Маленькие новеллы (джен)

Михалыч проснулся рано утром от звонка будильника. Чертыхнувшись, встал с дивана и пошел умываться. Начинался новый день, и работы предстояло еще очень много: Михалыч был дворником. Он не особо любил то, чем занимался, но и не стеснялся, а старался выполнять свое дело хорошо. Лишь изредка срывался и начинал вполголоса ругать то, что происходит вокруг, к примеру: «Люди — свиньи, бросают обертки под ноги, хотя в двух шагах стоит урна»...

Это был совершенно обычный день — такой же, как множество прошедших и как множество будущих. По крайней мере, так думал Михалыч. Но сегодня он ошибся. Впервые в жизни.

Прошло всего два часа с момента выхода Михалыча из дома, а он уже был на взводе. Вчера праздновали День города, и асфальта под горой мусора было почти не видно. В сердцах Михалыч крикнул: «Чтоб вам всем провалиться, черти!» Затем последовала парочка вообще не передаваемых цензурным языком фраз...

— Великолепно! — сказал кто-то рядом. — А повторить сможете?

Михалыч обернулся и смерил взглядом стоявшего с ним рядом незнакомца:

— Тебе еще чего? Не видишь, хреново. Издеваешься, да?

— Вовсе нет. Ваша фраза прозвучала весьма свежо и красочно. И, более того, это ведь чистая правда, не так ли?

— Ну и что с того? Эх, если бы я мог хоть что-то изменить... Я бы... ухх!

— И что бы вы сделали, если бы стояли у руля?

— Я? Да я... Я бы все тут поменял! И обучение, и работу — все!

Тут разошедшийся не на шутку Михалыч рассказал все, что он бы сделал.

— Хмм... как по мне, достойное решение. Решено! Волею моею, Константин Михайлович Р., отныне ты — президент. Делай, что считаешь нужным. Кстати, смотри, что там?

Михалыч посмотрел, куда указывал незнакомец (а он так и не представился!), а когда обернулся, увидел, что рядом с ним никого нет, лишь желтые листья взметнулись в воздух, словно от ветра.

— Привидится же такое! — сказал Михалыч сам себе, — не пил же вроде.

И, выкинув произошедшее из головы, он продолжил мести тротуар. Внезапный шум заставил дворника прервать работу. К нему подъехала черная машина.

— Константин Михайлович, мы вас обыскались! Что это вы тут? Лично проверяете работу коммунального хозяйства? Какой вы ответственный!

«Что за фигня происходит-то? — подумал в замешательстве Михалыч. — Кто эти люди, откуда они меня знают и зачем ищут?»

Он уже забыл, что недавно общался со странным незнакомцем.

— Сегодня у вас по плану встреча с Н. и обсуждение закона Х.

Михалыч понял, что не отстанут, и, кивнув, сделал вид, что вспомнил.

— Садитесь, — водитель открыл для него дверцу автомобиля.

Михалыч сидел и лихорадочно щипал себя за руку, чтобы проснуться. Он никак не мог поверить, что все происходит на самом деле. Пришел в себя только тогда, когда машина остановилась, а его повлекли переодеваться: негоже государственному лицу в робе дворника рассекать!

После этого, стоя перед зеркалом, бывший дворник смотрел на незнакомого человека в зеркале и не мог поверить, что этот представительный, внушающий уважение человек — это и есть он, Константин Михайлович Р. Первое лицо государства!

Тут ему доложили, что Н. уже в приемной, и до Михалыча вдруг дошло, что, будучи обычным дворником, легко рассуждать о том и об этом, но на самом деле, он совершенно не знает, как себя вести и о чем говорить! В панике, не зная, что делать, он заметался из угла в угол и вдруг... проснулся.

«Слава богу, это был всего лишь сон!» — успокоился Михалыч и пошел умываться. Начинался новый день, и работы предстояло еще очень много — он работал дворником. Михалыч не особо любил то, чем занимался, но и не стеснялся того, что он — дворник. Лишь изредка срывался и начинал вполголоса ругать то, что происходит вокруг.

Это был совершенно обычный день — такой же, как множество прошедших, и, скорее всего, как и множество будущих. По крайней мере, так думал Михалыч. Но сегодня он ошибся. Впервые в жизни.

Прошло всего два часа с момента выхода Михалыча из дома, а он уже был на взводе. Вчера праздновали День города, и асфальта под горой мусора было почти не видно. В сердцах Михалыч крикнул: «Чтоб вам всем провалиться, черти!» Затем последовала парочка вообще не передаваемых цензурным языком фраз...

— Великолепно! — сказал кто-то рядом. — А повторить сможете?

Тут Михалыч похолодел.