Двуличный (джен)

Профессор Квиринус Квиррелл, не отрываясь, смотрел в зеркало Еиналеж. Он никогда не сказал бы вслух, что видит в нем. Не стал бы он этого говорить даже немногим близким друзьям, если бы кто-нибудь из них каким-то чудом оказался поблизости. Уж точно он не стал бы выворачивать душу наизнанку перед уродливым паразитом в его черепе.

— Философский камень! — прошипел голос, отозвавшись болезненным зудом там, где когда-то был обыкновенный человеческий затылок. — Ты видишь его?

— Нет, хозяин, — ровно ответил профессор, стараясь, чтобы дрожь в его голосе осталась незамеченной. — Я вижу только…

— Меня не интересуют твои сладкие мечты, — выплюнул Волдеморт, избавив его от необходимости врать. — Такие же ничтожные, как ты сам…

Да, будь Темный Лорд во всеоружии, все стало бы во сто крат хуже. Волдеморт — тот, кто был опытным легилиментом еще до того, как сам Квиррелл услышал вердикт Распределяющей шляпы. Невозможно держать свое сознание закрытым круглосуточно, каждую секунду ожидая бесцеремонного вторжения. Но сейчас Волдеморт слаб, и вовсе не он сокрушил волю профессора. Древняя магия, сделавшая его тело носителем души Темного Лорда — это ей Квиррелл оказался не в силах противостоять. Эти чары заставляют его подчиняться любому приказу нового хозяина, и мощь их непреодолима, но его разум все еще принадлежит ему.

— Ты слишком глуп и бездарен для выпускника Когтеврана, — продолжал Волдеморт. — Попытаться убить мальчишку на виду у всех, когда его наверняка спасут! Худшие из моих Пожирателей Смерти не совершили бы такой оплошности.

— Мне очень жаль, хозяин…

— Замолчи, тупица! Ты добился лишь того, что навлек на себя подозрения Снейпа, а уж он-то один из лучших в моей организации. Если б не мое руководство, ты оказался бы в Азкабане, едва вернувшись из Албании. Скажи мне, Квиррелл, ты все еще на моей стороне?

Снова этот вопрос. Волдеморт задавал его каждый день, предваряя приказом: «скажи мне». Снова и снова, всякий раз пытаясь застать врасплох, а чаще всего — в минуты сомнений. Квиррелл мог думать все что угодно, но не ответить он не мог.

— Да, лорд Волдеморт. Я всегда был и остаюсь вашим слугой. Мне бы никогда…

Он не договорил. Кто-то торопливо приближался со стороны входа, и Квиррелл развернулся, придав себе нарочито спокойный вид. Хорошо, если это Снейп: Квиррелл расставил столько приманок, сколько можно было, не вызывая подозрений у Волдеморта. Увы, легкие семенящие шаги меньше всего напоминали тяжелую, размеренную походку зельевара, и значит, придется полагаться на запасной план.

— Вы? — выдохнул вошедший Гарри Поттер, встретившись глазами с профессором.

Зуд в затылке стал нестерпимым: Волдеморт узнал голос. Квиррелл через силу ухмыльнулся и спокойно ответил:

— Именно. А я все гадал, встречу ли здесь тебя, Поттер.

Квиррелл действительно сомневался в том, что этот мальчишка сможет сюда добраться. Смертоносная полоса препятствий многих заставила бы свернуть на полпути, но попытайся он облегчить путь тому, кто пошел за ним следом, — и это вызвало бы у Темного Лорда закономерные вопросы. Хорошо еще, что тот не догадался проверить, что за указания Квиррелл дал троллю, которого приволок в подземелье.

Увы, как использовать в своих целях появление Поттера, Волдеморт догадался сразу. Не прошло и пяти минут, как Гарри Поттер, герой пророчества, будь оно неладно, жалко мямлил несусветную чушь, пытаясь скрыть Философский камень в оттопыренном кармане. Не нужно быть легилиментом, чтобы распознать явную ложь, и Темный Лорд, внимательно слушавший их разговор, снова подал голос:

— Дай мне поговорить с ним…

Квиррелл едва не выругался от досады. Все не так. Бесчисленные вечера в библиотеке, горы книг, посвященных древним артефактам: он знал об этом зеркале все, как и о том, кто и зачем его изготовил. Ловушка, мастерски подготовленная Дамблдором, способна поставить в тупик одержимого абсолютной властью Темного Лорда, но не того, кто некогда был лучшим студентом Когтеврана.

Да только теперь весь его хитроумный план трещит по швам, и Волдеморт вот-вот получит в свое распоряжение артефакт, владеть которым недостоин, а он, Квиррелл… Вспомнит ли его кто-нибудь, когда все закончится?

— Но, повелитель, вы еще недостаточно сильны! — воскликнул Квиррелл первое, что пришло в голову.

— У меня достаточно сил, — резонно возразил Волдеморт, и Квиррелл, сдержав вздох, принялся нарочито медленно разматывать тюрбан.

Гарри остолбенело смотрел на то, как полоски фиолетовой ткани падают на плечи Квирреллу, и не двигался с места. Ну что за дубина? Даже не пытается убежать. Он же свободен, путь открыт, а руки профессора заняты — и все же этот мальчишка стоит на месте, выпучив глаза. Не хочет бежать, так мог бы воспользоваться Петрификусом, или что они там уже знают на первом курсе… И на него все ставки? Похоже, склонность переоценивать как врагов, так и союзников у Квиррелла в крови.

Развернув тюрбан, профессор небрежно бросил ткань себе под ноги и повернулся лицом к зеркалу. Пусть Волдеморт, обожающий театральные эффекты, прочтет очередную пламенную речь, а ему нужно крепко подумать. Квиррелл вновь окинул взглядом то, что ему показывало зеркало, и в сердце неожиданно защемило. Вот то, чего он навсегда лишился, едва ступив на землю Албании. Теперь кто-то другой будет рассказывать любопытным студентам о странных обычаях маглов, о древних проклятиях и забытых магических культах, о жутких тварях и о том, как с ними совладать. Не он. Его путь заканчивается здесь. Или все же?..

Квиррелл поднял к лицу правую ладонь: на ней по-прежнему виднелись следы ожога, который он заработал, просто пожав руку Мальчику-который-выжил. Боль тогда была чертовски сильной, но ему хватило силы воли не выдать себя: ни Гарри Поттеру, ни Волдеморту. С тех пор прошло немало времени, и теперь присутствие Темного Лорда пронизало каждую клеточку его тела, отравило его кровь и навсегда запятнало душу. Если он прикоснется к Поттеру сейчас, боль будет во сто крат сильнее. Квиррелл протянул руку и погладил прохладную поверхность зеркала. Что-то пришло в движение с той стороны. Нечто живое.

— Поймай его! — раздался вопль Волдеморта, вырвав профессора из задумчивости.

Вот он, шанс! Квиррелл, не дожидаясь, пока Темный Лорд опомнится и отменит приказ, стремительно развернулся и схватил Гарри за запястье, рванув мальчишку к себе. Боль была много хуже, чем он ожидал. В глазах потемнело, и он мучительно захрипел: чувство было такое, словно он сунул руку в бурлящую лаву. Боль ощутил даже Волдеморт, который завизжал что-то нечленораздельное, призывая убить, убить, обратить в прах ненавистного мальчишку. Квиррелл, почти утратив сознательный контроль от сокрушающей боли, схватил Поттера за горло, и, потеряв власть над собой, протяжно закричал.

Огонь полз по его рукам, разрушая плоть и обугливая кожу, пожирал кости, и не было ничего на свете, кроме этой нечеловеческой пытки, словно бы несколько чародеев разом наложили на него заклятие Круциатус. Поттер наконец-то осознал, что происходит, и вонзил пальцы Квирреллу в лицо. Дыхание дракона опалило его череп, и боль ушла куда-то за грань сознательного восприятия, как уходит за эту грань ультразвук, но смерть все не являлась — даже тогда, когда глаза лопнули и обратились в пепел, и чей-то голос бормотал заклинания сквозь треск сгорающей плоти и хриплые вопли Волдеморта.

— Да сделай что-нибудь!

Тьма окутала его, но он все еще слышал — невесть каким способом, и отчаяние уступало место совсем другому чувству. Это смерть? Вряд ли, но очень… очень близко. Успеет ли он закончить то, что начал? Зеркало в нескольких футах за спиной, если зрительная память не подводит. Подтащить его к себе невербальным Акцио? Слишком тяжело, а риск разрушить его при перемещении непомерно велик. Квиррелл дернулся всем телом, пытаясь отползти, но даже не почувствовал движения: оглушающая боль перекрыла все чувства. У него нет больше ничего, кроме магии: этот мир забрал все, что он когда-либо имел.

— Что ты творишь? — яростный шепот Волдеморта снова ввинтился в агонизирующее сознание. — Мы же умираем!

— О да, — отправил он встречную мысль, которая могла бы вызвать усмешку на его лице, не обратись это лицо в зловонный пепел несколько секунд назад. — Мы умираем. Боюсь, вы потерпели фиаско… повелитель. Попытайте счастья в другой раз.

Смятение недавнего хозяина он почувствовал настолько явственно, словно оно приобрело зримую материальную форму.

— Что?.. Ты же… Ты же на моей стороне!

Это ведь не так сложно, в сущности. Долгие часы, проведенные за тренировкой невербальных и беспалочковых заклинаний, научили его: не требуются никакие чувства, никакие взмахи руками — ничего, кроме разума. Сосредоточиться на сложной, безумно красивой структуре заклинания, раствориться в ней, вдохнуть пламя в математически выверенную схему — и мысль станет реальностью. Он сможет это сделать.

— Лорд Волдеморт, — чеканя каждое слово и окончательно оставив подобострастный тон, ответил Квиррелл, — я не на твоей стороне. И я клянусь: никогда, ни одной минуты моей жизни я не был твоим союзником. Я вошел в албанские леса, чтобы найти и уничтожить тебя. Жаль, что это произошло только сейчас.

— Ты же сам вызвался достать для меня Философский камень… — опешил Волдеморт.

— Ну конечно. Я так упорно готовился к налету на Гринготтс и выбрал в осведомители настолько бездарных и болтливых магов, что слухи просто не могли не дойти до Дамблдора. Так оно и вышло: и в Гринготтсе нас ждало только пустое хранилище.

— Так значит… то покушение на Поттера… Ты хотел, чтобы его спасли? Двуличная тварь! Ты же говорил…

— На что ты рассчитывал, связавшись с когтевранцем? Я видел тебя насквозь, я просчитывал твои действия на два шага вперед. Да, я выполнял твои приказы — выполнял наиболее абсурдным, катастрофическим для тебя способом, и ты так ничего и не заметил. Ты ничтожество, Том Реддл.

Ему нужно совсем немного времени, пока скверна еще не проникла в мозг, не разрушила саму способность мыслить. Пусть остатки телесной оболочки разваливаются на части и тлеют на холодном полу подземелья: его воля достаточно сильна, чтобы поддержать собственное существование в этом агонизирующем куске плоти.

— Тролль в подземелье… — прорычал Волдеморт, по-прежнему неспособный смириться с тем, что оказался в дураках.

— Которому я приказал громко шуметь и ломать вещи, но никого не убивать? Тебе следовало бы выучить язык троллей. Но ты решил, что парселтанга достаточно.

— Ты не мог! Я приказал тебе отвечать, на моей ли ты стороне…

Квиррелл расплылся бы в улыбке, будь это возможно в его положении.

— И я выполнил приказ — ответил. Ты лишь забыл добавить, чтобы я отвечал правдиво. Сила — хорошо, если есть ум, способный ее направить. Но ты надеялся на одну только силу, потому и проиграл.

— Проиграл? Как бы не так! Я еще вернусь, и очень скоро. Тебя же навсегда запомнят как мою шестерку, предателя, ничтожного и бездарного слугу, который так и не смог решить ни одной задачи, поставленной твоим повелителем.

Тьма подобралась ближе, и сознание вдруг утратило целостность, растворяясь в мерно накатывающих волнах Ничто. Квиррелл был спокоен: он утратил способность бояться давным-давно, вскоре после того, как понял, чей чужеродный разум делит с ним его тело.

— Возвращайся, — сказал он, и руническая вязь заклинания в пространстве чистой мысли вспыхнула, зажженная его волей. — Тебя найдется кому встретить.

Перемещение завершилось, и он больше не чувствовал присутствия Волдеморта: душа Темного Лорда покинула умирающий сосуд. Квиррелл поднял изуродованную незримым огнем руку и впечатал ее в поверхность зеркала Еиналеж, хотя не мог видеть ни руку, ни зеркала. Тьма рассеялась, и остался только свет: мягкий, ласковый свет и покой.

* * *

— Осторожней! — крикнул Рон, и Гарри едва успел метнуться в сторону от рухнувшего фрагмента стены.

Закашлявшись в клубах пыли, он перешагнул через груду камней и вгляделся в открывшийся провал. Что-то блеснуло в темноте, и Гарри потянулся за палочкой. Битва за Хогвартс нанесла тяжелые раны старому замку, и разрушение до сих пор не остановилось. Крошились и трескались стены, тлели перекрытия, а изувеченные лестницы могли вдруг остановить свое движение на полпути, зависнув над пустотой. Сколько уйдет времени на то, чтобы восстановить разрушенное?

Гарри поднял палочку и шепнул:

— Люмос!

Холодный свет отразился от запылившейся зеркальной поверхности. «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi», — прочел он на массивной раме. Гарри поспешно отвернулся и погасил свет, чтобы не увидеть тех, кто все еще ждал его на той стороне. Столько лет прошло, а он так и не поинтересовался, что произошло с зеркалом Еиналеж после того страшного происшествия на первом курсе.

— Что там? — спросила Гермиона.

— Еиналеж, — коротко ответил он и, покачав головой, добавил: — По-прежнему не понимаю, как оно работает. Оно ведь не только показывает то, что нам хочется, верно?

Гермиона заглянула в провал и на несколько секунд замерла, не отрывая взгляда. Потом, закусив губу, отвернулась и сказала со вздохом:

— Наверное, не только. Я думаю, оно показывает то, что есть на самом деле… Просто не здесь. Не у нас.

— Как это возможно? — удивился Рон.

— Как-то возможно, — пожала она плечами. — Дамблдор что-то знал об этом: как иначе он спрятал бы в нем Философский камень?

— Ты думаешь, это дверь в настоящий потусторонний мир? — спросил Гарри. — В рай? В место исполнения всех желаний?

— Вряд ли так буквально. Но, может быть, что-то похожее.

Гарри кивнул и побрел вдоль полуразрушенного коридора, где Филч тщетно пытался навести какое-то подобие порядка, сметая известняковую пыль к стене. Силуэты, на мгновение отразившиеся в зеркале, до сих пор стояли перед глазами, и он не мог забыть этот моментальный образ. Его родители, Джеймс и Лили Поттер, смотрящие мягко, с сожалением обо всем, что ему пришлось пережить. Грустно улыбающийся Сириус Блэк с Буклей, сидящей у него на плече. Альбус Дамблдор с его понимающим взором из-под очков. Верный и самоотверженный Добби. Бесшабашный Фред. Все те, кого он потерял за время этого жуткого кровавого противостояния.

И позади всех, в тени, стоит человек в длинной мантии, и сверкает из-под низко надвинутого тюрбана его острый, пронзительный взгляд.