Оригами (джен)

Гермиона, помахав Перси рукой, нерешительно топталась на месте перед входом "Трёх мётел". Даже с улицы было видно, что свободных мест в пабе не было: волшебники и волшебницы заполнили собой каждый сантиметр пространства, Гермиона даже была готова поклясться, что увидела сквозь запотевшее стекло, что самые юные чародеи расположились не только на лестничных ступеньках, ведущих к гостиничным номерам, но и на зачарованных стульях, слегка круживших под потолком. Несмотря на то, что это место всегда вызывало у студентов благоговение своим уютом и непринужденной обстановкой, сегодня идти сюда хотелось уже меньше, чем в прошлый раз. Гермиона даже начала подумывать, что она не так уж сильно хочет сливочное пиво с имбирем, о котором мечтала с прошлой вылазки в деревню.

Мысль, что Рона можно и не найти в такой толпе, почти убедила её развернуться и припустить со всех ног в уютную гостиную, а освободившееся время потратить на изучение научных трудов, которые Перси пообещал доставить в целости и сохранности. Как-никак от такого решения Гарри точно не пострадает — деньги сейчас у Рона, а значит, именно он сможет купить все то, что необходимо. Расстроится ли Рон, что его оставили с Дином, Симусом и Невиллом испытывать новые взрывные колоды магических карт? Едва ли. А потому Гермиона улыбнулась уголками губ — кажется, появилось немного времени на книги. Нет, не то чтобы она предпочитала друзьям чтение, но после бурного обсуждения последних исследований в трансфигурации разговаривать о чем-то приземистом вроде квиддича или волшебных приколов ей совершенно не хотелось.

"Или, может, все дело было в Перси, который не считал разумным тратить часы на просиживание в пабе?" — поймала себя на мысли Гермиона.

— Нет, — твердо сказала она самой себе.

— Тогда, мисс Грейнджер, если вы все же предпочитаете остаться здесь в такой снежный день, попрошу вас не загораживать проход в паб. Так и в снеговика недолго превратиться! — раздался неподалеку назидательный голос.

— П-простите, профессор! — вспыхнула Гермиона и буквально отскочила от двери.

Профессор МакГонагалл, а это была именно она, улыбнулась и прошла внутрь, профессор Флитвик, краснощёкий и улыбчивый, лишь ухмыльнулся в усы и проскочил следом. К удивлению, третьим человеком, зашедшим внутрь, был невысокий седой мужчина в дорогой меховой мантии. При виде Гермионы он лишь поджал губы, едва кивнул в знак приветствия и тут же скрылся в гомонящей толпе. Не было сомнений, что этим человеком оказался Корнелиус Фадж. Но что привело министра в рождественский день в небольшую деревню, притом не к самому директору, а лишь к персоналу — если, конечно, директор Дамблдор не ждал уже внутри — оставалось загадкой.

Наверное, Гермиона уже шла бы как можно дальше от места, где студенты, профессора и иные маги тонули в смехе и в бесконечном "Счастливого Рождества!", если бы кто-то не стряхнул взмахом руки с её головы снежную шапку и не наложил согревающие чары на мантию. Четвертым человеком, вошедшим в паб оказался профессор Снейп. Несмотря на всю его статность и пугающе грозный вид, глаза выдавали его усталость. Они стояли друг перед другом всего одно мгновение: брови профессора тут же спустились к переносице, как если бы ученик напутал бы ингредиенты в самом простом составе зелья, но осуждения во взгляде вовсе не было, только мягкий укор.

Гермиона же пребывала в смятении: то, что именно профессор Снейп наложил согревающие чары, у нее сомнений не было, но они были в другом.

"Зачем?" — пронеслась мысль вихрем в голове.

И тут же, как будто извне: "Зачем? Затем! Глупая девчонка! Мне и без того хватает заказов от Поппи, такое чувство, что они все пьют бодроперцовое литрами!"

Профессор не осознал, что нечаянно применил легилименцию в отношении ученицы. Такое бывает, когда сильные эмоции берут верх над человеческим разумом, а такой вид магии требовал сосредоточенности и неопровержимого контроля над собой. Но Рождество было одним из тех дней, которые выводили профессора из себя. Слишком много беззаботных лиц, музыки и рукопожатий — лезть к нему с объятиями было бы сродни самоубийству. А потому Гермиона лишь открыла рот и, не найдя подходящих слов, тут же закрыла его. Выдавив из себя: "Извините!", она прошмыгнула в тепло рождественского паба.

Профессор Снейп, вздохнув, последовал следом и, благодаря своей репутации, быстро проложил путь в ступеням, ведущим на третий этаж, где у мадам Розмерты находились рабочие кабинеты. Сейчас ему предстоял долгий разговор с министром касаемо жалобы, поданной — чтоб его! — Люциусом как главой попечительского совета в отношении Люпина. Его отлучки не остались незаметными.

Кабинет, который им любезно предоставила мадам Розмерта, был дорогим. Мягкие диваны и кресла, выполненные из массива райского дерева, на удивление не давили своей монументальностью, а наоборот — гармонично занимали свое место у мраморного камина. Стеллажи, разбросанные по обе стороны от камина, были ненавязчиво заполнены коллекцией книг из драконьей кожи, которая отливала жидким золотом в свете зачарованного огня.

К моменту, когда профессор Снейп вступил в пределы комнаты, его коллеги устроились напротив огня, заняв с мадам Розмертой длинный диван, а Корнелиус Фадж занял кресло, повернутое ко входу в кабинет. Северусу ничего не оставалось, как сесть зеркально министру. Такой расклад не был приятен, несмотря на то, какой вид открывался на снежную деревню из панорамного окна. Все же хотелось контролировать ситуацию полностью, особенно учитывая деликатность темы разговора. И именно поэтому никто из присутствующих не заметил, как тихо приоткрылась дверь и закрылась за мгновение до опечатывания кабинета и наложения чар конфиденциальности. Дверь растворилась в стене.

— Что ж, — сказал министр, наливая в стакан виски, — я смею полагать, что мы сможем быстро урегулировать возникший вопрос и вернуться к своим делам не позднее чем через час.

— У Розмерты не грех и задержаться, — мягко упрекнул профессор Флитвик, пригубив эль. — Я думаю, мы могли бы и посидеть здесь в компании прекрасных дам! А, Северус?

— Я думаю, что вам стоит заканчивать с выпивкой, Филиус. Мои запасы антипохмельного не бесконечны.

— Ерунда! Все в порядке, у меня нет никаких проблем!

— Зато у нас есть одна общая проблема, — заявила профессор МакГонагалл, видя, как начинает закипать Северус.

— Сириус Блэк? — спросила мадам Розмерта.

— И он тоже. В основном мы здесь из-за профессора Люпина.

— Собственно, я всех вас здесь и собрал, чтобы обсудить обе этих проблемы; сегодня ко мне на стол пришла бумага от одного из попечителей совета, который крайне обеспокоен не только проникновением Блэка на территорию школы, но и тем, что он был замечен именно в полнолуние, когда, насколько мне известно, вы, мистер Снейп, замещали своего коллегу.

Профессор МакГонагалл едва не поперхнулась, осознав силу такого заявления. И, решив спасти ситуацию, пока раздумья министра не привели к более очевидным закономерностям, заявила:

— Уж не думаете ли вы, министр, что мистер Люпин помогает Блэку и Сами-Знаете-Кому в поимке Гарри?

— Сами посудите, моя дорогая. Люпин был отвергнут Поттерами незадолго до той самой ночи. Вполне вероятно, что он вошел в сговор с Блэком, желая отомстить.

— Да-да, насколько я знаю, Лили лично отклонила его кандидатуру Хранителя тайны, опасаясь… — тут Розмерта прикусила губу под пристальным взглядом трех пар глаз: — Опасаясь, что бывшие связи еще имеют свою силу.

— О каких связях вы говорите?

Северус тяжело вздохнул. Пропадать так пропадать. Всё лучше, чем если министр узнает об истинных причинах отсутствия Люпина каждое полнолуние.

— Боюсь, мадам имела в виду наши школьные связи.

— О, я наслышан о вашей постоянной личной борьбе с неразлучной троицей. но бога ради, при чем тут вы?

— О! Еще как при чем! — хихикнул профессор Флитвик, болтая ногами в воздухе. Отпив еще один глоток эля, он совершенно заговорщически заявил: — Несмотря на извечную борьбу Поттера и Блэка с Северусом, Ремус питал к последнему совершенно обратные чувства!

— Что вы хотите этим сказать? — спросил министр, позабыв о всех нормах ведения переговоров.

— То, что я и мистер Люпин, не побоюсь этого слова, были друзьями. В школьные годы, конечно. В основном мы занимались только тем, что выполняли домашние задания в библиотеке, и ничего более. Он не проявлял вражды ко мне и даже как-то пытался вразумить своих идиотов-дружков отстать от меня. Но безрезультатно. Однако мне хватало и этого, чтобы считать его себе другом.

Мадам Розмерта, прекрасно помнившая, как двое мальчишек часто забирались в самый дальний угол паба и с жаром обсуждали абсолютно все: от простых бытовых заклинаний для штопанья носков до открытий в разделе продвинутой магии. Это были чудесные времена, и ей хотелось, чтобы слова о том, что их дружба закончилась в школьные годы, оказалась такой же уловкой для министра, как и все остальное. Однако виду она не подала, особенно сейчас, когда она надеялась получить от Северуса если не скидку на антипохмельное зелье, которым она тут приторговывала из-под полы, то хотя бы отсутствие повышения цен при закупке. А потому она лишь сложила брови домиком и выдала легкое: "О!" на столь неожиданное заявление. Что-что, а актрисой она была неплохой.

— Неужели? И вы хотите сказать, что Лили Поттер знала об этом?

— Более того, она сама часто сидела вместе с ними до самого закрытия библиотеки, — улыбнулась профессор МакГонагалл. — Но после шестого курса она резко поменяла свои убеждения.

— И все из-за Поттера!

Министр, молча наблюдавший, как меняются настроения в кабинете, решил, что пора задать главный вопрос:

— Значит, мистер Люпин всё же стал Пожирателем Смерти?

— Какая чепуха! — вспылил профессор Снейп и, взяв себя в руки, продолжил уже спокойнее: — Он бы не выдержал и первой части ритуала посвящения. Тёмному Лорду не нужны были слабаки. Однако, действительно, Лили пришла к тому же выводу, что и вы, министр.

— Как будто кто-то наложил на нее Обливиейт! Бедная девочка после родов совсем позабыла, что отличительной чертой этих убийц является Темная метка.

— Филиус, если вы сейчас же не прекратите пить, похмельного вам видать как тринадцатой зарплаты!

— Отклоняемся от темы, господа!

— Корнелиус, насколько я помню, именно Блэк был Хранителем тайны Поттеров? — вспомнила мадам Розмерта.

— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор все равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители тайны.

— Значит, он подозревал Блэка?

— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завелся предатель.

— Но Джеймс Поттер настоял на своем?

— Да, настоял, — вздохнул Фадж — Он не мог знать, что именно Блэк предаст их семью. В те времена всё указывало на мистера Люпина. Заклинание Доверия применили, а две недели спустя...

— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством…

— И все же, вы, министр, подозреваете нашего коллегу в предательстве?

— Минерва, если бы всё было так просто. Факт, что мистер Люпин дружил с Пожирателем, простите, Северус, с бывшим Пожирателем Смерти, его дружба с Блэком и недоверие самих Поттеров к нему говорят сами за себя.

— Тогда я как заместитель директора смею заверить вас, что он отсутствовал на посту сугубо по состоянию здоровья, что отражено в его медицинской карте. Думаю, Поппи сможет выслать вам копию уже сегодня.

Настроение министра улучшилось в момент. Меньше всего ему сейчас хотелось разбираться в куче бумаг и подыскивать нового преподавателя по Защите от темных искусств, тем более, что данная ставка имела определенную славу.

— Право! Минерва! Какие копии? Через несколько часов Рождество! Думаю, если и у заведующего учебной частью нет возражений, то мы можем отодвинуть этот вопрос до января, оставив мистера Люпина на его должности.

Профессор Флитвик, оценив свои шансы на внятное произношение, лишь кивнул министру. Корнелиус, удовлетворенный, что процедура была завершена даже чуть раньше, чем он рассчитывал, довольный поправил котелок и уже намеревался встать, как свой голос подала хозяйка паба:

— А как же Блэк?

— Блэк, будь он неладен. Недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключенные там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк... он выглядел и говорил как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому все надоело.

— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?

— Думаю, что это его... э-э... конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Все-таки он крёстный Гарри Поттера. Думаю, эта связь не даёт ему покоя. Быть связанным магией с чуть ли не главным врагом своего повелителя… сами понимаете. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но... дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет..

— Нам пора в замок, Корнелиус, — заметил профессор Снейп. — Вы ведь не хотите опоздать на ужин к директору?

— Действительно. Спасибо вам, мадам Розмерта, что предоставили нам кабинет и мы смогли уладить все вопросы до праздников.

— Всегда пожалуйста, министр!

Стулья отодвинулись, запахнулись полы мантий, блестящие каблуки мадам Розмерты подошли к голой стене, и уже через мгновение вся компания покинула кабинет. только профессор Снейп косо глянул на едва мерцающий кусочек стены. Но решив, что это точно не его проблемы, лишь кивнул себе и покинул комнату, не запечатав за собой переговорную.

Гермиона заметила, как по лестнице спустился министр. Откланявшись, он покинул паб, в то время как профессора решили задержаться и пропустить по стаканчику, прежде чем отправиться на праздничный пир. Исключение составил профессор Снейп, который, проложив себе путь к выходу, задержался лишь на мгновение, чтобы наложить на себя согревающие и отталкивающие чары. Дверь закрылась, а Гермиона все продолжала следить за профессором сквозь мутные стёкла паба, пока тот не скрылся из вида.

— Ещё чуть-чуть, и можно было подумать, что ты пялилась на профессора Снейпа.

— Что? Гарри, что ты несешь, я бы никогда… Гарри!

Гермиона буквально подскочила на стуле, отчего содержимое её кружки вылилось прямо на Рона. Рассказ о последнем матче был прерван, и Рон, пытаясь убрать с глаз намокшие пряди, лишь хватал ртом воздух.

— Гермиона, да что с тобой? Если тебе было скучно слушать, можно было сказать словами. Чёрт! Они теперь еще и липкие! Как я поеду?

— Рон! Гарри здесь!

— Гарри?

Разлепив последние пряди волос, Рон смог наконец-то разглядеть краснеющего Гарри, который сжимал в руках какой-то старый пергамент, палочку и мантию-невидимку.

— Дружище, как ты это провернул?

— Рон, прекрати! У Гарри будут проблемы, если его кто-нибудь здесь заметит!

— Не будь занудой! Смотри, еще чуть-чуть, и он взорвется от твоих нотаций.

На что Гарри только ответил:

— Всё было ложью.

— Прости, Гарри, что?

— Всё было ложью. Вы знали, что Блэк — мой крестный? Что Снейп...

— Профессор Снейп, Гарри.

— Плевать, Гермиона. Снейп с Люпином — заядлые дружки. А сам он... сам — Пожиратель!

— Друг, может, не стоит бросаться такими словами, а? — попытался успокоить его Рон. — Я тоже от него не в восторге, но так, чтобы Пожиратель — это немного слишком.

— Профессор Дамблдор бы этого не допустил, Гарри.

— Я думаю, что хочу обратно в замок. Вы со мной?

Рон и Гермиона переглянулись. Оба они понимали, что кто-то один должен проводить его обратно, а второй — вернуться тем же путем, которым они пришли — через Филча. Оценив свои силы, они едва кивнули друг другу.

— Конечно, дружище!

— Гарри, мне надо купить подарки для родителей.. ты не против, если я присоединюсь к вам позднее?

— Все в порядке, Гермиона. Мне тоже нужно много о чем подумать. До встречи.

— До встречи, Гарри.

Гермиона наложила на Рона простое чистящее средство и уже после того, как мальчишки покинули паб, вздохнула, опустив руки на голову. Больше всего на свете ей хотелось снова стать маленькой, чтобы кто-то сильный как папа отнес бы её на руках в теплую постель гриффиндорских спален. Тогда, быть может, все проблемы покажутся такими же невеликими, как и она сама.

С этими мыслями она заказала еще один бокал сливочного пива и молча уставилась смотреть в окно, наблюдая, как снег прячет деревню под пуховым одеялом. Уже не имели значения ни душный воздух теплого помещения, ни вечно толкающиеся и извиняющиеся волшебники, ни Рождество, ни снег. В этом мире остались только Гермиона Грейнджер и её мысли, бессовестно скинутые с полок её разума.

Еще вчера мир казался таким простым и логичным: учёба, дружба, семья, книги — всё занимало свое место и отнимало выведенное время точно по расписанию. А уже с утра её внутренний мир сменил координаты, как будто кто-то решил, что мир больше не состоит из списка вещей, которые необходимо исследовать. Будто мир просто есть, а ты в нем снежная мушка, которая, упав на землю, сольется с другими такими же ничем не примечательными белыми хлопьями. А это значило для Гермионы, что все предрассудки, которыми она жила просто растаяли в какой-то момент.

"Что, если профессор Снейп действительно раньше служил Тому-Кого-Нельзя-Называть? Что, если благодаря Ему он смог достигнуть звания мастера зелий? Если так, то когда он решил переменить сторону и из-за чего?"

Мысли уже давно блуждали вокруг профессора. Она всегда чувствовала, что его острая реакция на малейший промах — это лишь мера предосторожности. Гермиона также помнила, как в детстве ей сильно досталось от мамы, когда, будучи пяти лет от роду, она забралась на чердак следом за своей кошкой, решившей погреться на согретой солнцем крыше. А у ребенка нет чувства самосохранения: только цель и пути к ней. И потому уже через пару минут Гермиона, чудом зацепившись босоножкой за край оконных перил, свисала вниз головой вдоль черепицы и громко хохотала, дотянувшись пухлой ручкой до своей любимицы. Мама тогда кричала громко и старательно: в доме притихли все, даже папа.

В тот день, когда вроде бы ничего такого и не произошло, Гермиона была лишена книг и встреч с Джейн — в общем одна большая несправедливость. Вечером, правда, мама извинилась и сказала, что отругала ее не столько за желание погладить кошку, сколько из-за того, что очень сильно испугалась за нее. Поэтому профессор Снейп и не казался ей таким уж придирчивым и несправедливым, как думали все, за исключением слизеринцев, которые по-армейски выполняли любое полученное задание. Он просто беспокоился о возможных последствиях неумелого обращения с опасными ингредиентами.

Эти мысли привели Гермиону к размышлениям о том, как же сильно отличалась ее маггловская школа от Хогвартса. И дело было отнюдь не в магии. То же зельеварение напоминало ей уроки естествознания, где они ставили различные эксперименты и создавали извергающийся вулкан. Несмотря на то, что проект был довольно безопасен, всем выдавали защитные халаты, очки, перчатки, а для резки бумаги выдавали "детские" ножницы. Сплошная безопасность. Чего нельзя было сказать о магической школе. В этот момент Гермиона решила для себя, что, когда она вырастет, она не только станет мастером в одной из сфер, но и добьется внесения правок в образовательную программу школу.

"Если, конечно, я доживу до этого славного момента", — подумала она, припоминая, что еще ни один год здесь не сулил ей безопасного обучения.

— Ты еще здесь?

— М? — Гермиона вынырнула из своих мыслей и увидела кислое выражение лица Персиваля, подсевшего к ней за столик.

— Где Рон? — поняв, что Гермиона здесь сидит в полном одиночестве, он добавил: — У моего братца порой не хватает такта, ты уж прости.

— Все в порядке. Он ушел из-за Гарри. Эм, то есть он пообещал ему вернуться пораньше, чтобы они успели испытать парочку приколов до того, как их конфискует мистер Филч при посадке в Хограртс-экспресс. А ты почему еще не в замке?

— Ну, я передал твои книги домовому эльфу, а сам решил немного прогуляться.

Гермиона, чуть наклонив голову, наблюдала, как Перси медленно но верно заливается краской и смотрит куда-то ей за спину. Проследив, она заметила высокую светловолосую девушку из Когтеврана, сидевшую в окружении смеющихся подруг, потягивающих огневиски.

— Это Пенелопа?

Перси промычал в ответ что-то нечленораздельное, из чего Гермиона сделала вывод, что она не ошиблась. Джинни много рассказывала о Пенелопе как о единственной нормальной девушке в Норе, с которой можно было поболтать о квиддиче без подколок. И, если память не подводила Гермиону, из тех же рассказов можно было узнать, что та очень нравилась Персивалю.

— Так если она тебе нравится, почему ты ее не пригласишь прогуляться? Всё лучше, чем торчать в пабе с третьекурсницей. Что скажешь?

— Пригласил. Прогулялись, а потом нас заметили они. И… в общем я искренне держался шесть минут и сорок восемь секунд, после чего решил отправиться в замок. Думаю, она даже не заметила, что я ушел.

— Ох, Перси, — Гермиона сочувствующе положила свою ладонь ему на локоть.

— Знаешь, а может, оно и к лучшему? С тех пор, как начался учебный год, она только и интересуется всякой ерундой.

— Например?

— "Как тебе моя новая мантия, Перси?", "Как думаешь, мне снять зачарованную заколку или оставить как есть?", "Что ты предпочитаешь: шоколадные котелки или сахарные перья?". И что ни ответь — всегда что-то не то. А потом дуется.

Гермиона не смогла подавить смешок Осознание того, что гроза всех парочек Хогвартса обсуждает с ней, зубрилой, всякие сантименты, показалось ей чем-то еще более иррациональным, чем все, что успело случиться с момента пробуждения. Собравшись с мыслями, она всё же решила пояснить, что не все так плохо, как может показаться:

— Она просто хочет понравиться тебе. Ну, внешне.

— Какой толк от внешности, если совершенно не о чем поговорить? — вспылил Перси.

— А как же "мужчины любят глазами"?

— Мерлин! Только не говори, что ты читаешь всякие "Ведьмополитены"! Оболочка ничего не значит, если под ней не сокрыто нечто большее.

— Общая комната, знаешь ли, имеет свои минусы.

— А как же заглушающее заклинание?

Гермиона лишь поджала губы. Уже в который раз за день она признала, что она не такая уж и умная ведьма своего поколения, если уж не знает простых бытовых чар.

— Знаешь, приезжай к нам в Нору на Рождество, думаю, мама с удовольствием научит тебя нескольким заклинаниям. Джинни ведь не сидит на месте, а так всем польза будет.

— Я не могу. Но спасибо, что пригласил.

Они посидели пару минут в молчании, потому как каждый думал о своем. Перси размышлял о том, что девушки — очень сложные существа и что раньше все было как-то проще, прямолинейнее, что ли. А теперь и поговорить толком-то не с кем вне занятий. А Гермиона в это время усиленно размышляла, как поднять настроение Перси, сникшего еще больше за последнюю пару минут. Решение нашлось довольно быстро.

— Знаешь, я, может, и не такой интересный собеседник, как прочие, но, кажется, я знаю, что поднимет тебе настроение. Пойдём!

Она соскочила с высокого стула вниз, проверила что-то в своей сумке и уверенно стала продираться к выходу из паба, Персиваль без вопросов направился за ней. Снегопад стих. В воздухе еще летали искрящиеся снежинки, но в целом открывался потрясающий вид на деревню. Ученики почти все уже направлялись в замок, и их следы уже были плотно укрыты снегом. Нетронутые снежные шапки блестели в лучах закатного солнца, выглянувшего всего на мгновение из-за серой дымки шотландского неба. Пройдя по узкой протоптанной тропинке, ведущей к Визжащей хижине, Гермиона решила пояснить:

— Когда мне было тоскливо, бабушка всегда брала меня за руку и отводила на пруд: кормить уток и других птиц, живших на берегу. У нее еще была такая бездонная сумка, наполненная зерном, мне нравилось запускать в нее руку и перебирать между пальцами крупинки. Потом я старалась взять в ладошку как можно больше, — на этих словах она запустила руку в свою сумку, — и кидала зерно как можно дальше и выше, чтобы птицы ловили его на лету. Это было, гм, забавно.

Тут Гермиона достала стейк и подкинула его в небо. В эту секунду из-за кустов выпрыгнул большой черный пес. Перси не успел как-либо отреагировать и просто стоял разинув рот, наблюдая, как зверь уплетает пойманное мясо. Когда с куском было покончено, пес развернулся к ним, пригнулся к земле, подняв холку, и пристально всматривался синими глазами в незнакомого мальчишку.

— Это, конечно, не утки, но он тоже любит ловить еду на лету. Знакомься — это Дружок.