Джинджери, Коул и Маркиз (джен)

Был четверг тринадцатое мая и Коул, беспокойный сынок кроткой Мяты, чувствовал себя центром вселенной. Он никогда не страдал от избытка скромности, но раньше его самомнение ограничивалось околотком трех Б: Браун-стрит, Бовен-стрит и Баргаон-стрит. Однако сегодня известному бедокуру и мелкому ворюге предстоял выход в свет, и подготовили его как надо, на зависть самому королю.

Забравшись на подоконник, Коул растянулся так, чтобы его одновременно согревали и теплое весеннее солнышко, и чувство собственной значимости. Но стоило ему устроиться с комфортом, как явились закадычные друзья.

— Эй, Коул! Коул! Ты там живой?

Маркиз деловито чесал по карнизу, Джинджери держалась позади. Оконные ставни широко распахнулись. Дом, угрюмый склочный ворчун, ненавидел гостей, да и свою хозяйку терпел с большим скрипом, а вот ее кошек впускал без жалоб. Черно-белая морда Маркиза замаячила на фоне коричневых крыш.

— Чтоб меня черти съели! Вот это бант. Да он размером с кочан капусты. Джин, скорей иди позырь.

Коул смолчал, будущие звезды должны демонстрировать свою недосягаемость для тупых подколок. В окне показалась рыжая морда Джинджери.

— И правда кочан, — кошка вылупила желтые глаза.

— Не кочан, — прошипел Коул, его хвост уже заметно подергивался. Известное дело, хвост контролировать намного сложнее, чем все остальное.

— Тогда — огромная бородавка, как на носу старухи Шейз. Только твоя бородавка на шее, — рыжая запрыгнула на подоконник. Маркиз медлил. У него были роскошные белые усы, и, когда он в прошлый раз попался на глаза хозяйке, она выцыганила у него целых три уса на удобрение или на любовный декокт. Кто их разберет. А у Джин усы росли плохо, ей терять было нечего.

— Слышь, где сейчас ее ведьмейшество? — спросил Маркиз.

Коул ответил, все-таки они знали и доставали друг друга с малых когтей.

— Пошла к парикмахеру, а потом за платьем.

— Чего ж она тебя не взяла? — ехидно поинтересовалась Джинджери.

— Парикмахер приходил ко мне сюда. Специальный, для кошек.

Друзья вместо того, чтобы восхищенно вытаращится на везунчика, принялись зубоскалить пуще прежнего.

— Ну, Киз, теперь понятно, чего тут воняет чистотой. С нами рядом мистер Чистая Жопка.

— Мистер Чистая Жопка, отмытая специальным парикмааахером. Какой кот вообще подпустит человека к своей заднице?

— Наш мистер Прилизанная шерстка, — Джинджери хитро прищурилась, подначивая приятеля состязаться дальше.

— Мистер Освеженное дыхание, — тут же откликнулся Маркиз.

— Мистер Отмытые ушки.

— Слышь, отзлынь, а! — Коул сам не понял, кому именно бросил эти слова. Голоса Маркиза и Джинджери слились в один противный нудеж. — Вам просто завидно, что Серполетта берет на колдовскую обжираловку меня, а не вас.

Серполетта была главной кошачьей ведьмой. Это означало, что ей подчинялись все кошки острова: живые и мертвые. «Колдовская обжираловка» в кругах далеких от помоек и крыш околотка трех Б именовалась «Ежегодным весенним смотром фамильяров», который проводился в Подводном дворце. Ведьмы арендовали его у озерных дев на целую ночь, согласиться на меньший срок им не позволяло чувство собственной важности, а на большее не хватало средств.

— Оно нам надо? — фыркнула Джинджери с таким видом, будто только что отрыгнула комок шерсти.

— Да, вы мне завидуете! — повторил Коул, хотя его уверенность в собственной исключительности немного поколебалась.

А ведь он был образцовым черным котом без единого белого волоска. Круглая морда с черным носом, красивыми усами и зелеными глазами поражала благородством черт. Во всем городе не нашлось бы лучшего фамильяра.

— Было б чему завидовать, — затянула Джинджери. — Мне ни за какие потроха не надо, чтобы меня мыли и чесали, как какую-то болонку.

— Или как пуделька, — поддержал ее подлый Маркиз. — Мы, кошки, совершенны от природы и мы — не надушенные прирученные пустышки, чья задача потакать людскому самолюбию.

— Как собачонки, которых таскают в сумочках. Коул, ты тоже будешь сидеть в сумочке?

— Я вам сейчас задам… — вскочив, Коул резко развернулся, но удар лапы впустую рассек воздух. Маркиз сиганул на глобус, оттуда на дубовый шкаф, потом на полку, а с нее — на голову лося, висевшую на стене. Преследователь не отставал, пока коварный бант не зацепился за лосиные рога. Друзья не бросили в беде. Вместе с Коулом они жалобно замяукали, призывая домовых.

Одна из половиц приподнялась, оттуда высунулся маленький лохматый старичок в пестрой одежке. Негодования он не прятал: бранился и ворчал. В комнате, будто пылесос заработал. Маркиз смирил гордость, позволив использовать себя как средство доставки. Чего не сделаешь ради лучшего друга. Оказавшись на лосиной макушке, домовой в один момент развязал бант. Погоня тут же продолжилась.

По коридору они промчались, как самопальное пойло по кишке. Старая лестница обругала бедокуров надсадными скрипами, но те заглушили ее шипением и воем. Расстояние неумолимо сокращалось, Коул перепрыгнул через две ступеньки и вцепился в Маркиза. Рычащий клубок покатился по бордовому ковру, врезался в стойку с плотоядными растением. Стойка закачалась, горшок грохнулся, тонкие щупальца стеблей распластались по полу. Листья-ловушки защелкали зубами, но никого не поймали. Коты были уже в гостиной. Клубок распался. Маркиз и Коул кружили друг вокруг друга, хвосты лупили воздух, а луженные глотки издавали протяжный вой. Джинджери крутилась рядом. Именно ради нее противники вставали на задние лапы, обменивались энергичными махами. Однако шума было куда больше, чем драки.

Из стены высунулась Пенни Роул, призрак умершей сто лет назад служанки, и почти сразу нырнула обратно. Вернулась она уже через дверь, волоча большой котел с чем-то пахучим. Ноша требовала напряжения всех ее паранормальных сил, но тишина определенно того стоила. Водопад густой желтой жижи угомонил мелких негодяев. А потом началось превращение. Шерсть нехорошо распушилась и поменяла цвет. Декокт за одну минуту сделал из одного симпатичного и одного почти симпатичного кота две лохматые колючки, пестревшими всеми цветами радуги.

— Ого, — Джинджери попятилась, — Серполетта будет в бешенстве.

— Нужно рвать когти, — Маркиз попробовал отряхнуться.

— Вы-то урвете, а я? — Коул инстинктивно лизнул лапу и тут же принялся отплевываться.

— Нет, сбежать не получится, — в задумчивости Джинджери обернула хвост вокруг лап. — Нужен общий сбор. Сидите здесь, нечего по повсюду грязь носить и злить домовых. Без их помощи нам точно не справится.

Первым делом рыжая направилась в библиотеку. Колдовские книги встретили ее холодно. В ход пошли обещания чесать им корешки, щекотать концы закладок и, наконец, хвостом наглаживать переплеты. Фолианты не выдержали и согласились. Собрался ученый круг, зашелестели страницы, предвещая бурное обсуждение проблемы. Джинджери, довольная собой, на время их оставила. Дальше ее путь лежал на чердак, где обитал скелет, который вместо имени носил зеленое пальто. Скелета она подкупила предложением поквитаться за давнюю обиду: однажды Маркиз едва не посикал на драгоценное зеленое пальто. Древние кости покинули чердак, предвкушая нелегкую задачу — отмыть двух кошачьих засранцев. Джин поспешила на кухню, ей еще предстояло уламывать домовых.

* * *

Добровольные помощники расположились в гостиной. Скелет в зеленом пальто занял угол, домовые сгрудились у камина. Джинджери весьма успешно растревожила их тягу к порядку, теперь они не могли остаться в стороне. На люстре сидела Пенни Роул. Ее никто не звал, но призрак чувствовала вину за свою импульсивную выходку и хотела ее загладить. Маркиз и Коул старательно вылизывали мокрую шерсть, хотя она чуть горчила. Что тут скажешь: охота пуще не воли. Пока кошачьи языки были заняты, в гостиной было спокойно. Конечно, это не могло продолжаться долго.

— Ты уже и умываться начал не по-нашенски, — поддел друга Маркиз. — Кто на улицах так умывается?

— Что б ты понимал в колбасных обрезках!

— В колбасных обрезках я понимаю побольше твоего, как и в рыбьих головах и в требухе…

— Завали, а то получишь.

— Ну да как же…

Вошла Джинджери; раскрытая книга закрывала ее бока и спину, будто огромная попона. Ноша была нелегкой и кошка злилась. Шестым чувством она угадала, что друзья опять начали задирать друг друга. Желтые глаза грозно сверкнули, мол, нашли время.

Скелет снял с ее спины книгу, показал домовым, те дружно нахмурились и поглядели на котов. Никто из них не умел читать. Бедолаг выручила Пенни Роул.

— …Нарисовав защитный круг и поставив в центр свечу, следует трижды произнести «Бумакачарадум» над предметом, предварительно завернутым в кусок ночной тьмы. Черный цвет возвращается в девяноста девяти случаях из ста. Есть слабая вероятность незначительных побочных эффектов, их конкретные формы весьма ва… ва… вариативны и трудно предсказуемы.

— Где мы возьмем кусок ночной тьмы днем? — другой бы на его месте больше беспокоился о побочных эффектах, но Коул просто не разобрал суть последней фразы. Он не был библиотечным котом, чем громко и часто гордился.

— У Большого слизня точно есть один, — сказала пухленькая рыжеволосая домовиха.

— Это у того слизня, который живет в подвале? — уточнил Маркиз. — От него еще все крысы сбежали. Чего-то у меня лапа заныла…

— Я вас провожу, — пообещал Скелет.

— А мы подготовим круг, — добавила другая домовиха, постарше первой.

— И уберем потом тоже мы, — проворчал ее собрат, потому что не ворчать для домовых было все равно, что для котов не вылизываться.

Даже в сопровождении скелета подвал нагонял страху. Сквозняки шарились будто скользкие змеи. Потолок плакал холодными каплями, казалось, наверху начался потоп. Друзья преодолели тринадцать ступенек, спустились еще на один пролет и прокрались по узкому коридорчику, а их кошачья наглость тем временем все еще топталась где-то у двери. Все молчали, лишь кости скелета непрестанно щелкали, добавляя жути. Чем дальше забирались визитеры, тем тяжелее и гаже становился воздух, но вот они добрались до каморки слизня. Ее хозяин выглядел, как куча старого тряпья, вонявшая болотом. Внезапно в этой куче зажглись два желтых глаза, их свет застал врасплох, будто свет автомобиля, выскочившего из-за поворота.

Говорить вызвалась Джинджери. Надо отдать ей должное, она ничем не выдала ни своего страха, ни отвращения. Настоящая кошка с улиц трех Б. Слизень задрожал, от общей туши отделился короткий отросток и указал на Маркиза. Монстр назвал свою цену.

— Не-не-не, — кот напружинился, готовясь дать деру…

* * *

Скрип входной двери послужил сигналом к готовности номер один. Коул, снова черный, как душа вороны, запрыгнул в свою корзинку. Улегся, выставив на показ изящный бант, завязанный на хвосте. Украшение пришлось переместить, чтобы замаскировать не до конца приглаженную шерсть. Джинджери и Маркиз спрятались под диван. Кот закрывал лапой безусую морду. Его еще не скоро можно будет увидеть в оживленных местах.

Послышались шаги, хозяйка уже шла по коридору. Коул принял вид милого котика, который весь день мирно спал на подоконнике. И глядя в его невинные глаза, никто бы в этом не усомнился.