И вместо подписи: "ДМ" (гет)

— Грейнджер!

Гермиона неохотно обернулась — ну что еще?

— Я Уизли, Малфой, — нахмурилась она.

— Не суть, — Драко нагнал ее у выхода. — Можно тебя на минутку?

— Слушаю, — она отошла в сторону, чтобы не мешать сотрудникам министерства проходить мимо.

— Прими мои соболезнования, — проговорил Малфой без тени улыбки. — Мне очень жаль.

— Спасибо, — Гермиона сдержала всхлип. Уже две недели как она овдовела, но ей все еще выражали соболезнования. Только вот сил уже не было от бесконечных "ну как же так?", "такой молодой" и так далее.

— Я... — Малфой сунул руку во внутренний карман мантии и вынул небольшую книжку или блокнот. — В общем, возьми.

Гермиона машинально взяла то, что он сунул ей в руку.

— Что это? — непонимание во взгляде пробилось через апатию.

— Дневник. Магический.

— Зачем? — в прежние времена она бы не упустила возможность поддеть, что брать из рук Малфоев дневники — плохая идея, но сейчас лишь грустно смотрела на него, не понимая, что он от нее хочет.

— Гермиона, — неожиданно ласковый голос Драко заставил вздрогнуть, — когда не стало Астории... — он опустил глаза, но потом вновь посмотрел на нее. — Он помог нам со Скорпиусом... пережить. Я боялся за него, поддерживал. Возьми.

— И что мне с ним делать? — она сунула подарок в карман.

— Если захочешь поговорить, напиши. Тебе нужен кто-то, то поймет твою боль утраты.

— Спасибо, — она кивнула и скрылась в толпе, поправляя зимнюю мантию; начало декабря — на улице такой же холод, как и на душе.

* * *

Гермиона протянула руку и прикоснулась к темно-зеленой обложке блокнота. Дневник Малфоя. Сколько раз за прошедшие полгода она брала его в руки, гладила, открывала, но так и не осмелилась написать.

Зачем?

Он ей не друг и даже не приятель.

Бывший враг, если копать глубже. Хотя... Со времен войны прошло двадцать два года, а кажется, что и вовсе все это было в прошлой жизни.

Сейчас Малфой — просто Малфой. Сотрудник министерства, такой же, как и она. Даже по должности они были на равных.

Но почему он дал ей дневник? Пожалел? Захотел поддержать? Неужели горе действительно объединяет?

Поговорить.

Она села и взяла в руки перо.

Просто поговорить.

Обмакнула кончик в чернильницу.

С тем, кто знает.

Открыла дневник и разгладила разворот.

Кто поймет.

"Как ты смог пережить это?"

Сердце заколотилось как бешеное.

Гермиона захлопнула дневник и встала.

Не стоило писать. Совсем не стоило...

Она встала и прошлась по комнате. Может, удалить запись? Это вообще возможно?

Рука потянулась к блокноту, но вдруг тот засветился на миг, и на странице появились буквы:

"Никак. Я просто научился с этим жить".

Ответил.

Что дальше?

— Ради сына?

— И это тоже. Жизнь не заканчивается с уходом любимых, как бы страшно это ни звучало.

— Наверное, ты прав. Просто...

Гермиона оттолкнула блокнот. Что она делает? Исповедуется Малфою? С ума сошла?

"Ты справишься. Поверь".

"Поверь?" — она усмехнулась. Да у нее выбора нет! У нее дети. Но вот как ей самой жить без Рона, она не знала. Она ведь никогда и не жила без него. Сразу после войны они сошлись, потом поженились, родились дети.

"Конечно".

"Я знаю, как это трудно. Маоей Астории нет уже почти два года, но я все еще ловлю себя на мысли, что хотел бы что-то рассказать ей или что вот это бы ей понравилось, а вот это — нет".

"Спасибо, что говоришь мне это. Я... — она замерла, думая, стоит ли писать это, но впервые за долгое время захотелось рассказать о своих переживаниях тому, кто сам пережил то же самое. — Я тоже так до сих пор думаю. Недавно увидела рекламу новой метлы и..."

"И поняла, что ее некому больше подарить".

"Да. Мы как раз думали купить новую метлу Рону на Рождество, но не успели. А теперь..."

"Не гони от себя такие мысли. Они нужны тебе, но когда-нибудь ты сможешь его отпустить".

"Ты смог?"

"Я привык. Просто привык".

"Спасибо тебе".

* * *

Гермиона спешила на совещание, пытаясь удержать в руках несколько увесистых свитков.

— Тебе помочь?

Чьи-то сильные руки подхватили ее ношу, и все, что ей оставалось, это поблагодарить.

— Добрый день, Малфой, — она обернулась.

Неожиданно. Он обычно не рвался ей помогать. Хотя... Опять жалость? Они переписывались вчера больше часа и говорили об очень личном, невежливо будет сегодня пройти мимо, словно они совсем чужие. Да и эта помощь...

— Не смотри так испуганно, это всего лишь свитки, Уизли.

— Да, спасибо. Сегодня я не Грейнджер? Мило.

— Уизли много, а Грейнджер одна.

— Да, наверное.

Они прошли в кабинет и заняли каждый свое привычное место. Все как обычно, и переписка — это их личное дело, не стоит давать понять кому-то постороннему, что их что-то связывает.

* * *

Гермиона сама не заметила, что за последний месяц общение с Малфоем через дневник вошло в привычку. Они говорили о многом, точнее, чаще писала именно она, а он читал и, кажется, понимал ее как никто. Или она сама себе это придумала? Но его слова, поддержка, его рассказы о жене и как они с сыном пережили ее уход, помогали потихоньку приходить в себя. Она училась жить заново, без Рона, училась вновь радоваться жизни, видеть в ней смысл. У нее были дети — ее счастье, но они уже почти взрослые, да и живут в Хогвартсе, потому такое общение помогало не чувствовать себя совсем одинокой.

Конечно, в ее жизни остались и Гарри с Джинни, и семейство Уизли, но разговоры о Роне с ними сводили настроение на нет, а страдать публично Гермиона не могла и не хотела.

Дневник же — переписка. Бумага не смотрела сочувствующим взглядом, ее глаза не бегали, не зная, куда себя деть, она не вздыхала, мечтая закончить побыстрее разговор и уйти в свою спокойную жизнь.

Еще Гермиона была благодарна Малфою за то, что на работе он был сдержан, не лез с разговорами, разделяя их личное общение по вечерам и рабочее днем. Ни разу он и словом не обмолвился с ней о дневнике, давая ей возможность быть просто коллегой, не смущая своим знанием глубины ее горя. Все же они стали чуть ближе друг другу: иногда вместе обедали, но болтали о работе, о детях, не затрагивая тех тем, что ждали их вечером.

Сегодня, пятого июня, у Драко был день рождения, и впервые Гермиона решила поздравить его и подарить небольшой подарок.

— С днем рождения, Малфой, — она улыбнулась, немного смущаясь, и положила перед ним на его стол небольшую коробочку, перевязанную лентой.

— Спасибо, не ожидал, — честно признался он, но тут же улыбнулся, — мне очень приятно.

— Захотелось тебя поздравить, — еще больше смутилась она. Слишком давно она не делала подарков не-мужу.

— Может, пообедаем? Я как раз собирался, — Драко встал из-за стола и спрятал подарок в карман.

— С удовольствием, только вещи возьму, — она выскользнула из кабинета.

* * *

— Что это значит? — Джинни сверкнула глазами, недовольно глядя на Гермиону.

— Ты о чем? — Гермиона подошла к подруге.

— Ты только что очень мило распрощалась с Малфоем... — зашипела она.— При всех!

— Джинни, — одернула ту Гермиона. — Мы просто коллеги, и так получилось, что мы вышли одновременно из министерства. Что плохого в том, чтобы пожелать ему хорошего вечера?

— Ты сама себя слышишь? Ты же вдова, никак не думала, что ты... так быстро...

Гермиона вспыхнула. Она прекрасно помнила, что она вдова. Долгие месяцы она пыталась построить свою жизнь заново, и вот у нее только-только стали налаживаться дружеские отношения хоть с кем-то, кто не качал сочувственно головой, не зная, как с ней себя вести. С Малфоем все иначе, перед ним не было нужды притворяться, после их-то переписки.

— Не понимаю, о чем ты, — отмахнулась от очевидной глупости Гермиона. — Простая вежливость.

— Я надеюсь, что все простой вежливостью и ограничится, — фыркнула Джинни и потянула Гермиону к точке аппарации. — Идем, нас давно ждут в Норе.

Гермиона не стала вырываться, но на миг ей почудилось, что она в лапах паука, который тащит ее в свое логово.

* * *

"Привет", — на странице дневника проступила надпись, и Гермиона с волнением потянулась за пером.

"Привет".

"Извини, что не писал тебе последние дни, был сильно занят".

"Ничего страшного, бывает", — Гермионе не хотелось признаваться даже самой себе, что она скучала по их переписке.

"Мне тебя не хватало".

"Мне тоже", — она вспыхнула, едва выведя последнюю букву.

Зачем такие признания? Их переписка, конечно, важна для нее, но не стоило бросаться такими словами.

"Надеюсь, я не напугаю тебя, если скажу, что часто думаю о тебе".

"Не напугаешь".

"Наши разговоры... — на несколько долгих секунд слова перестали появляться. — В общем, я рад, что могу с кем-то поговорить об Астории".

"Мне тоже важны наши разговоры. Ты прекрасно умеешь слушать".

"Спасибо".

Гермиона смахнула слезинку. Бедный Малфой наслушался ее переживаний и страхов, она, в свою очередь, старалась выслушать его.

Ей совсем не хотелось думать о том, что за двадцать лет брака с Роном у нее не было с ним такого взаимопонимания, как с... Драко. Мысленно она давно стала называть его по имени, но в переписке он попросил звать его Малфоем, сказал, что ему так комфортнее. Она была уверена: если бы Рон узнал, с кем его жена общается после его смерти, то немедленно бы воскрес, чтобы набить морду сопернику. Сколько времени у нее ушло когда-то на то, чтобы заставить Рона вести себя прилично и не бросаться с кулаками на всех, кто проявил к Гермионе хоть малейшее внимание.

Она вздохнула и закрыла дневник, погладила его обложку. Рон бы даже изумрудный цвет не одобрил: "Мы же не слизеринцы поганые, чтобы пользоваться вещами такого цвета". И ведь не пользовался и ей запрещал. Чушь какая. Но она следила за тем, чтобы в доме не было ничего неправильного цвета. Мерлин, какая глупость.

Но все же жить одной было непривычно и одиноко. Рутина супружеских отношений давала чувство стабильности и собственной нужности. Давным-давно в их отношениях не было пылкой страсти, но были привычка и устроенный быт; теперь же Гермиона не спешила домой, ведь там ее никто не ждал. Хорошо, что скоро дети вернутся из школы и вдохнут жизнь в их дом.