Океанология Доминик (гет)

4 августа

— Мисс Уизли, он тот, кто вам нужен! — тихо бормотал семенивший рядом с Доминик профессор Картер, почётный член Союза Магозоологов Великобритании. — Другого способного на это человека просто не найти!

Доминик фыркнула и перескочила через пару последних ступенек, оставляя пухлого старичка позади.

— Мисс Уизли, послушайте же! — не сдавался профессор. Он уже тяжело дышал, но упорно перебежками следовал за ней. — Леон Розье — единственный, кто переходил через море Морганы и оставался в живых!

Резко остановившись, Доминик развернулась к Картеру. Тот едва не впечатался в неё от неожиданности.

Доминик колотило от злости.

Прищурившись, она тихо произнесла:

— Вы, вероятно, хотели сказать не «переходил», а «браконьерствовал»? Вы хоть понимаете, что предлагаете? Кому, как не вам, знать, что этот скользкий тип — самый разыскиваемый и самый успешно скрывающий свои преступления браконьер в мире! Из-за него провалились договорённости по заповедным зонам Индийского океана! Десятки редких магических рыб на грани вымирания! Вам прекрасно известно, что это он подкупил Азиатский Союз, посулив материальную поддержку их исследований. И к нему мы должны обратиться?

Профессор Картер поправил очки и шмыгнул носом:

— Да, потому что эту самку келпи необходимо вернуть в заповедник к вечеру завтрашнего дня, а мистер Розье — единственный, насколько нам известно, кто в нашем веке успешно занимался выловом келпи.

Доминик Уизли взвыла от отчаяния на весь коридор, топнула ногой и выбежала из здания Союза Магозоологов. В круглом холле остался стоять Антонио Картер. Протерев платком выступившую на лбу испарину, он выдохнул. Доминик Уизли была самым молодым магоокеанологом Великобритании. К своим двадцати пяти годам она написала несколько серьёзных статей на собственные исследования и постоянно находилась в поиске, круглогодично проживая на собственной яхте. Доминик была прекрасным специалистом, фанатично защищавшим редкую морскую фауну…

Карьеру ей не давала строить только ссора с Леоном Розье, сколотившим состояние на браконьерстве и успешно лоббирующим свои интересы по всему миру.

Мир любил деньги, а их у мистера Розье было что у Креза. И, в общем-то, мир закрывал глаза на то, откуда они у него изначально появились.

* * *

5 августа, утро

Доминик Уизли стояла на набережной Певенси и мрачно наблюдала за качающейся на волнах белоснежной яхтой с красивым названием «Эффи». Доминик это название казалось насмешкой и издевательством.

Ей не хотелось приближаться к яхте, ей не хотелось вообще здесь находиться. Ей претило всё, что было связано с Леоном Розье.

Она ненавидела беспринципных бизнесменов.

Тем не менее за ночь она не придумала никакого другого выхода из сложившейся ситуации. Выходило так, что Картер был прав. Розье был их единственным вариантом.

Доски пирса с пришвартованными по обе стороны лодками и яхтами скрипели от широкого тяжёлого шага. Доминик ходила так же, как и жила: резко, уверенно, смело.

«Эффи» стояла в самом конце. Она не сильно выделялась размерами, но каждая деталька говорила о качестве судна. Яхта была собрана и модифицирована лучшими мастерами.

Доминик замешкалась лишь на несколько секунд, сбитая с толку воспоминаниями. В последний раз она видела «Эффи» пять лет назад в порту Сиднея. Тогда она ещё называлась просто «Этуаль».

Звёздочка (1).

Решительно шагнув с пирса на яхту, Доминик откинула все сомнения в сторону. Всё прошлое она давно оставила в прошлом.

Внезапно палуба под ногами завибрировала, и пронзительный визг ударил из воздуха. Он был противным, скрипучим. Так не визжали даже призраки в Хогвартсе. Доминик проформы ради попыталась пошевелить рукой, хотя уже поняла, что сработали охранные чары. Тело онемело. Внутри вспыхнуло раздражение.

— Так-так-так, — раздался ужасно знакомый голос с нотками насмешки. Леон Розье неторопливым шагом шёл с передней палубы. В ярких голубых брюках, белой рубашке, солнцезащитных очках на чёрных кудрях, с зубочисткой в зубах; он никогда не выглядел как серьёзный и богатый человек. Леон Розье по жизни играл в пирата. Когда-то это сыграло с Доминик злую шутку. — Кого я вижу?!

— Охранные чары против меня? Серьёзно? Умнее ничего не придумал?

— Ну, у нас же суды, — Леон пожал плечами и сделал вид, что удивился. — Откуда я знаю, вдруг тебе захочется что-нибудь украсть с яхты? Какой-нибудь компромат?

Доминик закатила глаза. Она была чересчур напряжена, чтобы воспринимать юмор.

— Что-нибудь украсть — это про тебя, а не про меня. Освободи, надо поговорить.

— Подожди, я только палочку заберу, а то мало ли что у тебя там в голове, — произнёс Леон и, склонившись над ней, ловким движением выудил палочку из кармана её шорт и широко улыбнулся. — Извини, милая, я тебе не доверяю.

— Безумно хочу расцарапать твоё лицо, — глядя ему в глаза, тихо произнесла Доминик.

Розье растянул губы в ленивой улыбке.

— Жаль, что не спину.

Доминик залилась краской от злости и зашипела. Леон предусмотрительно отошёл и снял чары. Почувствовав своё тело, Доминик ещё секунд десять стояла на месте, боясь совершить какую-нибудь глупость.

Пнуть этого шикарного мужчину по ногам, например.

Ей казалось, что Леон видит её насквозь, и это злило только сильнее.

— Я не такой невоспитанный, как ты, — произнёс наконец он, намекая на случай из прошлого, когда Доминик не пустила его даже на порог, — проходи. Расскажешь, зачем пришла.

Запихав подальше желание огрызаться на любую его фразу, Доминик проследовала на переднюю палубу. Обстановка не изменилась ни на йоту, и это нервировало. Не зная, куда себя деть, Доминик остановилась почти в проходе и сложила руки на груди.

Леон пихнул ей в руки стакан апельсинового сока и плюхнулся на диван.

Его никогда не волновали правила приличия. Он их соблюдал только рядом с матерью и на официальных балах чистокровных семейств. И то не всегда.

— Ну и? — спросил он и вопросительно выгнул бровь. — Чем обязан? Кажется, в прошлую нашу встречу, ты бросила мне в спину, что по мне плачет Азкабан. Решила собственноручно принести обвинительное решение суда?

— Ты и сам знаешь, что следствие приостановлено, — раздражённо передёрнула Доминик. — Уверена, что благодаря тебе.

Леон хмыкнул и сделал глоток из своего стакана, но никак не прокомментировал. Для Доминик этого было достаточно, но она пришла не за этим.

— Из бассейна корнуольского заповедника была упущена беременная самка келпи. Она родилась там и никогда не видела воли, — Доминик глубоко вздохнула. — Мне необходимо её вернуть сегодня до вечера. Ты же знаешь, как редки случки келпи в неволе. Завтра она уже будет на границе океанов.

— У-у-у, море Морганы, — наигранно-испуганно потянул Леон и всосал сок через трубочку с характерным звуком. — А от меня-то ты что хочешь?

— Ты сколотил своё состояние на том, что вылавливал там келпи.

Леон пожал плачами.

— Не докажешь.

Доминик погасила вспышку раздражения.

— Я не показания пришла у тебя выбивать. Все знают, что это именно ты браконьерил на келпи в 2015—2017 годах. Мне нужна помощь. Эта самка келпи — единственная во всей Великобритании, самец умер месяц назад. Если в Министерстве узнают, что она ушла, у заповедника будут проблемы.

— Мне нет дела до вашего драгоценного заповедника. Уверен, дело твоего любовника пострадает не сильно.

— Нотт не мой любовник! — вспыхнула Доминик.

— Да? — Леон словно действительно удивился. — А до меня доходили другие слухи.

— Ты невозможен, — прошипела она. — Я — главный специалист по водным животным в заповеднике Осморна Нотта и заинтересована только поэтому. Мои подчинённые не уследили. Проблемы будут лично у меня.

— Следить за подчинёнными надо, а не болтаться в океане круглый год.

— Я — учёный, Розье, моё призвание «болтаться в океане».

Доминик только сейчас заметила, что Леон помрачнел и смотрел на неё каким-то пустым и одновременно раздражённым взглядом.

— Прости, забыл, — только и сказал он.

Повисло молчание. Доминик ждала. У неё действительно не было выбора. Келпи водились на границе Северного Ледовитого и Атлантического океанов, в месте, которое волшебники называли морем Морганы. Корабли там просто исчезали в никуда. Туда не плавали даже самые именитые и отважные специалисты. Место было мёртвым. Отправиться за келпи было всё равно что сходить в ад. Почти что дорога в один конец. Судя по следящим чарам, туда и направлялась самка келпи.

— Ну, так что? — спросила Доминик. — Ты поможешь? Каковы твои условия?

Леон задумчиво потёр подбородок и посмотрел на неё исподлобья.

— Эта чёртова келпи — всё, что тебя интересует?

Доминик нахмурилась и передёрнула плечами:

— На данный момент да. Меня могут уволить, лишить гранта на исследование тихоокеанских русалок… Науке нужен этот материал, у меня уже много наработок.

— А Эффи тебя не интересует? — прищурился Леон. — Ты проделала путь от Лондона до Певенси ради чёртовой келпи, но к собственной дочери за всё лето вырваться так и не смогла.

Доминик замерла. Эта тема вызывала у неё приступ стыда и страха одновременно. Эффи была удивительным событием той прошлой жизни, которое Доминик пыталась забыть. Неожиданным, странным событием. Роковым.

Она попросилась на свет в результате их сумасшедшего недельного романа. Доминик было девятнадцать, она только-только закончила Сиднейскую Академию магозоологии, Леон в то время охотился на русалок в прибрежных водах Австралии. Доминик думала, что он обычный яхтсмен-маггл. Леон — что Доминик богатая туристка. Она платила ему за выход в море — он принимал плату чисто из интереса.

Леон считал её милой и тихой, а Доминик его — честным и добрым.

А потом оказалось, что Доминик рвёт своё, как питбуль, а Леон зарабатывает браконьерством.

Рождение Эффи от семьи Доминик скрыла и оставила её на воспитание матери Леона. В грёзы о карьере ребёнок не вписывался, да и матерью она себя абсолютно не ощущала. Не говоря уже о том, что Доминик всю беременность с ужасом следила, как Леон строит состояние на убиении невинных зверушек.

О любых связях с таким человеком хотелось забыть.

— Ты хоть знаешь, где она сейчас? — невозмутимо спросил Леон. — Сомневаюсь. Когда ты последний раз ей писала?

Доминик стояла, опустив глаза на палубу и вцепившись пальцами в стакан так, словно от него зависела её жизнь.

— Я подскажу тебе. В апреле. «Мама в Индийском океане, мама изучает серебряных черепах», — сказав это, Леон скривился. — Эффи несколько недель, как заведённая, рассказывала всем и каждому о тебе и о том, что ты обещала летом приехать к ней. Лето заканчивается. Приехала?

— У меня не было отпуска, — тихо произнесла Доминик, сама прекрасно осознавая, как ужасно звучит её оправдание.

Доминик знала, что была плохой матерью, если и была ей вовсе; но она никогда и не стремилась. Однако её вырастила семья, где дети были драгоценностью, и поэтому как бы Доминик ни пыталась, убедить себя в том, что материнство дано не всем, не получалось.

Леон поднялся с дивана и отошёл к другому борту.

— Девочка отчаянно тебя любит, хотя любить не за что. Шесть лет назад мне показалось, что ты ангел, зачем-то посетивший мою яхту. Ты была небесно красива со своими светлыми кудряшками и дурацкими веснушками. Я не верил своему счастью. Влюбился, как дурак.

Доминик смотрела на его профиль украдкой, исподлобья.

— Но ты не ангел, милая. Ты жестока и бездушна. Я понимаю твоё отвращение ко мне, — Леон хмыкнул. — Я олицетворяю всё то, против чего ты борешься. Потребительское отношение к природе, к людям, к законам.

Немного помолчав, он произнёс:

— Но для собственного ребёнка я всегда был настоящим отцом. В то время как тебя, милая, вряд ли вспомнят добрым словом.

Доминик было нестерпимо больно и обидно. Эти же самые мысли изредка посещали и её саму, но она всегда их отталкивала, как что-то чужеродное.

— Меня никто не спросил, хочу ли я ребёнка, — тихо произнесла она, старательно смаргивая слёзы.

Леон тяжело вздохнул.

— Дети не спрашивают, Дом, они просто иногда появляются, несмотря ни на что, — голос звучал устало.

По шагам Доминик поняла, что Леон отошёл к бару. Она не знала, куда себя деть. Хотелось просто испариться на месте. В один момент промелькнула мысль о позорном бегстве посредством аппарации… И чёрт с ней, с этой келпи. Пусть её хоть уволят.

Ей давно уже никто не читал нравоучений.

— Ты завещание написала? — спросил Леон. Доминик отрицательно качнула головой. — Бумага в каюте в столе, филина призовёшь заклинанием из совятни в порту. В море Морганы без завещания на берегу не ходят. Не обращай внимания на письма. Это те, что Эффи тебе писала, когда ты была в море. Я их перехватывал, чтобы они не возвращались ребёнку.

Доминик встретилась с холодным взглядом карих глаз. Леон Розье смотрел на неё так, словно считал её последней тварью на планете.

Уже спустя десять минут последней тварью считала себя и она сама.

* * *

Несколько десятков писем, написанные кривым детским почерком с сотнями ошибок. Яркие карандашные рисунки с рыбками, морем, двумя взрослыми и ребёнком между ними. Волосы у всего семейства вились в разные стороны, словно их только что ударило током. Только женщина была блондинкой, а мужчина и ребёнок — брюнетами.

Доминик сидела за столом и улыбалась сквозь слёзы.

Очевидно, что писать Эффи только научилась. До этого письма ей не приходили. Лишь иногда сухие и лаконичные записки от Поларии Розье со справками о здоровье ребёнка.

Хотя к своему стыду, даже о них Доминик никогда не просила.

Ужаснулись ли бы её родственники, узнав, какой монстр их дочь? Отвернулись бы от неё? Скорее всего, да.

Доминик ненавидела в этот момент и себя, и свою жизнь. Её мечты, её грёзы никогда не упирались в семью и детей; её сердце стремилось к постоянному поиску и движению. К странствиям, к морю. Но почему-то именно ей был послан ребёнок в столь юном возрасте. И почему-то она не могла перестать винить себя за свои мечты.

А пока Доминик металась и старалась забыть, малышка Эффи росла с бабушкой, не зная, что такое настоящая полноценная семья при живой матери.

Поведение едва ли достойное Уизли.

На стол рядом с её руками, сжимавшими рисунок, опустился стакан с водой.

— Выпей, полегчает, — раздался голос Леона.

Доминик не спешила следовать совету.

— Мне полегчает, если я утоплюсь, — прошептала она. Губы скривились в горькой улыбке. Леон промолчал, и плотину её мыслей прорвало: — Я росла в атмосфере любви и взаимопонимания. Уизли ведь так много. Все друг друга поддерживают, все рано женятся, у всех много детей. Моя старшая сестра выскочила замуж сразу после Хогвартса, а младший брат — пару лет назад. Все вокруг встречались, расставались, переживали, плакали, влюблялись вновь. Ты знаешь, что до тебя у меня никого не было. Меня не интересовало. Я была мечтательницей с видением себя в качестве самого знаменитого магического океанолога в мире. Я поступила в Сиднейскую Академию с первого раза, я с головой окунулась в учёбу. Я не планировала нашу встречу, не планировала всё это. Я была в шоке, когда осознала, что беременна. А потом ещё в большем шоке, когда осознала, кем на самом деле является отец моего ребёнка. Мой мир, мой чётко структурированный мир рухнул. Ребёнок ломал всё, перечёркивал все планы на жизнь. Когда твоя мать предложила взять воспитание Эффи на себя, я вдруг осознала, что это мой единственный шанс на ту жизнь, которую я видела для себя. Спихнуть Эффи на Поларию оказалось так просто. В первые несколько лет я едва о ней вспоминала. Ты думаешь, я отвратительна, правда?

Доминик посмотрела на Леона из-за плеча. Тот молчал.

— Я знаю, что именно это ты и думаешь, — она горько всхлипнула и взяла стакан с водой. — А я нахожу отвратительным тебя. Вероятно, ты замечательный отец, но человек ужасный. Осёл, плюющий на всех и все, на все правила и законы. Убийца и преступник.

Помолчав некоторое время, Леон всё же ответил:

— Всё, что я делал, я делал ради семьи. Мне невыносимо было думать, что состояние Розье растаскано и разворовано приличными людьми из Министерства. Невыносимо было смотреть на кутающуюся в последнюю шаль мать. Мир жесток и уродлив, так почему мы должны быть для него хорошими, когда наши семьи несчастливы и голодают? Ты росла в достатке, милая. Когда у тебя была возможность мечтать, у меня был один путь — выгрызать себе дорогу любыми путями. А когда твой мир столкнулся со взрослой реальностью, ты испугалась и сбежала. Глупо, на самом деле, с моей стороны было ожидать другого, — хмыкнул Леон.

Доминик провела пальцем по кривой красной рыбке, смотрящей на неё огромным синим глазом с листа.

— Какая она?

Леон понял, о ком речь.

— Энергичная, как юла, — усмехнулся он. — Очень вредная. Улыбчивая. Недавно у неё выпали два передних зуба, так что ещё и очень смешная и шепелявая. Говорит чаще по-английски, потому что готовится ко встрече с тобой.

— Я понимаю по-французски, — тихо произнесла Доминик. — Просто плохо говорю.

— Не знал.

— Конечно, откуда же…

— Ещё она безумно любит море и тебя.

Доминик вновь сморгнула выступившие слёзы. Фраза «я тоже её люблю» повисла в воздухе. Любила ли она дочь?

Проще всего было ответить «нет».

— Мир не чёрно-белый, милая, — почти нежно произнёс Леон, словно прочитав её мысли. — Отпусти свою категоричность, и станет намного легче.

— Идеология о чёрно-белом мире — это идеология моей семьи. Как я могу предать всё то, во что верила с детства? — спросила Доминик. — Я даже мысли допустить не могу о том, что ты хороший человек. Ты ублюдок, Леон. Тебя разыскивают в нескольких странах.

— Не надо допускать такой мысли, — увещевал её он. — Надо лишь понять, что у всех действий есть мотивация. Хорошая ли, плохая. Все хорошие и плохие поступки основываются на чьей-то правде. Не бывает одной, единой правды. Это утопия.

— Таким же образом можно и оправдать моё скотское поведение по отношению к Эффи, — хмыкнула она. — Но я считаю, что оно не заслуживает оправдания.

— Ребёнку не нужны твои муки совести — ребёнку нужна мать. Отпусти вину и прими себя такой, какая ты есть. Прими мир вокруг себя. Прими, что ты можешь быть одновременно океанологом и матерью. Эффи не входила и в мои планы, но я впустил её в свою жизнь. Мы, взрослые люди, должны быть гибкими.

Доминик коротко улыбнулась.

— Ты такой мудрый, конечно. Словно и не ты пришёл на последнее заседание суда накуренным и смеялся невпопад. Расскажешь кому — не поверят.

— Постоянно мудрым быть скучно, — усмехнулся в ответ он. — Ладно, давай пиши своё завещание. Советую оставить всё нашей дочери. Смотри, я проверю!

Леон Розье наигранно-грозно нахмурился и вышел из каюты. Доминик несколько минут ещё смотрела в закрывшуюся дверь.

Она сидела в полутьме. Свет проникал лишь через небольшое окно в потолке.

* * *

5 августа, вечер

— Волны становятся сильнее, — произнесла Доминик, почувствовав, как подошёл Леон.

— Здесь погода редко бывает хорошей. Море Морганы — сосредоточение магии. Тебе ли не знать.

Доминик поёжилась от холодного порыва ветра.

— Возьми, — сказал Леон и протянул куртку. Она послушно взяла. Ещё вчера бы покривилась или окатила холодным взглядом. Сегодня хотелось закончить дела поскорее и аппарировать домой, чтобы немного побыть в одиночестве.

— Мир — такая удивительно сложная и несправедливая вещь, — спустя несколько минут начала Доминик. — Многие магозоологи годами бьются над тем, чтобы добиться взаимопонимания с тем или иным видом животных. А ты, имея этот дар от рождения, тратишь его во вред.

— Кто придумал, что дар должен обязательно служить добру?

Леон облокотился о перила.

— Так вроде бы правильно, — тихо ответила Доминик. — Просто я изучаю келпи уже несколько лет, и мне лишь несколько раз удалось укротить одну. А ты выловил их не один десяток. Профессор Картер считает тебя гением.

— Лестно. Подарю ему на шестидесятилетие шкуру келпи.

Поморщившись, Доминик сказала:

— Это будет поступок подростка. Обязательно всегда и во всём противопоставлять себя миру?

— Необязательно, но чертовски весело, — коротко улыбнувшись, ответил Леон.

В десяти метрах от яхты блеснул плавник касатки. Доминик сдула с носа упавшую прядь и тихо пробормотала самой себе:

— И откуда в этих водах касатка?

— Вот чёрт, а, — присмотревшись, Леон шикнул и резко оттолкнулся от перил. — Далеко идти не пришлось… Доставай волшебную палочку и отойди от борта. А лучше и вовсе сядь в центр, чтобы тебя не было видно. Это не касатка, а обратившаяся келпи. И она охотится на нас.

После этой фразы мелькнувшая ещё раз вдали касатка на глазах Доминик обратилась в зелёную хвостатую лошадь. Яростно заржав, она нырнула прямо под яхту, отчего она сильно качнулась.

Доминик не удержалась и рухнула на пол, однако быстро сориентировалась и отползла к центру. Спустя секунду на место, где была её нога, с размаха опустилась зелёное щупальце.

Чёртовы океанические келпи! Озёрные нравились Доминик гораздо больше!

Вытащив из кармана шорт палочку, она быстро бросила:

— Диффиндо! — и отрезала щупальце от тела.

Из-под воды раздался яростный рёв, а спустя несколько секунд яхта закачалась. Всё ещё движущееся щупальце соскользнуло в океан.

— Уизли, ты башкой ударилась, пока падала?! Кто тебя учил бросаться режущими в келпи? Ты нас убить решила? — крикнул Леон, выскочив из каюты.

— Злая келпи лучше, чем спокойная и хитрая.

— Вот поэтому у тебя и ничего с ними и не получается, — раздражённо произнёс он и кинул ей верёвку с лассо. У него в руках осталась вторая такая же. — Твоя задача сидеть тихо и никуда не лезть. Я сам зачарую келпи.

— Полагаю, мне лассо для того, чтобы тебя спасать? — она знала правила работы магоокеанологов.

Леон удовлетворительно кивнул:

— На случай.

Тяжело вздохнув, Доминик уселась на полу по центру.

Леон Розье перелез через диван, опустился на колене на корме яхты и посмотрел вниз. Качка относительно успокоилась, и это настораживало.

— Хреново то, что она беременна, — тихо произнёс Леон, всматриваясь в воду. — Келпи очень заботливые мамаши.

— Какая ирония, — буркнула Доминик, а спустя минуту продолжила: — Вероятно, она решила, что жизнь в заповеднике её малышу не подходит.

Воцарилось молчание. Келпи не подавала больше никаких знаков. Они сидели, прислушиваясь к шелесту волн. Яхту едва качало на волнах.

Так продолжалось полчаса. В какой-то момент Доминик хотела предложить послать несколько поисковых заклинаний, но сосредоточенный взгляд Розье её остановил.

Сидеть без движения становилось холодно.

В какой-то момент она встала. Она не привыкла бездействовать так долго. Сжав в одной руке палочку, а в другой — лассо, она подошла к перилам. Перегнувшись через ограждения, Доминик прищурилась на качающуюся водную гладь.

— Отойди от перил, — сказал с кормы Леон. Когда она не послушалась, он повторил уже более жёстким голосом: — Милая, я тебя попросил отойти.

— Сейчас, — ответила она. — Подожди.

Леон глубоко вздохнул.

Яхта качнулась, словно от небольшой волны.

Доминик вытянула вперёд палочку:

— Готовь лассо, милый, — всё её тело напряглось в ожидании схватки. Так бывало всегда, так будет и дальше. Доминик Уизли любила океанологию и тот риск, который она несла в себе. Начиная от борьбы с водной стихией, заканчивая опасными океаническими созданиями. — Сейчас…

Как только она произнесла последнее слово, вода расплескалась и десятки огромных щупальцев взметнулись в воздух. Доминик накрыло тенью от них.

С кормы начали разноситься напевные чары. Щупальца с грохотом опустились на палубу, погнув перила. Доминик едва успела отпрыгнуть в сторону. Из-под воды раздался рёв, от которого даже у профессионалов шли мурашки по коже.

Щупальца скользнули по полу, заставив Доминик забраться на бар.

— Давай быстрей! — с лёгкой дрожью в голосе крикнула она. — Ты же чёртов гений!

Леон не обратил на неё никакого внимания, продолжая свой напев.

Воздух напитывался магией, и уже спустя пару секунд вокруг щупалец начали формироваться светящиеся звенья цепи. Доминик соскочила с барной стойки и отбежала к другому борту, стараясь увеличить расстояние между собой и келпи.

Звенья цепи становились всё чётче. Внезапно на самых ярких образовались шипы и впились в зелёную склизкую кожу.

Чудовище взвыло и ударило о дно яхты. Десятки новых щупалец сжали и затрясли судно со всех сторон. Доминик сделала несколько шагов назад и с ужасом осознала, что перил нет и она падает в воду.

Не было никакого замедления и времени, которое остановилась. Был вышибленный из лёгких воздух от удара спиной, была сковывающая тело ледяная вода и шок.

И что — это всё?

Всё вот так вот кончится?

Что-то склизкое быстро обвило ногу. Доминик повернула голову, чтобы только увидеть, как её волшебная палочка медленно погружается во тьму. Изо рта вырвался пузырик воздуха.

Неужели эти детские рисунки останутся без ответа? Неужели на следующих больше не будет человечка из палочек с кудрявыми светлыми волосами? Неужели всё закончится, так и не начавшись?

Стоило ли оно того?

Монстрообразный зелёный конь внизу дёрнулся и потянул на дно. Если бы могла, Доминик заплакала. Ни Леон, ни чары её уже не спасут.

Вокруг становилось всё темнее. Сквозь толщу воды раздалось не то смех, не то ржание.

— Он не гений, милая, — услышала Доминик музыкой разливающийся женский голос. — Он просто сам — келпи.

Липкие водоросли тянули её вниз. Доминик с ужасом чувствовала, как быстро удаляется волнующаяся поверхность воды.

До ускользающего сознания донёсся звук погрузившегося в воду тела.

Последнее, что увидела Доминик, были ярко-жёлтые светящиеся глаза Леона Розье.

(1) Этуаль — по-французски «звезда».