По последней моде (джен)

1. Губы Скарлетт — необычайно красные, словно она кусала их час за часом — упрямо надулись. Как будто она позволит какой-то старой негритянке указывать, что ей носить, а что — нет, даже если это Мамушка! Она не допустит, чтоб ее отговорили надеть это зеленое в цветочек муслиновое платье сейчас, в самый важный день в ее жизни. Сегодняшнее барбекю — ее последний шанс заполучить Эшли Уилкса; она просто должна преуспеть. И краем сознания Скарлетт неясно чувствует, что это зеленое платье — часть нее, что оно делает ее Скарлетт сильнее, чем когда-либо.

2. Мамушке пришлось сдать позиции, к немалому ее неудовольствию, и это Эллин зашнуровывает корсет Скарлетт, помогая дочери облачиться в свадебное платье — то, в котором когда-то много лет назад шла под венец сама. Разглаживая пальцами атласную ткань, завязывая ленты и поправляя складки фаты, Эллин думает не о дочери. Она вспоминает другую девочку с разбитым сердцем, девочку, вышедшую замуж за человека, которого не уважала и не любила, эгоистично пытаясь сбежать от памяти о возлюбленном, которому уже никогда не суждено стать ее мужем.

Эллин так никогда и не узнает, что в этот момент она понимала свою дочь лучше, чем когда бы то ни было.

3. Скарлетт презирает каждый дюйм черного крепа, в который затянута. Иногда в кошмарных снах платье пожирает ее живьем, и она с криком просыпается в холодном поту. Ее живот вырос и снова пропал, но за это время Скарлетт не привыкла к траурному платью, а лишь возненавидела его еще больше. Ко дню благотворительного базара она была готова сжечь его — и себя заодно.

А потом Ретт Батлер вдруг посмотрел на нее, как на женщину, и Скарлетт вспомнила, что черный цвет делает ее кожу белоснежной, а глаза — необычайно зелеными.

4. Ретт привез шелк, ярды и ярды зеленого шелка, тончайшего из всех, что Скарлетт когда-либо видела, идеально подходящего по цвету к шляпке, которая за прошедшие месяцы ничуть не утратила своей прелести. Глас разума, очень похожий на голос Эллин, возопил в последний раз при мысли о том, что придется снять траур, но потом Скарлетт задумчиво обронила:

— Было бы так мило снова хорошо выглядеть на Рождество...

Ретт уже направлялся домой, когда вспомнил, что на Рождество в Атланту приедет Эшли Уилкс, и чуть не повернул экипаж обратно, чтобы выхватить шелк у Скарлетт из рук.

5. День за днем она носит одно и то же ситцевое платье. Скарлетт не замечает, как оно выцветает, но чувствует это; выцветает не только ее платье, но и сама она — изнутри. Жизнь ее стала такой же блеклой, как эта ткань. Скарлетт верит, что когда платье наконец износится до предела и расползется, она упадет замертво.

Однажды, сажая хлопок в полях, Скарлетт чувствует неодолимое желание сорвать с себя этот проклятый ситец. Но она обводит взглядом измученные лица вокруг себя, потом смотрит на землю Тары — и снова возвращается к работе.

6. Это платье из зеленого бархата, да, но Скарлетт чувствует себя совсем не так, как раньше. Сначала ей кажется, что дело в стыде за то, из чего сшито платье, но Скарлетт знает, что выглядит модно; каждый мужчина в Атланте оборачивается, когда она проходит мимо. Изменилась сама Скарлетт — впервые в жизни ей не хочется привлечь любого мужчину, как ее учили с детства. В этот раз ей хочется привлечь Ретта... но лишь потому, что он может быть ей полезен. Эта перемена не к лучшему. Скарлетт следовало бы устыдиться.

Но ей не стыдно.

7. После всех этих месяцев почти невозможно поверить, что она снова может позволить себе такую роскошь, как купить ткань, выбрать узоры, отделку и украшения, пошить наконец что-то новое. Фрэнк небогат — «не так, как Ретт», с горечью думает Скарлетт, — но он в состоянии заплатить и за подвенечное платье для своей невесты, и за Тару. Платье скроено в невообразимой спешке, Мамушка, Скарлетт и половина женщин Атланты шьют до ломоты в пальцах, чтоб успеть закончить работу в три дня, прошедшие между предложением и свадьбой.

Такая спешка — сущее благословение. Когда нет времени передохнуть, Скарлетт не вспоминает, за кого выходит замуж.

8. Скарлетт едва замечает, как облачается в траур во второй раз. Образы дьявольских сетей в ее воображении слишком ярки, чтоб платье хоть что-то значило. Искреннее чувство вины захлестывает ее своей неизведанностью, впервые Скарлетт утопает в нем; сожаления не в ее природе, но она жалеет о том, как дурно обращалась с Фрэнком. Все, чего ей хочется — немного отвлечься, на кого угодно, на что угодно...

Из гостиной до нее доносится голос Ретта. Ретт, ее Ретт, который, конечно, негодяй и мерзавец, но всегда знает, как все наладить!

Скарлетт заглушает одеколоном запах алкоголя в своем дыхании, застегивает платье, приводит в порядок юбки и спускается вниз.

9. Свадебное платье для нее Ретт привез из Англии. Скарлетт оценила гладкость и тяжесть атласа, который, должно быть, стоил бешеных денег, но покрой так прост — всего лишь немного кружева на подоле, да оборка на корсаже, — что она едва ли может его похвалить.

— Вот это ты и наденешь, моя дорогая, чтобы не изуродовать себя, налепив рюшечек на каждый дюйм, — настаивает Ретт. Самая очаровательная гримаска Скарлетт пропадает втуне.

Ее платью не завидует вся Атланта. Но это того стоит, потому что глаза Ретта блестят, когда она идет к алтарю... и глаза Эшли тоже.

10. Ретт настоял на том, чтоб заказать портрет, но платье для позирования выбрала сама Скарлетт. Она влюблена в каждый дюйм этого голубого бархата. Ретт же выразил свое мнение слишком ясно той ночью, медленно скользя руками по телу Скарлетт, снимая с нее платье.

Спустя девять месяцев Скарлетт обливается потом и кричит, проклиная Ретта и то самое голубое платье. А еще через пять лет другое платье из голубого бархата становится вестником не новой жизни, но чего-то прямо противоположного.

В ночь после смерти Бонни Ретт сжигает портрет и мрачно смотрит, как он догорает.

11. То, что зеленый цвет всегда был ей к лицу, только делает все хуже. Ретт такой, такой гадкий, со злобой думает Скарлетт — заставляет ее надеть такое... такое... такое откровенное платье, когда ей хочется провалиться под землю. Это нечестно! Если бы они с Эшли действительно делали что-то дурное, тогда, возможно, она бы чувствовала себя по-другому. Но сцена на лесном складе была такой невинной...

Эта мысль придает Скарлетт сил. Какое ей тогда дело до кудахтанья светских куриц?

12. В первый раз в жизни Скарлетт рада обычаю носить траур. Столько всего рухнуло в ее жизни, мир пошел кувырком. Бонни умерла, Мелли умерла, Мамушка умирает, и она потеряла разом любовь Эшли и Ретта. Но здесь, внутри траурного платья, она может найти убежище; в нем она может остаться в одиночестве, чего никогда не желала раньше. Здесь Скарлетт наберется сил. Здесь она научится терпению. И когда она выпорхнет из бомбазинового кокона, это будет другая Скарлетт, более зрелая, которая опять будет знать, как все наладить.