Жизнь продолжается (джен)

— Донна, девочка моя, как же ты нас напугала…

Кто-то осторожно, так, словно Бэла могла вдруг исчезнуть, коснулся тыльной стороны ее ладони, слишком явно и мало похоже на сон. Значит, Донна… Неплохое имя. Было время, Бэла даже использовала его для одной дела.

«Я мыслю, значить, я существую». Это мудрое изречение, осталось дополнить нехитрым заклинанием: «Я помню себя, я познаю новое существование».

— Мама…

Это было самое естественное предположение, которое, если даже Бэлла и ошиблась, можно было бы объяснить помутнением сознания после чего-то там, что случилось с этой самой Донной. Однако то, что ладонь Донны сжали чуть сильнее, означало, что Бэлла не промахнулась с выводами. Немного коробило от этого слова, ведь больше десяти лет она никого так не называла, а теперь словно крала то, в чем уже не нуждалась, и что отрезала, вроде, навсегда. Женщина, мама Донны, совершенно отличалась от холеной стервы, так сказать, биологической матери Бэлы.

Женщина у кровати выглядела печальной и усталой, хоть вроде и пыталась улыбнуться. Лицо ее было щедро усеяно веснушками, а возле глаз уже прорезалась сеточка морщин. В простоватой прическе в виде завязанного внизу хвоста, белело несколько седых волосков. Первый этап внедрения в новую жизнь был пройден.

— Что произошло? — вполне себе нормальный вопрос в таком месте и в ее положении.

— А ты не помнишь? — женщина напряженно и испуганно несколько раз моргнула, как будто сдерживала слезы.

— Нет, — вполне честно и вполне в духе сложившихся обстоятельств ответила Бэла.

— Мы потом поговорим об этом, — «мама» как-то сразу отстранилась. — Тебе нужно отдыхать.

«Ты в воду с моста сиганула».

Это заявил ее брат, точнее, брат Донны. Ну да, кроме матери, которую звали Грейс, у нее был брат Майкл, вертлявый мальчишка лет десяти. Ничего особенного, ничего особо примечательного. Просто обыкновенный ребенок, которого в толпе таких же, как он, детей, пока не привыкнешь и не присмотришься, сразу не отличишь.

Еще был отец Джордж — еще не такой старик, но уже обзавевшийся брюшком и слегка отвисшими щеками немного медлительный мужчина, с крупным, рыхлым носом и характерной привычкой причмокивать при разговоре. И все они были самой обычной семьей Митчелов. У них был небольшой, аккуратный дом с ухоженным садом и магазинчик — семейный бизнес. И, конечно же, во всей этой семейке, Белу больше всего интересовала она сама обновленная.

Что напрягало в Донне, так это ее ненормальная положительность. Хорошая девочка Донна решила прогуляться к реке и вдруг спрыгнула с моста. Правда, это видел только сосед Митчелов, который рыбачил на берегу. Он же и вытащил девушку. Неважно, что каким-то квантовым скачком вместо нее оказалась Бэла, главное, что Донна была настолько правильной, что все вокруг не поверили, что она попыталась покончить с собой. Видимо, у счастливицы Донны не бывало проблем, так как даже спаситель через несколько дней говорил об этом же. Играть в амнезию оказалось очень удобно. Тем более, что это и не было ложью.

Во всех хитросплетениях новой жизни можно было бы разобраться и позже, а первым делом Бэла все же желала увидеть новую личность. Зеркало выдало странный результат, показывая ее обычное, привычное и симпатичное личико. Удивительно, невероятно, но приятный бонус, учитывая, что Бела точно знала, что никаких сестер близнецов в Штатах у нее не было. Что с этими людьми было не так? Почему все принимали ее за какую-то Донну?

— Ты сейчас такая страшная.

— Эй, дай сюда.

Это недоразумение, которое по совместительству считалось братом, сам не представлял, какую оказал услугу. Позже выяснилось, что Донна не особо любила фотографироваться. По крайней мере, ни одного снимка в доме Бэла не обнаружила. Если все остальные просто на цыпочках ходили вокруг несостоявшейся утопленницы, то Майкл наоборот втихаря пытался ее достать, но, сфотографировав сестру в «неподходящий момент», он, сам того не понимая, «раскрыл глаза» Бэле. С экрана недорогого фотоаппарата смотрело совсем другое, незнакомое лицо.

Если считать, что это была Донна, то она оказалась немного моложе Бэлы. Красоткой назвать ее было трудно, но и не уродина, что уже радовало. Кругленькая мордашка на которую вполне найдутся любители, нос остренький — повезло, мамин, чуть-чуть веснушек, которые легко вывести, да и вообще неплохо бы собой заняться, а то через несколько лет можно отрастить папины щечки.

— Не моя игра, не мои правила, — крутя головой, и сверяя свой оригинал в зеркале и в мобильнике, слегка не сдержалась Бэла. — Заглянем в тебя глубже, Донна.

Телефон даже не был заблокирован. Заставка — фотография с щенками. Список контактов — десять имен: папа, мама, пара каких-то подружек, и пара нужных имен, записанных в самой уважительной форме. Ни компрометирующих переписок, ни фото — только собачки, кошечки, птички, цветочки. Или Донна была слишком хитрая или до простоты скучная. То, или другое, но факт того что она действительно была счастливица, не оспаривался. На ней, или же теперь на Беле, пока факт оставался спорным, не было ни царапины. Так что уже следующим днем она оказалась «дома».

Обследование личного пространства Донны — комнаты, тоже особой информации не прибавило. Что разозлило и расстроило — идеальный порядок обиталища: все чистенько, ровненько, даже пылью не припало, пока мнимая тушка Донны отлеживалась в больнице. «Лучше бы ты за собой так следила», — посылала хозяйке комнаты ругательства Бэла, с ужасом представляя, что ей какое-то время придется жить как в музее. Сама она, ведя преимущественно кочевой образ жизни, никогда особо не заморачивалась бытом. Из книг Донна в основном предпочитала любовные романы. Бэла пролистала пару книг и, скорчив пренебрежительную гримасу, оставила это занятие. Она уже не удивилась, не найдя в соцсетях никаких профилей Донны Митчел, а на идеально убранных полках — залежей косметики. Эта девушка словно желала быть невидимкой.

«Это что, все-таки мой персональный ад? А?», — ворчала Бела, но что таить, если бы ей нужно было бы укрыться от простых и понятных человеческих кредиторов, лучше бы места и образа не найти. Но вот спрячет ли этот маскарад от демонов, если она проколется, лучше было не испытывать.

Одну изюминку в Донне Бела все-таки нашла. Тщательно расфасованные по папкам, как ее книги и мягкие игрушки по полкам, рассказики, где мужчины страдали, сдерживались, желали. Друг друга, между прочим. «Лучше б ты порно смотрела, если так хочется, а нет», — продолжала язвить исчезнувшей хозяйке Бэла, наугад просматривая содержимое папок. И тут внезапно обнаружилось нечто, отчего она не сдержалась сначала от смеха:

— Очешуеть! О-о-о, Дино, как же много я о тебе не знала.

— Донна, с тобой все в порядке? — где-то там с коридора или кухни раздался встревоженный голос Грейс.

— Да, мам, — как можно безмятежнее поскорее ответила Бэела, и для этого ей понадобился весь артистический талант, какой был.

Бэлле уже не было смешно. Вот таким странным образом ей попалась история о двух братьях охотниках за нечистью с именами Дин и Сэм. На поле легко обнаружилась пару томов первоисточника: Карвер Эдлунд, «Сверхъестественное». И не надо было штудировать все, чтобы от даже случайных совпадений голова пошла кругом, а по спине холодные мурашки пробежали.

В этом определенно стоило разобраться, тем более, уже даже из тех знаний, которые Бела получила о своем «прикрытии», становилось понятно: времени на это достаточно, если только ее «душевладелец» внезапно не заявится за своим долгом.

Донна охладела к «Сверхъестественному» после второго тома. Вот не было у нее души коллекционера: оно мне не нужно, но пусть стоит ради принципа. Так что остальные книги пришлось дозаказывать. Вот тут Бэла столкнулась с первой проблемой. Да, Донна работала в семейном магазине. Работала как обычный работник с утра до вечера без привилегий. Только вот честно заработанная зарплата оставалась в семейном бюджете.

— Это же наше общее дело. Когда-нибудь оно будет твое. Твое и Майкла.

Бэле было что на это возразить. Хотя бы то, что это дикость относиться к взрослому человеку, как к ребенку, что это «когда-нибудь» на самом деле прикрытие эксплуатации и рабства, которое, кстати, уже давненько отменено законодательно, что… Аргументов хватало, но Донна, скорее всего, в этом бы случае промолчала. Поэтому Бэла как бы тоже согласилась. Тем более достать такую сумму, хоть и в старый проверенный способ, и остаться вне подозрения, спасибо Донне за чистейшую репутацию, оказалось не такой и сложной задачей. И вообще, стать Донной после суматошной прошлой жизни Бэлы оказалось, как в отпуск отправиться.

Жители родного городка девушки, видимо, считали его центром мира: несколько семейных магазинчиков, заведение, гордо называемое рестораном, небольшой отель, где почти не было чужаков-постояльцев, школа, автомастерская и особая гордость города — танцевальная студия. Все что надо для счастливой жизни. Где-то там за чертой землетрясения рушили города, вирус косил тысячи жертв, тысячи гибли в нелепых войнах и конфликтах, и это было важно, но куда важнее было, что пес соседа А. потоптал газон соседа Б. Здесь все обо всех все знали и делали вид, что заботились. Вероятно, шкафы безупречных горожан скрывали те еще пыльные и не очень скелеты, но копаться в этом Бэла не собиралась, а тихоня Донна точно бы не стала.

День, два, месяц и еще месяц. Бэла уже знатно освоилась в шкурке Донны, что даже позволяла себе некоторые отступления и шалости. По крайней мере, запускать себя так она не собиралась. За то, что очень хорошо притворялась правильной девочкой, можно было позволить себе небольшую награду. Например, закрывшись в своей комнате, выпить бутылочку пива, утром втихаря избавившись от улик. Совсем привыкнув, она, наверное, могла бы и забыть, что когда-то была совсем другая жизнь. Карточный домик начал рушиться с бутылки пива и новой книги «Сверхъестественного».

Для фона подошел какой-то из азиатских сериалов, предпочитаемых Донной. Запивая каждые пару страниц небольшим глотком пива, Бэла утонула в истории братьев-охотников. Хотя тут бы неплохо было бы налить себе чего-то покрепче. Не каждому везет попасть в книгу. Тем более странно читать о себе, так как будто этот некто, кто переложил все, что происходило в слова, запечатлев на бумаге, незримо все время находился рядом. Автор явно симпатизировал воровке Бэле. Полное отсутствие угрызений совести компенсировалось обаянием, остроумием, ловкостью. Кое-что, будь у нее возможность вернуться в прошлое и все переписать, Бэла, конечно, бы изменила, но в целом — это была она, от макушки, до кончиков пальцев на ногах. То, что с Дином у них возникла некая химия, Бэла не сомневалась, но сексуальные фантазии младшего брата стали для нее откровением.

Пиво было допито. Бэла перевернула еще несколько страниц, собираясь продолжить чтение завтра, когда внезапно дверная ручка двинулась. Переход от прожитой, но кем-то прописанной истории, а потому уже кажущейся нереальной к странной украденной повседневности оказался слишком резким. На короткое время Бэла потеряла связь, что вообще происходит, и всплыли те воспоминания, которые она бы желала закопать так глубоко, чтобы даже ни одна адская гончая не вынюхала.

— Донна, ты спишь? — Грейс упорно продолжала дергать ручку, пытаясь открыть дверь.

— Сейчас, мам, — в мгновение ока пустая бутылка оказалась под кроватью, а Бэла впустила так называемую маму.

В семействе Митчелов не принято было стучать и закрываться, поэтому и первым вопросом стало:

— Ты что-то скрываешь? И мне не нравятся твои ночные бдения.

«Конечно. С чего бы начать? С выпитого пива? Как я здесь оказалась? Или все же поговорим, почему деваха за двадцать должна отчитываться за не выключенный после полуночи свет? Да в таком возрасте она вообще может ночевать где-то и с кем-то, не отчитываясь».

— Постараюсь ложиться раньше, — наверное, Бэла все-таки слегка переиграла в послушную дочку, так как Грейс нахмурилась, поправила небрежно брошенные на стул джинсы. У перфекционистки Донны такого беспорядка просто не могло случиться — еще одна промашка.

— С тобою что-то происходит с того несчастного случая. — Грейс вдруг нагнулась, опускаясь на колени и извлекая спрятанную улику. — Видишь, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь.

Тут не надо было быть великим сыщиком, учуять запах пива, который к утру должен был выветриться. Бэла в этой монотонной обыденности начала терять сноровку. И это было очень плохо.

— Спи, — мама очень явно показывала, что расстроена, а Бэла пока не представляла, как замять несколько своих проколов подряд и уйти от каких-то объяснений. Пока что ее устраивал этот уход, как возможность наедине продумать дальнейшую стратегию.

Когда же стихли шаги хозяйки дома, Бэла все равно закрыла дверь на защелку. Дело было не в страхе. Джордж Митчел был скуповат, был слегка диктатором, насколько ему позволяли, но никак не негодяем и извращенцем. Просто ей так было спокойнее. Это была та противная мелочь, от которой Бэла не могла отказаться. Она никогда не страдала отсутствием сна, но в эту ночь крутилась почти до утра. Дело было не в том, как Бэла-Донна собиралась объясняться с матерью. В этом не было проблемы, если действительно сыграть на том, что она была на грани смерти, ее мучают ночные страхи — легковерных обмануть просто. Только почему-то от этого обмана становилось так противно. Еще Бэла вдруг поняла, как ей не хватает себя прежней: ее жизни, ее собственного лица, ее квартиры в Нью-Йорке, а в этот момент больше всего Скай Блю, возможности расслабиться, поглаживая ее за ухом. Зная, что может не вернуться, Бэла позаботилась о том, чтобы пристроить питомицу.

«Говорят, что кошки больше привыкают к месту, чем к хозяевам, но везде есть исключения. Голубоглазая сиамская кошка никогда не позволяла приласкать себя кому-то еще, кроме хозяйки. Как ни пыталась Адриана, женщина, которой было поручен уход за квартирой в отсутствии Бэлы, подружиться с нею, результатом было лишь шипение и царапины. Зато по кошке всегда можно было определить, когда хозяйка заявится, и подготовиться. Уже за день кошка вместо своей лежанки или других комнат заседала у двери, упрямо глядя в одну точку».

Бэла не знала этого. Для нее было вполне нормально, что при возвращении Скай Блю всегда встречала ее, терлась о ноги, пока Бэла не подхватывала ее на руки с неизменным: «Скучала, девочка». Это было почти обрядом…

Но откуда все это и больше стало известно какому-то писателю? Любая версия рассыпалась в прах, но это пока не было главным. По всем вероятностям в следующей книге должна была раскрыться суть контракта Бэлы. Ей не особо хотелось, чтобы так много людей копалось в ее нижнем белье, но вместе с тем, в книге могла быть и подсказка, что ей делать дальше.

Когда просто ждешь и бездействуешь — это одна беда и мучения, когда приходится полностью принять чужие правила и изображать правильную, мертвую девочку — тут день за год идет. Тем большая награда получить желаемое, даже если уже через миг, ты понимаешь, что ценный приз оказался фальшивкой.

Новая книга Карвера Эдлунда пахла невероятно возбуждающе — нетронутой бумагой с типографической краской. Бэла подавила первое желание сразу же развернуть ее, перелистывая страницы в поисках упоминания родного имени. Вечером, все вечером. Тут чем больше терпишь, тем сильнее возбуждение. Еще совсем недавно Бэла бы только посмеялась над таким способом пощекотать себе нервы. Теперь дело даже было не в том, что внезапная реакция Донны могла насторожить окружающих. Просто… Это даже не было предчувствием, интуицией, которая так помогала ей в ее прошлых делах. Внезапно ей стало страшно. Именно о таком говорят: почувствовал себя так, как будто кто-то прошелся по твоей могиле, и…

Лучше бы она ошибалась. Этот никчемный писатель убил воровку Бэлу! Сама она жива-живехонька ожидала какого-то чуда, поэтому даже не удивилась, что чертов Карвер Эдлунд дословно передал их последний разговор с Дином Винчестером. Но слишком уж красноречивая фраза «это был конец…» и легкое удивление Дина в том, что он не чувствует жалости, прекрасно понимая, что сейчас происходит с Бэлой, означало только то, что на страницах следующих книг ей больше нет места. Хуже того, загадочный автор зачем-то «убил» и ее кошку, черным по белому настрочив, как утром, войдя в квартиру Бэлы по своим обычным обязанностям, Адриана обнаружила Скай Блю мертвой в позе, как будто она пыталась напасть на кого-то или защитить.

От всего прочитанного было противно, так что даже голова разболелась. Неважно, каким чудом, и как ей придется извернуться, чтобы выпутаться из очередной западни, но она жива, и никакой писатель ей не указ. Самое простое, чтобы доказать себе такой элементарный факт — это было принять душ, чтобы вода была такой теплой, почти обжигающей, и расслабиться.

Расслабиться не получилось. Как-то механически Бэла протерла ладонью запотевшее стекло зеркала и взглянула на отражение. Загадка все еще оставалась неразгаданной, но это всегда помогало напомнить себе, кто же она есть. Не теперь. Из-за стекла на нее смотрела Донна. У Донны было удивленное выражение лица, наверно такое же, как в тот момент у Бэлы. Она поправила волосы, так же, как это сделала Бэла, скривила рожицу, помахала рукой. Все так же как Бэла. Зеркально.

Не страшно было застрять в этом теле, но точно не самая большая радость застрять в этой жизни. Если Бэла умерла, то и грехи ее вместе с нею похоронены. Да здравствует новая королева! Можно даже оставить имя Донна, ради удобства и небольшого чувства благодарности за прикрытие.

Сборы не были долгими. Когда утром Митчелы проснутся, то не сразу поймут, что Донна исчезла, ведь почти все ее вещи окажутся не тронутыми. Все что нужно было — два ключа. Один от черного «Шевроле Сильверадо», единственной машины, которой пользовался только глава семейства, другой — от двери магазина. Джордж не так и часто пользовался своим железным конем, так что машины хватятся не сразу. Быстрее найдут опустошенную до цента кассу. Донна не водит машину, у Донны нет парня, а, значит, сообщника. Да Донне бы такое вообще бы в голову не пришло. Есть большая вероятность, что семейство решит, что ее похитили, и поднимут на уши весь город, но до масштабных розысков у нее есть сутки неоспоримой форы.

Побег прошел идеально. Бэла уже пересекла черту города, летела по ночной трассе, наслаждаясь свободой.

— Далеко собралась?