Talk in the Park (джен)

Он ведет Ала за мороженым в маггловский парк. Для них нет ничего необычного летом проводить время вместе. Джеймс и Лили всегда со своими друзьями, но вот Ал — более спокойный и менее популярный, чем его брат и сестра — чаще всего сидит дома. За исключением нечетных недель, на которые он отправляется в поместье Малфоев, потому что его дружба со Скорпиусом все еще вызывает хмурые взгляды и едкие комментарии со стороны его матери. Тем не менее сегодня все обстоит иначе. Возможно, так кажется только ему, но в воздухе между ними витает напряжение.

Пора. Он это сделает.

Он не может понять, что именно подсказало ему, что Ал гей. Наверно, он просто слишком хорошо знает своего ребенка — из всех членов семьи именно он ему ближе всех, — или, может, все дело в том, как Ал обходит тему девчонок, стоит только заговорить об этом, что случается довольно часто, ведь Джеймс горазд на подвиги. Гарри, в свое время слишком увлеченный борьбой с Волдемортом, и не подозревал, что подобное может происходить в школе-интернате. Как бы то ни было, Ал никогда не говорил прямо. И это вполне нормально. Он не хочет принуждать Ала к чему-то — на его детях и так сосредоточено слишком много внимания, и добавлять сверху у него нет никакого желания, — но надеется, что тот решит поделиться сам.

Просто сказать оказывается намного сложнее, чем он думал. Слова будто не хотят выходить, застревая где-то в горле. Он пытается перефразировать свою мысль, но знает, что в этом просто нет никакого смысла. Это два слова. Всего два. Это должно быть просто. Нет.

Они идут по тропинке к озеру, и в какой-то момент Гарри понимает, что хватит. Он останавливается под деревом у воды, глубоко вздыхает — это глупо, ведь он убил гребаного Темного Лорда, это не должно быть так сложно; он предпочел бы снова сразиться с Волдемортом, — и Ал выжидающе отрывается от своего ванильного рожка. Он умнее, чем многие думают, и, наверно, уже давно понял, что отец привел его сюда не для того, чтобы бездумно смотреть на уток.

Что-то расслабляется в груди, и слова рождаются сами собой:

— Я бисексуал.

Наградой ему становятся широко распахнутые глаза сына. Ал чуть разжимает пальцы, отчего вафельный рожок, выскальзывая, пачкает его нос, но он все-таки успевает его поймать. Вытащив из кармана бумажную салфетку, Гарри протягивает ее Алу. Салфетки вообще неоценимая вещь, когда ты отец троих детей.

Он дает ему время вытереть лицо и осознать то, что он только что сказал, а сам отворачивается к уткам, делая вид, что полностью поглощен птицами. У него колотится сердце, а ладони потеют. Он напуган, но знает, что ему нельзя этого показывать. Таким должен быть родитель — нужно стоять спокойно и уверенно, когда твой мир висит на волоске, и подавать хороший пример своим детям. И раз он затеял все это, чтобы Алу не нужно было беспокоиться, когда придет время и он… да. Утки. Ему совсем не страшно, просто утки такие интересные. Честно-честно.

Наверно, ему стоило принести хлеб. Парочка уток решает подплыть к берегу и начать настойчиво крякать, выпрашивая вкусняшки. Это могло бы хоть ненадолго занять Гарри, но ему остается лишь есть мороженое и молча ждать.

Ал единственный, кому он рассказал. В свое время его первый и последний парень не захотел раскрыть их отношения, да и сам Гарри не горел подобным желанием. Потом они расстались, и Гарри сошелся с Джинни, как того ждал весь мир — а он-то и не знал об этом, — поэтому смысла что-то кому-то говорить уже не было. Главное, что он сам понимает. И его это полностью устраивает, а на остальной мир, что тогда, что сейчас, ему совершенно наплевать. Ему не нужно, чтобы о его сексуальной ориентации трепался «Ежедневный пророк» или «Ведьмин досуг», ему не нужна критика, которая наверняка прольется с желтых страниц. Публичные откровения лишь навредят его семье и друзьям.

Но Ал исключение. Он вздыхает так тихо, как только может. Ему нужно помнить, что он делает все это для Ала.

— А как же мама? — наконец-то спрашивает Ал.

— Я очень люблю твою мать, — отвечает Гарри. Это ведь правда. — Именно на ней я женился, и мы счастливы вместе. Но это не значит, что мне не нравятся парни.

Он украдкой смотрит на сына. У Ала, кажется, тоже появилась привычка наблюдать за утками, но между его бровями залегла крошечная складка, которая означает, что он думает. Он не убежал, крича, и не разозлился, так что это явный плюс. Он просто... хмурится, глядя на уток, а тающее мороженое начинает стекать по пальцам.

— Как ты… — Ал кашляет. — У тебя это было когда-нибудь? Я имею в виду, ты когда-нибудь встречался с мужчиной? Или только с мамой?

— Однажды, — отвечает Гарри. — После Волдеморта, но до того, как вернулся к твоей маме. Сейчас он женат.

Лицо Ала приобретает забавный зеленовато-белый оттенок.

— Мистер Малфой? — спрашивает он. Его голос похож на писк.

Гарри фыркает, а потом решает притвориться, что ничего такого не делал, и облизывает мороженое.

— Нет.

Мерлин, ну конечно же, нет. Но у Гарри есть некоторые подозрения относительно Ала и Скорпиуса — который, несмотря ни на что, замечательный ребенок, — поэтому он не станет ничего говорить. Пусть Джинни сама разбирается с этой будущей бомбой.

— Ясно, — говорит Ал. — Хм. Хорошо. В смысле, м-м… — он опять запинается, но все-таки продолжает: — Это было бы странно.

Гарри ухмыляется и ерошит ему волосы. Прическа Ала ничуть при этом не страдает, потому что его сын до самых кончиков настоящий Поттер, но Ал все равно выворачивается из-под руки. Через секунду он льнет к Гарри, и тот обнимает его за плечи, прижимая к себе, пока они молча любуются утками.