В трех шагах от конца света. Шаг второй (гет)

— Миссис Поттер, я пришел! — Сириус вывалился из камина, потрясая сумками. — Вы здесь? Я принес все, что заказывали!

— Проходи, Сириус! — Дорея Поттер выглянула из кухни. — Неси сюда!

Он повиновался. Шел, беспокойно передергивая затекшими плечами. Непривычная тишина тревожила его, заставляла прислушиваться и с каким-то горьким удивлением осознавать, что ни Джеймса, ни Карлуса Поттера в доме нет. Для него это было столь непривычно, что казалось концом света.

Миссис Поттер возилась на кухне, на автомате что-то нарезала, регулировала огонь и управляла еще десятком кухонных приборов. При виде Сириуса она приглашающе махнула рукой в сторону табуретки.

Сириус опасливо покосился на увлеченно стучащие по деревянной доске стальные тяжелые ножи, увернулся от крышки кастрюли, пролетевшей опасно близко над его макушкой и робкой мышкой скользнул на указанное место. Дорея Поттер была одной из тех редких женщин, которых Сириус по-настоящему уважал и даже немного побаивался. В Хогвартсе он точно так же относился к профессору МакГоннагал. Такие женщины брали не криками и даже не нотациями, а какой-то особой своей внутренней силой и порой непредсказуемостью. Хотя обычно им хватало одного взгляда, чтобы выразить свое разочарование и огорчение и приструнить даже такую буйную и шебутную натуру, как он.

Дорея без слов вручила ему доску, нож и пучок какой-то зелени. Сириус нарочито обреченно вздохнул и взялся за работу. Дорея не обратила на его страдания ни малейшего внимания, только шлепнула по руке, когда он потянулся стащить листик салата прямо из миски. Сириус обиженно надулся и принялся послушно шинковать темно-зеленые стебли, морща нос от резкого пряного запаха.

— Как ты устроился здесь? У тебя все хорошо? — спросила Дорея. — Всего хватает?

— Все хорошо, миссис Поттер, — улыбнулся Сириус, мгновенно забыв про мнимую надутость. — Я остановился в той квартире, ну вы знаете, которая еще с академии!

— Ты там не голодаешь? Я тебе соберу с собой, когда будешь возвращаться обратно! — пообещала она и отвернулась к плите. — Я помню, как вы учились, месяцами к нам не заглядывали… Я как-то пришла к вам перед экзаменами, смотрю, вы над книжками склонились — ох, и удивилась, помню, хоть что-то смогло вас заставить сесть на одно место дольше, чем на десять минут!

— Неправда! Мы очень прилежные были! — возмутился Сириус. — Мы в библиотеке как-то все выходные просидели!

— Случайно не после этого мне пришло письмо от вашего декана о какой-то особенно крупной вашей проделке? — со смешком поинтересовалась Дорея.

Сириус замотал головой с видом оскорбленной невинности, но пальцы на всякий случай скрестил: они тогда с энтузиазмом мастерили свое любимое детище — Карту Мародеров. Так Ремус их прозвал, когда они, лазая по нежилой части замка, наткнулись на какое-то заброшенное хранилище зельеваров. Большая часть ингредиентов там уже пришла в негодность, погрызенные мышами и истлевшие от времени, но тем не менее, все пробирки, реторты и котлы сохранились почти нетронутыми. Ну они там чуточку и позаимствовали. Совсем капельку. Надо же было варить простенькие зелья для собственных нужд. Знал бы об этом хранилище Нюниус, искусал бы себе все локти. Но Хогвартс, слава всем богам, знал, кому стоит открывать тайны, а кому — нет.

Хогвартс… может, устроиться туда преподавателем полетов, когда молодость начнет подходить к концу? Сириус любил этот замок, и тот отвечал ему полной взаимностью. Прятал, когда ему требовалось уединение, укрывал за вовремя появившимися на пути доспехами и гобеленами, когда Филч практически настигал и его костлявая рука уже грозила схватить беглеца-проказника за воротник; открывал ранее никому неведомые проходы и коридоры. Замок, по сути, заменил ему дом, и не было места прекраснее и радостнее в его жизни. Кроме дома Поттеров, разумеется.

— Чем сейчас занимаешься? — полюбопытствовала Дорея, и задумавшийся Сириус вздрогнул при звуке ее голоса.

— Вы не поверите, — усмехнулся он. — Работаю с почтовой службой! Налаживаю ее в южных странах, сов там нет, приходится искать тех, кто их заменит. Обрабатываем их магией, учим и выпускаем — хлопотная работка, надо признать! Птички сообразительные слишком, с ними сложнее чем с совами!

— Почему? — удивилась Дорея. — Совы ведь тоже умные птицы.

— Отнюдь, — Сириус замотал головой. — Мы их искусственно делаем умными с помощью магии. У сов глаза большие, а головка маленькая, мозгу места нет. Обычные совы умом не отличаются как раз, поэтому с ними так легко работать и учить их!

— Надо же, — Дорея озадаченно покачала головой. — Я этого и не знала. Вот правильно говорят: век живи — век учись!

— Я и сам не знал, пока работать с ними не начал, — беззаботно отмахнулся Сириус. — Все на свете знать невозможно! Уф-ф-ф! — он с облегчением отложил нож.

Дорея забрала у него доску и отправила зеленую кашицу в кастрюльку, над которой уже вился ароматный манящий парок.

Сириус, как в детстве, облокотился на стол, положил подбородок на ладони и наблюдал за ней. В доме Поттеров не держали домовиков или держали, но когда-то давно, еще до его появления здесь. Миссис Поттер сама занималась хозяйством, не гнушаясь никакой работы, не забывала гонять и их с Джеймсом, заставляя экстренно осваивать бытовые заклинания или же делать все руками, как магглы.

Миссис Поттер даже не оборачивалась для проверки, как работают управляемые ее магией предметы, даже палочку в руках не держала — та лежала на краю стола. Сириус мог только с тоской позавидовать такому контролю над собственной магией.

За окном послышался легкий хлопок. Сириус поднял голову и насторожился, точно пес, прислушался и вскоре различил какой-то шум.

— Кто-то аппарировал, — встревоженно произнес он. — Вы кого-нибудь ждете, миссис Поттер?

— Нет… — медленно произнесла Дорея, палочка мгновенно оказалась в ее руках, и все шипящие кастрюли и сковородки затихли в тот же миг. — Стой, Сириус! Я сама посмотрю. Сначала из окна. Оставайся в доме!

— Но… — воспрепятствовать ей Сириус не успел. Миссис Поттер выскользнула из кухни, приблизилась к задернутым шторам и, прислонившись к стене, осторожно выглянула в окно. Сириусу ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру.

Человек, стоящий у калитки их небольшого палисадника, и не думал скрываться. Его серая мантия переливалась на выглянувшем солнце, словно металлическая.

— Министерская… — одними губами произнес Сириус. Дорея нахмурилась и недоверчиво прищурилась.

Чужак не собирался отмалчиваться.

— Миссис Поттер! — разнесся по участку его усиленный сонорусом голос. — Я — уполномоченный сотрудник Министерства Магии! Я знаю, что вы дома. Мне необходимо переговорить с вами! Прошу вас выйти ко мне для выяснения некоторых обстоятельств!

Дорея не пошевелилась.

— Миссис Поттер! — чужак усилил напор. — Если вы не выйдете, это может быть расценено, как нарушение правопорядка!

— Не высовывайся! — шикнула Дорея на Сириуса. — Он не знает, что ты здесь, пусть и дальше остается в неведении! Я выйду, узнаю, что ему надо. А ты держи глаза открытыми!

— Мне это не нравится, — пробормотал Сириус.

— Мне тоже, но он просто так не уйдет, — хмуро заключила Дорея и прошла к входной двери. — Будь настороже!

— Вы тоже… будьте осторожны!

Чужак нетерпеливо расхаживал перед калиткой: дальше его не пропускали защитная черта и чувство самосохранения. Он был невысокого роста, неприметное незапоминающееся лицо его таило в складках кожи склонность к различным человеческим слабостям, а повадки отчего-то показались Дорее на редкость боязливыми и словно вороватыми. Она остановилась в двух шагах от черты и скрестила руки на груди, прикрыв палочку локтем.

— Чем обязана такой чести? — сухо и неприветливо осведомилась она.

— Я уполномочен вручить вам повестку в суд по делу о проведении незаконных сделок и продаже запрещенных товаров, — отчеканил чиновник и вытащил из-за отворота мантии желтоватую непрезентабельного вида бумажку.

— Вот как… — протянула Дорея. — Не имею ни малейшего представления, о чем вы сейчас говорите.

— Вы проходите свидетелем, — нетерпеливо отозвался тот и ткнул ей в руки бумажку.

Дорея ее не приняла.

— А кто же в таком случае подозреваемый? — спросила она недоверчиво.

— Вы не знаете? Тогда, к своему бесконечному сожалению, вынужден вас просветить, — с фальшивым сочувствием произнес чиновник, — главным подозреваемым числится ваш многоуважаемый супруг — Карлус Поттер...

* * *

Холодно. Джеймс прислонился затылком к каменной кладке и закрыл глаза. Стылая сырость просачивалась сквозь копну волос, холодила затылок, сползала ниже, отчего тело пробирала невольная дрожь.

Он оставался стоять все так же в этой магической подворотне, у входа в Косой Переулок. Разговор с Бэрбоуном вымотал его, вынул душу и отдал на растерзание уличным голодным кошкам. Словно на белое полотно щедро плеснули грязью, и теперь она расплывалась огромными мерзкими пятнами. Слухи по аврорату уже потекли, Джеймс почувствовал это, едва покинув кабинет Бэрбоуна. Аврор под следствием — не редкость, но как же приятно перекинуться парой слов в кулуарах и предположить, лишь предположить… Ведь дыма без огня не бывает.

“В слабости ты один, парень! Не жди от общества ничего,” — сказал ему кто-то из преподавателей во времена академии. Пришло время вспомнить эти слова и вновь… не поверить.

У него есть друзья, названный брат, — столько людей, которые не бросят и не предадут. Наверное. Творилось нечто непонятное: все восставало против их семьи, на что бы они ни пытались опереться — оно уходило в трясину, небытие. Джеймс несколько раз с силой и со злобой стукнулся о стену. Затылок обиженно загудел, но сознание от боли прояснилось, и приступ депрессии не прошел, но уступил место конструктивной деятельной злости.

Он пойдет к Фреду Мэнксу и попробует, просто попробует договориться. Или хотя бы поговорить.

Джеймс решительно кивнул сам себе, вытащил из кармана свой любимый блокнотик, куда успел набросать очень приблизительный план, посмотрел в него, затем закрыл и убрал в карман. Воспринимай это как свое новое дело, аврор Поттер! Представь, что Карлус Поттер не твой отец, и начинай!

Парочка волшебников, проходивших мимо него в Косой Переулок, подозрительно покосилась в его сторону и поспешно ускорили шаг. Джеймс криво улыбнулся им вслед, но тут же заподозрил, что дружелюбия и харизмы это ему не добавит, сплюнул на мостовую и не глядя ладонью пригладил волосы перед тем как последовать туда же.

Косой Переулок показался ему мрачным и поникшим. Наверное, из-за дождливой липкой мороси и опустившегося с крыш смога. Хотя даже сейчас он то и дело натыкался взглядом на что-нибудь трогательное или забавное: жизнерадостную радугу, сверкающую над одним из магазинчиков; возле другого, восседая на высоком крытом насесте, две совы чистили друг другу перышки и недовольно покрикивали на противную погоду, забавно распахивая маленькие клювы. Возле какого-то домика громоздилось странное сооружение из кристаллов — раньше здесь такого не было — наверное, хозяин вынес его из-за дождя. Когда на кристаллы падали мельчайшие капельки, то те издавали негромкий, но очень мелодичный красивый звон. Джеймс даже замедлил шаг, заслушавшись, но так и не смог понять, для чего нужна эта штука.

Магазин мётел важно и торжественно поблескивал свежевымытыми витринами, подсвеченными изнутри, — Джеймс покосился на него с неприязнью. Маленьким он обожал простаивать тут часами, любуясь на последние новинки и мечтая хоть раз прокатиться на одной из них. Когда он вырос, все стало сложнее. Не лучшие отношения связывали их семью с владельцем этой сети магазинов. Родители старались поначалу ограждать его от неприятностей своей молодости, но с возрастом Джеймс все равно узнал большую часть этой истории.

Молодой Карлус Поттер был талантливым артефактором и мог найти свое призвание во многих отраслях этой науки, но более всего его занимал мир полётов. Со всем пылом и страстью, присущей юности, он развивал идеи своих предшественников и прокладывал дорогу своим. Его пускали в этот мир неохотно, не в силах противиться таланту и трудолюбию, но путь Карлуса Поттера не отличался легкостью, скорее, самыми редкими сортами терновника, высаженными не иначе как специально в его честь. С владельцем или управляющим — Джеймс точно не помнил — магазина “Всё для метёл” его отец сошелся неожиданно и ко всеобщему удивлению успешно. Тот рискнул и стал применять новые технологии улучшения метел, ввел в продажу аксессуары, разработанные Карлусом Поттером, и дело пошло. Довольно захудалый магазинчик и мелкая частная фабрика, которые до этого едва сводили концы с концами, начали пухнуть как на дрожжах и набирать обороты. Остальные производители скрипели зубами, с искренней неприязнью к конкуренту на их поле, но перехватить новые разработки не успевали — Карлус Поттер в молодые годы отличался редкой продуктивностью. В период расцвета магазина он, едва перевалив за третий десяток лет, как раз повстречался со своей будущей женой — очень своенравной и талантливой волшебницей, специалисту по чарам. Дорея Поттер была девушкой неординарной и совершенно не страдающей в отличие от своей семьи по поводу своего затянувшегося девичества. Она к своим неполным тридцати успела сделать неплохую карьеру, разочароваться в ней, уйти из профессии и вновь в нее вернуться. Их брак с Карлусом Поттером стал неожиданностью для многих, осчастливил обоих и неожиданно принес заметный холодок в отношения с хозяином “Всё для метёл”. Возможно, дело было в незамужней дочке последнего, но та вскоре вышла замуж за кого-то другого и навсегда покинула отчий дом.

Остепенившийся Карлус Поттер резко перестал тащить на себе весь воз проблем, который безропотно вез на протяжении десяти лет, и начал понемногу учиться жить и для себя. Дорея Поттер была полна решимости показать ему мир и вытащить из того удобного, но униженного положения, в котором он пребывал. Работу Карлус Поттер, конечно же, не бросил, но хозяин уже даже не магазина, а небольшой империи, к немалому своему удивлению, обнаружил, что у его работника, во-первых, есть некоторый капитал, дающий независимость; во-вторых, процессы налажены так, что все прекрасно работает и без его участия.

Время шло, Карлус Поттер становился все более самостоятельным и независимым, преуспевающим специалистом, а отношения неумолимо продолжали портиться. Чета Поттеров, впрочем, жила душа в душу и не замечала ничего, щедро одаривая своими знаниями и умениями всех, кто был им близок. Решали проблемы многих своих родственников, друзей, к которым, разумеется, наивно причисляли хозяина “Всё для метел”. Все было благостно и душевно на протяжении многих лет: метлы продавались, технологии разрабатывались, копились, и хоть и принадлежали семейной паре, могли бы однажды достаться целиком и полностью магазину. Ведь детей у Поттеров не было. Пока однажды уже давно разменявшая четвертый десяток лет Дорея Поттер с радостным удивлением не обнаружила, что беременна...

Идиллия разрушилась быстро и безжалостно. Такой “подлости” от Поттеров никто не ждал, как им заявила едва ли не прямым текстом одна из многочисленных тетушек. Хозяин “Метел” с семьей поддержали ее всем сердцем, и не только им. С подлыми Поттерами разбирались всем миром и даже почти преуспели. Дорее по пунктам напророчили: смерть от родов, ребенка-сквиба, ребенка-калеку, потерю магии и уход мужа к любовнице (Карлус Поттер со священным ужасом обнаружил, что даже в лучшие свои годы не становился столь популярен среди разбитных девиц всех возрастов). Дорея пребывала в растерянности и ужасе, не понимая, что будет с ней и с ребенком, от которого она бы не отказалась ни за что на свете. Карлус Поттер в своем почтенном возрасте виртуозно смог бы починить или улучшить любой артефакт, попавший к нему в руки, но что делать с беременной напуганной женой и сошедшей с ума родней решительно не представлял. Ребенок представлялся ему чем-то без сомнения нормальным и естественным, но предвещающим нечто жуткое и непонятное. Карлус больше всего на свете боялся потерять жену.

Вакханалии помешал состояться двоюродный прадедушка Джеймса. Ну, собственно, Джеймса и назвали в его честь, и в детстве он обожал рассматривать старые колдографии, с которых ему добродушно улыбался низенький седовласый старичок с острой бородкой и забавно торчащими острыми коленками. Этот старичок же был никем иным как известнейшим целителем-миссионером, он объехал полмира, бывал и в дикой Африке, и восточных странах, везде спасая жизни. Впрочем, об этом Джеймс узнал много позже, когда уже почти дорос до Хогвартса.

Джеймс Поттер-старший сумел убедить жену внука, что поздние роды не грозят ей ничем, кроме измотанной страхами психики. Обещал, что присмотрит за ней и ребенком, и не даст случиться ничему плохому, и обещание это сдержал. Прадеда Джеймс совсем не помнил, но в семейном альбоме сохранилась колдография, где юный представитель рода Поттеров с уморительно серьезным исследовательским выражением личика тянул прадедушку за бороду, пытаясь не то потянуть ее в рот, не то разобраться в столь сложном креплении ее к лицу. Джеймс-старший сохранял поистине философский смиренный вид, но отчего-то казалось, что, несмотря на всю любовь к правнуку, дикая наполненная первобытной страшной магией Африка кажется ему вполне равноценной альтернативой.

Тем временем отношения между хозяином “Метел” и Карлусом Поттером окончательно накалились, истончились и с оглушающим хрустом лопнули: незадолго до рождения Джеймса хозяин “Метел” убедил Карлуса вложиться в какой-то проект, связанный с Гринготтсом (в те времена Гринготтс был кристально-чистым гарантом честности и качества сделки, хотя Джеймс уже начинал в этом сильно сомневаться). Отец с матерью до сих пор были уверены, что стали жертвами очень искусной аферы, так как закончилось все вполне в рамках жанра: Поттеры лишились большей части средств, тогда как хозяин “Метёл” оказался в большом выигрыше. После этого он перестал церемониться с Карлусом вовсе: и, когда тот отказался передавать права на все изобретения магазину, со скандалом уволил. Человека, который двадцать лет вкладывал в это предприятие силы и душу.

Теперь-то Джеймс понимал, почему отец наотрез отказывался заходить в этот магазин, хотя не без любопытства рассматривал последние новинки, выставленные на витринах. Однако если маленькому Джеймсу что-то действительно нравилось, то отец, усмехаясь в усы, уводил его от магазина, а спустя пару недель Джеймс получал в руки желанный сверток. Мать в такие моменты хмурилась и качала головой, а отец лишь весело усмехался и говорил, что друзей у него осталось много больше, чем врагов, поэтому у его сына будет все, чего он заслуживает. И Джеймс отчаянно старался, чтобы заслужить и быть достойным такого подарка, тем более что полеты он любил страстно и даже в одно время серьезно собирался играть в какой-нибудь профессиональной команде.

Не срослось.

По какому-то негласному распоряжению судьбы Джеймс стал аврором и теперь вплотную сталкивался с тем, от чего мать с отцом всегда старались держаться как можно дальше, оставаясь в своем, тщательно защищенном и отфильтрованном мире. Джеймс же вопреки всем предупреждениям и убеждениям сунулся в самое пекло и был вполне в нем счастлив. Юная душа его жаждала если не подвигов, то хотя бы приключений. Желание, можно было сказать, исполнилось вполне, только заплатить за него пришлось познанием самых грязных и отвратительных тайн человеческих душ и деяний.

Впрочем, целителям приходится вскрывать самые мерзостные нарывы и опухоли, вычищать весь отвратительный гной, таящийся там. Разве не такая же миссия возложена на аврорат — чистить загнившие раны на обществе и выносить за ним судно? Вот только никто из обывателей не подозревает, какие хвори приходится преодолевать самим целителям...

Гринготтс пустовал, волшебников в нем было совсем мало, не больше десятка. Джеймс, разумно рассудив, что скрываться ему нынче незачем, направился к знакомой конторке. Гоблин, что примечательно, оказался тот же самый, и приветливости в нем не прибавилось ни на гран.

— Что угодно?

— Я бы хотел поговорить с Фредом Мэнксом, — без обиняков отозвался Джеймс. — Возникли новые сложности касаемо нашего вопроса о наследстве. Необходима его консультация!

— Ждите! — окошко захлопнулось без всяких преамбул.

Спустя пятнадцать минут Джеймс заскучал и отправился гулять по залу, не забывая посматривать в сторону конторки. Черно-белые плиты пола гулко отдавались под его шагами. Гоблины — как много с ними теперь было связано в его жизни… Джеймс рассматривал их, занятых, спешащих куда-то, то мрачно-неприветливых, то истекающих сладкой лестью. Ему даже было удивительно, как эти существа смогли взять в волшебном мире такую власть. Они были скромны, самобытны, предпочитали мир войне, но Лили рассказывала, с какой готовностью они берутся за оружие без малейшего промедления. Загадочный народ.

Внезапно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, тяжелый и внимательный. Джеймс незаметно осмотрелся, но не заметил никого, кто проявлял бы к нему хоть какой-то интерес. Он опустил голову, делая вид, что с интересом изучает затейливый барельеф, и спина аж зачесалась от чьего-то неприятного внимания. Джеймс резко вскинул глаза, уже, не таясь, огляделся еще раз и на этот раз столкнулся взглядом с гоблином. Тот стоял на балюстраде, наполовину скрытый колонной, одетый в черный камзол с золотым шитьем. Его руки были скрещены на груди, а подбородок вызывающе вздернут. Джеймс непонимающе нахмурился и вопросительно приподнял брови, безмолвно интересуясь, чем заслужил столь неотступный интерес. Выражения глаз гоблина он не видел, лицо тоже едва ли мог разглядеть. Увидел только странный жест: гоблин внезапно поднял руку, резко чиркнул пальцем от угла глаза до самого подбородка, а затем точно так же по губам, словно перечеркнул, и сразу же после этого отступил в тень, исчезнув в темноте и оставив Джеймса теряться в догадках, что это сейчас было.

Он на всякий случай огляделся по сторонам, но нет, странная жестикуляция предназначалась только ему. Никого больше поблизости не наблюдалось. Оставалось надеяться, что ему не пообещали выпустить кишки за ближайшим темным углом. С другой стороны, откуда бы им знать о его роли в недавних событиях? Джеймс очень старался не засветиться в Гринготтсе, как излишне любопытный аврор. Впрочем, кто сказал, что у гоблинов не может быть своих осведомителей.

От этих тревожных размышлений Джеймса отвлек скрип открывшейся конторки, и давешний гоблин-конторщик нетерпеливо махнул рукой, подзывая его.

* * *

Дорея бумаги не приняла, наоборот, сделала шаг назад.

— Обычно такие бумаги присылают совы, почему вы принесли это известие лично? — спросила она.

— Это особый случай! — пафосно возразил чиновник. — Вам простительно не знать многочисленных законодательных нюансов, но это не освобождает вас от их выполнения! Будьте любезны подписать вот здесь, что вы извещены! — он раздраженно еще раз встряхнул несчастной бумажонкой.

— Будьте любезны досконально указать номер этого законодательного нюанса, а лучше его процитировать, — холодно отрезала Дорея.

Чиновник чутко среагировал на ее настороженный тон и немедленно засуетился пуще прежнего.

— Зачем вам такие тонкости? Это всего лишь формальность! Вам просто надо расписаться, и мы расстанемся ко взаимному удовольствию! Поймите, я ведь тоже человек подневольный…

— Думаю, понимающих людей вам стоит поискать в другом месте, — спокойно произнесла Дорея. — Я нигде расписываться не буду. До свидания, сэр!

— Как же мне от начальства влетит! Может быть, все же решим все, как взрослые люди? — сделал последнюю попытку чиновник.

— До свидания! — с нажимом повторила Дорея и ногой подтолкнула низенькую калитку.

— Что ж, миссис Поттер, тогда это ваш добровольный выбор, и, надеюсь, вы четко осознаете все его последствия! — чиновник укоризненно покачал головой как потревоженная птица и, вздыхая, полез в карман. — Эх, что поделать. Без палочки как без рук, без нее и не аппарируешь… — он наконец достал палочку, неловко повертел ее в руках, чуть не уронив. — Не передумаете, а? Миссис Поттер?

— Думаю, нет, — насмешливо покачала головой Дорея.

— Очень жаль, — вздохнул чиновник и внезапно, резко выбросив вперед руку с палочкой, рыкнул. — Империо!

— Протего тоталум! — на автомате среагировала Дорея, пошатнувшись и отступив назад.

— Ступефай! — красный сгусток прилетел от крыльца и, попав в столб, осыпался трескучими алыми искрами. — А ну стой, гад!!!

Лже-чиновник в последний раз попытался дотянуться до Дореи и силой дернуть ее к себе, но защитная завеса его не пропустила, а из дома уже мчался разъяренный Сириус, мечущий заклинания одно за другим. Однако не успел он преодолеть расстояние от крыльца до калитки, как лже-чиновник с неожиданным проворством и удивительной ловкостью, петляя, кинулся прочь и прямо в движении аппарировал.

Сириус рванулся было за ним, но оглянулся на Дорею и зло махнул рукой, бросаясь к ней.

— Миссис Поттер, вы в порядке? — выдохнул он. — Простите! Это моя вина! Я должен был выйти раньше!

— Ты вышел тогда, когда было нужно, — Дорея медленно провела рукой по лбу, словно снимала с лица какую-то липкую паутину. — Ты его прогнал! Теперь не скоро вернется! Сама виновата, должна была сообразить!

— Откуда вам было знать? — Сириус беспокойно огляделся по сторонам, уже совсем по-новому глядя на внешне безобидные деревья и кусты. — Пойдемте в дом! Хорошо? Здесь небезопасно!

— Сюда пусть только попробуют сунуться! — хмыкнула Дорея, но в дом тем не менее зашла. — Мерзавец! Подлец! А глаза-то так и бегали!

— Вот это наглость! — Сириус все еще не мог прийти в себя. — Что ему от вас было нужно?

— Моя подпись, — Дорея была белой как мел, но нашла в себе силы победно улыбнуться. — Не ожидали эти подонки, что все будет сложнее, чем они думали!

— В-ваша подпись? — непонимающе переспросил Сириус, и его вдруг осенило. — Как у Джеймса?

— У нас с мужем и сыном совместное владение всем имуществом, — помолчав, пояснила Дорея. — Как раз на такой случай. Без подписей всех нас троих с ним ничего невозможно сделать!

— Значит… значит, ваша лаборатория еще не потеряна? — сообразил Сириус. — Это же замечательно!

— К сожалению, она как раз потеряна, — с грустью отозвалась Дорея. — На нее мы не успели переоформить все документы, а потом Карлус стал заговаривать о продаже, и мы не стали…

— Ясно… — откликнулся помрачневший Сириус. — Невесело.

— Пойди на кухню пока, разожги огонь, — попросила его Дорея. — А я… сейчас приду.

— Но… — попытался было возразить тот и тут же смущенно умолк. — Хорошо, миссис Поттер!

* * *

— Рад вновь вас видеть, аврор Поттер, — невозмутимо произнес Фред Мэнкс. — Не так давно мы разошлись, оставшись вполне довольными друг другом. Что же привело вас ко мне снова?

— Я тоже рад вас видеть, мистер Мэнкс, — кратко отозвался Джеймс. — Дело в том, что у меня очередное расследование, связанное все с тем же делом о “наследстве”...

— Да неужели? — мистер Мэнкс сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. — Кажется, в прошлый раз все было раскрыто весьма ясно. Получается, ваша работа была... не совсем качественной?

— Вовсе нет, — покачал головой Джеймс, мысленно костеря мистера Мэнкса на все лады. Все гоблины такие! Неблагодарные, самолюбивые и бесчувственные язвы, способные одним словом убить все дальнейшее желание работать с ними. — Просто вскрылись новые, дополнительные обстоятельства. Вы знаете, в нашем деле это не редкость.

— Что ж, тогда я вас внимательно слушаю, — развел руками его собеседник.

Джеймс глубоко вдохнул, готовя себя к последнему прыжку, и с головой ухнул в ледяную полынью.

— Не слишком ли наивно предполагать, что господин секретарь в своих грязных делах пребывал в полнейшем одиночестве? — спросил он.

— Мы узнали, кто помогал ему, и применили к ним соответствующие статьи наказания, — пожал плечами мистер Мэнкс, но заметно помрачнел, зато Джеймс просиял.

— Вы уверены, что знаете про всех? — нежно додавил он.

— Полагаю, вы бы не пришли ко мне, если бы не были уверены в обратном, — заключил мистер Мэнкс.

— Верно… — Джеймс хмыкнул. — Я подозреваю, что если покопаться, то можно обнаружить нечто грандиозное, но изрядно подрывающее устои Гринготтса. Нечто, что стоило бы устранить до того, как оно сокрушит все остальное.

— Мистер Поттер, — Фред Мэнкс поморщился. — Давайте оставим в стороне красивую вышивку из нанизанных друг на дружку цветастых фраз ни о чем. Поговорим по существу?

— Давайте! — обрадовался Джеймс, собственное красноречие его изрядно утомляло. — Если по существу, у нас зеркальная ситуация. На этот раз я прошу вас посодействовать мне в расследовании и помочь.

— Что случилось? — не без интереса спросил мистер Мэнкс.

— Кто-то из гоблинов замешан в целом ряде афер, — произнес Джеймс. — Среди них незаконное выманивание имущества, спонсирование крайне сомнительных проектов, которые занимаются чем-то незаконным. А еще они тесно сотрудничают с преступниками-волшебниками. Я хочу найти и тех, и других.

— Это серьезные обвинения, — медленно проговорил мистер Мэнкс. — У вас есть в этом какой-то личный интерес?

Джеймс ответил не сразу, прежде испытующе посмотрел на гоблина, словно размышляя, стоит ли он доверия.

— Моя семья лишилась части имущества благодаря их афере, — наконец вымолвил он. — А мой отец… при смерти.

— Почему вы думаете, что в этом замешан наш народ? — прищурился мистер Мэнкс.

— Отец говорил, что проект, в который хочет вложиться, находится под курацией гоблинов, — ответил Джеймс. — После же того, как он попал в больницу, к нам заявился один из гоблинов, утверждая, что отец успел продать не только лабораторию, но и все остальное, включая дом.

— Может, это и правда была воля вашего отца, не думали об этом? — мистер Мэнкс оставался невозмутимым, но слушал с нарастающим вниманием.

— Я бы подумал, но я еще не сказал вам самого интересного… Согласие моего отца и моя собственная подпись были получены злоумышленниками под воздействием Империуса.

— Что?.. — вот теперь мистер Мэнкс был действительно ошеломлен. — Но гоблины не в состоянии его наложить!

— В этом я их и не обвиняю. Пока… — подчеркнул Джеймс. — Но они очевидно в сговоре с волшебниками, которые не гнушаются и подобными мерами. Я хочу найти их, найти и наказать. Гринготтс — пока что моя единственная зацепка! Поэтому я прошу вас помочь мне!

— Зачем мне идти против своих сородичей? — удивление мистера Мэнкса было весьма напускным и, по мнению Джеймса, на редкость лицемерным. Гоблины, чтоб их... — Если виноваты в ваших бедах волшебники, то их вам и стоит искать. Моих сородичей и так однажды настигнет заслуженная кара.

— В прошлый раз такая философия была вам не по душе, — заметил Джеймс. — Убийство Гриххурфа, помнится, заставило вас желать более скорой кары для виновных... Мистер Мэнкс, я прекрасно знаю, что вы крайне заинтересованы в очищении репутации Гринготтса. Если я сейчас уйду, вы не удержитесь от того, чтобы хотя бы не проверить всю полученную информацию. Зачем же ломать комедию? Я предлагаю вам новое сотрудничество.

— В прошлый раз сотрудничество было выгодно обеим сторонам, — резонно заметил Фред Мэнкс. Он заметно успокоился, едва услышав про личные мотивы — они, по-видимому, были ему много понятнее и ближе, чем маловразумительные идеи общего блага и порядочности.

Джеймс понял, что не с того начал, заставил себя успокоиться и взял самый вкрадчивый тон.

— Вы заботитесь о репутации Гринготтса и, думаю, догадываетесь, что господин секретарь может быть не единственным виновным в гибели вашего дяди.

— Допустим так, — кивнул мистер Мэнкс, который о таком явно задумывался и, судя по всему, не раз.

— У вас есть зацепки, кто еще может держать связь с нечистыми на руку волшебниками?

— Нет, — гоблин покачал головой и уже по-новому посмотрел на Джеймса. — Значит, вы желаете помочь в их поиске? И поспособствовать тому, чтобы на этот раз виновные не ушли от наказания ни от одной из сторон?

Джеймс хмыкнул: мистер Мэнкс не упустил случая пройтись по косяку аврората, упустившего загадочных преступников.

— Да, при условии, что и вы поможете мне. Я до крайности заинтересован, чтобы поймать аферистов и выяснить, что за чертовщина происходит!

— Чертовщина… хм, не только у вас она происходит, — наконец оттаял Фред Мэнкс. — Ладно, устраивайтесь поудобнее и расскажите наконец толком, что именно произошло у вас и как это связано с нашим банком.

Джеймс охотно последовал его совету и принялся неторопливо и обстоятельно выкладывать то, что ему было известно. Мистер Мэнкс слушал его внимательно, то и дело задавая уточняющие вопросы.

— Значит, названия проекта не знаете? Удалось выяснить только номер? Хм… нумерация в наших и министерских архивах разнится. Ну да ладно, диктуйте!

В руках его само собой возникло перо, и Джеймс в который раз задумался, на кой черт гоблинам вообще сдались палочки, если они прекрасно колдуют и без них?

— Да уж, Империус… — это что-то новенькое. Неужели они нашли способ обходить закон? — пробормотал мистер Мэнкс, задумчиво накручивая на палец кончик бородки.

— Простите?

— Если бы передачу имущества нельзя было проверить на добровольность, то случаи, подобные вашему, встречались бы сплошь и рядом, — пояснил мистер Мэнкс. — Эти волшебники, по вашим же словам, действовали очень уверенно, словно примененный ими Империус совершенно недоказуем. Либо они изобрели новое заклинание, помогающее замести следы, либо кто-то из связанных с ними гоблинов сумел найти в нашем законе нюанс, позволяющий избежать проверок на Империус, которые, впрочем, имеют обязательный характер.

— Разве реально отследить, кто проводил эту сделку? — удивился Джеймс. — Кто станет регистрировать такое в Гринготтсе?

— Реально все, — философски пожал плечами мистер Мэнкс. — Если принять за истину тот факт, что Империус недоказуем для данного типа сделки, то ваша лаборатория…

— Но он доказуем! — вмешался Джеймс. — Империус, наложенный на моего отца, засвидетельствован в Мунго!

— Значит, либо заказчик находится за пределами магической Британии, в этом случае действуют совершенно другие законодательные нормы, либо лаборатория — не конечная цель, — развел руками мистер Мэнкс. — Думайте, мистер Поттер! Я ведь не в курсе ваших семейных и имущественных отношений.

— Я обговорю это с семьей, — серьёзно кивнул Джеймс и, кое-что вспомнив, добавил: — Как вы думаете, это не может быть связано с проектом дочерних компаний Гринготтса? Быть может, ответы могут крыться там?

— В этой клоаке крыться может все что угодно! — Фред Мэнкс сморщился, словно от лимона вместе с кислой мякотью откусил еще и горькую кожуру. — Это начинание как грязное пятно на репутации банка! Впрочем, это только мое мнение, соглашаться с которым мои сородичи не спешат! Еще бы! Ведь оно приносит банку столько средств! Знать бы еще, куда эти средства деваются!

— А вы хотите это выяснить? — Джеймс подался вперед.

— Моей власти не хватит даже на то, чтобы приблизиться к ним и на десяток шагов, не говоря уж о том, чтобы покопаться в их архивах, — невесело усмехнулся мистер Мэнкс. — Впрочем, от возможности хотя бы потревожить это осиное гнездо довольно трудно отказаться! Слишком уж заманчиво!

— У меня большое подозрение, что мы можем оказаться на верном пути! — воодушевленно воскликнул Джеймс. — Прошу вас, не отказывайте мне в помощи!

— Хм… посмотрим, можно ли с этим всем что-то сделать, — неопределенно отозвался мистер Мэнкс. — Что ж, мистер Поттер, я надеюсь, что и вы меня не подведете. Кстати, что вы намерены сделать с виновными, если найдете их?

— Отдам в руки закона, разумеется! — недоуменно посмотрел на него Джеймс.

— Ну-ну, — протянул мистер Мэнкс, определенно недовольный ответом. — Учтите, времена могут скоро поменяться, мистер Поттер. Закон не всегда является справедливым.

— Но тем не менее, это закон! — с пылом возразил Джеймс.

— Dura lex sed lex — закон суров, но это закон! — процитировал мистер Мэнкс и лукаво усмехнулся. — Но не в глазах тех, кто их переписывает! Запомните это, мистер Поттер!