Truly Magical/Настоящая магия (джен)

Магия — чудесная вещь.

Волшебники в своем высокомерии считали, что понимают магию. Они накладывали правила и ограничения на нечто, никогда их не имевшее. Они оценивали ее возможности по собственным достижениям, а не по ее законам.

Поэтому, когда волшебник говорил "невозможно", он говорил не об ограничениях магии, а о своих собственных.

Конечно, никто из волшебников этого не понимал.

Магию ограничили, связывая с человеческими пределами и возможностями. По-настоящему свободной она становилась только тогда, когда дети в своей невинности желали чего-то добиться. Взрослые называли случайной магией то, что на самом деле следовало бы назвать истинной магией.

Магия — это желание, намерение, воля и воображение.

Было почти святотатством сдерживать любую из этих вещей — но волшебники были людьми, независимо от того, насколько могущественными они были, а люди нуждались в правилах и порядке. Даже когда они нарушали законы природы, чтобы изучить их, нужны были правила и порядок.

Однако это не отменяло того, что у магии не было ни того, ни другого.

— Гермиона.

Легкая улыбка украсила ее губы; она знала, что он придет.

— Гарри, — она поморщилась от того, как слабо прозвучал ее голос. Меньше всего ей хотелось причинять ему боль. Она чувствовала, что он держит ее за руку, и ей так хотелось сжать ее в ответ, но знала, что не сможет. Она знала, что ее время истекает.

— Гермиона, что происходит? Почему ты не хочешь в Мунго?

— Не нужно, я знаю, что со мной, — она улыбнулась, давая понять, что все в порядке.

— Что? — хватка на ее руке усилилась.

— Все в порядке, Гарри, клянусь.

— Но ты умираешь! — он наклонился к ней, слеза капнула на бледную щеку.

— Я не умираю, Гарри, — надежда в зеленых глазах чуть не сломала ее. — Я исчезаю.

Он осел на сиденье, плечи поникли.

— Я не понимаю.

И тогда она рассказала ему историю.

Она начала с того, что рассказала ему о магии, истинной магии, а не о той ограниченной форме, которой пользовались волшебники. Она рассказала ему о мальчике. Маленьком мальчике с большими зелеными глазами, растрепанными черными волосами и шрамом в виде молнии на лбу. Как этот одинокий маленький мальчик мечтал о друге. Хорошем друге, который будет любить его, поддерживать его, верить в него, которого он будет держать близко к сердцу, который прогонит одиночество.

— И помни, — сказала она. — Магия — это желание, воля, намерения.

Этот особенный маленький мальчик был волшебником — даже если не знал этого. Мальчик был волшебником, волшебником, еще не скованным правилами и ограничениями.

Поэтому, когда маленький мальчик захотел лучшего друга, магия создала ему друга.

Конечно, как бы ни был необучен ребенок, он был довольно ограничен — и магия, создавая лучшего друга для молодого волшебника, развела их далеко друг от друга и они не встретились еще несколько лет.

Ребенок так и не узнал, что его заветное желание исполнилось, но лучший друг знал, что их встреча — лишь вопрос времени.

А потом, когда ребенку исполнилось одиннадцать, а лучшему другу — двенадцать, они встретились в волшебном алом поезде.

Гермиона с улыбкой рассказывала эту историю, свою историю, их историю.

— Гермиона, — прошептал Гарри, все еще сжимая ее руку. — Это невозможно, Гермиона.

Она усмехнулась и покачала головой.

— Глупый волшебник, — пробормотала она, жалея, что голос подводит. Время подходило к концу, она чувствовала, как замедляется сердце. — Ты слушал, что я говорила? У магии нет никаких ограничений.

— Если это правда, почему ты исчезаешь?

— Магия, которую ты сотворил, предназначалась лучшему другу.

— И мне все еще нужен лучший друг! Ты мне нужна.

— Я почувствовала, что ты влюбился в меня, когда магия, поддерживающая меня, начала ослабевать, — она хотела бы иметь достаточно сил, чтобы удержать его руку, чувствуя, что уходит. — Ты начал встречаться с Джинни, и был так счастлив за Рона и меня, но после битвы, когда все уладилось, ты осознал свои чувства, признал их — хотя они уже были в течение многих лет. Я стала больше, чем просто лучшим другом.

Он был так бледен, и больше всего на свете ей хотелось обнять его.

— Я убиваю тебя...

— Нет! — как ей хотелось иметь больше сил. Как ей хотелось схватить его за плечи и встряхнуть, чтобы он понял. — Ты не убиваешь меня. Я существую только благодаря тебе. Я предпочла бы пять секунд твоей любви целой жизни без нее.

— Гермиона, — он держал ее лицо в своих теплых ладонях, слезы текли по его щекам и смешивались с ее.

Она знала, время пришло. Она едва чувствовала его прикосновение. И все же ей нужно, чтобы он знал.

— Я люблю тебя.

Магия — ужасная вещь.

Примечания:

Жутковатая вещь, и очень трогательная.

Перевод довольно свободный.