Тайна дяди Чарли (гет)

Последнюю ночь перед отъездом Луи провел в комнате кузины — она постелила ему на диване. Диван был узкий и жесткий, больше подходящий для кабинета, чем для комнаты молодой женщины, но выбирать не приходилось. В конце концов, это всего на одну ночь. Его последнюю ночь в этом заповеднике, на старом месте работы…

Собственное жилое помещение Луи, пониженный в должности до рядового загонщика и затем уволившийся по собственному желанию, вынужден был сразу же по увольнении уступить своему преемнику Куперу. Тот, смущаясь, предложил ему переночевать напоследок на привычном месте, а сам он, мол, подождет денек въезжать в новые апартаменты. Но Луи отказался, объяснив, что в эту ночь, возможно, вообще не ляжет: перед долгой разлукой им с кузиной есть о чем переговорить. Купер понимающе закивал и не стал настаивать.

В комнате Роксаны Луи первым делом поставил в угол небольшой чемодан, а на стол положил маленькую картонную коробку с крышкой, перетянутую шнуром. Это были дядины вещи — одежда и личные документы. Луи считал их своим наследством, и они были дороги его сердцу как память. Но пока что он не собирался брать с собой эти вещи на новое место работы. Кто знает, как долго ему доведется там задержаться?

Луи отчетливо понимал, что в нынешнем положении ему лучше не рассчитывать на такую удачу, как долгое сотрудничество — ведь его послужной список омрачен инцидентом, ставящим под сомнение его служебное соответствие. Он ни разу в жизни не бывал в том заповеднике и не знал тамошних условий, в том числе и климатических, но был готов работать в любых условиях. И показать себя с самой выгодной стороны, чтобы не лишиться работы. Но этого, учитывая события последних месяцев, могло оказаться мало…

— Ну что ты так переживаешь? Раз они тебе сами написали, значит, ты им нужен! — успокаивала его Роксана, наливая ему чай. — Значит, чем-то их привлекла твоя кандидатура!

— Догадываюсь, чем… — задумчиво отвечал Луи, глядя в чашку и следя глазами за плавающей на поверхности крохотной чаинкой. — Они наверняка уже в курсе всего. Возможно, им просто нужны сильные руки, причем за меньшую плату, чем обычно. Тот, у кого за плечами такая история, как у меня, не будет требовать себе хорошее жалованье…

— Ха! Ты не знаешь людей, кузен! Еще как будет! И вообще, тебя позвали на должность драконолога, а не загонщика — значит, им нужны не просто сильные руки, а светлые головы…

— Ну, значит, еще больше срежут с жалованья… Оно ведь у драконологов гораздо выше, чем у простых загонщиков.

— Ну какой же ты пессимист, Луи! — сердито фыркнула Роксана. — Пошевели наконец мозгами: письмо пришло на следующий день после… после того, как все это произошло. Когда бы они успели узнать о том, что тут случилось?

— Комиссия велела Отделу регулирования разослать циркуляры по всем заповедникам…

— И ты считаешь, что это было исполнено прямо в тот же вечер? Ты что, не знаешь среднюю скорость бюрократической работы? А письмо с предложением пришло тебе уже следующим утром… Поверь мне: там, в Швеции, еще ничего не знают!

— Ну, будем надеяться… — вздохнул Луи. — Но все же я не хочу слишком обольщаться. Нам всем вынесли наказание вечером того же дня, когда пришло письмо. То есть, прямо на следующий день после… инцидента. Значит, когда нужны жесткие меры, откуда-то у них и скорость появляется…

— Сравнил! — хмыкнула Роксана. — Вас всех наказала наша, местная администрация. Там, если говорить о бумажной работе, особо и делать-то было нечего. Пара формулировок и от силы дюжина фамилий, которые надо перетасовать. Всего-то. А охватить циркулярами все заповедники — это совсем другой масштаб! Те подробные циркуляры, между прочим, еще составить надо… А потом сто раз перепроверить, чтобы ничего не упустить.

— Наверное, ты права, — сказал Луи уже гораздо более уверенным голосом. — Но в любом случае, мне выбирать не из чего. Поеду — и будь что будет! Мне нужна новая работа. Это единственный факт, в котором я сейчас уверен. Здесь я больше оставаться не могу.

— Слушай… — нерешительно сказала Роксана. — Ты… уже посмотрел?

— Н-нет… Так и не смог, — тихо ответил Луи, сразу поняв, о чем это она. О дядиных вещах, конечно.

Вчера ему, хотя он уже подал заявление об увольнении, разрешили войти в дядин кабинет и жилые комнаты, чтобы забрать личные вещи покойного замдиректора — разумеется, под присмотром других сотрудников, которые сортировали рабочие бумаги Чарльза Уизли, хранившиеся в столе и в шкафах. Личного у дяди в кабинете оказалось очень немного: стопка пожелтевших писем от покойных родителей, другая стопка, поновее и потоньше — от братьев и сестер, и еще несколько писем россыпью. Луи торопливо выгреб все это из верхнего ящика стола и сунул в пустую коробку, которую нашел в книжном шкафу. Ему не хотелось ни одной лишней минуты задерживаться в этом кабинете, который уже не принадлежал дяде Чарли…

Идя к себе в комнату, Луи планировал тут же, не откладывая, внимательнее разобрать и рассмотреть все, что нашел у дяди. Но не смог. Сначала он оправдался перед самим собой тем, что надо проститься с ребятами: кто знает, придется ли еще когда-нибудь увидеться с ними. После вечерних посиделок с уже бывшими коллегами он пришел домой в полночь изрядно навеселе и сразу же рухнул на кровать. Утро сегодняшнего дня выдалось хлопотливым: мучаясь от похмелья, бывший старший смотритель спецвольера №12 подписывал различные документы, связанные с увольнением. Днем он сдавал дела, а также личное помещение своему преемнику. И только вечером у него выдалась пара свободных часов, которые он еще мог провести в своей комнате — Купер вошел в его положение и не висел над душой. Но эти часы Луи потратил на то, чтобы тщательно уложить свой немногочисленный скарб и пройтись в последний раз по знакомой до последнего кустика территории. А до дядиных вещей все никак не мог добраться. Просто рука не поднималась ворошить все это.

Но сейчас он был не прочь потратить на это занятие свою последнюю ночь здесь — в заповеднике, которому дядя отдал десятки лет своей жизни. Да и Роксана явно была настроена на то, чтобы отдать дань памяти дяде Чарли. Они подсели к столу и в свете настольной лампы стали разбирать содержимое коробки. Роксана первым делом взяла письмо, лежащее сверху. На большом желтом конверте красовался герб Хогвартса. Луи и Роксана одновременно издали возгласы удивления, а потом ошарашенно уставились друг на друга.

— Ты чего? — первой спросила Роксана.

— Я… я видел это письмо — ну, или другое, в точно таком же конверте. В руках у дяди. Мне показалось, что это письмо его сильно разозлило. Или очень огорчило.

— Когда это было? — с интересом спросила Роксана.

— В тот же день, когда у него случился инсульт! 14 мая!

Роксана глядела на Луи во все глаза, не в силах сказать ни слова, пока он не спросил:

— Ты что, тоже видела это письмо?

— Да… Помнишь, когда я видела ту женщину плачущей? Так вот, она держала в руках точно такой конверт! Наверное, этот же самый…

Переглянувшись, кузен и кузина одновременно потянулись к желтому конверту. Роксана оказалась проворнее. Она схватила конверт и вытряхнула из него сложенный вдвое лист плотной пергаментной бумаги.

— Что там, Рокси? — нетерпеливо спросил Луи.

— Сейчас, сейчас… Так-так-так… Это письмо от директора Хогвартса.

— И что пишет старушка Помона?

— Что Хагрид умер…

— Вон оно что… — протянул Луи. — Ну да, конечно, для дяди Чарли Хагрид значил очень многое… Неудивительно, что ему об этом сообщили отдельным письмом. И что он так огорчился.

— С дядей-то все понятно, а вот какое отношение Хагрид имел к той даме? — спросила Роксана. — Вряд ли это его родственница. Да и конверт тот я видела у нее раньше, чем ты увидел точно такой же у дяди… Может, это было другое письмо?

— Понятия не имею… — вздохнул Луи.

— Ой, смотри — письма от бабушки и дедушки! — благоговейно прошептала Роксана. — Бедная бабушка Молли! Она до последнего дня своей жизни надеялась, что дядя Чарли не останется один, что он тоже создаст семью… Никто в это не верил, а она верила.

— И, как видишь, была почти права, — согласился Луи. — Дядя все-таки нашел себе даму сердца. Не его вина, что жениться он так и не успел…