Поцелуй для незерфей (гет)

Как в свете одной ночи мы зашли так далеко?

Дуэт «Sun and Moon» из мюзикла «Miss Saigon»⁽¹⁾ 

Северус Снейп, старый-новый профессор зельеварения, грозно восседал за своим столом. Его красное перо летало по бесконечным листам пергамента, как скальпель, быстрыми и точными движениями препарируя тот бред, что очередные болваны, которых он имел несчастье обучать, смели выдавать за сочинения о двенадцати способах использования драконьей крови.

Теперь, после окончательной победы над Темным Лордом, попытки отыскать и взрастить хоть какие-то зачатки интеллекта в юных головах остались единственными разведывательными операциями, которые он предпринимал.

После полного оправдания — спасибо Мальчику-Который-Так-И-Остался-Занозой-В-Заду — Северус получил от Минервы, новоиспеченного директора школы, предложение занять прежнюю должность. За отсутствием других вариантов, а еще, честно признаться, потому что Хогвартс был его настоящим родным домом, он согласился — лишь до тех пор, пока не найдет более достойное занятие, как он уверял самого себя и тех немногих, кто осмеливался поднять эту тему. Возвращение на скромную учительскую должность было, конечно, незавидным карьерным шагом, но Северус старался лишний раз не думать об этом.

Нахмурившись, он перечеркнул целый абзац сочинения. Острое перо беспощадно расписывало лист, пока весь пергамент не закровоточил красными пометками. Сформулировать очередное язвительное примечание помешал стук в дверь.

Снейп удивленно поднял глаза: на сегодня не было назначено ни одной отработки. А даже если бы таковая имелась, то он отослал бы нарушителя к Филчу — не портить же вечер пятницы себе, в самом деле! После проверки работ Северуса ждали стакан скотча и новенькая книга по теории зелий.

— Войдите! — крикнул он, намереваясь вправить мозги бездельнику, осмелившемуся нарушить его уединение.

Дверь кабинета открылась, и на пороге возникла взволнованная гриффиндорка. И не абы какая гриффиндорка, а лучшая подруга Мальчика-Который-Бесил-Его. Она и сама преуспела на этом поприще, хотя с ней все было гораздо сложнее.

— Мисс Грейнджер? — буркнул Северус, с трудом скрывая недовольство.

Она шагнула внутрь, прикрыла за собой дверь и нервно заправила свои безумные волосы за ухо, пытаясь придать им подобие аккуратного вида.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — вежливо поздоровалась ученица.

Северус не стал утруждать себя ответной любезностью.

— Вы, вероятно, пару раз перепутали повороты и случайно забрели в подземелья. Иной причины вашего присутствия здесь я не нахожу, — проворчал он. Оставалась смутная надежда, что если он не пригласит ее пройти, не предложит присесть, то Грейнджер сразу исчезнет или хотя бы сократит свой визит до минимума.

— У вас ведь сейчас приемные часы, — полувопросительно уточнила она.

Снейп вздохнул. Да, формально по пятницам у него действительно был прием по личным вопросам, под предлогом которого он и сплавлял наказанных Филчу. Все учителя раз в неделю консультировали студентов, но, как правило, желающих обратиться к профессору Снейпу не наблюдалось даже среди слизеринцев. Детишкам и в голову не приходило попросить у него совета в трудной ситуации. И за все годы работы Северуса в Хогвартсе не случилось ни одного гриффиндорца, вошедшего в этот кабинет добровольно. Даже их безрассудство имело какие-то пределы.

— Верно, мисс Грейнджер, — отрезал он. — Но, насколько мне известно, ваш декан тоже принимает именно сейчас, и он с радостью ответит на все ваши вопросы.

Студентка проигнорировала попытку вежливо выпроводить ее и подошла ближе. Затем, не дожидаясь приглашения, уселась на деревянный стул напротив и стеснительно поерзала.

— К сожалению, в моем вопросе профессор Люпин не поможет. Это деликатное и очень личное дело, — ответила Грейнджер, потупившись. — Боюсь, никто не поможет. Кроме вас.

Ее голос прозвучал немного сдавленно. На щеках начал проступать румянец, и явно не от жары. Осенние холода наступили рано, так что в подземельях было довольно зябко. Да и входя в кабинет Грейнджер была бледнее — можно сказать, прямо-таки нездорово бледной. Если он не ошибался — а в людях Северус Снейп ошибался редко, — этот румянец означал смущение. Профессор вцепился в нее взглядом еще крепче, найдя всем знакам тревожное объяснение.

— Мисс Грейнджер! Уж не хотите ли вы сказать, что нуждаетесь в сложном зелье, которого нет у школьной медсестры, ибо оно применяется по строгим медицинским показаниям?

Ох, Мерлин, она не могла быть настолько беспечной! Не зря же она славится как умнейшая ведьма поколения! Правда, была у ее славы и вторая сторона, противоречащая стороне первой и тесно связанная с младшим из отпрысков Артура Уизли. Северус почувствовал приступ отвращения. Мысль о том, что она беременна от рыжего недоумка, дружка Мальчика-Неизменно-Доставляющего-Неприятности, оказалась неожиданно омерзительной.

Грейнджер непонимающе посмотрела на него:

— В каком зелье? О… Так вы подумали… — она запнулась, сообразив, о чем речь. — Нет, конечно нет, сэр! — В ее словах зазвучала неприкрытая обида. — Если бы я вела сексуальную жизнь, то обязательно соблюдала бы все необходимые меры предосторожности. Я пришла с совершенно другим вопросом.

Снейп, расслабившись, откинулся на спинку кресла — медленно, чтобы его облегчение вышло не слишком заметным, — и постарался не заострять внимание на вываленной перед ним информации интимного характера. Так значит, если бы она вела…

— Вот оно что, — сухо ответил он. — Итак, у вас есть вопрос ко мне. Странно, но… Что ж, задайте его, наконец, и оставьте меня в покое, мисс Грейнджер.

Порыв праведного негодования ученицы погас, едва возникнув.

— Вообще-то… Если позволите, сэр, я сначала кое-что расскажу, — робко попросила она. — Иначе вы, скорее всего, выставите меня, не дослушав. А мне этого не хотелось бы. То, что я скажу, действительно серьезно.

Не находящая себе места Гермиона Грейнджер — это что-то новенькое. Даже покопавшись в памяти, Северус не смог вспомнить ее неуверенной или смущенной. Она любила покомандовать, была назойливой, отвратительно правильной и совершенно невыносимой особой. Стоило бы, наверное, ответить, что у него есть дела поважнее, чем выслушивать гриффиндорские душевные излияния. Или дать понять, насколько ему неинтересна ее болтовня и безразличны ее глупые проблемы. Но правда состояла в том, что у него не было более важных дел. И его интересовало, что с ней стряслось. И он был небезразличен к ее проблемам. Все эти открытия оказались внезапными и малоприятными.

— Поздравляю, мисс Грейнджер, — фыркнул он. — Вам удалось полностью завладеть моим вниманием. Так что же нуждается в объяснениях, прежде чем вы зададите свой вопрос небывалой важности?

Она набрала в грудь побольше воздуха.

— Я дала обет. Жертвенный обет, если быть точной.

Северус озадаченно смотрел на ученицу, не зная, воспринимать ее признание с весельем или тревогой. Жертвенные обеты с равным успехом бывали причиной и того и другого.

Она вздохнула:

— Это было спонтанное решение. Как раз под Новый год. Прошлый год был довольно нелегким…

«Довольно нелегким»? Преуменьшение века! Прошлый год был адом. Снейп старался — не всегда успешно — помешать Кэрроу превратить школу в одну большую пыточную камеру, а Золотое Трио бегало по всей стране в поисках крестражей и попытках — столь же провальных в итоге — избежать встречи с егерями. Северус не знал точных масштабов трудностей, которые пережили гриффиндорцы, но было очевидно, что вынести им пришлось немало. Грейнджер до сих пор выглядела болезненно худой, а темные круги под глазами намекали на отвратительно плохой сон. Но хуже теней на ее лице были тени внутри. Ее глаза повидали слишком многое. Ужасы войны, горе и потери многих лишили детской беззаботности раньше срока, и Грейнджер не стала исключением.

Коротким кивком он выразил согласие, и она продолжила рассказывать — более спокойно, чем того заслуживали описываемые события:

— Мы скитались, по ощущениям, целую вечность: голодные, продрогшие, до последнего момента без малейшей надежды. В Годриковой Впадине на Гарри напала Нагайна, он был на волосок от смерти. И после этого абстрактная мысль, что на войне умирают, стала конкретной донельзя. А впереди была неизбежная схватка с Волдемортом, так что мы были, мягко говоря, напуганы. Однажды кто-то из нас — кажется, Гарри — завел разговор: о чем бы мы пожалели, умирая… О самом важном, что не успели сделать в жизни… И тут я вспомнила один магический обряд, о котором мне как-то довелось читать: волшебник должен кое-что сделать, чтобы в обмен на свою жертву увеличить вероятность благоприятного для себя исхода.

— Довелось читать? — Снейп приподнял бровь. Вряд ли в библиотеке Хогвартса имелось хоть одно издание, до которого Грейнджер не добралась бы за шесть лет. Она проглатывала книги едва ли не буквально, и болезненная худоба девушки намекала, что за пищей для ума она часто забывает о пище телесной. Жертвенные обеты, несмотря на свое громкое имя, вовсе не относились к запретным Темным искусствам, так что книга, содержащая их описание, вполне могла храниться в свободном доступе. — И вы решили поэкспериментировать с потенциально опасной магией, суть которой даже толком не поняли?

— Суть я уловила довольно точно, сэр. Это чары для исполнения желания по принципу «баш на баш». Даже у магглов есть нечто похожее.

— Если вы имеете в виду опрометчивые обещания из серии: «Господи, дай мне вынести это похмелье, и я клянусь, что больше ни капли в рот не возьму», то жестоко ошибаетесь. Магия никогда не отзовется на наивные стенания маггла и не примет у него столь жалкую жертву.

— Я говорю о более серьезных обещаниях и более важных просьбах, — возразила Грейнджер. — Те, кто действительно верит в высший замысел, воспринимают свои обеты ответственно и выполняют их. Строят церкви, отправляются в паломничество… Можете считать это суевериями, каковыми я считаю предсказания. Но сила и тех и других заключается в том, что в них верят.

— Однако существует и настоящая магия, которая работает, верите вы в нее или нет, — назидательно заметил Северус. — И с ней шутки плохи.

— Но тот ритуал, как я поняла, даже не считается ни серьезным волшебством, ни гарантированным средством повлиять на будущее.

— Так и есть. Подобные обряды не имеют никакой надежности, — Снейп вздохнул и потер переносицу, пытаясь прогнать подступающую головную боль. У него не было ни малейшего желания обсуждать азы теории магии. — Но дело в том, что они включают в себя магическую клятву. И независимо от повода, по которому ее произнесли, неточно сформулированная клятва может иметь суровые последствия, мисс Грейнджер.

— Мне было известно об этом, профессор, — спокойно ответила студентка. — Перед тем, как сотворить ритуал, мы все детально обсудили. Чтобы твою просьбу исполнили, ты должен пообещать что-то по-настоящему существенное. Чего не сделал бы в других обстоятельствах, — Грейнджер вдруг улыбнулась. — Полумна очень хорошо все объяснила.

— Мисс Лавгуд?! Боюсь спрашивать…

Дочка Лавгуда носила прозвище Полоумная недаром. Она не была дурой, но выглядела откровенно не от мира сего. На практических занятиях девчонка варила зелья вполне приемлемого качества, а что касается письменных работ… Северус частенько оставлял их на поздний вечер, чтобы от души посмеяться перед сном.

— Она была очень убедительна, — заверила Грейнджер, пряча улыбку. — Видите ли, давая жертвенный обет, вы вызываете незерфей, фей Нижнего мира. И чем смелее и необычнее ваше обещание, тем больше им заинтересуются незерфеи и тем старательнее будут помогать вам получить загаданное. Они усердные существа, но, увы, не такие уж и могущественные. Бывает так, что они честно стараются, но не могут помочь, и поэтому вознаграждение за обет приходит не всегда. Перед вызовом вы должны убедиться, что ваша жертва способна по-настоящему вдохновить незерфей. Эти существа не терпят скуки и питают слабость к драматическим эффектам. А еще они очень, очень обидчивые. Если вы обманете их, они способны здорово испортить жизнь.

Северус недоверчиво качнул головой. Фантазия абсолютно в духе Лавгуд. Согласно ее взглядам, все, что происходит в мире, можно объяснить проделками невидимых созданий, существование которых никем не доказано, да и в принципе недоказуемо. Но столь же невозможно обосновать, что выдуманных ею тварей не существует, и тем самым опровергнуть ее умопостроения! Последнее Северус знал по собственному опыту.

— И какой же выдающийся поступок вы пообещали совершить, привлекая этих ваших… незерфей? — спросил Северус, не потрудившись скрыть сарказм.

Грейнджер посерьезнела.

— Мы пообещали, что найдем в себе смелость совершить то, о чем больше всего пожалели бы перед лицом смерти, если бы не успели сделать этого. Желание, которое не решились озвучить. Ошибка, которую не сумели исправить. Признание, которое побоялись произнести. Или поступок, на который не хватило духу.

— Очень по-гриффиндорски, — хмыкнул он. — И какой же из этих подвигов выбрали вы, мисс Грейнджер?

— Получается, что всего понемногу, — она снова покраснела и заерзала на стуле.

Северус уже не мог скрывать заинтересованность. Если то, что она поклялась сделать, и правда соответствовало всем перечисленным критериям, то это само по себе было смелым порывом. Но почему обещанное вызывает у девчонки дискомфорт и смущение? Любопытство разгоралось все сильнее. Что же такое пришло ей в голову?

— Вы ведь понимали, все это безобидная игра! — воскликнул он. — Очередная смехотворная теория, которую Лавгуд сама сочинила. Но магические клятвы не игрушка! Ради какого заветного желания вы решили рискнуть? — Снейп с издевательской усмешкой подался вперед и положил подбородок на сплетенные пальцы. — Встретить вечную любовь? Сдать зелья на «превосходно»?

— Мы загадали выжить на войне, — просто ответила Грейнджер, на мгновение лишив Северуса дара речи.

— С ума посходили?! — рявкнул он, как только вернулся голос. — Вы совсем не соображали, что творите? Попросив жизнь, вы сделали ее залогом! А залога можно и лишиться, не выполнив свою часть сделки. Проще говоря — вы все можете умереть, если не сотворите обещанную глупость!

— Да, мы знали это, — кивнула Грейнджер. — В «Стандартной книге магических обетов» ясно сказано: в случае нарушения обета волшебник лишается того, что получил от призванной магии.

Невыносимая всезнайка в своем репертуаре! Она всегда отличалась умением цитировать прочитанное почти дословно. Но на этот раз, похоже, все-таки не поняла, о чем идет речь, иначе не стала бы столь глупо рисковать! И тут Грейнджер добила его, продолжив уже с нескрываемой улыбкой:

— А Полумна сказала так: или ты любой ценой выполняешь обещание, или незерфеи отберут у тебя то, что дали.

— То есть в обозримом будущем мне предстоит докладывать директору, что несколько учеников убиты невидимыми существами? Лучше бы не пришлось: не люблю писать объяснительные…

Грейнджер усмехнулась:

— Постараемся уж избавить вас от бумажной работы! Мы правда серьезно относимся к данным обещаниям. Гарри уже признался, что…

— Не напоминайте! — Северус закатил глаза. Перед взором во всех неумолимых подробностях встала сцена: посреди пира по случаю начала года Поттер залезает с ногами на скамью и на весь Большой зал выкрикивает что-то вроде: «Дорогие студенты и учителя, хочу сказать, что я гей, спасибо за внимание, продолжайте есть!».

Гермиона поморщилась:

— Просто Гарри поклялся, что открыто объявит о своем главном секрете. А когда дело дошло до выполнения, засомневался, что именно должно означать «открыто», и перестраховался.

— Ах вот оно что! Что ж, даже если Поттер был недостаточно «открыт», то ему любезно помогла редакция «Ежедневного пророка», разнеся столь важную новость по всем уголкам страны, — сухо прокомментировал Снейп. — Я полагаю, мистер Уизли также не остался в стороне от вакханалии?

— Да, — вздохнула Грейнджер. — И его-то как раз подвела неточная формулировка.

— Страшно представить…

Младший из мальчишек Уизли, на взгляд Северуса, удался хуже всех. Если у его братьев и сестры имелись хоть какие-то зачатки интеллекта, то Поттеров прихвостень не вызывал ничего, кроме презрения. С его склонностью бросаться в омут с головой удивительно, что он выжил. Вот уж кто должен был привлечь целую армию волшебных созданий!

— Он пообещал сделать все возможное, чтобы доказать своей девушке серьезность своих намерений и убедить, что больше никогда не оставит ее.

Северус уловил нотки обиды в голосе ученицы.

— Больше никогда? — подозрительно спросил он, прекрасно понимая, кто же упомянутая девушка. — Что этот болван натворил?

— Рон ушел от нас, когда мы искали крестражи, — Гермиона отвела глаза. — Нам пришлось… действительно трудно.

Она не стала вдаваться в подробности, но и без легилименции было понятно, о чем умолчала. Голос и мимика выдали, что она обижена на Уизли. Плохи дела. Мальчишка дал обет загладить вину перед ней, но до сих пор жив. И о чем это говорит? О том, что вся чехарда с обещаниями так и осталась детской игрой? Или же о том, что, несмотря на обиды, он все-таки «доказал серьезность намерений» в отношении Грейнджер?

Снейп не смог точно опознать смутное чувство во внутренностях, возникшее, когда перед его мысленным взором встала Гермиона — хлопочущая у плиты, облепленная по меньшей мере троицей рыжих сопляков, цепляющихся за ее фартук, и подозрительно похожая на Молли Уизли. Ближе всего, пожалуй, было слово «отвращение».

— Полагаю, теперь вы будущая миссис Уизли? Можно официально соболезновать? — мрачно спросил он. Как сложно, оказывается, сохранить угрюмый тон, когда хочется только орать!

— Нет!!! — возмущенно воскликнула Грейнджер, и Северус поймал себя уже на втором вздохе искреннего облегчения. Мысль о возможном браке Уизли и Грейнджер успела ужаснуть его. Этот союз был обречен на катастрофу. Мальчишка ей совсем не пара, она с ним быстро увянет, как растение без воды, вынужденная поддерживать болтовню о квиддиче и прочей чепухе всю оставшуюся жизнь.

— Рон допустил фатальную ошибку. Когда он произносил свою клятву, то подразумевал, что его девушка я. Но сказал то, что сказал…

— А вы не считали себя таковой?

Гермиона смущенно покачала головой, словно не веря, что обсуждает свою личную жизнь с профессором Снейпом.

— Он очень нравился мне на шестом курсе, когда еще не началось все это безумие. Но тогда он не замечал меня. В прошлом году стало что-то завязываться, и я надеялась, у нас может получиться… А Рон… взял и ушел. Он, конечно, был перепуган — но и мы не меньше! Это было предательство. И я поняла, что между нами ничего не может быть. Когда он вернулся, мы не поднимали эту тему: я была занята другими переживаниями, а Рон… Видимо, он решил, что нечего обсуждать, мы можем просто сделать вид, будто ничего не было. И думал так до того дня, когда произнес клятву.

Она кашлянула и договорила:

— А после победы Лаванда Браун снова начала проявлять интерес к Рону. К концу лета она официально была его девушкой, и он запереживал, что так и не сделал ничего впечатляющего для исполнения обета.

— Почему он решил, что должен сделать нечто впечатляющее? Хотел переплюнуть выходку Поттера? Или думал, что незерфеи непременно требуют зрелищности?

— Не знаю, но он не придумал ничего лучше, чем сделать Лаванде предложение.

— Господи! — вздохнул Северус. — Уизли понимает, что теперь не уйдет от мисс Браун живым, в буквальном смысле? Если только она сама не бросит его.

— Не думаю, что он собирается уходить. По крайней мере, они выглядят вполне счастливой парой.

— Что же, с этими двоими разобрались. А вы, мисс Грейнджер, выполнили свое обещание?

— Пока что нет, — она снова замямлила. — У меня не было возможности… Мне для этого нужно было встретиться с вами, но вы так долго поправлялись… А потом вас вообще все потеряли…

После нападения Нагайны Снейпа сочли погибшим. Гермиона своими глазами видела, как он умирал, и эта картина до сих пор являлась ей в кошмарах. Никто не знал, куда подевалось тело: когда за ним пришли в Визжащую хижину, оно бесследно исчезло. Она цеплялась за хлипкую надежду, что профессор все-таки спасся, и непрестанно думала о нем. Тревога сменилась облегчением и благодарностью, когда Гермиона узнала, что Драко Малфой забрал профессора Снейпа. Живого.

Отлежав в Мунго положенное время, за которое его успели полностью оправдать, Северус Снейп пропал из магического мира. И когда директор МакГонагалл объявила, что он снова займет должность учителя зелий, все изрядно удивились. Причем удивление нельзя было назвать приятным: герой или нет, но в предыдущий год школой руководил именно Снейп. Пострадавшие студенты, даже зная, что он лишь играл свою роль в рядах последователей Волдеморта, не смогли забыть и простить все, что с ними было сделано. Возвращению профессора были рады разве что слизеринцы и… Гермиона. Она надеялась, что вопрос выполнения обета будет, наконец, закрыт.

— И вот мы добрались до вопроса, какое же отношение я имею к вашему обету, — вымолвил Снейп с каменным лицом, не выдающим никаких чувств, кроме его вечного легкого раздражения. Если он и был заинтригован, то умело скрыл это за холодным тоном. — Дайте-ка угадать… Вы пообещали жизнь своего первенца и теперь ищете, кто бы помог вам обмануть Темную магию?

— Нет, все не настолько плохо, — Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась к буре. Никакие уловки не помогут. Она должна сказать все как есть, пусть в этот момент и кажется, что лучше упасть замертво. — Я поклялась, что если выживу на войне, то попрошу вас поцеловать меня.

1) «Мисс Сайгон» — мюзикл, основанный на опере Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй» и повествующий трагическую историю любви вьетнамской девушки и американского солдата. В дуэте «Солнце и луна» главные герои признаются друг другу в своих чувствах и поют о том, как судьба свела их, несмотря на все различия между влюбленными.

Вернуться к тексту