Ночной переполох у мистера Твилфитта и мистера Таттинга (джен)

Таттинг поставил свой абак на ребро, и кости с дробным стуком соскользнули по проволокам, уничтожив результаты расчетов.

— Это слишком хороший товар, чтоб на нем зарабатывать, — резюмировал он.

— Кошмарный товар, — согласился Твилфитт, продолжая увлеченно щелкать костяшками. — Раз купил, и на всю жизнь... Продавать, разумеется, комплектами. По пять штук нормально?

— По дюжине! Назовем «Страстная ночь», это польстит покупателю.

— Органайзер вроде бумажника, — подсказал Твилфитт.

— Для холостяков солидный, из драконьей кожи, для женатых тонкий шелковый, чтобы легче прятать, — развил мысль Таттинг.

— Можно придумать расходный материал.

— К гондону?! — изумился Таттинг.

— Расходный материал можно придумать ко всему, — назидательным тоном заявил Твилфитт. — Скажем, средство для стирки именно данного изделия. Расфасуем жидкое мыло по маленьким фиалам, добавим отдушку, назовем «Специальное»...

— «Только для мужчин», — предложил Таттинг. — Men only. Если пойдет, Men special будет следующим, подороже. Фиал в форме члена. Без анатомического сходства, но и чтоб не перепутать с огурцом.

— Пикантно... Джерри, такой продукт сам по себе привлечет внимание, гондоны только сузят круг потребителей. Пускай у нас будет интимное мужское мыло, — скреативил Твилфитт.

— С разными запахами! — подхватил Таттинг.

— И вкусами!

Партнеры благоговейно помолчали, потрясенные открывшимися перспективами.

— И для дам, — продолжал Твилфитт.

— Но не сразу! — поймал волну Таттинг. — Дадим им время позавидовать джентльменам и возмутиться.

— Сошлемся на объективные трудности.

— Угу-м, с мылом.

— Не вижу повода для иронии. Джерри, у нас элитное мыло из редких ингредиентов, вот с ними и трудности. Война Парагвая и Боливии уничтожила единственную плантацию наперстянки четырехпупковой. Но у колдунов вуду сохранились черенки...

— Терри, наперстянка трава, а черенки только у деревьев. Кажется. И насчет пупков большой вопрос. Не стоит лезть в эти дебри.

— И то верно. Мы не яйцеголовые, мы предприниматели. И финансируем целевые исследования. Как раз сейчас наши ученые на пороге эпохального открытия, которое избавит дам от векового гнета... Что их гнетет?

— Жир.

— Не наша тема... Мы их избавим от векового унижения. Невместно ледям пользоваться мылом, как быдлу. Довольно! Наши клиентки выстрадали право э-э-э... омывать чертоги наслаждений особым алхимическим продуктом для интимных зон. Над коим уже восемь лет работает...

— ...в обстановке строжайшей секретности! А восемь лет хорошо, — одобрил Таттинг. — Не кругло и вызывает доверие.

— ... в обстановке строжайшей секретности работает... Кто? — задумался Твилфитт. — Иностранец какой-нибудь, их никто не знает. Спасенный нами... От оборотней — мелко, от вампиров — вампиры могут обидеться...

— От ужасов гражданской войны в Восточной Европе! — подсказал Таттинг.

— Профессор Пушкин.

— Как-то по-китайски звучит: Пу Шкин.

— Предложи другую фамилию, — пожал плечами Твилфитт. — Я и эту случайно знаю.

— Что, у варваров правда есть профессоры?! — удивился Таттинг.

— Должны быть, они же все у нас обезьянничают. Но этот Пушкин сказочник, ихний бард Бидль. Клиентка одна прислала на Рождество книжку нашей Медее, а я полистал и выкинул. Муть всякая: книзл на цепи, русалка на ветвях...

— Смотря какой книзл, иного и на цепи не удержишь, — заметил Таттинг. — Есть которые аппарируют, хотя и недалеко.

— Не, тот книзл песни поет и сказки рассказывает.

— Вот же сукин сын этот Пушкин! — возмутился Таттинг. — Сбрехнул, а дети прочитают и давай ныть: «Папа, купи говорящего книзлика»!.. Членпунь!

— В каком смысле? — не понял Твилфитт.

— Это меня озарило, — скромно потупился Таттинг. — Название нашего продукта. Как шампунь, только... Рабочее название, — добавил он, поймав тяжелый взгляд партнера. — Членпунь и вагинпунь.

— Тогда и...

— Нет! — отрезал Таттинг. Я буду настаивать. Долохов относится к содомитам крайне отрицательно, зачем провоцировать?

Твилфитт, вдруг потеряв интерес к пуням, смотрел на входную дверь.

— Что там? — встревожился Таттинг.

— Не пойму. Охранка светилась...

— Охранка то и дело светится. Пройдет мимо человек, она и светится.

— И мы не замечаем. Привыкли. А сейчас я заметил. Значит, она неправильно светилась. Не как обычно.

— Мигала?

— Возможно. Я спохватился, когда огонек погас.

— Погас, значит, оно ушло. Что бы там ни было.

— Или сломало охранку. Или затаилось.

— Небеспочвенно, — признал Таттинг. Мысль лежала на поверхности: любая маскировка лучше работает, когда объект неподвижен, этим пользуются даже зайцы. Поэтому дорогущий охранный амулет смог засечь приближение человека под дезиллюминационным, но «ослеп», когда злодей остановился.

— Джерри, я что подумал, — неожиданно севшим голосом начал Твилфитт. — Мы тут сидим, изобретаем способы снять пенки с говна, А ЛЮТНЫЙ БЕЖИТ!

— По мне, так пускай бы он весь бежал в направлении Дувра. И далее вниз головой со скал, — беззаботно заметил Таттинг.

— А подумать? Джерри, когда люди бегут, им остро нужны дорогие и компактные активы. Самые дорогие и компактные активы — камушки, шелк и только после них с большим отрывом золото. А единственное место в магическом Лондоне, где все это имеется в значительных количествах и без специальной охраны — наш дом с нашими женщинами и детьми!

— Отмахаемся, — без уверенности сказал Таттинг. — Раньше...

— Раньше нас защищал сам факт, что мы шьем на высшее чиновничество, не говоря о парадках для Гвардии. А сейчас скорее наоборот, грабители почтут за честь свою блатную прикарманить изумруды, отобранные для мантии Министра, поскольку завтра они уже будут гулять за Каналом.

— Мистер Твилфитт, мы с вами одним и тем же предприятием владеем? — осведомился Таттинг. — А то странно: вас защищал какой-то факт, а меня грабили как по расписанию, раз в два месяца точно.

— Да кто грабил? Кто грабил?! Наркоманы да потерявшие берега дворовые гопники. Имбецилы. С ними — да, мы справлялись. А мелкий жулик Флетчер обвел меня вокруг пальца, чего уж ерепениться. То, что он попался, не моя заслуга, а его промашка.

— Это тип, который под мантией-невидимкой заснул в примерочной? — хихикнул Таттинг. — До сих пор жалею, что был тогда в отпуске.

— Ничего ты особенного не пропустил, — махнул рукой Твилфитт. — Нарцисса Малфой с перепугу выскочила в панталонах. Как будто ты не видел.

— Я только Беллатрикс видел, и ту после тюряги. Жалко ее до слез... Только не говори: «Кто ты такой и куда ты дел моего партнера?». Мы с тобой оба видим потенциал женщины, в том числе просранный. Я жалею не Бешеную Бель, а богиню, которая в ней умерла.

— Сползаешь с темы, Джерри.

— Мне страшно, Терри. Чем больше об этом думаю, тем страшнее, и я стараюсь не думать. Мы сейчас вроде кошелька у дороги.

Твилфитт, не говоря больше ни слова, полез под лестницу за исторической чугуниной.

— Я сам! Моя очередь! — Таттинг суетливо подскочил к двери и посмотрел в глазок.

Негаснущий магический факел освещал пустое крыльцо.

Таттинг молча покачал головой, сел на лестницу рядом с партнером и пригорюнился. Твилфитт пригорюнился еще раньше.

В арсенале партнеров имелось единственное заклинание, способное раскрыть невидимку: «Хоменум ревелио». Инструмент для поиска заигравшихся в прятки детей, попавший в курс ЗОТИ благодаря пресловутому миролюбию величайшего светлого волшебника современности и общему курсу Министерства — не учить реальной боевке. Через стены не работает. Семь слогов. Семь сраных слогов и широкий взмах палочкой на глазах у невидимого противника. А в популярной «секе» два, в «бомбарде» три и жесты короткие.

Так и сидели два пригорюнившихся пупсика.

— А если, допустим, кинуть «Хоменум» из мансарды? — предложил Таттинг.

— Услышит, как открываем окно, и долбанет навстречу.

— Может, там и нет никого.

— Тогда не услышит.

— А может, он сейчас расколдовывает наши охранки.

— Может.

— Терри, нельзя вот так вот сидеть и ничего не делать!

— Мы же сидим.

— Терри, придумай что-нибудь!

— Сам придумай.

— Ты обязан! Ты старший партнер!

— Это почему?

— Потому что «Твилфитт и Таттинг», хотя по алфавиту должно быть «Таттинг и Твилфитт».

— А за это, мистер Таттинг, благодарите своего хитровыделанного предка!

— Интересная точка зрения, мистер Твилфитт! Ваш предок промылился на первое место, а мой — хитровыделанный?

— Ваш, настаиваю, хитровыделанный предок, мистер Таттинг, отправил моего простодушного и благородного прапрадеда Гийома ко двору герцога Нортумберлендского с подарками и образцами товаров, а сам остался в лавке, оправдываясь посконностью и отсутствием манер. При тогдашней дремучести умов для Гийома это был путь в один конец: если церковники не сожгут на костре, то герцог засадит в подвал варить золото из коровьей мочи. Ему просто свезло, что и герцог, и епископ были в преклонных годах и страдали подагрой...

— Мне эту историю рассказывали по-другому, — набычился Таттинг.

— Знаю я, как вы ее рассказываете...

— Терри, если мы собираемся тупо сидеть, дожидаясь «бомбарды» в дверь, то давай хотя бы поднимемся повыше, чтобы нас не накрыло первым же ударом.

— Джерри, есть один закл... Специфический... А, ладно, быстрее кинуть, чем объяснять. — Твилфитт подскочил к двери и заработал палочкой, бормоча длинную словесную формулу.

— Ascaris?! — изумился Таттинг, расслышав знакомое слово.

— Угу-м, аскарида. Линда этим заклом проверяла детей после Хогвартса. Кстати, твоих тоже. Главное, оно выявляет глистов за пять ярдов через любое препятствие, им драконологи пользуются... — Твилфитт всмотрелся в что-то видимое ему одному и энергично почесал затылок рукояткой палочки. — Джерри, у нас под крыльцом прячется ребенок, набитый глистами, как гоблинский кошель золотом.