Несколько удачных сделок (джен)

Просто останься со мной,

Там, за холодной рекой,

Ещё звучит голос мой,

На берегах тишины.

Приди, останься со мной,

Там за холодной рекой,

И мы прогоним долой

Твои печальные сны.⁽¹⁾

Солнце жарило нещадно, хотя стояло уже и не так высоко, как в дни длинного лета. Человек, прищурившись, смотрел на него. Глядеть было неприятно, но его мало волновал такого рода дискомфорт. Жару он не любил гораздо больше. Равно как и холод. Он хотел понять, сколько ещё дневное светило планирует обжигать его спину. Солнце отвечать отказывалось, продолжая нагревать серую ткань послушнического одеяния.

Невысокая кляча с округлыми боками и тонкими ногами еле трусила по дороге, таща свою скрипучую повозку, и время от времени поводила ушами, сгоняя докучливых насекомых. Человек не подозревал, насколько быстро ему надоест идеальный пейзаж Простора: холмы и низины, покрытые бархатной растительностью, ручейки и бесконечные пашни. Но он привык быть благодарным Красному Богу: это было гораздо лучше Севера с его начинающейся зимой. И Человек очень надеялся, что на Север тропа Многоликого его не приведёт.

— Чудненькая погодка, не правда ли? — раздался глумливый голосок за правым ухом. — Самое то, чтобы освежить твой цвет лица, дружок.

Человеку больших трудов стоило не вздрогнуть.

— Что у незваного господина с лицом? — спросил он, слегка прищурившись.

Потом спохватился, что от неожиданности вновь сбился на родной говор. А ведь этого делать не стоило. На него пялился некто — человек ли? — чья кожа была сплошь покрыта странной, будто бы змеиной чешуёй.

— Драконья королева укусила?

Незнакомец недоуменно похлопал ресницами, словно бы впервые слышал о смерче, прокатившемся по всему многострадальному Вестеросу.

— Драконья королева? — переспросил он.

— Королева Дейенерис, ты с неба, что ли, свалился? — усмехнулся Человек и мысленно похвалил себя, что сумел вернуться к общепринятой манере речи. Затем снова тронул вожжи, ускоряя кобылку.

— Кхм. Верно, я у вас недавно, — согласился незнакомец. — Как твоё имя?

— Ты запрыгнул ко мне в повозку и спрашиваешь моё имя?

— Действительно, где же мои манеры, — странный некто, ловко перебравшись вперёд, к Человеку, сел рядом и, приосанившись, представился: — Румпельштильцхен. Или милорд Голд. Зови, как больше нравится.

— Не похож ты на благородного, — усмехнулся Человек. Но, судя по расслабленной улыбке незнакомца, Румпельштильцхен не обиделся. — Что ж, зови меня Пейт. Я послушник из Цитадели.

— И куда же направляется Пейт, послушник из Цитадели? — Румпельштильцхен улыбнулся ещё более широко, будто знал гораздо больше, чем выказывал.

— Всегда мечтал быть странствующим лекарем. А в Королевской гавани скоро будет война. Когда же, если не сейчас, делать мне доброе имя?

— Ловко придумано, — похвалил Человека Голд. — Да только опоздал ты, послушник Пейт. Война уже прошла. И если ты не поторопишься, то и ту, что ищешь, тоже упустишь.

Человек резко натянул вожжи, заставляя кобылку остановиться.

— Странный ты человек, милорд Голд: про королеву не слыхивал, а что война закончилась — в курсе.

— Не в этом суть. Хотя я, признаться, королев страсть как люблю. И принцесс тоже, — Голд заговорщически подмигнул Человеку. — Но не далее как позавчера я услышал — совершенно случайно, — что ты спрашиваешь про благородный дом Старков у архимейстера Ваэллина. И старик тебе сказал, что, должно быть, женщины теперь в Винтерфелле, раз уж замок вновь в руках у Старков, а мужчины… Да много ли мужчин осталось у Старков? — лукаво закончил Румпельштильцхен, будто видел собеседника насквозь.

— Тебя мама не учила, что подслушивать — нехорошо? — напрямую спросил Человек, в упор смотря на Голда. — Чего ты хочешь?

Он был неприятно удивлен, что собеседник настолько осведомлён. И, судя по непрозрачным намёкам, Румпельштильцхен точно знал, кто именно нужен Человеку.

— Я просто подумал, а не помочь ли тебе, послушник? Не по доброте душевной, но за небольшую плату.

— О какой сделке ты толкуешь? — немного успокоившись, Человек вновь погнал кобылку по Дороге Роз.

— О, это моё самоё любимое место, — обрадовался Голд. — Смотри: я тебе говорю, где Арья Старк…

У Человека откровенно зачесались руки сделать что-нибудь плохое этому неугомонному господину. Вновь прищурившись, он снова взглянул на солнце.

— Там, где война, там и Арья Старк, — с затаённой печалью ухмыльнулся Человек. Он ни на секунду не подумал бы, что Арья останется вдали от войны, где наконец могут погибнуть все её враги — имена из длинной ночной молитвы. Девочка с грустными серыми глазами, что же с тобой стало?

— Подожди, ты не дослушал! — расстроенно проговорил Голд. — Я взял на себя смелость и кое-что разведал для тебя, дружок. Ты, может, действительно знаешь, где её найти. Да только, если ты не поторопишься, то не далее как послезавтра корабль, на борт которого она взойдёт, отчалит из гавани на Запад… И кто знает тогда, увидишь ли ты опять свою красавицу.

Если Мёртвому Богу будет угодно так получить своё возмездие — то почему бы и нет? С Человека взятки гладки! Вот только…

— За два дня ни до одной гавани мне не добраться. Только если повернуть назад к Староместу. Но это совсем не та гавань, — неохотно признал Человек.

— Да, а до Королевской — и подавно.

— Только как ты мне в этом поможешь, крылья отрастишь моей лошади?

— Это можно, — охотно согласился Румпельштильцхен. — Но магию можно применить и более изящно, не находишь?

— Твоя правда, — кивнул Человек. В конце концов, каждый имел своё право на магические секреты и ярмарочные фокусы. — Так ты доставишь меня к Арье Старк, где бы она ни была, вот прямо сейчас? И как я узнаю, что ты мне не соврал? Она там и действительно уплыла бы, не приди я вовремя?

— Очень просто. На месте выяснишь мою правоту, а за платой я приду позже.

— И что ты хочешь? — подозрительно прищурился Человек. — У меня ничего нет, кроме кувшина медяков.

— Не волнуйся. Я попрошу у тебя кое-что из того, чем ты мастерски владеешь.

Человек почувствовал холодок по спине, как когда он впервые был допущен в нижние залы Чёрно-Белого дома. Прямо на него смотрел некто, обладающей нешуточной магией, способный, видимо, видеть сквозь личины и проникать в самые затаённые мысли.

— Хорошо. Человек согласен на сделку. Человек может подарить господину одну жизнь.

— Маловато будет, — мерзко захихикал Румпельштильцхен. И, развеселившись, добавил: — Три, и по рукам.

— Красному Богу такое не понравится, — Человек возмущённо выдохнул. Становилось только жарче. Мерзкий липкий пот пропитал уже всю ткань мантии.

— Ну не переживай ты так. С Красным Богом мы уж как-нибудь договоримся, — Голд хмыкнул.

— За такую услугу и одного-то будет много!

— Не жмоться, — вновь улыбнулся Румпельштильцхен.

Человеку захотелось побыстрее разделаться с этим делом. Время было неумолимо, а до Королевской гавани — вёрсты и вёрсты пути.

— Двоих! — в сердцах воскликнул Человек после небольших раздумий.

— Идёт! — ответил Голд.

Стоило Человеку согласиться на сделку, как Румпельштильцхен хлопнул в ладоши, и они оказались в одном из переулков на небольшом расстоянии от пристани, судя по доносившемуся чаячьему гомону. В воздухе стоял отчетливый запах гари. Мостовая и крыши были покрыты крупными хлопьями пепла. А дома кое-где были сожжены до остова, что торчал на манер обглоданных каким-то гигантским монстром чёрных костей. Человек продолжил озираться вокруг, а Голд уже толкнул соседнюю дверь и потянул его за собой.

— Как раз вовремя, — довольно протянул он. Они оказались в низком и вытянутом помещении таверны, заполненным до отказа. Румпельштильцхен заказал им выпивку и кивнул на дальний тёмный угол. Убедившись, что никто не обращает на них внимания, он щёлкнул пальцами, и одежда на Человеке перестала быть послушнической, а стала под стать скорее какому-нибудь контрабандисту. Человек одобрительно кивнул Голду.

— Понимаешь, я ведь ещё так молод, представь, всего каких-то триста лет, — за стаканом эля у Румпельштильцхена скоро развязался язык. — А Белль хотела нашей смерти, чтобы наконец избавить меня от проклятия.

— Валар Моргулис, — глубокомысленно изрёк Человек. — Смерть — это не самое худшее, это дар, который преподносит нам Многоликий Бог. Прекращение страданий.

— Ничего глупее не слышал. Без обид, — засмеялся Голд. И продолжил изливать душу: — Я ведь люблю её, мою Белль, очень люблю! Но это — выше моих сил, понимаешь?

Румпельштильцхен изо всех сил ударил ладонью по столу так, что пара выпивох, сидящих по обе стороны от их стола, обернулись.

— Нет. Человек не знает, что такое любовь. Зато Человек хорошо знает, что такое смерть, — усмехнулся тот, всё ещё плохо понимая, что они здесь забыли.

Румпельштильцхен уважительно кивнул и сделал новый глоток.

— И кто же она такая, это твоя Драконья королева?

— У Человека нет королев, слава Многоликому! Таргариен. Из тех, что спаслись от Рока Валирии. Милорд слышал о Валирии?

Румпельштильцхен энергично замотал головой, и Человек продолжил:

— Древние валирийцы владели магией и с помощью неё приручили драконов. Империя не знала равных, а её руки уходили почти на всю глубину Эссоса. Но после Рока остались лишь камни и выжженная пустошь. Люди туда так и не вернулись. И вот эти Таргариены — немногие из уцелевших. Да только, похоже, нет уже твоей королевы. Слышишь, о чём люди шушукаются?

Они замолчали и прислушались к разговорам в таверне.

— Как жаль, я чувствую, мы бы хорошо поладили, — выдохнул Голд, вновь утыкаясь в кружку с элем. Вдруг дверь резко распахнулась, и вошли двое.

— Эй, послушайте! Кто из вас, прощелыг и пьяниц, морскому делу обучен?

* * *

«Восточный ветер» легко покачивался на волнах. Скрипели снасти, перекрикивались члены команды, загружающие до отказа трюмы бочками с водой и провизией. Человек ступал не тихо даже, а беззвучно, бесшумно, просочившись в каюту прежде, чем дверь закрылась за вошедшей. Скользнул в тёмный угол, да так и замер. Самое важное — выбрать момент, когда клетка должна захлопнуться. Но ждать Человек был больше не в силах.

— Мёртвый Бог очень недоволен девочкой.

Арья вздрогнула и уронила на деревянный пол каюты бокал с летним вином. Красное пятно расплылось, навевая известную ассоциацию.

— Якен? — она не делала попыток поднять бокал. Не пыталась и вытащить оружие. Очевидно, не хотела. Из Браавоса ему писали, что она стала очень умелой. — Мёртвый Бог всегда получает своё.

— Девочка оказалась слабее, чем хотела казаться, — Х’гар на секунду прикрыл веки, усмехаясь: — Впрочем, Человек так и думал.

— Знал, и всё равно отправил меня в Чёрно-Белый дом? — взвилась Арья. Словно волчица клацнула зубами. Якен улыбнулся шире. Ведь именно под этим именем и этим лицом помнила его Арья. И почему-то — впервые за много-много лет жизни — Человеку было важно, чтобы его узнали.

— Волчица должна была отрастить клыки, чтобы её шкура не пошла на знамёна врагам. Человек думал, девочка понимает. Одинокий волк погибает — стая живёт.

Девочка приоткрыла рот. Губы — пара розовых лепестков, сваренных в сахаре. Нет, не девочка больше. Не крошка Арри, серая мышка Харренхола.

— Где ты слышал это?

— Здесь, — в мгновение ока он оказался за её спиной и кончиком пальца коснулся её виска. — Девочка слишком громко думает.

Арья развернулась и оказалась лицом к лицу к Человеку. От её волос приятно пахло мылом и травами, а от кожи исходило осязаемое тепло.

— Меня предупреждали, что дар Многоликого Бога — не игрушка. Но как я могла поступить иначе?

— Девочке не стоило выносить приговоры в Браавосе. У девочки совсем нет терпения, — покачал головой Человек, осторожно вдыхая её запах.

— И что теперь, Якен? — Арья вскинула на него свои широко распахнутые глаза.

— За такое платят собой. Только смертью можно заплатить за жизнь. Девочка это знает так хорошо, как не знает никто другой. Поэтому Человек пришёл, чтобы вернуть долг Многоликому.

— Не называй меня так, — Арья вспыхнула. — Разве ты не видишь?..

Она ещё выше задрала голову, всё ещё не доставая и до подбородка Якена. И всё же уже не Ласка — малышка из башни Плача.

— Что человек должен видеть, миледи Старк? — насмешливо протянул он, делая неуловимый шаг вперёд. Заметил, как дрожат её ресницы и быстро-быстро вздымается грудь, виднеющаяся сквозь отворот белой рубахи.

— Где ты был, Якен? — вместо ответа спросила она. — Почему тебя не было рядом, не было со мной в Чёрно-Белом доме?

— Человек не подходит в качестве няньки для маленьких леди, — он ласково провёл по нежной щеке кончиками пальцев.

— Я не леди, — Арья сморщила носик, легко вывернулась из-под его руки и вновь отошла к столу. Достала бокалы, наполнила их вином. Но, поколебавшись, не стала предлагать. Они оба хорошо знали, на что способен ученик Безликих. Хотя, может быть, из её рук он бы и выпил яд.

— Маленький волчонок ошибается. Якен был в Браавосе, время от времени. Следил за девочкой тысячью кошачьих глаз. Разве Кошка-Кэт не видела Якена Х’гара?

— Обманщик, — нахмурилась Арья, но явно затем, чтобы подавить родившуюся в уголках губ улыбку. Якен не заметил, как сам стал улыбаться вместе с ней.

— Но ты разгневала людей из Чёрно-Белого дома, убив не тех, кого тебе назвал Красный Бог, а на прощание забрав ещё и нашу сестру, — Якен вновь стал серьёзен. — И теперь я пришёл за тобой.

Опять этот взгляд. Когда она смотрела на него так: со смесью страха, восхищения, уважения и трепета, он был готов... Готов вывернуться наизнанку, выполнить любую её самую сумасбродную прихоть. Как долго он бежал от этого, заставляя себя забыть думать о её серых печальных глазах, прогоняя тень её даже из снов?..

Человек предпочёл бы больше не встречаться с Арьей Старк. По необъяснимой причине она действовала на него очень странно. Маленький винтерфелльский волчонок. Почему, ради Многоликого Бога, он сказал ей своё истинное имя? То, что дала ему мать, маленькая лоратийка с прозрачными глазами. Та, что пела ему колыбельные и вынуждена была прислуживать в доме у безродного купца — она, потомственная аристократка! — после того, как отец спустил всё их имущество за игрой в кости. Слепой Бог лоратийцев не услышал молитвы Якена. Странно, ведь он же слепой, а не глухой! Зато молитвы Якен Х’гара услышал Мёртвый Бог. В тот день богача из Шёлкового квартала не стало, мать получила свободу и увесистый кошель с деньгами на новую жизни, а Якен отправился со жрецом в Браавос. Жалел ли он когда-нибудь о сделанном выборе? Якен — может быть, но Никто не жалел ни о чём. Когда человек — никто, у него внутри нет дыр. Ему спокойно и легко.

"Оставайся, и Многоликий Бог заберёт твои уши, нос и язык. Он заберет твои глаза, ладони и ступни, руки и ноги, и всё остальное. Он отнимет все твои мечты и надежды, любовь и ненависть. Те, кто приходит к нему на службу, отвергают всё, чем они были прежде", — говорил ему жрец, как и многим послушникам до и после него.

Уши, всегда полные посторонних звуков — криков торговцев рыбой, бряцания оружия брави, мяуканья бродячих кошек — и не слышащие истины.

Глаза, которые видят только то, что находят красивым, стараются не замечать уродства, но не зрят в самую суть вещей.

Руки, которые автоматически закрывают лицо, прикрывают рот, хватаются за волосы, чешут затылок, стучат по лбу, нервно перебирают пальцами, оттягивают воротник, взывающие к солнцу, к Семерым, или указывающие кому-то на его место. Руки, бьющие или рефлекторно поднимающие меч.

Ноги, которые передвигаются автоматически, как привыкли с детства. Пускающиеся в пляс под веселую мелодию или прирастающие к земле от страха.

Женское или мужское естество, которое наливается кровью в остром желании чувствовать себя любимым и посадить росток новой жизни.

Рот и желудок, способные лишь на поглощение еды во имя получения удовольствия и попытки заглушить любые терзающие переживания.

Все эти инстинктивные, бездумные порывы, которые любой Безликий приносит на алтарь служению, принёс и Якен Х’гар.

Арья сделала глоток вина и повернулась к Человеку. Она вновь преодолела разделяющее их расстояние. Легко прикоснулась к его волосам — рыжим и мягким с одной стороны, седым и жёстким — с другой.

— Это ведь твоё настоящее лицо, да? — спросила она, будто заглядывая в самую душу.

— С чего миледи взяла? — Якен ухмыльнулся.

— Мне так кажется, — Арья провела ладонью по тугим мышцам на груди Х’гара, рождая приятную дрожь. Тем не менее он поймал её ладони, сводя их вместе, прижался губами к маленьким, стёртым эфесом меча пальцам.

— Волчонку это не поможет, незачем и пытаться, — предупредил он её, обжигая взглядом. Арья вновь залилась румянцем, но не сделала попыток отстраниться.

— Послушай, ведь Многоликому всё равно, когда я приду к нему. Сегодня, через месяц или, скажем, через пару лет?

— Человек не знает этого. Но Чёрно-Белому дому точно не всё равно.

— Мои корабли идут на запад. Так далеко, куда даже руки Безликих не дотянутся, — она привстала на цыпочки, высвобождая руки и обнимая Якена за шею.

Зарылась лицом в его надушенные волосы. Послышался долгий облегченный вздох: словно все эти годы она только и жила мечтой об этом объятии. Горячо она зашептала ему на ухо:

— Поехали со мной, Якен. Заберёшь свой долг, как только захочешь, а сейчас давай просто выпьем вина и поговорим.

Неправильно было заговаривать с ней спустя столько лет. Неправильно было давать ей монетку. Неправильно… Но разве мог Якен поступить иначе?

— Что мы говорим Богу Смерти? — Якен отстранил её от себя, заглядывая в светлое круглое лицо, под прямым честным взглядом которого последние сомнения позорно бежали.

— Не сегодня, — мягкие губы Арьи Старк коснулись губ Якена. Кажется, она только что выменяла себе немного времени. Человек обеими руками обнял её за тонкую талию. Неизвестно, что хуже, когда его найдёт Голд или Многоликий Бог. Но, так или иначе, время девочки пошло.

* * *

Боль затопила всё её сознание. Ни рук, ни ног больше не осталось, а вместе с потерей ощущения телесности пропали и все другие чувства, осталась одна красная пульсирующая мука, расползающаяся из колотой раны в центре живота. Скоро, очень скоро, жизнь окончательно утечёт из неё, забирая все несчастья и разочарования, выпавшие на её нелёгкую судьбу...

Внезапно боль отступила. Дени посмотрела вниз, но там всё ещё зияла ужасающая кровавая рана. Она поскорее отвела взгляд и наткнулась на ярко-золотые, горящие глаза с вертикальными зрачками. За исключением этих глаз да ещё кожи — с крупными золотыми чешуйками, словно у её драконов — существо выглядело совсем по-человечески.

— Вижу, твои дела хуже некуда, милочка?

Дени кивнула. Отрицать очевидное — глупо, а говорить было сложно. Прежде чем закрыть усталые глаза, она зацепила взглядом тяжёлое чёрно-красное небо. Такого оттенка она никогда не видела.

— Одно твоё слово, и я избавлю тебя от боли и подарю новую жизнь, — сказал незнакомец. Дени всё-таки решила, что он человек. Мужчина был довольно строен и ладно сложен.

— А я тебе что... — косноязычно прошептала Дени, превозмогая затихшую, но не исчезнувшую совсем боль и не поднимая ресниц. Там, за тонкими дрожащими веками, пульсировала алая тьма. Должно быть, это Красный Бог браавасийцев протягивал к ней свои холодные руки. И дышать было всё труднее: воздух пах огнём и серой.

— Ну надо же! — восхитился незнакомец. — Какая умная девочка.

За спиной взревел Дрогон. Дейнерис слегка улыбнулась и тут же закашлялась. Должно быть, близость с её драконом так долго сохраняла ей жизнь.

— Ух, какая зверюга! — вновь восторженно заявил человек. — Ничего такого, что ты не могла бы мне дать, милочка.

Дейнерис задумалась. Враги всё отобрали у неё: жизнь — она не сомневалась, что как только странный человек уйдёт, то боль вернётся к ней, и она очень скоро умрёт, — гордость и честь; вырвали и растоптали её пламенное сердце. Терять было решительно нечего.

— Какое милое местечко, правда? — сказал человек. Дени вновь открыла глаза. За спиной отвернувшегося человека виднелись высокие тёмные руины, покрытые седым пеплом. На высоких, уходящих в небо башнях с гладкими чёрными стенами, без видимых стыков, громоздились огромные изваяния драконов, некоторые высотой с Дрогона, размеры других и вовсе не укладывались в уме.

— Валирия, — восхищённо прошептала она.

— Как ты говоришь? — обернулся к ней человек. Его волнистые волосы до плеч ударили по щекам. — Подходит для резиденции величайшего Тёмного мага, как думаешь?

Сказав это, человек взмахнул руками, и пепел с ближайших домов поднялся в воздух, закружился и растаял. Дышать стало заметно легче, а тучи над головой начали расползаться.

— Подходит, — улыбнулась Дени. И добавила: — Я на всё согласна.

— Вот и славно, милочка, — сильные руки подхватили Дейенерис, поднимая над землёй. Вновь взревел Дрогон. — Рано они нас списали со счетов, не находишь?

«Ещё повоюем», — согласно подумала Дени и, вновь закрывая глаза, опустила тяжёлую голову на грудь незнакомца с едва слышимо бьющимся сердцем.

1) (с) Рок-опера "Орфей".

Вернуться к тексту