После победы (джен)

— Господин Кау…

— Ильсор, я же просил не обращаться ко мне так! — штурман, до этого копавшийся в вертолёте, треснулся головой о панель, прикрывавшую двигатель, выпутался из хитросплетений внутренностей машины и выжидающе посмотрел на арзака. — Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. В честь победы над менв… Ох, прошу прощения, завоевателями, — Кау-Рук отметил, как собеседник неловко скрестил руки на груди — видимо, считал, что его заденут эти слова, — в столице Гудвинии сегодня будет праздник, приглашены все желающие. Вы не откажетесь отправиться с нами? — тёмные глаза выжидающе уставились в сине-серые.

— На праздник? Меня? Менвита? — и, останавливая уже собиравшегося что-то сказать Ильсора, поднял ладонь. — Нет, не перебивайте! Я знаю, что и правители этой чудесной страны, и некоторые арзаки считают меня союзником. Но как быть с остальными? С теми, для кого я прежде всего такой же захватчик, поработитель, пусть и не использовавший гипноз. Для многих не аргумент! Вы уверены, что они будут рады меня видеть? Среди соплеменников, друзей?

— Да, Кау-Рук, — посерьезнев, промолвил Ильсор. — Да. Вам будут рады, как союзнику, без которого не удалась бы операция с чудесной усыпительной водой, как равному, не считающего себя лучшим среди всех и кичащегося этим, как другу, — в тёмных глазах сияли звезды, словно с мантии, которой его одарили, неведомым образом перебрались на новое место, желая сиять и дальше. Ничему жизнь не учит. Кау-Рук горько усмехнулся, жалея наивность народца Серебряных гор. Грустно, что эта наивность дала шанс менвитам поработить добрых соседей.

— Другу? Боюсь, это гордое звание я ещё не заслужил. Однако вы меня уговорили, во сколько собираемся?

* * *

Когда начало темнеть, арзаки все ещё однотонно-зеленой, но постепенно меняющейся толпой — у кого-то мелькнет венок из душистых полевых цветов, у кого-то появится яркий платок, — потихоньку подтягивались на летное поле, откуда на вертолетах должны были лететь в Изумрудный город. Невысокие рамерийцы впервые за многие годы открыто улыбались, смеялись, веселились и так же шутливо, не всерьез обижались друг на друга. На штурмана, привалившегося к боку вертолёта, смотрели без агрессии, но с опаской, и Кау-Рук вновь про себя усмехнулся нелепости идеи позвать его на торжество.

Но вот подошёл Ильсор, и он вновь поразился преображению арзака из «подобострастного слуги генерала» в яркого, харизматичного, и… в общем, почти в другого рамерийца. Поверх уже привычного глазу красного комбинезона на плечах лежал тёмно-синий плащ с золотистыми звёздами, чуть блестевшими в лучах заходящего солнца. Вождь арзаков был неотразим. Но дальше стоять и пялиться было бы крайне невежливо, так что вызвавшись в пилоты и не дожидаясь распределения остальных, Кау-Рук привычно залез в кабину, сел в ставшее родным за многочисленные вылеты кресло и начал предполетную подготовку. Проверить уровень топлива, включить зажигание, прогреть двигатель. Теперь можно дождаться, когда арзаки распределятся по вертолётам, его группа займёт места в кабине, и все пристегнут ремни. Вот теперь можно и взлетать.

Над головой застрекотал винт машины, кабину мягко тряхнуло, и вот они уже летят к столице.

Полёт не занял много времени, и вертолёт приземлился, присоединяясь к уже прилетевшим. До города шли пешком, но в окружении гомонящей толпы счастливых обитателей страны — невысоких разговорчивых людей, очень похожих на арзаков.

В самом городе часть арзаков во главе с Ильсором ушли в сторону дворца, кажется, он говорил что-то насчёт награждения или чего-то в этом роде, но Кау-Рук не был уверен, что его там ждут. Это торжество для победителей, сбросивших гнет завоевателей, не для него, одного из менвитов. Хватит с него и присутствия на празднике.

Когда спустя пару часов его нашёл Ильсор, Кау-Рук уже готов был позорно сбежать куда подальше. Все эти улыбающиеся счастливые лица, эта теплота, которой его окружили, детская открытость, готовность принять… Обескураживала и пугала одновременно. Так что отвертевшись от еды и напитков, горой украшавших длинные столы на площадях, от танцев под весёлую музыку, звёздный штурман, прихватил себе стакан с каким-то ягодным морсом, чтоб уж не казаться совсем отстраненным или чванливым, он теперь сидел на крепостной стене, обезлюдевшей из-за того, что все горожане были на празднике. И предводитель восстания застал его врасплох — не заметивший кошачьих шагов арзака, Кау-Рук дернулся от неожиданности.

— Что вы, штурман, я не хотел вас испугать. Могу я присесть? — по-птичьи склонил голову на бок Ильсор.

Кау-Рук без слов чуть подвинулся, освобождая место.

— Что-то случилось? Вам не понравился праздник? Кажется, он был замечательным! Чем-то напомнил наши фестивали искусства, что проходили каждую весну. — Ильсор уголками губ улыбнулся, вспоминая.

— Все в порядке, мой командир. Просто я не считаю, что заслуживаю право веселиться со всеми на этом торжестве, когда мои соплеменники были причиной войны, а теперь спят волшебным сном. Да и не привык я к такому.

Его собеседник чуть кивнул, показывая, что услышал, и вновь устремил взгляд на небо. Вдруг он дернулся, словно что-то вспомнил, и полез в поясную сумку, доставая сверток, как выяснилось, с бутербродами. Один из них оставил себе, а второй протянул удивившемуся, хоть и не показавшему вида Кау-Руку.

— Угощайтесь, мой штурман, ночь обещает быть длинной.

И словно невзначай расправляя мантию, которую до сих пор не снял, полу звездного плаща накинул на спину менвиту.