В гостях у сказки чувствуй себя как дома (джен)

— Да ничего особенного я не сделал. Массаж, внушение и чуть-чуть тибетского бальзама.

— Из меня же вся кровь вытекла.

— Ах да! Ещё переливание крови. И самую капельку живой воды.

Огненно-рыжая обезьяна почесала за ухом.

— Ваш вопрос выдаёт специалиста. Вы лекарь?

— Зельевар, — хмуро ответил Снейп.

Обезьяна прижала лапу к груди и поклонилась.

— Приятно познакомиться.

Снейп поморщился, но не мог не признать: в жесте собеседника не было насмешки или оскорбления. Это действительно был приветственный поклон, выражающий уважение. Пусть даже отвесил его зверёк, покрытый шерстью цвета апельсина.

— Однако я так и не понял суть вашего способа лечения, ваши ответы весьма расплывчаты.

— Вы пока очень слабы, коллега — не сочтите за наглость, могу я вас так называть? Волшебника, да еще таких незаурядных способностей, видно сразу. Так вот, не думаю, что вам сейчас нужны подробности. Что вам не помешает точно — это вкусная еда и отдых, а их мы вам тут точно обеспечим. Забота несравненной Фантолетты кого угодно на ноги поставит, а уж если за дело возьмётся Федор Пафнутьевич — поверьте, вы еще и лет на двадцать моложе себя почувствуете.

Снейп прижал пальцы к вискам.

— Мне всё ещё кажется, что я брежу. Вероятно, это предсмертная галлюцинация.

— О, меня так часто принимают за галлюцинацию, что я уже подумываю прибавить это звучное слово к своему титулу, когда наконец соберусь его завести, — засмеялась обезьяна. — Впрочем, говорят, в Фантазилье мне уже и титул с перечислением основных подвигов подготовили, и даже фамильный герб. Да всё недосуг разобраться с этим, постоянно куда-нибудь приходится нестись.

— Но имя хотя бы у вас есть? — спросил профессор, не скрывая раздражения: болтовня рыжего зверька уже начинала его утомлять.

— Разумеется! Прошу прощения. — Зверёк весь подобрался и поклонился снова — так грациозно и учтиво, словно был не хвостатым созданием, а по меньшей мере наследником графского рода. — Пиччи-Нюш к вашим услугам. Можно просто Пиччи, или — если угодно — Печенюшкин. А теперь вам пора отдохнуть.

Снейп хотел возразить, но голубые глаза обезьяны глянули на него пристально и словно бы засияли, и веки зельевара вдруг опустились сами собой.

Северус Снейп открыл глаза и увидел небо. Очень синее небо в круглом оконце.

— Доброе утро! — поприветствовал его незнакомый мальчишка.

В первую секунду Снейпу показалось, что в это странное место попал кто-то из братьев Уизли. Мальчишка лет тринадцати-четырнадцати на вид был рыжим, его лицо щедро украшали веснушки. Вот только кожа у него была удивительно смуглой — редкое для рыжеволосых явление. И глаза — ярко-голубые.

Такие глаза запоминаешь сразу и навсегда, и Снейп их точно уже видел.

— Вы анимаг? — Хотя перед ним был подросток, его внешний вид не обманывал: от всей тонкой фигуры исходила такая сила, что обращаться к нему на «ты» язык не поворачивался.

Мальчишка с непониманием уставился на него, потом улыбнулся.

— Вечная путаница в терминологии разных магических систем. Анимаг — это человек, который может превращаться в животное?

— Именно. Но вы... Нет, это что-то другое, так? Анимаг в животной форме не может говорить, а вы со мной говорили.

— Потому что я, скорее, обратный случай, — Пиччи-Нюш словно бы смутился. — Это долгая история, но если хотите коротко — когда-то я был обезьяной. Той, что вы видели вчера. А теперь моё тело имеет особую природу и может принимать любую форму. Но когда нет иной необходимости, я выгляжу или как обезьянка, или вот так.

Он подошёл ко второму круглому оконцу и отодвинул штору.

— Погода прекрасная, профессор. Завтрак на столе, а после я бы посоветовал вам выйти на балкончик: долгие прогулки пока не для вас, а вот подышать чистейшим фантазильским воздухом и полюбоваться видом с вершины Тики-Даг — это точно пойдет вам на пользу.

Каждая следующая фраза, произнесённая Пиччи-Нюшем, рождала у Снейпа всё новые и новые вопросы, он ощущал себя словно в лавине, которая сходит с горы с жутким шумом. Было всё труднее понять, что же спросить в первую очередь. Но он сделал усилие и выловил из потока в своей голове самое главное.

— Зачем вы...

Договорить ему не дали — в комнате вдруг появилась кобра. То есть просто появилась — без хлопка, сопровождающего аппарацию, или каких-нибудь еще эффектов.

— Прос-с-стите, Пиччи, я без с-с-стука, — кобра кивнула Снейпу, а затем повернулась к мальчику. — Я достала то, о чём вы прос-с-сили.

Она протянула тому небольшую склянку, держа её хвостом настолько ловко, что человеческие руки по сравнению с ним показались бы неуклюжим инструментом.

— Змея? — изумленно спросил Снейп. — Вы змееуст? Но почему я тоже понимаю ее слова?

— Благодарю вас, Клара, — Пиччи-Нюш забрал склянку и спрятал её в карман. — Профессор, познакомьтесь с Кларой-Генриеттой, хранительницей пустыни Фантазильи. И привыкайте: здесь говорить умеют не только люди.

Кобра плавно двинулась по полу, приблизилась к кровати, на которой сидел Снейп, и посмотрела ему в глаза.

— Вы не боитес-с-с-сь змей, но не любите, не так ли? Что-то с-с-с-связывает вас-с-с с ними.

— Не торопитесь, Клара, — попросил Пиччи. — Я обещал профессору отвечать на его вопросы, а не задавать свои.

— Как с-с-скажете, друг мой.

— Так вы хотели что-то узнать? — улыбнулся мальчик.

— Зачем вы меня спасли? — наконец сумел спросить Северус Снейп.

Кобра вдруг наклонила голову, и у профессора мелькнула странная мысль, что змея прячет улыбку. Впрочем, что тут было странным, а что нет, он разобрать уже не мог.

— Вопрос и простой, и сложный, — голубые глаза Пиччи-Нюша засияли ещё ярче. — Если бы я всегда мог отвечать на него коротко... Просто примите за истину одну вещь: я появляюсь там, где могу кого-то спасти, и спасаю. Если успеваю.

Кобра вдруг дёрнулась, резко развернулась к мальчику и произнесла что-то настолько тихо, что Снейп уловил только «единственный раз-з-з-з» и «удалос-с-с-сь ис-с-с-править».

— Но какой ценой, — почти так же тихо ответил ей Пиччи.

Он тут же встряхнулся:

— Не обращайте внимания, Клара-Генриетта всегда заступается передо мной за меня же. Итак, просто поверьте, что такова моя природа — появляться там, где кому-то грозит опасность, и спасать.

— И вы выбрали меня? — Снейп сам не заметил, как вскочил на ноги. — В нашем мире идёт магическая война, тысячи людей вот-вот падут под властью Тёмного лорда — а вы решаете спасти меня одного? Меня? Почти мёртвое тело, отработавшее своё?! Зачем? Почему бы не помочь остальным — вы ведь способны, я чувствую вашу силу!

Он почти перешёл на крик, но мальчишка и бровью не двинул, глядя всё так же прямо и спокойно.

— Не переживайте, ваша война уже закончилась. Понимаете, я сразу понял, что с вашим Тёмным лордом и без меня разберутся. Так оно и случилось, если вам интересно. А вот лично вам оставались считанные минуты. Остальным и в голову не пришло бы заняться экстренным лечением, так уж вышло: война — чрезвычайно хлопотное дело. Да и, по правде говоря, едва ли там поблизости были волшебники, способные помочь человеку в таком состоянии. А я, как мы с вами уже выяснили, кое-что умею и по этой части.

Его слова проникали в сознание Снейпа словно сквозь густой туман, в котором эхом перекатывалось только одно: война закончилась, война закончилась, закончилась. Он не мог выговорить ни слова.

Пиччи-Нюш словно понял, что происходит.

— Идёмте за мной, я вам кое-что покажу.

На уютной светлой кухоньке, где на столе и в самом деле уже стоял завтрак, Пиччи полез в один из шкафов и достал блюдце, украшенное лазурной росписью и позолотой. Потом вытащил из корзины, стоящей на подоконнике, несколько яблок: одно протянул Снейпу со словами «Наливное, мытое», другим захрустел сам, а третье опустил на блюдце и слегка толкнул. Яблоко вдруг принялось само собой катиться по кругу, а поверх лазоревых цветов побежали радужные круги. Вскоре изумленный (который уже раз за это утро) Северус Снейп увидел живую картинку.

— Звука не даёт, всё-таки сигнал из другого мира, — пояснил Пиччи. — Зато изображение чёткое.

Вместе с ним и появившейся рядом Кларой-Генриеттой Снейп наблюдал, как в Большом зале Хогвартса мальчишка в очках ловит в воздухе вторую палочку, а зловещая фигура в темном падает на пол.

Когда картинка пропала, в кухне всё так же стояла тишина.

— Вы сможете вернуться, когда окрепнете, — негромко сказал Пиччи.

Северус Снейп долго молчал, прежде чем ответить:

— Не думаю, что я там всё ещё нужен. Как, собственно, и где-то ещё. Я благодарен вам, но вы спасли не того, кого стоило бы.

— Пос-с-с-смотрим, — прошелестела кобра.

— Живая вода, — объяснил Пиччи-Нюш, убирая склянку в шкаф. — Мои запасы были почти на исходе, совсем впритык для вас хватило — вот Клара и помогла пополнить.

— Живая вода — это сказки, — нахмурился Снейп. — Вода сама по себе не может обладать магическими свойствами. Её нужно определенным образом заговаривать, обрабатывать, добавлять некоторые элементы. И всё равно эффекта оживления мёртвого тела она не даст, максимум — поможет ранам затянуться быстрее.

— Целиком и полностью доверяю вашим знаниям, профессор, но вы всё же в Фантазилье: здесь у природы иные законы. Здесь из земли может бить и источник живой воды, и газирон с негрустином — пожалуй, вам стоит их попробовать, отличные напитки. Сказки, вы говорите? Именно. Просто поверьте уже, что попали в сказку. И вам предстоит пройти здесь неплохую программу реабилитации.

Снейп тяжело вздохнул.

Точно так же он вздыхал, когда под руководством феи Фантолетты (удивительной особы, выглядящей то юной девушкой, то почтенной старушкой) занимался утренней гимнастикой.

И когда по три часа в день медитировал по системе Тюнь-Пуня в обществе Мурлыки Дракошкиуса. Надо сказать, знакомство с ним стало для Снейпа чуть ли не самым главным шоком. Отдыхая на балкончике, он сперва увидел в небе силуэт дракона, затем осознал, что у этого дракона три головы. А уже когда невиданное создание приземлилось на вершину Тики-Даг, Северус понял, что все три головы — кошачьи, как и хвост, а крылья покрыты мягкой шерстью. Однако Мурлыка Баюнович оказался настолько интересным и эрудированным собеседником, что в его обществе Снейп предпочёл тяжело вздыхать раза в три тише и послушно учился дышать в нужном ритме, созерцая бесконечный свет внутри себя.

Зато когда домовой Федя — Фёдор Пафнутьевич, как-никак великий маг всей страны! — охаживал его по голой спине горячим березовым веником, зельевар не вздыхал, а орал что есть мочи. Но увы: программа реабилитации, составленная «командой спасения», включала в том числе баню и изменений не предполагала.

— Ты, милок, Печенюшкину верь, он своё дело знает. Ежели попросил нас подсобить, значит, надобно так, — втолковывал Северусу Федя, поддавая пару. — Стало быть, не безнадёжный ты пациент. Хворь-то — она дело кислое, да лёгкое, с ней и в одиночку справиться можно. А вот ежели тоска внутри — это надо помогать, одному только белугой реветь.

Снейп тяжело вздыхал, когда читал Шекспира в оригинале надувному слону Никтошке, а тот пускал слезу в особо драматичных моментах.

— Искусство лечит душу, — говорил Никтошка, хватаясь хоботом за занавеску и вытирая ею глаз. — Я всегда мечтал сыграть Гамлета. Как думаете, я смогу?

Снейп вздыхал снова, но при этом у него язык не поворачивался объяснить шарообразному собеседнику, почему принц датский — не совсем его амплуа. Наоборот, однажды он даже обратил внимание слона на то, что Гамлет у Шекспира «тучен и одышлив», а значит — всё возможно.

— Вы меня заколдовали? — спросил он однажды у Печенюшкина, когда вечером они остались на кухне одни.

Пиччи — который снова принял облик обезьянки и сидел на шкафу — вопросительно посмотрел в ответ, ожидая продолжения.

— Я иду на всё, что предлагаете вы и ваши странные друзья. Занимаюсь какими-то нелепостями: собираю цветы для гербария крысиной школы по просьбе Мануэлины, позирую Лампусику в роли голубого загрызунчика для эпического полотна, дошёл уже до третьей ступени просветления в медитации и могу сделать сорок семь приседаний, не запыхавшись. Вы можете мне уже объяснить, почему я на всё это соглашаюсь?

— Вы решили, что я управляю вашей волей? — Обезьянка явно с трудом сдерживала улыбку. — Да с чего вдруг?

Северус замолчал, не зная, как объяснить. Будь здесь хоть кто-то из Хогвартса, он бы мигом рассказал рыжему магу и его друзьям, как обычно себя вёл угрюмый зельевар. Да любой его ученик просто в обморок бы грохнулся, увидев, как Снейп пьёт чай с бубликами в обществе родственников домового Феди!

— Думаете, мне по силам было бы вас заколдовать? Помнится, вы упоминали, что владеете искусством закрывать свои мысли от чужого влияния, — Пиччи почесал нос кисточкой на кончике хвоста и забавно поморщился.

Северус нехотя признал:

— Или вы настолько сильны, что я даже не почувствовал попытки попасть в мою голову, или вы действительно мной не управляете.

— Если вами кто-то и управляет, так это сказка, — пожал плечами зверёк. — У неё свои законы. И что-то происходит даже быстрее, чем вы ожидали. Признаться, мне и самому удивительно, как скоро вы стали похожи на человека. Как будто на той вашей войне, не убив вас до конца, ваш враг убил ту маску, что вы привыкли носить.

Он спрыгнул со шкафа и махнул лапой, приглашая Снейпа следовать за собой.

Пройдя пару коридоров, они оказались в комнате, в которой Северус еще не был.

— Это вам, — сказал Пиччи. — Не в смысле, что я предлагаю сюда переехать из той комнаты, где вы обосновались. Это скорее рабочая зона, лаборатория, если хотите... Словом, смотрите.

Снейп смотрел. На колбы, мензурки, аламбики, котлы. Баночки и коробки с ингредиентами.

— Можете, к примеру, исследовать свойства живой воды. Поэкспериментировать. Если будет нужно что-то редкое, Клара-Генриетта достанет. Хоть яд скорпиона.

Пиччи снова почесал нос — Снейп уже привык, что так волшебник прятал смущение.

— Может, конечно, вам и не захочется, только знаете, у вас же талант. А у нас говорят: на своём месте можно быть только там, где делаешь своё дело.

Снейп обошёл комнату, заглянул в несколько коробок, тронул один из котлов. Посмотрел на круглое оконце — такое же, как во всех комнатах этого странного убежища внутри горы.

— Мне потребуются плотные шторы: некоторые процессы не терпят дневного света. И, полагаю, можно попросить Фёдора Пафнутьевича раздобыть несколько видов грибов?

— В кабинете директора так и не появился портрет Снейпа, Гарри. Всё-таки магия Хогвартса — это то, чего нам никогда не постичь до конца.

— Знаешь, Гермиона, иногда я думаю, что он всё-таки жив. И может быть, однажды вернётся, и мы сможем сказать ему, как ошибались.

— Да уж конечно, вернусь, как же, — ворчал Северус Снейп, глядя на их лица в волшебном блюдечке с наливным яблочком. После серии экспериментов они с Фантолеттой выяснили, какой сорт яблок способен получить звук даже с другой планеты, не то что из соседнего мира. — Заказов на зелье удержания душевной красоты на год вперёд полно, а я — вернусь.

Он добавил в котёл листья вишни, цветущей под луной, и три раза помешал против часовой стрелки. Только после этого глянул снова в сторону блюдечка, яблоко на котором уже почти остановилось.

— Нет уж. Не раньше, чем вы все закончите наконец эту школу. И дети ваши, пожалуй, тоже.