Оригами (джен)

Рождественский Хогвартс всегда очаровывал Гермиону.  

Ей вечно не хватало времени насладиться уютной атмосферой гостиной, согревающей студентов жарким огнем в камине. И все потому, что за экзаменами не хватало времени на то, чтобы забраться с коленями в пухлое бархатное кресло, призвать один из вязаных пледов, оставленных домовиками, и погрузиться в одну из маггловских книг, подаренных старыми друзьями и родными на её день рождения. При всей любви к книгам Гермиона не открывала их до самого Рождества: почему-то это казалось ей правильным, хотелось всецело отдаться новой истории и читать от заката и до тех пор, пока не будет перевернута последняя страница. Всё бы это никак не отражалось на ее учебе, как в детстве. А потом её ждали бы Хогвартс-экспресс, новый сюжет и долгожданная встреча с родителями.

Но только не в этот раз.

Вечером 24 декабря 1993 года, когда все экзамены были сданы, а гостиная опустела в преддверии утреннего похода в Хогсмид, Гермиона Джин Грейнджер с предвкушением поднялась в свою спальню и открыла чемодан. Там аккуратной стопкой лежали три книги, завернутые в яркие пергаменты. Пальцы покалывало, и Гермиона начала аккуратно разворачивать бумагу, боясь надорвать в месте склейки.

Родители, оставаясь верными себе, подарили новую книгу из серии "Властелин Колец" — "Возвращение короля". Это было подарочное издание с тисненым золотом переплетом и красочными иллюстрациями. Гермиона провела пальцем по выгравированным буквам и, убедившись, что ее никто не видит, слегка приоткрыла издание. Книга пахла типографией, свежеотпечатанными страницами и чернилами, будто бы она не пролежала несколько месяцев в чемодане. Этот аромат напомнил Гермионе, как она увидела "Братство кольца" на полке бестселлеров магазина в Лондоне в далеком 1991 году и как при этом забилось ее сердце. Помнила она и то, как уже вечером родители спорили, сидя на кухне в тусклом свете: не рановато ли ей читать такую литературу. И как впервые к ней прилетела почтовая сова с увесистым свертком, прямо во время ужина ее первого дня рождения без друзей и родителей. В тот день ей было так одиноко, обидно и больно, что никакие книги не могли заполнить зародившуюся пустоту. Подарок, плотно упакованный в подарочную бумагу, был забыт Гермионой до самого Рождества, пока, собирая вещи домой и тоскуя по скорой разлуке с Гарри и Роном, она не нашла "Братство кольца" на дне чемодана. За открытыми дверями в новый мир, мир Средиземья, время в поезде пролетело быстро, тоска отступила, и было решено поступать так каждый год: наслаждаться захватывающей историей, заполняющей душевную пустоту только уже после сдачи экзаменов. Так и зародилась традиция.

Вторая книга была от бабушки и дедушки: Алексей Толстой, "Князь Серебряный". Гермиона любила русскую литературу, дома у бабушки стоял целый стеллаж с иностранными книгами. В них было что-то таинственное, непонятное, а вместе с тем и захватывающее. Все описанное там, от величественных пустынь Востока до стройных берез Руси, казалось таким ненастоящим и в то же время живым, что Гермиона просто не могла расстаться с историями, не раз забирая книги себе домой с горячим обещанием вернуть их через год в целости и сохранности. Гермиона буквально зачитывала их так, что томики приходилось брать с собой в Хогвартс для наложения бережного Репаро. Бабушка и дедушкой умудрялись доставать ей бесценные и редкие тома зарубежной литературы. Пусть даже они были куплены в комиссионном магазине, зато они были настоящими книгами с историей.

А вот третья была уже от подруги-магглы. Её звали Джейн, и раньше они были не просто соседями, а лучшими подругами. Довольно большая разница в возрасте не мешала им проводить долгие молчаливые вечера в компании книг и друг друга. Но за год до поступления Гермионы в Хогвартс Джейн и ее родители переехали в Америку, и это лишь позволило им вести дружбу по переписке и присылать подарки на дни рождения и Рождество. Подруга не знала о некоторых особенностях их переписки, поэтому, отправляясь в Хогвартс, Гермиона брала несколько подарков из магловского мира, чтобы Джейн могла получить свои презенты вовремя.

И вот теперь перед Гермионой лежала книга с названием "Ведьмак". Новая. Интригующая. Манящая. К ней была приложена записка: "Я думаю, тебе понравится. Тебе всегда нравились эти волшебные штучки. Наслаждайся!" Гермиона закусила губу: не могла же Джейн обо всем догадаться? Навряд ли. И именно эту она начнёт читать завтра. С самого утра.

Удовлетворенная собственным выбором, Гермиона спустилась вниз и устроилась неподалёку от Гарри и Рона, склонившимися над волшебными шахматами.

— Ладья на А-шесть. Шах! — победоносно воскликнул Гарри.

— Слон на Д-шесть. А ты стал играть смелее, Гарри. Зачёт. Но смотри, как бы тебя не съели, пока ты тут возишься, — ухмыльнулся Рон. — Тактика — вот в чем секрет. А ты Гарри, уж прости, дальше своего носа едва ли видишь. Шах.

Гарри пожал плечами и еще ниже склонился над доской, всматриваясь в фигуры, будто бы это помогло бы найти ту самую тактику. Гермиона вздохнула и посмотрела в окно: снег облепил крупными хлопьями замок и смешными комками льнул к стеклу, а ее мальчики оставались все такими же открытыми и беззаботными даже в такие смутные времена.

Сириус Блэк. Вот кто занимал ее мысли: он все еще на свободе, все еще где-то рядом. Именно поэтому Гарри и Рон скоро отправятся в Нору, под опекающее крыло миссис Уизли.

Треск камина, смех студентов, играющих в плюй-камни, и поднос сладостей, принесенных близнецами, потихоньку отгораживали Гермиону от грустных мыслей. Её медленно клонило в сон, и последнее, о чем она успела подумать: "Интересно, а во всех ли гостиных факультетов уютно так же, как у нас? Слизерин же находится в подземельях. А подземелья — это сырость и холод… холод..." 

Проснулась она уже когда гостиная была погружена в теплый полумрак, а чьи-то теплые руки аккуратно, но настойчиво сжимали её плечо. Гермиона крепче сомкнула сонные глаза: ей было уютно и тепло в бархатном кресле, к тому же её укрывал мягкий плед. Плед? Наверное, Гарри накрыл ее, чтобы она не замерзла в случае, если камин перестанет греть комнату своим жаром. Гостиная Гриффиндора окружила ее заботой. И оттого так не хотелось вырываться из сладкой дремы и перебираться в холодную постель.

Гермиона накрылась с головой, но кто-то вновь впустил свет, и она сердито открыла один глаз в целях найти нарушителя ее сна.

Чья-то рыжая голова настойчиво шептала:

— Гермиона. Гермиона, проснись. Пора идти в спальню.

— Не хочу, — буркнула она.

— Не вынуждай меня прибегать к серьезным мерам.

Тон. Манера выражаться. И рыжие волосы. Гермиона с трудом разлепила второй глаз и с удивлением уставилась на Перси, сидящем на корточках прямо у кресла. Хотя ее сонный взгляд можно было расценить как презрение, отчего к выражению лица Уизли добавились не только обеспокоенность, но и замешательство. Вздохнув, Гермиона села. Устало повела затекшей шеей и заявила:

— Я решила. Я никуда не еду. Я хочу пролежать в этом кресле все рождественские каникулы.

— Это, гм... хорошо? Но я как староста заявляю, что всем ученикам положено присутствовать в своих комнатах после полуночи.

— Перси? — прошептала она с угрозой.

Перси удивленно поправил очки. Раньше Гермиона называла его лишь полным именем, либо же не называла вовсе, начиная разговор с простого: "Надеюсь, ты в курсе…" или другой схожей фразой, выражая свое крайнее уважение. Сейчас же эта юная ведьмочка в маггловской одежде и растрепанными волосами выглядела почти устрашающе. Почти как мама.

— Да, Гермиона?

— Минус пять баллов с Гриффиндора за нарушение правил нахождения в гостиной.

— Ты не можешь снимать баллы.

— А ты не можешь заставить меня уйти!

Перси нахмурился. Такие неожиданные перемены не застали его врасплох, но шли вразрез с его представлением о ней. Уже считающаяся самой умной ведьмой своего поколения, которой профессор Макгонагалл доверила личный маховик времени, в учебных целях, конечно, Гермиона, любительница книг, была для Перси идеалом студента, каким он был сам. Но что не умещалось в его голове до последнего времени — она была девушкой, которая лишь на три года младше его самого. Девушкой с эмоциями, настроениями и чувствами.

— Так и будешь тут сидеть? — вывел его из осознания голос. — Или мы все решили?

— Ничего не решили. Поднимайся наверх.

— А то что? Предпримешь свои меры? Спишешь с меня баллы?

— Или я сам тебя занесу! — если Перси и удивился от вылетевших слов, то вида он не подал.

— Мальчикам нельзя подниматься в женские спальни. Это описано в Истории Хогвартса.

— Но префектам — можно. Они имеют тот же магический статус, что и преподаватели, за исключением некоторых нюансов. Параграф семьдесят шесть "Новейшей истории Хогвартса", комментарии к абзацу номер сорок три.

Очки Перси недобро блеснули. Маленькая ведьма решила помериться знаниями? Будет ей урок. Правда, Перси никогда еще не пробовал подняться в женские спальни: ему хватало примера близнецов, нашедших в ступенях-горках настоящее развлечение. А он терять трудом заработанный авторитет так просто не собирался.

— Доброй ночи, Персиваль, — холодно отрезала она.

Гермиона нахмурилась и, круто завалившись на другой бок, лицом к спинке, накрылась с головой спасительным пледом. Разговор был окончен. Она знала всю книгу наизусть, он просто не мог быть прав. Размышляя о возможности допущения столь грубой ошибки, Гермиона едва ли не тут же провалилась в беспокойный сон. Ей снились замерзшие слизеринцы в фирменных свитерах миссис Уизли зеленого цвета, просившие у Перси поделиться теплом горящего камина, а тот лишь разгонял их по своим комнатам в подземельях, приговаривая: "Дело не в том, что вам холодно, а в том, что Рождество описано в абзаце номер сорок три". Еще ей снились сильные и теплые мужские руки, нежно обнимающие ее плечи, и далекий древесно-цитрусовый запах. Кажется, это бергамот и апельсин? Сны есть сны, жаль, что они не воплощались в реальность.

Гермиона проснулась от громких шепотков Лаванды и Парвати у себя в комнате, укутанная в плед гостевой комнаты. Увидев шевеление соседки, девочки тут же подсели к ней на кровать.

— Доброе, Грейндж! — защебетала Лаванда.

"Грейндж" — как же она ненавидела это прозвище. Гарри и Рон в минуты беспамятного веселья звали ее Мионой, за что тут же получали шутливый тычок под ребра или подзатыльник. Но варварское "Грейндж" звучало как "Эй, ты!" И этому надо было положить конец. Может, запустить в Лаванду подушкой?

— Утро, — в итоге буркнула она в ответ.

— Ну, и кто твой таинственный принц?

— Принц? — непонимающе склонила голову на бок Гермиона.

— Ну, конечно! — закивала головой Парвати. — Ты так и не пришла на наш импровизированный девичник, и мы нашли себя сопящей в гостиной.

— А уже утром, — перебила Лаванда, — ты как ни в чем не бывало спишь в свой кровати. Если это не принц — то ты ведьма!

Парвати и Лаванда оглушительно засмеялись от собственной шутки. Гермиона их энтузиазма не разделяла. Если она оказалась в своей постели, это могло означать одно из двух: или Перси был прав, или это дело рук домовиков. Обе этих теории надо было срочно проверить.

— Не говорите глупостей. Мальчики не могут подниматься в женские спальни, — и чуть подумав, она добавила: — Мне надо в библиотеку.

— С утра пораньше? — застонала Лаванда, надеявшаяся вывести Гермиону на чистую воду.

— И даже имя не скажешь? — поддержала Парвати.

Ответом им был лишь неопределенный смешок. Рывком спрыгнув с кровати, Гермиона побежала в душ. Ей надо было узнать истину. Срочно. Желательно до встречи с Персивалем.

В библиотеке было пусто. Гулкие шаги эхом отлетали от стен и потолка и гордо возвещали: мисс Грейнджер идет. Мадам Пинс же, хоть и поджимала губы от слишком громких шагов, но всегда с радостью встречала студентов, обратившихся к святая святых — книгам. А потому она не без намека на улыбку сообщила юной мисс, что библиотека закрывается сегодня раньше в честь празднования Рождества. Поэтому Гермиона решила сразу перейти от слов к делу: точнее наоборот — спросить прежде, чем начать самостоятельные поиски.

— Миссис Пинс, где находится "Новейшая история Хогвартса" с комментариями?

— Комментариями какого года, мисс Грейнджер?

— М-м-м, — задумалась Гермиона. Перси не сообщил ей столь важную информацию, а потому она просто ответила: — Последними.

Мадам Пинс взмахнула палочкой над толстым журналом, страницы которого начали быстро перелистываться сами собой.

"Невербальная магия, — отметила про себя Гермиона. — Это довольно трудный раздел чар. И необычайно полезный. Может, профессор Флитвик возьмется обучить меня в следующем году?" Довольная новой целью, она стала в предвкушении ждать результата.

— Боюсь, мисс, последний экземпляр забрали сегодня утром, незадолго до вашего появления. Но вы можете взять ее после каникул.

— Могу я уточнить, — сказала Гермиона, приставая на цыпочки и облокотившись на стойку регистрации, чтобы увидеть записи журнала, — кто её взял?

— Мистер Уизли.

— Какой из? — нетерпеливо воскликнула Гермиона и, устыдившись, добавила: — Скажите, пожалуйста, мадам Пинс.

Но та лишь подняла бровь, удивленно смотря на нее. Действительно. Перси. Кроме него, в библиотеку заходили лишь Билл и Чарли, но те уже успели выпуститься. И Джинни, если и питавшая интерес к истории магического мира, то только к разделу квиддича.

— До свидания, мадам Пинс. И счастливого Рождества.

— Всего доброго, мисс Грейнджер.

И Гермиона, круто развернувшись на каблуках, поспешила в Большой зал. Если ей повезет, Персиваль ещё не отправился в Хогсмид, а значит, он отдаст ей книгу, хочет того или нет.

Завтрак был в самом разгаре. Устроившись напротив Гарри и Рона, Гермиона стала искать взглядом Перси. Он сидел в дальнем конце стола, склонившись над книгой так, что едва ли не касался носом строк. Между пальцами он держал несколько страниц, видимо, используя их вместо закладок, а губы его непроизвольно шевелились при прочтении текста. Таким увлеченным, она его еще не видела. А это могло значить одно: он искал ответ! Гермиона не сомневалась, что за учебник был у него в руках, а это значило, у нее еще оставался шанс оказаться правой. Она закусила губу до крови, не обращая внимания на металлический вкус во рту. Лишь бы он ошибся!

Гарри, обеспокоенный поведением Гермионы, пытался было спросить у нее, что случилось, но она не отвечала, бегая взглядом от одного студента к другому. В последний раз он видел ее в таком состоянии сразу после экзамена по трансфигурации, когда она, пролистывая один учебник за другим, искала ответ на вопрос, которого даже не было на экзамене, игнорируя все происходящее вокруг. И если бы это была не Гермиона, то он отправил бы ее уже к мадам Помфри на внеплановый и тщательный осмотр. Однако сейчас на столе не было ни учебников, ни дополнительной "легкой литературы", лишь пустая тарелка и немигающий взгляд, устремленный на… Перси?

Гарри взглянул на Рона, увлеченно обсуждающего с Симусом, какие приколы лучше всего закупить в "Зонко", чтобы каникулы прошли незабываемо. Невилл и Дин разложили на столе сикли, рассуждая, хватит ли им денег на большой рождественский набор или лучше обойтись средним, по при этом докупив еще по одному сахарному перу. Одним словом — никто не замечал странного поведения однокурсницы.

Проследив за взглядом Гермионы, Гарри облегченно вздохнул: ну конечно, она смотрела не на Перси. Книга — вот что ее так волновало. Необычное поведение подруги обрело смысл, и Гарри, выдохнув, добавил в кучу Дина и Невилла еще несколько сиклей: надо брать огромный набор сладостей с шипящим леденцовым драконом, если они хотят провести этот вечер незабываемо.

В этот момент Перси, будто почувствовав, что на за ним наблюдают, встрепенулся и поднял голову. Встретившись глазами с Гермионой, он победоносно и почти самодовольно засиял как новенький галлеон.

* * *

Перси, увидев, что Гермиона бесцеремонно отвернулась от него в своем намерении не покидать мягкое кресло гостиной, взглянул на часы и устало опустился на диван перед камином. В преддверии Рождества студенты стали позволять себе больше, что означало для него лишь дополнительные часы дежурства.

Сегодняшний вечер был особенно тяжелым. Обход коридоров Хогвартса лёг на плечи профессора Флитвика, старост Слизерина и самого Перси, который с уверенностью мог сказать, что он единственный, кто ответственно отнесся к возлагаемой ответственности. Он снял очки и опустил голову в ладони. Если от слизеринцев еще можно было ожидать уклонения от дежурства, то от профессора это было полнейшей неожиданностью. Его мысли вернулись к событиям этого вечера.

Патрулируя верхние этажи, Перси заметил необычное свечение, исходившее от ниш. Намереваясь поймать шутников-нарушителей, не исключая, что это вполне могут быть его собственные братья, он поправил очки и решительным шагом направился к ближайшему свечению.

Заглянув вовнутрь, Перси увидел необычайную картину: золоченые доспехи рыцарей, украшенные мишурой и зачарованными блестками, танцевали что-то похожее на ирландский танец. В следующей нише он нашел канареек, щебечущих мелодию "We wish you a Merry Christmas", а в узкой картине сэра Глобгельга собрались чуть ли не все женщины картин шестого этажа, распевающих песню на свой манер и распивающих эльфийское вино. Дознаться от них, кто являлся нарушителем, он так и не смог. В третьей — была задержана пара студентов, открывших в недоумении рты и наблюдавших, как с потолка им на головы падает розовый снег.

Перси устало потер переносицу: вечер обещал быть долгим. Когда время дежурства уже давно завершилось, а нарушитель так и не был пойман, он заметил, как в самой дальней нише коридора восьмого этажа загорелся свет.

"Надеюсь, пятидесяти баллов хватит, чтобы шутник запомнил надолго: нельзя просто так взять и зачаровать коридоры замка", — подумал Перси.

Он потратил долгие часы в попытках снять заклинания с ниш, но они не поддавались ни одному из известных ему развоплощающих. Очевидно, каждое из них было закреплено определенным авторским стазисом. Разрешить эту проблему мог бы профессор Флитвик, который, к недовольству Перси, как сквозь землю провалился.

Едва ли не бегом добравшись до золотого свечения, Перси остановился как вкопанный. Профессор, размахивая палочкой на манер дирижера, создавал в нише кусочек космоса. Казалось, что он парит среди звезд, а старинные гобелены, превратившись в далекие галактики, мерцают в такт звучащей песне. "Let it snow, let it snow, let it snow..." — пели звёзды.

Профессор был пьян. По крайней мере — он был не в себе.

Около часа потребовалось Перси, чтобы транспортировать Флитвика в учительскую, не без помощи профессора Снейпа, по пути вливающего в коллегу зелья. Еще час — чтобы смыть этот вечер в ванной старост. И около получаса, чтобы добраться до спальни, переодеться в чистую пижаму и пожалеть о решении проверить, действительно ли какой-то студент опять заснул в гостиной.

И теперь он, уставший и растерянный, сидел на диване в гостиной вместо того, чтобы прочитать перед сном новую главу "Трансфигурации газов и жидких металлов" и, завернувшись в одеяло, крепко уснуть. От реализации его останавливало две вещи: профессиональный интерес и, непосредственно, сама мисс Грейнджер. Как префект он не мог позволить, чтобы студенты спали в проходных гостиных с риском провести Рождество в Больничном крыле. И как лучший ученик Хогвартса — не мог не проверить теорию на практике.

Будучи уверенным, что Гермиона уснула и за ним никто не наблюдает, Перси бесшумно поднялся с дивана и подошел к лестнице, ведущей в женские спальни. Если он ничего не напутал, то магия ориентировалась не столько на статус волшебника, сколько на намерения человека. Изучая дневники директоров прошлых лет, он нашел упоминания о том, как некоторые профессора не допускались в спальни студентов. Правда, они были уволены следующим днем, если верить записям, но факт оставался фактом.

Перси набрал в грудь побольше воздуха. Он подумал о том, что его цель — лишь донести мисс Грейнджер до спальни и тут же вернуться в свою, что было бо́льшим желанием, чем спасать маленьких гриффиндорок от простуды.

Перси шагнул на первую ступень. Потом на вторую. Третью. Лестница не спешила превращаться в горку. Дойдя до самой двери, он едва приоткрыл дверь и тут же мягко спустился к её основанию. Значит, без Гермионы ему туда не попасть.

Гермиона же спала, свернувшись клубочком и улыбаясь чему-то во сне. Мысль о том, что ей снится ее маленькая победа, придала Перси решительности, и он, подхватив ее на руки, направился в сторону спален. На удивление она оказалась легче, чем предполагалось. Наморщив носик от беспокойства, она лишь прижалась щекой к вышитой на пижаме эмблеме "П" — префект — и мягко улыбнулась, причмокнув губами. Несмотря на легкость и отсутствие сопротивления, нести девушку по ступеням было неудобно: отчасти от того, что не было видно витиеватых ступеней, отчасти — от сомнений, что лестница может превратиться в горку в любой момент.

Остановившись на пороге, Перси взглянул на Гермиону. Она сладко спала, прильнув к его плечу. Беспокойные кудряшки выбились из косы и обрамляли воздушными прядками ее лицо. Он не мог сказать, что она была красива, но мила — несомненно. Прикрыв глаза, чтобы собраться с мыслями, Перси почувствовал аромат кофе и корицы, потом шевеление в его руках и теплоту тонких рук. Гермиона, сама того не осознавая, обняла его руку, словно подушку, и не оставляла попыток устроиться поудобнее. Так дело не пойдет. Дверь открылась и впустила их внутрь коридора.

Нужная дверь нашлась почти сразу. Она располагалась на втором уровне, и гравировка "III курс" едва светилась в полумраке. Скорее всего, это были специальные чары замка, не позволяющие ему входить в чужие спальни без надобности. Для большей безопасности Перси наложил на себя дезиллюминационные чары и приоткрыл дверь в спальню.

Пологи были задернуты, к великому облегчению Персиваля. Открытой оставалась лишь постель Гермионы. Это было легко определить, судя по её идеальному порядку: ни единой складки полотна покрывала, подушки составлены пирамидой от большей к меньшей, а пижама аккуратно лежала у самого края кровати. Тумбочка же представляла собой образец для подражания: школьная сумка до миллиметра заполняла собой пространство нижнего отсека, в то время как верхний был заполнен учебниками. Они не были разложены в алфавитном порядке, как привык Перси, но привлекали внимание тем, что они были отсортированы по цвету, толщине и высоте, образовывая идеальные "ступеньки", темнеющие к основанию. Сверху тумбочки лежала книга, чистый пергамент и какая-то палочка. Идеальная композиция.

Залюбовавшись всей этой красотой, он едва ли не забыл о том, зачем сюда пришёл. К тому же ему не хотелось пугать других девушек видом парящей в воздухе Гермионы. По правде, ему вообще не хотелось видеть ее соседок. Поэтому, отпустив Гермиону на кровать, он аккуратно высвободил свою руку из крепких объятий. Перфекционист, живущий в нем, заставил поправить ей плед, как это делала раньше мама, и откинуть несколько волосков с лица, чтобы те не щекотали нос, как он сам делал это дома малышке Джинни.

Ему уже давно стоило уже уйти, но любопытство возобладало: что же читает самая умная ведьма своего поколения перед сном? А в том, что она засыпает с книгой в руках, он не сомневался. Внимание привлекло название "Ведьмак". На удивление это был не учебник. И не художественная литература, какая хранилась в Норе. Оглянувшись на сопящую Гермиону, он позволил себе провести длинными тонкими пальцами по обложке и отметить, что данный материал не похож ни на толстый пергамент, ни на кожу. Приоткрыв книгу на середине, Перси вдохнул запах свежих чернил и чего-то нового. Аккуратно поддев станицу, он издал вздох удивления: это был не пергамент, а что-то более плотное, что-то магловское.

Гермиона, услышав громкий вздох, потянулась и машинально обняла тёплый плед.

— Доброй ночи, — прошептала она в пустоту и зарылась лицом в крупную шерстяную вязку.

Перси поспешил ретироваться из спальни, не забыв вернуть книгу в ее первоначальное положение. Стоило ему закрыть за собой дверь, как лестница тут же превратилась в горку, подкинув Перси так высоко, что при полете очки съехали набок, а сам он приземлился у самого выхода из гостиной.

"Видимо, дезиллюминационные чары идут вразрез с понятием чистоты помыслов", — промелькнула в голове мысль.

Сняв заклинание, Перси потёр ушибленный бок и направился в собственную спальню, пообещав проснуться как можно раньше и навестить библиотеку. Ему нужен был тот самый учебник с комментариями 1890 — 1990 годов юбилейного издания. И, возможно, автобиографическая повесть экс-директора профессора Диппета. Несмотря на то, что Перси однозначно победил в столкновении интересов, его не отпускала мысль о природе магии, царившей в замке. Значил ли его спуск, что проникнуть в спальни, находясь под какими-либо чарами, нельзя? Или его помыслы оказались не так чисты, как того требовала магия? Хотя можно ли назвать пятиминутную задержку для просмотра книги — дурномыслием? Через несколько часов он разгадает эту тайну. А сейчас ему надо поспать. 

Перси засыпал с улыбкой на губах. Гермиона все же смогла отвлечь его от мыслей от ноющих после дежурства мышц, странного поведения профессора Флитвика и его неснимаемых чар. А еще он был прав. Как же ему не терпелось увидеть ее лицо! Быть может, он даже даст почитать ей на каникулах свои собственные конспекты о природе древней магии.

Но все это — завтра.

Вид довольного Перси, уплетающего запеканку с тыквенным соком, слишком нервировал Гермиону. Каша перед ней, истерзанная бездумным копанием ложки, приняла более печальный вид, чем когда Гарри ее только подал, положив в тарелку все, что могло бы понравиться подруге. Кусочки фруктов и цитрусов смешались в одно сплошное месиво зеленовато-бледного цвета, в сущности, точно передававшее настроение Гермионы.

"Он не мог. Это просто невозможно. Немыслимо!" — думала та, всеми силами удерживая себя от того, чтобы прямо сейчас направиться к префекту и силой забрать книгу. Сцены посреди Большого зала ей были не нужны, особенно теперь, когда Парвати и Лаванда присоединились к ним за столом.

Опустив голову вниз, Гермиона обнаружила нечто, что, видимо, несколько минут назад было её завтраком. Поджав губы, она отодвинула от себя тарелку. Аппетит был испорчен. Информация недосягаема. А Персиваль… даже думать не хотелось о нем, когда он едва ли не с аристократическими манерами отламывал небольшой кусочек белого хлеба, смазывал маслом и совершенно бессовестно его съедал.

Услышав урчание ее живота, Гарри тут же повернулся и с огорчением заметил, что его шедевр она не только не стала есть, но и просто уничтожила.

— Эм, Гермиона? Что-то не так?

— М-м-м, Гарри? Всё в порядке, правда.

— Но ты не притронулась к еде. Точнее… не важно. Если это из-за того, что мы бросили тебя вчера вечером в библиотеке, то намёк понят. Ты извини, но я не думал, что это так тебя расстроит, — и он выразительно взглянул на тарелку.

— Намёк? — Гермиона проследила за его взглядом и прыснула от смеха.

Рон, удовлетворённый принятыми решениями для похода в "Зонко", присоединился к друзьям, не понимая, что такого смешного он пропустил. Те же, взглянув на него, засмеялись уже в голос, а через секунду просто разразились хохотом. Отдышавшись, Гарри пояснил:

— Наша мстительная мисс "вы не дописали ещё целый фут о Красных колпаках" решила показать нам наглядно, что будет с нами, если мы не сделаем домашку на каникулах.

Гермиона пододвинула к Рону тарелку, и он отчётливо увидел размазанный по бледному месиву каши мандарин. Если бы он не знал, что это шутка, кожа его в тот же миг приняла бы оттенок блюда мести. Но вместо этого они уже все вместе зашлись новым залпом смеха. Взяв со стола пару тостов и несколько мандаринок, Гермиона уже собиралась подойти к Перси за объяснением, но того уже и след простыл.

"Замечательно. Опоздала. И как я могла его упустить?" — посетовала она не без тени улыбки.

Ведь если он её обманул, возмездия не избежать.

* * *

В одиннадцать часов Гарри довольно громко, чтобы слышали все остальные, попросил Рона купить ему сладости из списка, передавая мешочек денег, распрощался с друзьями и вызвался проводить Гермиону до библиотеки. В саму библиотеку он изначально не собирался, однако при мысли о том, что сюрприз будет испорчен, нехотя отправился в противоположную сторону от тайного прохода, ведущего в Сладкое королевство. На вопрос, зачем Гермионе опять понадобилось идти за книгами, она лишь пожала плечами, ответив, что, возможно, некоторые студенты сдали после обеда книги, которые ей были необходимы. В чем Гарри лично сомневался.

Дойдя до входа в читальный зал, он заявил, что хочет вернуться в башню закончить вчерашнее эссе.

— Хорошо тебе отдохнуть сегодня в Хогсмиде! Вы с Роном встречаетесь в "Трёх мётлах" около обеда? Не забудь ему напомнить, что он обещал купить мне сливочного пива! Пока!

— Ага, — на автомате сказала Гермиона и шагнула в чудесный мир книг.

Мадам Пинс, не особо удивлённая повторному визиту, сообщила, что книга не только не возвращена обратно, но и продлена до конца февраля. А это значило, что Гермионе придётся собрать все своё мужество и пойти просить Перси показать ей нужный параграф, а лучше — снять копии.

Разочарованно покинув библиотеку, она медленным шагом направилась к выходу из замка. Настроения идти в одиночестве по морозу в деревню не было. И лишь мысль о том, что она хотела подарить родителям настоящие волшебные сладости, от которых не портились зубы, заставила ее натянуть шапку и перчатки и шагнуть за большие дубовые двери.

Шёл снегопад. Остановившись на первой ступени, Гермиона подняла голову вверх и зачарованно смотрела, как крупные хлопья оседали на мир, а маленькие снежинки буквально вальсировали вокруг них. Это вернуло Гермиону мыслями в день, когда она, совсем ещё маленькая, вместе с родителями отправилась из серой слякотной Англии в гости к тётушке. В тот тень она задремала в машине, а когда открыла глаза — мир покрылся белой ватой. Первым делом, стоило лишь ступить на протоптанную дорожку, Гермиона упала в сугроб, но только не от того, что было скользко: ей всегда хотелось сделать снежного ангела.

И прямо сейчас, любуясь заснеженным Хогвартсом, ей вновь захотелось упасть в один из пушистых сугробов. Тревоги о правде и неправде почти исчезли. Спустившись вниз, она закрыла глаза и приготовилась к снежному объятию. Это был бы самый красивый маггловский ангел, если бы сильные руки не подхватили её в последний момент.

— Гермиона! С тобой все хорошо? Ответь мне. Гермиона?

Она открыла глаза. И несколько раз взмахнула ресницами, чтобы сбить с них налетевший снег и сориентироваться в новой реальности, где снег не был мягкой холодной подушкой. Возможно, это и не был сугроб. Магия? Или, упаси Великий Мерлин, какой-нибудь герой-вояка.

Глаза её не обманывали. Опустившись на колени и так и не разжав объятия, над ней склонился Перси. Раскрасневшийся то ли от мороза, то ли от нервов. К слову, краснел он не так, как Рон: у того лицо шло багряными пятнами, и Гермиона с Гарри даже в шутку называли его сто вторым далматином. Рон шутки не оценил и все бормотал про магглов с их шутками, лелея надежду, что "далматин" — это не то же, что у них — Гамберу. Перси же покрывался ярким румянцем, как если долго гулять на морозном воздухе и войти в долгожданное тепло какого-нибудь здания.

Если бы Перси не сбросил с себя маску "я тут самый главный и образованный студент", Гермиона бы сочла такое вмешательство гриффиндорским коварством. Однако он жадно вбирал в себя воздух, а глаза бегали по ее остекленевшему лицу. Перси уже было хотел прикоснуться пальцами к шее Гермионы, чтобы проверить пульс, как он вспомнил, что является волшебником, способным провести простую диагностику здоровья. Излишняя неловкость ему не к чему. И тут Гермиона скептически подняла бровь

— Я думала, все уже давно отправились в Хогсмид.

— Ты жива, слава Мерлину. Больше никогда не смей меня так пугать.

— Конечно, жива. А были варианты?

— Были, — честно ответил Перси.

Теперь, вслед за первой, поднялась и вторая бровь. Либо Перси искренне за неё переживал, либо он был чертовски хорошим актёром. Гермиона вспомнила, что дома у неё над кроватью висела пробковая доска, на которую мама разрешила прикреплять плакаты. От мысли, что рядом с Джонни Деппом мог бы висеть портрет Перси, она расхохоталась. Перси же, не знавший, как реагировать на все это, ослабил хватку, и Гермиона упала в сугроб. Лицом. Через несколько секунд смеялся уже Перси, пока пара глаз полушутя сверлили его рыжую макушку, обещая скорую месть.

Профессор МакГонагалл наблюдала из окна третьего этажа, как самая лучшая ученица своего поколения и главный префект совершенно по-варварски кидали друг в друга снежки, не забывая накладывать заклинания подножки, норовя скинуть друг друга в ближайшую снежную кучу. На момент, когда палочки были аккуратно сложены в сумки, а те оставлены на ступенях у входа в замок, к МакГонагалл присоединились Флитвик, Спраут и только-только подошедший Люпин. Если не считать Ремуса, это были самые азартные сотрудники этой школы, потягаться с ними могла разве что мадам Хуч, которая уже праздновала Рождество в солнечной Италии. К слову, ставки не только приносили дополнительный бонус к хорошей зарплате, но и считались едва ли не главным развлечением среди однообразных будней.

— Ремус, — прокашлялся Флитвик, — не желаете принять участие в пари? Каких-нибудь десять сиклей?

— Наш дорогой Филиус считает, — не отрываясь от снежной битвы, произнесла МакГонагалл, — что в этой битве несомненно победит мистер Уизли, однако я питаю надежды, что мисс Грейнджер обладает куда более обширными познаниями в разделе, гм..

— Шуток? — подсказал Люпин.

— Именно. Помона же со мной не согласна.

— Но ты, Ремус, можешь уравнять ставку, чтобы Минерве было не так обидно, — подмигнула та, отчего Ремус совсем смутился.

— Повышаю до галлеона. И ставлю на то, что они сойдутся на ничьей.

— Ремус! А ты тёмная лошадка, я смотрю. Ставки сделаны!

В эту самую минуту четыре галлеона, выложенные на стол, обрели сиреневую дымку и выстроились в башенку.

— Я зачаровал их так, чтобы в момент финала они могли сами перемещаться от игрока к игроку. Когда свечение становится синим — игра заканчивается, и ты можешь забирать их себе, — пояснил Флитвик. — Иначе можно неплохо обжечься. Видел бы ты глаза и руки Локонса в том году! Минерва постаралась!

В этот момент МакГонагалл издала победный клич: Гермиона зачаровала под ногами Перси участок снега так, чтобы тот превратился в настоящий ледовый каток. Префект, не удержав равновесие и, смешно размахивая руками, упал на спину. В подтверждение своей победы Гермиона прыгнула сверху, не давая тому встать.

Четыре галлеона плавно спланировали к профессору МакГонагалл. В следующий момент башенка поделилась на две равные стопочки, которые переплыли к Флитвику и Спраут: Перси зачерпнул свободной рукой пухляк и кинул его по направлению к лицу противника. Гермиона, все ещё отряхивая снег руками, была бесцеремонно поменяна местами с Перси, отчего каштановые кудри рассыпались по снегу. Драться больше никто не собирался. Золотые монетки, к удивлению профессоров, вспыхнули синим светом и отправились в карман Ремуса. Люпин, искренне не ожидавший подобного исхода, поднял руки вверх, капитулируя перед вопросами коллег.

Чуть ранее Гермиона лежала на снегу, отряхивая с лица снег. Перси, устроившись рядом с ней, прижимал своими ладонями её плечи.

— Победа! У тебя не осталось сил для манёвра!

— Зато есть место!

Гермиона попыталась взрыхлить ногами снег, но её хватило лишь на пару нелепых движений, после чего она схватилась ладонями за запястья Перси. Она не была против своего проигрыша: они оба тяжело дышали, хорошо повеселились и каждый был по-своему счастлив в эту минуту. Но ради интереса, стоит ли ей продолжать бороться, она все же спросила:

— А что причитается победителю?

— А разве мы на что-то играли?

— Не помню. Но такая битва определённо стоит какого-нибудь приза.

— Это у магглов так принято?

— У всех обычных людей, Перси, — улыбнулась Гермиона.

Перси ослабил хватку и упал рядом на снег.

— Тогда это должно быть что-то по-настоящему стоящее.

Повисло молчание. Каждый из них пытался представить, что это может быть, но как назло приходили лишь примеры из детских сказок.

— Или ничья, — выдала свой вердикт Гермиона, и Перси согласился с ней.

Отряхнувшись от снега, Гермиона заметила, что их одежда насквозь промокла, и им обоим стоило вернуться в башню, чтобы переодеться. К Перси, подошедшему в этот момент с сумками, вернулась самодовольная ухмылка: он применил бытовое заклинание сушки, наложив при этом согревающие чары на перчатки. Однако теперь эта ухмылка вовсе не раздражала, а лишь вызывала даже некоторое восхищение.

— Перси, а где твоя шапка?

В руках у него был сырой комочек чего-то старого и вязаного. Предположив, что такую вещь просто опасно сушить из-за ветхости или, что ещё хуже — из-за того, что она была трансформирована из чего-то другого, Гермиона полезла в свою сумку и достала новую сухую шапку. Немного увеличив её в размерах, она протянула её Перси. Он, не понимая, что происходит, взял её в руки и немного склонил голову к плечу.

— Рон и Гарри часто теряют свои шапки. Или просто забывают их в теплицах. Эльфы, конечно, возвращают к утру все на место, но я беру запасной комплект на всякий случай, когда выхожу на улицу.

— Спасибо.

Путь до калитки они провели в молчании. Перси подождал, пока у Гермионы проверят разрешение, и тихо, как бы размышляя про себя, сказал:

— Когда я тебя поймал, ты выглядела удивлённой. Буквально застывшей от непонимания. Почему?

— Потому, что моя спина ожидала встречи с сугробом. И я была весьма удивлена, что мне в этом помешали.

— И все же — почему?

— Потому, что я хотела сделать ангела.

— Для ведьмы, способной дать развёрнутый ответ на любой вопрос из учебника, ты говоришь мне подозрительно мало.

Гермиона остановилась и пожала плечами. Перси замер. В глазах маленькой гриффиндорки заплясали опасные огоньки, не предвещавшие спокойной прогулки до деревни. В следующий миг Персиваль мог видеть, как Гермиона буквально отпрыгнула назад, провалившись в сугроб. После нескольких незамысловатых движений она протянула ему свою руку, приглашая помочь выбраться из сугроба. После, взглянув на свою работу, она удовлетворённо кивнула и, гордясь собой, показала своего ангела. Перси, взглянув на место убийства гладкого снежного покрова, спросил:

— А где ангел-то?

Гермиона медленно изменилась в лице:

— Что значит "где"? Вот он! Вот голова, вот крылья… Ах ты, негодяй!

Перси получил шуточный толчок в плечо и прыснул от смеха.

— Да, вижу я. Вижу! Прекрати! — улыбаясь, он обновил чары на одежде, чтобы та вновь стала сухой, а после добавил: — Только никто не должен знать, чем мы с тобой сегодня занимались.

— А то ты потеряешь свой статус зануды? — невинно хлопнув ресницами, спросила Гермиона и тут же добавила: — Но я-то тебя таким не считаю, просто Джордж…

— Тоже может лишить тебя звания "мисс скукотища".

— Без обид?

— Без.

— А ты сможешь научить меня чарам, чтобы я тоже могла сушить одежду? Нам такого еще не преподавали. На каком курсе это изучают?

— Ни на каком — меня мама научила. Точнее, она учила Джинни, но я оказался рядом, чтобы запомнить. Смотри, резкое круговое движение кистью и заклинание "Инишл Сичитатем".

С третьего раза специально намоченная Гермионой варежка стала приобретать изначальный сухой вид, правда, только на большом пальце. Видя одобрительную улыбку Перси, Гермиона дала себе слово, что к вечеру она будет знать заклинание идеально.

За разговорами об учёбе и о прорехах в образовательной программе они не заметили, как на горизонте появились первые крыши домов Хогсмида.

— Я собираюсь зайти в магазин "Перья Писсаро", чтобы купить чернила. А ты куда планируешь зайти, Гермиона?

— Мне нужно в "Сладкое Королевство", чтобы купить подарки. Мы с Роном договорились встретиться во втором часу в "Трёх мётлах". Думаю, я успею зайти в книжный перед этим. Или прогуляться — погода просто чудесная!

— Я тоже думал зайти во "Флоренц", если что — ищи меня в разделе биографий или теории магии. Думаю, я смогу показать тебе книгу, которая тебя заинтересует.

— Хорошо! Пока!

— Пока!

Они разошлись. И Гермиона, и Перси хотели побыстрее разобраться с обязательными делами и поскорее зайти в любимый магазин, который пах старыми книгами и свежими чернилами. "Флоренц" был не похож ни на один известный книжный магазин. Наряду с яркими обложками популярных журналов и блокбастеров на полках стояли подержанные книги и учебники. В отличии от "Флориш и Блотс" почти все было в единственном экземпляре. Школьники часто довольствовались библиотекой и редко когда покупали что-то для домашнего чтения. Исключением составляли учебники — семьи с маленьким доходом часто обращались в “Флоренц” с целью купить что-то за полцены, а то и за бесценок.

Другую группу составляли мастера и магистры, часто захаживавшие за каким-нибудь любопытным экземпляром или вовсе делающие заказ на какое-то конкретное издание.

Но были и исключения. Среди них была маленькая девочка лет восьми, ходившая в магазин по выходным, чтобы читать сказки. Хозяйка не брала с неё денег, поощряя её желание читать. Исключением также были парочка школьных старост, в числе которых был Персиваль, ученики Рейвенкло и одна юная гриффиндорка — Гермиона Грейнджер. Молодая хозяйка знала "постояльцев" по именам и нередко дела скидки. Также она приносила чашечку чая и бисквиты для тех, кто блуждал среди её стеллажей больше часа. Нет, это не было намёком, что пора закругляться, наоборот, хозяйка помнила, как, будучи ученицей, сама нередко пропускала приём пищи, погрузившись в удивительный книжный мир.

Одним словом, это был уютный магазинчик с небольшим лабиринтом стеллажей и мягкими креслами, позволяющими насладиться книгой сразу после её покупки. Читающие люди сравнивали это место с объятиями любимого человека.

И пока молодая хозяйка с трепетом раскладывала новые книги на полки стеллажей, Перси уже приобрёл нужные чернила и с интересом разглядывал чернильные баночки и перья.

— Вам что-нибудь подсказать, мистер Уизли?

Худой, как молодое деревце, и точёный, словно карандашный грифель, мистер Писсаро-младший склонился над прилавком. Он никогда не нравился Перси. Вечно сующий острый нос не в своё дело, он был на удивление точен в своей работе, что раздражало ещё больше.

— Ищите что-то для возлюбленной? Или для юной мисс, с которой вы расстались несколько минут назад?

— Благодарю, мистер Писсаро, но я пока только изучаю ваш ассортимент.

— Для вашей маленькой подруги прекрасно подойдёт набор "Перо и ничего лишнего". Чернильница не позволяет забирать слишком много чернил, что экономит ценный материал, а перо — не царапает пергамент, даже если нажать на него слишком сильно.

— Я же сказал…

— Эта мисс, как я могу судить, исписала уже сотни дюймов, не так ли?

— Так.

Перси начинал сердиться. Во-первых, он терпеть не мог, когда его перебивали. А во-вторых, с чего он взял, что Гермионе вообще нужно покупать чернильницу и перо?

— Рождество ведь! Могу предложить вам как постоянному клиенту скидку. Всего семь сиклей! И чары упаковки в подарок. Что думаете?

До этого Перси и в голову не могло прийти, чтобы подарить что-то Гермионе на Рождество. Они толком-то и не общались никогда. Лишь изредка она могла подойти к нему за советом или просто указать на нарушителей. То, что она бестактно указывала на упущения в его работе, раздражало. Однако как собеседник Гермиона была прекрасна: начитанная не по годам, она имела отличные амбиции и никогда не боялась вступить в спор, даже будучи не уверенной в своих силах. А ещё с ней было удивительно легко. Сбрасывать такую ведьму со счетов было бы кощунством: она совершенно точно могла получить любую должность в министерстве, которую только пожелает. А вместе они могли бы составить сильный тандем. Решено.

— Заверните, пожалуйста, этот набор.

— Отличный выбор, мистер Уизли! Счастливого Рождества!

— И вам, мистер Писсаро!

И Персиваль покинул магазин с баночкой чернил и небольшим подарком, совершенно забыв о том, что собирался подарить девушке, в которую был тайно влюблён, самопишущее перо на деньги, отложенные ещё с прошлого лета.

В это время Гермиона отстаивала чудовищно длинную очередь в кассу. Невилл и Дин, уже расплатившись за свои покупки, сочувственно похлопали по плечу, мол, держись, Грейнджер, и покинули магазин в приподнятом настроении. В руках у Гермионы был большой набор сладостей без сахара для родителей, набор сахарных перьев для подруги, благо он не выглядел как вещь из магического мира, и по пачке волшебных шоколадных котелков для Гарри и Рона. Каждый котелок обладал не только своим уникальным вкусом, но и немного изменял внешность: например, вырастали кошачьи уши, львиная грива или вороний клюв.

Но в этот момент Гермиона думала лишь об одном: стоит ли все это того, чтобы двадцать минут стоять в очереди, вместо того, чтобы выбрать несколько новых книг и журналов по трансфигурации и чарам. Тоскливо разглядывая ближайший товар на витринах, она проскользила взглядом к едва запотевшему окну.

Снег стал более мелким и редким, отчего можно было разглядеть прохожих в длинных тёплых пальто. Казалось, что все они курсировали от магазина к магазину, стараясь успеть приобрести подарки в последние часы Рождества, спешили поздравить друзей и знакомых, а также отправить открытки, пока не разобрали последних сов. Дверь в "Сладкое королевство" постоянно открывалась и закрывалась, впуская по глотку свежего воздуха за раз, отчего Гермионе все больше хотелось выбраться из душного помещения, полного гвалта, свиста, шума и липкого запаха конфет. И когда перед Гермионой оставалось каких-нибудь пять-шесть человек, она заметила в окне Перси, бодро шагавшего по улице с красивой подарочной коробкой в руках.

Было непривычно видеть своего префекта, занимавшегося чем-то отличным от учёбы, чем-то сентиментальным.

“Интересно, — подумала Гермиона, — никогда не видела, чтобы Перси дарил, а то и получал подарки на праздники или просто так. Неужели все и правда относятся к нему как к учебнику?"

Гермиона закусила губу, потому как ей слишком близко было знакомо это чувство. В маггловском мире она получала подарки только от родных и от единственной подруги. Однако в школе никто и не думал, что "зубрилка" может нуждаться в подарке на день рождения или Рождество — даже сухого "Поздравляю!" едва ли можно было ожидать от учителя, не то что от других учеников. И от этого щемящего чувства ей захотелось сделать Перси самый удивительный подарок, который сможет его порадовать. Конечно, он получал от родителей тёплый свитер, письменные принадлежности от братьев и наверняка праздничную открытку от Джинни, но все это было обыденным. А Гермионе хотелось удивлять, потому как именно это чувство вселял в ней Перси — удивительную, кружащую радость от открытия чего-то нового и необычного. Но что могло удивить волшебника?

— Мисс, вы будете оплачивать покупки? — с лёгким раздражением сказал старшекурсник из Рейвенкло, стоящей за ней. — Очередь ждёт! А время, великий Мерлин! Уже почти двенадцать!

— Да, да. Конечно, — растерялась она и, оплатив подарки, вышла на морозный воздух.

"Так что же может впечатлить волшебника?" — подумала Гермиона, и ответ тут же пришёл ей в голову.

Необходимо было что-то маггловкое. Что-то, что можно с удовольствием использовать каждый день. Что-то в стиле "Персиваля". Простая маггловская ручка.

"Паркер. Достаточно просто для дружеского подарка и вполне солидно, чтобы это не выглядело как подарок "для галочки".

Удовлетворённая своим выбором, Гермиона зашла в небольшой магазинчик на углу аллеи, чтобы купить подарочную бумагу и зачарованную ленту: это было очень удобно, потому что подарки буквально сами упаковывали себя, и не надо было тратить долгие часы с линейкой и скотчем в руках.

Зайдя в книжный, Гермиона робко поставила пакеты на полку, сняла шапку, отчего вокруг нее образовалось белое пудровое пятно от осыпавшегося на пол снега. Через минуту Гермиона ходила вдоль длинных стеллажей, успешно захватив с собой новые выпуски журналов по трансфигурации. В эту минуту её не волновали ни подарки, оставленные у двери — она знала, что полка зачарована так, что никто, кроме хозяина, не мог забрать оставленные там вещи, ни рождественские кенары, поющие незатейливую мелодию, ни Перси, который с интересом разглядывал, как Гермиона гладит кончиками пальцев выцветшие корешки книг. Но что действительно захватило её внимание — это вопрос времени.

Ещё в детстве Гермиона заметила, как время умудряется извиваться в реальности, удлиняя тягостные минуты ожидания и делая почти неуловимыми минуты радости и счастья. Особенно это ощущалось в дни, когда все новые книги были прочитаны, а то и вовсе перечитаны, а до поездки в библиотеку оставалось несколько нескончаемых дней. Теперь же времени всегда было мало. Тысячи книг, охраняемые мадам Пинс, были в распоряжении, увы, не самой Гермионы, а в вечно ускользающих минутах. Даже с маховиком времени, Гермиона едва ли могла получить хоть одну лишнюю секунду, потому как тогда приходилось контролировать каждое своё действие. И этот груз ответственности приводил лишь к одному слову — "почему".

Почему маховики времени нельзя получить без лицензии? Почему это правило обошло саму Гермиону? Почему этот артефакт, один из немногочисленных и строго охраняемый Отделом тайн Министерства Магии, оказался у неё в руках? И почему профессора считали это вполне естественным течением дел?

Конечно, когда Гермиона в начале года получила расписание занятий и факультативов, она не могла не заметить, что некоторые из них идут в одно и то же время, несмотря на то, что их совершенно точно можно было перенести так, чтобы они не мешали друг другу. Но Персиваль объяснил, что одни ученики выбирают свою сильную сторону магии, например, логическую, изучая астрономию и древние руны, или интуитивную, выбирая маггловедение и прорицания. И как он подметил — Гермионе совершенно нечего делать на последних занятиях. Это возмущало. И потому она решила обратиться к декану в надежде урегулировать данный вопрос и, если получится, попроситься на заочное изучение так называемых интуитивных предметов. Могла ли она хотя бы предположить, что ей доверят древний, а с тем наверняка опасный — артефакт? Нет. И потому в голове поселился законный вопрос.

В школьной библиотеке о маховиках упоминалось не больше, чем о философском камне: известно лишь, что использование его не могло привести к глобальным изменениям текущей временной линии, перенос возможен лишь на двадцать четыре часа назад: исключение было зафиксировано лишь в 1617 году, года Фредерик III был перенесён на целых тридцать часов, что привело к тому, что люди, именуемые крестьянами, перешли в собственность дворян, что создало противоречивые воспоминания у всей магической Британии — аристократы не помнили иного исхода или просто не хотели о том вспоминать.

Второй патологией являлась встреча с самим собой. Несмотря на то, что в учебниках было сказано о том, что такие люди попросту сходили с ума, отчего в 1899 году на использование маховиков наложили ограничения, а Гермиона верила специальной литературе, подобное объяснение все же показалось весьма подозрительным, и, спустя недели поиска информации, она пришла к выводу, что такое условие переносит человека в альтернативный временной поток. И тогда сумасшествие людей казалось более вероятным, так как человеческий мозг едва ли мог обработать информацию одной реальности, не говоря уже о двух одновременно.

Но только Гермиону интересовало другое. Если время — это линейная субстанция, способная искажаться и менять свою форму, то есть ли шанс обойти все поставленные условия и изменить некоторые серьёзные события? Ведь был же человек, установивший рамки, значит, будет и тот, кто сможет их расширить.

В этот момент Гермиона по привычке дважды постучала пальцем по корешку книги, которую собиралась выбрать — "Физика магии и пространства". Судя по названию, автором данной работы был не чистокровный волшебник, а это уже наводило на мысль, что именно здесь можно найти ответы. Потому что только человек из маггловского мира мог задуматься, как работает магия и какое место она занимает в науке.

Перси же смотрел на эту картину с непонятным ему умилением. Маленькая гриффиндорка закусила губу, пытаясь дотянуться по верхней полки, но даже тот факт, что Гермиона стояла на самых кончиках пальцев, не помог ей приблизиться к цели. Лицо её раскраснелось, брови нахмурились, и она стала напоминать котёнка книззла, однако глаза, живые и требующие, придавали милому лицу слишком много серьёзности, какую порой не встретишь даже среди опытных волшебников.

Что она искала? Зачем? Насколько Перси помнил, этот стеллаж был посвящён исследованиям магии с маггловской точки зрения. Как-то раз он сам искал в этом разделе книгу в подарок отцу, но в тексте было слишком много незнакомой терминологии, в которой Артур едва ли бы стал разбираться. Перси ещё раз взглянул на Гермиону, отчаянно пытавшуюся допрыгнуть до фолианта — такое просто не могло не вызвать улыбку, — и тихо подошёл, чтобы прекратить её мучения.

Гермиона, не заметившая, как к ней подошли, с изумлением наблюдала, как изящная кисть руки подцепила корешок и протянула заветную книгу ей же в руку.

— Спа... спасибо, — выдавила она из себя, понимая, что кто-то видел её "грациозные" попытки.

— Это будет наша вторая маленькая тайна.

Узнав голос, Гермиона тут же вскинула голову, отчего кудри рассыпались по плечам, создавая пушистый ореол вокруг лица, и тут Перси уже не смог сдержаться и прыснул.

— И впрямь — как котёнок книззла!

— Если ты о моем втором курсе — то это крайне жестоко, Перси!

— Второй курс? — сквозь слёзы выдавил он. — А… Мерлин, я и забыл! У тебя была такая мягкая шёрстка.

— Ты... что? Только не говори, что ты трогал тогда моё бедное лицо…

— Почему же сразу лицо? Хвост. Прости, я не удержался. Ну, я хотя бы не как Рон.

— Как Рон — что?!

— Ну, они с Гарри поспорили, замурчишь ли ты, если тебе почесать за ушком.

— Мерлин, — Гермиона буквально стекла вдоль стены от стыда. — Я придушу их обоих, как только они попадутся мне на глаза!

При виде Гермионы, охватившей свои колени, Перси стало как-то не по себе. Одно дело, когда ты с другом вспоминаешь каверзную ситуацию и вы вместе смеётесь над ней, как над хорошей шуткой. Другое — когда кого-то ранят такие воспоминания. Повинуясь инстинкту старшего брата, он присел к ней на корточки и просто обнял.

— Всё будет хорошо. Обещаю.

— Я была такая… такая…

— Милая?

— Глупая!

— Глупая? Чтобы Гермиона Грейнджер — да и глупая? Не поверю! Посмотри на меня, ты самая умная ведьма на курсе, а расстраиваешься из-за всяких мелочей.

В ответ она лишь только шмыгнула носом и обняла Персиваля в ответ. Сейчас ей очень нужны были объятия. Пусть на этот короткий миг самые настоящие и искренние слова вселяли в груди чувство защищённости и спокойствия. Перси тоже нужны были эти объятия, потому как ему важно было чувствовать себя нужным, хоть и понял он это только сейчас.

Хозяйка "Флоренца", отвлечённая заразительным смехом, сменившимся подозрительной тишиной, с кроткой улыбкой на губах наблюдала, как её "постояльцы" нерешительно разомкнули объятия и стали бережно поднимать книги и журналы с деревянного пола. Удостоверившись, что с детьми все хорошо, она в приподнятом настроении ушла подогревать глинтвейн, чувствуя, что в её магазине сейчас сотворилась самая настоящая магия.

Через десять минут Гермиона в компании Перси покинула книжный магазин с увесистым свёртком книг, которой так любезно забрали у неё из рук.

— И зачем ты изучаешь "Теорию времени и элементарных магических частиц"? — спросил Перси, разглядывая корешок той самой книги с верхней полки.

— Люди давно доказали, что наш мир подчиняется определённым законам, однако я не заметила, чтобы здесь кто-то задался вопросом, как работает магия.

— Наверное, ты давно не выписывала журнал "Продвинутые зелья". Даже профессор Снейп отметил, что можно получить совершенно разные по своим характеристикам зелья, используя одни и те же компоненты.

— Профессор Снейп делает научные исследования? Как давно он публикуется?

— Наверное, с тех пор, как стал мастером зелий. Это было ещё до моего поступления в Хогвартс.

Гермиона застыла на месте. У выдающихся волшебников уходили десятилетия только на то, чтобы усовершенствовать чужой состав зелий, не говоря о том, чтобы создать что-то своё. Чтобы стать мастером в свои… тридцать четыре — тридцать пять лет, профессор Снейп должен был начать варить зелья ещё с пелёнок.

— Ты идёшь? Если хочешь, я могу одолжить тебе несколько последних выпусков. Если, конечно, у тебя будет время, чтобы их изучить.

Гермиона, погруженная в мысли, не заметила явного намёка, а потому просто последовала за ним, пока они не расстались у "Трёх мётел", пообещав друг другу встретиться на рождественском ужине, чтобы попрощаться перед отъездом. Перси же знал о маховике времени, потому что был слишком удивлён, когда Гермиона в первую же неделю обучения принесла баллы своему факультету и на маггловедении, и на древних рунах, идущих в одно и то же время. Систематические вопросы в адрес профессора МакГонагалл увенчались успехом, и уже через месяц ликование от раскрытия тайны сменились небольшим разочарованием: то ли от того, что с него как с совершеннолетнего все же взяли Непреложный обет, запрещающий кому-либо открывать этот секрет, то ли от осознания, что девчонке доверили опасный артефакт Отдела тайн Министерства Магии Британии.

Гермиона, помахав Перси рукой, нерешительно топталась на месте перед входом "Трёх мётел". Даже с улицы было видно, что свободных мест в пабе не было: волшебники и волшебницы заполнили собой каждый сантиметр пространства, Гермиона даже была готова поклясться, что увидела сквозь запотевшее стекло, что самые юные чародеи расположились не только на лестничных ступеньках, ведущих к гостиничным номерам, но и на зачарованных стульях, слегка круживших под потолком. Несмотря на то, что это место всегда вызывало у студентов благоговение своим уютом и непринужденной обстановкой, сегодня идти сюда хотелось уже меньше, чем в прошлый раз. Гермиона даже начала подумывать, что она не так уж сильно хочет сливочное пиво с имбирем, о котором мечтала с прошлой вылазки в деревню.

Мысль, что Рона можно и не найти в такой толпе, почти убедила её развернуться и припустить со всех ног в уютную гостиную, а освободившееся время потратить на изучение научных трудов, которые Перси пообещал доставить в целости и сохранности. Как-никак от такого решения Гарри точно не пострадает — деньги сейчас у Рона, а значит, именно он сможет купить все то, что необходимо. Расстроится ли Рон, что его оставили с Дином, Симусом и Невиллом испытывать новые взрывные колоды магических карт? Едва ли. А потому Гермиона улыбнулась уголками губ — кажется, появилось немного времени на книги. Нет, не то чтобы она предпочитала друзьям чтение, но после бурного обсуждения последних исследований в трансфигурации разговаривать о чем-то приземистом вроде квиддича или волшебных приколов ей совершенно не хотелось.

"Или, может, все дело было в Перси, который не считал разумным тратить часы на просиживание в пабе?" — поймала себя на мысли Гермиона.

— Нет, — твердо сказала она самой себе.

— Тогда, мисс Грейнджер, если вы все же предпочитаете остаться здесь в такой снежный день, попрошу вас не загораживать проход в паб. Так и в снеговика недолго превратиться! — раздался неподалеку назидательный голос.

— П-простите, профессор! — вспыхнула Гермиона и буквально отскочила от двери.

Профессор МакГонагалл, а это была именно она, улыбнулась и прошла внутрь, профессор Флитвик, краснощёкий и улыбчивый, лишь ухмыльнулся в усы и проскочил следом. К удивлению, третьим человеком, зашедшим внутрь, был невысокий седой мужчина в дорогой меховой мантии. При виде Гермионы он лишь поджал губы, едва кивнул в знак приветствия и тут же скрылся в гомонящей толпе. Не было сомнений, что этим человеком оказался Корнелиус Фадж. Но что привело министра в рождественский день в небольшую деревню, притом не к самому директору, а лишь к персоналу — если, конечно, директор Дамблдор не ждал уже внутри — оставалось загадкой.

Наверное, Гермиона уже шла бы как можно дальше от места, где студенты, профессора и иные маги тонули в смехе и в бесконечном "Счастливого Рождества!", если бы кто-то не стряхнул взмахом руки с её головы снежную шапку и не наложил согревающие чары на мантию. Четвертым человеком, вошедшим в паб оказался профессор Снейп. Несмотря на всю его статность и пугающе грозный вид, глаза выдавали его усталость. Они стояли друг перед другом всего одно мгновение: брови профессора тут же спустились к переносице, как если бы ученик напутал бы ингредиенты в самом простом составе зелья, но осуждения во взгляде вовсе не было, только мягкий укор.

Гермиона же пребывала в смятении: то, что именно профессор Снейп наложил согревающие чары, у нее сомнений не было, но они были в другом.

"Зачем?" — пронеслась мысль вихрем в голове.

И тут же, как будто извне: "Зачем? Затем! Глупая девчонка! Мне и без того хватает заказов от Поппи, такое чувство, что они все пьют бодроперцовое литрами!"

Профессор не осознал, что нечаянно применил легилименцию в отношении ученицы. Такое бывает, когда сильные эмоции берут верх над человеческим разумом, а такой вид магии требовал сосредоточенности и неопровержимого контроля над собой. Но Рождество было одним из тех дней, которые выводили профессора из себя. Слишком много беззаботных лиц, музыки и рукопожатий — лезть к нему с объятиями было бы сродни самоубийству. А потому Гермиона лишь открыла рот и, не найдя подходящих слов, тут же закрыла его. Выдавив из себя: "Извините!", она прошмыгнула в тепло рождественского паба.

Профессор Снейп, вздохнув, последовал следом и, благодаря своей репутации, быстро проложил путь в ступеням, ведущим на третий этаж, где у мадам Розмерты находились рабочие кабинеты. Сейчас ему предстоял долгий разговор с министром касаемо жалобы, поданной — чтоб его! — Люциусом как главой попечительского совета в отношении Люпина. Его отлучки не остались незаметными.

Кабинет, который им любезно предоставила мадам Розмерта, был дорогим. Мягкие диваны и кресла, выполненные из массива райского дерева, на удивление не давили своей монументальностью, а наоборот — гармонично занимали свое место у мраморного камина. Стеллажи, разбросанные по обе стороны от камина, были ненавязчиво заполнены коллекцией книг из драконьей кожи, которая отливала жидким золотом в свете зачарованного огня.

К моменту, когда профессор Снейп вступил в пределы комнаты, его коллеги устроились напротив огня, заняв с мадам Розмертой длинный диван, а Корнелиус Фадж занял кресло, повернутое ко входу в кабинет. Северусу ничего не оставалось, как сесть зеркально министру. Такой расклад не был приятен, несмотря на то, какой вид открывался на снежную деревню из панорамного окна. Все же хотелось контролировать ситуацию полностью, особенно учитывая деликатность темы разговора. И именно поэтому никто из присутствующих не заметил, как тихо приоткрылась дверь и закрылась за мгновение до опечатывания кабинета и наложения чар конфиденциальности. Дверь растворилась в стене.

— Что ж, — сказал министр, наливая в стакан виски, — я смею полагать, что мы сможем быстро урегулировать возникший вопрос и вернуться к своим делам не позднее чем через час.

— У Розмерты не грех и задержаться, — мягко упрекнул профессор Флитвик, пригубив эль. — Я думаю, мы могли бы и посидеть здесь в компании прекрасных дам! А, Северус?

— Я думаю, что вам стоит заканчивать с выпивкой, Филиус. Мои запасы антипохмельного не бесконечны.

— Ерунда! Все в порядке, у меня нет никаких проблем!

— Зато у нас есть одна общая проблема, — заявила профессор МакГонагалл, видя, как начинает закипать Северус.

— Сириус Блэк? — спросила мадам Розмерта.

— И он тоже. В основном мы здесь из-за профессора Люпина.

— Собственно, я всех вас здесь и собрал, чтобы обсудить обе этих проблемы; сегодня ко мне на стол пришла бумага от одного из попечителей совета, который крайне обеспокоен не только проникновением Блэка на территорию школы, но и тем, что он был замечен именно в полнолуние, когда, насколько мне известно, вы, мистер Снейп, замещали своего коллегу.

Профессор МакГонагалл едва не поперхнулась, осознав силу такого заявления. И, решив спасти ситуацию, пока раздумья министра не привели к более очевидным закономерностям, заявила:

— Уж не думаете ли вы, министр, что мистер Люпин помогает Блэку и Сами-Знаете-Кому в поимке Гарри?

— Сами посудите, моя дорогая. Люпин был отвергнут Поттерами незадолго до той самой ночи. Вполне вероятно, что он вошел в сговор с Блэком, желая отомстить.

— Да-да, насколько я знаю, Лили лично отклонила его кандидатуру Хранителя тайны, опасаясь… — тут Розмерта прикусила губу под пристальным взглядом трех пар глаз: — Опасаясь, что бывшие связи еще имеют свою силу.

— О каких связях вы говорите?

Северус тяжело вздохнул. Пропадать так пропадать. Всё лучше, чем если министр узнает об истинных причинах отсутствия Люпина каждое полнолуние.

— Боюсь, мадам имела в виду наши школьные связи.

— О, я наслышан о вашей постоянной личной борьбе с неразлучной троицей. но бога ради, при чем тут вы?

— О! Еще как при чем! — хихикнул профессор Флитвик, болтая ногами в воздухе. Отпив еще один глоток эля, он совершенно заговорщически заявил: — Несмотря на извечную борьбу Поттера и Блэка с Северусом, Ремус питал к последнему совершенно обратные чувства!

— Что вы хотите этим сказать? — спросил министр, позабыв о всех нормах ведения переговоров.

— То, что я и мистер Люпин, не побоюсь этого слова, были друзьями. В школьные годы, конечно. В основном мы занимались только тем, что выполняли домашние задания в библиотеке, и ничего более. Он не проявлял вражды ко мне и даже как-то пытался вразумить своих идиотов-дружков отстать от меня. Но безрезультатно. Однако мне хватало и этого, чтобы считать его себе другом.

Мадам Розмерта, прекрасно помнившая, как двое мальчишек часто забирались в самый дальний угол паба и с жаром обсуждали абсолютно все: от простых бытовых заклинаний для штопанья носков до открытий в разделе продвинутой магии. Это были чудесные времена, и ей хотелось, чтобы слова о том, что их дружба закончилась в школьные годы, оказалась такой же уловкой для министра, как и все остальное. Однако виду она не подала, особенно сейчас, когда она надеялась получить от Северуса если не скидку на антипохмельное зелье, которым она тут приторговывала из-под полы, то хотя бы отсутствие повышения цен при закупке. А потому она лишь сложила брови домиком и выдала легкое: "О!" на столь неожиданное заявление. Что-что, а актрисой она была неплохой.

— Неужели? И вы хотите сказать, что Лили Поттер знала об этом?

— Более того, она сама часто сидела вместе с ними до самого закрытия библиотеки, — улыбнулась профессор МакГонагалл. — Но после шестого курса она резко поменяла свои убеждения.

— И все из-за Поттера!

Министр, молча наблюдавший, как меняются настроения в кабинете, решил, что пора задать главный вопрос:

— Значит, мистер Люпин всё же стал Пожирателем Смерти?

— Какая чепуха! — вспылил профессор Снейп и, взяв себя в руки, продолжил уже спокойнее: — Он бы не выдержал и первой части ритуала посвящения. Тёмному Лорду не нужны были слабаки. Однако, действительно, Лили пришла к тому же выводу, что и вы, министр.

— Как будто кто-то наложил на нее Обливиейт! Бедная девочка после родов совсем позабыла, что отличительной чертой этих убийц является Темная метка.

— Филиус, если вы сейчас же не прекратите пить, похмельного вам видать как тринадцатой зарплаты!

— Отклоняемся от темы, господа!

— Корнелиус, насколько я помню, именно Блэк был Хранителем тайны Поттеров? — вспомнила мадам Розмерта.

— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор все равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители тайны.

— Значит, он подозревал Блэка?

— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завелся предатель.

— Но Джеймс Поттер настоял на своем?

— Да, настоял, — вздохнул Фадж — Он не мог знать, что именно Блэк предаст их семью. В те времена всё указывало на мистера Люпина. Заклинание Доверия применили, а две недели спустя...

— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством…

— И все же, вы, министр, подозреваете нашего коллегу в предательстве?

— Минерва, если бы всё было так просто. Факт, что мистер Люпин дружил с Пожирателем, простите, Северус, с бывшим Пожирателем Смерти, его дружба с Блэком и недоверие самих Поттеров к нему говорят сами за себя.

— Тогда я как заместитель директора смею заверить вас, что он отсутствовал на посту сугубо по состоянию здоровья, что отражено в его медицинской карте. Думаю, Поппи сможет выслать вам копию уже сегодня.

Настроение министра улучшилось в момент. Меньше всего ему сейчас хотелось разбираться в куче бумаг и подыскивать нового преподавателя по Защите от темных искусств, тем более, что данная ставка имела определенную славу.

— Право! Минерва! Какие копии? Через несколько часов Рождество! Думаю, если и у заведующего учебной частью нет возражений, то мы можем отодвинуть этот вопрос до января, оставив мистера Люпина на его должности.

Профессор Флитвик, оценив свои шансы на внятное произношение, лишь кивнул министру. Корнелиус, удовлетворенный, что процедура была завершена даже чуть раньше, чем он рассчитывал, довольный поправил котелок и уже намеревался встать, как свой голос подала хозяйка паба:

— А как же Блэк?

— Блэк, будь он неладен. Недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключенные там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк... он выглядел и говорил как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому все надоело.

— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?

— Думаю, что это его... э-э... конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Все-таки он крёстный Гарри Поттера. Думаю, эта связь не даёт ему покоя. Быть связанным магией с чуть ли не главным врагом своего повелителя… сами понимаете. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но... дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет..

— Нам пора в замок, Корнелиус, — заметил профессор Снейп. — Вы ведь не хотите опоздать на ужин к директору?

— Действительно. Спасибо вам, мадам Розмерта, что предоставили нам кабинет и мы смогли уладить все вопросы до праздников.

— Всегда пожалуйста, министр!

Стулья отодвинулись, запахнулись полы мантий, блестящие каблуки мадам Розмерты подошли к голой стене, и уже через мгновение вся компания покинула кабинет. только профессор Снейп косо глянул на едва мерцающий кусочек стены. Но решив, что это точно не его проблемы, лишь кивнул себе и покинул комнату, не запечатав за собой переговорную.

Гермиона заметила, как по лестнице спустился министр. Откланявшись, он покинул паб, в то время как профессора решили задержаться и пропустить по стаканчику, прежде чем отправиться на праздничный пир. Исключение составил профессор Снейп, который, проложив себе путь к выходу, задержался лишь на мгновение, чтобы наложить на себя согревающие и отталкивающие чары. Дверь закрылась, а Гермиона все продолжала следить за профессором сквозь мутные стёкла паба, пока тот не скрылся из вида.

— Ещё чуть-чуть, и можно было подумать, что ты пялилась на профессора Снейпа.

— Что? Гарри, что ты несешь, я бы никогда… Гарри!

Гермиона буквально подскочила на стуле, отчего содержимое её кружки вылилось прямо на Рона. Рассказ о последнем матче был прерван, и Рон, пытаясь убрать с глаз намокшие пряди, лишь хватал ртом воздух.

— Гермиона, да что с тобой? Если тебе было скучно слушать, можно было сказать словами. Чёрт! Они теперь еще и липкие! Как я поеду?

— Рон! Гарри здесь!

— Гарри?

Разлепив последние пряди волос, Рон смог наконец-то разглядеть краснеющего Гарри, который сжимал в руках какой-то старый пергамент, палочку и мантию-невидимку.

— Дружище, как ты это провернул?

— Рон, прекрати! У Гарри будут проблемы, если его кто-нибудь здесь заметит!

— Не будь занудой! Смотри, еще чуть-чуть, и он взорвется от твоих нотаций.

На что Гарри только ответил:

— Всё было ложью.

— Прости, Гарри, что?

— Всё было ложью. Вы знали, что Блэк — мой крестный? Что Снейп...

— Профессор Снейп, Гарри.

— Плевать, Гермиона. Снейп с Люпином — заядлые дружки. А сам он... сам — Пожиратель!

— Друг, может, не стоит бросаться такими словами, а? — попытался успокоить его Рон. — Я тоже от него не в восторге, но так, чтобы Пожиратель — это немного слишком.

— Профессор Дамблдор бы этого не допустил, Гарри.

— Я думаю, что хочу обратно в замок. Вы со мной?

Рон и Гермиона переглянулись. Оба они понимали, что кто-то один должен проводить его обратно, а второй — вернуться тем же путем, которым они пришли — через Филча. Оценив свои силы, они едва кивнули друг другу.

— Конечно, дружище!

— Гарри, мне надо купить подарки для родителей.. ты не против, если я присоединюсь к вам позднее?

— Все в порядке, Гермиона. Мне тоже нужно много о чем подумать. До встречи.

— До встречи, Гарри.

Гермиона наложила на Рона простое чистящее средство и уже после того, как мальчишки покинули паб, вздохнула, опустив руки на голову. Больше всего на свете ей хотелось снова стать маленькой, чтобы кто-то сильный как папа отнес бы её на руках в теплую постель гриффиндорских спален. Тогда, быть может, все проблемы покажутся такими же невеликими, как и она сама.

С этими мыслями она заказала еще один бокал сливочного пива и молча уставилась смотреть в окно, наблюдая, как снег прячет деревню под пуховым одеялом. Уже не имели значения ни душный воздух теплого помещения, ни вечно толкающиеся и извиняющиеся волшебники, ни Рождество, ни снег. В этом мире остались только Гермиона Грейнджер и её мысли, бессовестно скинутые с полок её разума.

Еще вчера мир казался таким простым и логичным: учёба, дружба, семья, книги — всё занимало свое место и отнимало выведенное время точно по расписанию. А уже с утра её внутренний мир сменил координаты, как будто кто-то решил, что мир больше не состоит из списка вещей, которые необходимо исследовать. Будто мир просто есть, а ты в нем снежная мушка, которая, упав на землю, сольется с другими такими же ничем не примечательными белыми хлопьями. А это значило для Гермионы, что все предрассудки, которыми она жила просто растаяли в какой-то момент.

"Что, если профессор Снейп действительно раньше служил Тому-Кого-Нельзя-Называть? Что, если благодаря Ему он смог достигнуть звания мастера зелий? Если так, то когда он решил переменить сторону и из-за чего?"

Мысли уже давно блуждали вокруг профессора. Она всегда чувствовала, что его острая реакция на малейший промах — это лишь мера предосторожности. Гермиона также помнила, как в детстве ей сильно досталось от мамы, когда, будучи пяти лет от роду, она забралась на чердак следом за своей кошкой, решившей погреться на согретой солнцем крыше. А у ребенка нет чувства самосохранения: только цель и пути к ней. И потому уже через пару минут Гермиона, чудом зацепившись босоножкой за край оконных перил, свисала вниз головой вдоль черепицы и громко хохотала, дотянувшись пухлой ручкой до своей любимицы. Мама тогда кричала громко и старательно: в доме притихли все, даже папа.

В тот день, когда вроде бы ничего такого и не произошло, Гермиона была лишена книг и встреч с Джейн — в общем одна большая несправедливость. Вечером, правда, мама извинилась и сказала, что отругала ее не столько за желание погладить кошку, сколько из-за того, что очень сильно испугалась за нее. Поэтому профессор Снейп и не казался ей таким уж придирчивым и несправедливым, как думали все, за исключением слизеринцев, которые по-армейски выполняли любое полученное задание. Он просто беспокоился о возможных последствиях неумелого обращения с опасными ингредиентами.

Эти мысли привели Гермиону к размышлениям о том, как же сильно отличалась ее маггловская школа от Хогвартса. И дело было отнюдь не в магии. То же зельеварение напоминало ей уроки естествознания, где они ставили различные эксперименты и создавали извергающийся вулкан. Несмотря на то, что проект был довольно безопасен, всем выдавали защитные халаты, очки, перчатки, а для резки бумаги выдавали "детские" ножницы. Сплошная безопасность. Чего нельзя было сказать о магической школе. В этот момент Гермиона решила для себя, что, когда она вырастет, она не только станет мастером в одной из сфер, но и добьется внесения правок в образовательную программу школу.

"Если, конечно, я доживу до этого славного момента", — подумала она, припоминая, что еще ни один год здесь не сулил ей безопасного обучения.

— Ты еще здесь?

— М? — Гермиона вынырнула из своих мыслей и увидела кислое выражение лица Персиваля, подсевшего к ней за столик.

— Где Рон? — поняв, что Гермиона здесь сидит в полном одиночестве, он добавил: — У моего братца порой не хватает такта, ты уж прости.

— Все в порядке. Он ушел из-за Гарри. Эм, то есть он пообещал ему вернуться пораньше, чтобы они успели испытать парочку приколов до того, как их конфискует мистер Филч при посадке в Хограртс-экспресс. А ты почему еще не в замке?

— Ну, я передал твои книги домовому эльфу, а сам решил немного прогуляться.

Гермиона, чуть наклонив голову, наблюдала, как Перси медленно но верно заливается краской и смотрит куда-то ей за спину. Проследив, она заметила высокую светловолосую девушку из Когтеврана, сидевшую в окружении смеющихся подруг, потягивающих огневиски.

— Это Пенелопа?

Перси промычал в ответ что-то нечленораздельное, из чего Гермиона сделала вывод, что она не ошиблась. Джинни много рассказывала о Пенелопе как о единственной нормальной девушке в Норе, с которой можно было поболтать о квиддиче без подколок. И, если память не подводила Гермиону, из тех же рассказов можно было узнать, что та очень нравилась Персивалю.

— Так если она тебе нравится, почему ты ее не пригласишь прогуляться? Всё лучше, чем торчать в пабе с третьекурсницей. Что скажешь?

— Пригласил. Прогулялись, а потом нас заметили они. И… в общем я искренне держался шесть минут и сорок восемь секунд, после чего решил отправиться в замок. Думаю, она даже не заметила, что я ушел.

— Ох, Перси, — Гермиона сочувствующе положила свою ладонь ему на локоть.

— Знаешь, а может, оно и к лучшему? С тех пор, как начался учебный год, она только и интересуется всякой ерундой.

— Например?

— "Как тебе моя новая мантия, Перси?", "Как думаешь, мне снять зачарованную заколку или оставить как есть?", "Что ты предпочитаешь: шоколадные котелки или сахарные перья?". И что ни ответь — всегда что-то не то. А потом дуется.

Гермиона не смогла подавить смешок Осознание того, что гроза всех парочек Хогвартса обсуждает с ней, зубрилой, всякие сантименты, показалось ей чем-то еще более иррациональным, чем все, что успело случиться с момента пробуждения. Собравшись с мыслями, она всё же решила пояснить, что не все так плохо, как может показаться:

— Она просто хочет понравиться тебе. Ну, внешне.

— Какой толк от внешности, если совершенно не о чем поговорить? — вспылил Перси.

— А как же "мужчины любят глазами"?

— Мерлин! Только не говори, что ты читаешь всякие "Ведьмополитены"! Оболочка ничего не значит, если под ней не сокрыто нечто большее.

— Общая комната, знаешь ли, имеет свои минусы.

— А как же заглушающее заклинание?

Гермиона лишь поджала губы. Уже в который раз за день она признала, что она не такая уж и умная ведьма своего поколения, если уж не знает простых бытовых чар.

— Знаешь, приезжай к нам в Нору на Рождество, думаю, мама с удовольствием научит тебя нескольким заклинаниям. Джинни ведь не сидит на месте, а так всем польза будет.

— Я не могу. Но спасибо, что пригласил.

Они посидели пару минут в молчании, потому как каждый думал о своем. Перси размышлял о том, что девушки — очень сложные существа и что раньше все было как-то проще, прямолинейнее, что ли. А теперь и поговорить толком-то не с кем вне занятий. А Гермиона в это время усиленно размышляла, как поднять настроение Перси, сникшего еще больше за последнюю пару минут. Решение нашлось довольно быстро.

— Знаешь, я, может, и не такой интересный собеседник, как прочие, но, кажется, я знаю, что поднимет тебе настроение. Пойдём!

Она соскочила с высокого стула вниз, проверила что-то в своей сумке и уверенно стала продираться к выходу из паба, Персиваль без вопросов направился за ней. Снегопад стих. В воздухе еще летали искрящиеся снежинки, но в целом открывался потрясающий вид на деревню. Ученики почти все уже направлялись в замок, и их следы уже были плотно укрыты снегом. Нетронутые снежные шапки блестели в лучах закатного солнца, выглянувшего всего на мгновение из-за серой дымки шотландского неба. Пройдя по узкой протоптанной тропинке, ведущей к Визжащей хижине, Гермиона решила пояснить:

— Когда мне было тоскливо, бабушка всегда брала меня за руку и отводила на пруд: кормить уток и других птиц, живших на берегу. У нее еще была такая бездонная сумка, наполненная зерном, мне нравилось запускать в нее руку и перебирать между пальцами крупинки. Потом я старалась взять в ладошку как можно больше, — на этих словах она запустила руку в свою сумку, — и кидала зерно как можно дальше и выше, чтобы птицы ловили его на лету. Это было, гм, забавно.

Тут Гермиона достала стейк и подкинула его в небо. В эту секунду из-за кустов выпрыгнул большой черный пес. Перси не успел как-либо отреагировать и просто стоял разинув рот, наблюдая, как зверь уплетает пойманное мясо. Когда с куском было покончено, пес развернулся к ним, пригнулся к земле, подняв холку, и пристально всматривался синими глазами в незнакомого мальчишку.

— Это, конечно, не утки, но он тоже любит ловить еду на лету. Знакомься — это Дружок.

Перси, не мигая, смотрел на чёрного пса, и что-то внутри него кричало, что пора сматываться отсюда, пока они сами не стали кусочками ароматного стейка. Переведя взгляд на Гермиону, он понял, что та не собирается уходить, более того — она уже делала неуверенный шаг по снежному склону, протягивая руки к зверю.

— Гермиона, это может быть опасно! Возвращайся обратно.

— Брось, Перси! Это же Дружок, что плохого он может нам сделать?

— Я правда думаю, что это плохая затея! Посмотри, кажется, он готовится к атаке.

Гермиона лишь махнула рукой.

— Я уверена, что префект не даст погибнуть мне такой бесславной смертью. Ой!

— Гермиона!

Перси сорвался с места и побежал по рыхлому снегу, запинаясь, падая и поднимаясь вновь. И то, что он увидел, заставило его храброе сердце сжаться: Гермиона лежала в сугробе, а зверь склонился над ней с разинутой пастью, прижимая тело мощными лапами к земле.

— Нет! — порыв стихийной магии отбросил пса чуть поодаль от Гермионы, что позволило Перси подбежать к ней.

Не зная, что предпринять, он лепил снежные комки и кидал их в зверя в надежде отпугнуть.

К удивлению Персиваля, Гермиона приподнялась на локтях и наблюдала, как Дружок с громким лаем ловит в воздухе снежки. В какой-то момент, когда запал кончился, пес остановился и стал усиленно махать хвостом, требуя продолжения игры. Тогда она достала еще один кусок мяса и протянула его Перси. Тот, успокоившись и видя, что пес и в самом деле не намерен никого терзать, подкинул стейк в небо. Дружок, буксуя в рыхлом снегу, успел поймать свою награду до того, как она окажется в ледяной панировке. Спустя минуту, довольный, он уже вылизывал ребятам ладошки, пропахшие запахом жареного мяса.

— Я же говорила, что Дружок не причинит никакого вреда. Правда ведь?

— Но он же почти тебя съел! — попытался оправдаться Перси.

— Он меня так приветствовал. Кто тут хороший мальчик? Кто хочет поздороваться с моим другом, а?

Дружок в ответ громко тявкнул и повалил Перси в сугроб, старательно вылизывая ему щеки.

Приподняв морду, как бы оценивая результат своих трудов, он тявкнул еще пару раз, прежде чем завалиться на спину у ног Гермионы.

— Сладкий мальчик! Думаю, время почесать тебе пузико! Перси, давай!

Персиваль же, утирая рукавом свои обслюнявленные щеки, лишь вздохнул. Женщины! Попробуй с ними не согласиться, если они чего-то сильно хотят!

Но, как ни странно, все это успокаивало: свежий воздух, общение с Гермионой и большой пушистый радостный пес отгоняли тревожные мысли все дальше. Особенно расслабляло то, что можно было зарыться пальцами в черную шелковую шерсть.

— Сколько лет гуляю по деревне, никогда его здесь не видел!

— Может, он чей-то? Волшебники же заводят дома собак?

— М-м-м, как тебе сказать? Это считается дурной приметой.

— Почему?

Гермиона застыла, и пес начал требовательно ластиться мордой о её ладонь, прося продолжения.

— Ну сама посуди. Испокон веков оборотни, церберы, орфы, адские гончие и… черный пес всегда считались темными существами. Многие из них перешли на сторону Сама-Знаешь-Кого во время войны.

— Черный пес?

Дружок навострил уши и зевнул, причмокивая. Со стороны показалось, что зверь был недоволен обсуждаемой темой, если бы, конечно, животные вообще могли ворчать.

— Наверное, ты знаешь его под именем Грим.

— О Мерлин! И ты туда же. Рон мне все уши прожужжал, когда мы впервые встретили Дружка. Но ты ведь просто большой добряк, да?

Пес примирительно лизнул Гермиону в лицо и, поднявшись, стряхнул со спины налипший снег. Пару раз тявкнув — мол, погодите! — он скрылся среди голых стволов деревьев. Перси и Гермиона остались сидеть на склоне, наблюдая, как постепенно долина, окруженная лесом, заливается краской уходящего солнца.

— В любом случае, — назидательно сказал Персиваль, — даже полукровки побаиваются заводить дома собак. Другое дело — кошки.

— А с ними-то что не так?

— Наоборот! Всё так! Кошки издревле считаются не только светлыми существами, но и теми, что передают энергию источника волшебникам. Зачастую у людей, фамильярами которых являются существа, имеющие родство с кошками, заклинания получаются более сильными. Я думал, ты знала, когда покупала полукнизла летом.

— Честно, мне просто понравилось, что он такой пушистый и милый. А когда хозяйка сказала, что он вот уже несколько веков ищет свою семью, у меня совсем не осталось сомнений.

— Думаю, у нас дома еще остались старые издания по волшебным существам; если хочешь — я могу привезти тебе. Только они, гм, немного зачитанные. И починить их уже не получится. Я пытался.

— О, спасибо! Я буду тебе очень благодарна Перси!

Гермиона засияла как новенький галеон.

И Персивалю показалось, что никогда в жизни он еще не видел её такой счастливой. Возможно, он просто не обращал на нее внимания. Да и с чего бы. Гермиона всегда была для него другом Рона, можно сказать, второй малышкой Джинни: она так же влипала в неприятности, за которые Перси приходилось отчитываться, так же крутилась вокруг Гарри, и Перси искренне считал, что именно Поттер является эпицентром неприятных событий, но только, в отличие от Джинни, эта девушка вносила немалый вклад в межфакультетское соревнование. Теперь же он открыл для себя интересного собеседника. Да, с ней нельзя было обсудить что-то, что входило в программу ЖАБА, но зато можно было узнать что-то новое для себя, например, о мире магглов. А ещё, пусть Персиваль и не давал себе в этом отчёт, ему нравилось обучать, смотреть в глубокие карие глаза, в которых читалась немалая жажда знаний.

— Кхм, уже закат. Думаю, нам стоит поспешить в замок. Рождественский ужин, конечно, не сравнится с новогодним, который тебя ожидает, но и на него опаздывать не стоит.

Встав на ноги, Перси протянул Гермионе руку. Нерешительно она приняла помощь и, все еще держась за руки, они одновременно повернули головы на громкий лай, доносящийся со стороны. Черный пёс, склонив голову набок, держал в зубах ярко-красный маггловский бумажный пакет.

— Дружок! Ты вернулся! У меня для тебя как раз осталось немного овощей и мяса для твоего маленького рождественского пира. Не знаю, разрешает ли твой хозяин кушать сладкое, но здесь, — Гермиона достала из сумки ланч-бокс, зачарованный из пергамента, — есть несколько кусочков тыквенного пирога.

Дружок, услышав слова о хозяине, серьезно оскорбился, отвернув голову. Однако хвост, машущий во все стороны, предательски выдавал истинные чувства.

— Думаю, он сам по себе, Гермиона. Знаешь, такой бродяга. —

Пес начал радостно вертеться на месте, и, уловив момент, Перси аккуратно забрал из пасти пакет.

— Ну-ка, Дружок, что тут у тебя? Смотри-ка! Это тебе!

Гермиона аккуратно положила на снег ланч-бокс и взяла в руки увесистый сверток, на котором каллиграфическим почерком было написано: "Гермионе Красавице Грейнджер"⁽¹⁾. Отправитель не был указан. Аккуратно развернув обертку, она обнаружила книгу, обтянутую черной кожей, с серебряной гравировкой "Магическое общество Британии".

Перси, увидевший, какое издание она держит в руках, не смог сдержать изумленный вздох.

— Если я не ошибаюсь, это очень и очень редкое издание. Возможно, такие сохранились только у Малфоев, Дамблдоров и еще у парочки древних и очень состоятельных семей.

— Ох, — вздохнула Гермиона, открыв содержание, — тут не только есть история развития волшебников, но и домовиков, гоблинов, троллей и даже оборотней!

Гермиона в чувствах обняла Дружка и хорошенько почесала его за ушами.

— Где же ты взял такое чудо, а? Кто тебе его передал?

Вместо ответа пес потерся своим боком о её ноги и выжидательно уставился на Перси. Тот достал из пакета еще пару свертков, адресованных Гарри Джеймсу Поттеру и Рональду Уизли. Но последним подарком оказалась книга с приклеенным клочком пергамента, на котором значилось: "Другу Гермионы". Это была копия издания, которое досталось ей самой. Перси не мог не заметить, что копия была сделана очень искусно. Пожалуй, только волшебник из аристократической семьи мог бы заметить небольшую разницу в составе кожи, используемой для обложки, и в отливе чернил.

На обороте записки тем же красивым почерком было выведено: "Приглядывай за Гарри и не давай Гермиону в обиду. Друг".

Эта надпись заставила Перси нахмуриться, очевидно, кто-то наблюдал за ними все это время. Возможно, даже кто-то из Темных магов, который, как ни странно, не желал им зла. Пока что.

— Пойдем, Гермиона! Уже начинает темнеть. Если хочешь успеть в замок вовремя, самое время выдвигаться в путь.

Гермиона напоследок еще раз взлохматила шерсть псу и начала подниматься по склону. Дружок тряхнул мордой и подбежал к Перси, поставив лапы тому на плечи. Синие глаза пристально смотрели в карие.

— Не знаю, кто ты и кому ты помогаешь, но спасибо тебе. Обещаю, что буду приглядывать за Гарри и Гермионой. Ну, прощай, Бродяга.

Пес спрыгнул и довольной походкой направился к своему ужину, остывшему на снегу. Взяв в пасть ланч-бокс, он в последний раз окинул взглядом странную парочку и через пару минут скрылся за черными деревьями белого леса.

Обратно они оба шли в хорошем настроении. Гермиона никогда бы не подумала, что Персиваль Уизли обладал искусным чувством юмора. Только шутки были его иного рода, чем у близнецов: здесь главные роли были отведены игре слов и историческим особенностям тех или иных событий. Чувствуя себя раскрепощенно в обществе префекта, она позволила себе неосторожность показать модификацию Люмоса, где свет исходил не только из палочки заклинателя, но и направлял сотни ярких капель вокруг него, что позволяло хорошо видеть местность метров на пять.

— Ух. Это завораживает.

— Я впервые попробовала это заклинание месяц назад. Сначала ничего не происходило, но потом… мне показалось, что весь кабинет состоит из сотен тысяч солнечных бликов.

Они остановились и какое-то время молча наблюдали, как капли, догоняющие друг друга, постепенно замерли, будто сами начали присматриваться к волшебникам, нарушивших их веселую игру.

— А так и не скажешь, что тебе тринадцать. Ты сильная ведьма, Гермиона.

— На самом деле, мне немного больше. На первом курсе, осенью, мне исполнилось уже двенадцать.

"А сейчас так уже почти все пятнадцать", — отметила про себя Гермиона.

Она уже несколько недель скрупулезно вела дневник времени, замаскированный под тетрадь по древним рунам.

"И все же ты сильная, не забывай об этом".

Перси запустил пальцы в золотые капли. Магический потенциал, заложенный в них, приятно щекотал кожу. Магия Гермионы больше всего напоминала море с его стихийным характером. То она успокаивала своей непоколебимостью, то шипела прохладной пеной разбивающихся о берег волн. Сейчас же Перси чувствовал, будто нырнул в теплые объятия волшебства.

"Совсем как в детстве", — улыбнулся своим мыслям Перси.

— Наверное, тебе кажется все это смешным, — Гермиона замялась, — я долго не могла вызвать даже проблеска света. Но когда получилось, я была опустошена и наполнена магией одновременно. Но стоит их коснуться, как ты наполняешься смыслом. Тоже это чувствуешь?

— М? — Персиваль нехотя выудил свою ладонь из теплых капель.

— Да уже не важно… ничего.

— Можно, я кое-что покажу тебе? Сможешь погасить?

Гермиона чувствовала разочарование. Столько времени и сил ушло на это простое заклинание. И с чего она позволила себе надеяться, что хоть кто-то оценит это. Кроткий взмах палочкой, и капли водопадом разбились о снег, звеня. Стало совсем темно. А потому Гермиона не могла видеть, как брови Перси сошлись к переносице.

Через минуту они стояли под искрящимся куполом.

— Оно не такое сильное, как у тебя. Я только начал изучать методику Брайля, так что… — Перси собрался с мыслями и спросил: — Что ты чувствуешь?

Сначала Гермиона чувствовала досаду: созданное ей заклинание было мощнее, купол являлся лишь этапом к создания мерцающих сфер. Но, видя немой и вопрос голубых глаз, она решила сосредоточиться. Сначала были пустота и холод морозного леса. Потом она почувствовала слабое тепло, исходившее от искр. И, словно по наитию, рука сама потянулась к ним.

— Я слышу гул леса, чувствую, как шуршат листья, повинуясь теплому потоку воздуха. Как будто… — Гермиона закусила губу, это странно было говорить вот так просто: — Будто я снова с родителями гуляю в Шервудском лесу.

Она закрыла глаза и окунулась в далекие воспоминания. Холодно больше не было, июльское солнце так грело кожу, что хотелось снять с себя обувь и ступить босой стопой на зеленую гладь травы. Все казалось таким настоящим, но настойчивый голос звал обратно, и нехотя пришлось открыть глаза и отнять руку от смеющихся искр. Реальность нахлынула быстро: кусачий холод волком впился в легкое тело, выбивая дух.

— Гермиона, все хорошо?

— Да, кажется, я в порядке. Что это было?

— Ты всего лишь прикоснулась к моей магии.

Перси выглядел немного смущенным, но совершенно счастливым.

— Я никогда не видела, чтобы что-то подобное описывалась в книгах.

— Потому, что это знает любая древняя семья. Когда у волшебника случается первый магический выброс, как правило, его крестные берут на себя обязательство вызвать целителя для проверки и контроля развития магического ядра, с покрытием всех последующих расходов. Хороший целитель может почти сразу отметить стихию магического источника, твоя, например — вода. Дети с не сформировавшимся ядром первые три-четыре года черпают энергию одного из источников, пока не научатся сами создавать магию.

— Источники — это огонь, вода, земля и воздух?

— Одни из основных, — кивнул Перси. — Есть еще Свет и Тьма. Например, профессор Дамблдор — настоящий Тёмный.

— Тёмный? Но как же… он же борется за Свет!

— Это лишь значит, что магия выбрала его, чтобы создавать великие дела. Например, все артефакторы черпают энергию именно из этой стихии. Магические вещи не создаются из ниоткуда и требуют больших энергозатрат. А то, на что волшебник потратит свою энергию, уже другое дело.

Перси заметил, как Гермиона переступает с ноги на ногу. Было темно, и холод заявлял свои права на заснеженный зимний лес.

— Пойдем в замок, а по пути я расскажу тебе об остальных стихиях.

Гермиона едва ли не подскочила на месте, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не припустить к теплой гостиной замка. С одной стороны, холод кусал ноги сквозь толстые подошвы сапог, с другой — она понимала, что возможности беззастенчиво порасспрашивать Персиваля об особенностях магического устройства у нее почти не будет. Перси же, придав себе вид магистра, не спеша начал рассказывать об устройстве остальных стихий.

— Всего их семь. Космос, анима, звук, энергия, эмпатия, сны, время. Они также указывают на потенциал волшебника, правда, здесь круг его реализации заметно уже. Например, чародею с космической стихией хорошо будут даваться астрология и нумерология, однако полёты, напрямую связанные с воздухом, будут уже недоступны. В лучшем случае волшебник будет летать сносно.

— Получается, стихии — это предрасположенности к чему-либо?

— Скорее — усиление той магии, которое вырабатывает твоё ядро. Слабое ядро не может черпать энергию из основных источников, потому как оно попросту сгорит. Но что удивительно, только чистокровные волшебники могут прикоснуться к ним. Семья не обязательно должна быть древней, однако это наводит меня на определенные мысли.

Гермиона успела расспросить о формировании ядра и узнать, что оно напрямую связано с генетикой, укрепленной магией крови — синтеза светлой и темной магии. К моменту, когда они добрались до территории школы, мистер Филч спал с факелом в руке, завернувшись в меховую мантию. Решив не будить завхоза, они тихо пробрались по узкой тропинке к ступеням замка. Перед тем, как разойтись каждый своей дорогой, Гермиона почти шепотом произнесла:

— Перси?

— Да? — он уже схватился за ручку главных дверей, но отпустил, повернувшись спиной к ним.

— Я могу тебя кое о чем попросить? Знаю, у тебя и без того много забот: ЖАБА, патрулирование коридоров, подготовка к занятиям. Но я была бы очень тебе благодарна, если бы хотя бы раз в неделю обучал бы меня магии. То есть традициям, их истории, заклинаниям. Знаешь, тому, чего нет в книгах.

Тут шепот и вовсе затих. Перси вздохнул, понимая, что сама Гермиона, скорее всего, будет изматывать себя еще больше, чем сейчас. Но так он сможет за ней приглядывать и хоть как-то контролировать ее перемещения.

— Я согласен, но если только ты выполнишь три условия: занятия будут проходить с разрешения профессора МакГонагалл, ты станешь хорошо высыпаться и… — тут он наклонился совсем близко, едва, не касаясь кончиком носа ее щеки. — Ради научного интереса ты дашь мне одну из своих маггловских книжек на Рождество. Я знаю, что ты не могла не взять их с собой. Увидимся на пире!

С этими словами он резко разогнулся и поспешно скрылся за дубовыми дверьми, оставив Гермиону в легком шоке на холодных ступенях замка.

* * *

Время пролетело незаметно. Распаковка новых книг, а также чтение пары-тройки глав, зацепивших взгляд своим названием, скоротали пару часов. Когда до ужина оставалось каких-нибудь полчаса, Гермиона натянула на себя мягкий шерстяной свитер, убедившись, что его красно-изумрудные цвета прекрасно гармонируют с белоснежными джинсами.

Сегодня Гермиона пребывала в чудесном расположении духа, а потому, к большому удивлению соседок, без вопросов забралась с ногами к Лаванде на кровать, протянула расчёску и, не без смущения, произнесла:

— Заплетешь мне две косы?

Гермиона, обладающая длинными пышными волосами, часто ловила на себе взгляды других девочек. Кто-то смотрел зло и завистливо, кто-то — с одобрением, а Лаванда — всегда с восхищением. Она всегда говорила, что дайте ей время, и гостиную озарят сразу три красавицы: Браун, Грейнджер и Патил. Но Гермиона, не привыкшая к такому обращению, часто принимала данное предложение за подколку, а то и лукавую попытку хоть как-то подобраться к "вороньему гнезду". Однако сегодня, наблюдая, как девочки готовятся к ужину, она поняла, что Лаванда и Парвати просто любили заниматься, как говорится, гламуром. Как пояснил Персиваль — в аристократических семьях это далеко не причуда — а целая наука и язык общения.

— Грейндж, значит все-таки принц есть! — проворковала Лаванда, запуская пальцы в пушистую гриву.

— Принца нет, правда! — хитро улыбнулась Гермиона. — И зови меня тогда уж Герм, хорошо? Что скажешь, Лав?

— Не принц — так кавалер! — подмигнула Парвати.

— Не знаю, кто этот парень, но он сумел растопить сердечко нашей холодной и неприступной.

— А это значит, что мы должны сделать так, чтобы у него отвисла челюсть на ужине! — запищали девочки, что Гермионе все же пришлось зажать уши.

Спустя пятнадцать минут и два пузырька "Моя прелесть" для своенравных волос и чар гламура волосы не только были уложены в две широкие воздушные косы, но еще и ненавязчиво блестели в тусклом свете спальни. Лаванда и Парвати, восхищенные полученным результатом лишь молчаливо улыбнулись. К удивлению Гермионы, за все это время они не донимали её расспросами, а лишь обсуждали последние сплетни журнала "Ведьмополитен".

— Ну, нам пора, нас уже ждут Дин и Симус.

— Ты тоже не затягивай! Мы хотим посмотреть реакцию.

— Реакция на что? — удивилась Гермиона.

— На тебя глупышка! — ответила мягко Лаванда, поправляя косы.

— И реакцию того бедняжки, который не сможет сдержать восхищенного вздоха!

Веселые и счастливые соседки покинули общую спальню.

"Если бы принц все же был — я бы тоже хотела посмотреть его реакцию, — мечтательно вздохнула Гермиона, поглядев на себя в зеркало. — Хотя для кого мне так красоваться?"

Для завершения образа она достала шкатулку с украшениями, подаренными ей на четырнадцатилетие, надела тонкое золотое кольцо с изумрудами и серьги, дополняющие комплект. Тетушка, не знавшая ни о чудесных способностях своей дражайшей племянницы, ни, тем более, о Хогвартсе и его факультетах, остановилась именно на этих драгоценных камнях, отмечая, что сочетание шоколадного с изумрудным всегда создают дерзкую смесь красоты и статности.

Остался последний штрих — духи. Пять миллилитров свежести, заключенные в крохотный флакон Версаче.

Одурманенная сегодняшним днем, Гермиона выпорхнула из гостиной, напевая себе под нос рождественские песни.

* * *

Ремус Люпин спускался по каменным ступеням замка, размышляя о том, как распорядиться полученными галеонами. С одной стороны — ему бы не помешала новая мантия в дополнение к костюму, который он купил в начале года. С другой стороны — неплохо бы было иметь небольшой запас средств для того, чтобы делать ставки. Играть ему нравилось. Волчья интуиция помогла заработать ему еще пару золотых, поставив на то, что Гермиона и Персиваль вернутся вместе. В отличие от деканов, он не искал романтический подтекст в каждом косом взгляде и улыбке. Он просто чувствовал, что произойдёт так и так, в то время как Филиус ставил, исходя от наблюдений за своими воронятами. А главной прелестью этих ставок было то, что не надо было наблюдать за ситуацией, спорить, доказывать свою правоту — магия делала все сама, перенося выигрыш прямо в кошель, если участники находились на расстоянии друг от друга.

За этими мыслями ноги его привели к главному вестибюлю, где Гарри, Рон и Гермиона неторопливо шли в сторону главного зала. Гарри выглядел немного рассеянным, то и дело оступался, кивая головой в такт словам друзей, отчаянно спорящим о чём-то. Перемену в образе девушки Ремус отметил сразу, и что-то подсказывало ему, что сегодня можно сорвать крупный куш. Мысль о том, что он ставит на студента как на скаковую лошадь, хоть и грызла совесть, но нищета долгих лет уже обгладывала кости. Деньги есть деньги, и тут ничего уж не поделать.

Войдя в Большой зал, он отметил, что Флитвик с МакГонагалл хорошо постарались, украсив рождественские ели, выдержав настроение зала в холодных тонах розового золота. Такой цвет получился совершенно случайно: поскольку Минерва со страстной увлеченностью трансформировала бисер в золотые шары, Филиус не преминул накладывать заклинания изменения цвета, стараясь придать им истинно когтевранский синий оттенок. Остановить это "безобразие" было невозможно, и за одним заклинанием сразу же следовало другое — меняющее все, что встречалось на его пути в блестящий бронзовый. Когда профессора одновременно выпустили лучи в звезду, украшающую верхушку ели, в зале раздался взрыв, осыпав каждый сантиметр поверхности розовыми блестками. Ремус слышал, как кто-то видел разъяренного Северуса, вылетающего из Большого зала, и мантия его играла в свете факелов задорными огоньками.

К слову, за преподавательским столом Северуса не наблюдалось. Зато Флитвик, МакГонагалл и Стебель окружили Трелони, оживленно что-то обсуждая. Подойдя ближе, Ремус услышал, как Сивилла дрожащим голосом произнесла:

— Бедная, бедная девочка. Ее чакры закрыты, но я чувствую совершенно точно, что здесь еще не сидит тот, кто снимет с нее проклятие.

— И кто же это будет, моя дорогая? — подпрыгнул от нетерпения Филиус.

— Он придет третьим в этот зал и не сможет устоять перед вихрем ее энергии.

— Слава Мерлину, что это буду не я, — произнес Ремус, встав по правую руку от Минервы, закатившей глаза.

Взгляды преподавателей перенеслись к главным дверям, когда в зал вошла мисс Паркинсон. Она была уже второй пришедшей, а значит, сейчас они узнают нужное им имя.

— О, кажется, я знаю, на кого теперь ставить, — подмигнула Помона, когда произошло одновременно две вещи: вслед за Пэнси в зал вошел мистер Малфой, а со стороны подземелий через служебный вход — Северус Снейп.

— Я тоже, — раздался мягкий голос прямо над плечом профессора МакГонагалл, отчего та, зашипев, подлетела вверх.

Благо ученики либо ничего не заметили, увлеченные разговорами о каникулах, либо благоразумно не подали виду, рискуя потерять баллы в последние часы перед поездом. Зато Альбус Дамблдор, незаметно подкравшийся к преподавательскому составу, совершенно по-мальчишески улыбнулся в бороду и, сверкнув глазами, добавил:

— Ставлю на своего мальчика. Северус, вы ведь не против?

— Директор? — сощурив глаза, тот встал из-за стола.

Он сидел достаточно далеко, чтобы не слышать глупых сплетен, но и довольно близко, что откликнуться, если кто-нибудь решит к нему обратиться.

— Вам очень идёт розовый. Он придает неповторимый блеск вашим волосам, — с этими словами Альбус выложил на стол сикль и удалился, насвистывая задорную мелодию.

— А вот и цена нашего спора, — улыбнулся Филиус, потерявший за один только день несколько золотых.

— Значит, один за Северуса, два за мистера Малфоя, один за Поттера и столько же за старшего Уизли. Что скажете вы? — Помона выжидающе взглянула в задумчивые глаза.

Ремус прислушался к себе. Часть его твердила, что префект однозначно приложил руку к хорошему настроению Гермионы, вторая же разумно заявляла, что девушка просто решила принарядиться к ужину, как сделала бы это в семейном кругу. Поразмыслив минуту, он все же пришел к выводу, что Гермиона скорее потратит время на интересную книгу, чем на пустые вздохи вокруг кого бы то ни было.

— Ставлю на то, что она принарядилась для себя.

— Сразу видно, что ты преподаешь лишь первый год. Но спасибо, что даешь отыграться. Ставки будут закрыты в тот момент, когда Альбус начнет торжественную речь.

— Ставки, Филиус? — Северус, принимая поражение с блестками в волосах, решил подойти к Минерве, устранившей в зале большую их часть после взрыва. Несмотря на межфакультетское состязание, именно Минерва была одной из тех, к кому он мог подойти за советом, не ожидая предательства со стороны. — Ты совсем из ума выжил?

— Северус! Что ты начинаешь? Это маленькая шалость! Даже Ремус, и тот оценил, насколько это может быть интересно!

— И ты, Брут! Они же дети!

Ремус вжал голову в плечи, заявляя, что сикль — это все равно что играть на интерес. Хотя интерес тут был самый что ни на есть конкретный. Устав спорить с коллегами, он лишь махнул рукой, прося Минерву устранить тот ужас, которые они устроили с Филиусом. Та, будучи женщиной доброй, но азартной, поставила условие: или Северус делает ставку, или он проходит с блестками в волосах все каникулы, потому как вымываться они совершенно не хотели. Выбор был небольшим, а точнее — его не было вовсе. Поэтому, раздраженно ища в кармане сикль, профессор Снейп выдавил лишь, что не собирается продумывать амурные дела студентов, а потому ставит на то, что мисс Грейнджер решила вспомнить, что она все же девушка, а не библиотечное пугало. Поджав губы, Минерва наложила заклинание разрушения на блестки, и Северус Снейп, махнув полой мантии, вернулся к своему месту за столом.

— Это было довольно грубо. Даже для него. Что-то произошло?

К столу подошёл раскрасневшийся Хагрид. Борода его блестела, как будто кто-то решил окунуть ее в масло. Быть может, так оно и было, когда он пытался хоть как-то привести ее в порядок в честь праздника.

— Он узнал о нашей маленькой игре, — мягко сказала Помона. — сегодня мы гадаем, ради кого мисс Грейнджер решила привести себя в порядок. Но еще чуть-чуть, и мы начнём задаваться вопросом насчёт вас. Кажется, я чую одеколон, не так ли?

Хагрид покраснел еще сильнее и постарался сделать вид, будто не услышал последнего вопроса:

— Я всегда говорил, что они с Гарри были бы хорошей парой, она умница, да и он парень, эм, не промах. С Роном-то они совсем в разладе в последнее время. Крыса, сами понимаете.

Через пару минут Альбус вышел к кафедре, и все стали рассаживаться по своим местам.

В это время за гриффиндорским столом накалялась интрига. С момента, как золотая троица вошла в зал, Лаванда и Парвати отчаянно следили за реакцией учеников. Среди наблюдений было отмечено, что принцем был не Гарри, подсевший к Невиллу за дальний край стола, ни Рон, не заметившим никакой разницы, а по тому, что Гермиона все еще лучилась от счастья, росла надежда, что этот таинственный джентльмен либо еще не пришел, либо уже оценил красоту их соседки.

На комплименты близнецов она лишь отшучивалась, а когда к столу подошел сам Малфой, интрига закрутилась еще сильнее.

— Может. тебе лучше свалить к своим магглам, а, Грейнджер? В своих обносках ты хотя бы выглядишь лучше, чем в мантии.

— И тебя с Рождеством, Драко, — отмахнулась она и продолжила рассказывать близнецам, что джинсы — это куда удобнее консервативных юбок и платьев, в которых волшебницы были вынуждены постоянно ходить.

Совершенно растерявшись, Малфой тоже бросил тихое "С Рождеством", как это надлежало ответить аристократу, но все же добавил в конце неприятное "грязнокровка", после чего крутанулся на каблуках и отошел к своему столу.

Отметив, что она не кинула привычного язвительного "Малфой", а также надела изумруды, девочки начали оживленно спорить, не является ли он тем самым принцем. Однако эта теория почти угасла, вспомнив, что у Драко нет доступа в гриффиндорскую гостиную. Значит, это был кто-то местный. Круг бы сузился, если бы многие парни за их столом не кидали одобрительные взгляды на Гермиону. Лаванду и Парвати это нисколько не задевало, рассудив, что к их красоте все давно привыкли. Больше всего их позабавила реакция Оливера Вуда, которому Гермиона нравилась по-настоящему, в особенности за то, что она всегда в ожидании Гарри с интересом слушала его длинные речи о тактике. Увидев ее, он оживленно начал что-то втолковывать Перси, на что тот становился все более и более хмурым. До Лаванды донесся лишь обрывок разговора, не принёсшим никакой стоящей информации:

— Она не так глупа, чтобы променять свое время на такие глупости, — резко заявил Персиваль и снова углубился в чтение.

Оливер, не ожидавший от всегда сдержанного и правильного соседа такой реакции, отсел подальше, придвинувшись к близнецам:

— Что хотел Малфой у нашего стола?

— Пришёл заявить Гермионе свое очередное "фе", — пожал плечами Джордж.

— Если бы в зале не было столько преподавателей, я бы ему врезал, — заявил Рон, пыхтя на месте, — он снова обозвал ее тем словом на букву "г".

— Малыш Ронни, — начал Фред.

— Когда ты еще немного подрастешь…

— …ты узнаешь…

— …что он просто хотел подергать за косички…

— …нашу мисс Зануду.

— Пусть только попробует тронуть ее пальцем! Я сам ему все волосы выдеру.

— Эм, Рон. Думаю, твои братья хотели сказать, что Гермиона просто нравится Драко. Что неудивительно.

— О! — протянули близнецы, глядя на Оливера, отчего тот начал краснеть.

— Наш капитан положил глаз…

— Заткнитесь, или будете летать каждый свободный час в любую погоду, в любое время дня и ночи. Только вы, я и никаких Анджелин.

— Понято.

— Принято.

— Молчим! — однако взгляды близнецов все еще метали озорные огоньки в сторону капитана команды.

— А с чего это она должна нравиться Малфою? — подал голос Рон, не заметив, как Гермиона медленно начала поворачиваться к нему.

— А с того, что Гермиона выглядит сегодня потрясающе, — пояснила Лаванда, закатывая глаза.

— Разве ты не видишь, что она специально принарядилась? А косы? — Парвати вскипела от глупости однокурсника.

Рон повернулся к Гермионе, которая, если бы могла, в тот же миг испепелила бы его прямо на месте.

— Рональд Уизли! С каких это пор, по-твоему, я не могу просто понравиться мальчику?

— А с каких это пор ты выряжаешься как подарок под елку? Не для этого ли придурка?

— Если тут и есть придурок, братец, то это ты. Без обид, — добавил Джордж.

Встретив яростный взгляд Гермионы, он решил впредь держать язык за зубами. Так и под горячую руку попасть можно.

— А, может, я это для тебя вырядилась?

— Да черта с два! Ты еще скажи — для Гарри!

— Ставлю сикль, — вздернула голову Гермиона, — а если это не так — то он твой!

Тут Альбус Дамблдор призвал всех к тишине. Рон не успел придумать, что ответить в пользу своего мнения, лишь только кинул свою монету на стол. В этот момент монеты утонули в сиреневой дымке. Гермиона Грейнджер, пребывавшая до этого момента в чудесном настроении, не заметила этого, а лишь кидала злые взгляды на всех, кто сидел рядом и даже не постарался ее хоть как-то поддержать! Ни Перси, уткнувшийся в свой чертов учебник, про который она едва забыла, ни близнецы — да и что с них взять! — ни Оливер, хотя казалось бы — всегда тактичный и улыбчивый, сейчас он смотрел сквозь нее прямо на кафедру, ни Гарри, который вообще сбежал они них с Роном на край стола!

"Значит так, — подумала Гермиона: — Если и красоваться сегодня, то только перед Роном, ему же назло!"

Магия — вещь древняя и интересная, действительно, работала во многом от побуждения самого волшебника. А если мисс Грейнджер что-то для себя решила, то никто и ничто не сможет ее переубедить. Поэтому ученики и преподаватели наблюдали удивительную картину, как несколько монет в разных частях зала вспыхнули синим и полетели прямиком к Гермионе Грейнджер.

Пискнув, она заметила, как поменялись в лице преподаватели, из-за стола которых летела большая часть монет, в то время как Альбус Дамблдор невозмутимо начал свою короткую речь:

— Любовь — вот что объединяет нас в этот вечер. Она умна как когтевранец, хитра как слизеринец, добра как хаффлпаффец и безрассудна как гриффиндорец. И жаль, что нельзя предсказать, когда она заявит свои права на чувства. Но мы всегда можем ей подыграть! — на этих словах на стенах стали появляться кустики омелы. — Будьте осторожны по пути в спальни — и с Рождеством! А сейчас вас ждет блестящий ужин!

На столах появились тарелки со всевозможными блюдами: от традиционного жаркого до рождественских кексов, в то время как тыквенный сок был заменен на кружки с ароматным горячим шоколадом. Одним недостатком были розовые блестки, обильно рассыпанные по столу.

Рон кинул недовольный взгляд на Гермиону и почувствовал себя совершенно обманутым: "Это что, получается? Я ей нравлюсь? Чепуха какая-то".

И он был абсолютно прав.

1) Прим. автора — to Hermione Bella Granger

Вернуться к тексту

Когда с пиром было покончено, ученики, сытые и довольные, направились в сторону своих гостиных, чтобы забрать школьные сумки и тёплые мантии перед отправкой на станцию. То и дело дети разбегались в сторону, когда над арочными проёмами и дверьми распускалась новая омела. Все это напоминало старую игру "Три-пятнадцать" и сопровождалось звонкими визгами, особенно если ребята намеренно теснили своих однокурсников под рождественские веточки.

Персиваль, безуспешно старавшийся угомонить весёлую компанию, и вовсе опустил руки, когда над ним наколдовали неисчезающую омелу, отчего все бросались врассыпную от префекта.

Близнецы, довольные очередной шуткой, наперебой спорили, как долго продержится магия и кто осмелится занять купе старост в этот раз — в прошлый они подкинули в карман брату уменьшенную до размеров бусины навозную бомбу, отчего запах только усилился, стоило её только случайно раздавить.

— Что значит — "как долго"? — нагнала Фреда Гермиона.

— Ну, есть один нюанс.

— Если к нам на Новый год приедет тётушка Мюриэль, то каких-нибудь шесть дней, — пояснил Джордж.

— Но если нет — то мы и сами не знаем.

— Ибо как сказал, наш обожаемый директор: "Любовь — вот что объединяет нас в этот вечер"!

— А кто мы такие, чтобы воспротивиться ей?

И близнецы, зацепив в свою компанию Ли Джордана и Оливера Вуда, смеясь, проникли в гриффиндорскую гостиную.

Следующие полчаса Гермиона наблюдала, как ученики, от первокурсников до выпускников, сновали из гостиной в спальни и обратно, толкаясь сумками и путаясь в мантиях. Гомон, который стоял в это время, был соизмерим с шумом на вокзале Кингс-Кросс перед самым отбытием Хогвартс-экспресса. Поэтому, вооружившись лишь своим намерением, она с трудом прокладывала себе путь в собственную комнату, то и дело спотыкаясь об оставленные на проходе вещи.

Добравшись до двери, она с облегчением вздохнула и зашла в опустевшую спальню. На её тумбочке лежали подарки для родителей и Джейн, Гарри, Рона, Джинни и Перси, а также первая книга трилогии Толкиена, предназначенная для последнего. Изначально она собиралась направить почтовых сов, но рассудив, что отправка обойдётся ей довольно дорого, с учётом того, что три из них отправятся в Нору, она решила отнести подарки лично.

Гарри и Рона она нашла в мальчишеской спальне для третьекурсников. Они, забравшись с ногами на кровать, обсуждали планы на каникулы. Тревожные мысли о Сириусе Блэке были отодвинуты приятной усталостью прошедшего дня и сытным ужином.

— Ты только подумай, Гарри — как будет здорово вместе отметить каникулы! Родители не будут против, тебе надо лишь попросить МакГонагалл отпустить тебя к нам по каминной сети!

— Профессор МакГонагалл, Рон, — добавила Гермиона, присаживаясь на край постели. — Но она не может дать такое разрешение, поскольку не является его опекуном.

— Гермиона права. Но не беспокойся, я уже придумал, чем можно заняться в праздники, тем более, что в этом году мы сможем исследовать замок благодаря этому.

Гарри достал из кармана джинсов свёрнутый старый пергамент и прикоснулся к нему палочкой:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Гарри, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелёными чернилами слова: "Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ". На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Рон и Гермиона в восхищении склонились над картой. В гостиной они обнаружили Джинни Уизли, чуть выше были расположены женские и мужские спальни, где они без труда нашли себя. Были там ещё закоулки и потайные ходы, где они никогда не были.

— Гарри, ты ведь не оставишь карту у себя, а отдашь её профессору МакГонагалл?

— Ну нет! — ответил Гарри.

— Ты что, спятила? — выпучил глаза Рон. — Отдать такую ценность!

— Если её отдать, придётся объяснить, откуда она у меня, — сказал Гарри. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча.

— А если не отдать — тебя ждут большие неприятности! Ты подумал, что может произойти, попади она не в те руки?

— Как и мантия-невидимка, — упирался Гарри, — которую ты сама берёшь, чтобы пройти в Запретную секцию!

— Вот то-то же! Так что не будь занудой! Лучше посмотри сюда!

Втроём они склонились над картой и заметили, как много точек мечутся от одной единственной — Персиваль Уизли.

— Не повезло. Фред сказал, что когда они накладывали заклинание, не ожидали, что получится такой эффект, — сказал Рон, почесав палочкой за ухом.

— И долго ему так ходить? — уточнил Гарри.

— До приезда какой-то там тётушки, — вздохнула Гермиона.

— Тогда ему не повезло вдвойне — она сущий ужас. И мы надеемся, что она застрянет где-нибудь посреди каминной сети.

Они помолчали с минуту, после чего, спохватившись о времени, друзья обменялись подарками и проводили Рона до выхода из гостиной, откуда он вышел в компании Дина, Невилла и Симуса. Джинни, получившая свой подарок от Гермионы, пискнув, последовала вслед за братом.

"Теперь осталось отдать подарок Перси — и останется только сбегать в совятню", — потянувшись на месте, она представила, как проведёт вечер у горящего камина и будет читать до тех пор, пока не уснёт в обнимку с книгой.

— Гарри, ты не знаешь, где находится комната Перси? Я должна отдать ему книгу.

— Его дверь последняя направо. Ты потом в совятню?

— Да, мне надо отправить сову родителям.

— Я с тобой — мне надо заказать средства по уходу за метлой. Подожду в гостиной.

— Как скажешь! — бросила через плечо Гермиона, взбегая по лестнице.

Комнату она нашла быстро. Дверь в неё ничем не отличалась от других таких же дверей, ведущих с спальни, исключением оставалась лишь гравировка цифры семь на шероховатой поверхности тёмного дерева.

Поправив косы, Гермиона приняла сосредоточенный вид и тихо постучала. Никто не ответил. Тогда она постучала сильнее, но и теперь в ответ была тишина. Ей больше ничего не оставалось, как толкнуть дверь в надежде, что Перси ещё не покинул замок. Дверь тихо скрипнула, и Гермиона шагнула в полумрак комнаты.

Большое окно было занавешено бордовыми шторами. Около него расположился письменный стол, по обе стороны от которого стояли книжные стеллажи и велюровые кресла, позади которых высились торшеры.. Подойдя ближе, она заметила, что это были всего-лишь подсвечники, имитирующие маггловские лампы. Возможно, кто-то из обитателей комнаты трансфигурировал их, чтобы придать более домашнюю обстановку. Несмотря на то, что мебель была расставлена симметрично, создавалось ощущение, что это были совершенно разные ее части: от идеального порядка с одной стороны до небрежности — с другой. Не удержавшись, Гермиона отложила принесённые вещи на край стола, где стояла чашка остывающего какао, и подошла к ближайшему стеллажу. Книги были никак не упорядочены, что позволило ей с пылким интересом перебирать кончиками пальцев разноцветные корешки: здесь были и учебники по продвинутым зельям, и пособия по углублённому изучению травологии, чар и трансфигурации, но больше всего книг было по квиддичу и всему, что с ним связано. Однако сердцем этой маленькой библиотеки был небольшой томик с серой потрёпнаной обложкой, корешок которого гласил: "Основы родовой магии".

"Очевидно, — подумала Гермиона, — все эти книги принадлежат Оливеру. Думаю, он не будет против, если я я загляну одним глазком в содержание".

Встав на цыпочки, она дотянулась до книги и уже почти вытянула из стеллажа, как тёплая рука накрыла её ладонь и задвинула томик обратно. Гермиона не смогла сдержать разочарованный рык и развернулась, встретившись глазами с молодым юношей, одетым в темно-синие джинсы и майку с логотипом Pink Floyd.

— Прежде, чем брать что-то чужое, прежде всего стоит спросить разрешения.

Пойманная с поличным, Гермиона тут же опустила взгляд и с интересом рассматривала носки своих туфель. Если Перси она и могла ответить дерзко, то тут она просто не находила слов. Оливер же, хоть и смотрел на неё с ноткой осуждения, смог позволить себе полюбоваться, как та медленно заливается краской.

"Как же она очаровательна в тусклом свете зажжённой свечи!" — и он, не до конца соображая, что делает, взял её хрупкие ладошки в свои — мозолистые от упорных тренировок.

Даже такое короткое дружеское прикосновение пьянило: хотелось выпалить все, что таилось на сжатых губах, пока мгновения храбрости и ощущения всемогущества не прошли. Но что-то настолько же сильное заставляло его молчать, гладя большим пальцем тыльную сторону ладони Гермионы. После минутного разглядывания тонких женских пальчиков он выдавил ровным голосом поучение:

— Не все книги могут быть безопасны для тебя. Родовые книги, как эта, часто защищены темной магией, оберегая свои секреты.

— Ты извини, я не знала…, — молчание затянулось. И вместо того, чтобы уточнить, куда запропастился Перси, она лишь спросила: — Но что было бы, если бы в неё заглянула?

— Ничего хорошего, — Оливер посерьёзнел и слегка сжал её ладони и, услышав скрип двери позади себя, неловко дёрнулся в сторону прочь от Гермионы. — Скорее всего, тебя или ослепило бы на несколько дней, или ты лишилась бы парочки настырных пальчиков.

— Настырных? — переспросила она.

— Эм, я имел в виду волшебных!

— Волшебных? — с сомнением в голосе уточнил Персиваль, устало присаживаясь на свою кровать. — Думаю, на сегодня волшебства с меня хватит.

Оливер запустил пятерню в свои волосы и, сгорая от стыда, начал с усиленным интересом рассматривать собственные книги, как бы раздумывая, какие из них взять с собой. Гермиона молча смотрела на свои пальцы и недоумевала, как он мог так просто говорить о Темной магии, когда она едва не лишилась здоровья из-за неё. Перси и вовсе упал лицом в подушку, раскинув беспомощно руки.

— Перси, — небрежно бросил Оливер, — а ты не опоздаешь на поезд? Нам пора бы уже выходить.

— Йнкданпйдустим.

— Что?

Перси пришлось приподнять голову.

— Говорю, я никуда не пойду с этим.

Когда голова с тихим плюхом вновь встретилась с мягкой поверхностью покрывала, Гермиона будто вышла из транса и поняла, что омела все ещё висит над головой префекта. Желая его хоть как-то приободрить, она взяла свои вещи со стола и подсела к нему на кровать.

— Ухдите. Ставте мня тут, — пробубнил Перси. Но когда уже и Оливер подсел к нему на кровать, он недовольно повернул голову набок: — Я серьёзно. Кыш с моей кровати. Вы продавите перину!

— И все из-за глупой ветки? — уточнил тот.

— А каково было бы тебе, если бы все разбегались от тебя как от огня?

— Ну, хочешь, я тебя поцелую? — шутливо предложил Оливер, за что тут же получил подушкой в лицо.

— То есть, — решила уточнить Гермиона, — все дело в поцелуе?

— Ну, мы пришли именно к этому выводу. Омела же.

— Оу. Но это же просто поцелуй. В чём проблема-то?

— Я думаю — в Пенни, — громким шёпотом пояснил Оливер.

Перси покраснел ещё сильнее и отвернулся от них, насколько это было возможно. Гермиона вопросительно взглянула на Оливера, но тот лишь развёл руками и пришёл к новому выводу:

— Эм. Теперь понятно, почему тебя так долго не было.

— Да иди ты! — Перси рывком сел и зло сверкнул глазами. — Я ни за кем не гонялся.

— Я заметил! — хохотнул Вуд.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку и уйти из-под перекрёстного огня, Гермиона кончиками пальцев пододвинула к Перси книгу и небольшой свёрток.

— В общем — с Рождеством! Напиши потом, как она тебе. И не переживай ты так из-за этого: делов-то!

Чмокнув его в щеку, она с удовольствием отметила, что омела исчезла. Пожав плечами, Гермиона улыбнулась, спрыгнула с кровати и как можно скорее покинула спальню.

— Удивительная ведьма, — выдохнул Оливер. — Как думаешь, твои братья могут провернуть такое же снова?

— Мерлин упаси. Я лучше съем слизней, чем когда-либо ещё пройду через такое. Это было ужасно!

— Эх, ничего ты не понимаешь, Уизли, — Оливер завалился на кровать Перси, — она ведь очаровательна!

— Ты хотел сказать — зачарована, балбес.

— Да я не про омелу!

— М, Оливер? — Гермиона выглянула из-за дверного проёма.

— Да? — он вскочил с кровати и, запустив пальцы в волосы, подошёл к ней.

— Забыла поздравить тебя с Рождеством! И прости за книгу.

— Все в порядке! — улыбнулся Оливер. — И тебя с Рождеством, Гермиона. Хорошо тебе отдохнуть!

— И тебе!

Оливер по привычке протянул ладонь, на что получил кроткое объятие на прощание. Гермиона покинула мальчишеские спальни ровно в тот момент, когда над дверью возник первый росток омелы, который ни она, ни Оливер не заметили.

— Ну, теперь нам точно пора.

Перси и Оливер покидали спальни в смешанных чувствах, надеясь, что каникулы пролетят как можно быстрее.

* * *

— Еще бы чуть-чуть, и я ушёл бы без тебя, — зевнул Гарри, потягиваясь.

— Еще чуть-чуть — и ты бы всегда ходил бы в одиночку, — пропыхтела Гермиона в ответ.

— Что-то случилось?

— Меня едва не прокляли!

— Перси? Не удивительно, он вернулся темнее тучи.

— Ерунды не говори. Книга! Ты знал, что родовые книги защищены темной магией?

— О, да. Я же люблю на досуге читать. Но твой рекорд мне, конечно, не побить.

Гермиона, пребывая в шутливом настроении, уже замахнулась рукой, чтобы отвесить другу хороший подзатыльник. Уворачиваясь от Гермионы, Гарри едва не влетел в рыцарские доспехи, от чего те подпрыгнули на месте и бросились бежать прочь по коридору, громыхая на весь этаж. Смотря вслед трусливому рыцарю, он задумался и тягуче выдавил:

— Помнишь на первом курсе мы искали про Фламеля? Так вот — я же искал в Запретной секции, и там были книги, которые хотели меня если не убить — то оглушить точно.

— Гарри Джеймс Поттер! Ты был в Запретной и ничего мне не рассказал!?

— Ну, попробуй сказать тебе, что книги — это зло, и тут же убедишься об этом на практике.

— Она тогда просто вылетела из моей руки!

— Она была толстенным томом и прилетела мне четко по голове!

— Это случайность!

— Это план! Четко выверенный и реализованный план.

— Ну тебя!

Остаток пути до совиной башни они прошли молча. Гарри взвешивал в уме, какой набор взять выгоднее — с самополиролью или нет. Всё-таки уход за метлой был сам по себе приятным процессом. Гермиона же если и дулась за случай с книгой, то недолго. Всё и впрямь выглядело, будто она намеренно запустила увесистым томом прямо в Гарри. Но если бы он не заявил, что книги по магловедению самое бесполезное, что он когда либо видел, то она бы и не вскочила от удивления, ослабив хватку, не выпустила бы бедную книгу. В общем — обиды никто не держал.

В совятне было тихо. Многие из ребят отправили домой своих почтовых сов, чтобы вести переписку с друзьями в каникулы. Казенных сов также поубавилось — со дня на день они должны были вернуться: те, у кого не было собственной птицы, предупреждали родных о своем намерении приехать на каникулы или остаться в замке. Но стоило только войти, как неизменно две птицы грациозно спустились вниз: белоснежная полярная сова — к Гарри, и южноамериканская гарпия — к Гермионе. То, что последняя птица была вовсе не школьная, Гермиона не сомневалась, однако та сильно обижалась и гоняла других сов, стоило тем подлететь к волшебнице достаточно близко. Но чья она была — представления не было. Гарпия, получив задание и плату, хищно сверкнула взглядом и скрылась в густоте ночного неба.

— Значит, эти каникулы обещают быть многообещающими?

— Почему? — растерялась Гермиона, покидая совятню.

— Ну, ты ведь не настолько безответственна, чтобы отпустить меня одного гулять с мордредовой картой по закоулкам не обследованного замка.

— Гарри! Только не говори, что ты всерьез! Это может быть опасно!

— Вот именно!

— Я не собираюсь в этом участвовать! Надо рассказать профессору МакГонагалл!

— И тогда ты не узнаешь, что есть как минимум четыре быстрых прохода к библиотеке — по одному из каждой из гостиных.

— Ах, ты... — Гермиона смолчала. Если, действительно, на карте были быстрые коридоры, то это значительно сэкономило бы ей драгоценное время. — Но только вдвоем. И попробуй только исследовать их без меня.

— Не вопрос!

В спальни они вернулись уставшими, но счастливыми. Гарри, как и Гермиона, остался в комнате совсем один, а это значило только одно: никто не будет мешать заниматься своими делами. То же самое подумала Гермиона, когда забралась с ногами на постель. Засыпая, она не заметила, как старенький эльф левитировал на ее тумбочку подарки. Складывались они до боли ровно и аккуратно: уголок к уголку. А вершину композиции украшала золотая упаковка, мерцающая в тусклом свете спальни.

— Господин хороший человек. Ворлок рад, что в этом году главный префект — человек хороший, — пробормотал эльф кланяясь своим словам.

Ворлок был стар как свет, но предан до глубины души замку. Он помнил те времена, когда домовые эльфы не прятались по углам и волшебники с уважением обращались к ним за помощью. Персиваль Уизли был определенно таким же магом, как и те, что жили столетия назад — он был человеком образованным. Он знал, кем являются эльфы на самом деле или, по крайней мере — догадывался. Персиваль Уизли чтил традиции и заслуживал того же уважения, что оказывал сам. Появившись перед хозяином, пусть и временным, эльф откланялся и сообщил:

— Как вы и просили, хозяин, подарок доставлен мисс Грейнджер вместе с остальными.

— Благодарю тебя, Ворлок. Я рад, что могу на тебя положиться. Что я могу сделать теперь для тебя?

— Для меня нет лучшей награды, чем служить вам, сэр.

— Тогда не желаешь остаться в Норе до окончания каникул? Думаю, матушке понадобится немного помощи.

— О сэр! Вы великодушны! — с низким поклоном эльф исчез.

— Ну, вот я заодно и решил вопрос с доставкой письма Гермионе, — улыбнулся Перси.

— Кто о чем, а мой друг только о практичности! — заметил Оливер, тоскливо смотря в окно.

— Ну, должен же я буду отблагодарить её за книгу? Послать Стрелку — это скорее наказание будет.

В окне замаячили огоньки ночного Лондона. Студенты покидали свои купе.

— Кажется, нам пора! Счастливого Рождества, Оливер!

— И тебе, Перси!

Пожав руки на прощание, они условились писать друг другу каждый день по мере возможности. Если для Оливера это было бы каким-никаким развлечением серых будней, то для Перси это была возможность уединиться от кошмара под названием "семья в сборе".

На перроне ждали Билл, Чарли, миссис и мистер Уизли. Фирменные свитера создавали атмосферу тепла и уюта, непривычную для ночного Лондона. Однако через миг целое семейство растворилось в воздухе. Всё-таки трансгрессия — удивительная вещь!

Когда семейство Уизли добралось до Норы, до Рождества оставался лишь час. Стол был накрыт, в камине сверкал огонь, а из радио доносились финальные ноты песни Фрэнка Синатры, волшебника из далёкой Америки. Идиллию нарушили Билл и Чарли, принявшиеся левитировать чемоданы в комнаты: скрипнула половица и дом будто вздохнул, не успев насладиться тишиной.

Тут же начались пересуды и разногласия, объятия и шутки, хлопнули петарды, которые близнецы зачаровали ещё в Хогвартсе, и комната наполнилась жизнью и золото-алыми блёстками, играющими в свете огня. Но спустя несколько минут все заняли свои места за столом, и Перси отметил неожиданное богатство блюд. Уловив взгляд, мистер Уизли пояснил:

— Чарли повысили! Теперь он работает непосредственно с драконами! А те такие зверюги, ты бы знал, — он понизил голос, чтобы его услышал только Персиваль, — почти столь же опасные, что и маггловский блендер! Отвернешься — и всё, нет руки! Вот ему и выписали премию..

Перси понимающе кивнул. Чем бы ни был этот самый "блендер", с ним надо держать ухо востро! "Надо будет спросить Гермиону, где они водятся", — отметил он про себя.

Ужин шёл своим чередом. Самыми обсуждаемыми темами были повышение Чарли и исчезнувшая омела. При упоминании злосчастной веточки у Перси начинал дёргаться глаз. Ранее он, как и положено префекту, последовал в купе старост, где его ждала Пенелопа. В мыслях он уже простил ей сорванную подругами встречу, однако теперь чувства его были мятущимися.

Пенелопа, безотрывно глядя в окно, медленно начала говорить, как бы подбирая нужные слова:

— Перси, если бы я не знала тебя с первого курса, то подумала, что тебе наскучила моя компания и тебя воспитывало стадо гиппогрифов, прости Мерлин. Потому что покинуть дам посреди обсуждения, да ещё и не сказав ни слова, мог только маггл какой-нибудь.

Перси увидел, как дрогнула её щека, когда она поджала губы. Однако он продолжал молча стоять, облокотившись спиной на дверь купе, даже не придумывая хоть сколько-нибудь вежливое объяснение своему поступку.

— Но потом, — внезапно продолжила Пенни, — я подумала, что те чудесные перья, которые ты мне подарил — лишь часть сюрприза, который ты решил мне подготовить. Эта мысль позволила мне простить и то, что мне пришлось идти в замок одной. Хорошо, что Мариэтт и Луиза не успели далеко уйти от паба. Ты ведь и сам знаешь, что первое свидание — это важный акт, который не может обойтись одними перьями.

"Свидание!?" — Перси нахмурился и начал заливаться краской.

Притом он не знал, от чего больше: от смущения, что Пенелопа приняла из встречу за нечто большее — и согласилась ведь! — или от раздражения, что она ожидала еще большего, чем набор перьев ограниченного тиража из Франции, которые собирали вручную магглы. Да, Перси уловил эту нотку презрения, и она ему крайне не понравилась.

— Подожди, — начал было он, но Пенелопа его прервала.

— Нет, это ты подожди! — Было видно, что она готовила свою речь и ужасно нервничает. — Когда я увидела тебя с этой Грейнджер, то сначала даже немного рассердилась, не мог же ты променять меня на нее, но потом быстро поняла, в чём заключается твой план.

"И в чём же?" — хотел спросить Перси, но вовремя прикусил язык.

— Да, попросить у нее помощи — хорошая идея, а я бы всё разыграла, будто не знала, от кого этот подарок судьбы. Но время шло, а от тебя не весточки. На ужине — само неведение. А потом… ну, сам знаешь.

"Интересно, если выйти из купе сейчас, насколько сильно я испорчу и без того проклятую ситуацию?"

Перси попытался аккуратно надавить на ручку дверцы, и та предательски громко щелкнула. Пенелопа в этот момент повернулась и с улыбкой произнесла:

— Так что, пока мы тут одни, пришло время обменяться подарками, ты ведь ждал…

И тут был бы идеальный момент, чтобы выскочить из купе. Но лицо Пенни из воодушевлённого стало превращаться в гримасу гнева. Страшнее он ничего не видел в своей жизни.

— Какого чёрта!?

— Что? — опешил Перси.

— Кто, я тебя спрашиваю, расколдовал омелу? Я лично ее заколдовала, чтобы ты мог получить от меня в подарок поцелуй!

— Стой, что? Это ты меня обрекла на худший вечер в моей жизни?

— Это у тебя был худший вечер? Ты обо мне-то хоть подумал? Или был с этой, кем бы она там не была?!

— Гермиона тут не при чем.

— Ах, вот кто эта мымра! Я знала, что вам, гриффиндорцам, нельзя доверять! Всё крутится вокруг тебя! Ещё защищать её смеешь, гиппогриф неотесанный!

Не найдя ничего более логичного, Перси просто нырнул за дверь, стоило увидеть, как Пенелопа вытянула руки, чтобы расцарапать ему лицо. Такого он точно не ожидал.

"Девчонки — точно дьявол во плоти. И что на неё нашло?"

Не оглядываясь, Перси поспешил в купе к Оливеру. Ему многое необходимо было обдумать.

— Перси! Что, замечался о своей ненаглядной? — начал Фред.

— А? — лишь успел ответить тот.

— Нам интересно, кто тебя поцеловал, — поддержал брата Джордж.

Совершать ту же ошибку, что и в поезде, Перси был не намерен. Братья бы и так поняли, что Гермиона нашла выход, полагаясь на свой ум, но подкалывать от этого они бы не перестали. Да и вообще не хотелось ни с кем делиться, что они нашли общий язык.

— Не вашего ума дело, — просто сказал Перси, накалывая на вилку кусок индейки.

— А я готов поспорить, что это точно была Кристалл, — встрял Рон. — Она искала тебя и выглядела жутко злой.

— Видимо, кто-то просто плохо целуется, — подмигнул Рону Фред.

— Кристалл? Дорогой, почему я впервые слышу, что у Персиваля есть девушка? — миссис Уизли пытливо посмотрела на своего мужа: — Мы увидим ее на этих каникулах?

— М-м-м, может. мы вернёмся к драконам? Чарли как раз рассказывал о норвежской, — начал было Билл, но его уже никто не слушал. — Ай, ну и какая разница, да, брат?

— Разница колоссальна! Дай узнать имя этой Кристалл, и я тебе все объясню, — шепотом ответил тот.

— Она Пенелопа! И вы с ней все прекрасно знакомы. И никакая она мне не девушка!

Куранты пробили полночь. Никто не ожидал, что всегда спокойный Перси вспыхнет как спичка. Лишь мистер Уизли, поминая свою молодость, не участвовал в обсуждении, разливая по бокалам сливочное пиво и эльфийское вино. Отлевитировав бокалы, он громко заявил:

— Ну, с Рождеством!

Комната очнулась от оцепенения. Зазвенели бокалы, прозвучали поздравления, и никто не решился больше поднимать тему с мисс Кристалл. Лишь мистер Уизли совершенно незаметно заколдовал омелу так, чтобы сыновья ее совершенно не замечали. Вскоре напряжение и вовсе ушло за обсуждением квиддича и школьных проблем.

Уже позднее, облаченный в теплую пижаму, Перси аккуратно достал из чемодана подарок Гермионы. Прислушавшись и убедившись, что все разошлись по своим комнатам, он аккуратно провел пальцами по оберточной бумаге. Темно-синяя обертка с зачарованными золотыми звездами не имела ни единого шва, она была приятна на ощупь, а от маленьких точек исходило мягкое тепло. Тут же Перси сделал несколько выводов.

Во-первых, обертка была зачарована бесшовным способом. А следовательно, или Гермиона имела представление о перфекционизме его самого, или сама его придерживалась. Это в любом случае давало плюсы юной волшебнице. Во-вторых, подарок не был сделан в последнюю минуту, поскольку зачарованная бумага продавалась строго по размеру подарка. К тому же, это говорило о практичности и умении распоряжаться средствами. Ну, и в-третьих, Перси поймал себя на мысли, что в отличие от Пенелопы, собиравшейся подарить в общем-то бесполезный поцелуй, Гермиона потратила и без того драгоценное время на него. На старосту, с которым она едва ли общалась последние годы. Был ли причиной их недавний разговор или нет — Перси решил не думать.

И все же последняя мысль приятно согрела его. Что бы там не было, это был подарок от души и голоса разума.

Перси коснулся кончиком палочки подарка, чтобы открыть его, и теперь наблюдал, как звезды становятся ярче и больше. Комната наполнилась ярким светом, и огоньки закружились вокруг него. Один из них приземлился прямо на ладонь и начал петлять, оставляя на коже едва заметный узор. Он словно зачаровывал, заставляя Перси играть с ним, перенося звездочку с ладони на ладонь. Вскоре и другие огоньки присоединились, путаясь в волосах, бегая по пижаме и забираясь прямо за шиворот! Было слегка щекотно, и Перси, сняв очки, потер глаза и, счастливый, облокотился на подушку. Давно ему не было так спокойно и светло на душе!

"Надо убрать пункт за умение распоряжаться средствами, — подумал он, улыбаясь внезапному счастью: — Такие умиротворяющие чары относятся к уровню ЖАБА, а зачарованные предметы стоят фантастических денег. Правда, после тяжелого вечера — это самый лучший подарок на свете!"

Такие чары не могли длиться долго, поэтому он позволил себе прикрыть глаза и будто снова пережить самые счастливые моменты жизни. Когда последний огонек потух, Перси спохватился, что чары были лишь частью подарка, и, надев по привычке очки, бережно взял кожаный футляр в руки и открыл его.

Внутри лежала красивая металлическая палочка и записка: "Персиваль, знаю, как ты любишь писать. Надеюсь, это сделает процесс более комфортным. С Рождеством! Гермиона Грейнджер".

Взяв ее между большими и указательными пальцами, Перси почувствовал…

"Ничего? Ни искры магии в ней нет. Как и нет самого пера. Неужели это загадка?"

Восхищение наполнило его. Он обожал хорошие загадки!

Но тут за дверью послышался шорох.

"Видно, Джинни проснулась и решила сходить на кухню", — подумал Перси и, положив подарок в ящик стола, подальше от любопытных глаз, принялся готовиться ко сну. Не прошло и минуты, как он погрузился в сон. Половица за дверью снова скрипнула, и послышались удаляющиеся шаги.

* * *

Гермиона проснулась в теплой постели, когда солнце еще не успело заглянуть в окно спальни. Потянувшись, она лишь укуталась в одеяло, да так, что наружу выглядывал лишь любопытный кончик носа.

"Интересно, а мама уже испекла апельсиновое печенье с шоколадом или еще слишком рано, чтобы покидать кровать?" — сонно подумала она.

Пролежав так еще минут двадцать, Гермиона начала задумываться, почему папа не идёт ее будить, мягко намекая, что может ожидать любимую дочь под красавицей елью. А потом осознание надавило, и Гермиона с трудом села на край постели. Слёзы затуманили взор. День подарков — самый семейный праздник в году, а она проводила его в одиночестве. И ведь сама решилась!

Из грустных мыслей ее вывел листок пергамента, опустившийся на колени: "Гермиона? Ты уже проснулась? Спускайся вниз с подарками, у меня для тебя сюрприз, а потом пойдем завтракать! Г.". Отчего-то Гермиона не сомневалась, что доставка писем по замку была возложена на домовых эльфов. Это было вдвойне неприятно: мало того, что их просто эксплуатировали, так еще личная переписка становилась не такой уж и личной.

Гермиона посмотрела сначала в зеркальце, потом на записку. Сознание прояснилось. В таком виде она просто не могла спуститься вниз. Только не к Гарри. У него никогда не было Дня подарков в кругу семьи, поэтому собственные чувства Гермиона посчитала мелочными. Нацепив решительную улыбку на лицо она как можно бодрее зашагала в душ.

Когда она спустилась вниз прямо в пижаме, левитируя перед собой подарки, Гарри подскочил с дивана и бросился к ней с объятиями, едва коробки коснулись пола.

— С Рождеством, Миона!

— И тебя, Гарри!

— Посмотри, сколько тут всего!

Гарри разомкнул объятия и как властелин окинул взором комнату. У камина сейчас были две большие стопки коробок. Взглянув на своего лучшего друга, Гермиона лишь мягко улыбнулась. Такой восторг она видела лишь у племянницы Джорджии, когда той было пять лет. Казалось, что Гарри старался вместить в себя эмоции от всех пропущенных праздников, поскольку десять пропущенных Дней подарков — это уже преступление, которое нельзя спускать с рук.

Гермиона подошла к своей стопке и, проигнорировав золотой и интригующий сверток, лежащий наверху, извлекла небольшую изумрудную коробочку, визитка на которой гласила: "От Гарри Дж. Поттера".

В это время сам он накидал на пол подушек и устроился перед камином, держа в руках подарок самой Гермионы.

— Ну что, на счёт три? — в глазах загорелись озорные огоньки.

— Раз.

— Два

— Рatefacio sursum!

Стоило друзьям коснуться палочками своих подарков, как обертка заискрила, зашуршала и взорвалась ярким фейерверком прямо в руках, и вовсе не обжигая пальцы. Смех наполнил гостиную, и от грустных мыслей не осталось и следа.

— Надо будет сказать профессору спасибо за заклинание!

— Я не ожидала, что это будет так зрелищно! Заглянем к нему после завтрака, Гарри?

— Если мы распакуем все эти подарки до обеда, — важно заявил Гарри, окинув взглядом десятки коробок. Благо до завтрака оставалось почти два часа.

— А у тебя в этом году куча поклонников!

— Ты не видела еще, сколько писем мне доставили эльфы.

— Оу, — Гермиона не нашлась что сказать, но тут Гарри удивленно и радостно вздохнул и сжал её в объятиях.

— Гермиона, ты чудо!

Гермиона долго выбирала подарок для Гарри. В отличие от Рона, который был рад сладостям, которые не мог себе позволить, Гарри мог купить себе всё, что пожелает. Именно поэтому готовить его она начала еще летом.

На каникулах у Гарри не было ни связи с друзьями, ни знакомых, кроме старухи Фигг, и тем более — развлечений. От понимания, каким тяжким может быть одиночество, от осознания, что у друга нет родителей, к которым можно прийти за советом и утешением, сердце болезненно сжалось.

Гермиона принялась откладывать деньги на подарок еще в начале второго курса. Домашние задания, которые она выполняла за соседок, приносили хороший доход, и в августе, направляясь в магазин радиоэлектроники под хитрыми взглядами родителей, она купила новенький Гейм-бой и несколько картриджей к нему. Да, это было дорого, даже родители пару раз пытались воззвать дочь к голосу разума, намекая, сколько книг она сможет себе купить на заработанные деньги. Но видя искренний восторг на лице Гарри, она поняла, что всё было не зря!

— Посмотри, это еще не всё, — улыбнулась Гермиона, когда друг с детской непосредственностью кинулся к подарочной коробке и нашел там книгу. Она была без надписей, без замка и совершенно запертая.

Конечно, Гарри всё больше привлекала игровая консоль, чем книга. Однако он не желал обижать подругу, как не хотел сдаваться так просто под хихиканье Гермионы.

— Пощекочи ее, Гарри!

И, к его удивлению, книга действительно открылась, стоило только прикоснуться к ней кончиками пальцев. А дальше произошло чудо. Гермиона впервые наблюдала, как друг, позабыв обо всем на свете, погрузился мыслями в увесистый том. Мисс Флоренц помогла создать настоящие зачарованные комиксы, что было в новинку для магического мира. Заказ был не дешевым, но хозяйка книжного предоставила большую скидку, да и профессора помогли золотом. Как только Гарри оторвал голову от страниц, Гермиона увидела непрошеные слезы на щеках. Она присела рядом и обняла его.

— Это общий подарок от нас с профессором Люпином и профессором МакГонагалл. Мы подумали, что тебе будет интересно узнать о жизни родителей. Они одолжили мне свои воспоминания, и я вот решилась заказать…

— Гермиона, ты замечательный друг. Что я могу сделать для тебя? Это же… это очень дорого. Во всех смыслах!

— Ох, Гарри. Подарки не требуют благодарностей. Я только попрошу об одолжении: не говори Рону, сколько это стоит.

Зная Рона, он, правда, мог донимать Гарри о стоимости непонятных вещей, то ли из праздного любопытства, то ли из мазохизма, потому как особо дорогие покупки выводили друга из себя. Именно поэтому Гарри серьезно кивнул. А потом, прижав книгу к себе, выпалил:

— Но только при условии, что ты сейчас же распакуешь свой подарок!

Гермиона аккуратно провела ладонью по коробке и, закусив губу, решилась ее открыть. Внутри оказалась еще одна коробочка, на которой красовался герб Поттеров.

— Это то, что я думаю? — тихо прошептала она.

— Уверен, что ты далека от истины. Один нюанс. Ты… э-э-э, должна заявить права на подарок. Гоблины сказали, что хватит одной капли крови.

С опаской и интересом в глазах Гермиона решилась проколоть палец и коснуться им герба. С одной стороны, это ведь был подарок от Гарри, он не мог подарить что-то опасное. С другой — это ведь Гарри, магнит для неприятностей. Да и магия крови всё же ассоциировалась с тёмной силой. Но стоило капле упасть, как герб засветился золотым, и Гарри выдохнул:

— Хорошо. Честно, я боялся, что не сработает.

— И что бы было? — Гермиона посмотрела ему прямо в глаза, ища ответа.

— Ну, возможно, ожог. Возможно — всей руки. Но мы никогда этого не узнаем, если кто-то не решит его также активировать.

— Гарри Джеймс Поттер! Ты хочешь сказать, что она могла быть проклятой?

— Не проклятой, а защищенной магией рода. Эм, Миона, ты лучше открой, а потом кидай злые взгляды, с учетом того, что они плохо у тебя получаются. Знаешь, улыбка портит эффект.

— Предлагаешь записаться к профессору Снейпу на мастер-класс?

— О, я бы сам не отказался бы его посетить!

Гарри заиграл бровями, и они дружно расхохотались, представив себе уроки по запугиванию студентов.

К удивлению Гермионы, подарком оказалась не книга. Это был набор для реставрации книг. Гоблинской работы. Пропитанный древней магией так, что пальцы покалывало от прикосновения.

— Мой пра-пра-пра-пра-прадед был артефактором. А его жена, моя пра-пра-пра… ну, ты поняла, обожала книги, совсем как ты. Поэтому дед сам создал несколько наборов, чтобы бабушка смогла ухаживать за своими любимицами. Правда, он не учел, что даже один такой набор мог прослужить столетия, не потеряв своих магических свойств. Остальные, неактивированные, были перенесены в родовой сейф. Мне его показал Крюкохват и… эм. Гермиона?

Гермиона сидела со стеклянными глазами и опущенной головой. Выглядела она расстроенной, поэтому Гарри положил ей руку на плечо и серьезно заявил:

— Я не знал, какую книгу тебе подарить, честно, и подумал, что мы сможем вместе выбрать ее в Хогсмиде — какую захочешь! Несколько!

Чем больше он говорил, тем больше сникали плечи подруги.

— А если тебе не нравился набор, то мы можем выбрать любое украшение из сейфа. Или… или купим новое!

Гермиона утерла слезы рукавом пижамы и громко шмыгнула носом, стоило Гарри ее обнять:

— Я не заслуживаю такого друга как ты… этот набор чудесен!

— Ну, ну. Тише. Всё хорошо. У нас с тобой Сопливое утро?

— Сопливое, — согласилась она, улыбаясь.

— Главное — не делать из этого традицию.

Чувствуя, что если не отвлечься, то Сопливое утро перерастет в такой же день, они принялись открывать другие подарки. И первым были свертки от миссис Уизли. Та связала им по золотому фирменному свитеру. Натянув их прямо поверх пижамы, они принялись уничтожать упаковочную бумагу. Смеясь, ребята решили открывать подарки друг друга, а получатель должен был отгадать, от кого он.

Самое простое было угадать подарки Рона. Гермионе он подарил толстую книгу по волшебным шахматам, чтобы та могла изучить различные стратегии и присоединяться вечерами к игре. Это был чутко с его стороны, и Гермиона не могла более держать на него обиду за вчерашнее. Для Гарри он подготовил полироль для метлы, который выравнивал не только цвет древесины, но и её температуру при полете.

Дальше начиналась настоящая игра. Сначала они решили распаковать маленькие подарки от сокурсников, возвращаясь к тем, что прислали близкие люди. Помимо бесчисленных сладостей, полученных от ребят с разных факультетов, нашлись и удивительные находки.

У Гарри это были стрелы Купидона, уменьшенные до размера булавки и, очевидно, пропитанные любовным снадобьем, зажигалка Zippo от Дурслей и разноцветные носки от Дамблдора. Гермиону же повеселил зачарованный порошок от близнецов, который заставлял прыскать от смеха, как только прозвучит какая-нибудь серьезная фраза, официальное разрешение пользоваться гарпией от таинственного отправителя и… громовещатель?

Гарри тут же отбросил его от себя, прежде чем тот взорвался.

— МИСС ГРЕЙНДЖЕР! Я ЗНАЛ, ЧТО ГЛУПОСТЬ У ГРИФФИНДОРЦЕВ В КРОВИ, ОДНАКО НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ ДЕРЖАТЬ ПРИ СЕБЕ СВОЕ БЕЗРАССУДСТВО И НЕ ПРОВОЦИРОВАТЬ УЧИТЕЛЕЙ ДЕЛАТЬ НА ВАС СТАВКИ! ПЯТЬ ОЧКОВ ГРИФФИНДОРУ ЗА ЧИСТО СЛИЗЕРИНСКИЙ ПОДХОД К ВОПРОСУ, А ТАКЖЕ ПЯТЬ ОЧКОВ В ЧЕСТЬ РОЖДЕСТВА. И, ПОТТЕР, ЗАКРОЙТЕ СВОЙ РОТ.

Громовещатель взорвался, и комната погрузилась в тишину.

— Что это было? — пискнула Гермиона.

— Кажется, это был Снейп. Про какие он ставки говорил?

— Думаю, это как-то связано со вчерашними сиклями.

Громовещатель разбудил оставшихся студентов, и они стали с опаской выходить из своих комнат, направляясь на завтрак. Гарри и Гермиона уже заметили, что распакованные подарки перемещались к ним в спальню как по волшебству, а потому у каждого осталось лишь по три подарка. Решив, что пора заканчивать, они решили быстро с ними разобраться.

— Итак, Гарри. Тут подарок для мистера Гарри Поттера сэра! И это… носки! И все разные!

— Думаю, это от Добби!

— И вы совершенно правы, сэр!

— Теперь ваш черед, миледи Дочурка-Волшебница! Супер-тяжелая коробка. Есть предположения?

— М-м-м, это из дома! Там книги?

— Там целая библиотека! Думаю, ты сама захочешь их разобрать в спальне. Но знай, что нельзя просто так брать и измываться над совами!

— Ну, теперь у меня есть официальное разрешение брать ту гарпию, так что — вопросы к хозяину!

Гермиона широко улыбнулась и взяла идеально квадратную коробку:

— Тут… кто-то, кто желает тебя записать к моим родителям. И записка: "Это пригодится нам на факультативе. С Рождеством, Гарри!" Факультатив?

— О, мисс заинтригована?

— Что за факультатив такой, что требует десять фунтов шоколада?

— О, я расскажу тебе после завтрака.

— Гарри! — Гермиона кинула на него шутливо-сердитый взгляд. — Мы так не договаривались!

— Тогда дам подсказку — это от профессора Люпина. У меня от тебя нет секретов, Миона, — он подмигнул и взял небольшую коробочку со стола. — Так, посмотрим. Есть предположение до того, как я открою содержимое?

— Думаю, это от Джинни, — хмыкнула Гермиона, когда Гарри коснулся палочкой подарка.

Через мгновение Гарри залился румянцем. Сильно смущаясь, он долго молчал, прежде чем осторожно сказать:

— Ну, что тебе сказать? Это не Джинни.

— Гарри, все хорошо? Что там?

— Прежде всего — ты извини, кто ж знал! А во вторых — тут записка, эм, романтического характера?

Гермиона вырвала ее из рук Гарри и бегло пробежалась глазами:

"Дорогая Гермиона.

Быть очарованным тобой в той же степени награда, что и проклятие. Надеяться на сон столь же безрассудно, как ждать твоего поцелуя. Однако же прими мой импульсивный подарок и сохрани его на день, когда я осмелюсь повторить те же слова вслух.

С Рождеством,

Твой В."

Теперь Гермиона сидела красная как рак. Она не имела понятия, кто мог такое прислать. В? Винсент? Он мог, но от этой мысли её мутило. Слизеринцы презирали таких, как она. А кто еще мог быть? Не Волдеморт же?

— Итак, — Гарри по-отцовски изучающе взглянул на подругу: — И кто этот твой "В"? Я думал, ты мне доверяешь.

— Но я не знаю! Это ведь не может быть Крэбб? Правда?

Гарри, видя, как побледнела подруга, поспешил ее заверить в обратном.

— Думаю, тут значится "твой возлюбленный". Кем бы он ни был, он прислал тебе подарок, — Гарри протянул ей веточку омелы, — и это весьма… романтично? Прости, я не смыслю в этих делах. Просто не думай об этом, хорошо?

— Угу. Тебе легко сказать.

— Хочешь — можем в ответ направить стрелы Купидона. А? Будет розыгрыш в стиле близнецов.

— Это жестоко, Гарри!

— Тогда давай откроем ещё один твой подарок, который теперь уж точно должен быть от Джинни? Он тебя взбодрит!

Гарри ударил подругу кулаком в плечо и бесцеремонно открыл ее подарок. Но судя по тому, как вытянулось его лицо, Гермиона ожидала худшего.

— Что там? — безжизненно выдавила она.

— Ну, с Уизли мы угадали. Это от Перси.