Мятно-огуречный морс (гет)

Доктор проснулась от того, что прохладный морской ветерок, встревожив лёгкие занавески, коснулся её лба. Она сразу же посмотрела на круглые чёрные часы с вычурными золотыми стрелками, висящие на стене напротив кровати. Часы показывали шестьдесят два процента, и Доктор обрадовалась: за ночь прибавилось семь процентов, а это значило, что пройдено почти две трети пути.

В спальню, стараясь не шуметь, вошёл Александр и поставил на столик возле окна вазу с жёлтыми нарциссами.

— Привет! — тихо сказала Доктор.

— С добрым утром! — улыбнулся Александр.

Доктор откинула белую шёлковую простынь, которой была укрыта, встала, подошла к Александру и нежно поцеловала его в щёку.

— Шестьдесят два процента, — прошептала Доктор. — Уже шестьдесят два процента!

— Отлично! — воскликнул Александр. — Почти две трети!

— Именно, — согласилась Доктор. — Какие у нас планы на сегодня?

— Наполеоновские! — ответил Александр. — Кофе, море, пляж, итальянская еда, какой-нибудь интересный фильм и секс.

— Обязательно в таком порядке? — спросила Доктор, положила руки на плечи Александра и взглянула ему в глаза.

— Порядок, как ты понимаешь, не принципиален, — проговорил Александр и поцеловал Доктора в губы.

Доктор ощутила, что у этого поцелуя едва уловимый мятный и одновременно огуречный привкус. Такое сочетание было странным и немного неприятным, но Доктор не стала об этом задумываться, решив сосредоточиться на расстегивании пуговиц бледно-голубой рубашки Александра.

От звука дверного звонка Доктора словно бы ударило током — настолько он показался ей неуместным.

— Иди, открой, — сказал Александр. — Вдруг что-то важное!

— Что же ещё, — вздохнула Доктор, поцеловала Александра в щёку, поправила волосы и направилась к выходу из спальни, заметив, что часы уже показывали шестьдесят три процента.

* * *

В ТАРДИС было темно и непривычно (возможно, в сравнении с виллой на юге Италии) прохладно.

Доктор открыла глаза, сняла с виска устройство синхронизации с виртуальной реальностью и аккуратно выпрямилась в кресле, после чего посидела несколько секунд, приходя в себя и пытаясь вспомнить, зачем она вышла из симуляции в такой не подходящий для перерыва момент.

Точно! Внутри симуляции звенел дверной звонок, следовательно, кто-то стучал в её дверь в реальности. Доктор упрекнула себя в том, что осталась в Шеффилде, а не улетела в глубокий космос, где никто не смог бы её побеспокоить, осторожно встала и пошла к выходу.

Открыв дверь, Доктор увидела Грэма.

— Что?! — кажется, чересчур резко спросила она.

— Привет, Док! — никак не реагируя на её грубый тон, воскликнул Грэм. — Можно войти?

— Зачем?

— Поговорить.

— О чём?

— Док, я волнуюсь. Ты стоишь здесь уже двадцать два дня. Никуда не летаешь и даже никуда не выходишь.

— Ты что — следишь за мной? — удивилась Доктор.

— Конечно, слежу, — ответил Грэм. — И раньше твой рекорд составлял восемнадцать дней.

— Помню, я тогда немного зачиталась, — улыбнувшись, проговорила Доктор.

— А сейчас что с тобой происходит?

— Ничего особенного. Небольшое расследование. И ты меня очень не вовремя отвлёк!

— Я рад, что с тобой всё в порядке, — сказал Грэм, — и надеюсь, ты не вляпалась в какие-нибудь неприятности.

Доктор чуть не ответила, что то, куда она «вляпалась», было исключительно приятным, но прикусила язык, чтобы не спровоцировать поток скучных вопросов.

— Нет, не вляпалась, — уверила она Грэма. — А теперь уходи. Я потом всё объясню. Когда-нибудь.

Грэм неопределённо фыркнул, немного постоял, но всё-таки повернулся и пошёл к своему дому.

Доктор тут же закрыла за ним дверь на замок и вернулась к креслу.

Возле кресла стояла коробка с маленькими зелёными бутылочками. Доктор вытащила одну из них, открыла и залпом выпила всё её содержимое. Через минуту, ощутив нужный ей эффект, она откинулась на спинку, приклеила на левый висок устройство синхронизации и вернулась в симуляцию.

* * *

Семьдесят пять процентов.

Порыв тёплого пахнущего йодом ветра пронесся по террасе, и два хрустальных фужера, стоящих рядом на накрытом белоснежной скатертью массивном деревянном столе, мелодично звякнули.

Александр приготовил очень жирный, очень сладкий и потрясающе вкусный тирамису. Этот вкус был таким ярким и таким насыщенным, что Доктор прикрыла глаза, чтобы другие чувства не мешали переживать ей это невероятное кулинарное наслаждение, сравнимое разве что с оргазмом, если не превосходящее его.

Восемьдесят семь процентов.

Гидроцикл с рёвом врезался, подпрыгивая, в тёплые морские волны, подсвеченные закатными лучами, делающими смуглую кожу Александра волшебно бронзовой. Он уверенно вёл его куда-то вдаль, и Доктор, обнимая его сзади и положив ему голову на плечо, ощущала совершенно детский восторг.

Резко вверх, к безоблачному небу, и сразу так быстро вниз, что на пару мгновений наступала невесомость.

Счастье, невозможное счастье!

Девяносто четыре процента.

Стена была холодной и шершавой, и любое неосторожное движение могло привести к появлению на спине глубоких царапин. Однако не совершать те самые неосторожные движения Доктору становилось всё сложнее, потому что Александр, прижавший её к этой стене, целовал её шею и гладил по животу, и его рука опускалась всё ниже…

Внезапно наступила темнота.

* * *

— Доктор! — услышала она в этой темноте и почувствовала чьё-то тёплое прикосновение к своей щеке.

Темнота сменилась ослепительной вспышкой, осыпавшейся ярко-синими и ярко-фиолетовыми искрами, и Доктор смогла открыть глаза.

Она сидела в кресле в своей спальне в ТАРДИС, а напротив неё стоял Грэм. В руках у него было устройство синхронизации, которое он, по-видимому, снял с её виска.

— Как ты вошёл? — хрипло спросила Доктор вместо приветствия.

— Дверь была открыта, — ответил Грэм, пристально всматриваясь в её лицо.

— Этого не может быть. Я её запирала, — возразила она.

— Тем не менее.

— Я же просила оставить меня в покое!

— Доктор, это было тридцать пять дней назад! Неужели ты ещё не разобралась с тем, с чем собиралась разобраться?

— Разобралась, — буркнула Доктор и вдруг ощутила сильнейший приступ головокружения, закончившийся взрывоподобной головной болью.

Она зажмурилась, потёрла виски и еле слышно сказала:

— Грэм, мне, кажется, нужно на воздух. Пойдём куда-нибудь.

* * *

Грэм давно не видел, чтобы кто-нибудь ел с таким аппетитом. Доктор съела третий гамбургер с третьей порцией картошки и принялась за четвёртый. Грэм подумал, что на пятый гамбургер ему уже не хватит денег.

— Сколько ты не ела? — спросил он.

— В реальности?

— В реальности, — хмыкнул Грэм. — Есть нужно только в реальности, знаешь ли.

— Не помню. Недели две, наверное. Максимум, три. Вряд ли больше.

— Три недели?! — ужаснулся Грэм. — Ты, не отрываясь, провела в игре три недели?

— Не говори ерунды! — возмутилась Доктор. — Никто не может провести в виртуальной реальности столько времени! Нужно пить, ходить в туалет, мыться, менять одежду… Для этого предусмотрены перерывы раз в восемь часов.

— И почему тогда ты не ела? — поразился Грэм.

Доктор отложила гамбургер.

— Мне… не хотелось, — удивлённо проговорила она. — Там всегда так много еды, и она такая вкусная… — Доктор потыкала гамбургер пальцем и поморщилась: — А тут картон какой-то.

— Зачем ты вообще туда полезла? — спросил Грэм. — Что может дать тебе эта… виртуальная реальность? Захотелось острых ощущений?

— Нет. Конечно, нет, — ответила Доктор. — Пару месяцев назад я вдруг заметила, что произошло несколько очень подозрительных смертей: молодые люди либо умирали от голода, либо заканчивали жизнь самоубийством, подключившись к виртуальной реальности через то устройство синхронизации, которое ты видел. Все они запускали симулятор под названием «Твоя вторая половина». Однако этот симулятор очень популярен, в него заходят миллиарды людей по всему миру, но такой волны самоубийств нигде не было. Я и подумала, что здесь происходит чьё-то враждебное, возможно, инопланетное, вмешательство, над людьми ставится какой-то эксперимент… И решила провести расследование.

— Которое ни к чему не привело?

— Почему ты так решил?

— Потому что ты была едва ли не при смерти, когда я нашёл тебя подключённой к виртуальной реальности.

— При смерти — это громко сказано! Лёгкая голодовка не может повредить таймлорду.

— Хорошо, — не стал спорить Грэм. — Так что там с самоубийствами?

— Всё просто, — сказала Доктор. — Мятно-огуречный морс.

— Что?

— Мятно-огуречный морс. Новый продукт, изобретение исключительно земной пищевой промышленности. Слышал о таком?

— Слышал. И даже пробовал. Гадость редкостная.

— Ага. Но все умершие молодые люди пили его перед погружением в виртуальную реальность. Есть там один ингредиент, совсем немного меняющий биохимию мозга, в результате чего виртуальная реальность становится слишком убедительной. И с ней очень-очень не хочется… расставаться. Настолько не хочется, что об этом почти физически больно думать, — голос Доктора дрогнул, и она замолчала.

Грэм глубоко задумался.

— А зачем тогда совершать самоубийство? — спросил он. — Можно же и дальше ходить в эту свою виртуальную реальность под кайфом от того… мятно-огуречного морса!

— Особенности симулятора. Когда в него заходишь в первый раз, требуется пройти подробный тест. Программа определяет психотип пользователя и создаёт для него ту самую «вторую половину». Потом, анализируя воспоминания и поведение пользователя, моделирует его образ, создаёт его полную цифровую копию, одновременно подбирая такие характеристики виртуального партнёра, которые делают его абсолютно идеальным. Пользователю показывают, насколько завершён этот процесс, в процентах.

— Кажется, я никогда не пойму этих современных извращений, — вздохнул Грэм.

— Ну и вот, — продолжила Доктор, — некоторые пользователи не хотели покидать симулятор, понимая, что они никогда не испытают ничего подобного в реальной жизни. А среди других пользователей возник миф: если умереть, будучи подключённым к симулятору, когда цифровая копия полностью создана, душа умершего сможет с этой копией соединиться и переместиться в смоделированный мир. Таким образом, пользователь окажется в своеобразном цифровом раю со своей идеальной второй половиной…

— А это точно миф? — спросил Грэм.

Доктор молчала.

— Доктор, это же миф, да?

— Миф, конечно, — наконец ответила Доктор и отвернулась к окну. — Конечно, миф, — повторила она. — И вообще: разве реальность может сравниться с этим созданным обычным земным программистом миром? Полностью безопасным миром, где удовлетворяются все желания, где воплощаются в жизнь все мечты, где рядом всегда будет любящий и подходящий по всем параметрам партнёр… Миром без боли, без страданий, без болезней, без старости, без несправедливости!

— И без приключений, — перебил Доктора Грэм.

— Почему без приключений? — удивилась Доктор. — Александр, к примеру, — дизайнер цифровых миров. Он может создать любой из них, и туда можно отправиться когда угодно, если только захотеть…

— Александр? — переспросил Грэм.

— Нам пора! — резко вскочив со стула, воскликнула Доктор, игнорируя вопрос. — Нужно всё это немедленно прекратить!

— Ты уничтожишь симулятор?

— Нет! Технологии, которые приведут к цифровому бессмертию, — это то, с чем человечеству придётся справиться самостоятельно. Оно неизбежно! Я просто прекращу производство того мятно-огуречного морса, чтобы та виртуальная реальность не казалась некоторым людям такой реальной!

* * *

Сто процентов.

Это случилось две недели назад.

С тех пор часы показывали нормальное время, и сейчас была полночь.

Доктор стояла возле окна и смотрела на улицу. Шёл снег, и снежинки поблёскивали в свете уличного фонаря.

Александр подошёл к Доктору, обнял и поцеловал её в макушку.

— Я так люблю тебя! — прошептал он. — Не уходи, пожалуйста!

Доктор провела пальцами по его руке и ничего не ответила.

* * *

Грэм зачеркнул чёрным маркером очередной прошедший день в календаре. Прошло сто пятьдесят два дня с тех пор, как Доктор куда-то улетела. Мятно-огуречный морс больше нигде не продавали, но Грэм помнил, что видел у Доктора в ТАРДИС целую коробку с маленькими зелёными бутылочками.