В трех шагах от конца света. Шаг второй (гет)

В дежурке нынче было тесновато и отменно воняло. Джеймс поморщился: болотная тина в сочетании с человеческим потом и слизью одного из представителей болотной фауны создавали непередаваемую парфюмерную композицию.

— Что за лох-несское чудище вы ловили? — усмехнулся Джеймс, закрывая за собой дверь. — Грязные как черти!

— Отвяжись! — беззлобно отмахнулся Фабиан Пруэтт. — Фу, мерзость! — он принялся стаскивать с себя испачканную мантию вместе с джемпером.

— Есть какие новости? — Джеймс аккуратно обогнул его и по стенке прошмыгнул к своему потрепанному столу.

— Есть! — мрачно отозвался Гидеон, шмыгая носом. — Все внеурочные дежурства твои! Кроунс распорядился!

— Ага, ври больше! — хмыкнул Джеймс. — Геморрой его совсем замучил, что ли? Это не его прерогатива!

— Не веришь — на расписание глянь, — буркнул Гидеон. — Он, подлец, его поменял к дьяволу! Теперь мы еще по одиночке и по ночам дежурим! По очереди!

— Это в Лютном-то? — Джеймс глянул на расписание и чертыхнулся. — Он совсем рехнулся? Какого черта? С каких пор он расписание меняет?

— А ты не слышал? — близнецы Пруэтт переглянулись и заговорили хором. — Кроунс на повышение пошел, теперь будет нашим непосредственным начальником!

— Храни нас Мерлин! — ужаснулся Джеймс. — Этот старый дурак всех угробит!

— Ему это скажи! — фыркнул Фабиан и взмахом палочки испепелил истекающую слизью мантию. — Сейчас во всем аврорате подвижки, забыл? Кто успел, тот и съел!

— Я вообще не в курсе, — Джеймс помотал головой и, подтолкнув ногой стул поближе к себе, оседлал его и оперся подбородком на спинку. — Но, если Кроунс встанет во главе, нам будет весело!

— Вот теперь цирк нам каждый день гарантирован, — хмыкнул Гидеон и скопировал его позу, только на спинку оперся локтями. — А каждую ночь — оргия! Мы всегда парой или тройкой дежурили! Особенно в Лютном!

Джеймс сумрачно посмотрел на него. Гидеон знал, о чем говорит. Оба близнеца Пруэтты были как две капли воды похожи друг на друга — оба рослые, плечистые, с хорошей реакцией и веселым нравом, их бедовые головы были увенчаны шапками огненно-рыжих кудрявых волос. Со спины их невозможно было отличить друг от друга вовсе, но как только они оборачивались лицом, разница между ними с некоторых пор становилась видна с пугающей точностью — лицо Гидеона рассекал жуткий рваный шрам, начинающийся на виске, пересекающий щеку, загибающийся к уху и заканчивающийся где-то у шеи. Джеймса каждый раз пробирало невольной дрожью, когда он видел его — и не от слабых нервов. Шрам оставил оборотень, заявившийся лунной ночью в магическую деревеньку за теплой кровавой поживой. С тех пор при близнецах Пруэтт никто не смел даже заикаться о расширении прав оборотней, не рискуя сходу получить в глаз. Стоит ли говорить, что настоящего оборотня бы ждал еще более теплый и радушный прием.

— Посмотрим, может все будет не так плохо, — в конце концов неуверенно произнес Джеймс. — С расписанием можно условиться, когда и кто дежурит, мы ведь уже так делали.

— Посмотрим, — эхом отозвался Гидеон и мрачно вздыбил пятерней и без того взлохмаченные вихры.

Джеймс с трудом подавил в себе желание грязно выругаться и что-нибудь разбить, ограничился лишь злым пинком ножки стола. К слову, полировка на ней давно стала естественной, а стол держался на голимых заклинаниях — на нем частенько отводили душу все раздосадованные авроры. Джеймс устало толкнул кулаком столешницу и прикрыл глаза. Только Кроунса ему в непосредственных начальниках и не хватало. Им никогда не найти общего языка: один никогда не станет заискивать и вылизывать языком чужие ботинки, а второй никогда не умерит пыла в стремлении обуздать норов первого или же уничтожить его. Кто из них сломается первым? Вопрос, на который не хочется знать ответа.

* * *

Лили вздрогнула и резко обернулась, однако коридор за ней оставался пуст. Она на всякий случай вскинула палочку, но тишины не нарушало ничего, кроме ее взволнованного дыхания.

Она прищурилась и двинулась дальше. Двери открывались перед ней сами, портреты на стенах взбудоражено перешептывались, но стоило ей заговорить с ними, тут же замолкали, смотрели то ли с неприязнью, то ли с подозрением. Желтоватый паркет под ее ногами тихо поскрипывал, каблуки отдавались негромким эхом. Она не скрывалась.

Дорога вела ее по чужому дому, свет зажигался, указывая ей путь, занавески предостерегающе колыхались, если она делала шаг не в ту сторону. Лили хмыкнула: подобные эффекты защитных заклинаний, скорее, забавляли. У магов свои представления о вежливости, о безопасности и о хороших манерах: каждый шаг — испытание на прочность или на интерес. Когда жизнь становится слишком легкой, люди ищут баланса: если все дается слишком просто, жизнь кажется пресной. Чудеса в этом мире плотно переплетаются с опасностью и тайной, так есть и так будет всегда — так должно быть. Лили закусила губу и покачала головой: магглорожденных легко удивить, легко шокировать, легко испытывать, и то, что этим беспардонно пользуются все урожденные маги, её, Лили, не удивить. Только цели у каждого разные. Сумеешь угадать — обыграешь, не сумеешь — чужие переменчивые правила закрутят тебя в вихре приключений. Или испытаний.

Здесь она чужих целей не знала и шла, чтобы узнать их, но игры начинались уже сейчас.

Она остановилась перед дверями из темного полированного дерева, потянула за ручку. Дверь не шелохнулась. Ручка под пальцами резко нагрелась, и Лили отдернула пальцы, поднесла их к губам, подула.

— Опять загадки? — насмешливо спросила она в пространство и подняла палочку. — Алломохора!

Дверь со скрипом неспешно открылась.

Человек в комнате медленно поднял голову от книги и обернулся к ней. Он был ещё не стар, но посеребренные временем виски выдавали возраст. Лицо его, почти неподвижное, словно парализованное, было прорезано редкими морщинами, над губами красовались жидкие темные усы. Одет он был франтовато, но как-то бестолково: что-то было лишним, вроде вычурного пояса и пышного жабо, а чего-то не хватало, как, к примеру, теплых или хоть каких-нибудь носков — ботинки из зеленой переливчатой драконьей кожи были обуты прямо на босую ногу, зеленая же мантия небрежно накинута на плечи. Типичный волшебник.

— Приветствую вас, дорогая! — развел он руками. — Вы не представляете, до чего же я рад вас видеть!

— Буду весьма благодарна, если вы обойдетесь без фамильярностей, — сухо отозвалась Лили. — Вы знаете, кто я?

— Разумеется, мисс Марлоу, — волшебник с видимым усилием растянул щеки в широкой улыбке. Видимо, в идеале радушной, а на практике довольно жутковатой. — Разумеется, нет!

— Ваше приглашение было столь интригующим, что я решила им воспользоваться, — Лили чуть отступила назад. — Однако, полагаю, правила этикета предполагают, что вы представитесь даме или, по крайней мере, поясните свой неожиданный интерес.

— Думаю, вы догадываетесь, мисс Марлоу, что я хочу вас нанять, — собеседник убрал с лица улыбку и мгновенно стал гораздо симпатичней. — Прошу садитесь! — он небрежно махнул рукой в сторону ближайшего кресла. — Сидя, говорить намного приятнее, не правда ли?

— Те, кто хотят воспользоваться услугами переводчика, приходят в контору сами, — Лили осталась стоять. — Мы не целители, чтобы вызывать нас на дом.

— И тем не менее вы пришли, — парировал собеседник. — Стало быть, я сумел заинтересовать вас. Зовите меня... мистер Джест.

— Да вы шутник, оказывается? — Лили прислонилась спиной к косяку. — И что же дальше, мистер Джест?

— Шутки я люблю, — волшебник отошел и сел в кресло сам. — Особенно удачные и особенно денежные.

— Это многие любят, — с легкой насмешкой откликнулась Лили.

— Но не когда шутят с ними, — мистер Джест откинулся на спинку кресла и соединил пальцы обеих рук, взглянул на нее поверх них. Взгляд у него был нечитаемый, испытующий. — Со мной уже пошутили, а теперь пришел мой черед. Если вам так любопытно, мисс Марлоу, мне порекомендовал вас мистер Крауч — старший аврор. Вам ведь знакома такая личность?

Лили легким движением оттолкнулась от опоры, подошла к свободному креслу, неторопливо села и закинула ногу на ногу. Посмотрела на собеседника так же нечитаемо весело.

— Мистеру Краучу известна моя профессия. Сомневаюсь, что она привела его в такой восторг, не настолько она редка.

— Что ж, признаюсь, я навел справки, — мистер Джест наклонил голову вбок и подпер висок пальцем, отчего-то став похожим на лисицу. — Ваша профессия не может не вызывать интереса. Мистеру Краучу известна одна ее грань, и даже она впечатляет. Я же прошу помочь мне в деле, не связанном с переводами… И я уважаю псевдонимы, мисс Марлоу, поэтому не стоит волноваться.

— Я не скрываюсь, мистер Джест, — спокойно отозвалась Лили. — Да, вы правы, моя профессия многогранна. Я оказываю и юридические услуги, связанные с гоблинским правом. Мне нечего стыдиться и нечего скрывать, я чиста перед законами. Если вы желаете обратиться за консультацией, то вам нетрудно будет узнать адрес конторы, где я работаю, и прийти туда.

— Я желаю, — мистер Джест кивнул. — Но я к вам не приду.

— Почему же?

— Здоровье не позволяет мне ни аппарировать, ни пользоваться каминами, — мистер Джест передернулся, словно что-то его беспокоило, но лицо его осталось все таким же неподвижным. — А метлы в маггловском районе могут вызвать проблемы с законом уже у меня.

— Говорят, хорошая прогулка положительно влияет на здоровье, — Лили наклонила голову к плечу. — Маггловское такси — тоже хороший помощник!

— У вас острый язык, мисс Марлоу, — мистер Джест издал горловый смешок, похожий на хмыканье. — И нестандартный подход. Боюсь, я не настолько хорошо знаю маггловский мир, чтобы иметь возможность овладеть подобными способами перемещения.

— Чего же вы хотите? — Лили скрестила руки на груди.

— Вашей помощи! — мистер Джест наклонился в ее сторону, опершись локтями о колени. — Я хочу нанять вас, мисс Марлоу. Мне нужны ваши навыки, чтобы высвободить из опеки гоблинов некоторый капитал.

— Это непросто, — Лили безразлично пожала плечами. — Мои услуги стоят дорого. Подобная операция требует хорошего знания гоблинских законов, и я могу вам помочь лишь консультациями, как поступать можно и по правилам, а как ни в коем случае не стоит.

— Затраты меня не смущают, — отозвался мистер Джест, бесцеремонно разглядывая ее. — Позвольте мне небольшое лирическое отступление, чтобы вы лучше понимали мои мотивы и серьезность намерений. Я все равно уговорю вас, а если не получится, буду искать дальше, но найду того, кто поможет мне.

— Что ж, с удовольствием вас выслушаю, — Лили откинулась на спинку кресла, покачала носком туфли. — Гоблины не любят пренебрежения, и люди — тоже.

— Ваше имя, мисс Марлоу, ваше настоящее имя всплывает во многих историях, — мистер Джест сделал многозначительную паузу, Лили вежливым кивком побудила его продолжать. — Вы не боитесь?

— Мне нечего бояться, — откликнулась Лили. — Но мне интересен контекст, в котором вы воспринимаете эти, как вы выразились, истории.

— Тогда, полагаю, мне нет нужды повествовать вам о дочерних компаниях Гринготтса? — уголок его глаза дернулся словно в попытке изобразить прищур. — Я знаю, что вам интересна эта тема. Я знаю многое об этом предприятии, очень многое…

— Хотите рассказать? — Лили вскинула брови и хмыкнула.

— Не всё, но кое-что хочу, — мистер Джест вздохнул. — Скажите, вы знаете, кто создатель этой идеи? Кто стоял во главе всего, когда оно начиналось?

Лили покачала головой с видимым равнодушием, но невольно подалась вперед.

— Он перед вами, — просто сказал мистер Джест и развел руками.

— Вы?..

— Я. Тот, кто начал этот проект; тот, кто заложил основы, договорился с гоблинами, нашел профессионалов; тот, кто вложил в него жизнь.

— Вы говорите в прошедшем времени, — констатировала Лили.

— Вы внимательны к деталям, — хмыкнул мистер Джест. — Это был хороший проект, прибыльный и законный. У меня работало много профессионалов-волшебников, гоблинам мы не нравились, но тем не менее мы уживались вместе. Мы приносили им деньги, они давали нам защиту и свое имя.

Лили слушала внимательно, не перебивая. Мистер Джест говорил интересно. Даже слишком…

Его проект дочерних компаний Гринготтса, начатый, как оказалось, незадолго до ее собственного рождения, действительно оказался прорывным для своего времени, многие предприятия пользовались покровительством банка, а вернее, самого мистера Джеста. Лили даже и не подозревала, как много Гринготтс смог подмять под себя посредством сотрудничества с волшебниками. Все это требовало проверки, но она готова была поверить. Звучало правдоподобно.

Гринготтс стал охотнее брать на работу магов, активнее принимать участие в жизни магического сообщества, а маги тем временем опасно близко подобрались к руководящим постам…

Разумеется, это не осталось незамеченным, и гоблины забили тревогу. Пометавшись в поисках достаточно элегантного решения проблемы, они прибегли к самому проверенному и действенному способу, своему излюбленному — человеческой подлости. Помощник мистера Джеста до преемника все же не дотягивал. Что же касалось родного сына мистера Джеста, он имел все шансы перенять дело по наследству и пойти дальше. Туда, куда гоблины не пустили бы никого и держались бы до последнего своего вздоха. Но до чужого было бы проще.

Юность так легко поймать на глупости, на чувственности, на ревности. У красивых драм на публику слишком грязные и обыденные кулисы. Любовная ли это была история или какая-то иная — это стало неважным, финал был един. Мальчик погиб. Трагически, глупо, во цвете лет.

Наследника не стало, а потом не стало и другого детища мистера Джеста. Нет, оно не исчезло, оно, ловко изъятое из рук законного владельца, осталось в руках помощника, да там и прогнило, истерлось в труху.

— Теперь они кормят некую организацию, выкачивая деньги отовсюду, откуда только могут, — лицо мистера Джеста стало бледным, едва ли не серым, но застыло бесстрастной маской.

— Что же это за организация? — голос Лили был охрипшим, наверное, от долгого молчания.

— Есть основания полагать, что преступная или даже террористическая, — мистер Джест пожал плечами. — Никто не знает, чем они занимаются.

— И что вы в таком случае хотите от меня? — спросила Лили. — Ваши мотивы любых действий диктуются вескими причинами, я понимаю.

— Я рад, что понимаете, — мистер Джест дернул уголками губ. — Не бойтесь, я не собираюсь перенимать их методы расправы и не втяну вас в это. Я хочу совсем иного...

— Чего же?

— Обескровить их, — голос его стал глухим. — Я хочу лишить их всего капитала, их всех — и компанию, и Гринготтс. Никто не накажет моего так называемого преемника эффективнее, чем эта организация. Ни одно правосудие не справится лучше. Я не хочу марать руки, лишь изъять то, что гоблинам не принадлежит.

— Я… — Лили сглотнула. — Я не смогу помочь вам. То, что вы хотите, за пределами моих возможностей. Вы ведь не владеете этим капиталом. Я могу лишь посоветовать, как вывести квант средств, принадлежащих вам, из-под их контроля.

— Мне этого хватит, — мистер Джест протянул к ней руку. — Пожалуйста, прошу вас, не откажите мне в помощи! Я заплачу любые деньги!

— Разве вас не разорили? — прозвучало, возможно, бестактно, но все же жизнь научила Лили верить любой истории примерно процентов на сорок. И то, Северус бы сказал, что она слишком доверчива.

— У меня есть независимые источники доходов, об этом не волнуйтесь, — по-своему истолковал ее вопрос мистер Джест. — Я переменил свой род деятельности и теперь не испытываю недостатка в средствах, только в мести. Мне нужна ваша помощь!

— Я должна подумать, если не возражаете, — собственный голос казался каким-то глухим, неужто ее так тронула его история? Да, и тронула, и испугала. Время на раздумья было ей жизненно необходимо.

— Конечно, мисс Марлоу, — любезно согласился мистер Джест, и что-то в его неуловимо изменившейся интонации напугало ее еще больше. — Я буду ждать вашего решения.

— Благодарю вас за понимание! — Лили резко встала. — К сожалению, мне уже пора. Благодарю за гостеприимство!

— Тешу себя надеждой, что мы еще встретимся, — мистер Джест смотрел на нее снизу-вверх, и печальный глубокий взгляд его слишком светлых, почти прозрачных глаз заставил ее неожиданно смутиться и устыдиться своего недоверия. — Кстати, мисс Марлоу, вам когда-нибудь говорили, что у вас очень редкий цвет глаз? Зеленый, как изумруды… редкие камни, должен признать, очень редкие.

— К чему вы это? — Лили невольно попятилась, но отвести взгляд не смогла, словно что-то удерживало ее прикованным к чужому взгляду.

— Вы — редкость, мисс Марлоу, и однажды, смею надеяться, вы осчастливите какого-нибудь везучего юношу, — мистер Джест говорил тихо, но слова его звучали в ее ушах набатом. — Позволит судьба, и вы передадите свой редкий цвет глаз своему сыну или дочери. Дай вам Господь счастье никогда не увидеть их ухода… Видеть, как твое дитя, которое ты хранил и оберегал всю его жизнь… видеть его таким — этой боли я не пожелал бы никому.

— Я… я понимаю… — прошептала Лили.

— Нет, не понимаете, — мистер Джест покачал головой. — И никогда не поймете, если судьба будет к вам благосклонна. Но поймите, что и я не отступлю. Откажете вы — найду другого. Откажут все — найму убийц. Откажут они — пойду сам. Я прошу вас помочь мне сберечь душу.

Она не хотела говорить этого, несмотря на все чувства, испытываемые ей где-то глубоко в душе. Она не имела права верить ему, не хотела ввязываться в чужие дрязги и акты мести, не хотела, но не смогла воспротивиться чему-то, поднявшемуся из глубины, тому юношескому чувству справедливости, которое, как она думала, давно умерло или уснуло глубоким беспробудным сном. И ответила:

— Хорошо. Я постараюсь помочь вам.