Как междуреченские братишки за кедровыми орехами ходили (джен)

Расскажу-ка я вам историю про времена не столь отдаленные. Про времена лихие, веселые, когда люди были отчаянней, когда в баксах было больше зелени, когда бухло в ларьках было палёнее, а сами ларьки — круглосуточней. В районном центре Урюкинске, что в Междуреченской области, два братана обреталися.

Первый пацанчик — местный, Урюкинский. Правда, звался он странным именем. Звался он Гильгамеш Лугальбандович. Ничего себе, скажете, имечко? То ли свезло так с рождения, то ли кликуху придумали. Говорил он, что был на две трети татарином, а может, еще какой нации. Только кто же поверит в такое гонево? Как на трети делить родителей? Биологию и математику, видать, пацанчик прогуливал.

Второй братишка неведомо откуда взялся в Урюкинске. Аникеем назвался по имени. С Гильгамешем сперва не поладили, долго на сходке махалися. Морды друг другу расквасили, а после и помирилися. А как водки паленой выпили, так и совсем скорешилися, до гроба поклялись быть братьями.

Дни и ночи кутили, буянили, всех крутых пацанов отметелили. И теперь от них все шарахались, обходили за три улицы, а завидев, в подъезды прятались. Стало скучно братишкам в Урюкинске. Гильгамеш захандрил, закручинился, Аникей впал в тоску и депрессию.

Вспомнил тогда Гильгамеш Лугальбандович о районе далеком Ливаново, где лесхоз с могучими кедрами и орехов на них изобилие. Гильгамеш к Аникею немедленно подкатил с деловым предложением: «Слышь, братишка, киснуть завязывай! Пойдем-ка с тобой в Ливаново. Нападем на лесхоз мы с кедрами и орехов себе надыбаем».

Отвечал Аникей Лугальбандычу: «Лесхоз-то дело хорошее, но крышует его Вор Ливановский. А служит ему сторож бдительный — свирепый Хумбаб Утумбекович, из двухстволки шмаляет по-снайперски, зарядив в нее соли немерено. Как тогда мы орехов надыбаем?»

Гильгамеш слегка призадумался, пошкрябал щёку небритую. «Слышь, братишка, не ссы, прорвемся мы! Как лежачего сторожа сделаем! Дофига орехов надыбаем. На всю область с тобой прославимся».

Собрали они пацанчиков со всего района Урюкинского, напрягли принести оружие. Пацаны напряглись, подумали, раздобыли три арматурины, из свинца пять кастетов сделали, семь досок из забора надергали.

Забрали братишки оружие, каждый нес по одной арматурине, по доске с гвоздем выпирающим, да по паре кастетов в загашнике.

По пути Гильгамеш подбадривал, Аникея в спину подталкивал, но ближе к району Ливаново как-то стало ему невесело. Обратился он к другу-корешу: «Если вдруг помру я нечаянно, ты тогда пойди к моей матери. Пусть Мухтара подарит братику, а сестренке отдаст Комарика. Да не ржи, это кот мой бешеный. Он, скотина, все время кусается».

Отвечал Аникей, посмеиваясь: «Да не ссы, братишка, прорвемся мы! Мы с тобой пацаны бывалые. Ты же сам меня агитировал. Говорил, порвем Утумбекыча, дофига орехов надыбаем».

На попутках три дня добиралися до лесхоза в районе Ливаново, а на месте и в лес углубилися, где столкнулись сразу со сторожем, со свирепым Хумбаб-Утумбекычем.

Гильгамеш поднял арматурину и на сторожа храбро набросился. Аникей, взяв доску поувестистей, гвоздем в лоб Хумбабу нацелился. Бились-бились, погнули все арматурины, доски в щепки кругом разлетелися. Сразили братишки сторожа, уделали Утумбекыча, кедровых орехов надыбали.

Так ли было все или не было, только сами братишки и ведали. Пацаны-то в районе Урюкинском повелись на рассказ о подвигах или сделали вид, что поверили. Под пивасик орехи щелкали да нахваливали Лугальбандыча с Аникеем — его товарищем. Правда, многие все же заметили, что неделю оба прихрамывали и сидеть наотрез отказывались.

Вот такая вот история приключилась в райцентре Урюкинском, что в Междуреченской области, в годы лихие, веселые.