Мальчик-Звезда (джен)

Нарцисса торопливо скидывает капюшон дрожащими пальцами.

— Я не могу давать Непреложный обет дважды, — Северус смотрит, как она протягивает замерзшие руки к камину. Свалявшийся мех на ее плаще напоминает большие мохнатые градины.

— Драко меня не слушает, — в голосе Нарциссы проступает страх. — Он совсем потерян и напуган. Его бросает от ненависти ко мне и Люциусу до полного отчаяния. Как можно поручить ребенку убить Дамблдора!

Северус наливает в стакан огневиски и протягивает ей. Нарцисса колеблется, но спустя секунду все же касается толстого стекла изящными пальчиками.

— Ему шестнадцать, — замечает Северус сухо. — Поверь мне, он давно не ребенок. Он просто настолько хотел доказать Поттеру, кто из них великолепнее, что не глядя, из-за своего высокомерия, из-за гордыни попал в ряды Пожирателей смерти, а теперь ему некуда бежать. Ему просто страшно. Но это пройдет.

Нарцисса качает головой. Ее лицо бледно, в голубых глазах, как в незабудках, что выросли в снегу — мольба.

— Он, кажется, осознал, что не хочет поступать как Люциус. Не хочет убивать, не хочет служить человеку, который уничтожил собственного отца. Вот только уже поздно, Северус. И теперь он во всем обвиняет Люциуса. Говорит, что ему страшно за меня, что если со мной что-то случится, то у него никого не останется. И минутой спустя спрашивает, почему я никогда не говорила ему правду о Пожирателях смерти. Знаешь, он словно не может решить: любит он своих родителей или презирает.

Северус спокойно интересуется:

— Что же требуется от меня?

— Непреложный обет не поможет, потому что ты тоже скован по рукам. Расскажи обо всем Дамблдору, он...

— Исключено.

— Тогда спрячь Драко. Сотри его из моей памяти, а из его памяти — нас с Люциусом. — Нарцисса произносит это решительно и выплескивает остатки огневиски в камин. Видно, что слова даются ей с трудом. — Я знаю, что ты можешь. Ты долгое время изучал темные искусства. Есть одно страшное заклинание, которое сотрет Драко из моей памяти, а вместе с этим и из памяти окружающих, словно его никогда не было.

Северус усмехается.

— Жестокая плата за трусость и жизнь. К сожалению, у заклинания есть некоторый минус: ты все равно узнаешь его, если встретишь и коснешься. Он — твой ребенок, и никакие заклинания не сотрут его из твоей памяти до конца.

Нарцисса кивает, ее глаза лихорадочно блестят. Северусу на мгновение становится ее жаль, и сердце тут же пронзает игла зависти. Его мать никогда бы не бросилась его спасать, рискуя жизнью. Ей всегда было плевать.

— Я только поэтому и прошу тебя, что остается надежда, — произносит она тихо и шепотом добавляет: — Ведь ты единственный будешь помнить о нем, и когда Темный Лорд погибнет от руки того мальчишки, я обрету свою семью, своего сына, мужа. Знал бы ты, как измучен Люциус. Когда твоего собственного ребенка толкают на смерть, все великие идеи кажутся ничтожными.

Северус кривит губы.

— Я могу умереть.

Она качает головой, и это напоминает ему покачивание цветка на ветру.

— Только не ты, Северус. Ты сильнее всех нас. Так ты поможешь?

Он некоторое время разглядывает ее усталое лицо.

— Протяни ладонь, — произносит он коротко. — И закрой глаза. Будет холодно.

* * *

— Эй, принц из стойла, подойди сюда!

Драко отрывается от книги и неохотно переводит взгляд на группу мальчишек, перемазанных в саже и грязи.

— Не ходи, — сестра дергает его за рукав. У нее у самой на губах крошки хлеба.

Драко сердито отмахивается. Он уже доказывал, кто здесь главный, и вполне может доказать еще раз.

И он неспешным шагом идет к сбившимся в кучу мальчишкам лет шестнадцати.

— Мама сказала, что ты выродок, — один, с горбатым носом, плюет ему под ноги. — Я слышал, что ты рожден от самой настоящей ведьмы.

— Поэтому и умеешь наводить сглаз, — подхватывает второй, худой и бледный от недоедания. — У нас позавчера все куры сдохли.

— Выблядок драконий, — вторит третий, делая к нему шаг. — Из-за тебя меня отругали в школе.

Драко скрещивает руки на груди. В отличие от мальчишек у него опрятная, чистая рубашка, старые, но не рваные брюки, ногти подстрижены и чисты, а волосы уложены в аккуратную прическу.

— И что вы мне сделаете? — насмешливо интересуется он, глядя на них свысока. — Я же колдовское отродье. Захочу — заколдую.

И он взмахивает рукой. Мальчишки тут же испуганно отступают назад. На прошлой неделе на них едва не упало дерево, в прошлом месяце одному прилетело тяжелым камнем по виску, другие видели, как летом вокруг Драко кружились дикие нарциссы, а осенью — рыжие листья, и как человек, живущий в конце улицы, суровый и страшный, с копной черных волос, одним взглядом разогнал их по домам.

— У евойной матери муж болеет, — один мальчишка трясет кулаком. — Помрет — мы тебя поколотим, ты же желал ему зла. О чем и предупреждаем.

Драко усмехается, краем глаза замечая приближаюшегося к нему брата.

— Я всего лишь сказал, что ему воздастся по заслугам.

— Пойдем, — брат кладет ему руки на плечи и разворачивает в сторону дома. Драко морщится. Ему неприятно, когда другие прикасаются к нему, даже случайно. — Мне нужна твоя помощь с печной трубой.

Драко не возражает. С тех пор, как его забрали с приюта, он ни разу не возразил, не отказал в помощи и не огрызнулся. В приюте, с его набожными сестрами милосердия и распятием, которое не внушало доверия, у Драко не было и шанса на хорошее будущее. После приюта обычно отправлялись на завод — здесь, в Коукворте, в самом центре бедности и отчаяния. Он же ночами, после бесконечных дел по дому, которые он ненавидит, зубрит учебники. Учеба дается ему легко, и он втайне надеется, что сдав все экзамены на отлично, сможет пробиться в колледж. Для этого по выходным, отпросившись на прогулку, он уже месяца два втайне подрабатывает где только может: нужно ли кому наколоть дрова или натаскать воды или помочь со школьными заданиями. Бабка Энн, которая живет за три дома от них, всегда сочувственно вздыхает и дает ему вместе с шиллингом кусок румяного пирога. Ей непонятно, как его, такого красивого и утонченного, бросили в приюте "на милость Божью". Драко и самому это абсолютно непонятно. По утрам он частенько смотрится в крошечное зеркало, проверяя, что его лицо, его светлые, чуть с золотом волосы еще на месте. Страшнее всего проснуться и понять, что он ничем не отличается от чумазых, грубых оборвышей, окружающих его на каждом углу в этом проклятом городишке.

— Ты не хорохорься, — брат протягивает ему перепачканную сажей тряпку. — Они тебя однажды отделают, и меня не будет рядом.

Драко пожимает плечами. В семье, которая взяла его — конечно же, не просто из жалости, а ради работы по дому, — пятеро детей. Младшая — девочка Элиза, еще совсем маленькая, ей только на прошлой неделе исполнилось десять. Старшему, Сэму, двадцать, и он практически не появляется дома, пытаясь успеть на двух работах. Трое остальных, включая Нила, который позвал его помогать и который учится на класс старше, — погодки.

— Пойдем на речку? — Элиза трогает его за рукав. — Хочу пустить кораблик.

— Сначала постирай, — Нил бросает в нее грязной тряпкой и кивает на корзину с бельем. — Мать придет, а ничего не сделано. А ты пока помогли мне со скотиной, коза вчера захромала.

Драко бросает быстрый взгляд на потрепанный учебник по истории.

— Успеешь еще, — Нил усмехается, и Драко в бешенстве выходит за ним и идет по весенней грязи к маленькому покосившемуся сарайчику на заднем дворе. — Ты всерьез думаешь, что сможешь отсюда выбраться? Оставь надежду. Вон, Сэм тоже все кричал, мол, в люди выбьюсь, а все равно застрял здесь, в трясине. Учебники-то от него остались. Из Коукворта и из сотен таких же Коуквортов не выбираются, Драко. Имя бы тебе поменять на нормальное, а то слухи уже ходят, что ты от чудовища когтистого родился, вот мать тебя и бросила.

Драко спотыкается. Он уверен, что мать его оставила не просто так! Она где-то там, далеко, живая и настоящая, и она совершенно точно любит его, просто обстоятельства оказались сильнее

Любовь — то, чего ему остро не хватает, но что он сам не умеет выражать. К приемным родителям он тоже не испытывает никакой особенной благодарности.

Девушек в Коукворте мало, а те, что заигрывают с ним, его не интересуют. Единственный, с кем ему хочется возиться — это Элиза. За те крошки времени, что они проводят вместе, он успевает отдохнуть и даже улыбнуться.

— Не спи, — Нил берет козу за рожки. — Посмотри, что там с левым копытом.

Драко плохо спит. Ему часто снятся тяжелые, непонятные сны о большом особняке с множеством комнат, о замке с двигающимися лестницами, и иногда — печальная женщина в зеленом платье, чье лицо он никогда не успевает рассмотреть.

— Камень застрял, — Драко тянется к щипцам, и они, вдруг подпрыгнув, сами оказываются в руке. Нил, к счастью, этого не замечает. — Готово.

— Сверни курице шею и тащи на кухню, — Нил отряхивает руки, отодвигаясь от козы подальше. Драко смотрит на него с некоторым презрением: козы да курицы, да завод — вот и все, что он знает. — Если Элиза уже постирала, то потом можете прогуляться до речки, только идите задворками.

Драко с отчаянием смотрит на вышагивающих куриц. Далеко на юге есть большие города, где люди ездят на машинах и метро, где есть огромные торговые центры, и любой может купить хоть мороженое, хоть сапоги. Он же почти два года торчит в этой нищей дыре под названием Коукворт, или в Тупике, как называет его Элиза, и он оправдывает это название. Здесь ни у кого нет собственной машины, по пыльным улицам разъезжает единственный автобус, а в лавках продают всякий хлам. У каждой второй семьи есть покосившийся сарайчик с животиной типа кур или коз, потому что цены на молочные товары заоблачные. Пироги пекут лишь с капустой, а мясо на столе бывает по праздникам или в супе — каждому достается по кусочку.

Драко с отвращением берет курицу в руки. Все его естество отвергает такую жизнью, такую нищету, грязь и скудоумие, и он уверен, что должен выбраться отсюда, потому что достоин лучшего. Ему часто вспоминаются слова одной монашки в приюте: "Дорогу осилит идущий". Если стоять на месте, чувствуя, что ноги засасывает в болото, можно застрять навсегда. А те, кто живут здесь всю жизнь, застряли сознательно.

Никто в приюте не помнил, как он попал туда. Да и у него самого никаких воспоминаний не осталось, словно их стерли. Только в кармане он как-то нашел маленький зеленый значок с серебряной змейкой, но так и не сумел разгадать, откуда он там взялся. Монашки еще хранили костюм из отличной, очень дорогой черной ткани, в котором нашли его сидящим на пороге приюта в холодный сентябрьский вечер. Они так и не отдали его, когда приемная семья приехала за Драко, сославшись на то, что это останется в дар приюту "за все то добро, что они сделали для мальчика". Наверное, они думали, что если его настоящие родители все-таки найдутся, то смогут опознать его по костюму и двум золотым запонкам. Монашки, разумеется, распространили легенду о его высоком происхождении, и именно поэтому на него приезжали смотреть все, кто хотел усыновить подростка. Впрочем, с приемной семьей и местом жительства ему в конце концов не повезло.

От вида мертвой курицы, которой он свернул шею собственными руками, Драко тошнит. Выпив воды, он наспех вытирает рот куском чистой тряпки. Элиза ждет его на задворках, руки ее, красные от холодной воды, до локтя покрыты засохшим мылом.

— Хочу найти незабудки, — говорит она весело, блестя глазами.

— Рано еще, они в конце мая появятся, а сейчас апрель, — Драко хлюпает по грязи. — Давай повторим то, что я тебе рассказывал позавчера по истории Англии.

Элиза послушно рассказывает, и Драко кивает. Может быть, у нее тоже будет шанс выбраться из этой вонючей и затхлой дыры.

— Как думаешь, там, за Коуквортом, действительно есть настоящий мир?

— Разумеется, — Драко закатывает глаза. — В Лондоне у каждой семьи есть машина, и они едят сладости каждый день, а по выходным ходят в зоопарк или в музей.

— С динозаврами?

— И с динозаврами тоже.

Элиза мечтательно вздыхает. Все, что он рассказывает, кажется ей сказкой, а это вполне себе реальный мир. Который он сам видел лишь однажды.

Элиза вдруг хватает его за руку.

— Смотри!

Трое мальчишек стоят у мутной речки и держат за хвост орущего окровавленного кота.

— Эй! — Драко окрикивает их со всей злостью. — Отпустите его!

— Пошел ты, — паренек в мятой кепке показывает ему кулак. — Он меня укусил и получит по заслугам. Мы его только чутка побили, а сейчас утопим, у нас и так котят полно.

Драко сбегает вниз с холма, Элиза не отстает ни на шаг, регительно сжимая губы. В завязавшейся драке кот, испуганный и мокрый, оказывается в теплых руках Элизы.

— Сзади! — кричит она, полными ужаса глазами глядя, как мальчишка приближается к Драко со спины, зажав камень в руках. Драко не может пошевелиться: на нем восседает тот самый паренек в кепке и лупит его кулаками по лицу. Кровь, хлынувшая из носа, мешает дышать, и Драко судорожно ловит воздух ртом.

— Утопим тебя вместо кота, — говорит паренек с ненавистью. — А потом к твоей сестренке под юбку залезем, у нее там наверняка много интересного.

Драко с силой скидывает его обратно в грязь и поворачивается к другому. Камень вырывается из толстой руки и наотмашь ударяет мальчика по лицу.

— Выблядок, ты его убил! — орет паренек в кепке, глядя как кровь лужицей растекается по грязной коже. — Я сейчас же все расскажу в полиции!

— Пошли отсюда, — Драко берет кота за шкирку и сажает внутрь куртки. — И не оборачивайся.

Элиза плачет, едва успевая за ним.

— Отец будет в бешенстве, — произносит она, всхлипывая. — И ни за что не разрешит оставить Усатика.

Мальчишка, к большому сожалению Драко, остается жив, но отец все равно приходит в бешенство.

— Тебе повезло, что мимо проходил врач, — произносит он сквозь зубы. — Тот человек с черными волосами, что живет в конце улицы. Он вытащил Эрика буквально с того света. Не хотелось бы признавать это, Драко, но есть в тебе что-то чужое и дикое. То ли твой внешний вид, то ли эти странности, почти колдовство, что тебя окружает.

Драко смотрит на него исподлобья одним глазом. Второй заплыл и распух.

— Что вы хотите?

— Ты, кажется, учиться собирался, — отец рассматривает намытого и накормленного рыжего кота, который жмется к Драко. — Как закончится летний сезон, так и отправляйся куда хочешь. Не рады тебе здесь, парень, а про меня уже слухи идут. Не дай бог убьешь кого — мне отвечать придется.

— Собирался. Но мне только исполнится восемнадцать, до коллежда остается целый год, — возражает он тихо. — Я не успею освоить все за четыре месяца, придется же еще много работать.

Отец пожимает плечами. Ему наплевать. Когда Драко был удобен, его кормили и поили и держали — как скотину, для пользы. Теперь он опасен, и его вышвырнут вместе с котом.

Он отчаянно, до одури пытается все успеть, практически не спит ночами, но работа выматывает его, и ближе к середине лета он все чаще засыпает над книгами, положив голову на натруженные руки с натертыми мозолями.

В последний день августа, в самый день перед отъездом, он находит кота приколоченным к забору, и из его окровавленной пасти торчит записка: "Ты следующий, Принц из стойла".

Драко долго смотрит в остекленевшие глаза маленького друга, вспоминая, как кот приходил к нему спать, мурча, как ждал объедки со стола, потом отворачивается и уходит в дом за лопатой. Мертвых друзей всегда хоронят.

Экзамен в колледж Драко проваливает. Ему задают столько сложных вопросов, что ничего не остается, как уйти, не ответив и на половину. На вокзале Сент-Панкрасс он садится на самую дальнюю скамью и жадно съедает сэндвич, купленный на шиллинг, а потом сидит и лениво наблюдает за торопящимися людьми. Им есть куда торопиться.

Драко поеживается. В сентябре к вечеру быстро холодает, а теплой одежды у него толком нет, да и купить ее не на что.

Вернуться в Коукворт теперь невозможно. Его там, наверное, убьют, как и кота. В Лондоне он никому не нужен: разве что для самой черной работы, которую еще нужно найти. Получается, и образование, и жажда выбраться в лучшую жизнь никого не интересуют. А Драко так гордился тем, что знает! Смотрел свысока на идиотов, которые только и умеют что отравлять собой жизнь, а головы их звенят, как пустые горшки.

Он никому не нужен.

И никому не важно, что он помнит, в какой глаз попала Гарольду стрела в битве при Гастингсе, или что ценного было в победе Нельсона при Трафальгаре.

— Слышь, парень, — он поднимает голову и неожиданно замечает пятерых обступивших его парней намного старше его. — Это наша зона, вали отсюда.

— Зона? — переспрашивает Драко негромко.

— Смотри-ка, дурачка из себя строит. Да мы весь день видели, как ты торчал тут, попрошайка, — парень в синем свитере присвистывает. — Это против правил. Много успел выпросить? Ну-ка, выверни карманы!

Их больше, и они сытые, выспавшиеся и здоровые. Драко вышвыривают под дождь, оставив в кармане два пенса. Дрожа, он долго ходит по горрду, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Несколько раз он спускается в метро, не проходя через турникеты, чтобы просто погреться. Ужасно хочется есть.

В конце концов он добредает до пустеющего дома и садится на разбитое крыльцо.

Он был высокомерен, и его швырнули лицом в грязь. Он считал себя красивым, а теперь видит в отражении самого обычного парня, каких сотни. Он возомнил, что его знания могут привести к успеху, но оказывается, что знаний недостаточно.

Жизнь пошла рябью, как вода на кривом зеркале реки. Да, повсюду — кривые зеркала.

На последние два пенса он покупает воду и, сев на ступени старого дома, дремлет до рассвета. Ему ничего не снится, только пустота.

— Эй, парень, — хриплый голос будит его, вытаскивая из сна. — Яйца отморозишь, возьми подстилку.

Драко с трудом разлепляет глаза: перед ним на корточках сидит обросший старый мужчина, от которого воняет по́том и мочой, и протягивает ему кусок грязного одеяла.

— Спасибо, — он берет его больше из страха.

Раньше он таких презирал, считая, что только ленивый может остаться на улице. Как же он ошибался!

— Ты новенький, что ли? Как зовут?

— Драко.

— Я Поль. Эмигрант из Бельгии, — тот садится рядом. — Что приключилось-то, парень? С такой мордашкой — как ты на улице очутился?

Драко вздыхает. Придется ему рассказать, да и выхода другого нет. Поль слушает внимательно, сочувственно кивает, на моменте смерти кота растроенно вытирает слезу. Драко, начав неуверенно, к концу рассказывает взахлеб: никто и никогда не слушал его.

— Пошли, куплю тебе поесть, — Поль поднимается и звенит мелочью в кармане. — На работу без нормальных документов ты не устроишься, приютских тут не жалуют. Попрошайничать самостоятельно не получится, весь город на зоны разделен, в каждой свой босс. Поешь, а потом к нашему пойдем, он тебя куда-нибудь пристроит.

Драко благодарно ест горячую лепешку с мясом и впервые думает о том, как много значит быть сытым. И спать в кровати.

По дороге Поль делится своей историей: он тоже вырос в приюте, потом пытался устроиться на работу и даже нашел неплохое местечко в прачечной, но наркотики заставили его свернуть с пути.

— Недавно выкарабкался только из этого дерьма, — Поль смотрит на него искоса. — Заклинаю тебя, парень: все, что угодно — шалавы, курево, бухло — но только не наркота. С этого не слезешь.

Драко одергивает мятую рубашку, входя за ним в красивое серое здание в викторианском стиле. Они поднимаются на третий этаж и несколько минут ждут, пока их впустят.

— Ого, вот это фактурность. Я Маркус, — высокий мужчина с седыми волосами жадно оглядывает его фигуру, и Драко становится не по себе. — Ты где его выкопал, Поль? Нам именно такого типажа и не хватало. Одни лавочники и грузчики. А вот эта невинность во взгляде дорогого стоит. Хочешь подзаработать, малыш?

Драко смотрит на него с опаской.

— Я бы хотел поступить в колледж в будущем году.

Маркус оглушительно смеется, но видя упрямое лицо Драко, становится серьезным.

— Ты действительно хочешь в колледж? Невероятно. Обычно туда не хотят, уличная жизнь затягивает. Но у тебя есть амбиции. Великолепно. На что ты готов ради амбиций?

Драко переступает с ноги на ногу. Что-то внутри него кричит о том, что он уже оказывался в подобной ситуации. Вот только тогда у него был выбор, а сейчас выбора нет.

— Если будешь вести себя как нужно, позволю отложить себе на колледж, — Маркус похлопывает его по плечу, а потом делает незаметное поглаживающее движение, и Драко отстраняется. — Придумаем тебе легенду, и деньги польются рекой. Поль, отведи его в номер, а я пока быстренько все обдумаю.

Драко пытается ни о чем не думать, наслаждаясь горячей водой в душе и мягкой кроватью. В Коукворте не было ни того, ни другого, только жесткий матрас, ледяная вода в тазу по утрам и холодная комната. И все эти наслаждения будут у него каждый день, а если повезет, то он сможет накопить на учебу и вырваться отсюда.

Следующие три месяца он учится искусству лжи, втираясь в доверие пожилых людей и сердобольных мамочек с маленькими детьми, рассказывая им истории о приюте, о насилии, о голоде, о том, как он пытается собрать деньги на операции на мозге, чтобы восстановить память и найти свою настоящую семью. Сам бы он ни за что не повелся, но людям нравится верить, что они действительно помогают. Кто-то делает это от души, кто-то — чтобы возвыситься в собственных глазах.

Когда на вокзале его начинают узнавать, Маркус придумывает ему другое занятие: продажа товаров на дому, и следующие четыре месяца, до самой весны, он болтается по бедным кварталам и продает все, что угодно: пылесосы, щетки для пыли, электробритвы и чудо-плойки.

Он умеет врать так изящно и так искусно, что люди с радостью вручают ему последнее за товар. Но в его личном кармане сбережений не прибавляется.

Продав пожилой леди пылесос с супер сильным всасыванием, Драко устало садится на скамейку в соседнем сквере и достает из кармана сигарету. Он не курит, хоть и пытается начать. Его тошнит от табачного дыма, от зависти к его успеху, от постоянного вранья, от мысли, что он ворует у доверчивых. Что, если этой старушке станет плохо? Что, если у нее нечего есть?

Драко опускает голову и вспоминает довольное лицо Маркуса. В его сознании проносится ужасная догадка: ему не дадут поступить в колледж! Он приносит слишком много прибыли. Не будет ничего: ни семьи, ни образования. Он иногда завистливо смотрит вслед парочкам, идущим в обнимку, вспоминая, что ни разу не целовался.

Качаясь от осознания собственного рабства, Драко находит Поля. Тот уплетает суп в местной забегаловке и часто кивает, слушая его бессвязную, взволнованную речь.

— Наконец дошло, парень, — говорит он, облизывая пластиковую ложку. — А то все в облаках витал. Колледж-колледж, потом, может, и в Итон подашься? Никто тебя не отпустит, ты для Маркуса жила золотая.

— И что делать?

— Смириться и радоваться, что не сдох от голода, — Поль пожимает плечами. — Быть благодарным.

Драко от возмущения бледнеет.

— Благодарить за рабство? За то, что я лгу без выходных?

Поль смотрит на него сердито. Седые волоски на его бровях торчат в разные стороны.

— Обратно в свой вонючий Коукворт захотел? Чтобы тебя как твоего кота прирезали? Не гневи богов, малыш.

Драко не слушает его. Поднявшись, он идет к Маркусу и громко стучит в дверь. Уж лучше выяснить все сразу, чем мучиться в догадках.

— Неполная выручка, — Маркус пересчитывает протянутые фунты. — Где еще двести за пылесос?

— Я вернул их старушке.

— Ты что сделал? — Маркус резко разворачивается к нему. — Ты спятил?

Драко сглатывает.

— Я собираюсь поступать в колледж, — напористо заявляет он, вскинув голову. — Вступительные в начале июня, так что пора готовиться. Я бы хотел забрать свою часть денег и уйти.

Маркус присвистывает.

— Посмотрите-ка на него! Прямо манеры юного лорда. Уйти! Куда?

— Сниму комнату.

— И сколько денег ты хочешь забрать? — интересуется Маркус вкрадчиво.

Драко прикидывает в уме всю прибыль, которую принес. В день он мог заработать и пятьсот, и восемьсот фунтов.

— Мне хватит тысячи.

Маркус запрокидывает голову и раскатисто смеется.

— Эк, что удумал! Брось эти глупости и иди работай. Чтобы завтра же я увидел на двести фунтов больше, — произносит он сурово, но Драко не делает и шага, глядя на него с яростью. — Хочешь показать характер? Давай. Меня это возбуждает.

Драко стискивает челюсть, и дорогая ваза позади Маркуса слетает со стола и разбивается вдребезги.

— Я пуганый, — спокойно заявляет тот и мягко улыбается. — Слушай, не буду отрицать, ты мне нравишься. Давай условимся: ты идешь ко мне в номер, а я отправлю тебя в лучший колледж страны.

Драко мотает головой. Сердце уходит в пятки, и от осознания собственного бессилия его подташнивает.

— Ни за что, — выдавливает он сквозь зубы. — Лучше смерть.

Маркус краснеет от раздражения.

— Тогда заткнись и иди работать! И радуйся, что я не заставил тебя ублажать меня все эти месяцы, паршивец. Пошел вон, и чтобы я больше не слышал о колледжах! Ференц! Ну-ка проучи его хорошенько!

Избитый и голодный, Драко возвращается в номер, который делит еще с четырьмя мальчишками, которые попрошайничают на вокзале. Что, если продать завтра все, а выручку украсть и сбежать? Да, его будут искать, но если купить билет и уехать в другой город, то на первое время хватит. Успокоенный, он засыпает, мысленно прощаясь с мягкой кушеткой и душем.

Ему снова снится высокий полуразрушенный замок с башнями, бродящие между камней люди в странных мантиях и женщина, чье лицо так и остается скрытым от него.

Утром оказывается, что к Драко приставили надсмотрищика: рослого широкоплечего парня со злым глазами по имени Винс.

— Босс сказал: "рыпнется — тащи ко мне", — он вынимает изо рта жевачку и скатывает в шарик. — Усек?

Драко едва заметно кивает. Если бы его странности помогли сбежать... Они выдвигаются к домам на Чаринг-Кросс-роуд под моросящим дождем: эта улица всегда оставалась перспективной, и жильцов на ней обрабатывали чаще других. Драко оказывается здесь впервые, и когда они, продав чудо-щетку с липовой гарантией, идут к следующему дому, Драко вдруг замечает странный паб с вывеской "Дырявый котел".

— Какие необычные буквы, — Драко кивает на шрифт, но Винс смотрит на него подозрительно.

— Какой еще шрифт? — произносит он тихо. — Я ничего не вижу. Эй, а ну иди сюда!

Драко не думает. Увернувшись от толстых пальцев Винса, он бросает пакет с щетками на мокрый асфальт и лихорадочно толкает дверь паба.

За стойкой сидит горбатый старик и лениво курит трубку.

— Добрый день, — Драко осматривается по сторонам, и сердце его бешено бьется. Что, если его сны — правда?

— Не очень-то и добрый, парень. Посетителей после войны маловато стало, — старик кряхтит, слезая со стула. — И я подустал уже работать, замену себе ищу. Тебе пива налить или в Косой переулок торопишься?

У Драко дрожат пальцы. Он понятия не имеет, что там, в этом переулке, но идти ему некуда. Стать подстилкой Маркуса, умереть с голоду, или вечно прятаться — вот и весь выбор, поэтому он решительно заявляет:

— Да, тороплюсь.

* * *

Драко бесцельно ходит от магазина к магазину. Некоторые из них закрыты, в некоторых нет покупателей. Драко долго рассматривает витрины: волшебные палочки, животные вроде сов и котов, котлы и письменные принадлежности — кто эти люди, что покупают такие вещи?

В конце переулка, справа от здания банка с золотой надписью "Гринготтс", Драко замечает кафе-мороженое и решает заглянуть от любопытства.

Мороженое продает привидение с большими серебряными усами. Настоящее привидение — Драко видел такое давным-давно в какой-то книжке.

— Он действительно мертв? — невпопад спрашивает он женщину, одиноко сидящую за столиком у окна.

Та медленно поднимает на него голубые глаза, и Драко вдруг кажется, что она — та самая, из его снов.

— Да, погиб на войне, но уж слишком привязался к этому месту, — отвечает она бесцветно. — Мороженое у него самое вкусное в городе.

Драко вздыхает, и это не укрывается от голубых глаз.

— Хочешь попробовать?

— У меня нет денег.

— Я угощаю, — женщина заглядывает в сумочку и протягивает ему серебряную монету. — Сдачу оставь себе.

Драко выбирает мятное мороженое с молочным шоколадом и, недоверчиво взяв рожок, садится напротив незнакомки. У нее светлые блеклые волосы, как у него самого, и лицо, бедное и печальное, хранит какую-то тайну. Между тем она выглядит изящно и вдобавок хорошо одета.

— Вы кого-то ждете? — спрашивает он осторожно, но она пожимает плечами.

— Возможно. Я зачем-то прихожу сюда каждую субботу, словно это необходимо, и ем мороженое.

Драко задумчиво изучает черты ее лица. Она тоже смотрит на него с апатичным интересом.

— А ты чем занимаешься? Прогуливаешь школу или подрабатываешь в Косом переулке?

Драко не знает, что ей ответить, и просто замечает:

— Я потерялся.

В этих словах звучит столько боли и отчаяния, что женщина сочувственно кладет свою руку поверх его. Несколько ошеломляющих секунд они изучают друг друга, а потом женщина шепотом произносит:

— Драко...

Перед его глазами стремительно проносится прошлое: детство в поместье, школа, вечные перепалки с Поттером, та страшная комната, где его посвятили в Пожиратели смерти, заплаканное лицо матери, отчаявшийся отец, его собственные грубые, злые слова.

— Мама, — он опускается возле нее на колени и обнимает. — Мне безумно тебя не хватало.

Она гладит его по волосам.

— Прости меня, — произносит он, не поднимая головы. — Я был отвратителен, высокомерен и влюблен в свои успехи.

— Встань, — произносит мать. — Я тоже виновата. Я должна была обьяснить тебе, кто такой Тёмный Лорд, должна была помешать Люциусу вовлекать тебя в этот круг и поощрять ваши ссоры с Поттером. Я молчала. Молчание — самое страшное, Драко.

Они сидят в кафе до самой полуночи. Драко рассказывает все, что с ним случилось: свои страхи и надежды, и свои разочарования. Мать слушает внимательно, иногда вытирая слезы мятой салфеткой.

— Я думала, что могу уберечь тебя от войны, — произносит она тихо. — А не уберегла от жизни.

— Северус жив? Он приглядывал за мной как мог.

— Погиб.

— Что с Поттером?

— Учится на мракоборца, — мать выпрямляется. — Оправдал нас на суде после Битвы за Хогвартс. Все остальные отправились в Азкабан.

Драко хмурится. Придется встретиться с Поттером и поговорить. О чем — он пока и сам не знает. А еще он сможет поиочь Элизе получить место в колледже. И она наконец увидит мир за границей Коукворта.

— Получается, мне нужна новая палочка, — произносит он задумчиво.

— Мы завтра же этим займемся, — обещает мать. — А теперь пойдём домой.

Отец встречает их на мокрых ступенях поместья. Драко кажется, что прошли не два года, а двадцать — так постарел и потускнел отец. Его глаза, когда-то самодовольные, почти безжизненны. Так выглядят после своего собственного Азкабана.

Драко смотрит на отца снизу вверх. Да, одно время он почти ненавидел его так же сильно, как до этого боготворил. Ненавидел за иллюзии, за страх, за неумение выбрать свою семью, а не раболепное поклонение человеку, который толкал его сына на убийство. Но отец изменился, а Драко слишком многое пережил.

— Привет, пап, — произносит он вполголоса и протягивает ему руку.

Отец молча пожимает ее, накрывая своей. А потом обнимает его.

Дождевая морось прекращается, и на весеннем небе проступают звезды. Одна из них возвращается домой.