Боль прошлого (джен)

* * *

Джим проснулся, когда время приближалось к обеду. Он отключился почти на тринадцать часов, зато сейчас чувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Протянув руку до тумбочки, Кирк взял ПАДД и быстро пролистал входящие сообщения. Несмотря на большое количество отчетов, присланных ему руководителями отделов, первым делом он открыл письмо от Боунса. В нем доктор сообщал, что Спок, наконец-то, вышел из комы, но вновь погрузился в целительный транс, чтобы быстрее регенерировать. Эта новость очень обрадовала его, заставив напряжение последних дней полностью отступить.

Надев свободные домашние штаны и черную футболку, Кирк подошел к репликатору и заказал обед. Идти в столовую и контактировать с другими людьми ему сейчас совершенно не хотелось. Конечно, это было неизбежно, ведь через четыре, а точнее уже три с половиной, дня, они прибудут на базу. Необходимо было согласовать множество рабочих моментов касательно ремонта корабля, погрузки материалов, перевода пары сотрудников и много чего еще, что требовало личной подписи капитана.

За всей этой суматохой у Джима почти не было свободной минуты. Он носился по кораблю из одного отсека в другой, проклиная себя за то, что не смог сделать все раньше. После того, как Кирк обозлился на Спока, ему пришлось делать кучу работы, которую ранее он скидывал на помощника.

Упоминание вулканца вновь вернуло его мысли в нерабочее русло. Стоило ли говорить, что все свободное время, которое появлялось у Джима в последнюю неделю, он проводил в палате Спока. Но этого все равно казалось недостаточно. Кирк жалел, что они не смогли поговорить до того, как произошел тот случай на Малоне. До сегодняшнего дня не было никаких гарантий в излечении коммандера. Сообщение Боунса успокоило его, но в тоже время заставило напрячься в ожидании их разговора. Им давно пора было все прояснить.

Так, переодевшись в форму, он отправил Маккою письмо с просьбой предупредить, когда Спок очнется, и направился на мостик. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Работы было много. Целый день его дергали по различным вопросам, каждую минуту находя что-то, требующее его внимания. Начав с мостика, он успел несколько часов провести в инженерном, заглянуть в научные лаборатории, проинспектировать работы в ремонтном доке, осмотреть ангар с шаттлами, провести совещание и переговорить с командиром Звездной базы — 12. Сейчас, находясь не в лучшем расположении духа, Кирк сидел за дальним столиком в столовой и мрачно доедал поздний ужин. Закинув последнюю ложку салата себе в рот, он собрался было уходить, когда ПАДД в очередной раз издал сигнал, возвещающий о входящем сообщении. Джим уже был готов сорваться и послать куда подальше того умника, которому он понадобился в это время, однако, прочитав письмо, мгновенно успокоился.

«Спок пришел в себя».

* * *

Их разговор был напряженным. Спок едва успел закончить водные процедуры и вернуться в постель, когда Кирк показался в дверях палаты.

— Можно войти? — спросил он, не решаясь войти.

— Разумеется, капитан, — вулканец поставил подушки повыше и принял полусидячее положение. Несмотря на пятнадцать часов, проведенных в целебном трансе, он все еще чувствовал слабость в теле.

Джим неловко прошел внутрь комнаты и поставил стул ближе к кровати. Присаживаясь, он раздумывал с чего начать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, не придумав ничего получше.

— Удовлетворительно. Спасибо, что спросили, капитан.

Повисла неловкая тишина.

— Спок, я… я хочу попросить прощения, — прервал затянувшееся молчание Джим. — Мне жаль, что все так получилось. Это моя вина.

— Капитан, я не понимаю, за что вы просите прощения. Это нелогично, ведь в произошедшем нет вашей вины. Откуда вам было знать, что тот зверь нападет на нас. Даже если предположить такой вариант развития событий, все равно невозможно было бы предугадать реакцию моего организма на тот нейротоксин.

— Спок, стой, подожди. Я не об этом. Я говорю про то, что произошло в Нью-Йорке.

Окаменевшее лицо первого помощника стало ему ответом. Кирк столько времени обвинял вулканца за его выбор, не желая слушать его оправданий, что сам теперь боится быть просто вышвырнутым из палаты без возможности хотя бы извиниться. Он затаил дыхание, наблюдая за своим собеседником, в ожидании его решения. Коммандер перевел взгляд на него, но не проронил ни слова. Джим интерпретировал это как ожидание и поспешил продолжить:

— Я хотел бы извиниться за те слова, что наговорил тебе в тот день, и за то, как обращался с тобой все это время. Я был не в себе. Знаю, это нелепое оправдание, но… мне было так больно, Спок. Ты знаешь, Эдит была первой женщиной, которую я действительно полюбил, — Кирк замолчал, глядя на сцепленные руки у себя на коленях. Спок продолжал молчать. — Мне нужно было кого-то винить. Низко? Не спорю, но мне было все равно. Я запрещал себе думать, каково же тебе, почему ты поступил именно так. Господи, да я вел себя как полный мудак! — Джим посмотрел на непроницаемое лицо вулканца, но не смог прочитать ни единой эмоции. — Прости, прости, Спок. Ты опять спас мою задницу, а вместо благодарности получил одну ненависть. Я в очередной раз подвел тебя.

Он замолчал, не зная, какие еще можно подобрать слова. Разумеется, Кирк не ожидал, что Спок тут же забудет те три недели унижения, но надеялся услышать от коммандера хоть что-то. Неопределенность давила, раздражала и напрягала.

— Только сейчас я понял, как много ты для меня значишь, — тихим шепотом вырвались наружу его самые потаенные страхи. Он сам не ожидал, что скажет такое, тем более сейчас. Однако поздно было отступать. — Мы столько раз были на волоске от смерти, но тогда все было понятно. Когда Боунс сказал, что ты умираешь, мой мир рухнул. Они пытались тебе помочь, выводили формулы, синтезировали вещества, а я просто смотрел, как жизнь вытекает из тебя капля за каплей, и думал, что даже не успел извиниться за свою непроходимую тупость. Боялся больше не услышать твои замечания о моей нелогичности, — Кирк улыбнулся уголками губ, — боялся не увидеть тебя за научной станцией, боялся больше не сыграть с тобой в шахматы... Никогда больше так не делай, — прошептал он, — никогда больше не смей умирать.

Палата вновь погрузилась в тишину. Однако что-то после признания Джима все-таки изменилось, хотя он так и продолжал сидеть на стуле, уткнувшись взглядом в свои коленки. Спок был поражен его речью, пытаясь осмыслить сказанное. Слова Кирка всколыхнули спрятанные где-то глубоко внутри точно такие же чувства. Он тоже боялся потерять своего капитана и друга. Не дождавшись от вулканца никакой реакции, Джим поднялся и пошел к выходу. Перед тем, как уйти, он остановился и, повернувшись к Споку, сказал:

— Я пойму, если ты не захочешь простить меня. Просто знай, ты ни в чем не виноват. Я очень ценю все, что ты для меня сделал. Жаль, я не смог отплатить тебе тем же.

— Я постараюсь, Джим, — слова вулканца заставили его вновь остановиться, — постараюсь не умирать, если только ты пообещаешь то же.

— Обещаю, — лицо Кирка озарила нежная улыбка.

* * *

Эдит Килер была прекрасной женщиной, мечтавшая помогать людям. Ее смерть сыграла ключевую роль не только в истории вселенной, но и в истории наших со Споком отношений. Сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, что ни первая, ни вторая моя влюбленность не смогли бы разрушить те узы, что до сих пор соединяют нас. То, что начиналось как обычная дружба, переросло в нечто большее, более глубокое, чем вы можете себе представить. Это сложно объяснить словами, да и ни к чему. Просто хочется сказать, что все в нашей жизни изменчиво, любое событие в ней может стать переломным, и когда это произойдет, будьте готовы. Я же бесконечно благодарен вселенной за то, что наши со Споком пути однажды пересеклись. Я прожил удивительную и счастливую жизнь, разделяя ее с самым близким мне существом. Спок, ты всегда был и будешь в моем сердце. Мой друг. Мой брат. Мой т’хай’ла.

Примечания:

Т’хай’ла (t’hy’la) — в романе Джина Родденберри этот термин подразумевает три значения: "друг", "брат" ИЛИ "возлюбленный". В контексте данной работы имеются в виду именно первые два, то есть герои связаны как братья, БЕЗ какой-либо романтической/интимной подоплеки.