Антитела (джен)

Позже, думая о том дне, Конор помнил, что никак не мог проснуться. Его тянула в забытье странная, непонятная слабость, накрывала с головой тошнота, а во рту поселился стойкий привкус кислого молока.

Он просыпался несколько раз за ночь, но почти не мог открыть глаза, будто веки были приклеены друг к другу. Он лишь успевал осознать бодрствование, ощутить зудящей от пота кожей наброшенное одеяло — и снова погружался в зыбкую, уютную темноту. Еще он точно помнил, как пару раз сквозь сон ощущал сопение Карен под боком, как она ворочалась и что-то шептала, а под утро, когда все же смог на мгновение открыть глаза, увидел ее стоящей в ярком луче света из открытой двери холодильника и жадно поедающей холодную ветчину, откусывая прямо с упаковкой. Он хотел спросить еще, с каких это пор Карен стала есть по ночам, но веки снова склеились, и он провалился в сон.

Когда он все же открыл глаза, стояла рассветная хмарь, едва проглядывающая сквозь сбившуюся ткань пододеяльника. Конор сдвинул одеяло и глянул в окно — прямо за стеклом висел плотный туман желтоватого цвета, сквозь муть которого едва просматривалось раскидистое дерево, вытянувшее ветви прямо к стеклу.

Чертыхаясь и морщась от тянущей боли в висках, Конор с трудом принял сидячее положение, спуская ноги на тонкий замусоренный коврик. Карен лежала, накрытая одеялом с головой и, судя по силуэту — спиной к нему. Конор поднялся, удивляясь ноющим мышцам и странному, несвойственному ему с утра чувству голода. Он выпрямился, разминая ноги, и подошел к окну, за которым висела плотная серо-желтая пелена.

Улица хоть и нечетко, но все же проглядывалась — с высоты второго этажа Конор смутно видел стоящие автомобили — соседки Келли и барыги Каспера, у которого Конор порой перехватывал дозу. Последняя была несколько дней назад, о чем всерьез напоминали тошнота и болезненно тянущие мышцы.

Он пытался избавиться от этого последние пару месяцев — после знакомства с Карен. Она была коллегой Джо, которая и представила их друг другу, и работала в реабилитационном центре, где Конор проходил лечение в последний раз. Отношения у них были странными, не любовными и не дружескими, скорее, «реабилитационными», как в шутку называла их Карен. Она бывала у него несколько раз в неделю, пару раз готовила, они ходили гулять, много общались, но хотя она и спала в его постели, у них до сих пор не случилось секса. Конор пообещал ей «завязать», а она ему — быть рядом и поддерживать. У нее получалось сдерживать обещание лучше, и Конору было страшно думать, что она может уйти.

Рядом всегда — с самого детства — была и Джо. Отец в наркоугаре застрелил маму, едва Конору исполнилось девять, а Джо только перешагнула порог семнадцатилетия. Сестра матери взяла их к себе и оформила опекунство, но когда Джо исполнилось восемнадцать, она забрала Конора и растила его, как могла. И каждый раз, сидя у его койки в реабилитационном центре, Джо плакала, говоря, что из нее вышла дрянная сестра, раз она не смогла уберечь его от такой участи. Конор молчал, боясь во время очередного приступа судорог облевать ее туфли, да и какой прок в словах… Джо и так знала, что Конор считает ее лучшей сестрой в мире. Вчера лучшая в мире сестра родила малышку, чтобы стать — как был уверен Конор — и лучшей мамой на свете.

— Ты ее видел? — Джо с трудом понимала, что происходит, взгляд ее после наркоза был мутным. — Она красивая?

— Гораздо красивее твоего тупого брата, — усмехнулся Конор, косясь на хмурившуюся медсестру.

В больницу он прилетел прямо с работы, и от него крепко несло потом и машинным маслом — переодеться не было времени. Его впустили к ней в палату на пару минут, а перед тем он нервно наматывал круги в холле вокруг кофейного автомата. Девушка в белом халате пустила Конора к Джо лишь оттого, что хорошо знала и много раз видела его здесь: Джо работала здесь хирургом.

Дочь Джо вынимали с помощью кесарева, и она не дышала почти две минуты. Новорожденную сразу унесли в реанимационное отделение, Конору не довелось увидеть ее. Но, конечно, его племянница была самым чудным ребенком на свете, кто еще мог родиться у его святой сестры? Конор боялся, что девочка будет расти, видя его таким. Он пообещал Джо — как и Карен, — что сумеет перебороть зависимость. Обещать у него всегда выходило лучше, чем сдерживать сказанное…

— Ты не тупой, — как и всегда, возразила Джо, — просто нужно немного поработать над пристрастиями… Хочу спать.

— Спи, — под взглядом медсестры Конор отвернулся и быстро сжал руку Джо, — я приду завтра, и мы вместе будем любоваться… как назовешь ее?

— Холли, — прошептала та, уже засыпая, — мне нравится Холли…

— Прекрасное имя, — Конор поцеловал сестру в щеку и поспешно вышел из палаты интенсивной терапии, обернувшись в дверях, — люблю тебя.

Джо не ответила, но отчего-то улыбнулась во сне, будто уже грезила, как качает на руках свою малышку.

Конор потер лоб и открыл окно, прикуривая сигарету. Он курил больше, когда ему не хватало дозы, но это помогало сдерживаться. Внутри сегодня горело сильнее, и Конор понимал, что сегодня и завтра должно быть очень худо. Хорошо, что Карен здесь… Конор вдруг осознал, что не помнил, как она вчера пришла. Он ждал ее до одиннадцати, а потом задремал, досматривая субботний выпуск передачи для полуночников.

Туман меж тем растягивало, и за окном становилось светлее. Предметы в отдалении становились более отчетливыми. Конор затянулся и выпустил белую струйку дыма, тут же потерявшуюся в желтоватом мареве.

Взгляд Конора зацепился за сумочку Карен, лежащую на столике у подоконника. Рыжая кожа аксессуара была покрыта желтоватой пылью, очень похожей оттенком на туман, висящий за окном. Конор провел пальцем и, нахмурясь, посмотрел на блестящую полосу, показавшуюся из-под стертой пыли. Палец покрылся тонким слоем желтого налета.

Поодаль на полу валялись джинсы Карен — девушки, ни разу за все время знакомства с Конором не повесившей криво даже сумочку. Конор сделал пару шагов и поднял их — в воздух взметнулась желтоватая пыль.

— Ф-фу…

Он аккуратно опустил брюки на пол и вернулся к окну. На улице стало светлее, и Конор, делая последнюю затяжку, увидел вдруг лежащего на земле за мусорным баком мужчину, чьи ноги виднелись из-за его стенки. На парне верхом сидела девушка, чье лицо было скрыто свисающими сосульками волосами.

— Нашли место, — фыркнул Конор, выбрасывая сигарету и закрывая окно.

Он собрал покрытые пылью вещи Карен в надежде, что в шесть утра — именно столько показывали его наручные часы — в прачечной будет свободно. В коридоре было ожидаемо тихо, и даже ночью Конора не разбудил ничей крик или плач.

От сигареты затошнило и резко сдавило горло, заставив Конора несколько минут глубоко дышать, останавливая приближающийся к горлу ком. Когда он выпрямился, Карен сидела на кровати спиной к нему и медленно водила головой из стороны в сторону.

— Карен, — позвал Конор, — ты как? Я выйду в прачечную, выстираю твои вещи… Все в какой-то пыли… Ты куда угодила вчера?

— Кха… — негромко кашлянула Карен, не обращая на Конора внимания, — м-м-м… кха…

— Простудилась? — Конор приблизился и тронул ее за плечо. — Хочешь кофе?

Карен обернулась, и он испуганно отшатнулся. Глаза ее были мутными, словно затянутыми в пленку, а взгляд блуждал, не в силах «поймать» лицо Коннора. Лицо было бледным, а вокруг губ блестел жир, словно она после еды не вытерла губы. Пахло от нее ветчиной и чем-то химическим, вроде стирального порошка.

Она поднялась, пошатываясь, и двинулась вдоль кровати, медленно обходя ее и протягивая руки к Конору. Тот недоуменно протянул ладонь в ответ, и Карен взяла ее. Так же неспешно подойдя, она прижалась к Конору, кладя голову на плечо и шумно дыша, будто ей не хватало кислорода.

— Карен, тебе плохо? — он ощутил, как трясется мелким ознобом ее тело, и осторожно обнял.

— М-м-м…

Она мотнула головой и отстранилась, направившись к холодильнику и заметно прибавляя шаг. Изумленный Конор увидел, как Карен открыла дверцу и жадно запихнула в рот объеденный кусок ветчины. Вслед за ним она отправила в рот корку от пиццы, оставленную Конором для дворового пса, заплесневелую попку лимона и выдавила сверху майонез из тюбика. Ела она жадно, глотала, почти не жуя, и издавала странные чавкающие звуки. Когда же она потащила в рот упаковку таблеток вместе с блистером, Конор не выдержал.

— Карен, стой! Стой, перестань, — он поспешно взял ее за руку, забирая лекарство и отводя ее в сторону, и захлопнул плечом дверцу холодильника, — что с тобой, ты меня слышишь?

Она не ответила, снова «кхакнув» и глядя мимо его плеча. Освободилась и медленно пошла в сторону окна, жадно втягивая носом воздух. Она шла, словно не замечая ошарашенного Конора, пока не остановилась возле кровати. Долго нюхала воздух, затем внезапно опустила голову, пошарила под одеялом и вытянула потную футболку, которую Конор стянул вечером в постели и поленился отнести в таз с бельем. Подержала в руке и невозмутимо принялась жевать.

— Да что с тобой!

Конор подскочил к Карен, выхватывая футболку из ее рук. Карен, не произнеся ни слова, вновь прижалась, утыкаясь лицом в его грудь… Конор услышал ее неровное дыхание, по влажной от пота коже скользнули губы… Карен привстала на носки, потянувшись к его шее, скользнула языком по выступающей артерии… Конор неровно вздохнул, ощутив внезапное возбуждение, прикрыл глаза… а потом внезапно ощутил под мягкими, полураскрывшимися в поцелуе губами теплые, твердые, медленно сжимающиеся на пульсе…

Зубы! Конор шарахнулся прочь, панически ощупывая влажную от потекшей по ней слюны Карен шею. Не выдержав, подскочил к маленькому мутному зеркалу у двери — кожа была обмусолена, но, к счастью, не прокушена.

— Карен, что такое? — он обернулся на подругу, ощущая, как гулко бьется от страха сердце. — Что ты делаешь? Тебе плохо?

Хорошо ей точно не было — Карен стояла, покачиваясь и не сводя глаз с шеи Конора, а потом вдруг внезапно устремилась вперед: Конор увернулся, и она с размаху грохнулась на пол. Конор бросился к ней.

— Карен, ты как?

Та обернулась и снова потянулась ртом к шее Конора. Не совсем понимая, что происходит, он сгреб подругу в охапку, поставил на ноги спиной к себе и, обхватив поперек талии, схватил за длинные рукава пижамы, которые Карен вечно натягивала до самых пальцев, стянул их и, перекрестив, завязал на спине. Нервно дергающая головой Карен оказалась в «смирительной» рубашке.

— Конор, что такое? Ты дома, ты там в норме? — раздался внезапный стук в дверь, а затем нервный голос Келли, живущей через одну комнату.

Конор работал время от времени, и ему не хватало средств снимать себе приличное жилье. Хотя Джо предлагала ему пожить у себя — и ее супруг был не против, благо в их двухэтажном доме места хватало — Конор не мог позволить себе быть иждивенцем и снимал эту маленькую комнатку в грязной общаге, кишащей тараканами. Самое место для шлюх и наркоманов. Конор гордился, что он все-таки не шлюха. Келли гордиться было нечем.

— Я в норме, сейчас… — Конор посадил недовольно ворчащую Карен на кровать и приблизился к двери.

Когда он открыл, явно перепуганная Келли со сковородкой в руках настороженно изучила взглядом его лицо. Потом не менее сосредоточенно оглядела его голый торс и руки. Увиденное не особо успокоило ее.

— Я слышала шум, — нервно сказала она, сжимая ручку сковородки — обычно веселая и невозмутимая, сейчас Келли была белой от страха. — Ты дома? Не слышала, когда ты вернулся…

— Я пришел еще вчера вечером, — мирно ответил Конор и добавил, указав кивком на оружие Келли: — Если ты не собираешься готовить мне блинчики, может, опустишь это?

— Ты голоден? — напряглась Келли, едва уловимым жестом выставляя сковородку перед собой.

— Не особо, — тошнота вернулась дурным комом к горлу, который Конор с трудом удержал внутри. Вдобавок дьявольски заныли почки. — А вот Карен наверняка… Жевала мою футболку, пред…

— Карен здесь?

Келли бесцеремонно толкнула дверь и ошарашенно уставилась на сидящую на кровати Карен, недовольно бормочущую невнятные звуки и пытаясь освободить руки. Выставив сковороду вперед, Келли сделала несколько шагов и пытливо впилась взглядом в глаза Карен, повернувшую голову на звук. Увидев Келли, она снова прокряхтела что-то, разинув рот и вытягивая голову в ее сторону. Келли повернулась в совершенно опустошенным видом.

— Она заразилась, — невесело сказала она. — Ты что, сам не видишь?

— Чем заразилась? — непонимающе пробормотал Конор. — Я ее вчера не видел, она пришла, когда я спал… но в обед она звонила мне и была в полном порядке.

— В обед все были в порядке, — вздохнула Келли, опуская глаза. — Конор, ночью в институте вирусологии на другом краю города произошел взрыв… В атмосферу попала какая-то ядреная зараза, что-то вроде бактериологического оружия, и ветер понес ее прямо на город.

— Мы заразились чем-то? — непонимающе пробормотал Конор.

— Не все… но многие, — пожала плечами Келли, — в новостях говорили об этом всю ночь, они ищут вакцину. Ученые пообещали все исправить, но пока неясно, когда это произойдет…

— Что это за болезнь? — Конор посмотрел на все еще тянущуюся к Келли рычащую Карен.

— Включи телевизор, — Келли кивнула на стоящий на тумбе небольшой телевизор, который Конор только из-за своей великой любви к сериалам до сих пор не променял на дозу. Не дожидаясь его реакции, схватила пульт и нажала кнопку.

Конор обратился в слух.

— …Связались с главным экспертом института по вирусным инфекциям, доктором медицинских наук Кельвином Тирсоном, — вслед за голосом появилось и изображение на экране, где Конор увидел ведущую утреннего выпуска новостей. Но второй половине условно поделенного на две части экрана виднелся мужчина в мятом и несвежем халате, старше средних лет, с едва заметной щетиной и усталым взглядом. — Мистер Тирсон, какова сейчас бактериологическая обстановка в Чикаго?

— По предварительным данным, — со вздохом заговорил ученый, — в городе находится около семисот тысяч зараженных вирусом людей. Главным образом это люди, находившиеся на момент катастрофы в юго-восточной части Чикаго, куда был направлен ветер, понесший в город распыленный в атмосферу вирус. Максимальная концентрация состава в воздухе, приводящая к заражению, постепенно снижалась на протяжении нескольких часов, и на данный момент не несет в себе угрозы.

— Расскажите поподробнее о вирусе, доктор, — попросила с другой половины экрана ведущая.

— Этот вирус был открыт буквально несколько месяцев назад австралийскими учеными, — с готовностью ответил Тирсон, — вызывается он бактерией, которая попадает внутрь носителя и, распространяясь через кровь, быстро размножается во внутренних органах. Это паразит, который полностью подчиняет себе носителя и блокирует мозговые рецепторы, отвечающие за память, способность принимать решения и даже разум человека. Паразит заставляет носителя бесконтрольно питаться, дабы обеспечить симбионта достаточным количеством пищи — в противном случае он просто не сможет выжить.

— Пожалуйста, доктор Тирсон, расскажите испуганным и отчаявшимся людям из тех, что могут видеть сейчас этот выпуск, что надежда есть, — с трудом сдерживая слезы, попросила ведущая, — возможно ли им помочь, и какие действия они должны сейчас предпринимать?

— Прежде всего, категорически советую не контактировать с зараженными и избегать укусов, — ответил ученый, поправляя ворот халата, — в начале заражения они еще в какой-то мере могут контролировать себя, но потом в поисках пищи могут становиться агрессивными вплоть до нападения на человека. Еще хочу предостеречь от выхода на улицу; хотя уровень бактериологической угрозы снизился и теперь не является фатальным, укус зараженного человека ведет к прямому заражению — уже через попадание вируса непосредственно в кровь. Но самое главное… — Тирсон запнулся. — Зараженным людям можно помочь, поэтому призываю всех, кто с ними столкнется — не пытайтесь причинить им вред. Это живые, хоть и невменяемые в какой-то мере, люди, и сейчас более тридцати ученых в нашей лаборатории заняты поиском решения по изготовлению антивируса, дабы помочь всем, кто оказался в этой нелегкой для всех ситуации.

— Насколько вы продвинулись в решении этого вопроса? — тут же поинтересовалась ведущая.

— На данный момент мы совершенно точно уверены, что лекарство можно изготовить, — порадовал ее доктор, — но практическая сторона вопроса пока не особо поменялась в этом плане, ибо это не обычный вирус. Он вступает в противостояние с родственными антителами в крови.

— Доктор, боюсь не все зрители смогут понять ваши загадочные формулировки, — уже спокойнее заметила ведущая новостей.

— Как и любая зараза, этот вирус, вызванный микропаразитом, атакует кровяные тельца и лимфу человека, — тут же пустился в объяснения ученый, — если органы человека поражены — а ведь именно на это в первую очередь направлено действие паразита — вся «антивирусная» система организма прежде всего начинает пытаться очистить их, а уже потом лечить кровь. Антибиотика, способного вытравить сразу две вирусные атаки, к тому же противоположные друг другу, в природе нет. Или же он имеет слишком большие побочные явления. Но еще в Австралии на стадии обнаружения вируса были замечены невероятные особенности — он полностью и на практически безопасной основе изгоняется из организма человека попаданием в его кровь близкого ДНК. Незараженные кровяные тельца словно начинают заступаться за своих сородичей, и это невероятно. Так, больные львята из одного выводка исцелялись от вируса, кусая своих собратьев.

— Доктор Тирсон, в чем же тогда сложность изготовления вакцины? — последовал справедливый вопрос.

— К сожалению, семьсот тысяч заразившихся не являются родственниками, — развел руками Тирсон, — сейчас мы работает над тем, чтобы привести антитела из крови зараженных людей и людей здоровых к общему знаменателю. Мы делает все возможное, чтобы найти его как можно скорее. Вакцина будет распылена с вертолетов сразу после обязательной предупреждающей сирены. Рекомендую по возможности иметь доступ к открытому воздуху, чтобы вы могли получить дозу антивируса.

— Что же, — кивнула ведущая, — благодарим вас, доктор, за подробные ответы и надеемся, что город получит помощь как можно скорее. С вами были «Чикаго Ньюс» и я — Элиза Бартел. Следующий срочный выпуск новостей смотрите в девять утра. И пусть удача улыбнется всем нам, чикагцы!

Келли нажала кнопку пульта, и экран погас. Конор с трудом переваривал информацию, переводя взгляд с Келли на Карен.

— Значит, это все обратимо… — наконец пробормотал он. Карен все пыталась вырваться, и усилия, прилагаемые ею, как и заметная ярость, возрастали.

— Пойдем отсюда, — Келли бросила пульт в кресло и поудобнее перехватила сковородку, — все у меня в комнате… Каспер и Линда с дочкой. И миссис Кристенсон.

— А Карен? — напрягся Конор. — Если с ней что-то случится?

— Ничего не случится, — возразила Келли, потянув его за рукав, — чем меньше ты тут маячишь, тем меньше она будет стремиться тебя сожрать.

— Она не может меня сожрать! — выпалил Конор и тут же замолк, вспомнив сжимающиеся на его шее зубы.

— Конечно, может, — Келли явно понимающе посмотрела на него. — Ты идешь?

Конор натянул майку и сунул в карман мобильный, у которого — на удивление — ловил сигнал. Он вышел вместе с Келли из комнаты, прикрыв за собой дверь. В голове начинало шуметь, а мышцы медленно закручивало узлами. Каспер, сидящий на диване в комнате Келли, явно понял его состояние. В другом углу на заваленной подушками кровати скрючилась Линда, работающая официанткой в забегаловке неподалеку. На коленях она держала спящую дочку. Конор кивнул ей.

— Что нам теперь делать? — Конор присел на стул у обеденного стола.

— По мне, так нужно валить из города, — пожал плечами Каспер, презрительно щурясь, — попытаться, пока еще можно.

— В новостях убеждают в обратном, — возразила Линда, поглаживая ребенка по голове.

— А ты думала, они будут сеять панику? — Каспер мотнул головой. — Это все хрень собачья, успокаивают нас — дескать, скоро сделаем лекарство, а сами, может, уже на пути в Вашингтон.

— Лекарство будет, — уверенно произнес Конор, — они не бросят людей, это же их вина…

— Тебе, смотрю, лекарство сейчас явно бы не помешало, — осклабился Каспер. — Выглядишь хреново.

— Карен еще хуже, — вздохнул Конор, — она заразилась.

— Она сюда не проберется? — подобралась Линда, прижимая ребенка к груди.

— Нет, я ее запер… — Конор вдруг подскочил, словно ему ткнули шилом в зад. — Джо, Господи!

Руки его тряслись, пока он набирал номер. Клиника, где вчера он оставил Джо, была в паре километров от института вирусологии. С подветренной стороны.

Никогда еще гудки не были столь долгими, а ожидание таким мучительными. Конор слушал протяжное «ту-у-у… ту-у-у… ту-у-у…», переминаясь с ноги на ногу, словно застоявшийся в деннике жеребец. Все молчали, не спуская глаз с его бледнеющего лица, телефон в руке нагревался, становясь мокрым от пота… а потом…

— Конор… — раздалось слабое из трубки.

— Джо! — с плеч Конора словно свалился многотонный груз. — Господи, ты в порядке? Ты слышала о заражении? Где ты? Как ребенок?

— Конор, не спеши так сильно… — пробормотала в трубку явно растерянная Джо. — Я в клинике, тут почти никого нет… Мне очень больно, шов болит…

— Тебя бросили? Где врачи? — растерянно спросил Конор.

— Нет, не бросили… Нас должны были эвакуировать, но нельзя было из-за высокой концентрации вируса в воздухе. Нам сказали ждать — и я уснула, а сейчас меня разбудил твой звонок…

— Там рядом есть кто-нибудь? — спросил Конор. — Найди врача и уточни, когда тебя эвакуируют. Где малышка?

— Я не знаю, — в голосе Джо послышались слезы, затем раздался негромкий стон и шорох — она села в кровати, — я дойду до ресепшен… Не отключайся, ладно?

— Осторожнее, Джо…

Снова потянулось томительное ожидание. Конор слышал, как Джо неловко сползла с постели, что-то бормоча ему, чтобы отвлечься, а через пару секунд скрипнула дверь ее палаты. Он помнил, что ресепшен находится в двадцати метрах от входа в палату Джо, сразу за поворотом. Сестра напряженно сопела в трубку, а сам Конор до боли в голове напрягал слух, боясь упустить какой-то незначительный шорох, означающий опасность для Джо.

— Там кто-то есть, — внезапно сказала она в трубку, — за стойкой… Там кто-то возится. О, это Милли! Милли, я… Господи… А-А-А!!! Нет! Конор!

— Джо!!!

Конору показалось, будто ему в спину впились ледяные когти и резко проскребли, вырывая позвоночник. Горло перехватило. В трубке раздались крики, удар — Конору показалось, что телефон стукнулся о пол, так как звуки стали тише — следом снова крик боли и звон стекла. У Конора закружилась голова. Он трясущимися руками продолжал удерживать телефон возле уха и вздрогнул, когда Келли положила ладонь ему на плечо. Она стала рядом и просто сжимала его руку. Конор был благодарен, что она ничего не спрашивала.

— Конор? — донеслось тихое из трубки.

— Джо! — внутри больно сдавило и сразу отпустило. Конор не заметил, как по лицу побежали слезы облегчения. Рука, держащая телефон, мелко тряслась, и ему доставало немало сил удерживать ее неподвижно. — Джо, что случилось?

— Милли на меня напала, — всхлипывая и задыхаясь, проговорила Джо, — она будто с ума сошла… Я ударила ее бутылью для капельниц… Все нормально, Конор… Я иду в палату интенсивной терапии для новорожденных. Марианна сказала, моего ребенка вчера перевели туда… Она… Черт!

— Что там? — напрягся едва успевший перевести дыхание Конор.

— Новорожденных нет, — растерянно пробормотала Джо, — отделение для младенцев пусто, наверное, их эвакуировали. Я не понимаю…

— Что не так, Джо? — спросил Конор.

— Если детей перевезли, значит, и их мам тоже, — задумчиво ответила сестра, — я иду сейчас мимо пустых палат… Я лежала в реанимации, может, за мной вернутся позже… Сейчас проверю здесь, — Конор слышал ее прерывистое дыхание — борьба с зараженной медсестрой явно не пошла еще не пришедшей в себя сестре на пользу, — тут интенсивка для младенцев, и моя малыш… Конор, она здесь!

Он услышал, как сестра вскрикнула, следом раздался звук раздвигаемых дверей — Конор знал, то в палатах для малышей большие стеклянные окна почти до половины стены и раздвигаемые двери, через которые удобно провозить люльки с новорожденными. Затем звук соприкосновения, шорох, отдаленный голос сестры — и снова он же, уже в саму трубку.

— Конор, — впервые за сегодняшний день в голосе Джо послышалась радость, — это она, Холли. Тут моя карта и вчерашняя дата рождения. Ее оставили тут, как и меня, что за черт…

— Ты можешь закрыть двери и оставаться внутри вместе с девочкой? — поспешно спросил Конор. — Уверен, помощь будет очень скоро. Возможно, вертолет прямо сейчас возвращается в клинику.

— Да, я могу остаться тут, — более спокойно ответила сестра, — здесь есть кушетка и банка с детским питанием. Все будет хорошо. Сейчас только перевяжу руку…

— Перевяжешь? — тревога внутри Конора вернулась. — А что случилось? Джо?

— Милли меня укусила, — пробормотала та, — когда мы боролись… Идет кровь.

— Боже…

Ледяные когти впились в Конора глубже и больнее, он пытался вдохнуть, но горло перекрыл охвативший его ужас. Келли лишь испуганно смотрела, как он старается глотнуть кислорода, пока Конор не согнулся пополам, падая на колени.

— Конор! Конор! — взывала в трубку Джо.

— Я здесь, — сипя, выдавил он, — ты слышала о заражении? Видела новости?

— Нет, где бы я это делала? — возмутилась Джо. — В реанимации телевизора нет. Мне сказали, что-то произошло в институте, и всех должны эвакуировать. Что случилось?

— Джо, твой укус… Он… — Конор мямлил, не зная, как произнести самое страшное.

— Тут неглубоко, — «успокоила» его сестра, — со мной все будет в порядке. И с Холли тоже, ты, главное, береги себя.

— Я сейчас приеду!

Он сказал это машинально, не думая и не испытывая страха. Страх пришел потом, когда он вспомнил голодный взгляд Карен.

— Ты с ума сошел? — судя по голосу Джо, вопрос ею был задан исключительно для проформы, ибо в истине она не сомневалась. — Не вздумай даже высовываться наружу, Конор, это же самоубийство… Конор?

— Я люблю тебя, Джо! — он быстро нажал на отбой, еще успев услышать донесшийся из трубки испуганный зов сестры.

— Что ты выдумал? — Келли ошарашенно смотрела на Конора, продолжая сжимать его плечо. Теперь тряслись и ее руки. — Конор, не нужно…

— Келли, Джо укушена, — поспешно возразил Конор. — На нее напала зараженная девушка. Она укушена, и у нее есть несколько часов.

— Мы должны ждать вакцину, — попыталась убедить его Келли, — она будет готова, и тогда Джо помогут.

— Джо ждать не может, — покачал головой Конор, отключая вибрирующий мобильник — Джо явно была настроена переубедить брата, — там с ней малышка. Она не видела новости и не знает, что укус фатален… Я не хотел ее пугать.

— Что ты собрался делать? — пытливо смотрела на него Келли.

— Помнишь, что сказал врач? — Конор взглянул ей в глаза. — Вирус могут уничтожить родные по составу антитела в крови. Джо моя сестра. Я могу ее спасти.

— Но это же не точно! — яростно вскричала обескураженная ответом Келли. — Это просто предположение! Они ведь даже опытов толком не провели, а если не сработает?

— Я должен попробовать…

— Нет! — Келли была почти как Джо — упертая, жесткая в своем мнении и явно, как порой казалось Конору, неравнодушная к его жизни. Она оставила свою «работу» через пару недель после того, как Конор въехал в общежитие, и они порой болтали ни о чем и даже пили кофе, дожидаясь белье в подвальной прачечной. — Ты что, не понимаешь, чем рискуешь? Если вирус победит, вы оба останетесь заражены… И что тогда будет с девочкой?

— Келли, спасибо тебе, но мне пора! — Конор сунул мобильник в карман джинсов. — Дашь машину?

— Моя не на ходу, — напомнила Келли — Конор знал об этом, но сейчас просто забыл. — Я уже неделю на метро.

— Да, прости… — Конор кивнул и повернулся к Касперу. — Одолжи тачку!

— Смеешься? — Каспер едва не расхохотался прямо в лицо Коннору. — Это единственная возможность выбраться из этого дерьма живым, а ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе? Да ты спятил, Конор!

— Я верну, — поспешно сказал Конор, — мы сразу приедем назад. Каспер, пожалуйста, там моя сестра и ее маленькая дочка.

— Да мне плевать, Конор! — тот по-хозяйски раскинул ноги и откинулся на спинку дивана, с удовольствием потягиваясь. — Хоть будь там пять младенцев, машину не получишь.

— Возьми мою, — Линда осторожно сдвинула в сторону спящую дочь и вытянула из кармана ключи от машины. Прицелившись, бросила тут же поймавшему их Конору. — Будь осторожен и спаси сестру, — она улыбнулась.

— Мой Бог… — Келли вымученно потерла руками глаза. — Это просто немыслимо… Я еду с тобой.

— Нет, это может быть опасно, — Конор сунул ключи в карман, — я вернусь, обещаю. Все будет хорошо, присмотри за Карен, — он повернулся к Линде и кивнул. — Спасибо, я тебе так благодарен…

Келли не отстала и всю дорогу до выхода из здания бубнила над ухом, пытаясь навязаться вслед за Конором, но тот боялся рисковать ею. Сквозь стеклянные двери он видел, что туман растянуло полностью, и только пустынные улицы заставляли верить в произошедшую катастрофу. Но когда Конор пригляделся, они перестали выглядеть пустынными…

Тут и там — поодиночке и по несколько человек — бродили, покачиваясь, зараженные люди. Многие были испачканы кровью, а возле парковки, стоя на коленях, молодая девушка грызла кости, явно принадлежащие мелкому животному. Страх Конора вырос, когда он увидел валяющийся рядом с зараженной испачканный кровью маленький ошейник с подвеской-сердечком.

— Не ходи…

Келли прикоснулась к его руке. Конор увидел, что ее губы тряслись от сдерживаемых слез, а на белой коже предплечий появилась рельефная гусиная кожа. Она крепко стиснула его ладонь, и рука ее снова затряслась, едва не сильнее, чем у Конора во время беседы с Джо.

— Я должен.

Келли не ответила, просто кивнула и, не прощаясь, повернулась и пошла в сторону лестницы на верхний этаж. Конор вынул ключи из кармана, неслышно повернул защелку на входной двери и нажал кнопку брелка.

— Пип!

Дойти до автомобиля оказалось проще, чем думал Конор. Зараженные оборачивались на звук и даже пытались брести, заплетаясь в ногах, в его сторону, но в целом собой опасности не представляли. Конор завел машину — вокруг к тому времени собрались несколько слепо глядящих в никуда людей, облизывающих стекло автомобиля — и аккуратно, стараясь не навредить им, тронулся с места.

Солнце уже поднялось высоко, но лучи его светили тускло — Конор отчего-то подумал, что туман, состоящий, по всей видимости, из какого-то дисперсного порошка, поднялся вверх, — будто не проходили сквозь плотную желтую завесу в атмосфере.

Конор пересекал центр Чикаго, когда увидел вдалеке еще один автомобиль, груженый хабаром выше крыши. Зараженных в центре было мало, Конор подумал, что основная масса осталась все же в районах, расположенных ближе к эпицентру взрыва. Либо приехала оттуда, как Карен.

Клиника, в которой находилась Джо, была сразу за мостом, проходящим через канал. Конор уже завернул на него, когда ему под колеса бросился один из зараженных — пошатывающийся парень в спортивном костюме. Конор ударил по тормозам и почти полчаса стоял на месте, ожидая, пока тот выползет из-под колес. Когда зараженный выпрямился и не спеша побрел дальше, Конор вновь нажал на газ.

На мосту ждал неприятный сюрприз — несколько больных обступили неподвижно лежащее тело мужчины — Конор решил так по громоздким ботинкам — и пировали, вырывая куски из его живота. Тошнота вернулась, а следом Конор ощутил знакомые судороги. Его тело требовало наркотика, и он подумал, что не так уж и отличается от жрущих сейчас труп тварей. В той лишь разницей, что его голод был иным. Он отвел взгляд от пиршества, посмотрел в сторону моста — и лоб вспотел молниеносно, а руки стиснули руль так, что хрустнули пальцы.

Огромная — голов сто, не меньше — толпа покачивающихся людей медленно шагала по мосту, в сторону сидящего в автомобиле Конора. Они заняли собой все пространство моста, не оставляя возможности объехать их, и медленно приближались. Конор, чертыхнувшись, переключил передачу, собираясь сдавать назад, взглянул в зеркало заднего обзора — и яростно выругался, что было сил врезав кулаком по рулю.

С обратной стороны приближалась другая группа зараженных — та самая, что неспешно брела за ним все это время. Теперь они перекрыли выезд с моста — если, конечно, Конор не передавит их, газанув назад, что было сил…

— Твою мать!

Конор в отчаянии ударил по приборной панели и поспешно взглянул на часы: если Карен пришла к нему ночью после поздней смены, попав под воздействие вируса, а к шести утра уже полностью потеряла контроль над собой, то выходило, что заражение происходило за четыре — пять часов. Для Джо цифра может быть другой, ибо она была ослаблена родами и операцией.

Три часа. Если повезет — четыре. И два из них Конор уже провел в дороге.

Он выбрался из автомобиля и подошел к парапету моста. Нестройное рычание бредущих в его сторону людей доносилось все отчетливее — между ними и Конором быстро сокращалось расстояние.

Он преодолел почти три четверти моста. Клиника стояла прямо на берегу канала, и Конор отчетливо видел, как солнечные лучи играют в ее окнах. В одно из них сейчас, возможно, смотрела Джо. Его Джо, качающая на руках крохотную Холли — руках, одна из которых прокушена человеком, зараженным опаснейшим вирусом.

Конор смотрел на госпиталь и вспоминал, как впервые попал в больницу с аппендицитом после смерти мамы. Джо тогда заканчивала школу и приходила к нему сразу после занятий. Делала уроки в его палате, рассказывала что-то веселое из школьных баек, читала ему — хоть он умел и сам. Она делала все, что когда-то делала для него и мама, но тогда Конору было сложно принимать это. Он вспомнил, как однажды застал сестру в больничном кафе, рыдающую навзрыд в уголке за чашкой кофе — хотел утешить — но рядом был его товарищ, зашедший навестить, и Конор, дабы не терять лицо, назвал Джо плаксой. Он никогда не говорил ей, как стыдно ему было тогда, как гадко… И гадко до сих пор.

Взглянув на окна госпиталя еще раз, Конор поставил ногу на резное украшение парапета, вторую закинул на верхний край — и, оттолкнувшись, ласточкой бросился вниз. Сердце на миг ушло в пятки, дыхание захватило… Конор увидел быстро приближающуюся водную гладь, темным зеркалом отливающую на ветру, а потом легко вошел в воду, ударившую его так сильно, что вышибло весь дух…

Он не сразу понял температуру воды. Перевернулся в десятке метров под водой, собрался с силами и устремился вверх.

Вдохнул поспешно, кашляя и отплевываясь от попавшей в легкие при ударе о поверхность воды. Теперь было ясно, что вода некомфортная — не настолько холодная, чтобы замерзнуть, но достаточно, чтобы желать выбраться из нее поскорее. Конор отдышался минуту, восстанавливая дыхание — и мерными гребками, ускоряя по возможности темп, поплыл в сторону госпиталя.

Руки начали уставать через двадцать минут — тренировки по плаванию он окончательно бросил год назад, когда уже хорошо подсел на касперовский порошок. Джо, как и всегда, расстроилась сильнее самого Конора — когда-то она отказалась от хорошего колледжа, чтобы дать ему возможность поступить в академию водного спорта. Конор всегда хотел плавать, а первые награды получил еще в школе, на соревнованиях среди юниоров.

Он преодолел больше половины пути — почти два километра — когда ногу скрутила судорога. Конор вскрикнул, переворачиваясь на спину и подтягивая словно выворачиваемую тисками ногу к груди… Быстро стиснул, вцепился ногтями в кожу, крутанул, взревев от боли… Судорога отпускала медленно, дольше, чем всегда, и Конор снова напомнил себе, что это была необычная судорога.

Последние пятьсот метров он плыл на спине и на берег выбрался, стуча зубами и задыхаясь от одышки и боли в груди. Отдышался, как мог, и быстрым шагом направился в гору, ко входу в госпиталь. Зараженных здесь было мало, одна пара бродила вдоль шоссе, и Конор с легкостью обошел их.

В самом госпитале было тихо, и ничто не напоминало о произошедшей в городе катастрофе. Конор беспрепятственно поднялся на третий этаж, где лежала Джо. Ее палата была пустой, и он отправился на поиски. Прошел мимо ресепшена — за ним возилась зараженная медсестра, по виску которой стекала кровь. Рядом валялась разбитая бутыль, которой оборонялась Джо.

Конор уже повернул в сторону интенсивной терапии для новорожденных, когда взгляд его зацепился за надпись «Не входить! Только для персонала!». От Джо он знал, что за такими надписями обычно скрываются склады с сильнодействующими препаратами.

Конор остановился, теперь еще отчетливее ощущая мышечную боль и вернувшуюся тошноту. Он приблизился, постоял минуту… и потянул на себя ручку двери. Та была открыта.

Таблетки, которые могли помочь, снять симптомы на пару дней, лежали прямо перед его глазами. Горло скрутило очередным приступом тошноты. Конор попытался сглотнуть, но не смог — его вывернуло наизнанку желудочным соком и водой, которой он успел нахлебаться, пока поднимался на поверхность.

Вытирая рот, он протянул руку в таблеткам — и взгляд его упал на часы. Они были подарком Джо на первые выигранные соревнования и, конечно, водонепроницаемые. Они отсчитывали время — последние, как полагал Конор, оставшиеся у Джо пятнадцать минут.

— Джо!

Конор выскочил из склада и бросился в сторону отделения интенсивной терапии, что было мочи. Вон там, за углом… Еще три палаты… Две…

Джо спала на кушетке, укрывшись пледом — Конор отчетливо видел ее сквозь стеклянную стену. В прозрачной кроватке на колесиках лежал младенец. Облегченно вздохнув, Конор толкнул дверь, но та была заперта. И тут Джо поднялась.

То, что она была заражена, Конор увидел сразу — глаза ее были мутными, а движения отрывистыми. Она села, тряся головой, и какое-то время смотрела перед собой. И пока Конор раздумывал, как попасть внутрь, раздался плач младенца.

— Нет… — Конора в который раз за утро прошиб холодный пот, он в размаху ударил в двери, привлекая внимание сестры. — Джо, сюда! Джо!!!

Та повернулась, окинула его неузнавающим взглядом и снова повернулась на голос ребенка. Конор в отчаянии заколотил в двери, которые словно насмехались над ним, а Джо медленно выпрямилась и не спеша направилась в кроватке.

— Не трогай ее, Джо! — выкрикнул Конор, пытаясь пробить стекло. — Нет, Джо, оставь ее, ты слышишь? Джо!

Взгляд его упал на соседнее помещение — операционную, которую в палатой Джо соединяла дверь. Конор метнулся туда.

Операционная была открыта, и двери между ней и палатой тоже. Споткнувшись о стойку для хирургических пижам и походя успев упасть на пол, Конор влетел в палату Джо в тот миг, когда та, открыв рот, склонялась все ниже над плачущей Холли.

— Нет, нет, Джо!

Его рука оказалась меж зубами Джо и горлом Холли за миг до того, как сестра сомкнула зубы. Конор толкнул голову Джо назад, ощущая резкую боль в прокушенных пальцах — по руке побежала кровь. Джо упала на пол, сердито «кхакая», как утром Карен, и силясь подняться. Конор схватил кроватку за край, пятная пеленки Холли кровью, и, пятясь назад, отступил в помещение операционной, выкатил люльку за собой и закрыл двери, подперев их перевернутой стойкой.

Он посмотрел на отчаянно кричащего младенца, прижимая к груди раненую руку и думая о таблетках, которые он почти взял на складе… Он мог задержаться там на миг… пара секунд — и их хватило бы, чтобы опоздать. Так спешить… Торопиться… Плыть почти три километра — и чуть не просрать все…

— Конор, какое же ты говно… — стискивая зубы, прошептал он, перематывая руку чьей-то голубой хирургической пижамой.

Ему пришлось сесть на пол, чтобы удобнее было затянуть ремень, вынутый из мокрых джинсов, которые он заменил больничным халатом. Ремень был закреплен на поясе и переброшен через металлическую стойку. Конор пробовал вывернуться несколько минут, чтобы убедиться, что закрепился надежно.

Он сидел, глядя сквозь прозрачный пластик кроватки на Холли, кряхтящую и машущую ручонками. В голове начинало шуметь, и шум этот не имел ничего общего со знакомым ему. Внутри просыпался адский голод — сильный, болезненный, до рези в желудке. Конор закрыл глаза, покачивая люльку, пока хватало сил… Голова становилась легкой, невесомой, и все мысли постепенно улетучивались, оставляя лишь желание есть… Конор постепенно отключался, засыпал… без боли… ломки… тошноты…

Он почти потерял сознание… когда его слуха достиг новый звук, будто пришедший извне. Он будто навязывался, внедрялся в голову, будил… Конор открыл глаза.

За окном, тарахтя лопастями, пролетел военный вертолет. А издалека, все нарастая, тянулся заунывный вой отменяющей тревогу сирены.