Расплата (джен)

— Северус... — позвал я, взывая к его рассудительности, но он ушел, даже не захотев слушать дальше. Мне хотелось убедить его, что смерти Гарри я не желал, что все в действительности будет наоборот, не так, как кажется сейчас, но я не успел. Что ж...

Больная рука, уже неживая рука, так некстати противно заныла. Я откупорил склянку и выпил зелье. Странно было осознавать тот факт, что скоро умрешь. Наблюдать за этим процессом в реальном времени и понимать, как много не успел сделать, а то, что сделал — другие истолковали по-своему.

Мысли вновь возвратились к Северусу.

Мы понимали, на самом-то деле, друг друга, потому что оба потеряли близких. Он — Лили, а я — Ариану. Это стало переломным моментом в его и в моей жизнях. Нам стало наплевать на свои притязания и свою гордость. Смерть любимых, но не ценимых при жизни людей растоптала нашу жажду признания и славы на профессиональном поприще. Боль утраты сковала наши сердца, закрыла к ним доступ иным людям. Мы — одиноки.

Мы всю жизнь пытались залатать раны и вымолить прощение. На нас легло стотонное бремя, от которого не избавиться до конца жизни. Тиски прошлого и настоящего сдавливали нас со всей вселенской силой, и мы терпели, ибо поменять былые ходы невозможно.

Для нас нет рая и нет ада. Так как рай — это хорошо, а ад — плохо. А мы давно не используем эти понятия. Наша жизнь ограничена фразой "сделай так, чтобы выиграть", для меня же добавляется вторая — "ради всеобщего блага".

Смешно и горько. А на деле так и есть. Ведь войну начал я, и очень давно, когда видел Тома, видел, в кого он превращается, и не произнес заклинание "Авада Кедавра". Всего лишь раз — чтобы оно больше не звучало на улицах, чтобы были живы те, кто уже умер, чтобы жизнь Северуса не сломалась... Но я выбрал Тома с его уникальными магическими способностями, решил не вмешиваться, поверил, что он станет хорошим в конце концов. И это после Гриндевальда... Каким я все же был неразумным!

И мне никогда не смыть с себя невинную кровь, пролитую по моей и только моей вине.

Сейчас же я выбрал остальных, а не Гарри, и был уверен в правильности своего решения до этого разговора, пока не разбил Северусу во второй раз сердце. Он мне все высказал, швырнул в лицо правду, отчего не стало легче ни ему, ни мне. Стало лишь тяжелее, а мне вдвойне, ибо я в очередной раз не сдержал данное Северусу обещание.

Я обманул Гарри, я обманул Минерву, я обманул всех. Я лгу даже себе, уверяя, что все будет хорошо, потому что я всегда спасал одних, убивая других.

Том был очень прозорлив и не давал собой руководить, а Гарри — такой добрый, такой всепрощающий, что... управление давалось без проблем. Он шел туда, куда указывали. Он не задавал вопросов, ибо он доверял мне. Безоглядно и безоговорочно. А я ему не верил, каждый раз заставлял Северуса вламываться в мозги Гарри. И Северус делал это, потому что тоже мне верил. А я опять — нет. Непроизвольно, по привычке. Да как угодно.

И это стало самой большой моей потерей, от которой заледенела душа, иссушилось сердце, и потому легко руководилось — ничего не чувствовал, никого не жалел, а просто шел к цели. Шел к победе. Ценой которой оказался — я.