Опасная профессия (джен)

Я не слышал, как он подошел сзади. Безлюдная вечерняя улица на окраине Аделаиды, где городской шум глохнет в густых ветвях акаций, и можно разобрать даже ворчание соседа-выпивохи в доме напротив: чтобы бесшумно подкрасться к человеку, нужно быть призраком. Мне в шею уперлось что-то острое, и незнакомый голос холодно произнес:

— Ты же не думал, что сможешь прятаться вечно? Нет, не оглядывайся. Иди к дому.

Подавив естественный порыв обернуться, я подчинился. И меня еще уверяли, что преступность в Австралии ниже, чем в раю! Как бы не так. Чем лучше работают службы правопорядка, тем опасней те немногие преступники, которые пока на свободе. Вечно на взводе, и любое неосторожное движение с моей стороны может стать для меня последним.

— Где твоя дочь, Грейнджер? — тихо спросил тот же голос.

Так и знал. Не иначе, как местный псих, хотя фамилия Грейнджер показалась мне смутно знакомой: где-то мне определенно доводилось ее слышать. Я выдохнул и, стараясь сохранять спокойствие, с расстановкой сказал:

— Это недоразумение. Вы приняли меня за кого-то другого. Мое имя — Венделл Уилкинс, я дантист…

Незнакомец фыркнул и с неприкрытым презрением отозвался:

— Вы, маглы, считаете себя чертовски умными, да? Я знаю, кто ты такой. Иди к дому, там поговорим.

— Я могу показать документы. У меня в саквояже…

— На кой мне твои драные бумажки?

В молчании мы свернули на дорожку, ведущую к дому. Я нервно огляделся по сторонам: не видит ли это кто-нибудь из соседей? Когда мы с Моникой снимали этот дом, нам обоим показалось очень милым, что он почти полностью окружен рядами деревьев, но теперь… Хорошо, если кто-нибудь заметил нас в окно и догадался позвонить в полицию.

— Жена дома? — спросил незнакомец, когда я отпер дверь и вошел внутрь.

— Откуда вы знаете?.. Нет. И сегодня вы ее не дождетесь. Если вам что-то нужно, тогда обращайтесь ко мне.

Я сказал правду: Моника уехала в Сидней разбираться с доставкой контейнера, который задержали из-за ошибочного имени в накладной, пока я продолжаю вести практику. При оформлении в Лондоне какой-то гений вписал туда… Кровь бросилась мне в лицо. Грейнджер. Вот почему эта фамилия показалась мне знакомой. Если это имя какого-нибудь мафиози, за которого меня принимают, то все кончено: свидетелей эти ребята не оставляют.

— Садись.

Все тот же холодный, презрительный голос. Никогда не мнил себя психологом, но почему-то у меня не было сомнений в том, что я для него значу не больше, чем грязь под ногами. Запоздалая паника подступила к горлу, и стало трудно дышать. Мне конец, и полицию ждать нет смысла, даже если кто-то позвонил. Надо во что бы то ни стало выжить и предупредить Монику. Интересно, чем он вооружен? Этот предмет, который иногда касается моей шеи — что это? Недостаточно остер для ножа, но уж точно не пистолет…

Я потянулся к выключателю, но незнакомец ударил меня по запястью и прошипел:

— Садись, я сказал. Люмос!

Холодный свет зажегся у меня за спиной, и я, нерешительно обернувшись к незваному гостю, опустился в кресло. Свет слепил меня, и я не мог понять, какой источник его испускает. Незнакомец наклонился ко мне и вытянул вперед загадочное оружие, похожее на короткий деревянный прут с резной рукоятью. Электрошокер? Переведя взгляд выше, я вздрогнул: его лицо было закрыто отполированной металлической маской.

— Кто вы такой? — решился я на вопрос.

— Ты сам знаешь, Грейнджер. Не от нас ли ты пытался сбежать со своей…

Он осекся и придвинулся еще ближе, вглядываясь мне в лицо.

— Подожди-ка… — усмехнулся он через секунду, — да ты и впрямь не понимаешь. Не иначе как Орден Феникса поработал Обливиэйтом.

— Да! — с готовностью отозвался я, хотя мало что понял. — Это какая-то ошибка. Вот мои документы…

Под непроницаемым взглядом человека в маске я извлек из кармана вид на жительство и, отчего-то засомневавшись, бросил взгляд на глянцевую поверхность перед тем, как показать собеседнику. Имя — Венделл. Фамилия — Уилкинс. Номер иммиграционной карты… Он взял у меня из рук документ, покрутил его в руках и довольно ухмыльнулся. Не поверил. Сейчас он поднимет свое странное оружие и… Не знаю, что это будет. Может, игла, смазанная нервно-паралитическим ядом, который так и не смогут найти у меня в организме при вскрытии?

Медленно, очень медленно я потянулся рукой к саквояжу с инструментами, стоявшему в темноте рядом с креслом. Где-то среди них — восковой нож для изготовления зубных протезов. Устаревшая, громоздкая модель, которой я пользовался еще лет десять назад… Но в тот миг я был благодарен судьбе за то, что не расстался с ним: современные миниатюрные инструменты совершенно непригодны в качестве оружия. Мои пальцы коснулись замка. Осторожно, чтобы замок не издал ни звука…

Человек в маске, приняв решение, выбросил вперед руку с оружием, и я отпрянул, вжавшись в спинку кресла. Он что-то выкрикнул, но его слова утонули в белом шуме. Наверное, на какое-то время я потерял сознание. Темная комната расплылась перед глазами. Странные образы всплывали в моей памяти, и подчас я не мог осознать их значения. Наш старый дом на окраине Лондона, в Хампстед-Гарден-Саберб, где вот-вот случится что-то плохое. Что происходит? Кто эта девочка, которая стоит передо мной, умоляюще сложив руки? Кажется, я помню ее имя. Ее зовут…

* * *

— Гермиона! Ты знаешь, что я не могу так поступить. Ты моя дочь. То, что ты предлагаешь — немыслимо. Оставить тебя одну, среди этих…

Она глубоко вздохнула и терпеливо — как всякий ребенок, уверенный, что его родители не понимают элементарных вещей, — сказала:

— Я не одна. Со мной будут Гарри Поттер и Рон Уизли — они оба могут за себя постоять, и за меня тоже. На моей стороне целая организация, которая уже имела дело с Пожирателями Смерти и выстояла. И все они — маги. Пап… Прости, но что ты сделаешь в этой ситуации? Если вы с мамой останетесь, мне придется защищать не только себя, но и вас двоих. И вот тогда мне точно несдобровать.

— Маму отошлем, это без вопросов. Но я способен помочь.

— Ты дантист, не солдат, — парировала она и горько усмехнулась. — Профессор Слизнорт спрашивал, не опасная ли это профессия…

— Раньше я увлекался охотой. И до сих пор неплохо стреляю. К тому же у меня есть старые знакомые…

— Пап! Ты… Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Гермиона, я просто не могу. Давай просто уедем все вместе?

Она снова вздохнула и в задумчивости провела кончиками пальцев по резному древку палочки. Затем вымученно улыбнулась и сказала:

— Почему бы не выпить чаю? Обсудим все за столом вместе с мамой.

* * *

Я развалился на кресле, в прострации глядя на протянутую мне в лицо палочку. Пожиратель Смерти, стоявший перед мной, хмыкнул и опустил ее, продолжая, однако, держать оружие наготове.

— Ну что, теперь вспомнил, Грейнджер?

Голова отчаянно закружилась, и, попытавшись вскочить, я тут же рухнул обратно в кресло, с трудом удерживая рвотные позывы. Саквояж, на который я безотчетно оперся рукой, повалился набок и раскрылся; содержимое рассыпалось по полу.

— Меня зовут… — пробормотал я. — Меня зовут… Господи.

— С самооценкой у тебя все в порядке, — хихикнул Пожиратель Смерти. — А теперь поговорим про твою дочь. Раз уж она отправила тебя на край света со стертой памятью, ты что-то можешь знать, и мне пригодится все. Если ты будешь достаточно разговорчив, мне, возможно, даже не придется тащить тебя с супругой обратно, чтобы вами занялись… наши сотрудники. Итак, для начала… Что ты знаешь о планах Гермионы?

Гермиона! Боже мой, дочка, ну что ты натворила? Заставить нас все забыть… Спокойно и безмятежно жить в Австралии, пока за тобой охотятся убийцы под властью безумного маньяка, владеющего магией: даже стертая память в тот миг не казалась мне достаточным оправданием. Одно хорошо: если они спрашивают о тебе, значит ты по-прежнему жива и на свободе.

— Мой вопрос понятен?

Он снова, ссутулившись, поднял палочку на уровень моих глаз. Моя мысль лихорадочно заработала. Все, что я могу сделать — пустить их по ложному следу. Да только как это сделать, не зная твоих настоящих планов? Нужно сказать что-то правдоподобное, но заведомо неверное…

— Она… она… Кажется, она собиралась уехать в Штаты.

— Вот как? И зачем же?

Голос Пожирателя Смерти был вкрадчивым, нарочито вежливым: так разговаривают с совершенно беспомощным врагом, неспособным оказать никакого сопротивления. Но разве это не так? Передо мной маг, за плечами которого, должно быть, не одно убийство. Прикончить магла для него — способ развлечься и не более того.

— Я не уверен. Кажется… кажется, она говорила что-то о том, чтобы найти там союзников.

Он расхохотался и толкнул меня в плечо свободной рукой.

— Союзников? Наше родное Министерство занималось этим с того момента, как Скримджер занял свой пост. Слали слезные письма не только в Штаты, а вообще всем, даже в Африку. И знаешь что, Грейнджер? Всем плевать. Британские маги — сами по себе. Твоей дочери это отлично известно, а тебе — похоже, нет, так что ты лжешь, магл. Сделаешь еще одну попытку, или можно перейти к моей любимой части?

— Да откуда мне знать, ты… — вскипел я, делая еще одну попытку встать.

Враг молниеносно вскинул палочку и проговорил:

— Импедимента!

Меня отбросило назад. Я больно ударился о подлокотник и покатился по полу вместе с креслом. Конечности занемели, как от хорошей дозы анестетика. Я с трудом перевернулся на спину, но подняться не смог: мышцы не слушались. Пожиратель Смерти неторопливо подошел и присел рядом со мной на корточки.

— Наверное, я неправильно начал, — все так же спокойно проговорил он. — Отец рассказывал мне, что, допрашивая пленного, нужно первым делом показать ему серьезность своих намерений. Выколоть глаз, например, или отрезать руку. Но лично я предпочитаю…

Нужно что-то сделать. Он совсем близко. Я могу ударить коленом и выбить палочку у него из рук… Опершись ладонью, я попытался согнуть ногу — та лениво шевельнулась. Ударить? Да я даже стоять на ней не смогу. В ладонь впилось что-то острое, и я рефлекторно отдернул руку. Инструменты. Когда саквояж опрокинулся, они рассыпались по полу. Если мне удастся нащупать среди них то, что можно использовать как оружие, у меня будут шансы. Я осторожно скользнул пальцами по полу. Холодная, ребристая рукоять из металла — это угловой элеватор, я использовал его для удаления корней зубов. Увы, им даже крысу не убить. А вот эта плоская поверхность…

— Круцио!

В первое мгновение мне показалось, что с меня сняли кожу. Ни до этого момента, ни после, я не испытывал такой ошеломляющей боли. Перед глазами вспыхнули разноцветные фосфены, и я зашелся криком, который сразу же застрял у меня в горле. Металлическая маска склонилась надо мной: глаза в прорезях встретили мой взгляд, словно пытаясь впитать каждый оттенок того мучительного чувства, которое я сейчас транслировал во всех направлениях.

Однажды, еще в детстве, когда я на спор взялся переплыть речушку Уз под Сихэвеном, от холода мне судорогой свело ногу. Мне так и не удалось добраться до берега, и я навсегда запомнил то чувство беспомощности и, много хуже, нарастающей боли в агонизирующих легких, когда отчаянно нужно вдохнуть, но вдох означает смерть. Сейчас было почти так же. Почти. Только боль сильнее на порядок, и я — не жертва несчастного случая, а пленник садиста, владеющего магией. Тогда, в реке, на помощь пришел мой приятель, Стив. Здоровый чернокожий парень, который был на два года меня старше и куда как сильнее. Вытащил и чуть ли не на руках притащил домой. А сейчас…

Пытка не ослабевала. Нестерпимая боль сожгла мне кожу и двинулась вглубь, разрывая мышцы, проникая в кости и обращая их в пыль, выдавливая внутренности и высасывая глаза. Конвульсии сотрясали мое тело, и я не мог сделать решительно ничего, только смотреть на эту чертову маску надо мной и ощущать в судорожно сжатой ладони что-то металлическое… плоское…

Пожиратель Смерти опустил палочку, и боль ушла. Облегчение было настолько сильным и неожиданным, что я захихикал, как умственно отсталый, сотрясаясь всем телом. Когда прекращается непереносимая боль — это и есть самое сильное удовольствие на свете. Он обеспокоенно склонился надо мной и проговорил:

— Эй, магл! Ты там не сбрендил случаем? А то помню семейку Долгопупсов…

Короткое, но бритвенно острое лезвие воскового ножа глубоко вошло ему в горло под маской с такой же легкостью, как в сливочное масло. Он захрипел и, выронив палочку, схватился за мою руку, царапая ее плохо остриженными ногтями. Я, сжав зубы, провернул лезвие и рванул нож к себе, располосовав ему пальцы. Из вскрытой сонной артерии хлынул горячий поток, и комната наполнилась едким железистым запахом.

Пожиратель Смерти покачнулся и завалился набок. Маска с лязгом отскочила, открыв холеное, бледное лицо с выпученными глазами. Окрашенная кровью слюна стекала из раскрытого рта, который сипло ловил воздух в последних секундах агонии. Я выронил нож, с трудом оперся на локоть и встал на колени, тут же согнувшись в три погибели от спазма в желудке. Утерев губы рукавом от остатков рвоты, я поднялся на все еще непослушные ноги и, шатаясь, подошел к выключателю.

В теплом белом свете произошедшее казалось каким-то немыслимым кошмаром, галлюцинацией. Вот только я с ног до головы был вымазан в крови, а в центре развороченной комнаты лежал остывающий труп со страшной раной в горле, и теплые объятия безумия вовсе не казались столь уж привлекательными. Я впервые в жизни убил человека.

Бросив взгляд за окно, где светились огни дома напротив, я плотно задернул занавески, выволок из кладовки рулон упаковочной пленки и склонился над телом Пожирателя Смерти. Моя жена, которая по-прежнему считает себя Моникой Уилкинс, не должна ничего узнать. Не имею представления, что ей сказать, но… я что-нибудь придумаю.

* * *

— Что-то ты совсем сдал, дружище! — широко улыбнулся Стив, шагнув мне навстречу. — Или это тебя от перелета так скрючило?

— Имей совесть! Я дантист, а не Джеймс Бонд, — ухмыльнулся я в ответ, и тут же поморщился от боли, когда он сжал мою протянутую ладонь с силой гидравлического пресса.

— Но пушка тебе явно не для стоматологических целей понадобилась, а? Ладно, пойдем, у меня за углом фургончик. Да не смотри на эти рожи, я их предупредил.

Я миновал двух бугаев, прислонившихся к стене дома рядом с припаркованным белым фургоном, которые проводили меня мрачным подозрительным взглядом, безошибочно определив: я — не из их среды. Стив распахнул заднюю дверцу, пропуская меня вперед, и забрался следом. Закрывшись, он сдернул брезент с товара, разложенного вдоль стены фургона.

То, что он приторговывает оружием и вообще не слишком заботится о соблюдении буквы закона, мне стало известно уже давно. Как ни странно, это ни капли не испортило наших отношений, несмотря на то, что жизнь редко сводила нас вместе. Я не пытался читать ему нотаций и наставлять на путь истинный. Он, в свою очередь, никогда не обременял меня просьбами, способными создать мне проблемы с властями, хотя, видит Бог, я бы постарался сделать для него все, что не запятнает мою совесть. Преступник или нет, но он все еще оставался человеком, который однажды спас мне жизнь.

— Так ты не расскажешь мне, что там с тобой приключилось? — спросил он, с трудом уместившись на крохотном раскладном стульчике в углу. — До меня слухи доходили… Сорвались с места, оборвали все контакты, даже родня вас найти не может. Ты же знаешь, если что, мы с ребятами…

Я покачал головой.

— Я знаю, Стив. Но так не получится. Моя дочка, Гермиона… Помнишь ее? Словом, она встряла в историю. Там такое, что ты не поверишь, даже если я расскажу. Я и сам вряд ли что-то смогу сделать, но с оружием у меня будет больше шансов.

Он одарил меня долгим оценивающим взглядом, потом пожал плечами и махнул рукой в сторону груды оружия.

— Что ж, выбирай. Если тебе для близких контактов, советую девятнадцатый «Глок», вон тот, с краю. Девятимиллиметровый, пятнадцатизарядный — для новичка ничего лучше просто нет.

Я взвесил в руке предложенное оружие. Черная ребристая рукоять удобно легла в ладонь, и я довольно кивнул, спросив:

— А цена?

— Для тебя — шестьсот фунтов. Дешевле — только паленые.

— Беру. И коробку патронов к нему заодно. И еще, Стив…

— Плазменных винтовок нет, Терминатор, — вновь расплылся он в улыбке.

— Как насчет снайперской? Которую можно быстро собрать и разобрать. С глушителем.

Улыбки на его лице как не бывало, и он пораженно уставился на меня, словно видел в первый раз.

— Ты что, серьезно?

Я ничего не ответил. Он покачал головой и недоверчиво хмыкнул.

— Слушай, расскажи мне, в чем дело, а? Возможно, я посоветую тебе что-то получше. Любой может вляпаться в дерьмо, но, дружище, на киллера ты даже слегка не похож. Лучше бы тебе не лезть в это.

— Стив, Стив… Давай, я расскажу тебе короткую версию?

Он кивнул, не отрывая от меня мрачного взгляда.

— Моя дочь нуждается в помощи. Ребят, которые ей угрожают, чертовски много и каждый из них — смертельно опасен. Особенно вблизи: подпустишь любого из них ближе, чем на триста футов — и ты, считай, труп. Шансы у меня будут куда выше, если я постараюсь держаться подальше от них. Вот зачем мне снайперка.

— Ага, — неопределенно отозвался он, и я так и не понял, согласился он с моими доводами или просто дал понять, что услышал меня.

— Так ты можешь мне помочь? Деньги у меня есть.

— Такого добра немного, — сказал Стив, поднявшись со стула.

Он подошел к сваленному оружию и, протянув руку, не без труда выволок длинный брезентовый сверток. Отбросив ткань, он поднял перед собой массивную пятифутовую винтовку: из тех, которые мне доселе доводилось видеть только в кино.

— «Хаскинс». Шестьсот пятидесятый, обойма на семь патронов. Прицельная дальность — больше мили. Страшная штука в умелых руках. И цена… Это не какая-то гражданская игрушка, так что сам понимаешь. Восемь с половиной тысяч. Давай, покажу тебе, как ее разбирать…

* * *

Конечно, идея тащить покупки в подземку изначально не отличалась разумностью, но я был на взводе, и рациональное мышление оказалось выше моих возможностей. Станция Мур Парк, как всегда, пустовала: наверное, поэтому я не почувствовал подвоха, подходя к застывшим раздвижным дверям под синей вывеской. Тридцать фунтов оружейной стали в чемоданчике с большим красным крестом на крышке оттягивали правую руку, и пальцы понемногу начинали неметь от непривычной нагрузки.

Да что рука… С того момента, как я, наговорив жене чепухи про катастрофическую ситуацию с моей родней в Великобритании, вылетел в Лондон, непривычным стало все. Я вообще перестал ощущать, что я это я. С кем-то другим происходил весь этот ужас. Кто-то другой, не имея никакого опыта участия в боях, ввязался в войну двух группировок. Кто-то, не я, обвешанный оружием, тащился ко входу в подземку без малейшего представления о том, что делать дальше. Если удастся найти прежних знакомых в мире магов, все будет проще, но даже на Косую Аллею попасть для меня без сопровождающих — задача не из простых.

Ладонь совсем утратила чувствительность. Я остановился, сделал глубокий вдох и перехватил чемоданчик левой рукой, что меня, вероятно, и спасло. Темный вихрь пронесся рядом, взметнув придорожную пыль, и в десяти футах передо мной вырос человек в черной мантии и маске — такой же, как его коллега, чье тело уже разлагалось на дне Торренса. На этот раз враг не тратил время на разговоры: он вскинул палочку и гаркнул:

— Петрифи!..

Пуля высекла искры из его маски. Голова Пожирателя Смерти мотнулась, и он беззвучно завалился на спину, оставшись лежать без движения. Мои пальцы, сжимавшие «Глок», мелко дрожали: не то от усталости, не то от выброса адреналина. Как мне удалось успеть? Бросив пистолет в карман, я склонился над поверженным противником.

— Авада Кедавра!

Не думая, я распластался по земле и перекатился в сторону. Ядовито-зеленый луч полыхнул надо мной, и волосы у меня на голове встали дыбом. Я сунул руку в карман и выхватил оружие, но воспользоваться им уже не успел. Пожиратель Смерти, атаковавший меня сзади, рассек воздух палочкой, и пистолет вылетел у меня из ладони. Я встретился взглядом с противником, и понял, что брать живьем меня уже никто не намерен. Окончена моя отчаянная война одиночки-магла.

— Авада…

Оглушительный треск автоматной очереди ударил по ушам, и Пожиратель нелепо задергался под градом пуль. Потеряв равновесие, он качнулся и сполз по стене станции, оставив на ней кровавую полосу. Обернувшись, я увидел Стива, который бежал ко мне, сжимая в руке «Микро-Узи». Я подобрал «Глок», поднялся на ноги и шагнул навстречу другу.

— Ты снова спас мне жизнь, Стив. Спасибо.

Он не ответил, во все глаза глядя на тела врагов. Склонившись над убитым, он стащил с него маску и с десяток секунд смотрел в мертвое лицо, прежде чем сказать:

— Я видел, чем он в тебя… выстрелил. Ты говорил, что я не поверю, и ты был чертовски прав: я даже своим глазам не верю. Кто они такие, парень? Хреновы пришельцы?

— Лучше тебе и не знать, — ухмыльнулся я. — Иначе в один прекрасный день проснешься со стертой памятью. Не самый приятный опыт. Давай-ка уберемся отсюда…

Пожиратель Смерти, напавший на меня первым, застонал и дернул рукой. Все еще жив! Я подскочил к нему схватил палочку, лежавшую рядом. Сорвав с него маску, я увидел, что это совсем молодой парень: двадцать лет от силы. Маска спасла его: пуля не пробила череп, лишь оставив над левым виском кровавую борозду. В глазах Пожирателя стояли слезы, лицо не отражало ничего, кроме панического ужаса.

— Нет… — всхлипнул он. — Не убивайте меня… Я не виноват.

— Однако меня ты убить все же пытался.

— Нет! Только парализовать… Прошу вас… У меня не было выбора, они бы убили меня!

— Вставай. Идти можешь? Тогда шуруй вперед. Попытаешься удрать — умрешь на месте. Стив… Я по гроб тебе благодарен, но дальше я один, хорошо? Если тебя убьют из-за меня, никогда себе не прощу.

Он мрачно кивнул, хлопнул меня по плечу и сказал:

— Ладно. Избавлюсь пока от этого… И знаешь что? — Он широко улыбнулся. — Будь осторожен… дантист.

* * *

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил он, все еще глотая слезы и болезненно щурясь: утереть кровь, заливавшую ему левый глаз, он не решался.

— Это зависит от тебя.

На мгновение меня захлестнуло отвращение к себе. Сижу тут, среди зарослей, нацелив пистолет в лоб раненому мальчишке и веду себя, как пафосный герой боевика. Вот только иначе нельзя: он должен бояться меня больше, чем своих хозяев, иначе сотрудничать не станет ни за какие коврижки. До сих пор со своей задачей я справлялся: его взгляд, полный ужаса, остановился на оружии в моей ладони.

— Как вы нашли меня и что вам от меня понадобилось? — спросил я, выдержав паузу. — Что вам обо мне известно?

— Я почти ничего знаю, — поспешно ответил он. — Я просто помогал Эйвери. Они сказали, что я должен привыкать…

Я вскинул «Глок» повыше — так, чтобы он мог видеть черное отверстие дула напротив. Мой пленник отпрянул и зажмурил глаза.

— Давай сначала. Как тебя зовут?

— Джагсон… Александр Джагсон. Мой отец…

— Отлично, Александр. Что тебе сказали, отправляя на это задание?

— Что мы должны поймать вас. Поймать или… убить.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Мистер Грейнджер. Отец Гермионы, которая… ну, та самая.

Я едва удержался от улыбки. Моя дочь — «та самая». Для них она — не просто враг, одна из тысяч статистов, чьи имена лишь раз мелькнут в сводках о потерях, но — «та самая». Нет гордости сильнее, чем гордость отца за свою дочь. На меня вдруг снизошло вдохновение.

— Тогда тебе должны были сказать, чем я занимаюсь, — заговорил я. — Ты знаешь, кто такой дантист?

Он замотал головой, округлив глаза. Я изобразил дьявольскую ухмылку.

— Нет магла, который не боялся бы встречи с дантистом. Мы способны причинить такую боль, по сравнению с которой ваш Круциатус покажется щекоткой. И знаешь, я всегда хотел узнать, каков болевой порог мага…

— Не надо, пожалуйста, — поспешно заговорил он, всхлипнув. — Я клянусь, мне почти ничего не известно. После того, как ваша дочь с друзьями вломилась в Министерство, ее везде ищут, а теперь и вас тоже. Меня поначалу хотели отправить на штурм «Поттеровского дозора», но потом решили, что неопытный маг там все испортит.

Я нахмурился. Если готовится какой-то штурм, это мой шанс стать частью войны, а там — чем черт не шутит, — выйти и на Гермиону. К тому же название… Гарри Поттер — лучший друг Гермионы. Возможно, этот их «Дозор» мне поможет.

— Что за «Поттеровский дозор»? Где и когда будет штурм?

— Вы разве не знаете? Оппозиционная радиостанция. Нашим удалось узнать, откуда сегодня будет вещание, и туда уже направили отряд. Это… далеко отсюда.

— Когда?

— Наверное, сейчас… Думаю, уже началось.

Опоздал. Даже если я поймаю такси и рвану по адресу, которого, быть может, и вовсе не существует в мире маглов, мне уже не вмешаться, а значит я упустил свой шанс. Если только…

— Скажи-ка, Александр, ты можешь меня туда перенести?

Он посмотрел на меня, как на умалишенного, и неуверенно ответил:

— Д-да… Но палочка…

Я вытащил его палочку, которую по какому-то наитию спрятал в кармане вместо того, чтобы сломать, как собирался изначально, и сказал:

— Слушай меня внимательно. Сейчас я верну тебе палочку, и ты перенесешь меня к радиостанции. Если ты попытаешься сделать хоть что-то, что мне не понравится, я тебя убью. Ты можешь махать палочкой со скоростью молнии и читать заклинания быстрее американского рэппера, но уверяю тебя: пуля быстрее. Понял меня?

Он поспешно закивал, и на глазах его снова выступили слезы.

— И еще… Я магл, но Гермиона вдоволь рассказала мне о том, что такое трансгрессия. Если меня расщепит, ты умрешь в тот же миг. Тебе, возможно, покажется, что отрезать расщепом мне руку с пистолетом — отличная идея, но помни, что разорванные нервы могут напоследок отправить любой сигнал в конечность. Достаточно моему пальцу конвульсивно дернуться…

— Я все понял, — поспешно сказал он, поднимая руки. — Пожалуйста, не убивайте. Я сделаю все, что скажете. Но этот чемодан… я не уверен, что моих сил хватит…

— Уж постарайся. И кстати, потащишь его ты. Берись за ручку.

Он, пошатнувшись, поднял чемодан. Я зашел ему сзади и вручил палочку, ткнув Александра пистолетом под ребра. Он дернулся и хрипло задышал, но скорей от страха, чем в предвкушении какой-то глупости: мне все же удалось запугать мальчишку до икоты. Я обхватил его локтем за шею и прошептал на ухо:

— А вот теперь поехали, Вергилий.

Деревья вокруг изогнулись, как от чудовищного ветра, и завертелись в сумасшедшей карусели. Желудок подскочил к горлу, и я ощутил едкий вкус желудочного сока на языке. Вцепившись в горло Александру еще сильнее, я считал секунды, от души надеясь, что не потеряю сознание до того, как все закончится.

Закончилось быстрее, чем я боялся: с едва слышным хлопком нас выкинуло в привычный мир. Пленник, вскрикнув, повалился ничком, загрохотав чемоданом. Я не смог его удержать и рухнул сверху, продолжая прижимать «Глок» к его ребрам. Желудок снова болезненно сжался, едва не избавившись от своего содержимого в ту же минуту. Как бы плохо мне ни было, я все же потратил несколько секунд на то, чтобы оглядеться вокруг. Место оказалось совершенно незнакомым. Возможно, дальний пригород Лондона, если судить по редким строениям в отдалении и неухоженной асфальтовой дороге, но с тем же успехом это мог быть и какой-нибудь Колчестер. Глухомань.

— Где радиостанция? — спросил я.

Он приподнялся и неопределенно указал палочкой в направлении двухэтажного дома на отшибе с разбитым у входа садом. Я вгляделся в указанном направлении: никаких боевых действий. Неужели все кончено? В двух сотнях футов от дома из воздуха бесшумно материализовался человек в уже знакомом облачении Пожирателя Смерти. Чуть поодаль — еще один. И еще. Похоже, что я подоспел к самому началу. Вот только что мне делать с Александром? Мой пленник правильно расценил молчание с моей стороны.

— Прошу вас, не убивайте, — захныкал он вновь вполголоса. — Я буду молчать. Я…

Я обрушил на его затылок рукоять пистолета, и Александр, не издав ни звука, уткнулся лицом в землю. Я положил пальцы на его сонную артерию: пульс есть. Взяв из безжизненных пальцев палочку, я переломил ее об колено и отбросил в сторону. Теперь нужно действовать как можно быстрее.

Осторожно, поминутно оглядываясь на прибывающих Пожирателей Смерти, которых насчитывалось уже около десятка, я раскрыл чемодан. Хорошо, что Стив заставил меня пару раз собрать и разобрать «Хаскинс». Ствол мягко клацнул, становясь на место. Теперь сошка и телескопический прицел. Наконец, глушитель: с ним я замешкался, упустив момент, когда враги неслышно рассредоточившись дугой, пошли в наступление.

Покосившись на все еще лежащего без движения Александра, я приник к окуляру прицела. Один из Пожирателей Смерти благоразумно держался позади прочих, значит, есть шанс, что его выход из строя не заметят. Только бы не попасть в маску: она лязгнет так, что в этом случае уж точно обернутся все. Я сместил перекрестье прицела чуть ниже. Горло. Идеально, если пуля сразу перебьет позвоночник: меньше шума впоследствии.

Сердце билось, как сумасшедшее, и обильный пот начинал разъедать мне глаза. В кого я превратился, черт возьми? Я же никогда таким не был. Может быть, тот Пожиратель Смерти, который навестил меня в Австралии, что-то сделал с моей психикой помимо того, что вернул воспоминания? Я выдохнул и плавно потянул за спусковой крючок.

Даже глушитель и все эти компенсаторы отдачи не смогли скрыть дьявольскую мощь винтовки. Холодный металл в моих руках дернулся, посылая эмиссара смерти в горло обреченного врага. Удар пули был настолько силен, что голова едва не отделилась от туловища, крутанувшись под немыслимым углом. Пожиратель Смерти был мертв до того, как повалился в ближайшие кусты. Ближайший к нему, услышав шум, предостерегающе поднял руку, но, к счастью, не обернулся: пригнувшись, он двигался к дому, где, по словам Александра, располагалась оппозиционная радиостанция.

Тем хуже для него. Я вновь поймал в прицел горло, но на этот раз чуть помедлил: у следующей жертвы оказался слишком высокий воротник. Выдох, выстрел. Пожиратель Смерти качнулся и осел на землю. Его ноги несколько раз конвульсивно дернулись: должно быть, на этот раз попадание оказалось не столь точным. Осталось еще пять патронов, потом придется перезарядить.

Третий рухнул ничком, фонтанируя кровью, и его маска громко звякнула о каменный бордюр. Все прочие участники штурма замерли и синхронно обернулись. Проклятье! Я поспешно взял в прицел еще одного, уже не заботясь о шуме. Пуля пробила маску по центру, и покойник распластался по земле, раскинув руки. Только теперь до Пожирателей Смерти дошло, что их методично уничтожают одного за другим. Я развернул винтовку к следующему, но тот, словно отреагировав на мое движение, трансгрессировал.

Еще один махнул палочкой и упал, сраженный выстрелом в грудь: у меня уже не было времени для хирургически точных ударов в горло или голову. Еще два выстрела…

— Экспульсо! — услышал я голос по левую руку, и мощный взрыв взметнул землю рядом со мной.

Так вот, куда трансгрессировал тот Пожиратель! Заметил меня все же, чтоб ему… Я, оторвавшись от прицела, приник к земле и выхватил «Глок». Где он? Затаив дыхание, я вытянул оружие в направлении зарослей, откуда услышал голос, но все было тихо.

— Конфринго! — тот же самый голос раздался точно позади меня.

Я вжался в землю. Взрыв разворотил ствол старого тополя рядом со мной, и дерево с оглушительным треском повалилось наземь, к счастью, в сторону от меня. Я перевернулся на спину и, не целясь, послал три пули туда, откуда донесся голос. Ответа не последовало: то ли я все же попал, то ли враг снова трансгрессировал в неизвестном направлении.

— Ступефай! — послышалось поодаль.

Я сжался, но никакое заклинание на этот раз меня не настигло. Вокруг что-то происходило, и я уже не принимал в этом участие. То и дело в окружавших меня зарослях проносились алые и голубые сполохи, время от времени кто-то выкрикивал заклинания, и порой эти крики завершались стоном боли. Я вновь посмотрел в прицел. У радиостанции уже не было ни одного Пожирателя Смерти, а широко распахнутую дверь дома покачивал ветер.

— Ни с места! — проговорил жесткий голос у меня за спиной, и я замер. — Брось оружие и медленно повернись. Руки держи на виду.

Вот моя песенка и спета. Я положил «Глок» на землю, поднялся на ноги и развернулся. У лысого чернокожего чародея, нацелившего на меня палочку, не было маски. Где-то я видел его лицо. Гермиона, когда показывала мне колдографии своих знакомых, я уверен, называла его имя. Так и есть. Я же помню его, должен помнить…

— Мистер Грейнджер? — проговорил чародей, явно не веря своим глазам, но палочку не опустил. — Это вы? Что вы тут делаете?

— Кингсли Бруствер, — вспомнил я наконец его имя и с облегчением выдохнул. — Это… долгая история.

* * *

Кингсли недоверчиво покосился на меня и отхлебнул горячего чая. Мой рассказ он воспринял на удивление спокойно и ни разу не перебил. Мрачное место, в котором мы вели беседу, по его словам, было штаб-квартирой Ордена Феникса, и вокруг царила мертвая тишина, изредка нарушаемая только едва слышными шагами на редкость неприятного домового эльфа по имени Кикимер. Интересно, все эльфы таковы? Странно, что Гермиона так печется об их благополучии.

— Я понимаю ваши мотивы, мистер Грейнджер, — заговорил наконец Кингсли, — и сочувствую им. И признаю, что вы спасли сегодня немало наших: если б не ваше вмешательство, радиостанция была бы уничтожена. Но вы же понимаете, насколько вам повезло?

— Если бы я так не спешил, мне не пришлось бы полагаться на везение. Будь я в миле от них, меня бы не обнаружили.

Он снова покачал головой.

— Битвы волшебников происходят повсеместно. Они скоротечны и непредсказуемы. У нас нет линии фронта, а основная часть этой войны протекает в городах, рядом с людьми, которые ничего не подозревают. Я уважаю силу вашего оружия и ваши навыки… Но, простите, я не вижу, чем вы можете помочь своей дочери. Даже я сам не знаю, как помочь ей: я не имею представления, где она и что делает. Я позабочусь о вашем возвращении в Австралию…

— Уверен, что помог ей хоть немного, уничтожив нескольких Пожирателей Смерти, — сухо ответил я. — Я не поеду ни в какую в Австралию, пока Гермиона в опасности.

— Что же вы планируете делать, мистер Грейнджер?

— Сотрудничать с вами. Я не маг и неспособен трансгрессировать, но вы можете забросить меня куда угодно, наложить на меня защитные чары и все прочее, что вы делаете в бою. А уж на что способна моя собственная «волшебная палочка», вы уже видели. Думаю, у нас сложится отличная команда.

Он надолго замолчал, флегматично прихлебывая чай и глядя в темное окно. Потом перевел на меня взгляд и спросил:

— А если вас убьют… Что очень вероятно, уж простите меня. Что я скажу вашей дочери? Мне бы следовало снова стереть вам память и вернуть в Австралию, а лучше — в Южную Америку или Россию, ибо про Австралию они уже знают.

— И они снова нас выследят. Пусть уж лучше знают, что я здесь и сражаюсь. Свою жену я тоже перевезу сюда при возможности: там ей оставаться небезопасно.

— Если вы погибнете… — снова начал Кингсли.

— То по собственной вине. Не вашей, — отрезал я. — И если погибнет моя дочь, пока я наслаждаюсь жизнью за океаном, вина также будет на мне.

— Слишком много вы на себя берете, мистер Грейнджер, — сказал он, вставая. — Но это ваше решение, и не мне его оспаривать. Отдохните пару дней. У меня есть идея, как вы можете нам помочь. Видите ли, есть один сотрудник Министерства, которого невозможно застать без охраны…

* * *

Я вдохнул свежий майский воздух, напоенный ароматом леса, близкой воды и цветов. Слабый ветер зашумел листвой, и я ощутил еще один запах, ставший привычным за все эти месяцы, — запах оружейного масла. С моего заранее подготовленного «насеста» открывался прекрасный вид на Хогвартс: когда Кингсли сообщил мне о том, что готовится, я потратил пару дней, тщательно выбирая позицию. От меня немного толку в ближнем бою, но с такой дистанции… Враги даже не поймут, что с ними происходит.

Или поймут. С тех пор, как я увидел министерский плакат с собственной физиономией в анфас и обещанием награды за мою голову, слухи наверняка добрались до всех. «Магл-убийца Ордена Феникса снова объявился, и мы потеряли пятерых», — что-то подобное наверняка докладывали Волдеморту его шестерки перед тем, как, вжавшись в пол, слушать очередную его гневную отповедь.

В любом случае им не отыскать меня. В одежде защитного цвета и под дезиллюминационными чарами: кто разглядит снайпера в кроне далекого дерева? Я вставил свежую обойму и бросил взгляд в прицел с функцией ночного видения. Пока все тихо, однако скоро наверняка начнется. Самое сложное — избежать искушения и не прикончить Волдеморта раньше времени. Но у меня и без него предостаточно целей.

Я все обговорил с Кингсли. Если сражение закончится нашей победой, если мы выживем, я с женой вернусь в Австралию. Рано или поздно Гермиона приедет к нам, чтобы снять чары забвения. Надеюсь, она никогда не узнает о том, кем был ее отец, а если узнает, то не скоро. Риск велик: все эти плакаты, к счастью, ничего не говорящие о моих заслугах, слова пленных Пожирателей, да и просто слухи — что-то может подтолкнуть ее, и тогда она догадается — с ее-то умом.

Может быть, я зря беспокоюсь. Это война, и я в ней солдат — один из многих. Может быть, я никогда не увижу ни тени осуждения в ее глазах, когда она узнает о том, как ее отец, бесстрастно глядя в прицел, выбирал уязвимые точки на телах истребляемых магов, а потом складывал в чемодан разобранную снайперскую винтовку и уходил в тень. Но пусть даже не так — я все равно смогу жить с этим. И если когда-нибудь потом вновь начнется эта их магическая война, в которой очередной самодовольный властолюбец пожелает угрожать смертью моей дочери, то да помилует Господь его душу.

Что там за движение на окраине Запретного леса? Кажется, подошли отряды егерей. Я приник к оптическому прицелу и мягко положил указательный палец на спусковой крючок, прислушиваясь. Сердце билось медленно и размеренно. На таком расстоянии это имеет значение: лучше поймать момент между его ударами. Хорошо, что сегодня почти нет ветра: делать на него поправки я так толком и не научился.

Небо озарилось вспышками заклинаний: битва за Хогвартс началась. Я неторопливо выдохнул и потянул спусковой крючок.