Лучшие времена сами не приходят (джен)

Это должно было быть предсмертным бредом, но чьим-то другим, не его! Что за дичь?

Да, несмотря ни на что, он долго оставался в сознании, хотя связки опухли и горло саднило так, что каждый вдох был адски болезненным. Впрочем, не больнее Круциатуса, так что жаловаться было не на что. Да и все равно нечем. Во рту пересохло, опухоль медленно поджимала, увеличиваясь, еще немного — дыхательные пути будут перекрыты, яд окончательно отключит мозг, и все наконец закончится. Он так и планировал.

Только когда его планы сбывались? Этот гриффиндорский кошмар, эта выскочка Грейнджер осталась с ним, в хижине, и упорно совала ему одно зелье за другим, да так профессионально проводила по горлу, что глотать можно было не стараться — все делала ее ладонь. А выплюнуть он уже не мог — нервная система была изрядно заторможена. Северусу совершенно не было любопытно, где и когда она этому научилась, его терзал один-единственный вопрос. Зачем? Во имя Мерлина, зачем ей это надо? Предать его суду и полюбоваться, как приговор будет приведен в исполнение? Но тогда какой же это Гриффиндор?..

Спрашивать было нечем — голосовые связки после укуса отключились первыми. Он попытался отмахнуться, но это оказалось последним движением, на которое он был способен, а непрошеная спасительница даже капли из флакона не уронила.

Когда она влила ему в рот более чем знакомое вещество, он понял, что девчонка где-то сперла антидот, который он готовил для Артура еще два года назад. А потом пришло понимание: так легко, как планировал, умереть уже не удастся.

Значит, его ждали Азкабан и поцелуй дементора. Ну и стоило менять одно на другое?

— Нет, не уходите, профессор, пожалуйста!

«Что она там так жалобно пищит? Грейнджер, вы полная и беспросветная дура…»

Как же хотелось это сказать! Но сознание уплывало, и последнее, что он помнил — это то, как явно спятившая девчонка обняла его, прижала голову к груди, а на его щеку упала горячая капля.

С этим воспоминанием он выплыл из небытия в больничной палате Мунго. К его удивлению, рядом никого не оказалось — ни колдомедика, ни вспомогательного медперсонала, ни даже авроров — а ведь кто-кто, а они должны были охранять преступника!

Соответственно, сказать ему, что удивляться придется еще долго и много, тоже было некому.

С огромным трудом он встал и медленно, по стеночке, добрался до дверей, ожидая, что его тут же скрутит охрана. Но и за дверями никого не было. Он даже ущипнул себя… Аппарировать, чтобы сбежать, он не мог — не было ни сил, ни палочки, пол качался, и любое движение давалось с трудом. А самоубиваться организм был определенно не настроен. Наконец Снейп чисто по-слизерински решил не высовываться, а может, обманул себя — тело уже было готово свалиться от напряжения, и он предпочел все же валяться не на полу, а на кровати, хотя на то, чтобы добраться обратно, ушли последние силы и, кажется, еще немного. Он провалился в сон, едва только лег.

* * *

А вот и колдомедики, да не кто-нибудь, а Сметвик. Ну… как минимум взаимное уважение они друг к другу когда-то испытывали, если вспомнить. Когда Уизли надо было лечить. А что теперь?

Целитель дружески, но осторожно потрепал его по плечу, просканировал палочкой, хохотнул насчет вопроса о самочувствии — мол, знаю, что едва сможешь сидеть, как сбежишь отсюда.

— На этот случай все твои вещи... нет, пока не скажу, где. Да, твой взгляд мне не нравится, сбежишь даже в простыне... Нет, я тебе не дам угробить ни себя, ни старания моих коллег, да и мои, конечно. Снейп, может, стоит тебе все-таки сперва узнать, что к чему?

Северус кивнул, но Гиппократ Сметвик ни в чьих разрешениях не нуждался — если он что решил в своей больнице, то будет сделано, и точка.

— И нет, Азкабан тебе не грозит, думаешь, стали бы мы так стараться? — он был в своей стихии и со своим любимым черным юмором. — Все зельевары трое суток на ушах стояли под руководством одной милой мадемуазель и одного новоиспеченного, то есть дважды испеченного героя магической Британии. Хорошо, что ты рецептик тогда оставил.

Что? Да согласен, не шипи, тебе напрягаться вредно, мистеру Поттеру в зельеварне делать было абсолютно нечего, он у твоей палаты под дверями сидел. Почти сутки, думали, тут рядом и спать уляжется. С такого станется.

А? Против того, кто Волдеморта уделал, пойти с воспитательными мерами? Ну, вот ты встанешь, тесты мои пройдешь, оденешься, и можешь попробовать, только учти — мы над твоей бренной тушкой так больше стараться не будем.

Через пару часов Северус уже знал подробности о том, как Поттер победил и даже ухитрился выжить, от чего испытал секундное ни с чем не сравнимое облегчение, но снова насторожился. Чего теперь от того ждать, было непонятно — поведение мордредова героя спрогнозировать было нереально с самого первого курса. Но тут Сметвика срочно вызвали, и тот улетел, пообещав вернуться как только освободится. Северус знал, что это могло значить от получаса до нескольких суток, и не особо обольщался.

Однако через час прилетел сам Поттер, полный благодарности и еще непонятно каких чувств, вывалил это все на совершенно обалдевшего Северуса, оставил дурацкий букет из темно-фиолетовых, почти черных гербер, сгрузил на стол фрукты и удрал, стоило только попытаться с ним заговорить.

Северус был не в претензии — от таких звуков и сам бы удрал. Весь визит национального героя он пребывал в шоке, особенно когда косился нечитаемым взглядом на цветочки. Он на них как-то вообще не рассчитывал, разве что на могилку, да и той ему, по идее, не полагалось. Нет, это кем надо быть, чтобы ему — и цветочки?

Да Поттером, — кем еще.

Когда Северус услышал издаваемые собственным горлом звуки, понял, что проблема с отеком связок осталась — изо рта вылетало нечто совершенно непотребное и, главное, нечленораздельное. Язык тоже работал как-то странно, словно скованный.

Придется, значит, помолчать, пока не восстановится. А... восстановится ли? И когда? Без привычного оружия, с которым он мог отбиться от кого угодно, кроме отряда авроров и дементоров, Северус почувствовал себя куда более голым, чем то, что лежало сейчас под его одеялом.

К вечеру, когда он сумел знаками объяснить, как необходимы ему халат и пишущие принадлежности, и наконец получил их, сразу нацарапал Поттеру грозную записку о том, что убьет его, если тот обнародует хоть что-то из увиденного в воспоминаниях. Оставалось как-то передать послание.

— Сейчас бы школьную сову, — одними губами прошептал Северус, откинувшись на подушки, а через несколько минут в окно что-то ударило.

«Я что… до сих пор — директор?» — он был изумлен, но это не помешало, конечно, впустить некрупную серую неясыть, которая носила его почту в последний год, и отправить послание.

Сова вскоре вернулась обратно со склянкой с его воспоминаниями — можно подумать, у Поттера все было наготове. Благодарить Северус не стал — попросту не представлял, как это сделать. Но призадумался.

* * *

Следующий день оказался еще более удивительным, чем предыдущий, и начался он с «Ежедневного Пророка» — наконец ему дали возможность узнать, что творится вокруг, по крайней мере, официальную версию событий.

Северус был в изумлении и, кажется, уже начинал чувствовать себя в таком состоянии почти привычно. Оказалось, Альбус расстарался для него так, как он не мог себе и представить. Даже помечтать не мог. Разослал свои воспоминания мало того что половине членов Визенгамота — не забыл Министерство, Аврорат и даже его, Северуса. Личный пакет от Дамблдора содержал письмо, документы на какой-то дом в Годриковой Лощине, по поводу которого директор писал, что его, конечно, можно продать, если Северус не захочет там жить, и флакон с воспоминаниями, где — подумать только! — Альбус приносил ему глубочайшие извинения и назначал наследником наряду с родным братом, отписав ему бо́льшую часть своей библиотеки и все личное зельеварческое оборудование и ингредиенты. Дубликат завещания, заверенный в Министерстве, прилагался. Северусу жгуче захотелось пожить еще немного — хотя бы для того, чтобы посмотреть на все это и рассортировать…

Еще были официальные бумаги по поводу того, что, когда, кому отослано по поводу всех его оправдательных документов. Тоже официальных — там и диагноз Мунго присутствовал, и прогноз целителей, и… патент на сваренные Снейпом зелья, что помогли директору вместо месяца протянуть почти год. Альбус опять всех переиграл — плотно и необратимо.

Потом уже Северус узнал, что свой пакет он получил последним, а благодаря предыдущим был оправдан по всем статьям уже на вторые сутки после окончания битвы за школу. В газетах также присутствовала тщательно отредактированная покойным директором версия «беспримерного героизма и самоотверженности» Снейпа, всячески поддерживаемая до безобразия живым мистером Поттером, героем всего и вся, который, сволочь, проталкивал еще и награждение «любимого преподавателя» орденом Мерлина первой степени. Убить его мало. Морально, естественно. Вот просто ужас как хотелось. Но никак — все как обычно, когда он мог делать, что хотел?

Поттер зачастил ежедневно, обнаглел окончательно, начал хватать его за руку, говорить, как Северус Снейп всем нужен — «Да с чего бы?» — и ему лично прямо-таки крайне необходим — «Поттер, вы в Мунго полежать не хотите? А стоило бы!» — но, к счастью, долго никогда не задерживался. Северус белел от злости — сказать ему хотелось много, но он все еще не мог издать ни звука, а нечленораздельно хрипеть считал унизительным. Особенно перед Поттером.

Первую и единственную его гневную записку тот прочитал с таким выражением лица, с каким голодный низзл смотрит на мясо, так что Снейп понял: герой непробиваем окончательно, и не только Авадой. Писать еще смысла не имело, кое-что Северус умел понимать с первого раза. На самом деле многое умел, не хотел просто.

Тем не менее он едва сдерживал себя, чтобы не нацарапать вопрос о том, как там мисс Грейнджер. Поттер, конечно, рассказывал о тех, кого сам хорошо знал, а в газетах Северус прочел фамилии погибших, но это ему казалось недостаточным. Воспоминание — то, последнее — из головы никуда же не деть. И никакие усилия не помогли от него дистанцироваться… Потому что он помнил, когда и с чьим телом сидел почти так же.

Но больше никто не приходил… То есть Грейнджер не приходила. У него перебывали все профессора — с извинениями, подарками и тщательно скрывающими неловкость лицами. Он всех простил — по крайней мере на словах — а что он еще мог? Других вариантов как-то не находилось. Слово «Прощаю» он написал дважды — первым пришел коллега Слагхорн и долго каялся, хотелось бы верить, что искренне, но это же слизеринец. Второй раз он его написал Флитвику — к которому, кстати, и претензий-то почти не было, тот даже когда помогал Минерве атаковать, скорее делал вид, что атакует, иначе не лететь бы Северусу черным дымом из окна родной школы, а мирно лежать посреди Большого зала. По кусочкам. Снейп прекрасно помнил, кто тут чемпион по дуэлям, причем неоднократный.

Когда Филиус ушел, оставив его в глубокой задумчивости, та продлилась недолго. Северус взял листочек со словом «Прощаю» и дописал перед ним «Всех». Как в воду глядел… После Флитвика к нему явились Вектор, Синистра и Хуч. Плакатик пригодился и на следующий день, и через день — Северус уже задумался, не повесить ли его на спинку кровати, но тут его посетил наконец Сметвик, чей язык был ничуть не менее ядовит, так что благоразумно передумал. Не был бы он лежачим больным… Ну да, его бы тут уже не было.

Зато с каким наслаждением он сперва помахал плакатиком, а потом каркнул на Минерву, когда та бодрым голосом заявила, что Хогвартс его ждет — та аж побледнела и извинилась. Да, будет что вспомнить.

Через неделю он добился выписки и только тогда понял, почему это удалось: не успел он перешагнуть порог, как его вежливо подхватили — Кингсли Шеклболт лично с одной стороны и Нарцисса Малфой — с другой. Обложили. Шеклболт сейчас запросто мог его задавить массой или даже одной рукой — на нынешнего и.о. министра даже Хагрид посматривал с братскими чувствами, а драться с женщинами… да еще с той, которая урожденная Блэк и вдобавок супруга опять-таки единственного человека, кого он мог назвать приятелем…

Его притащили прямиком в парадный зал Министерства, на награждение тем самым орденом, чтоб его, и их всех, и…

— Мы так рады, что вы живы, профессор!

— Да-да!

— И я рад!

— Я тоже рада!

— И мы, и мы…

— Ах, Северус, — в слезах обняла его Молли Уизли, он осторожно похлопал ее по плечу и поскорее передал в руки Артуру, который дружелюбно кивнул.

А что еще он мог сделать? Память, к счастью или наоборот, к несчастью, оставалась все такой же цепкой, так что — кто, где и как, он знал.

— М-мисс Грейнджер благодарите, — шепотом выдохнул он, но едва ли кто-то расслышал его в общем радостном шуме.

А легкая, совсем поверхностная легилименция подействовала на него едва ли не сильней, чем овация, от которой он едва не улетел, если бы не Кингсли, и которую ему устроил зал непосредственно во время вручения ордена, той самой первой степени, чтоб этого Поттера, но...

Они. Не. Лгали… По крайней мере, в тот момент, когда говорили, что рады видеть его живым, сами вполне искренне в это верили. Это было дико, и от этого очень хотелось сбежать.

Голова кружилась, перед глазами стоял калейдоскоп сияющих лиц — орденоносцы — Поттер, Уизли, ах, вот же она, Грейнджер, Уизли, Шеклболт, Уизли… Лонгботтом, Лавгуд, снова Уизли, МакГонагалл, Флитвик… Авроры — знакомые и не очень. Вот этим бы он не орден дал… отнюдь не орден! Сколько времени школу пришлось защищать без них? Да он бы Круцио выдал каждому, мало ли кого они там завалили во время боя, паразиты.

— Тише, сэр, или отвернитесь от них, — подхватил его под локоть Поттер, оказавшись ростом много выше, чем себе представлял Северус, лежа в Мунго.

— Пока пол-Британии не обвесят, не успокоятся, — прошептал Северус, с трудом справился с собственной мимикой и вежливо кивнул Лонгботтому, прямо и радостно встретившему его взгляд.

«Вот кому все пошло на пользу», — мелькнула мысль и тут же стыдливо исчезла.

По правде говоря, исчезла не только мысль… Словно все звуки утихли, а люди отошли куда-то, хотя оставались вроде бы тут.

Карие глаза мисс Грейнджер сияли теплом. Он поклонился ей как мог, не находя слов и впервые радуясь отсутствию голоса. Легилименция? Так низко он с ней не поступит. С кем угодно, но не с ней. Она улыбнулась — светло и неуверенно, а потом Поттер и Уизли потащили ее куда-то — ах, фуршет? Нет, спасибо, он сыт.

— Мистер Снейп, я задержу вас буквально на минутку, — прижалась к нему Рита Скитер, он отшатнулся, чтобы… а, Мордред, отсюда не аппарируешь!

Гермиона Грейнджер обернулась через плечо и посмотрела на него… на них, а ее улыбка мгновенно погасла…

— О, вы согласны на приватный разговор, — проворковала Скитер и ткнула ему в руку чем-то холодным. Портал.

Через пару секунд Снейп стоял возле дверей в какое-то кафе. Ни слова не говоря, он обернулся и аппарировал обратно к Министерству, но пока прошел все усиленные из-за торжества процедуры на входе, пока дошел до зала…

Грейнджер, улыбаясь, танцевала с Лонгботтомом. С Уизли, который Билл. С Уизли, который Джордж. С Шеклболтом. С… Поттер тоже пригласил, потоптался рядом, потом оба рассмеялись — так, словно были одной семьей.

«Что я здесь делаю?»

Мысль и дело у Северуса Снейпа в данном случае не разошлись. Вскоре он уже стоял в собственной гостиной — пыльной темной комнате, не особо похожей на жилое помещение. Паучий тупик — удивительно говорящее название. Он всегда жил в тупике, даже тогда, когда не подозревал об этом, когда верил, что вырвется…

— Ваши вещи и ваши бумаги.

Домовик с повязкой Мунго возник бесшумно, словно сконденсировался из воздуха, и тут же исчез.

Северус нахмурился, глядя на чемодан, привычно провел палочкой — удивительно, но она сохранилась, что само по себе было чудом.

В чемодане оказалась… его мантия — отчищенная и отглаженная, фактически отреставрированная, и только теперь он разглядел ту мантию, в которой был — в Мунго он слишком торопился, чтобы обращать внимание еще и на это. Оделся в то, что принесли, и ладно. Оказалась, парадная. Ну чего еще он мог ожидать от Нарциссы? Тем более, что остальные вещи были вроде его.

Бумаги были много интереснее. В частности, те, по которым он мог хоть сейчас рвануть в Годрикову лощину и хотя бы увидеть дом, что прочил ему Альбус. А еще мог отправиться прямиком в кабинет и даже покои Альбуса в школе — за книгами. Хотя… Он же вполне может приказать школьному домовику доставить все, что ему нужно.

Северус обвел взглядом свою гостиную и передумал. Тащить Альбусову коллекцию сюда было определенно не с руки. Нет, полки были в порядке — на них элементарно не было места. Прибираться? Интересно, школьный домовик сделает такую работу?

Северус сосредоточился, шепотом призывая знакомого эльфа.

— Косси готов служить господину директору, сэру!

— Доставь меня в кабинет директора.

* * *

Решение казалось оптимальным. Выбрать книгу, а потом спокойно посидеть с ней, пока глаза сами не начнут закрываться. Однако вид замка, с выбитыми окнами, покореженными дверями, разбитыми колоннами и каменной крошкой в коридорах улучшению настроения не способствовал. Прежде всего потому, что Северус понял: пока Хогвартс не приведут в порядок, никуда он отсюда не денется, потому что оставлять это все на Минерву, которой и так забот всегда хватало, было уже чересчур. Кто бы ей ни помогал.

Однако книгу он выбрал — конечно, по менталистике, вернулся домой, вспомнил, что хотел загрузить эльфов приборкой, но те не покладая рук трудились над тем, чтобы хотя бы убрать мусор и остатки камней из школьных коридоров. С приборкой успеется.

Но внутри росло и крепло желание заграбастать то, чем его наградил Альбус. А это надо было куда-то ставить. Взглянуть на дом, что ли? После полуразрушенного Хогвартса он вряд ли увидит что-то настолько же тошнотворное.

Северус поднялся и отправился в Годрикову лощину. Дом Дамблдора, несмотря на обилие комнат, ему неожиданно понравился — Северус давно не чувствовал себя уютно, тем более в незнакомых местах, но здесь было такое странное чувство, будто многое сделано, что называется, под него. Отличная лаборатория, просторная, и в то же время здесь можно было разместить все необходимое на расстоянии вытянутой руки. Богатая библиотека порадовала не только хорошей систематизацией и содержанием, но и пустыми полками и даже посланием от Альбуса, какие книги он предпочитал держать под рукой, то есть в школе — и расписка, в которой предоставлял ему право их забрать. Можно было вручить домовику список — тот прекрасно перенесет и все расставит, сэкономив ему силы и время, хотя лишать себя радости разбираться с книгами Северус не хотел.

Дом тихо радовал. Старый, но крепкий — ни единой трещины, без каких-либо украшений, впечатления строгого он тоже не производил. В нем было просто, тепло и, что удивительно, ничуть не одиноко. Наверное, Снейп когда-то мечтал именно о таком, но в то, что мечты вот так просто взяли и сбылись, поверить было сложно. Все думалось, что не по нему мантия, не по заслугам, но… Наверное, стоило для начала переговорить с Аберфортом — все же это был и его дом. Задумавшись, Северус решил вернуться к себе в Паучий, а заодно и осмотреть местность вокруг дома.

Вечерело. Солнце скатилось совсем низко, и над деревьями ближайшей рощи едва виднелся краешек оранжевого диска, но было тепло. Длинные лучи заставляли дома и деревья отбрасывать длинные же тени. Северус неожиданно понял, что совершенно здесь не ориентируется — по крайней мере, на этом месте. Где тут центральная площадь хотя бы? Нет, он туда не пойдет, конечно, ни на кладбище, ни к дому Поттеров, хотя… Просто понять бы, в какой это стороне.

Он неторопливо шел по мощеной старым камнем улочке и совершенно не ожидал, что его окликнут.

— О, доброго вечера, профессор!

Ну кто же еще это мог быть, кроме Поттера? Нет пожалуй, дом он лучше продаст. А может быть?.. Он зашептал как мог громко:

— Поттер, не желаете приобрести еще одну недвижимость? Готов продемонстрировать. В ремонте не нуждается, если только косметическом…

— А… — неожиданно сник Поттер. — Я думал, мы будем соседями… Ну, когда про завещание Дамблдора прочитал, в «Пророке».

— Вы серьезно хотите жить рядом со мной? — прошептал-просипел Снейп.

Говорить все еще было трудно, и все напропалую этим пользовались. Что странно, хуже ему от этого не было, скорей наоборот, хотя сразу он это оценить не мог — эти мысли пришли чуть позже. Удивляться он уже давно устал, но все словно сговорились — скоро у него глаз дергаться начнет. От количества изумлений в единицу времени.

— А что? — теперь Поттер напоминал себя-школьника, который взвился в ответ на несправедливое замечание, только потом сказал совсем не то, на что рассчитывал Северус после такой, как он решил, дерзости. — Можно ходить в гости… — Поттер бросил любопытный взгляд на Снейпа, но тот удержал каменное лицо, и Гарри продолжил, словно уловив его мысли: — Можно не ходить, хоть годами не видеться. Никто же никому не обязан!

А вот это ощущение, да и осознание оказалось для Северуса новым, хотя и тут он вида постарался не подать.

— А вообще вы мне ни разу не говорили, что я вам надоел, — продолжал мальчишка. — В смысле, не писали, а уж это вы точно могли, я знаю!

— Вы мне не надоели, — Северус захлопнул рот, недоумевая, как он вообще мог это сказать и сжал покрепче зубы. Что он несет?

А Поттер просиял так, что хоть фонари на улице гаси — останется светло. Нет, все гриффиндорцы, конечно, с приветом, но Поттер точно чокнутый. Все же Авада — что первая, что вторая, не прошли без последствий, и это совершенно очевидно.

— Знаете, у меня в нескольких комнатах уже можно жить, — радостно заверил Поттер, словно Снейпа это интересовало.

Нет, от того самого дома он предпочел бы держаться как можно дальше.

— В доме, который мне оставил Дамблдор, можно жить в любой, — снова вырвалось у него. — Может, купите?

— А… — Поттер замялся, но неожиданно ухмыльнулся: — А посмотреть можно?

— Прошу, — выдавил Северус приглашение, потому что, пикси драные, что еще он мог сказать поздним вечером своему бывшему ученику, сыну той, кого он боготворил, и того, кого он ненавидел, школьнику, которого он третировал практически ни за что и, видимо, если было бы за что, то на месте бы убил… морально, конечно. Глупости, какие это были глупости. Причем все. От и до. Но извинений от него Поттер не дождется!

* * *

Каким образом осмотр дома перетек в чаепитие, Северус и сам не понял.

В доме нашелся очень даже хороший чай, Поттер же оказался на удивление тихим, и оказалось — очередное открытие! — что с ним можно просто молчать. Гарри не дергался, не смотрел на него выжидающе, просто молча делал глоток, обхватывал чашку обеими ладонями, словно они мерзли, смотрел в нее и молчал. Он был тут, а Северусу казалось, что он сидит просто с самим собой. О чем он думал?

Захочет — скажет. Не захочет — и не надо. Каждому из них есть над чем и о чем подумать. Что вспомнить. И с чем учиться жить после всего, что было. Практически заново… Северус тоже смотрел в свою чашку, хотя прекрасно знал — на дне ее он не найдет ничего о том, как жить дальше. Ладно. По ходу дела разберется.

На звон оконного стекла они среагировали совершенно по-разному: Поттер обернулся на звук, а Снейп вскочил, дернул его за руку к себе за спину, другой рукой выставляя щит. Гарри, опомнившись, не нашел ничего лучшего, как прикрыть их обоих стулом.

— Ну вот и первый подарок, — Северус отпустил гостя и уселся обратно, глядя, как «подарочек» догорает в камине.

— Какого черта это было?

— Неужели вы думаете, что после вашей победы мир изменится так, что в нем не останется врагов? И у меня, и у вас, кстати, тоже…

Лицо Гарри выражало активный мыслительный процесс, но, видимо, выводы он сделал.

— Но вы поняли, что это было?

— Письмо. Жаль, ничего не осталось — вопиллер с заклинанием, мало того, что нашедший дыру в защите, так еще пробивающий окна… Интересное решение талантливого и не слабого мага. Хорошо, что он не враг, по крайней мере, враг не настоящий. Так, злопыхатель.

— Кажется, я понял. Чтобы вы меня похвалили, мне нужно было сделать что-то в этом роде?

— Вам была нужна моя похвала?! Поттер, вы уже столько раз меня удивили, вам еще не надоело?

— А вам?

Снейп вперился взглядом в нахальное и... нет, в усталое и немного отрешенное лицо, какое-то совершенно не поттеровское. Ох, если бы ему не было больно говорить... Хотя Мордред с болью, он бы стерпел все, лишь бы у него наконец выходили изо рта звуки, а не сипение! Поттер, конечно, не преминул этим воспользоваться — как и все, кто теперь его окружали.

— Ну, доброе слово и кошке приятно… сэр.

— Кхм. Это все, что вас в данный момент интересует? — язвительность Северуса наконец проснулась, хотя шепотом ее выразить было трудновато.

— Да нет, — хмыкнул Поттер. — Еще мне интересно, почему вы не хотите тут жить — отличный же дом. Но я понимаю... вам говорить трудно, не надо. Мое любопытство потерпит.

Любопытство Северуса кричало о том, что оно желает узнать, кто перед ним сидит и что он сделал с настоящим Гарри Поттером, но сам Снейп молча допивал свой чай.

— Полагаю, вам не стоит идти домой одному. А подключен ли здешний камин к сети, я пока не выяснил.

— У меня не подключен, — сознался Гарри. — Но я могу аппарировать.

— Я о том, что ходить в одиночку сейчас для вас — неоправданный риск. Последователей Волдеморта осталось не так и мало — вам нужна надежная защита.

— Для вас, кстати, тоже. А про это письмо надо будет заявить в Аврорат!

— Ну… попробуйте, только обо мне ни слова. Говорите о себе.

— Так это же вам… вас…

— Поттер. Вы хоть немного подумайте для начала, а? Попытка — не пытка. Ну?

И Поттер наконец порадовал, сообразив, что если у него врагами могут числиться только представители одной стороны, участвовавшей в войне и проигравшей а потому ведущей себя достаточно скромно, то у Снейпа их довольно с обеих. И если он, Гарри, простил и понял его, то не факт, что все остальные волшебники сделали то же самое — взять того же Рона. А может, и остальных Уизли?

— И как же теперь? Вы вообще не будете выходить?

— Защита, которая была здесь, давно развеялась — надеюсь, вы понимаете, когда и почему. Я поставил, что смог, но пока… — Северус замолчал — признаться в собственном бессилии он физически не мог.

— Вы еще не восстановились, — догадался Поттер. — Может быть, вам вернуться в Мунго?

— Скорее, в Хогвартс. Что и вам бы не мешало, кстати.

Северус сам удивился, насколько быстро пришло решение. Если он все еще директор, то… должен просто быть на своем месте — хотя бы до начала учебы. И он уже знал, что первым, что восстановили после битвы, была защита школы. Да и прятаться он не собирался. Тем более что замок — тоже магический ресурс. Что там говорила Минерва? Он нужен школе? Получается, школа ему тоже нужна.

— Здорово! — блеснул глазами Поттер и изобразил что-то вроде улыбки. — Там должно быть много наших, восстанавливают сам замок. Не помню кто, но кто-то говорил, что МакКо… нагалл вообще как тень ходит, ей точно надо помочь! Отправимся завтра с утра?

Северус кивнул и усмехнулся — он, конечно, знал, как за глаза называют школьники профессоров, но вот так, услышать почти открытым текстом… забавно.

* * *

Отправив Поттера к нему же домой Северус вдруг подумал, что соседство у них получилось все же небесполезное — пока он живет тут, ему будет куда удобней присматривать за мальчишкой, и тут же прервал сам себя. Что у него в голове? Он что, серьезно собрался продолжать дальше делать все, что делал — следить на Поттером и вытаскивать его из передряг? Зачем?

Он давно исполнил все свои клятвы и обеты, он больше никому и ничего не должен!

Но вредный червячок внутри продолжал грызть. Северус прекрасно понимал, что ничего еще не закончено. Сторонников Пожирателей всех не переловить — их можно только запугать до такой степени, что они мимикрируют под приличных волшебников, кое-кто может со временем и привыкнуть, но особо надеяться не стоит. Поттера сейчас вряд ли кто решится задеть, да и защиту на дом, по словам мальчишки, накладывала целая команда, возглавляемая аж самим министром. Хотя Кингсли неплохой боевик, но как у него с защитой — не личной боевой, а, например, чужой недвижимости? Нет, министр не дурак, Поттера ему нужно беречь, так что если не сам, то как минимум хорошего специалиста нашел.

Кстати, пусть и ему посоветует... Северус улыбнулся. Он знал, что любой маг, накладывавший чары, мог и зачастую оставлял личную лазейку, а то и не одну — редко кто работал на совесть — так, чтобы после установки защиты сам бы не мог через нее пройти. Северус так не умел — некогда было учиться еще и этому, да и защищать ничего не хотелось — не развалюху же в Паучьем. Но вот находить лазейки его учили еще в далекой юности, и не кто-нибудь, а мастера, чьи имена даже не были на слуху — они работали только «для своих».

Так что когда Поттер исчез за собственными дверями, Северус заставил себя подойти ближе и заняться поиском этих самых лазеек. Ну и оценкой защиты заодно. Закончив работу спустя полтора часа, он задумался, не пригласить ли Кингсли к себе на чай.

С другой стороны, он вроде до сих пор не собирался тут жить, особых ценностей не перенес, да, судя по всему, и у директора их практически не имелось. Ничего, кроме добротной библиотеки. Удивительно приличный человек оказался Дамблдор, ничего для себя — все для общего блага.

За этими размышлениями Снейп вернулся в дом и с удивлением отметил, что сколько он ни ходил вокруг дома Поттера — того самого дома, к которому он даже подойти боялся, — у него ни разу ни горло не сдавило, ни сердце не зашлось, и вообще… он просто делал свою работу — ту, которую считал своей. Полноте, да что с ним вообще происходит?

Видимо, его безгласность сотворила что-то — и с этим миром, и с ним самим. Ведь останься у него способность отвечать — не видать ему ни ордена, ни всех этих идиотских чествований — если бы его услышали, то большинство восхвалявших захотели бы убить его на месте или как минимум засадить в Азкабан. Возможно, навсегда. Но в шуме праздничной толпы его сиплый шепот прошел незамеченным, и вот результат — он сам себя не узнает.

Хотя… а узнал бы он себя, если бы ничего этого не случилось, но ему бы удалось выжить? Скорее всего, он бы тогда скрылся — а потом бежал, как только стал к тому способен. А дальше? Северус понятия не имел — выживание в его планах не числилось никогда — с тех пор, как погибла Лили.

И что теперь? Ах да, наконец стало понятно, почему он гонял чаи с Поттером и, кажется, пока тот будет возиться со своим домом, все же поселится здесь. Считать, что все закончилось после того, как на геройские мантии привинтили ордена, крайне недальновидно.

Значит, цель его жизни осталась все та же — присматривать за Поттером и вытаскивать его из опасных передряг. Северус вздохнул одновременно с облегчением и печалью — не больно-то у него это получалось в прошлой жизни. Удивительно, что мальчишка не держал на него зла. Но раз так, то, быть может, теперь будет немного проще? Тем более что у него, кажется, попросту исчезли все чувства, что вроде и к лучшему.

Он перебрал в памяти воспоминания последних дней — действительно, его даже Поттер не раздражал, причем совершенно. И очень часто казалось, что все происходящее — какой-то совершенно дурацкий сон. Однако не кошмар, на чем и спасибо, но ущипнуть себя все еще хотелось. Вместо этого он просто лег спать — диван в кабинете казался вполне подходящим.

* * *

Утром не успел он решить, что лучше — послать Поттеру письмо или зайти за ним лично, чтобы отправиться в школу и не оставлять мальчишку без присмотра, как тот был тут как тут — сигналка у дверей предупредила еще на подходе. Так что распахнуть дверь перед самым поттеровским нахальным носом ему удалось. Но вот испугать или хотя бы заставить вздрогнуть — ничуть.

— Профессор, вы уже идете? Э, доброго утра, — о манерах Поттер всегда вспоминал в последнюю очередь, если вообще вспоминал.

Снейп хотел уже обругать, точнее, обсипеть нахала за назойливость, просто чтобы не думал о себе слишком много, но вовремя сообразил, что тот сейчас снова упрощает ему жизнь. Это было крайне непривычно, но ругать за такое как минимум странно, не сказать чтоб глупо. Да, он знал, что был упертым, невнимательным, часто принимал желаемое, а еще чаще — нежелаемое за действительное, но идиотом вроде бы не был, так сколько ж еще можно?

— Хотите кофе? — он отодвинулся от двери, и довольный Поттер тут же просочился внутрь.

— С удовольствием!

Куда девались его вчерашние уныние и молчаливость? Нет, он не тараторил — просто перебирал, чем они могут заняться в школе. Они. Вместе.

От этого у Снейпа действительно начал подергиваться глаз…

— Гермиона уехала, так что напарника у меня теперь нет, — закончил Поттер.

— Почему?

То ли в одно слово Северусу удалось вложить сразу много смыслов, то ли Поттеру так хотелось рассказать? Да уж, скорей второе…

И он узнал об еще одном идиот… сумасшедшем поступке мисс Грейнджер. Да, это могло стоять в одном ряду с его спасением. Собственными руками лишить себя семьи! Самоучка, точнее, недоучка! Хотя… в ее возрасте он вполне мог бы поступить так же. Неужели он готов ее пожалеть? Нет, ему не жаль ее — каждый должен получать за свои дела. Но он ее понимал, и это было странно болезненным.

— Профессор?

— Что?

— Давайте я уберу посуду?

Кто бы сомневался, что жизнь у него теперь будет интересной… Снейп кивнул, соглашаясь чисто из интереса, и смотрел, как герой магической Британии ручками собирает посуду и бултыхается в раковине, попутно ругая сам себя — что, не видел той же картины над школьными котлами, что ли? Он ожидал, что Поттер возмутится, когда подкинул ему грязную, местами подкопченную джезву, но тот даже глазом не моргнул.

— Достаточно чисто, профессор?

Очень хотелось сказать, что для домашнего эльфа сносно, но… и больно, и толку особого не будет — так смысл?

* * *

Гермиона Грейнджер сидела на берегу океана и перебирала светло-желтый белесый песок — бездумно, бесслезно, бессильно. Ей хотелось не быть — хотя бы для того, чтобы не думать, не понимать, что она натворила — это было слишком мучительно, слишком… И в том, что по-настоящему у нее больше нет семьи, не к кому и некуда идти, она виновата сама — она сама расколола свою жизнь на «до» и «после», наставив палочку на родителей.

Хотя тогда она искренне верила, что делает то, что необходимо, чтобы сберечь их, чтобы вернуться потом к ним и все вернуть назад. Она не допускала мысли, что возврата может не быть. Дурочка. Мерлин, какая же дурочка… дура, дура, дура!

Она рассадила руку ударом о старый оставленный кем-то лежак, куда присела, обессилев от свалившегося на нее понимания. Она не сумеет. Все поздно. Нельзя овладеть менталистикой только по книгам. А она тогда верила, что можно. Дура наивная. Одним только книгам верить нельзя. Как и людям… себе, в том числе.

Она закрывала глаза и видела поджимающую губы при каждой встрече с ней мать. Маму… Больше не ее — и ничью. И отца, который прогонял ее раз за разом. Трижды — на большее ее не хватило. Они не поверили даже когда она не выдержала и, разрыдавшись, бросилась к ним… И сказанные отцом слова — чтобы она убиралась, куда угодно, как можно быстрее и… навсегда.

Внутри было пусто — точно как на этом пустом пляже. Пусто и холодно, хотя песок все еще хранил часть дневной жары. И надо было подниматься и возвращаться в Англию — здесь ей больше нечего делать. Она больше никому тут не нужна и сама в этом виновата.

Утром будет портал, Министерство, вежливые лица, и… наверное Рон будет ее встречать! Внутри потеплело, словно в огромной холодной комнате кто-то зажег свечи. Ей пора туда, где будет ее дом. Ведь будет же?!

Даже группа сильнейших магов не имела возможности сделать прямой портал из Австралии, так что «пересадок» Гермионе досталось целых пять штук. В другое время она бы, наверное, рискнула подзадержаться — возможность провести один экскурсионный день, например, в Индии или в Иордании, и тем более во Франции по дороге вперед казалась весьма заманчивой — теперь же ей было все равно.

Зато как раз в Индии ей пришла мысль о том, что еще год она может провести в школе — спокойно подготовиться и сдать экзамены, да и за год она, наверное, сумеет как-то определиться с тем, где будет жить. А пока ей хотелось утонуть в объятиях своего парня и хотя бы на секунду не думать, не казниться, а просто любить…

После очередного портала она вдруг поняла, что никого не хочет видеть — совсем никого… Но когда она встала перед последней портальной аркой, сердце забилось едва ли не в горле — так хотелось встречи, так хотелось уткнуться ему в грудь, чтобы он ее обнял, а она поняла, что больше не одна.

* * *

Портальный зал в Министерстве был на удивление полон. После того, как разрешилась ситуация с Волдемортом, число желающих посетить магическую Британию значительно выросло. Министерство изменило таможенные условия, снизило ряд налогов — экономику необходимо было поднимать.

Оглядывающуюся по сторонам молодую девушку практически без багажа — с одной декоративной сумочкой — никто не заметил, тем более что свои волосы, свою «визитную карточку» Гермиона благоразумно спрятала под скромный берет. Никто не увидел, как она побледнела и покачнулась, а потом почти бегом покинула зал…

Рон ее встречал, да вот только в гробу она видела такую встречу! Он стоял у стены и откровенно любезничал с двумя незнакомыми девицами, приобнимая одну из них за плечи.

Гермиона не могла заставить себя подойти — это было слишком. Она вообще не сразу вспомнила как переставлять ноги, которые мгновенно стали ватными и непослушными, но ее кто-то подтолкнул — ну да, не стоило останавливаться на пути из работающего портала. Она автоматически двинулась вперед, а потом побежала, пока в легких оставался воздух.

Рваный вдох, другой — и снова бег, потому что ей хотелось скрыться ото всех как можно скорее, и только потом, уже на выходе из Министерства, пришли слезы, и она аппарировала.

Куда? Конечно, в Хогсмид. Куда ей было деваться кроме школы?

— Деточка, тебе чем-то помочь? — спросила ее какая-то сердобольная ведьма, кажется, пожилая — Гермиона не разглядела ее сквозь пелену слез.

Она помотала головой, выдавив приличествующие извинения, и, сглатывая горький комок в горле, быстрым шагом направилась в сторону Хогвартса, заставляя себя дышать ровно и успокоиться, успокоиться, успокоиться! Хотя бы немного…

* * *

— Гермиона! — счастливое лицо Гарри подарило ей немного внутреннего солнца, хотя только что казалось, что оно вообще никогда не взойдет.

Хоть кто-то ей рад и действительно ждал… Как здорово, что первым она встретила именно его!

— Гарри! — она хотела его обнять, уткнуться в плечо и наконец дать волю слезам, но рядом оказался Снейп.

— Мисс Грейнджер…

— Профессор Снейп, — наклонила голову она.

Его тут только не хватало… Почему он так внимательно и как-то странно на нее смотрит? Заметил? Гермиона сжала губы в нехорошем предчувствии. Не дай бог Гарри еще про Ро… про Уизли спросит.

— А где… — начал было Гарри, и в животе у Гермионы ухнуло, но Снейп его перебил:

— Мисс Грейнджер, как у вас с левитацией предметов?

Да он ее спас! Но куда делся его голос — тот голос, который она узнала бы из тысячи, неужели так и не восстанавливается?

— С первого курса «Превосходно», сэр, — с готовностью отрапортовала она, доставая палочку. — Что нужно делать?

Вот и Снейпу она пригодится — ладно, не она, так ее работа. И Хогвартсу! Боль и обида внутри не отпустили, но словно подвинулись, освобождая место для того, что действительно нужно — здесь и сейчас, и дышать стало легче.

— Поттер, да держите же вы наконец эту балку как следует, — зло прошипел Снейп. — Для общения времени у вас, полагаю, будет предостаточно, но я собирался закончить с этим караульным помещением до наступления темноты.

— Это караульное помещение? — удивился Гарри.

Гермиона открыла было рот, чтобы хоть немного просветить друга о том, что вообще представляет собой средневековый замок, но прикусила язык, едва взглянув на сердитого Снейпа. Она кивнула Гарри — мол, потом поговорим, и занялась делом.

Пожалуй, только в их команде работа шла настолько тихо: когда командуют шепотом, это не особо стимулирует громкие разговоры. Тем более что пропустить то, что говорит старший, знающий напарник, в принципе чревато. А уж если это Снейп…

* * *

Было еще светло, несмотря на то, что солнце закатилось, но Снейп увел их в замок — на удивление, там ждал простой, но вполне приличный ужин — не в разгромленном Большом зале, а в небольшом, не очень уютном, но чистом помещении, где стоял один-единственный стол. Народу за ним собралось совсем немного — в основном преподаватели и несколько незнакомых взрослых магов. От МакГонагалл они узнали, что большинство добровольных работников вечером возвращаются к себе. Ну и еще много чего узнали, например, полный перечень работ…

Снейп, услышав, что антиаппарационный купол опять не действует, сорвался с места, даже не дожевав, подхватил под локоть МакГонагалл и потащил ее к министру, шипя что-то про «вопиющее безобразие и безголовость» так, что Гарри ностальгически улыбнулся.

После дня работы на свежем воздухе аппетит разыгрался даже у Гермионы, так что ужин они закончили быстро.

Гермионе было некуда идти, Гарри — лень, да и приглашать в полуразрушенный дом кого-либо он стеснялся, так что оба решили переночевать в школе и автоматически отправились на родной факультет. К счастью, башне Гриффиндора повезло: она уцелела, только окон не было — но гостиная в центре башни была в порядке, и перетащить постель на один из диванчиков даже для девушки было минутным делом. Гарри устроился на диване напротив. Тут бы и поговорить, и выплакаться, но усталость быстро брала свое — глаза слипались, и выспаться Гермионе хотелось куда больше, чем жаловаться на жизнь и даже больше, чем думать о чем-то. Нет, она, конечно, рассказала, что произошло — в самых общих чертах, и только потому что Гарри наконец спросил, где Рон, ну, и про родителей, конечно. Но он тоже устал до отупления, так что ему хватило одной ее реплики-всхлипа «все плохо» и тяжелого-претяжелого вздоха. Он обнял ее за плечи и прошептал:

— Все наладится, Гермиона. Вот только выспимся… А утром будет уже лучше, вот увидишь.

А потом они дружно зевнули, завалились каждый на свой диван и мгновенно уснули. И им не снилось ничего — ни плохого, ни хорошего, но само по себе это было даже очень неплохо.

* * *

Утром ничего не наладилось, а осталось по-прежнему, с той разницей, что они весь день занимались ремонтом окон башни — Гермиона на половине девочек, а Гарри — мальчиков — заклинания, препятствующие проникновению «лиц мужского пола» в девичьи спальни действовали, несмотря ни на что. Вставить окна было не так уж и трудно — самым сложным было найти подходящие. На внутреннем дворе складывали строительные материалы — трансфигурация, как известно, сильно ограничена во времени, и куда больше теперь нужны были заклинания для распиливания, разрезания, склеивания — хотя в последнем случае, конечно, предпочитали специальные составы. Тем не менее за день они со всеми окнами разобрались, а потом Гарри пришла в голову еще одна идея — дать интервью в газету.

* * *

Скитер уже ждала их в «Трех метлах» — опередила, хотя Гермиона хотела прийти заранее, и окинула их весьма говорящим взглядом.

— Ну и о чем вы мне поведаете? — медовым голоском почти пропела та после положенных приветствий. — Герой все-таки налаживает личную жизнь?

Ответом ей были два недоумевающих взгляда, но это Скитер еще ни о чем не говорило.

— Вообще-то я хотел попросить вас помочь, — Гарри усмехнулся краешком рта. — Но если вам важней покопаться в моем белье, мы, пожалуй, пойдем.

— Но вы позвали именно меня, — Рита закинула ногу на ногу. — А значит, намерены мне что-то рассказать. Рассказывайте, а выводы я сделаю сама, так и быть. Итак, что настолько взволновало кавалеров ордена Мерлина, что они…

— Во-первых, именно вы — самый читаемый автор магической Британии, — вздохнув, начала Герейнджер. — Во-вторых, перо у вас действительно острое, других таких нет, и в-третьих, — она прищурилась, глядя, как глаза Скитер распахнулись от удивления, — вы до сих пор не хотите объявить на весь мир о своей аниформе, не так ли?

— А я уж думала, с чего мне мисс Грейнджер столько комплиментов решила наговорить, — фыркнула Скитер, стараясь не показать, что польщена и насторожена одновременно, но ответил ей Поттер.

— Я просто предлагаю отправиться с нами… конечно, в аниформе. В Хогвартс.

— И вы лично пронесете меня контрабандой, нарушив правила?

— Можно подумать, кто-то из присутствующих всю жизнь их старательно выполнял, — едко заметила Гермиона.

— О, я слышу самокритику? — не поверила Рита и вдруг осеклась.

Она поймала наконец прямой взгляд Гермионы Грейнджер, но почему-то этот взгляд совсем не подходил восемнадцатилетней ведьме. А еще Рита прекрасно помнила, когда видела такой же взгляд — давно, в собственном зеркале. И воспоминаний о том, каково ей было тогда, избегала как могла… Она была тогда на пару лет старше этой девицы.

— Идем, — она встала, расправляя складки темно-фиолетовой мантии. — Если вы этого действительно хотите и готовы довериться… нет, мистер Поттер, серьезно, вы готовы? Мне?

— Вы же в Хогвартсе учились, я не ошибаюсь, Когтевран?

Снова эта всезнайка… Оставалось только кивнуть.

— Вы сами все увидите, — а у Поттера-то взгляд немногим лучше…

— И мы действительно верим, что никто не напишет об этом лучше вас.

— Ну ладно. Сколько вы мне заплатите?

— Сколько назовете.

— Даже так? — Рита аж опешила.

— Да идемте уже!

* * *

Разруха поразила и ее — а больше того — очень, очень малое количество людей. Да, Хогвартс был и ее домом, не всегда добрым, но и приятных воспоминаний, пожалуй, об этом месте у нее было больше, чем обо всей остальной жизни. Молодость...

Она не была дурой — распределение на факультет тому порукой. Она была стервой, талантливой и продажной, она торговала своим талантом направо и налево, но и у нее было детство, и юность, и ничто человеческое ей не было чуждо.

Она провела в школе сутки — этого более чем хватило.

Преподаватели, которые почти не спали, а на Снейпа, видимо, еще не выздоровевшего, было иногда даже страшно смотреть. МакГонагалл, которую она в детстве терпеть не могла, теперь вызывала едва ли не душевный трепет своей стойкостью, как и декан Флитвик, потерявший весь свой лоск, юмор и, кажется, половину шевелюры…

Еще через сутки в «Пророке» вышла огромная разгромная статья. Министерство зашевелилось. Кингсли радостно вздрючил снабженцев, занимавшихся школой, пару особо ретивых даже посадили, откуда ни возьмись нашлись уже готовые и обтесанные камни, стекла, мебель и даже промахнувшаяся мимо школы, зато угодившая прямиком в загородный дом одного из руководителей отдела снабжения строительная бригада… Дом ушел за штраф, прекрасно покрывший школьную недостачу.

— Сколько я вам должен? — спросил Гарри Поттер вполголоса, все в тех же «Трех Метлах», где Скитер налили чашку очень неплохого капучино — почему-то за счет заведения.

— Считайте это моим вкладом в восстановление школы, — вздохнула Рита, уже получившая небольшую премию от редактора «Пророка» после его визита в Министерство. — Хогвартс должен быть открыт к учебному году. Школа должна быть.

— Вы все-таки… С вами иногда можно иметь дело, даже бесплатно, — удивился Поттер.

— Ваша подруга была права, — Рита не увидела никакой особенной реакции на свое заявление, хотя всматривалась очень внимательно. — Я тоже иногда могу быть человеком, представьте.

— Это здорово, — просто и искренне ответил Поттер — так, что она не удержалась.

— Между нами, не советую этим злоупотреблять…

— Я постараюсь.

— И я надеюсь, что заработала пару ответов… когда вы будете посвободней.

— Ах вот оно что. Несомненно.

Да, этот Поттер уже далеко не тот простой и туповатый мальчик-герой. Но она очень, очень хорошо продумает вопросы!

Странно, что у них с Грейнджер не сложилось и даже немного жаль, — нельзя было этого не понять, когда ее на ночь привели в башню Гриффиндора и постелили на третьем диване — пустым оставался четвертый, а в центре был стол с вещами. Ночь Рите вообще не понравилась — то Грейджер плакала во сне, то Поттер скрипел зубами, а когда она, не выдержав, обратилась и улетела прочь с мыслью проинспектировать всех в замке, идея оказалась хуже некуда.

Спящая МакГонагалл едва не выдавила у нее слезу — в жучином-то обличьи! — Снейп выглядел как не очень свежий покойник — впору пугать не только детей, но и вполне взрослых, так что Рита еще немного полетала, и, вконец обессилев, вернулась на Гриффиндор и уснула как убитая. А утром улетела — исчезла по-английски.

* * *

К Хогвартсу постепенно стекались все новые и новые помощники — ученики, их родители, родственники, друзья. Бреши, проделанные в стенах великанами, постепенно зарастали. Поредевшая община домовиков едва справлялась с уборкой строительного мусора и готовкой на такую толпу, несмотря на то, что примерно половина волшебников уходили на ночь к себе домой и ужинали кто у себя, кто в Хогсмиде.

Ночевать в одиночку в своих спальнях Гермионе и Гарри пришлось недолго — башня Гриффиндора приютила не только своих учеников, но и когтевранцев, которые теперь восстанавливали свою башню. Ну как работали — были на подхвате, все же строителей среди них не было.

Снейпа вблизи Гарри с Гермионой больше не видели — и в то же время его видели постоянно все — то тут, то там, и очень часто в компании МакГонагалл, снова похудевшего, хотя, казалось бы, некуда. Впрочем, и МакГонагалл порой выглядела — краше в гроб кладут. Дел было — не продохнуть. И время для разговоров находилось далеко не всегда.

Гарри так и не узнал, почему Гермиона так яростно бросилась спасать Снейпа, хотя успел задать вопрос, и та была готова ответить, но их прервали. Он хотел рассказать ей о том единственном тихом и, наверное, самом лучшем за все последние дни вечере, что он провел в доме директора в гостях у Снейпа — тоже не вышло. И вообще, это было личное, а народу все прибывало и прибывало. С одной стороны, хорошо, но с другой…

Семейство Уизли явилось в полном составе и тоже расположилось в башне Гриффиндора — как бывшие выпускники и как будущие. Джинни радостно поприветствовала Гермиону, обняла Гарри, и так и оставалась рядом с ним, пока не пришло время сна. Рон попытался возмутиться, что Гермиона «заставила его встречать себя, а сама сказала неправильную дату», но не успела она открыть рот, чтобы возмутиться, Гарри, который все-таки был в курсе того, что случилось, ответил, что надо было лучше встречать, а не развлекать посторонних девиц.

— Джинни, может быть, ты лучше объяснишь брату, как надо встречать невесту, конечно, если он продолжает считать Гермиону своей невестой, — закончил он.

— Да что же ты такое говоришь? — встряла Молли. — Что мой мальчик сделал не так?

— Все, — отрезала Гермиона.

— Эй, ты чего, — Рон подошел и положил руку ей на плечо. — Я там знаешь как долго стоял? Скучно же… Ну хочешь, я извинюсь?

Она молча кивнула… Но на следующий день оказалось, что зря. Рональд распускал геройский хвост перед всеми подряд, исключая, пожалуй, только собственную мать и декана, и совершенно не мог остановиться. Молли краснела, бледнела, пыталась усовестить сына, тот каялся, но наутро все начиналось сначала. Казалось, рыжик без женского внимания дышать не мог.

— Я не знаю, что с ним… — разводила руками Молли.

— Я совсем перестал его понимать, — кривился Артур.

— Знаете… а я, кажется, уже не хочу ни понимать, ни знать, — выдохнула Гермиона. — Хватит с меня, не находите? И прекратите все эти разговоры про невест, помолвки и свадьбу, по крайней мере, мою!

— Гермиона, деточка… Я… мы всегда будем тебе рады, — вздохнула Молли. — Ты мне как…

— Не надо! — Гермиона выскочила из гостиной, а Гарри остановил тех, кто помчался было за ней.

— Поклянитесь, что будете держать в тайне то, что я скажу, ото всех, кроме здесь присутствующих. Я серьезно.

И только когда все поклялись, Гарри сказал:

— Она потеряла родителей.

Молли тихо вскрикнула, прикрыв рот ладонью. Джинни охнула и вопросительно посмотрела на Гарри.

— Вы обещали, — надавил Гарри, глядя на нее.

— Но как же…

— Да так же, как и я, — пожал он плечами.

— Так ты поэтому начал меня избегать? Ты теперь с ней, да?

— Джинни, что ты городишь? Когда бы?

Джинни прикусила губу и замолчала. Только когда все начали расходиться по спальням, попросила Гарри задержаться, потому что не выяснить то, что было для нее важней всего, не могла.

— Гарри, ты… ты женишься на мне?

— Прости? — Гарри склонил голову, словно плохо расслышал.

— Мы были вместе… нам было хорошо с тобой, разве нет?

— Мы же не… не делали ничего такого… и мы расстались тогда.

— Но ты же… я думала, что это из-за меня, ну, для моей безопасности!

— Я тоже так думал.

— Значит, ты не хочешь… Все-таки она!

— Джинни, — Гарри устало сел на стул. — Если бы я хотел с кем-то встречаться, то это, скорее всего, была бы ты и — никто больше. Это тебя успокоит?

— Я думала, — Джинни сглотнула — ей тоже непросто давался этот разговор. — Я думала, что ты вернешься, и мы будем вместе. И ты назовешь меня своей невестой… Ну, как Рон — Гермиону.

— Как Рон повел себя с Гермионой, я себя не поведу ни с кем, — отрезал Гарри.

— И ты не назовешь меня невестой?

— А должен? Прости… Я очень устал за эти дни. Может быть, и назову. Но не сейчас. Просто дай мне время.

— Для чего?

Гарри не знал, что ответить. Как ей сказать, что он перестал понимать почти все в этом мире, и особенно — себя? Как объяснить, что он сам не знает не только чего хочет, но и что он вообще за человек? Гермиона бы это поняла — да что там, ей и объяснять не обязательно было. Ну и, наверное, Снейп — Гарри все еще согревали воспоминания о том молчаливом вечере. Ему только и осталось, что снова пожать плечами и уйти к себе.

* * *

Когда Гарри и Гермиона наконец нашли время поговорить без лишних ушей — в одном из пустых классов, — она наконец рассказала, почему ей так важно было вытащить Снейпа во что бы то ни стало, даже до такой степени, чтобы остаться в Визжащей хижине одной.

— Знаешь, Гарри, тогда, на втором курсе, когда я лежала окаменевшая, я все-все слышала. И знала, кто нас лечит, точнее, готов вылечить. И про директора слышала, что он был против, мол, если нас расколдуют, то мы снова обязательно подвергнемся опасности. А мадам Помфри и профессор Снейп с ним ругались… А еще было больно, очень больно, особенно сначала. Но потом мадам Помфри стала давать нам зелье, и стало полегче. И еще я слышала, что они оба в чем-то клялись директору, очень давно. А еще он подходил к нам и разговаривал. С каждым. Не верится, правда? Но ты же знаешь, его голос не спутать ни с чьим! Было... И после этого…

— Ты начала его защищать! — вспомнил Гарри.

— И всегда неудачно.

— Ну… да, до нас тогда не достучаться было.

— По крайней мере, моих сил не хватило. И я…

— Ты оставила вежливость, и только, верно?

— Потому я никогда не верила в то, что о нем говорили. Я же слышала, я знала... Если бы он умер, я бы себе этого не простила. А тогда... вы бы мне в очередной раз не поверили, а я так не хотела вас потерять. Ты не представляешь, как я этого боялась.

— А теперь?

— Не знаю… не все так однозначно. Но… у меня больше никого не осталось.

— Я никогда не оставлю тебя одну. Клянусь. Ты мне как сестра и, наверное, даже больше.

— Спасибо. И ты мне… братишка.

Два дня Снейп отсутствовал — это было заметно по тому, как спустя рукава стали работать наемные строители. А потом он вернулся, и в школе начали появляться слизеринцы — поначалу незаметно: если они что-то делали, то у себя в подземельях. Но кто-то заметил блондинистую голову Малфоя, кто-то — Забини, и молва пошла.

Первым начал бурлить, конечно, Гриффиндор. Вот тогда Гарри и возмутился — да так, что гостиная заходила ходуном — из него действительно получился уже очень сильный маг. Но силе можно покориться, а убеждения оставить при себе. Шепотки ползли то тут, то там, и вот начались пакости, сначала мелкие, в результате чего мадам Помфри едва не сломала голову, подскользнувшись на ступенях лестницы, ведущей в подземелья Слизерина — в лабораторию Снейпа она захаживала часто. Виновных нашли быстро — целительнице повезло свалиться буквально на руки бывшему декану Слизерина, и такого разъяренного Снейпа школа еще не видела. Четверо пуффендуйцев — кто бы мог подумать! — вылетела из школы впереди собственного визга. Визг действительно был — пакостники сидели в засаде, так что им определенно будет что вспомнить.

На некоторое время все улеглось, но Снейп снова исчез, и некоторые совсем распоясались, хотя к колдовству больше не прибегали — старались бить словами. На сей раз костер вспыхнул на Гриффиндоре — среди младшекурсников. Гермиона даже с привлечением семьи Уизли с этим справиться не могла, а Гарри боялся кого-нибудь сгоряча вообще прибить.

Пришлось привлечь декана — несмотря на свою занятость, она откликнулась. Собрание проходило в гостиной, открытой для всех, и пришли на него не только гриффиндорцы — не было только самих слизеринцев. Но подростки есть подростки — вяло кивали на слова деканов и тихо возмущались тем, что «опять эти змеи приползли». Это тихое возмущение становилось все громче, и в конце концов всем стало наплевать на присутствие взрослых и даже МакГонагалл. И Гарри не выдержал.

— Вам что, мало? — крикнул он. — Мало смертей, мало крови? Может быть, кто-то жалеет, что не убит или не ранен? Вас лично — вот тебя, тебя… кому там еще больше всех повоевать хочется — да, тебя! — кто-то атаковал, гнобил, пытал? Кому-то не терпится применить Непростительное — да чем вы тогда лучше их? А испытать на себе не хотите?

— Мы, между прочим, в школе наиспытывались, когда Кэрроу тут хозяйничали. И Снейп особо не помог. А ты испытал? — чей-то голос едва не лишил Минерву МакГонагалл дара речи.

— Вас, придурков, сколько было? Полная школа! Он что, за ручку должен был вас водить? Каждого? Надо было думать и не попадаться Кэрроу! — рявкнула Джинни. — Он делал все что мог, нет, больше, Нев, скажи!

Невилл встал. Они давно уже обсудили с Джинни все, что было в тот кошмарный год, и пришли к одному выводу — если бы Снейп их не покрывал, при том костеря на чем свет стоит, их бы уже на свете не было.

— Если от кого услышу хоть слово в адрес директора Снейпа, — заявил он спокойно и уверенно, — тот будет иметь дело лично со мной. Нагайне, если помните, не понравилось. А вы змеи куда помельче, и вовсе даже не львы.

— Да мы…

— Что?

— А наш великий герой в это время по лесу гулял…

— Надо же, идиоты, видимо, никогда не переведутся, а жалко-то как, — прошептала Джинни Гарри на ухо.

— Я умер, — спокойно ответил Гарри. — Тоже хочешь попробовать?

— Ну да, а на ужине твой призрак за обе щеки рубает…

— Да я тебя... — выхватив палочку, рванулась к говорящему Джинни, но ее вовремя удержали отец с матерью.

— Как вы можете? — возмутилась Молли Уизли. — Вы недостойны Гриффиндора!

— А мы и не с него…

— Маленькие мерзавцы…

— Молли, Молли, потише! Это же дети!..

Поднялась настоящая буря. Гермиона подхватила под локоть Гарри, кажется, уже готового кого-то прибить, и быстро зашептала ему на ухо, после чего тот ухмыльнулся и наколдовал на свое горло Сонорус.

— Хорошо. Организуем вам кино. А ну, все к думосбору в кабинет директора — поделюсь тем, что помню!

Все ненадолго притихли. Посмотреть воспоминания Поттера о том, как все это было, особенно с ним, хотелось практически всем — кроме тех немногих, кто был тогда рядом, в Хогвартсе.

— Все туда попросту не войдут, мистер Поттер, — охладила его пыл декан.

— А вы обратили внимание, что выступают в основном те, кого тогда не было в школе? — громко спросил Невилл. — Что-то я не припомню вас, не особо уважаемые…

— А ведь точно! — поддержали его почти в голос несколько когтевранцев.

И буря разразилась снова, совсем в другом направлении, да и накал стал пониже.

* * *

— Ничего, пусть себе проорутся. Собака, которая лает, кусается реже, проверено, — прохрипел Северус и протянул встрепанной во всех отношениях Минерве кубок. — На вот, давно собирался тебе передать.

— Что это?

— Усовершенствованное успокоительное — от которого не тянет в сон.

— В сон меня тянет и так, достаточно только присесть, — вздохнула Минерва. — Что нам делать, Северус?

— Радоваться.

— Ты сошел с ума?!

— Ничуть. Радоваться, что этот нарыв вскрылся сейчас, а не в сентябре.

— Пожалуй, ты прав.

— Я не ослышался?

— Перестань… У тебя здесь так тихо…

— Отдыхай.

— Не могу. Северус, прошу тебя, останься хотя бы на следующий год с нами! Ты же сам видишь…

— Как ты это себе представляешь? Я буду страшно шептать, и все испугаются? Что я вообще буду делать перед классами?

— Директору не нужно вести уроки.

— Что?

— Я хотела бы, чтобы директором был ты. А то я, кажется, действительно сойду с ума. Сейчас только поняла, что могу прийти в равновесие только здесь, в твоей лаборатории.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я сейчас далеко не лучшая компания? Далеко не все мои, так сказать, бывшие коллеги, обезврежены, да и со стороны победителей отнюдь не все горят ко мне добрыми чувствами. Праздник закончился.

— Но тебе будет безопаснее здесь. И школе тоже будет безопасней — с тобой. Я помню… Я теперь понимаю, почему все было так… Почему Альбус...

— Не надо, Минерва. Хватит ворошить старое. Достаточно того, что я знаю, кто из коллег точно не рад меня видеть в этих стенах. И не только в этих стенах. И, знаешь, вполне могу их понять.

— Не так их и много. Переживут. А если нет, то я им помогу. Лично.

— Еще успокоительного?

— Прекрати издеваться…

* * *

Наконец-то работы в замке стали давать видимый результат — это вдохновляло и радовало всех. Как-то сами по себе начали утихать распри, да и «Поттеровское кино», как вслед за Гарри стали называть его воспоминания, посмотрели многие, так что и вопросы отпали практически у всех.

Заглохли и попытки травли слизеринцев, особенно после того, как в свежеотреставрированном Большом зале Поттер поприветствовал Малфоя с его приятелями, а Драко ответил, что за ним Долг жизни, на них перестали смотреть как на врагов, а кое-кто, преимущественно, конечно, девочки, даже проникся сочувствием. Ведь многие остались совсем одни — как же они теперь живут?

На удивление дружно — могли бы ответить обитатели подземелий Слизерина. У них просто не было других вариантов, особенно вначале, когда они были одни против всех, и поддерживали их только Слагхорн, который не вылезал из подземелий, даже апартаменты сменил, и Снейп, который был почти везде, но попробуй вылови.

Тео Нотт никак не мог ожидать, что во время работ в оранжерее его напарницей вызовется быть Сьюзен Боунс — и уж тем более, что она с ним заговорит. Конечно, сначала о том, чем они занимались — поиском и спасением полезных растений в раскуроченной каменными глыбами части. Тео доставал и левитировал камни, Сьюзен искала ростки, а потом неожиданно предложила поменяться, и Тео от удивления кивнул.

Управляться со здоровенными булыжниками у Боунс получалось вполне прилично… А вот он куда хуже нее мог «определить в лицо» нужные растения, тем более, что эти самые «лица» были весьма помятыми. Так что когда Боунс спросила, как он, пришлось в том признаться — работа прежде всего, а куда засунуть прежние амбиции, ему объяснили давно и весьма доходчиво. В Аврорате.

Слово за слово, и они разговорились — с Боунс это оказалось просто. Внимательная, без навязчивости, вежливая и удивительно безыскусная… Он и раньше ее вполне замечал — было бы недальновидно не обращать внимания на племянницу главы отдела магического правопорядка, но теперь… Бывшая пышечка-простушка похудела едва не вдвое, а в густых каштановых волосах были очень заметны серебристые ниточки волос. А ведь он знал состав, убирающий седину, может, предложить? Ведь она еще такая юная…

Сам Тео чувствовал себя почти стариком, так что не подумал, что его предложение прозвучит как ухаживание. А ямочки на щеках у Боунс остались, и все такие же симпатичные… Да он сам ей все сварит, поди, на зельеварении был не особо хуже Малфоя.

— Это наверное, не очень хорошо — жить одному в большом доме.

— Это отвратительно, — вырвалось у Тео — он не успел прикусить себе язык и теперь был зол на себя.

— Может… Может, приедешь к нам на каникулы?

— Ты серьезно? Ты действительно хочешь пригласить? Меня?! А что скажут твои родственники… Они же меня на порог не пустят!

— Не надо считать их за дураков, — обиделась Сьюзен.

— Прости, но… я же…

— Не ты убил моих родителей. И не твой отец… мой двоюродный дедушка следит за всеми процессами, и мы многое обсуждаем. А еще я знаю, что значит остаться совсем одной в большом доме. Если бы они не приехали...

— Сью… — Тео едва выговорил — горло перехватило. — П-прости.

— Ты-то при чем, — вздохнула она, пожимая плечами.

— Мы не должны были допустить такого… Это так несправедливо, такого...

— Больше не должно быть, — закончила она в один голос с ним.

— Я жизнь готов отдать, чтобы ничего этого не было… Вот только ничего не изменить.

— Ты же и сам понимаешь, что лучше не отдавать, — неожиданно улыбнулась она. — Лучше жить, и так, чтобы больше такого никогда не было. И детей воспитать правильно, — она чуть покраснела, но смотрела прямо.

Тео хотелось обнять эту удивительную девочку, обнять и укрыть ото всех напастей, вот только мало осталось, от чего ее надо бы укрывать.

— Спасибо, Сьюзен. Я… ничего, что по имени? Пожалуйста, ты тоже зови меня Тео, ладно?

* * *

Увидев на восьмом этаже Гойла и Малфоя, Гермиона выхватила палочку — и едва сдержалась, потому что успела разглядеть выражение их лиц и вспомнить, что рассказывал Гарри про Выручай-комнату, вернее, про ее ужасный конец. И не только ее…

За этой стеной была не просто выгоревшая дотла комната, за ней был крематорий для Винсента Крэбба. Каким бы он ни был, это была ужаснейшая смерть. Авада действительно милосердней…

— Да, Грейнджер, ты права, — тихо произнес Малфой. — Хоть никогда не думал, что скажу такое.

Она сказала это вслух?

Гойл молча смотрел куда-то мимо, а его глаза блестели — и вовсе не подозрительно, а очень даже понятно.

— Вы дружили с самого детства? — спросила она просто потому, что надо было что-то сказать.

— Он был мне названым братом, — выдохнул Грег. — Грейнджер…

— Я мешаю? Прости, я сейчас уйду.

— Зачем ты пришла сюда?

— Я… у меня появилась мысль, как попробовать открыть.

— Какая?!

* * *

Выручай-комнату открыла через неделю сводная команда под руководством мисс Грейнджер и… Драко Малфоя, а включала она представителей всех четырех факультетов. Правда, комната перестала изменяться и представляла собой просто помещение с обугленными стенами — и ничего больше.

— Наверное, это не залечить никакой магией, — признался Малфой, перешерстивший все древние рукописи, которые только мог найти. — О таком колдовстве я так ничего и не обнаружил.

— Может быть, сделаем здесь комнату памяти? — предложила Гермиона.

— И… как ты это себе представляешь?

— Поставить думосбор. А рядом собрать все наши воспоминания! Чтобы те, кто их посмотрит… чтобы у них мыслей не возникало ни о чем подобном! А чтобы не самое личное — не будем подписывать, ну, и каждый сам выберет, что сочтет нужным.

— Я согласен, — подошел к ней Гойл. — Хоть сейчас.

— И я…

— И я…

* * *

На следующее утро дверь в бывшую «Выручайку» оказалась взорванной — по виду — обыкновенной Бомбардой, а на стене рядом написано:

Малфой — предатель чистокровных.

Грейнджер — дочь Лестрейндж, марш на Слизерин, маггловский подкидыш!

Вы все предатели!

— Когда уже эти твари повыведутся? — сжала кулачки Гермиона.

— И как назло, Снейп опять куда-то исчез, — вздохнул Гарри.

— Нет, всех вразумить не удастся никогда, — внес ноту пессимизма Малфой. — Даже тебе, Поттер.

— Как искать будем?

— Палочки проверим у всех!

— Ага, Когтевран в полном составе вчера дробил завал в восточной галерее.

— Ну вот, осмотрим остальных, и если ничего, то ограничимся одним факультетом.

— Чтобы это вороны учудили?

— Ну, чтоб так откровенно и в то же время на грани бредить, надо быть умным…

— И что, теперь Гермионе придется доказывать, что она не… Эй, ты чего?

— Грейнджер, это может быть правдой? — Малфой едва не сполз по стеночке.

— Нет, никогда, — ответила та, побледнев как мел. — Но доказать я ничего не смогу. Я потеряла родителей.

— Брось! Снейп живенько по крови родство определит, я наполовину Блэк, и если ты… Ой, нет, представить себе не могу!

— Вот и не представляй, — вздохнула Гермиона с облегчением. — Ты не знаешь, когда профессор вернется?

— Ага, и куда он вообще исчезает? Я заметил, в прошлый раз он сильно хромал, когда вернулся. Ты не в курсе?

— Ты серьезно думаешь, что Снейп передо мной отчитывается? — скривился Драко.

— Нет, я надеюсь, что ты хорошо умеешь слушать.

— Ага. А то он не умеет ото всего этого свои секреты оберегать. Вот за дюжину лет так и не научился.

— А знаешь… я буду не я, если не узнаю — и кто автор это дряни, — Гарри кивнул на стену, — и куда девается Снейп!

— Так бы хотел с тобой поспорить, Поттер, — вздохнул Драко. — Но… тебе помочь?

* * *

Расследование, точнее, слежка, проводимая последовательно той же самой сборной командой, но посменно и с использованием поттеровской мантии-невидимки, результаты дала не сразу, но какие!

Первым делом Малфою удалось подслушать разговор МакГонагалл и Флитвика о Снейпе и его отлучках — идея провести несколько часов «на хвосте у замдиректора» оказалась более чем удачной.

— Они ловят на него, как на живца, — хмуро рассказывал Драко. — Оставшихся Пожирателей Смерти. И вроде как у них очень хорошо получается, так что…

— Они совсем оборзели? — взвился Гарри.

Гермиона до хруста сжала кулачки.

— Наверное, его тщательно страхуют, — предположил Гойл.

— Ага. Аврорат Хогвартс тоже типа страховал… результат до сих пор разбираем.

— Уже почти разобрали…

— Неважно. Я сегодня же иду к Кингсли Шеклболту и в Аврорат! — заявил Гарри.

— Удачи, — вздохнули Малфой со товарищи. — Она вам понадобится.

— Я с тобой! — сорвалась с места Гермиона.

Увы, никакие пожелания удачи им не помогли…

* * *

— Это я взорвала дверь на восьмом этаже, — ошарашила злющего после возвращения из Аврората Гарри смуглая красавица. — И надпись тоже моя работа.

— Падма? Ты это серьезно? — он не верил ни своим глазам, ни своим ушам. — Но зачем?

— Я провожу социальное исследование, — пояснила та, и Гарри срочно захотелось позвать Гермиону.

— Вот, держи, — ему протянули небольшой кусок пергамента

— Это что?

— Это список оставшихся… скажем так, неблагонадежных.

— Э…

— Видишь ли, рядом с надписью, которую вы прочитали, было еще кое-что… К сожалению, записанные звуки можно было повторить только раз, но вот дешифровка, — в его руки попал уже куда больший кусок пергамента, размером с пару эссе по истории — как правило, они были самыми длинными.

Гарри развернул и тут же наткнулся на свой собственный разговор — с Гермионой, Малфоем, Гойлом и всеми теми, кто работал около Выручайки. А потом…

— Вот список тех, кто так или иначе поддержал тот бред, что я написала. Всего десять человек.

— Ну, э… — Гарри все еще не отошел от удивления. — Спасибо. С десятью мы справимся!

— Пока справляться не с чем, Поттер, это же пассив… Но отслеживать стоит.

Глядя, как Гарри скуксился, Падма Патил улыбнулась.

— Но за следующий год можешь не переживать, я еще не закончила свой эксперимент, так что присмотрю.

— С-спасибо…

— Пока, Поттер! Я сама скажу, если что, или передам с сестрой, — и мисс Патил, изящно сделав ручкой, как умеют только индийские девушки, удалилась.

А Гарри отправился в свою гостиную — с недавних пор, точнее, с первого общего собрания, изрядно расширенную и ставшую центром школы, конечно, кроме времени завтрака, обеда и ужина.

— Ну что, Поттер, распробовал вторую волну людской благодарности? — невесело улыбнулся ему Невилл.

— Гермиона уже все рассказала, — доложила Джинни. — Ты как?

Гарри пожал плечами.

— Послевкусие мерзкое. А вкус… И того гаже. Представляете, мне предложили заняться этим вопросом после того, как стану главой Аврората… Мол, подрасти, мальчик. Прикрываться мальчиком от Темного Лорда, значит, можно, а когда мальчик захочет привести кое-кого в чувство… защитить того, кто и так сделал не меньше меня — это не моги! Кстати, а Гермиона где?

— У себя. Плачет…

— Погоди, — удержала его Джинни. — Пусть она немного успокоится. Знаешь, иногда утешения только хуже делают. По крайней мере у нас, девочек…

— А… О! — Гарри спохватился и громко заявил: — Я теперь знаю, кто взорвал Выручайку!

— Как?

— Откуда?

— Кто?!

— Падма Патил!

— Чего-о-о?! Да ты… ты что сочиняешь?

— Не смей наговаривать на мою сестру, каким бы ты ни был героем, Поттер, я не позво…

— Она сама сказала!

— Я к ней!

— Что ты говоришь? — на заплаканном лице Гермионы читалось искреннее недоумение.

— Сейчас обе Патил придут, и сама все узнаешь, — Гарри махнул рукой, зовя ее в общую компанию.

— Сейчас, умоюсь только.

В Хогвартсе прошел слушок насчет праздничного ужина и даже «почти что бала», школьники гадали, когда будет назначен день «торжественного открытия», как вдруг опять пропал Снейп… И на сей раз все узнали, куда: в Мунго. Причем не откуда-нибудь, а из «Ежедневного пророка», опубликовавшего списки пострадавших. Естественно, Поттер и Грейнджер, тихо зверея, дружно рванули в Больничное крыло — там теперь был оборудован камин прямой связи с главной магической больницей. И их снова обломали — он работал только с потерпевшими.

Ну и каким бы ни было настроение, шуметь в Больничном крыле не стоило. Оставалось только скрипеть зубами.

— Могу отправить только одного из вас как сопровождающего, — поморщилась от неприятных звуков мадам Помфри и кивнула на нечто, замотанное в несколько слоев бинтов. — Мистера Аберкромби цапень покусал, а площади поражения для школьной лечебницы слишком обширны. Кто пойдет?

— Можно я? — Гермиона успела первой.

— Ну хорошо, — согласился Гарри. — Я могу подождать здесь?

— Можете, мистер Поттер, если не будете меня отвлекать.

— А вы не знаете, что с ним?

— С кем?

— С профе… с директором Снейпом?

— А что с ним случилось?

— Вы разве не читали?

Не успел Гарри пересказать статью и поделиться возмущением по поводу затеянного аврорами и санкционированного министром безобразия — о, у него имелось, что сказать! — но тут вернулась Гермиона, злая, как десяток мантикор.

— Что, опять? — Гарри все понял по ее лицу. — Снова возрастом не вышла?

— Нет, — выдохнула Гермиона и выпалила все, что она думала про руководство, точнее, вспомогательный персонал, который ее никуда не пускал, а потом уже руководство больницы, куда она все-таки прорвалась, про авроров, которые не берегут самого ценного сотрудника, про министра, который этому безобразию попустительствует, про самого Снейпа, который зачем-то решил, что он в каждой бочке затычка, про…

Она автоматически выпила то, что ей протянула мадам Помфри, нахмурилась… Добавила обо всех по второму кругу, слегка помедленнее, получила еще порцию от озабоченно хмурящейся школьной колдоведьмы и в конце концов шарахнула кулаком по столу так, что все подскочили.

— А еще эта тва… дря… нехорошая женщина сказала, что я ему — никто, а значит, не имею никаких прав, — Гермиона попыталась всхлипнуть, но потерла глаза и зевнула.

— Так даже и не сказали ничего, как он там? — возмутился Гарри и встал. — Все, пошли вместе.

— Куда вы собрались? — остановила их мадам Помфри и вызвала Темпус. — Ночь на носу… Мисс Грейнджер может поспать здесь, я бы хотела ее понаблюдать.

— А что с ней? — забеспокоился Гарри.

— Надеюсь, что ничего. Но предпочту проверить.

— А… — он растерянно посмотрел на Гермиону, но та только устало кивнула. — Доброй ночи.

— Доброй ночи, мистер Поттер.

— Я ему все скажу… — Гермиона душераздирающе зевнула и опустила голову на подставленную подушку.

— Кому?

— С-с-сынейпу. Я им всем покажу… нет, скажу…

— И скажете, и покажете... Ну-ка, обувь скиньте, ложитесь вот сюда, одеяло…

Мадам Помфри наконец уложила новую подопечную, покачала головой, поставила дежурное заклинание и вышла.

* * *

На долгий спокойный сон она понадеялась зря — перед рассветом из камина вывалился Северус Снейп собственной персоной, да еще примерно с таким же градусом недовольства, что и мисс Грейнджер. Поппи очень пожалела, что не может его успокоить точно так же, как и его ученицу — та все безропотно выпила, а этот… Она все же протянула ему зелье, которое он ожидаемо отстранил:

— Не дождетесь, — и повернулся к двери, ведущей в комнату пациентов. — Там все в порядке? — и заглянул, естественно, сразу не на шутку обеспокоившись: — Что случилось с мисс Грейнджер?

Как раз в этот момент в окно проник самый первый нахальный солнечный луч и упал прямо на лицо Гермионы. Она резко села в кровати и открыла глаза, а потом и широко распахнула их.

— Северус Снейп, — прокомментировала мадам Помфри. — Как вы и хотели, жив-здоров и вообще как огурчик.

— З-зеленый и в п-п-пу-пы-рыш-ках? — старательно выговорила еще не окончательно отошедшая от двойной дозы Успокоительного мисс Грейнджер, пристально глядя на Снейпа.

— Все так плохо? — поднял бровь тот.

— В-вы? — Гермиона наконец окончательно проснулась, и до нее, кажется, что-то стало доходить: она обвела испуганным взглядом палату и стоящих в ней магов. — Ой! — в панике всплеснула она руками.

Снейп резко развернулся и вылетел прочь.

Гермиона спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. А потом вдруг расхохоталась.

— Мисс Грейнджер, вы слишком эмоциональны… это может сказаться на вашей магии. Вот, выпейте, не беспокойтесь, это усовершенствованное успокоительное, от него вам не захочется спать.

— Простите, мадам Помфри… Это опасно?

— Вы раньше производили впечатление умненькой и уравновешенной девочки, — окинула ее обеспокоенным взглядом целительница. — Дневник самонаблюдений вести сможете?

— Что там нужно отмечать? — Гермиона мгновенно перешла в деловой режим, а мадам Помфри покачала головой.

— Записывать перепады настроения. Время, количество. Можно не сразу, я понимаю, что для молодой девушки это не всегда удобно, просто вечером вспомните все как следует. Можете сделать разбалловку: один балл — небольшой перепад, два — сильнее и так далее.

— И что это даст?

— Более трех сильных перепадов в сутки может разбалансировать вашу магию.

— И нервную систему, — прошептала Гермиона. — Так вот что управляет нашей магией!

— Не только, но да, вы правы. И чем сильнее она, тем сильнее маг. Сильные эмоции, с одной стороны, и крепкие нервы, с другой — вот залог успеха.

— Спасибо! — воскликнула Гермиона и едва не бросилась обнимать целительницу. — Вы сегодня открыли для меня то, что я не могла найти все эти годы! Почему про это нигде не пишут?

— Последний вопрос точно не ко мне. Ведите дневник, мисс Грейнджер, это отнюдь не пустая прихоть. И если отметите превышение, о котором я вам сказала — сразу сюда, не мешкая!

* * *

Восстановление школы, подходящее к победному завершению, улучшало настроение у всех его участников, а уж когда Минерва МакГонагалл объявила о торжественном открытии школы и празднике для всех, кто здесь работал, началось что-то вроде той же суеты, которая была перед рождественским балом во время приснопамятного Турнира Трех волшебников.

Немало добровольных помощников разъехалось по домам, но у оставшихся в школе все равно стало больше свободного времени, а раз так, то… Начались розыгрыши, не всегда добрые, но не опасные; найти шутников оказалось сложно, а свалить было не на кого — братья Уизли из школы уехали. Старшим, как и отцу семейства, пора было на работу, а младшие отправились восстанавливать магазин. Рон после пары неприятных бесед с Гарри от него дистанцировался — и от собственной семьи частично тоже, но Джорджа он не бросал, так что тот взял его в напарники в магазин — одному было никак не справиться.

— Старину Фреда я, конечно, не заменю, но на подхвате побегаю, — пообещал Рон брату. — Я умею! И быстро, особенно если заказчица симпатичная.

— А если заказчик? — усмехнулся Джордж.

— Тогда просто побегаю, — честно признался Рон. — Ну? В компанию возьмешь?

И Джордж протянул ему ладонь — так, как раньше протягивал только Фреду, чтобы тот хлопнул о нее своей — и невесело, но рассмеялся. Вот только никто не видел таких серьезных лиц ни у того, ни у другого…

* * *

Из всех Уизли только Джинни, невзирая ни на какие уговоры матери, осталась в школе. Она внимательно следила за Гарри, особенно за Гарри и Гермионой, но поговорка о том, что влюбленные глупеют, видимо, оказалась не про нее — она кое-что заметила, а потом даже начала соображать. Не увидела она между ними ни искры, ни чего-то на нее похожего — ни у того, ни у другой не блестели глаза, они даже обнимались как-то… Джинни долго думала, что ей это напоминало, и таки вспомнила — братья.

А уж кумира своего детства она изучила, но и продолжала изучать. И даже задалась вопросом, а действительно ли ей нужен Гарри и только Гарри. Может, вернуться к Дину — тот будет рад?.. Она даже решила попробовать, но не смогла сделать в этом направлении ни шагу. И даже ответить на прямое заигрывание у нее не получилось — вот просто никак, и все. Это было странно, но Джинни Уизли, единственная девочка в семье, не любила делать то, что сама не хотела, за исключением того, чего требовала жизнь, конечно. И наконец поняла, что на кого бы она ни собиралась посмотреть, ее глаза сами поворачиваются к Гарри.

Нет, она не будет таскаться за ним и надоедать, не будет натужно смеяться, чтобы он позавидовал тому, как ей весело, и с кислым видом сидеть тоже не будет — ей уже не одиннадцать лет. А еще она замечала, как меняется лицо Гарри, каким растерянным он иногда становится, растерянным и грустным, как на кладбище, и видеть его таким почему-то мешало ей дышать.

«У него ведь действительно никого не осталось, — подумала она и попыталась представить, как это. Оказалось, страшно. — Может… может, он потому и не хочет быть со мной, потому что я… Ох, не надо было хвостом крутить, думая, что его привлечет внимание, которое оказывают мне другие! Ему нужен надежный человек, а не глупая вертихвостка. А я… А я смогу! Только для начала надо многое понять».

От этих мыслей до разговора с Гермионой Грейнджер было совсем недалеко. Та согласилась с настороженностью — помнила, какую сцену ревности Джинни едва не закатила, как только приехала, однако разговор по душам состоялся — наверное, благодаря ответу той на первый заданный Гермионой вопрос.

— Ты хочешь, чтобы он при всех объявил тебя невестой, и выйти замуж, или тебя волнует сам Гарри и то, что у него на душе?

— Конечно, Гарри, — ни секунды не усомнилась Джинни.

Гермиона немного смягчилась.

— И что бы ты хотела узнать — именно от меня?

— О чем вы чаще всего разговариваете?

— О работе, — Гермиона напряглась, честно вспоминая. — О том, что в школе происходит. О… о Снейпе, — она чуть покраснела, и быстро сменила тему: — Кстати, ты же с Невиллом много общаешься, о чем вы говорите?

— Ну… О школе, конечно, о работе…

— Ты же и с Гарри так можешь.

— Ну ты скажешь! После того, как мы с Невом пережили тот год, когда… — Джинни осеклась, а потом вытаращила глаза, в которых наконец плескалось понимание. — Так у вас с Гарри то же самое! Какая я дура была, прости меня, пожалуйста!

Кратковременные объятья, слезы и немного соплей в жизни девочек, да и вообще в жизни, иногда тоже очень даже нужны. Они примиряют, очищают, уносят старые несправедливые слова и обиды. Право, не все же смывать потом и кровью…

* * *

Чтобы Джинни, да не разузнала все-про-все? Она даже выводы сделала, причем выводы правильные. И главным из них поделилась.

— Вам нужна семья. То есть не просто семья, а клан, ну, примерно как у нас… ведь почему Уизли не задевают? Словами гавкают, но к делу еще никто не переходил, хотя уж кто-кто, а Малфои-то могли бы изыскать возможность — желания у них хоть отбавляй. Не замечали?

— Ответ прилетит, — хмыкнул Гарри, уже начинающий привыкать, что в старом классе для приватных разговоров их теперь не двое, а трое.

Сначала он был совсем даже не рад, но Гермиона уговорила, а вскоре он понял, что не зря — у Джинни оказался удивительно свежий взгляд на многие вещи. Да и о волшебном мире она знала куда больше них обоих.

— Именно. И не один. Когда за тобой стоит хотя бы кто-то, и чем больше, тем лучше, то… ну, сами понимаете.

— И что для этого надо сделать? — Гермиона идею поймала на лету и уже готова была перейти от слов к делу.

— Ну, с семьей и свадьбой все понятно, — протянула Джинни и окончательно уверилась — у этих двоих в данном направлении мыслей нет и не было. — Есть еще усыновление…

— Ага, — хохотнул Гарри. — Гермиона, выйди за Снейпа и усыновите меня.

— Гарри Поттер! — красная от возмущения Гермиона подскочила к лучшему другу, заржавшему аки молодой жеребенок, но тот быстро отпрыгнул за спину Джинни и показал ей язык. — Ты… ты… Ты хоть немного соображай, что говоришь!

— Есть еще братание, — Джинни, глядя в яростные глаза теперь-уже-тоже-и-окончательно-лучшей подруги, решила, что лучше будет ее немного отвлечь. Безопаснее.

— Вот! Гарри, иди и предложи Снейпу назвать тебя братиком! Или пусть он тебя усыновит!

— А тебя удочерит, — не остался в долгу Гарри. — Айда вместе.

— Вы сдурели? — Джинни покрутила пальцем у виска. — Вы уже совершеннолетние вроде как, на кой вам?

— Какой из него совершеннолетний, ты что, сама не видишь? — возмутилась Гермиона. — Так вести себя может только ребенок!

— Не было детства, так хоть минуту оторву, — парировал Гарри, и уж тут девочкам крыть было нечем, разве что поплакать, но они переглянулись и показательно скуксились.

— Эй, снимите постные мины! Мы выжили, и мы сами себе устроим лучшую жизнь!

— К Снейпу ты сам пойдешь, — заявила Гермиона.

— Нет, ты…

— А обязательно к Снейпу? — Джинни еще до конца не поняла, почему эти двое так в него уперлись. Ну, насчет Гермионы ей уже более-менее ясно, но Гарри?

— Ну… ему мы тоже лучшую жизнь устроим! — бодро заявил Гарри.

— И не спросите, надо ли ему?

— Знаешь, Джинни… когда я вливала ему противоядие, было как-то не до вопросов. И он… вроде ничего теперь.

— То есть претензий тебе пока не предъявлял? Может, потому, что у него просто времени не было? — Джинни не удержалась, чтобы не съязвить.

— Ты почему такая злая сегодня? Филч покусал?

— Я не злая, Гарри. Я просто слышу и вижу, что ему на свою жизнь в очередной раз наср… наплевать.

— Ох...

— Гермиона, что с тобой?

— Гарри… а ведь она права. Я… все было зря, — Гермиона сдулась, словно проколотый шарик.

Джинни и Гарри нахмурились, но потом переглянулись, как два заговорщика.

* * *

— Все! Мы идем к Снейпу!

— Может быть, сначала просмотрим вот это и это, — Гермиона потрясла добытыми у Драко двумя фолиантами с примерами образования волшебных кланов — это было так давно, что фолианты были списками, иначе бы пергамент разваливался в руках невзирая ни на какую магию. — И вообще… может, еще почитаем?..

— Ты видела, что он опять хромал? — голосом общественного обвинителя в самых тяжких преступлениях спросил Гарри.

— Гад такой, — подлила масла в огонь Джинни. — Если он не ценит свою жизнь и здоровье, то…

— Надо его научить! — самопроизвольно вырвалось у Гермионы, после чего она сама испуганно закрыла себе рот ладошкой.

— Вот! — поддержал Гарри, мысленно что было сил затыкая внутренний голос, знакомым ядовитым шипением вопрошающий, не слишком ли много он на себя берет.

По виду остальных совершенно точно можно было сказать, что они заняты тем же, причем буквально в поте лица. Укатав внутренние голоса, они же голоса разума, Гарри, Гермиона и Джинни мрачно переглянулись.

— Кроме нас, больше некому, — отрезал Гарри.

— Моритури… те салютант, — зажмурилась начитанная Гермиона и решительно встала.

Однако Северуса Снейпа, пока еще действующего директора школы, на месте не оказалось. Ни на котором — они обошли всю школу, пока наконец догадались поинтересоваться у домовиков. Их же и сагитировали сделать на Снейпа засаду — для Поттера те были готовы почти на все, а уж просто сказать, когда директор, сэр, вернется — тем более.

* * *

— Зеленый и в пупырышках, — процитировал Северус, глядя в зеркало на свою усталую и осунувшуюся физиономию и наложил — кто бы мог подумать, что он это выучит! — косметическое заклинание на левую щеку. Чтобы скрыть свежий шрам от заклятия, что бы вы там ни думали.

Кажется, он поступил правильно, когда решил денек отлежаться дома — он заметил, что его появление в школе «немного не в форме» кое у кого стало вызывать нешуточную озабоченность, а пристальные взгляды со стороны гриффиндорцев и тем более одной юной ведьмы, которой он обязан жизнью, не на шутку напрягали.

Он понимал, что что-то делает не так, но дать обратный ход, отказаться уже не мог. Его просили остановиться, поберечь себя — и Минерва, с которой они удивительно быстро стали накоротке, и даже Слагхорн и Флитвик, те двое, кто — он точно знал! — не желали раньше сидеть с ним за одним столом. Гораций, вынужденный однажды притащить кое-что из личных запасов в Мунго, где Северус частенько в положении лежа сам для себя варил… ладно, не варил, но руководил варкой лечебных зелий, в конце концов покачал головой и отметил, что не может одобрить такое рвение снова уйти из жизни, и даже оценил, что живой Северус Снейп определенно полезней, и чем дольше он будет в этом состоянии пребывать, тем лучше. От слов Северус привычно отмахнулся бы, но когда его бывший учитель и идейный противник — исключительно в зельеварении, конечно — со вздохом снял пиджак, отстранил больничного зельевара и взялся за варку сам… Пережить это было не просто. А когда тот отметил его новый рецепт как работу «мордредова дерзкого гения», Снейп реально поплыл — глубоко внутри себя, конечно, но тем не менее. Ну, сбылась детская мечта, что вы хотите? Имел право.

Когда уже Поппи Помфри влезла со своим: «Имей совесть, не огорчай девочку, ей и так досталось», имея в виду, конечно, мисс Грейнджер, Северус возмутился, но промолчал — он за последние месяцы неплохо этому научился. Но в конце концов, он же все это делал именно ради нее! Точнее, ради них с Поттером. Ведь чем меньше останется на воле его бывших «коллег» и им сочувствующих, тем безопаснее будет для этих двоих. А учитывая то, как подрос и повзрослел Гарри Поттер, из них получится вполне достойная пара…

И все же надо будет набраться терпения и ее поблагодарить, да и долг признать — это правильно, это необходимо. И то, что он столько времени протянул… никакое отсутствие голоса его не извиняет. Решено, вот вернется сегодня с очередной «последней» операции Аврората, и если получится, то скажет. А пока есть возможность передохнуть и проверить, как там школа.

Он аппарировал в Хогсмид с рассветом — подальше от утренних сонных кошмаров, которые одолевали его не первый год, и в кои-то веки не торопясь зашагал к Хогвартсу, хотя мог и перенестись. Он еще не подозревал, какие тучи сгустились над его свежевымытой головой. Кровь в волосах — это определенно лишнее, особенно для исполняющего обязанности директора школы.

Дойдя до своих апартаментов, он скинул мантию и бросил огненное заклинание в камин, по которому с ним должен был сегодня связаться Уильямсон, но не стал запирать двери — он не собирался пробыть у себя дольше, чем понадобится, чтобы выпить утреннюю чашку чая. Пять минут тишины и спокойствия — он умел это ценить.

А в это время домовики уже будили Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер… Джинни Уизли героически проснулась сама.

— Быстрей, а то опять сбежит! — пискнул еще не окончательно проснувшийся Гарри, хихикнул сам над собой и ссыпался по лестнице, на ходу натягивая свитер — в замке и летом было прохладно.

Девочки выскочили минутой позже, и вся троица полетела в подземелья.

Только растерянный домовик остался хлопать глазами — эти молодые маги опять забыли, что он мог бы доставить их, куда им надо, за пару секунд.

* * *

Северус едва не поперхнулся, когда в его апартаменты ворвалась троица взлохмаченных гриффиндорцев, а когда Поттер с криком «Коллопортус!» наставил палочку на дверь, дар речи, насколько это можно было назвать таковым, отказал ему окончательно.

В это время мисс Уизли зачем-то начала орать «Фините», чем отменила практически все заклинания, не закрепленные специальными зельями или рунами, и правая щека снова начала гореть… Он перехватил взгляд мисс Грейнджер и вздрогнул — так на него даже Беллатрикс не смотрела, подозревая в провале очередной операции! И надо же было в это время вспыхнуть камину и явить лицо заместителя главного аврора…

— Снейп, ты готов? Через час жду тебя в…

— В жопу! — заорала мисс Грейнджер прямо в камин, точнее, в лицо Уильямсону и выхватила палочку, едва не выколов тому огненный глаз. — Агуаменти!

Северус едва успел выхватить палочку, чтобы поставить щит, но мисс Грейнджер сотворила что-то заковыристое, и весь пар, сажу и прочую изрядную пакость, что возникает при моментальном тушении живого огня, унесло в каминную трубу, а из мигом почерневшего очага донеслись далекие хриплые ругательства.

Но Северусу Снейпу было не до них…

Мисс Грейнджер сжала его в почти железных объятиях, которые, впрочем, быстро ослабли, и, всхлипывая, уткнулась ему в плечо.

— Вы… м-м-и… мисс… Гре…

— Не отдам! — заявила она и обняла его покрепче.

Северус Снейп прикрыл глаза и впервые за все это время возблагодарил отсутствие голоса — ему было совершенно нечего сказать. Когда он их открыл, то увидел Поттера, показывающего ему странные движения, словно охватывал руками и притягивал к себе воздух.

Смысл пантомимы дошел до Северуса не сразу… только когда Поттер показал ему кулак — нет, но каков нахал! И что, он… действительно хотел, чтобы?.. Северус осторожно опустил руки на вздрагивающие девичьи плечи и вопросительно посмотрел на Гарри.

Тот показал ему большой палец и улыбнулся, отчего Северус почувствовал, как шатается мир — шатается и грозит рассыпаться окончательно, а потому прижал к себе мисс Грейнджер, словно хотел уберечь от этой катастрофы — как и от любой другой.