Зерно доверия (джен)

Когда Рэндом объявил о своём решении пробраться в Амбер и убить Эрика, леди Виалла даже не удивилась. Вся Ребма гудела, обсуждая новости о вторжении, возглавляемом Корвином и Блейзом, и, зная характер своего мужа, Виалла не сомневалась, что он выкинет что-нибудь безбашенное. Она, правда, ожидала, что он сбежит из-под домашнего ареста и присоединится к нападающим, но, видимо, на его счёт у стражей Лестницы были особые инструкции от Мойры: трижды он появлялся дома в сопровождении хмурых вооружённых мужчин, каждый раз отшучивался, что устроил драку в местной таверне и был пойман с поличным, а после вёл себя как ни в чём ни бывало; но Виалла знала, что на душе у него неспокойно. И когда до них дошли слухи о пленении Корвина и коронации Эрика, она уже знала, чем это обернётся для неё лично.

О том, чтобы его отговорить, не могло быть и речи. Пытаться переубедить в чём-то амберского принца! Да проще небо уронить на землю или прозреть слепому. Виалла улыбнулась собственным мыслям и взяла в руки кусок мягкой глины, начала на ощупь придавать ему знакомые черты. Надо отдать Рэндому должное — на этот раз он её предупредил.

— Радость моя, — сказал он тогда, возясь, как она позже поняла, с арбалетом. — Боюсь, я буду вынужден тебя скоро покинуть, несмотря на то, что год ещё не прошёл.

— Ты отправишься в Амбер, — полувопросительно произнесла Виалла и не стала дожидаться ответа: Рэндом так и не привык говорить “да” вместо короткого кивка. Впрочем, ответ ей и не был нужен. — Но как ты собираешься пройти мимо стражей Мойры?

— Я пойду в другую сторону, — просто сказал он, убедившись, что оружие готово к использованию, и отложил его.

Виалла вопросительно наклонила голову к плечу.

— Отражение Пути в Ребме отправит меня, куда я захочу, — пояснил Рэндом. — И его почти никто не охраняет.

Виалла задумалась.

— То есть всё это время ты мог сбежать, пройдя его заново? — уточнила она.

— Ну да.

— Тогда… почему ты остался?

Рэндом смущённо фыркнул.

— Если честно… Корвин меня попросил.

— Корвин? — Вот это была новость. — Но почему?

— Не знаю! — воскликнул Рэндом и зашагал по комнате. — Может, ему было важно, чтобы я был здесь в безопасности, или чтобы у тебя был целый год счастливой супружеской жизни, или что ему ещё в голову могло прийти, я не знаю! Но теперь он там заживо гниёт в темнице, а я здесь прохлаждаюсь, и я так не. Мо. Гу. Понимаешь, Виалла?

Виалла понимала. Если всё это так, то, по-видимому, правы были те, кто говорили, что Корвин — не совсем обычный принц Амбера. Есть в нём что-то… человечное.

— Ты хочешь повторить попытку Корвина проникнуть во дворец и расправиться с Эриком лично? — вопрос был произнесён тоном будничным, как уточнение “что приготовить на ужин“. — Ты же понимаешь, что это самоубийство?

— Неважно, — процедил Рэндом сквозь зубы. — Я не могу сидеть смирно, когда Эрик на троне, а Корвин в подземелье. Но, — добавил он, — для тебя ничего не изменится. Если я умру, то ты будешь вдовой принца Амбера, молодой и богатой. Всё, как рассчитывала Мойра. Поэтому…

Виалла встала со своего стула, подошла к мужу, притянула его голову к себе и поцеловала в лоб.

“Дурак, — подумала она. — Я тебя, конечно, отпущу, но не потому, что мне всё равно”.

* * *

В глине проступили острый нос, высокие скулы, складка застывших в усмешке губ. Через три дня после побега Рэндома в Ребме узнали, что покушение оказалось неудачным, но Эрик великодушно не стал его казнить, а заточил в подземелье. Поговаривали, что новоявленный король не столько не хочет проливать родную кровь, сколько рассчитывает в будущем на поддержку помилованных, а ещё что Рэндом при объявлении приговора смеялся в голос и шутил, мол, “какая разница, насколько красивая у меня клетка”. К Виалле зачастили гости: одни сочувствовали её утрате, другие поздравляли. К вечеру на второй день этого паломничества ей так осточертели эти фразы, одна фальшивей другой, что она объявила траур и запретила слугам пускать кого бы то ни было. Даже Ллевеллу. Даже Мойру.

От этих мыслей Виалле стало тошно, она скомкала глину, бросила на пол и закрыла лицо руками. Жест столь же трогательный, сколь бессмысленный, но что она могла сделать? Признать себя выигравшей по всем пунктам, занять достойное место в свите королевы, завести парочку фаворитов и делать вид, что не слышит шепотков фрейлин у себя за спиной? Взять в руки кинжал и отправиться убивать Эрика самой? Вслепую? Странная была бы игра: ты меня видишь, а я тебя — нет…

Хорошо быть прирождённым лидером. Харизматичным, вдохновляющим. Оглянуться не успел — а за тобой уже стоит верная твоему делу армия, только и ждущая приказа и внимающая каждому слову.

Здорово, наверное, быть тем, кто умеет прокладывать новые пути. Когда все говорят “невозможно”, один скажет “обычное дело”. И сделает, умолчав лишь о том, насколько в действительности это было тяжело. Станет примером. Поведёт за собой.

Принцам Амбера проще: они сильные и способные. Там, где обычный человек надорвётся, они не заметят проблемы и попросят ещё. С их долголетием приходит если не мудрость, то опыт, а опыт, накопленный в разных Тенях, может оказаться бесценным. Они встречают опасность смеясь и, наверное, не верят всерьёз, что есть во всём многообразии Теней сила, способная их убить. Кроме руки другого потомка Оберона.

Поэтому они готовы пробовать, вести и вдохновлять, и всякий свидетель их нечеловеческой силы и упорства тянется к ним, как мотылёк к источнику света. Некоторые — многие даже! — сгорают. Здесь, в Ребме, а также в Амбере и других близких к нему Тенях, детям с младых ногтей говорят: не смотри на сыновей и дочерей Оберона, им доступно то, что для нас недостижимо, они другие; но снова и снова люди ищут своих кумиров и находят их в детях обероновой крови.

Что может сделать слепая девушка, когда она оказалась посреди конфликта, где самый слабый из участников обладает возможностями, о которых она не могла даже мечтать? Есть ли смысл бросаться с головой в пламя? Не лучше ли предоставить им решать свои проблемы самостоятельно и тихо дожидаться какого-нибудь исхода; если не положительного, то хотя бы стабильного? И всё же, как сказал Рэндом: я не могу сидеть смирно.

У принцев и принцесс Амбера множество достоинств, но есть и проблема: в своих интригах они забыли, как доверять друг другу. Представителям своей семьи. Может быть, если бы Оберон не исчез так внезапно, всё могло сложиться иначе, но где этот Оберон теперь, когда его так не хватает? Кто может заставить их вспомнить, что отношения между людьми строятся в первую очередь на честности и доверии? Кто сможет показать путь тем, кто привык указывать путь другим? Кто?

Виалла выпрямилась. Это глупо, конечно. Но что ей терять, кроме ненужного статуса и сомнительной праздной жизни? Она позвонила в колокольчик, вызывая слугу, и, когда он пришёл, сказала:

— Приготовьте карету и отправьте посыльного к Мойре. Пусть передаст ей: я еду в Амбер.