Хорошее дело браком не назовут (джен)

Она родилась и росла с мыслью, что она — Блэк, а значит — лучшая. Особенная. Старшая из сестер. Ведь быть Блэк — все равно, что быть королевской крови. "Toujorus pur" — чисты всегда. Воспитание в строгой традиции чистокровной семьи известных темных волшебников простым и счастливым ее детство не делало — но на самом деле ей не с чем было сравнивать. Разве что иногда приходилось завидовать младшим сестрам, особенно когда ей исполнилось пять, и с ней стали заниматься специально приглашенные учителя.

Родословные всех чистокровных семей, история, геральдика, и довольно болезненные наказания, если она недостаточно хорошо отвечала — не выучить урок даже в голову не приходило. Иногда ей хотелось доставить такую же боль беспечной Андромеде — но прошел год, и сестра тоже стала заниматься с учителями точно так же, как и она. Теперь они вдвоем завидовали Нарциссе, которой оставалось еще почти целых два года до этой каторги, но что могла понимать сама Нарси в свои три года? Только бояться учителей, наслушавшись сестер… Даже подлянки не устроить — будет просто плакать, и все. А ей, Белле, опять — наказание?

Арифмантика, астрономия, музыка, которую Белла терпеть не могла в отличие от сестры, и наконец небольшая отдушина трижды в неделю — танцы, которые любили обе. Латынь и древнегреческий, который, кажется, только что узлом детский язычок не завязывал. Этикет, впитанный с материнским молоком, особых трудностей сестрам не доставлял.

Но до чего же сладко было не следовать правилам! Никакие угрозы не могли удержать сестер от этого. Хотя зачинщицей чаще всего была Андромеда, а исполнительницей — Беллатрикс, вот так вот странно. Может, потому что была смелее? Доставалось обеим, конечно, но Белла переносила наказания легко. И сразу придумывала месть — пока мелкую и детскую. Хлюпающая носом Меда добавляла свои соображения, и они попадались снова.

Учителя не выдерживали долго. Родители выдерживали все — но девочки больше всего на свете боялись что-то сделать не так, если мать начинала особым образом поджимать губы. Или если отец медленно постукивал тростью по руке. Сердечки замирали, по спине бежал холод, а наказание было неотвратимым — если только не успеешь исправиться. «Детей должно быть видно, но не слышно».

Она привыкла. Она не знала, что может быть иначе, пока не попала в Хогвартс. И уж там-то маятник откачнулся назад так, что многие диву дались. «Бешеная Блэк», — шептали за спиной, а она носила это прозвище с удовольствием. Особенно потому, что ни одна душа не рисковала сказать ей это в лицо. Тогда она еще не понимала, что это значит — за ней стоит семья, даже клан, против которого никто не рискнет пойти. В том числе сами члены этого клана, разве если только окончательно спятят. Вон, как придурок Сириус.

«Почему Вальбурга не прибьет это позорище?» — спросила она как-то раз, но вместо ответа получила наказание. За что? Она действительно не понимала. Сорную траву надо истреблять, ведь это правильно! Ценить человека? Ее научили ценить только волшебную кровь, так что Белла искренне считала кузена предателем этой самой крови.

И когда сверстники стали вести разговоры, такие понятные, такие близкие ей, а главное, когда Он, наследник Слизерина, кивнул ей на ее первом балу, это было у Малфоев — она до сих пор помнит тот убранный цветами зал, именно тогда она поняла свой путь. Свое призвание. Отстоять магический мир — для магов, и никаких пришлых!

После она в пух и прах рассорилась с Андромедой — снова не понимая, как та вообще могла смотреть на этого Тонкса? Для нее были маги — известные с детства люди и их семьи — и все остальные двуногие. Все же так просто!

Помолвку, назначенную сразу после окончания школы, а затем и свадьбу с Рудольфусом Лестрейнджем — магом достойным, взрослым, а главное, приближенным к Нему, она приняла радостно. Как еще один шаг вперед к тому, о чем она мечтала — тоже войти в Круг. Стать необходимой. Самой-самой.

Ее супруг был готов рекомендовать ее Лорду — что и склонило Беллу к раннему замужеству. Метка в качестве подарка ее устроила. Как устроил ее и супруг-единомышленник, правда, если бы не был таким приставучим… То есть не таким… Руки у Рудольфуса были еще ничего, но его поцелуи заставляли ее передергиваться, и скрывать это было все труднее. А потом ей стало казаться, что он недостаточно серьезно относится к тому, что говорит их Лорд.

Это был первый, еще довольно тихий — даже Рабастан не заявился — скандал, который, словно небольшой камушек, спустил лавину… А ее голову почему-то все время сдавливало словно обручем, но никакие проверки на зелья и проклятия не давали результата. Она сбежала домой — но родители вернули ее обратно. Точнее, выставили с позором, который продлился не более пары минут — братья Лестрейнджи, кажется, поджидали ее у самых дверей дома на Гриммо. И ей не хотелось вспоминать, что было потом. Ничего хорошего.

Лестрейнджи ее больше не наказывали — просто она иногда слишком много спала. Но от этого голова болела еще сильней, и в результате Белла срывалась. И все повторялось снова и снова. Зато собрания у Лорда, где она, однажды показала себя в дуэли с каким-то полукровкой, убив его через пару минут, после чего сам Лорд решил наконец посмотреть на нее «в деле».

И ей предложили тренировать новичков. Продлилось это недолго — из десятка человек после первого дня не осталось ни одного, кто мог бы самостоятельно передвигаться. После внушения от Лорда — она была готова терпеть эту боль, лишь бы оставаться рядом с ним, — ей позволили взять еще одну группу.

Как?! Как, Мерлин помоги, не калечить этих идиотов, которые путают лево и право, вопят «Секо», а движение делают как для Бомбарды, шарахаются от простейших Ступефаев, а от Круцио обделываются и теряют сознание. Белла презирала этих слабаков…

Новичков передали Долохову.

Зато ходить с боевой группой ей понравилось. Там все было просто и четко — вот это свои, а то — враги, которых надо уничтожить. Вперед и с песней. Красота!

Но непростительные заклинания не случайно названы непростительными. Это особенный раздел Темной магии, он действует на волшебника, меняя его — его мысли, характер, личность — его суть. Белле нравилось делать это так, чтобы видеть страх врагов… Ей казалось, что именно тогда она близка к своему Лорду — ведь многие на него смотрели точно так же.

В конце концов она вставала и ложилась с мыслями о нем и только о нем, а все остальное отодвигалось все дальше и дальше. Сдерживало только одно, остатки впитанных с молоком матери — или вбитых в детстве — приличий: она — замужняя дама. Она могла хоть сгореть от своей новой страсти, но трогать Его было Нельзя.

Только за ноги. А это удавалось, когда она получала наказание. И ей стали нравиться наказания… Она не обращали внимания, как белел ее супруг, если, конечно, он присутствовал — но Лорд довольно часто наказывал публично, чтобы другим было неповадно ошибаться. Лорд был велик. Лорд был силен — так, что это чувствовалось издалека — его сила склоняла, пробегала ледяными мурашками по спине, и… звала. И Белла жаждала касаться его величия. Остальное не было важным. Только метка отзывалась приятным теплом всякий раз, когда Белла думала о своем Лорде.

Известие о муже ее удивило. Не тот это был человек, чтобы просто взять и погибнуть, пусть даже против него десяток авроров! Так что сначала она не поверила, пока не увидела Рабастана. Почему-то один взгляд на него разом все объяснил.

Больше не Лестрейндж... Свободна... Свободна! Она больше не думала ни о чем. Хотя...

Милорд... поможет ей утешиться? Теперь можно! Теперь все можно, она — вдова!

Одевалась она не столько тщательно, сколько быстро — соблазнять по-настоящему она так и не научилась — да и когда? У кого?

— Мой лорд! — она повисла у него на шее, совершенно забыв, что тот терпеть не может прикосновений к своей голове.

Она слишком радовалась… Нельзя радоваться гибели Его соратника, особенно такого сильного, как ее муж. Она заслужила наказание! Заслужила… Боль. Но не такое же!

От потрясения она даже отреагировала не сразу.

Он бросил ее в руки этого сопливого мальчишки, этого хиляка, этого зельеваришки, еще большего ничтожества, чем ее бывший супруг… Кровь бросилась в голову, и каждый удар пульса твердил: «убить, убить убить...» За что ее так?!

— Авада ке...

Боль и темнота. Долго, очень долго…

* * *

Она очнулась с чувством, что прекрасно выспалась и отдохнула — вот уж сюрприз, после Круцио-то… И сладко потянулась в своей… ой, нет, не в своей постели. Белла быстро села и начала осматриваться. Комната была маленькой, незнакомой и напоминала скорей келью — настолько была аскетична: серые каменные стены без малейших украшений, довольно скромная кровать, сундук, небольшое узкое окно, полумрак. Она дернулась за палочкой, но ее не было. Ее что, в монастырь отправили?

Видимо, на ней были сигнальные чары, потому что она не успела подняться, как дверь отворилась, и вошел тот самый мальчишка-зельевар с такой кислой миной, что на ум пришло сразу много-много лимонов.

— Снейп, — выплюнула Белла. — Где моя палочка?

— Вот, — он протянул ей ее палочку основанием к руке.

Белла с удивлением посмотрела на самоубийцу и усмехнулась, решив не убивать его так сразу. В конце концов, стоит хотя бы выяснить у него, что к чему.

— Такой смелый или такой глупый? Где я?

Выяснилось, что не смелый и не глупый, а она — в одной из комнат, подумать только, его, этого мальчишки, дома. И на комнате — чары, так что колдовать в ней невозможно. Вот неожиданно-то. Что ж, она и голыми руками, если что, свернет его цыплячью шейку. Вот только узнает, какое наказание ей за это назначит Лорд. В конце концов, она сама может довольно неплохо варить зелья!

И сколько еще ей уготовано сегодня сюрпризов? Кстати… кто ее раздевал? Если этот юнец посмел касаться ее, ему точно не жить!

— Кто меня укладывал? — спросила она как можно более безразличным тоном.

— Ваша эльфийка.

Но почему он мог спокойно, голыми руками держать ее палочку, когда даже законный супруг не мог взять ее личный артефакт в руки? Что вообще произошло, пока она спала? И почему ей уже не хочется придушить этого долговязого юнца? Или все-таки хочется? Белла давно не чувствовала себя так странно.

— Завтрака в постель не будет, — дернул щекой Снейп.

— Что, в твоем доме перевелись домовики? Скорзи!

Через пару секунд в дверь поскреблись и тонкий голосок пропищал:

— Скорзи не может войти, пока хозяин дома не разрешил ей. Скорзи себя накажет!

— Заходи, — бросил Снейп, не глядя.

«Это с каких это пор в нем проснулись аристократические задатки?»

— Что угодно хозяйке? — подмела пыльный каменный пол ушами домовичка.

— Завтрак и свежую одежду. Синее платье. Накажешь себя потом, и если через пять минут тебя не будет…

Домовичка с хлопком исчезла.

— Погоди, — Беллатрикс нахмурилась: как-то странно она себя чувствует здесь и еще более странно думает. Ведет себя как… да почти как леди, и это вместо того, чтобы тут все по камушку разнести! — Какого тролля ты меня вообще сюда приволок?!

Спокойный поначалу голос к концу фразы повысился почти до визга, и для братьев Лестрейнджей это было бы грозным знаком, но Снейп стоял и смотрел на нее совершенно бесстрастно, даже руку к палочке не протянул.

— Почему. Я. Здесь, — Белла сузила глаза и сжала палочку.

Лестрейнджи в это время уже стояли бы с палочками наизготовку. «Надо же, не проняло. На редкость твердолобый попался!»

— Милорд, — тяжело вздохнул Снейп и снова дернул щекой, словно его заставляли говорить то, что ему крайне неприятно. — Наш Лорд распорядился о возрождении рода Принц.

— Принц? — переспросила Белла. — Ты сказал, Принц?

Кажется, еще один сюрприз. И даже не из тех, что она могла бы счесть неприятными, а вовсе даже наоборот. Для разнообразия, что ли? Об этом темном и, пожалуй, самом таинственном из магических семейств ей попадалось немногое, и все, что она помнила — огромное желание узнать побольше. Обрывки увлекательнейших историй, намеки на гениальные рецепты. Принц, надо же. И этот мозгляк, значит — Принц? Какой-то квелый он для носителя такой крови. А вот дом… дом бы она посмотрела.

Кажется, она произнесла это вслух, но тот опять не отреагировал. Привык к оскорблениям, что ли? Или действительно полный чурбан? Да уж, возродит такой… Стоп. При чем. Тут. Она? Кажется, без головной боли она стала хуже соображать. Ведь это… Это она, что ли, должна?! Дальше додумать не получилось — тело метнулось вперед, а пальцы сомкнулись на худой шее парня.

Белла неожиданно закашлялась и захрипела, словно сдавили и ее, пальцы расслабились, и она начала хватать ртом воздух, а Снейп не преминул этим воспользоваться, быстро заведя ее руки ей же за спину, и удушье моментально прошло. Она стояла почти в его объятиях, глаза ее метали молнии в почти такие же непроглядно-черные глаза, а в висках билось снова: «убить, убить, убить». Его руки оказались на удивление сильными, но ярость Беллы еще продолжала набирать обороты. В том числе потому, что она никак не могла прочитать его взгляд.

На нее всегда смотрели либо со страхом, либо с восхищением, но никогда — вот так. Так… пусто. Словно она для него ничего не значит. И вот пружина внутри распрямилась, она отбросила его от себя в коридор и, наконец схватив палочку, выскочила следом, посылая в него самое короткое, а значит, выигрышное — Секо.

И тут же вздрогнула, ощутив точно такой же порез на собственной щеке, а вот Снейп, сволочь, кажется, его вообще не заметил. Тьфу, Принц. Нет, не может она пока называть его Принцем. Много чести. И она снова атаковала.

Домовушка только пискнула, едва не попав под раздачу — бой кипел, Белла нападала самозабвенно, оказываясь в двух местах почти одновременно благодаря одному фамильному заклятию, но клятый мальчишка просто ставил щиты, Мордред его дери, неплохие щиты, а ее одновременные атаки… казалось, он специально тренировался! Это вывело ее из себя окончательно.

Откуда ей было знать, что Снейп мысленно уже не раз возблагодарил Мародеров за все семь лет таких, оказывается, полезных тренировок.

Ярость — плохой советчик в бою. Беллу с ее почти берсеркскими замашками всегда прикрывали, когда она выдыхалась, но здесь это сделать было некому. Снейп теснил ее щитами, и вскоре они снова оказались в комнате, где палочки были бесполезны. Она опять попыталась вцепиться и на сей раз хотя бы выцарапать ему глаза, но из собственных глаз посыпались звезды и потекли… слезы? Она отскочила к узкому окну и поднесла пальцы к глазам. Кровь? Какого?..

А мальчишка, растрепанный, изрядно поцарапанный, как и она, но всего лишь поцарапанный, стоял у двери, глядя на нее точно так же, словно ничего не изменилось! А силы кончились… Она поморгала, чтобы сбросить стоящую перед глазами пелену.

— Что это было? — она едва узнала свой охрипший голос.

— Драка, полагаю.

— Убью, — зашипела она.

— Первые несколько десятков попыток не удались, значит, стоит передохнуть и подумать. Если ты умеешь, конечно.

— Хам!

— Ле-еди, — столько сарказма в этом слове она еще не слышала, а уж в свой адрес тем более.

Только подкосившиеся от слабости ноги заставили ее опуститься на кровать вместо того, чтобы снова на него броситься.

— И, кажется, я понял, в чем дело.

Она подозрительно посмотрела на него.

— И в чем же?

— О, леди готова к диалогу…

— Не зли меня, Снейп!

— А по-моему, было интересно.

— Что?!

Вместо ответа он протянул ей руку, на одном из пальцев которой проявилось… помолвочное кольцо? Еще не веря, она медленно подняла собственную руку и похолодела. У нее такое же. Парное. Артефакты…

— Наверное, милорд наложил какое-то заклятье, — продолжил Снейп как ни в чем не бывало. — Я никогда такого не слышал, но, полагаю, мы попробуем найти? Я понял так, что любой вред, который мы попробуем нанести друг другу, делится ровно пополам между нами. Лорд мудр.

Последние слова словно послужили спусковым крючком — Белла яростно закивала. Но никто, никто не ценит его мудрость больше, чем она!

Метка теплела, а в голове понемногу прояснялось. Так вот почему вместо ран всего лишь порезы. Приказ Лорда… Принц… Она… Точно, здесь, в этом доме они могут найти много нового, в том числе разорвать эту дурацкую помолвку, заключенную против ее воли, и, кажется, против воли… их обоих? Приказ… Она убила бы на месте любого, кто не выполнил бы приказ ее Лорда. И она не могла принять его приказ — этому противилось все ее существо. Плохо, как же все плохо. В голове мутилось, и ее, кажется, начинало банально тошнить.

— Чаю?

— Что?!

— После Круцио от Лорда так активно колдовать… опасно.

— Какого пикси ты обо мне беспокоишься?

— Кольца, — Снейп даже глазом не моргнул. — Беспокоюсь, как бы не разделить еще и откат. В мои планы никак не входит проваляться обессиленным ближайший час-другой. Кстати, вы изволили разбить флакон предназначенного вам Укрепляющего, так что придется подождать.

И он вышел, оставив Беллатрикс в необычайно редком для нее состоянии — полного недоумения. Нет, вот как он так может говорить вежливые слова, но так, словно… словно в грязь макает? Вот же… гад! Не-е-ет, ему это так не сойдет!

Помолвочное кольцо слегка сжало палец. После многочисленных попыток снять, Белла поняла, что избавится от него только вместе с пальцем. А может, и с рукой — при ближайшем рассмотрении артефакт внушал если не благоговение, то как минимум опаску.

Белла ненавидела слабость, а собственную — стократно, но почему-то ей в голову не пришла мысль вызвать своего домовика и потребовать зелье у нее. А может, именно потому и не пришла. А еще сквозь глухую злобу, постепенно утихающую то ли из-за слабости, то ли из-за действия чар на кольце, снова начали пробиваться ростки любопытства. Нет уж, просто так она из дома Принцев не уйдет, есть у нее парочка вопросов!

Взгляд упал на стоящий возле кровати маленький столик с подносом. Она автоматически протянула руку за румяным сконом и аппетитно захрустела маленькой сырной, точно такой, как она всегда любила, булочкой.

Как назло тут же нарисовался Снейп и, не дав ей нормально поесть, протянул зелье. Ни одно кольцо не предупредило ее об опасности, хотя она быстро поняла, почему, и сделала смелый (или просто большой) глоток. И тут же скривилась — вкус оказался тем еще. Хотя чего ждать от зелья. Но когда она потянулась за булочкой, чтобы заесть выпитую гадость, оказалось, что на подносе осталась только каша.

Огромные черные глаза смотрели на наглеца, дожевывающего булочку, а сама Белла временно потеряла дар речи. Потом в него полетела овсянка, разумеется, вместе с тарелкой.

Треклятый женишок с хохотом увернулся. И от пустой тарелки. И от кофейника. И от подноса. И все это время ржал, не переставая, сукин сын!

— У-у-убью, — провыла Беллатрикс.

— О, уже действует, — прокомментировал Снейп.

— Что действует? Что ты мне споил?

— Усовершенствованное Укрепляющее, конечно.

— Что. Там. Было?!

Снейп перечислил ингредиенты, от которых замутило бы любого.

— Ну и зачем ты врешь?

— А ты хочешь за просто так получить мой фирменный рецепт?

— Ах ты!.. У-у-убью!

— Минут через пять, когда вы совсем восстановитесь, можно будет выйти отсюда и попробовать вашу фирменную Аваду.

— Снейп, ты совсем спятил?

— А разве вам не интересно, каким будет эффект деления Авады? Что-то умрет в каждом из нас, быть может, нога? Рука?

— Голова, придурок!

— Правда? — Снейп чуть склонил голову, глядя чисто с исследовательским интересом.

Но Белле и правда стало интересно. Вот только на себе экспериментировать… Все же в детстве ее чему-то учили. А этого отморозка, видимо, нет. Хм. А не для этого ли Лорд приставил ее к нему?

Действительно, выяснилось, что придурок всю жизнь испытывал зелья на себе. Лично. Белла едва не взвыла. А потом выгнала Снейпа — называть его Принцем она все еще не могла, — наконец оделась в принесенную эльфийкой одежду и отправилась осматривать дом.

И он ее совершенно очаровал, в отличие от хозяина. Хотя довольно скоро тот прошипел что-то вроде «задолбался я за вами ходить, леди», что Белла предпочла не услышать исключительно в целях сохранности изумительного стилета, который только что достала из ножен потрясающей рунной чеканки, и исчез в неизвестном направлении.

Через час выяснилось, что он засел в библиотеке. В пику ему Белла направилась в лабораторию, но войти туда ей не дали чары, и она вернулась. Но не успела она заговорить, как Снейп схватился за левое предплечье и тут же аппарировал.

«А меня? — едва не закричала Белла. — А я? Лорд меня не зовет?» Она подняла рукав и посмотрела на метку, которая показалась ей какой-то словно полинявшей.

— Ну и ладно. Сама приду, — сказала она непонятно зачем старому шкафу и попыталась аппарировать, но, видимо, как и во всех «приличных домах» это действие было доступно только хозяевам. Она же таковой не была.

Беллатрикс сжала зубы и быстрым шагом направилась к выходу.