Осознавая ошибки (гет)

Неприятности никогда не бывают вовремя.

Но если уж выбирать время, то точно не вечер пятницы после тяжелой рабочей недели. А других у бравого аврора Грейнджер не бывало. Ну, сейчас не совсем бравого, а скорее всклоченного и злобного. Потому что она до глубины души ненавидела такие вызовы, отдающие нездоровым идиотизмом. Кроме того, она зверски устала. А предстояло еще как-то внятно и цензурно объяснить ситуацию в рапорте.

Драко посмотрел на Грейнджер. Маленькая ножка в высоком ботинке выстукивала быстрый ритм, выдавая с головой ее раздражение, а ведь она хотела казаться спокойной. Быть может, он позволил бы себе нечто большее, чем ухмылка. Благо целый сонм едких слов вертелся на кончике языка. Но... Вечно "но". Драко уже не мальчишка, чтобы так запросто злить высокопоставленную представительницу власти. Даже если она — вечно раздражающая девчонка, отравившая ему лучшие годы. Кроме того, характер гриффиндорской всезнайки несколько испортился. И легко можно было схлопотать по зубам — неприятным для здоровья заклятием. И самое поганое, Грейнджер за это ничегошеньки не будет. Потому что на одной чаше весов Героиня Войны, а на другой кое-как оправданный Пожиратель, носящий сомнительную фамилию Малфой. Пусть Мальчик-который-не-сдох и спас Драко в свое время от Азкабана, но так же легко его туда засунет, если дать повод.

Гермиона еще раз осмотрела место "преступления" и едва сдержалась, чтобы не закрыть лицо руками.

То-то Хорек бы порадовался. И так стоит, оглобля слизеринская, с таким видом, будто все в этом мире принадлежит ему.

Пусть по справедливости клуб "Дикая охота" как раз и был собственностью Драко Малфоя, личности в магическом мире небезызвестной не только благодаря Черной метке. Гермиона старалась давать оценки людям справедливо — Малфой смог неплохо устроиться, несмотря на ужасную репутацию, конфискацию части его наследства и нескольких лет ограничений на использование магии. Путь в политику или к любой министерской должности для него закрыт навсегда.

Кроме них в комнате присутствовал эксперт, почти закончивший свою работу.

И труп, по причине которого ее дернули так срочно.

Гермиона, как заместительница начальника аврората, давным-давно не бывала на рядовых вызовах.

На постели застеленной вульгарно-красным бельем — лежал труп, обезглавленный самым варварским способом. Почивший был одним из внештатных осведомителей Аврората и кроме того, что стучал, являлся еще и оборотнем. В ванне было еще одно тело — девушки с пониженной социальной ответственностью. Ее убили вполне привычно — Авадой.

Хоречий притон имел вполне пристойную репутацию и таких проблем аврорату раньше не доставлял. Малфой был слишком осторожен, чтобы снова подставляться. Ведь прошлые проблемы с законом ему никто забывать не собирался.

Грейнджер опустилась в кресло и согнулась над какими-то бумагами. Против воли он замечал с какой грацией двигалась когда-то столь ненавистная грязнокровка — словно большая хищная кошка. Они, слава Мерлину, нечасто виделись. Драко предпочитал забыть обо всем, что было в Хогвартсе. Особенно о двух последних годах. И не хотел больше проблем, поэтому новости о Золотом трио узнавал со страниц газет.

Помимо того, что владельцем заведения, где произошло убийство, был Малфой, Гермиону насторожило то, как расправились с жертвой. Маги не любят пачкать руки. Для любой изуверской жестокости есть магия. А тут, по словам эксперта, голову отделяли от тела вручную. Деталь, говорящая без слов. Это точно что-то очень личное, и у убийцы крепкие нервы и луженый желудок. Ее в принципе расчлененкой не удивить, но ведь мало кто способен на такое сам.

Убиенный, конечно, не душка — досье говорит само за себя — оборотень и бывший егерь из тех, кто отлавливал противников режима Волдеморта по лесам. Избежал приговора, пойдя на сделку. Сдал бывших товарищей.

— Мадам-босс, я закончила, — худенькая девушка эксперт защелкнула свой чемоданчик. — Результаты будут у вас завтра на столе. Жмуриков можно убирать.

Кэрри Оффиниган иногда бывала невыносимой упрямицей — например, когда называла Гермиону так. Но свою работу эта молодая девушка знала, как никто и была напрочь лишена предрассудков, поэтому использовала не только магические способы выявления улик, но и магловские. Сколько злодеев были схвачены благодаря найденным отпечаткам пальцев или экспертизе ДНК.

— Можешь идти, — кивнула ей Гермиона, делая последнюю пометку в отчете. — Выносите. Малфой, комната будет опечатана до завершения следствия. Мы друг друга поняли?

А глаза у неё все-таки красивые, пусть и смотрят совсем не ласково. Драко мысленно помянул Мордреда. И придет же такая ересь в голову, еще и по отношению к кому. К этой... Дальнейшую мысль он предпочел не развивать. Ходили слухи, что аврор Грейнджер баловалась легилименцией, благо полномочия позволяли и навыки тоже.

— Конечно, — кивнуть вышло полностью равнодушно.

Палочка на бедре в кобуре и еще одна запасная в рукаве темного приталенного пиджака. Грейнджер выглядела опасной. Если его чему-то и научила война, так это оценивать противников верно. Драко ничего не забыл и сомневался, что она что-то забыла. В любом случае лучше быть максимально вежливым и готовым к сотрудничеству, чем ввязываться в противостояние, в котором проиграешь. Пусть школьная противница превратилась во властную, много о себе возомнившую стерву.

— С опросом персонала покончено, — Гермиона встала и глубоко вздохнула. — Покидать Лондон свидетелям запрещено. Надеюсь, больше не увидимся, мистер Малфой.

Она аппарировала сквозь щиты заграждения, которые должны были вот-вот снять. Ей не очень хотелось спускаться вниз, где была гулянка, пока авроры ее не оборвали. Та еще морока взять показания у стольких людей, часть из которых уже в дрова или под травкой в лучшем случае.

В кабинете горела настольная лампа. Остальная часть помещения была погружена в приятный полумрак.

Гермиона сняла и аккуратно повесила на спинку кресла пиджак. Увеличила портфель с бумагами и только потом глянула на часы — без пятнадцати два ночи. Есть ли смысл отправляться домой? Она обошла стол и вытащила из шкафа, где хранила запасную одежду, подушку и плед. Бросила все это на широкий диван, на котором вполне неплохо спалось. Гермиона озаботилась тем, чтобы мебель в ее кабинете была не только функциональной, но и удобной. Времени здесь она проводит больше, чем дома.

Наложила защитные и запирающие чары на дверь. Ботинки в сторону, а белую блузку трансфигурировала в свободную футболку.

Поспать до семи утра, а потом душ — благо в распоряжении Гермионы был отдельный санузел. Затем завтрак и снова впрягаться в работу с новыми силами. Много кто назвал бы ее трудоголиком или сказал бы, что у нее собачья жизнь — работа и только работа. Но саму Гермиону все устраивало и точка.

О деле она подумает завтра. Когда будет докладывать лучшему другу и начальнику, что их стукача шлепнули. И дело с контрабандой редких магических созданий, которое они вели уже четыре месяца, может накрыться медным тазом. То-то Гарри порадуется. Ему как раз громкого висяка накануне долгожданного отпуска не хватало. А ведь он обещал сыну поездку к морю.

Вопреки прогнозам мозгоправов Гермиона обошлась без проблем со сном.

Кошмары ей снились редко, даже учитывая все "прелести" нервной работы.

Конечно, ПТСР у нее в анамнезе стоял, но никак не влиял на результаты ее службы на благо общества. Расслабленный аврор — в скором времени дохлый аврор — очень правильная философия для их работы. Гермиона засыпала всегда легко. Достаточно было правильно подышать, очищая голову. Но при всем при этом она редко просыпалась полностью отдохнувшей. Так что хорошая порция кофе с утра была ее чудодейственным средством для поднятия боевого духа.

Гермиона выплюнула забившиеся в рот волосы и зевнула. Не заплетешь на ночь придется помучаться, чтобы придать причёске вид "не медуза-горгона после торможения головой об трансформаторную будку" — суровый аврорский юмор.

— Темпус. Полседьмого, — еще один душераздирающий зевок.

Аврор Грейнджер совершенно беспомощна спросонья.

Босым ногам Гермионы пол показался просто ледяным, но она героически дошлепала до санузла и даже ни разу не наткнулась на стену. А ведь раньше она была жаворонком. Теперь же припадочная сова, для которой утро это самая худшая часть дня. Контрастный душ, умывание, чистка зубов и быстрая зарядка чуточку ее взбодрили. Гермиона вернула спальный комплект обратно в шкаф и переоделась — синий пиджак, блузка, черные штаны и туфли на устойчивой шпильке — рейдов и боевых операций для нее сегодня не предполагалось. Пятнадцать минут на войну с вороньим гнездом на голове и вуаля — красивые кудри. И десять минут на макияж довершивший образ деловой дамы, а не похмельного вурдалака.

Аппарация прямо из кабинета в тупичок возле любимой кофейни, где она частенько начинала свой день.

Гермиона улыбнулась флиртовавшему с ней симпатичному темнокожему парню баристе и взяла кофе на долю непосредственного начальства. Крайний столик возле стены оказался пустым, и она неспешно запила круассаны двумя чашками кофе. Пока никаких мыслей о работе. Полчаса покоя перед планеркой и последующим организованным дурдомом.

Гарри, отряхивая капли весенней мороси со светло-серого пальто, вошел ровно через десять минут после нее.

— Доброе утро, — он наклонился и поцеловал пахнущую цветами макушку. — Опять ночевала в кабинете?

— Не опять, а снова, — возразила она, подсовывая ему чашку кофе.

Гарри всегда завтракал дома, но от посиделок с ней перед рабочим днем никогда не отказывался. Гермиона доела последний круассан и посмотрела на друга.

— Как Джеймс?

— Собирался в школу, когда я уходил. Знаешь, даже не верится, что в следующем году его придется отпустить в Хогвартс.

— Тебе не верится, а ему хочется уехать поскорей. Все-таки обычная школа и волшебный замок это две разные вещи, — одними глазами улыбнулась Гермиона.

— Он спрашивал, когда ты зайдешь. А лучше останешься у нас на выходные. Гермиона, серьезно он же так радуется, когда ты бываешь у нас.

— Вот только не нужно давить на чувство ответственности, — погрозила она ему пальцем — Скажи Джеймсу, что я приду и скоро.

На самом деле давняя и лучшая подруга бывала совершенно разной — ворчливой, строгой, злой или просто уставшей. Единственное, что оставалось неизменным — ему всегда было тепло и спокойно рядом с Гермионой. Она была рядом и в радостные и в критические моменты жизни.

В мире не так много постоянных и их нелегко отыскать в обилии переменных.

Совещание проходило ни шатко ни валко — собранная Гермиона, которая внятно отчитывалась по последним операциям Аврората и делам, находящимся на особом контроле у министра. Разве что вместо строгой прически кокетливые локоны так красящие ее. Поттер, который стандартно не пришел, вместо себя любимого послав отдуваться своего зама. Причина у господина Главного Аврора была уважительной — спецоперация по перехвату нелегальных палочек с континента. Партия контрабанды обещала быть самой крупной за этот год.

Кингсли слушал внимательно, сказывался опыт — тем более, что мисс Грейнджер приятно отличалась от обычных министерских бюрократов. Тем, что никогда "не лила воду" в своих докладах. Все четко и по делу. Впрочем, в ней осталось многое от той тоненькой, но не по годам серьезной девочки, которую он знал. Например, привычка упрямо вскидывать подбородок и упорно добиваться своего, невзирая на препятствия.

— В следующем выпуске Пророка выйдет статья об убийстве в клубе "Дикая охота". У нас что-то есть?

Он как всегда невольно оговорился все еще причисляя себя к Аврорату.

— Разрозненные показания свидетелей из персонала клуба. Комнату, — Гермиона хмыкнула, — для "приватного" танца нанял на час темноволосый мужчина. И все... Изъятие воспоминаний не дали практически ничего. И я думаю, преступник мог быть под обороткой. Отпечатки и ДНК сняты, но искать там что-то можно до второго пришествия Мерлина.

— Слишком много образцов?

— Уборку очищающими проводят каждые два часа по графику, — она подсунула министру отчет специалиста.

— Но там столько народу проходит, что искать что-то — пустая трата времени. Мы зафиксировали следы остаточной магии от третьего Непростительного.

— Убитый был связан с делом незаконного отлова редких животных в Запретном лесу?

— Да и его вел Томас, — Гермиона нашла в своей папке последний отчет Дина. — Осведомитель успел сообщить самую малость, а потом оказался без головы.

Кингсли видел как ей не нравится дело и понимал почему — Гермиона всегда была, прежде всего, умным человеком, а потом всем остальным. И видимо пришла к тому же выводу, что и он. Кроме того, что необходимо найти и наказать убийцу, посадить тех, кто наладил канал сбыта и отлова редких животных из Запретного Леса, придется также проводить внутреннюю проверку. Ведь стукач умер после того, как обещал дать старшему аврору Томасу наводки на банду браконьеров.

— Либо он сам прокололся, — Гермиона качнула головой, отгоняя неприятную мысль, — либо его кто-то сдал. Кингсли, мы ведь оба понимаем, что способ убийства крайне говорящий. И чего вы улыбаетесь?

— Ты все-таки научилась называть меня по имени, — теплота во взгляде никуда не исчезла, но мужчина посерьезнел. — Что будешь делать?

— Придется забрать у Дина дело о контрабанде. Это лучше, чем его отстранение. И необходимо начать негласную проверку всей его группы. Надеюсь, что в наших рядах крыс нет.

Как министр Кингсли ценил мисс Грейнджер, прежде всего, за это — логику, холодную собранность и способность поступать единственно верно в критических ситуациях. Все выжившие переломаны Второй магической. Просто каждый по-своему, но она маленькая птичка (сознание порой подкидывает более чем странные сравнения), которая смогла не только выжить, но и закалиться так, что не сломить. Как человек Кингсли грелся возле нее в тепле, которым она так щедро одаривала близких и друзей, находил покой в ее ясной системе мышления.

— Тогда решено, — Кингсли хлопнул в ладоши. — Отчет предоставишь, когда будет что-то новое. Но старайся не затягивать слишком, Гермиона. А я найду, чем занять прессу.

Хорошо, когда министр такой понимающий. Гермиона вышла в приемную спокойная, зная, что будет делать дальше. Зачем грузить и так очень занятого Кингсли мелкими деталями их работы? Группа Томаса, конечно, будет отстранена от расследования до выяснения обстоятельств. Но не Дин. Ему она доверяла — пусть помогает, потому что вникнуть в дело так глубоко, как он за несколько месяцев следствия у нее за пару дней точно не получится. Старый товарищ кто угодно, но не предатель.

Еще бы Поттер, эта вечно горячая голова, вернулся целым.

Иногда Гермиона на него всерьез злилась. Как мальчишка, честное слово. Где драка, там и Герой с чугунной башкой. Мог бы уже угомониться — они свое отвоевали.

Выходя из лифта на этаже, занимаемом подразделениями Аврората, она столкнулась с неожиданным человеком.

— Малфой, — кивнула Гермиона ему — Тебя не вызывали на допрос насколько я помню, — вообще-то следовало соблюдать официоз, но обратиться к этому придурку на "вы" почему-то было выше ее сил. — Что ты здесь забыл?

— И тебе доброго утра, Грейнджер — язвительно поприветствовал Драко ее, чувствуя как от пренебрежения в каждом жесте этой... у него внутренности словно обожгло кислотой. — Вношу залог за друга. И мне нужна твоя санкция и подпись.

— Идем.

В приемной, слава Мерлину, было пусто. Только секретарша поливала многочисленные цветы, оживлявшие эту большую комнату с темными панелями стен и полным отсутствием какой либо мебели — кроме рабочего стола, большого шкафа и кресла самой Грейс Полли.

— Мисс Грейнджер, это утренние рапорты и ваша почта, — Грейс поправила круглые очки и передала ей аккуратную стопку бумаг. — Я уже вызвала аврора Томаса.

— Спасибо. Мне нужны личные дела третьей группы, сделай запрос. Это срочно, — Гермиона просмотрела первые два рапорта. — И сообщи, когда Главный вернется. Проходи, Малфой.

Защитные чары на дверях мягко рассеялись, стоило ей коснутся ручки. Несмотря на его представления, кабинет мисс зубрилки не был завален книгами под потолок и не походил на мрачный склеп. Скорее все до предела аккуратно и функционально. Драко осматривался, чтобы немного успокоиться и найти нужные слова. Даже святой Поттер, не к ночи будь он помянут, не бесил Малфоя так сильно, как она. Вечная заноза в самом неудобном месте. Лучшая во всем и всегда. До зубного скрежета идеальная девочка, делающая только правильные выборы в жизни. Грязнокровка, раз за разом топтавшая все, во что он верил.

Драко усмехнулся... Да уж, рассуждать о преимуществе чистой крови и раз за разом оставаться в дураках, потому что тебя обошла эта дочь магглов. Старые, впитанные в кровь предрассудки, которые чуть не стоили ему сначала рассудка, потом жизни, а в конечном итоге свободы, оживали рядом с Грейнджер, как по кличу боевого рога.

Он смотрел на нее. Такую далекую, бесконечно чужую и чувствовал только тупое бессилие.

— У вас Гойл, — произнес Малфой, выделяя "у вас" со всем ядом.

В стальных глазах, засасывающих и отравляющих не хуже болота, можно было прочитать то, насколько ему неприятно находиться рядом с ней. Ха. Трижды ха! Плевать Гермиона хотела на неприязнь Малфоя. В конце концов, это он к ней пришел, а не она к нему. Кроме того, стоит разобраться с делом Хорька побыстрее. Все-таки его персона будила в ней не лучшие воспоминания. Гермиона долгое время ненавидела его, а потом презирала. И даже некоторое время жалела. Но теперь не хотела чувствовать ничего из этого — время все расставило по своим местам.

— Пьяный дебош, колдовство в присутствии маглов, — Гермиона оторвалась от бумаги с подробностями ареста Гойла. — И это не первый случай за этот год. Ему грозит штраф и несколько месяцев исправительных работ. Либо ограничение палочки сроком на полгода, если выкинет что-то подобное еще раз.

— Я уже сказал, что оплатил штраф и даже внес залог. Только Гойла не отпустят без твоей подписи или подписи Поттера под этой бумажкой.

В кабинете было удивительно душно. Говорили они всего ничего, а Драко уже был зол. Дотошная сука. Как будто сложно не читая лекций дать, то что ему нужно? Как будто он не понимает, что у Грега проблемы. И да, не в первый раз Гойл надирается в сопли и показывает фокусы маглам. Кристально светлая Грейнджер вряд ли поймет, почему Гойл спивается. У героев ведь не бывает мук совести. Ведь они за добро. И дружба это привилегия только Гриффиндора и гриффиндорцев, а подлым слизням не положено знать, что это такое.

Он бы сказал ей, куда засунуть свое любопытство и осуждение, но это только усложнит дело.

Ему просто нужно вытащить Грега, подлатать, если понадобится — авроры точно не церемонились с бывшим Пожирателем. И попытаться в очередной раз вправить ему мозги. Крэбб мертв, и это не их вина. Ломая свою жизнь, толстого кретина не вернуть. На крошечное мгновение Драко ощутил раскаленный воздух Выручай-комнаты и увидел Адское пламя.

— Хорошо, — Гермиона спокойно левитировала к себе брошенную Малфоем на стол бумагу и поставила подпись. — Прощайте, мистер Малфой.

И чего он, спрашивается, так побледнел? Только что же сверкал глазами. Чертов мудак...

И вообще с каких это пор ей есть дело до того, что происходит с Драко Малфоем? Да, он уже не тот исхудавший, похожий на труп с живыми глазами сломленный парень, которого она видела в зале суда — прежде чем его семейку оправдали. И не тот отчаянный злобный мальчишка. Стоило признать Хорек хорош собой, пусть Гермиона и никогда не понимала восторги других девушек в Хогвартсе по его поводу. Да и не до того ей было — тролль, Лорд, василиск, драконы, пожиратели, крестражи.

Все эти годы, а ведь прошло двенадцать лет с момента Победы, Гермиона почти не вспоминала вражду длившуюся так долго.

Времени на глупости не осталось. Пусть Волдеморт пал, но остались те, кто убивал и пытал по его приказу. И они, юные победители, снова воевали, и она как-то не заметила, как окончательно связала свою жизнь с борьбой с преступниками. Оставив мечты о науке или освобождении эльфов в прошлом. Гарри нужен был тот, кто прикроет спину, а Кингсли та, кто сможет взвалить на себя организаторскую работу. Министерство Магии лежало в руинах, нужно было восстанавливать порядок и налаживать новую жизнь, пусть и не такую счастливую, как мечталось, но мирную.

Сейчас по здравому размышлению Гермиона не понимала, как они все выдержали этот груз ответственности. Тогда не было времени раздумывать над подобными вещами. Куда ни кинь — всюду преддверие Армагеддона.

Наверное, загоняя себя на работе, охотясь за Пожирателями и прочей швалью, снова сражаясь и убивая, она спасалась от кошмаров и огромной боли.

— Гермиона, вызывала? — Дин просунул голову в дверь. — Я стучался, ты не отзывалась, все хорошо?

— Да, просто задумалась, — качнула головой Гермиона, с облечением наблюдая, как настороженность исчезает из его взгляда. — Садись, Дин. Разговор предстоит непростой.

С Гойлом все было не так плохо, как он думал — синяки на ребрах, разбитая губа и огромная шишка на затылке. Ну, не считая того, что похмелье у Грега было такое, что он от любого резкого движения начинал блевать. Драко нужно затащить придурка в камин, чтобы доставить домой. Гойл тяжелый, что тот камень Сизифа и такой же неповоротливый. Его тошнит в лифте, и Малфой применяет очищающие чары, видя вокруг брезгливые лица министерских клерков.

Грег падает на потертый ковер в большой гостиной.

— Не трожь... Я сам это...

Очень связная речь. Прекрасно. Он этого не хотел, но видимо придется.

Малфой вытаскивает палочку и окатывает невменяемое тело струей арктически холодной воды.

— Блядь! — Гойл с трудом привстает. — Нельзя ли полегче, Малфой?

— С тобой нельзя, полудурок, — Драко стаскивает мятую заляпанную слюнями мантию и бросает ее на стул. — Какого хрена, Грег? После того раза ты обещал, что такое больше не повторится? И вот я снова забираю тебя из аврорской кутузки.

Когда-то он считал Гойла и Крэбба никак не друзьями, а просто сильными и тупыми прислужниками. Все годы в Хогвартсе они были рядом, делали то, что он говорил и не задавали вопросов. Малфой даже какое-то время верил, что они не умеют спрашивать и могут только повиноваться. А потом Крэбб погиб, а они с Гойлом выжили лишь благодаря треклятому гриффиндорскому благородству. Следующие годы, пожалуй, были нелегкими для всех, кто неверно выбрал сторону. И Драко вольно или невольно держался за этого огромного придурка, потому что Гойлу нужен был друг, который присмотрит за ним, а самому Драко, тот кто не будет его презирать.

Жизнь несправедлива, но это не повод подыхать на радость тем, кто победил.

Пусть в некоторых случаях знаменитое милосердие гриффиндорцев отдавало садизмом.

— Вставай, — Драко протянул ему руку, — волью в тебя антипохмельное и подлечу.

— Аптечка пустая, — признался Гойл, перебираясь с помощью друга на диван.— Я забыл купить зелья. Из съедобного в доме только виски. Херовый из меня вышел хозяин.

— Я закажу что-нибудь из кухни Охоты, — диагностирующие заклинание, которое Малфой сотворил показывает еще и ушиб почек. — Это авроры тебя так?

— Не... Ик, — глаза Гойла сходятся на носу, делая его лицо какой-то гротескной маской тупости. — Ик... Это я подрался до них. И потом меня вышвырнули из паба.

Драко хмыкнул. Ну, хоть что-то в жизни Гойла постоянно — драки, алкоголь и аресты. На самом деле Драко был не так спокоен и весел, каким хотел казаться. Потому что он ничем не мог помочь выбрасывающему свою жизнь в канаву другу. Хотя... Как будто ему когда-то удавалось спасти кого-то — Малфои умеют лишь разрушать... В груди давит, потому что этот вывод наталкивает на давние слова отца. И вот кого Драко вообще предпочел бы не вспоминать сейчас.

Аптечка у него была с собой. Драко предполагал что-то такое, поэтому он автоматически, не особо нежничая, залечивает повреждения. И Грега после зелья неодолимо начинает клонить в сон. Он кое-как разувается, оставляя грязные туфли пачкать ковер, и растягивается на увеличенном Малфоем до размеров кровати диване.

Можно было уйти и заняться наконец своими делами, но вместо этого Драко, как и обещал, заказывает обед, призывает книгу и готовится ждать пробуждение сладко дрыхнувшего Гойла. Он всего лишь проследит, чтобы тот наконец поел и не потащился сегодняшней ночью снова на поиски приключений — охренеть какой он заботливый.

Очень не хотелось бы, чтобы у Гойла за систематическое нарушение закона отобрали палочку или отправили в Азкабан.

Терять последнего внятного друга...

* * *

Гарри содрал с себя пропитанную кровью футболку. Плечо еще немного тянуло несмотря на щедрую порцию исцеляющих чар, бадьян и тугую повязку. Все-таки травмы от темномагических проклятий не заживают так на раз. Тем более противник в кое-то веки попался серьезный и дрались они почти на равных. Пока Гарри не уделал его с огромным удовольствием.

Жаркий бой хорошо прочищает мозги. И это универсальный рецепт.

Он вытащил из шкафа новую черную футболку с белой буквой "А", заключенной в красный круг. Форменная аврорская. И торопливо натянул ее на себя — Гермиона не должна застать его полуголым с россыпью синяков на торсе. В противном случае она будет очень-очень недовольна. На длинную лекцию о том, что он должен себя беречь Гарри не был настроен. Как и на то, чтобы расстраивать ее лишний раз.

В конце концов, шкура луженая и дырки на ней зарастают на раз.

Операция прошла успешно и удалось взять всех. И поставщиков и покупателей. Не считая того с континента больше никто не оказал серьезного сопротивления. Гарри переобувается, расшнуровывая высокие ботинки с тяжелой подошвой и меняя их на пижонские туфли. Подруга однажды славно промыла ему мозг, заявив что начальник Аврората не может выглядеть как разбойник с большой дороги или солдафон. Нужно соответствовать занимаемой должности. Ведь от него будут ждать определенного поведения. С тех пор военные ботинки и кроссовки сменили туфли, а штаны с множеством карманов и ремнем заменены на классические брюки или черные джинсы. А вместо футболок, свинштов гребаные рубашки, но галстук Гарри затягивает на шее лишь в самых крайних случаях.

Ему, росшему сиротой и донашивающему вещи за кузеном, даже не приходилось задумываться над такими вещами, как публичный образ. Став самостоятельным, Поттер выбирал вещи исходя из их удобства и функциональности, а никак не из того, какое он производит впечатление на окружающих.

Да, первые годы службы они постоянно мотались по Британии и остальному свету, отлавливая, сажая, а иногда и убивая разбежавшихся после падения Тома крыс. Гарри спал вполглаза, не выпуская из руки палочку. И чаще всего в обнимку с Гермионой, без которой он был всегда как без рук.

Что бы было, если бы они тогда не подружились с умненькой девочкой?

Скорее всего его бы приключение оборвалось еще на этапе Дьявольских силков под люком, на котором дрых Пушок.

Гарри вынимает телефон из пиджака — Джорджу и мистеру Уизли немало пришлось над ним поработать, чтобы капризный аппарат работал в самом сердце Министерства Магии, где сам воздух пронизан сотнями нитей заклятий — это самый быстрый способ связаться с сыном, у которого сейчас как раз уроки.

Джеймс для своих десяти лет был жутко самостоятельный и обижается на, по его мнению, лишнюю опеку. "Ты со мной как с девчонкой, па". Гарри как наяву слышит высокий звонкий голос сына. Но потребность защитить в нем никогда не дремлет, пусть именно Гарри настоял, чтобы ребенок пошел в обычную маггловскую школу в Лондоне вместо домашнего обучения, на котором настаивала Джинни. Бывавшая дома даже реже него. Пусть у Джеймса будет преимущество, и он будет одинаково хорошо знать оба мира.

Ни сообщений, ни пропущенных звонков.

Сынишка немного шубутной, и Гарри часто бывает у его учительницы.

* * *

— Где Гермиона?

Грейс ставит печать, скрепляет палочкой последнюю бумагу и лишь потом поднимает взгляд на него. Из-за тяжёлого стола невысокая девушка кажется ещё более крошечной и забавной в своих очках и с суровым взглядом. Ему каждый раз хочется потрепать секретаршу Гермионы по светлым коротким волосам и вручить конфету... Но девочка совершенно точно обидится на такое обращение, а Гермиона точно его казнит за это.

— Мисс Грейнджер оставила вам записку, сэр, — Грейс подала легендарному Поттеру конверт. — И просила передать, что вы должны просмотреть документы по финансированию тренировочного лагеря кадетов в горах.

Поттер едва не стонет вслух — потому что это точно подстава. У него на столе две апелляции от Визенгамота, чтобы этих блюстителей формальностей тролли без смазки драли, ещё и жалоба на превышение полномочий второй группой — а это значит, аврора Вейлана ждет пара жарких минут в неудобной позе. Ведь говорил, если лажаете, то не попадайтесь. Рапорты и какая-то херня от отдела международного магического сотрудничества. Гарри затосковал. Лучше уж в рейд или к дракону. Там больше шансов на победу.

Его кабинет был на противоположном конце коридора.

Гарри порвал конверт и развернул записку: " Я в Хогвартсе. Нужно поговорить с Хагридом и Невиллом. Обедаешь один и не забудь о бумагах. Гермиона".

* * *

Пожалуй, не найти более успокаивающего зрелища, чем вид башен Хогвартса в закатных лучах уходящего дня...

Лично для нее несмотря на все смерти и весь ужас пережитый в стенах волшебного замка светлые и радостные воспоминания все-таки перевешивали. И Гермиона любила возвращаться сюда и делала это без терзаний — не видела ни тел, ни крови на ступенях. Но не всем повезло так.

Она затушила и выбросила тонкую сигарету с вишневым вкусом.

Курила Гермиона нечасто, но иногда пара затяжек успокаивали ее лучше всякого умиротворяющего бальзама.

Жить совсем без вредных привычек скучновато, и умрет она точно не от редкой дозы никотина.

Массивные ворота легко открылись, стоило ей коснутся створок так, как будто ее ждали. Хотя так и есть.

Гермиона ускорилась с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать как дитя малое — на аллее стоял совсем не изменившийся за прошедшие годы Хагрид. Сквозь густую бороду полувеликана проглядывалась яркая улыбка. Он всегда был рад им и жаль, что времени навещать старого друга почти никогда не находилось, но Хагрид не обижался на них за это. Школа жила в своем особенном ритме, и она была уверена, что в домик Хранителя ключей бегают новые дети — на вкусный чай из лесных трав и опасные для зубов кексы.

— Похудела то как, — приподнял ее над землей лесник и ненадолго закружил. — А Гарри не придет?

— Нет, — она порадовалась, что никто из детишек не видит, как ее тискают словно несмышленыша, — он не смог. Как дела?

— Все хорошо. Профессор Макгонагал велела тебя встретить, чтобы все по порядку, значит, было.

— А где Невилл?

— Подойдет позже. Он с детишками в теплицах, — Хагрид рассмеялся. — Он такой серьезный стал, значит. Даже не поверишь. Пойдем, угощу тебя чаем. Или ты, Гермиона, в замок к директору сперва пойдешь?

— Нет, конечно, сперва к тебе, — Гермиона взяла Хагрида за руку. — Расскажи, что в Запретном лесу происходит?

— Все было бы хорошо, — полувеликан помрачнел — но кто-то на стадо единорогов нападал. Я директору сообщил, а она в ваш аврорат. Только молодая кобылица, значится, пропала. Теперь единороги никого к себе не подпускают, и я боюсь, что они уйдут дальше в чащу. А это будет нехорошо. Единороги всегда рядом с Хогвартсом жили. Гермиона, ты браконьеров ловить пришла?

— Да. Мне нужно, чтобы ты рассказал все, что знаешь о лесе и помог поговорить с кентаврами...

Соваться без сопровождения в Запретный лес было бы опрометчиво. Она слишком долго там не бывала и последние воспоминания о чащобе были не то что бы радостными. Кроме того в табуне не очень любят волшебников и Война мало что изменила — кентавры все больше закрываются от так презираемых ими двуногих. А поговорить с ними необходимо, потому что они единственные точно знают, что творится в Запретном лесу. Гермиона не хотела провоцировать стычку и Хагрид поможет избежать конфликта — все-таки профессоров и сотрудников Хогвартса полукони-полулюди уважают. Да хотя бы за убежище, которое дает им автономный статус замка.

На круглом застеленном новой голубой скатертью фоторамка — она, Гарри, Рон и Хагрид на фоне еще разрушенного после Финальной Битвы Хогвартса.

Совсем постаревший Клык спит у огня, на потолке связки трав, кровать застеленная клетчатым одеялом. Знакомая огромная чашка, которую Хагрид суетливо ей подает, подпихивая сладости из Сладкого королевства. На тумбочке у постели круглый медальон с портретом дорогой ему дамы.

Все дышит покоем, и она будто проваливается на десятилетие назад на пару минут ощущая себя юной Гермионой почти уверена, что сейчас повернется, а справа сидит Гарри. И Рон таскает с тарелки крупные ягоды голубики, да так, что весь перемазывается в соке. Но секунда другая и иллюзия тает — исчезает лохматая девочка, мальчик с яркими, несмотря на стекла дурацких очков, глазами и долговязый Рон в вязанном свитере миссис Уизли. Остается только она сама в костюме, с маникюром и превосходной укладкой — словно и не живая в этой идеальности образа успешной женщины, знающей себе цену.

Кто же знал, что в детство нельзя будет вернуться. И порой взрослая жизнь будет такой несладкой, что хоть вой.

Гермиона оставила плащ в светлой прихожей и там же сбросила проклятые каблуки, гася стон блаженства, когда влезла в свои сиреневые мягкие тапочки. Из кухни шел вкусный и сладкий запах — булочки с изюмом? В любом случае можно расслабиться. Она не у себя дома, но в доме Гарри. На подходе к гостиной она расслышала интенсивную стрельбу и качнула головой — Джейми снова вместо уроков режется в приставку. И лучше отобрать у баловника джойстик пока его не спалил отец.

Кто бы мог подумать, что мисс-я-соблюдаю-правила станет прикрывать кого-то от справедливого наказания.

Ну что ж, многолетняя дружба в одном окопе с двумя шалопаями, а иногда придурками и не такому научит.

Стоило ей открыть белую дверь, как Джеймс слетел с дивана, роняя на пол учебник и целую стопку комиксов. Гермиона погладила лохматую макушку и обняла его в ответ, чувствуя сильную хватку мальчишеских рук. Не любивший "нежностей" Джейми всегда ее так встречал, когда они не виделись по несколько недель.

— Привет, — она сама себе удивлялась откуда появляется эта ласка и тепло стоило появится этому ребенку рядом.

Другие, чужие дети трогали ее мало и если честно Гермиона никогда не знала, что с ними делать. А с Джеймсом всегда получалось как-то само собой без всяких усилий. Может от того, что она знает его с пеленок? Или от того, что он сын человека, которого она любила большую часть сознательной жизни? Хотя соплохвосту под хвост эти вопросы — чувства это из области иррационального и верный ответ всегда ускользает.

— Гермиона, ты ведь останешься на ужин?

— Конечно, малыш.

Джеймс тут же обиженно фыркнул на это прозвище и вывернулся из объятий, пробурчав что-то невнятное. Он наскоро устранил бардак на диване — сгреб комиксы и книги, запихнул их под мебель. А потом взбил темно-синие подушки.

— Садись, папы еще нет, — попытки быть джентльменом у него были более удачными, чем у его отца в свое время. — Но он скоро будет, — Джеймс посмотрел на большие часы в виде башни на каминной полке. Стрелка с именем Гарри остановилась на обозначении "в дороге". — Уроки я уже сделал.

— Но приставка перед ужином тебе все равно запрещена, — в тон ему произнесла Гермиона, похлопывая по месту рядом собой. — Не волнуйся твой папа от меня не узнает.

— А Кричер не настучит, я съел весь его жутко полезный салат, — у ребенка на лице появилась улыбка, делающая мордашку еще одного Поттера просто хитрой прехитрой. — На работе ничего не случилось?

Гарри очень хотел уберечь своего ребенка и от правды о том, что мир вовсе не так добр, как кажется маленьким детям, и от опасностей своей работы, и от взросления раньше срока — как это было с ними. Но едва ли это удалось, Джеймс был умным мальчиком, противоречиво сочетающем в себе вдумчивость и тягу к приключениям. Как бы сильно ты не любил, защитить от всего не получится. Так что маленький мальчик быстро понял, что маги, которых папа ловит, отбиваются вовсе не Ватнаножными.

— Нет, что ты, — Гермиона прижала его к себе за плечи, — скорей всего Гарри воюет с отчетами и сейчас вывалится из камина, пав жертвой бюрократии.

Улыбку с сыном друга они разделили на двоих, как и одинаковую любовь к старшему Поттеру. Гарри заботился о сыне, отдавая ему всю свою любовь, а Джейми Поттер старался позаботиться об отце, который иногда нуждался в няньке. Гермиона же приглядывала за любимыми мальчишками, не видя разницу, где старший, а где младший — бедокурили они в одинаковых объемах. Да и виноватые моськи строили с берущей за душу синхронностью. Единственная семья, что у нее есть.

И другой ей не нужно...

Невилл стал высоченный. Серьезно, чем их там в Хогвартсе эльфы кормят, раз он продолжает расти? Или это она ниже стала? В общем, старый друг почти всегда спокойный, как гладь озера в безветренный день, в этот раз выглядел по-настоящему встревоженным. Они поговорили, и чужое чувство тревоги передалось и ей, а уж она не была склонна к напрасной панике. Несмотря на теплую беседу с профессором МакГонагалл или Минервой, как она в сотый, наверно, раз просила ее называть, Гермиона вернулась в министерство с головной болью.

Понятно, что ничего непонятно...

Запретный лес, не самое дружелюбное к чужакам место, судя по словам Лонгботтома и Хагрида превратился в какой-то проходной двор для всяких прохвостов. Уникальное стадо единорогов под угрозой. Организовать аврорское патрулирование в полноценном варианте не получится из-за специфики самого Леса. Но хоть вождь кентавров согласился поговорить с ней и Поттером — так сказать в дань уважения за прошлые подвиги.

Джеймс не мешал ей думать, выключив приставку и включив обычные магловские новости.

Хотя мысли неповоротливыми камнями вертелись в голове Гермиона несколько выводов все же сделала, и все они были нерадостными. Нужно посоветоваться с Гарри, его часто озаряло самыми неожиданными идеями, которые оказывались действенней всех ее отработанных до мелочей планов. Это раз. Придется написать Рону, у него есть контакт с поставщиками волшебных ингредиентов, веществ и всего такого и, конечно, есть завязки на контрабандистов — чего ей как зам. начальнику Аворората знать не положено, но как боевой подруге известно. Это два.

А три то, что она будет рада увидеть Джорджа. И совсем не рада будет увидеть супругу Рона. Такой вот парадокс.

И вовсе не из-за ревности и злобы по утерянному "счастью"...

Счастья там как раз было кот наплакал просто потому что они еще с Хогвартса друг друга не любили. Может, все было бы по-другому, осознай Гермиона раньше, что симпатия и легкая влюбленность в рыжего друга это не любовь. Она вообще по части чувств была какой-то ледяной, что ли. Поэтому с Роном у них ничего не получилось в конечном итоге.

А то, что было отдавало здоровым идиотизмом и издевательством прежде всего над друг другом.

Гермиона не смогла забыть ему ту ночь, когда он ушел, бросив их тогда. И маленькая трещинка постепенно переросла в бездну, в которую канули все романтические чаяния. Так даже лучше. Они друг другу категорически не подходили, и она содрогалась, представляя семейную жизнь — до помолвки с Роном они так и не дошли.

И это в месяцы, когда все массово женились, выходили замуж, глотая жизнь и опьяненные свободой.

Годы показали, что, оставив Рона, она была права. Ну, не вышла из нее ни домохозяйка, ни мать рыжей команды по квиддичу. Гермиона скорее бы сама спятила и свела с ума милого.

* * *

Может, он не академик, но когда Гермиона самолично выкраивает время и пишет — дело дрянь.

Тут большего ума не нужно, чтобы это понять. И остается только надеяться, что у нее как всегда есть план. Потому что он по лесам и болотам уже набегался. Совсем не хочется, чтобы однообразное, мирное и по-тихому счастливое течение дней прервала очередная катастрофа.

Рон о своем статусе Героя вспоминал только в роковую дату или когда нужно надавить на определенных людей.

Война ему снилась в блядских кошмарах, которые так пугают Лаванду, и он мысленно повторяет, что больше никогда раз за разом. Потому что он, Рон Уизли, теперь обычный обыватель, у которого есть дом, успешный бизнес, дети и жена, самая настоящая красавица. Как бы там Лаванда не стеснялась своих почти невидимых шрамов. Для него никого прекрасней нет.

И менять свой домашний рай на опасности? Увольте.

Есть Гарри в конце концов, есть Гермиона и есть натасканные ими авроры.

В то, что подруга соскучилась он ни на кант не верил. Кто угодно, но не мисс железная Грейнджер. Не женщина, а идеальная функция простит ему Мерлин такие мысли. Но Гермиона — действительно оживший кошмар с привычкой прогибать всех. И с ней всегда даже, когда она молчит, чувствуешь себя идиотом. И как Гарри выдерживает? Хотя Поттер бы ему за такие мысли, выскажи он их вслух, дал бы в морду, не взирая на дружбу. Для него Гермиона как раз святое. Такой же бешеный.

Рон не осуждает, но иногда... Просто они очень отдалились. И от легендарной дружбы осталось лишь чувство сродства да общие воспоминания.

Он целует Лаванду в благодарность за завтрак и аппарирует не к магазину вредилок Уизли, а к кафе, в котором Гермиона назначила встречу. Ладони потеют, когда он берется за ручку прозрачных дверей, в голове парочка непечатных выражений. Подругу он находит быстро за столиком у стены. Собранные в гладкий хвост волосы, тяжелый даже давящий взгляд, перекинутое через спинку стула белое пальто и крохотная сумочка. На тонком запястье красивый браслет, который перетекает в часы — подарить что ли что-то такое жене?

— Доброе утро, — Гермиона коротко обнимает его, обдавая запахом духов, от которых чешется в носу. — Рада, что ты пришел, Рон.

— И тебе привет, Герм, — ловя ее прищуренный взгляд, он тут же исправляется, — миона, — словно нашкодивший щенок, а не взрослый мужчина. — Что случилось?

— То есть в то, что я хочу просто поболтать со старым другом ты не веришь? — Она хмыкает и отпивает кофе, отставляя на белой чашке карамельный отпечаток губ. — И правильно делаешь.

— Я тебя слишком долго знаю, — возвращает ей Рон улыбку, ощущая себя более уверенно.

Это же Гермиона Грейнджер. Они прошли вместе огонь и медные трупы. Ну не сожрет она его, в конце концов.

— Чем могу помочь? Только скажи помощь нужна подруге или заместительнице начальника Аврората?

— Конечно, подруге.

То, как Рон мнется не ускользает от ее взгляда. Он почти не изменился. Все эмоции крупными буквами написаны у него на лице. Жаль, что она себе такой прямодушности больше позволить не может. Политика, чтоб ее! По другу видно, что он находится в заботливых женских руках. Все, начиная от костюма в серую клетку, белой рубашки, запонок и заканчивая туфлями подобрано со вкусом. Скрывают наметившийся живот у Рона и другие недостатки фигуры и придают солидности облику — браво, Лаванда. И это признание не отдает никакой горечью, просто констатация факта.

Мирная жизнь почти убила в нем былые рефлексы, но все же это старый добрый Рон. А значит, он сделает для друзей все возможное. Можно говорить откровенно и если честно увертки с ним бесполезны, не поймет.

— Мне нужно, чтобы ты аккуратно поспрашивал о продаже единорога. Никаких вопросов, — бросает она, видя как его лицо вытягивается, а в глазах включается счетчик галеонов. — Только осторожно, Рон. Любопытство в таком деле...

— Может плохо кончиться, понимаю, но по старой дружбе сделаю. У меня есть некоторые завязки, — хвастает он легкомысленно. — Как ты?

— Все хорошо, — пожимает плечами она. — Впрочем как всегда. А Джордж как?

— Весь в экспериментах. Не пьет... — добавляет он тише. — Планируем открыть несколько магазинов на континенте. Дела идут в гору одним словом.

В ее глазах беспокойство, а Рон злится — хочется крикнуть ей "где ты была Гермиона?" и "где был Гарри"... Но он молчит глотает обвинение, потому что сам же останется в дураках. Не ему тягаться с ней в красноречии и, прах побери, Гермиона стала совершенно безжалостной, если ее задеть. Да, их не было, когда Джордж лез в петлю из-за гибели Фреда, когда днями говорили с тем, кого нет. Когда у мамы опускались руку, а они не знали, что делать. Рон вернулся к семье, а друзья, тогда казалось, что бывшие, продолжили утверждать закон — так, как будто это могло вернуть тех, кого они все потеряли.

Война для нее и Гарри похоже так и не закончится никогда...

— Гермиона, Джинни возвращается в субботу. Будет большой ужин в Норе. Ты придешь?

— Знаешь же, что не стоит, — ровно произносит Гермиона, сжимая губы. — Всем будет тяжело. Джеймс и Гарри будут, наверное. Не знаю точно. А я нет, как всегда.

Рон на секунду прикрывает глаза, так легче ее правда. Мама так и не смирилась с тем, что они расстались. Пусть никогда не говорила об этом прямо, но Лаванде все равно тяжело ощущать, что для свекрови она второй сорт. Как будто вечно занятая Грейнджер, которую все больше боялись, могла быть хорошей матерью и хоть какой-то женой. Он знает, он с ней жил. Для Гермионы семья всегда была бы на третьем или на четвертом месте.

Гарри хоть сына любит без памяти и на человека похож, а она...

Холодом пробирает до копчика, стоит вызвать неудовольствие, а он далеко не трус.

Они прощаются довольно тепло, и Гермиона, внутреннее хихикая как дьяволенок, оставляет след своей помады на его щеке. Не сказать, что мысли Рона стали для нее сюрпризом... Послушай они миссис Уизли, чудная вышла бы семейка — супруг, которого от жены трясучкой пробирает. Правильно она в свое время прислушалась к совету такой на первый взгляд легкомысленной Флер — "не стоит спешить Гермиона" как сейчас слышит чарующий голос с легких французским акцентом.

Просто в один момент она, уставшая вывалила все свои сомнения на первого человека, который оказался рядом.

Тогда подышать воздухом в сад по случайности вышла жена Билла, которая не только выслушала, но и пожалела ее.

Гермиона допивает свой кофе, совсем не чувствуя вкуса, и уже на улице под лучами солнца выкидывает из головы ненужные сейчас мысли. А то хорош аврор, который настолько рассеян, что на стены натыкается. Увидели бы ее такой подчиненные, череда массовых нервных срывов была бы обеспечена. Они-то, бедняги, уверенны, что мисс Грейнджер непробиваема.

Не стоит лишать людей их иллюзий.

— Я сказал нет, Джинни, — он перевернул один, второй, третий, четвертый оладушек. — И хватит уже об этом. Джеймс хочет пойти к другу, у него день рождения. И точка.

На самом деле, несмотря на спокойный тон, Гарри злился, именно поэтому не поворачивался к бывшей жене лицом, оставляя ее любоваться тылами. Видит Мерлин, он всегда старался найти с ней точки соприкосновения, чтобы избежать ненужных ссор, но Джинни выведет из себя кого угодно своим бараньим упрямством. Которое чаще всего не к месту. Сын достаточно взрослый и игнорировать его желание только из-за того, что матушка желает познакомить Джеймса со своим новым или очередным кавалером — нет, Гарри так не поступит.

Джейми не канат, который они перетягивают, а прежде всего живой человек и личность.

Задача обоих родителей заботиться о его чувствах. Жаль, что бывшая супруга этого не понимает и требует, чтобы все было по ее желанию. А так в нормальных отношениях не бывает.

Порой Гарри очень жаль Артура, если Молли такая же мегера, как ее дочь, когда не получает желаемое.

— Сын сам тебе сказал, что не хочет видеть, как его там, Рика? Черт пригорели...

Гарри отложил лопатку и взял тарелку с последней порцией оладий на завтрак. Готовил он редко, времени не было почти никогда. Да и Кричер долго дулся за покушения на свою вотчину. Да еще и бурчал своим скрипучим тоном о "неприличности" такого занятия для благородного мага.

— Потому что ты настраиваешь его против меня, — в сердцах никак иначе бросила Джинни, убирая огненные волосы за уши.

— Мой тебе совет, думай, прежде чем говорить...

Вежливость и спокойствие на этот раз трудно дались Гарри. Потому что если бы она видела ребенка чаще, то поняла бы, что он ничем подобным не занимался. Лишать ребенка матери или чернить ее злыми словами... На такое Гарри, сам росший сиротой и до сих пор хранивший тоску по Лили Поттер в сердце, был не способен. Они с Джинни словно говорили на разных языках, слыша, но не понимая друг друга. Он впахивающий, как проклятый находил время для Джейми больше, чем знаменитая охотница Гарпий — матчи, тренировки, благотворительные вечера, рекламные акции и еще много подобной хрени.

Джинни влетала в их жизнь яркой золотисто-красной бабочкой, но ненадолго.

Джеймс скучал, а Гарри злился на жену за такую безответственность.

— Хорошо, я переборщила, — кивнула Джинни и выдавила из себя извиняющуюся улыбку. — Просто он словно и не рад мне.

— Джинни, тебя не было почти два месяца. Ты пропустила спектакль в его школе и соревнования по бегу, — закатил глаза он, подвигая ей ее любимый клубничный джем. — Второе место, между прочим. Кубок стоит на столе в его комнате. А потом ты появляешься с кучей подарков, как ни в чем не бывало. Конечно, Джейми злится.

— Ты прав, я ужасная мать, — она как-то разом поникла, растеряв весь запас энергии так красившей ее и делающей совсем юной, похожей на девочку. — В отличие от тебя, примерного отца, — на этот раз голос Джинни был пропитан немалой дозой яда.

— Я поговорю с ним, — не слишком твердо пообещал Поттер, — но толку-то. Скоро летний сезон, и ты снова будешь в разъездах.

Этот разговор примерно теми же словами повторялся между ними не раз. Бывшая жена хотела любви сына, но лишь когда это удобно ей, утверждала, что скучала, но находила всего пару часов в месяц на ребенка. Это в лучшем случае. Не помогали даже головомойки от Молли, весьма интенсивные. Миссис Уизли свою дочь совсем не щадила и ужасалась тем, что она легко оставляет сына. Да и в разводе их идеальной семьи она постепенно перестала винить одного лишь Поттера и перенесла гнев на непутевую дочь.

Нет, Джинни не была бесчувственной. Она просто оставалась собой. Единственная девочка среди стольких братьев, ее любили и берегли. Она хотела жить на полную катушку. Новые впечатления, яркие эмоции, буря страсти — все это про нее. То, что Гарри ей дать не смог.

На поверку оказалось, что у Джинни не хватает терпения для роли жены аврора и самоотверженности.

Он ее не винил — в конце концов, в браке они оба были несчастны. И пойдя на развод ощутили только облегчение. Единственным, что их связывало, был Джеймс. Именно поэтому раз за разом Гарри терпел непостоянство и переменчивость бывшей жены — она была и оставалась матерью его сына.

Иногда она ощущала нежность к этому мужчине, от которого родила своего единственно ребенка, а иногда почти ненавидела. Это только со стороны кажется, что Гарри легко любить. Сколько ночей она провела одна в этом старом доме с презирающим ее эльфом? Сколько раз он уходил после очередного вызова, и Джинни не знала, вернется ли он обратно. Постепенно то горячее чувство, которое она испытывала к Гарри, тускнело, зятягивалось мутной пленкой обид. Пока не погасло вовсе. Она, черт возьми, устала от одиночества и вечно занятого мужа. Который к тому же интересовался чем угодно, но только не ей.

Джинн ушла, оставив за собой стойкий запах духов и гору пакетов для сына.

Выходные вот так провести дома у него получалось нечасто, и Гарри не хотел омрачать день с сыном скандалом.

— Джеймс, спускайся уже, мама ушла, — Гарри потер виски и привычным жестом взъерошил и так стоящие дыбом волосы.

С Джейми нужно поговорить, но так, чтобы не расстроить его еще больше. В такие моменты он совсем не ощущал в себе никакой особенной родительской мудрости, а как будто ходил по минному полю.

* * *

Дин был сосредоточен, водил палочкой над дверью очевидно пологая, что найдет следы остаточной магии.

Гермиона против обыкновенного вперед не лезла. Сегодня ужин в Норе, и Гарри прислал Патронуса — встреча матери и сына прошла несколько напряженно. А чего они все ожидали, спрашивается? Джейми уже далеко не малыш и многое понимает — как например, то, что в жизни матери он почему-то занимает отнюдь не первое место. Словно для нее он второстепенен.

Скорее всего, Поттеру нужен был хороший совет. Ну и поплакаться.

Хотя, видит Мерлин, сейчас она выслушивать чье-то нытье не способна.

Гарри, конечно, будет недоволен, когда узнает, что она приказала не тревожить его сообщениями о происшествии.

Все, что могло случиться, уже случилось, а он и так редко проводит с сыном все выходные. И одного начальника здесь более чем достаточно.

— Проклятье, ничего, — Томас пнул несчастную дверь и, кажется, мысленно обложил ее по матери до седьмого колена.

— Они не так глупы несмотря на всю дерзость.

Замечания за несдержанность Дин от нее так и не дождался, хотя в любой другой ситуации она бы потребовала от служителей закона соблюдать рабочую этику и сохранять спокойствие. Но сейчас она сама не в лучшем состоянии. В зачарованный дом, куда Аврорат поместил важнейшего свидетеля по громкому делу, вломились неизвестные, вырубили охрану и похитили этого самого свидетеля. Самое поганое это то, что мощную защиту взломали за пару минут, два дежурных аврора не оказали почти никакого сопротивления, а следящие чары наложенные на содержавшегося здесь Сандэрса указывали, что он находится посреди Пролива.

— Слушание в Визенгамоте в следующий понедельник, — она задумчиво постучала по губам. — Если там не будет Сандэрса, обвинение рухнет, как карточный домик. Нам нужно его найти живым или мертвым. Дин, пусть эксперты работают. А я в Отдел Тайн. Только у них есть необходимые артефакты, чтобы выследить мистера Сандэрса по крови. К сожалению, у Аврората нет полномочий на использование такой магии.

— Мне готовить штурмовую группу?

— Отзови Фаер с отпуска и пусть займется теми, кому было выгодно исчезновение ключевого свидетеля обвинения. И отправь людей в Мунго. Как только наши очнутся нужно будет их допросить. Они должны были что-то видеть.

Прав был Гарри, у них спокойных дней просто не бывает. Гермиона налила себе воды и мысленно поблагодарила, что Джастин Финч-Флетчли, ее однокурсник, сейчас руководит так называемой Черной комнатой, где Отдел Тайн хранит артефакты самого разного рода. Он быстро согласился помочь, несмотря на то, что она выдернула его прямо из дома. И где-то через полчаса, плюс-минус, у них будет почти точный адрес, где искать похищенного. Или его труп... По процедуре Гермиона бы ждала день, а то и два.

— Хорошие новости, — Патронус-терьер Дина просочился сквозь стену. — Твоя Оффиниган нашла артефакты-опорники с помощью которых так быстро взломали защиту. Она восстановила один, и мы знаем мастера, что изготовил его. Скоро будет имя покупателя.

Гермиона улыбнулась... Совсем молодую Кэри старые волки из оперативных групп не воспринимали всерьез, и вот теперь девочка-маглокровка утерла всем им нос. А ведь она чувствовала, когда проводила собеседование, что с этого ребенка будет толк. В дверь постучали.

— Войдите.

— Мисс Грейнджер, аврор Фаер в приемной, — секретарша вопросительно смотрела на нее.

— Зови.

* * *

Половину района перекрыли мордовороты в красных мантиях, точнее в защитных комплектах из драконьей кожи. Не опознать доблестный Аврорат по казенным ответам на вопрос "какого Мордреда здесь происходит?" было не трудно. Когда аппарировать из-за купола установленного стражами порядка стало невозможно он забеспокоился. Только погрома возле клуба или побоища не хватало.

Прошлые "свидания" с министерскими, коих у него за эту неделю были целых два, и так достаточно попортили ему нервы.

Маглы, счастливые, не подозревали об опасности, которая их подстерегала.

Драко же не отходил от окна своего кабинета на третьем этаже, сжимая в руках палочку.

Идея открыть волшебный клуб посреди обычного не-магического Лондона перестала казаться ему такой блестящей. Обычные чары отвода глаз это не пространственный карман, в который здание может уйти. И мощные защитные чары не наложишь из-за запрета Министерства — техника маглов будет ломаться, не работать из-за такого волшебства рядом. Как будто в таком древнем городе, как Лондон мало зон, которые простецы называют аномальными. Одной больше, одной меньше... Тут логику министерских Драко совсем не понимал.

Зато хорошо помнил насколько разрушителен магический бой между хотя бы парочкой сильных волшебников.

И авроры не стали бы принимать такие меры, если бы дело было бы в зачарованном каким-то шутником чемодане или чайнике, плюющимся кипятком. Пока просьбы, считай приказа, закрыть Охоту не поступало, но еще не вечер. Грохотнуло и вредноскоп завертелся юлой на столе, где Драко его оставил.

Началось!

Хотелось надеяться, что Шрамоголовый герой все вновь разрулит и обойдется без масштабных разрушений.

Но надежда обычно показывала ему средний палец и усвистывала к кому-нибудь более удачливому.

Поэтому Малфой отправился вниз к двум большим каминам, подключенным к сети. Из-за купола аппарировать невозможно, если ты, конечно, не в темечко поцелованный феей Нимуэ уникум, способный пробить дырку в антиаппарационном щите. Среди оттягивающихся в его клубе магов вряд ли найдутся такие счастливчики. Поэтому как работает каминная сеть следовала проверить заранее. Если что, клиенты уйдут с помощью Дымолетного порошка восвояси.

Наверное, жизнь сделала его не просто циником, а циником предусмотрительным.

Раздав указания персоналу, он бегом вернулся в кабинет — так и есть, вдалеке были видны разноцветные вспышки заклинаний, вредноскоп размеренно жужал, а Драко все больше накручивал себя. Все-таки в любой мало-мальски опасной ситуации ему делалось не по себе — подташнивало, появлялась дрожь... И не спрашивайте, как он со всем этим пережил войну.

Почему-то привиделась безумная тетка с брезгливым отвращение во взгляде — "такой же, как папаша". Недолгое ученичество у добрейшей тетушки Беллы он запомнил надолго. Но все-таки загонять парализующий страх в критических ситуациях поглубже она его научила.

Многоцветные вспышки заклятий вдали, хорошо видимые в темноте, нарастающий гул воздухе, и тут все закончилось, как по щелчку пальцев.

Малфой выдохнул и отошел от окна — ему срочно нужно выпить. И чего-нибудь покрепче.

— Мэм, всех взяли, — докладывающий командир штурмовой группы на секунду остановился, но потом продолжил все тем же сухим тоном. — Свидетель обнаружен. Жив, но слегка помят.

"Слегка помят". Эту формулировку Гермиона смаковала в своей голове. Ну, конечно, закаленному тренировками и постоянной опасностью аврору — парочка Круциатусов и сломанные три ребра покажутся пустяком. Чего не скажешь о трусоватом и склонном к истерикам невротике. И его предстояло привести в порядок до заседания суда.

— Свободны, — она кое-как выдавила теплую улыбку, чувствуя, как почти сводит мышцы. — Передайте мою благодарность, сработали очень чисто.

Дверь кабинета закрылась за мужчиной с негромким щелчком. И Гермиона позволила себе слабость, просто упала на кресло. Нервное напряжение последних часов дало о себе знать дикой головной болью. Зелье она уже приняла, как и стимулятор. Не слишком разумно, но ей было необходимо сохранить работоспособность и ясный ум до утра. Когда она с почти чистой совестью доложит министру и свалит остаток проблем на крепкие плечи Гарри. А сама отправится отсыпаться.

На столе в закрытой в данный момент папке лежал подробный отчет аврора Фаер и еще некоторые документы.

Указывающие на то, что Министерство через пару дней ждет крупный скандал. Тонны грязи обрушатся на причастных и не причастных. И как бы сие ни было гадко, но Гермиона никого покрывать не намерена. Только подумать один из высокопоставленных чиновников Визенгамота передал информацию о нахождение свидетеля преступникам. И все потому, что его шантажировали письмами весьма вульгарного содержания, адресованными некой слишком юной особе. Девочке всего пятнадцать лет, и ее совратил взрослый волшебник. Недостаточно умный, чтобы не попасться на этом и не предусмотрительный настолько, что оставил следы, которые обнаружила аврор Фаер и которые привели к нему.

Приказ об аресте отдан.

Рапорт о накладываемых Обливайтах на маглов, невольных свидетелей операции Аврората. Отчет по состоянию авроров, которые пришли в себя и дали показания, но пока оставлены в Мунго. Кризис удалось разрешить с минимальными потерями.

Предстояло еще объясниться с Гарри, который, она посмотрела на часы, давно спит после семейного ужина в Норе. То, что он будет недоволен в этом не приходилось сомневаться. Но Гермиона отчасти являлась той, кем была, потому что умела устранять вспышки гнева друга. На свете мало людей, кому Гарри Поттер доверял. И еще меньше тех, к кому он прислушивался. Характер после Войны у него был еще тот... Всем посвященным было спокойней от знания, что есть она. Цинично же, конечно, и противно, но это взрослая жизнь. Сказка для них закончилась давным-давно.

Она вздохнула, выдохнула и достала Прытко пишущее перо — доклад министру, отчет для Гарри и короткое сообщение прессе. В котором ничего лишнего. Конечно, пресс-секретарь Аврората разбавит ее текст водой, но костяк останется таким, каким хотела его видеть Гермиона. Еще больше недоразумений им сейчас ни к чему.

Дверь щелкнула, открываясь, Гермиона подняла голову от бумаг и расслабилась — всего лишь Томас. Судя по пакету он с ужином для нее или завтраком, учитывая четвертый час? Дин выглядел намного лучше нее, не таким измотанным и судя по всему успел подремать немного и принять душ. Во всяком случае запах его туалетной воды просто забивался в нос.

— Сделай перерыв и поешь, — произнес он с бесцеремонностью человека, с которым они многое прошли. — Серьезно, Гермиона, все закончилось. И тебе необходим перерыв. И думаю, Поттер точно не обрадуется, увидев тебя в состоянии полутрупа, потому что ты решила сделать все сама у него за спиной.

Слова Дина не были обвинением, он ее мотивацию понимал, но больно кольнули. Гарри ненавидел манипуляции и не прощал их никому. Его жизнью достаточно играли вслепую, чтобы Поттер мог позволить повторения. Оправдаться будет тяжело, но возможно. Гарри поймет. Все же она ему дорога. И делала то, что сделала не из пустого эгоизма. Она всегда желала уберечь тех, кого любила. Как и сам Поттер. Только его способы были более радикальные...

— Рис, мясо и салат, — Дин выкладывал контейнеры. — Я взял тебе зеленый чай и, если влезет, мармелад.

Иногда Гермиона задавалась вопросом, неужели она действительно выглядит настолько маленькой и беспомощной, что ее вечно все пытаются подкормить, начиная с лучшего друга, подчиненных и заканчивая Кингсли? Аврор Томас был почти как Поттер, словно включал установку "забота" и сваливал ее на хрупкие плечи Гермионы, не спрашивая согласия. Это странно сочеталось с тем, что получить выговор от нее считалось худшим, чем выслушать выволочку Главного. Ей не перечили, но по-идиотски старались защитить. Как будто она не раз не доказывала этим толстолобым сексистам, что в опеке не нуждается.

Желудок забурчал так громко, что Гермиона махнула рукой. Дин прав, поесть как раз кстати.

Мясо было божественным, той самой любимой степени прожарки и просто таяло во рту. Гермиона неторопливо ела, головная боль постепенно утихала и вслед за сытостью приходило чувство легкой расслабленности. Составляющий ей компанию Томас думал о чем то своем, в любом случае молчание между ними было комфортным.

— Спасибо, Дин, это то, что мне было нужно, — наконец признала она, стараясь изгнать из голоса любой признак дурной неловкости.

— Хэй, кто-то же должен был за тобой присмотреть, пока ты вершишь великие дела, — в меру беспечно откликнулся Томас и затем добавил тише. — Раз Поттера на месте нет.

Гермиона едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Ох уж эти мальчишки, свято уверены, что способны о ком-то позаботиться. А на деле требовалось постоянно за ними присматривать, чтобы не натворили глупостей. Подобные мысли были ироничными и отчасти развлекали, но увлекаться ими не стоило. Она не всемогуща. А Гарри далеко не беспомощен, иначе бы не занимал свой пост и не держал в руках столько неочевидной власти. К которой совсем не стремился — одно из очаровательных противоречий в Поттере.

* * *

Когда он вошел в кабинет, она спала, свернувшись трогательным калачиком на своем диване. Желание хорошенько встряхнуть ее, к черту самоконтроль, к дьяволу рабочую этику, куда-то испарилось. Нет, Гарри все еще прибывал почти в крайней степени ярости. Что за привычка, спрашивается, все и всегда взваливать на себя? Гермиона должна была его вызвать, в конце концов, это он руководил Авроратом, а не она.

Кошмарная, самонадеянная и бесящая женщина, ходячий парадокс...

Но беспредельно ему дорогая. С характером мисс Грейнджер оставалось только смириться.

Гарри достал плед и укрыл ее, борясь с подступающей нежностью. Пусть отдохнет, а потом он всенепременно с ней разберется. С Кингсли он уже поговорил, здраво опасаясь идти сразу к ней — несдержанность все еще оставалась его пороком. Гермиону он обижать не хотел несмотря на то, что она поступила как минимум безответственно.

Хорошо хоть в самом захвате не принимала участия. Иначе он бы не сдержался. Хотя уже высказал Томасу за все хорошее перед тем, как отправить его домой. Фаер доложилась, и он поручил ей дальнейшие расследование в отношении крысы из Визенгамота, едва не поломавшей им все планы.

Он знал Гермиону много лет и оказывается еще был способен удивляться её решениям. Наивность беспросветная — отчётливо прозвучал желчный голос в голове. Пусть, возразил ему Поттер, но по отношению к одному человеку. А остальные такой чести не удостоились.

Мотивы подруги он понимал — попытка защитить, уберечь. Он именно поэтому так злится. Он уже не мальчик, которого нужно опекать. Как будто это когда-то срабатывало — детство и юность не назовешь беззаботной даже с большой натяжкой. Так какого дьявола ей нужно защищать его сейчас?

По-хорошему Гермиону следовало разбудить и отправить отдыхать домой. Потому что если не уследишь, она снова вернется к работе, как только проснется. В Хогвартсе он следил, чтобы она успевала поесть и отрывалась от зубрежки.

Не имея нормальной семьи, трудно научиться заботится... Не с Дурслей же ему было бы брать пример? Маленький Гарри отчаянно хотел, чтобы его любили — время, жизнь и легкая рука Дамблдора, все расставили по своим местам. Что в юности, что сейчас мало кто видел в нем живого человека, а не Героя, слепое орудие, заточенное лишь для одной цели — уничтожения тьмы.

Методом проб и ошибок он сначала научился быть другом, потом самостоятельным человеком, отцом. Мужа из Гарри категорически не вышло.

Гарри успел побывать в Отделе Тайн, у министра и устроить совещание по текущим делам, а Гермиона все спала.

Прислал сову Невилл, который сообщил, что о встрече с вожаком кентавров Хагрид договорился на сегодняшний вечер.

Когда он вернулся в кабинет, ее на диване не обнаружилось. Зато в ванной за закрытой дверью шумела вода и на столе стоял горячий кофейник. По-хорошему у Гермионы должен быть сегодня выходной после бессонной ночи. Но в то, что она отправится домой, а не в Запретный лес вместе с ним, Гарри не верил.

— Сильно злишься? — полностью одетая Гермиона, держа круглое зеркало в вытянутой руке, магией поправляла прическу. — Если да, то уговор: орешь только после того, как я выпью кофе?

— Иногда тебя просто придушить хочется, — признался Гарри, доставая из пакета свежую выпечку. — Поешь и рысью марш домой. Не желаю видеть тебя в Аврорате ближайшие два дня.

— О, булочки, — она схватила сразу одну, запихнув рот больше, чем на половину и налила себе кофе. — Прочел мой отчет?

— Пресс-конференция уже состоялась, все гладко, не тревожься, — он знал Гермиону достаточно, чтобы уловить, что ее волнует. — Репутация Аврората не пострадала.

Зеленные глаза столкнулись в минутном поединки с карими... Поттер все еще был недоволен, хотя не отчитывал ее. Если, конечно, такую, как она вообще можно отчитать. А Гермиона все еще считала, что поступила правильно. В конечном итоге у друга есть ребенок, которому нужен любящий отец, а не вечно отсутствующий Главный Аврор. У нее семьи нет, поэтому выбор очевиден.

— Что со свидетелем?

— Прикрытие отчиталось, что он в норме, — Гарри подсунул ей посыпанное шоколадом печенье. — Не волнуйся, суд произойдет без заминок с нашей стороны. Может, выйдем, и ты полноценно поешь?

— Норм, — отозвалась она — Как ужин в Норе?

— Хорошо. Джеймс поговорил с матерью. Похоже, у Джорджа кто-то появился, но он пока молчит, боится, что девушка испугается клана Уизли.

У него будет свободный вечер среди недели, так как бывшая жена заберет Джеймса к себе с ночевкой, и это хороший шанс пригласить Гермиону куда-нибудь. Спектакль или выставка? Что-нибудь не слишком нудное, чтобы он сам не заснул и что-нибудь такое, что понравится ей. Гарри уже и не помнил, когда они выбрались куда-то вдвоем, чтобы просто немного отдохнуть. Осталось наскрести остатки гриффиндорской храбрости и спросить саму Гермиону, пойдет ли она с ним.

Избавившийся от неуверенности при общении с противоположенным полом Поттер не сомневался в своей привлекательности. Но разница была в том, что есть женщины, а есть она, Гермиона, которая каким только его не видела. И больше всего на свете Гарри боялся обидеть ее. Ведь, по сути, у него было всего два близких существа: она и сын.

— Молли очень обрадуется, если это правда, — Гермиона отпила кофе. — Как и мы все. Джордж столько времени был не в себе, потом его проблемы... Было бы хорошо, чтобы срывы остались в прошлом.

— Тебе велено передать, что игнорирование еще одного ужина, — Гарри лукаво улыбнулся, — обернется похищением. Гермиона, тебя очень не хватало и бегать вечно не выйдет. Конец света не случится, если ты просто поужинаешь с нами в саду Норы.

В окнах большого и когда-то величественного особняка не было света. Он казался мертвым отсюда с изрядно заросшей по обеим сторонам аллеи. Холодный ветер забирался за шиворот пальто, но Драко не спешил. Просто смотрел на Малфой-менор с ощущениями, которые до конца сам себе объяснить не мог... Боль, ярость, горечь и парадоксальный покой. Узнавание: он дома.

Мама, наверное, в своей спальне, еще не спит. Читает либо смотрит на огонь.

Сердце заполнилось нежностью. Так было всегда, когда Драко думал о ней. Она заслужила лучшего. Того, чего ей не смог дать Люциус. Почему-то в такие моменты называть его отцом было почти противно.

Защитной магии, от которой гудел воздух, ловушек, которые охраняли Малфоев, не осталось — Министерство хорошо постаралось уничтожить все то, чем было его родовое гнездо. Повод искать долго не пришлось, ведь менор был штабом Лорда. И в его подвалах пытали и убивали противников режима. Так как будто сложная система погодных чар накрывавших мамин сад являлась темной магией. Все те цветы, которые так любила леди Малфой погибли в ту первую зиму после Победы. И больше о возобновлении былого великолепия никто не заикался.

Драко хотел что-то сделать, создать для матери уютный уголок, чтобы среди роз, лилий и пионов мама вновь превращалась в легкую и будто вовсе неземную фею, но она же и отговорила его от этой затеи. "Тот сад все равно не вернуть, сын... А я очень устала. Быть может позже, Драко?" Как будто он мог ей в чем-то отказать или потревожить тот хрупкий покой, в котором мама застыла — того гляди разобьется.

Хорошо, что хоть защиту от магглов не тронули, и авроры больше не имели права без повода врываться к ним с проверками.

Он легко вбежал на крыльцо и открыл дверь. В пустынном холле царила полутьма. Портреты достопочтимых предков крепко спали, слава Мерлину. Бывали моменты, когда он едва сдерживался, чтобы не спалить их ко всем чертям.

Драко бросил черное пальто в большой гостиной и увеличил коробку с любимыми Нарциссой пирожными. На столике у камина в вазе стояла целая охапка опавших листьев, горевших всеми оттенками осени. Он заметил в кресле мамину шаль и облегченно выдохнул — значит, спускалась вниз и даже гуляла. Было бы намного лучше, если бы ему удалось уговорить маму переехать к нему. Все лучше, чем дом, больше напоминающий склеп.

Друзей, которых скорее следовало отнести к любезным до притворности знакомым, которые раньше почли бы за честь посетить Малфой-менор не осталось. Докучливой родни просто-напросто не было, и в комнатах царила далеко не умиротворяющая тишина.

Он понимал, как такая ситуация сказывается на душевном состоянии мамы и на ее здоровье. Но сделать мало что мог. Драко по-прежнему оставался особой нон-грата в кругах, с которыми они привыкли общаться. Светское общество, в котором леди Малфой блистала столько лет, лицемерно сделало вид, что ее больше нет. Как будто среди чистокровных так много тех, кто не запятнан Меткой.

Ошибки отца, дурость самого Драко и за все это расплачивается ни в чем не повинная женщина. Которая всего лишь была хорошей супругой и любящей матерью.

Драко настоял на ремонте, как только крепко стал на ноги. Трогать наследство для этой цели ему казалось не целесообразным. Меняя обои, мебель и многое другое он словно надеялся избавить дом от пятна, удушающего следа того, что творилось здесь. Спуск в казематы был замурован.

Перед дверью в покои мамы он с минуту постоял, собираясь с силами — нужно выглядеть счастливым и радостным.

Огорчать ее своим дурным настроением или мелкими проблемами это последнее, что ему нужно.

Он постучал и лишь, когда мелодичный, нежный, любимый до последней нотки голос разрешил войти, открыл дверь. Мама сидела в кресле у окна, в светло-голубом домашнем платье, в тонких руках книга.

— Драко, ты пришел, — Нарцисса встала и протянула руку сыну. — Если бы чуть раньше, то успел бы на ужин, — заметила она с легким упреком, целуя его в щеку. — Надеюсь, ничего не случилось?

Взгляд густо-синих блэковских глаз по-прежнему оставался пронзительным, но глаза Малфоя, на пару секунд ослепленные ярким светом в комнате после тьмы дома, замечали изменения. Худобу, бледность и чуть покрасневшие веки. Плакала или быть может снова бессонница? Ведь правды ему все равно не скажет, придется по-старинке — допросить полтора-эльфа, что им оставило Министерство магии.

— Нет, что ты, — он поцеловал пахнущие вербеной пальцы. — В такой час пьют шампанское, но, может мы обойдемся чаем?

Просящий взгляд сработал, как в далеком детстве мама звонко рассмеялась и потребовала подать чайный прибор. Забрала коробку с выпечкой и улыбнулась, увидев свои любимые сладости. Драко подвинул ей стул к столику.

— Пожалуй, откроем окно, — сказала Нарцисса, наливая чай.

— Конечно, — кивнул Драко, указывая палочкой на раму. — Только давай набросим на тебя шаль?

— Ох, сын, я не так дряхла, чтобы заболеть от легкой вечерней прохлады...

Она порой тонула в постоянной заботе ребенка. Такой повзрослевший... И очень напоминающий Люциуса. Особенно когда улыбается так. Сердце привычно защемило, но Нарцисса легко отмахнулась от этой боли. Не сейчас, когда Драко с ней. Он куда более проницателен, чем его отец когда-либо был. Так зачем напрасно расстраивать постоянно обеспокоенного ее состоянием сына? У него хватает забот и кроме меланхоличной стареющей матери. Забавно звучит: Блэк и меланхолия. Белла бы... Нет, не стоит.

— Я приобрел здание на Косой аллее. Ветхое, но ремонт все поправит, — Драко взял прохладную мамину руку и нахмурился. Замерзла все-таки. — Мне нужна ваша консультация по оформлению интерьера, миледи? — он встал и снял свой пиджак, чтобы набросить на ее плечи. — Вот, так лучше.

— Рада буду помочь, сын, — кивнула она. — Но ведь ты предпочитаешь вести бизнес подальше от скопления магов.

— Все меняется мама, — он сделал не совсем аккуратный глоток, чтобы побыстрей продолжить свою мысль. И выдержал вытирание салфеткой как малыш. — Дом продавался, и у меня были средства, так почему бы и нет? После ремонта помещения будет очень выгодно сдавать.

Драко научился хитрить ведь он все-таки Малфой — разговор о здоровье и самочувствие только расстроит маму. А вот серьезное дело, которому можно приложить безупречный вкус, наоборот порадует леди Малфой. И вообще, когда это матушка избегала возможности покомандовать и устроить все по своему усмотрению? Развалина, теперь находившаяся в его владении, потребует времени и усилий для привидения в нормальный вид. И мама перестанет скучать в этом склепе.

* * *

— Осторожно, ветка. Аккуратней, тут пенек, впереди лужа...

И так всю дорогу до поляны, где вожак кентавров назначил встречу. Гермиона уже на десятой минуте мечтала об убийстве — честное слово, как будто она слепая, тупая и кривая вдобавок ко всему. Она никогда не была настолько неуклюжей, чтобы падать на ровном месте. Пусть сегодня едва не подвернула ногу на вполне утоптанной тропе, дав повод Гарри и Невиллу потешаться над ней, маскируя издевательство за заботой.

— Вы договоритесь у меня, — пригрозила Гермиона, движением палочки отодвигая ветки с пути, — и вообще, мы так голосим, что глухой бы услышал, а это вообще-то Запретный лес, а не парк.

— Невилл, вот скажи, что злить ее одно удовольствие?

— Придурок, — вместо Лонгботома ответила она.

Вроде двое взрослых мужчин, отцами уже стали, а туда же... Как будто им снова одиннадцать. Хотя тут Гермиона не совсем справедлива, хоть они и переругивались на весь лес, а эти двое еще и ржали, как кони на выпасе, но бдительности точно не теряли. Просто молчаливо поделили небезопасную для жизни природу на сектора и топали дальше к месту встречи.

— Пока она нам головы не оторвала и не закопала вон под теми кустами, — кивнул головой вправо более рассудительный Невилл. — Они, кстати, плотоядные. Сутки и от нас останутся только кости.

— Впечатляюще, — вроде беззаботно откликнулся Гарри Поттер, но наставил на прикидывающиеся обычными кустами плотоядные кусты палочку.

— При должной подкормке они разрастаются намного больше...

Если бы она так хорошо не знала серьезного профессора Лонгботома, то подумала, что он их просто пугает. Но, во-первых, Невилл с таким воодушевлением рассказывал о флоре Запретного Леса, что сомневаться в его словах не приходилось, а, во-вторых, только растения класса А по министерской классификации особо опасных образцов могли вызвать в нем такой восторг. Все-таки гибербиологи были парнями отчаянными и со стальными нервами, раз забирались в неведомые дебри, охотясь за самыми разными растительными монстрами. Насколько она знала, Невилл каждый год летом уезжает в экспедиции за новыми образцами для теплиц Хогвартса и раз возвращается живым и с полным набором конечностей, то выучке и отваге доброго друга можно только позавидовать.

Впереди в темноте проступило сиреневое сияние... Чем ближе они подходили, тем ясней было видно целую поляну крупных синих цветов, которые испускали этот пульсирующий свет. Тропа обходила "цветник" дугой.

— Вызывают спутанность сознания, а при долгом вдыхании галлюцинации, — прокомментировал Невилл, укрывая их троих прозрачным куполом. — Сейчас как раз сезон цветения перед долгим сном зимой.

— А дальше куда? — вырвавшийся вперед Гарри остановился. — Тропа исчезла.

— Нам направо прямиком в чащобу, — Лонгботтом зажег еще пару огней. — Здесь случается бродят оборотни, а сегодня, — он посмотрел на небо, — полная луна, как назло. Нужно быть осторожней... Я иду первым, так как единственный знаю дорогу, Гермиона в середине и ты, Гарри, замыкаешь. Как вам такой порядок?

— Разумно, — Поттер бесцеремонно дернул подругу на себя, ставя на нужное место. — Невилл, только отрыв минимальный. Не хочу вас потерять, если что.

— Ты прав, чары поиска здесь не действуют, слишком сильный магический фон самого Леса.

Гермиона оставила в памяти пометку — озадачить проблемой Отдел Тайн. Раз они требуют повышения финансирования, то пусть отрабатывают и доказывают свою полезность в практическом применении, а не на поле теоретики.

С кентаврами будет говорить Гарри. Они его уважают и все-таки верят, что предвидели по звездам рождение ребенка Пророчества. Как будто не совсем нормальной Трелони им всем было мало — Волдеморту так вообще с избытком, пытаясь переиграть судьбу, он только приблизил свой конец. Но она по-прежнему относилась к прорицаниям с прохладцей. Слишком много тумана, неточностей и множество вариантов толкования делали пророчества чересчур противоречивым источником информации.

Будущее не предопределено, мы сами кузнецы своей судьбы.

Именно это убеждение помогало ей стоять до конца, когда казалось ни сил, ни надежды уже не оставалось.

Поттер же после всего, что пережил терпеть не мог "гадание на кофейной гуще". И в конце концов это вполне понятно.

Лес стремительно превращался в почти не проходимую дикую и очень угрюмую чащобу. Как будто до этого прогулка была легкой. Гермиона самой себе этого объяснить не могла, но она ощущала всем естеством давление магии. Пока что не враждебной. Их словно предупреждали "стой", "дальше нельзя". Видимо, привычный к таким шуткам Запретного Леса Невилл уверенно их вел, но по резким не характерным для него движением становилось понятно, что он тоже это ощущает — давление. Поттер, который был обычно изменчивым, но непоколебимо сильным огнем силы, словно загорелся по-другому, транслируя едва прикрытую агрессию в мир, и Гермиона знала насколько в таком состоянии опасен безупречно себя контролирующий Гарри.

Сама она дышала по особой технике, успокаиваясь. Нельзя терять голову. Техники окклюменистов прекрасно помогали преодолевать и давление и внушение.

Кентавры то ли специально — чтобы потрепать нервы наглых волшебников, то ли не понимая, ведь они постоянно живут здесь, выбрали такое дальнее место для встречи. Обе версии одинаково вероятны. И гадать, какая верная, было большей частью забавно, это хорошо отвлекало.

— Мы почти пришли, — Лонгботтом обернулся к ним, останавливаясь. — Вы хорошо держитесь. Гарри, Гермиона, воды?

— Нет, лучше идем дальше, — качнула отрицательно головой она. — И как ты, собирая травы, с этим справляешься?

— Привычка...

— Тихо, я что-то слышал, — Поттер плавно перетек в удобную для ближнее боя стойку. — На три часа.

Гермиона кивнула Гарри и обошла его, став левее и сделав пару бесшумных, благодаря чарам, шагов вперед. Невилл остался стоять там, где стоял. Просто размял руку и пальнул по кустам безобидным лучом света. Потому что это в ровной доле вероятности могло быть редкое животное, голодная тварь, которых в Запретном Лесу в избытке или патруль кентавров, считающих всю округу своими владениями. Начинать переговоры с конфронтации было не лучшей идеей. Поэтому лишь спугнуть, а не ударить наверняка.

Заросли вспыхнули золотистым чарующим и дарующим покой светом. И вверх неторопливо в пару грациозных взмахов огненными крыльями взлетел феникс. Одно из самых сказочных и волшебных созданий Магии. Птица сделала над ними круг и улетела во тьму.

— Фух... — выдохнул Невилл. — Нам повезло, фениксов редко доводится увидеть. Но встревожил он нас знатно.

Гермиона кивнула, улыбаясь. Она была готова поручиться, что все они трое вспоминали одну и ту же птицу — Фоукса. Чей крылатый собрат показался ей добрым знаком. Хоть она мало верит в приметы. Но пусть будет так.

— В пятую реанимационную максимальную концентрацию костероста. И следите, чтобы кровотечение не возобновилось, — Сьюзен Боунс наложила на свою лимонно-желтую мантию очищающие, а потом повернулась к Гермионе. — Прости, у нас дурдом.

— Ничего, зачем ты меня вызвала?

Приемный покой больницы святого Мунго определенно был не самым приятным местом. Несмотря на стены цвета молодой травы, портреты выдающихся целителей и многочисленные волшебные пейзажи. Здесь было шумно, витали странные для медицинского учреждения запахи, на белых креслах и диванчиках сидели, ожидая приема, больные маги и волшебницы с самыми причудливыми болезнями и последствиями собственного колдовства.

Гермиона в своей алой мантии достаточно выделялась, и ее начали узнавать.

— Разгребаем последствия дружественного матча по квиддичу между двумя семьями, — Сьюзен непринужденно подхватила ее под руку и повела в сторону своего кабинета. — Какой-то придурок решил придать бладжерам больше ударной силы. Результат ты видела. Изломанное тело, над которым целая цепочка целителей работала, как только пострадавшего доставили в приемное отделение.

— И я не поручусь, что он сможет ходить... Три позвонка в нижнем отделе раздроблены. Но этим пусть занимается травма.

Сьюзен открыла дверь и жестом пригласила Гермиону в свой кабинет. Кабинет представлял собой небольшую комнату, где Сьюзен обычно отдыхала и занималась бумагами. Кроме письменного стола, кресла самого целителя и двух стульев для посетителей здесь ничего не было. На персиковых стенах висели знакомые пейзажи — работа Луны.

— Очень успокаивают, — проследила за взглядом Гермионы Боунс. — Луна любит дарить свои картины, вот я и выбрала себе парочку. Чай, кофе? Или сразу к делу?

Гермиона против воли улыбнулась. Работа целителем сделала тихую в прошлом Сьюзен гораздо категоричней. И все отделение она держала в ежовых рукавицах, не терпя непорядка. Стянутые в тугую косу черные гладкие волосы, маленькое пятнышко крови на рукаве, коротко подстриженные ногти и зачарованные часы с крупным циферблатом на запястье. Сьюзен хоть и выглядела уставшей, но все же было видно, что она после короткой передышки способна вновь ринуться в бой.

— Давай сразу к делу. Ты мне лично написала явно не из-за пустяка.

— Да, это так, — Сьюзен отвела глаза, а затем продолжила. — У меня есть знакомый. Он, скажем так, работает в маггловской службе спасения, и недавно они стали забирать пациентов с большой кровопотерей без сильных повреждений. Это длится уже около месяца, а пострадавших больше двух десятков.

— Ты обращалась в приемную аврората?

— Конечно, — Боунс ударила раскрытой ладонью по столу. — И от меня отмахнулись.

— Мы контролируем вампиров лишь опосредственно, — Гермиона потерла лоб, — да и не стали бы они так подставляться. Маггловкие спецслужбы могут сопоставить факты и довольно быстро. Два десятка с такой потерей крови, что попали в больницу... Так и до трупов не далеко... Вампиры много столетий живут в тени и не раскрывают свое присутствие. Значит, что-то случилось.

— Ньюкасл, — коротко, но хлестко напомнила Сьюзен.

Воспоминание о том деле из разряда таких, что лучше бы ему забыться навсегда. Честно говоря, за все годы карьеры в Аврорате, то была худшая бойня на памяти Гермионы. Чудовищная, неоправданная и бессмысленная, как и всякое смертоубийство. Погибли обычные люди, пусть они были шайкой сатанистов любителей. Авроры, прямо там, на месте, порванные на куски и позже умершие на больничных койках от тяжести повреждений. Да, она сама тогда заработала перелом руки и сотрясение мозга.

Заброшенное здание, депо, которое готовили к сносу. Совсем не на окраине города — выйди за проржавевшие ворота и окажешься на шумных улицах города. Где жизнь, кажется, никогда не затихает. Серые стены, расписанные граффити, битое стекло, бутылки, еще какой-то мусор. Затхлый запах и кровь, пропитавшая бетон.

Заигравшиеся маглы-сектанты стали жертвой, потерявших контроль, вампиров.

Такое случается не так редко, как может показаться. Потому что кровососы прекрасно умеют манипулировать сознанием и обращать верования людей себе на пользу. Просто обычно они не убивают на все согласную еду. Но в тот раз все пошло не так. Люди пропадали, магловские власти не могли найти концов. А у авроров не было причин реагировать на то, что происходит. Пока не исчез ребенок из волшебников. Совсем юная девочка, приехавшая на каникулы. Ее тело так и не нашли... Как и тела многих других жертв...

Гермиона считала, что количество убитых они подсчитали очень приблизительно.

— Думаешь, творится что-то подобное?

— Я не могу делать выводы, — Сьюзен пожала плечами. — Я всего лишь целитель. Но Гермиона, я не хочу снова оказывать помощь по щиколотку в крови и внутренностях. Как было в том трижды проклятом депо...

— Мы опросим всех пострадавших и найдем ответы.

Она полезла в сумочку, нащупывая в пустоте сигареты, но остановилась. Это же госпиталь, здесь не курят прямо в кабинете. Еще одна причина, почему мирная профессия колдомедика не для нее. А ведь юная Грейнджер когда-то мечтала о чем-то таком. Спасать жизни, что может быть благородней и светлей? Сьюзен Боунс смогла отпустить прошлое и просто жить. За это ее стоило уважать. Хотя бы потому, что в ней, Гермионе, никогда не было ни такого терпения, ни такой силы.

— Мы с Томасом иногда обедаем у Розметы, — Сьюзен наложила на двери в кабинет сложные запирающие чары, — Как насчет того, чтобы присоединиться? И Поттера захвати. Не все же ему со мной видеться в полуразобранном состоянии.

Гермиона кивнула, больше думая о предстоящем расследовании. И о том, как даст прикурить прошляпившим обращение Боунс аврорам. Она оглянулась. В отделении стало потише — почти все диванчики пустовали, не бегали туда-сюда целители и на площадке для порталов не возникал очередной воющий экстренный пациент. Только маленькая девочка вытирала слезы, держа маму за руку, наблюдая за разноцветными пузырями, которые выпускал здоровенный медбрад в синей форме. Гермиона почти отвернулась, чтобы обнять Сьюзен на прощанье, но в широченной спине, мощных бицепсах, распирающих рукава рубашки, и бритом затылке было что-то знакомое — Гойл...

— Что он здесь делает? — напрямик спросила она готовясь вытащить палочку.

— Гойл? По решению Визенгамота он работал у нас три дня в неделю несколько лет, как волонтер-штрафник. Срок давно истек, но Грегори в среду, четверг и пятницу выходит на работу по-прежнему. Ему дали полставки медбрада. Не волнуйся, ребенку он зла совершено не способен причинить.

Один из молчаливых подручных Малфоя выполняет не самую легкую и приятную работу за небольшую зарплату и выглядит при этом, если не счастливым, то всем довольным. И на удивление полностью трезв. Одним из преимуществ Гермионы была великолепная память — из отчетов по задержаниям следовало что, Грегори Гойл не попадался на мелких правонарушениях как раз в те дни, что назвала Сьюзен.

Больной ребенок отвлекся, ее мать счастлива краткой передышке между истериками, а Сьюзен абсолютно не волнуется, хотя она-то помнит, что из себя представлял Гойл — удивительно, ведь это значит, что некоторые раны способны зарубцовываться. После Победы общество не стало менее разделенным. И всем, кто прислуживал Риддлу пришлось сложно. Да, их не убивали, но гнали отовсюду. Самые громкие фамилии волшебного мира оказались так запятнаны грязью, что оттереть ее вовек не выйдет.

Гермиона не злорадствовала, просто видела в таком положении некую справедливость. В любом случае, как показала жизнь, люди редко меняются.

После визита в Запретный лес, закончившегося ничем, у нее были целые сутки дома — первый выходной за две недели. И то, если бы не приказ Гарри, то она осталась бы работать до тех пор, пока громкие дела не будут закрыты. Гермиона успела выспаться, полежать ванне, сделать уборку. С магией на уборку ее небольшого дома ушло десять минут. Она даже успела выбраться в парк с книгой. Все-таки в мире магглов она была просто женщиной, а не живой легендой. Можно было пить чай, листая страницы книги. И ни о чем не думать.

Да, кентавры не дали почти никаких зацепок на наглых браконьеров. Но зато дали согласие на постоянное патрулирование Леса и даже указали место, где можно разместить временную базу для авроров безопасно — недалеко от своего поселения. Эта уступка стоила часа уговоров. Можно сказать, она гордилась выдержкой Гарри. Так терпеливо объясняться с не самыми приятными в общении существами и не вспылить. Хотя волшебников кентавры оскорбляли недвусмысленно.

Выделить много людей не получится. Да и притом в патруль в Запретный лес можно отправлять самых опытных. Иначе потерь не оберешься — сказочно-кошмарный лес это не охота на мелких жуликов... Жаль только легилименцию к кентаврам не применишь, а сами они описывали не скрывающих лиц браконьеров очень невнятно — "одна голова, туловище, две руки, две ноги и волшебная палочка". Примерно так... То ли все люди для кентавров абсолютно идентичны, то ли сотрудничать они больше необходимого не намерены.

Те уступки, на которые табун пошел, больше вызван гневом и страхом — преступники не церемонились с пытающимися им помещать кентаврами, и кто может поручиться, что браконьеры не начнут убивать? Все-таки лук и стрелы — не совсем впечатляющее оружие против магии.

Когда-то мир для Гермионы был проще — буквально черно-белым. Она должна была защищать и спасать угнетенных. Теперь же, как ни горько признавать, она видела разумность некоторых запретов, которые вызывали у той прежней Гермионы лишь гнев и желание изменить мир.

Перемены не всегда благо, а она больше не желала бороться с ветряными мельницами.

Гермиона вышла на улицу, застегивая светло-голубое пальто — можно было уйти камином в Аврорат, но ей нужно в город и смысл возвращаться тогда в Министерство? Несмотря на изменения в преподавании магловеденья в Хогвартсе и обязательные курсы для авроров, не все сотрудники чувствовали себя в обычном мире уверенно. И иногда самоуверенность волшебников приносила за собой одни проблемы. Мир магглов становился все более технологичным и скрыться так же легко, как раньше было уже невозможно.

Ее будут не очень рады видеть в МI-5. К сожалению, чтобы выяснить все о странном происшествии и о "жертвах" придется прибегнуть к помощи маггловских спецслужб. Если подумать, Магический мир не так уж скрыт, как думают обыватели. Вольно или невольно им всем приходится сотрудничать, чтобы сохранить хоть какое-то подобие равновесия. Угроз для страны намного больше, чем десять лет назад, а новую войну волшебники могут и не пережить.

Мир стремительно меняется, остается или приспособиться или стать историей.

Гермиона поймала такси и назвала адрес. Отчего водитель любопытно на нее покосился. Интересно, за кого он ее принял?

За ошибки приходится платить, и часто цена оказывается непомерно высока.

Драко бездумно опустился на мокрую после дождя скамейку в магловском парке — плевать на дизайнерские брюки, на все вообще-то плевать. Мир все-таки дерьмовое место. Он, чистокровный волшебник, нашел уединение в парке среди простецов. Трижды блядская ирония судьбы.

Эти мысли были отстраненными, не вызвали ни гнева, ни ярости.

Он был слишком опустошен, почти раздавлен... Может, стоит признать, что несмотря ни на что он так и остался слабовольным мальчишкой, которому уже нечего терять? Мальчишкой, никогда не дотягивающим до уровня истинного Малфоя. Да и вообще до сколько-нибудь приличного человека. Долгие годы Драко готовил себя к мысли, что это произойдет. В конце концов, оказался полностью ошеломлен, когда получил скорбную весть. Парализован душным ужасом и горем.

Люциус Малфой был не лучшим человеком, посредственным родителем и шел на все ради своих амбиций.

Драко уверял себя, что не скучал по отцу все эти годы.

— Я вырос, отец. И твое мнение для меня пустой звук, — в голове это звучало внушительней, чем в реальности.

Малфои не плачут, не показывают своих слабостей и эмоций. Эти постулаты привели их семью туда, где она прибывает сейчас. И он просто не ощущал ни желания, ни сил с этим что-то сделать. Родиться Малфоем перестало быть привилегией уже двенадцать лет как. Драко сглотнул образовавшуюся в горле горечь. Серый, пасмурный день без единого прояснения был как раз под стать его настроению. Нагрудный карман жгло короткое письмо. И о том, что случилось придется сообщить маме. От этой мысли его затошнило. Она ведь так слаба. Люциус был последним по кому следовало скорбеть. Но мама будет, ведь она любила его.

Любовь все-таки необъяснимая и странная субстанция.

Он когда-то боготворил отца, был готов на все лишь бы получить одобрение. Потом начал прозревать, как водится в их семье, крайне болезненно — рабство у Темного Лорда, к которому его толкнул отец качественно прочистило Драко мозги. Все высокопарные слова Люциуса не прикрывали того факта, кем они были и что делали, спасая свои шкуры.

Кровь у всех одинаково красная, можете поверить, он в этом специалист.

Победа Шрамоголового, такая невозможная на первый взгляд, принесла ему только облегчение. Гриффиндорцы, безбашенные идиоты, обладали талантом проворачивать такое вопреки всему. Драко не думал о том, что будет, что с ними сделает победившая сторона — Лорд мертв, и он наконец свободен.

Изломан, выпачкан в крови по шею, но свободен.

После суда, где Мальчик-который-выжил и Грейнджер вступились за их семью, он почти поверил, что дальше будет лучше.

Отец же выжег эту робкую надежду на корню и оказался там, где оказался.

Драко не жалел его. В конечном итоге Люциус сделал свой выбор сам и фатально в очередной раз просчитался. Он еще мог понять попытку побега. Ведь жизнь пленника менора, ограничения на использования магии, надзор министерских и в том числе над средствами... Для такого гордого человека, каким всегда был отец, это было должно быть невыносимо. Но Драко думал, что лучше так, чем оказаться в Азкабане. Люциус же решил иначе. Его остановили перед посадкой на самолет, и отец оказал сопротивление, убив аврора.

Потом он клялся, что со временем забрал бы к себе жену и сына, что он не хотел их бросать.

Верилось слабо. Матушка с трудом пережила повторный суд, шумиху в прессе, новые запреты для них, а главное приговор — двадцать лет Азкабана. На этот раз среди защитников отца не оказалось Героев Войны... И вот, он умер, отсидев больше половины срока.

Драко не знал, что чувствовал, не хотел анализировать. Ему просто нужна краткая передышка прежде чем отправиться в Малфой-менор и снова разбить маме сердце этой страшной вестью. Он только надеялся, что она не поднималась в комнату с гобеленом, где имя главы рода навсегда почернело.

Он вытащил из кармана черную записную книжку с витым вензелем "М" на обложке и начал составлять список того, что должен сделать в первую очередь. Так легче сосредоточиться и собраться силами. Ведь его обязанности не переложишь теперь ни на чьи плечи. Теперь он Глава Рода.

Звонкий стук каблучков отвлек его от пунктов. Шестым шло — организация достойных похорон.

Малфой поднял голову, убирая ручку и бессознательно хмурясь — его уединение, в котором он так нуждался, нарушено. И кем... На соседней лавочке сидела Грейнджер. Она выглядела очень задумчивой, настолько, что не обращала на него внимания. Аворорская бдительность просто поражает... Ирония была какой-то болезненной. Вот повезло ему встретить ее именно сегодня в маггловском Лондоне.

Грейнджер закурила и оглянулась, посмотрев прямо на него — карие глаза в обрамлении густых ресниц на секунду расширились в узнавании. Она нахмурилась, а затем спокойно кивнула, прежде чем отвернуться.

Он должен был почувствовать облегчение, но почему-то стало больней словно внимание когда-то такой ненавистной гриффиндорки для него так важно. Стоило признать, вечная лахудра, как называли ее слизеринки, стала очень элегантной и абсолютно недосягаемой. Раньше он легко считывал эмоции на открытом лице противницы, теперь же было невозможно понять, что чувствует госпожа заместитель Главного Аврора. Жизнь видимо кое-чему научила Грейнджер.

Драко встал, злясь на самого себя за то, что собирается сделать. Ему нужно с ней поговорить. Откуда взялась эта острая потребность? Он сам себе объяснить не мог. Наверное, душевный разлад удручающе отразился на его умственных способностях, раз он делает такую глупость.

— Привет, Грейнджер, — он сел рядом, стараясь выглядеть непринужденно, словно они через день встречаются вот так просто, — одолжи сигарету?

— Что ты здесь забыл?

— Любопытство мать — пороков, не слышала? — он ухмыльнулся прикуривая от ее зажигалки. — Могу спросить тебя о том же.

Грейнджер смерила его таким взглядом, будто мерки на гроб снимала. Но ему сейчас было плевать. Да, красивые глаза мисс-занудной-отличницы не дотягивали до красных гляделок Лорда. В свое время Драко и не такой прессинг выдерживал. Бывший хозяин не брезговал читать мысли, оставляя за собой дикую головную боль. Он был и остался слабаком и трусом раз сейчас ему легче от ее присутствия.

— Малфой, что у тебя случилось?

Даже голос смягчился, никаких стальных ноток, способных дробить чужую решимость как бетон.

— Люциус Малфой мертв, — он порылся в карманах и протянул ей письмо с министерской печатью.

А почему бы и нет? Гриффиндорцы удивительно жалостливы и совсем не понимают необходимости держать лицо в любой ситуации. А сейчас ему необходимо просто выговориться. Тонкие пальцы с пастельным маникюром осторожно расправили смятую бумажку в очередной раз потрясшую его жизнь. Между бровями пролегла тонкая морщинка.

— Мои соболезнования... — она помолчала, видимо подбирая слова, — терять родных ужасно.

— Ты не скорбишь, так что не нужно притворяться, — Драко пожал плечами. — Да и я, впрочем, тоже не скорблю.

— Тогда в чем дело? — она посмотрела на него прямо. — Вид у тебя краше в гроб кладут.

Рассказать о том, что ему внутренности словно тысячей буравчиков выворачивает при мысли, что мама не выдержит и уйдет вслед за отцом. О том, как он боится остаться один?

Малфою было паршиво по-настоящему, и она это видела. Как и что в своих истинных эмоциях он не хотел признаваться. В принципе, выразив формальные соболезнования, Гермиона могла просто уйти, оставив его самого разбираться со своими проблемами. Но она все-таки где-то в глубине души оставалась доброй девочкой, которая верила, что людей в беде оставлять нехорошо. И потом, она прекрасно прочувствовала на себе, как это потерять семью...

Люциус Малфой не стоил сожалений. Он получил именно то, что заслуживал.

Пожалуй, будь она чуть более человечна, может, попыталась бы утешить Малфоя объятиями. Почти дружескими. Чтобы он отскочил от нее, как ошпаренный. Реакция школьного недруга была предсказуемой, как погода во время урагана.

— Выпьешь со мной? — Драко все-таки спросил, почти на сто процентов уверенный в отказе.

* * *

— Заходим тихо, — Гарри обвел потяжелевшим взглядом штурмовую команду. — Работаем двойками четко по секторам. Оружие сразу же по прибытию снимаем с предохранителя. Стреляем не колеблясь, задача ведущих нанести максимальный ущерб. Ведомые обеспечивают прикрытие магией. Все ясно?

Он не был таким спокойным, каким должен быть... Именно поэтому план и все детали зачистки гнезда вампиров прорабатывали по второму кругу. Любой план хорош на бумаге до первого брошенного заклинания — да это так, и Поттер не собирался оспаривать эту простую аксиому. Но каждый боец четко должен знать, что ему делать. Даже если все покатится в тартарары за секунды. Паники или растерянности не место в бою, а иначе ты мертвец.

Сложность состояла еще и в том, чтобы распределить авроров так, чтобы на владеющего маггловским оружием не приходилось трое прикрывающих с палочками наголо. Которые только мешать друг другу будут.

Несмотря на требования к Академии Аврората уровень прицельной стрельбы среди выпускников оставался стабильно отвратительным. Приходилось обучать их уже на службе в полях. Против такого противника, как сверхсильные и быстрые вампиры одной магии, какой бы мощной она ни была, часто не достаточно. А пуля из лунного серебра поставит точку в истории любого кровососа.

— Первому кольцу оцепления не зевать, ничто не должно вырваться сквозь вас...

— Иначе у нас прибавится бумажной волокиты и трупов, — тихо, но отчетливо добавил Дин Томас.

Гарри ухмыльнулся, но никак столь завидный оптимизм Томаса комментировать не стал.

Гермиона провела блестящую работу, сузив круг поиска пристанища вампиров до нескольких улиц. А дальше обнаружить здание, где они скрываются, было легко. Были случаи не только малокровия, но и пропажи людей в никуда из тех, кто ранее попадал в больницу с интересными симптомами. Видео с камер уличного наблюдения предоставленное MI-5 только подтверждало худшие предположения.

Так что, рассусоливать, играть в благородство, предлагая сдаться закону, Поттер не собирался.

В этом случае в процентном соотношении шансы получить жертв среди своих увеличатся. И он не будет идти на такой риск. Все равно вампиров, виновных в осушении людей, ждет "бодрящая" солнечная ванна. И они знали, на что шли, убивая и тем самым нарушая закон.

В смотровую ее, естественно, не пустили...

Ни геройское прошлое, ни высокая должность, ни просьба не смогли смягчить каменные сердца колдомедиков. Так что Гермиона бродила по узкому, как кишка, коридору и старалась унять нервную дрожь в теле. Она снова в Мунго. И на этот раз повод для визита вовсе не такой безоблачный как раньше. Гермиона редко паниковала — жизнь отучила от бессмысленных метаний. Она умела справляться с собой, сгоняя страх и сомнения в крохотную точку.

Когда есть постоянный риск для жизни, когда убиваешь, чтобы не убили тебя, когда отвечаешь за жизни других, то либо обретаешь выдержку, либо слетаешь с катушек. Слабые в Аврорате долго не задерживались.

Волосы свободной волной вились по спине, тушь потекла. Должно быть, она выглядит ужасно. Но на то, чтобы наложить чары гламура, поправив лицо, не было ни сил, ни особого желания. Да, ее считали стальной сукой, но от страха за жизнь бесконечно дорогого ей человека такая слава не избавляла.

Гермиона клялась себе, что больше никогда, никогда эта героическая шрамоголовая отмороженная задница не выйдет в "поле". Разве что через ее труп! Да и то сомнительно. Гермиона скорее его сама прикончит.

Для обывателей Гарри Поттер был живой легендой, национальным героем, а для тех, кто его знал близко — национальной катастрофой. Никто на свете не умел так находить и влипать в неприятности, как вполне взрослый, успешный и волевой Главный Аврор. Раз за разом Гарри латали, он восстанавливался и снова рвался на баррикады. Как будто больше не было людей... Менее ценных, пусть это и звучит ужасно, чем он. Поттер так и не научился отправлять людей навстречу опасности, сидя в удобном кабинете.

Хотя должен был освоить это умение давным-давно. Они больше не солдаты, а генералы. Кто-то должен отдавать приказы, планировать. Иначе будет хаос. У них своя ответственность, своя ноша. Для работы на улицах есть другие.

Вот кому легче станет, если Мальчик-который-выжил однажды таки склеит героические ласты?

Уж точно не Джеймсу. И не ей.

Любить Гарри иногда бывало просто невыполнимой задачей, хотелось задушить его самолично.

Гермиона все ходила и ходила. Казалось, минуты тянулись часами. Ожидание было худшим, наверное. Гарри за той дверью, ему больно, и он травмирован, а она ничегошеньки не может сделать прямо сейчас. Она была хороша в колдомедицине, пришлось научиться — там, где они бывали, не всегда был доступ к целителям. Но нахально лезть колдомедикам под руку во время работы... Ей только в Святом Мунго не хватало смертельных врагов. Пусть Гермиона в уютных палатах бывала нечасто.

Открылась дверь, и Гермиона подошла к усталой Боунс, которая терла виски.

— Жить будет, уже относительно бодр и цел, — Сьюзен сжала руку Гермионы своей теплой ладонью. — Успокойся, завтра к утру наш недобитый герой снова будет устраивать погромы, разносы и задержания. Или чем вы там у себе в Аврорате еще занимаетесь?

— Каковы повреждения?

— Сломанное ребро пробило легкое, ушибы внутренних органов и рваная рана на спине. Гермиона, к нему сейчас нельзя. Идем, я сначала напою тебя чаем, а потом пущу к Поттеру. Все равно он накачан так, что проспит до утра, а может и дольше.

Сьюзен почти насильно впихнула ей кружку с чаем на травах и подвинула ближе жестяную коробку, полную песочного печенья. После первых двух осторожных глотков Гермиону немного попустило. Бестолковый друг будет жить. Значит, с остальным они справятся. И нет смысла дежурить под его палатой. Разве, чтобы не сбежал раньше времени. Но в спящем состоянии даже Поттер не сможет уйти.

А ей нужно возвращаться на работу...

Заняться задержанными и бумагами. Опросить и прочесть отчеты штурмовых групп.

И узнать, как это так получилось, что Главный снова оказался на линии огня почти в одиночку. Конечно, большим оптимизмом напополам с идиотизмом была бы вера в то, что Гарри сможет просто отдавать команды, а не полезет на передний край. Но все равно его должны были прикрывать.

— Вернешься в Министерство?

— Да, полтора начальника лучше, чем вообще Аврорат без головы.

— Гермиона, не волнуйся ты так, — Сьюзен ободряюще пожала ей руку. — Ну подумаешь, твой герой снова оказался на больничной койке. Не в первый и не в последний раз, зная характер Поттера.

Она бы употребила другое слово вместо деликатного обозначения "характер"... Но Сьюзен все-таки не изменяла своему факультету и старалась сглаживать острые углы. Гермиона же собиралась устроить своему непосредственному начальнику такую головомойку, что он долго не забудет. По крайней мере, ее так и подмывало опуститься до банального рукоприкладства. Раз словами до Поттера девяносто девять процентов информации не доходят.

— Я оставлю охрану у его палаты. И Сьюзен, никаких журналистов в отделении.

— Слушаюсь, — шутливо отдала честь Боунс. — Руководство больницы еще не настолько чокнутое, чтобы пускать этих стервятников на территорию. Прости, мне нужно идти, — она встала, когда прозвучал мелодичный сигнал. — Новый пациент. А ты допей чай и успокойся. Если не вернусь к твоему уходу, брось запирающие на дверь, пожалуйста.

* * *

В Нору, где ночевал Джеймс, она ввалилась из камина в семь утра. Уставшая, но довольная.

Обнаглевших кровоссосов ждет бодрящая солнечная ванная после ближайшей сессии Визенгамота. Поттер еще спит в своей палате, а газетчики пока не пронюхали ничего существенного. Да что там, им еще даже о ранении Гарри неизвестно. Но все равно Джеймса лучше забрать домой на Гриммо самой. А потом доставить туда же его недобитого родителя.

В кресле у окна, где миссис Уизли обычно сидела с вязанием, был Джордж. Уже одетый в костюм тройку и с кружкой кофе.

Гермиона улыбнулась.

— Утро, Гермиона, — он ей улыбнулся почти той же улыбкой, что до потери близнеца. — Глядя на тебя, "доброе" язык не поворачивается сказать.

Но все-таки различия были. И от них ныло в груди... Всегда казалось, что вот-вот появится Фред, но этого не происходило и не произойдет. Джордж торопливо встал и, приобняв ее, довел до диванчика.

— Укатали Сивку крутые горки?

Вопрос был риторическим и ответа не требовал, но Гермиона все равно легонько стукнула Уизли по плечу. Ибо нечего тут, она все еще вполне работоспосбна. И способна надрать ему уши, если понадобится. Джордж не терпел, когда его жалели.

— Мама еще спит, — Джордж наклонился и снял с ее ног туфли. — Завтракать будешь, умница? У меня еще сорок минут, вполне успею накормить тебя. Джейми с отцом в саду.

— В такую рань?

— Ну, это единственное время, когда можно возить в сарае, не вызывая гнева мамы.

Молли не очень одобрительно относилась к попыткам супруга увлечь внука заколдованными магловскими штучками. Но Джеймс с удовольствием объяснял дедушке, зачем нужны батарейки, что такое блендер и как обычные люди пользуются телефонами. Гермиона улыбнулась — хоть что-то в этом мире постоянное.

Джордж, который деловито готовил ей завтрак, выглядел достаточно хорошо. А ведь его срывы после смерти Фреда доставили в свое время всем большое беспокойство. Он просто спивался, забыв о всех своих мечтах. Слишком погруженный в свою боль и горе, чтобы жить дальше без брата. Вытащить Джорджа из этого состояния саморазрушения было неимоверно трудно.

Кухня в доме Уизли почти не изменилась. Только в новой Норе было существенно больше места. Так что, помещалась вся многочисленна, семья. Членом которой Гермиона так и не стала.

— Что с Поттером? Не смотри так удивленно. Не ты одна умеешь думать, мисс-умница. Если ты явилась вместо него за Джейми, значит, наш Гарри снова загремел в Мунго или где-то ловит злодеев, — Джордж поставил перед ней тарелку с яичницей, беконом и пятью ложками овсянки. — Так что?

— Гарри ранен, — она сделала щедрый глоток уже не такого горячего кофе. — Жить будет. И обойдется без серьезных последствий для здоровья.

— Насчет психики ты молчишь, — хмыкнул он садясь рядом, — потому что мы все отбитые. Вообще-то, — Джордж решил сменить тему, чтобы не огорчать Грейнджер еще больше, — это тебе должен был сказать Рон. Ведь ты обращалась к нему... Но думаю, его ревнивая вторая половина не выдержит вашу вторую встречу за месяц.

— Вы что-то накопали?

— Да. Животных похищают не случайным образом, — все под конкретного заказчика. Единорога продали в Азию. Эти контрабандисты действуют обособленно, и они неместные. Я дам тебе адрес одного человека. Если нажмете посильней, то он станет стукачом Аврората.

— Осведомителем, внештатным осведомителем, — поправила его Гермиона, любившая точность формулировок.

— Да пофиг, — пожал плечами Джордж Уизли. — Среди них есть несколько местных, которые раньше промышляли в Запретном лесу и хорошо знают его. Остальные французы, немцы, американцы. Всякая шваль одним словом.

Рон накопал неожиданно много. Гермиона, если честно, не ожидала от него такого. Видимо старый друг не превратился окончательно в тюфяка. Нужно будет сказать ему спасибо при следующей личной встречи. Визит в Нору оказался неожиданно более продуктивным — значит, отдых отменяется. Гермиона вернется на работу, ведь проверка собственных людей ничего не дала. Тупик... Либо крысы не было, либо они плохо искали. Было бы просто отлично, если бы обезглавленный оборотень сам прокололся и его не сдали.