Гувернантка (гет)

Мне очень хотелось выйти на улицу и посмотреть на деревеньку Тредраконис, но после унижения, испытанного в руках двух бандитов-магов, я уже не была уверена в том, что мне здесь окажут дружеский или хотя бы уважительный приём. Острый (и смущающий) взгляд трактирщика казался единственной преградой, что стояла между мной и неведомой, но оттого не менее грозной опасностью.

Ожидая прибытия привратника из Мэнора, я не смела поднять глаз и, переводя напряжённый взгляд с камина на кофейную чашку и обратно, старалась стать как можно более незаметной.

Я не смогла не впасть в уныние. Чувствовала себя так, словно всё нараставшее за последние несколько дней воодушевление, волновавшее и согревавшее меня неясными надеждами, оказалось смыто ледяной волной заклинания «Агуаменти», а я, ошеломлённая и дрожащая, осталась, гадая, что ждёт меня дальше. Голос тётушки эхом отдавался в голове, отчитывая за то, что я поставила под угрозу собственную безопасность и (что ещё хуже) репутацию: не прошло и десяти дней, как она оставила меня одну в этом мире, а я уже оказалась вовлечена в события, которые сулили мне будущее, полное бед и страданий; за то, что, не смотря на весь её тяжкий труд и самоотверженные усилия воспитать меня достойно, я споткнулась о первое же препятствие и, несомненно, в дальнейшем паду ещё ниже.

Эти наводящие тоску размышления были прерваны скрипом распахнувшейся настежь тяжёлой дубовой двери, на пороге которой появился молодой человек лет на пять старше меня. Он был высокого роста, можно даже сказать, долговязый; с весёлыми голубыми глазами на открытом веснушчатом лице; с ярко-медными волосами, подстриженными короче, чем диктовала современная мода, и частично прикрытыми коричневым кожаным кепи.

Он определенно производил лучшее впечатление, чем завсегдатаи этой мрачной таверны, будучи опрятно (хотя и скромно) одетым и безупречно чистым. Добродушное выражение его лица как-то сразу успокаивало, и я инстинктивно почувствовала: нет причин бояться этого человека.

— Доброго утречка, парни! — обратился он к собравшимся в трактире с жизнерадостной самоуверенностью, приправляя речь старомодным диалектом, который я почти не слышала на благопристойных улицах Тёрнингстоуна. — Как дела, Флетчер?

— Доброго утречка, Уизли, — гаркнул в ответ с другого конца комнаты трактирщик. — Сияю почище фарфорового сервиза, мой мальчик, и надёжен, как древесина для волшебной палочки. Заходи и позволь налить тебе кружку, пока ребята загружают повозку.

Молодой волшебник прошел мимо меня, но, казалось, не заметил, что место у очага кем-то занято. Украдкой я наблюдала за тем, как он приблизился к стойке, кивнул в знак приветствия и обменялся парой слов с теми самыми магами, которые совсем недавно так нагло напали на меня, а сейчас, после разговора с ним, прошли за стойку и скрылись через заднюю дверь. Мне не нравилось наблюдать демонстрируемую молодым человеком вежливость в отношении двух таких отпетых негодяев, и я задалась вопросом:

«Защитил бы меня этот человек, если бы присутствовал здесь часом ранее?»

Почему-то хотелось верить, что он именно так и поступил бы.

Трактирщик налил привратнику — этому «Уизли» — кружку эля, и у них завязалась серьёзная беседа, на протяжении которой старший из волшебников то и дело украдкой окидывал комнату острым, подозрительным взглядом. Наконец оба выпрямились, и трактирщик подвел молодого человека к тому месту, где сидела я.

— Мисс Грейнджер, — произнёс мистер Флетчер с неприятной масляной улыбочкой, — позвольте представить вас моему близкому приятелю, Портеру Уизли из Малфой-Мэнора.

Поднявшись со своего места, я присела в реверансе, с удовлетворением наблюдая за тем, как медноволосый волшебник снимает кепи и почтительно кланяется в ответ.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, мисс, — произнёс он, обращаясь ко мне, и милый румянец разлился по его веснушчатым щекам. — Флетчер сказал, вы будете новой гувернанткой в Мэноре.

— Да, сэр… — ответила я скованно, кидая взгляд то на пол, то на собственные руки, словом, куда угодно, только не на стоящего прямо передо мной человека, и остро ощущая абсолютное отсутствие опыта в общении с молодыми волшебниками, не говоря уже о смелости попросить одного из них об одолжении.

Все приличествовавшие ситуации слова тут же вылетели из головы, и я с лихвой превзошла лёгкий румянец привратника более ярким и тёмным оттенком собственного.

Заметив, должно быть, моё внезапное замешательство, он любезно предложил:

— Если позволите, мисс, я в вашем полном распоряжении и готов сопроводить вас… Подождите ещё немного, пока помогу с погрузкой, и я подгоню повозку к парадному входу.

— Благодарю вас... Д-да, будьте столь любезны, — запинаясь, пробормотала я, испытывая огромное облегчение от того, что смущение, вызванное необходимостью просить о помощи, исчезло, когда он сам предложил её.

Мы вновь поклонились друг другу, и младший из волшебников удалился тем же путём, что и два негодяя несколькими минутами ранее.

Мистер Флетчер, напротив, остался, жестом пригласил меня снова сесть и, придвинув деревянный табурет, расположился рядом.

— Могу я на прощание в нескольких словах дать вам дружеский совет, мисс Грейнджер?

Не особенно хотелось его слушать, но я не могла повести себя столь грубо и отказаться. Коротким кивком я выразила согласие.

Трактирщик вновь наклонился ко мне.

— Надеюсь, вы не обидитесь, мисс, — хрипло пробормотал он, — если я упомяну, что в этих местах не следует задавать слишком много вопросов.

Резко выдохнув, я отпрянула, не понимая, то ли трактирщик угрожает, то ли действительно (как он выразился) всего лишь даёт мне совет. А он быстро продолжил:

— Не сочтите за неуважение, мисс: я вижу, что вы порядочная, тихая девица, а потому, думаю, простите мне… этот неделикатный оборот речи. Я лишь хочу оказать вам добрую услугу, ничего больше.

— Весьма признательна за заботу, но не считаю, что нуждаюсь в подобном совете, — холодно ответил я. — Очень сомневаюсь, что в ближайшем будущем захочу вернуться в Тредраконис после… — и резко умолкла.

Я собиралась сказать: «после того, как в вашем заведении со мной обращались столь бесчестно», но что-то в пронзительном взгляде этого человека помешало мне.

— Возможно, так оно и есть, мисс… — вкрадчиво сказал трактирщик, выразительно улыбнувшись моей внезапной запинке. — Как бы то ни было, вы наверняка обнаружите, что он подходит как к месту, куда вы направляетесь, так и к тому, из которого вы уезжаете. Несмотря на весь их важный вид и правила приличия, вы обнаружите, что у всех этих славных людей в Мэноре столько скелетов, сколько шкафов, чтобы спрятать их, если простите ещё одну грубую поговорку. Я просто хочу, чтобы вы были настороже, мисс Грейнджер, учитывая, насколько вам незнакомы традиции и обычаи этих мест.

«Еще одно предупреждение! — я не знала, что и думать. — Следовало ли мне, действительно, слепо ввязываться в какое-то «логово беззакония», ничем не лучше того, в котором я нахожусь сейчас, или я просто слушаю негодяя, вынашивающего собственные планы?»

— Благодарю вас, мистер Флетчер, — пробормотал я, приняв покорный вид, хотя всё ещё не была уверена, хотел ли он меня предупредить или напугать. — Я обдумаю ваш совет.

Как нельзя стати распахнулась входная дверь, и стройная фигура Портера Уизли второй раз за день украсила собой порог трактира. У меня на душе стало легче от его дружелюбного, честного вида, и я подумала:

«Если такой человек работает на Малфоев, они не могут быть совсем уж плохими… так ведь?»

— Готовы, мисс? — спросил он.

Я быстро надела шляпу и перчатки, взяла ридикюль и подновила на кофре заклинание «Локомотор».

Присев в неглубоком реверансе перед мистером Флетчером и поблагодарив на прощанье за кофе, я развернулась и направилась туда, где с очаровательной улыбкой на лице меня ждал привратник.

— Пойдёмте, девушка, — пробормотал он на своем простоватом сельском диалекте, приглашая следовать за ним. — Доставлю вас в целости и сохранности.

На мощёной улице стояла тяжёлая деревянная повозка, гружёная коробками, бочонками, свёртками, обёрнутыми в клеёнку. В неё были впряжены два огромных ширских тяжеловоза с белыми шелковистыми гривами и большими тёмными глазами. Мне не доводилось раньше сталкиваться с этой породой так близко: в светском Тёрнингстоуне на улицах можно было увидеть только изящных тонконогих лошадок, а животных рабочих пород отправляли в окрестные поля.

Увидев благоговейный трепет и восхищение, отразившееся на моем лице при взгляде на эту пару (в холке наверняка ладоней* восемнадцать каждый), Портер Уизли гордо ухмыльнулся и ласково похлопал тяжеловозов по мордам.

— Эт Дуб, — представил он, — а эт Ясень. — затем, обращаясь к животным, сказал: — Ну что, приятели, вы повезёте леди, так что ступайте легко и ровно.

Пристроив мой кофр среди вороха прочего груза, привратник наложил на всю повозку облегчающее вес заклинание, усадил меня на деревянную доску, служившую сиденьем, и, подпрыгнув, устроился рядом, чтобы взять поводья. Я оглядывалась по сторонам, и любопытство понемногу притуплялось из-за непривлекательного вида полуразрушенных зданий и грязной узкой улицы. Мне всегда казалось, что деревня, расположенная так близко к знаменитому своим великолепием поместью Малфоев, будет служить отражением его славы, но теперь могла только надеяться, что её достоинства заключаются в контрастах, а не в сходствах.

Привратник дёрнул вожжи, и повозка покатилась.

* * *

Тредаконис оказался не более чем деревушкой с единственной улицей, возможно, всего лишь в треть от размеров Тёрнингстоуна. Через несколько минут езды приземистые, гранитные здания, стоявшие почти вплотную друг к другу и, казалось, угрожающе нависавшие над узкой главной улицей, сменились рядами маленьких, когда-то давно выкрашенных известью коттеджей. Сейчас они выглядели неухоженными, как правило, обветшалыми, а многие и вовсе пустовали.

Меня так и тянуло поинтересоваться у Портера Уизли, в чём причина столь заброшенного состояния деревни, но предупреждение мистера Флетчера («не стоит задавать слишком много вопросов») вновь, словно наяву прозвучало в ушах, так что я передумала и прикусила язык.

Вдруг, гораздо раньше, чем я ожидала, мы свернули с мощёной булыжником улицы и выехали на открытое пространство, обдуваемое напористыми порывами ветра, который с одной стороны дороги проносился над девственно-дикими вересковыми пустошами, а с другой...

— Ох!..

У меня перехватило дыхание от прилива накатившего с новой силой трепетного волнения, когда я повернулась и осмотрела пейзаж, который если и видела раньше, то только на иллюстрациях или холстах живописцев.

«Вот оно! Серебряное море! Сверкающее под ярким утренним солнцем, простирающееся в бесконечность, такое необъятное, мощное и потрясающе красивое!»

Нетерпеливо, жадно, почти взахлёб я пожирала глазами открывшуюся передо мной потрясающую панораму, впитывая незнакомые виды; странные звуки и запахи моря, разбивающегося о галечный берег далеко внизу; резкие крики чаек, кружащих над головой, и бодрящий, солёный воздух, наполнивший мои лёгкие и осевший острым вкусом на языке.

Я не могла не чувствовать радостное возбуждение, сдерживать опьяняющий восторг не получалось, он вырвался из меня ликующим смехом. Привратник, который до сих пор хранил почтительное, но всё же дружелюбное молчание, усмехнулся, видя столь явную экзальтацию.

— Никогда не видели моря, девушка?

— Нет, никогда! — воскликнула я. — Даже только ради подобного зрелища стоило сюда приехать! — затем, заметив вдали цветное пятнышко, спросил: — Это маггловская рыбацкая лодка?

— Не-а, слишком далеко, магглы не осмеливаются там дрейфовать.

— Значит, эти воды опасны?

— Вероломны даже для таких как мы. Многие волшебники отваживались бросить вызов могучей Атлантике, но бесследно исчезали в её глубинах.

Я не смогла сдержать лёгкую дрожь.

— Так это лодка какого-то волшебника?

— Да, скорее всего, судно ловкачей

— Ловкачей?... Никогда раньше не слышала такого слова, — сказал я.

— И ничего странного, вряд ли вы найдёте таких людей где-то, кроме как на побережье. Ловкачи — крепкая и выносливая команда, которая занимается заготовкой особых ингредиентов: их не отыщешь ни в лесу, ни в поле.

— Вы имеете в виду ингредиенты для зелий?

— Зелий, настоек, снотворных... и других, не столь полезных препаратов...

Мои глаза расширились от вывода, который невольно напрашивался из этих слов.

— Ядов? — спросил я, ошеломленная даже намеком на подобное беззаконие.

Привратник тут же прикусил нижнюю губу, словно сожалея о том, что сказал так много.

— Не, эт я так… в шутку, — быстро ответил он. — Мэнорский люд и деревенские часто зубоскалят друг над другом. Они обзывают нас «вялыми девственницами», а мы их «контрабандистскими псами». Тут уж никаких сомнений: народ они грубый и не слишком-то заботятся о проявлениях учтивости.

— Несомненно. Я слишком хорошо об этом осведомлена, — ответила довольно резко, вспомнив, с каким заносчивым пренебрежением обошлись со мной в гостинице те два грубияна. — Я уже на себе испытала их «неучтивость», как вы бы это назвали, хотя я предпочитаю слово «дерзость».

На мгновение молодой человек умолк, затем скованно пробормотал:

— Флетчер упоминал о каких-то неприятностях.

Я вспыхнула от унизительного воспоминания о том, как один волшебник лишил меня способности двигаться, пока другой насильно засовывал свой язык мне в рот.

— Со мной обошлись столь бесчестно, что ноги моей больше не будет в том месте, — ответила я, чувствуя, как дрожит от вновь вспыхнувших отвращения и гнева голос. — Признаться, я поражена тем, что в круг вашего общения вхожи подобные грубые животные.

Портер Уизли виновато пожал плечами.

— Да, Скабиор и Роул — закоренелые задиры, сомнений нет, — признал он. — Но было бы неразумно оскорблять тех, с кем приходится работать бок о бок.

Я ахнула.

— Вы… вы же не хотите сказать, что они работают на Малфоев?

— Не напрямую, мисс. Они наемные работники: служат тому, у кого есть деньги, чтобы заплатить, и не щепетильны в делах, за которые берутся... — он внезапно напрягся, закаменев всем телом, как будто вновь поймал себя на том, что сказал слишком много, затем быстро добавил: — Хотя, как по мне, в их бедовых характерах больше тупого баловства, чем желания причинить вред.

Я была не слишком довольна подобным ответом на моё возмущение. Ведь лично мне показалось, что не вмешайся столь своевременно трактирщик, эти бандиты-маги могли бы причинить мне весьма существенный вред. А ещё мне показалось, что «наёмные работники» — всего лишь эвфемизм, скрывающий под собой «наёмников».

— Что же, надеюсь, больше никогда их не увижу, — коротко резюмировала я.

— Скорее всего, нет, — ответил привратник. — Дела редко приводят их в Мэнор, но даже если так случится, я приложу все усилия, чтобы они не попались на вашем пути.

— Спасибо, — ответила я, хотя, несмотря на заверения, была крайне огорчена тем, что в поместье не чураются подобными негодяями, которые очерняют его порог одним своим присутствием.

Однако спутник, казалось, не заметил моего беспокойства, быстро пришёл в себя и вскоре начал насвистывать весёлую мелодию.

Следующие полчаса мы ехали вдоль изрезанной береговой линии, пока, наконец, дорога не свернула в сторону. Мы покинули прибрежное великолепие, сменив его на более спокойную, но тоже непривычную глазу местность, где покрытые буйной растительностью поля перемежались извилистыми дорогами, окаймлёнными «корнуоллскими изгородями» — высокими стенами, образованными цепочками скал, заросших травой, мхом и вереском.

Благодаря заклинанию, облегчавшему нагрузку на телегу, лошади мчали быстро, и, когда я спросила, сколько времени займет оставшаяся часть пути, привратник заверил меня, что мы доберемся до Мэнора примерно через полчаса.

Спустя какое-то время я набралась смелости заговорить на тему, которая занимала меня с тех пор, как была высказана трактирщиком.

— Портер Уизли, надеюсь, вы не сочтете дерзостью мой вопрос, — сказала я и тут же смолкла, на самом деле боясь задать его.

Обернувшись, привратник ободряюще улыбнулся.

— Спрашивайте, мисс, я не против.

— Ну... вы знаете… мистер Флетчер невзначай обронил, что предназначенную мне в поместье должность последней занимала ваша сестра. Простите моё любопытство, но могу я спросить, почему она покинула его столь внезапно?

Ничто в облике молодого человека не дрогнуло, лишь улыбка, казалось, пристыла к лицу.

— Она не поделилась со мной собственными соображениями, — произнёс он наконец после недолгого молчания. — С другой стороны, между нами никогда не было близких или доверительных отношений. Ей всегда не нравилось... — привратник резко умолк, потом заговорил снова, но таким тоном, что мне показалось, будто произносит он не то, что собирался сказать поначалу: — …подолгу оставаться на одном месте. Она взбалмошная, упрямая девчонка, — прозвучало не то чтобы недобро, но уверена, в голосе его явно проскользнула нотка недовольства.

— Простите, если кажусь назойливой, просто я кое-что слышала… какие-то странные истории о семье Малфоев, и мне интересно: могут ли причины ухода твоей сестры вскоре коснуться и меня.

После этих слов привратник, казалось, немного расслабился, и улыбка его вновь стала искренней.

— О, эт сомнительно, что вы часто будете иметь дела с их семейством, мисс. «Не высовывайся, и тогда со всеми прекрасно поладишь» — вот моя собственная политика, и она служила мне добрую службу пять с лишним лет.

Я кивнула, но ничего не ответила. Это «не высовывайся» очень напоминало мне советы тётушки Агны. Наверняка, так бы она и сейчас сказала.

Пока я размышляла, на узкой дороге внезапно появилась огромная чёрная карета, запряжённая четвёркой великолепных чёрный лошадей. Натянув поводья, Портер Уизли торопливо свернул на обочину, уступив дорогу — и это было к лучшему: встречный транспорт и не пытался замедлится или отклониться от выбранного пути.

Это было довольно устрашающее зрелище: несущийся с такой скоростью экипаж, огромный, чёрный, сверкающий лаком под ярким утренним солнцем. Когда он приблизился, я заметила, что им управляют два кучера, сидящих на высоком облучке, а позади, на запятках, стоит лакей. Все трое были облачены в пышные ливреи, цвета которых сочетались с серебристо-зелёной отделкой кареты и красивым узором на дверце, идентичным тому, что украшал верхнюю часть листа с подписанным мной контрактом, и который, как я теперь знала, был гербом Малфоя.

Ни один из кучеров не удостоил нас вниманием, пока карета с грохотом проносилась мимо.

Глаза мои скользнули от герба на щите Малфоев вверх, и я вдруг почувствовала, что сквозь стекло над ним чей-то взгляд сталкивается с моим, незримо связывая нас. У меня перехватило дыхание, странная дрожь пробежала по всему телу, когда я увидела пару льдисто сверкнувших серебряных глаз на резко очерченном, породистом лице, эффектно обрамлённом длинными и густыми белокурыми прядями.

Через считанные секунды карета исчезла, но даже несколько минут спустя странное ощущение, что эти глаза всё ещё пристально смотрят на меня, так и не отпускало.

— Кто это был? — осторожно спросила я привратника, который прищёлкивая кнутом, мягко подгонял лошадей вернуться на дорогу.

— А, да… Милорд, естественно, — ответил он.

«Да… да, конечно...»

У меня сперва мелькнула такая мысль, но этот мужчина в карете так сильно отличался от того образа, который нарисовало моё воображение, что я почувствовала безотчётную тревогу. Тот факт, что у него был уже взрослый сын, слухи о его бессердечии и пристрастии к тёмной магии — благодаря всему этому я представляла хозяина Мэнора гораздо более пожилым человеком с осунувшимся, морщинистым лицом, искаженным злобой и преступными намерениями; со сгорбленной от изучения запрещённых книг и адского варева спиной...

«Я и подумать не могла, что он так молод — в очевидном расцвете сил, лет сорока пяти или , может быть, чуть-чуть старше. И я, конечно, никогда не представляла его таким… таким слишком… красивым».

— А куда он поехал в карете? — спросила я, кажется, немного громче положенного, пытаясь отвлечься от последней, непонятно откуда возникшей мысли. — Разве в Мэноре нет частного подключения к каминной сети?

— Есть, но у милорда широкий круг интересов в этом районе, порой там, куда доступа каминной сетью нет.

— Почему тогда он не полетел на метле или не аппарировал?

Молодой человек помолчал, прежде чем ответить, словно раздумывая, как лучше объяснить.

— Роскошные выезды сейчас в моде, — пробормотал он неуверенно, а затем, после нескольких минут раздумий, добавил: — Не хотелось бы вас тревожить, мисс, но, я так понимаю, вы ещё не слышали о несчастных случаях, постигших семью Малфоев в последнее время?

— Нет! — воскликнул я, весьма встревоженная, вопреки его желанию. — Что вы имеете в виду?

— Не беспокойтесь, мисс, мы-то с вами в безопасности, как в сейфе Гринготтса, как говорится... — и огляделся вокруг, будто был не совсем уверен в собственных словах. — Там целились только в семью милорда, потому и не желают они больше летать на мётлах или путешествовать как-то по-другому, без сопровождения.

— Целились! — похолодела я. — Хотите сказать, что на их жизнь покушались?

— Ага, думаю, именно это я и имел в виду, — ответил он. — Сначала молодого хозяина столкнули с метлы, потом сестра миледи (упокой Мерлин её душу) угодила в засаду и получила проклятие в лицо… чуть не лишилась глаза. Сам милорд подвергся нападению всего две недели назад, но ему удалось от них отбиться…

— От них? Значит, нападавших было больше одного?

— Да, в тот раз их было трое.

— Но почему? — вскрикнула я, уже до дрожи напуганная. — Кто мог желать убить их?

— Никто не знает, мисс. Но, как бы выразиться… эта семья легче наживает врагов, чем приобретает друзей, хотя, — поспешно добавил он и, опасаюсь, не совсем искренне, — мне об этом ничего не известно.

У меня сердце оборвалось от этих слов. Значит, возможно, в слухах (которые, как я надеялась, были лишь досужими сплетнями) обнаружилась доля правды... Живо вспомнив серебряные глаза и красивое, надменное почти до жестокости лицо, я осознала, что вполне могу в них поверить.

Прежде чем я успела погрузиться в уныние, дорога свернула, внезапно став гораздо шире, и нам открылся вид почти такой же захватывающий, как и тот, что поразил меня при первом взгляде на море. Я громко ахнула, чувствуя как бешено стучит в груди сердце.

Прямо в полуденное небо вздымались исполинские ворота из кованного железа, украшенные витиеватыми ажурными завитками и расположенные между двумя величественными каменными колоннами, по обеим сторонам которых под покровом густой растительности тянулась высокая изгородь. За воротами виднелся обширный, покато поднимавшийся вверх склон, покрытый ровной бархатистой травой, заключённой в круг из гравия посредине разделявшей участок длинной подъездной дорожки, ведущей к зениту холма. А там, на вершине, словно огромная средневековая крепость, возвышался знаменитый или (по крайней мере я начинала в это верить) печально известный Мэнор Малфоев.

Хотя я видела в иллюстрированных журналах и книгах художественные наброски, сделанные по его образу и подобию, но оказалась совершенно не готова к огромным масштабам этого места, его неприступному фасаду, величественным башенкам и мощным контрфорсам, которые, казалось, доминировали над самим ландшафтом, на который смотрели окна поместья.

«Я… Я должна жить и работать здесь?»

На мгновение это показалось мне невозможным (вообще всё теперь казалось невозможным!), и я была почти парализована сомнением, смятением и даже каким-то ужасом.

«Как могла я хотя бы подумать о том, чтобы искать место в столь знатном и мрачном доме, принадлежащем столь знатному и мрачному хозяину? Разве смогу я соответствовать уровню, заданному прекрасной и умной гувернанткой, что работала здесь до меня? Как посмела я ступить на землю, где каждый камень пропитан древними преданиями и величием?.. Я, слишком простая, слишком невежественная, слишком недостойная...»

— Не волнуйтесь, мисс, — бодрый голос привратника ворвался в мои мысли: очевидно, он заметил отчаяние и панику, которые я не сумела скрыть. — Они ничем не лучше нас, а некоторые гораздо хуже.

Он взмахнул палочкой, и ворота бесшумно распахнулись.

* — ладонь, хенд (мера длины, равная четырём дюймам; ≈ 10,16 см), то есть высота лошадей в холке составляла где-то 1м 83см