Цветочек (джен)

День у Кисы начался неудачно, и в офисе он появился с двухчасовым опозданием. А вот директор, как назло, с утра был на месте.

— Он про тебя уже раза три спрашивал, — виновато сказала Леночка, которая зачем-то торчала у дверей, — я тебе звонила, а ты не…

Киса только раздраженно отмахнулся: отвечать на телефонные звонки было не в его правилах.

— Ты к нему загляни, ладно? — Леночка все путалась под ногами и мешала пройти. — Ой, а что это у тебя? Ты татушку новую сделал? Красиво как… Можно посмотреть?

Киса закатал рукав рубашки и милостиво протянул ей запястье.

— Нравится? — спросил он с деланой небрежностью.

— Здорово! — Леночка прямо просияла, видимо, ей и правда понравилось. — Это цветочек какой-то, да? Только не пойму какой… Фантастический?

— Типа того.

— Очень красиво! Ты сам рисунок придумал?

— Нет, это мастер. Но специально для меня.

— Цветочки — вообще богатая тема, — затараторила Леночка. — Я, когда в художественном училась…

Киса уже шагал по коридору и не слушал, что она там бормочет.

— …и вот я их больше всего любила рисовать. Ну, листочки там, лепесточки…

— А если рисуешь у них пестики и тычинки, то это уже жанр ню, да?

Собственная шутка ему понравилась, он засмеялся и подумал о том, что надо будет запостить ее сегодня в блоге, а Леночка так и вовсе растаяла от восторга. Настроение у Кисы слегка улучшилось, но тут из-за угла на них выплыл директор. Он уперся взглядом в Кису, грозно хмыкнул и проворчал:

— Ага, явился! Ну-ка пойдем поговорим.

Леночка прерывисто вздохнула и сделала движение, будто хотела заслонить Кису своим телом, но он досадливо отстранился, безмолвно закатил глаза и прошествовал в кабинет.

Директор хмуро кивнул ему на кресло. Как же его, блин… Гелиодор Памфилович? Или Памфил Гелиодорович? Держит паузу, а сам так и сверлит Кису глазами — ждет, когда тот начнет ерзать и нервничать. Киса чуть улыбнулся, закинул ногу на ногу и тоже стал ждать, что будет.

— Послушай, долго еще нам это терпеть? Я имею в виду твои опоздания. У тебя был шанс исправиться. Мы, кажется, договаривались, что я даю тебе испытательный срок, и если ты не пересмотришь свое отношение к делу, значит, нам не по пути.

Киса смотрел на него все так же внимательно и спокойно, только смешинки дрожали в уголках его губ и глаз.

— Ты же сам хотел, чтобы тебе дали этот проект. Ведь хотел? А теперь из-за тебя же у нас весь план полетел.

Киса чуть передвинулся на кресле, чтобы солнечный луч, пробившийся сквозь жалюзи, зажег в его волосах золотистые искры. Захотелось прищуриться, но он сдержался и даже распахнул глаза пошире, зная, что в ярком свете они приобретают особо чарующий оттенок, неповторимый цвет свежей и радостной весенней зелени.

— Слушай, ну я ведь все понимаю, — директор внезапно смягчился. — Я тебе сочувствую и все такое. Это все, конечно, очень печально…

Киса выпрямился и уставился на директора с тревогой. Чему это он сочувствует? Что за новости? У Кисы все хорошо. Вот разве что… Неужели кто-то еще заметил, что у него сегодня было так мало лайков? Или рубашка неудачная? Блин, не зря он сомневался! Эта дура в магазине посоветовала ее купить, он ведь сначала выбрал другую… А она ему: ой, вам так идет! Идиотка! Но неужели все так плохо? Уж вроде рубашка-то всем понравилась... Киса нахмурился.

— А что случилось? — спросил он севшим голосом.

— Ну вся эта история… Тебя это выбило из колеи. Я понимаю, чего уж там.

Киса неуверенно усмехнулся и тайком скосил глаза на зеркальную поверхность шкафа — да нет, нормальная рубашка, воротник только завернулся, надо поправить…

— Какая история, Гелиодор Памфилович? Вы о чем?

Директор вздохнул и отвел взгляд.

— Ты не думай об этом слишком много, ты тут ни при чем. Это не твоя вина. Она вообще в последнее время была странная, что-то все-таки у нее в голове замкнуло... Наверняка в этом все дело. И что бы там с ней ни случилось, ты не виноват.

Ах вон оно что! Киса аккуратно отогнул завернувшийся уголок воротника и тоже вздохнул. Теперь понятно. Эта девочка из отдела маркетинга, как там ее звали… Он за все время так и не смог запомнить. Неприметная такая девчушка, бледная и бесцветная, он и лица ее не помнил, только голос. Голос у нее был чистый и звонкий, как колокольчик, откуда только он взялся в таком тщедушном тельце. А кроме голоса ничего примечательного больше в ней не было. Хотя это она дала Кисе его нынешнее прозвище, и оно сразу прижилось. Она вообще всех в офисе звала короткими именами, отбрасывая первые слоги: Селена превратилась в нее в Лену, Орсеида — в Иду, Памфила с ее легкой руки все стали называть Филей… вот черт, все-таки он Памфил Гелиодорович, а не наоборот! Ну а сам он стал Кисой, и даже ник себе поменял в соцсетях. А ее собственное имя никто и не помнит уже. Оно и неудивительно, молчаливая она была, только ходила за ним по пятам и вздыхала. И, видать, действительно с головой у нее было неладно. Что-то там с ней потом случилось — типа ушла из дома и не вернулась… или вроде того, какая-то мутная история.

— А почему вы про нее вспомнили? — спросил Киса.

— Ну я не знаю, просто у вас с ней вроде как…

— У меня? С ней?!

— Ну ты ей вроде как нравился.

— И что?

— Ну она переживала, в последнее время совсем не своя стала. Если ты ей что-то такое сказал…

— Ничего я не говорил.

— Ну я так просто, мало ли…

— При чем тут вообще я?

— Да ни при чем, конечно! Я и говорю — ты не виноват, не бери в голову. Просто тяжелая история, я и подумал, может, ты переживаешь. Она все-таки нам не чужая была…

Директор еще что-то говорил, но Киса, покаянно понурившись, не слушал: он проверял инстаграм. Там набежало еще сотни три лайков — неплохо, но не на это он рассчитывал, выкладывая утром фотографии. Что за дурацкий день!

— Так что, Наркис, давай, бери себя в руки, — заключил директор с преувеличенной бодростью. — Знаешь, работа — лучшее лекарство от всего! К вечеру мне подготовь отчет, ну так, в общих чертах, и посмотрим, что там можно сделать. Лады?

Киса неохотно оторвался от телефона и рассеянно кивнул.

До обеда времени оставалось всего ничего, браться за отчет не имело смысла. Поэтому Киса, чтобы заполнить паузу, сделал несколько селфи и еще раз заглянул в инстаграм — лайков по-прежнему было маловато. Люди, да что с вами сегодня?! Он проверил наугад несколько своих подписчиков — да нет, все были онлайн. А лайки, значит, зажали. Настроение опять испортилось. Он огрызнулся на Леночку, которая предлагала пойти пообедать вместе, но потом все же согласился: раз селфи сегодня не удаются, пусть Леночка его немного поснимает. Она не особо это умеет, но зато терпеливо делает по тридцать дублей подряд, пока Киса не останется доволен результатом.

После обеда опять было не до отчета: он выкладывал в инстаграме фото устриц фламбе с клубникой и мороженого из белых грибов. Устрицы встретили у его подписчиков теплый прием, надо было ловить волну, и Киса, порывшись в архивах, добавил еще несколько фотографий, чтобы закрепить успех. Вот он на берегу океана, в опасной близости от края живописной скалы… А вот под парусом яхты, блики играют на безмятежной глади моря и в его прозрачных глазах. Вот Киса на концерте в модном клубе, удачно пойман момент — что-то демоническое в его изысканном профиле, в дерзком развороте плеч. И сразу же для контраста — Киса в обнимку с собачкой, чтобы всех порвало на тыщу маленьких сердечек! Собачка не его, он вообще их не любит, возни с ними больно много, но они хорошо смотрятся вместе. Два золотистых ретривера, как кто-то написал в комментах… Вообще за пять минут лайков могло бы набраться и побольше. Почему девчонки с работы его игнорируют? Ах да, у них же сейчас совещание… Но вот Леночка лайкнула только что, никакое совещание ей не помешало! Ага, вот и остальные подтянулись. Ладно.

Но все же непонятно: неужели утренняя фотка была так плоха? Он отмотал ленту назад. Ах, блин, он ведь забыл применить фильтры!

За спиной у Кисы вдруг звонко процокали каблуки, и притворно ласковый голос пропел над ухом:

— Наркис! Отчет готов?

Он даже вздрогнул от неожиданности… Совсем забыл, что он еще на работе!

— Сейчас сделаю.

— Мы тебя ждем через полчаса.

Киса лукаво улыбнулся, склонив голову к плечу и приподняв бровь, — против этого его выражения лица не мог устоять никто, но Дита, как он и опасался, устояла. Она продолжала торчать у него над душой, сложив руки на груди. Вот зараза! Всегда его недолюбливала, придиралась по мелочам, а после той истории и вовсе возненавидела… Ну конечно, та девчушка ведь была ее приятельницей, она же и имя ее переиначила по своему обыкновению, и все теперь зовут Афродиту просто Дитой, хотя она глава отдела и вообще важная цаца. А та пичужка была в общем-то никто… как же ее все-таки звали?

— Я все сделаю, — Киса снова уткнулся в телефон. Лайков там не прибавилось, и он почувствовал приступ глухого раздражения. — Что ты ко мне привязалась, а?! Что вам всем от меня надо сегодня?

— Ничего, — холодно сказала Дита. — Только отчет и ничего более.

— Или ты, может, тоже хочешь поговорить про эту твою приятельницу, как ее там… будто бы это из-за меня с ней что-то случилось?

— Нет, я не хочу об этом говорить. Хотя случилось это с ней именно из-за тебя.

— Ну здорово! А на той неделе псих, который из окна напротив выбросился, он тоже из-за меня? Тоже я виноват?

Дита посмотрела на него как-то странно и даже, кажется, с сочувствием.

— Отчет, — сказала она коротко. — К семи часам.

Киса равнодушно кивнул, отвернулся и с облегчением услышал, как ее каблуки застучали по направлению к выходу. Надо сделать этот их дурацкий отчет, а то ведь не отвяжутся… Но вместо этого он снова взялся за телефон.

Хм, нет, фильтры тут вообще-то ни к чему, зачем совершенствовать совершенство? Отличное фото — просто сама юность и красота смотрит с экрана, и солнечные пятна дрожат на лице и волосах, и зубы влажным жемчугом блеснули в загадочной полуулыбке…

* * *

Рабочий день был окончен, и офис почти опустел, только Леночка сидела за своим компьютером и красила ресницы, поглядывая на часы. Дита, заметив ее, неодобрительно покачала головой: ждет Кису, надеется, что он предложит ее проводить. Вот дурочка…

— А где Наркис?

— У себя, — промурлыкала Леночка и снова покосилась на часы. — Сказал, чтобы ему не мешали, он отчет делает.

Дита недоверчиво усмехнулась. Ага, отчет он делает, как же! Памфил уже уехал, не дождавшись, и понятно, что сегодня никакого отчета они не увидят. Но тем более надо сделать Кисе втык перед уходом. Прямо здесь, при Леночке, может, хоть немного стыдно ему станет.

— Наркис! — позвала Дита. — Иди-ка сюда. Слышишь? Наркис!

— Кис… кис… кис… — донеслось из-за приоткрытой двери.

Ах он еще дразнится! Ну-ну. Кое-кто определенно напрашивается на разнос. А она ведь хотела с ним по-хорошему. Ну ладно же.

— Наркис, ты здесь?

— Здесь... здесь…

— Перед уходом зайдешь ко мне в кабинет!

— Нет… нет… нет…

Вот теперь Дита разозлилась по-настоящему. Что за идиотские шутки? Она прошагала мимо растерявшейся Леночки и уверенно распахнула дверь.

В комнате было пусто. Ни Кисы, ни остальных. Ну остальные-то ушли давно, это понятно, от них не требовался срочный отчет… Но куда подевался Киса? И… если здесь никого нет, кто тогда ей отвечал?

Дита огляделась. Ни души, только в полумраке горит экран Кисиного компьютера. Она включила верхний свет. Никого. На столе перед компьютером Кисин телефон, стаканчик от кофе и… странный бело-желтый цветок в небольшой керамической вазочке. Дита немного разбиралась в цветах, но таких никогда не видела. Красивый, нежный и как будто болезненный, но пахнет так сладко и одуряюще, что даже голова закружилась. Все-таки что-то он ей напоминает… точно! Именно такой был вытатуирован у Кисы на запястье, он его еще постоянно всем совал в глаза, чтобы разглядывали и ахали. Но где же сам Киса?

— Какая-то ерунда, — пробормотала она запинаясь.

— Да… да… да…

Дита дернулась, едва не опрокинув цветок.

Никого. Но этот голос… голос ей хорошо знаком. Да точно, невозможно перепутать! Она присела на край стола, чувствуя предательскую слабость в коленках, но не спешила уходить. Вон, значит, как все обернулось. Ей не привыкать было иметь дело с чудесами, просто это все как-то… неожиданно.

— Эхо, это ты? Бедная моя...

— Я… я… я…

— А это, значит, Наркис, — она перевела взгляд на цветок, — юноша, который был сам в себя влюблен.

— Он… он…

— И это с ним… навсегда? — прошептала она уже совсем тихо.

И бесплотный голос чуть слышно выдохнул:

— Да… да… да…