Рабочие будни Уолдена МакНейра, ликвидатора опасных существ, часть 11. Чудище болотное (джен)

МакНейр поднялся по ступенькам и, открыв дверь, крикнул:

— Дед! Я дома! — и его тут же едва не сбил с ног пушистый клубок книззлов, налетевших на него с разбега. — Да что б тебя… Бестолочь! — проворчал он, морщась, когда большой пушистый рыжий книззл вскарабкался по его штанам и куртке к нему на плечи и затоптался там, пытаясь как-нибудь устроиться. — Дед-то дома? — спросил он книззлов, подхватывая на руки второго — чёрного с серебряным подшёрстком. Тот коротко мяукнул и боднул его подбородок, и МакНейру тут же пришлось ловить и третьего, который счёл категорически несправедливым необходимость остаться на полу в одиночестве. — Дед! — крикнул Уолден. — Кот говорит, ты дома! Выйди — дело есть!

— Чего кричишь? — раздался сверху голос Кирана МакНейра, и вскоре ступеньки лестницы заскрипели под его шагами. — Я уже ложился. Зачем звал? — спросил старик, спускаясь и останавливаясь возле лестницы.

— Книззлов придержи, — сказал Уолден, спуская на пол Кота с Серым, а затем снимая с плеч и Бестолочь. — У меня тут… гость. Не пойму пока, куда бы деть его.

— Ну хоть рожать не будет, — философски проворчал старик и, свистнув, подозвал было к себе книззлов. Однако те и не подумали даже обращать на него внимание и вились у ног Уолдена, внимательно обнюхивая их. — Кого привёл?

— Сейчас увидишь, — пообещал Уолден и, ещё раз попросив: — Книззлов придержи, — открыл дверь и, похлопав ладонью себя по бедру, позвал: — Ко мне! Иди ко мне!

Странное длинное существо, словно слепленное из трёх собак, радостно выскочило из-под крыльца, где послушно пряталось, и, взлетев по лестнице, просунулось в дверь и приветственно тявкнуло. Книззлы тут же распушились, зашипели, выгнулись дугой — и, вероятно, накинулись бы на незваного гостя, если бы не наткнулись на невидимую преграду.

— Нельзя, — строго сказал Уолден, наклоняясь к ним и глядя им в глаза. — Нельзя. Это гость. Гость, — повторил он, легонько постукивая указательным пальцем по носам книззлов в опасной близости от из оскаленных зубов. — Гость, — сказал он снова и, обернувшись к странному созданию, позвал: — Не бойся. Заходи. Иди сюда, — он вновь похлопал себя по колену, и оно сделало пару шагов и принюхалось.

— Собака, что ли? — спросил дед, подходя ближе.

— Ну… — протянул Уолден, — в каком-то смысле и собака. Только длинная.

— Где взял? — дед наклонился и успокаивающе провёл ладонью по появившимся на спинах книззлов шерстяным гребням. — Тихо, парни, — велел он, легонько похлопывая ладонью по пушистым спинам. — Тихо. Это гость.

Книззлы продолжали волноваться, но, по крайней мере, больше не делали попыток нападения, и МакНейр с дедом начали их медленно теснить, впуская пса.

— Рассказывай, — велел дед, оглядев, наконец, странное создание, виновато и умильно заглядывающее всем, включая книззлов, в глаза и метущее хвостом пол.

МакНейр вздохнул. На самом деле, ему требовалась помощь деда, и не только для того, чтобы унять книззлов — так что он всё рассказал, и под конец добавил:

— Жалко его. И создали уродом, и один остался… Магии в нём почти нет — я проверял. Не больше, чем в краппах или книззлах.

— Что делать думаешь? — спросил дед, продолжая поглаживать книззлов по спинам.

— Хотел спросить: ни у кого из твоих приятелей псы на днях не дохли?

— Да можно найти, — подумав, отозвался дед. — Зачем?

— Брошу в топь, — сказал Уолден. — Если кто пойдёт проверить — найдёт останки. А что надвое переломился — ну, кто знает, что там в топях водится. Да и не станет разбирать никто.

— Поищем, — пообещал дед, разглядывая пса. — Его помыть бы.

— Пособишь? — спросил Уолден, тоже наклоняясь и поглаживая книззлов. Рыжий уже почти успокоился и теперь принюхивался, настороженно глядя на странное создание.

— На озеро пойдём, — решил дед, призывая из ванной полотенце и кусок тёмного мыла. — Вперёд идите, — велел он, и Уолден, выпрямившись, сказал псу:

— Идём купаться, — и, перешагнув через него, вышел из дома.

Пёс потрусил за ним, восторженно потявкивая и то и дело оглядываясь. Он вообще с большим энтузиазмом воспринимал любое предложение: идти, бежать, лежать… всё, что угодно, только бы с ним общались. Зачем понадобилось выводить такое странное создание, МакНейр даже представить себе не мог: никаких особенных умений у творенья не было. Словно кто-то просто пошутил и собрал из трёх собак одну — и наделил её небольшим иммунитетом к колдовству, достаточным, чтобы пробираться в зачарованные курятники, но никак не защищавшим от простейшего Петрификуса, например. Зачем? МакНейр всегда терпеть не мог селекционеров, но, по крайней мере, большинство из них он мог понять — когда они пытались создать некий новый вид с особенными, уникальными свойствами. А тут-то что? Зачем собака-гусеница эта?

На берегу озера — книззлы, разумеется, увязались следом, и теперь сидели в отдалении и чрезвычайно настороженно наблюдали за происходящим — МакНейр наколдовал большую невысокую ванну и, наполнив её озёрной водой, немного подогрел её и аккуратно отлевитировал в неё восторженно виляющего хвостом пса. Намылил, смыл, слил воду, опять намылил, полил водой… Повторять это пришлось трижды — покуда шерсть под его пальцами, наконец, не начала поскрипывать. Оставалось теперь лишь расчесать её — но эту процедуру вполне можно было провести и дома.

Когда рыжий Бестолочь успел подойти так близко, МакНейр не понял — но едва он извлёк пса из ванной и поставил на траву, чтобы высушить, книззл подошёл и уткнулся носом ему в нос. Принюхался — МакНейр замер, готовясь в любой момент схватить его за шкирку и оттащить подальше — и как-то задумчиво лизнул пса куда-то в область глаза. Тот забил хвостом, заизвивался — и вдруг повалился на бок, радостно подставляя новому приятелю живот.

— Потом вылижешь его, — сказал Уолден книззлу, высушивая кое-как собаку.

Так что проблема с принятием в доме нового жильца решилась — но Уолден понимал, что оставить пса себе не может. Твари требовалось общение, и много, а ни он, ни дед ему дать его в таком объёме просто не могли. Никак. А значит, пёс постоянно будет оставаться в одиночестве — или, что даже хуже, с книззлами. И что они придумают — Мерлину ведомо.

Впрочем, для начала ему требовалось всё уладить на работе — но ему было, честно говоря, не привыкать. Свеженькие трупы подходящих псов дед ему нашёл уже наутро, и МакНейр, отделив у них ненужное, засунул их поглубже в топь, надеясь, что Диггори удовлетворится отчётом об уничтожении. Однако же всё оказалось не так просто — и МакНейр в очередной раз проклял стажёров с их длинным языком, потому что когда он положил отчёт начальнику на стол, тот открыл его — и спросил с явным разочарованием:

— Я думал, ты нам всем его покажешь…

— Да там не на что смотреть, — пожал МакНейр плечами, с некоторой тоской думая о том, что было бы неплохо провести со стажёрами беседу о жизненной необходимости срочного приобретения навыка удерживания языка на месте в целях сохранения целостности зубов — как сказал бы недоброй памяти Руквуд. Болтать все горазды — а подумать о последствиях уже мозги нужны.

— По описаниям, — заметил Диггори, — это выглядело достаточно забавно. Мог бы труп хотя бы принести.

— Нехорошо смеяться над умершими, — сказал МакНейр сурово. — Сдох и сдох.

Диггори вздохнул.

— Ты пишешь, — он открыл отчёт и быстро пробежал его глазами, — что он неопасен. Почему живым не притащил?

— И отдал бы в Отдел Тайн? — нахмурился Уолден. — Тварь, конечно, странная была — но ведь живая. У меня тоже совесть есть.

— В следующий раз, — нахмурился Диггори, — изволь оставить её дома. Для таких моментов. Они изучают новые виды — и… а-а, — он махнул рукой. — Иди отсюда.

Уолден ушёл, конечно — и, усевшись за свой стол, уставился в стену и задумался. Надо бы куда-то деть зверюгу — не ровен час заглянет Диггори домой, неловко выйдет. Книззлов-то себе он оставлял вполне официально — хотя мороки с этим было не дай Мерлин. Но такое странное создание ему никто не отдал бы — он даже и не сомневался. Куда бы его деть? Был бы это кто обычный — пускай даже и опасный — он бы или выпустил его… но тогда бы обошлось без протокола — или бы пристроил кому-нибудь из дедовых приятелей. Но поскольку это создание существовало явно в единственном экземпляре, хозяина ему следовало найти, прежде всего, скромного. Такого, что никогда и никому собаку не покажет — ну, или, в крайнем случае, если и покажет, то кому-то столь же неболтливому.

Да только где ж найти шотландца, что упустит случай похвастаться такой уникальной… тварью?