Ночь святого Валентина (гет)

* * *

Пожалуй, диван был удачной покупкой.

Сначала они побывали в отделе регистрации рождений, смертей и браков Министерства Магии — на следующее же утро после скромно отпразднованного сорокалетия. Из тайного суеверия Северус настоял на понедельнике (ибо понедельники в его жизни с некоторых пор самым интимным образом были связаны с Гермионой), а Гермиона то ли взяла выходной, то ли в этом Министерстве никто и не думал следить за служебной дисциплиной — так или иначе, они вдвоем разыскали комнатушку, затерянную в коридорах минус первого этажа, и пожилой волшебник с клочковатыми седыми волосами вокруг обширной лысины попросил их предъявить свои палочки и внес их имена в огромный фолиант. Свадьбу назначили на двенадцатое февраля, в субботу, и маг-регистратор заверил Гермиону, что сам составит объявление для «Ежедневного Пророка».

В Гринготтсе тоже управились быстро. Опять пришлось доставать и показывать палочки, но расторопный гоблин с золотой серьгой в ухе в три росчерка пера оформил объединение их личных сейфов в один общий. О доступе договорились заранее: волшебная палочка и пароль — заводить ключи, которые могут быть потеряны или украдены, сочли неразумным. Пароль предложила Гермиона — комбинацию цифр из дат рождений их двоих. Северус решил, что шестнадцатизначное число надежно превышает умственные способности среднего британского волшебника, и согласился.

В подземелья спускаться не стали — сияющая Гермиона забрала у гоблина скрепленную пачку бланков с гербом банка и гордо показала ему:

— Это называется «чеки», Северус. Мы с Арчи протолкнули новинку в самый канун Рождества, хотя еще предстоит много работы. Общество ужасно консервативно... Просто заполняешь нужные графы, ставишь подпись, и все остальное за тебя делает банк. И больше никаких безумных тележек!..

А вот в мебельной лавке они застряли основательно. Хозяин ее, некий Ксенофонтус Дрис, был несомненно рад покупателям и очень старался им услужить, но оказался глух, как пень, и туп, как… хотя нет, сравнение с Лонгботтомом этому Дрису бы польстило. Туп, как котел Лонгботтома.

С грехом пополам они вдвоем втолковали мебельщику, что им нужен всего лишь новый диван и пара кресел, а не полная обстановка особняка на двадцать комнат с оранжереей, и, пожалуйста, с простой обивкой без монограмм, и желательно прямо сегодня, а не через недельку-другую, причем к концу беседы Северус готов был плеваться ядом не хуже, чем котел — испорченным зельем.

Потом они наконец ударили по рукам, был вызван домовой эльф для доставки товара покупателям, Дрис, в избытке усердия, пригрозил тому поркой, ежели что попортит по дороге, и тогда завелась уже Гермиона. Ругаться она, конечно, не стала, но, поднаторев в министерских дебатах, закатила такую проповедь об уважении и гуманности, что завяла, кажется, даже зубастая герань на облупленном подоконнике.

Новая мебель заняла чуть ли не полкомнаты, но кресло и скамейка для ног оказались вполне удобны, так что Северус, успокоившись, счел за лучшее примириться с потерей двух часов жизни, толики нервов и тридцати пяти галлеонов.

Уж очень радовалась покупке Гермиона.

* * *

За время их отсутствия Брунхильда — так, в честь валькирии, запавшей в память по школьному курсу Древних Рун, назвала свою красавицу-неясыть Гермиона — принесла целую стопку писем. Ими Гермиона и занялась сразу после обеда, забравшись с ногами на новый диван. Чашка горячего шоколада под рукой на круглом столике вишневого дерева (все из той же мебельной лавки), камин, прикрытый от жара экраном, и компания в лице жениха, который не столько листал газету, сколько посматривал поверх нее на саму Гермиону. Северус вообще любил за ней наблюдать — она давно это заметила, — но так до сих пор и не признался, почему.

— Держи, это тебе, — Гермиона бросила Северусу на колени самый толстый конверт и углубилась в пространное послание, в котором мелкий причудливый почерк словно обтекал множество схематичных рисунков. — Луна Лавгуд пишет, что на днях возвращается из скандинавской экспедиции. Интересно, кого она притащила с собой на этот раз…

— Что это, мисс Грейнджер? — прервал ее низкий глубокий голос, нотки в котором опасно напомнили школу.

Гермиона оторвалась от чтения. Северус держал перед собой развернутую на середине брошюру двумя пальцами, как испачканную младенцем пеленку, и смотрел на нее с видом ошарашенной брезгливости.

— Каталог парадных мантий от мадам Малкин, — осторожно ответила Гермиона. — Видишь ли, Северус, на свадьбы принято одеваться нарядно. Особенно самим новобрачным…

— Ты вот это называешь «нарядно»? — Северус развернул брошюру лицом к ней. По странице прохаживался, демонстрируя мантию, молодой волшебник-модель с белозубой улыбкой в стиле незабвенного Златопуста Локонса. Самый обыкновенный модный каталог. Подумаешь, мантия красная…

— Сейчас в моде яркие цвета. Волшебный мир все еще радуется окончанию войны. Кстати, этот оттенок называется «коралловый», брюнетам обычно идет. Посмотри еще, там должны быть симпатичные фасоны.

Северус внезапно ухмыльнулся.

— Хорошо, мисс Грейнджер, давайте поглядим… — Северус перелистнул несколько страниц и прищурился, разбирая подписи к моделям. Голос его так и сочился сарказмом. — О, как насчет лавандового? Или изумрудного?.. Ммм… А может быть, нам стоит подумать о норвежском голубом?..

Изучение каталога длилось недолго. Северус швырнул его в камин, где глянцевой бумагой тут же облизнулось волшебное пламя, и непреклонно скрестил руки на груди.

— Нет уж, пусть Малфой такое носит. А для меня и мой гардероб хорош.

По правде говоря, на изумрудный Гермиона возлагала кое-какие надежды, но наивно было бы ждать победы в первом же раунде.

— То есть ты собираешься на собственной свадьбе ворон пугать? — кротко заметила она. — Дело твое, разумеется. Но я не уверена, что через месяц на тебя налезет даже старье. Не знаю, заметил ты или нет, но в последнее время ты начал немного полнеть…

Северус поднял брови и покосился на свой живот, пытаясь разглядеть его очертания под просторной домашней мантией. Потом заговорил снова — мягко и вкрадчиво. Гермиона не дала себя одурачить: Северус всего лишь предпринял тактическое отступление и готовит новую атаку. Так оно и оказалось.

— Хорошо, допустим, ты права… Даже не допустим, просто права. Однако это не одежда, а черт знает что…

— И что же ты предлагаешь?

— Ты же политик, верно? А политика — это искусство убеждения. Давай, уговори меня, — он сложил перед собой домиком длинные тонкие пальцы и ухмыльнулся.

Гермиона тоже улыбнулась краешками губ, принимая вызов. Годится. Логика была их общим хобби, и они частенько упражняли свои умы в таких дуэлях. Правда, для серьезного разговора Северус явно еще не созрел, так что…

— Если ты будешь плохо одет на свадьбе, меня это сильно-сильно огорчит, — пустила она пробный шар.

— Тяжелый удар, но я постараюсь как-нибудь его пережить. Дальше!

— Все печатные издания магической Британии будут перемывать тебе кости.

— Моей репутации уже ничто не повредит, так что плевать. Еще аргументы?

Гермиона ненадолго задумалась.

— Ну а если мы просто сделаем друг другу приятное? Ты наденешь красивую мантию, а я… ну, например, разыщу для тебя редкую книгу… какую-нибудь.

— Обойдусь, — Северус помолчал и, не дождавшись новых доводов, все с той же ухмылкой заключил: — Итого: шантаж, угроза, подкуп. Отличный арсенал, мисс Грейнджер, вас ждет блистательная карьера!

Пфф, тоже мне, эксперт нашелся!.. Гермиона в ответ независимо пожала плечами, сгребла свои бумаги — послание Луны, письмо от Арчи Маккиннона с повесткой завтрашнего совещания, записку от редакции "Ведьмополитена" с датой намеченной встречи — и закрылась в кабинете до ужина.

* * *

Так повелось с самого начала, что тон их близости задавала Гермиона. Северус обыкновенно укладывался в постель первым и коротал время за каким-нибудь легким чтивом, пока Гермиона плескалась в ванной. Потом она приходила — свежая, уже причесанная на ночь, в тонком аромате вербены, занимала место рядом, и Северус без лишних слов знал, что сегодня ему предстоит.

Он уже давно без труда читал знаки ее настроений.

Сразу нырнула под одеяло и зарылась лицом в подушку — устала и будет спать.

Устроилась на плече и закинула ногу ему на бедро — хочет просто полежать в обнимку. Он тогда гладил ее по волосам, по спине, отгоняя накопившуюся за день усталость, гладил и ниже — и иногда она снисходила к его настойчивости и позволяла утолить ей же самой и вызванную жажду.

Уселась посреди кровати лицом к нему — будут болтовня и нежности перед сном. Ему полагалось отбросить все лишнее: на невнимание в такие минуты она всерьез обижалась.

Щекотка — приглашение вместе пошалить и подурачиться. Этого знака он слегка опасался — слишком непредсказуема была ее фантазия.

Поцелуй в ладонь или костяшки пальцев — просьба о ласке. В такие дни ему приходилось трудиться больше обычного, но он с готовностью откликался на ее призыв. Ласкать Гермиону было все равно что играть на рояле. Стоило одолеть период ученических гамм, как перед ним начал открываться чарующий мир музыки, и — чудо — раз от разу пьесы становились все сложнее и никогда не повторялись.

Горячий, властный поцелуй в губы, пальцы в его волосах требовали не медля доказать девочке свою мужественность. Это был знак первой поры их общей жизни. К зиме он стал появляться реже, но все же появлялся, и Северус все так же тонул в мутном омуте желания…

Сегодняшний знак тоже был из числа нечастых. Должно быть, извинение за давешний демонстративный уход в кабинет, решил Северус.

Гермиона взбила подушку, улеглась на бок и подперла голову рукой, глядя на него сверху вниз. Грудь, обтянутая маечкой, оказалась прямо перед его носом, и Северус инстинктивно, как младенец, потянулся потрогать, но Гермиона перехватила его руку:

— Не надо.

Тогда он позволил перевернуть себя на спину и приготовился немного поскучать. Девочка никогда не изменяла порядку, заведенному в первый раз — в их второй первый раз, когда Северус, разозленный вынужденным воздержанием, чуть не сорвался. Это был целый ритуал, в котором ему не дозволялось ни малейшей инициативы. Сначала она долго гладила его лицо, потом наступал черед лобызания шрамов, заодно доставалось и соскам, и ключицам, и животу… Само по себе это не слишком возбуждало, но поскольку означало особую девочкину благосклонность, то к моменту, когда с него стянули подштанники, он был уже в надлежащей форме, и…

Ого, милая, что за счастливые звезды собрались надо мною нынче?..

Еще, пожалуйста, еще…

Вот так, да...

Дыхание, доселе ровное, участилось, тело поймало ритм, и он готовился вот-вот лично ознакомиться с картой звездного неба, как Гермиона прервалась и самым невинным тоном спросила:

— Так что там насчет парадной мантии, Северус?

Надо ж было так попасться… Или подписывай капитуляцию, или мучайся завтра весь день. И даже если стоять на своем — никаких гарантий, что она не придумает что-нибудь еще.

— Садистка, — сказал он, не открывая глаз. — Черная метка по тебе плачет.

— А все-таки? — она хихикнула и снова склонилась над ним, не давая остыть.

Он вздохнул:

— Я хотя бы могу выбрать сам?

— Выберешь и наденешь? — педантично уточнила она.

— Да.

— На нашу свадьбу?

— Да.

— А если не выберешь ничего, наденешь то, что выберу я?

Девочка последовательно и четко перекрывала все лазейки. Умница. Можно было еще поторговаться насчет этого, прости Господи, норвежского голубого, но — в расчете на ее великодушие — он предпочел красиво сдаться:

— Все, что вам будет угодно, мисс Грейнджер.

И — по крайней мере сегодня — был вознагражден сполна за сговорчивость.

* * *

— Что касается оплаты, мистер Снейп, можете не беспокоиться, я готов подождать, сколько потребуется… Наш принцип — во всем идти навстречу клиенту… Да и по правде говоря, для меня большая честь, что ваш с мисс Грейнджер выбор пал на мое скромное заведение. Мы, простые волшебники, так благодарны тем, кто избавил нас от ужасов войны… Моя дорогая покойная Дафни была магглой, и я, признаться, сильно опасался за сына, когда заварилась вся эта каша с чистотой крови… Всех «Сестричек» обещать не могу, но я поговорю с Мироном — думаю, он не откажется спеть…

— О, мистер Вогтейл, это было бы просто… просто замечательно! Северус, а ты что думаешь?

Спустя пару дней после визита в Министерство Гермиона потащила его смотреть предполагаемое место свадьбы — клуб «Мандрагора» в Годриковой Лощине. Раньше Северус здесь не бывал, но беглого осмотра хватило, чтобы убедиться, что здание подходящее. Просторный прямоугольный зал с небольшой сценой и несколько подсобок-комнатушек, куда можно скрыться от излишнего внимания гостей. То, что надо. Прочие несущественные подробности, вроде расположения столиков и цвета драпировок, он предоставил обсуждать Гермионе, и теперь скучал, дожидаясь, когда кончится визит. Хозяин «Мандрагоры», добродушный пожилой волшебник по фамилии Вогтейл, оказался на редкость болтлив и успел выложить гостям всю свою нехитрую биографию — вперемешку с деловыми вопросами. Покойная Дафни, видите ли, прекрасно пела, он для нее и построил этот клуб, а потом оказалось, что способности передались их единственному мальчику…

— Думаю о чем?

— О выступлении солиста самой популярной группы магической Британии на нашей свадьбе!

— А, пожалуйста, я не против. Мирон отлично поет… К тому же, насколько я помню его школьные годы, это единственное, что он действительно умеет…

Вогтейл-старший только глазами захлопал, силясь переварить двусмысленный комплимент. А Гермиона с легким укором заметила:

— Северус, нельзя же так.

Он пожал плечами — мол, старого дракона огнем плеваться не отучишь, уж извините.

— Гермиона, ты ведь все равно сделаешь по-своему, верно? Вот и делай. А меня от бессмысленных вопросов избавь…

В конце концов словесный поток Вогтейла иссяк, пункты Гермиониного списка исчерпались, и они распрощались и вышли на скудно освещенную улицу. Несмотря на середину зимы, было довольно тепло, пахло сыростью, и ботинки Северуса поминутно проваливались в рыхлый снег. Гермиона молчала, что-то сосредоточенно обдумывая.

— У меня такое чувство, что ты на меня дуешься из-за этой истории с каталогом, — наконец подвела она итог своим размышлениям. — Я угадала?

Проницательно. Она все же умница, его девочка.

— Не люблю, когда меня загоняют в угол.

— Я бы не стала, но ты меня спровоцировал. Не люблю, когда меня пытаются учить тому, в чем я и сама разбираюсь.

— В таком случае, мы квиты.

Больше извинений не последовало, но Гермиона взяла его за руку, и он сжал ее затянутую в перчатку ладошку в ответ. Все снова было хорошо — и Северус ощутил признательность Гермионе за умение мириться вот так, без лишних слов. Выяснять отношения в долгих разговорах он никогда не умел, только все безнадежно портил.

Взявшись за руки, как школьники на прогулке в Хогсмиде, они добрели до приземистого кирпичного здания с крестом на черепичной крыше — судя по всему, местной церквушки. Тут и там еще виднелись остатки рождественских украшений. Закончилась служба, из раскрывшихся дверей пахнуло благовониями и наружу потянулись люди.

Внутрь Северус и Гермиона заходить не стали, наоборот, свернули за церковь, чтобы не создавать толпу на крошечном пятачке двора. Но, должно быть, атмосфера места умиротворяюще подействовала на него, потому что Северус — неожиданно для себя — признался:

— Должен сказать, это было довольно эффектно… У тебя действительно есть задатки большого политика. Бывают моменты, когда ты напоминаешь мне Альбуса Дамблдора, мир его праху.

— Что? А, ты все еще про эту несчастную мантию…

Она вдруг рассмеялась и прижалась к нему, обхватив двумя руками за талию.

— Северус, ты бы только знал, что это такое — признание профессора Снейпа! Я пять лет в школе из кожи вон лезла, чтобы его заслужить…

— А потом? — он прижал девочку к себе, согревая. Сырость пробирала и под теплой одеждой, и Гермиона уже заметно зябла.

— А потом я поняла, что критерии заоблачно высоки даже для меня… — она уткнулась лицом в его грудь и с ноткой грусти добавила: — Если честно, мне и теперь часто кажется, что я тебе по-настоящему нравлюсь только в постели…

— Глупости…

Сразу за церковью начиналось кладбище — тут и там занесенные снегом кресты и надгробия в обрамлении черных, облетевших осенью кустов. В прорехах низких облаков замерцали звезды.

— Мы с Гарри были здесь на позапрошлое Рождество… Северус, ты не против, если я тебе покажу кое-что?

Помогая себе магией, они пробрались по заметенным дорожкам на какую-то аллею туда, где в свете Люмоса тускло блеснула фамилия Поттеров. Гори в аду, Джеймс, покойся с миром, Лили…

Гермиона замялась, явно не зная, как начать разговор, и как будто уже жалея, что пришла сюда, но он каким-то наитием угадал ход ее мыслей.

— Ревнуешь меня к прошлому?

— Нет, — поспешно возразила она. — Просто… То есть… — и снова беспомощно смолкла.

Северус вгляделся — сначала в надгробие, потом в собственную душу. Тишина.

— В любом случае, не стоит. Лили Эванс вытекла из меня в Визжащей Хижине целиком и полностью.

— Но я же вернула тебе воспоминания…

— Я их вылил в ручей еще летом. — Она тихо ахнула за его спиной. — Так что можешь не волноваться: кроме тебя, у меня больше никого нет.

* * *

Редакция «Ведьмополитена» располагалась в мансарде дома №18 в Косом переулке. Гермиона одолела подъем по узкой лестнице с неудобными, разной высоты деревянными ступеньками и остановилась на площадке, пережидая грохот проходящего где-то совсем рядом поезда. Медные полированные таблички на дверях гласили «Производственный отдел», «Фотолаборатория» и «Редакция», но только последняя была приоткрыта. Через щель слышались стрекот письменной машинки и негромкие голоса. Гермиона предупредительно постучала и, не дожидаясь приглашения, вошла.

Комната с парой низких окошек, которые выходили на железную дорогу в маггловской части Лондона, была завалена кучами барахла — стопки бумаг на столах и стульях, образцы товаров для рекламы, связки нераспроданных тиражей. Посреди этих барханов возвышались друг напротив друга два письменных стола, за которыми работали двое — мужчина и женщина. Даже скорее парень и девушка — они оба выглядели самое большее лет на двадцать пять. Белобрысый парень в свитере и драных джинсах сидел верхом на стуле, зажав карандаш зубами, и двумя пальцами отстукивал на печатной машинке заметку. Он первым увидел посетительницу, выхватил изо рта карандаш (изрядно пожеванный, как позже разглядела Гермиона), взмахнул им и с энтузиазмом воскликнул:

— Эй, я тебя знаю, ты Гермиона Грейнджер!

— Ну конечно, Джонни, она же предупредила, что придет.

Его напарница отложила перо, которым правила материал, и встала из-за стола навстречу гостье. Выглядела девушка с непривычной для ведьмы элегантностью — гладкое темное каре, перехваченное лентой, очки в тонкой оправе, блузка с кремовым бантом в темно-синий горошек, — так что Гермиона даже потянулась украдкой одернуть свою мантию.

— Здравствуй. Меня зовут Саманта Фоссет, — сказала девушка, протягивая руку для рукопожатия. — А этот клоун отзывается на фамилию Стеббинс… Я тоже тебя помню. Мы учились в Хогвартсе в одно время, правда, мы с Джонни закончили на пару лет раньше, но мой декан, профессор Флитвик, часто ставил тебя в пример, когда хотел отчитать кого-нибудь из Рэйвенкло за лень.

— Правда? — Гермиона почувствовала себя польщенной. — Знаете, а Шляпа хотела распределить меня к вам…

— Это та самая, которая танцевала на балу с великим Виктором Крамом, Сэм! — парень по фамилии Стеббинс перебил ее, снова торжествующе ткнув своим карандашом в сторону Гермионы.

— Конечно-конечно… — рассеянно отозвалась Саманта Фоссет и пояснила: — У Джонни фотографическая память. Только это и спасало его на экзаменах… Ты к нам по делу? Будешь кофе?

Гермиона стряхнула с себя воспоминания школьной поры и вернулась к делам сегодняшним.

— Спасибо, не откажусь. Я хотела бы переговорить с главным редактором «Ведьмополитена», если это возможно.

— Редакция «Ведьмополитена» — это мы! — провозгласил Стеббинс. Он развернул свой стул, уселся и закачался на двух ножках. Снова пошел поезд, на сей раз товарный, от которого в мансарде надолго стемнело.

Саманта расчистила Гермионе стул и заклинанием призвала из кухонного уголка вкусно пахнущий кофейник с чашками.

— На самом деле главный редактор этого журнала — Тобиас Мисслторп, мой дядя по матери. Но он скончался полтора года назад… — заговорила она, когда грохот колес по рельсам стих. — Драконья оспа в его возрасте почти не лечится. С тех пор дела журнала веду в основном я. Правда, идут они не очень, и сотрудники постепенно куда-то рассосались… Раньше тут была довольно большая редакция, а теперь только пара-тройка внештатных корреспондентов… И еще Джонни мне помогает.

— Понятно…

Присмотревшись, Гермиона заметила в темной нише портрет. Пожилой мужчина на нем — по всей видимости, тот самый Тобиас Мисслторп — как будто дремал, но когда Гермиона поставила чашку с кофе на стол и заговорила, ей показалось, что портрет прислушивается. Ну что ж, попробуем…

— Я, собственно, поэтому и пришла… — начала она издалека. Эту манеру Гермиона переняла у помощника министра магии Арчи Маккиннона, который курировал первый ее законопроект — о домовых эльфах. С Арчи она сблизилась не так давно, всего лишь с начала зимы, да и виделась только по служебным делам, но успела впитать немало: Арчи Маккиннон был по-настоящему харизматичной личностью. — Видите ли, я изучала положение дел в нашей прессе и обратила внимание на то, что спрос на «Ведьмополитен» стабильно падает. Примерно на десять-двенадцать процентов каждые полгода, плюс уменьшение объема самого журнала на пятнадцать-двадцать процентов в год…

Еще одна фишка Маккиннона: множество цифр, приводимых на память, действовали на оппонентов не хуже оглушающего заклятья.

Саманта вздохнула:

— Да, что-то в этом роде у нас тут и происходит. С тех пор, как «Пророк» начал выпускать цветное воскресное приложение, мы стали терять подписчиков…

Гермиона подобралась. Начиналась самая важная часть переговоров, когда имеет значение каждая мелочь.

— Это можно попытаться исправить… Скажем, резонансный материал, от которого ни крошечки не перепадет конкурентам…

— Материал о чем?

— Например, о свадьбе… Множество известных гостей, пышная свадебная церемония, фасон подвенечного платья, рецепт свадебного торта… И самое главное — жених и невеста, которых будет обсуждать вся Британия…

— Помнишь, что было, когда Донаган Тремлетт женился? — возбужденно перебил Гермиону Стеббинс. — Я сразу понял, что она наша спасительница, сразу, как только она вошла! Соглашайся, Сэм!

Однако Саманта Фоссет не принадлежала к числу особ, которые суются в воду не зная броду.

— То есть, если я правильно поняла, ты хочешь предложить нам эксклюзивное освещение чьей-то свадебной церемонии? Это действительно может поднять нам тиражи… Однако, насколько я знаю, — она положила ногу на ногу и сцепила руки на колене, — такие предложения не делаются бескорыстно. В чем твой интерес, Гермиона?

Напряженное внимание, с которым собеседники ждали ее ответ, можно было черпать ложкой и доливать в кофе вместо молока.

— Не буду темнить, — прямая и серьезная Саманта и впрямь располагала к откровенности. — Мне нужен рупор, место для разговора с волшебным сообществом по разным важным для нашей жизни вопросам. Тематические журналы вроде «Трансфигурации сегодня», понятно, отпадают. С «Пророком» я не договорюсь, там завязано слишком много интересов разных людей. Маргинальные издания вроде «Придиры» мало кто воспримет всерьез… А вы — солидный журнал с хорошей репутацией. К тому же, ваша аудитория — женщины, а к ним мне особенно хотелось бы обратиться…

Саманта откинулась на спинку своего стула, скрестила руки на груди и покачала головой:

— Извини, но ничего не выйдет. Мы не продаемся… К нам уже приходили… разные, из Министерства и эти, от Которого-нельзя-называть. Дядя недвусмысленно заявил всем, что журнал держал, держит и будет держать нейтралитет.

— Ну что ж…

Снова отгрохотал поезд, и Гермиона встала, собираясь уходить.

— Эй, а чья свадьба-то? Ты так и не сказала, — разочарованно протянул Стеббинс ей вслед.

Этого-то вопроса Гермиона и ждала.

— А! — небрежно бросила она через плечо. — Женится профессор Северус Снейп. На мне.

— Наш Снейп?! Шууутишь?!!

Мансарду сотряс грохот падающего стула, но Стеббинс, живой и неописуемо счастливый, на четвереньках выполз из-под своего стола и застыл перед своей подругой в молитвенной позе:

— Сээээм! Сэм, соглашайся! Ты помнишь, как Снейп на балу снял кучу баллов только за то, что мы с тобой уединились в кустах? Я просто обязан увидеть, как целуется он сам! Сэм, если ты откажешься, я никогда тебе этого не прощу!!!

— Я же говорила, что он клоун…

С возвращением к концу обеденного перерыва в Министерство Гермиона безнадежно опоздала, потому что Саманта Фоссет выставила целую кучу условий и пришлось поторговаться.

Но в общем и целом они договорились.

* * *

Объявление о помолвке вышло в разделе светской хроники воскресного приложения к «Пророку», и к домику на окраине Запретного Леса полетели совы всех видов и размеров. Самые забавные письма Гермиона показывала Северусу.

— Гарольд Дингл интересуется, кто из нас кого приворожил и нельзя ли ему получить рецепт приворотного зелья. Что ему ответить?

— Пиши: восемь унций свежего помета докси развести в жабьей слюне и добавить сушеных тараканов. Настаивать сутки, употреблять натощак.

— Боюсь, как бы он не прислал образчик этого снадобья в знак признательности за совет…

Одно письмо заставило Гермиону задуматься.

«Дорогая Гермиона! — гласило оно. — Я про четала про твою свадьбу вгазете и ужастно рада что ты выходиш замуж. Мнебы очень хотелось поглидеть как все будет проходить. Если нетрудно нарисуй мне какое утебя будет платье. Думаю самое кросивое на свете. Твоя Лиза С.»

Северус при виде Лизиной записки только поморщился:

— И охота тебе возиться с этой недоразвитой?

— Ума не приложу, как с таким отношением к детям ты продержался в школе почти двадцать лет, — съязвила Гермиона в ответ.

— Очень просто. Я вас учил, а не сопли вам вытирал…

«Ты ведь все равно сделаешь по-своему, верно? Вот и делай» — упрек, брошенный ей Северусом в «Мандрагоре», еще был свеж в памяти, и Гермиона, поразмыслив, честно призналась себе: да, везде, где можно, она будет поступать так, как считает правильным она сама. И отправила Лизе ответное письмо, вложив в него пару страничек, вырванных из какого-то маггловского журнала для невест.

Впрочем, особых поводов для разногласий у них не было — в том, что касалось празднества, Северус выдал ей полный карт-бланш. Украшение зала, меню и программу развлечений Гермиона рассчитывала поручить семейству Уизли, но дело забуксовало на этапе составления списка гостей. У нее вдруг обнаружилась масса старых и новых знакомых, и отчего-то все желали лично засвидетельствовать свое почтение новобрачным на свадьбе года, как успела окрестить предстоящую церемонию пресса. Гермиона теперь проводила все свободное время, черкая и переписывая заново длинный перечень.

— Я так скоро с ума сойду, — сердито пожаловалась она жениху в один из вечеров. — Куда их всех распихивать?

Северус, который готовил ужин, вполоборота глянул на нее от плиты.

— Что, так много желающих?

— Не поверишь! Хоть арендуй вместо клуба квиддичный стадион...

— А что, недурная идея. Можно организовать на входе продажу билетов и попкорна. Глядишь, еще и заработаем…

— Очень смешно!

Он отвернулся и полез в стенной шкафчик за приправами. Гермиона устало потерла виски и, помолчав, заговорила снова:

— Знаешь, что мне ужасно не нравится, Северус? Большинство из тех, кто сейчас рвется на нашу свадьбу, и думать про нее не думали, пока не просочился слух, что я пригласила министра магии.

— А ты действительно его позвала?

Судя по тону, новость Северуса впечатлила, и Гермиона выдержала паузу, чтобы насладиться эффектом.

— Да, но его не будет. В начале февраля в Париже собирается Международная конфедерация магов, куда от нас едет целая делегация. И потом все остальные вернутся, а министр Бруствер задержится там на несколько дней со своей женой. Так что он извинился и сказал, что обязан устроить себе этот отпуск, пока его брак окончательно не затрещал по швам. Передает тебе персональные поздравления, кстати.

Северус хмыкнул и снял кастрюлю с огня, и Гермиона потянулась расчистить середину обеденного стола от своих бумаг.

— Не слишком ли ты усложняешь? Пригласи тех, кого сама хочешь видеть, и все дела.

— В том-то и проблема… Я действительно хочу видеть всех.

Похоже, ей удалось удивить жениха дважды за каких-нибудь пять минут.

— Ты серьезно?

— Еще как! Понимаешь, Северус, когда я пришла работать в Министерство, я столкнулась с тем, что… в общем, я поняла, что главная проблема нашего общества — разобщенность. Каждый сам по себе, сплошное недоверие, склоки, тайная и явная вражда, снобизм, предрассудки просто дремучие какие-то… Многие совершенно не желают слышать никого, кроме самих себя.

— А тут возьмут и услышат?

— Ну… по крайней мере, это повод встретиться и пообщаться в приятной обстановке, наладить контакты, взаимопонимание…

— Или рассориться еще больше. Что за свадьба без драки? — он усмехнулся. — Ты рискуешь, сводя вместе Малфоев и Уизли, если уж на то пошло.

— Но мы же этого не допустим, Северус? Скажем, по капельке Умиротворяющего зелья во все напитки, ммм?.. А для зала можно задействовать чары увеличения пространства...

И снова брови Северуса изумленно поползли вверх. Похоже, сегодня она поставила личный рекорд.

— В восемнадцатом веке была такая волшебница, Гондолина Олифант, — заговорил он наконец. — Изучала троллей, пыталась прививать им культуру… Где-то здесь есть ее карточка…

Он кивнул в сторону шкафчика, густо заклеенного вкладышами от шоколадных лягушек.

— И что? — не поняла Гермиона.

— Она плохо кончила.

И поставил перед ней тарелку с тушеной капустой.

— Ешь, пока не остыло.

* * *

Девочка милосердно избавила его от большей части предсвадебных хлопот, но было кое-что, чем следовало заняться лично. Обручальные кольца. То, что Гермиона носила сейчас, было самым обыкновенным колечком — Северус пришел к выводу, что просто-напросто призвал его магией из какой-нибудь маггловской ювелирной лавки. Второй раз исполнять такой трюк он не собирался: жена Северуса Снейпа определенно заслуживала большего.

В домашней библиотеке нашлись книги по созданию магических предметов, но сведения в них ему показались недостаточными, поэтому, когда Гермиона принесла домой увесистую пачку нарядных карточек с золотым тиснением и Северус помогал ей подписывать их и раскладывать по конвертам, приглашение для Малфоев он отложил.

Решил вручить его сам.

Малфой-мэнор показался ему еще более запустелым, чем летом: в гостиной, выходившей своими викторианскими окнами на запад, ощутимо витал дух уныния. Нарцисса едва прошелестела что-то в знак приветствия и снова утонула в глубоком кресле, словно пара слов лишили ее сил. Люциус, напротив, слишком энергично потряс его руку и приказал домовой эльфке принести вина. По плохо выбритым щекам, по стыдливо-жадному взгляду, брошенному на бутылку, Северус понял — старый приятель начал закладывать за воротник. Нарцисса пьяниц терпеть не могла, еще со времен своего девичества, — наверняка они теперь часто ссорятся. Возможно, Северус даже застал отголоски скандала. Что ж, попробуем разрядить обстановку…

— Твое здоровье, Люциус. Твое здоровье, Нарцисса. Как поживает Драко?

Благими намерениями, как же…

Люциус разом выцвел, как рисунок, который протерли влажной тряпочкой, а Нарцисса тихо фыркнула из глубин своего кресла:

— Драко? О, Драко-то поживает прекрасно…

Люциус осторожно поставил свой бокал на столик, так и не пригубив, и с трагической ноткой в голосе произнес:

— Удружил ты нам, Северус, ничего не скажешь… Стоило парню поговорить с тобой, как он с цепи сорвался.

У Северуса екнуло внутри. Пьянки? Азартные игры? Притоны в Лютном переулке?

— То есть?

— Заявил нам с Цисси, что не желает быть приложением к фамильному гербу, хлопнул дверью и ушел!

— На работу устроился, — снова прошелестела Нарцисса.

— И куда же, позвольте спросить?

— К этим, к остроухим, — Люциус скорчил гримасу, неожиданно похоже изобразив гоблина. — Заклятия, видите ли, ликвидировать больше некому…

Уф, от сердца отлегло. Северус устроился в своем кресле посвободнее и изрек:

— Вполне достойный выбор. Не вижу повода для трагедии.

— Достойный! — Люциус снова вспыхнул. — Что, ему дома спокойно не жилось, а? Обижали его тут? Не кормили? Нищие мы, что ли? Какого лешего его работать понесло?!

— Ну, положим, лично я в его возрасте уже преподавал в Хогвартсе. Как видишь, паршой не зарос…

— Так то ты, — запальчиво возразил Люциус. — А он Малфой!

Мда, похоже, девочкины рассуждения насчет волшебного сообщества не так уж наивны, как показалось ему поначалу. И да, к слову о Гермионе…

Выждав, пока Малфой-старший успокоился и разговор перешел на нейтральные темы, Северус выложил на стол свои карты. Точнее, карточку.

— Буду рад видеть вас на своей свадьбе. Приглашение — это порт-ключ, который доставит вас прямиком на место. Время срабатывания там указано.

Глаза Нарциссы блеснули, она подалась вперед:

— Значит, это все же не газетная утка? Мы не поверили, выходит, зря… Но эта твоя невеста, Гермиона Грейнджер… Она ведь магглорожденная, Северус?

— Позволь напомнить, что мой отец тоже не волшебник, — холодно заметил он. — Тем не менее, в списке наших гостей числится сам министр магии. А рассуждать о чистоте крови — теперь дурной тон. Прежние времена прошли и, хочется надеяться, не вернутся.

Нарцисса смешалась:

— Да-да, конечно… Ты сказал, будет министр?

— Я тоже это услышал... Да ладно, Цисси, у всякого свой вкус. Северус свой и раньше демонстрировал, — Люциус подмигнул и похлопал его по плечу. — Не ждал, признаться, дружище, но ты всегда умел держать нос по ветру. Наслышан о мисс Грейнджер от старых знакомых из министерства — весьма, весьма… Признайся, как ты ее подцепил, а?

— Боюсь, Люциус, мои методы тебе не по плечу…

Они просидели в западной гостиной втроем еще довольно долго, и Северус откланялся не раньше, чем слегка ожившая Нарцисса не велела прислуге отправляться за каталогом все к той же мадам Малкин. Намеки Люциуса на мальчишник Северус предпочел не понять.

А подходящей книги и у Малфоев не нашлось.

* * *

В первых числах февраля Феликс Фелицис из серебристого стал золотым, и Северус разлил его по новеньким хрустальным флаконам. Пару унций жидкой удачи сверх заказа он намеревался оставить себе — но не пришлось.

В один из вечеров Гермиона, расположившись по своему обыкновению поболтать перед сном, покаянно призналась, что не укладывается в первоначальную смету. Ненамного, галлеонов на пятьдесят.

— Напиши гостям, пусть приходят со своей едой, — серьезным тоном посоветовал ей Северус.

— Очень смешно! Я ведь для нас обоих стараюсь…

— Вот как? Не помню, чтобы я хоть секунду настаивал на пышных торжествах.

— Для нас обоих, — с нажимом повторила Гермиона и помотала головой, силясь подобрать слова.

Кончики пахнущих вербеной волос защекотали Северуса по голой коже. Черт с ним, с Феликсом Фелицисом, сварит еще, решил он, не дожидаясь ее аргументов. Терпения возиться с котлами ему не занимать. Да и приятно сознавать, что ты больше не нищий мальчишка из рабочих предместий и можешь осыпать свою женщину золотом. Чего уж там.

— Чем больше я работаю с людьми, тем больше понимаю, насколько они склонны судить по внешности… а она говорит не в нашу пользу. Вспомни, что писал нам этот чокнутый Дингл… Мы должны показать магической Британии такую картинку, чтобы ни один злой язык не посмел сказать о нас ничего дурного. Зачем, думаешь, мне понадобился «Ведьмополитен»?

Ого, девочка начинает плести интриги...

— Вы становитесь прожженной политиканкой, мисс Грейнджер, ваше министерство дурно на вас влияет. А кости ближним перемывать будут всегда… Ладно, найду тебе еще денег.

Гермиона просияла.

— Правда? О, спасибо, Северус!

Что ему было делать? Гермионина воля была жарким пламенем, и, соприкасаясь с ней, он таял, как воск.

* * *

Флегматичный, вечно болезненного вида Эдвинус Бораго без возражений отсчитал Северусу условленную плату за заказ и двойную — за дополнительную порцию, поторговавшись разве что для приличия. Все равно со своих клиентов за редкое зелье сдерет втридорога…

Из Косого переулка Северус отправился в «Мандрагору», где его кошелек заметно полегчал, а оттуда — к воротам Хогвартса. На днях он совой отправил Минерве МакГонагалл просьбу разрешить ему поработать в школьной библиотеке и ответную записку заботливо припрятал в кармане зимнего пальто. Но предъявлять ее не пришлось — ворота беспрепятственно пропустили бывшего профессора на территорию школы, и он устремился по плохо утоптанному снегу к высившейся вдалеке громаде замка. При ее виде Северуса охватило что-то вроде ностальгии — как бы то ни было, здесь прошла большая часть его жизни.

Во дворе его встретила старая добрая школьная драка: трое мальчишек мутузили четвертого, а пятый бдительно озирался вокруг и свистнул, едва углядев фигуру Снейпа. Нападавшие мгновенно испарились с поля боя, выкрикнув на прощанье: «Пока, сквиб паршивый!»

Четверо на одного? Ну-ну.

Весь пунцовый от драки, паренек сидел в снегу, пытаясь отдышаться. Первокурсник или, самое большее, второкурсник — судя по тому, что Северусу он совершенно не был знаком.

Все тем же широким шагом Северус пересек дворик и помог жертве подняться. Рывком за шиворот.

— Я не сквиб! — с вызовом заявил мальчишка, непонятно кому адресуясь. Не то Снейпу, не то обидчикам, не то самому себе. — Сквибов в Хогвартс не берут, а меня взяли!

— Так докажи это. Нашли на них сглаз, — вкрадчиво предложил Северус. Нет, все-таки хорошо, что преподавательские обязанности остались в прошлом.

Мальчишка насупился, но не смолчал.

— Если честно, у меня пока не очень получается колдовать. Точнее, совсем не получается. Хотя я уверен, что все делаю правильно. Я хочу сказать, движения палочкой и все такое. Да и подходящих заклинаний не знаю. Профессор Уизли, который ведет у нас ЗОТИ, сказал, что нам еще рано учить боевую магию и чтобы я больше тренировался на заклинаниях из программы. Но там ничего полезного, одни пикси да водяные.

Нет, это не очередной недотепа вроде Долгопупса, и Северусу это понравилось. Еще и четверо на одного...

— Ну, что касается по-настоящему полезных знаний, молодой человек, то их не дают, а берут. — И добавил, понизив голос: — В мое время лучшим источником считались труды Венедиктуса Винса…

В замке Северус первым делом спустился в свой бывший кабинет. Комната ничуть не изменилась, разве что прибавилось пыли на склянках, да воздух пропитался совсем уж затхлой сыростью. Даже забытые на столе бумаги не тронули — видно, никто не хотел связываться с сомнительным наследством. И в то же время кабинет казался Северусу каким-то чужим.

Он зажег в камине магический огонь, отпер ящики своего стола и принялся разбирать их содержимое. Кое-что в зачарованный Гермионой портфель, но по большей части — в камин, где слежавшимся пергаментом жадно облизывалось пламя.

За этим занятием Северуса прервали. За дверью поскреблись, и внутрь заглянул Гораций Слизнорт собственной персоной.

— Северус, друг мой, какая радость, — сказал он без особого, впрочем, энтузиазма, бочком протискиваясь внутрь. — А у меня сигнальная метка сработала, дай, думаю, посмотрю, кто в кабинет зашел. Мало ли, может, детишки шалят…

В свете каминного пламени стало заметно, что в роскошных усах Слизнорта застряли крошки. Торопился.

— Да вот, вещи свои собираю, — в тон ему, но не без нотки ехидства ответил Северус. Поскольку со столом уже было покончено, он пересек комнату и распахнул шкаф с ингредиентами для зелий. Топтавшийся на пороге Слизнорт вздрогнул.

В отличие от остальных частей кабинета здесь явно похозяйничали, оставив едва ли четверть прежних запасов — да и, прямо скажем, не лучшую четверть. Крови дракона осталось на донышке флакона, и она уже потемнела, давая понять, что срок годности на исходе.

— Вот только маловато их осталось…

— Война, Северус, война… В такое время не разбираешь, где чужое, где свое…

— Разве рог бикорна используется в лечебных снадобьях? — с сарказмом заметил Северус. — У меня оставалась треть фунта.

— Да, война… Ну, не буду мешать, — Слизнорт явно предпочел не расслышать неудобный вопрос и поскорее ретироваться. — Кстати, спасибо за приглашение, непременно буду. Очень рад видеть, как члены моего маленького скромного клуба устраивают свою жизнь…

Книги, которые ему были нужны, не относились к темной магии, но Северус предпочел уединиться с ними в Запретной секции, подальше от любопытных глаз. И его действительно отвлекли только раз — призрачная полосатая кошка, вспрыгнув на стол, голосом Минервы МакГонагалл сказала:

— Северус, если тебя не затруднит, прежде чем уйти, загляни, пожалуйста, в директорский кабинет. Пароль — «Перечная мята».

Что еще понадобилось от него? Слегка раздосадованный задержкой, после библиотеки Снейп поднялся в Директорскую башню, назвал пароль горгулье и стремительно взлетел вверх по винтовой лестнице.

— Минерва?

— Добро пожаловать, Северус… — Голос, который раздался в ответ, принадлежал отнюдь не нынешней директрисе. Его обладатель, улыбаясь, глядел на гостя поверх очков-половинок. — Это я попросил Минерву пригласить тебя. Как поживаешь, мой мальчик?

— Благодарю, превосходно.

Сколько раз они с Дамблдором беседовали здесь, с глазу на глаз? Воспоминания нахлынули на Снейпа, тесня друг друга, но странное дело — как и бывший кабинет, они, будучи его собственными, казались в тоже время бесконечно чужими.

— Слышал, что вы с мисс Грейнджер собираетесь пожениться. Неожиданный союз… Особенно после стольких лет верности Лили…

Ну уж нет! Можно потерпеть светские любезности Слизнорта и понять смущение Макгонагалл, но лезть в себе душу Северус не позволит.

— Альбус, не все ли тебе равно? Ты же просто портрет, — мягко сказал вслух.

— Я всегда хорошо относился к тебе, мой мальчик…

— Ты уже мертв, Альбус. Какое тебе дело до мира живых?

Развернулся и ушел, не дожидаясь ответа.

* * *

Последнее предсвадебное совещание в кухне дома на площади Гриммо не клеилось. Хмурая Молли Уизли явно предпочитала выпечку кексов обсуждению вопроса о свадебном букете, Джинни ерзала на лавке, кидая на мать пронзительные взгляды, Луна Лавгуд безмятежно витала в облаках, и только Флер стойко продиралась вместе с Гермионой сквозь пункты контрольного списка. Флер вообще взялась за подготовку свадьбы с удивившим Гермиону энтузиазмом.

— Стаг'ое, новое и взятое взаймы у нас уже есть, значит, в букете должно быть голубое. Незабудки слишком пг'остые цветы. Может, иг'исы?

— Не люблю их, — отвергла ирисы Гермиона. — Мне больше нравится дельфиниум.

— Дельфиниум ядовитый, — вставила Луна.

— Почему бы и нет? Для свадьбы со Снейпом — самое то, — это уже съехидничала Джинни.

Молли прервала их, грохнув на стол блюдо с кексами:

— Ешьте.

Пришлось прерваться на чаепитие. Сама Молли к своей стряпне не притронулась.

— Гермиона, детка… Мы все без конца это обсуждаем, и никто так и не решился поговорить с тобой начистоту. Лично я думала, что ты в концов концов выкинешь эту затею из головы, но раз свадьба уже на носу… Ты уверена, что действительно хочешь замуж за Снейпа?

Гермиона подобралась, чуя неприятный разговор.

— Абсолютно, — отрезала она.

Но Молли явно не собиралась так легко сдаваться.

— Он бывший Пожиратель Смерти.

— Волдеморта больше нет, как и его шайки, и вы прекрасно это знаете.

— Он всю жизнь любил маму Гарри.

— Прекрасно, значит, способен хранить верность одной женщине.

— Он в отцы тебе годится!

— А что, где-то написано, что выходить замуж можно только за сверстников?

— Гермиона, милая… Брак — это не только кольца и свадебное платье. У него есть и плотская сторона. Поверь, такая разница в возрасте может сильно тебя разочаровать…

Молли Уизли беспокоится о ее, Гермионы, интимной жизни. Как мило.

— Молли, я живу с Северусом с лета, и до сих пор все было в порядке, — чеканя каждое слово, сказала Гермиона. — Можете за меня не волноваться. А теперь, если этот вопрос прояснен, можем мы вернуться к свадебной церемонии? У нас еще тридцать восемь пунктов.

— Ты полгода спишь со Снейпом и ни словом об этом не обмолвилась? Ну даешь, подруга, — Джинни подалась вперед с заинтригованным блеском в глазах. — И каков наш грозный профессор в постели?

— Джинни! — шокированно воскликнула ее мать, и Джинни смущенно прикусила язычок, поняв, что сказала лишнего. — Не кажется ли вам, юная леди, что вам рановато обсуждать такие вопросы?

— Вы слишком стаг'омодны, Молли, — укоризненно вмешалась Флер. — Мы с Билли тоже имели секс до свадьбы и не видим в этом ничего дуг'ного. Как еще можно понять, что мужчина тебе подходит?

— Мы же как-то обходились без таких проверок! — возмущенно парировала Молли Уизли и, не находя в младшем поколении поддержки, с такой яростью взялась за посуду, что за фарфоровые чашки стало страшно.

Гермиона вздохнула и снова открыла свой заложенный пером планировщик…

Вечером, поскольку Гарри был на дежурстве, предполагался девичник. Обе миссис Уизли отбыли к своим семейным очагам, а Джинни, Луна и Гермиона в пижамах обосновались в гостиной с припрятанной заранее бутылкой вина.

Поначалу все шло как будто неплохо. Они сидели на брошенных на пол подушках, закусывали вино сыром и болтали о том о сем. Об экспедициях Луны, о квиддичных матчах Джинни, о бывших однокашниках — кто где обосновался и чем занимается, кто уже успел обзавестись семьей и потомством…

— Ну уж твоя-то свадьба побила все рекорды, можешь быть уверена, — заметила Джинни. — Все только об этом и говорят. А ты не шутила, когда говорила, что живешь со Снейпом?

— Нет.

— Не люблю нашу фамильную Зануду, но на сей раз она права. Мама и впрямь слишком «стаг'омодна». — Джинни так похоже передразнила Флер, что Гермиона и Луна дружно прыснули. — С другой стороны, жизненного опыта ей не занимать. Может, и правда стоило выбрать кого-нибудь помоложе, а? Малфоя, например, раз уж ты готова к рискованным экспериментам? По-моему, он к тебе неровно дышит…

— Джинни, ну хоть ты меня не донимай, — взмолилась Гермиона. — Этот вопрос и так витает вокруг меня с самой помолвки. Какого лешего ты собралась за этого старого страшного Снейпа — читаю я буквально в каждом взгляде.

— Но ведь он и правда старый и страшный! — прямолинейно заявила Джинни. — Не понимаю, что ты в нем нашла.

Должно быть, они просто слишком много выпили.

— Это мое дело, и тебя оно не касается!

— Вот как?! Ну тогда и свадьба твоя меня не касается, и не надо было просить нас помогать!

Гермиона осеклась.

— Извини, но я правда не хочу все это обсуждать.

— Ладно, проехали, — Джинни как будто тоже остыла, но от прежнего непринужденного настроения не осталось и следа. — Пойду, пожалуй, спать, а то что-то голова разболелась. Спокойной ночи, девочки.

Дверь за Джинни закрылась в полной тишине.

— Я думаю, Джинни обидело то, что ты не посвятила ее в свои отношения с профессором Снейпом, — наконец нарушила молчание Луна. — Она думала, что ты с ней будешь откровеннее, чем с другими.

— На всех не угодишь… И что теперь будем делать?

— Ну, мы можем допить вино, доесть то, что осталось, и о чем-нибудь поговорить, как будто мы подруги, — предложила собеседница.

Это «как будто» больно царапнуло расстроенную ссорой Гермиону.

— Знаешь, Луна, лучше пойдем-ка и мы спать…

Девичник, в общем, тоже не задался.

* * *

Надо было отдать девочке должное — насчет разноцветных мантий она оказалась права. Сам Северус дал уговорить себя только на темно-лиловый костюм — и оказался единственной белой — то есть черной — вороной на фоне нарядов всех мыслимых и немыслимых расцветок, которые понемногу заполняли зал. Даже Филч, в котором Северус и в самом остром приступе паранойи не заподозрил бы интереса к моде, изобразил собой какую-то полинялую свеклу.

Приткнуть себя было решительно некуда. В «Мандрагору» Северус с Гермионой прибыли заблаговременно, но из отведенной им подсобки жениха быстро выпроводили — чтобы не мешал наряжать невесту. Зал оккупировало семейство Уизли, наводившее на праздничное убранство последний лоск, на огороженном заднем дворике, куда порталами перебрасывало гостей, тоже кто-то дежурил. Немного развлекли Северуса бывшие ученики — Фоссет и Стеббинс. Они оказались журналистами «Ведьмополитена», с которым так носилась Гермиона, и Северус без возражений согласился на интервью. Увы, единственный вопрос, который интересовал паршивца Стеббинса, был: «Не считает ли уважаемый профессор Снейп, что был категорически неправ, снимая баллы со школьников за невинные поцелуи на Святочном балу?»

Так что оставшееся до начала церемонии время Северус коротал, созерцая стену, на фоне которой им с Гермионой предстояло обменяться клятвами верности, и чувствуя, как десятки любопытных взглядов буравят его спину. Явился маг-церемониймейстер — тот же самый, который принимал заявление о браке, — коротко поклонился и занял свое место. А вот Гермиона запаздывала, и каждая минута промедления взвинчивала нервы Северуса все больше и больше.

Чья-то рука легла на его плечо, заставляя вздрогнуть. Люциус.

— Паршиво выглядишь, старина, — с удовлетворением констатировал он. — Принести тебе выпить?

— Спасибо, обойдусь.

— Зря. До сих пор жалею, что не напился в стельку, когда женился на Цисси…

Протяжный музыкальный аккорд разом оборвал гул шепотков в зале. Северус порывисто обернулся — да так и застыл. Малфой за спиной тихо присвистнул. По проходу между рядами стульев плыла Гермиона, но какая Гермиона…

Такую Гермиону он и вообразить бы не смог.

Сказочную принцессу Гермиону в цветах и кружевах.

С сияющими от счастья глазами…

Но ладошка Гермионы была точно такой же холодной и липкой от пота, как и его собственная ладонь, и это вернуло Северусу чувство реальности.

— Ну, как тебе мое платье? — вполголоса спросила Гермиона, явно довольная произведенным эффектом.

— В первую секунду мне показалось, что внесли торт, — честно ответил он. Потом опустил глаза, оценил длину шлейфа и с каким-то детским любопытством спросил: — Слушай, как ты собираешься в этом танцевать?

— Волшебница я или кому? — ухмыльнулась Гермиона, и вдруг глаза ее округлились в приступе паники. — Торт, Северус! Я забыла сказать Флер про марципановые фигурки!

Маг-церемониймейстер с деликатным лукавством кашлянул, лишая Северуса возможности ответить.

— Прошу немного вашего благосклонного внимания, любезные дамы и господа, — разнесся по залу его усиленный магией голос. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить узами брака этого мужчину и эту женщину. Пусть их союз послужит всем нам примером горячей взаимной любви и несокрушимой верности…

Они стояли вполоборота друг к другу, и что-то в лице Гермионы привлекло внимание Северуса. Какая-то неправильность. Он отвлекся, пытаясь понять, в чем дело, и не сразу сообразил, что в зале повисла тишина.

Гермиона сделала страшные глаза. Ах да, его же спросили, собирается ли он на ней жениться.

— Да, — произнес он и, желая загладить допущенную оплошность, твердо добавил: — Да, конечно.

— А ты, Гермиона Джин Грейнджер, берешь Северуса Снейпа себе в мужья и обещаешь любить и оберегать его в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?

Гермиона тоже выдержала паузу.

— Да, — наконец сказала она, и нежная улыбка осветила ее разрумянившееся лицо. — Конечно.

Милая девочка… Он незаметно сжал ее руку в знак благодарности — Гермиона так изящно подыграла ему, словно они репетировали эти ответы по меньшей мере неделю.

— В знак принесенных обетов прошу вас обменяться кольцами.

Поднесли подушечку, на которой покоились два золотых кольца, главный предмет его, Северуса, предсвадебных забот. Бог знает почему, но после всех наложенных на металл заклинаний кольца обрели форму китайского дракончика, схватившего себя за хвост.

— Вылитый Глотик, — шепнула Гермиона, любуясь своим колечком. — Как мило!

И вот, наконец, финал. Маг-церемониймейстер придал своему тону торжественности.

— Итак, перед лицом всех собравшихся, именем Министерства магии я объявляю вас, Северус и Гермиона, мужем и женой! — и добавил улыбаясь: — Можете поцеловать невесту.

Под смешки и аплодисменты оживившихся гостей Северус коснулся губами подставленных губ Гермионы и тут же понял, что в лице девочки было не так.

— Помада! И охота тебе мазаться всякой дрянью?

— Чего это сразу дрянью?.. Постой, так вот почему у меня без конца пропадали тюбики!

Маг-церемониймейстер за их спинами рассмеялся, уже не стесняясь:

— Ну, за эту парочку я спокоен, мистер Малфой…

* * *

После им надлежало еще расписаться в регистрационных книгах — новобрачным и их свидетелям. Люциуса то ли тронула атмосфера свадьбы, то ли он, как всегда, держал нос по ветру большой политики, но он с такой изысканной вежливостью подал перо мисс Уизли, как будто словосочетание «предатели крови» ни разу в жизни не слетало с его уст.

Когда все четверо вернулись к гостям, их ждал сюрприз — в лице самого Арчи Маккиннона, как тут же шепнула Северусу Гермиона. Этот Маккиннон не понравился ему с первого же взгляда — светловолосый, с волевым подбородком, подтянутый мужчина лет тридцати — тридцати пяти, в голубой — прости Господи — мантии. Эдакий типичный предмет девичьих грез.

Маккиннон поднял руки, привлекая внимание гостей:

— Леди и джентльмены! К сожалению, министр Бруствер не смог посетить сегодняшний праздник лично, но он попросил меня передать от его имени самые теплые пожелания жениху и невесте, — он слегка поклонился в их сторону, — а также вручить подарки. Во-первых, мы ждем мисс Грейнджер, нашу самую талантливую и деятельную сотрудницу за последнее десятилетие, в Управлении Министерства магии…

Судя по реакции той части гостей, которая представляла собой это самое Министерство, карьера Гермионы только что совершила нешуточный взлет.

— И во-вторых, я уполномочен вручить мистеру Снейпу Орден Мерлина первой степени за личный вклад в победу над волшебником, именовавшим себя Лорд Волдеморт…

Конец его фразы потонул в аплодисментах — ну еще бы, не каждый день на твоих глазах раздают награды такого достоинства. Гермиона восхищенно всплеснула руками:

— Подумать только, Северус, какая честь!.. И Арчи все-таки продавил в комиссии указ о твоем награждении!

Ему пришлось склонить голову перед Маккинноном, чтобы тот смог надеть ему на шею медальон на зеленой ленте, а потом пожать ему руку.

— Вы проделали блестящую работу, мистер Снейп.

— Не более блестящую, чем ваша парадная мантия, мистер Маккиннон.

Взгляды мужчин скрестились, и Северус с внезапным удовлетворением понял, что его антипатия к Маккиннону глубоко и искренне взаимна.

* * *

Первыми к ним подошли мама и папа, всю церемонию просидевшие в первом ряду под бдительным присмотром Артура Уизли. Папа, растроганный донельзя, просто расцеловал дочь и зятя, а вот мама, хотя и тоже явно успела всплакнуть, заметила:

— Как я рада видеть, что у тебя столько друзей, детка… пусть даже ролевиков… Артур показал мне свою волшебную палочку — ты знаешь, она выглядит совершенно как настоящая.

Это была легенда, изобретенная Гермионой в порыве отчаянного вдохновения, — тематическая свадьба. Мы женимся по-настоящему, просто притворяемся, будто волшебники, понимаете, мам, пап? Ужасно модно, особенно в Америке.

Следом потянулись с поздравлениями остальные гости — друзья, коллеги, боевые товарищи, однокашники, школьные учителя… Гермиона только и успевала пожимать руки и, как попугай, повторять: «Спасибо, спасибо, благодарю…»

— Наконец-то закончилось, — Северус и тут не упустил повода поворчать, но он вовсе не злился, поняла Гермиона. Скорей уж наоборот — пытался не показать, как ему нравится происходящее.

— Ха! Погоди, это еще только начало, — самодовольно возразила она и увлекла жениха к столику с едой.

Билл Уизли, главный распорядитель празднества, дал им возможность перекусить, после чего он и Гермиона обменялись условленными знаками, и спустя несколько минут с клубной сцены послышались звуки настраиваемой гитары. Солист «Вещих сестричек» Мирон Вогтейл промурлыкал в микрофон:

— Эй, всем привет, мои птенчики! Керли и я сегодня вечером будем с вами, и начнем мы с песни, которую написал специально для этого случая…

Гермиона потянула Северуса за рукав:

— Танец жениха и невесты! Пойдем.

Зачарованные на совесть шлейф и кринолин и впрямь не мешали медленно кружить по пятачку в середине зала, но Гермиона и не собиралась покорять вершины танцевального искусства: чудеса в ее программе значились другого сорта. После первых тактов звездочки с потолка «Мандрагоры» одна за другой стали слетать вниз, и вскоре целый рой разноцветных светлячков окружил ее и Северуса, отделяя от остального мира светящейся стеной.

— Тебе нравится? — шепнула Гермиона. — Я так старалась...

— Очень.

— Точно-точно?

— Да.

— Мне хотелось сделать что-то особенное и притом такое, что имело бы смысл только для нас с тобой. И я подумала про ту поляну со светлячками в Запретном Лесу, куда ты меня привел, помнишь? Мне кажется, именно там я в тебя и влюбилась…

Северус промолчал, только чуть крепче прижал Гермиону к себе. От его ладони, покоившейся чуть выше талии, исходил жар.

— А ты? — спросила она чуть погодя.

— Что я? — переспросил он рассеянно.

— Когда ты в меня влюбился?

— Понятия не имею. — Короткий взгляд, поднятые брови. — Нет, Гермиона, я правда не знаю. Разве за такими вещами можно уследить?

Вообще-то, по мнению Гермионы, можно — свои чувства она приучила к тому же безукоризненному порядку, в котором держала дела. Но и отдать должное стихии, которую представлял собой внутренний мир Северуса Снейпа, она тоже могла. В нем заключалась двойная прелесть — и самом кипучем хаосе, и в том, как он стихал и умиротворялся, соприкасаясь с ее собственной кристальной ясностью.

Она молча кружилась в объятиях Северуса, слушая гитарные переборы Керли Дюка и бархатный голос Мирона Вогтейла.

Ты — моя путеводная звезда, пел он. Я пойду за тобой, куда бы ты ни пошла. И если ты поведешь меня к обрыву, я отращу крылья и слечу с него, как гиппогриф. Потому что любовь — это крылья за моей спиной. Ооо, потому что любовь — это просто-напросто крылья за моей спиной, и когда мне становится страшно, я раскрываю их и лечу, лечу, лечу…

Мысли Северуса тем временем, как видно, приняли другое направление, потому что он вдруг стряхнул с себя отрешенный вид и насмешливо улыбнулся:

— Кое-что существенное вы все-таки упустили, мисс Грейнджер.

— Что же? — теперь был ее черед недоумевать.

— Вашу коронную фразу. Как, бишь, там? «До чего же странно выходить замуж за профессора Снейпа»…

— Аа… — она рассмеялась. — И правда, совсем забыла, что мой жених и профессор Снейп — один и тот же человек.

— Я так изменился?

— Очень. — Ей захотелось сказать ему что-нибудь приятное. — Ты стал очень красивым.

— Хм. Я смотрюсь в зеркало почти каждое утро, когда бреюсь, и до сих пор не замечал ровно никакой разницы.

Что ж, отвергнутый комплимент, как известно, это просьба его повторить.

— Не в этом дело, Северус. Просто ты перестал раздражаться, как в школе, и стал чаще улыбаться. Ты ведь счастлив, правда?

— Возможно. Только... — По его лицу пробежала мимолетная мрачная тень. — Слишком все это безоблачно, чтобы походить на реальную жизнь…

Бесконечная баллада закончилась, и вечеринка подхватила Гермиону и закружила в своем веселье. Желающих потанцевать с невестой было хоть отбавляй, но Северус, как заметила Гермиона, пригласил на танец только Нарциссу Малфой. И Гермиона время от времени возвращалась к жениху поболтать, чтобы он не чувствовал себя заброшенным.

Фотографировались для «Ведьмополитена» и на память — сначала вдвоем, потом с разными гостями по очереди. Саманта Фоссет лихорадочно меняла одну колдопленку за другой.

Бросали букет невесты — его поймала Джинни, но не обрадовалась своей удаче. «Он летел совсем как квоффл при перепасовке, у меня просто рефлексы сработали», — заявила она с досадой. Кажется, в итоге букет забрала себе Ханна Эббот.

Резали свадебный торт — огромный бисквит под пеной взбитых сливок, и Гермиона сама раздавала тарелки с порциями. Когда очередь за тортом иссякла, она почувствовала, что сзади кто-то тихонько дергает ее за юбку.

Это оказалась очень некрасивая, почти уродливая девушка в дешевом на вид наряде, которую Гермиона никогда раньше не видела. Болезненно худые плечи незнакомки были разной высоты, блестящие темные глаза заметно косили. Сердце Гермионы защемило от жалости.

— Кто ты? Ты тоже хочешь торта? — участливо спросила она. — Как ты сюда попала?

— Ты сама меня пригласила, — заговорила девушка писклявым детским голоском. — Я Лиза! Я показала твое приглашение дяденьке на входе, меня пропустили, и я все-все-все видела вон оттуда…

Она махнула рукой куда-то в сторону, но Гермиона в указанном направлении даже не взглянула.

— Так это ты — Лиза? — изумленно воскликнула она. — Не может быть! Я думала, что тебе лет семь или около того…

* * *

Как ни приятно было чувствовать себя в центре почтительного внимания, музыка и танцы в конце концов наскучили Северусу, и он вышел на задний двор «Мандрагоры». На улице давно стемнело и ударил запоздалый февральский морозец. Колючий свежий воздух быстро привел утомленного мужчину в чувство.

Он немного постоял, перебирая впечатления вечера. Гермиона сказала, что изменился, да и в том, как стали обращаться с ним другие волшебники, появилось что-то новое — но ведь это только видимость, не так ли? Он был, есть и будет самим собой, Северусом Снейпом, и никем иным.

Когда он возвращался, в коридорчике его перехватила Гермиона. «Идем», — шепнула она и увлекла Северуса в отведенную новобрачным гримерку клуба. Сумрак в ней разгонял только свет уличного фонаря, который проникал внутрь сквозь продолговатое окошко под потолком. Но даже так можно было разглядеть царящий в комнате бардак. Углы завалены коробками, туалетный столик — гребнями и прочим женским барахлом.

Едва за ними двоими закрылась дверь, как Гермиона прильнула к Северусу с горячим поцелуем. Ее руки бесстыдно скользнули по его бедрам, разжигая его мужественность.

— Хочу тебя, милый, — пробормотала она глухо.

— Что, прямо здесь? — отозвался он резко охрипшим голосом.

— Да, да, здесь, сейчас!

— Хорошо… Ты хочешь, как обычно?

— Да, да, милый…

— Тогда развернись и обопрись на тот столик, — скомандовал он.

Она послушно повернулась спиной к нему, путаясь в пышной юбке, шагнула к туалетном столику и наклонилась, ища удобную позу. Северус нашарил в кармане сюртука волшебную палочку.

Петрификус Тоталус.

Мгновенно окаменевшее тело замерло на полпути, и Северус поспешно усадил его в стоявшее рядом со столиком кресло.

Инкарцеро.

Тело надежно зафиксировали в кресле тонкие белые веревки.

Северус медленно опустил палочку, оценивая обстановку и взвешивая следующий ход. Действовать в одиночку или поискать союзников?

В коридорчике послышались приглушенные голоса — сумерки и уединенность подсобок привлекли еще одну парочку воркующих голубков. Северус прислушался — и распахнул дверь.

— Поттер, отлепитесь на минуту от мисс Уизли и зайдите сюда.

Люмос.

— Да, сэр? — настороженно, но не враждебно, как бывало в школьные годы.

— Гермиону похитили.

Застывший на пороге Поттер озадаченно сморгнул.

— Что, простите? Вот же она, — указал он на неподвижную фигуру в кресле.

— Нет, Поттер, это фальшивка.

* * *

Совещание штаба по поиску Гермионы Грейнджер началось уже заполночь. Северус весь извелся, дожидаясь, пока выпроводят последних подгулявших гостей, и вызванные на подмогу авроры обшарят все закоулки «Мандрагоры». Командовал ими почему-то Маккиннон, хотя Северус не припоминал, чтобы слышал от Гермионы о его связях с авроратом.

Наконец они все собрались у клубной сцены — сам Северус Снейп, Поттер, державший за руку заметно побледневшую Джинни Уизли, парочка ее старших братьев, трое усталых авроров, Маккиннон да Вогтейл-старший впридачу — на правах хозяина. Северусу первому дали слово, и он изложил факты, тщательно фильтруя подробности. Девушка, внешне точная копия Гермионы, позвала его в подсобку. По ее поведению он заподозрил подмену, поэтому обездвижил девушку магией. Как он и предполагал, спустя четверть часа истекло действие Оборотного зелья, и лже-Гермиона превратилась в какую-то косоглазую уродину. Однако, едва он попытался допросить ее, как она исчезла. Каким образом? Испарилась. Мистер Поттер и мисс Уизли свидетели.

— Ничего не понимаю! У меня тут везде антиаппарационные чары, — жалобно промямлил Вогтейл, — чтобы безбилетники на концерты... того. Сам ставил!

Долиш, старший из отряда авроров, фыркнул:

— В следующий раз попросите кого-нибудь более умелого. Если бы речь шла об исчезновении одной мисс Грейнджер, я бы сказал, что ее выманили на улицу и забрали уже оттуда. Но раз вторая девица, как вы утверждаете, аппарировала прямо из здания… Кстати, Снейп, вы уверены, что ваша невеста не сбежала сама?

— Абсолютно, — процедил Северус, адресуясь больше к Маккиннону, чем к Долишу. Как ни владел собой Маккиннон, все же Северус успел заметить, как дернулись его губы в издевательской ухмылке. Но награждение орденом Мерлина, тем не менее, организовал? Любопытно…

— Значит, разрабатываем версию похищения, — Долиш широко зевнул, но продолжил. — Исходим из того, что похитителей было как минимум двое, один из которых девушка. Как я понимаю, ее никто не опознал?

Северус промолчал, не считая нужным подтверждать очевидное. Поттер и Джинни Уизли синхронно помотали головами. Девушка даже приоткрыла рот, как будто собираясь что-то сказать, но осеклась.

— У нас есть две возможности. Либо они проникли сюда тайком, либо явились на законных основаниях. Могу я взглянуть на список гостей?..

Вопросительные взгляды скрестились на Северусе, но он снова предпочел отмолчаться. Аврорат авроратом — пусть тоже ищут, но собственную, пока зыбкую, версию произошедшего он предпочел бы проверить сам.

— Я спрошу у жены утром, — предложил Билл Уизли. — У Флер наверняка есть копия.

Больше ничего достойного внимания на собрании не было. Они еще минут двадцать переливали из пустого в порожнее, и в конце концов самозваный председатель штаба в голубой, мать его, мантии назначил новый сбор на девять утра…

Можно было отправляться домой, но во дворе «Мандрагоры» Северуса задержали.

— Сэр, на два слова, — Джинни Уизли воровато оглянулась по сторонам и увлекла бывшего профессора за угол. — Я слышала кое-что от Гарри и думаю, что вам тоже стоит это знать. Авроры считают, что один из Пожирателей Смерти сбежал из Азкабана…

От новости кровь бросилась в голову, в висках застучало. Спасаясь от приступа слабости, Северус оперся на стену, кирпичи под его рукой были ледяные.

— Когда? — выдавил он. — Как давно это случилось? И кто?

— Некто Хайрем Трэверс, примерно в середине декабря. При очередной инспекции его камера оказалась пуста. Дементоры утверждают, что он умер, и они сбросили его тело со скалы в море, но…

— Но звучит это как минимум подозрительно. Понимаю… — Северус помолчал, соображая. Мозаика еще не складывалась, но уже заиграла новыми красками. — Мисс Уизли, вы, как и Поттер, и я, слышали, что сказала та девица перед исчезновением. Но вы оба промолчали. Почему?

— Мы с Гарри считаем, что мистер Маккиннон хочет отстранить вас от расследования и спасти Гермиону сам. Перед совещанием он строго-настрого запретил аврорам упоминать о Трэверсе — особенно при вас. К счастью, — Джинни Уизли шагнула назад, готовясь аппарировать, и лунный свет упал на лицо с сердито нахмуренными бровями, — в отличие от Гарри, я не аврор.

* * *

Она очнулась от боли в затекшей шее и от того, что мучительно хотелось в туалет. По-видимому, была глубокая ночь, но молодая луна еще не зашла, и когда глаза привыкли к скудному освещению, Гермиона смогла кое-как разглядеть место, в котором очутилась.

Незнакомая комната показалась ей довольно большой, просторней, чем ее собственная спальня, и почти пустой: массивный шкаф в углу у двери да приставленная боком к стене узкая железная кровать с провисающей панцирной сеткой — вот и вся обстановка. Кровать застлана обычными постельными принадлежностями — простыни, подушка, матрас, даже одеяло, насколько Гермиона смогла понять на ощупь. Бесчувственную девушку положили поверх него, не позаботившись снять ни свадебное платье, ни даже туфли.

Не было только волшебной палочки в специально вшитом в юбку кармашке. Может быть, отгоняя панику, предположила Гермиона, палочка была в ее руке и свалилась на пол? Или лежит рядом, на какой-нибудь тумбочке?

Гермиона осторожно сползла с кровати — в затылке при этом болезненно заломило, — и начала педантично обшаривать руками пол, стараясь не пропускать ни одного квадратного дюйма. Под кроватью ее пальцы наткнулись на что-то металлическое, и Гермиона не колеблясь потянула находку к себе. Ночной горшок, надо же — да еще и, как тут же выяснилось, снабженный чарами самоочищения!

Ободренная удачей, Гермиона стащила с уставших ног туфли, ослабила шнуровку корсажа (телу сразу стало легче) и приступила к дальнейшим исследованиям. Входная дверь плотно прилегала к косякам, не оставляя ни малейшей щелочки, и явно была заперта. Окно на противоположной от двери стене, прикрытое портьерами, оказалось забрано решеткой. Второй этаж, прикинула Гермиона по высоте, и никаких скатов крыш под окном, никаких террас, по которым можно было бы спуститься вниз. Пустынный пейзаж ничем не выдавал присутствия людей.

Справа от окна висел шнурок, которым можно было двигать портьеры. Гермиона машинально потянула за него и чуть не вскрикнула от испуга и омерзения — на его конце, подвешенная петлей за шею, болталась кукла. Она была голая и таращилась на Гермиону пустыми глазницами.

Брр… Судя по горшку и кукле, комната служила детской, но что за ребенок в ней обитал? Обескураженная Гермиона вернулась к кровати и снова легла, укрывшись жидким одеяльцем.

Значит, все-таки похищение. Но кто? И как? Последнее, что сохранилось в ее памяти — странная девушка по имени Лиза, которая слизывает с пальцев крем от свадебного торта, а потом провал, пустота. По крайней мере, не грязный подвал с крысами, а обычная жилая комната, попыталась Гермиона себя подбодрить. Ее не связали и, по-видимому, не причинили особого вреда. Похищение ради выкупа? Ну что ж, подождем, когда появится больше информации, и тогда посмотрим, что можно предпринять…

Должно быть, она незаметно для себя проспала несколько часов, потому что когда ее разбудил звук открывающейся двери, было уже довольно светло, и Гермиона без труда разглядела входящего в комнату человека. Высокий, худой, с сильно изможденным лицом — наверное, поэтому она не сразу его опознала.

Но когда он встал перед ней, небрежно поигрывая волшебной палочкой, кровь застыла в Гермиониных жилах.

— Трэверс?

— Вижу, ты меня узнала, моя дорогая грязнокровочка, — сказал он насмешливо. — Хотя не припоминаю, чтобы мы встречались…

Гермиона прикусила язык. Оба раза, оказываясь с Трэверсом лицом к лицу, она была в чужом обличье — сначала Гарри, когда они вызволяли его из дома дяди и тети, а потом Беллатрисы Лейстрендж, когда отправилась за чашей Хельги Хаффлпафф.

Она приподнялась и села на кровати, чтобы выиграть время на поиск подходящего ответа.

— Трудно не запомнить лицо с обложки «Пророка», особенно когда это репортаж о посадке в Азкабан, — наконец заявила она холодно. — Вы ведь должны сейчас быть там, не так ли?

— Тем не менее, как видишь, я нахожусь здесь. — Трэверс по-прежнему говорил шутливым тоном, но в глазах, которые обшаривали Гермиону цепким взглядом, не было и намека на улыбку. — А вот кое по кому мы в Азкабане скучали… По муженьку твоему.

Северусу? Гермиона вздрогнула, и от Трэверса это не укрылось.

— Боишься за него? Не стоит… Мы ничего плохого ему не сделаем. Даже наоборот, мы сделаем ему приятное. Например, пошлем ему в подарок твой пальчик… С какой руки хочешь — с правой или с левой?

Проклятие! Только теперь Гермиона поняла, как чудовищно подставилась, растрезвонив о своей свадьбе на всю магическую Британию. Все равно что ходить везде с плакатом «Смотрите, это мое слабое место». Вот, явился из небытия враг и собирается шантажировать их с Северусом друг другом. Кстати, как там выразился однажды Северус про дипломатию? Шантаж, угрозы, подкуп?

— Не стоит утруждаться, Трэверс, вас уже ищут, — заявила Гермиона все тем же ледяным тоном, постаравшись вложить в него как можно больше презрения, которое у нее было, и уверенности — которой не было. — Позаботьтесь лучше о том, какие объяснения будете давать в суде!

— Всему свое время, милочка, — ответил Трэверс. Не похоже было, что он испугался, но щерить гниловатые зубы, изображая улыбку, перестал. — Пока что никого, кроме нас с тобой, тут нет.

Взгляд мужчины помутнел. Трэверс шагнул ближе, почти нависнув на Гермионой. Она вжалась в спинку кровати, запоздало пожалев о туфлях, которые остались лежать на полу. Не шпилька, конечно, но хоть какое-то оружие.

— Что ты нашла в Снейпе, грязнокровка? — заговорил он снова притворно ласковым тоном. — Тебе нравятся бывшие Пожиратели? Может, и я тебе сгожусь, а?

Наверное, ей здорово повезло, что он не попытался сначала обездвижить девушку магией. Гермиона вскинула руки и уперлась ладонями в грудь Трэверса в беспомощной попытке защититься — и тут случилось чудо: мужчина, который уже было грубо схватил ее за плечи, отлетел и врезался спиной в угол шкафа.

О, если бы это оказался путь к свободе!.. Увы, несмотря на впечатляющий полет, Трэверс сознания не потерял. Грязно выругавшись, он прямо с пола нацелил палочку на Гермиону.

— Стоять! — соображал, впрочем, он довольно быстро и колдовать не решился, явно опасаясь повторения. — Что за хрень ты творишь?

Гермиона не удостоила его ответом. Она и сама толком не поняла, что произошло, просто через ее тело как будто прошел разряд тока, и кожу под обручальным кольцом саднило, как после легкого ожога.

Трэверс, кряхтя, поднялся и ушел, заперев за собой дверь, а Гермиона снова свернулась на кровати клубочком, стараясь унять нервную дрожь, и задумалась. Кольцо — подарок Северуса, а он как-никак маг высокой квалификации. Если оно смогло защитить ее от насильника, то, может быть, справится и с функцией маяка? И Гермиона, сжав пальцы замком в полумолитвенном жесте, лежала и твердила про себя: Северус, отзовись. Я здесь, приди и забери меня отсюда, Северус…

* * *

Дома Северуса уже ждали. С порога навстречу к нему бросился Глотик, домашний призрак-дракон. Он плясал в воздухе прямо перед лицом хозяина и топорщил гребень в высшей степени возбуждения.

— Ну что за невоспитанная тварь! Брысь! — Северус отмахнулся от дракона, но без особого раздражения. Разделить с кем-нибудь тревогу за Гермиону, пусть даже и с безмозглым сгустком магии, было приятно.

Он шагнул к обеденному столу, на котором в аквариуме жил четвертый обитатель их дома. Предположительно волшебный светлячок то ли залег на зиму в спячку (по мнению Гермионы), то ли просто сдох (как полагал Северус), но по такому случаю мог бы и воскреснуть.

— Эй, подъем! Тревога! — Снейп постучал палочкой по запылившемуся стеклу. — Гермиону похитили! Мы должны вытащить ее оттуда во что бы то ни стало.

Но прежде девочку нужно было найти. Еще в «Мандрагоре» вместе с аврорами Северус попробовал поисковые заклинания — но без толку, похитители предусмотрели возможность магической слежки. И при этом самым глупым образом выдали личность по крайней мере одного из них... Или эта Лиза — очередная обманка, ловушка или ложный след? Так или иначе, других зацепок у Северуса не было.

На заклинание «Акцио, список гостей» слетелась целая стая исчерканных листов пергамента. Аврорам пришлось бы поломать голову над ними, но Северус, перешагивая порог дома, уже точно знал, что ищет. И нашел: в двух экземплярах списка значилось лаконичное «Лиза, на две персоны», а еще в одном — четкая, уверенная галочка рядом.

Косоглазой в гримерке не понадобились ни палочка, ни развязанные руки. Едва она пришла в себя и поняла, что разоблачена, то пробормотала что-то вроде: «Видеть вас я не хочу, срочно я домой лечу» — и исчезла. Вместе с веревками.

Осенняя история с «Сонетами колдуна» еще не стерлась из памяти Северуса. Они долго спорили потом. Гермиона считала, что ей написал безобидный ребенок или, самое большее, подросток, а подарок — просто невинная шутка, ведь ничего страшного с ней, Гермионой, не произошло, и Северус в конце концов отступился. Безмозглый идиот, обругал он сам себя. Надо было проверить эту Лизу, вычислить, выследить, пусть и тайком от девочки. Но он предпочел пустить все на самотек, наслаждаясь безмятежной жизнью подле Гермионы, а теперь — теперь сполна платил за свою беспечность…

Известие о Трэверсе еще больше укрепило Северуса в его подозрениях. Эту фамилию он совершенно точно слышал от Гермионы — но в какой связи? И к слову, какую фамилию носит эта Лиза?

Письма на зов не явились — девочка или уничтожила их, или наложила анти-заклятие. Надеясь на второе, Северус принялся за поиски.

На обеденном столе ничего. В ящиках письменного стола в кабинете ничего. Некоторые бумаги так и уворачивались из-под рук, явно не желая быть прочитанными. Досекретничались, мисс Грейнджер…

Наконец удача улыбнулась ему — из корзинки для бумаг под недавно купленным столиком: Гермиона иногда складывала туда ненужную корреспонденцию, чтобы растапливать ей камин. Вот он, крупный почерк с кучей ошибок: «Дорагая Гермиона спосибо запреглошение можна япреду смамой? Лиза С.»

Ну, относительная удача… Кого бы расспросить? Кто знает по именам и родственным связям большинство британских магов? Хорошо бы Олливандера, но того уже ни о чем не спросишь. Мага из отдела регистрации браков? Но где он живет, Северус не знал, а соваться в Министерство лишний раз не хотелось. Малфоя? Но нужно будет объяснять, зачем, и что тогда придется выслушать от старины Люциуса? Соболезнования? Насмешки?..

Должно быть, Северуса сморила усталость, и он так и задремал на диване с запиской в руках — не раздевшись, не разувшись. Из объятий Морфея Северуса выдернула боль, прошившая безымянный палец левой руки.

Он резко сел, приходя в себе. На улице уже рассвело, а камин догорел — значит, несколько часов пропали зря. Обручальное кольцо словно пульсировало на пальце, натягивая и без того взвинченные нервы. С Гермионой что-то стряслось? Северус несколько раз сжал и разжал кулак, чтобы успокоиться.

Держись, моя девочка, и не бойся. Я иду за тобой.

* * *

На утреннее сборище Маккиннона Северус, разумеется, не пошел — еще не хватало! На рассвете с ночной охоты вернулась Гермионина сова, Брунхильда, и навела на идею получше — написать Лизе (Северус не стал утруждать себя сочинительством — запечатал пустой конверт), вручить письмо сове и верхом на метле отправиться следом.

Простой, почти очевидный, но изящный ход, не так ли?

Северус упивался своей находчивостью аж до самого Хогсмида — пока Брунхильда не спланировала к зданию местной почты и не сбросила письмо в общий ящик. От разочарования Снейп швырнул ни в чем не повинную метлу в забор, распугав дремлющих птиц. Ну ясно, девица — или те, кто стоят за ней, — подстраховалась от слежки: за посланием явится другая сова. Но не караулить же ее тут до ночи!..

За Хогсмидом возвышалась подсвеченная неярким зимним солнцем громада замка, задавшая новый ход мыслям. Вон в той закрытой от любопытных школьников башенке, которая глядит на озеро единственным подслеповатым окошком, есть комната. Там на столе лежит книга в переплете из драконьей кожи, стоит серебряная чернильница, а в ней маленькое невзрачное перо. Время от времени оно вылетает из чернильницы и вписывает на страницу книги имя еще одного юного волшебника или волшебницы, получивших право учиться в Хогвартсе. Большинство из них садятся в должное время в «Хогвартс Экспресс», но почти каждый год находятся и те, кто остается постигать азы магических наук дома — и, судя по внешности, таинственная Лиза запросто могла оказаться из их числа…

К чести Минервы МакГонагалл, она не стала тянуть резину, и Северус ввел ее в курс дела уже по пути в башню — то и дело останавливаясь и хватая ртом воздух на крутой винтовой лестнице. Раз в год, незадолго до первого сентября, директору полагалось просмотреть книгу и составить список тех, кому предстояло получить письмо о зачислении в ближайшие двенадцать месяцев. Однако покойный Альбус Дамблдор на памяти Снейпа лично занимался этим только раз — в год одиннадцатилетия Мальчика-который-выжил. Все прочие годы эту почетную обязанность делили между собой деканы, а значит, Северус поднимался по этой лестнице не меньше пяти раз — но, дракл побери, раньше это не было так тяжело… Неужели девочка права, и он в самом деле начал заплывать жирком?

Известие о похищении Гермионы — его накануне договорились держать в тайне, так что слухи не должны были разойтись раньше сегодняшнего вечера — взволновало Минерву не на шутку, поэтому над книгой в черном переплете они склонились вдвоем. Очень хорошо — трогать руками древний артефакт не полагалось, книга перелистывала страницы сама, и довольно быстро, возмущенная неурочным визитом, — так что вторая пара глаз пришлась как нельзя кстати.

Но уж точно не третья! Глотик, как видно, ночью тайком забрался ему в карман, а теперь высунул призрачную морду и тоже потянулся к магической книге, будто умел читать. Северус запихнул дракона обратно: сиди там, гулена, раз уж дома не остался… Ну, что там у нас?

Элиза Салливан, Дербишир?.. Навряд ли, ей только-только исполнилось девять… Лиза Терпин, Восточный Сассекс?.. Она была у Флитвика, поступала в один год с Гермионой, странно, что ты не помнишь… О, гляди, Элизабет Саммерсфилд, Корнуолл. И возраст самый подходящий!.. Жаль тебя разочаровывать, но Бетти была моей родственницей по мужу и погибла в войну… Мои соболезнования… Лиз Таттл, Мидлсборо?.. Староста Слизерина, забудь…

Но по мере того, как они углублялись в прошлое, надежды угасали. Когда книга пролистнула страницу с записью о нем самом: «Северус Снейп, 1960, 9 января, Коукворк, Большой Манчестер», Северус разогнулся и потер затекшую поясницу. МакГонагалл последовала его примеру:

— Бесполезно?

— Похоже на то… Либо она выглядела неправдоподобно молодо, либо…

— Либо она сквиб.

— Но она проделала такое, что не каждому магу под силу, Минерва…

Обручальное кольцо продолжало слегка пульсировать, но почти не беспокоило, и Северус позволил себе ненадолго задержаться в школе — не столько ради бутербродов, которые предложила ему МакГонагалл, сколько для того, чтобы обдумать следующий шаг. И так вытянул две пустые карты подряд… Может быть, стоит оставить пока мадемуазель Лизу в покое и попытаться распутать ниточку, ведущую к Трэверсу?

Нет, сегодня определенно был не его день!

Не успел Северус подняться на парадное крыльцо Малфой-мэнор, как из кристально-чистого воздуха по бокам от него соткались две фигуры в одинаковых серых мантиях. Одна сразу нырнула за спину, а другая отвернула ворот, демонстрируя нашитую с изнанки эмблему, и вежливо поздоровалась:

— Добрый день, профессор Снейп. Могу я попросить вас отдать палочку и проследовать за мной?

— Добрый день… Уингер. — Час, проведенный в пыльной башне, здорово освежил воспоминания Северуса. Тэлботт Уингер, Рэйвенкло, закончил школу лет девять или десять назад. Не самый блестящий ученик, в том выпуске были и посильнее, но поди ж ты, взяли в аврорат… — Это арест?

— Пока лишь предварительное дознание, все зависит от того, что вы сможете нам сообщить. — Уингер блеснул белозубой улыбкой и выпалил заученной скороговоркой: — Но вы имеете право хранить молчание, все сказанное вами, может быть использовано против вас в суде.

Если бы Уингер был один, Северус оглушил бы его Конфундусом и смылся. Плевое дело, парень никогда не отличался быстротой реакции. Но палочку напарника, нацеленную точно между его лопаток, Северус мысленным взором видел так же отчетливо, как если бы она была направлена ему в грудь. Волей-неволей пришлось вступать в разговоры.

— В таком случае, я могу навестить аврорат на днях, — Снейп инстинктивно подладился под непринужденно-любезную манеру собеседника. — Видите ли, Уингер, сейчас мне с вами беседовать недосуг. Мою жену похитили, и чем быстрее я ее разыщу…

— Наше дело тоже не терпит отлагательств, сэр, — еще одна белозубая улыбка. — Побег из Азкабана — это не шутка.

А вот это уже интересно…

— И какое отношение он имеет ко мне, позвольте осведомиться?

— Самое прямое, сэр. В камере мы нашли пузырек из-под Феликс Фелицис. Британских магов, способных сварить это зелье, можно пересчитать по пальцам одной руки, и всех остальных мы уже проверили.

— В таком случае пригласите Бораго, содержателя аптеки в Косом переулке. Он подтвердит вам, что я продал ему всю партию зелья только в феврале.

— А откуда вы знаете, когда именно был совершен побег?

Черт, ну что за день. Прокол за проколом.

— Такое уж у меня жизненное призвание, Уингер — знать разные вещи, неизвестные широкой публике…

Может быть, он и сумел бы уболтать парня, но глухой голос за спиной пробурчал: «Хорош трепаться, Тэлби, бери палочку и пошли», — отбивая охоту спорить…

Снейпа привели в приемную аврората — или как там у них называлась эта круглая приземистая комната без окон, но с пятью дверями и тремя каминами, по которой сновали туда-сюда деловитые волшебники в форменных мантиях? — но допрашивать не торопились. Просиживать штаны на отполированной временем и тысячами задов дубовой лавке просто так было невыносимо. Может, потребовать очную ставку с Эдвинусом Бораго? Или?.. Северус поймал себя на том, что высматривает взлохмаченную черную шевелюру и круглые очки Поттера. Дожил.

Высмотрел Долиша: в одной руке стаканчик кофе, в другой — огромный сэндвич с огурцом.

— Напрасно вы не пришли на утренний сбор, Снейп, — с мягкой укоризной заметил тот, когда прожевал кусок. — Гарри поделился с нами очень любопытным воспоминанием. Представьте, ваша фальшивая невеста оказалась родной племянницей того Пожирателя, Трэверса. Лиза Селвин. Его папашу мы проверили первым делом, он чист, как слеза младенца. Дом Селвинов, конечно, спрятан от посторонних глаз, но мы подняли на ноги наших лучших ищеек. Считайте, мы уже у них на хвосте… — и ободряюще похлопал Северуса по плечу, едва не пролив на него кофе.

Новость, конечно, превосходная, но какой удар по самолюбию! Значит, пока Северус без толку мечется по Англии, этот очкастый паршивец выкладывает все Маккиннону как на духу... Умница Гермиона расшифровала Лизу еще в тот вечер, когда с нее снимали проклятие «Сонетов колдуна» — теперь-то Северус и сам вспомнил их перепалку, — и если бы только он догадался попросить у Минервы Думосброс, то отыграл бы хоть пару очков. А теперь красавчик Арчи явится к Гермионе в роли избавителя вместо него самого. Впрочем, какая уже, к драклам, разница, кто — лишь бы спасли…

Северус поплотнее завернулся в свою зимнюю мантию, как сонная летучая мышь, вытянул ноги, привалился к стене и сидел так, пока огромная эмблема аврората — буква М и волшебная палочка, выложенные мозаикой на куполообразном потолке, — не замигала пронзительным синим светом.

Тревога! Общий сбор! Тревога!

* * *

— Правда, я красивая? Ну скажи, Гермиона!

Часа через полтора или два после ухода Трэверса дверь открылась, впуская Лизу, и снова захлопнулась: Гермиона успела разглядеть за ее спиной немолодую женщину, которая даже в полумраке коридора казалась больной и измученной. Лиза, напротив, сияла от возбуждения — она была одета в точную копию подвенечного платья Гермионы, и когда девушки оказались друг напротив друга, водопады белоснежных шлейфов запрудили всю комнату. Зеркал в детской не было, и Лиза крутилась, пытаясь разглядеть себя с разных сторон.

— Правда, — солгала Гермиона. На самом деле при виде карикатуры на самое себя ее замутило, и, не желая смотреть в отчаянно косящие глаза Лизы, она предложила: — Хочешь, я тебя причешу?

— Хочууу! — восторженно взвизгнула та. Если бы не тяжелый кринолин, пожалуй, еще и запрыгала бы.

Впрочем, Гермиона освоилась быстро. Лизу наверняка приставили караулить пленницу, но она вела себя с Гермионой скорее как с желанной гостьей: то и дело вырывалась из-под расчески, чтобы найти и показать что-нибудь, о чем заходила речь. Заколку в виде четырехлистного клевера. Коллекцию птичьих перьев. Экземпляр «Ежедневного Пророка» с репортажем о слушаниях по законопроекту о домовых эльфах — к тексту заметки прилагалась колдография Гермионы за ораторской трибуной. Удачный, надо сказать, снимок, обычно «Пророк» мисс Грейнджер не льстил. Да, вроде и недавно все это было, а кажется — полжизни назад.

— У вас есть домовой эльф, Лиза? Познакомишь нас?

— Неа… Раньше был, только сдох. Мама забоялась, а я Тинки из кухни вынесла и выкинула в кусты… — Лиза понизила голос и добавила с наивной откровенностью семилетнего ребенка: — По правде, я хотела потом посмотреть, что у Тинки внутри, но его лиса унесла.

Гермиона вспомнила свою ночную находку и отодвинула портьеру. Кукла все еще болталась на шнурке, но выглядела при свете дня скорее жалко, чем зловеще. Гермиона освободила висельницу и посадила на подоконник — там оказалась целая компания кукол. Грязных и оборванных, но хотя бы целых. За забранным решеткой окном по-прежнему никаких следов — ни друзей, ни врагов.

— А у этой куклы ты тоже хотела посмотреть, что внутри?

— Неа, я ее наказала. Она не слушалась дядю Хайрема. — Лиза выговаривала имя Трэверса звучно и как-то нараспев, словно смакуя его звучание: «Ххай-рррэм».

— А что дядя Хайрем хотел, чтобы кукла сделала?

Лиза смешалась.

— Не знаю…

— Не знаешь, но все равно наказала?

— Не знаю, как это слово называется…

— А показать можешь?

— Ага…

Лиза скорчила гримаску, сняла с подоконника двух кукол и показала. Гермиона ткнулась лбом в холодное стекло, перемогая новый приступ тошноты. Тот, первый, когда она увидела пародию на самое себя, показался сущей ерундой по сравнению с омерзением, которое охватило ее сейчас.

— Дядя Хайрем часто такое делает, Лиза?..

Один раз их прервала мать Лизы. Она принесла обед — миску каши и булочку с заветрившимся кусочком сыра. Девушки разделили еду по-сестрински, орудуя одной ложкой на двоих, и потом сидели и говорили, говорили, говорили, пока за окном не сгустилась темнота…

Трэверс распахнул дверь и встал на пороге, подозрительно оглядывая детскую:

— Эй вы, обе! Живо вниз, и без фокусов!

Даже если Гермиона и собиралась что-нибудь предпринять, то все равно не успела бы. Когда она спустилась в гостиную, волоча тяжелые юбки и цепляясь за перила узкой лестницы, ей велели сесть в угол дивана, Петрификус Тоталус — и дальше Гермионе оставалось только беспомощно наблюдать за происходящим, насколько хватало угла обзора.

Выдернули волос, кинули в склянку, и Лиза в облике Гермионы плюхнулась рядом. Еще одно заклинание окаменения.

Третьей в их неподвижной компании стала мать Лизы.

Трэверс расправил их платья, отступил от дивана и придирчиво оглядел дело рук своих:

— Ну крррасота, чисто куколки, — он даже прищелкнул языком от удовольствия. — Пусть теперь повыбирают…

Повыбирает — кто? Для кого могла бы понадобиться шарада из трех «Гермион»? Глаза, которыми парализованная Гермиона не могла моргнуть, уже начинало саднить, но сердце радостно встрепенулось — Северус здесь! И она напрягла всю свою волю, чтобы как можно быстрее развеять действие заклинания и суметь подать мужу какой-нибудь знак…

* * *

Порт-ключ был настроен неточно, и им пришлось совершить марш-бросок в сгущающихся сумерках через какой-то лесок, по сучьям и корягам, прикрытым скользким снежным месивом — пока они не выбрались к старинному трехэтажному особняку. На удивление, Снейпу без возражений вернули палочку и позволили присоединиться к отряду — не то признавая его право участвовать в освобождении жены, не то вся эта история с задержанием была просто предлогом… для чего?

Новоприбывшие авроры смешались с теми, кто дежурил на месте, и быстро оцепили дом со всех сторон. Народу было достаточно, но штурмовать особняк они не спешили — присмотревшись, Северус понял, почему. То, что он принял в сумерках за живую изгородь, оказалось стеной волшебного огня. Стоило кому-нибудь из людей подойти поближе, как черное пламя взметалось вверх, достигая окон второго этажа. Да уж, с налету в такое не сунешься… если у тебя нет под рукой морозильного зелья. Что, неужели попросят сварить?

Оказалось, проблема в другом.

— Мы тут немного поболтали с Трэверсом, пока вас ждали, — доложил незнакомый Снейпу аврор, должно быть, старший группы ищеек. — Мисс Грейнджер в целости и сохранности, и он готов обменять ее жизнь на свою свободу. Говорит, что впустит внутрь кого-нибудь одного для дальнейших переговоров.

А потом еще одного. И еще… Известный трюк.

— Я пойду! — это, конечно, Арчи Маккиннон. Помятый, как после бессонной ночи, и явно не брился сегодня утром. Надо же, какое трогательное беспокойство…

— Вы всегда так рветесь спасать чужих жен, Маккиннон?

— А вы всегда так плохо следите за своими, Снейп?

— Но-но, полегче, господа, полегче, — Долиш шагнул между ними, не давая сцепиться. — Мы делаем общее дело, ни к чему ссориться.

Маккиннон скрестил на груди руки и после паузы заговорил, уставившись в сторону особняка.

— К вашему сведению, Снейп, подонок, который засел внутри, зверски замучил до смерти мою сестру Марлин, ее мужа и двоих детей. Просто потому, что она не побоялась выступить против Пожирателей Смерти… Даже не знаю, способны ли вы понять, что я чувствовал и чувствую все эти годы. Вы ведь тоже, кажется, состояли в этом почтенном сообществе?

Вот именно, дружок Арчи, я Пожирателем был. А ты-то много знаешь об их повадках?

Творя заклинание на ходу, Снейп вынырнул из лесочка, где они совещались под прикрытием деревьев. Сонорус.

— Трэверс, ты, старый вонючий козел! — разнессся по дворику его голос. — Как спалось в Азкабане? Кошмары не мучали?

В особняке его услышали — должно быть, Трэверс следил за аврорами откуда-нибудь из окна.

— Снейп, ты, что ли? — и увереннее: — Пришел-таки? Ну, поздравляю с женитьбой! Баба что надо — огонь!

Это была провокация, но Северус на нее не поддался. Дешевка.

— Тут к тебе в гости кровный враг просится, Арчи Маккиннон. Пустишь?

— Какой еще, в жопу, Арчи? Не знаю такого!.. А ты заходи, Северус, посидим, вспомним старые годы. Ты мне всегда нравился, хоть и сучара оказался, — со стороны особняка донесся сухой, кашляющий смех. — Давай через полчасика подходи. Я пока полы помою, огневиски найду…

Полдела сделано. Снейп ретировался обратно в лесок. Маккиннон прошил его уже откровенно ненавидящим взглядом, но смолчал: недвусмысленное приглашение слышали все.

Ладно, к черту свары, в самом деле. Трэверс попросил отсрочку — значит, и у него есть время подготовиться. Северус обошел кругом несколько деревьев, сорвал ветку, подумал и отломил еще одну. Одно заклинание трансфигурации, второе — и вот уже вместо веток на снегу две новые волшебные палочки. Вернее, две деревяшки, конечно, но выглядят совсем как товар из лавки Олливандера — девочка оценила бы работу… Долиш, следивший за его действиями, одобрительно кивнул.

Северус сбросил верхнюю мантию прямо в снег, оставшись в одном свадебном костюме — так легче будет двигаться. Свою волшебную палочку он спрятал под левый рукав сорочки и несколько раз проверил, как она выходит из-под манжета — все будет зависеть от того, насколько быстро он сможет выхватить оружие. Одну лже-палочку сунул в карман, вторую взял в руку. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, выкидывая из головы все лишнее.

Все, готов. Теперь или никогда…

Черное пламя расступилось, пропуская его, и вновь сомкнулось за спиной. Крыльцо. Приоткрытая створка входной двери. Маленький темный холл.

— Трэверс?

— Иди вперед, медленно, с поднятыми руками, — донеслась до него инструкция. Треп про старых друзей и огневиски — игра на публику, не больше. Они оба прекрасно это знали.

Северус прислушался, стараясь определить направление звука, и крадучись двинулся дальше. Гостиная, освещенная только пламенем камина, прямо напротив дверей на диване три неподвижные Гермионы. Две в свадебных платьях, одна в простой мантии.

— Брось палочку на пол.

Он выполнил команду. Голос Трэверса доносился из-за спины сверху. Прямо в гостиную спускалась лестница, ведущая на второй этаж — скорей всего, враг притаился на площадке. Очень выгодная позиция: Снейпу понадобится не меньше трех секунд, чтобы развернуться и ударить хотя бы вслепую. Три секунды в бою с опытным магом — практически вечность…

— И вторую тоже, Северус. Руки держать кверху.

Вторая деревяшка последовала за товаркой, глухо стукнувшись о паркет. Голос сверху и немного сбоку. Под левую руку, очень неудобно. Жаль, что нечего взорвать, чтобы отвлечь Трэверса хоть на секунду.

— Вот и славно… Теперь можешь выбирать свою суженую. У меня тут, кхе-кхе, коллекция…

— Средняя, — он даже не взглянул на них. Половицы наверху скрипнули, значит, Трэверс меняет позицию.

— Прекрасный выбор, дружище, всегда верил в любовь до гроба… Авада Кедавра!

— Сектумсемпра!

Он проделал все настолько точно и быстро, насколько позволили ему рефлексы и предельно обостренное внимание: развернулся, выхватил палочку и выкрикнул заклинание — одним цельным движением.

Но даже его оказалось недостаточно.

Точнее, оказалось бы, если его не опередила стремительная алая молния, которая бросилась наперерез Трэверсу.

Последнее, что Северус запомнил, был сноп золотисто-алых брызг.

* * *

Она так долго просидела не моргая, что когда чары наконец сняли, почти ослепла. Веки резало так, будто под них насыпали ведро песка.

Вокруг ходили люди, хлопали двери, звучали разные голоса. Кто-то вложил ей в руку ее волшебную палочку и на секунду стиснул пальцы своими холодными пальцами.

— Северус?.. Ты... Он жив? Где мой муж?! — она и раньше произносила это коротенькое слово — наверное, тысячу раз за свою жизнь, но впервые оно наполнилось смыслом и отозвалось внутри внезапной теплотой.

— С ним все в порядке, — ответил ей кто-то голосом Арчи Маккиннона.

С палочкой было совсем другое дело. На ощупь Гермиона магией отодрала от платья осточертевший шлейф и двинулась на поиски. Ей подсказывали, направляли. Наконец Гермиона нашла Северуса на крыльце. Он стоял там один, глубоко и часто вдыхая похолодавший к ночи воздух. Переживания последних недель, дней и часов как-то разом догнали Гермиону, она вцепилась в мужа и разревелась.

Северус подхватил ее, прижал к себе и гладил по спине, утешая.

— Все хорошо, Гермиона. Все кончено.

— Точно? — пожелала удостовериться она.

— Точнее не бывает. Трэверс свалился с лестницы и свернул себе шею. Мгновенная смерть.

— Что… с Глотиком? — выдавила она сквозь судорожные всхлипы. — Я ведь его… видела… с тобой?

— А Глотика мы представим к награждению орденом Мерлина. Посмертно. — Новый приступ рыданий. — Кому-то из нас двоих он спас сегодня жизнь… А может, и обоим.

В конце концов истерика сошла на нет, и Гермиона медленно выпрямилась, приводя себя в порядок. Северус глянул на нее сверху вниз, продолжая придерживать за талию.

— Видок у тебя… — таким же деланно-безразличным тоном, каким обычно подначивал ее на разные глупости вроде письма Гарольду Динглу.

Слезы, по крайней мере, вернули ей зрение, и Гермиона не осталась в долгу.

— Думаешь, у тебя лучше?

Она машинально потянулась заправить за ворот сюртука зеленую орденскую ленточку, и только теперь до нее дошло:

— Северус, ты что, даже не переоделся?!

— Некогда было.

Сразу бросился ее искать. Милый… Гермиона снова прильнула к мужу, и они молча стояли, обнявшись. Кто-то входил в дом и выходил, на них косились, но не тревожили.

— Ужасно, что все так получилось…

— Брось. Свадьба без драки — деньги на ветер. Тяжким трудом, между прочим, заработанные…

Она невольно хихикнула.

— Великий труд — раз в неделю над котлом палочкой помахать…

— Так ведь надо знать, когда, как и над чем махать. Это называется «квалификация», мисс Грейнджер, и она достигается годами упорного труда.

Она снова фыркнула ему в сюртук.

— Кажется, кое-кто соскучился по школе… Нет, правда, Северус, «свадьбой года» нас уже называли. Как думаешь, может, пора замахнуться на «свадьбу десятилетия»?

— Мне-то откуда знать? Спроси у газетчиков.

Он вдруг положил руку ей на затылок и предупредил:

— Легки на помине… Не оборачивайся, если не хочешь попасть в завтрашнюю передовицу в слезах и соплях.

— Что, «Пророк» уже здесь? — ужаснулась она. — Северус, идем домой!

— Долиш просил дождаться, пока они закончат.

— Домой! Немедленно!!!

* * *

В его жилах еще кипел адреналин, а вот девочка совсем сникла. Северус помог ей выбраться из платья, и оно осталось валяться на полу гостиной — неопрятная груда посеревших мятых тряпок.

— Приготовить тебе что-нибудь?

— Не стоит… — она зябко передернула голыми плечами. — Лучше приму ванну.

— Не закрывайся там, ладно? — попросил он.

— Боишься, что опять украдут?

— Угу.

Гермиона оставила дверь в ванную нараспашку. Северус скинул сюртук, засучил рукава и прошелся по своим запасам. Мята, пустырник, капелька экстракта мартлапа — даже не зелье, так, легкое успокоительное. Заварил, разлил по кружкам, пошел к девочке.

Она лежала в ванной неподвижно, в густом облаке мыльной пены, похожая на вампира: бледная бескровная кожа, красные, опухшие от слез веки прикрытых глаз. Намучилась, бедняжка… Его пронзила острая, почти болезненная нежность и еще запоздалый страх потери, но он не умел облечь их в слова, поэтому просто протянул Гермионе чашку:

— На, выпей.

Она выпростала из пены тонкую руку и приняла подношение. Чуть замешкалась, учуяв непривычный запах, но спрашивать ни о чем не стала — отхлебнула так же доверчиво, как час назад рыдала на его груди.

— Посиди со мной.

Он огляделся, переставил на пол корзину с грязным бельем, подвинул круглый табурет к ванне, уселся на него верхом и облокотился на теплый чугунный бортик. Отпил из своей кружки.

Так тихо, что слышно, как шуршит, опадая, пена.

— О чем задумалась?

Вопрос вывел Гермиону из прострации. Она поставила чашку на полочку, тесня свои шампуни и бальзамы, закинула руки за голову и принялась выпутывать из волос шпильки. Прямо за ней на единственном крючке висело сразу несколько полотенец — собирался приладить новые, но с этой свадьбой все недосуг.

— О Лизе. — Шпильки Гермиона бросала прямо на пол, не глядя. — Как думаешь, что с ней дальше будет?

— Понятия не имею. Пусть разбирается Министерство.

— Если будет суд, я выступлю свидетелем защиты.

— Она преступница.

— Она жертва, Северус. Ей просто чудовищно не повезло — родиться сквибом в семье помешанных на чистоте крови магов… Этот Трэверс… — она вдруг бросила свое занятие, порывистым жестом прижалась щекой к его предплечью и снова всхлипнула. — Ты даже представить себе не можешь, что он с ней сделал!

Северус провел пальцами по Гермиониной коже — от жилки, бьющейся на виске, вниз по шее, до самых ключиц.

— То-то она по нему убивалась… — Пронзительный вой Лизы, когда она добралась до трупа дядюшки, было слышно даже снаружи.

— Стокгольмский синдром.

— Что? — не понял он.

— Стокгольмский синдром. Так магглы называют болезненную привязанность жертвы к насильнику. Я много читала о нем, когда работала с домовыми эльфами…

Северус скептически хмыкнул, но спорить не стал.

— Но она такая талантливая девочка… Помнишь «Сонеты колдуна»? Она каким-то чудом сумела подчинить себе магию книги и благодаря ей выжила в своем дурдоме… Слушай, а это идея! — вдруг встрепенулась она. — Надо будет поговорить с невыразимцами. Они-то точно не дадут упрятать такой уникальный случай в тюрьму!

Гермиона, как видно, скинула с души тяжелый камень, потому что на ее скулах проступил легкий румянец, она оживилась и снова потянулась за чашкой с отваром. У Северуса тоже немного отлегло.

— А ты о чем думаешь? — спросила она чуть погодя.

Что ж, откровенность за откровенность.

— Маккиннон ведет какую-то игру.

— С чего ты взял? — она вздернула брови. — Он один из самых порядочных людей, кого я знаю.

— Он политик… Меня сегодня чуть не арестовали по дурацкому обвинению — будто это я помог Трэверсу бежать. И Маккиннон командовал аврорами, хотя они, насколько я понимаю, вовсе не обязаны ему подчиняться…

— Совпадение!

— Не думаю.

— А по-моему, ты просто ревнуешь! — Внезапно расшалившись, Гермиона плеснула в него водой из остывающей ванны, Северус еле успел увернуться.

— Может, и ревную.

Они рассмеялись, глядя друг на друга. Настенные часы в гостиной отбили полночь.

— Это что, уже четырнадцатое? С днем святого Валентина, Северус!

Он заглянул в свою кружку — убедиться, что туда не попала пена. Попала.

— Скорей уж с ночью.

— Хорошо, — покладисто согласилась Гермиона. — С ночью святого Валентина!

— И с понедельником.

Они чокнулись.

— А почему с понедельником?

— Просто так.

Вода в ванне окончательно остыла, и Гермиона наконец собралась вылезать. Северус помог ей смыть пену и обернуться полотенцем. На кафельный пол ей ступать не хотелось, и тогда он предложил:

— Давай, держись, отнесу тебя.

— А ты справишься? — поддразнила она его, обхватывая за шею.

— Уж как-нибудь…

Гермиона оказалась тяжелее, чем он рассчитывал, но Северус дотащил ее до постели, укрыл одеялом, и скоро она задремала в его объятиях. Он еще долго лежал и баюкал свою девочку, пока сам не провалился в забытье.