Цена крови (джен)

— Добровольцы отсутствуют? — осведомился Волдеморт. — Ну что же… Люциус, я не вижу причин, по которым тебе может в дальнейшем понадобиться твоя палочка.

— Мой Лорд? — отец непонимающе вскинул на него глаза.

— Твоя палочка, Люциус. Я хочу получить твою палочку.

Драко вцепился в край стола, опустил взгляд. Не из страха. В нем клокотал гнев, такой сильный, что, казалось, вот-вот разорвется сердце. Только что этот выращенный маглами выскочка-полукровка, даже не понимая, что именно делает, нанес их семье последний удар. Столько жертв, столько усилий, и все потеряно из-за дешевой мстительности вышедшей из-под контроля марионетки. Теперь, когда у мэнора больше нет хозяина-волшебника, удерживать Алтарь от перерождения станет еще сложнее. Если вообще возможно.

— ...Почему это вы, Малфои, выглядите недовольными своей участью? — словно сквозь вату донесся холодный голос Волдеморта. — Разве вы многие годы не твердили, что жаждете моего возвращения, моего прихода к власти?

"Заткнись, — мысленно прошипел Драко. — Просто заткнись". В этот момент он почти мечтал, чтобы тот прочитал его мысли и убил на месте. Убил их всех. Возможно, для Малфоев это было бы самым легким выходом.

Над столом, забытая всеми, покачивалась старуха, преподававшая в Хогвартсе маглочтототам. Под столом на натертом до блеска дубовом полу медленно проступала черная плесень.

* * *

— Привет! — Драко планировал выдать свою лучшую улыбку, но, судя по тому, что Панси не просияла в ответ, получилось как-то не очень. — Где была на каникулах?

— Д-дома, — пробормотала та и неловко, почти боком, скользнула мимо него.

Поневоле Малфой ощутил что-то сродни облегчению. Конечно, было бы отлично покончить со всем как можно скорее. Но с Панси в любом случае все было бы сложно: уж слишком давно и хорошо он ее знал.

Малфой дал себе пару секунд передышки и мысленно собрался для новой попытки. Повел взглядом по платформе, выискивая девчонок с факультета. Первой бросилась в глаза компания третьекурсниц, громко обсуждавших какую-то невероятную розовую мантию от... Драко вдруг обнаружил, что с интересом прислушивается к этому разговору — такому обычному, такому безопасному, — и мысленно отвесил себе оплеуху. А потом, не удовлетворенный полученным эффектом, призвал на память лицо матери, какой он видел ее пару часов назад. Заставил себя снова увидеть эти глубоко запавшие глаза, эту дрожащую жалкую улыбку на сморщенных, точно у старухи, губах. За минувший месяц все стало намного хуже. Мама таяла. Выцветала, словно оставленный на солнце рисунок. Драко до боли сжал кулаки, его била дрожь. Не допущу. Только не она.

— Привет! — донесся сквозь гомон собравшейся на платформе толпы чей-то звонкий голос.

Вскинув глаза на звук, Драко увидел сестер Гринграсс. Они, видимо, только что прошли барьер. Младшая — как же ее звали? — застенчиво помахала ему.

"Пятый курс,— вспомнил он. — Скоро будет шестнадцать. С натяжкой, но подходит".

— Какая встреча! — на этот раз улыбка вышла точно по заказу: очаровательно ленивая, теплая, но не чрезмерно, с легкой ноткой превосходства и таящейся на дне колкой смешинкой. Девчонка... Мерлин, да как же ее зовут?.. покрылась легким румянцем удовольствия. А вот Дафна почему-то нахмурилась и принялась нервно озираться, словно выглядывала кого-то в толпе. На секунду Драко уколол стыд, но на этот раз он не поддался. Протянул руку, подхватывая саквояж младшей. Но тут в него буквально вцепилась старшая Гринграсс.

— Нет, нет, мы сами, — скороговоркой пробормотала она. — не нужно. Пойдем, Астория! Да пойдем же, родители ждут!

И торопливым шагом двинулась к поезду, волоча за собой растерянно оглядывающуюся сестру.

Драко застыл. Нет, конечно, Гринграсс никогда не висла на нем, как Паркинсон. Но общались они прежде достаточно ровно. Но что же он только что видел? Неужели и она, и Панси знают, что... Нет. Быть этого не может. Они приняли все возможные меры, почти истощили фамильный запас артефактов, но сумели добиться, чтобы гнев Алтаря минимально проявлялся вовне. Никто бы не догадался. А с девчонками могло быть просто совпадение. Мало ли куда они торопились.

— Приве-е-етик! — на этот раз голос донесся сзади, и тут же в плечо Драко кокетливо ткнулся пухлый палец.

Развернувшись, Малфой увидел Булстроуд. Та тоже вела себя странно: хихикала и нелепо ковыряла ножкой в баснословно дорогой и баснословно уродливой же туфле из драконьей кожи. Зацепило на излете особенной улыбкой, не иначе. Спустя секунду, ушедшую на то, чтобы пересмотреть прежнюю картину мира, в которой эта конкретная однокурсница не рассматривалась в качестве существа женского пола, Драко мысленно собрался: глупо отбрасывать возможность, которая сама падает в руки. И потом, раз Булстроуд клеится, то его страхи напрасны. Никто ничего не знает.

* * *

Здесь. Комната должна была быть где-то здесь. Драко прошелся по коридору туда и обратно, в сотый раз пытаясь представить, в какой из вариаций потайной комнаты может прятаться проклятая девчонка. Дверь так и не появилась. Сдавшись, наконец, он вернулся в конец коридора, присел на холодный подоконник. За окном едва-едва светало, в серой мгле кружились мелкие снежинки.

"Послезавтра — Рождество", — вспомнил вдруг он и, неожиданно для себя, всхлипнул. Отец на прошлой неделе прислал сову с завуалированным почти до нечитаемости приказом на каникулы не приезжать. Не столько интуицией, сколько прозрением сердца Драко разбирал намеки на намеки. Да, Сами-Знаете-Кто все еще Сами-Знаете-Где. Нет, он все еще не понял, что творится с домом, который нагло присвоил. Остальные знали, конечно, после вчерашнего объяснения с дурой-Булстроуд в этом не осталось ни малейшего сомнения. И она — Малфой скрипнул зубами — знала обо всем с самого начала, но все-таки крутила им, обнадеживала, жрала в три горла в мерзком притоне Паддифут, тискала его своими потными ладонями. "Так приятно было оказаться девушкой самого Драко Малфоя! — проворковала она, сложив губки вполне издевательским бантиком. — Как припрет, и неважно, какой объем талии, правда, лапусик?" Он и сам не понимал, как не убил ее в тот момент. Месяцы. Эта сука отобрала у них месяцы... О здоровье мамы отец не написал ничего.

Дальше по коридору послышались шаги. Драко подобрался. Сейчас она выйдет, и... Он и сам не знал, что "и". Младшая Уизли его ненавидит, и этого не изменить никакими улыбками. И надо же было так сложиться, что из всех чистокровных учениц подходящего возраста только она из-за своей дурацкой семьи теоретически могла быть еще не в курсе его проблем!

— Малфой? — рыжая остановилась, смерила его недоверчивым взглядом. Выхватила палочку. — А ты что здесь забыл?

— Я... кх... — он неловко прочистил горло. — Я только... Хотел проводить, когда будешь возвращаться. В школе небезопасно.

— После того, как ты притащил в нее дружков своего отца? — фыркнула Джинни. — О, да.

— Я не... ну то есть... Джинни, я давно хотел сказать тебе, что...

— А ну отвали от нее, Малфой, — чуть отстав от Уизли, к окну шли Лонгботтом и та странная блондинка с Райвенкло. Выражение лица Невилла не предвещало ничего хорошего. — Думал, дальше вашего прогнившего кружка информация не разойдется, и Джинни некому будет предупредить?

— О, так ты это всерьез говорил? — та посмотрела на своего приятеля, а потом на него, Драко. — А я думала, шутить пытаешься.

— Прямо на Алтаре! — фыркнула блондинка и тихонько хихикнула. — Погодите, я еще напишу про этот обычай отцу!

* * *

К следующему дню Драко совсем было собрался наплевать на предостережения отца и рвануть домой. Ночью он долго не мог уснуть, взвешивая все "за" и "против", припоминая все свои провалы. А когда, уже под утро, заснул, то увидел маму. Она тоже спала — на широком ложе в хозяйской спальне, куда ему не разрешалось входить. Драко тихо позвал ее раз, другой. Ответа не было. Обмирая от ужаса, он на цыпочках подошел к кровати. Выдохнул от облегчения — она дышала. И лишь потом осознал, что рассыпавшиеся по подушке волосы, в которые он малышом так любить прятать лицо, больше не были молочно-белыми. Их густо пересыпала седина.

— Эй, Малфой! — Лонгботтом нагнал его у выхода из Большого зала. — Малфой! Стой, поговорить надо.

— О чем? — подозрительно спросил Драко. Общих тем у них с гриффиндорцем, определенно, не было. Ну то есть после вчерашнего одна была, но обсуждать ее он не имел ни малейшего желания.

— Я просто хотел... — замялся Лонгботтом, а потом вдруг спросил очень просто и серьезно: — У вас все очень плохо, да?

— Очень, — голос Драко вдруг охрип, сделалось жарко и душно, точно в парной. — На прошлой неделе стали дохнуть домовики.

Лонгботтом только присвистнул.

* * *

— И без невесты никак? — уточнил Невилл. — Вы Сирийский Заговор пробовали? У нас нет своего Места Силы, ба говорит, от него хлопот больше, чем пользы, но я читал, это вернейшее средство.

— Пробовали, — Драко снова покачал головой. Они с Лонгботтомом, несмотря на холод, бродили по берегу озера уже с полчаса. Невилл с не вполне понятным энтузиазмом фонтанировал идеями. И хотя среди них не было для отчаянно хватавшихся за любую соломинку Марфоев ничего нового, Драко вдруг почувствовал, что ему немного легче. Было так здорово, наконец, рассказать кому-то все. Ну, или, на худой конец, почти все.

— Хм, значит, только ритуально значимая кровь члена Рода... — Лонгботтом потер подбородок с пробивающейся темной щетиной и заметно покраснел. — Роды или д... дефлорация на Алтаре?

— Угу. Типа того.

— Не завидую.

Драко кивнул. Он и сам себе не завидовал. С минуту они молчали.

— Знаешь, — вдруг сказал Лонгботтом. Голос у него был такой, словно он сам не знает, стоит ли озвучивать пришедшую в голову мысль, — ты бы поговорил с Падмой.

— С кем?

— С Падмой Патил... ну, с одной из близняшек, той, что на Райвенкло.

— А смысл? Она тоже наверняка в курсе. Сам небось и предупредил.

— Ну, предупредил, — не стал отпираться Невилл. — Но они с сестрой не из Британии. В Индии гораздо чаще практикуются ритуалы, связанные с... — он снова покраснел, на щеке белыми полосами проступили следы последней дискуссии с Кэрроу, — в общем, ты понял. Быть может, они это все это проще воспримут. Только ты, это, не крути, не надо. Поговори с ней честно, объясни все. Со всех остальных сторон ты для чистокровной девушки очень даже пара, ее родители точно не будут против, да и времени на сложные маневры у тебя, как я понимаю, нет.

Драко кивнул дважды подряд. Впервые за минувшие сутки в его сердце шевельнулась надежда.

* * *

Длинные гладкие волосы Падмы переливались в сиянии свечей, точно черный шелк. Только на них Драко и старался смотреть. Ну, быть может, еще на нелепое, занимающее половину лица кольцо, которое невеста по случаю свадьбы вдела в нос. Кольцо и волосы. Волосы и кольцо. Нет, не получалось. Взгляд словно сам собой скользил, выхватывая, запечатлевая мучительным стоп-кадром округлый темный локоть, босую ступню с узором из хны, сияющие глаза. Она была взволнована, но, кажется, получала удовольствие от происходящего, в то время как он, Драко, был готов бежать без оглядки из этого зала, из этого дома. Нельзя. Прямо у порога комнаты, стояла, поддерживаемая кем-то из слуг, мама.

Сегодня утром Драко увидел ее впервые за четыре месяца. И — не увидел. Настоящее лицо Нарциссы Малфой скрывал толстый слой макияжа, нарисованная маска. Под которой он, как прежде намеки в письмах, чуял сердцем новые морщины, новые отметины боли, которые уже не сойдут, чем бы все сегодня не закончилось.

— Я не могу, мама, — послал Драко ей безмолвный умоляющий взгляд. — Я думал, что смогу, но у меня не...

— Не беспокойся, — в ее ответном взгляде было терпение и глубокая нежность. — Ты не обязан.

И он понял, что все-таки обязан. Выбора просто не было.

* * *

Наконец, все формальности были закончены, свидетели разошли, оставив Малфоев вдвоем... нет, теперь уже втроем, ведь в этом был весь смысл, правда? Падма с неловкостью посмотрела на сверковь, убедилась, что та выходить не собирается, и кивнула мужу, показывая, что готова приступить к главному. Повинуясь жесту Драко, она пошла в примыкающий к залу санктуарий, где располагался Алтарь. Обернулась на пороге — потом Драко будет годами просыпаться с криком, видя перед глазами это красное сари, эту золотую цепочку вокруг смуглой щиколотки — и, наконец, вошла. Не медля ни секунды, Малфой бросился к тяжелой двери в святилище и захлопнул ее, налег всем телом. Последнее не было обязательным: теперь эти створки не открыл бы и великан. Но все-таки он налег и держал, держал, пока недоуменный зов изнутри не сменился воплями ужаса, пока Нарцисса, задыхаясь, бормотала слова отречения, свидетельствующие о том, что Род Малфоев искупает свой долг, жертвует собственную кровь, пока, спустя вечность и еще вечность, эти крики не стихли, и в комнате не воцарилась страшная наэлектризованная тишина.

Только тогда он неверными трясущимися руками обхватил голову и опустилась на пол. Мать, держась рукой за стену, доковыляла к нему и молча села рядом, прижавшись к его груди хрупким родным плечом.