Две половинки одного целого (джен)

Иногда большая картина состоит из маленьких пазлов, и чтобы увидеть целую картину, надо собрать воедино пазлы.

Миэлле К., леди-джедай

Сегодня идут уже вторые сутки после нашей битвы на Джеонозисе. Меня, как и Энакина, не выпускают из Целительских палат. У меня большая потеря крови и воспаление раны на ноге, а Энакину граф Дуку отсек руку. Вернее, кисть правой руки. А я ведь предупреждала его на наших спаррингах, чтобы он прикрывал запястье, а не выставлял его наружу, в процессе боя практически забывая о защите… Лишение руки — это не тот опыт, который стоило бы получать. Но Энакин… Ему обязательно надо, чтобы что-то из того, о чем ты его сто раз предупреждаешь, сбылось, и только тогда он начинает думать своей головой! Бестолочь джедайская.

Вот он и привыкает к протезу кисти, пока что безрезультатно. Что неудивительно, конечно, ведь с протезом он ходит всего пару часов. Потому естественно, что у него не сильно получается им работать. Но нет, ему подавай все и сразу! Зная его уже больше чем одиннадцать лет, я могу с уверенностью сказать, что это типично для Скайуокера… и доведет его до могилы. А перед этим он до могилы доведет тех, кто постоянно с ним. То есть меня и Оби-Вана. Мы бываем рядом чаще всего. Тем более в преддверии того, что у нас, кажется, началась война. Не весело. Совсем.

* * *

На такой печальной мысли в дверь палаты девушки постучали.

— Ми, я тебе не помешаю? — поинтересовался голос Энакина из-за приоткрывшейся двери. — Можно зайти?

— Заходи, — разрешила она. — Я уже давненько не сплю. Меня не только осмотреть и заменить повязки успели, но и накормить.

— О, то есть ты не голодная? — удивился Скайуокер, входя и локтем закрывая за собой дверь. — А я тебе тут пару фрукт принес… — парень поднял левую руку, в которой действительно были яблоко (набуанское, судя по его синему цвету), террианский персик и… что-то еще, желто-оранжевое и немного продолговатое, похожее на маленький террианский кабачок, но точно не он.

— Все равно от террианского персика не откажусь, — прищурилась Мия, привставая в постели. Лежа разговаривать было как-то неудобно.

— Ешь. Твой отец принес очень много. Он заходил, когда ты спала, — рассказал Энакин подруге, подходя и кладя гостинцы в протянутые руки. — Ты как?

— Это я у тебя должна спрашивать,— невесело хмыкнула Мия, показав взглядом на протез друга, торчащий в рукаве джедайской робы.

— Как сказал Оби-Ван, по крайней мере, я живой, — грустно усмехнулся Энакин, пошевелив пальцами протеза. — Я уже могу ими двигать. Дело за малым — научиться что-либо брать и не ронять при этом. И придется учиться сражаться, держа в ней сейбер…

— Могу научить тебя бою левой рукой, — предложила девушка. — Садись, не стой памятником самому себе, не на Совете, — она похлопала по койке рядом с собой. — Кстати, насчет Совета… Не в курсе, как они отреагировали на папу?

— Знаю реакцию только четырех из них. Мне тогда как раз дезинфицировали рану, и мастер Чо не позволяла мне смотреть на то, что она делает, — вспоминал Скайуокер, сев. — Потому я смотрел на твоего отца и Оби-Вана, которым перевязывали раны и промывали царапины. В общем, магистры Пло и Фисто были рады его видеть и даже не скрывали этого. Магистр Йода был задумчив, а Винду, как всегда, недоволен. В этот раз, для разнообразия, — присутствием Сейла, а не моим поведением, — улыбнулся он.

— Мастер Винду… — протянула Мия. — Иногда мне кажется, что он недоволен всеми и всем… Интересно, его хоть кто-то хоть когда-то видел улыбающимся или смеющимся?.. — вдруг отчего-то задалась она вопросом.

* * *

— Эни, нет! Не смей! — кричит Мия, чуть не срывая голос. Она подбегает к другу и его жене. — Отпусти Падме, сейчас же!

Девушка ранена, бледна, ее шатает, перед глазами двоится; но, тем не менее, она настроена решительно, когда поднимает дрожащую руку и с помощью Силы откидывает бывшего друга — да, после всего, что он сделал, определенно бывшего!

— Оби-Ван, какого черта ты здесь?! Я же сказала, что присмотрю за Амидалой! — зло орет Мия, повернувшись на миг к стоящему на ступеньках звездолета шокированному Кеноби, но потом снова обращает все свое внимание на сенатора: — Падме! — она опускается возле пока еще бессознательной, но живой подруги. — Падме, солнышко, пожалуйста, очнись, мне надо знать, как ты, как после такого чувствуют себя малыши… — бормочет она бессвязно, всхлипывая, пытается удобнее примостить голову подруги на своих коленях и ни на кого больше не обращает внимания. — Падме, пожалуйста…

«Кей, неси сюда бортовую аптечку, живо! — телепатирует Мия своему падавану, когда Кеноби и Скайуокер скрываются из виду. — Сенатора надо привести в чувство! Мне необходимо знать ее состояние…» — и в этот момент она чувсивует, как кто-то хватает ее за плечи…

— Нет! — выкрикивает она — и просыпается, резко садясь на больничной койке и распахивая глаза.

— Мими́ка, родная, тише. Все хорошо, — приобнял ее за плечи… папа. — Кошмар? — предположил он, заглянув дочери в глаза.

— Такой реалистичный… — хрипло сказала она, кивая.

«Сила, что это было?! Такой спектр эмоций… Не дай Сила такое еще раз прочувствовать: ненависть, горечь, злость, печаль, досада, обреченность, безвыходность, неверие, чувство предательства, смирение… Это уже не говоря о чисто физических ощущениях… таких, как будто это все на самом деле… — думала Мия, которую отец притянул в свои теплые объятия. — Что такого натворил Энакин? Ведь эти чувства были по отношению к нему, а не к присутствующему там же Оби-Вану? Или к кому-то другому? К Энакину и к… Был еще кто-то, кого я просто глубоко ненавидела и готова была просто в клочья разодрать… Но кто?! А еще была Падме… беременная. Беременная Падме… Чушь. Она сама говорила, что пока является сенатором, то даже не собирается думать ни о муже, ни, тем более, о детях. И падаван. Мой падаван… Нет, бред… Я, конечно, хочу, как дед, кого-нибудь выучить, прежде чем уйти из Ордена, но это еще будет не скоро. Я сама еще падаван, и неизвестно, когда стану рыцарем и стану ли вообще… Это точно просто сон. Кошмар. Да. Тем более что вряд ли Эни себе позволит такое по отношению к кому-либо, а уж тем более — к Падме… Не станет он никого душить. Он вспыльчивый, да, но отходчивый. И свои джедайские способности ни разу не применял кому-то во вред…»

— Просто сон, — прошептала она, все еще обнимая отца. — Обычный кошмар…

Тот ничего не успел ответить дочери — открылась дверь, и в палату влетел заспанный Энакин с диким взглядом и с активированным сейбером в руках.

— Что случилось?! — выпалил он, тормозя перед койкой и оглядываясь, задержав при этом взгляд на открытом окне. — На Храм напали?!

— Эни, успокойся, — вздохнув, попросил его Сейл, отпустив дочь и повернувшись лицом к падавану. — Все хорошо. Никто на нас не нападал… Деактивируй сейбер, пока не поранился сам и кого-то из нас не ранил.

— Ми? Ты как? — не унимался Скайуокер, подозрительно глядя на отчима, но меч все же деактивировал и спрятал в карман больничной робы.

— Все нормально, Скай, — назвала Мия друга его падаванским прозвищем. — Извини, что разбудила… Кошмар приснился, — пояснила она, прерывисто вздохнув.

— Тебе тоже? — нахмурился тот, подойдя ближе к койке и сев на ее краешек с другой стороны от Карро-старшего.

— Что значит «тоже»? — удивился Сейл, по очереди глядя то на дочь, то на пасынка. — Чего я не знаю?.. Или твоя просьба приглядывать за Шми касалась именно кошмара Эни? — предположил он, смотря на дочь.

— Мне уже несколько месяцев снится, как мама умирает у меня на руках, твердя мое имя. И так почти с самого первого дня пребывания в Ордене. Сначала это было пару-тройку раз в год, а в последнее время — чуть ли не каждую ночь, — признался Энакин, устало смотря перед собой и потирая переносицу левой рукой. — Хотя сегодня — первая нормальная ночь, вообще без каких-либо сновидений. И это меня откровенно радует, — он перевел взгляд на открытое окно, мельком взглянув на бледную Мию. — А тебе что снилось? — с любопытством поинтересовался он у девушки.

— Беременная Падме на какой-то странной планете, мой падаван… — Мия задумалась, что еще можно сказать Скайуокеру. — …и твоя с Оби-Ваном дуэль, — решилась она почти на правду.

Пока что она промолчит о желтых глазах друга и тех ее невероятно жутких эмоциях… Скорее, все это просто кошмар. Да. Просто.

Но какое-то чутье подсказывало Мии, что это не совсем так и что будут еще подобные сны… Но если и будут, то позже. Сейчас это просто сон. Кошмар.

— Дуэль? — удивился Энакин.

— Да, именно дуэль, — подтвердила Мия, непроизвольно зевнув. — Не спарринг.

«Это со спаррингом мог перепутать только глухой, слепой и бесчувственный, — подумалось ей. — Если даже не брать в расчет того, какие у Энакина были тогда глаза… И того, что он сделал с Падме… А сколько обиды и ненависти доносилось с его стороны… Человек просто физически не может такое чувствовать. Его просто разорвет о негативных эмоций. Ну, или прорвет словесным поносом… Со стороны Оби-Вана я помню лишь печаль и скорбь… И, как ни странно, растерянность. Причем это чувство было сильней первых двух. Потому я буду надеяться, что это все же простой сон-кошмар».

— Тогда это точно просто кошмар, — как-то нервно улыбнулся Скайуокер.

От Мии это не укрылось, и она нахмурилась.

«Очень надеюсь на это, друг. Очень надеюсь…»