Властелины и короли (джен)

Эредин открыл глаза и осторожно приподнял голову. Светло. Неужели его вырубили, и он так провалялся до зари? И верные соратники даже не удосужились его перевернуть и вытащить из-под тяжелых доспехов неловко подвернувшуюся руку короля?

А, черт, был же портал… Эредин с трудом сел, сдернул шлем, не думая ни о какой безопасности, голова болела так, что он, будь у него под рукой нож и не раскалывайся от боли запястье, сам бы себе глотку перерезал. Девчонка из Каэр Морхена, эльфка, кажется, но он не уверен, на пару со своим одноглазым оборванцем умудрилась выкачать силу из Карантира и Цири: последнее, что помнил Эредин, это как оба властелина времени и пространства безвольно опадают на холодные камни. Что вообще эльфы делали в Каэр Морхене, почему встали на защиту человеческого отродья?

А вот и предоставился случай спросить: рядом с Эредином шевельнулся силуэт, но тот увидел это, а не услышал: как бы одноглазому эльфу ни было худо, двигался он беззвучно; и сразу пополз к своей девчонке.

— Какого дьявола?! — устало, но от этого не менее яростно спросил Эредин.

— Пшелнхр, — отозвался одноглазый, бережно переворачивая эльфку на спину. Та глубоко и громко вдохнула, закашлялась, хватаясь за локоть и плечо Йорвета, или как там его. Йорвет, кажется, так она ему орала, вытягивая энергию из Карантира и Цири и светясь жутко, словно внутри нее костер разожгли. Йорвет, зашвырни его куда подальше. А Йорвет, обняв ее и прижавшись губами к ее рту, сам загорелся изнутри через кожу, обрисовал рукой круг, и появился портал, но портал затянул их троих.

— И где мы, — Эредин, охнув, поднялся на ноги, и одноглазый сразу же натянул лук, метя ему прямо в глаз — месть, не иначе. — Идиот, я не убиваю эльфов, даже тех, кто якшается с людьми.

— Я не якшаюсь, — отозвался эльф, нехотя опуская лук, но стоило Эредину только шевельнуться, как он снова мгновенно нацелился на него.

— Где мы, — повторил Эредин, осторожно разминая запястье. К его удивлению, одноглазый эльф смутился.

— Я… Дан рассказывала мне о мире, откуда ее мать, и мне именно это пришло в голову, — невнятно пояснил он. — Для портала надо ведь иметь координаты или представление… да и мне все равно было, куда тебя закидывать!

— Теперь не все равно, — довольным голосом сказал Эредин и огляделся. Пусто, тихо. Солнце просвечивает между листьями деревьев и ложится масляными ломтиками на рыже-коричневую лесную землю. Чем-то напоминает его собственное королевство, но там воздух стылый от надвигающейся вечной зимы, а здесь нет, покой, тишина. Хороший мир, вероятно, в такой можно было бы переселить его народ… но надо узнать о нем побольше. В первую очередь, кто населяет эту дивную территорию. Эредин полной грудью вдохнул медовый воздух и вернулся к одноглазому, который все еще пытался привести в чувство свою снова потерявшую сознание подругу.

— Не дергайся, хотел бы — уже убил бы, — бросил Эредин, вставая на колени и наклоняясь над эльфкой, как он с удовольствием отметил. Чистокровная, волосы прямые, уши острые, он даже дотронулся кончиком пальца до аккуратного кончика ушка, и сразу же единственный глаз лучника вперился в него с ненавистью. — Она потеряла слишком много сил, — заключил Эредин, укладывая ее ровнее. — Пусть отдохнет, тогда мы начнем путь.

— Какой путь? — эльф оскалил зубы; чуть длиннее, чем у прочих, отметил про себя Эредин, но в целом эльф вполне может сойти за кого-то из его народа: те же резкие черты, угольно-черные гладкие волосы. А эльфка как выглядит — он снова посмотрел на нее, потом сдернул с лица дурацкий платок. Она несомненно эльфка, но что-то в ее чертах заставило Эредина отшатнуться, разбередило давно зажившую рану на сердце.

— Нам… нам надо выбраться отсюда, — неожиданно для самого себя сипло ответил Эредин и откашлялся. — Если ее мать отсюда, здесь должны жить эльфы. Они отправят нас в мир Ольх.

— Отправляйся хоть к черту, — отозвался тот. — Я вернусь в свой мир.

— И станешь там продолжать спать на коврике у людей? — усмехнулся Эредин. — Как тебя зовут?

— Я не сплю. На коврике. Я людей убиваю, — зло ответил эльф.

— А как ведьмак свистнул, так ты и прибежал защищать его человечью дочку, — хмыкнул Эредин и снова спросил: — Как твое имя?

— Йорвет, — ответил эльф, подтвердив догадку Эредина. — Ведьмак — не человек.

— Эредин, король Ольх, — в свою очередь представился Эредин, уверенный, что тот его знает. — Но ведьмак защищает людей, которые… — он сделал паузу, — убивают твой народ, Йорвет.

Эльф мучительно молчал, гадая, знает тот про присутствие в замке Вернона, который его лично гонял; если да, то зубоскалить мерзкий эльф будет еще долго.

— И-ор-вет. Ты не dh'oine, чтоб уродовать мое имя. А ты положил своих солдат только для того, чтобы отомстить девчонке, — нашелся он. — Человеку! Не слишком ли дорога цена?

— Отомстить? — эхом отозвался Эредин. — Ни в коем случае. Я всего лишь спасаю мой народ от вымирания. Мой мир угасает, он не в силах дать нам то, в чем мы нуждаемся. Если бы она не была такой упертой и глупой, она помогла бы нам переселиться в новый мир и была бы почитаема моим народом. Да, я требовал от нее жертвы, я король, и для меня важнее мой народ, чем довольство какой-то человеческой девки. Ты сказал, что убиваешь людей. Тебе просто нравится, или ты так защищаешься? И эльфка твоя тоже говорит Йорвет, так что не поправляй меня.

— Я защищаю эльфов своего мира, — отозвался Иорвет, признавая, что чертов Эредин прав. Да если бы он не задел интересы Геральта, Иорвет бы даже не почесался, тем более, не привел бы Дан в этот проклятый ведьмачий замок. Дан; он обеспокоенно вгляделся в ее лицо, бледное до синевы, потом поднялся на ноги. Надо сходить за водой, он чувствует, что слева тянет рекой, но оставлять Дан с Эредином выше его сил.

— Набери воды, — он отцепил плоскую флягу от пояса и протянул ее королю. Тот непонимающе взглянул на него. — Что, мне реверанс сделать, чтобы ты включился? Без этого никак?

— Я король, — напомнил Эредин, но как-то беззлобно, скорее для острастки.

— Король — это корона, корона — это богатство, богатство — это народ и земли, нет земель и народа — нет короля. Набери воды!

— Где? — Эредин огляделся. Иорвет утомленно посмотрел наверх, словно призывая небеса даровать ему терпение.

— Река слева, скорее всего, там будет обрыв, раз ее не видно отсюда. Какой ты эльф, если не чувствуешь природу вокруг себя?

— Цивилизованный, — отозвался с усмешкой Эредин и ушел искать реку.

Ходил он долго, а когда вернулся, сказал, что был на разведке. Место пустынное, но он видел следы конских копыт возле реки, очевидно, там брод, скорее всего, кто-то в скором времени снова попробует пересечь реку, тогда и можно будет побеседовать. Лес редкий и светлый, не спрячешься толком, но это в чем-то и хорошо: никто не нападет на них незамеченным. Вдали Эредин видел тракт.

У реки скалы, где можно укрыться, если все же что-то пойдет не так, но… Эредин посмотрел на Иорвета несколько сконфуженно.

— Здесь слишком мирно, — оскалился эльф понимающе. — Такое отвратительное чувство, что тут нет вражды. Грядет буря.

— Обычно это признак великой смуты и смены эпох, — кивнул Эредин. — Откуда в простом лесном эльфе подобные… предположения?

— Живу долго, — отозвался Иорвет.

* * *

Дан пришла в себя и с трудом села, опираясь спиной на ствол дерева, под которым устроились эльфы. Очнувшись, она шарахнулась от Эредина, но Иорвет сквозь зубы проговорил, что сейчас они в одной лодке, втроем в неизвестном мире, поэтому все разногласия будут потом.

— Нет никаких разногласий, — прервал Эредин. — Мы все эльфы, и нет смысла враждовать и проливать кровь старших народов из-за каких-то людей. Лучше скажи, что это за мир, в который нас отправил твой разбойник?

Даэнис молча оглядела короля с головы до ног. Когда она видела его в доспехах, стоящего напротив Иорвета, она чувствовала невероятную ненависть к тому, кто угрожает ей и ее Иорвету, но сейчас, когда он, сняв шлем и расслабленно откинувшись на узловатые корни, как на спинку кресла, сидел с ней рядом, она не ощущала злости.

— Мама рассказывала мне о том мире, из которого она пришла, — сказала она. — Сумеречные эльфы перешли через Мглистые горы, а другие основали королевство в Зеленом лесу. На престол взошел эльф Орофер из Дориата. Тогда пробудилось зло на востоке, и почернело небо, и эльфы в союзе с людьми выступили против того, кто посягнул на власть во всем мире… — оба эльфа внимательно слушали, не отводя глаз от Даэнис. — Среди тех, кого повел в бой король Зеленого леса, были его сын и дочь, за которой, не спросив позволения Орофера и матери, пошла и ее единственная дочь.

— Увидев, что король пал под ударом властелина тьмы, потомок его взяла силу зла на себя, переполнилась ею, испила ее и растворилась в ней, — вдруг закончил за нее Эредин. — Так гласят легенды, — добавил он.

— Да, — согласилась Дан. — Но она не умерла. Она умерла для того мира, в котором была рождена.

— Возможно, эльфы этого мира способны путешествовать между мирами, — пожал плечами Эредин.

— Нет, — Даэнис пристально посмотрела на него. — Не могли, только она одна умела.

— Откуда ты знаешь? — король коснулся пальцем ее подбородка, заставляя смотреть на себя, но Дан отдернулась, и он снова вернулся в прежнюю позу.

— Если ты знаешь легенду, — едко сказала она, — то помнишь, что у той эльфки была митриловая кольчуга, подарок Орофера. Так вот, — она развязала накидку и продемонстрировала кольчугу.

— Всего лишь тонкая работа, — Эредин усмехнулся. — Я бы разделся и показал тебе, что у меня под доспехами, но во-первых, я устал, а во-вторых, меня загрызет твой leede. Наличие кольчуги не говорит о том, что легенда правдива. Ты наслушалась сказок, дитя.

— Перейти в другой мир могла только моя мать и то лишь однажды. Ей не удалось вернуться домой.

Эредин резко, по-птичьи повернул к ней голову и вгляделся в ее лицо так, что эльфку бросило в жар от его взгляда. Он уже открыл было рот, но послышался топот копыт, встрепенулся Иорвет, и они с Эредином, переглянувшись, поднялись на ноги. Эредин выхватил меч, указал рукой, что пойдет к скалам у реки, а Иорвету велел следовать за ним. Показав королю непристойный жест, универсальный в обоих мирах, скоя’таэль в несколько мгновений взлетел на дерево и оттуда обозрел всю округу.

Белый породистый конь стрелой несся между деревьями, а за ним, пусть пока еще на почтительном расстоянии, двигались девять черных всадников, и у Иорвета, хотя тот даже не знал, что еще способен почувствовать страх, по спине побежал холодный пот. Его объял древний ужас, о котором он лишь слышал: он смотрел на то, что является злом; в своем мире он видел лишь отголоски, все чудовища хранили в себе отпечаток этого зла, но не были им самим. Сейчас же Иорвет видел его воплощение.

Он спустился вниз, помог подняться на ноги Дан. До реки совсем немного, они успеют.

— Если мы не добежим, мы умрем, — просто сказал Иорвет и добавил. — Ты умрешь. К скалам!

Держа лук наготове, Иорвет бежал вслед за Дан к скалам, где укрылся Эредин.

— Я видел десятерых всадников, — сказал Иорвет, когда Дан свалилась в нишу, возле которой застыл Эредин в шлеме и с мечом наизготове. — Девять из них — это зло.

— Зло? — переспросил Эредин скептически, и в тот же миг их оглушил вопль.

Этот крик нельзя описать: скрежещущий и резкий, он ввинчивался и в сердце, и в сознание, и самое ужасное заключалось в том, что в звуке эльфы различили речь. «Ты не уйдешь от нас, тебе конец».

Белый конь поскакал по броду, разбрызгивая пену и капли, по силуэту всадника Иорвет понял, что это женщина, а когда та обернулась, что она из эльфов.

— Надо спасти эльфку, тогда нам помогут понять, где мы вообще и что нам делать, — шепнула Иорвету Дан, накладывая стрелу на тетиву. Тот кивнул, сжимая губы, покосился на Эредина, но тот был в шлеме, потому понять, что он думает, оставалось невозможным.

Девять монстров на громадных вороных конях замерли около реки, совсем близко к тому месту, где залегли эльфы. Выхватили клинки.

— Я хочу этого коня себе, — вдруг категорично заявил Эредин, уставившись на одного из всадников.

Иорвет покосился на монстра в седле, монстра под седлом и тяжело вздохнул — у королей свои причуды. Эльфка, обнимавшая какого-то странного кудрявого ребенка, обернутого в ее плащ, выхватила кинжал, и тут уже вздохнул Эредин: ну куда она со своей иглой швейной против девяти чудовищ?

— Стреляй, — выдохнул Эредин, дождавшись, пока всадники приблизятся к реке так, чтобы скалы оказались у них за спинами, и пулей выскочил из засады.

Его не ожидал увидеть никто, потому у него было несколько мгновений полного успеха. Может, и монстры, и зло, как сказал Иорвет, но они развоплощались под его ударами и стрелами Иорвета и Дан, хрипели кони, роняя пену; король Ольх пер на главного в коронованном шлеме, сидевшего на самом роскошном скакуне. Давно он не встречал настолько искусного соперника, чтобы действительно устать в ходе боя. У Охоты свои минусы: сражаясь с теми, кто толком меч держать не может, теряешь навыки, тоскливо подумал Эредин, блокируя удар тяжелого клинка. Еще и на коне, и сейчас рост Эредину никак не помогал.

— Меня не убить смертному мужу, — проскрипело чудовище, наседая на Эредина. — Зря ты пришел в мой мир, незваный гость…

И в тот же миг в его пустой шлем возилась стрела, прямо туда, где должен быть лоб.

— Это будет мой мир, — прошептал Эредин, спихивая тряпки, оставшиеся от монстра, со спины лошади и беря ее под уздцы. Успел поймать еще одного коня за повод, перехватить обе уздечки одной рукой и учтиво поклониться леди у воды, прежде чем к нему подошел Иорвет, ведя за собой Даэнис.

Арвен Ундомиэль именно так всегда представляла себе Саурона: рогатый шлем с черепом вместо лица, черные доспехи, изображающие скелет. Но внезапно появившийся Саурон не только не напал, но вступил в схватку с назгулами, словно не знал, что их не победить… и победил. Вместе со своим другом, самым странно одетым эльфом из всех, кого она когда-либо видела, и девушкой в митриловой кольчуге. Саурон забрал себе коня, отдал второго своему другу, тяжело взгромоздился в седло и нагло пошел вброд в Ривенделл. Исходя из того, что в Ривенделл нет ходу зла, Арвен постаралась успокоиться и поверить, что перед ней все же не Саурон.

Спутник Саурона — да не Саурон это! — устроился в седле вместе с девушкой: оба эльфы, но Арвен точно не смогла бы сказать, откуда те прибыли.

— Приветствую вас, госпожа, — Эредин остановился на почтительном расстоянии от эльфки и снова наклонил рогатую голову.

Это был древний и забытый язык, ушедший в разряд мифических, Арвен изучала его совсем немного по собственной прихоти — играя с братьями, она писала им письма на нем.

— Приветствую вас в Ривенделле, — Арвен вернула поклон, несколько неловкий из-за Фродо, которого она продолжала держать, укрывая плащом. — Благодарю вас за спасение и прошу принять приглашение в дом моего отца. Будьте нашими гостями.

Она посмотрела прямо в черные глазницы шлема.

Эредин до боли сжал челюсти: похожа. Темноволосая, явно ниже его жены, другое лицо, но тот же акцент, мягкая ласкающая интонация, то же царственное спокойствие. Возвращаясь в покои своей супруги, своей Феникс, Эредин знал, что оставит за дверью все, с ним будет только она, только она одна. Ее дыхание, ее смех, даже ее улыбка звучали для него. Он ловил пальцами шелк ее волос и теплый бархат кожи: ее мир был теплым, гораздо теплее его собственного, и он теперь понимал, что попал в мир, о котором ему рассказывали на ночь сказки — он засыпал под ее истории о прекрасном мире, полном магии и бессмертия, дышал медом нездешнего воздуха, а теперь окунулся в него с головой. Без нее.

Эредин выждал несколько мгновений и медленно снял шлем, тряхнул головой, чтобы волосы упали на спину.

Эльф, удивилась Арвен, уверенная, что в рогатом шлеме и тяжелых доспехах появляются лишь люди и орки. Подъехал второй, поклонился молча. Арвен скользнула взглядом по едва закрывающей шрам повязке, посмотрела на девушку, положившую голову на плечо одноглазого эльфа.

— Поспешим, — она улыбнулась. — Нашим спутникам нужна помощь.

* * *

Владыка Элронд смотрел из окна своих покоев на нежданных гостей Ривенделла. Когда Арвен прибыла во дворец в сопровождении всадников на назгульских конях, стража чуть чувств не лишилась, особенно когда один из них качнул головой в рогатом шлеме, до боли напоминающем сауроновский. Второй эльф, обезображенный, но демонстративно не скрывающий своего уродства магией, поражал не меньше.

— Они не доверяют никому, — докладывали Элронду слуги. Назвавшийся Эредином эльф — когда он снял шлем, и все поняли, что маска Саурона скрывала эльфа, неприязнь к гостю усилилась — самостоятельно привел в порядок свои доспехи, с благодарностью принял в дар местную одежду, но демонстративно остался в кольчуге, показывая, что готов сражаться.

Его соратник согласился после долгих уговоров переодеться из своей тысячу раз залатанной одежды во что-то более приличное, но кольчугу тоже оставил, более того, надел ее сверху, что в мирное время в гостях было просто неприлично.

— У Даэнис кольчуга из митрила, — Элронд даже отвлекся тогда от письма, которое написал ему Гэндальф. — Кольчуга Орофера.

Эредин не скрывал, откуда происходит, при первой же беседе открыв Элронду, что прибыл из мира Ольх, населенного эльфами, по совершенной случайности. Иорвет хмыкнул, но распространяться насчет случайности не стал: их конфликт принадлежит другому миру, здесь придется быть на одной стороне. Да и что уж, Иорвет не испытывал никакого сочувствия к тем людям, которых Эредин брал в плен и порабощал, в конце концов, это небольшая плата за страдания его собственного народа. Элронд открыл летописи прежней эпохи, ища подобные случаи, но в память приходил лишь один пример: во время битвы с Сауроном на стороне последнего союза людей и эльфов выступила дочь сестры нынешнего короля Лихолесья и исчезла навсегда.

Вздохнув, владыка Ривенделла сел за новое письмо.

— Пригласи ко мне Эредина и его… и Даэнис, — распорядился Элронд, не поднимая головы и мучительно раздумывая, как именно написать о том, кто сейчас находится в его доме.

Эредин внушал владыке острое чувство недоверия, и причина крылась вовсе не в его показной боеготовности: тут он понимал, что приличия другого мира сильно отличаются от правил, принятых в его собственном доме. Будь Эредин отсюда, Элронд бы точно был уверен, что в его сердце появилась тьма, но здесь вопрос оказался гораздо более деликатным: что есть зло в другом мире, мире Ольх?

Король, надо было догадаться, с досадой подумал Элронд. Эредин только сейчас заявил о своем титуле, впрочем, Элронд не был удивлен: попадая в другой мир, не станешь сразу хвастаться короной. Это к лучшему, кое-кто из Лихолесья слишком горд, чтобы опускаться до содействия не-королю. Пересказывая древнюю легенду, Элронд явственно видел, насколько скучно слушающему его Эредину, но тот не перебивал, надо отдать ему должное. Воспользовавшись тем, что Дан пока нет с ними, Элронд перестал подводить Эредина к решению и сказал прямо. Так получилось, что стоило ему озвучить, как открылась дверь, и вошла Даэнис.

Она никак не ожидала увидеть застывшего в кресле Эредина с полуоткрытым ртом, растерянного, бледного от ужаса. Это выражение смотрелось на его лице еще более чуждо, чем радость, которая внушила отвращение Цирилле. Король Ольх медленно повернулся к вошедшей, и та даже отступила на шажок.

— Этого не может быть, — Эредин ввинтился взглядом в растерянное лицо Дан. — Я женился, когда мне исполнилось сто лет, мы прожили вместе лишь год, и двести одиннадцать лет я без нее. Тебе сколько, семьдесят? Восемьдесят?

— Сорок, — шепотом ответила Даэнис, не понимая, к чему он клонит.

— Время течет по-разному в мирах, — проговорил Элронд, наклоняясь к Эредину и успокаивающе кладя ему руку на плечо. — Твой мир увядает, время в нем истончается. Эльфы бессмертны, юный король, и то, что вы умираете, говорит лишь о том, что в мире, где вы находитесь, вам нет места.

— Только не говорите, что вы тут не слышали о Белом хладе, — издевательски сказал Эредин, резко поворачиваясь к Элронду.

— Я слышал, — отозвался тот. — Небольшая проблема неполноценных миров, такого же уровня, что и сопряжение сфер. Мир цельный, такой как этот, самодостаточен и не подвержен влиянию других миров.

— Ты сказал, эльфы бессмертны, — Эредин шагнул к нему. — В каком смысле?

— Эльфы бессмертны, — повторил Элронд.

— С точки зрения людей, — уверенно добавил Эредин.

— Нет, просто бессмертны, — Элронд взглянул в ошарашенные глаза короля. — Как и ты, когда ты здесь.

Эредин возвел глаза к потолку: неужели кто-то думает, что он поверит? Даэнис шагнула к Элронду.

— Моя мать была отсюда, — тихо проговорила она. — Но она умерла.

— Она умерла в другом мире, полном искаженной магии и победы зла, — мягко пояснил владыка. — Ты похожа на нее. Но сильнее ты похожа на своего отца.

— Вы их знали?! — ошарашенно спросила Дан.

Вместо ответа Элронд потянулся к Эредину и соединил руки его и Даэнис.

— Дочь короля Зеленолесья оплакивала после битвы не только отца, но и дочь, попавшую в другой мир. Мы искали пути к ней, но в отражении воды священных озер видели лишь ее судьбу, которую она связала с красным всадником, — владыка Элронд стер безмолвные слезы с щеки Даэнис. — Тогда мы не знали об ином течении времени в других мирах, и когда снова взглянули в священную воду, она уже была мертва. Ее мать запечатала свои уста молчанием. Она тысячи лет тенью бродила по лесу, мысленно взывая к дочери, потом пропала навечно. В твоем мире, юный король, прошло двести лет; в твоем, Даэнис, всего тридцать.

Дан попыталась вырвать руку, но Эредин сжал ее пальцы железной хваткой.

— Не может быть такого, — эльфка смотрела на Элронда, стараясь вообще не обращать внимание на Эредина. — Может быть, какая-то ошибка?

— Мы говорим на эльфийском языке Средиземья, — заметил Эредин. — Откуда ты знаешь его, Даэнис? Мама на нем говорила с тобой? Меня ему также научила она. Посмотри на себя и меня, в нас одна кровь, я ощущал это, только сразу не различил природу чувства.

— Я хотела убить тебя, — ответила Дан на старшей речи. — За Йорвета. Пусть это и была не наша война.

— Нам есть о чем поговорить, дочь, в том числе о твоем воспитании, — усмехнувшись, сказал Эредин, и повернулся к Элронду. — Ты теперь знаешь, владыка, обо мне и бедах моего мира…

— Не только об этом, — Элронд долго вглядывался в лицо эльфа. — Также о том, как именно ты пытался спасти его.

— Я не спрашиваю твоего одобрения, — Эредин сжал зубы. — Я хочу знать о твоем решении.

— Я не принимаю таких решений, — отозвался владыка. — Но на твое счастье уже созван совет, на котором будет решаться судьба Средиземья. Там я спрошу, что скажут владыки о новом королевстве юных эльфов, которые привыкли умирать.

Эредин шел по темным коридорам ночного замка, стараясь не сталкиваться ни с кем. Его душили злоба и бессилие: он оказался в мире, таком идеальном для новой жизни его народа, где его ждал покой, но сам он должен был пережить чудовищное унижение ожиданием вердикта совета. Совета, в который входят, помимо эльфских королей и владык, люди, гномы, чародеи и — тут Эредин готов был выть — какой-то низушек, прозванный здесь хоббитом! Он не имел здесь права сильного, потому что был слаб и в одиночестве; ему придется просить о милости и гостеприимстве.

Ничего, ничего. Его народ обоснуется здесь, его всадники наберутся сил, и тогда Средиземье узнает, кого владыка Элронд пренебрежительно называет юным королем. Самому ему сколько, лет пятьсот, не больше, судя по глазам. Бессмертие, бессмертие — если бы он хоть на миг поверил в эту чушь! Авалак’х говорил ему об эльфах, что считают себя бессмертными, если о них сложены легенды, ведь так они вечно живут в своих песнях и сказаниях, а Элронд уж точно хоть в одно, но вписался.

Эредин вышел на террасу, глубоко вздохнул. Дан отшатнулась от него, когда узнала, чьей является дочерью, а когда они вышли от Элронда, и он сказал, что готов принять ее как принцессу, повторила обидную фразу о короле без королевства и сбежала к Иорвету. Неужели она поверила сказкам о бессмертии?

— Так что думаешь, юный король? — Иорвет, незаметно сидевший на одной из колонн, свесился вниз.

— Дан тебе все доложила, — оскалился Эредин.

— Конечно, — кивнул Иорвет. — Любящая дева — лучший разведчик. Как будешь просить владыку выделить тебе пару комнат для твоего народа?

— Смешно, — Эредин сел на перила и запрокинул голову, глядя на Иорвета. — А ты при случае вернешься к своим в лес, чтобы стать свидетелем гибели всего своего народа, или останешься здесь, чтобы не узреть печальной картины?

— Нас мало, — Иорвета ничуть не задели его слова. — И я не король. Потому на совете найду короля лесных эльфов и спрошу, не нужны ли ему воины.

— Разве ты не хочешь стать королем сам? — вкрадчиво спросил Эредин.

— Во-первых, нет, во-вторых, у меня нет прав, — Иорвет спрыгнул на пол террасы. Ах, Даэнис ему не сказала. — Совет соберется через неделю, все уже прибыли.

— Все-то ты знаешь, — Эредин тоскливо посмотрел на небо и не узнал ни единого созвездия.

— Нас пригласят на малый совет до великого, — продолжил Иорвет. — Там не будет людей, гномов и этих… видел, кстати, сегодня, их пятеро.

— Судьбу королевства старшей расы будет решать совет, в который входят люди, — скривился Эредин. — Какая тайна, покрытая мраком, что же они решат? С другой стороны, здешние люди считают эльфов великими во всех отношениях, так что вполне вероятно, они могут отнестись благожелательно, но сам факт…

— Ривенделл, — перебил Иорвет с такой злостью в голосе, что Эредин удивленно посмотрел на него. — Что ты видишь перед собой, юный король?

— Я вижу прекрасный дворец с относительно мудрым правителем, благо мне есть чем видеть, — ответил Эредин. — Еще раз назовешь меня юным, и я лишу тебя второго глаза.

— Это резервация, — покачал головой Иорвет. — Когда-то люди и нам благоволили. Считали эльфов мудрыми и справедливыми, потом посчитали, что мудрости и справедливости недостаточно для того, чтобы жить. Надо быть человеком, жить могут только люди, а другие — их добыча. Как олени в лесу. А мы, будучи мудрыми и справедливыми, не считали нужным быть сильными и жестокими. Эльфы здесь живут уединенно, многие и не видят их никогда, не встречают за сотню лет ни одного эльфа. Почему, если все так прекрасно?

— Здесь прекрасный мир, — отозвался король Ольх. — А законы… законы можно и переписать.

Иорвет оскалился ему в лицо, но ничего не ответил: на ночную террасу, залитую белым светом луны, вышли двое. Один был эльфом — Эредин понял это по легкой походке и прямым волосам, открывающим острые кончики ушей, а вот второй… он был человеком, но каким-то необычным. Иорвет тоже насторожился: почему-то незнакомец странным образом напомнил ему Геральта.

— Приветствую гостей владыки Элронда, — звонко сказал эльф и поклонился, приложив ладонь к сердцу. — Мое имя Леголас. Вы прибыли на совет?

— Приветствую, — Эредин точно скопировал жест. — Мое имя Эредин, моего собеседника зовут Йорвет.

Иорвет кинул на него благодарный взгляд и молча кивнул.

— Дунадан, — проговорил человек. — Нечасто собирается великий совет.

— Король Лихолесья предлагал созвать его после Битвы пяти воинств, — заметил Леголас.

— Редко собираются советы после битв, — Эредин повел плечом. — Или до, или вместо. Победителю незачем обсуждать что-либо с другими.

Леголас посмотрел на него с непонятным выражением, вероятно, пытаясь понять, шутит он или нет. Дунадан же усмехнулся, что стало для Эредина неожиданностью: с каких пор dh'oine развили свой интеллект до такой степени, что теперь понимают шутки?

— Надеялся бы, что этот совет будет из тех, что «вместо», — сказал человек. — Но как показывает история, в случае созыва великого совета битва неизбежна.

Эредин снова сел, привычно закинув ногу на ногу. Леголас продолжал смотреть на него внимательно, потом сказал:

— Владыка Элронд рассказал о том, что вы бились с назгулами. Почту за честь сразиться с эльфом, который забрал коня у короля девятерых.

— Ты мечник? — спросил Эредин, чуть наклоняя голову.

— Я из Лихолесья, — ответил Леголас, как будто это могло что-то Эредину сказать. — Но сражаюсь и мечом.

Лихолесье, лес, лесные эльфы. Таких не было в мире Ольх, но судя по Иорвету, лесные эльфы предпочитают луки.

— Мы бьемся в доспехах? — Эредин и сам чувствовал, что не прочь размяться.

— Нет, но… — Леголас замялся. — Владыка сказал, у тебя свои… привычки. Хотел сказать, что мы не проливаем кровь.

— Я не проливаю кровь эльфов, — подтвердил Эредин.

— А людей? — спросил Дунадан. — Я также хотел провести с тобой бой.

— Уважу владыку и не пролью ни капли крови в его доме, — ухмыльнулся король Ольх.

— Если пожелаешь, можем потом провести состязания лучников, — Леголас посмотрел на Иорвета. — Но здесь я хотел бы видеть соперником тебя.

Иорвет усмехнулся как можно противнее и кивнул в знак согласия, что для Эредина стало неожиданностью, он был уверен, что Иорвет не понимает языка. Но, видимо, Даэнис говорила с ним на нем, желая сохранить что-то от своей матери в дальнейшей жизни.

— Когда сразимся? — Эредин посмотрел на стоящих вокруг него, он единственный сидел. Леголас запрокинул голову.

— Луна такая светлая, и никого нет, — произнес он. — Если ты не желаешь отдохнуть, то хоть сейчас.

— На звон мечей сбежится весь совет, — заметил Иорвет.

— И увидит, как сражаются эльфы aen elle, — закончил за него Эредин и поднялся на ноги. — Я за мечом, встретимся здесь.

— Что он сказал? — Леголас идя за мечом в свои покои, повернулся к своему спутнику. Дунадан пожал плечами; вид у него был задумчивый. — Арагорн, моего отца пригласили принять участие в малом совете.

— Ты переживаешь, что не справился с ролью посланника? — мгновенно догадался Арагорн.

— Нет, я буду в великом совете представлять Лихолесье, — Леголас нахмурился. — Но владыка Элронд хочет побеседовать с королем лично.

— Откуда эти эльфы? — Арагорн остановился на пороге покоев друга. — Кого они представляют на совете? Йорвет воин, а не посланник, Эредин… я не видел эльфов, подобных ему, столь…

— …похожих на людей, — закончил за него Леголас. — Я тоже. Он так спешит жить, как будто смертен.

* * *

— Рад встрече с тобой, друг, — негромко проговорил Элронд, почувствовав появление постороннего за своей спиной. Волшебник встал рядом с ним и проследил взглядом за тем, куда смотрит владыка Ривенделла. Гэндальф Серый видел чуть хуже эльфов, но значительно лучше людей, потому ему не стоило труда узнать, кто именно сражается на дальнем склоне.

Эредин против Арагорна и Иорвет против Леголаса; они выбрали себе соперников по способностям. Леголас почти сразу проиграл Эредину в бою на мечах и уступил место Арагорну. Эредин самодовольно усмехнулся, поняв, что его соперником будет человек, но вскоре его веселье сошло на нет: он не мог достать его, даже когда перестал осторожничать, следуя обещанию не проливать кровь в Ривенделле. Даже когда он сильно захотел, Арагорн не давал ему даже приблизиться, поражая как техникой, так и неутомимостью. Иорвет был сильнее Леголаса в ближнем бою только лишь потому, что превосходил его в росте и физической силе, а также владел обеими руками одинаково, в отличие от лихолесского принца, который, пусть и развивал правую руку, предпочитал сражаться левой.

— Что видишь, Митрандир? — поинтересовался Элронд.

— Неучтенный фактор, — хитро отозвался Гэндальф. — Юный король ищет мир для своего народа, считает Средиземье добрым местом, и даже встреча с назгулами не испугала его. Понимает ли он, с каким злом ему придется столкнуться? Понимает ли он, что есть зло?

— Его дочь принадлежит этому миру равно как и его собственному, — проговорил Элронд. — Без владыки Лихолесья не решить, впрочем, я уверен, что он распахнет двери своего дома для дочери своей сестры. Эредин же хочет сесть на трон, но где? Мир поделен, и места нет. Он возжелает землю, где уже обитают другие, и вновь начнется братоубийство.

— Вновь? — переспросил Гэндальф.

— Эльфы были первыми, кто поднял руку на себе подобных, — тоскливо сказал Элронд. — Мы научились беречь мир между братьями, но отдельное королевство юных, живших войной и страхом — это дракон меж двумя горами золота.

Эредин делая последний отчаянный выпад, издал вопль такой ярости, что заледенела бы кровь, но Арагорн выбил из его руки клинок и замер, остановив лезвие в сантиметре от горла эльфа. Резко отступил, поднял с травы меч короля Ольх и протянул ему.

— Благодарю за бой, — почтительно сказал он, наклоняя голову: чувствовал, что Эредин в бешенстве, у него даже пальцы подрагивали, когда он положил ладонь на рукоять. Но король, сжав зубы и сверкнув глазами, дернул головой в ответ. Леголас и Иорвет не стали доходить до победы или поражения, просто разошлись.

— Когда прибудет Трандуил? — спросил Гэндальф, наблюдая за тем, как Иорвет мгновенно пружиной разворачивается, когда Леголас проходит за его спиной. Воины в Ривенделле; давно он не встречал эльфов, которые были бы лишь воинами.

— Мы об этом сразу узнаем, — скрыв улыбку в уголках губ, ответил Элронд.