Братья (гет)

Когда Стефану было десять, не стало мамы.

Он, такой серьезный, ни разу не заплакал при отце. Только когда мы остались вдвоем у могилы, разревелся и взял с меня обещание не бросать его.

Я был старшим братом, я был сильным, я умел завязывать шейный платок как надо — разумеется, Стефан доверял мне. И я делал все, чтобы соответствовать.

Потом я стал конфедератом, а, вернувшись, вдруг обнаружил, что уже нет нужды вытирать Стефану сопли. Он сравнялся со мною ростом, я мог обнять его за плечи, не опускаясь на колено. Получалось круто. Братья Сальваторе — лучшие друзья. У нас и фотка такая есть.

Мы даже влюбились в одну девушку, так, на всякий случай, чтобы не отдаляться друг от друга. Мы спали с нею по очереди и почти не ревновали. Все складывалось хорошо.

Но складывалось оно недолго.

Пули, пущенные из ружья отца, оставили два гнилых плевка крови на наших белых рубашках. Отец, весь такой опозоренный, вытер руки о жилет и забыл о нас.

Когда Стефану было семнадцать, умер его старший брат.

За минуту до него.

 

Мистик-Фоллс-Запад, 2012

 

Я вдавил педаль газа и схватил Елену за руку.

Звон разлетевшегося в пыль стекла и грохот взрыва вампирский слух умножил на сто. Моя башка лопнула бы от шума, если бы секундой раньше не лопнула от удара.

И все исчезло. Исчезла даже рука Елены, хотя мне казалось, что я держу ее настолько крепко, что невозможно выпустить.

Прошло всего мгновение, а может, целая ночь, хотя я ставлю на пару часов.

Я открыл глаза, сел и огляделся.

Кто-то забыл убраться в доме после очередного погрома. Покойся с миром, Мистик-Гриль, восстановлению ты явно не подлежишь.

Пахло газом, пылью и жареным. Никогда не пробовали кипятить кровь? Не пробуйте — вонь отвратная.

— Деймон!

Аларик как будто стоял здесь все это время и ждал меня, словно появился из дыры, проделанной в несуществующей реальности. Которая, ко всему прочему, грозила вот-вот рухнуть.

— Где Елена? Почему ее здесь нет? В машине мы были вдвоем.

— Мы найдем ее, — Аларик протянул мне руку и помог подняться с пола.

А еще Стефана. И Бонни — чтобы выбраться.

Потусторонний мир никогда не был таким огромным. Я тонул в нем: чем ниже опускался, тем сложнее становилось дышать. Деревья вокруг походили друг на друга, кора у всех отливала синим, голые ветки терялись в беззвездной темноте.

Я не заметил, как потерял из виду и Аларика тоже.

— Деймон!

Беннет выглядела неважно. Ну, любой бы сбледнул с лица, будь он турникетом для дохляков. А дохляки-то, ко всему прочему, все без билетов.

— Деймон, быстрее, сюда!

Аларик топтался рядом с ней.

— Я не могу найти Елену, — проорал я в ответ, не считая нужным пояснять, что без нее никуда не пойду.

— Мы найдем. Стефан уже вышел, — Бонни почти дотронулась до моего плеча, но я увернулся. Я поглядел на ее ладонь, затем прямо в глаза и поцокал языком. Как я умею.

— Вернее, Бонни его вытолкнула, он тоже не хотел уходить без Елены, — снисходительно поправил Аларик, усмехнувшись.

Злость на него, на Бонни и на себя самого, что вообще взял Елену с собой, полыхнула синим. Наверное, мои глаза в тот момент тоже стали синими. Я закусил губу. Сердце в грудной клетке увеличилось в размерах и норовило заполнить меня полностью.

— Я с места не сдвинусь без Елены.

Беннет молчала ровно две секунды, глядя исподлобья.

— Тогда ты, Аларик, — и вцепилась в него, не успел Рик опомниться.

— Деймон…

— Какую из букв в слове «нет» ты не поняла? — перебил я. — Когда мы вернемся, я первым делом убью тебя, Бон-Бо…

Земля пошатнулась, как ветхая табуретка под самоубийцей.

Я расставил ноги пошире, чтобы устоять.

— У нас меньше минуты.

Этой Беннет на телевидении бы работать, погоду сообщать.

— Елена! — заорал я. Сейчас сердце, втрое больше обычного, гоняло по венам не кровь, а отчаяние. — Елена, черт возьми, если ты не найдешься, я убью тебя!

Небо из синего обратилось в зеленовато-черное. Оно спускалось, как комковатое одеяло, плотное, необъятное, тяжелое. Оно тикало над ухом.

— Елена, — шептал я. Я даже сейчас помню, как шептал, и удивлялся, как же она не слышит. — Елена, пожалуйста.

— Поздно, Деймон, — закричала Бонни, — ты должен пройти сейчас, иначе я не успею пропустить вас двоих.

— Нет. Нет, Бон-Бо…

— Елена, — ахнула Бонни, вглядываясь в мутную синеву леса.

Раздался оглушающий треск, и пара деревьев, вывалившись из земли, повалились друг на друга. Почва пошла рытвинами, как нарывами.

Я увидел ее. Едва заметный силуэт в полумиле. Сердце сжалось до размеров грецкого ореха и забыло, что нужно качать кровь.

Трясло так, что мы едва стояли на ногах.

— Сейчас, Деймон, давай же. Мы сразу за тобой.

Я колебался.

— Если ты этого не сделаешь, мы с Еленой не успеем. Ну!

Небо-одеяло почти легло на плечи.

— Я убью тебя, если ты умрешь и позволишь умереть Елене. Вытащу отсюда и убью, слышишь, Бон-Бон? — я оскалился.

Вместо ответа Беннет ударила меня по плечам, и я провалился сквозь землю.

Буквально.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 2012

 

Все дыры потустороннего мира не шли ни в какое сравнение с той, что расползлась в груди Елены.

Конечно, они что-нибудь придумают. Заклятие или еще что. Так всегда было. Бонни поможет.

Потом Елена вспоминала, что Бонни тоже осталась по ту сторону, и дыхание снова перехватывало.

Небо, вернувшееся на свое высокое место, тикало.

Сколько времени она сидела вот так, на земле, зарывшись пальцами в дерн, небо наверняка знало. А Елена нет.

— Елена. — Мужской голос. Стефан или Аларик, — тупо сделала вывод Елена. Она с трудом открыла глаза. Аларик. — Нужно идти.

— Кому нужно? — безразлично уточнила Елена.

— Тебе. Тебе нужно… поспать. — Это прозвучало беспомощно и жалко. Аларик и сам понимал.

— Мы должны вытащить Деймона и Бонни. — Елена решительно поднялась на ноги. Они что-нибудь придумают. Деймон не мог умереть, это же Деймон. Скорее небо рухнет. Хотя… небо уже рухнуло. Черт-черт. Какое-нибудь заклятие. Бонни поможет. Черт-черт. Бонни же тоже.

— Конечно, должны, — слишком легко согласился Аларик, не глядя на Елену.

Стефан сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и не мигая смотрел в одну точку.

Елена замерла, уставившись на него. Ступни будто примерзли к земле.

Их разделяло приличное расстояние, но Елена все равно видела, как слеза медленно ползет по щеке Стефана. Мерзкая слеза, одна-единственная.

И она поняла, что произошло.

Крик Елены услышали все, кроме нее самой.

Мистик-Фоллс-Восток, 2012

 

Мир, который Стефан разглядывал через осколок бутылочного стекла, казался дерьмовым. Хуже, чем дерьмовым. Даже цвет у него был, как у дерьма. Книги, камин, огонь, бар, стол — все было отвратно-бурым.

Вокруг ходили люди. Они топали слишком громко, хлопали дверями, закрывали и открывали окна, задергивали и отдергивали шторы, шуршали чем-то, звенели, разговаривали. На улице время от времени шумели двигатели проезжающих машин.

Стефан прищурил один глаз и внимательнее присмотрелся к каминной полке, потом наставил стекло на Кэролайн и склонил голову набок.

— Прекрати, — мирно велела та, со стуком поставив вазу на стол. — Ты не можешь просто сидеть здесь и… вести себя так.

— Давай я буду рвать волосы на голове и бегать по дому? — безразлично предложил Стефан. — Соберу побольше народу, выстрою всех в шеренгу, прикажу рассчитаться на первый-второй. Сначала убью первых… Хотя нет, лучше сначала вторых. Как думаешь? — он словно пробовал идею на вкус. Вкус ему нравился.

Кэролайн уперла руки в бока и сменила тему на менее щекотливую:

— Я собираюсь взяться за телефон. — Она достала смартфон из кармана и показала ему экран. Стефан почуял, как горло сжимает сильная — гораздо сильнее, чем у Клауса, — рука. — А ты займись... эм, технической частью мероприятия.

Ме-ро-при-я-ти-я. Стефану на секунду показалось (или правда?), что для Кэролайн это очередное торжество, которое нужно организовать.

Она сглотнула и потерла левый глаз.

Все-таки показалось.

* * *

— Какое уродское надгробие. Мог хотя бы сделать вид, что выбирал. Но ты, Стеф, конечно же, взял первое попавшееся. Надеюсь, не самое дешевое, а то я обижусь.

Аларик изображал Деймона очень похоже, Стефану даже почудилось на минуту, что брат вернулся и теперь стебет его. Он отдал бы правую руку, чтобы это было правдой, чтобы Деймон стоял здесь, развеселый и живой, как всегда. Да что там, обе руки отдал бы.

Стефан не наскреб сил на самую бледную улыбку и продолжал бездумно тыкать в кнопки телефона.

— Да положи ты это, — велел Рик, вырывая телефон из его пальцев и бросая на стол. — Кэролайн уже всех обзвонила. Скоро здесь будет толпа одетых в черное людей, которые едва знали о существовании Деймона. И которых Деймон не знал вовсе.

Они помолчали. Где-то вдалеке слышался голос Кэролайн, недовольной расположением цветов.

Стефан ненавидел свой острый слух. Его бесили назойливые люди и суета вокруг. Его раздражал запах виски, исходящий от него самого, и от Рика, и даже от Елены.

— Как Елена?

Стефан дернулся, посмотрел Рику в глаза и лишь покачал головой.

— Плохо. Я боялся этого. Ей хуже, чем после смерти Джереми.

— Хуже?

Стефану хотелось убраться отсюда, миновать табличку «Добро пожаловать в Мистик-Фоллс» и долго-долго идти по длинной пустынной дороге, теряющейся за тусклой полосой горизонта. Встретить по пути пару безвольных людей, убить их и плестись дальше, пока трасса не приведет его туда, где старший брат будет жив.

«Тебе надо в одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертый, Стеф. — Деймон в голове Стефана скрестил руки на груди и хмыкнул. — Вызвать такси?»

— Елена не понимает, что Деймон погиб. Она ждет его. Деймон всегда выбирался из всех капканов, кто бы их ни поставил, и Елена верит, что в этот раз будет так же. И тела нет. Она ждет его.

И я тоже, добавил Стефан про себя.

— Кто сейчас с ней?

— Фотография, где они с Деймоном.

Аларик поморщился, как будто хлебнул вербены. Торопливо сунул руки в карманы и завертел головой, явно подыскивая другую тему.

— «Деймон Сальваторе. 1987 — 2012», — медленно прочел он, возвращаясь к изучению надгробия.

А ответ на вопросительный взгляд Стефан только плечами пожал.

— Это все Кэролайн. Настояла, чтобы во время похорон все было… прилично, как она выразилась. Потом поменяем год рождения. Чтобы никто не заметил. Представляешь, Рик, я не знаю, как поступают в таких случаях. Нас ведь не хоронят. Нас закапывают — и все.

— Да брось. Полгорода знало, что Деймон вампир.

— Необязательно печатать об этом в газетах, — прошипела Кэролайн, возникая рядом. Она гневно свела брови, но тут же скисла и тихо спросила — скорее у Стефана, а не у Аларика: — А почему именно восемьдесят седьмой?

— Когда отец застрелил нас, Деймону было двадцать пять, — просто ответил Стефан, как будто прошлая смерть брата для него ровным счетом ничего не значила. Она блекла на фоне недавней, почти осязаемой и громоздкой. — Нехитрые подсчеты.

— Я думала, он всего на пару лет старше тебя.

— Я поначалу думал, что он вообще младше, — брякнул Рик, и Кэролайн несмело улыбнулась.

— Он умел отрываться. Он знал, что каждый день — ну во всяком случае, начиная с пятидесятых — это подарок. Будь мы людьми, не видать нам пятидесятых. Сороковых, скорее всего, тоже, — Стефан прицелился и отправил скомканную салфетку в камин. — И знаете что? Мы должны сделать, как хотел Деймон. Пусть это чудовищно и так не делают, но мы должны.

— Сделать что? — Кэролайн прищурилась, предчувствуя, что старательно организованное мероприятие катится ко всем чертям.

Стефан решительно поднялся на ноги и одним пинком расколол надгробие на куски.

— Какого…

— Ты готова обзвонить всех еще раз, Кэролайн?

 

Мистик-Фоллс-Запад, 2012

 

Стеф держал меня, но сейчас силой он мог сравниться разве что с мухой.

Я сдавил его глотку и приподнял над полом.

— Где ведьма, Стефан? — сердце Стефа билось чаще моего. — Я всего лишь хочу убить ее. Где чертова ведьма? — я улыбнулся и по лицу брата понял, что улыбка получилась потрошительская. — Я оторву ей пальцы и отрежу язык, ничего такого, Стеф, она едва заметит.

Стефан начал задыхаться. Я поймал себя на мысли, что хочу причинить ему боль. Почему он так спокоен? Почему не ищет Беннет вместе со мной, чтобы разорвать на куски? Рад, наверное, что Елена никому теперь не достанется.

— Думаешь, смерть Бонни вернет Елену? — прохрипел Стефан, вцепившись в мои пальцы.

— Стоит попробовать, — прошептал я, облизывая пересохшие губы. — Не присоединишься?

— От… пусти, — просипел Стефан. Его лоб блестел от пота, с меня пот катился градом.

— Ты любил Елену, Стеф, и до сих пор любишь. Не так сильно, как я, но сильнее и невозможно. Скажи мне, как ее вернуть, — взревел я, чувствуя, как в секунду отрастают острые зубы, и как режет глаза. — Помоги ее вернуть.

— Дей… мон.

После смерти мамы Стефан, помню, спросил меня: «Надолго ли она умерла?» Я не знал, как объяснить ему, что навсегда. Для маленького ребенка «навсегда» — понятие слишком мутное и может означать как неделю, так и бесконечность.

— Дей… мы… подумаем над этим. Мы при… думаем. Пус-ти.

Я отнял руку, и Стефан повалился на пол мешком. Сев рядом, я ждал, пока он отдышится. Мы теряли время, прошло уже несколько часов, а в голове до сих пор не нашлось ни одной дельной мыслишки. Единственным желанием оставалось растерзать Беннет, а перед этим заставить ее спасти Елену.

— Бонни тоже не вернулась, — будто прочитав мои мысли, тихо начал Стефан. Я медленно повернул голову, чтобы видеть его лицо. Брат всегда угадывал, о чем я думаю, потому что знал меня слишком хорошо.

— Значит, найдем другую ведьму. Или ведьмака. Подойдет и козел Люк, если на то пошло.

— Деймон. — Так беседуют с умирающими или умалишенными. Или с умалишенными умирающими.

— Что, Стеф? — Только не говори то, что собираешься сказать, иначе я уничтожу тебя, брат. И буду оплакивать две могилы. Одной больше, другой меньше — какая разница, потерять всех дорогих людей или только половину?

— Ты веришь мне? — он смотрел исподлобья, нахмурившись, серьезно, как умеет смотреть только Стефан.

Глаза защипало. Я ненавидел плакать, с детства, отец каждый день повторял нам со Стефаном, что плакать это стыдно. Позорно и безобразно. Признак слабости и бла-бла-бла. Прошло сто пятьдесят лет, а я и сейчас не могу избавиться от скверной привычки слушать отца.

— Конечно, верю, брат.

— Тогда... — Стефан, приподнялся на руках и встал на колени. Я зачем-то вспомнил времена, когда все было наоборот. В десять лет Стеф был мелковат ростом. Он обхватил меня за плечи и заставил посмотреть на него, будто собирался внушить очередную блажь о том, как правильно вести себя за столом. Не капать кровью, не складывать ноги на скатерть и не облизывать тарелку. — Потусторонний мир рухнул, Деймон. Елена и Бонни не успели выйти. Их больше нет.

Я сбросил с себя его руки и оскалился. Стефан покачал головой.

— Никогда не произноси этого вслух, — сказал я. — Вранье, Стеф. Мы думали, что Кэтрин погибла, а она выжила.

— Думаешь, Елена тоже фальсифицировала свою смерть, чтобы избавиться от тебя?

Я подавился воздухом и слюной. Сам не заметил, как отломил от дерева сухую ветку и приставил к груди Стефана.

— Подло с твоей стороны напоминать об этом, братишка. Но я прощаю тебя. Ты расстроен, потому что думаешь о худшем. К тому же, тогда Кэтрин… избавилась и от тебя тоже, — я состроил сочувственную мину. — Ступай, поплачь вместе с барби, Стеф. Не зря отец боялся, что ты вырастешь размазней. Я сам все сделаю. Без тебя.

Я поднялся на ноги и отряхнул джинсы.

— Ты куда? — опешил брат.

— Пойду убью кого-нибудь.

Мистик-Фоллс-Запад, 2012

 

Ведьму я не нашел.

Зато нашел зареванную Барби. Ну да, чего бы не всплакнуть, когда потерял двух лучших друзей разом.

Я запретил себе думать об этой потере как о чем-то необратимом и окончательном. Сейчас я возьму Кэролайн в одну руку, свои феноменальные способности в другую, и мы что-нибудь придумаем.

— Соберись, чучело, — снисходительно посоветовал я. — Нам нужно все исправить.

Она всхлипнула и помотала башкой.

— Выражайся яснее. Не хочешь ли ты сказать, что отказываешься помогать мне вызволять мою девушку — одну вторую от всего количества твоих друзей — из самой дерьмовой западни, в которую только можно было попасть?

Кэролайн помотала башкой еще раз. Я швырнул стул об стену и, оказавшись рядом с Барби, сдавил ей горло.

— Попробуем еще раз. Итак, сейчас я спрошу тебя, будешь ли ты мне помогать, а ты ответишь "да", иначе я оторву тебе голову, а обе твои подруги будут спасены без твоего участия. — Я мило улыбнулся. — Ну же, Кэролайн, это все равно, что пропустить самую крутую вечеринку.

И тут ее прорвало.

— Думаешь, я не пыталась? — прошипела Кэролайн, легко освобождаясь и хватая меня за волосы, как накосячившего ребенка. — Пока ты бесился и душил Стефана? Я знаю, о чем ты думаешь, Деймон, это же очевидно. Я уже была у Лив и Люка. Они не могут ничего поделать. Заклятие прервалось, потусторонний мир рухнул. И все, кто остался там, вместе с ним.

Все понятно. Они с моим братцем спелись. Оба унылые, безвольные и готовые плыть по течению идиоты.

— И ты смирилась, так? — Будь Кэролайн человеком, я бы давно свернул ей шею. — Смирилась и собираешься устроить вечеринку после похорон? А как же Бон-Бон? Она тоже там.

— Где — там? Того места, где Елена и Бонни могли быть, больше нет. Невозможно быть в месте, которого нет, Деймон.

Я пнул какой-то хлам под ногами и двинулся к двери. Когда Елена найдется, она, конечно, простит дуру. А я — нет.

— Что ты собираешься делать? — она гневно свернула глазами. Барби далеко до меня, но сверкает глазами на тройку с плюсом по пятибальной шкале. — Хотя можешь не отвечать, Деймон. Для начала ты убьешь дюжину человек, которых никогда ранее не встречал и которые ничего тебе не сделали...

Пару дюжин, поправил я про себя.

— ...потом напьешься в баре до беспамятства и прикончишь еще дюжину...

Еще пару дюжин.

— ...не исключено, что ты найдешь ведьмака и заставишь его прочитать все известные заклинания. Это, разумеется, не поможет, потому что магия здесь бессильна. А когда ты, наконец, поймешь, что Елену не вернуть, и признаешь это, ты просто щелкнешь выключателем! Я ошибаюсь?

Ты права до последней капли, кроме одного.

— Ага. — Я обернулся у двери. — Я найду Елену, и мы будем вместе, у нас будет вечность, я обещал ей. Если вы все молодцы и все хорошо угадали, и то, о чем вы орете на всех углах, правда, — я говорил громче и громче, чтобы Барби услышала, — и ее нет в живых, значит, нужно будет всего лишь умереть. Я уже умирал, Кэролайн. Тридцать восьмой раз наверняка точно такой же, как тридцать седьмой или шестнадцатый.

— С одним малюсеньким отличием, — Барби скорчила самую кэролайновскую физиономию. — Этот раз будет последним. Ну же, Деймон, из всех людей на земле ты последний в очереди на получение звания самоубийцы. Тем более из-за любви.

Я вспомнил, ради чего умер в шестьдесят четвертом, и усмехнулся.

— Напротив, суицид ради любви — моя третья вредная привычка, после алкоголя и убийства.

— А Стефан? Без тебя он не справляется. — Для большей убедительности Кэролайн замахала руками и угробила антикварную тарелку с изображением голых античных мужиков.

— Не справляется с чем?

— Со всем! Ты нужен ему.

Да, он говорил.

— Стефан ненавидел меня и хотел убить примерно сто тридцать пять лет в общей сложности. Из ста шестидесяти четырех нашего знакомства. Думаю, он как-нибудь протянет и без меня, — подмигнув, я взялся за ручку двери.

— Ты знаешь, что он никогда не хотел убить тебя по-настоящему, — укоризненно возразила Кэролайн. — Сколько раз вы спасали друг друга?

Я посчитал вопрос риторическим.

— Так или иначе, я не собираюсь умирать. Я верну Елену.

Хлопнув дверью, я застегнул куртку и вдохнул влажный после дождя воздух.

Надеюсь, в Нью-Йорке погода не такая мерзкая.

* * *

Погода в Нью-Йорке оказалась мерзкая.

Дождь стучал по крыше машины, когда я припарковался у бара Билла, и заливал за воротник, пока я шел к двери. Билла там давно уже не было, потому что я сам убил его, избавив от мучительной агонии. Хороший он был чувак, Билли, мы славно проводили время в семидесятые.

Иногда мне хочется вернуться туда. В семидесятые, тридцатые или, может, в последнее десятилетие девятнадцатого века. Чем раньше, тем лучше. Чем раньше, тем меньше трупов у меня за душой, тем меньше лет, проведенных в бреду по Кэтрин. Елена еще не родилась, и я не встретил ее. И не потерял.

Дверь закрылась с таким мерзким звуком, что погода со своей мерзостью отдыхает.

Чувак за стойкой протирал стакан и даже не взглянул на меня. В остальном бар пустовал, но я никуда не торопился. Тот, кто мне нужен, появится ближе к вечеру, если за последние сорок лет не изменил привычке.

Виски здесь наливали паршивый, на вкус как подслащенные помои, я пожалел, что не захватил бутылку из дома.

Бармен тер и тер свой стакан, я от нечего делать листал фотки в телефоне и улыбался Елене. Главное не позволять себе думать о том, что все это окончательно. Мы даже Рика с того света вернули, а уж он умирал с завидным упорством. Вот никогда бы не подумал, что после всего дерьма с Кэтрин мне еще придется тосковать по ее двойнику. А Стефу хоть бы хны. История повторяется, братишка.

Я чувствовал, как становится хуже. Как с каждой минутой мне все сложнее сдерживаться, все сильнее хочется отправиться в Мистик-Фоллс и убить там всех за то, что они выжили, а Елена нет.

— Привет.

Ко мне подсела какая-то девица из местных.

— Привет, — протянул я, запихивая телефон в карман.

— Ждешь кого-то?

— Ага. И если ты сейчас собираешься спросить, кого же я жду, может, ты его знаешь, то ответ — нет, ты его не знаешь. Он староват для тебя. Ему сто десять лет или около того.

Девица выпучила глаза, но я не стал церемониться.

Когда я покончил с ней, то вытер лицо рукавом и сказал:

— Не успел спросить твое имя, прости. Но я не Стефан, мне имя ни к чему.

— А ты все такой же мудак, Сальваторе, — послышался насмешливый голос. Говоривший слегка шепелявил, прямо как много лет назад.

Я крутанулся на стуле.

— Громила Стиви. Я ждал тебя, дружище.

Мы обнялись.

Громилой Стиви называли в шутку. Он едва доставал мне до плеча, и со спины я путал его с девчонкой. Мы познакомились в семидесятые и напивались в этом самом баре, пока я не свалил. Стиви тоже таскал Уиллу документы своих жертв, а еще он терпел мое нытье про Кэтрин.

— Конечно, ждал, иначе зачем бы ты здесь торчал? Деймон Сальваторе, как же я рад тебя видеть. Слыхал про Билли?

— Угу. Это я убил его. Чтоб не мучился. — Я поднял руки, заметив, как Стиви перекосило. — Тебя когда-нибудь кусал оборотень? Меня дважды. Это стремно.

— Дважды? Будь это правдой, ты бы здесь не сидел.

— Ну, не у всех есть ручной гибрид, — я скорчил рожу, как бы говоря, что мы в Мистик-Фоллс все такие крутые, и в нашем ма-а-аленьком госпитале для вампиров есть офигенный доктор Клаус и его помощница Кэролайн.

— Давай к делу. — Стиви напрягся, но я плевал на все его подозрения и недоверие.

— Ты можешь связаться с этой своей ведьмой? Как ее звали… Люси… Лесли…

— Что, опять надо кого-то отшить?

За что я люблю этого придурка, так это за отходчивость. Стиви широко улыбался и глотал пойло, я подавился пойлом и через силу ухмыльнулся.

В прошлый раз я действительно нашел ведьму, мать этой Нанди, через Стиви.

— Наоборот, — я помотал башкой. — Мне нужно кое-кого вернуть.

— Все никак не перестанешь сохнуть по Кэтрин? Неужели ты до сих пор хочешь вернуть ее?

— Бро-ось. Я уже вернул. Точнее, попытался вернуть, не получилось, потому что в том месте, где я думал, ее не было. Кэтрин кинула нас со Стефом, Стиви, еще в шестьдесят четвертом. Сечешь? Потом она вернулась сама, а потом два года мы не могли засунуть ее обратно.

Стиви расхохотался.

— И как справились?

— Ну-у-у. Она приняла лекарство от вампиризма, стала человеком, годы взяли свое, волосы поседели, зубы выпали, остеохондроз скрутил — жалкая была картина, мы выпили на ее поминках и стали жить дальше.

— Хорошо, раз это не Кэтрин, тогда… кто?

Я сглотнул и вытащил телефон.

— Моя девушка. Елена. — Показал ему нашу фотку и про себя порадовался, что Стиви никогда не встречался с Кэтрин, а то бы началось.

— Она человек?

— Уже нет.

Стиви слушал внимательно, после чего жестом велел бармену налить нам еще помойного виски.

— Та ведьма померла, Дей. Детей у нее не было, учеников или преемников тоже. Если только книги сохранились, но в ее доме пару лет назад случился пожар, поэтому вряд ли…

— Значит, нужна другая ведьма. Что, мало ведьм, что ли, на свете?

Почему все они, все-все, так не хотят, чтобы я нашел Елену? Я не буду убивать, не буду охотиться, не буду мстить, я просто запрусь с Еленой в доме лет на восемьдесят, пока все смертные, что знали нас в Мистик-Фоллс, не окажутся на кладбище, и мы сможем сделать вид, что ничего не знаем про вампиров.

— И ты не знаешь ни одной? — ответил он вопросом на вопрос.

— Знаю. Одна застряла вместе с Еленой, вторая дура, третий козел, как раз он-то все и испортил. Отличные у меня связи среди ведьм, не находишь?

Пока я загибал пальцы, Стиви засобирался. Вытащил ключи из кармана, махнул мне, и мы вышли на улицу.

— Отведу тебя к старухе Мегги. Она древняя, как моя матушка, еле дышит, ей лет двести уже, хотя больше сотни не дашь.

— И что она может, кроме «Бу-у-вспыхни-пламя» и «Пф-ф-подуй ветер»? — скривился я, шагая по людной улице.

Стиви остановился так внезапно, что столкнулся с каким-то чуваком.

— Мегги нашла Сару.

Я заткнулся. Сара была сестрой Стиви.

В начале двадцатого века они жили в Лондоне, по словам самого Стиви, в сырой дыре меж мусорных баков, потом Сара пропала, а Стиви вскоре обратился. С тех пор началась вечность его поисков. Думаю, именно поэтому мы быстро нашли общий язык. У нас была навязчивая идея, у каждого своя, но одержимость — одна на двоих.

— И… где Сара?

Он покачал головой.

— Уже умерла. Я опоздал всего на пару месяцев. Ну, она и так долго протянула.

— Она умерла человеком?

— Угу. В пансионе. Мегги не увидела ее среди живых, но смогла определить последнее место, где Сара оставила след присутствия. Когда я приехал туда, мне сказали, что ее нет, вещи уже раздали бродягам, а остальное барахло выбросили. Сара никогда не вспоминала никого по имени Стивен и, кажется, свихнулась на старости лет, так что я теперь не узнаю, куда она пропала столетие назад. Так странно, Дей. Мне пятнадцать, а моя сестра уже умерла от старости. У тебя ведь не осталось родственников-людей?.. Повезло, я считаю, потому что…

— …это стремно, — закончили мы хором.

— Я столько лет искал Сару и в конце не нашел ничего интересного, никаких мистических историй, никакой загадки, обычная жизнь одного из миллионов людей.

— Я люблю Елену, Стив. Я всегда влюблялся слишком сильно, и ни о чем другом думать не мог. Когда я говорю «всегда», я имею в виду два раза за все сто семьдесят лет, — заметил я, тыча пальцем в грудь Стиви. — Я так хочу, чтобы это оказалась самая заурядная из всех история, в конце которой мы с Еленой чокаемся бокалами с кровью в моей постели, а после отправляем ее младшего братца (тот еще придурок) в колледж.

Стиви передернул плечами и толкнул едва заметную дверь, примостившуюся между широким крыльцом и резной вывеской «Что-то-там-про-услуги-дантиста».

— Мы пришли.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 2012

 

Кэролайн никогда еще не приходилось организовывать столь странного мероприятия.

"В последний раз Деймон приезжал в Мистик-Фоллс в девяносто четвертом, и какое-то время мы с ним сосуществовали вполне сносно. Снова стали братьями. Пока он не накосячил..."

Стефан рассказывал как в бреду, и Кэролайн с Риком то и дело переглядывались, как бы спрашивая друг друга, не двинулся ли он.

"...Мы мыли машину, каждый раз одну и ту же — мою, выпивали и вспоминали, как встретились в Новом Орлеане в сороковые. В сорок втором я уезжал служить в Египет, и Деймон в те дни доставал меня своими шуточками. Хочешь умереть героем, спрашивал он, подорвать врага вместе с собой? Или заделаешься шпионом, а брат? Разведчиком. Стефан Сальваторе — найдет даже то, что не терялось".

Кэролайн легко представила, как Деймон из сорок второго склоняется над братом и улыбается во весь рот. Грусть стала почти осязаемой и потекла по венам. Она тосковала по засранцу, чего уж тут.

"Тогда он сказал, что ненавидит семейный склеп. И что лежать там и гнить самое стремное из того, чем может закончиться почти двухсотлетняя жизнь".

— Кажется, я поняла, к чему ты клонишь. — Эта мысль пришла как смс-ка: громко и не вовремя. — Ты хочешь устроить похороны-такие-как-хотел-бы-Деймон? Но это же катастрофа. — Она даже топнула ногой, чтобы вдавить в пол все нелепые мысли по поводу прощания с Деймоном.

— Кэрола-а-айн, — протянул Рик, — Деймон убил бы нас всех, узнай он, что мы хотим хоронить его под траурную музыку и с бокалами кислятины, которую тут называют вином.

— Мы вообще не хотим его хоронить, — огрызнулась Кэролайн и посмотрела на Стефана. — Он... э-э-э выражал какие-то конкретные пожелания? Только не говори, что идеальные похороны в представлении Деймона должны включать пару сотен трупов и разгромленный Мистик-Гриль.

— Поставь галочку напротив разгромленного Мистик-Гриля, — невесело заметил Рик. — С этим Деймон справился сам.

— Это все... просто в голове не укладывается. Пожалуйста, скажите мне, что вы шутите, — прохныкала Кэролайн в надежде, что старый-добрый детский способ сработает.

— Мы не шутим, — отозвался Стефан. — Бери телефон, нужно обзвонить всех еще раз. Скажи не надевать костюмы и не приносить цветы. Скажи, что предстоит много выпивать и веселиться. Скажи, что…

— Но я уже пригласила их на похороны. На похороны, Стефан!

— Скажи, что мы передумали.

— Передумали хоронить Деймона?!

— Передумали делать это занудно и обыденно, — поправил Рик. — Он был бы рад, узнав, что мы опустошили погреб на его похоронах, я уверен.

Кэролайн слышала, что вместо дыхания у нее получается пыхтение.

Стефан вытащил свой телефон и протянул ей, пришлось взять.

— А ты куда? — Надо же, скинул на нее абсурдную миссию, а сам валит.

— Поднимусь к Елене.

Кэролайн захлопнула рот и молча взялась за трубку.

* * *

Шаги Стефана Елена услышала задолго до того, как он постучал в дверь.

Ей было безразлично, что Стефан скажет. Футболка Деймона пахла им все слабее, и Елена надела ее на себя, чтобы лучше чувствовать.

— Можно мне войти?

Елена пожала плечами.

Стефан пересек комнату и сел на кровать Деймона.

— Я зашел сказать… прости, Елена, знаю, что это глупо, но я зашел сказать, что мы…

— Почему ты так легко сдался, Стефан? — в горле пересохло, и слова давались с трудом. — Деймон твой брат, ты любишь его, так почему ты сдался? Деймон бы не смирился, он бы попытался найти тебя и вернуть. Я… не знаю, с чего начать. Никто не может мне подсказать, все только и делают, что готовятся зарыть Деймона поглубже и забыть, но так ведь нельзя, так нельзя, Бонни обязательно что-нибудь придумает, — Елена понимала, что вот-вот сорвется. — Он там, я видела его, мы все были в потустороннем мире, значит, Деймон и Бонни до сих пор там, раз их нет здесь.

— Тот мир рухнул, Елена, это реальность.

— Нет, — оскалилась она и вцепилась в подушку так, что перья полетели во все стороны.

— После похорон я уеду.

Тишина ударила Елену по лицу. Ей показалось, что эта мысль пришла в голову Стефана всего секунду назад, и он сам удивился, когда произнес ее вслух.

— Деймон погиб из-за меня. Он пошел спасать меня. Не Бонни, не Аларика. Меня. Я не могу жить в этом доме, не могу смотреть на его вещи, думаю, ты меня понимаешь, Елена. Я не хочу каждый день осознавать, что ничем не смог помочь тебе. И я уезжаю. Напиши на этой футболке что-то, что напоминает о Деймоне, и спускайся в гостиную. Мы должны попрощаться с ним. Так, как хотел бы Деймон.

Стефан исчез, стоило Елене моргнуть. Остался только черный фломастер, оставленный им на одеяле.

Если думаешь, что любишь двоих одновременно, выбирай второго, т.к. если бы ты любила первого, не влюбилась бы во второго ©

 

Мистик-Фоллс-Восток, 2012

 

Елена столкнулась со Стефаном у входа в туалет. Прямо как в самый первый раз. На нем была футболка с надписью «Хороший брат», в руках бутылка бурбона, а сам Стефан выглядел взъерошенным и пьяным.

— Упс, — едва ворочая языком, проговорил он, — прости, Елена, я только… в общем, мне на две минуты.

Елена видела Стефана пьяным всего пару раз. И никогда — настолько пьяным. По правде говоря, она и сама хотела напиться до беспамятства и очнуться, когда Деймон вернется.

То есть никогда, шепнула маленькая Елена, засевшая где-то между желудком и легким. Захотелось придушить ее.

— Это помогает, Стефан? — Елена прислонилась к его груди щекой и лишь через полминуты взглянула в глаза. — Это помогает унять боль?

Он покачал головой и сделал еще глоток.

— Каждую секунду мне кажется, что я вот-вот умру. Я просыпаюсь, протягиваю руку на другую сторону кровати и не нахожу Деймона. И в каждую такую секунду я совсем не против умереть. Ты был прав: когда ты вампир, горе превращается в бесконечность отчаяния. И остается в нем только утонуть.

Стефан молча пил.

— Вчера я чуть было не отключила все это. Кэролайн остановила. Но на мгновение мне показалось, что я нашла решение. На целую секунду боль ушла.

— А потом пришла, — он по-дурацки хохотнул. От него несло алкоголем.

— Помоги мне, Стефан, — прошептала Елена. — Ты ведь сделаешь это?

Стефан нахмурился и уставился на нее, потом на бутылку, потом снова на нее, словно сравнивал, похожа ли Елена на бутылку.

Елена, пока Стефан решал, вложила ему в руку кол.

— Помоги мне найти Деймона. Помоги мне попасть в потусторонний мир, и я найду его.

Стефан помотал головой, будто пытался вытрясти опьянение.

— Ты умрешь, Елена, — наконец произнес он. — И не сможешь вернуться.

— Стефан…

— Нет, Елена, это безумие. — Стефан, которого Елена знала раньше, мало-помалу возвращался в собственное пьяное тело. — Нет. Даже не думай. Деймон убил бы тебя сам за одну только подобную мысль. И меня убил бы за то, что не остановил.

Она направила кол себе в сердце, но Стефан оказался быстрее.

— Я тебе не позволю. Пойдем. — Запихав Елену обратно в туалет, он велел: — Снимай футболку.

«Это странно», — мелькнуло в голове. У них со Стефаном давно ничего не было, а прошлое сейчас казалось размыто-далеким. Елена склонила голову набок и вопросительно посмотрела на него.

— Ты так ничего и не написала на футболке, — пожал плечами Стефан, — так что снимай. — Он вооружился фломастером и, оставив Елену в лифчике, принялся писать.

— «Плохой брат», — прочла Елена, когда Стефан протянул ей одежду. Глаза защипало. — Я люблю Деймона, Стефан. И всегда буду любить Деймона, — прохныкала она. — Я не хочу быть в этом мире без него. — Елена плакала, и на языке разливалась горечь — от гортани до самого кончика языка. Нёбо болело. — Помоги мне. Пожалуйста, Стефан.

— Три года назад ты говорила то же самое обо мне, — невесело улыбнулся Стефан. — Деймон хотел, чтобы на его похоронах все веселились. Веселись, Елена, — отрезал он и устало прикрыл глаза.

— Стефан, сделай это, пока я прошу по-хорошему! — прорычала Елена. — Или я щелкну выключателем. Погибнут люди, Стефан, так что лучше сделай это, иначе придется тебе включить в свой заветный список жертв еще пару десятков человек.

— Хорошо.

Он глубоко вздохнул. Словно кто-то вынул из него пробку, и все чувства вытекли.

— Если это облегчит твою боль, я… сделаю. Но сделаю после похорон, не раньше. Ты должна проститься с Деймоном.

Елена открыла рот, чтобы возразить, рассказать, как омерзителен фарс, устроенный Стефаном, как ее тошнит от запаха бурбона, но их прервали.

— Вот вы где. — Кэролайн ворвалась в коридор и невольно пресекла любые попытки Елены сорваться. — Все уже собрались, я вас повсюду ищу…

Она тараторила и тараторила, пока тащила Елену за руку в зал, заполненный незнакомыми и малознакомыми людьми. Из динамиков неслись жуткие грохочущие звуки, отдаленно напоминающие рок.

Кэролайн встревожено смотрела на развеселых гостей.

— Тебе не кажется, что мы перестарались? — обратилась она к Стефану.

— Пригласили слишком много?..

— Гостей много не бывает, — отмахнулась та. — Я имею в виду, перестарались с внушением. Они выглядят слишком беззаботными. Как будто у нас очередной конкурс «Мисс Мистик-Фоллс», а не похороны.

— Так и надо.

Стефан выглядел растерянным, все время оглядывался по сторонам и поигрывал пустой бутылкой, которую до сих пор держал в руке.

— Мне нужно найти Рика.

Сделав это заявление, Стефан свалил. Елена сжала кулаки, чтобы не ощущать дрожи в пальцах. Кэролайн поднесла руку ко рту и, кажется, прикусила костяшки: то ли чтобы не разразиться сочувственной тирадой, то ли чтобы не расплакаться.

В этот миг Елена вдруг поняла, что Кэролайн запала на Стефана. Внезапная и невероятно яркая мысль на несколько ударов сердца залатала дыру в груди.

Елена уставилась на Кэролайн, и та на незаданный вопрос пожала плечами.

— Я думала, ты знаешь.

— Знаю о чем? — спокойно спросила Елена. — Я хоть и вампир, но не Сайлас же, мысли читать не умею. Вы со Стефаном всегда были близки, а временами ты ладила с ним гораздо лучше, чем я или Деймон. Так что… Но я рада, правда. Стефану сейчас нужен кто-то. Кто-то, кто не увяз в отчаянии. Ты сможешь помочь ему, Кэр, я уверена.

Кэролайн покачала головой.

— Ему сейчас никто не нужен. Ему сейчас нельзя помочь. Иначе он бы не уехал.

— Что? — Елена дернулась.

— Он уже на пути в Денвер. Или едет в Джорджию. А может, решил махнуть в Нью-Йорк…

— Что?! Почему ты… И ты так спокойно об этом говоришь?

— Я не собираюсь его останавливать, и бегать за ним, и умолять. Стефан должен пережить гибель брата, Елена, ему тяжело здесь, как ты не понимаешь? — Кэролайн всплеснула руками.

— Он обещал помочь мне. А теперь сбежал, — обессилено выдохнула Елена.

— Это не выход. Я слышала ваш разговор, прости. И это — не выход, — Кэр помотала головой.

— Он обещал помочь, — тупо твердила она.

— Я могу тебе помочь, Елена.

Елена медленно обернулась. В дверях стоял Люк Паркер.

 

Нью-Йорк-Запад, 2012

 

Мегги была настолько древней, что я засомневался, кто из нас старше. Выглядела Мегги как моя мать, доживи она до сегодняшних дней. А пыльные банки и склянки, заполнявшие шкафы, прибавляли ей еще пару десятков лет.

Не успел Стиви рта раскрыть, я шагнул вперед, присел перед старухой и сказал:

— Я ищу свою девушку. И, как бы жалко это ни звучало, вы моя последняя надежда.

Мой братец сдался, добавил я про себя, блондинка, видимо, планируют еще разок стать Мисс Мистик-Фоллс, раз уж конкуренция отсутствует, а ведьма застряла на той стороне вместе с Еленой. Что ж, надеюсь, она не даст Елене заскучать.

Мегги зыркнула в сторону Стиви.

— Помните меня? — уточнил тот. — Вы помогли мне найти сестру, и я подумал, что моему другу вы тоже сможете…

Старуха закашлялась, и кашель напоминал хриплый рокот.

Мы ждали, пока она придет в себя.

Мегги харкнула последний раз и молча протянула руку ладонью вверх, словно ждала подношения.

— А, да, сейчас, — я полез за вознаграждением.

— Стой, Дей, — шикнул Стиви. — Ей нужна какая-то вещь твоей девушки.

— Думаю, деньги ей тоже нужны. Хотя на что их тратить в ее возрасте?.. — Я скорчил рожу в ответ на физиономию Стива. — Ладно-ладно, момент.

Кулон Елены перекочевал в морщинистую клешню Мегги.

— Пожалуйста, скажи, что с Еленой все в порядке, и она ждет, пока я приду за ней, — пробормотал я, пока старуха зажигала свечи и помахивала над ними кулоном. — Она вообще разговаривает?

— Угу.

Стиви запрыгнул на высокую тумбу и скрестил ноги.

— Только не всегда понятно. Увидишь.

В комнате царил полумрак, высокие тени — отпечатки нас — дрожали в такт пламени. Я прикрыл глаза.

Усталость становилась осязаемой, карабкалась на плечи, душила за горло и делала веки тяжелыми. Мне мерещилось, что Елена рядом, что она обнимает меня за шею, берет лицо в ладони и шепчет: «Ты потерял меня навсегда». Как тогда, давным-давно; я свернул Джереми шею в первый раз, я не видел кольца на его пальце, я знал лишь, что хочу поцеловать Елену, а она мне не позволила.

— Ее нет в нашем мире, — проскрежетал голос совсем рядом, и я очнулся.

— Я зна-а-аю, — простонал я. — Я и пришел спросить, где она. Где Елена. И как ее оттуда забрать?

— Она в мире восходящего солнца.

— В Японии, что ли? — я вышел из себя. — Говори мне правду, иначе…

Боль взорвалась в затылке и растеклась к вискам и переносице. Блядские ведьмы, вечно у них одни и те же приемы. В Огустине чуваки намного изобретательнее были.

— Пре-кра-ти, — выдавил я, сползая на пол. — Мне жаль. Мне жаль, что я сорвался.

Пытка прекратилась, я, отдышавшись, посмотрел старухе в глаза (маленькие темные глазки) и честно сказал:

— Я в отчаянии. Я знаю, вы, ведьмы, терпеть не можете вампиров. Но я был человеком. Я знаю, что это такое, и я помню, потому что даже после смерти моя человечность оставалась со мной. А теперь я на грани. Это уничтожает меня. Гребаная любовь к Елене. Как раньше любовь к Кэтрин убила меня-человека.

Старуха вряд ли знала, кто такая Кэтрин, но я не вдавался в подробности. Мне просто нужно было объяснить, почему я здесь, и насколько это важно для меня.

— Мой брат никогда не любил ее так. Стефан клевый чувак, но он на это не способен. К тому же, Стефану Елена досталась легко. Он просто пришел к первому уроку, хм… и тут же начал получать пятерки. Стефану не понять, каково это — три года ждать, а потом потерять ее навсегда. Он отпустил Елену так же легко, как получил. А я не хочу ее терять.

— Ты больше никогда не увидишь ее в существующем мире, — прервала меня Мегги. — Этот мир мертв. Солнце здесь зашло. И она мертва в мертвом мире.

— Я тебе не верю.

Старуха швырнула медальон Елены между нами и что-то пробормотала. Медальон потускнел на глазах.

— Я впечатлен, — процедил я сквозь зубы. — И что это должно означать?

Вдруг Стиви подал голос:

— С вещью Сары тоже так было. Это значит… значит, что Елены нет в живых.

«Ее больше нет», — зазвучал в башке спокойный голос Стефана.

«Невозможно быть в месте, которого нет, Деймон», — вторила ему Кэролайн.

Я схватил медальон, швырнул о стену и прорычал, обнажив клыки:

— Мне нужно увидеть ее! Это все, чего я хочу.

— Придется избавиться от желаний, — властно проговорила Мегги голосом, непохожим на старушечье шамканье. Она все же намного моложе моей матери. — Елена, наверное, тоже хочет тебя увидеть, но у нее есть одно преимущество — она мертва. Кто раньше умер, тот дольше мертв. Тот выиграл.

Злобная тварь расхохоталась. Она кайфовала, наблюдая за тем, как тьма пожирает мою надежду.

И я снес ей башку. Старуха даже глазом моргнуть не успела. А уж настроить свои ведьмины штучки на нужную волну — тем более.

— Дей! Она здесь не причем, — встрял Стиви.

— Плевать, — я махнул рукой. Я ненавидел ведьму за правду. Я чуял, что все сказанное — правда. — Напишу ей красивый некролог. Хотя постой! Лучше исполню ее последнюю волю.

 

Придется избавиться от желаний.

Я закрыл глаза.

 

«Ты, должно быть, Елена. Я Деймон, брат Стефана».

«Это не таинственный незнакомец. Это Деймон Сальваторе».

«Где Стефан?

Я не знаю».

«Я не хочу соответствовать ничьим ожиданиям».

«Я хотела потанцевать с тобой сегодня».

«Ты чувствуешь, как тяжесть уходит из груди? Это радость, Елена».

«Между нами все кончено. Мы расстаемся».

«У меня был о-о-очень плохой день».

«Деймон…

Я знаю».

 

Я открыл глаза. Солнце светило по-прежнему. Безголовый труп Мегги лежал у моих ног. Стиви, которого я не видел много лет, топтался рядом. Медальон Елены валялся на полу. Стефан остался дома.

Все как обычно.

Но я уже ничего не чувствовал.

— Он закрыт?

— Нет. Просто не открывается © season 3

 

Мистик-Фоллс-Восток, конец 2012

 

Энзо считал Кэролайн идеальной девушкой.

И когда Кэролайн молола языком, провожая его в комнату Елены, он не сказал ни слова, хотя терпеть не мог девчачье стрекотание.

— Она разговаривает с ним, представляешь? Раз-го-ва-ри-ва-ет. Это же явный признак сумасшествия!

Энзо тоже беседовал с собой, находясь в плену у Огустина, пока к нему не присоединился Деймон — и тем самым спас от безумия.

— Не преувеличивай, красотка. Мы в любом случае безумны, но когда ты вампир, у тебя есть оправдание. «Ну, я же вампир», — пожимаешь ты плечами. И все, всем сразу понятно, что у тебя не все дома.

— Елена делает вид, что ее парень уехал в соседнюю больничку и скоро вернется с ящиком крови, — зашипела Кэролайн, остановившись на предпоследней ступеньке лестницы, развернулась и ткнула пальцем Энзо в грудь. — По-моему, это чуть более безумно, чем полностью.

Энзо поцокал языком.

— Безумно — стенать, реветь и доставать всех своими соплями. А Елена все правильно делает, скоро это пройдет.

— Она моя лучшая подруга, — взахлеб начала Кэролайн. — Вторая моя лучшая подруга погибла вместе с парнем, по которому сейчас плачет первая моя лучшая подруга. Я не буду ждать, пока «это пройдет». Я должна сделать все, чтобы помочь Елене.

— Знаешь что, красотка… — Энзо склонил голову набок. — Я здесь не потому, что хочу помочь Елене. И не потому, что я хороший, благородный, и у меня добро прям из задницы лезет. Во вторую очередь я здесь в память о моем единственном друге. А в первую — из-за тебя. Чтобы, когда пройдет год, и все станут жить дальше без Деймона и Бонни, и Стефан, убегая от нас с тобой и от тени своего погибшего брата, переберется за океан, и Мистик-Гриль отремонтируют, и Мэтт станет шерифом — ты не осталась одна. Вот почему я сейчас зайду туда и попытаюсь вправить мозги твоей э-э-э… первой лучшей подруге.

Кэролайн пристально посмотрела на Энзо, остановившись напротив двери спальни Деймона.

— Ну вот. Она там. Иди.

— Она нас слышит, не забывай, красотка.

Кэролайн свалила, Энзо, слабо улыбаясь, еще пару секунд смотрел ей вслед, потом вздохнул и постучал.

Ответа не последовало, и он просто вошел внутрь.

Елена не обратила на него ровно никакого внимания. Энзо даже почувствовал себя тумбочкой и на всякий случай проверил, не превратились ли его пальцы в деревянные.

Елена улыбалась в пустоту. Энзо позавидовал стене. Никогда еще стене не улыбались так искренне, во всяком случае, в его присутствии.

— Здравствуй, Елена, — громко произнес Энзо. — Рад, что у тебя все хорошо. А у нас вот не очень.

— Энзо?

— Ага. Не очень, говорю, у нас дела. Джереми бухает. Джереми — это твой брат, если что. Мэтт — работает и бухает. Мэтт — это твой друг детства, если что. Стефан — свалил и наверняка бухает. Стефан — это твой бывший. Просто напоминаю. Рик…

— Бухает? — предположила Елена.

— Хуже. Преподает в Уитморе. Рик — это бывший муж твоей матери и парень твоей погибшей тети Дженны. Ах да, и друг Деймона. — Энзо наблюдал за реакцией Елены. Реакция ему не нравилась. — А у тебя, я смотрю, все хорошо.

Елена действительно отлично выглядела. Красивое платье, макияж, все дела. В восьмидесятые такие разукрашенные модельки украшали открытки и обложки журналов. Их лица точно так же ничего не выражали.

Красавица Елена смотрела на Энзо, а ему виделось белое пятно, дырявое и размытое. В пятьдесят первом он накарябал на стене своей камеры человечка с ручками-веточками и ножками-линиями. В нем было втрое больше жизни, чем в Елене сейчас.

— Ты пришел ко мне, Энзо?

— Да, ты знаешь… я пришел убить тебя.

Кол прошил плоть в районе ключицы. Елена покачнулась, а до этого не сделала попытки защититься. Она вроде бы не поняла, что случилось.

Прошло полных десять секунд, прежде чем раздался вопль.

С таким отчаянием не смогла бы кричать ни одна моделька, потому что человек сразу теряет сознание, испытывая боль подобной силы.

Энзо выскочил из комнаты и налетел на Кэролайн.

— Какого черта ты тут творишь? Что ты сделал с Еленой?

— Я сказал, что это пройдет? Не-а, не пройдет.

— Почему?

— Она на наркоте.

— Что?!

— Не знаю, что за дрянь она принимает, но подозреваю, что дрянь тяжелая. В Огустине нам вводили наркотики, чтобы посмотреть, какое действие они окажут на вампира. Наш добрый доктор Айболит думал, что кокс придаст нам еще больше силы, но его ожидания не оправдались. Дурь отнимала у нас скорость, делала слабыми и, наверное, чуть более человечными — в самом извращенном смысле этого слова. Эмоции и чувства оставались запредельными, а противовес им исчезал. Мы превращались в людей, которые испытывали десятикратную боль, и стыд, и ужас, и ненависть, а отключить их не могли, и умереть не могли, и приходилось терпеть. Елена разговаривает с Деймоном? Охотно верю, беру свои слова насчет нормальности происходящего назад. Я еще не сказал, что под дурью вампирам в разы легче пробираться в собственную голову?

— Я придушу Люка Паркера, — прошептала Кэролайн и рванула было к двери, но Энзо удержал ее.

— Хочешь помочь своей подруге, красотка? Запри ее в подвале, установи там фонтанчик с кровью и предупреди в колледже, чтобы на Рождество вас не ждали. Мы едем к Стефану.

 

Мистик-Фоллс-Восток, начало 2013

 

Каждую ночь я вижу своего брата. Наверное, в наказание за то, что сдался.

Он заходит через окно, наливает себе виски, усаживается в кресло и вздыхает:

— Ты плохо выглядишь, братишка.

— Ты выглядишь еще хуже, брат, — уже привычно отвечаю я.

И это правда. Глаза Деймона ввалились, из голубых превратились в темно-синие, почти черные. Под ногтями грязь, будто он только-только выбрался из могилы, и путь себе прокладывал голыми руками. Не исключаю, что так и есть, это же Деймон. На губах замерла кривая улыбка — такая, какую умел изображать только Деймон, и больше никто — а сами губы побелели. Волосы отросли и спутались так, что в первый его визит я принял их за комок скользко-бурых червей.

— Я все равно обаятельнее, Стеф, — снисходительно отмечает Деймон и залпом допивает остатки бурбона. — Нельзя столько работать, ты ведь знаешь. Особенно когда трудишься… механиком? — добавляет он и фыркает: — Серьезно, Стефан? Механиком? Так ты пытаешься начать новую жизнь? Я бы на твоем месте сделал карьеру рок-звезды. Или стал продавцом мороженого. Вот это я понимаю — с чистого листа. И вкуснятина всегда под рукой!

Деймон закатывает глаза и поднимается на ноги. Одежда висит на нем мешком, подобранная не по размеру, хотя сам Деймон ничуть не изменился. Не сгорбился, не иссох и даже не похудел. Видимо те, кто укладывал его в гроб, просчитались. Так же, как я намеренно просчитался с датами на надгробии.

Деймон вытряхивает из кармана землю, скомканные бумажки, пустые пакеты из-под крови и с равнодушным любопытством смотрит, как они рассыпаются по полу.

— Хватит мусорить, — бурчу я и переворачиваюсь на другой бок.

— А ты тогда прекрати уже начинать новую жизнь. Какая попытка будет сегодня? Сто сорок восьмая или сто сорок девятая? Я сбился со счета, прости. Нелегко смотреть, как ты лажаешь, Стеф. Ты жив, брат. Ты можешь поехать куда угодно и заняться чем угодно. У тебя есть возможность все исправить…

Деймон поморщился как от боли.

— У меня нет такой возможности, потому что ты мертв, Деймон. Смерть необратима, если ты еще не заметил. Поэтому — нет, брат, я не могу все исправить.

Он не слушал.

— Исправить не мою смерть, Сте-е-еф. Разве тебе в голову не приходила мысль вернуться в Мистик-Фоллс, вернуться к Елене? Снова быть с ней. Я бы так и сделал, — поддразнивает он, но я слышу, что ему паршиво, и что за шуткой скрывается угроза. — Знаешь, что самое стремное в смерти?

— Разлука с Еленой. Знаю. Я умирал три месяца на дне карьера Мистик-Фоллс. Я знаю, брат.

Деймон медленно покивал и устало закрыл глаза. Сейчас он тянул на свои сто семьдесят три.

— Ты там хотя бы не один, — попытался подбодрить я. — Видел кого-нибудь знакомого?

— Ага. Отец просил передать тебе привет, — Деймон хохотнул. — Шутка. Нет здесь никакого отца. Он мертв даже здесь. На самом деле, меня окружают те же самые люди. Квоттербек все такой же тупой качок, Барби такая же Барби, ты такой же отличник, Рик так же мертв. — Он огляделся в поисках выпивки и с грустью посмотрел на дно стакана. — Только Елены нет. Такое вот лицо у моей смерти. Без-Еленное.

Деймон оказался у моей кровати и схватил меня за плечи.

— Спаси меня, Стефан, — прошипел он. — Я впервые прошу тебя сделать то, чем ты занимался всю свою жизнь. Спаси. Меня. Стефан. Вытащи меня отсюда. Я хочу обнять тебя по-настоящему. Я хочу поцеловать Елену. Я хочу напиться с Риком.

Щеки Деймона запали, превратившись в мокрые язвы, зрачки исчезли, оставив голубые кругляши радужки, белки глаз обернулись спутанными комками капилляров. Мясо сползало с кистей, словно зараза разъедала плоть, только в сотню раз быстрее, чем бывает на самом деле.

Я чувствовал ледяные пальцы, норовившие добраться до моего сердца. Воздуха стало мало, мир съежился, скомкался до размеров дверного глазка, и в этот глазок я видел нас с Деймоном.

— Не вешай нос, Стеф, — он потрепал пятнадцатилетнего меня по волосам. — Я вернусь как только мы надерем янки задницы.

— Отец сказал, что ты можешь погибнуть. Да я и сам это понимаю.

Деймон посерьезнел, но потом подмигнул:

— Тебе придется побыть за старшего, Стеф. Пообещай мне вот что: если вдруг меня привезут домой при смерти, ты не дашь мне умереть.

— Мне уже не десять лет, и в чудеса я не верю. Лучше ты пообещай, что вернешься живым.

— Обещаю. — Мы обнялись, Деймон похлопал меня по спине. — Кстати… развлеки милашку Мэри, пока меня нет, — он улыбнулся шире и потопал прочь.

— Будет сделано, — фыркнул я, глядя ему вслед. Карета уже ждала у ворот, чтобы отвезти брата на станцию. — Что-нибудь еще?

— Не сдавайся, Стеф! — рявкнул Деймон, и его возглас потонул в звонке будильника.

 

Мистик-Фоллс-Запад, 2012

 

6 октября 2012

Деймон появлялся в моей жизни раз в шестнадцать с половиной лет.

И всякий раз, когда он исчезал из моей жизни, я закапывал трупы и вздыхал с облегчением.

Сегодня я позвонил Деймону в шестьдесят третий раз, и в шестьдесят второй раз услышал: «Я сейчас занят, скорее всего, ем, но если это ты, Елена, позволь напомнить, что я люблю тебя»…

— А куда делся еще один раз?

Стефан захлопнул дневник и сжал ручку так, что она треснула.

— В тот единственный раз мне сообщили, что необходимо пополнить счет, чтобы совершать звонки. Ничего мистического, Кэролайн, — мягко закончил Стефан, взяв себя в руки.

— Я помешала, извини. Есть новости?

Кэролайн села в соседнее кресло и скорчила сочувственную рожицу.

— Кроме старого фермера, ставшего трупом по причине внутреннего кровотечения, никаких. Вряд ли это Деймон. Он никогда не любил штат Миссури.

— Думаешь, он просто уехал? Или ищет Елену. Или способ ее вернуть. Или…

— …убивает невинных людей где-нибудь на побережье. Я не знаю, Кэролайн, но я найду его и верну в Мистик-Фоллс. Даже если придется свернуть ему шею, а после держать в подвале.

— А если Деймон не хочет возвращаться? Весь смысл его исчезновения в том, чтобы не видеть нас, не слышать правду, и уж тем более не сидеть в Мистик-Фоллс сложа руки.

— Думаешь, я не знаю, что мы должны были пойти с ним? Я первый обязан быть с Деймоном, где бы он ни был, потому что я еще ни разу не пришел ему на помощь по-настоящему. Я даже не знал про Огустин в пятидесятые. Кажется, в те годы я был в Колорадо. Или рвал глотки в Нью-Джерси, да неважно уже. В семьдесят седьмом я послал к нему Лекси, а в девяносто четвертом сам Деймон упрекнул меня в том, что вместо Лекси в Нью-Йорк нужно было приехать мне. Ведь он прав, Кэролайн, я всеми способами избегал встреч с ним, потому что встречи братьев Сальваторе заканчивались дерьмово. Я убедил себя, что все беды из-за Деймона, что в нем корень всех зол, что он монстр, что он уже давным-давно не классный старший брат, каким был в шестьдесят четвертом, и я настолько часто повторял это про себя, что поверил сам.

Стефан закусил нижнюю губу. Кэролайн выглядела такой расстроенной, что, казалось, вот-вот расплачется. Стефан с радостью присоединился бы.

— Деймон старался соответствовать, — через силу улыбнулась Кэролайн.

— Когда мы с Еленой расстались, я все спрашивал себя, что такого есть в Деймоне, чего нет у меня. Злился. Бесился. Потом понял. Я столько раз подводил его. А он меня не подводил ни разу. И обида на Деймона мигом прошла. В шестьдесят четвертом я получил все, что хотел, и Деймон не мешал мне. Он просто любил своего младшего брата, и любил Кэтрин, а я оказался эгоистом. Кто бы мог подумать; тебе, наверное, сложно представить, что раньше Деймон был Стефаном, а Стефан Деймоном. И вот вроде бы его черед быть счастливым, но теперь Елены нет. Ты понимаешь, Кэролайн? Елены нет!

— Вы оба потеряли ее, — тихо сказала Кэролайн.

Стефан не стал отрицать.

— Нас снова осталось только двое. Братья Сальваторе — лучшие друзья. И мы должны быть рядом. Деймон не должен переживать это один. В прошлый раз я заставил его обратиться, потому что знал — в одиночку я не справлюсь.

— Деймон знает, что у него есть ты. Он вернется. А что, если Елену и Бонни можно вернуть, Стефан? — Кэролайн развернулась, обхватив Стефана за плечи. — Да, я наивная дура, я все еще надеюсь. Вчера я легла спать, все лежала, лежала и думала о том, что больше никогда их не увижу. И знаешь что, Стефан? Мне выть хочется. — Она фыркнула. — Пойду повою.

Кэролайн захлопнула за собой дверь, и Стефан вновь раскрыл дневник.

В тысяча восемьсот девяносто шестом мы с братом встретились в Греции, во второй раз после обращения. Никогда бы не подумал, что Олимпийские игры привлекут внимание Деймона, да и какова вероятность встретить знакомого среди толпы, собравшейся со всего мира…

— Так и знал, что футбола не будет.

Я вздрогнул. Деймон перемахнул через скамью, уселся рядом и снял один ботинок. Вытряхнув из него камешек, он подмигнул и пихнул меня в бок.

— Ну здравствуй, братишка, неужели не узнал? Мы же не меняемся, Стеф, забыл? Ты все такой же семнадцатилетний, а я чуть старше. И красивее. И вообще.

— Тебе пятьдесят семь, Деймон, — спокойно заметил я, пожимая его руку.

— Останься мы людьми, я бы сидел сейчас в Мистик-Фоллс, жаловался жене на боли в спине и подсчитывал доход от лесопилок, — то ли мечтательно, то ли издевательски протянул Деймон. — Как же я рад, что ты это исправил, — расхохотался он. — Я чертовски рад тебя видеть, Стеф! А ты меня?

Деймон говорил искренне, а я не верил. Он надеялся услышать, что это взаимно, и, не дождавшись ответа, сделал вид, что ему все равно. Словом, вернулся к плану А — превратить мою вечность в кошмар. Если бы турнир мудаков был включен в программу Олимпийских игр, Деймон бы взял все медали.

Спустя пару недель после той встречи Деймон исчез. Полиция в Афинах еще с полгода расследовала дело о Скульпторе. Скульптор (так прозвали невесть откуда взявшегося потрошителя) разрывал жертвам глотки, а после, когда труп начинал коченеть, придавал ему позу величественную, или скорбную, или подобострастную, и ставил на постамент вместо мраморных памятников.

Безумца так и не нашли, я вернулся в Америку и на шестнадцать с половиной лет забыл о брате.

Я притворился, что эти трупы не были хлебными крошками на пути к Деймону. Он звал меня, а я не пришел и не остановил его.

На этот раз трупов нет. Фак, теперь-то я знаю, как поступить, если начнут появляться трупы. А вот как себя вести, если трупов нет — не знаю.

Я хочу рассмеяться, но, кажется, разучился.

Я очень боюсь, впервые в жизни, что именно сейчас начались очередные шестнадцать с половиной лет.

От автора: Сейчас вы вообще перестанете что-либо понимать.

 

 

Знаешь, чем мертвые от нас отличаются? Тем, что им терять нечего © Американская история ужасов

 

Мистик-Фоллс-Восток, 6 апреля 2013

 

В детстве у меня были солдатики. Деревянные. А ружья у них были из меди. Ручная работа. Отец специально заказал из Италии. Помню, как Деймон заходил в мою комнату, трепал меня по волосам и, усаживаясь на пол, брал одного и долго рассматривал. Крутил в руках, сталкивал с другими и притворялся, будто стреляет.

Однажды Деймон пришел сам не свой. Машинально взял фигурку, но не проронил ни слова. Я чувствовал его тревогу, видел пустой, почти неживой взгляд, и пальцы его дрожали.

— У меня таких не было, — наконец сказал брат.

— Хочешь, я с тобой поделюсь? — с охотой предложил я и полез в огромный ящик.

— Оставь себе, Стеф. Сейчас уже поздно мне играть в них.

— Почему? Мы можем играть вместе.

Деймон слабо улыбнулся.

— Хорошо, что ты есть, Стеф. Всегда есть, с кем сразиться.

 

— Тормози!

Крик Энзо разбил сон в пыль.

Я не заметил, как уснул. Вчера вечером Кэролайн села за руль, сменив меня, Энзо остался сзади, а я задремал, и снился мне — я уже привык к этому — Деймон. Такой, каким он был человеком. После подобных снов я просыпался разбитым, и еще пару часов не мог прийти в себя. Как будто всякий раз по-настоящему бежал до старого Мистик-Фоллс тысяча восемьсот шестьдесят четвертого — и обратно, чтобы успеть вернуться в явь. Дорога получалась долгой, утомительной, петляющей и приводила к пустырю, на месте которого в тридцатые был построен (или будет построен?) Мистик-Гриль.

— А может, нам стоит обратить чуточку более пристальное внимание на эти твои сны? — как-то сказал Энзо, сидя у барной стойки в придорожной забегаловке и покачивая ногой. — Не зря же они повторяются.

— Ты копаешься в моей голове, пока я сплю? Чувствую себя использованным.

— Ой, да брось, все любят пожать лапки чужим тараканам. Я этот… как его… вуайерист. Да не ссы ты, — заржал Энзо. — Нормальный я. Просто иногда нечем заняться по ночам. А у тебя в башке целый кукольный театр. С блэкджеком и шлюхами.

— Мои сны… не повторяются.

Они действительно всегда начинались по-разному. Чаще всего я видел сцены из моего детства, на самом деле существовавшие и оставшиеся далеко-далеко, в мире без машин, вампиров и мертвых родственников. Однако заканчивались все они одинаково — на центральной площади Мистик-Фоллс; прибежав к бару слева от площади, я открывал глаза и осознавал, что нахожусь в отеле, в машине или где там еще, где угодно, но не в Вирджинии.

Поиски, в которых я не хотел участвовать, продолжались. Мы объехали тридцать восемь штатов, я четырнадцать раз чуть не убил Энзо. И шестнадцать раз Энзо чуть не убил меня. Кэролайн отчаялась и вновь воспряла духом восемь раз, Аларик не позвонил ни разу.

— До сих пор дуешься, что я убил твою девушку? — спросил Энзо в один из вечеров, когда мы задержались в Портланде.

— Она была моей девушкой. А ты свернул ей шею.

— Но ведь ты бы не пошел с нами по-хорошему, — он как ни в чем не бывало пожал плечами.

— Зачем я вообще вам нужен? Вы и вдвоем неплохо справляетесь. Бегаете, суетитесь, проштудировали все книги о ведьмах, вышли на клан Близнецов, чтобы выяснить, что они — как и все остальные — не могут ничем помочь Деймону и Бонни, — я говорил громче и громче, пока не сорвался на крик. — Оставили Рика для охраны Елены, и теперь мы даже не знаем, жив ли хотя бы один из них, или они уже прикончили друг друга. Зачем я здесь?

— Потому что все это должен был делать ты, — озлобленно перебила Кэролайн, впервые подав голос. — Каким бы… плохим человеком я ни считала Деймона, он бы тебя никогда не бросил. И не сдался.

Я глубоко вздохнул. И выдохнул.

Стук сердца заглушал тиканье часов.

— Я пытаюсь пережить это. Научиться существовать без Деймона. Я эгоист, Кэролайн. В шестьдесят четвертом я заставил его обратиться, чтобы не оставаться в одиночестве. В сорок втором я почти уговорил Деймона поехать со мной в Египет и долгие годы не мог простить ему отказа. Ты помнишь, Кэролайн, что было в две тысячи девятом. Деймон вернулся в Мистик-Фоллс, и случилось много всего, чего могло бы и не случаться. Но я позволил этому случиться. Потому что в глубине души я скучал по моему брату и просто… просто радовался, что нас снова двое.

— В ту пору ты не выглядел счастливым.

— А потом твой брат увел твою девушку, — развеселился Энзо и щелкнул пальцами, чтобы официант повторил заказ.

Я помотал головой.

— Деймон не уводил, — озвучила мои мысли Кэролайн, и я вздрогнул от удивления. — Елена влюбилась в Деймона еще… еще когда была со Стефаном. Извини, Стефан.

Я медленно кивнул.

— Ничего. Я догадывался. И превращение Елены в вампира не причем. Это должно было случиться. Мы чувствовали — и я, и Деймон, и Елена. А сейчас Деймона нет. И я учусь жить без него.

— А мы таскаем тебя по лесам, и по горам, и по чужим городам, и не даем учиться, — передразнил Энзо. — Какие мы нехорошие. Не хочешь искать клан Близнецов? Отлично. Закончим с Портландом и, если ничего не найдем, забросим тебя домой, а сами продолжим. Ты балласт, Стефан, и пользы от тебя как от ведра попкорна. Впрочем, пустое ведро можно наполнить еще раз, а ты ни на что не годен.

Клан Близнецов оказался громадным пустырем без единого признака обитания.

Кэролайн вычеркнула его из списка и засунула блокнот в карман кардигана.

Энзо дернул бровью и кивком велел всем возвращаться в машину. Он молча завел мотор и помчался на юг. К утру шестого апреля мы пересекли границу Вирджинии. Я старался не думать и не представлять, каким найду наш дом, и Елену, и Джереми, и Мэтта, я крутил руль, пока глаза не начали слипаться.

— Моя очередь, — предложила Кэролайн, и я с удовольствием уступил усталости.

— Тормози!

Визг тормозов расчертил дорогу черными следами шин.

Лобовое стекло разбилось, капот прыгнул вверх, закрывая обзор, меня вдавило в кресло, голова трещала от боли, а в ушах стоял монотонный гул.

Я с трудом приоткрыл глаза.

Кэролайн сжимала виски ладонями, к машине приближались люди, со всех сторон, человек десять, кажется, женщины. Одетые не по погоде, завернутые в платки, волочащие по земле юбки, они бормотали, выставив руки вперед, и ветер качал машину словно на волнах.

— Бонни! — простонала Кэролайн.

— Что? Откуда…

— Бонни, что ты делаешь?..

Я силился рассмотреть лица, но почти терял сознание от боли.

А потом пытка прекратилась.

Тишина легла на дорогу, заглушив эхо.

— Что за отстой? — прорычал Энзо. — Кто такие эти шлюхи? Я найду их и оторву им головы.

— Там была Бонни, Стефан, я клянусь, я видела ее, — затараторила Кэролайн.

Вместо ответа я оглянулся по сторонам.

Башня торчала из безлюдной площади, как средний палец. Трасса исчезла, сменившись узкими улицами, часы пробили один раз. Час ночи. Ну хоть часы идут правильно. Наверное.

Поблизости хлопнула дверь.

Мы разом подпрыгнули от неожиданности и обернулись на звук.

— Мистик-Гриль закрывается в час, — слабым голосом зачем-то вспомнила Кэролайн, указывая на табличку «закрыто».

— Быстро его восстановили, — рассеянно заметил Энзо.

Я подошел вплотную к двери бара и подергал ручку. Отсюда явно никто не выходил: ни бармен, ни припозднившиеся посетители.

— Где это мы?

 

Мистик-Фоллс-Запад, 6 апреля 2013

 

— Его поймали, Стефан.

Стефан задрал голову к солнцу. Ноздреватое, как сыр, небо выпятило солнечный диск, будто голое пузо, и оно сверкало. Глаза заслезились, и Стефан не хотел знать, что стало тому причиной — слепящий свет или подавляемое желание заорать во всю глотку от отчаяния.

Он не видел брата почти полгода, и чем дальше, тем ярче представала перед ним картина: идет дождь, у самого Стефана нет зонта, приходится прятаться под раскидистым деревом, чтобы следить за Деймоном. Дождь усиливается, по улицам Мистик-Фоллс бегут реки и скрываются в шлюзах сливов, а Деймон опускается на колени возле лужи, складывает руки ковшом, черпает и пьет. После поднимает голову, оборачивается, не поднимаясь с колен, и по подбородку его стекает кровь. Он с омерзительным удовольствием облизывает губы, и Стефан понимает, что с неба льет кровь, а не дождь, и одежда уже пропиталась ею, запах ее кружит голову, вкус поселяется на языке, а Деймон встает на ноги, отряхивает руки одну о другую и молча уходит.

И сейчас, вот-вот, все, чего Стефан боялся, окажется правдой.

— …это не Деймон, Стефан.

— Что?

Это не Деймон.

Головореза поймали, но это не Деймон.

Как такое может быть?

Трупы раскидывали по тому же маршруту, который проложил он сам пару лет назад, ну разве что с небольшими отклонениями от курса, и Стефан уверился, что это брат таким образом хочет что-то сказать.

Он даже знал, что именно.

— Это не Деймон, — повторила шериф. — Это некий Стивен Беккер. Взяли мы его случайно, помогла твоя подсказка, куда он может двинуться дальше… Кстати, откуда ты это узнал?

— Теперь уже не знаю, — пробормотал Стефан.

Если это не Деймон, почему убийца следовал той же дорогой — по побережью от Флориды до…

Стефан жестом подозвал Кэролайн ближе, а сам пока записал имя Беккера и бросил трубку со словами: «Спасибо, шериф, мы скоро приедем».

— Я все знаю, — Кэролайн не дала ему объяснить. — И это очень-очень-очень странно.

— Да.

— Аларику я уже рассказала. Он… собирается.

Рик не просыхал второй месяц, и собраться для него означало встать с кровати.

— Ты надеялся, что это Деймон, я понимаю, — Кэролайн обняла Стефана за шею. — Но ведь хорошо, что это не он. Значит, есть надежда.

Надежда, что мой брат жив и остается моим братом, а не заводом по переработке человеческого мяса, мысленно закончил Стефан. И все же в глубине души плотным колючим клубком заворочалось разочарование — словно Деймон нашелся и тут же исчез.

Стивен Беккер не выглядел душегубом. Субтильный, почти подросток на вид, он сверкал глазами, забившись в угол камеры.

— Ты уверена, что это он, мам?

— Его взяли на месте преступления, — пожала плечами Лиз. — А сам он ничего не скажет.

— Он под внушением?

— Нет, — мотнул головой Стефан. — Не похоже. — За долгие годы он научился определять, а вот у Кэролайн не было в запасе ста пятидесяти лет.

— Почему тогда молчит?

— Очень просто, — Стефан сжал пальцами узкий лоб и острый подбородок Беккера, заставил приоткрыть рот. — У него языка нет.

Горячее солнце словно пробилось сквозь потолок и три этажа здания в подвал. Пот стекал по вискам, по спине, пропитывал футболку. Где-то в углу Деймон шумно хлебал кровь; Стефан помотал головой, чтобы избавиться от навязчивого образа. Аларик провел пятерней по небритому лицу:

— В записях Изобель я видел списки известных ей вампиров, ну и небольшое досье на каждого. Я…

— Посмотри, да, — Стефан указал на него пальцем, и Рик слился. — А нам лучше…

— Пойти домой, — закончила за него Кэролайн.

Кто-то отрезал Беккеру язык, чтобы не проговорился — эта безумная мысль пульсировала в мозгу и цеплялась за извилины, трещала и раздувала череп до невероятных размеров.

Кто-то.

До дома добрались быстро. Стефан повернул ключ в замке, но дверь не открылась. Он нажал плечом — безрезультатно.

— Что за черт?

Кэролайн вдавила кнопку звонка.

— Наверное, Джереми решил прикольнуться.

Стефан уже сбился со счета, сколько народа живет в их с Деймоном доме. Легче было перечислить, кто из их знакомых тусуется в другом месте.

— Не похоже на него.

Кэролайн позвонила еще раз, потом еще и еще.

На улице стояла невыносимая жара, и оба жаждали попасть внутрь. Создавалось ощущение, что кольца дневного света дали сбой и едва спасали от солнечного света.

— Легче вынести дверь, но потом придется чинить, — пробурчала она, покосившись на Стефана.

— Отойди-ка.

Кэролайн чуть посторонилась, не отрывая палец от кнопки. Звонок захлебывался своим звуком.

— Дверь дубовая, — зачем-то уточнил Стефан и сделал пару шагов назад, чтобы чуть разбежаться.

Но тут дверь — действительно дубовая и, верно, тяжелая — скрипнула и отворилась.

Кэролайн нахмурилась и с опасной заглянула внутрь. Мелькнула чья-то тень.

— Джереми?

— Не угадала. Гораздо привлекательнее.

Стефан первым шагнул в прохладу коридора.

Деймон отсалютовал бутылкой бурбона и ухмыльнулся:

— Привет, брат.

* * *

Судя по кислой роже, братец сразу почуял, что дело нечисто.

Как будто у меня в лоб встроен счетчик и написано: «Убил столько-то человек». И с каждым новым трупом цифра уезжает вверх, уступая место другой. Ну, знаете, как на старых автомобильных заправках.

— Чего так смотришь, Стеф?

Стефан реально глядел, будто опасался, что я брошусь на него и оторву башку. Или спалю ковер в гостиной — что еще страшнее.

— Ты вернулся, Деймон.

Какая наблюдательность.

— Ага. И ты, как всегда, не рад этому, брат. Думаешь, что я где-то шатался, убивал, выложил себе тропинку из трупов, и еще одну на обратном пути — как всегда. Надеешься, что я скоро уеду — как всегда. Просчитываешь, как бы избавиться от меня без особых жертв — ну, как всегда. — Я сжал плечо Стефана и наклонился к уху. — Размышляешь, осталось ли во мне хоть что-то человеческое. Как всегда.

— Вообще-то я рад. Что мой брат жив, и что он вернулся после шести… — Стефан сделал вид, что задумался. Очень так по-стефановски. — Или семи?.. месяцев отсутствия. Где ты был все это время?

Кажется, я услышал в голосе обвинение; поржал про себя.

— Ну-у, то там, то сям. А ты, я смотрю, ремонт сделал, занавесочки новые. Ужасный цвет, кстати, сними.

— Это Кэролайн. Это ее идея «освежить» дом.

Я подергал носом. Действительно — воняет. Сыростью, грязными носками, выпивкой, перхотью, кожей и еще чем-то противным. Прошлым, наверное. Шестидесятыми, а может, девяностыми.

— Вряд ли занавески помогут. Если хочешь освежить — давай купим новый, а этот… сожжем, например.

— Так уже Елена делала, придумай что-нибудь свое.

Блондинка заявилась без приглашения, но я так понял, что она теперь хозяйка нашего дома даже чуть больше, чем я.

— Сомневаюсь, что Елена заявит права на это, с позволения сказать, изобретение. «Сто один способ избавиться от недвижимости» прям.

Барби раскрыла свой трепливый рот, чтобы сказать очередную глупость, но тут зазвонил ее телефон. Я оказался быстрее и, услышав голос в трубке, заржал. Надо же, Елену еще кто-то помнит.

— О, прости, дружище, Елена сейчас не может подойти к телефону. Она умерла. — Я нажал на кнопку отбоя и пояснил: — Какой-то чувак из этого вашего колледжа.

— Я бы не была столь категоричной. — У Барби дрожали губы. Ну давай, разнойся еще. — Ты же сам говорил, что найдешь способ вернуть Елену, — съехидничала она. — Перед тем, как исчез.

Я глубоко вздохнул, типа сожалею и все дела, развел руками и театрально признался:

— Не нашел! Ну не-е-ет, — прогундосил я мерзко, — если Елена вдруг окажется жива, она ведь присоединится к вам и тоже будет выносить мне мозг по поводу количества убиенных мною невинных людишек. Так что пусть уж остается там, где она сейчас.

Я представил, как мне ездят по ушам нравоучениями, и хотел было отправиться на поиски новой бутылки, но перехватил взгляд Стефана и не смог сдержаться:

— А вы двое уже того самого? Переспали? Судя по занавесочкам, да. Да же? Ну да? Да-а-а. Правильно, не тяни, Сте-е-еф, — я хлопнул брата по плечу. — Барби любит секс, проверено. Мною, — я поиграл бровями и подмигнул. Форбс вроде покраснела. — Ужасные занавески, кстати. Сними.

Я уже поднял ногу на ступеньку, чтобы скрыться от зануд в спальне, но тут братишка пришел в себя:

— Не заговаривай мне зубы. Ты так и не рассказал, чем занимался, Деймон. И почему вдруг вернулся.

— Это долгая история, Стеф. И ты не захочешь слушать. И вообще… тебе всего семнадцать, а моя история только для совершеннолетних. Привет, Рик. Выглядишь как опустившийся алкаш.

— Так и есть, — мрачно заметил тот, враждебно нахмурившись. — А ты выглядишь как мудак, Сальваторе.

— Звучит как комплимент, — оценил я, закатив глаза. Никто в этом сраном Мистик-Фоллс не умеет так потрясающе закатывать глаза, как я. Здесь в принципе нет потрясающих людей.

— Я узнал про Беккера.

Упс.

— Обратился в начале двадцатого века, промышлял продажей документов. Как ты, — он зыркнул на меня. — Тусовался в основном в Нью-Йорке. Кровожадностью не отличается, до потрошителя ему далеко. В семидесятые был замечен в компании…

— Та-дам! — гаркнул я. — Деймона Сальваторе. Все верно, детишки. А пока вы тут сокрушаетесь и выстраиваете на основе ваших жалких догадок целостную картину произошедшего, я позволю себе вздремнуть. — Потянувшись, я скинул куртку, и широко улыбнулся: — Обещаю никого не есть во сне.

Разумеется, мой братец и его дружки прибавят к двум два и поймут, что к чему в одну минуту. Хотя, учитывая, что Рик спился, Барби никогда умом не отличалась, а Стефан в первую очередь руководствуется логикой, им понадобится чуть больше времени, потому что логики в этом деле как раз нет. Так что я ставлю на Барби.

В комнату мою, похоже, никто не заглядывал. Я-то думал, что отдали ее какому-нибудь мелкому Гилберту. Мой брат любит всяких убогих сирот. Помнится, это он пустил Елену у нас пожить, а сам свалил. Как раз в ту ночь, когда я ее трахнул.

Пыль лежала толстым слоем на полках, покрывала фотки, книги, бутылки, всякий хлам. Одежда до сих пор валялась в ящиках, кровать заправлена, на окнах плотные шторы, хотя мне насрать на солнечный свет. У меня же кольцо.

Елена на многих фотках смотрелась дурой. То язык высунет, то глаза скосит, то типа целует меня, то лижет. Короче, почти все рамки я покидал в мусорку, несмотря на то, что сам получился неплохо. Одну оставил, потому что на заднем фоне был Мистик-Гриль. Паршивое место, но там много мешков с кровью. Людей в смысле.

Я прислушался, но не услышал ни писклявого голоска Барби, ни баса Рика, ни братца, только неразборчивую речь. Неужели они не кинулись, как только я ушел, обсуждать мои злодеяния?

Заодно возьму полотенца, подумал я, спускаясь в гостиную.

На последней ступеньке я начал различать слова.

— …дом был построен в тысяча восемьсот двадцать восьмом году, одним из первых в Мистик-Фоллс. Семья Сальваторе сделала состояние на лесопилках. Джузеппе Сальваторе входил в Совет основателей и, как повествуют источники, именно он настоял на его создании. Справа от вас вход с библиотеку, где прошло самое первое собрание Совета, кроме того, там хранятся сотни книг, не переиздававшихся позднее, что делает их мишенью для безумных библиофилов и владельцев антикварных магазинов.

Раздался нестройный смех. Громче всех ржал сам рассказчик.

— Жена Джузеппе Лили умерла в пятьдесят восьмом от туберкулеза. Чахотки, как тогда говорили…

Я пропустил мимо ушей слезливое повествование о том, как моя матушка сыграла в ящик. Меня куда более интересовало, что все эти люди делают в моем доме и куда подевался Стефан с дружками.

Людей, ввалившихся сюда как в какой-нибудь музей, я насчитал около двух дюжин. Обычные люди, с кровью, незнакомые, разномастные, старые и совсем еще дети, слушали, открыв рты, приземистого толстяка с блестящей лысиной и рыхлым пузом. Коротышка жестикулировал, кто-то записывал, кто-то фотографировал подсвечник, кто-то листал книгу. И ни следа Стефана.

— Джузеппе скончался в возрасте шестидесяти двух лет…

Я остановился на пороге гостиной и уже открыл рот, чтобы выставить отсюда гостей — кем бы они ни были, — но слова скатились с языка обратно в глотку.

Отцу было чуть больше пятидесяти, когда Стефан им пообедал.

И откуда здесь эти ажиотированные идиоты? Которые, ко всему прочему, меня не замечали.

— …и после смерти Джузеппе поместье унаследовал его старший сын Деймон.

Экскурсовод-самоучка ткнул указкой в сторону картины, подвешенной под самым потолком.

Я задрал голову и уставился на собственный портрет.

Мистик-Фоллс-Запад, 6 апреля 2013

 

Портрет явно писал псих-параноик, накурившийся и одноглазый.

Прическа хуже, чем у Стефана в девяностые, костюм, кажется, стащили с покойника, а покойника выкопали года через два после похорон. И вообще на портрете я получился старым, как ковер в гостиной. Даже хуже.

— …Деймон Сальваторе, — продолжал коротышка, — прошел Гражданскую войну и вернулся домой в шестьдесят четвертом после битвы при Уиллоу-Крик, в которой потерял брата. Однако он не выказывал особого интереса к управлению лесопилками. Куда больше Деймона интересовала дальняя родственница Сальваторе, гостившая у них, по имени Кэтрин.

Ха, я и забыл, что мы представляли Кэтрин троюродной племянницей нашей бабушки.

И она действительно интересовала меня больше, чем бизнес отца. Кэтрин, а не бабушка, конечно же.

— Дневники Джонатана Гилберта, современника Деймона, содержат упоминания о нездоровых отношениях, что связывали Деймона Сальваторе и Кэтрин Пирс, а также о таинственном исчезновении Кэтрин спустя некоторое время после гибели Стефана. Так и не смирившись с потерей любимой, Деймон отказывался рассматривать кандидатуры невест, но со смертью отца откладывать свадьбу было нельзя, и он взял в жены Саманту Гилберт, девушку из семьи Основателей.

— А что все-таки стало с Кэтрин? — прогундосил кто-то из толпы.

— Версий много, — воодушевился дурень-экскурсовод. — По одной из них Кэтрин убили, по другой — она сбежала, а еще поговаривали, будто Стефан не погиб в битве при Уиллоу-Крик, и Кэтрин уехала с ним в Европу. Точно никто не знает, записей не сохранилось, даже если они когда-то существовали. Одно скажу точно — жизнь Кэтрин, если она все же не оборвалась тогда, оказалась куда красочней, чем существование Деймона. Он редко выезжал за пределы поместья, рано похоронил жену и, к несчастью, всех детей. Старший его сын скончался от лихорадки, дочь была убита, а младший сын Ричард застрелился во время Великой депрессии, как сотни других банкротов. Деймон Сальваторе, дотянув почти до ста лет, скончался в одиночестве, в пансионате, который раньше назывался его домом.

Единственный внук Деймона покинул страну, его потомки в настоящее время живут в Восточной Европе, а этот дом, выкупленный историческим обществом, законсервирован как память о днях, когда Основатели заложили фундамент нашего родного Мистик-Фоллс.

Чота как-то стремно все обернулось для этого Деймона Сальваторе. По правде говоря, этот сопливый рассказ смахивал на жалкую попытку моего братца пробудить во мне эмоции.

Но я-то знаю, что для меня все закончилось хорошо. Я обратился и продолжаю жить долгую счастливую жизнь. И детей у меня никогда не будет, и умирать будет некому. И Кэтрин со Стефаном не имеют значения, особенно если учесть, что Кэтрин мертва, а Стефан наоборот.

Я решил выйти из комнаты и зайти снова; когда телефон глючит, перезагрузка обычно помогает, может, и здесь такой же принцип. Если мир вокруг виснет, нужно нажать «Esc».

— Чего тебе? — Барби уперла руки в бока, когда я вошел в гостиную заново. Помогла перезагрузка.

— Я здесь живу вообще-то. В отличие от тебя, — цокнул я языком и начал рыться в ящике с чистыми полотенцами. — А чего вы эту свою чокнутую не притащили сюда? Бонни. Хотя постойте, — я щелкнул пальцами, — она же тоже сдохла.

— Что ты сделал со Стивеном? — напрямик спросил Стефан, и я так же прямо ответил:

— Мы развлекались. Мне показалось, что тебе захочется снова проделать твой кровавый путь, брат. Помнишь, два года назад? Ты и Клаус. Трупы, собранные по кускам. Кукольный театр, и ты, его художественный руководитель. Все то же самое, Стеф. Ничего не поменялось: ты младший брат, а я красивый, и оба мы вампиры.

— Значит, ты тоже так справляешься? — перебил он. — Я убивал для Клауса, и кровью отмывал свою память от тени Елены. Ты-тоже-так-делаешь?

— В этой постановке я был Клаусом, идиот. А Стиви — тобой, делал всю грязную работу, пока мне не стало скучно. Только Клаус велел тебе отключить чувства, а я отрезал Стиви язык. Скажи же, я изобретательнее, — пихнув Стефа локтем, я прошел мимо и заметил, обернувшись: — А вот твои театральные потуги слабоваты, братишка, хотя я оценил попытку.

— О чем ты?

— Сам знаешь. Ставлю три за фантазию и четыре за исполнение. Экскурсовод был неплох.

— Какой экскурсовод, Деймон? Ты в порядке?

— Я в порядке. Выгляжу еще лучше.

Но мне нужно помыться.

В ванну я залез как в бочку с кровью — такой кайф. Пока лежал, слушал Nirvan’у и мысленно поминал Кобейна, потягивая шампанское. Талантливый был чувак, я любил его концерты так же, как Стефан — выступления Бон Джови. Жаль, рано сгинул. За сто семьдесят четыре года я видел так много людей, задержавшихся на этом свете, и не меньше тех, кто попал на кладбище раньше срока, что нередко хотелось перемешать их между собой и раздать жизни по-другому, не так, как было задумано. Но я не бог, и не тот, кто решает, и мне по сути уже все равно. Но все равно обидно.

Внизу вроде стало тихо, братец с Барби свалили, Рик, скорее всего, продолжил бухать, и я решил последовать его примеру. Глядишь, подвернется случай поджечь Мистик-Гриль во второй раз.

Пустынная дорога, ведущая из поместья в город, не изменилась за четыре года, так же, как не менялась на протяжении всего века, разве что асфальт время от времени меняли. Я миновал указатель «До Мистик-Гриль — 2 мили», прошел участок, где любил лежать, поджидая очередную жертву, и почувствовал, что в кармане вибрирует телефон.

Мерцающий свет экрана выхватил из темноты рваное пятно обочины, и я невольно прищурился.

Напоминание. Навестить мать. 23 мая 2009

Я протер экран и прищурился сильнее. Дата не изменилась.

— Браво, брат, — сказал я вслух, — изменил настройки телефона и думаешь, что дело сделано?.. Не зли меня, Сте-е-еф, — обратился я к пустоте, — потому что злости я, пожалуй, позволю включиться.

— …да, мы поссорились, мам. Мэтт уже все спланировал, а я… не знаю, чего я хочу.

Я сжал телефон в руке и обернулся.

Елена шла по дороге, вполне себе живая и вполне себе здоровая. Вполне себе такая семнадцатилетняя Елена-человек. Я еще раз глянул на дату. Стоит признать, неплохие глюки генерирует мой братец, когда жаждет вернуть человечного меня.

Ну хорошо, попробуем сыграть по его правилам. Все равно я выиграю, я же охуенный.

— Кэтрин?..

— Нет… Я Елена.

Я смотрел на Елену и машинально нес чушь, которую нес при первой нашей встрече четыре года назад (или сегодня?), а сам гадал, что все это означает.

Елена однозначно умерла, я же убил ее и себя. И сейчас тринадцатый год, а не девятый.

— Это мои родители, — Елена показала вдаль.

— Я хочу, чтобы ты нашла все, что ищешь, — сказал я по сценарию, но в башке была такая херня, что про внушение не вспомнил. Тем более, все это один большой раздутый глюк. Как мультик для взрослых, слегка запутанный и объемный. 3D.

Похоже Стефан не только внешность у Сайласа взял, но еще и способности. И Барби по-любому помогает. Посмотрим, смогут ли они растянуть свой глюкогенератор на весь город. Я развернулся на каблуках и через пять минут был в школе.

Сам я в школе никогда не учился. В девятнадцатом веке это было не принято, и учителей приглашал отец, а после обращения мне больше нравился колледж, чем школа.

Школа кишела людьми как бродячая собака блохами. Они суетились, бегали, говорили, обменивались книгами, обжимались по углам, хлопали дверцами шкафчиков и постоянно жрали.

В желудке заурчало. Сожрать, что ли, кого-нибудь.

— Деймон!

Елена выскочила неожиданно и сразу полезла обниматься, как будто так и надо. В две тысячи девятом такое поведение выглядело как минимум странно.

Мы поцеловались, я встряхнул башкой и приказал себе не попадаться на крючок, заброшенный Стефаном.

— А я видела твоего брата. Мы вместе ходим на историю, представляешь? Я не знала, что Стефан твой брат, ты никогда о нем не рассказывал, — тараторила Елена, — только когда фамилию услышала, сообразила, что вы родственники, ну и спросила у него… Что ты здесь делаешь?

— Пришел забрать Стефа из школы, — фыркнул я, — иначе опять в библиотеку сбежит, а нам надо опустошить домашний бар.

Елена склонила голову набок и улыбнулась.

— Настоящий старший брат. Пойдем в Мистик-Гриль?

Я сглотнул.

— Ты же ненастоящая, — пробормотал я, — и все вокруг ненастоящее. Вы все уже закончили школу. Стефан закончил шестьдесят восемь раз. А Мистик-Гриль сгорел. Я сам взорвал его.

— Ты злишься на меня? Деймон?

— Я не злюсь. Во-первых, я ничего не чувствую. Во-вторых, ты мертва. Сложно лишенному эмоций вампиру злиться на того, кого не существует.

— Деймон!

Я стоял посреди пустынной дороги, зажав телефон в руке. Экран мерцал в сумраке, часы показывали без трех минут одиннадцать. Шестое апреля две тысячи тринадцатого.

— Ну что-о-о еще, зануды? — На этот раз Барби прихватила мамашу в качестве группы поддержки. Машину шерифа они бросили в паре десятков метров. — Привет, Лиз. Как сама?

— Какого черта ты здесь делаешь, Деймон?

— В Мистик-Фоллс или конкретно здесь? — вежливо уточнил я. Шериф скривилась.

— Не паясничай.

— Я здесь живу. Хожу. Иногда ем, — многозначительно поиграв бровями, подмигнул я. — Когда-то у меня были тут друзья. Ты, например. Что-то случилось? Конечно, случилось, раз меня ищут с собаками.

— В доме что-то происходит, Деймон, — торопливо заговорил Стеф. — Я только что видел в гостиной толпу людей, которые не видели меня…

Да ладно. Зацепило собственными глюками.

— Мелкий Гилберт привел друзей-торчков?..

— …а сейчас их нет, исчезли так же, как появились. И там был… экскурсовод. Выкладывай, Деймон.

Шериф взвела курок.

Я закатил глаза. Начинай сначала.

Мистик-Фоллс-Запад

 

Дом выглядел как обычно. Газета валялась на лужайке, шторы задернуты, гараж закрыт. Серо-пористое небо расчерчено на квадраты облаками. Задрав голову, я вдохнул влажный после дождя воздух, скинул куртку, перекинул ее через плечо и открыл дверь.

Темнота бросилась на меня из коридора и проглотила одним махом. Словно огромная ступня размазала по полу и закатала в персидский ковер, мой любимый ковер.

— Не жалей свечи, Стеф, — пробормотал я и подошел к камину.

Дерево с треском превращалось в угли, я машинально потер кольцо, блестевшее в свете пламени. Ощущение, что кто-то наблюдает за мной, меня не покидало, и я украдкой огляделся, заметил рамки с ветхими фотками, портреты давно умерших Сальваторе, пыльные бутылки бурбона, наш старый диван, купленный, если память мне не изменяет, в начале двадцатых на каком-то аукционе. Бывшие хозяева этой развалюхи разорились в начале Первой мировой, и имущество пустили с молотка.

Но я точно помню, что в пятьдесят третьем я сам вынес его на помойку, а Стефан потом притащил откуда-то новый.

Куда, кстати, делся Стефан?

— Сте-е-ефан. Опять колдуешь над прической? Брось, брат, у тебя есть проблемы посерьезнее. Например, я.

— Ты вернулся, Деймон.

Наверху лестницы, ведущей на второй этаж, стояла…

— Ты чего так вырядилась? Кэролайн устраивает очередную вечеринку в стиле джаз?

— Какой ты грубый, Деймон.

Она медленно шла по ступеням на высоких каблуках, в коротком платье, какие Елена никогда не носила. Она подошла ко мне вплотную и провела ладонью по груди.

— Кэтрин, — протянул я, начиная понимать, что происходит.

— Где ты был, Деймон? Развлекался с шлюшками на Бурбон-стрит? — она демонстративно надула губы.

— Какого черта ты тут делаешь? — я схватил ее за руку и не позволил дотронуться до меня еще раз. Кэтрин вывернулась из захвата и прижалась ко мне.

— Ты знаешь. Ну же, Деймон, поцелуй меня. Или — хочешь? — я сама поцелую. Столько времени прошло, а ты будто и не скучал. А я скучала.

Я через силу ухмыльнулся.

— Какого черта ты тут делаешь, Кэтрин? Ты должна быть…

А правда — где?

Наши губы соприкоснулись, и шепот: «Боже, каким ты стал сексуальным» рассыпался в темноте коридора. Кэтрин порвала на мне футболку и расстегнула ремень, но я вовремя взял себя в руки.

Что-то здесь не так, эта сучка не Кэтрин. Во-первых, Кэтрин нет в Мистик-Фоллс. Во-вторых, она мертва. Совсем.

— Какой сейчас год? — громко спросил я, силясь перекричать шум в башке.

— Мы ждали тебя, брат.

Стефан спустился из спальни следом за Кэтрин. Одетый по моде двадцатых, он на ходу закатывал рукава и вытирал рот. Похоже, обедал кем-то живым.

— Привет, брат, — натянуто ответил я, рассматривая его. Вполне себе настоящий такой Стефан. — Классная прическа.

И тут Стеф крепко обнял меня, похлопал по спине и счастливо рассмеялся — кажется, искренне. С такой улыбкой он встречал меня в детстве.

— Наконец-то ты приехал. Где ты пропадал, Дей? — Стефан тряханул меня за плечи, вытащил откуда-то — может, из-за пазухи — бутылку бурбона, разлил и сунул мне один стакан. — В Мистик-Фоллс нынче скука, разве что бар построили. Ты мое спасение, брат.

Стефан расправил скомканный листок, валявшийся на столике, и показал мне. Нарисованный мужик и его саксофон намекали, что зрителя ожидает приторно-классический и душераздирающе-предсказуемый джазовый концерт, ради которого придется переться через полстраны.

— Чикаго, Деймон. Мы обязаны там побывать.

— Мы были там раз десять, Стеф, — я прополоскал рот выпивкой и выплеснул остатки в камин. — А этот Армстронг, — ткнул пальцем в афишу, — жутко фальшивит.

— Деймон не в настроении, — прокомментировала Кэтрин и медленно, как по подиуму, прошествовала на своих длиннющих ногах мимо нас и замерла в картинной позе у стены.

Я, как был, в разорванной футболке, отобрал у брата бутылку, выхлебал половину, вытер рот ладонью, развернулся:

— Ну? Какие планы? Кроме Чикаго, без обид, Стеф. Вечеринка втроем? Невинные жертвы? Пойдем в бар или закажем доставку на дом? Какой сейчас год? Где я, черт возьми, — расхохотался я под конец, глядя на рожу брата.

— Ты в порядке, Деймон?

— Он в порядке, — опередила меня Кэтрин, — просто отключил эмоции. — Она снова двинулась ко мне и заглянула в глаза. — Зачем? Мой сладкий, бе-едный Деймон. Хотя таким ты мне больше нравишься. Такой сильный.

— Не твое дело. Кэтрин.

— Я не понимаю, — встрял Стефан. — Почему ты исчез? И почему отключил чувства? Ты ведь никогда этого не делал.

— Зато ты преуспел в этом деле. Я… потерял кое-кого.

Кэтрин хмыкнула, по-моему, ревниво.

— Брось, Деймон, тебе никто не нужен, кроме меня, помнишь?

— Брось, Кэтрин, я вампир, и внушение на меня больше не действует.

— Я никогда не внушала тебе, Деймон, но ты всегда возвращался ко мне. Ты умолял обратить тебя, умолял дать тебе своей крови; отключил ты эмоции или нет, прошлого не изменить, вы со Стефаном умерли, чтобы быть со мною вечность. И теперь у меня снова есть вы оба, чтобы развлекать меня, — Кэтрин встала между нами. — Братья Сальваторе, мои верные друзья и страстные любовники.

— Все, как ты желала, Кэтрин, — Стеф отсалютовал стаканом. — Ты, я и Деймон.

Кэтрин закурила и, поведя бровью, отобрала у Стефана выпивку. Он ухмыльнулся и ослабил шейный платок.

— «Я проснулся в незнакомом месте, в крови девушек, которых не знаю. Я не помню, какой сегодня день, я постоянно голоден», — процитировал я старую запись из дневника Стефа двадцатых годов. — И я не помыл руки перед едой, — добавил я от себя, кривляясь, — простите меня, святой отец, ибо я согрешил.

Стефан отвлекся от голых сисек Кэтрин и обернулся.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю что?

— Откуда ты знаешь, о чем я писал в дневнике неделю назад?

Мы уставились друг на друга — Стефан в ожидании ответа, я в недоумении. Я запутался во временах, как иностранец в английской грамматике, хотя там все проще простого.

Кэтрин не отводила взгляда от моего лица, как будто видела насквозь. Как будто знала меня наизусть. Наверное, так и было в этом странном мире.

— Разве неделю? По-моему, гораздо раньше, Стеф.

— Неделю, — перебила Кэтрин, склонив голову набок и ухмыльнувшись уголком рта. Так издевательски и в то же время снисходительно удавалось улыбаться только ей. Примерно так же, как мне — закатывать глаза. — Я нашла его в Нью-Йорке в компании какой-то разукрашенной дуры.

— Дура, я полагаю, уже на дне канавы?

Кэтрин самодовольно фыркнула, села обратно на диван, скрестила ноги и налила себе еще выпить.

— А ты по какому поводу отключал чувства, брат? Сейчас-то ты в полном порядке, такой же скучный и невыносимо-правильный, как обычно.

— Откуда ты знаешь, о чем я писал в дневнике?

— Если я скажу правду, ты не поверишь. Точно не поверишь. Поэтому я скажу, что просто коварно пробрался в дом и прочел твои лирические словоизвержения. Пришлось взломать четыре замка! Ну, вы тут развлекайтесь, а я пошел…

Что-то казалось мне пластилиновым: то ли тяжелые шторы, то ли подсвечник на стене, то ли воздух вокруг. И никакого экскурсовода. Как будто он появлялся и исчезал по щелчку, но щелкал явно не я. Дом сжимался, потолком давя на плечи, дышать становилось сложнее, по спине стекал пот. Я чуял, что нужно убираться отсюда.

Кэтрин в долю секунды оказалась рядом и толкнула меня в грудь с такой силой, что я отлетел к камину.

— Я соскучилась, Деймон. И ты никуда не пойдешь.

— Ты больше не можешь внушать мне, Кэтрин, — грубо отрезал я, отнимая от себя ее цепкие пальцы.

— Наконец-то.

— М?

— Наконец-то ты избавился от одержимости. Твоя одержимость и навязчивость утомляли. А сейчас — то, что нужно, Деймон. Пожалуй, теперь ты будешь любимым братом.

— Эй, я все еще здесь.

— Человечность — отстой. — Ни я, ни Кэтрин не отреагировали на замечание Стефа. — Когда человечность при тебе, ты жалок. Ты зависим от эмоций: если хреново, слетаешь с катушек, если влюбляешься — становишься идиотом с единорогом на поводке, если теряешь кого-то, неделями латаешь дыру в легком, или в сердце, или в печени. И самое паршивое — тебя интересует мнение окружающих. Окружающие делают из тебя чучело и наряжают по своему подобию. Это стремно.

Кэтрин даже приоткрыла рот, пока я говорил, и смотрела вроде бы с восторгом. Никогда Кэтрин не смотрела на меня с восторгом. Она провела пальцем по моей щеке, подбородку и притянула к себе. Стефан выглядел недовольным. В кои-то веки Кэтрин предпочла меня. Будь у меня чувства, я бы испытал эйфорию.

Слишком часто мы получаем желаемое сразу после того, как перестаем желать.

— Так-то лучше, — прошептала Кэтрин, подставляя шею под поцелуи. Ей всегда нравилось, когда я целовал ее в шею. А я просто любил шеи. — Сними уже эти тряпки.

Порванную футболку я бросил на ковер, Кэтрин откинула обрывки в сторону носком туфли.

Подтолкнув ее к лестнице, я оглянулся:

— Ты идешь, Стеф?

Кажется, это в порядке вещей здесь, в полупластилиновом мире, где очень трудно дышать.

Стефан прищурился, но после нескольких секунд борьбы с собой двинулся вперед.

— Правильный выбор, брат.

Кэтрин откровенно наслаждалась тем, что мы оба рядом, что мы возбуждены и влюблены в нее. Ну, по крайней мере, один из нас точно влюблен. Она льнула то к Стефу, то ко мне, извивалась между нами, как делала это все время, начиная с шестьдесят четвертого, пока я не прижал ее к кровати.

— Сегодня я первый, — выдохнул я, ощущая, как стучит в висках кровь.

— Обычно так и есть, — пробормотал Стефан.

— Да, Деймон. — Ее глаза блестели, отчего казались черными. — Старший бра-ат, — простонала Кэтрин, обвивая меня ногами. — Мой милый, бесчеловечный Деймон.

Стеф, пока я трахал ее, запустил руку в длинные темные волосы. Наверное, даже в двадцатые, когда мир сошел с ума, и девушки предпочитали короткие стрижки, Кэтрин не расставалась со своими потрясающими патлами.

Он медленно целовал ее руку, милостиво протянутую на другую сторон кровати, точно готовился укусить. Но, когда я закончил, всего лишь схватил за запястье и дернул Кэтрин на себя. Та послушно перекатилась на бок, в объятия Стефана.

Я, заложив руки за голову, вытянулся в полный рост и стал пялиться в потолок под аккомпанемент дурацкого пыхтения и театральных стонов.

— Оплата за очередной месяц бессмертия принята. — Кэтрин вновь улеглась между нами, и я сымитировал механический голос терминала на парковке. — Ты ведь для этого нас обратила, Кэтрин.

— Не будь жестоким, Деймон. Я обратила вас, потому что не могла представить, что когда-нибудь вы состаритесь, станете дряхлыми и достанетесь червям. Бессмертие прекрасно хотя бы тем, что сохраняет в неизменном виде ваши шикарные тела. Останься вы людьми, не видать нам вечности.

Я фыркнул.

Стефан приподнялся на локте.

— Мы уже обсуждали это, брат. Кэтрин права. Быть вампиром лучше, чем умереть безымянным солдатом в бою.

— Сколько тебе сейчас было бы, Деймон? — Кэтрин приняла ту же позу, что Стеф.

— Восемьдесят три, — тихо подсказал Стефан.

— Восемьдесят три, — она словно попробовала цифры на вкус. Цифры были кислыми. — Представь, что ты человек. Твой век подходит к концу. Ты знаешь это, и знают твои внуки, они уже потирают руки в ожидании наследства, твоя жена, скорее всего, умерла несколько лет назад, тебя мучает бессонница, больная спина, ноги отказывают, волосы выпали еще в восьмидесятые…

— А еще у тебя есть семидесятипятилетний брат, — хохотнул Стефан.

— …ты помнишь, Деймон, как ты был красив, как был обаятелен, как тебя обожали женщины, как ты пил до утра в баре, как танцевал на балах, но все это в прошлом, потому что ты человек. Ты слаб и никому не нужен.

Меня почти не трогали их слова. Я все это прекрасно знаю. Мне нравится быть вампиром. Я люблю себя такого, люблю скорость, силу, люблю неуязвимость. Люблю бесконечность бытия.

Люблю бессмертие.

Ровно до тех пор, пока оно не становится бессмысленным. Пока существование не теряет вкус.

— Значит, на дворе двадцать второй год? — вслух сказал я.

— Ты обижен, что я обратила и Стефана тоже, я знаю, — едва слышно шепнула Кэтрин мне на ухо. — Но друг без друга вы — тени. Я люблю вас, когда вы вместе. Я люблю вас обоих.

— Деймон, — позвал Стефан, но я не мог оторвать взгляда от Кэтрин. — Деймон!

— Ну хватит, Деймон, — послышался новый, смутно знакомый голос, — доза вербены была не так уж велика.

— Серьезно, Ли-и-из? — протянул я, пытаясь прийти в себя. Сколько я проспал? — К чему все эти предосторожности? Думаешь, я наброшусь на тебя? Мы же друзья.

— Только я вампир без эмоций, — передразнил меня Стефан, — поэтому никто не знает, что мне взбредет в голову в следующую секунду. А еще я отрезал своему другу язык, чтобы тот не рассказал, как убивал по моей прихоти. Серьезно, Деймон, в какую игру ты играешь? Ты отключил эмоции, и тебе скучно, я понимаю, но будь добр — не втягивай в нее нас.

— Остынь, — я переорал Стефана. Мать когда-то говорила, что младенцем я кричал так, что Локвуды слышали, а Стеф, я сам помню, получился тихим. С детства зануда. — Если я играю, остаются трупы, а сейчас о трупах речь не идет. Ты первый, брат. Рассказывай про несанкционированные экскурсии в наш дом, и тогда я подумаю, посвятить ли вас в подробности своей истории.

Стефан глубоко вздохнул и зачем-то посмотрел на побелевшие костяшки своих пальцев.

— Я видел наш дом, но нас там не было. Зато появились незнакомые люди, по виду туристы…

— С фотоаппаратами и в дурацких шапочках?

— …во главе с экскурсоводом. Он рассказывал им о нашей семье, о поместье, о пансионате… и о нас с тобой, Деймон.

— Ну-ка, ну-ка, люблю слушать про себя.

— Сначала он рассказывал о том, что было на самом деле…

Угу, так и есть.

— …но в какой-то момент начал нести полную ерунду. По его версии в шестьдесят четвертом братья Сальваторе были ранены в битве при Уиллоу-Крик, но выжил только один.

— Я.

— Я, — хором сказали мы и уставились друг на друга. Я даже башку свернул. — Я вернулся домой и продолжил жить с отцом, — осторожно проговорил Стефан. Мне почудилось, что он отодвинулся подальше, насколько возможно. — Но спустя пятнадцать лет, после смерти отца, покинул Мистик-Фоллс. Поместье существовало как пансионат, пока не появился мой внук, которого тоже звали Стефан, якобы в честь меня…

— Ты типа стал вампиром, мы не тупые, давай дальше.

— Еще экскурсовод упомянул Кэтрин, ее имя значилось в списках жертв среди гражданских в битве при Уиллоу-Крик.

— Та-а-ак. Что-нибудь еще?

— Ну, мой внук женился на девушке из семьи Гилберт. Пожалуй, все.

— Хм. Твоя версия больше мне нравится, — протянул я, побарабанив пальцами по приборной панели. — Ты обратился, я нет, и в конце ты и Елена жили долго и счастливо. Красота.

— А твоя версия какая? — полюбопытствовала Барби, вытянув шею. Я и не заметил, что она все еще здесь.

— Тебя это не касается, — отрезал я и отвернулся от них. Из головы не шел красочный сон, такой объемный, что, казалось, можно потрогать руками. Похоже, кто-то ответственный за сценарии жизни решил разгрести старые черновики.

— Так не пойдет, Деймон. Я рассказал, твоя очередь.

— А я отключил человечность, мне насрать на тебя. Я не помню, что такое благородство и честь. Что теперь, Лиз? В камеру? Наручники прихватила?

— Нет.

— Тогда я пошел. Есть дела поважнее.

— Ты никуда не пойдешь, — Лиз нацелила на меня пушку, заряженную вербеной.

— Ну что еще? — я поморщился и демонстративно зевнул. Достали. — Прям жить без меня не можете.

— Да нахер ты нам сдался, говнюк. — Рик вошел без стука и швырнул на стол увесистый том. — Вот, откопал в библиотеке Уитмора. Все хуже, чем мы думали, Лиз, — сообщил он и кивнул на книгу: — Но выход есть. Осталось вытрясти из этого мудака Сальваторе правду.

— Слыш, Стеф, сейчас тебя будут трясти, — я обернулся через плечо к брату.

— Клоун, — сплюнул Рик.

Я усмехнулся.

Люблю бесить людей.

Мистик-Фоллс-Запад, 7 апреля 2013

 

— Ты хочешь сказать, что нас не существует? Ну и кто из нас спятил?

Я все еще сидел напротив Лиз и как отсталый слушал Рика.

Выходило, что после взрыва потусторонний мир не рухнул, а трансформировался.

— Представьте себе воздушный шарик…

Аларик-бухарик вел себя как на уроке истории. Он порылся в карманах, достал оттуда какую-то штуковину, похожую на синий резиновый хуй. При ближайшем рассмотрении хуй оказался воздушным шаром. Рик надул его и написал «П. М.», что, как я предположил, значило «потусторонний мир», а не «Пол Маккартни» или «Пиздец Масштабный», хотя последнее вполне точно описывало происходящее.

— Вот, — гордо объявил он.

— Ну и чо это?

— Это модель, — огрызнулся Рик, когда я заржал. — Пластмассовый шар (я, кстати, не сразу заметил, что внутри что-то есть) — это наш привычный мир, каким он был до взрыва. Синий…

— Потусторонний мир, — я воздел руки к небу, якобы в восторге от своей догадки.

— Правильно. А сейчас глядите, что на самом деле было, когда твоя машина, Сальваторе, расхреначила Мистик-Гриль.

Рик вытащил из-за пазухи нож, и воздушный шар лопнул с громким хлопком, словно шампанское открыли. Игрушечный кругляш ударился о пол и разлетелся на две части.

— Вот, — повторил он. — Взрыв уничтожил потусторонний мир и вызвал цепную реакцию, в результате чего, реальный мир, где мы вполне счастливо и пиздато (не считая блядства полудюжины сверхъестественных существ) жили, развалился на два.

— Очень инте... тересно, — я зевнул.

— Но как определить, в каком из них находимся мы? — встрял Стефан. — И что творится в другом?

— Лучше спроси, как нам вернуть все на свои места, — заметила Барби.

— Лучше спроси, зачем возвращать все на свои места. По-моему, нам и так неплохо живется.

Они уставились на меня.

— Ну что-о-о еще?

Стефан смотрел почти с жалостью, потом сказал:

— Я скучаю по Елене и Бонни. Ты тоже хочешь их вернуть, просто забыл об этом.

— Люди умирают, Стеф! Примерно как умерла мать. И умер отец. Иногда они даже умирают по нашей вине. А мы продолжаем жить.

— Давай, Деймон, продолжай. Убеди нас и себя самого, что все в порядке. Когда Елена погибла, ты тоже умер.

— Я умер давно. Но я все еще сижу перед тобой.

— Ты не мой брат. — Стефан склонился надо мной так низко, что наши носы едва не соприкоснулись. — И если ты не включишь эмоции, я найду способ выбить из тебя все дерьмо, Деймон.

Я пихнул его в грудь и поднялся на ноги.

— Ты слишком часто мне перечишь, братишка. Опять. Убери пистолет, Лиз.

Воспоминание злобы и раздражения зудело где-то в районе шеи. Я видел собственное отражение в зеркале — кожа вокруг глаз покраснела, расчерченная вздувшимися венами, клыки обнажились, зрачки сожрали радужку, превратив глаза в две дыры. Я больше не был Деймоном. Ведь Деймон был всего лишь человеком, неуклюжим, слабым, по уши влюбленным, глупым. Да еще и умер давно. Году этак в тридцать третьем.

— Когда Елена сыграла в ящик, вы все в один голос твердили, что мне нужно смириться. Жить дальше. Что ее не вернуть. Вы убедили меня. У вас получилось. Я поверил, что Елена мертва и ведьмы мне не помогут. Слышите? Где-то играет «We are the champions». Победа, ребята. Только одного вы не учли. Мне пришлось убить в себе Деймона, чтобы пережить это. Убить в себе слабого человечка из шестьдесят четвертого, потому что он имел вредную привычку любить. А любовь такой отстой. Отстойный отстой. Отстойнее, чем самый отстойный отстой. И когда мне удалось справиться с этим, вы опять недовольны. Вы вообще когда-нибудь довольны бываете?

— У нас есть возможность вернуть Елену и Бонни, — рявкнул Рик. — Ты разве не этого хотел?

— Уже не хочу. Это так стремно — чего-то хотеть. Потому что в конце концов всегда ждет разочарование. Вспомни, как это круто, Стеф, ничего не чувствовать и просто наслаждаться. Давай, брат, это гораздо легче, чем пытаться вернуть меня обратно в свой серый никчемный мир.

Как было бы здорово, отключи он тоже человечность! Братья Сальваторе — славные потрошители. Мы никогда не лишались эмоций одновременно, я только сейчас понял. Наверное, мироздание — или случайность, или судьба, или Бог все-таки существует — делали так, чтобы я и Стефан вытаскивали друг друга из дерьма всякий раз, как кто-то из нас туда вляпывается.

Так или иначе, я не позволю ни Стефу, ни Рику, ни кому-либо еще заговорить мне зубы сказочками о внеземных мирах. Я был счастлив, пока не встретил Елену, я бродил по миру и хорошо проводил время, не заботясь о ком-то или о чем-то, прям как сейчас.

— Убери пушку, Лиз, если хочешь остаться друзьями.

— Сядь на место, Деймон.

— Я тебя съем, Лиз. Мне на это понадобится вот столько времени. — Я щелкнул пальцами.

— Мы еще не закончили, — Барби выступила вперед. — И я даже слышать не хочу, что тебе плевать, Деймон. Я знаю тебя. Помнишь Бал основателей в две тысячи девятом? Мы только познакомились, ты питался моей кровью, а я как дура обманывала лучшую подругу, пытаясь добыть для тебя дурацкий кристалл. Ты сказал, что желтое платье ужасно, что книга про Эдварда и Беллу полное дерьмо, и почти убедительно врал Елене, что существовали такие первые братья Сальваторе — Стефан и Деймон. На Балу я сказала, что Стефан и Елена классно смотрятся вместе, а ты велел мне заткнуться, потому что уже тогда был по уши влюблен в Елену…

— Я об этом не знал, — невозмутимо заметил Стеф.

— …а когда ты в первый раз пришел к Гилбертам, вернее, когда ты заставил меня привести тебя в дом Гилбертов, ты глаз с Елены не сводил. И хотя отчасти твое поведение наверняка было верным способом вывести Стефана из себя, это еще раз доказывает, как бы ты ни отрицал, что она тебе небезразлична. Господи, да ты даже перестал убивать людей из-за нее! Так что хватит строить из себя снежного короля. Включи эмоции немедленно, иначе…

— Иначе что? Вонзишь мне кол в сердце? Да я могу оторвать тебе башку и при этом пить пиво.

Барби много на себя брала. Такая самоуверенная и с кучей комплексов — одновременно.

— Увидишь.

— Жду не дождусь, — я гадко ухмыльнулся и добавил: — Позовите, когда станет интересно. По пиву, Рик?

— Пиздуй уже отсюда, — сплюнул тот.

— Я тоже скучаю по тебе, дружище.

— Нельзя его отпускать, — подала голос Лиз и сжала крепче пушку.

— Пусть идет, — сказал Стеф. — Когда потребуется, я смогу его разыскать. Раньше мне удавалось.

— Братские узы и все такое. Пойду поем. Счастливо оставаться.

— Вот видишь! — взвизгнула Кэролайн. — Стефан, нельзя, чтобы он разгуливал по городу в таком виде…

— А может, вы не будете делать вид, что я щас возьму и вас послушаю? — ненавязчиво поинтересовался я. — Почему это вы вдруг решили, что можете мне указывать? Наверное, огорчу вас, но я вампир. И вы оба вампиры. И нам плевать на людей, плевать друг на друга, а эмоции — это как запах разложения наших собственных трупов. Он тянется за нами от гниющих тел и напоминает об ушедших днях, когда каждый из нас был человеком. Хватит уже играть в людей. Жизнь дерьмо, но мы мертвы и давным-давно не имеем к жизни никакого отношения.

Тот кусок Деймона Сальваторе, что выжил после выстрела отца, погиб в Мистик-Гриль вместе с Еленой Гилберт.

А по главной дороге Мистик-Фоллс идет его тело, на восемьдесят процентов состоящее из воды.

* * *

— Предлагаю сначала выяснить, как склеить два мира, а потом уже заняться Деймоном.

Стефан взъерошил себе волосы. Лиз, конечно, права: стоит им починить мир, и чувства Деймона вернутся вместе с Еленой. Но где гарантия, что ремонт вселенной воскресит мертвых?

— Рик, а там сказано, как эта проблема решается?

— Намеками. Нужна ведьма — как всегда. Нужен двойник — как обычно. Нужна э-э-э «родственная связь сверхъествественных существ, основанная на связи артефактов» — хоть что-то новенькое.

— Как это?

— Понятия не имею, — пожал плечами Рик и почесал небритый подбородок. — Так или иначе, у нас больше нет двойника. Поэтому, кажется, нам все-таки придется поднапрячься и сначала вернуть Елену.

— Это невозможно, мы уже выяснили, — мрачно пробурчал Стефан.

Повисла пауза. Дождь, за пару минут превратившийся из мороси в ливень, колошматил по стеклам.

— Да что с вами такое?! — взорвалась Кэролайн. — Это же Елена. Елена, а не просто какой-то двойник!

— Мы похоронили ее, — хрипло напомнил Аларик. — Иногда надо быть реалистами, Кэролайн. Елена мертва.

— Великолепно! — она всплеснула руками. — Значит, для решения нашей малюсенькой проблемы с развалившейся реальностью не хватает всего лишь ведьмы, двойника и этих… как их… «сверхъестественных существ-родственников».

— Елена нашла бы обходные пути, — горько усмехнулся Стефан. — Всегда находила.

— Деймон уже нашел, спасибо. — Лиз наконец-то убрала оружие. — Не все пути одинаково хороши.

— Насчет… родственников. Полагаю, подойдут любые сверхъестественные существа, связанные родственными узами. Вампиры, оборотни, гибриды, может, даже охотники сгодятся. Или двойники.

— У нас одного-то нет, а ты на двух рассчитываешь, — махнул рукой Рик.

— То есть вампиры подойдут?

— Угу, но, скорее всего, это должны быть существа одного рода. То есть мать-ведьма и сын-охотник не подойдут. Баланс и все дела.

— То есть вампиры подойдут? — с ударением повторила Кэролайн.

— Ну да. Что ты имеешь?..

— По счастливому стечению обстоятельств, у нас под рукой как раз есть парочка братьев-вампиров с кольцами дневного света, которые вполне подходят под определение «артефакта».

— Деймон с удовольствием пойдет нам навстречу, — саркастически произнес Стефан. — Сейчас позвоню ему, и он примчится, исполненный желания помочь.

— С Деймоном я разберусь, — заявила Кэролайн, вынимая из кармана телефон. — А вы разберитесь с двойником.

Стефан посмотрел на Аларика, Рик уставился на шерифа, все трое переглянулись и вопросительно хмыкнули.

— Что-о?

— Елены больше нет. Она была двойником.

— Ну что вы как маленькие, — Кэролайн сделала большие глаза. — Не только у Кэтрин был двойник.

— Во блин, — Рик провел по лицу пятерней.

И тут Стефан почувствовал себя двоечником.

* * *

Избавившись от братца и его подпевал, я добрел до бара. По дороге я выкидал из головы все мысли о Елене Гилберт, о две тысячи девятом, и о десятом, и об одиннадцатом, и вообще обо всех годах нашего знакомства. Даже завернул на кладбище, чтобы закопать мысли поглубже. И чтобы убедиться, что она умерла.

Елену зарыли рядом с родителями, там, где мы встретились во второй раз. Вернее, зарыли пустой гроб, потому что после взрыва от нас ничего не осталось.

На фотографии она улыбалась, глядя на меня, а я, прищурившись, смотрел на нее. Не верилось, что я дважды наступил на одни и те же грабли. Сначала сох по Кэтрин, потом по Елене — надеюсь, третьей с такой же мордашкой не найдется. На сотую долю секунды я вспомнил, как был счастлив с Еленой, как завидовал Стефану в шестьдесят четвертом, как посадил Елену в свою машину перед взрывом.

Голова заболела от всей этой херни.

Я присел около могилы и прочел нацарапанное мною давным-давно: «Я за тобой вернусь. Деймон». Только в бреду можно написать такое.

— Какой Деймон? — пробормотал я под нос, выпрямляясь.

Может, и себе надгробие соорудить? Символично там, то-сё. Фотографию из инстаграмма вставить, цветами присыпать, все как надо. Хм. Вон даже у Гонории Фелл есть надгробие. И у Джонатана Гилберта. И у моих предков. Джузеппе Сальваторе. Лили Сальваторе. Как же они ненавидели друг друга, и как близко лежат теперь — на целую вечность. Был еще дядя, брат отца, но он сгинул еще до рождения Стефа, таинственная какая-то история. Вероятно, стал вампиром и попался Основателям. Его могила почти заросла травой, а соседняя видимо появилась совсем недавно, потому что я ее не помнил. В девяносто четвертом такой точно не было.

Стефан Сальваторе. 1847 — 1919

Я остановился и перечитал каждую букву. Там, под землей, лежал мой брат. В сорок седьмом в Мистик-Фоллс родился только один Стефан Сальваторе.

Тот день сохранился в памяти, день, когда нас стало двое.

Я смахнул землю с белого камня и застыл на пару минут. Опять кто-то роется в моей башке, не иначе. Еще одна ненастоящая реальность, рожденная суррогатным миром.

Неподалеку нашлись похожие могилы: Маргарет Сальваторе, умерла в 1876, судя по датам, ее дети — Мартин и Сьюзен, похороненные в начале двадцатого века, Захарий, убитый в 1912 (я имел честь присутствовать на церемонии), младенцы с нашей фамилией, не прожившие и пары лет, скончавшиеся в тридцатые, некий Джеймс Сальваторе, дотянувший до середины восьмидесятых, и неизвестная мне Марта, наверное, моя прапраправнучка.

Голова раскалывалась. Я снова стоял на пороге нашего дома.

Дверь открылась сама собой, и я просто пошел вперед.

— Деймон?

Стефан повернулся на звук шагов. Слегка располневший, но все еще статный, он распахнул объятия и стиснул меня со всей силы, я рта раскрыть не успел.

— Шестнадцать лет, брат!

— Всего шестнадцать, — осторожно поправил я.

— Для тебя — всего, а для нас это четверть жизни, — засмеялся Стеф. — Ну, рассказывай. Где побывал? А впрочем, сейчас я тебя со всеми познакомлю. Маргарет, как узнала о твоем приезде, велела слугам приготовить отменный ужин…

— Да ты что? Неужто она приказала им вскрыть себе вены?

Улыбка Стефана померкла.

— Да шучу я, шучу, — я хлопнул его по плечу.

— Отлично выглядишь, брат, — похвалил Стеф, когда мы вышли на свет. — На стол подадут в семь, у нас есть время зайти в детскую.

И он поманил меня дальше. Широким жестом брат распахнул следующую дверь, и мощный поток желтого света проглотил нас целиком.

В комнате пахло лекарствами. Травами, отвратительно-приторными и острыми. Поседевший Стефан склонился над… трупом. Нет, труп еще шевелился, но я чуял, что вот-вот отдаст концы. Вампиры это чуют. У него даже кровь воняла, как будто прокисла.

Маргарет лила над трупом слезы.

— Мой мальчик… да что же это… доктор Фелл сейчас будет…

— Деймон, — Стефан кинулся ко мне. — Ты можешь ему помочь! Дай ему свою кровь, — зашептал он на ухо.

Я принюхался.

— Это был волк?

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда, что это не просто волк, а оборотень. Жуткий смрад. — Я покачал головой: — Моя кровь не сработает.

Руки Стефа сжали мои плечи, а потом он как-то обмяк, сгорбился, сел в кресло и спрятал лицо в ладонях. Я не хотел смотреть на такого Стефана — отчаявшегося, сдавшегося, слабого. Я не привык видеть его таким — обессиленным, опустошенным и никчемным.

Я закрыл глаза.

— Что нового в Мистик-Фоллс?

Кэтрин крутанула руль, и машину чуть не занесло. Мы мчались по трассе на север.

— Ничего.

— Как Стефан представил тебя на этот раз?

— Моим внуком, названным в честь меня. Вся его семья считает потомков Деймона придурками, лишенными фантазии по части имен.

Кэтрин закурила; несколько минут мы ехали молча.

— Стефан в порядке?

— Если в шестьдесят можно быть в порядке, то, скорее всего, да. Ну, плюс у него, кажется, умер сын. Или внук. Жена льет сопли. Слуги тупые и бесполезные. Меня рядом нет. Да, должно быть, Стефан в порядке.

— Нужно было обратить вас обоих, — едва слышно шепнула Кэтрин, вдавив педаль газа до упора.

По встречной с такой же скоростью к нам приближалась машина. Свет фар поджег обочину, меня оглушил звук паровозного гудка. Откуда здесь поезда?

Я спрыгнул с подножки вагона и отряхнул штаны. Вокруг суетились люди, одетые все как один в форму. Если не ошибаюсь, времен Первой мировой. Я был одет так же.

— Мистер Сальваторе! Мистер Сальваторе, — ко мне подскочил мальчишка лет семнадцати. — Мистер Деймон, мне велели встретить вас! Хорошо, что вы прибыли так скоро, мистер Сальваторе совсем плох.

— Что? Стефан…

— Да-да, старый хозяин, он велел писать вам, пока вы не ответите. Мисс Сальваторе все удивлялась, зачем ему вы… Говорила, что, мол, зачем звать вас, когда есть родные внуки… Мисс Сальваторе очень своенравная, — расхрабрился парень, забирая у меня сумку и провожая к машине.

Состав семейства обновился. Видимо, кому-то из моих несуществующих родственников посчастливилось жениться на несуществующей блондинке, потому что молодежь получилась светловолосая. Две девчонки, несомненно запавшие на меня с первого взгляда, белобрысый пацан с крысиным личиком и хитрым взглядом и, наверное, его отец — угрюмый чувак с газетой в руках.

— Вы, должно быть, Деймон? — осведомился он, отвлекаясь от газеты.

— Вы тоже Сальваторе? — кокетливо прочирикала одна из пташек.

— Намного больше, чем вы все вместе взятые, — пробурчал я себе под нос и громче произнес: — Где Стефан? Эм… Дядя Стефан.

— А зачем он вам?

Он мой брат, тупица.

— Он хотел меня видеть.

— Прошу прощения, мистер Сальваторе. — Слуги, по-моему, тоже вампиры, появляются из ниоткуда. — Мистер Сальваторе зовет вас.

Слишком много Сальваторе на один квадратный дюйм. Я прошел в спальню Стефана.

Шаги заглушал персидский ковер. Тот самый, что Стефан испортил, когда Клаус заставил его отключить эмоции.

Заканчивался тысяча девятьсот восемнадцатый год.

Брат дышал хрипло, с надрывом, как будто легкие отказывались служить.

Я не узнал его. Вместо Стефана на кровати лежал дряхлый старик, готовый испустить дух.

— Деймон, — он с трудом открыл глаза и, кажется, едва узнал меня.

— Привет, бра-а-ат, — я с трудом улыбнулся, но, думаю, больше походило на судорогу жалости. — Выглядишь так себе.

— Ты… такой молодой. Рад, что ты здесь.

Я сжал его руку.

— И красивый к тому же. Этим мы похожи, Стеф. Я получил твое письмо и приехал как смог. Думал, сходим в бар и сыграем в футбол, как в старые-добрые времена. Ну давай, брат, хватит умирать, тебе же восьмидесяти нет. Зачем тогда звал, если не собирался вставать с постели? Надеюсь, не для того, чтобы я поприсутствовал на похоронах, потому что это скучно.

— Хотел поздравить лично, — закашлялся Стефан. — Забыл, какое сегодня число? Ты вовремя, брат.

— Сейчас декабрь, а число, прости, Стеф, не подскажу, черт его знает, сколько я проторчал в этом поезде… А-а-а, вот ты о чем.

До меня дошло.

— С днем рождения, Деймон.

— Уже восьмое? Я не праздную с тех пор, как мне исполнилось двадцать пять. Но я рад, что склероз не смог взять над тобой верх, братишка. Так как насчет прогулки? Твои спиногрызы съедят свои шляпы, когда увидят дедулю на ногах. Они-то уже все пальцы сломали, подсчитывая прибыль от наследства.

Стефан снова зашелся в кашле и протянул мне ладонь.

— Я совершил ошибку, когда отказался быть вампиром.

Я медленно покивал.

— Я буду скучать, брат.

Я снова стоял на кладбище среди могил потомков основателей.

Могила Рика-алкаша тоже была где-то здесь, (ну, до тех пор, пока он не ожил), а его голос отдавался эхом в голове. Расколотый мир крошился, и я все меньше понимал, какой из осколков настоящий. И, несмотря на то, что мне плевать на все это, все же любопытно, что за дерьмо тут творится.

А еще никак не удавалось избавиться от мыслей о состарившемся брате и о стремном мире, где все мои желания исполнились. Все-все мои желания исполнились: Кэтрин обратила лишь меня, и мы провели вместе целую вечность, и, скорее всего, жили долго и счастливо. Два года счастливо и сто сорок шесть долго.

В этом мире я так и не познакомился с Еленой, с ее придурковатыми друзьями и тупыми родственниками. Это сделало мир еще более отстойным.

Я снова приблизился к могилам Гилбертов и склонил голову набок. Глупо отрицать, что Елена потрясающе выглядела. Очень красивая. Жаль, что сгинула такая красота.

— Что ты тут делаешь, Деймон?

Мелкий Гилберт, засунув руки в карманы, остановился в двух шагах.

— Люблю кладбища. Чувствую себя здесь как дома. А ты почему не сидишь в своей комнате и не ешь печенье с молоком?

— Меня давно не трогают твои издевки, Деймон. Я достаточно взрослый, и я теперь самый старший из Гилбертов.

— Теперь ты единственный Гилберт, — хохотнул я.

— Ты совсем урод, Сальваторе?

— Я вампи-ир. Это не одно и то же.

— Да пошел ты.

Мелкий Гилберт, выше меня на полголовы, склонился над могилой и оставил что-то среди цветов.

— Как трогательно. Я сейчас расплачусь.

— Отвали, Деймон. Она моя сестра, я скучаю по ней. И ты тоже скучаешь.

Я хмыкнул. Малолетний мудак.

— Я не скучаю. Не помню, — я сам не заметил, как вцепился ему в глотку, и с каждым словом сжимал пальцы все сильнее. — Не люблю. Не страдаю. Не чувствую. В этом прелесть того, чтобы быть вампиром.

— И вообще ты мертвый, — прохрипел Гилберт, пытаясь освободиться. — Но я знаю, как все исправить.

— Интересно, откуда, — прорычал я.

— У меня есть связь с мертвыми. Забыл?

Мистик-Фоллс-Восток, 7 апреля 2013

 

— Где это мы?

Стефан дюйм за дюймом изучил закрытую дверь Мистик-Гриль. Энзо разбежался и плечом вынес ее — так, что щепки разлетелись по всему бару.

— Что? — как ни в чем не бывало воскликнул он, когда Стефан, все еще сидя на корточках, медленно повернул к нему голову.

— Дверь могла быть заколдована, — пожал плечами Стефан. — Внутри нас могли поджидать те самые существа, что устроили аварию. И — в целом — этого здания здесь не должно было быть.

— Но ведь все в порядке. Мы живы, здание есть, существ нет, ура-ура. Правда, дорогая?

Кэролайн поджала губы, но промолчала. Стефан так и не понял, на чьей она стороне.

Мистик-Гриль был цел, словно машина Деймона даже близко с этим местом не проезжала. Ровно расставленные столы, стулья, перевернутые ножками вверх, идеально чистая барная стойка — и ни единой души. Стефан машинально провел пальцем по поверхности одного из столов: ни пылинки, хотя помещение выглядело заброшенным. Как будто они стояли в детской, но ребенок, живший здесь, давно вырос и, может, уже умер. Трудно угадать, когда ты вампир и живешь вечно. Время становится величиной еще более относительной, чем принято считать.

— Как мы здесь оказались? Мы ехали в Мистик-Фоллс — и нате вам…

— …мы в Мистик-Фоллс, — пожал плечами Стефан.

— Не хочу тебя огорчать, — саркастически начал Энзо, — но это не тот Мистик-Фоллс, в который мы ехали. В нашем Мистик-Фоллс этого бара нет. И в нашем Мистик-Фоллс есть люди… ну, или те, кто выдает себя за людей, — с сомнением закончил он.

— Не удивлюсь, если это очередной глюк сознания. — Кэролайн раздраженно встряхнула головой.

— Что, у всех одинаковый? Я так не думаю.

Энзо решительно прошелся вдоль стойки и понюхал стаканы, расставленные на кристально чистой поверхности, как шашки на игральной доске.

— Хм. Ничем не пахнут. Что-о-о? — он закатил глаза, когда Кэролайн склонила голову набок и нахмурилась. — Стаканы в баре всегда пахнут выпивкой.

— И как же ты придумал такую потрясающе-неочевидную мысль? — не сдержался Стефан.

— Это не я придумал, а твой брат.

Деймон знал толк в выпивке. Стефан медленно покивал и машинально провел ладонью по стене рядом с дартсом, вспоминая, как они с братом метали дротики.

— …в двадцатых этого бара еще не было, Бон-Бон, учи историю лучше, иначе расскажу Рику, что ты не делаешь домашнее задание.

Все трое — Кэролайн, Стефан и Энзо — повернули головы и открыли рты. Наверное, со стороны это показалось бы дико смешным, но никто не засмеялся, потому что… Блин, да потому что Мистик-Гриль здесь не было, как не было Деймона и Бонни, секунду назад появившихся на пороге этого Мистик-Гриль. Может быть, Мистик-Фоллса тоже не было, к слову.

— Никогда не видела бар таким пустым. — Бонни, судя по всему, пропустила колкость Деймона мимо ушей.

— Видела. Мы заходили сюда на прошлой неделе и точно так же не встретили здесь ни души.

Кэролайн сделала свои страшные глаза, как она умела — одновременно нахмурилась, скривилась и подняла брови — и поглядела на Стефана. Тот приложил палец к губам.

Деймон взял с полки бутылку и налил себе бурбона. Опрокинув стопку залпом, потянулся за следующей, но рука его замерла на полпути, и он обернулся к Бонни:

— Присоединяйся.

— Нет, спасибо.

— Да что ты, не стесняйся. Видишь ли, из-за того, что ты никчемна как ведьма, твое вчерашнее заклинание не сработало, а потому мы, скорее всего, застряли здесь навсегда. Я никогда больше не увижу Елену и брата, ты не вернешься к Джереми, и мы сдохнем в этом отстойном баре от скуки, раздражения и алкоголизма. Так что, — он отсалютовал бокалом, — стоит выпить, Бон-Бон, — и, поморщившись, выпил снова.

— Заклинание должно было сработать, — упрямо выдавила Бонни, отнимая у него бурбон. — У меня была сила дюжины ведьм.

— Да-а? Что-то я не вижу дома Елены перед собой. И саму Елену не вижу, — прошептал Деймон.

— Потому что он сгорел год назад, — парировала Бонни. — И Елена живет у тебя.

— А может быть, потому, что ты ни на что негодна, — он растянул губы в усмешке и с такой силой сжал стакан, что тот треснул. Стефану почудилось, что сейчас брат набросится на Бонни и разорвет ее на куски.

Стефан знал, когда Деймон на грани. Деймон на грани походил на Деймона, который дуется, только глаза не обиженные, а пустые и бегают. И на лбу вздувается жила.

— Так вот как мы сюда попали, — тихо пробормотал Энзо.

— Тс-с-с.

— Они нас не слышат, — продолжил он громче и увереннее, — потому что ни их, ни нас здесь не может быть. Мы в месте, уже не существующем. Заклинание Бонни привело нас сюда. Это оно остановило машину, и дюжину ведьм мы видели.

— И что нам делать, по-твоему?

Кэролайн всплеснула руками.

— Вы понимаете, что это означает? — Стефан с трудом произносил слова, как будто разучился говорить. — Они живы. Деймон и Бонни живы.

Он слышал голоса брата и Бонни, оба стояли в паре футов, он слышал перебранку Кэролайн и Энзо, и ему казалось, что Мистик-Гриль склеен из пары сотен фрагментов, отчаянно друг другу не подходящих. Как неправильно собранный пазл.

— Спасибо, Капитан Очевидность, — Энзо подмигнул и подошел прямо к Деймону. — Я не могу до него дотронуться, — сделал он вывод, когда пальцы просто скользнули мимо плеча Деймона.

— Ну разумеется, их же здесь нет. Так, — Кэролайн присела на краешек стола и схватилась за голову, — мы знаем, что Деймон и Бонни живы, и они пытаются выбраться из… в общем оттуда, где они сейчас…

— Загробный ми-и-ир? — пропел Энзо.

— …и мы должны им помочь. Теперь мы точно знаем, Стефан! Мы с Энзо были правы.

— Но мы не знаем, что это за место, и как вытащить из него наших друзей, — Энзо подлил масла в огонь, — и как выбраться самим. Если это сон, кома или черт знает что, нам нужно прекратить это. И я знаю, как.

Кэролайн выжидающе уставилась на него, и весь ее вид приказывал делиться мыслями быстрее.

— …разделим Мистик-Фоллс на две части, выложим границу солью, если угодно, — крикнула ненастоящая Бонни ненастоящему Деймону, — ты не заходишь на мою половину, а я не суюсь на твою. Окей? Да? Пусть бар будет серединой, раз уж именно в нем зародился этот ад.

Стефан и Энзо переглянулись.

— Избавившись от Огустина, я стал жить в двадцать первом веке, и первое, что я запомнил… Если компьютер «виснет», надо его перезагрузить.

Стефан и раньше подозревал в Энзо психопата, но в этот момент увидел его объемно, словно черно-белая фотография стала голограммой.

— Что это значит?

— Будет немного неприятно, дорогая, — выпалил Энзо и метнулся к Кэролайн. Спустя секунду она уже лежала на полу со свернутой шеей. — Что касается нас…

— На счет «три», — кивнул Стефан, и что-то хрустнуло. Позвонки.

* * *

Звуки и ощущения медленно проявлялись из молочно-белого постоянства. Стефан пошевелился и прислушался.

— Мы могли не очнуться! Это же не обычный мир, где вампиры легко приходят в себя.

— Ты жива, дорогая, даже слишком, на мой взгляд, — переорал Кэролайн Энзо. — И машина почти не пострадала, что гораздо важнее.

Стефан улыбнулся, представив, как Кэролайн надулась.

— Нам пора ехать.

— Стефан!

Он поднялся на ноги и размял мышцы.

— Где мы?

— Там, где ехали, когда появились дюжина шлюх с колдовскими способностями, — недовольно пробурчал Энзо, отряхиваясь от грязи и травы. — Миль двадцать от Мистик-Фоллс, за полчаса доберемся до места. Скрестите пальцы, чтобы Мистик-Гриль оказался руинами.

Мистик-Гриль оказался образцовыми руинами, комар носа не подточит, все как надо. Стефан вздохнул свободнее; они вернулись в свою реальность.

— Рик! Рик, — позвала Кэролайн, ворвавшись в дом.

— У нас проблема, ребята. — Аларик вывалился из комнаты, взмокший и небритый.

— Еще одна? — фыркнула Кэролайн. — Какая неожиданность. Ты что, пил все это время? Где Елена, Рик?

— Я уже говорил, что у нас проблема? — Рик мотнул головой, приглашая пройти за ним.

Гуськом все четверо поднялись по лестнице в спальню Деймона. Аларик почти театральным жестом распахнул дверь в абсолютно пустую комнату.

Елены там не оказалось, зато была постель, залитая кровью (Стефан еще на первых ступенькам почуял вонь), разоренные шкафы и труп.

Рик, как фокусник, открыл шкаф и вовремя отступил на шаг. Из него вывалилось тело.

— Это Елена сделала? — дрожащим голосом уточнила очевидное Кэролайн.

— Каждую ночь оставляет подарочек. В подвале все холодильники уже заняты. Позавчера подложила покойника ко мне в кровать. Уже два дня не пью после такого. Но есть и хорошая новость. Елена слезла с наркоты.

— А мы нашли Деймона и Бонни, — нарочито радостно возвестила Кэр.

— Жизнь налаживалась, — издевательски заключил Энзо и прямо в ботинках плюхнулся на кровать.

 

Мистик-Фоллс-Запад, 7 апреля 2013

 

— Связь с мертвыми? О чем ты, черт возьми?

— Ну давай, Сальваторе, напряги мозги. Я могу видеть мертвых. Вспоминай: Денвер, Роуз, вы с Еленой приехали, чтобы поговорить с ней, и целовались в мотеле, а я вас засек…

— Угу, если бы не ты, я бы ее, пожалуй, трахнул в ту ночь. Елена меня хотела, а я хотел ее, и только ты оказался помехой. — Я дал ему подзатыльник, Гилберт дернулся. — Назойливый младший брат. У меня такой тоже есть.

— В ту ночь ты не выглядел таким самоуверенным. Смотрел на Елену и ждал, пока тебе перепадет хотя бы сотая доля того, что доставалось Стефану.

— Не старайся, Гилберт, тебе не удастся меня задеть. Мне пофиг.

— Я и не пытаюсь. Ты сам все знаешь. И помнишь. Только не чувствуешь, потому что чувства — отстой. «Жизнь в любом случае дерьмо, Джереми, но когда ты вампир, намного проще пережить это». Ты сказал мне это, Деймон.

— Тот Деймон умер. Уже трижды.

Я развернулся, чтобы уйти.

— Это ты убил мою сестру.

Смысл слов дошел до меня не сразу. Только между лопаток как будто кол вонзился. Я даже провел ладонью по спине, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Твоя сестра сама прыгнула в мою машину.

В башке послышались шумы, точно старый радиоприемник едва-едва поймал сигнал. Я вспомнил, как свернул мелкому Гилберту шею. И вспомнил, что послужило тому причиной.

— Ты не должен был возвращаться без нее. Это твоя вина.

— Мне стоит гордиться, я считаю. Даже Клаус не смог. А я смог. Я клевый. Знаешь, что? У меня так хорошо получается убивать Гилбертов, а ты ведь Гилберт.

Я обнажил клыки. Горячая кровь потекла по подбородку, и я с удовольствием захлебывался ею, пока Гилберт хрипел. Привкус вербены и жжение в горле пришли не сразу.

Меня отпихнули чьи-то руки, ноги подкосились, земля оказалась твердой. Я приоткрыл глаза: Стеф поил Гилберта своей кровью, Рик хмуро наблюдал за мной, глаз не спускал, а еще я видел две пары ног — одни принадлежали Барби, только она могла надеть обувь на каблуке, чтобы пойти на кладбище. С ней был кто-то, обутый в кожаные ботинки.

Эти олухи так и не поняли, что я не намерен им помогать в поисках моей бывшей мертвой девушки. Моей мертвой бывшей девушки. Моей… в общем, девушки, точно мертвой и, стало быть, бывшей.

— Ну, это и есть пациент? — произнес знакомый голос, но я никак не мог вспомнить имя его обладателя.

— Он самый, доктор Клаус.

Мистик-Фоллс-Запад, 8 апреля 2013

 

Когда я открыл глаза, Клауса и Барби рядом не было.

Я лежал на своей кровати, в своей комнате, среди своих вещей. Где-то играла музыка. Кажется, внизу.

— Стеф, выключи это дерьмо, — пробормотал я и перекатился на спину. Свет резанул глаза, несмотря на задернутые шторы, и я машинально прикрыл лицо рукой. — Стэ-е-еф!

— Это Бон Джови, брат, — с укоризной сообщил Стефан, появляясь на пороге. — Мне нравится. А ты, я смотрю, вчера перебрал. Шестая студентка была лишней?

— Чего? — я с трудом открыл глаза.

— Она на наркоте сидела, кстати. Поэтому тебе хреново. Говорил я тебе не тащить в дом кого попало.

Брат не походил на себя. Глаза блестели, на рубашке кровь, небритая морда тоже вся в крови, руки он вытер о штаны, и на ткани остались темные полосы.

— Неряха-Стефан, — протянул я, принимая вертикальное положение и пытаясь справиться с головной болью. — Какой сегодня день?

Я ни черта не помнил. Сколько дней прошло с тех пор, как я разговаривал с мелким Гилбертом на кладбище, а может, месяцев. Или лет, судя по Стефану. Когда ты вампир, сложно уследить за временем.

— Понедельник, брат.

— Точнее.

— Восьмое апреля.

— Год какой?

— Две тысячи тринадцатый. Ты в порядке, Деймон? Память отшибло после вчерашнего?

— Не может быть. — Я прищурился. — Так, стало быть, вы с Барби уже передумали возвращать мне человечность? Позволите мне забыть Елену и все, что я натворил?

— Елену? О ком ты? Хотя я допускаю, что одну из вчерашних студенток подруги звали Барби… но никаких Елен точно не было. Ты же знаешь меня, брат, — Стеф облизал губы и подмигнул, — я всегда узнаю имя.

— Чтобы записать. — Я сам не заметил, как сказал это вслух.

— Верно! До сих пор жалею, что не запомнил всех в девяносто четвертом.

— Мне плевать, как их звали. Ты же не даешь имя каждому пакету с кровью, который тащишь из больнички.

Стефан поглядел на меня едва ли не с жалостью. И с тревогой. А я соображал, кого еще я замочил в девяносто четвертом, кроме жены дяди Зака.

— Ты точно в порядке, Деймон?

Он встал напротив и положил руки мне на плечи.

— С чего вдруг такая забота? — осклабился я, сбрасывая с себя грабли Стефана и отступая на шаг.

— Не помнишь, какой сегодня день. Это я допускаю. Спрашиваешь про каких-то женщин, о которых я ни разу в жизни не слышал, но ты уверен, что они знакомы нам обоим. Смотришь на меня, как на отъявленного негодяя, душегуба и потрошителя — кем я, несомненно, являюсь. Но почему ты так удивлен, Деймон? Проснулся будто не в себе.

— С чего ты взял?

— Мы всегда пили из вены, Деймон. Помои из пакетов… — он поцокал языком и скривился, как вербены глотнул.

— Это не со мной не в порядке. Это с тобой какая-то херня. Ты не мой брат, Стефан. Мой брат давно не потрошитель. Мой брат давно не ведет учет своих жертв. Мой брат… мой брат помнит Елену. Мой брат любил ее.

— Я не знаю никакой Елены, Деймон, — кажется, Стефан вышел из себя по-настоящему. — И не понимаю, о чем ты толкуешь. Знаешь что, пойдем-ка выпьем, — он похлопал меня по спине, обнял за плечи и заговорщически прошептал: — Кровь парочки студенток еще теплая. Я понял, брат, тебе скучно, так? Я понимаю. Понимаю. Тоска накрыла Мистик-Фоллс, я тоже это чувствую. День Основателей — благодаря нам — превратился в годовщину трагедии, но прошло почти двадцать лет, может, пришла пора повторить…

— Погоди-погоди, — я пихнул его в грудь. — Что еще за трагический День Основателей? Постой, — обрывки слов медленно позли друг к другу, и предложения начали обретать смысл, — девяносто четвертый. Что-то случилось в девяносто четвертом.

— Мы случились, — ухмыльнулся братишка. — Но ты ведь и так это знаешь.

Стефан вышел из спальни, я сел на кровать и огляделся. В моей комнате меня окружали мои вещи. Исключительно мои вещи.

Брат не помнил Елену, нашу бывшую девушку, не помнил Барби, на которую явно запал. Интересно, а Клауса он помнит?

— Стеф! Стеф, мать твою!

— Между прочим, она была и твоей матерью, — спокойно ответил брат с первого этажа.

— Ты знаешь, кто такой Клаус?

— Проверяешь, не вселился ли в меня какой-нибудь Странник или другой вурдалак? — усмехнулся брат, и я прямо представил, как он улыбается. — Конечно, я знаю моего лучшего друга. Двадцатые получились веселыми благодаря ему.

Я уже успел спуститься по лестнице и встал за диваном, на котором в компании окровавленных тел расположился Стефан.

— Значит, никаких Странников и вурдалаков? Докажи мне, брат, расскажи, как дело было в девяносто четвертом. Чем подробнее будешь рассказывать, чем быстрее я поверю, что ты настоящий.

— Кажется, это мне впору тебя допрашивать. Это же ты проснулся не в себе.

— Я б на тебя посмотрел после коктейля из крови и кокса. Не помню нихрена. Не будь уродом, Стеф, слушайся старших. Говори. Пора составлять сценарий новой вечеринки. Учтем огрехи, исправим ошибки и все такое.

— Я же сказал, что записал не всех.

— Плевать на имена, — прорычал я, швыряя в камин пустой стакан. — Что такого мы натворили на Дне Основателей девяносто четвертого? То, что погибла тьма народа, я уже допер.

— Двести шестнадцать человек, если верить газетам, — уточнил Стефан, неохотно покидая диван. Мы вышли из дома, захватив куртки, и зашагали по направлению к главной площади, миновали разрушенный до основания Мистик-Гриль, и все это время брат говорил: — В тот год Основатели подобрались к нам слишком близко. Они убили Лекси, хотя Лекси (ты помнишь Лекси, Деймон? Моя подруга Лекси. «Я помню, брат», — ответил я, не упомянув, что на самом деле это я ее хлопнул) никому и никогда не причиняла зла. Они убили ее только потому, что Лекси была вампиром. Грейсон Гилберт вонзил кол ей в сердце.

— Гилберт?

— Потомок Джонатана, угу.

— И мы решили отомстить Основателям, — выдохнул я, перешагнув через бордюр.

— Начинаешь вспоминать. Мы решили уничтожить их, чтобы не осталось никого, кто знал бы о вампирах.

— Совместить приятное с полезным — моя идея, я так полагаю. Люблю карнавалы и шапито.

— Мне бы такое даже в голову не пришло. Основатели нам верили, ведь мы Сальваторе, одни из них.

— И у нас есть кольца. Какие из нас ночные чудовища, — я махнул рукой. — В девяносто четвертом такие вечеринки проходили не на открытом воздухе, и люди оказались в ловушке, я прав?

— Абсолютно. Мы надели смокинги (мой был лучше твоего, брат) и убили двести шестнадцать человек. Если верить газетам.

— Какие мы плохие.

Меня забавляло само число — двести шестнадцать. В битве при Геттинсберге погибло гораздо больше, но их никто не вспоминал, кроме как на уроке истории. Кстати, алкаш Аларик еще преподает или его уже грохнули?

— Местные журналисты в тот год писали только про нас. Вернее, про страшный взрыв, уничтоживший поместье Локвудов дотла. Никто так и не узнал, что взрывом были братья Сальваторе.

— Никто не выжил? Чистая работа, брат.

— Общественность в шоке. Сто девяносто три взрослых. Двадцать три ребенка.

— Там были дети? — я споткнулся.

— Сколько себя помню, отец всегда заставлял нас присутствовать на таких мероприятиях. Современные Основатели ничем от него не отличаются. Да успокойся ты, моралист, — хохотнул Стеф. — Детей мы не ели. Дело сделал огонь. Ты же сам убил жену дяди Зака и не испытывал угрызений совести.

Я закрыл глаза и больше не слушал. Меня разбирал смех.

— Ты не можешь помнить Елену и Барби, потому что они сдохли в двухлетнем возрасте.

Я уселся прямо на обочине дороги и, задыхаясь, широко улыбнулся. Стеф пялился на меня как на умалишенного.

— Барби звали Кэролайн Форбс. Ее мамаша показывала нам фотку, сечешь? На том самом Дне Основателей. Ее мамаша Лиз. Их никогда не было в наших жизнях, брат, поэтому сейчас мы такие. Ты такой. И я.

— Деймон?

— Мы убили их. Я прям в восторге от нас и нашей изобретательности! Убили и закопали.

— Но-но-но. Не закопали, а сожгли, — Стефан поднял указательный палец.

— Мне нужно в участок, — я отряхнулся задницу от травы.

— Только не говори, что ты хочешь сдаться властям, — заржал Стеф и пихнул меня в бок.

— Я хочу увидеть старые дела. Имена, может быть, фотки.

— Но зачем? — он искренне недоумевал.

Я помотал башкой и пошел прочь.

Спокойно, Деймон, ты в бреду. Твой брат ненастоящий, потому что Стефан, каким бы бесчувственным уродом он временами ни бывал, давно завязал с массовой резней.

Мы вампиры, но не мудаки. Ну только если слегка.

Не могут же мои воспоминания о Елене, от которых я так старательно отказываюсь, быть выдуманными.

Определенно, меня глючит. Но я, удивительным образом, не могу понять, где у этого глюка начало.

В участке я уже приготовился приветствовать Лиз, но вспомнил, что она давно мертва. На ее месте наверняка сидит какой-нибудь толстячок, дальний родственник Основателей, перебирает бумажки и складывает в кучу нераскрытые дела, большинство из которых совершили мы с братом.

То, что в полиции вербена непопулярна, я понял еще на посту охраны. Полицейский оказался послушным и чуть ли не с поклонами проводил меня в архив. Тут воняло пылью, бумагой и скучной работой. Папки с делами девяносто четвертого оказались на верхних полках, как будто власти решили засунуть их подальше и никогда не вспоминать.

Листы пожелтели и разваливались, а чернила казались свежими, словно эти слова писали вчера.

— Ага, основная версия — взрыв газа. Как оригинально, — я фыркнул и полез рыться дальше. — Может, стоит повысить работникам газовой службы жалование?

Списки погибших и фотки их останков покоились на самом дне коробок. Я отряхнул их от пыли и быстро пробежался глазами по фамилиям.

— Беннет… Хм, а Бон-Бон-то выжила, судя по всему. Или, может, Бонни — это такой ведьмовской псевдоним? Фелл… Форбс. Уильям, тридцать четыре года, Элизабет, тридцать один год, Кэролайн, два года. Покойтесь с миром. Кроме тебя, Билл, ты мне не нравился. Дядя Зак, — я поднял воображаемый стакан, — твое здоровье.

Фамилию Гилберт я нашел на предпоследней странице в папке. Грейсон, Миранда и Елена.

— После их гибели я остался один.

Я подскочил с колен и увидел мелкого Гилберта.

— Что ты тут делаешь?

— Пришел напомнить, что ты во всем виноват.

— Ничего этого не было, — перебил я, — все это глюк. И ты тоже глюк. И этот мир один громадный глюк.

— Конечно, ты не хочешь этого признавать, потому и отключил чувства, Деймон. Ты не можешь справиться с этим как нормальный человек.

Потому что я не человек, идиот.

— Вот мы и выяснили причину. Чудесно! — воскликнул Стефан, появляясь из-за стеллажей. — Пациент отказался от эмоции вины, а вовсе не от чувства любви к погибшей девушке.

— Ты не мой брат, — простонал я, чувствуя, как слабость течет по венам вместе с кровью и вербеной. — Вон из моей головы! Ты не Стефан.

— Ну разумеется, я не Стефан.

Кожа сползала с его лица лохмотьями, глаза вытекли, скулы деформировались, и когда вся эта муть лужей собралась на полу, я увидел истинную физиономию.

— Кла-а-аус. Вы, древние, обожаете шариться в чужих мыслях.

— Это бывает увлекательным, — кивнул тот. — Особенно когда на пользу. Встава-ай, Деймон, пришло время прийти в себя.

— Сукин сын, — процедил я сквозь зубы. Я ни за что не позволю ему заставить себя. Клаус поднял меня за шкирку как котенка и швырнул на ствол дерева. Мы никуда не уходили с кладбища Мистик-Фоллс. Он просто хозяйничал в моей башке, населяя ее отвратительными образами. Образы росли, заполняли мозг болезненными видениями, и Клаусу оставалось только снять сливки.

— Ну что, Деймон, хочешь по-хорошему или по-плохому?

— Пошел ты.

Я вцепился в его пальцы и попытался оторвать их от своего горла. Вышло убого и безрезультатно.

— Так я и думал, — театрально вздохнул Клаус. Он обернулся к Барби, которая и не думала погибать в двухлетнем возрасте. — Ты уверена, дорогуша?

Та хмыкнула и, бешено жестикулируя, затараторила:

— Ты же сам все сказал. Пациент испытывает угрызения совести, на него давит дичайшее чувство вины, в гибели Елены он винит себя, и отключение эмоций — способ справиться с этим чувством, вот и все.

— Катитесь к дьяволу.

— Пациент нервничает, — констатировал Клаус, чем вывел меня из себя еще больше. Бешенство скопилось пеной у рта. Он схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — А теперь… ты выбросишь из головы все эти глупости, которые себе придумал.

Текст явно писала Барби, тупоголовая курица, а Клаус, запавший на нее, превратился из самого сильного существа на земле превратился в послушного дебила.

— Даже не подумаю.

— Будь хорошим мальчиком, Деймон. Иначе я могу переусердствовать. Представь, каково это — забыть все, что когда-либо было в твоей жизни. Все плохое, все, чего ты страшишься, все, о чем не хочешь вспоминать.

— Звучит потрясающе.

— Стоит мне нечаянно увлечься, и все хорошее, что у тебя было, ты тоже потеряешь. Ты видел, что тогда тебя ждет. Давай, Деймон, это твой выбор. Просто сделай его.

Клаус отпустил меня, и я чуть не упал на колени, но все же устоял.

— Заметь, я дал ему выбор, — Клаус обернулся к Барби. — Разве я не самый гуманный человек на свете?

— Ты вообще не человек, — съехидничала та. — Но я польщена.

Я покосился на брата, потом на Гилберта, потом на блондинку, затем снова на Клауса. И каждый из них, каждый жест, каждый взгляд напоминал мне о моей вине. Гилберт остался без сестры, блондинка без подруг, а Стеф после гибели Елены потерялся так же быстро и невозвратно, как и я.

Клаус был прав.

Я отключил чувство вины. И вместе с ним ушло все остальное. Это же не распродажа — нельзя получить скидку.

Я не хотел возвращаться.

— Знаешь что? Гори в аду.

Клаус и Барби переглянулись.

— Как скажешь.

В следующую секунду я почувствовал боль в спине и услышал треск костей. Треск раздался, пожалуй, чуть раньше. Клаус швырнул меня на надгробие и прижал к камню.

— Почувствуй, Деймон.

— Я чувствую! Чувствую, что хочу выпить. Эх, бурбона бы сейчас.

Он стиснул мой подбородок как клешнями и прошипел, глядя в глаза:

— Верни. Себе. Чувства.

Эхо заполнило черепную коробку, будто она вмиг опустела, и не осталось внутри ничего, кроме голоса Клауса.

Я снова был в своей треклятой машине, рядом с Еленой, крепко сжимал ее руку и ехал навстречу тому, что люди называют «ничто». Вместо бара впереди замаячил гигантский черный пузырь, лопнувший, едва мы в него врезались. Пузырь лопнул, моя башка, кажется, тоже, грудь сдавило, из глаз покатились слезы, и я вытер их ладонью, чтобы никто не успел заметить.

Я моргнул и — очнулся.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 8 апреля 2013

 

— Итак, на повестке дня у нас два вопроса.

Кэролайн, как истинная Мисс Мистик-Фоллс, с легкостью привлекла к себе внимание, и все головы повернулись к ней.

Аларик прикладывал к щеке лед, Энзо болтал вишенкой в бокале с ликером, Джереми, скрестив руки, сидел в глубоком кресле, а сам Стефан стоял у камина.

— Первый. Как соединить два мира — наш и тот, где находятся Бонни, — Кэролайн посмотрела на Джереми, потом перевела взгляд на Стефана, — с Деймоном. Они живы и пытаются выбраться. Нам нужно просто им помочь!

— Угу, — скептически заметил Энзо, — и какой из сотни придуманных нами гениальных планов мы выберем?

— Второй, — повысила голос Кэролайн, и Стефан едва сдержал улыбку. — Вправить Елене мозги.

— Думаю, решение первого вопроса автоматически снимет с повестки второй.

Стефан, на самом деле, понятия не имел, как вернуть Елене эмоции. Они с Деймоном уже проходили через это и, считай, потерпели полный провал.

— Если ты думаешь, что чудесное — и неосуществимое — возвращение твоего братца-психопата заставит меня вновь стать бедной, наивной Еленой, которую ты так любил…

Елена на ходу скинула туфли и начала стягивать платье. Когда она вернулась, никто не заметил.

— …ошибаешься, Стефан. — Она невозмутимо окинула взглядом брата и Аларика. — Вы не против, если я переоденусь? Я ведь у себя дома.

— Вообще-то ты у меня дома.

Елена самодовольно помахала указательным пальчиком.

— Деймон завещал мне все, что имел. Так что… лучше бы он не возвращался. Хотя о чем это я? Он ведь и так не вернется.

Аларик расхохотался.

— Я сказала что-нибудь смешное?

— Ага, — рявкнул он, мгновенно сменив смех на гнев. — Ты говоришь такие отменно-абсурдные мысли, что бухому мне даже и не снилось. Продолжай-продолжай. Значит, ты, юная аферистка, занимаешься тем, что втираешься в доверие к одиноким пожилым людям и убеждаешь их переписать на тебя все свое имущество. Окрутила состоятельных стариков Сальваторе (ста семидесяти трех и ста шестидесяти пяти лет от роду), морочила им головы, добилась того, что оба влюбились и готовы были ради тебя на все. Деймон оказался сговорчивее и завещал тебе состояние. Пральна я говорю?

Кэролайн нервно хихикнула.

— Спокойно! Теперь самое интересное. Наследство светило тебе, Елена, только в случае смерти Деймона, но он вампир, так что ждать можно было столетиями. И в твоей голове созрел коварный план — отправить Деймона на тот свет. Чтобы не вызывать подозрений и обеспечить себе алиби, ты села в машину вместе с ним. Никто не знает, почему Деймон не успел вернуться, не исключено, что ему помешали. Не исключено, что ты. В итоге, твоя многолетняя афера завершилась грандиозным успехом.

— Прям детектив какой-то, — нарушил молчание Энзо.

Елена равнодушно покачала головой, усмехнулась, точь-в-точь как Кэтрин, и отчеканила:

— Клоун. Я придумала выход из нашей непростой ситуации. Убирайтесь отсюда. Ты, надоедливая дура, — она ткнул пальцем в Кэролайн, — ты, опустившийся алкаш, — указала на Аларика, — ты, не пойми кто из прошлого, — на Энзо, — и ты, Джереми, назойливый младший братец. Стефана я выгнать не могу, — с сожалением протянула Елена. — А жаль. Если не свалите в течение часа, трупов станет вдвое больше. Хорошего дня-я-я.

Стефану показалось, что вот в эту самую секунду на лице Елены проступили черты Деймона. Тот же тон, те же интонации, та же гаденькая ухмылка.

— Похоже, пора сматывать удочки, — вздохнул Джереми, выбираясь из кресла. — Так даже лучше. Видеть ее не могу.

Кэролайн зажмурилась и помотала головой.

— Елена не в своем уме. Она запуталась! Я вам больше скажу. Она начала путаться с того самого дня, как влюбилась в Деймона. Сначала она не могла выбрать. Прости, Стефан.

— Ничего.

— …потом ее грызла совесть, видите ли, она развлекалась с Деймоном все лето, пока Стефан раз за разом умирал на дне карьера. Прости, Стефан.

— Ничего.

— …потом эта стерва Кэтрин, попортившая Елене жизнь, потому что ей захотелось вернуть Стефана. Прости, Стефан.

— Ничего.

— Но было не так страшно, пока Деймон находился рядом. А сейчас его нет, и Елена думает, что уже никогда не будет, и у нее окончательно сорвало крышу. Она велела нам сваливать!

— Не думаю, что она серьезно, — пробурчал Рик. — Вот увидишь, сейчас придет и попросит остаться.

— Вы все еще здесь?

Елена спустилась по лестнице и замерла на пороге гостиной. Стефан невольно отметил про себя, насколько сильно она похожа на Кэтрин — жестокая, прекрасная, независимая. И совершенно беспринципная.

— Мы уже уходим, — презрительно ответила Кэролайн.

— О, дорогая, ты так поправилась.

И Елена метнулась к дверям.

Пока Кэролайн глотала воздух, пытаясь справиться с возмущением, Стефан, приложив палец к губам, приказал всем молчать. Он вытащил из кармана мятую обертку из-под чего-то и нацарапал:

«Дохлый номер».

Энзо изобразил пальцами решетку и, выхватив у Стефана ручку, нарисовал большой вопросительный знак. Аларик кивнул.

— Какого хрена?! — громко крикнул Энзо. — Эта сучка не будет мне указывать, я никуда не пойду.

— Нам не нужны неприятности, — размеренно произнес Стефан, подкравшись к камину и вытащив из заначки шприц с вербеной.

— Да мне насрать на количество трупов. Пускай кромсает. Вперед, дорогуша.

— А нам не насрать, — отрезала Кэролайн. Стефан заценил импровизацию. — Что тогда будет с Еленой, когда она придет в себя?

— Когда же ты уже поймешь, что я не собираюсь возвращаться?

Елена оказалась рядом с Джереми мгновенно; Стефан не успел сосчитать до одного, как она обнажила клыки и впилась в шею брата.

Энзо, пока остальные мешкали, вырвал из руки Стефана шприц, как минуту назад — ручку, и точным ударом воткнул Елене в глаз. Брызнула кровь, крик бился о бесчисленные вазы, искал сострадание в масляных лицах картин, бросался на потолок и отдавался дребезжанием в окнах.

— В Огустине любили так делать, — как ни в чем не бывало пояснил Энзо, когда Елена затихла.

— Это же Елена… — начал Джереми.

— Хватай за ноги, — рубанул Аларик.

— Когда Деймон вернется, я заставлю его переписать завещание, — заявил Стефан, накрепко запирая клетку.

Мистик-Фоллс-Восток, 8 мая 2013

 

— Итак, профессор Форбс, вам слово.

Энзо откинулся на спинку кресла и оглядел присутствующих.

Стефан мог не слушать речь Кэролайн, потому что после месяца бесконечных обсуждений и споров заранее знал ее слово в слово.

Они перебрали все книги в фамильной библиотеке, с каждой зацепкой ездили к Паркерам, исписали несколько пачек бумаги, сломали пару пальцев (Аларику и Энзо), но все же — как всем им казалось — нашли решение.

— Десятое мая уже совсем-совсем скоро, — начала Кэролайн. Лив хмыкнула. Стефан и Энзо с укоризной поглядели на нее. — Если наши расчеты верны, этот день — единственный наш шанс вернуть Бонни и Деймона.

— Угу. Если наша колдунья-блондиночка, ее старшая сестрица-доктор, на которую запал наш друг-алкаш Рик, и наш герой-потрошитель Стефан не ошиблись с расчетами, — едко вставил Энзо. — Может, это вообще другой день. Или… другой год.

— Год может быть какой угодно, — затараторила Кэролайн, — но лично я не собираюсь терпеть выходки Елены так долго.

— По-моему, в последнее время она хорошо себя ведет, — невинно заметила Лив.

— Потому что она на вербене, — сообщила та, закатывая глаза. — И в подвальной камере, прикована к железной кровати. Вот почему Елена хорошо себя ведет. Иначе угробила бы уже половину города.

Стефан убеждал себя, что так оно и есть. Что у них нет выбора, и они держат Елену как зверя в клетке вынужденно. Что как только они достанут Деймона с того света, все наладится. Никогда еще Стефан так сильно не хотел, чтобы эти двое были вместе.

— Бред какой-то, — сказал кто-то далеко-далеко. То ли Кэролайн, то ли Лив, неважно, но Стефан посчитал замечание уместным. Пожалуй, слишком уместным.

Вот поставь рядом Стефана образца две тысячи девятого и Стефана нынешнего, они бы точно набили друг другу морды.

Представляешь, чувак, сказал бы нынешний Стефан, не пройдет и пяти лет, и ты окажешься в полном дерьме.

Как же так, спросит Стефан из две тысячи девятого.

А вот так, чувак. Ты сорвешься, ты будешь пить кровь, орать на свою девушку, драться с братом, потом свалишь из города с маньяком-гибридом, чтобы замочить пару десятков человек и оторвать им головы.

Но Елена все равно останется со мной, она сильная, она не сломается.

Нифига подобного, чувак. Елена кинет тебя, как только свалишь с маньяком-гибридом.

Не-е-ет.

Да. После обращения (на секундочку — я уже говорил, что Елена станет вампиром?) будет спать с твоим братом. Снова и снова. А ты окажешься в железном гробу на дне карьера. И когда тебя оттуда достанут, потеряешь память. Круто?

Ага, кисло ответит тот Стефан, что помоложе.

Это еще не все!

Чудненько, раздраженно отмахнется он. С меня хватит, пожалуй.

Нет, не хватит, сверкнет глазами Стефан постарше, будто маньяк какой-то. Как бы ни пытались их разлучить, Деймон и Елена будут вместе, а тебе — по наследству, знаешь — достанется бывшая роль брата. Завидовать.

Я, наверное, вернусь на кривую дорожку? Я всегда срываюсь, когда хреново. Плохие гены.

Не-а. Ты замутишь с Кэролайн. И станешь Елене лучшим другом. Больше никакого секса.

Чего? Я же буквально позавчера сказал Кэролайн, что у нас ничего не выйдет.

Упс. Облажался, чувак. Все меняется.

А Деймон и Елена?

Свихнутся.

От любви?

Прикалываешься, что ли. Спасай их, чувак.

Не могу. Я же в две тысячи девятом.

Именно поэтому только ты и можешь.

Елена кричала по ночам и хныкала во сне. Вербеновый сон не прекращался, и Стефану оставалось лишь надеяться, что ей видится нечто иное, чем ему.

* * *

Елена чувствовала: что-то не так.

Она не могла пошевелиться, но двигалась свободно, бродила по Мистик-Фоллс, по шумным школьным коридорам, по сгоревшему дому Гилбертов. Иногда бывала на кладбище. Теперь здесь жили почти все ее близкие.

К спине Елены кто-то привязал кованую кровать, и она таскала ее за собой повсюду. В больнице, в полицейском участке и в особняке Сальваторе. На улицах она встречала бесчисленных Алариков и парочку Стефанов, больше никого. Эти двое проверяли, крепко ли привязана кровать к спине Елены, и подкармливали вербеной. Аларик еще постоянно говорил, что ей нужно включить эмоции, но уж с чем-чем, а с эмоциями у нее был полный порядок. Хотелось плакать, одолевал страх и желание вернуться в школу. Все ее друзья перешли в выпускной класс, а она заболела в самый неподходящий момент. Температура, лихорадка, тошнота, все признаки отравления, в общем.

Но теперь, спустя месяц, Елена была готова вернуться к занятиям.

Она открыла дверь кабинета биологии, краем глаза заметила ошарашенное лицо Кэролайн, раскрывшую рот Бонни и взъерошенного Мэтта. Миновала два ряда и опустилась на свободное место у окна. На вопрос учителя ответила:

— Я новенькая. Меня зовут Елена.

— Бо-о-оже, сразу двое новеньких!

На перемене Кэролайн болтала без умолку, успевая стрелять глазами в сторону парней и любоваться собой в зеркальце.

— Ты та-а-ак похожа на Елену Гилберт. Вас даже зовут одинаково.

— Я заметила, — спокойно ответила Елена.

— Мы встретимся с ними на истории Стефан Сальваторе здесь тоже совсем недавно его семья много путешествует тако-о-ой красавчик а как твоя фамилия?

— Фамилия? — Елене понадобилась пара секунд, чтобы понять, что вопрос обращен к ней. Она почти не думала. — Флеминг. Елена Флеминг. У меня фамилия матери.

— А вы с Гилбертами случайно не родственники?

— Не думаю.

— Клянусь, Елена ну вылитая ты.

— Охотно верю. — Елена, знавшая, какой станет Кэролайн, улыбнулась про себя. Оказывается, она скучала по маленькой глупенькой Кэр, но радовалась, что изменилась та к лучшему.

— Как твоя фамилия? — Стефан догнал ее после истории.

Вот заладили.

— Флеминг.

— Ты очень похожа на…

— Елену Гилберт. Знаю.

— …на одну мою знакомую, — закончил он.

— И на Елену Гилберт.

— Нет. На нее ты не похожа, — заявил Стефан. — Что ж. Увидимся.

— Обязательно.

В школьном дворе Елена столкнулась с Еленой. Сцапав ее за локоть, Елена прошептала:

— Ты никому не расскажешь.

— Я никому не расскажу.

— Сейчас ты отправишься домой, возьмешь свои документы и отправишься в Денвер, к друзьям семьи. Там ты пробудешь, пока я не разыщу тебя. Меня зовут так же, как тебя. Ты поняла, Елена?

— Я поняла.

— Хорошо. Иди.

Она убедилась, что Елена выполняет приказ, после чего села за руль.

Дорога не заняла много времени.

Она постучала. Не заперто.

Ворон каркнул, дверь захлопнулась. Елена обернулась.

— Ты, должно быть, Елена. Я Деймон, брат Стефана.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 9 мая 2013

 

— …ровно в полночь с девятого на десятое мая мы погружаем Стефана, Елену и меня в магический сон. Надеюсь, с этим пунктом проблем не будет, — она грозно посмотрела на Лив. Та показала средний палец. — Если мы верно интерпретировали тексты ведьмовских гримуаров, сон будет нас путать, подсовывать поддельные реальности, иллюзорные места и ненастоящих людей. Все происходящее в конечном итоге может оказаться…

— Полным дерьмом, — рявкнул Аларик, и все вздрогнули.

— Типа того. Наша задача — найти в этом хаосе Бонни и Деймона. Сделать это нужно до полуночи, пока десятое мая не закончилось.

— Прямо Золушка какая-то.

— …мы приняли за истину, что именно наш мир, вот эта самая действительность — настоящие. Если наши предположения верны — а они верны с вероятностью девяносто девять процентов, — Бонни и Деймон, как и мы, поняли, что нужно делать, и тоже будут нас искать.

— Напомни, почему мы сделали такой вывод? — встрял Энзо, поднимая бутылку и пытаясь на просвет определить уровень пива в ней.

— Специально для тех, кто родился в конце позапрошлого столетия и страдает старческим склерозом. Мы стали жертвой заклинания Бонни, в результате чего убедились, что они с Деймоном живы и здоровы. Э-э-э, ну почти. Она же дала нам скрытое указание на необходимое место и время, когда сказала: «Пусть бар будет серединой, раз уж именно в нем зародился этот ад». С помощью Стефана и Аларика мы перебрали все дни за последние двадцать два года, худо-бедно тянувшие на звание «ада для Деймона», и сочли подходящим десятое мая девяносто четвертого…

— А почему за последние двадцать два, а не тридцать два, скажем, года? — полюбопытствовала Лив.

— В гримуаре сказано, что человек не может долго существовать во времени, где его физически быть не может «в той или иной ипостаси», — процитировал Аларик. — Если по-английски, то Бонни не может существовать во времени, когда она еще не родилась и ее мать не была беременна, а раз уж Деймон с ней… вы поняли, короче.

— Ага, — кивнули Лив и Энзо одновременно. — И все равно я не понимаю, зачем вам там Елена, — продолжил Энзо, — особенно в ее нынешнем состоянии.

— Она двойник, — поспешно ответил Стефан, пока Кэролайн не разразилась тирадой. — Нужна для заклинания. Никакой тайны.

— Ты тоже вообще-то… двойник. Что-то ты темнишь, — прищурился тот, со стуком поставив бутылку на стол.

— Рик, ты уверен, что Елена в порядке? — перебила Кэролайн.

— Она больше не рвется убивать местных жителей, — пожал плечами Аларик. — Мы ослабили ее вербеной, и сегодня я внушил ей включить эмоции. Если это можно считать «в порядке», то да, с ней все нормально. Мы можем на нее рассчитывать.

— Я проконтролирую, — заверил Стефан.

— Продолжайте, профессор Форбс, — кивнул Джереми.

— Как только мы встретимся с Бонни и Деймоном, нам понадобится гримуар, кровь двойника и немного времени, поэтому ваша задача…

— Да-да-да, мы помним, Кэр, — будто сдаваясь, поднял руки Джереми. — Следить за временем и сообщать вам, потому что… ощущение времени тоже изменчиво, — хором закончили они с Алариком.

— Кровь Елены должна быть свежей, поэтому…

— Нам с ней необходимо держаться вместе, — терпеливо произнес Стефан. — Мы с Деймоном объединим силу колец, и Бонни завершит заклинание. Должно срастись.

Все покивали и начали потихоньку расползаться по гостевым спальням. Стефан и Кэролайн остались последние, и он посчитал нужным высказать безумную мысль вслух.

— В эти дни, пока мы работали над планом, я впервые осознал, что с две тысячи десятого любил Елену, а она любила Деймона. Или дольше. Кто знает, может быть, в глубине души, Елена любила моего брата с того самого дня, когда впервые попала в наш дом и встретила его. И сама не понимала.

— Тебе больно от этого?

Стефан твердо знал, что нет, ему уже не больно.

— Тогда мне казалось, что я убью его, лишь бы не подпустить к Елене.

Кэролайн сдержанно хихикнула.

— А сейчас я готов убить Елену, лишь бы вернуть брата. Я утрирую, — поспешил добавить Стефан, взглянув в ее испуганное лицо, и покрутил кольцо на пальце.

Он вдруг подумал, что у Кэтрин нет могилы.

 

Мистик-Фоллс-Запад, 9 мая 2013

 

Я все помнил.

От начала до конца, всю свою жизнь и даже то, чего не было.

Клаус свалил в середине апреля, какие-то там дела в Новом Орлеане. Я не попрощался, разумеется.

Всем было насрать, что творится в моей башке, все принялись строить планы «как мы будем вызволять Елену и Бонни с того света».

Я пытался сосредоточиться на них. С каждым разом выходить из безэмоционального запоя все легче, я не новичок. Только похмелье одолело.

Люди вокруг изменились. Брат и Барби в один голос твердили, что скоро все закончится. Рик и мелкий Гилберт сидели над книгами, а я был бы рад видеть даже зануду Беннет, как свидетельство того, что Елена жива.

Я ждал и жил, как когда-то жил в ожидании Кэтрин. Мистик-Фоллс вокруг нас медленно старился. Город, в котором истории повторяются.

К началу мая все было готово.

Гримуар Стефан запихал в сумку, кольца как всегда оставались при нас, сам Стеф встревожено поглядывал на меня весь вечер. Колдунью мы нашли и даже, как образцовые вампиры, взяли в заложники ее сестру Джо. Рик, кажется, собрался на ней жениться. На сестре, а не на колдунье.

— Ты в порядке? — спросил брат, увидев, как я сделал глоток из стакана и поморщился.

— Отстань, я пытаюсь покончить с собой.

— Вербеной прет аж на втором этаже.

— И тебе советую выпить, Стеф. Обеззаразить организм. С меня хватит глюков, а завтра мы их увидим достаточно, если наша теория верна.

— Ты насчет твоих видений?

— И не только моих. Помнишь экскурсовода?

Брат помнил. Он изменился в лице.

— Как думаешь, к чему все это было, Стеф?

Стефан покачал головой.

— Ладно. — Я хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Ну что, идем? — поправил рюкзак на плече.

— Идем, брат.

Мистик-Фоллс-Запад, 10 мая 2013

 

Стефан чувствовал спиной твердую землю. Он открыл глаза и пару секунд пялился в чернильно-безоблачное небо.

Точь-в-точь как в ту самую ночь, когда умер его старший брат. И он сам.

Тогда, в шестьдесят четвертом, он не сразу понял, что произошло, думал, что ранен, или просто спит. Потому что ничего не болело, прямо как сейчас.

Тогда он не думал о брате, а сейчас — только о нем и думал.

Услышав стон Елены, Стефан заставил себя подняться и огляделся. Дом высился над ним, как безмолвный гигант-стражник, ветра не было, неподалеку Кэролайн пошевелилась, села и взглянула на часы.

— Пять минут после полуночи, — объявила она и встряхнула волосами, как будто была полна решимости найти Бонни до рассвета — по крайней мере. — Ну, идем?

— С чего начнем? — осторожно спросила Елена.

Она словно боялась переступить порог особняка и не найти там Деймона, но Кэролайн считала иначе:

— С дома, конечно! Если Бонни и Деймон действительно здесь, то наверняка не в мотеле живут.

— Действовать нужно быстро. Я проверю парковку, а вы займитесь домом, договорились? — распорядился Стефан.

Они покивали.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Кэролайн, когда они с Еленой оказались в холле. Полумрак слоем пыли ложился на резные перила.

Елена кивнула и просто ответила:

— Нет, я не в порядке. Но я буду, как только найду Деймона. Я осмотрю второй этаж, а ты…

— Ты разве не слышишь? — перебила Кэролайн. — Здесь никого нет. Тишина.

— Не забывай, что мы не совсем в своей реальности. И наши вампирские привилегии здесь могут не работать.

— Справедливо. Тогда на мне первый этаж. Будь осторожна, Елена. — И Кэролайн ни с того ни с сего обняла ее. — Я рада, что ты вернулась, очень-очень рада. Мы найдем их. Найдем. Мы вернем Бонни. — И после небольшой паузы добавила: — И Деймона.

Они осмотрели особняк, но, как и ожидалось, ничего не нашли. И никого.

— Черт, — ругнулась Кэролайн, запнувшись о резную ножку дивана.

Елена села и, скорее всего, бессознательно, провела ладонью по обивке кресла.

— Здесь пусто, — объявил Стефан, появляясь на пороге. — Идем.

— Куда именно? — встрепенулась Кэролайн.

— Ну, первое место, где я ожидаю встретить брата, — это Мистик-Грилль. Там бильярд. И выпивка. Либо школа.

— Школа? — хором спросили Елена и Кэролайн.

— Ну, вы можете мне не верить, но Деймону нравилось это место. Предлагаю разделиться: я пойду в бар, а вы…

— Нет, — неожиданно выпалила Елена, — давайте я пойду в школу, а вы с Кэролайн — в бар.

Стефан удивленно поднял брови.

— Ты уверена?

— Да.

Наверное, Елена чувствовала, что в баре Деймона нет.

В баре вообще никого не было, ни единой души. Ни живой, ни мертвой. Стефану даже показалось, что бар ненастоящий, столы пластмассовые, барная стойка игрушечная.

— Что-то не так, — прошептала Кэролайн. — Такое ощущение, что мы…

— В зазеркалье, — закончил Стефан.

Сразу после обращения ему было не до чтения, и книгу, написанную в те годы, Стефан прочел гораздо позже. Тогда сюжет показался Стефану не лишенным иронии: ему самому казалось, будто он смотрит на себя со стороны, как будто никогда не становился вампиром и живет-поживает счастливую — или не очень — человеческую жизнь. Старится как все, глядит, как его внуки уходят на войну и не возвращаются с нее, как его ровесники медленно умирают один за другим, как дома ветшают, и их владельцы теперь совсем незнакомые люди, те, кто родился в тот год, что должен был стать годом смерти Стефана.

— Знаешь, о чем я подумала, — неуверенно начала Кэролайн. — В этой реальности тебя должно быть двое. И меня тоже.

— Да, — растерянно произнес Стефан. — Наверное. А знаешь, о чем подумал я?

Она помотала головой. Тишина жужжала в ушах.

— Вдруг они тоже пошли нас искать?

— Как это?

— Ну, другой я, другая ты, другой Аларик и другой Джереми. Вдруг они тоже ищут нас?

— Хочешь сказать, что мы разминулись?! — возмутилась Кэролайн таким тоном, словно увидела у кого-то сумочку, точь-в-точь как у нее.

Стефан пожал плечами и едва сдержал улыбку; все-таки, учитывая, что здесь никого нет, сложно поверить в совпадение сумочек. Сложно поверить даже в их существование.

— Стефан прав.

Они с Кэролайн подпрыгнули от неожиданности. Елена зашла в бар и сунула им под нос телефон.

— Они ушли за нами. Скорее всего, не только мы догадались о существовании другой стороны. Думаю, это работает и в обратном направлении. Может, они сейчас на нашей половине, а мы их ищем здесь. В школе так же пусто. И на кладбище.

Елена сфотографировала свою могилу. Я разглядел слова, нацарапанные на камне: «Я за тобой вернусь. Деймон». Кто-то обвел их дважды, точно не хотел, чтобы они стерлись совсем: первый раз — давно, а второй — буквально вчера.

— Это писал Деймон. В детстве ему много раз доставалось за подобные художества.

— Он пошел за тобой, — слабо улыбнулась Кэролайн, обнимая Елену.

— Значит, нам здесь нечего делать.

Девчонки покивали, и Стефан крикнул:

— Рик! Рик, вытаскивайте нас отсюда. Мы опоздали. Рик!

— Что за черт?

— Я же говорил, что мы в жопе. Не зря стаканы тряслись.

— Это голос Стефана.

Неясные голоса друзей доносились как из бочки.

— Рик, вытащи нас!

— Давай, Лив.

— Слышите, опять?

Откуда-то сверху послышался шум, как раскат грома.

— Лив, возвращай их!

Небо раскололось надвое, и из расщелины на их головы обрушилась чернильная волна.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 10 мая 2013

 

— Интересно, а что случится, если ты, братишка, встретишь второго себя здесь? Ну или ты, а, Барби?

— Мы объединимся и наконец избавимся от тебя.

Барби мило улыбнулась, я поржал. Я-то знаю, что они в какой-то степени все равно меня любят.

— Главное — встретить Елену и Бонни, — весомо произнес Стеф и тем самым вернул нас к реальности. Мистик-Фоллс казался чуть более безлюдным, чем обычно: не хлопала дверь бара, не проезжали мимо машины, не встречались на улицах люди. Потом я вспомнил, что время уже за полночь, и по идее все нормально, так и должно быть.

Кэролайн шла впереди, мы с братом тащились следом, изредка переглядываясь. Я не до конца понимал, настоящие ли дома нас окружают. Вот как определить, что все это не очередной глюк покосившегося мира? Я нырнул в мусорку и вытащил газету, датированную…

— Десятое мая тринадцатого. Что ж, мы попали в правильный день, уже что-то.

— Дома Елены нет, это радует, — заметил Стеф.

— Да ну?

— Ну, я имею в виду, что это место похоже на нашу реальность.

— Если дверь нам откроет не Шейла Беннет, будет ваще зашибись.

На стук Стефа не отозвались ни Шейла, ни кто-либо другой. Глупо было рассчитывать, что Бонни ждет нас, попивая чай на собственной кухне.

— Эм, надеюсь, у нас есть план B? — я обернулся к Барби.

— И даже план С, — огрызнулась та. — Где же ты, Бонни? — пробормотала она под нос, словно надеялась, что Беннет ответит. — Разделимся?

— В любой непонятной ситуации надо делиться, — покивал я.

— Замолчи, Деймон.

— Я пойду в бар тогда. Там молчится лучше. Братишка пойдет к нам домой. А ты…

— А я?..

Я прищурился, придумывая, куда бы ее отправить.

— В больнице посмотри, в школе… Куда тут еще может пойти одинокая ведьма?

Мистик-Гриль ничуть не изменился. Одна из дверей оказалась запертой, и я зашел через другую, хотя за секунду до этого, я готов поклясться, из первой вышел какой-то школьник, смахивающий на мелкого Гилберта. Они все на одну рожу.

Устроившись у барной стойки, я заказал бурбон и осмотрелся. Обычные люди, не спешившие домой, парочку я даже знал, но никаких следов Елены или Бонни.

В кармане зазвонил телефон.

— Есть новости, брат?

Сутулый парень слез с соседнего стула и медленно побрел к выходу.

— Эй, приятель! Ты бейсболку забыл, — окликнул я его, но он никак не отреагировал. — Что ты говоришь, Стеф? Что? Буду через пять минут.

Я схватил кепку со стойки и выскочил на улицу.

— Пацан, ты забыл!

Сутулый все еще делал вид, что не слышит; я в два счета нагнал его и протянул руку, намереваясь похлопать по плечу. Но пальцы наткнулись на невидимое препятствие.

— Что за черт…

Как будто я стоял на пороге дома, в который меня не приглашали.

— Алло, Стеф. Тут творится какое-то дерьмо.

— Знаю. Мы с Кэролайн ждем тебя. Кажется, я знаю, в чем дело.

Вот и приехали.

* * *

— Ну хоть в собственный дом меня пустили, и на том спасибо.

— В один из домов, — поправил брат.

— Чего?

— Наших домов здесь два. И кладбище тоже не одно. И две школы.

— И два полицейских участка, — вставила Кэролайн. — Я позвонила маме на работу, и мне ответил дежурный. Потом перезвонила еще раз, думала, что попаду прямо на маму, но трубку взял совсем другой дежурный, который при этом знать не знал о существовании первого!

— Звучит оптимистично. Наверное, уровень преступности вдвое снизился. Может, они просто слишком долго сидели в твиттере и не знали о друг о друге? Один забыл уйти домой, другой…

— В справочнике все адреса задвоены, Деймон. Наш дом находится в разных концах города.

— Хочешь сказать, что город действительно раскололся на две одинаковые части? И как нам попасть на другую половину, черт возьми! Мы ради этого сюда приперлись. И я не уйду без Елены, — прошипел я.

— Судя по всему, только одно место осталось в единственном числе. Эпицентр взрыва.

— Бонни и Елены там не было. И бар, к слову, тоже раздробило. Правда не до конца.

Я глядел, как горит в камине огонь.

Стефан и Барби молчали. Брат встревожено наблюдал за мной, точно опасался, что я пойду вразнос. Руки чесались разорвать кому-нибудь глотку. Мне казалось, что я стою в паре шагов от Елены, но не могу до нее дотянуться. Я вытащил телефон.

— Что ты делаешь?

— Звоню Елене.

— Что? — хором спросили брат и Барби, как будто я заявил, что ухожу в священники.

— Мне это нужно. Нужно услышать ее голос.

В ухо неслись длинные гудки. Потом вызов сбросили. Я набрал еще раз. Гудки стали длиннее, а может, мне почудилось. Стефан пялился на меня как на умалишенного.

— Деймон…

Я набрал номер в третий раз и закрыл глаза. И не существовало больше никого — ни брата, ни Кэролайн, и ничего, кроме темноты — ни гостиной, ни города. Я помнил лишь, что на этом самом месте два года назад Елена сказала, что любит меня.

— Деймон?

Я не сразу понял, кому принадлежит дрожащий голос в трубке.

Брат и Барби вроде молчали. Гудки смолкли. Наверное, я сходил с ума.

— Елена?

— Деймон, это правда ты? Откуда ты звонишь?

— Я… у себя дома. Я… люблю тебя.

Я не смел открыть глаза. Не хотел видеть удивленные лица Стефана и Кэролайн. Я так давно хотел сказать эти слова снова, что они первыми пришли на ум. Больше ничего в башку не лезло.

— Деймон, где ты? Я у тебя дома. Тебя здесь нет.

— Деймон, — вмешался Стеф, — с кем ты говоришь?

Я не дал ему выхватить у меня телефон.

— Елена.

Радость разливалась по венам, радость от того, что я слышал ее. Я не допускал мысли, что ее голос ненастоящий, несмотря на то, что так, скорее всего, и было.

— Елена, мы сможем встретиться в Мистик-Гриль, слышишь? Сейчас же иди туда, я буду ждать. Елена, ты слышишь?

— Деймон, с кем ты говоришь?

Но я уже выскочил за двери и, забыв про машину, помчался в город. Стефан и Барби устремились за мной.

Я почти поверил, что увижу Елену в Мистик-Гриль.

В баре половина посетителей, те четверо, что пили пиво по левую руку от меня, повернули головы, другая половина — парочка торчков — продолжили потягивать виски справа, как если бы никто не врывался в бар.

Мой телефон зазвонил. Стефан схватил меня за запястье и в недоумении уставился на экран.

— Елена? Как такое может быть.

— Деймон, где ты?

— Я в баре. А ты?

— Тоже.

Она стояла в паре метров от меня, но я ее не видел.

— Пусть подойдет к стойке, — подсказал Стефан.

— Подойди к стойке, Елена. Ты одна?

— Я иду. Со мной Стефан и Кэролайн.

— Со мной тоже, — я невольно улыбнулся. Сейчас я был на там самом месте, где сидел с полчаса назад. Место, что занимал парень, забывший бейсболку, пустовало. — Слева от тебя кто-нибудь есть, Елена?

— Никого.

— Попробуй протянуть руку.

Я сделал то же самое и наткнулся на преграду.

— Не получается, — прошептала она.

— И у меня.

Мне хотелось смеяться. Я чувствовал, что невидимая пелена нагревается. Стефан и Кэролайн приложили ладони радом с моей. Воздух зарябил, окна блеснули красным.

— Что-то происходит, — сказала Елена в трубку.

Стакан, стоявший на стойке, подпрыгнул и лопнул. Елена вскрикнула.

— Елена?

— Все в порядке. Через минуту заживет.

Воздух зашипел, как масло на сковородке.

— Кровь двойника, — скрипнул зубами Стеф.

В прозрачной преграде появилась брешь, вернее ее очертания. Сама брешь была не менее прозрачной, чем преграда.

— Что происходит? — крикнула Кэролайн.

— Понятия не имею!

— Граница между нами и другой стороной становится тоньше, — отозвался Стефан, его голос эхом отдавался вдалеке. — Кольца, Деймон.

— И что нам с ними делать? Как активировать заклятие? Инструкцию кто-нибудь прихватил? — спросил я, не отнимая руку. Пальцы жгло.

— Без ведьмы ничего не выйдет, — Кэролайн, чертыхнувшись, приложила телефон к уху.

— Как хорошо, что у нас этих ведьм пруд пруди, — разозлился я. — Бон-Бон, выходи! Ты нам нужна. Я обещаю быть ми-и-илым.

— Она не отвечает, — сообщила Кэролайн, убирая телефон в карман.

— Какая неожиданность, — не сдержался я. Глупо было надеяться, что Бонни ответит. Я сам не до конца верил, что только что слышал голос Елены.

На улице поднимался ветер, гул нарастал с каждой секундой. Я едва различал голоса.

— Стефан!

Мы не дотягивались друг до друга, ладони прилипли к раскаленной стене. Брешь расширилась, и из нее показалась рука. На среднем пальце сверкнуло знакомое кольцо. Я бездумно схватился за руку Стефана, другого Стефана. Гул превратился в рев, ветер обратился ураганом, крышу бара сорвало и унесло в небо за считанные мгновения. Стефан и Барби поднялись в воздух и исчезли в круговороте воздуха и мусора. Я больше не слышал Елену, и это было ужаснее всего.

— Деймон?

Рев стих, будто выключили звук. Бар опустел, преграда исчезла, я сделал шаг на другую половину. Бонни сидела за столом, перед ней лежали раскрытая газета и телефон — старый, такими уже лет пять никто не пользуется.

— Бон-Бон? Где мы?

— Мы в баре. Мне почему-то звонила Кэролайн.

— Кэролайн любит болтать по телефону.

Я пожал плечами.

Бонни молча встала и показала мне малюсенький экран.

«Пропущенный звонок. Кэролайн. 10 мая 2013».

— Кэролайн не могла мне звонить.

— Да? — осторожно спросил я. — И почему же?

— Во-первых, мы одни в этом гребаном месте. Во-вторых… получается, что она звонила из будущего, что делает это гребаное место еще более дерьмовым и иррациональным.

Я потянул газету на себя и в недоумении уставился на дату выпуска.

Двадцать третье мая две тысячи девятого.

 

Мистик-Фоллс-Восток, 24 мая 2009

 

Стефан упал на четвереньки, мелкие камни впились в ладони, но он не обратил на боль ни малейшего внимания. Кэролайн, и Деймон, и бар исчезли, в воздухе пахло дождем. Стефан стоял посреди пустынной улицы. Он узнал придорожный знак, оповещающий гостей о том, что они въезжают в Мистик-Фоллс, город с населением восемь тысяч триста четырнадцать человек. «И восемнадцать вампиров», — добавил про себя Стефан, хотя понятия не имел, сколько вампиров на самом деле. Может быть, только они с братом и Кэролайн, а может, десятки.

— Не подскажете, где здесь поместье Сальваторе?

Стефан обернулся. Перед ним, сняв шляпу, стоял экскурсовод, тот, что мерещился им с братом.

— Простите?

— Заброшенное поместье Сальваторе, — улыбнулся бесшляпный незнакомец. — Последние члены семейства умерли больше столетия назад, знаете ли.

Ничего подобного, подумал Стефан, вот он я, стою здесь перед вами живой и невредимый. Хотя и мертвый — технически.

— Чуть дальше, по правой стороне.

— Спасибо, юноша.

Экскурсовод надел шляпу и продолжил путь.

Стефан еще долго смотрел ему вслед.

— О чем задумался, Стефан?

Эмили Беннет возникла посреди пустоши, словно темнота могла рождать болезненные образы и пожирать их так же легко, как сознание сумасшедшего.

— Как мне выбраться отсюда, Эмили?

Она покачала головой.

— Тебе не выбраться. Сейчас ты нужен здесь.

— С кем ты разговариваешь, брат?

Деймон нашел Бонни. Стефан обнял ее и покосился на гримуар, что она держала в руках. Правильно истолковав взгляд брата, Стефан кивнул:

— Потом все объясните. Нужно быстрее выбираться отсюда.

— Мы в две тысячи девятом, Стеф. Быстро не получится.

— Эмили того же мнения, — мрачно подтвердил тот.

— Вечно эти ведьмы темнят. Без обид, Бон.

Бонни скорчила рожицу.

— Я могу сотворить заклинание. У нас есть два артефакта, принадлежащие родственникам, и есть гримуар, я смогу…

— Но у нас нет двойника, — рассвирепел Деймон, сжимая кулаки. — Я слышал ее. Я был вот настолько, — он показал крохотный зазор между большим и указательным пальцами, — близок к тому, чтобы быть с Еленой. И вот я снова в две тысячи девятом, стою у моста Викери без малейшего шанса попасть в свое время и быть с девушкой, которую люблю.

Вдали взвизгнули тормоза.

Стефан споткнулся на ровном месте.

— Какой сейчас год, повтори.

— Две тысячи девятый. Двадцать третье мая, если быть точным.

— Уже двадцать четвертое, — поправила Бонни.

— Эй, ты куда, Стеф? Уроки еще не начались.

— Нужно кое-что сделать. И еще — я знаю, где нам взять кровь двойника.

* * *

В больнице пахло больницей. Запах лекарств и крови. Стефана мутило, но он заглядывал в каждую палату, пока не нашел нужную.

Встреча с экскурсоводом склеила куски видений воедино.

Стефан наполнил шприц кровью Елены. Джереми, спавший в кресле, даже не шелохнулся.

Елена снилась встреча с незнакомцем на мосту. Незнакомец легко угадал все ее желания. У незнакомца были голубые глаза и потрясающая улыбка. И имя на «Д».

Стефан покивал, убрал с лица Елены волосы и поправил одеяло.

Стефан знал, что они видятся в последний раз.

Из всех кусков этот был самым верным.

* * *

Мистик-Фоллс спал и выглядел вполне целым.

Я открыл глаза. У Бонни шла носом кровь, она вытерла ее тыльной стороной ладони.

— Ты в порядке?

— Вроде бы да.

— У нас получилось? — я поглядел кругом. Центральная площадь и Мистик-Гриль выглядели как обычно. Часы на башне показывали пять двадцать утра. Занимался рассвет.

— У нас получилось, — сказала Бонни.

У брата зазвонил телефон. В окнах бара горел свет. Донован не спешил домой.

— Привет, Кэтрин, — пробормотал Стеф. Я замер, сделав шаг ко входу в Мистик-Гриль. — Хорошо. Угу. Новый Орлеан? Отлично. Я тебя тоже.

— Я не ослышался? Кэтрин? Та самая Кэтрин, которая обратила нас, фальсифицировала свою смерть, вернулась спустя сто сорок пять лет, чтобы испортить нам жизнь, а потом бесславно сдохла? Ты с ней сейчас говорил? У нас не получилось, Бон-Бон, — с нажимом прорычал я, поворачиваясь к Беннет.

— Все получилось, — перебил Стефан, не дав Бонни и рта раскрыть. — Елена ждет тебя в баре, Деймон.

— А ты разве не зайдешь, брат.

Вместо ответа Стеф подошел ко мне, быстро обнял и, оттолкнув, пошел прочь.

— Стефан!

— Я позвоню, — махнул он.

В этот момент дверь бара распахнулась. Я отвлекся, моргнул — а Стефана уже не было.

— Деймон?

Я увидел ее.

— Елена.

Все, что я чувствовал — чистая радость, и легкость, и желание обнять ее.

Хотелось быть живым. Самым живым мертвецом во всем Мистик-Фоллс. И я был им, черт возьми. Самым живым мертвецом.

 

Мистик-Гриль, 10 мая 2013

 

Я закрыл глаза, потом открыл, опасаясь, что Елена исчезнет.

Все это время я держал ее за руку — на всякий случай, и она никуда не делась.

Допив бурбон, я велел бармену повторить и наклонился к Бонни:

— Не знаешь, куда подался Стефан?

Бон-Бон пожала плечами, помешивая соломинкой в стакане.

А Елена отставила в сторону коктейль и удивленно спросила:

— Какой Стефан?

 

P. S. Позже я спросил Бонни о Барби. Я привязался к ней, если честно. Заноза в заднице, но отличный друг. Для всех нас.

Бонни напомнила, что когда-то именно Стефан не дал мне вонзить Кэролайн кол в сердце.

Но Стефан ушел, чтобы составить компанию Кэтрин.

На душе стало паршиво.

 

И только через месяц Бонни раскололась.

Мы готовили блинчики на кухне Елены. Она щелкала пультом от телевизора.

— Выключи.

— Хочу кое-что тебе показать.

— Выключи, Бон-Бон.

— «С вами была Кэролайн Форбс, канал Си-Дабл-Ю. Увидимся на следующей…»

Я аж рот раскрыл.

— Ну ты и…

— Сучка?

Я был так рад видеть Барби живой, что просто ухмыльнулся и направил на Беннет баллон со взбитыми сливками.

 

Ненавижу ее ;)

 

 

Конец

 

 

Апрель 2015 — март 2017