Дело "Broken beauty" (джен)

Гермиона теперь и не вспомнила бы, когда они впервые встретились. Может, ее взгляд выцепил светловолосого мальчика на перроне, а может, это Роза познакомила его с родителями, представив как друга. Тогда Рон не поверил и сказал, чтобы отпрыск Малфоев не ошивался у них дома, обидев дочь таким резким замечанием. Гермиона мягко напомнила, что у Розы есть свобода выбора друзей. Дорогой Рон выдержал ровно полгода, отвечая спокойно на все письма про такого замечательного друга, но не разрешил тому приехать погостить летом после пятого курса. С тех самых пор Гермиона и перестала его видеть вообще, слышала же она о нем очень редко. Роза не скрывала их крепкую дружбу от родителей, но больше не пыталась устроить совместные встречи дома, предпочитая ходить в гости к Скорпиусу. Потом они закончили учиться в Хогвартсе и поступили вместе в Лондоне в Магический университет, открытый не без содействия Гермионы лет десять назад. Дочь была рада учиться по выбранной специальности, сын успешно работал и обустраивался, и она почти не вмешивалась в их дела.

Личная жизнь с Роном тоже спокойно текла своим чередом, он тренировал сборную команду по квиддичу, получая свою заслуженную славу, адреналин и широкий круг общения, где его буйная энергия и мышление игрока находили достойное применение.

Сама Гермиона, проработав в Аврорате пять лет с Роном и Гарри, когда они вместе с Кингсли и оставшимися в живых орденцами разгребали послевоенный ужас, перешла ровно на год в Отдел тайн. Эту работу она предпочитала ни с кем не обсуждать, ибо, кроме подписанного обязательства о неразглашении, там были опасные вылазки в прошлое, в которых имели место странные полуделовые-полулюбовные отношения с молодым Дамблдором и работа под прикрытием в стане Гриндевальда.

Потом ее повысили до заместителя главы отдела магического правопорядка, да и оставили там, чтобы она всегда была на виду. Как сказала ей по секрету единственная постоянная сотрудница Отдела тайн, настоящую личность которой она не знала — бывших невыразимцев не бывает. Редко, но метко, это давило, вызывая тяжелое ощущение, что она впутана во все до конца жизни, даже если точно знала, что многие задания выполняла чисто технически, не имея полной информации ни о чем. Однако этот засекреченный факт трудовой биографии приносил приятные бонусы. К примеру, по ее просьбе Визенгамот открыл университет, получилось протолкнуть пару важных экономических проектов, да и вообще ее профессиональное мнение ценили.

Иногда ей казалось, что она живет на два времени — прошлое и настоящее — параллельно. Вот это раздвоение и приносило больше всего беспокойства.

Сегодня она поймала то самое состояние — когда не поняла, что прошедший мимо нее маг в синей униформе аврора — из настоящего, а не прошлого времени. Потому что на мгновение ей показалось, что внешний вид слегка не тот из-за длины мантии. Гермиона обернулась, пригляделась и выдохнула. Это был просто новичок, решивший, что на службу можно появиться не в принятой униформе. Она в таких случаях поступала просто: чтобы не расстаться с реальностью — виделась с дочерью, ведь рыжеволосая и задорная Роза выметала такие мысли на раз, стоило ей только улыбнуться маме.

Но первым она заприметила не Розу, а Скорпиуса, вот поэтому и подумала — когда же она видела его последний раз? За эти годы он прилично вытянулся, окреп и источал полноводную силу и энергию, какие бывают только у молодых. Ясные глаза блестели, смотря прямо и спокойно. Скорпиус приблизился и вежливо поздоровался. Гермиона на автомате нащупала и измерила его магический потенциал — весьма неплохой. Она даже успела поймать себя на мысли, что забрала бы его в свою команду. Он имел все шансы стать ценным кадром. В подобных вещах она никогда не ошибалась, ибо отточила этот полезный навык в тот самый таинственный год, когда была невыразимцем. А еще Гермиона почувствовала, будто знает его очень хорошо, раз...

— Привет. Где Роза? — в свою очередь обратилась она к другу дочери.

— Сейчас придет, — ответил Скорпиус.

— Очень хорошо, я ее забираю на обед, — Гермиона перевела внимательный взгляд на поток студентов, выискивая Розу. Скорпиус скользнул глазами по ее стройной фигуре в деловом костюме темно-синего цвета без фирменной мантии, по тонким обветренным губам, которые тронула легкая улыбка:

— О, вот и она, — с этими словами Гермиона махнула рукой дочери. Роза спустилась к ним и обняла маму. Та стояла к Скорпиусу лицом и заметила, как в его глазах промелькнула зависть. Когда они попрощались с другом дочери, Гермиона не оставила без внимания сей факт:

— Роза, а Скорпиус общается с родителями хорошо?

Роза удивленно вскинула брови, обняла маму еще раз за плечи, и так и пошла по улице, совсем не стесняясь этого. Гермиона тихо засмеялась и притянула дочь за пояс ближе к себе:

— Странный вопрос, малышка?

— Ну, мам!

— Да?

— Спроси у него сама. И не называй меня так!

— Ты все равно для меня останешься малышкой. И подожди, — Гермиона теперь серьезно смотрела на дочь. — Почему я? Ты не знаешь?

— Знаю. Не понимаю, почему тебе интересно.

— Эффект дежавю, — негромко сказала больше сама себе, чем Розе, Гермиона и решила не портить обед с дочерью лишними вопросами.

— Что? — не поняла Роза.

— Говорю — куда пойдем обедать?

— О, я знаю! — встрепенулась дочь. — В уютное местечко, где подают роллы. Это место мне показал Скорпиус. Он тоже часто бывает у магглов.

— Скорпиус сам посещает мир магглов? — Гермиона против воли напряглась, машинально проверила волшебную палочку, оглянулась по сторонам. Он, оказывается, ходил к магглам, два...

Они отобедали. Кафе, куда зазвала ее Роза, было действительно приятным местом с восточным, но не отягчающим колоритом. Гермионе здешняя обстановка пришлась по вкусу, как и еда. Она расплатилась за заказ, и они еще посидели, наслаждаясь тихой атмосферой заведения и общением, которое успокоило и подарило простую радость. Роза под конец трапезы пообещала не засиживаться допоздна в библиотеке и вернуться домой к ужину, а потом они, вернувшись в магический мир, разошлись каждая по своим делам.

Остаток дня прошел быстро, если не сказать — стремглав, потому что Гермиона ушла с головой в работу. Такие рабочие дни она очень любила — когда полное погружение в министерские дела приносило умиротворение в душу и лишний раз доказывало, что мирное время — это не сон. На мысли о "мирном" времени она запнулась и с ужасом почувствовала, что ее опять накрывает беспричинное беспокойство, сегодня так своевременно обнаруженное и устраненное, казалось бы, три...

На этом подсчете странностей Гермиона встала и прошлась по кабинету. Все указывало на сбой ее восприятия реальности. На мгновение она даже поверила в промелькнувшую мысль, что она прямо сейчас находится на очередном задании Отдела тайн и почему-то совсем не помнит, как попала на него, и вот эти сдвиги ощущения параллельности времен очень четко намекали на возможность такого обстоятельства. Но это было объективно невозможно, Гермиона была в этом уверена. Просто все косвенные признаки указывали на вероятность, пусть и малейшую, что что-то идет не так, что кто-то прямо в настоящем времени пытается менять ход истории. А чутье ее еще ни разу не подводило.

Гермиона покинула кабинет и направилась прямо в Отдел тайн. Необходимо было выяснить хоть что-нибудь.

Приемная, прозванная сотрудниками "Вход", пустовала. Гермиона, хорошо знавшая расположение внутренних помещений отдела, прошла дальше в сторону архива, который располагался в просторном круговом зале с колоннами по обе стороны противоположных дверей. Там тоже будто бы никого не было, но она услышала тихий шелест пергамента за стеллажами и пошла туда, ожидая увидеть Кейт — единственного бессменного сотрудника. Однако...

— Альбус? — ее удивлению не было предела. Перед ней стоял молодой Дамблдор времен Гриндевальда. Он улыбнулся и приложил палец к губам.

— Черт возьми, что за секретность? — начала было Гермиона, но осеклась — ей надо было убедиться, что она могла говорить с ним. — Мы... мы знакомы?

— Тесно и долго, я буду помнить тебя даже школьницей.

Гермиона чуть покраснела, тем не менее, чувствуя внутреннее облегчение. Теперь ей стало понятно, почему весь день ее преследовало это дурацкое ощущение смещения времен.

— Вопрос возможен? — задала Грейнджер контрольную фразу всех невыразимцев, ведь ей хотелось спросить, очень хотелось, но нарушать правила из-за "эффекта бабочки" она не собиралась.

— Да, — просто ответил Альбус, не отрываясь от чтения.

— Почему я не в курсе твоего прибытия? Я на задании?

— Ты недействующий сотрудник, я не имею права обсуждать с тобой детали.

— Да ладно, — Гермиона немного напряглась. — Если бы все было так, я тебя не увидела бы. Так что происходит? — она приподняла одну бровь, смотря на него.

Дамблдор наконец положил документ на место и глянул прямо в ее внимательные карие глаза, в которых проступала сталь.

— Ты похорошела. Как Рон? Дети?

Гермиона не удержалась и закатила глаза. Эти его подкаты, заменяющие уход от ответа, устарели, они не работали с ней теперь. И она прекрасно знала, что он понимает это не хуже нее.

— Отвечая на твой вопрос, я нарушу правило, — Альбус посмотрел на карманные часы. — Надо подождать еще минуту.

— Ты для этого завел светскую беседу? — Гермиона не знала, что ей делать. Интрига повисла в воздухе. Казалось, вот-вот произойдет что-то, о чем она будет жалеть до конца дней своих.

— Ты счастлива?

Кольнуло в груди. Он всегда спрашивал о самом сокровенном, как о самом обыкновенном. Может, она и полюбила его тогда, много лет назад именно из-за этой простоты? При всей его и окружающей их сложности, бремени всех невыразимцев. Она не знала ответа наверняка и по привычке произнесла, боясь со стороны показаться слишком задумавшейся:

— Конечно.

— Я рад за тебя, Гермиона, — Альбус еще раз посмотрел на часы. — Тогда вы все сможете, — и исчез, будто развоплотился.

Четыре...