Исполняя желания (гет)

После войны Хогвартс полностью восстановили. Попечители и Министерство не жалели для школы денег, и вскоре разрушенные башни возвели вновь, в стенах заделали прорехи, а окна украсили новыми витражами, и даже подвесной деревянный мост, соединявший Каменный круг и внутренний двор замка, сложили заново. Длинные шестиметровые плахи привезли из Йоркшира и долго выкладывали их через глубокий, поросший вереском овраг, пока мост не вышел точно таким же, как был прежде — воздушным, скрипучим и невероятно неровным.

Вот только магия вернулась в Хогвартс не полностью.

Иногда Снейпу казалось, что замок просто хандрит, словно где-то в глубине своей израненной каменной души он всё ещё испытывает боль и никак не может оправиться от пережитых потрясений. Лестницы порой забывали, куда направляются, и тоскливо зависали в воздухе на середине пути, портреты уходили в гости и не возвращались целыми неделями, на мраморных перилах неожиданно проступала гниль, а потолок Большого Зала чернел от туч и проливного дождя даже в те дни, когда на улице вовсю светило солнце.

Возможно, Хогвартсу просто нужен был отдых?

Северус Снейп не знал ответа на этот вопрос и отчего-то не стремился его найти. Его самого, подобно замку, охватила хандра, и, залатав в себе раны физические, он, вероятно, так и не смог оправиться от тягот душевных.

Декабрь подходил к концу, близилось Рождество, а природа, словно сговорившись с замком, так и не принесла в его окрестности ни снега, ни ожидаемых холодов, ни праздничного настроения. День выдался слякотным и пасмурным. Занятия шли своим чередом. В котлах поспевало раздувающее зелье, и студенты старательно перемешивали его по часовой стрелке, когда директор неожиданно прислала гонца. Странный посыльный вырвал Снейпа из ставшей уже привычной желчной апатии, впервые за долгое время заставив его искренне удивиться — всё же почту в школе обычно носили совы.

Упитанная серая крыса стремительно запрыгнула на профессорский стол и, противно пища, уселась на классном журнале. На передней лапе виднелся привязанный заклинанием кусочек пергамента. Как представитель семейства кошачьих, Минерва, бесспорно, имела какую-то тайную власть над крысами, и всё же в выборе посланника было нечто крайне омерзительное. Из тысячи возможных вариантов директор выбрала именно этот, и это излишне красноречиво говорило о том, что сегодняшнее настроение директора не сулило Снейпу ничего хорошего.

«Не мог бы ты зайти ко мне, Северус?»

Записка была лаконичной и сухой, и, решив не игнорировать столь странное приглашение, по окончании урока Снейп сразу же поднялся в Директорскую башню. Горгулья смерила его внимательным взглядом и что-то недовольно пробормотала себе под нос, но спорить не решилась — из всех преподавателей Снейп был единственным, кого она по-прежнему впускала в директорский кабинет без пароля.

МакГонагалл сидела за своим рабочим столом, заваленная ворохом бумаг, и что-то быстро и раздражённо писала. В бытность заместителем директора она выполняла за Дамблдора всю бумажную работу, но, заняв его место, почему-то так и не делегировала эту часть своих обязанностей кому-то из преподавателей. Завидев вошедшего зельевара, она отложила перо в сторону и, выдвинув ящик стола, достала из него небольшой свёрток, завернутый в тёмную плотную бумагу.

— Это тебе, — сказала она, кладя свёрток на стол, даже не обменявшись со Снейпом приветствиями.

Директор была явно не в духе.

— Сегодня в одной из колонн моего кабинета неожиданно открылась потайная ниша, о существовании которой я даже не подозревала, и в ней я обнаружила этот свёрток. Не знаю, хотел ли Дамблдор, чтобы ты получил его именно сегодня или так вышло случайно, сейчас сам Мерлин не разберёт. Возможно, ответ найдётся внутри... а возможно, и нет...

Минерва расстроенно пожала плечами и снова взялась за перо.

— Теперь я уже ни в чём не уверена! — добавила она со вздохом. — Порой мне кажется, что всё постепенно налаживается, а потом, в такие дни, как сегодня, всё вдруг разом летит в тартарары. Этим утром совятня просто взяла и перестала выпускать птиц, словно кто-то наложил на неё непреодолимый барьер! Целый час совы в панике метались под потолком, с криками натыкаясь на невидимые стены, солома и перья летели во все стороны, а мы с Флитвиком безуспешно пытались хоть что-то исправить. А потом Филиус неожиданно чихнул, и словно пробку вышибло из бутылки — барьер исчез, а сов вытянуло из совятни хвостами вверх и на добрую сотню ярдов разбросало по округе. Хагрид, наверное, до сих пор осматривает перепуганных птиц, пытаясь привести их в чувство.

Снейп молча забрал со стола свёрток и с показным безразличием засунул его в карман. Жалеть Минерву не было никакого смысла. Его самого замок слушался, быть может, чуть лучше других, но даже с ним порой случались обидные казусы — то Пивз застрянет внутри его классной доски, то стухнет свежая лягушачья икра, но жизнь научила Северуса приспосабливаться.

— Филиус считает, что со временем всё наладится, — расстроенно прикрывая глаза, сказала Минерва. — Он говорит — мы отрастили Хогвартсу новые руки и ноги, и замок просто никак не научится с ними управляться.

«Фантомные боли»,— с невольной тоской подумал Северус. Его оценки и взгляды на жизнь всегда были мрачнее и жёстче, чем у коллег. Говорить о том, что всё наладится, он не собирался. Снейп никогда не врал Минерве, и та очевидная недосказанность, что всегда существовала в их отношениях, давно научила их читать между строк. Со смертью Дамблдора Хогвартс осиротел, и как бы Минерва ни старалась, никто из них не мог этого исправить.

— Вечером я взгляну на совятню,— пообещал он директору, невольно ощущая, как проклятый свёрток своей пугающей неопределенностью прожигает ему карман, — пусть птицы сначала успокоятся.

Он знал, что МакГонагалл затеяла весь разговор ради этого — почему-то просто попросить его о помощи всегда казалось ей чем-то неправильным, словно она считала, что, навязывая Снейпу чужие обязанности, теряет перед ним лицо.

* * *

Спустившись в подземелья, Снейп неторопливо растопил камин. Уроки на сегодня закончились, и, отложив в сторону маловажные дела, можно было целиком сосредоточиться на неожиданном послании из прошлого.

Простая коричневая бумага. Почерк Дамблдора. И очень короткое: «Северусу».

— Что ж, весьма в духе Альбуса, — пробормотал Снейп и быстро провёл палочкой над свёртком, пытаясь ощутить воздействие опасной магии. Палочка мгновенно откликнулась на чужое колдовство, однако кроме слабого следа магической защиты Северус так ничего и не почувствовал. Стараясь быть крайне осторожным, он медленно развязал бечёвку и развернул бумагу. Внутри лежала шкатулка — маленькая, круглая, чуть больше пяти дюймов в диаметре, сделанная из потемневшего от времени желтоватого металла. Несколько драгоценных камней украшали помятый, но всё ещё сохранявший округлую форму бок. От шкатулки тянулся ощутимый магический след, тёплый и вполне дружелюбный, и даже после повторного сканирования Северус не почувствовал ничего, что заставило бы его насторожиться.

Внутри шкатулка была совершенно пуста. Дно её когда-то покрывала расшитая бисером ткань, но со временем ткань поистрепалась, и теперь из-под истлевших краёв проглядывало простое некрашеное дерево. Тщательно осмотрев шкатулку со всех сторон, Северус так и не нашёл ни магических тайников, ни скрытых магловских механизмов, и, вероятно, ещё долго пребывал бы в полнейшем недоумении, если бы, перевернув шкатулку тыльной стороной вверх, не обнаружил наконец подсказку — надпись, выполненную мелкой арабской вязью. В отличие от узоров на потёртых и побитых временем боках, надпись оказалась чёткой и хорошо читаемой, вот только в арабском Северус был не силён, и всё же, ощущая странное волнение и не желая медлить ни секунды, он сразу же взялся за перевод. Он долго возился, черкая пергамент, пока разрозненные слова не легли на бумагу, обретя долгожданный смысл:

«Пожелав стать самым могущественным волшебником во Вселенной, опасайся превратиться в раба желаний».

Прочтя предостерегающую надпись и отложив перо в сторону, Северус устало прикрыл глаза. Теперь он точно знал, что именно прислал ему Дамблдор. Ирония послания казалось настолько очевидной, что, знай он Альбуса чуть хуже, то мог бы, пожалуй, решить, что это искренний дар. Но Дамблдор никогда и ничего не делал просто так.

«Хранитель силы».

Когда-то, много лет назад, ему довелось прочитать о Хранителях силы на страницах старинных манускриптов, привезённых госпитальерами из захваченного Иерусалима. Поговаривали, что Малфой отдал за древние арабские свитки целое состояние, а Руквуд больше месяца бился над их переводом, потому что со свойственной лишь ему одержимостью, обладать Хранителем неожиданно пожелал Тёмный Лорд.

В манускриптах говорилось, что Хранителей силы создали когда-то искусные арабские маги, искавшие способ покорить Вселенную. Тогда люди всё ещё умели колдовать без палочек — они черпали силу у великих гор и могучих рек, пугающую и страшную, ничем не сдерживаемую в своей первозданной мощи, и заключали её в магические предметы, способные веками удерживать силу внутри. А затем они нашли способ передавать эту силу людям. Спустя тысячелетия магия людей ослабла, и теперь сила, заключённая даже в одном Хранителе, должна была казаться им безмерной. Всего-то и надо: пожелать стать самым могущественным волшебником во Вселенной, и магия Хранителя это исполнит.

Самым могущественный маг во Вселенной!

Северус осторожно отодвинул шкатулку на самый дальний край стола и медленно встал.

Какое странное, почти болезненное искушение... Он всегда чувствовал себя на вторых ролях, незначительным расходным материалом. Сначала когда Лили предпочла ему Поттера, затем — когда Дамблдор впервые отправил его шпионить за Тёмным Лордом. Не осознавая, что делает, находясь словно во сне, Северус приблизился к книжному шкафу и упёрся лбом в шершавую полку. Знал ли он, чего хочет? Готов ли он противостоять соблазнам? Сможет ли он вовремя остановиться?

«Пожелав стать самым могущественным волшебником во Вселенной, опасайся превратиться в раба желаний».

Деньги, популярность, всеобщее восхищение, особые магические способности, неисчерпаемые знания о тайнах вселенной — всё это нужно было, пока Лили была жива. Когда-то он нуждался в прощении больше, чем в чём бы то ни было. Потом мечтал о покое. Сейчас же он не хотел ничего, ни капли сверх того, что ему уже выпало. Ни грамма тяжелее той ноши, что он уже нёс. Плата за неуместные аппетиты всегда была высока, и этот урок он усвоил очень давно.

«Пожелав стать самым могущественным волшебником во Вселенной, опасайся превратиться в раба желаний».

Смог бы он воскресить Лили?

Сердце болезненно ёкнуло, ощутив обманчивую надежду, но почти сразу же успокоилось. Слишком поздно — время ушло. Он знал, что Лили не была бы счастлива, и не желал видеть призраков прошлого в глазах навеки заблудившегося во времени человека. Получи он подобный подарок двадцать лет назад, он бы пошёл до конца. А сейчас... Сейчас болезненно-горькое воспоминание — это всё, что ему осталось. И нет смысла переворачивать весь мир, чтобы убедиться в том, что он прекрасно знал и так — истинной любви не создать взмахом волшебной палочки, а значит, и получить желаемое нельзя.

И всё же, Хранитель силы лежал у него на столе. Зачем эту вещь прислал ему Дамблдор? Чего он хотел? Подарок ли это или новое истязание? Северус искал и не находил ответов. Голова шла кругом. Мерлин, как же давно он не испытывал подобного смятения!

Он помнил, как двадцать лет назад, напуганный переводом Руквуда, рассказал директору о том, что Тёмный Лорд ищет Хранителя силы, но Дамблдор не придал этой угрозе особого значения.

«Тому Риддлу, — сказал он со свойственной лишь ему добродушной усмешкой, — никогда не стать самым могущественным волшебником во Вселенной, потому что самый могущественный маг служит не себе».

Знал ли Дамблдор, о чём говорил? Вероятно. В конце концов, ведь именно он был самым могущественным волшебником этого столетия.

И всё же искушение было слишком велико...

Северус вновь обернулся к столу и, опершись спиной о шкаф, ощутил затылком жёсткие корешки книг. Знания всегда были его главной слабостью, единственной слабостью, которую он мог себе позволить.

За эти годы он упустил так много возможностей, так может быть, сейчас судьба даёт ему тот самый — последний — шанс?

Решение пришло неожиданно — отчаянное и невероятно яркое желание, перед которым не устоять... Он медленно прикрыл глаза, в глубине души стыдясь своей слабости, и, вкладывая в каждое сказанное слово всю силу охватившего его стремления, почти беззвучно прошептал:

— Я хочу стать самым могущественным волшебником во Вселенной!

Он слишком поздно понял, что происходит.

Какая-то неведомая сила одним ударом опрокинула его навзничь, а затем, ухватив за ноги, рывком потащила в сторону стола — туда, где лежала шкатулка. Северус молниеносно вскинул палочку, возводя щитовые чары, но тяга лишь незначительно ослабла. Он больно стукнулся головой о камин, когда, сопротивляясь чужой воле, инстинктивно попытался за что-нибудь ухватиться, но всё было без толку — руки беспомощно проскользили по ковру, не сумев уцепиться за короткий ворс, опрокинули стул… И лишь в последнее мгновение, оказавшись у самого стола, Северус всё же успел выкрикнуть: «Редукто!» Шкатулку с чудовищной силой подбросило вверх, ударило о каменный свод подземелий, а затем неуправляемой волной его собственной, обезумевшей от ужаса магии выкинуло за дверь.

Дверь жалобно скрипнула на единственной уцелевшей петле и сделала отчаянную попытку закрыться.

— Твою мать! — растерянно прошипел Снейп, лёжа на полу и чувствуя, как на затылке, под спутанными волосами, начинает проступать кровь.

Неужто обошлось?

Но магия шкатулки оказалась сильней.

С низким глубоким гудением шкатулка начала вращаться, приподнимаясь над полом, и Северус ощутил, как чьи-то руки душат его. Воздух выдавило из лёгких, и, сопротивляясь из последних сил, борясь с накатившей дурнотой, он сделал отчаянную попытку произнести ещё одно заклинание. Но непослушное тело предало его. Шкатулка вспыхнула яростным пламенем, мир завертелся с невероятной скоростью, и магия артефакта, одержав над ним верх, со свистящим хлопком затянула его внутрь.

А затем наступила тишина.

* * *

Сошедшие с ума совы добавили к изнурительному рабочему распорядку Невилла Лонгботтома дополнительных проблем.

«Почта непременно должна быть доставлена!» — не терпящим возражения тоном сказала Минерва Макгонагалл, окидывая растерянным взглядом горы разбросанной вокруг совятни корреспонденции, и так расстроенно посмотрела на Невилла, что отказать директору в помощи было бы просто не по-гриффиндорски.

Невилл послушно кивнул и, собрав в мешок первую партию писем, отправился в замок. Ощущать себя почтовой совой было до крайности странно. Он никогда не задумывался о том, как много писем и посылок ежедневно доставляют в Хогвартс совы. Здесь были посылки со сладостями и школьными принадлежностями, ингредиенты для зелий и лечебные снадобья, книги из "Флориш-и-Блоттс" и перья из лавки Писсаро, обычные письма из дома и официальная почта из Министерства, газеты и журналы, корма для животных и семена для теплиц, пятновыводители и хозяйственные каталоги для Филча, учебные пособия для Флитвика, первые рождественские подарки, счета за поставку еды и постельного белья, а также сотни пригласительных и поздравительных открыток.

Спустя пару часов беготни по Хогвартсу Невилл разложил почту по факультетским гостиным, и даже отнёс несколько коробок с ингредиентами в класс зельеварения, когда, спеша по коридору слизеринских подземелий, неожиданно обо что-то споткнулся. Мешок неудачно завалился на бок, и письма с посылками посыпались на каменный пол. Ругаясь на собственную неуклюжесть, Невилл присел на корточки и принялся собирать разбросанные вещи: пятновыводители для Филча, толстый конверт из Министерства Магии для МакГонагалл, открытка для Гермионы и шкатулка. Невилл невольно улыбнулся, поднимая шкатулку с пола — ещё одна, Мерлин знает какая по счёту. В последние несколько лет они с друзьями с заметным постоянством дарили Гермионе маленькие шкатулки, табакерки и волшебные сундучки, привозя их с разных концов света и в глубине души радуясь, что можно больше не мучиться с выбором подходящего подарка. Гермиона собирала шкатулки с увлечённостью, как делала всё в этой жизни, и её впечатляющая коллекция постепенно росла, заполняя собой все шкафы и свободные горизонтальные поверхности в её маленькой, но очень уютной гостиной.

— Надеюсь, ты не кусаешься, — сказал Невилл, обращаясь к шкатулке, и, собрав оставшиеся письма в мешок, аккуратно убрал шкатулку вместе с открыткой в карман.