Кушель (джен)

Примечания:

Если заметите, что где-то нет красной строки, то маякните через публичную бету, пожалуйста.

Если заметите ошибку, то также отправьте её в публичную бету, пожалуйста.

⚠️Осторожно! В тексте присутствуют тяжёлые для восприятия моменты. Читайте с осторожностью!⚠️

---

Это было страшное время. С момента исчезновения Кенни прошло два месяца. Раньше надоедливый братец старой Кушель был некой опорой, как только он ушёл («Скатертью дорога!» — зло выплюнула Кушель) пришлось учиться справляться с гнилью Подземного Города самостоятельно.

Осознать предательство было тяжело, принять ещё тяжелее. Только нож Кенни был доказательством случившегося, и то сомнительным.

— Это не тот нож, — заметил как-то Леви, — этот новый.

Кушель тогда пригляделась. И правда новый. Точно такой же, как прошлый, но новый. И что Кенни хотел этим сказать? А хотел ли? Обида лишь росла в груди Кушель.

Леви хотел забрать нож себе, сказал, что с ним тренировался под присмотром Кенни, но она не разрешила. Хотелось стереть все упоминания ублюдка из их жизни.

Её шипение было тихим и усталым.

— Терпи, — бросила Грета, продолжая зашивать ей плечо.

Кушель тяжело вздохнула. То, что на её теле ничего не заживало, приносило слишком много проблем. Каждый раз обновлять швы было слишком неудобно, особенно с её возросшей неуклюжестью из-за травм.

Позже она обязательно признает, что тогда жалела себя. Лелеяла боль и обиду, наращивала жалость к самой себе и ненавидела себя за это. Она жалела себя, но старалась никак этого не показывать.

«Человек-противоречие», — горько усмехалось прошлое в её голове.

— Ну, хоть синяк прошёл, — утешила её Грета и убрала иглу с нитями.

Кушель только натянула на себя рубашку, когда до неё резко дошло сказанное.

— Синяк? Какой синяк? — она резко обернулась, не обращая внимания на ругань Греты, что распереживалась на счёт швов.

— Так у тебя на всю спину синяк был, неугомонная, — Грета проверила швы, бинты и от души дала ей подзатыльник. — Чтоб больше не дёргалась так!

Кушель послушно кивнула, стараясь извернуться и посмотреть на свою спину под рубашкой. От таких движений ломало всё тело.

— К зеркалу сходи, дурёха, — проворчала Грета. — Как ты вообще до сегодняшнего дня дожила?..

Зеркало показывало кучу мелких царапин, синяков и швов, но большого синяка не было. Того самого, который был следствием смерти настоящей Кушель. Он прошёл в тот день.

Нужно было радоваться, но она не могла. Слишком непонятно, слишком неправильно, словно мир нарушил логику, которой беспрекословно следовал всё это время.

«В последний раз Грета обрабатывала мои раны месяц назад, — размышляла Кушель. — Тогда синяк ещё был. Значит, чтобы излечить такое повреждение, телу нужно…»

— Полгода, — с ужасом выдохнула Кушель.

В голове мелькали сотни мыслей разом. Догадки создавались одна за другой, но что из этого было правдой? Если тело всё же способно справляться с повреждениями, то почему так медленно?

«А если… если есть более тяжёлая рана, что отнимает все силы регенерации?»

Кушель задумалась. Что беспокоило её больше всего с момента пробуждения? Что было самым странным? Что могло быть настолько важным, что организм направил все ресурсы на восстановление?

— Сердце, — она закрыла глаза.

Только сердце подходило. Сначала оно стучало слишком громко, слишком беспокойно, а потом ни разу не сбилось с ритма. Мог ли организм направить все ресурсы на то, чтобы заставить сердце биться?

Кушель не была медиком, даже близко нет. Все её знания о медицине базировались на медицинских сериалах из далёкой, уже не её, жизни. Поэтому её единственной догадкой было мёртвое сердце, что тело насильно старалось оживить.

«Если подумать, то… телу нужно много энергии на восстановление. Если постараюсь питаться получше, то может что-то выправится?»

Кушель устало потёрла глаза. Все мысли и догадки звучали как из фантастической книги. Даже шанс на выздоровление был лишь шансом. Еды не хватало. Жили впроголодь.

Она снова посмотрела в зеркало, на этот раз концентрируя внимание на глазах. Серые. Такие же, как у Леви. Они вообще довольно похожи на внешность.

Ей казалось, что она смотрит сквозь время. Словно прошло уже много лет, она стоит под солнцем, смотрит в знакомые серые глаза и видит своё отражение.

Кушель спустилась вниз. В тот день у них был масштабный привоз, полицейские расщедрились внезапно помощью, поэтому для посетителей таверна (всё ещё больше бар) была закрыта. Немногочисленные работники разгружали припасы, Грета успела спуститься вниз и начать командовать, а Леви сидел за столиком с Линдой и что-то ей рассказывал. Линда охала, прикрывая тонкими пальчиками рот, с горящими глазами интересовалась чем-то и прижимала к себе куколку Магнолию.

Беременность Линды проходила неплохо. По крайней мере, на неопытный взгляд Кушель. Грета говорила не волноваться и перестать дёргаться, пришлось довериться.

Кушель не понимала своих чувств в отношении Линды. Раньше они не были близки, просто знакомые, но всё её существо пронизывали чувства сожаления и горечи, словно подобное уже было. Неизвестно с кем, непонятно когда, но было. Ответ крылся в прошлом, которое Кушель не помнила.

Громкий чих Леви на миг заставил замолкнуть переговаривающийся персонал, все вразнобой пожелали ему здоровья и продолжили заниматься своими делами. Кушель тогда ещё не знала, что этот чих был самым серьёзным испытанием в начале её новой жизни.

* * *

Леви заболел. Он тяжело дышал, держался за болящую голову и постоянно хотел спать. У Кушель тогда не было никаких лекарств от простуды. Кто бы вообще мог подумать, что возможно заболеть в клетке Подземного Города? Она была слишком неопытной, чтобы предсказать подобное.

Кушель стучалась в дверь Марты долгих десять минут, но старушки впервые не оказалось на месте. Оставлять больного ребёнка одного было ужасно безответственно, но разве был другой выход?

До Греты она добежала меньше чем за пять минут. Взъерошенная, но даже не запыхавшаяся, ворвалась в зал, чуть не сбив с ног Линду.

Грета внимательно выслушала её и сказала то, что Кушель не смогла ей простить:

— Оставь. Ему не помочь, он умрёт. Я свяжусь с гробовщиком…

Кушель тогда зашипела на неё разъярённой кошкой. Ещё миг и точно бы вцепилась в спокойное печальное лицо.

— Кушель? — обеспокоенно подала голос Линда, прижимая к груди поднос.

Почему-то вид растерянной Линды успокоил её тогда. Та выглядела несчастным ребёнком, который не понимает, почему разводятся родители.

— Почему, Грета?

— Потому что здесь нет нормальных лекарств и врачей, — жёстко сказала тогда Грета.

Что-то вспыхнуло прямо в груди Кушель. Она упрямо тряхнула волосами и пролетела мимо Греты прямо в кладовую, переворачивая там всё вверх дном. Она смогла найти бутылочку уксуса, что дало выдохнуть спокойнее.

— Что ты собираешься делать? — хмурилась Грета.

— Лечить своего сына, — зло бросила Кушель.

Возможно, если бы она знала больше, то смогла бы предупредить болезнь, но такой возможности у Кушель не было. Она не медик, никогда им не была, но кое-что она знала.

— Если тут заболеть, то невозможно выздороветь! — схватила её за локоть Грета, останавливая на выходе. — Бессмысленной надеждой ты лишь причинишь себе боль!

— Предлагаешь сидеть на месте и смотреть, как мучается мой сын? — прошипела Кушель, повернув голову. — Наблюдать, как он медленно умирает, просит о помощи и не может дозваться? Грета, я вылечу его. Даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, вылечу.

Грета растерянно выпустила из крепкой хватки её локоть. Она была похожа на ребёнка, которому сказали, что Деда Мороза, Санты и ещё сотни мифических созданий не существует.

Кушель бежала обратно. Она видела старую банду Леви, они провожали её хмурыми взглядами, но не трогали. Это была договорённость между Леви и новым лидером. Аккерманы не претендовали на прибыль с деятельности банды, банда даже не смотрела в сторону Аккерманов.

Дома Леви плакал. Он растерянно тёр лицо, не мог остановить слёзы и сверкал лихорадочным румянцем.

Кушель бросилась к сыну. Он пылал.

— Подожди, солнце. Подожди, мой хороший, — суетилась она, — я сейчас.

В кружке развела уксус с водой, схватила полотенце с нашивкой таверны Греты и вернулась к Леви.

Леви плакал и тихо скулил от боли в суставах, пока она раздевала его и обтирала. Таблеток не было, сбить температуру можно было только так.

Жар не проходил. Кушель прикасалась губами к пылающему лбу Леви и продолжала протирать его, стараясь хоть немного охладить.

В какой-то момент Леви резко открыл прикрытые от усталости глаза, сел на диване, зажимая рот руками. Его тело сотрясали рвотные позывы, но он лишь смотрел паникующе и не разжимал рук.

Кушель мгновенно оказалась рядом, помогла склониться с дивана и гладила Леви по спине, пока его не перестало тошнить вчерашним ужином и слизью. Голова кружилась, от отвратительного кисловатого запаха ком подступал к горлу. Она дышала через раз, её саму начинало тошнить, но она держалась. Вытерла своей юбкой лицо Леви, помогла ему выпить воды и уложила на полностью мокрые простыни.

Кушель открыла небольшое окошко, которое сделано просто в дань традиции, а не для функционала. Ветра нет, свежего воздуха нет, но дышать всё равно стало немного легче. Переоделась в мужскую одежду из борделя, будто во сне.

Она убрала рвоту с пола автоматически. Разум не успел отдать команду, а тело уже знало, что делать.

Кушель еле успела подставить тазик, когда Леви сотрясло второй раз. В этот раз его тошнило водой, что он выпил.

Она смотрела на бледное, больное лицо и боялась, что Грета права.

Страх пришёл, как старый друг. Он такой знакомый, что Кушель казалось, что у неё был болеющий ребёнок, которого трясло от несбивающейся температуры и тошноты. Кушель почти помнила незнакомое чувство отчаяния и страха, что сейчас неминуемо наступит конец.

— Раз в столетье солнце спит, лучей сиянье погасив, — тихо плакала Кушель, путая слова, строчки, песни, сказки. — И вместе мы отправимся вперёд, и ничто эту связь не разорвёт. Их оглушит наружный шум. Я не была собой, пока не повстречала тебя. Ты расти, расти скорей, маленький, но гордый зверь. Мучительный секрет богов и царей… Тебе это известно, а им — нет. Смелей вперёд к судьбе шагай… рукой свой путь пробивай…

Она бормотала всё, что помнила. Слёзы душили, рыдания подступали к горлу. Кушель не могла петь, лишь шептать обо всём сразу. Она не следила за тем, что говорила. Ей просто нужно было говорить, чтобы не остаться в тишине наедине со страхом.

— Было на свете сердце, что вспыхнуло огнём… сердце Данко. Только один осторожный человек заметил смерть отважного Данко и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой, пока никто не видел... И оно, рассыпавшись в искры, угасло… Знаешь, был человек, что за свободу…

Она говорила и говорила, пока голос её не стал хрипом. Она протирала Леви каждый три фразы, гладила его влажные волосы каждые две.

— Большие глаза, очень большие, потому что эти глаза были способны увидеть чудо. Вот, что в нём было главное...

За дверью заскрипели ступеньки. Кушель перевела уставший взгляд в сторону звука. На второй этаж кроме неё никто не поднимался.

«Марта», — мелькнуло в уставшем сознании.

— … и тогда слуга обнаружил мёртвое тело старика рядом с портретом молодого и красивого Дориана Грея, — рассеянно закончила Кушель, поднимаясь. — Я не хочу знать, что бы случилось, не ощути я твоей любви…

Леви дремал, она могла выйти ненадолго и попросить помощи.

— На тебе лица нет, — заметила Марта, удивлённо поднимая седые брови.

— Леви заболел, температура не сбивается, у тебя нет…

— Гробовщика нашла? — перебила её Марта.

Сердце Кушель не выдержало и словно застучало медленнее от всепоглощающей ярости. Как они смеют? Как смеют…

— Я вызову гробовщика только кому-то из вас! — кричала Кушель. Это так на неё не похоже, её тяжело довести до крика, но Марта стала последней каплей. — Он не умрёт! Я не позволю этого, слышишь?

Звонкая пощёчина обожгла щёку, чужое сухое запястье в ладони ощущалось хрупким. Сожми немного и сломаешь. Когда Кушель успела поймать руку Марты, она не запомнила.

— Опомнись, девчонка, — жёстко сказала Марта, даже не поморщившись, когда Кушель усилила хватку, — он уже не жилец.

— Ему нужно лечение, а не пространные разговоры о том, как его ждёт неминуемая гибель, — процедила Кушель. — Меня не волнует твоё мнение, мне нужно знать, поможешь ли ты вылечить его.

Марта смотрела прищурив зоркие глаза. Кушель не надеялась особо ни на что, но встретила её взгляд своим непокорным.

— Я не буду лечить твоего сына, — чётко проговорила Марта, Кушель отпустила её руку. — Скажу, где можно достать лекарства, но не жди, что я буду бегать их собирать или сидеть с ним, пока этим занимаешься ты. Я хочу жить.

Кушель кивнула. Марта нарисовала ей схему города, обозначила у кого можно забрать шприцы, у кого найти обезболивающее с жаропонижающим эффектом.

— Это банды, Кушель, — донеслось Кушель в спину. — Стоит ли рисковать так ради того, кто всё равно умрёт?

— Если умрёт он, то умру и я, — ответила она.

— А если умрёшь ты?

— … значит он будет жить.

Леви снова мучил жар. Она обтирала его и понимала, что времени нет, нужно идти за лекарствами.

«Но с кем его оставить?» — Кушель не видела выхода.

Леви проснулся, выпил воды и устало смотрел на её перемещения по комнате.

— Малыш, мне нужно уйти ненадолго, — присела рядом с ним она, Леви моментально вцепился в её руку. — Я вернусь. Обещаю, вернусь. Тебе нужны лекарства, солнце. Пожалуйста, послушай, что я скажу.

Кушель говорила, что нельзя накрываться и накапливать тепло, что нужно периодически протирать себя водичкой из кружки, чтобы он остывал. Леви устало слушал все её инструкции, и Кушель лишь надеялась, что успеет за час добыть шприцы и лекарства.

— Вода на стуле, пей побольше, — сказала она, закрывая дверь.

Оставляла она его с тяжёлым сердцем. Когда Кушель проходила мимо стоявшей в коридоре Марты, то прошипела:

— Вернусь через час.

Это была угроза. Угроза всему и сразу, но в первую очередь предупреждение, чтобы Марта и не думала звать гробовщика, пытаться сделать правильнее за Кушель.

Первое, что сделала Кушель, когда вышла на улицу, — побежала. Время не собиралось её ждать.

* * *

Кушель не чувствовала страха и боли. Она шла сквозь город, расслабленно сжимая нож в кармане широких брюк. Марта её обманула.

Места, в которые её отправила Марта, были неверными. Хоть для чего-то пригодился Кенни.

Кушель знала примерное базирование каждой криминальной и наёмнической группировки в Подземном Городе. Если живёшь здесь, нужно знать по чьей территории ходишь.

Марта намеренно отослала Кушель в места без всего. Может хотела, чтобы она упустила время, может хотела сделать что-то с Леви, но Кушель не боялась этого. Марта не посмеет тронуть Леви, велик шанс заразиться. А если наймёт кого-то, то на это нужно время. Кушель как раз успеет раздобыть медикаменты.

Впереди виднелось здание, к которому Кушель шла, сохраняя видимое спокойствие. Она поправила кепку, что стащила у какого-то пьяницы по пути, и с широкой ухмылкой подошла к скучающему патрульному.

— Дружище! — радостно оповестила она округу хриплым голосом, приветственно раскинув руки. — Сколько лет не виделись!

— Что?.. — успел пискнуть парень, как был сжат в её объятиях. — Что ты себе позволяешь, пьянь? — попытался возмутиться полицейский, но замер, почувствовав нож у рёбер.

— А сейчас слушай меня внимательно, дружище, — с широкой улыбкой сказала Кушель, немного понижая тон и приобнимая одной рукой его за плечи, а второй прижимая нож под форменной курткой примерно между четвёртым и третьим ребром, чтобы зевающий напарник её пленника ничего не заподозрил сквозь пелену сна. — Я убью тебя раньше, чем ты успеешь оповестить обо мне. Подумай хорошенько, хочешь ли ты разменять свою жизнь на этих свиней.

— Кто ты? — прохрипел парень, стараясь натянуть приветственную улыбку на побледневшие губы.

Кушель окинула его долгим, тяжёлым взглядом и произнесла, практически не задумываясь:

— Про Кенни-Потрошителя слышал?

Парень и так был бледным, а теперь вся кровь разом отхлынула от его лица.

— Чего вы хотите? — его голос практически не дрожал.

— Отведи меня в медпункт. Я знаю, у вас он должен быть.

Парень кивнул. Кушель громко рассмеялась каркающим смехом, Кенни научил, её пленник заговорил о чём-то негромко, просто набор слов, чтобы сделать видимость разговора.

— Подмени меня, — бросил парень напарнику под пристальным, ледяным взглядом Кушель.

Зевающий напарник не заметил ничего странного и просто махнул на них рукой. Они шли в полуобъятиях под пьяный смех полицейских.

Когда они оказались в пустом коридоре, Кушель отпустила парня. Он сразу остановился, повернувшись к ней.

— Я думал, Кенни-Потрошитель — мужчина, — смело сказал он, но руки, судорожно сжатые в кулаки, его выдавали.

— Он мужчина, — кивнула Кушель. — Мой брат.

Почему пацан ей верил, она не знала, но подозревала, что Кенни успел навести тут шороху, когда жил здесь. Они были достаточно похожи внешне, чтобы сомнений в единой крови не оставалось.

— Что вам нужно в медпункте? — снова осмелел парень, когда они прошли мимо кабинета начальника полиции, что лебезил перед кем-то и обещал отдать спорные территории.

— Очевидно, лекарства, — Кушель окинула его якобы сочувствующим взглядом. — Да, обмельчала полиция.

Паренёк вспыхнул от возмущения, но промолчал. Лишь тяжело сопел и попытался громко топать, но она шикнула на него, поэтому пришлось слушать лишь обиженное пыхтение.

— Как тебя зовут, хоть? — спросила она миролюбиво.

— Фило, — буркнул парень и замер перед одной дверью. — Я выпровожу доктора, у вас будет десять минут.

Кушель тяжело посмотрела на него и напомнила:

— Если решишь меня сдать, то я убью тебя в первую очередь.

— Я понял, — сглотнул Фило.

— Иди, — кивнула Кушель и встала у двери так, чтобы она закрыла её собой, когда откроется.

Фило не было минуты три, Кушель мрачно отсчитывала секунды, которые ей понадобятся на убийство доктора и бывшего заложника.

«Или можно оставить доктора живым, он мог бы осмотреть Леви», — рассеянно подумала Кушель.

— Да их там полощет, как не в себя! — размахивал руками Фило, подгоняя ворчащего доктора.

Кушель скользнула в медкабинет за их спинами. У неё было даже меньше десяти минут, если Фило решил просто собрать побольше полицейских для её захвата. Нельзя недооценивать их, даже если они бухают уже сутки.

Она нашла шприцы, которые сразу завернула в ткань, и положила в карман. Читала она всё ещё с трудом, тем более медицинские термины, но кажется, доктор был приходящим, поэтому многие бутылёчки подписывал.

Она нашла бутылочку с надписью «это обезболивающее, идиоты, вкалывать», нервно усмехнулась и начала рыскать по ящикам. Смесь трав пахла ужасно знакомо. Кушель не знала что это, но своим ощущениям решила доверять.

Кушель окинула взглядом кабинет, поправила стопку документов на столе и решительно схватила градусник, бутылёк с надписью «жаропонижающее, для уколов». Кто бы знал, что это всё уже изобрели.

Она стремительно вышла из кабинета. Скрываться в тенях было просто. Кушель уже знала дорогу назад, провожатый был не нужен.

Поправив волосы под кепкой, чтобы не давать окружающим подсказки о себе, она скользнула в зал к празднующим полицейским. Доктор уже приложился к бутылке и доказывал окружающим, что он лучший врач столицы.

— Так что ж тебя сюда сослали, брехун? — расхохотался его собеседник.

Доктор грязно заругался, забегал глазами по помещению и заметил её.

— Эй! Пацан, а ну-ка дуй сюда! — повелительно махнул Кушель доктор. — Сейчас я докажу вам!

Кушель осторожно подошла ближе. Никого не волновало кто она, только Фило смотрел на неё со страхом в тёмных глазах. Она еле заметно качнула головой, бросая ему мрачный взгляд. Парень покорно отступил за спины пьяных коллег.

— Ну-ка, дай руку. Я тебе сейчас всё расскажу! — продолжал пьяный доктор.

Полицейские рассмеялись.

— Ты врач или гадалка?

— Дилетанты! — доктор покраснел так, что вена на его лбу вздулась. — Мне его пульс нужен! Пульс, деграданты несчастные!

— Что же несчастные? — добродушно усмехнулся какой-то светловолосый полицейский и хлебнул из бутылки. — Вполне себе счастливые! — грянул дружный хохот. — Сюда бы ещё де-е-евочек…

Доктор что-то недовольно пробормотал и схватил Кушель за запястье. Он держал руку на её пульсе и еле заметно шевелил губами. Кушель спокойно стояла рядом и ждала. Страха всё ещё не было, скорее лёгкое раздражение от задержки.

Мужчина нахмурился. Он снова нащупал её вену, вслушался в пульс. Вокруг стоял гомон, про доктора все успели забыть.

— Ты наркоту какую принимаешь, что ли? — вскинул на неё пьяные глаза доктор. — Новые поставки? Это от кого?

— С чего вы взяли? — фыркнула Кушель.

— Либо наркота, из-за которой у тебя однажды сердце замедлится так, что остановится, либо ты сейчас в коме. Так как ты в сознании, верен лишь первый вариант, — и хлебнул из большой кружки, моментально забыв про Кушель.

Она больше не останавливалась на пути к выходу. Нужно было скорее возвращаться.

Вылазка в штаб военной полиции закончилась за сорок минут.

* * *

Патти смотрел на неё мёртвыми рыбьими глазами и медленно подходил. Его кожа отдавала синевой, на виске запеклась кровь.

Он наступил на горло Алексу, пока шёл к трону, на котором расслабленно расположилась Кушель. Голова с громким чпоком откатилась от тела к кровавой горе, в которой с трудом угадывался Зак. Раздавленная шея напоминала кашу.

Патти подошёл ближе. Кушель безразлично смотрела ему в глаза. Внутри всё сковывало льдом.

Вдруг кто-то положил руки ей на плечи. Это были очень тёплые руки. Они всколыхнули что-то яркое и живое в груди. Она обернулась, оторвав взгляд от мёртвого Патти, но позади уже никого не было.

Исчезли тепло, трон, Патти, изуродованные тела Алекса и Зака. Она стояла одна посреди огромного слабо освещённого пространства. Впереди кто-то шёл. Кушель скорее почувствовала, чем знала точно, это был тот самый человек с тёплыми руками.

Он был очень далеко, не приблизился ни на шаг с того раза, как она видела его в последний раз. Что-то отчаянно забилось в груди, возможно, сердце, и она шагнула навстречу.

Вспыхнул слепяще ярко Млечный путь, что будто брал начало от самой земли. Фигура вдалеке стала чуть ближе. Всколыхнулась радость в груди, горячая любовь побежала по венам, наполняя сердце.

Кушель открыла глаза. Сон отпустил легко, будто она и не забывалась усталой дрёмой. Леви тихо протирал себя влажной тряпочкой и хмурил тонкие бровки.

— Как себя чувствуешь? — её голос немного охрип после сна.

— Плохо, — передёрнул плечами Леви.

— Давай я, — она аккуратно забрала из влажных, холодных ладошек тряпочку и провела ей по его шее.

Мурашки бегали по горячей коже Леви. Он дрожал, температура и не думала спадать даже с лекарствами. У Кушель заканчивались варианты. Она не знала, что делать.

— Поспи немного, родной, — попросила она.

Леви откинулся на диванчик, устало вздохнул и закрыл глаза. Кушель встала вскипятить воду.

«Что же делать? Притащить за шиворот того доктора?» — и тут же поморщилась в нежелании это делать.

Слова военного доктора смутили её. А если она и правда в коме? И весь мир вокруг неё это лишь галлюцинация измученного мозга? Но как понять что реально, а что нет?

«Мозг не понимает, что такое галлюцинация, — Кушель помешивала горячую воду с щепоткой дефицитного сахара, что однажды притащил Кенни, и соли, — он будет развивать её, пока она логична. Если нарушить логику, то я должна очнуться. Но как?»

Взгляд Кушель упал на кухонный ножик. Она медленно перевела взгляд с ножа на своё бледное тонкое запястье. Это… могло сработать.

Она смотрела на почти прозрачную кожу, на голубые ниточки вен и понимала, не может.

«Нет, — Кушель тряхнула головой так, что перед глазами поплыли разноцветные пятна. — Я убила троих человек, но так и не очнулась. Логика уже была нарушена тем, как я поступила. Я в сознании, а тело Кушель в коме. Всё просто».

Но просто конечно же не было. Вокруг Кушель разворачивалась какая-то тайна. Что-то важное, что она была пока не в силах понять.

«Подумаю об этом завтра», — рассудила Кушель, возвращаясь к Леви с кружкой, прекрасно зная, что никаких размышлений завтра не будет.

Леви осторожно пил из её рук, сил у него не оставалось. Он болел уже второй день.

— Почему же твоя температура не спадает? Ты точно пьёшь лекарства? — сказал кто-то из её прошлого ей на ухо.

Кушель замерла. Прошлая жизнь давала мало подсказок и указаний к действию, но может быть неполноценное воспоминание скажет ей больше, чем то, что она может вспомнить сама?

Она поила Леви и прислушивалась к себе. Как вызвать краткое пробуждение памяти, она не знала.

«Температура, — отчаянно повторяла про себя Кушель. — Мне нужно что-нибудь про температуру».

Леви допил воду, его больше не тошнило. Он лёг, Кушель рассеянно укрыла его простынёй. Мальчик снова дрожал от холода.

— Может тебе стоить нагнать свою температуру до максимума? — предположил долгожданный голос. — Она достигнет критической отметки, а ты потом бахнешь жаропонижающего, и она спадёт.

Голос вспоминался больше шутливо, чем серьёзно. Кушель даже разозлилась, что так надеялась на неизвестного собеседника из прошлого, но семя сомнения уже проросло в её уставшем сердце. Не было сил смотреть как мучается Леви.

Она достала кофту и, всё ещё сомневаясь, завернула в неё Леви. Кушель нашла всё мало-мальски тёплое, накрыла ребёнка и села ждать. Леви сжался в комочек.

Больше она не позволяла себе спать. Она следила за состоянием Леви, заметила, когда его температура повысилась сильнее.

Кушель ждала, когда температура перестанет повышаться. Должен же быть предел. Должен быть.

Через полчаса её нервы сдали, и она снова померила Леви температуру. С градусником стало проще. Он был интуитивно понятным, поэтому когда Кушель увидела цифры, что ни капли не изменились, то поняла — пора.

Она убрала кофту, простыни, шёпотом успокоила Леви, сделала ему укол с жаропонижающим, снова обтёрла. Она накрыла его простынёй и принялась ждать.

Леви обильно потел, температура падала. Кушель облегчённо выдохнула и расслабила напряжённые плечи. Получилось.

Она встала, снова сходила к чайнику, вода давно остыла. Кушель достала смесь трав, что нашла у доктора в кабинете. Запах, что не удивительно, напоминал что-то лекарственное.

Кушель дождалась тонкого свистка чайника и заварила травы. Воздух наполнился горячим ароматом чего-то знакомого и очень далёкого. Она прикрыла глаза и ей показалось, что она щурится на солнце, где-то недалеко должен был зазвенеть смех. Но он не прозвучал.

Она осторожно глотнула из кружки и принялась убираться. Влажные вещи, бутылка виски, которым Кушель всё дезинфицировала, всё отправилось на свои места. На языке расцветал свежий привкус мяты.

«Природное успокоительное», — усмехнулась в мыслях Кушель.

И стало как-то легче.

* * *

— Линда! — Леви бросился к радостно улыбающейся девушке.

Кушель и сама улыбнулась от этой картины. Леви заботился о Линде очень ответственно. Он обычно прикладывался ушком к её животу, внимательно слушал и важно кивал, говоря, что всё в порядке.

Грета встретила Леви дружелюбно, но когда подняла взгляд на Кушель, то вся переменилась. С одной стороны она не чувствовала вину за свои жестокие слова, а с другой, чисто по-человечески, ей было совестно перед Кушель. Была видна эта потерянность. Грета не знала как себя вести с ней.

Кушель не требовались её извинения, оправдания или что-либо ещё. Она была благодарна Грете за всё, что та для них сделала, но простить те слова она ни за что не может. В их общении ничего не поменяется, знает Кушель, просто будет уже не так.

— Ой! — прозвучало на весь зал, Леви удивлённо округлил глаза. — Меня пнул малыш.

Линда захихикала. Она щебетала о том, что маленький братик начал толкаться, успел пнуть руку Греты, висок Бетти, а теперь и ушко Леви.

На душе стало теплее от такой живой Линды. Хоть та многого не понимала, но это была самая светлая девушка в жизни Кушель. Радовало, что она умеет смеяться в этом проклятом месте.

— Могу я потрогать, Линда? — осторожно спросила Кушель.

— Конечно! — просияла Линда.

Линда хорошо относилась ко всем людям сразу, но после случившегося явственно сторонилась мужчин (к Леви это конечно же не относилось), преимущественно блондинов. Кушель не собиралась нарушать невидимые границы даже будучи женщиной.

Линда положила руку Кушель на свой тёплый живот, скрытый тканью коричневого платья. Кушель терпеливо ждала и вскоре почувствовала слабый толчок. Знакомая радость затопила сердце напополам с нежностью.

— Кажется, всё в порядке, — улыбнулась Кушель Линде, та словно засветилась изнутри.

— Грета! — рявкнули от двери.

Все обернулись, Кушель не задумываясь завела Леви и Линду себе за спину. Перед ними был светловолосый полицейский. Он грозно смотрел на Грету и, казалось, не замечал никого вокруг. Кушель заметила его быстрый взгляд на Линду и нахмурилась.

Позади крикуна, что очень громко отчитывал Грету за задержку платы, стоял Фило. Он смотрел на неё подозрительными голубыми глазами, явно не узнавал. Кушель не удержалась и окинула его ледяным взглядом. Фило побледнел, но кивнул ей. Кивнул так, будто они сообщники, будто их объединяет какое-то общее дело. Кушель это не понравилось.

— Чтобы плата была к концу месяца, — ударил по столу полицейский. — Я могу продлить срок, если расплатится твоя девочка, — и окинул сальным взглядом выглянувшую на миг из-за Кушель Линду.

Линда вцепилась в рукав Кушель и дрожала. Краем глаза Кушель заметила слёзы, что собирались в уголках её глаз. Линда никогда не плакала, только если… Кушель перевела взгляд на полицейского.

«Только если он не пугает её до слёз».

Страшная догадка заставила ослабить бдительность. Леви маленькой молнией проскользнул под её рукой и метнулся к полицейскому. Громкий вскрик, почти визг, был бы усладой для ушей, если бы прямо сейчас не Леви угрожала расправа от налившихся кровью глаз полицейского.

Кушель метнулась вперёд, схватила Леви за плечи и спрятала за спиной. Он дёрнулся несколько раз, словно пытался пойти ударить ещё, но Кушель вжала его в свою спину и не давала пошевелиться.

Полицейский держался за пах, смотрел так, словно он зверь в человечьей шкуре. Но звери не могли смотреть с такой ненавистью.

— Прошу прощения, офицер, — моментально оказалась рядом Грета. — Этот ребёнок болен! Так много горя приносит своей бедной матери…

Грета заливалась соловьём, рассказывая о том, что родился мальчик глупым, необучаемым и, о ужас, драчливым. Она могла бы продолжать ближайшую вечность, но полицейский не захотел больше её слушать.

— Замолчи, карга! — рявкнул он, поднимаясь. — У тебя месяц! — и стремительно вышел, расставив ноги колесом, Фило, еле заметно кивнувший на прощание Кушель, ушёл следом.

Грета устало осела на скамье. Казалось, она постарела лет на десять. Кушель была благодарна, сама она не смогла бы так. Возможно, если бы Кушель открыла рот, то всё закончилось действительно плохо, потому что полицейский бы не стал её слушать, а она не стала бы объяснять.

Линда тихо всхлипнула, и в мрачной тишине таверны это стало сигналом к действию. Леви метнулся к Линде, крепко обнял её, приложив ушко к объёмному животу, и еле заметно кивнул. У Кушель на миг отлегло от сердца, Линдой всё в порядке. А потом в ней проснулась злость.

Она злилась на всё и сразу. На Леви, что подставил их всех, на себя, что не нашлась что сказать, на Грету, что наплела ублюдку чепуху, а не врезала хорошенько, и на самого выродка, что посмел появиться на их пороге.

— Леви! — голос Кушель звенел сталью, она сама не знала, что сказать, но нужно было научить Леви. Нужно было. — Ты хоть представляешь, какой опасности ты нас подверг? Зачем ты вообще бросился к нему?

— Это было правильно, — упрямо посмотрел на неё Леви. — Он хотел обидеть тебя.

Со своей позиции Леви не мог точно увидеть, куда именно смотрел полицейский, поэтому он бросился защищать её. Кушель была одновременно и растрогана, и растеряна.

Она понимала, что не сможет переубедить его никогда. Да и в чём переубеждать? С моральной точки зрения Леви поступил правильно, но будущие перспективы такого решения не радовали. Военная полиция имела власть, которой Грете так недоставало.

— Правильно, — кивнула она под возмущённое «Кушель!» Греты. — Но прежде чем совершать правильные поступки, нужно думать. Ты хотел, чтобы ему было больно? Чтобы он мучался?

— Да, — Леви взял Линду за руку и довёл до стула.

— Если хочешь кого-то наказать, то нужно думать. Помнишь, как мы решили проблему с теми детьми? — Леви, помедлив, кивнул. — Если хочешь полного возмездия, то не несись прямо в пекло, остановись и подумай как сделать правильно в долгосрочной перспективе.

— Я вот понять не могу, — после долгой тишины сказала Грета в пустоту. — Ты либо гениальная мать, либо тебе вообще нужно запретить воспитывать детей.

— Какая удача, что я не воспитываю детей, — в тон ей ответила Кушель, устало падая рядом с ней. — Я воспитываю одного Леви.

Грета горестно усмехнулась и закрыла лицо руками.

* * *

Заработать больше обычного они не могли. Подземный Город был в глубоком кризисе, наверное, с момента основания. Грета держалась на плаву за счёт того, что иногда была посредником между наёмниками.

Если посмотреть запасы кладовой, то понятно, что готовят из остатков. Буквально на днях Кушель видела, как из картофельной кожуры варят бульон.

Еды не было. Проблема росла постоянно. Иногда власти вспоминали о жителях Подземного Города и на торговой улочке появлялись овощи. Не много, но появлялись же. Основную массу продуктов растаскивали высшие чины да бандиты.

Появилось больше дебоширов. Они надирались дешёвым алкоголем Греты и пытались громить зал. Кушель и несколько парней с кухни вполне удачно спасали положение.

Кушель хоть и жила впроголодь, но восстанавливалась довольно успешно. Медленно, намного медленнее, чем все остальные люди, но у неё были просто нечеловеческая выносливость и небольшой секрет.

Весь месяц они пахали без перерыва. Появились ночные смены, таверна была открыта круглосуточно.

Все устали. Жизнь, словно медленно покидала каждого работника, но Грета своим зычным голосом отгоняла апатию каждый раз.

За день до назначенного срока, они смогли собрать нужную сумму. Официанты плакали от облегчения, повара смеялись, хлопали друг друга по плечам. Тяжёлое время было пережито.

Леви мельтешил между ног взрослых, пытался увидеть что там на столе, мужчины взъерошивали его волосы, девушки крепко обнимали и целовали в обе щёки. В итоге ребёнок добрался до Кушель и устало привалился к её ногам. Кушель хихикнула и подхватила его на руки.

«Тяжёлый», — удивлённо промелькнуло в мыслях.

Кушель довольно выдохнула и улыбнулась в макушку Леви. Ребёнок рос, набирался сил. Это давало надежду. Надежду, что они выберутся отсюда.

Грета поймала Кушель перед выходом. Придержала за локоть и зло посмотрела.

— Прекрати, — прошипела она.

— Что прекратить? — с вызовом сказала Кушель, крепко сжимая ладонь Леви.

Жёсткие глаза Греты выражали бессилие. Кушель стиснула зубы. Их молчаливое противостояние прервал Леви.

— Вы поссорились?

— Нет, — медленно произнесла Кушель, отводя взгляд от Греты.

— Всё в порядке, Леви. Удачного пути домой.

Кушель старалась идти медленнее, чтобы Леви не перенапрягался, но мальчик лишь закатил глаза и побежал с ней наперегонки. Домой прибежали взмыленные, пыльные.

— Я мыться! — воскликнул Леви и скрылся за дверью.

Кушель усмехнулась и устало плюхнулась на стул. Чистоплотность Леви можно было возводить в разряд легендарных.

Она прислушалась. Было тихо. Кушель дошла до кухонной тумбы, отодвинула одну из досок в стенке и достала бутылку виски и тряпичный свёрток.

Действовала быстро, уже привычная. Расстегнуть рубашку, приспустить рукава вниз, продезинфицировать иглу, протереть лоскутом, смоченным в виски, кожу на плече, рядом с зашитой раной.

Кушель набрала в шприц из тёмного бутылька прозрачную жидкость и замерла, услышав позади голос:

— Наркоманишь потихоньку?

Кушель повернула голову. В дверях стояла Марта.

— Стучать не учили?

— Этот дом принадлежит мне, я не обязана стучать, — невозмутимо ответила старушка и прошла в комнату, закрыв за собой дверь.

Кушель не обратила на это внимания. Она заглянула себе за плечо, примерилась и решительно вонзила иглу. Боль, мучавшая последние часы, наконец, стала затихать. Кушель не удержала облегчённого выдоха.

— Если продолжишь в том же духе, то оставишь ребёнка без матери, — поставила греться чайник Марта.

— Это обезболивающее, от него я не умру, — безразлично заметила Кушель, убирая всё на свои места.

— И давно ты так считаешь? — остро посмотрела на неё старушка.

Кушель не ответила.

Боль мучала её долгие месяцы с момента убийства наёмников. Выносливость выносливостью, но постоянная боль сводила её с ума. Тогда, в медкабинете полиции, она даже не заметила, как взяла бутылёк с обезболивающим.

Днём она могла не обращать внимания на боль, даже не замечать её, но стоило закрыть глаза, как боль росла. Она не могла нормально спать, а если удавалось заснуть, то вступали в дело кошмары.

Кушель старалась быть сильной, старалась верить, что она сильная, но боль выматывала. Обезболивающее пришлось как нельзя кстати.

— Не переборщи, — заварила себе чай Марта.

Кушель устало на неё посмотрела и не ответила. Вернулся Леви, рассказал Марте новости от Греты. Старушка строила из себя добрую бабушку, но Кушель чувствовала её прожигающий взгляд на себе.

«Я всю жизнь отказывалась от обезболивающих, имею право воспользоваться сейчас», — зло подумала Кушель, закрывая за Мартой дверь.

Ей не нужно было, чтобы её учили жизни. Она и так многое позволяла окружающим в своё время.

— Расскажешь историю?

— Какую? — ласковая улыбка сама появилась на лице.

В Подземном Городе не было времени для скуки. Нужно было постоянно работать, чтобы выжить, но бывали моменты, когда единственным развлечением были истории для Леви.

— Ты рассказывала, когда я болел. Про… Ланко? — спросил Леви, наливая себе вторую кружку чая.

Кушель порадовалась, что заставила Кенни купить запас чая на пару месяцев. Жизнь без этого напитка себе она не представляла на пару с Леви.

— Данко и Ларра, — поправила она. — Сейчас расскажу.

* * *

Леви помогал Линде в кладовой в тот день. Мальчик вообще старался от Линды не отходить всю неделю. Переживал.

Кушель протирала столы. До открытия оставалось всего минут сорок. Настроение у всех было приподнятое.

Грета за что-то ругала Бетти, та отмахивалась, но хозяйка была непреклонна.

Леви вылетел из кладовой взъерошенный, испуганный и сразу бросился к Кушель. Она удивлённо посмотрела на него:

— Что такое?

— Мама, ребёнок Линды не шевелится!

Брови Кушель поползли вверх. Она закатила глаза.

— Не говори глупости, Леви. Малыши в животе не толкаются постоянно…

— Нет, мама! Он вообще не шевелится! С ним что-то не так! — серый взгляд Леви потемнел, он выглядел очень напуганным.

Кушель нахмурилась. Леви вцепился ей в руку и тянул к кладовой. Их копошения привлекли внимание Греты. Она вопросительно посмотрела на Кушель, но получила в ответ лишь недоумённое пожатие плеч.

В кладовой Линда сидела на скамье, держась за живот. Она была бледной, испарина выступила на лбу.

— Линда… — Кушель опустилась перед ней на колени.

Руки Линды были холодными. Девушка смотрела испуганно.

— Леви, зови Грету. Быстро.

Леви пулей вылетел из кладовой. Кушель успокаивающе улыбнулась Линде и негромко заговорила с ней, расспрашивая о самочувствии.

Грета пришла быстро, видимо, поведение Леви её изрядно напугало. Кушель ещё раз улыбнулась Линде и отошла к Грете.

— Она бледная, кажется, высокая температура, руки ледяные. Говорит, что живот болит, а малыша она уже давно не чувствует, — Кушель растерянно помассировала безымянный палец левой руки, наблюдая как Леви крепко сжимает ладонь Линды и что-то уверенно ей говорит.

Грета тяжело смотрела куда-то поверх головы Линды и о чём-то размышляла. Кушель не торопила её.

— Идите к Марте, она поможет, — кивнула сама себе Грета.

— Чем? — нахмурилась Кушель.

— Избавит от плода, если он мёртв. Скорее всего мёртв, — эти слова, сказанные шёпотом, показались Кушель грохотом падающих с неба камней.

— Линда, пойдём к доктору? — постаралась мило улыбнуться Кушель. — Доктор уберёт боль.

Линда утёрла слёзы и тяжело поднялась, опираясь о руку Кушель. Леви был рядом и поддерживал её.

— Леви, — Грета опустилась на корточки перед мальчиком, — для тебя важное задание.

— Что нужно сделать? — хмуро посмотрел на неё Леви, но всё же остался на месте. Кушель с Линдой брели к выходу из кладовой.

— Беги к тётушке Марте и передай ей эту записку, — Грета быстро что-то написала на клочке бумаги. — Беги так быстро, как только можешь. Ты должен успеть прийти первым, чтобы Марта всё подготовила к приходу Линды.

Леви крепко сжал в кулаке записку, коротко кивнул и вылетел за двери.

— Побудь с Линдой, Кушель, — кивнула ей Грета. — Мы здесь справимся.

Кушель медленно вела Линду по улице. Девушке было тяжело идти, её организм сдавал позиции. Кушель хмурилась и старалась говорить хоть что-то, но слова закончились.

Они шли в молчании, лишь Линда тихо хныкала. На непрофессиональный взгляд Кушель, Линда была стабильна.

До дома Кушель они добрались где-то за полчаса. Слишком долго. Леви ждал их у дверей и сразу бросился наверх, сообщать Марте, что они прибыли.

По скрипящим ступенькам поднимались тяжело. Линда начала терять сознание. Кушель еле успела прислонить её к стенке.

Марта выглянула на лестницу и скрылась. Через минуту она спустилась и вылила на голову Линде стакан воды. Кушель не успела возмутиться такому отношению, Марта встала с другой стороны от очнувшейся Линды и взяла её под руку. Вместе они довели её до комнаты Марты.

Леви переливал кипяток из чайника в тазик, бросил на них один взгляд и бросился помогать укладывать заторможено смотрящую по сторонам Линду на кровать.

— Принеси мне сахара, — обронила Марта, Леви тут же сорвался с места.

— Что с ней? — спросила Кушель.

— Сейчас узнаем, — сказала Марта, прикладывая ухо к животу Линды. — Если то, что заметила Грета, правда, то это смерть плода и отравление организма.

Кушель замутило. Внутри Линды был медленно разлагающийся плод. Трупный яд проникал во всё её тело и отравлял его.

— Это опасно для неё?

Марта проводила какие-то манипуляции над телом Линды. Заглядывала в её глаза, считала пульс, давала ей выпить что-то травяное из кружки.

— Опасно. Ей придётся родить прямо сейчас, пока не стало поздно. Но шансы неплохие.

Кушель крепко сжала зубы. Вернулся Леви. Марта налила в стакан воды, развела там сахар и всунула его в руки Кушель.

— Выпей.

Кушель растерянно моргнула. Она непонимающе посмотрела на Марту.

— Зачем мне?

— На тебе лица нет, приди в чувство. Ты нужна здесь.

Кушель, помедлив мгновение, залпом выпила сладковатую воду, встряхнула головой и решительно закатала рукава. Нужно было помочь Линде.

* * *

Это были самые тяжёлые в жизни Кушель часы. Леви был выдворен в их комнату, где недовольно цедил уже десятую кружку чая и ждал. Марта раз в пятнадцать минут кричала ему, чтобы он принёс воды, и он срывался с места.

Всё смешалось перед глазами Кушель в невыносимую карусель плача Линды, крови и отрезвительных окриков Марты.

Она не вспомнит, что именно делала, даже если от этого будет зависеть её жизнь. Кушель лишь выполняла короткие приказы Марты. А потом всё закончилось.

Она смотрела на красное недоразвитое тельце и чувствовала лишь тошноту. На ручках не хватало пальцев, головка была деформирована. Город уродовал уже в утробе. Родить здесь здоровое дитя было практически нереально.

— Это должна была быть девочка, — прошептала Кушель, но Марта её услышала.

— Это было бы никем, — сказала Марта и пожала плечами на её взгляд. — Посмотри, она родилась бы больной, скорее всего погибла бы через день, если не раньше.

— Раньше и погибла, — сглотнула Кушель.

Кушель хотелось выйти в ночь и идти несколько лет подряд, дойти до кого-то важного и плакать у него на плече. Но она не могла позволить себе слёз. Больше не могла.

Измученная Линда спала, укрытая тонкой простынкой. Кушель смотрела на её бледное лицо и почему-то боялась.

— С ней всё будет хорошо?

— Посмотрим, — уклончиво ответила Марта, заворачивая тельце ребёнка и плаценту в ткань.

— Откуда ты всё это умеешь? — не унималась Кушель.

— Повитухой была, — отрезала Марта, она явно не хотела говорить об этом.

Кушель нахмурилась, но ничего не сказала. Она следила глазами за неторопливыми действиями Марты и чувствовала огромную усталость.

Громкий стук в дверь заставил её вздрогнуть.

— Вы там всё? — прозвучал голос Леви. — Линда в порядке?

Марта торопливо пошла к двери со свёртком. Она открыла Леви и кивнула в сторону кровати.

— Присмотри за девочкой, мне нужно купить кое-что, — и вышла вместе со свёртком.

Леви подошёл к Линде и взял её за руку. Он смотрел на неё хмурым серьёзным взглядом, потом повернулся к Кушель.

— С ней всё будет в порядке?

Кушель не нашла в себе сил солгать.

— Я не знаю, — сказала она и добавила, — но мы постараемся, чтобы так и было.

Вернулась Марта. Уже без свёртка. Она оглядела их траурные лица и решительно выставила Кушель за дверь.

— Иди работай. Мальчик справится, если что.

Кушель недовольно пробормотала что-то и покорно пошла на работу. Чем дальше она отходила, тем легче ей становилось.

Запах гари ударил в нос неожиданно. Странный треск ввёл в недоумение. Кушель бросилась вперёд раньше, чем успела понять что происходит.

Таверна полыхала. Пламя охватило здание совсем недавно, но вспыхнуло оно быстро, словно спичка.

Кушель похолодела. Люди вокруг кричали, таскали вёдра. Пожар здесь был опасен, если горит одно здание, то вспыхнуть может весь город.

Кушель огляделась. Она пыталась найти хоть кого-нибудь из работников таверны, но ни одного знакомого лица в толпе не было.

«Они не вышли?» — со страхом подумала Кушель.

Пламя взревело, взвившись к самому потолку. Не было времени думать.

Кушель бросилась в здание, перепрыгнув огонь. Люди на улице не заметили её, слишком занятые обузданием пламени.

— Грета! — крикнула Кушель, закрывая рот воротником рубашки. — Бетти! Ларс!

Кушель кричала имена и пробиралась сквозь сухой раскалённый воздух и огонь.

Раздался треск, Кушель отпрыгнула в сторону. Брызнув миллионом искр, на пол упала потолочная балка.

— Грета!

Кушель увидела лежавшую на полу, возле барной стойки Грету. Именно это место пострадало меньше всего.

«Потеряла сознание из-за угарного газа», — решила Кушель.

Она осторожно пробиралась к хозяйке. Когда она добралась до неё, огонь уже лизал пол.

— Грета, очнись! — Кушель потрясла Грету за плечо. — Ну же!

С громким хлопком лопнули от жара бутылки с алкоголем.

Отчаявшись добудиться Грету, Кушель попыталась её поднять. Стоило ей увидеть её лицо, как она оцепенела.

Лицо Греты было удивлённым, но не это поразило Кушель, а перерезанное горло. Её замутило.

Грета была мертва до начала пожара. Кушель опустила тело женщины на пол и бросилась искать выживших.

Бетти всадили нож в спину на пути к второму этажу, она явно пыталась спастись. Ларсу, после борьбы у подножия лестницы, свернули шею. Тут были все работники, кроме них с Линдой.

Здание рушилось, Кушель не могла здесь больше оставаться. Громкий грохот отрезал её от выхода. Потолок провалился, горящие вещи Греты забаррикадировали дверь наружу. Кушель была в ловушке.

Она пыталась откашляться от дыма, но голова непрестанно болела уже несколько минут. Жар обжигал, она уже не могла избегать огня с той лёгкостью, как вначале.

«Чёрный выход!»

Кушель пробиралась к кухне, когда очередная доска с потолка чуть не убила её. В этот момент её сознание резко очистилось. Она внезапно поняла что и как должна делать. Словно невероятные знания дремали в ней всё это время и, наконец, смогли открыться ей.

Если будет нужно, Кушель сможет повторить каждое своё движение в тот день. Но к счастью, это никому не нужно. Она пробиралась на кухню сквозь горящий дверной проём, накрывшись валяющейся в кладовой скатертью, чудом уцелевшей в огненном аду.

На кухне был погром не только из-за пламени. Мёртвые повара валялись тут и там. Кушель вылила из кастрюли на себя горячую воду и получила на несколько долгих секунд защиту от огня.

Дверь пришлось выламывать. Кто-то закрыл её на ключ, что хранился только у Греты. Кушель выкатилась из огненного плена. Она хватала ртом сухой воздух и не могла осознать, что чуть не умерла.

«Леви!» — Кушель заставила себя подняться и бросилась к дому.

Если всех работников таверны убили, то могли прийти за ней. Кушель знала, что не является важной персоной, чтобы за ней приходили лично, но в горящем здании были даже те, кто сегодня не должен был приходить!

Запах гари забился ей в горло, дым окутывал весь Подземный Город, въедался в камень.

Кушель взлетела по ступенькам вверх, не успела постучать, как Марта открыла дверь.

— Что там происходит?

— Всех убили, таверна горит, — тяжело дыша ответила Кушель.

Марта сжала губы в тонкую полоску. Она смотрела зоркими глазами куда-то сквозь Кушель. Наконец, спустя долгую минуту раздумий она сказала:

— Собери вещи первой необходимости, вам надо бежать.

— Что? А ты? — выдохнула Кушель.

— Не теряй времени! — прикрикнула на неё Марта, кажется, это решение далось ей тяжелее, чем она хотела показать, и скрылась в глубине своей комнаты.

Кушель метнулась к своей двери, распахнула её с такой силой, что на стене наверняка остался след.

Она заворачивала еду на первое время, сбережения, что удалось накопить, немного одежды, иголку, нитки, украденные лекарства… нож Кенни. Хоть Кушель и торопилась, но у неё ничего не валилось из рук, как это бывало обычно при сильной спешке.

Небывалая уверенность в своих действиях наполняла её. Кушель была спокойна и собрана. Такое уже случалось с ней, но тогда эти чувства были словно волны. Сейчас это ощущалось чем-то постоянным, вечным.

Кушель вышла в коридор, там Марта уже подталкивала в спину Леви и Линду.

— Скорее, — повторяла она, — скорее же.

— Что такое? — тихо спросила Линда, хлопая длинными ресницами.

— Пошли с нами, Марта, — твёрдо посмотрела на неё Кушель.

Марта выдержала её взгляд. Секунды медленно текли между ними.

— Грета мертва? — наконец спросила Марта.

Кушель стиснула зубы, словно от боли.

— Да. Я же сказала.

— Тогда и моё время пришло, — кивнула старушка.

— О чём ты вообще говоришь? — отчаянно воскликнула Кушель, напугав уставшую Линду.

— Смогла бы ты жить дальше, если бы твоё дитя, — Марта кивнула на растерянного Леви, — было убито?

— Грета не твоя до…

— Но была воспитана мной, — отрезала Марта. — Они придут сюда. Я всё ещё владею землёй, сожжённым зданием. Не нужно умирать всем. Ты же сама сказала мне раньше про него. Проживи так, как не смогли мы.

В словах Марты было так много и одновременно так мало всего. Грудь Кушель разрывало от боли, она выдохнула сквозь крепко сжатые зубы и отрывисто кивнула.

— Бегите, они скоро будут здесь.

Кушель взяла Леви за запястье и потянула за собой, растерянная Линда пошла сама.

Они пошли быстрым шагом вниз по улице, отдаляясь от места, что было им домом, от людей, что стали друзьями. Кушель показалось, что она слышала как что-то разбилось в их доме, но они были слишком далеко, возможно ей просто показалось. Или она спутала протяжный гул пожара, что отражался от стен, с звучанием их разбитой жизни.

— Мама, что случилось с остальными? — настойчиво спросил Леви.

Он слышал про Грету и принял это, но сейчас его интересовали другие знакомые. Возможно, Кушель не должна была говорить этого маленькому ребёнку, но в этом городе давно не было детей.

— Выжили только мы.

Линда бормотала себе что-то под нос и пошатываясь покорно шла за Кушель. Леви хмуро молчал. Потрясение было слишком велико.

Кушель смотрела по сторонам и не могла понять куда идти. Марта сказала им просто бежать, не оглядываться и жить. Но куда бежать?

Кушель крепче сжала маленькую ладошку сына, Леви сжал её в ответ. И в этот момент она увидела знакомую далёкую фигуру из своего сна.

Она не видела ни лица, ни одежды. Это просто был тёмный силуэт, чьи очертания лишь угадывались. Кушель показалось, что он звал её за собой. Она выпустила на мгновение руку Леви и видение пропало, но она уже знала куда идти.

— Быстрее, — сказала Кушель и… проснулась.

Кушель смотрит в чистый деревянный потолок и грустно думает, что кошмары давно её не навещали. Она поднимается с постели, застеливает её, тихо проворчав, что всё равно вернётся сюда вечером, сонное сопение на миг становится громче и утихает. Кушель бесшумно идёт на кухню, чтобы не тревожить безмятежный сон.

Было рано. Даже Леви ещё не проснулся, а это показатель. В этот день Кушель часто просыпалась так. Фантомный запах гари забивает ей нос, она может лишь надеяться пережить этот день, чтобы спокойно прожить остальные. Как-никак прошло уже одиннадцать лет с тех событий, пора бы отпустить.

Кушель наливает себе воды и садится за стол. За эти года она сделала многое. Действительно очень многое, чем могла гордиться.

Она вздыхает и устало трёт переносицу.

— Одиннадцать лет прошло, а мы всё ещё здесь, — бормочет она.

Позади послышались шаги.

— Кошмары?

Леви вырос. Не только стал выше, но и взрослее. Кушель ласково на него смотрит и получает ответный тёплый взгляд.

— Не особо, — уклончиво отвечает она, не желая беспокоить сына. К тому же это были воспоминания, а не придумка сознания. — Вспомнила, каким ты был маленьким.

Леви недовольно морщит нос. Он всё не мог перерасти её, что его немного раздражало (в чём он в жизни не признается!). Кушель же лишь забавлялась, но внимание на этом не акцентировала. Шутливые перепалки проходили и без её участия.

— Навестим сегодня бабулю Грету и тётушку Марту? — спрашивает Леви, ставя на плиту чайник. — Нужно и к Линде заглянуть.

— Да, надо бы, — кивает Кушель. — Давай приготовлю завтрак.

— Я сам, — качает головой Леви. — Помоги лучше проснуться этому лентяю, сегодня много дел.

— Думаю, он справился без моей помощи, — хихикает Кушель, оборачиваясь к дверному проёму. — Доброе утро, Фарлан. Как спалось?

— Какое утро? — пробормотал упавший на стул парень. — Ещё ночь…

Кушель тихо рассмеялась. Она тоже любила поспать подольше. Фарлан уронил голову на стол.

— Никто не хочет разбудить Изабель, чтобы я не страдал один? — бормочет в столешницу Фарлан.

— Она придёт на запах еды, — пожимает плечами Леви. — Мам, завари, пожалуйста, чай. Я принёс недавно хороший, выиграл в таверне.

— Жена хозяина думала, что Леви хочет забрать её, как свой приз. Так покраснела, — сонно смеётся Фарлан.

Кушель с улыбкой качает головой. Ребята рассказали уже ей эту историю однажды. Видимо, подзабыли.

— Еда-а-а, — простонала взъерошенная Изабель, вваливаясь в кухню.

Небольшая кухонька наполнилась голосами и ароматом чая. Леви что-то ворчал, Изабель громко смеялась, дразня его и Фарлана.

Кушель улыбается. Всё хорошо.

---

Примечания:

Посвящается самому прекрасному эндингу, который я когда-либо видела! Новый эндинг Атаки прекрасен, это была любовь с первого взгляда ❤️

События мрачные, тяжёлые и неизбежные. Мы дошли до таймскипа, господа и дамы. Поздоровайтесь с сонными Фарланом и Изабель.

Я переписывала эту главу много раз. Исход был всегда один, а вот пути к нему разные. Был более счастливый финал для героев из таверны, но он просто не случился, когда Кушель начала действовать. Это Атака, дорогие читатели, у нас главного героя в серии пятой съели, поэтому внимательно смотрим предупреждения и запасаемся платочками.

А ещё мы ушли из размера миди и перешли в макси! Здоровья погибшим, как говорится, начинаем разгоняться. Запланировано много событий, поэтому надеемся, что у меня будет достаточно времени (и сил) на главы.

Огромное спасибо за печеньки читательнице Светлане?❤️

Вы сделали мой день лучше тогда?

Зимняя пташка, спасибо огромное за награду. Я рада, что моя работа так вам понравилась. Буду и дальше стараться)

Спасибо всем за комментарии! Вы даёте мне силы продолжать!

Оставляйте комментарии, делитесь вашими мыслями, чувствам, тем, как вы нашли эту работу! Ваша поддержка мотивирует процесс творчества, поэтому не скупитесь на доброе слово)

На печеньки и вдохновение автору, если хочется помочь процессу творчества.

Буду рада поддержке:

Сбер: 5336690131054969