Золочёный фолиант. Сын морехода (джен)

Этот зимний год выдался особенно холодным. Да и снега было куда больше, чем во все предыдущие, что остались в памяти на протяжении всей моей короткой, но весьма насыщенной Дороги Жизни. Чем дальше я продвигаюсь на север, тем неприветливее становятся пейзажи, всё чаще попадаются разорённые деревни, и даже сугробы под моими ногами с каждым шагом всё глубже и грязнее. Ещё и эти двое, которых я подобрал по дороге сюда два дня назад, становятся всё невыносимее… Или со мной они уж трое суток? Ведь мне давно неведом ни луч Дневной, ни блеск Ночной Звёзд. Как будто прочего мне мало, так ещё и узлы на верёвках ослабли и начали тереть моим пленникам запястья. Голова моя уже раскалывается от этих стонов, что с каждым шагом всё противнее. Я бы заткнул им рты, да нечем! Да и зачем же тратить время, которого и так у них почти не осталось.

Пепел… Пепел сменил холодный снег, что падал из свинцовых туч. Он спускался на землю плотной стеной, залепляя глаза, залетая в нос и покрывая губы. Вот только горький вкус его был чужд мне давно. Я помню его в прошлом, когда могучая армия Осеннего Принца освобождала от северных полчищ руины своих городов.

Я давно уже разучился чувствовать. В моей памяти осталось лишь полузабытое блаженство, что пробуждали ароматы тысяч трав, цветущих в когда-то зелёном Ни́мленде, лишь стёртая услада за глотком вина с далёкого Фамиа́та, что раскинулся на юге некогда беззаботной Ило́нии, и, конечно же, необъяснимое спокойствие во время заката в Дара́вии на западе моего Королевства. Но всё это живёт только в моих воспоминаниях, которые сгинут вместе со мной, ибо мир никогда уже не будет прежним.

А пепел, падающий с неба, означает, что северное королевство уже близко, и скоро мне воочию предстоит увидеть неприступный Измино́л, крепость-страж. Далеко немногим людям удалось её узреть и, пока, никому поныне обойти. Это чёрный оплот, стоящий на дальнем конце моста, уже несколько неспокойных лет хранит проход в Альдма́р, царство а́ллоров. Мне самому лишь однажды удалось увидеть его стены, и то это было давно… когда я был ещё жив.

Из пепельного тумана вдали выросли два огромных резных столба. Это был мост. Место, соединяющее Нимленд с островом Альдмар. Сугробы сменились тонкой коркой льда на снегу, стоптанному тысячами аллоровых сапог. Нужно сбавить шаг, а то бездну подо мной невозможно разглядеть, даже бросив туда одновременно сотни факелов, так она глубока. Говорят, что упавшие в неё умирают от голода и жажды, а не от падения, ибо живым никто не долетал до дна. И я не хотел бы это проверять.

И вот на дальнем краю моста возникла огромная чёрная стена. В её бойницах не мерцали огни. Или их специально погасили, зная, что я приду сюда. Всё, хватит, до Изминола осталось несколько дюжин шагов. Пора начинать.

— Серокрылые аллоры, мне имя — Немеэ́ль. Вы же зовёте меня Осенним Зверем, пришедшим с запада. Любой, кто меня слышит, отзовись!

— С чем ты пожаловал, безумец? — раздался голос из бойницы.

— Я предлагаю вам открыть врата Изминола и сдаться на суд Легиона!

В ответ послышался лишь истеричный смех.

— А где же твой Легион, падший воитель? Или ты решил в одиночку водрузить свой чёрный стяг над крепостью?

— Я спрашиваю вас в последний раз, готовы ли вы сдаться? Если врата не распахнутся предо мной, никто не уйдёт отсюда живым!

— Ещё ни одной армии не удалось взять Изминол! На что же надеешься ты, одинокий воин? — раздался второй взволнованный голос.

— Я предупреждал вас, аллоры Изминола. Да будет так!

Я вынул меч из ножен. Лезвие его уже давно почернело — то ли от пролитой крови, то ли от скверны, что струится по моим венам. Затем я повернулся к своим пленникам и одним резким движением перерезал обоим глотки. Кровь ручьём хлынула по ржавому кровостоку, заливая подол моего плаща. Когда же их хрипы утихли, воцарилась гробовая тишина, и даже неукротимый северный ветер не посмел её нарушить. Мёртвые пленники перестали шевелиться, отчаянно цепляясь за Жизнь. Я повернулся лицом к замку.

— Готовьтесь, аллоры, ваше время пришло.

Клинком своим я перерезал путы своих узников и убрал на место меч. Вдруг эти мертвецы восстали и бешеными скачками устремились к вратам. Тут аллоры засуетились, из бойниц полетели стрелы.

Я никогда не любил стрелы. Быть может, потому что не умел стрелять из лука, а, может быть, потому что именно стрелою меня свергли в тот злополучный день.

Несколько снарядов попали в цель, но мертвецы мои всё равно достигли стен и начали карабкаться, словно пауки. Вот тут защитники забыли про насмешки. Изнутри начали вперемешку доноситься крики, приказы и молитвы. Я же в это время уже стоял у чёрных врат, положив ладонь на холодный металл.

Пленники достигли-таки бойниц и забрались вовнутрь. В тот миг оттуда выпал аллор и камнем полетел к земле. Я подошёл и грудь его пронзил мечом, а после склонился, чтобы осмотреть. Он был одет в добротную кольчугу, хоть сам был крайне истощён. А на крылах его ткани с чёрной жемчужиной на синем фоне — то символ был Альдмара. Вернув на место свой клинок, на стену снова я опёрся. И тут меня объяли мысли. О тех, кто гибнет ныне там, об аллорах, что в Изминоле. Каким же всё-таки народ их был искусным. Хоть их страну терзает смута, как ярко блещет их броня. Они как будто в стороне от войн, сидят и полируют сталь. Я не был в Альдмаре ни разу, но слышал, что он славится практичностью — дома с подземными подвалами и улицы локтей в шесть шириной. И чего только стоит эта крепость — стена из камня и металла, чьи шпили прямо до небес, собой пронзают облака. Бесконечно чёрная, как сам Пепельный Замок. Казалось, будто бы она вбирает Свет в себя, лишь сумрак оставляя от него до самого моста, что словно раб прильнул к её сандалиям на века. А как же быстро Изминол восстал из ничего. Четыре года не прошло, как к острову был путь закрыт.

Раздался скрип тяжёлых петель и грохот металлических цепей. Мне показалось, будто задрожал весь мир, и я немного отступил. Лёд, прильнувший к холодным сводам, извился тысячами трещин. Немного погодя, когда врата пустились в путь, он будто с исступленьем грома, вниз рухнул, сотрясая землю. О как же медленно тянулось время, о как же долго зазор становится всё шире, выпуская из Альдмара Тьму, пепел и снег.

И, наконец-то, замерли врата, и грохот стих. Лишь вопли ужаса из крепости мешали наслаждаться триумфом тишины. Я тут же двинулся вперёд уверенным и гордым шагом.

И я поймал себя на мысли, что выражение лица доселе было неизменным. Как изменился я, вернувшийся из А́гнии. Быть может, я разочарован в чувствах. Они ведь зачастую лживы. Я помню тот последний день, когда мне боги показали всю истинную грязь. Поверг меня в забвенье тот, кто в верности поклялся и Осени, и мне! Я мог бы выжить… Мог бы вернуться к А́риэн…

Меня прервала смена звука — хруст снега стих под ударами каблуков на чёрной стали. Вот и свершилось. Я стал первым человеком, ступившим в чёрные чертоги аллоров. Но время ликовать ещё не близко.

Как я и думал, Изминолом правил мрак… Равно как и всем Альдмаром после его сокрытия. Я взял факел, что тщетно пробовал развеять темноту с безжизненной стены.

Первый чертог резко перешёл в огромную залу. Её каменный пол покрывали роскошные ковры, а стены — расписные гобелены. Ещё висели там прекрасные картины в оправах драгоценных. Наверняка на них были изображены аллоровы генералы. Почему же такие ничтожные личности заслуживают столь великого почтения? Они сидят в своих крепостях и башнях, командуя своими обречёнными войсками, и боятся высунуть свой нос наружу, чтоб не испачкать свои чудесные сказочные крылья! Тьфу! Они не ровня людским командирам, что мчатся в бой вперёд своих солдат, что добывают победу плечом к плечу с простыми воинами, и что нередко принимают Смерть на поле брани. Нет. Они им не чета. Они не ровня, таким как я.

И ничего не настораживало бы в этом пейзаже — такой же день как все, лишь темнота и тишина хранят порядок в незыблемых чертогах. Всё бы ничего, если бы не алые подтёки на коврах и не оживший мрак, где копошились силуэты.

Я вышел в коридор и аллоры, что стояли у стен, громкими криками приветствовали меня. Вот только Жизнь в этих существах уже погасла, и они вступили в ряды моего Чёрного Легиона. Какой ценный подарок богов. Единственное, что отличало их от живых — безумный, потухший взгляд и странные неестественные движения. Ах да, ещё и Жизнь, что насмешливой пульсацией бьёт из них. Но только это вовсе и не Жизнь. Это сделка. Договор исполнить последний приказ, чтобы уйти в Замок Тысячи Свечей. И никто из этих смертных не дерзнёт ослушаться меня, ибо тот, кто нарушит клятву, станет навеки тенью себя, своим отраженьем, кому не будет места ни в этом мире, ни в загробном. Он станет сонным духом, что бродит меж миров и думает о сне. Но эти призраки забыли, что значит безмятежно засыпать.

Один из мертвецов указал на запертую дверь. Недолго думая, я вышиб её ударом ноги. И тут же зазвучал металл. В хорошо освещённой комнате стояла дюжина аллоров — остаток великого гарнизона. Они как дикобраз, что выставил иглы-клинки, готовясь к тому, чтоб перед Смертью забрать с собой как можно больше моих созданий. Глупцы. Они не понимают, что в Изминоле боле нет живых, помимо них… Да и тех уж скоро позабудут.

— Кто ведёт вас, аллоры Изминола? Кто командует чёрной стеной? — обратился я к крылатым воинам.

Из их рядов вышел аллор в позолоченных латах. В глаза сразу же бросились его белоснежные крылья. Это был единственный белокрылый воин в этом пепельном краю.

Я молча вынул меч из ножен. Аллор сделал то же. Мой взгляд отвлёк его сияющий клинок. Аллор заметил это и стремительно бросился на меня, пытаясь нанести удар. Уверенное движение чёрным клинком — и его выпад парирован, а меч отклонён в сторону, обнажая сердце для моего острия. Последний лязг стали, и мрачное лезвие торчит из его спины, покрытой позолоченными доспехами.

— Я видел тебя на одной из картин в зале, — проговорил я, глядя в его мечущиеся глаза, — ты недостоин висеть на той стене, надменно глядя на других.

Удар ногой в грудь, и меч возвращается в свою опочивальню в ножнах.

Я посмотрел в глаза каждому аллору, стоявшему в комнате. Они были доверху полны страха и смятения… И правильно.

— Изминол пал, — едва слышно сказал я, развернулся и вышел из комнаты.

В этот миг раздался дикий рёв, и Легион устремился на последних живых аллоров. Звон стали, предсмертные крики и падения чего-то увесистого на мраморный пол — всё это стихло в считанные мгновения, и коридор залился кровью крылатых существ. Я же удалился в ближайшую комнату, чтобы перевести свой гиблый дух. Мне попалось уютное помещение, похожее на мастерскую. Напротив потрескивающего камина стояло большое на вид удобное кресло и старый стол, заставленный книгами и бумагами. Посреди комнаты лежал мёртвый аллор. Но он отличался от всех остальных… Это был седой старик в длинной мантии и в причудливом капюшоне. А в руках он мёртвой хваткой сжимал книгу в золотом переплёте. Мертвец прижимал её к груди так, будто это было величайшее сокровище двух миров.

Я размеренным шагом прошёлся к окну и выглянул наружу. Оно выходило на вечно снежные просторы Альдмара. От Изминола вниз тянулась узкая тропа, на которой плечом к плечу могла уместиться лишь пара воинов. Как же аллоры со своими крыльями проходят по ней? Куда ведёт эта дорога, невозможно было разглядеть, ибо пепел и снег, что валили из туч, укрывали собой всё северное королевство. И лишь Творцу известно, какие тайны хранит этот суровый край.

От этих мыслей по спине пробежала дрожь, и даже мне стало холодно, и я поторопился вернуться к камину. По пути к креслу мой взгляд снова приковала к себе эта необычная книга. За свою Дорогу Жизни я прочёл немало писаний, интересовался всем, до чего имел возможность добраться, ибо лишь за этим занятием мог отправиться туда, куда бы сам захотел — в мир без Смерти и войн, в мир без Принцев, в мир, не сошедший с Пера.

Единственное, чего мне хотелось в этот момент — это рухнуть в кресло и дать своим телу и разуму отдохнуть. Я снял ножны с пояса, скинул щит со спины, ослабил доспех и упал на кресло, которое будто меня ожидало долгие годы. Огонь в камине манил своим потрескиванием и пламенной пляской. Казалось, будто сотни танцоров в рыжих одеждах кружат в беспечном танце. Этот очаг напомнил мне о доме — о Ка́рноге на берегу крохотной речушки Ада́льи. Там тоже был камин, правда, не столь вычурный как этот, но такой родной, какой не найти ни в одном из миров. Я любил проводить перед ним вечера вместе с любимой Ариэн. Сестра… как же ты там? Я так давно тебя не видел. Сейчас, в зимний год, волосы твои вновь побелели и стали подобно утреннему снегу. А помнишь нашу последнюю встречу перед моим отъездом в И́льтур? Мы сидели вдвоём перед таким же огнём и поклялись друг другу, что встретимся вновь. Как же я скучаю по тебе, милая Ариэн.

Вдруг за стеной раздался грохот. Это означало, что исполнен приказ и души мёртвых отправились в Агнию на зов пламени Тысячи Свечей. От этого звука я повернул голову в сторону двери. И в поле зрения вновь попал этот аллор, посмертно хранивший книгу в золотом переплёте. И тут моё любопытство взяло верх. Я решительно встал, подошёл к мертвецу, разжал его хватку и завладел этим фолиантом.

Я долго стоял и разглядывал её снаружи — переплёт был покрыт чёрным бархатом, поверх которого была искусно обита золотая оправа, которая создавала в моём сознании причудливые образы — от падающих листьев до парящих птиц. Казалось, будто книга то и дело меняет свою форму, и уловить какой-то образ дольше, чем на мгновенье, было невозможно. Приложив некоторую силу, я раскрыл этот новый неизвестный мир.

Когда переплёт замер на моей ладони, вся комната будто озарилась какой-то таинственной дымкой. Голова мигом очистилась от всех мыслей, и мне немедленно захотелось сесть. Я вернулся в кресло, раздвинул бумажные массивы на столе, едва ли не торжественно водрузив там книгу. Фигурные символы завораживали меня. Что-то было в этой книге. Что-то необъяснимое… Волшебное.

Я перевернул страницу, и все буквы озарились бирюзовым сиянием, прокрадываясь в моё сознание бархатистой змеёй. И в голове у меня сами начали возникать слова, написанные в этом золочёном фолианте. Я расслабился и просто позволил этому голосу струиться сквозь меня, наполняя мой разум рассказом.

«Творец… Кто Он и откуда явился — неведомо мне. Да и кто может знать что-либо о создателе всего сущего и несущего вопреки Его воле? Всё, что положено знать нам о Праотце, записано на Столпе Откровений Его же рукой. И здесь я хотел бы поведать историю о сотворении мира. Рассказать об Истоке.

Время шло одной чёрной непрерывной полосой долгие тысячелетия. И не существовало ничего, кроме необъятной Тьмы, приютившей бесчисленные мириады звёзд. И пришёл Творец — то ли дух, то ли бог. И создал Он Небесные Чертоги, разорвав монотонность бытия.

Долгие годы Праотец размышлял там о будущем, и лишь о нём, ибо прошлого попросту не существовало. В первых думах Его родилась забота о ближнем, но Творец был один. Тогда решил сотворить Он сыновей по образу своему и своему подобию.

Из Света звёзд Он создал первенца и дал ему имя То́ридан. Наделил его отец рассудительностью и светлостью помыслов, ибо создан он был из первозданного Света, существовавшего задолго до Дневной и Ночной Звёзд.

Из радостных слёз своих Он создал второго сына и дал ему имя Итри́ль. Наделил его отец состраданием и чувственностью, ибо из эмоций самого Творца он появился — самых первых и искренних чувств.

Из Тьмы, что вне Чертогов, сотворил Он третьего сына и дал ему имя А́велос. Наделил его отец искусностью и познания жаждой, ибо создан он был из той части небосклона, таинства которой и поныне неизвестны.

И впали Принцы в сон многолетний по воле отца своего, в котором приобрели они первые знания о мире, которому ещё предстоит возникнуть.

И погрузился Творец во вторые думы, обратившись к настоящему, ибо и оно стало быть. В тех мыслях родилась любовь. И захотел отец порадовать детей. И в ладонях чудесных возникло Перо. И начал Он рисовать. А рисовал Творец Столп Откровений — сердце будущего мира. И мир стал быть! И дал Праотец имя и ему — О́дрия.

От Столпа к небесам вздымались горы, когда рисовал их Творец, и изливались с них реки, сходя с Пера, и питали они землю, проращивая травы. И Одрия обрела тот вид, в котором перед нами ныне. И Праотец был доволен.

Взглянул Творец на мир с небес новорождённых и понял, что чего-то не хватает. И решил отец создать главный дар своим сыновьям. Он взял воск и вылепил из него премного изваяний — кто с длинными ушами, кто с пышными крылами, кто с пылкими сердцами. И были то эльфы, аллоры и люди. Но были они холодны и безжизненны. Тогда взял Творец свечи по количеству статуй и одним вздохом зажёг их. И на лицах скульптур появились эмоции, а Чертоги исполнились звуками дыхания. Существа эти ожили и спустились в новый мир, разойдясь по сторонам.

Пробудил отец сыновей своих и стал молвить:

— Подойди, Торидан.

И вышел Принц в одеждах красных — кудрявый, гордый, величавый.

— Тебе, мой первенец, дарю я запад. Твоим народом станут люди, а твердыней — Каменный Замок.

Старший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

— Подойди, Итриль!

И вышел Принц в зелёных одеяниях — длинноволосый, статный, светлый.

— Тебе, второй мой сын, дарю восток. Твоим народом станут эльфы, а твердыней — Серебряный Замок.

Средний сын поблагодарил отца и вернулся на место.

— Подойди, Авелос!

И вышел Принц в одеждах чёрных — спокоен, тёмен, молчалив.

— Тебе, мой третий сын, я север подарю. Аллоры твоим народом станут, а Жемчужный Замок — твердыней.

Младший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

— Теперь, сыновья мои, вы в мир сойдёте, забыв сюда дорогу, и по разумению своему начнёте жить.

И сошли Принцы в Одрию, позабыв путь в Небесные Чертоги.

Тогда погрузился Творец в третьи думы, что длились годы в твердыне Его и мгновение в нижнем мире, ибо даже время было подвластно Праотцу.

В них обратился он к прошлому, ибо и оно стало быть. И в мыслях его родилась ответственность. И решил создать Он тех, кто смог бы наставлять творения Его, оберегать их и нести им слово Его нерушимое. И ими стали боги. Праотец вылепил восемь столпов у основания мира, зажёгши столько же свечей из особого нетленного воска. И вышли из них боги Наставники. Были это Жизнь, Смерть, Любовь, Справедливость, Верность, Удача, Доблесть и Равновесие.

— Ныне зовётесь вы богами Одрии. И созданы вы всевластными, не чтобы править, но чтобы направлять. И хранить этот мир, помогая народам. И покуда гармония не будет нарушена или на то не прибудет воля моя, смиренно будете вы ждать и незримо оберегать каждое существо в этом мире. А твердыня ваша станет краеугольным камнем в основе нынешнего мира.

Творец вновь взялся за Перо. И озеро бездонное у подножий нетленных столпов разлилось, и скала поднялась из тёмных глубин. На вершине её Замок возник, а во все стороны раскинулись земли необъятные. И королевство богов стало быть. Дал Творец ему имя Агния, нарекая стать фундаментом для Столпов Мироздания, на коих стоит новый мир.

Сошли боги в своё новорождённое царство, чтобы нести волю Праотца, забыв дорогу назад.

Взглянул Творец с небес на землю сыновей и понял, что чего-то не хватает. Хоть и скоро множились все существа, но прибывали народы в печали великой, животные в страхе, а растенья в унынии. А виной тому была Тьма, развеять которую неспособны были ни огонь, ни тысячи дальних светил. И решил сотворить Он Свет.

Явил Праотец себя в эти земли и к небу вскинул руки. И притянул Он две звезды с бескрайних просторов, одну — яркую, одну — тусклую. Разместил их Творец на разных частях небосклона. И были названы они Дневной и Ночной Звёздами, ибо яркая несла день, а тусклая — ночь. А затем вернулся Он в Чертоги, чтобы лицезреть дело рук своих.

По воле Его взошла Ночная первой, ибо страшился Он, что от яркого Света Дневной непривыкшие очи народов могут ослепнуть. И наполнился песнями радостными мир, небеса — шёпотом ветра в крыльях у птиц, а луга — цветеньем роскошным. Окончен был Тёмный Год. И Творец был доволен.

Так родилась первая ночь, а за ней пришёл и первый рассвет. Так был сотворён этот мир.

Долго ли или не очень мир пробыл в своём изначальном состоянии, изобилуя богатствами и покоряя легендами, но таким он вряд ли когда-нибудь станет ещё. И эту главу я хотел бы посвятить именно тем годам — прошедшим и забытым, великим и преданным забвению. Годам, когда Одрия не знала бед. Годам, не зачёркнутым Пером.

И начну я свой рассказ об устройстве нашего мира. Но прежде хочу поведать об Агнии — тёмном и загадочном отражении Одрии, о мире чудес и богов, о том месте, куда мы все когда-нибудь уйдём.

Это бескрайний склон, в самом центре которого находилось Бездонное Озеро, из глубин которого, как мрачный исполин, объявший Свет самих звёзд, поднималась скала, увенчанная Замком Тысячи Свечей — оплотом богов, обителью Смерти. И то, что эта загробная страна находилась на склоне, упомянуто неспроста. Она была подобна старому скрипучему стулу, который накренился под своим же весом на изгнивших ножках, сбрасывая реки и изъеденные временем руины былых городов вниз, в неизвестную пропасть, что нагло прерывала мир.

Однако, служило это место фундаментом для могучих Столпов Мироздания, на коих держался мой собственный мир. Они символизировали главные идеалы, которым божества Наставники научили народы, когда бродили среди нас. Но из-за наклона Агнии имели они разную длину, как имели и различное предназначение в судьбах созданий Творца. И выше всех прочих был Столп Равновесия, ибо лишь он хранил ту истинную меру, что отделяла упорство от упрямства.

И правили этим миром далеко не боги, но четыре мятежных королевы, которые рвали эту землю на части, пытаясь занять пустующий трон. Ходят легенды, что они — дочери Творца, но доподлинно то неизвестно. Их имена известны и просты — Зима, Весна то, Лето, Осень. И каждая из них стремилась власть свою разлить по землям: в один день снег и лёд пленяли Агнию, на следующий — сходили без следа, сменяясь пробуждением листвы, а после — нестерпимая жара и рыхлые пустыни, что в следующий день дождями заливались, и снова дожидались холодов.

И тут природа извратилась под вечной битвой королев: снег в том краю горяч, как лава, как лёд прохладен Свет звезды, дождь сух, а ветер — влажен. И лишь по смене власти королев понять возможно было смену дня.

И под гнётом тех разлад несла свои воды из бездны да в бездну вечная река загробного мира — мертвенно прекрасная Аго́ния. В истоке своём текла она снизу-вверх прямо из Тьмы, разливаясь средь бесчисленных руин, вымывая берега и размывая мосты в дни штормов и дождей. И впадала вновь туда, откуда истекала — в ту самую бездну вверху огромного холма. И, кажется, что это — единственное привычное для нас в этом мире: вода в реке была кристальна, ей жажду можно было утолить.

И разделялась надвое Агония, сходясь лишь пред своим концом. А два течения её создали остров меж собой. На нём прекрасный город был Брута́дор, что ныне ветхие строения и части древних изваяний. И в центре его и было то озеро с Замком. Вода была в нём горяча, подобно раскалённому металлу. Туда единственный был путь — тонкая линия тёплой и твёрдой воды, которая на вид не отличалась от прочей, и о которой знали лишь королевы и боги. И вела эта дорога к подножию горы, где винтовая лестница тянулась в зловещий Замок. И на входе в ту обитель страж стоял — умерший король погребённой страны, владыка Брутадора. И имя его века напоминало неизвестную трагедию — он предстал, как Брута́д, ибо забыл имя, данное ему отцом, но помнил он любимый город. Король богами поднят был, как страж, чтобы впускать лишь души неживых, богов и королев. А остальных всех прочь он изгонял.

Но тех, кто был допущен, отводил в главную залу, где среди свеч неисчислимых, что гасли, загораясь вновь, был расположен трибунал; где все Наставники сидели подле незанятого трона. Сходились там Пути всех душ.

Весь цикл Жизни в Одрии прозвался как Путь. Чтобы живое существо, родившись в смертном мире, могло свой крик новорождённый испустить, нужна была душа. И где-то в Одрии загоралась незримая свеча, которая манила душу в тело младенца. И горела она всё время, отведённое Жизнью, удерживая то священное дуновение Творца. А по его прошествии (или, когда свечу задували досрочно) огонь гас, и душа, более ничем не обременённая, летела прочь. Но каждому дано по две свечи — по одной на каждый мир. И, когда гасла одна в Одрии, зажигалась вторая — в Агнии. Она хранилась в Замке Тысячи Свечей. Душа летела на её Свет. И сама Смерть встречала её, предлагая отдых, пока горит загробная свеча. А когда этот огонь грозился погаснуть, Жизнь пробуждала душу от глубокого сна, и предлагала вновь зажечь свечу в Одрии, но уже для другого тела. Но платой за это деяние были все знания и воспоминания души. И если она соглашалась, её Путь начинался вновь. А если отказывалась, то гасли обе свечи, и душа была больше неподвластна никакому Свету, а оставалась в Агнии до скончания времён. Но и из Замка изгонялась, в котором могла обрести блаженный покой. И со временем она превращалась в сонный дух, чей разум полностью угас. И заклята она вечно скитаться по просторам мёртвой земли, пока время не перестанет быть или не будет она растерзана более властной душой.

Такой была Агния — мир королев, богов и мёртвых душ.

А теперь немного об Одрии, мире народов, чудес и Принцев. Смертный мир, хоть его так и называли, был светлым отражением гиблого мира богов. Его просторы покрывали моря, леса и пустыни, а день и ночь здесь разграничивались восходом разных звёзд. Но самым ценным его сокровищем были народы.

И сперва я расскажу об эльфах, восточном народе. Эти прекрасные создания прославились как искуснейшие виноделы. Их виноградники простирались от восточных равнин Нимленда до южных скал Дор’Фамиата. Въезжая в их земли, королевство Илония, первое, что замечал путешественник — терпкий запах вина или насыщенный аромат винограда.

Сами же эльфы выделялись высоким ростом. Они были наголову выше людей, и на две — низкорослых аллоров. Но самое приметное в этих существах — это, конечно же, их длинные заострённые кверху уши. Но как же прекрасен был этот дивный народ! Их красоту и изящество нельзя было сравнить ни с чем в этом мире. Кожа эльфов была бела, как утренний снег, а глаза их сверкали как далёкие звёзды, которых не коснулась ни скверна, ни Тьма. Движения эльфов были легки и бесшумны, а нрав — спокоен и мягок. Они никогда не спешили, но и никогда не опаздывали.

Эльфы всегда предпочитали красоту богатству. И это проявлялось во всём — от их домов до кошельков. Жилища их не отличались роскошью, но повсеместно были увенчаны резьбой и отливом. Серебро для эльфов было священным металлом. Золото в Илонии встречалось редко, да и то лишь случайно, ибо всё на серебро менялось в землях севера и запада. И именно поэтому эльфов недолюбливали на людских и аллоровых рынках, ибо расплачивались за всё они лишь серебром, сколь бы ценным не был товар. И неподъёмный мешок монет из этого металла — обычное дело для несчастных торговцев, решившихся иметь с ними дело.

Но венцом красоты этого народа был Тиссари́н — Серебряный Город. Это была столица Илонии, хрустальная роза, распустившаяся среди прекрасных лесов и холмов. Тиссарин был выстроен вокруг Серебряного Храма — обители Итриля. Главная улица его имела форму огромного креста, если смотреть глазами птицы, и соединяла она собой все остальные кварталы. А в центре её, как бутон лазурного цвета, высился Серебряный Храм. Эта обитель была видна сразу при въезде в главные ворота.

Стены Тиссарина заворачивались над верхушками домов, образуя некое подобие купола. Могучие, недвижные и одновременно прекрасные, ибо вплавлено в них было Ночное Серебро — благородный металл, что золота ценней в разы, и столь же многократно крепче. И вбирало это вещество любой Свет, умножая как призма его и рассеивая на многие лиги вокруг. И когда над Тиссарином восходила Ночная Звезда, вся долина надевала бирюзовый наряд, на миг всё приближая к сказке.

А как же набожны были эльфы, я сказал бы даже фанатичны. В Илонии было всего восемь городов, помимо Тиссарина. И центром каждого из них был храм. И каждое селение было посвящено своему одному богу. А Серебряный же Храм объединял их всех — он был передарен Творцу, во Имя которого, как водилось у эльфов, и рождался их смиренный народ. Скульптура Его стояла у дальней стены и высилась она до самых сводов, поддерживая их одной рукой. Вторая Длань Его довлела над центром просторной залы. Пол в Храме был вымощен в виде карты Одрии, отсылая к легенде Столпа Откровений.

У остальных же стен этого круглого зала, преклонив колени, стояли восемь аллоров, держа в руках и направляя к Праотцу алтари с вечно горящими свечами, как символ бессмертия и вечной верности. То были боги Наставники смертного мира. Каждый год, взывая мольбам Итриля, сюда спускался один из них, но лишь один, ибо таков был замысел Творца, и учил всех желающих сфере своего влияния. Паломники со всего мира стекались сюда с начала времён в поисках знаний и просветления.

И никто не знал, как выглядят Творец и боги, и поэтому Праотца изображали в виде человека с ушами эльфа и крылами аллора, а богов — как северян, ибо лишь этот народ мог сравниться с ними в упорности и искусности. Такими были эльфы.

Что же касается самих аллоров, моего народа, то первое, о чём я хочу поведать — это аллоров календарь. Летоисчисление в Одрии велось по годам, которые длились девяносто дней. И делились они на годы зимы, весны, лета и осени, проходя друг за другом по порядку. И брали начало они в ночь восхода первой звезды, что, как принято считать, случилось первым осенним годом. Но возраст было принято считать в проведённых летах, независимо от даты рождения.

Но не этим был прославлен мой народ. Аллоры были искуснейшими кузнецами и ювелирами. Казалось, что мы могли заковать в кулон сам Свет далёких звёзд и сплести золотые нити не толще волоска. А видели бы вы какие прекрасные скульптуры и памятники могли мы сотворить из любого металла и камня — вековые, величественные. Как жаль, что теперь наши умения служат совсем иным целям.

Внешне аллоры сильно отличались от эльфов — были низкорослы, без длинных ушей, но за спиной у нас было по два прекрасных крыла. И ни одно живое существо не ведало, для чего они нам даны, ибо летать не умел ни один аллор. Может, это была надежда на иное будущее, а может лишь шутка Творца. Отличия нашего народа проявлялись так же и в глазах. Встретив аллора на улице, незнающий решит, что увидел слепца, ибо очи наши белы, как и наши крылья. Но видим мы куда дальше, чем остальные народы. Взор аллора был подобен орлиному… Могли бы мы так же пуститься в полёт.

Жили аллоры в прекрасной стране — Альдмар. Нимленд, её континентальная часть, был когда-то бескрайней землёй равнин и лугов. Именно на юге этих мест рос в небо Столп Откровений. Аллорам так же принадлежал огромный остров Альдмар, который грядой возвышался над морем. Между Нимлендом и островом был глубокий ров, который прерывался лишь в двух местах — в непроходимых заснеженных горах на западе на Хребте Нильта́р, как звали его мы со своей стороны, или на Межземельном Хребте, для людей с их стороны; и в узком мосте в самой северной точке Нимленда, который как нож разрезал корону островных гор.

Сам же Альдмар был суровой северной провинцией. Суровой и прекрасной — снег лежал там дольше обычного, покрывая землю по два, а то и по три года к ряду. Чтобы выжить в этом, неприветливом на первый взгляд, краю, необходимо было усердно трудиться, что закаляло волю даже самого последнего лентяя. На севере разлилось Озеро Хла́да — единственный водоём на острове, который не покрывался льдом ни в один мороз. И в центре его, к которому вёл узкий каменный мост, что в зимние годы становился ледяным, расположено чёрное чудо севера — Жемчужный Замок, обитель Авелоса. Стены его были будто из чёрного мрамора. Но также были они и подобны зеркалу — отражая от себя всё в изменённом виде. Отражение теряло цвет и возвращалось чёрно-белым. Однако, в этой увядающей красоте было что-то таинственное, необъяснимое.

Внутри же Замок был не менее мистическим — в нём не было ничего, кроме непроглядной темни, но живые существа, входившие туда, виделись отчётливо, будто при Свете дня. Было видно и предметы, что находились там, но они как бы парили в пустоте, имитируя очертания подставок и тумб. Вся эта пустота и Тьма были подвластны лишь Авелосу, младшему сыну Творца.

Аллоры были кротки нравом и дисциплинированы. И дома наши были под стать владельцам — просты и практичны. Они крепко стояли на фундаментах, глубоко вкопанные в землю. В них всегда строился цокольный этаж — так было удобнее и теплее. А какие же у нас были деревенские таверны… Да-да, именно деревенские, ибо городов у аллоров не строилось. Что же касается трактиров — они были так же до неприличия практичны. Крепкие столы были намертво вбиты в пол, а скамьи прикреплены к специальным желобкам, по которым только и могли двигаться. Деревянная посуда была не менее прочна и добротна. А из стекла там были только окна.

Но все эти меры были скорее для приезжих постояльцев, чем для самих аллоров, которые вели себя даже тише эльфов, будучи до краёв полны отменной брагой. Такими были аллоры.

И, наконец-то, люди. Эти странные существа назвали свои земли Королевством Вечной Осени. Их государство лежит западнее Илонии. Эти две страны разделяет горная гряда, которую люди звали Занебесными Вершинами со своей стороны, а эльфы — Дор’Фамиатом со своей. Земли запада были очень разнообразны — обширные леса могли сменяться не менее обширными пустынями. К тому же, лишь люди имели выход к морю, и лишь они владели искусствами кораблестроения и мореходства.

Нужно ли говорить, что облик Королевства полностью соответствовал своему имени? В осенние годы всё государство надевало золотой наряд — и земля, и люди. А какой был там урожай… Жители этих земель не могли сами использовать все сборы, которые пожинались дважды в год, поэтому они продавали остатки другим народам, из-за чего Королевство Вечной Осени было самым богатым в Одрии.

И это богатство отражалось в домах. Они были роскошны до неприличия. Богатая отделка снаружи меркла по сравнению с убранством внутри. Их города были построены едва ли не из золотых стен, но и деревни не уступали в своей вычурности — каждый дом был украшен искусной резьбой, и только жилище самого последнего лентяя не старалось затмить собой соседское.

А видели бы вы их столицу — Ильтур. Это был самый большой город в Одрии. Он был построен вокруг Каменного Замка на западе Королевства. Ильтур был подобен огромной квадратной черепахе, которая упала на землю грудью и более не может идти, и единственный способ передвигаться — это шириться сразу во все стороны.

Ещё Ильтур в народе звали Городом Мостов, ибо вокруг каждого нового кольца вырывался глубокий ров, заполняемый водой. И чтобы перебраться через него, необходим был мост. Каждый новый круг был больше предыдущего, и нужно было больше переправ, чтобы не было очередей, ибо внутри, как в огромном муравейнике, с каждым днём людей-муравьёв становилось всё больше и больше.

А Каменный Замок… Это самое великое, что когда-либо появлялось в Одрии. Он стоял на острове, который был окружён глубочайшим рвом, который так и не удалось заполнить водой, а вели к нему через эту бездонную пропасть семь мостов. И сам Замок тоже хотел подражать своему младшему брату Ильтуру, но был ограничен центральным островом. И у него не оставалось выбора, кроме как расти в небо. И, вы знаете, он ни на шаг не отставал от расширяющегося города, пронзая облака своими вершинами. И с самого верха этой башни свисали по три золотых стяга с каждой стороны до самой земли, которые удлинялись вслед за растущим Замком.

А что же до самих людей, внешне они ничем не выделялись — были невысоки, уши их были коротки и даже крыльев не имели! Однако, среди всех народов их выделяли сердца. Их пылкие сердца горели ярче и жарче самой Дневной Звезды. И это пламя грело душу людей, оставляя в них надежду даже в самые тёмные дни. И хоть люди не были искуснее в целом как другие народы, но среди них были те, кто считался прекраснее эльфов, преданней аллоров и даже всевластнее богов. Однако, из-за своего горячего нрава люди нередко страдали сами — они были вспыльчивыми и непредсказуемыми. Даже эль дурманил их иначе, одних делая буйными и необузданными, а других — тихими и спокойными. Самые шумные таверны были именно в землях запада. И приезжие были в неописуемом ужасе, глядя на дикие танцы, лихие песни и крепкие драки. И недаром говорили, что свеча людей горит ярче других. Такими были люди.

Нельзя не упомянуть так же и о гаванях, что будто белые лебеди сидели на южных берегах. И люди каждый день уплывали за горизонт и возвращались домой с дальних морей. Что искали там они — то лишь Творцу известно. Искали ли они там страны заморские, народы невиданные, но нашли они лишь Смерть и первобытный страх. На юге от Илонии за виноградниками Фамиата расположены горы Дор’Ута́лла. А за ними находились бескрайние пустые и гиблые земли. Населяли их бездушные существа, что лишены любого осознания. По легендам Храма, они есть хлам и мусор, что остался от сотворения первичных скульптур.

Существа эти, фёлды, не имели определённой внешности — они были черны как уголь, имели всевозможные отростки, а количество их голов, рук и ног у каждого разнилось. Они не обладали ни разумом, ни волей, лишь жестокостью ко всему, включая друг друга и даже самих себя. Фёлды, по рассказам путешественников, бездумно слонялись по своей гиблой стране, Уталле, в поисках своей жертвы. А если они её не находили, то начинали терзать сами себя, выдирая органы и сдирая плоть когтями и клыками. Как они множились при такой ненависти к своему виду — неразрешённая тайна.

И именно они принесли в наш мир жестокость. До встречи с этими уродливыми существами не было нужды ни в охране, ни в дозорах. Творец заложил в нас определённые знания о мире, в которых не было места тёмным мыслям. Каждый любил друг друга как брата, не было ни зависти, ни гнева. Никто об этом попросту не знал. А самое главное, не было оружия, которым можно убить себе подобного. Никто об этом и не помышлял. И фёлды, как бы это странно ни звучало, «подарили» нам это. Буквально после первой с ними встречи, слушая рассказы мореходов, люди впервые прослышали о жестокости. И даже простые рассказы об этом смогли зародить в них неправильные думы. Истории передавались, и вскоре весь мир прознал об этом. А там, где начинает прорастать порченное семя, появляются нечистые побеги… Но не будем забегать вперёд.

Здесь ещё стоит сказать о великих Дарах Творца для народов Одрии — это пять таинственных и мистических точек на карте, в которых образовались волшебные места. По мнению Храма, в тот день, когда Творец создал Одрию, Он распростёр над ней свою Длань. И в тех местах, где пальцы Его касались земли, появились Его Дары.

Первый Дар — это Безмятежный Город на юго-западе Альдмара. Это поселение, которое даже снег облетал стороной, и царила там лишь тёплая погода. Холодной земли на улицах города того не было. Вместо неё прямо были полы, вымощенные тёплым деревом. И поэтому каждый, кто входил в этот город, снимал обувь и босым проходил в купальню, где мыл свои стопы. И никогда в этом городе не было ни вражды, ни зависти, ибо любой входивший туда слышал пение незримой птицы, что как заклинание гасило любое пламя в душе, приносило мир и покой.

Второй Дар — это Великая Кузница на юго-востоке Альдмара, на уступе высоко в горах. Там горело горнило с колдовским пламенем, которое могло расплавить любое вещество, попавшее внутрь, не только металлы, но даже дерево и травы, что в разы облегчало приготовление отваров. А наковальня была из того же камня, что и Чертоги Творца, и поэтому любой предмет, который лежал на ней, становился по твёрдости подобен стеклу из сколь бы крепкого материала не был сотворён.

Третий Дар — это Древо Четырёх Королев на севере Илонии. Путники, кому довелось идти мимо него, клялись, что видели прекраснейшую деву, которая танцевала вокруг этого дерева. И каждый видел девушку из своего народа, танцующую всегда вокруг иного дерева — то ясень, то яблоня, а то и дуб. И девы были одеты то в белую одежду, то в зелёную, то в красную или жёлтую. И на дереве то снег лежал, то листья шелестели, то распускались почки. Ходили разговоры, что это — четыре мятежных королевы загробного мира, и Древо, не что иное, как та самая дверь в Агнию.

Четвёртый Дар — это Тропа Идущего За Светом на северо-западе Королевства Вечной Осени. Это дорога, лежавшая среди Гане́ллских лесов. Любой идущий по этой тропе должен был оставить дар Творцу, и тогда Свет приведёт его к любому месту в Одрии, которое он только пожелает.

Пятый Дар — это Потаённый Грот где-то на юге Дор’Фамиата или Занебесных Вершин. Любая потеря, хоть монета, хоть ключ, появлялась в том таинственном месте. Но пещера эта сокрыта от всех жадных взоров снегами и льдами девственных гор, и найден Грот был лишь однажды, а после сразу же забыт.

Такой была Одрия. И такой она уже никогда не станет, ибо то, что произошло позднее, навсегда изменило её прекрасный лик. А началось всё с человека по имени Э́лдрин, который волею случая, а может и самого Творца, запустил череду событий, положивших чудесное начало ужасного конца… а может, всего на всего приблизивших Судьбу».

•••

Элдрин… Это имя странным призрачным оттенком отпечаталось у меня в памяти. Но мой разум настойчиво не желал вспоминать того, кто носил его.

Мои обветренные губы обсохли, выражая неожиданно пробудившийся интерес. Я отшвырнул книгу, лежавшую на спинке кресла и с самого начала мешавшую мне устроиться поудобнее, а после нетерпеливо продолжил чтение, будто возвращаясь в мёртвый разум мудреца.

Сырые обшарпанные стены, покрытые частыми прожилками плесени — это первое, что увидел юноша, с трудом разомкнув тяжёлые веки. Он не чувствовал ногами земли, что было, в общем то, неудивительно, ибо его, подхвативши за руки, волокли два бугая в потрёпанных жёлтых накидках.

— «Броморская стража, не пусти их Брутад», — подумал, как видимо, пленник.

— Гляди-ка, Во́льран, этот выродок проснулся, — скрипучим голосом излил один из стражников.

— И правда, — второй конвоир достаточно грубо пихнул локтем черноволосого парня. — Мерзкий вор! На этот раз не отвертишься. К утру, надеюсь, раздробят тебе твои блудливые пакли на Торговой Площади. То-то люд порадуется!

Узник мало понимал о чём говорят стражники… Он даже не помнил последние минуты перед потерей сознания! Тут его вновь повело, голова закружилась, напряжение в руках исчезло и его взгляд вновь поглотила темнота.

Очнулся названный преступник от того, что кто-то швырнул его бессильное тело на стул и принялся старательно связывать руки за спиной. Сознание вернулось не сразу, сперва слабые отголоски ощущений, затем уже более явная боль от давления спинки стула на всё плотнее сходящиеся руки. Ускорило процесс ведро ледяной воды, которое опорожнили юноше прямо в лицо. Жидкость была столь холодна, что диафрагму узника повело судорогой, напрочь лишив возможности дышать.

Откашлявшись спустя несколько мгновений, он осмотрел комнату. Это было небольшое подвальное помещение, в котором был лишь стол и пара стульев, на одном из которых он, собственно, и сидел. У самого потолка было единственное крохотное окошко, заштрихованное толстыми стальными прутьями. Через него яркие лучи Света падали прямо на лицо юноши, из-за чего он видел лишь очертания крупного силуэта, сидевшего на втором стуле.

— Перестарались твои вышибалы… Так своей колотушкой двинуть, что твой стол я до сих пор воедино собрать не могу… — возмутился юноша, адресуя свою жалобу явно знакомому собеседнику.

— Некто Элдрин, сын достопочтенного Эдварда, известного мореплавателя, — словно не услышав предыдущей фразы медленно и гулко проговорил таинственный силуэт. — Как у столь славного человека мог появиться такой… несуразный отпрыск?

Здоровяк вышел на Свет, держа в руках небольшую потрёпанную тетрадь, из которой он и процитировал начало своей речи. Этот высокий и широкий человек с короткой стрижкой и кучерявой бородой тоже был облачён в жёлтую накидку с изображением каменного древа на груди; однако, от двух солдафонов, доставивших сюда пленника, его отличала пара расшитых погон достаточно высокого ранга.

— Ну наконец-то они научили тебя читать, Медведь… — попытался сострить парень, но служитель закона прервал его.

— Ограбление обоза, вёзшего овощи к графскому столу…

— Ложь! — ответил на это Элдрин.

— Похищение кольца-печатки броморского писца…

— Ложь!

— Исчезновение при странных обстоятельствах шляпы графини ностарианской…

— Ложь!

— Вероломный взлом посольского номера в состоянии алкогольного опьянения…

— Эм… — на этот раз призадумался узник, чем удивил некого Медведя. — И тут вышла ошибочка…

— Но тебя застукал сам нимлендский посол в сопровождении двух броморских стражников, — с ухмылкой подметил здоровяк.

— Я просто спутал этот домик со своим, — вновь попытался поднапрячь память обвиняемый.

— Это случилось на втором этаже лучшей гостиницы Бромора, которая находится в Верхнем Городе, куда вход таким олухам как ты заказан!

— Да ты же сам сказал, что я был пьян, — улыбнулся юноша.

— Ааа, и пропажа двух мешков этой новой ерунды для засева полей, конечно же, тоже не твоих рук дело? — наигранно пробормотал обвинитель.

— Чего? — это заявление здорово обескуражило Элдрина. — А вот это уже серьёзно, не я!

Здоровяк устало подсел на край стола, достал из-под мундира железную флягу, открыл её, отбросив пробку на тонкой цепочке, и сделал пару жадных глотков.

— Четыре раза нам не хватало совсем немного, чтобы надолго запереть тебя за решётку, но в этот раз ты серьёзно вляпался. Надеюсь, мыло у тебя уже припасено… петлю чтоб смазать.

— Ну нет… в этот раз это точно ошибка! Я, видимо, в тот момент был рядом, а твои тугодумы…

— Кончай эльфийской монашкой прикидываться! У тебя руки по локоть в грязи. И грязь эту просто так не отмыть! — лицо здоровяка сильно покраснело, а на лбу проступили капельки пота, он вновь отпил из фляги чего-то явно горького и добавил. — Уж очень подозрительно, что самый нежеланный гость в Броморе, опять оказался рядом, когда что-то пропало.

— Это просто совпадение… — умерил свой пыл обвиняемый.

-А, так, значится, мы ошиблись? Ничего, вздёрнем тебя, а если оправдают — извинимся и помилуем, — собеседник юноши, разгорячённый алкоголем и моральным превосходством, уже открыто издевался.

— Медведь, это просто…

— Хватит! — вдруг рявкнул здоровяк. — Изволь чин капитана хотя бы уважать! Стража!

Последовала продолжительная пауза. Подчинённые не торопились следовать зову их командира, а у Элдрина будто ком в горле встал. В это время обладатель капитанских погон вновь отхлебнул из своей фляги. Поморщившись, он заревел ещё громче:

— Стража!!!

В этот раз подчинённые практически мгновенно распахнули дверь и вдвоём ввалились в комнату.

— Увести эту мразь! — неожиданно переменившийся в настроении Медведь неистово махал руками, выронив в итоге свою драгоценную ёмкость, которая, в свою очередь, незамедлительно опорожнилась. — Вот пёс… Я лично явлюсь на твою казнь и толкну рычаг, улыбаясь тебе в лицо!

Конвоиры неуклюже подхватили Элдрина и спешно покинули помещение, не желая попадаться под горячую руку капитана.

— Чудной он у вас, — сам себя попытался подбодрить шуточкой осуждённый.

— Ага, каждое утро на работе оторжаться не можем… — уныло прокомментировал один стражник, добавляя в свой тон нотку то ли насмешки, то ли сарказма.

— Всё, шутник, пора спать, — вдруг проговорил второй.

Юноша уже приготовился к очередному удару по затылку, но вместо этого на его голову накинули плотный мешок.

— Ни к чему тебе знать, где эта комнатка находится, — добавил тот же стражник.

Заключённого вели достаточно долгое время. Ноги порой спотыкались о ступени, а иногда затягивались в маркое месиво, появившееся после вчерашнего дождя. Ослеплённый вор пару раз даже упал, цепляясь за неожиданно выступившие камни. Конвоиры даже и не думали пробовать его ловить, лишь после поднимая грубо на ноги. Однако, благодаря этим падениям, Элдрин смог увидеть, что они вышли на Торговую Площадь и, вероятно, направлялись к нижней башне, что расположилась в самом центре рынка, и где была расквартирована стража Нижнего Города.

Как и любой человек, уверенный в своей невиновности, несправедливо осуждённый преступник не желал мириться с незаслуженным наказанием, поэтому он в очередной раз спровоцировал своё падение — в этот раз специально.

— Творец милосердный, дети малые пешком под стол увереннее ходят! — начал причитать один из стражников.

Оба сопровождающих одновременно наклонились, чтобы поднять неуклюжего подопечного, что сыграло последнему на руку. Они вновь резко дёрнули вверх, пытаясь его поднять, но тот не торопился вставать на стопы, а предпочёл подогнуть ноги, тем самым заставив стражу наклониться ещё ниже. Едва его сапоги коснулись земли, Элдрин оттолкнулся, резко рванув вверх и достаточно плотно заехав плечами прямо по носам сразу обоим стражникам! Хватка конвоиров ослабла, что позволило юноше вырваться и побежать вперёд. Одним движением он смахнул мешок с головы, а после, будто подскочив через короткую скакалку, перепрыгнул свои руки, выведя их вперёд.

Далее юноша побежал что есть сил, тщетно пытаясь высвободить руки из плотно обвязанной верёвки. Он оставил позади постепенно приходящих в себя стражников. Наверняка они начнут погоню, поэтому времени на лишние движения у Элдрина не было. К тому же плотный поток людей не давал возможности для манёвров, но позволял затеряться в толпе. Чем и решил воспользоваться беглец, едва скрывшись за углом торгового ряда. Но юноша играл это представление совсем для иных зрителей — ещё одна пара жёлтых мундиров патрулировала эту часть рынка, а человек со связанными руками немного выделялся средь прочих. Парень накинул капюшон куртки на голову и спустил закатанные рукава, чтобы скрыть верёвку на запястьях, а после неспешным шагом пошёл вдоль лавок, делая вид, что выбирает товар.

Чем меньше становилось расстояние между патрулём и юношей, тем хуже последний скрывал своё волнение.

— Эфирные масла!!! Базилик, гвоздика, бергамот! — как гром среди ясного неба прогремели слова торговца ближайшего прилавка, заставившие подпрыгнуть скрывающегося беглеца. — Аромат сих творений успокоит душу и сбросит оковы усталости с разума!

— Сбросит оковы… — невольно подумал Элдрин.

— Держи паскуду!!!

Нетрудно было догадаться от кого исходил этот вопль. Стражники из патруля, ведомые столь красноречивыми указаниями, достали дубинки и метнулись в сторону подозреваемого.

— Простите… — коротко выпалил преступник и макнул связанные руки в один из кувшинов с маслом.

Не дождавшись ответа на извинения, юноша побежал к прилавку, стоявшему напротив через дорогу. Там у навеса очень уж удобно были расположены ящики, позволявшие быстро взобраться на общую крышу ряда и тем самым вырваться из окружения. Что и сделал Элдрин. Спустя пару мгновений он был уже на самом верху.

— Холера… Будет трудно спрыгнуть с завязанными руками, — подумал преследуемый, взглянув вниз на другую сторону.

Парень обернулся, оценивая ситуацию. Стражники, решившие во что бы то ни стало схватить преступника, составляли ступени из повалившихся ящиков.

— Да чтоб вас, собак парш… — недовольства Элдрина неожиданно прервались.

Масло, капавшее с пропитанной верёвки и рукавов, образовала небольшую лужицу под ногами вора, на которой он и поскользнулся, развеяв тем самым все сомнения по поводу прыжка.

Но достигнуть земли ему так и не удалось — его руки зацепились за балку, торчавшую из-под крыши торгового ряда. Однако, эта же нелепость и помогла беглецу — верёвка поднялась с запястий на кисти. Но времени ликовать не было — патруль на этой стороне так же заметил этот неуклюжий побег и поспешил на перехват. Преступник не придумал ничего лучше, чем подтянуться и резко рвануть вниз. И это подействовало — путы вновь поднялись уже до суставов в основании пальцев. Ещё один рывок и готово!

Вместо того, чтобы бежать в противоположную от преследования сторону, Элдрин, видимо опьянённый неожиданно обретённой свободой, бросился прямо на стражника. Тот, видимо, не ожидал такого поворота событий, ибо в момент их сближения, беглец сделал шаг в одну сторону, а после резко прыгнул в другую. Тем самым жёлтый мундир, пытаясь ухватить цель, потерял опору и упал не землю.

Но тут же подключился его напарник, который отнёсся к своей работе более решительно — об этом говорила его обнажённая палица. Если бы его горизонтальный удар навстречу достиг цели, то положил бы юношу на лопатки основательно и надолго. Но изворотливый оппонент нырнул под дубинку, по инерции проскользнув дальше. К тому моменту, когда страж Бромора развернулся, Элдрин уже был далеко впереди.

Собственно, на этом погоня плавно переросла в выслеживание, ибо беглец, оторвавшись, достаточно быстро достиг не самой высокой городской стены, которая была, скорее, забором, и, преодолев преграду, скрылся в чаще леса, заботливо скрывавшего столицу восточного графства.

Твёрдая земля городских улиц сменилась мягким травяным ковром, который буквально обволакивал стопу при каждом шаге. Хоть местный лес и являлся одним из самых молодых в мире, но мох и травы успели плотно покрыть влажную землю.

Элдрин старался оставлять как можно меньше следов, ибо броморская стража хоть и не входила в число лучших подразделений Королевства, но кое-что всё же умела.

Юноша направлялся к определённому месту в этой глуши, к месту, которое знал только он. Когда кураж от погони исчез, он начал вести себя более осторожно — чаще сходить с троп, делать следы менее направленными, да и вовсе старался их не оставлять.

Спустя примерно пять сотен шагов беглец вышел к одному на первый взгляд неприметному дереву. Если приглядеться внимательнее, то оно всё же отличалось от других — его корни росли прямо из небольшого неестественно вздымающегося бугорка земли, покрытого дёрном. Однако, незнающий этого места попросту ничего бы не заметил. Но Элдрин знал, куда пришёл. Подойдя к самому большому зазору между корней, парень одёрнул часть растительности. Как оказалось, в этом месте она просто свисала будто занавеска, создавая иллюзию цельного холма. А под самим же деревом был короткий коридор, судя по всему, когда-то бывший руслом некой пересохшей реки, который соединялся с небольшой нишей, оборудованной под землянку. Вели к этому помещению скользкие земляные ступени.

Беглец пробрался туда, закрыв за собою «дверь». Внутри жилого помещения были самые необходимые удобства — лежанка, пару табуретов, стол и потёртое кресло. У дальней стены кучей были скиданы личные вещи владельца. Однако, увидеть это он смог только тогда, когда снял со стены просмолённый факел и поджёг его искрой от кремня. Густой едкий дым вырвался из пламени, поднялся к самому потолку и лениво поплыл в определённом направлении — к самодельной вытяжке, выводившей его далеко от этого убежища.

Однако, Свет пламени позволил разглядеть не только интерьер, но и пол, вымощенный деревянными досками, находившимися в весьма плачевном состоянии:

— Одна, две… Целых две… Зараза, даже три доски промокли и разбухли. Проклятый дождь. Нужно бы уже заделать стены глиной, — подумал Элдрин.

Хозяин наступил на одну из промокших досок. Та незамедлительно хлюпнула, и вода начала просачиваться в щели между соседними половицами.

— Проклятье, придётся ждать, пока просохнет. Видимо, ещё где-то ключ пробился, — сам себе проговорил юноша.

Вдруг откуда-то снаружи послышался хруст, за ним ещё один.

— А они времени не теряли, — подумал парень.

Аккуратно, стараясь не создавать лишних звуков, он подкрался к ступеням, которые вели наружу, оставив факел на том же месте, на котором взял его ранее. Когда беглец достиг выхода, то притаился, внимательно вслушиваясь.

— Стой, Хо́нгуд, давай присядем… Я бежал за этим засранцем через половину города, ещё по этому лесу продираться пришлось, — проговорил запыхавшийся голос.

— Ладно, только недолго, а то капитан сегодня особенно не в духе, — ответил ему второй собеседник.

— Капитан… Капитан может идти в гузно, — вновь отозвался первый; в этот раз стена укрытия Элдрина дрогнула, осыпав пару комьев земли — видимо преследователь во время отдыха опёрся на неё. — У меня сегодня выходной, а этот болван объявил «важную погоню», видите ли… Как будто девку графа сволокли…

Послышался металлический звук, а за ним неровные глубокие глотки, после чего оратор продолжил причитать:

— Завтра весь день придётся проторчать на этом пекле… А мне, вместо того чтобы отдыхать, приходится дерьмо волков в этом лесочке топтать.

— В чём-то ты, конечно, прав, — ответил второй стражник после непродолжительной паузы. — Но приказ есть приказ.

Послышались два одновременных вздоха.

— Как там твои жена и дети, Вилму́нд? — вдруг спросил менее разговорчивый стражник.

— Ах да, — пробасил тот. — Я тебе и забыл рассказать. Пару дней назад взяла Ба́йра, жена моя, пацана старшего и в лес пошла гулять да по грибы. Они так каждую неделю ходят, с тех самых пор как малой ходить научился. А в этот раз же случилось нечто. Говорит, гуляли они недалеко — меж деревьев стену нашу видать было. Тут раздались шорохи, ворохи. Жена испугалась, схватила пацана и давай оттуда драпать. А им наперерез волчара выскочил, как она говорит, весь взъерошенный, глазища красные, у пасти пена! Идёт навстречу и скалится аки чудище из кошмаров.

— Так волки то никогда так близко к городу не подходили — всё по чащам ныкались, да заплутавших грызли, — прервал его друг.

— Да вот и я о том же! Как мои смогли сбежать от зверюги — не знаю, жена клянётся, что не помнит дальше ничего. А То́рлан, что вахту нёс тогда у Въездной Арки, сказал, что выбежала Байра в рваном платье, потрёпанная, да руку сына сжимающая до крови. Пронеслись они мимо них, да и слова не сказали. А следом действительно эта дура гналась за ними. Так мужики еле совладали — и палкой били, и факелом жгли…

— И огня не боялся? Да брешут видно…

— Никак нет, пред Творцом поклялись! Он двоих загрызть успел, пока ему всю шкуру не выжгли, да лапы не перебили. Даже с пробитой головой пытался за ногу ухватить. Жуть…

— Знаешь что, — проговорил тут Хонгуд. — Пойдём-ка ещё посмотрим тут недалеко, да вернёмся в город. Что-то мне твои байки не очень-то и понравились.

— Пойдём, хочу уже быстрее закончить с этой мутотенью, да выспаться; весь день завтра штыком на площади стоять, ведь этот… как его… везут… Ну герб броморский... Всех городских на уши ставят. А тут может и волков погоняем.

В ответ прозвучал лишь неуверенный нервный смешок, после чего стражники поднялись и спешно отправились дальше.

Элдрин же вернулся под землю и сел на своё любимое старое кресло. Хоть эта история о нападении странного волка и не могла остаться без его внимания, но разум его больше заинтересовала другая фраза.

— Герб Бромора… некая вещица, ради которой поднимают всю городскую стражу… — казалось, будто юноша озвучивает свои мысли вслух — столь явно они отображались перед глазами. — Это же отличная возможность познакомиться с тем таинственным вором, которого приняли за меня, он наверняка не пропустит такого важного события.

Но, прежде чем бросаться в омут с головой, необходимо было подготовиться получше… или, хотя бы, знать, к чему готовиться. А эту информацию Элдрин мог получить лишь в одном месте — в единственном трактире Нижнего Города, «Небесном Фрегате», который принадлежал его старому другу по имени Ка́млан.

Это заведение было в западной части Бромора. Пища и выпивка были там вкусными и дешёвыми, а вот контингент оставлял желать лучшего, в особенности, по последней причине. Даже нищие, что ошивались в паре кварталов от трактира, могли позволить себе раз в два-три дня захаживать туда на выпрошенные монеты. И, если бы хозяин не взял за правило не давать ничего в долг, эти сомнительные личности появлялись бы в его скромном деле куда чаще.

Элдрин дождался ночи, ибо необычайно разгорячённый в этот раз капитан стражи просто так бы не оставил этот побег; наверняка плохо нарисованные на скорую руку портреты юноши уже красуются на каждом столбе. Действовать нужны было осторожно… ну и, к тому же, у беглеца было достаточно времени, чтобы отдохнуть и выспаться. Что-то подсказывало ему, что эту ночь и большую часть следующего дня он проведёт на ногах.

Как только юноша вышел на ступени, в расстёгнутую куртку пролез ночной холодок, что вынудило его немедленно застегнуть её. Погасив факел неким подобием деревянного стакана, Элдрин оказался практически в полной темноте — лишь тонкие струйки блеска Ночной Звезды просачивались сквозь прорехи во мхе импровизированной двери.

Снаружи же земля ещё не успела остыть от достаточно жаркого дня, поэтому воздух всё ещё оставался достаточно тёплым, хотя смена звёзд на небе уже давала о себе знать.

Вечерние прогулки по лесу не были редкостью для парня, особенно с тех лет, когда он лишился крова. С тех пор, как Смерть забрала его родителей в своё царство, бродяга скитался от одного приюта к другому, пока однажды во время одной из таких прогулок не провалился в нишу, которая в будущем и стала его убежищем. Скорбел ли юноша о таком повороте Судьбы? Каждый день. С тех пор, однако, у него появилась некая цель на Дороге Жизни, которая в конечном итоге и привела его в этот день в трактир «Небесный Фрегат».

По дороге юноше, к счастью, встретилась лишь пара стражников, которых он с лёгкостью обошёл. Видимо, они были не очень-то рады тому, что их отправили в ночной патруль перед тяжёлой дневной сменой. Хоть Элдрин и шёл, накинув капюшон на голову, лишняя осторожность никогда не будет лишней.

Перед двухэтажным зданием с качающейся вывеской «Трактир Небесный Фрегат» была расположена небольшая площадь, которая была достаточно оживлённым местом даже несмотря на столь поздний час. У самого входа мирно спал какой-то налакавшийся сударь. Люди, входившие внутрь и выходившие наружу, понимающе перешагивали это тело. Улицу патрулировали три стражника, но казалось, что они ни на кого не обращают внимания. Эти стражи лишь лениво бродили от одного края площади к другому, следя за тем, чтобы подвыпившие граждане ни к кому не приставали. Ещё они улаживали проблемы в трактире с особо буйными посетителями, когда ситуация выходила из-под контроля. В иных случаях они даже бы и не думали никого разнимать, иногда даже участвуя в ставках, которые организовывали предприимчивые зазывалы. И, конечно же, в этом злачном месте никто бы и внимания не обратил на Элдрина, ибо такие как он тут ошиваются толпами. Юноша же, следуя примеру остальных, тоже перешагнул через пьяницу и отворил входную дверь трактира.

Внутри было тепло и уютно, играла музыка, и пахло хмелем. В просторном зале, что заканчивался небольшой возвышающейся над всем прочим сценой, стояли деревянные столы, порядок которых был напрочь нарушен самими же посетителями. Под лестницей, что расположилась в дальнем от входа углу, был выбит камин. А в противоположной стороне у самой входной двери стоял прилавок с проходами на кухню и в кладовую. Собственно, за исключением расписанных морскими картами и изображениями красивых кораблей стен, это было полным описанием того помещения.

Народу было предостаточно, и был он самых разных мастей — от безнадёжных бродяг, пытавшихся взять выпивку в долг и исчезнуть, до мелких чиновников Бромора, требовавших от трактирщика красивых женщин.

— Элдрин! — раздалось радушное приветствие.

— Камлан! — обрадовался юноша, пожав руку трактирщику, когда подошёл к стойке.

— Давно же ты не захаживал.

— Да, повода всё не было, — пояснил Элдрин.

— А сейчас появился? Небось, отметить что пожаловал? — ухмыльнулся Камлан.

— Если бы… У меня дело к тебе.

— Ну-ну, старый друг. Не гони лошадей. Отдышись, выпей. Пинта эля за мой счёт!

— Ох, Камлан, ты всегда был хорошим человеком.

Седой трактирщик встал из-за прилавка и потянулся за бутылкой на полке. Хотя, наблюдавшие за этим из дальнего края залы могли бы подумать, что корчмарь попросту развернулся на стуле — столь низкого он был росточка.

— Только никому не говори, что угощаю, — по-дружески проговорил Камлан, наливая в кружку пенящийся эль.

Элдрин сделал три маленьких глотка и вздохнул.

— Что, хмель не добродил? — обеспокоенно спросил корчмарь.

— Да нет, мой друг. Я просто сейчас призадумался, как много в последнее время навалилось… — печально ответил юноша.

— Но-но, дружище, я же сказал — давай начнём же не с проблем.

Элдрин медленно и задумчиво переместил кружку во вторую руку.

— Значит, жаловаться нельзя?

Камлан помотал головой.

— В таком случае, рассказать то и нечего… — грустно заключил юноша.

— Неужто ли всё так плохо? — обеспокоился трактирщик.

— Ну… Я ещё жив и не за решёткой… Хотя сегодня был очень близок и к тому, и к другому.

— Слыхал я, что была какая-то заварушка на рынке, но обычно в таких открытых передрягах ты не участвуешь, — корчмарь, чтобы чем-то занять руки во время разговора, активно раз за разом протирал стаканы маленькой коричневой тряпочкой.

— Всё пошло не по плану… Точнее, плана то и не было. Жёлтые мундиры просто подлетели и вырубили меня, а после притащили к своему капитану…

— Вот так просто? Без суда и следствия? — Камлан поставил стакан на стол и недоверчиво взглянул на друга.

— Видишь ли, у них было неопровержимое доказательство — подозрительное совпадение! — в конце этой фразы юноша отпил большую порцию эля.

— Ничего в этом мире не бывает просто так. Вспомни, быть может ты кому-то дорогу перешёл? Украл что-то не у того человека?

— Камлан, на своей Дороге Жизни я ни разу не взял ничего сверх того, что по праву моё! — эти слова он сопроводил громким ударом кружки о стол — напиток даже немного выплеснулся ему на руку. — И, тем паче, не переходил дорогу тому, кто этого не заслужил.

— Не все, кто заслуживает наказания, уверены в этом, мой мальчик… И далеко не все об этом знают…

— Я уже рассказывал тебе свою историю, мой друг…

— Хворь из Уталлы не щадит никого… Ты потерял отца, лишился матери, но твоя месть их никак не вернёт!

— Да не в этом дело, Камлан! Дело в Справедливости! — Элдрин говорил это, явно испытывая смешанные чувства. — Не на ней ли держится наш мир… Я лишь возвращаю долги.

— Неправильная цель, мой друг, может привести к неверному пути. И ты никогда вовремя не поймёшь, когда свернёшь не туда.

— И всё же, — отмахнулся юноша, одолев уже больше половины кружки.

Трактирщик протяжно вздохнул.

— Если бы я тебя не знал, Элдрин, я бы решил, что ты в жилетку поплакаться пришёл. А это на тебя не похоже… Да и не захаживаешь ты сюда без повода. Что тебе всё-таки нужно?

Юноша наклонился вперёд, чтобы быть поближе к собеседнику. Корчмарь, поняв, что тема не потерпит чужих ушей, сделал то же самое.

— Уж очень я хочу познакомиться с этим таинственным похитителем удобрений. Украсть две бочки и не попасться… И что-то мне подсказывает, что не спроста это. Вряд ли какой-то фермер обнищал и подался в ремесло.

Элдрин пару раз оглянулся, прежде чем сказать следующие слова.

— Слыхал я, что в Броморе готовится нечто серьёзное завтра. Всех мундиров созывают. Говорят, что-то о некоем гербе Бромора… И раз поднимают такую суматоху, это не спроста, верно? И, думается мне, это может привлечь внимание не самых доброжелательных личностей. У тебя тут многие бывают, наверняка о многом судачат…

Камлан, раздумывая, плотно сжал губы.

— Ты уверен, что хочешь в это вмешиваться? Чего ты вообще хочешь добиться от этой встречи?

— Пока не знаю, — юноша отодвинул полупустую кружку в сторону. — Сперва познакомимся… А дальше, как пойдёт.

Трактирщик тяжело выдохнул.

— Захаживали давеча ко мне пару стражей. Пили, ели, говорили. И вот один из них, залив за шиворот несколько рюмок ржаной, разговорился. Пропуская сетования, завтра в полдень по Торговой Площади торжественно провезут герб Бромора из чистого золота, об этом, кстати, сегодня объявляли несколько раз. Это подарок Принца каждому поселению Королевства в честь первого тысячелетия Одрии. Везут его из самого Ильтура, поэтому, я думаю, сопровождать процессию будут как раз-таки столичные стражи, а наши же им будут просто помогать. Поэтому, что-то подсказывает мне, что даже если этот твой «неприятель» и возьмётся за это дело — его никто не будет ждать с распростёртыми объятиями…

Элдрин задумался, но ненадолго.

— Замечательно!

— Замечательно? — открыто недоумевал Камлан.

— Конечно! Посмотрю на этого вора во всей красе. Похитить предмет, ценой в небольшую деревеньку посреди площади, полной людей, да ещё и на глазах у ильтурских стражей… Это было бы превосходно!

— Ох, Элдрин, с годами я начинаю понимать тебя всё меньше…

Их диалог был прерван звучным мужским голосом. Худощавый длинноволосый блондин вещал со сцены:

— И снова здравствуйте, друзья! Продолжим? Следующая песня посвящается именно вам! Тем, на чьи твёрдые плечи опираются города!

— Ха, что сейчас начнётся, — усмехнулся трактирщик.

Уголки его губ во время этой фразы неохотно поползли вверх, а вот в зелёных глазах отразились тревога и грусть. Видимо, Камлан знал, о чём говорил тот артист.

Заиграла музыка. Она была медленной, размеренной… Будто музыканты вместо отдыха в подсобке всё это время двигали тяжёлые шкафы. Даже лысый скрипач не хотел играть, а просто лениво качался из стороны в сторону. Ранее вещавший со сцены забренчал на лютне и запел:

«День близится к концу, почти закат.

Работал ты как волк, как мул устал.

Но возвращаться в дом отнюдь не рад -

Жена уж приготовила скандал!

Погрыз твои ботинки мерзкий пёс,

От плачущих детей бежишь в сортир,

Дурные вести лекарь твой принёс…

Ты плюнь на всё и приходи в трактир!»

Тут филонящий скрипач с возгласом «ха» широко раздвинул ноги, твёрдо упёршись ими в пол, резко изменился в лице и задорно принялся играть.

Это буквально подхлестнуло постояльцев. В зале почувствовалось оживление. Элдрин и сам ощутил лёгкое желание пуститься в пляс.

Певец отложил в сторону лютню и начал расхаживать по сцене, будто обращаясь словами песни то к одной части зрителей, то к другой:

«Здесь места не нашла беда,

Что льётся через край.

Ты приходи скорей сюда,

Побольше наливай!

Работа коль твоя — помёт,

Ты сел давно на мель,

Тогда тебя, мой друг, спасёт

Хмельной медовый эль!

А если вдруг совсем не здрав,

Не в шутку занемог,

Забудь про горький привкус трав,

Хлебни отменный грог!

Коробит душу коль твою,

Несчастен ты давно,

Как страшный сон утопит всю

Печаль в себе вино!

Хозяин каждому здесь рад,

Его страшится хмарь.

И лучший друг, почти как брат

Для всех вокруг корчмарь!

И лучший друг, почти как брат

Для всех вокруг корчмарь!»

Ещё к середине куплета в зале началось настоящее безумие. Пьяное веселье переросло в массовую драку. Летели стулья, летели люди, бились стёкла, а музыканты со сцены своим задорным пением будто бы воодушевляли дерущихся. Когда одного из пьяных мужиков забросили на сцену, скрипач сперва помог ему встать, а после «подтолкнул» ногой под задницу так, что тот влетел в небольшую группу здоровяков, доселе избегавших «веселья». Но после этого инцидента непричастных к потасовке в зале не осталось. Даже Элдрину пришлось увёртываться от неожиданно вылетавших из толпы менее удачливых бойцов.

В трактир ворвалась пятёрка стражников. Они весьма напористо принялись разнимать дерущихся, попутно одаривая их крепкими ударами дубинок. И всё бы дальше шло гладко, но один из драчунов зарядил одному из мундиров прямо в лицо. Многие в тот момент переглянулись, пожали плечами и целенаправленно пошли в сторону стражей, заставляя их отступать.

Всё это продолжалось, пока все посетители не попадали — кто от усталости, кто от опьянения, а кто по иным известным всем причинам… И когда последний из них опустился на пол, музыканты вновь вернулись к своему первоначальному «ленивому» ритму:

«И вот к рассвету ты бредёшь домой.

Нет куртки, шляпы нет, разбит кисет.

Собака на тебя рычит с женой,

Но ты лишь улыбнёшься им в ответ!»

На последних словах музыканты перестали играть. Аплодисментов они, разумеется, не дождались, хотя им, скорее всего, было и не до них — воздух вокруг них вдруг будто стал вязким; каждый из них почувствовал на себе тяжёлый и гневный взгляд Камлана, который заставил их как можно скорее покинуть сцену.

Когда музыканты ушли, единственное, что мешало воцариться тишине — это бормотание и низкий приглушенный гогот. Вдруг кто-то неожиданно осознал, что музыка затихла, и решил заменить артистов, не поднимаясь на сцену. Очень стараясь, насколько это было возможно в его состоянии, он что-то попытался пропеть. Но, даже не успев договорить какую-то фразу до конца, мужик рухнул на пол и захрапел.

— Вот поэтому я использую только деревянную посуду и качественную мебель… — напряжённо проговорил Камлан. — Как проспятся, у нас будет долгий и тяжёлый разговор.

— Не завидую я им… — заключил Элдрин.

— И не надо, — приглушённо прорычал Камлан.

— Видимо, тебе предстоит серьёзная уборка… Могу помочь

— Да уж, не помешало бы прибраться… Только в помощниках нет нужды, проспятся вот только, — корчмарь поднял перевёрнутое кресло, поставил его посреди комнаты и разместился в нём. — Подождём. А ты присядь, мы давно с тобой не виделись. Можешь взять бутылку красного из-под прилавка.

Юноша прошагал к указанному месту, перешагивая через осколки посуды, обломки мебели и распростёртые тела. Вино он обнаружил сразу — бутылка вплотную вписывалась между полок и выделялась своим размером на фоне чистой посуды.

— «Арквило́н, 3954 год». Десяток лет выдержки. Неплохо! И сколько за такую дают? — рассматривал бутылку по пути к камину Элдрин.

— Десяток монет, — мгновенно ответил трактирщик.

— Я оставлю деньги на прилавке.

— Ни в коем случае. Считай, хозяйский подарок другу, — на этом моменте корчмарь начал слегка раскачиваться в кресле, словно пытаясь сам себя убаюкать.

— Камлан, если будешь дарить своё вино всем друзьям, подобно мне, ты разоришься, — явно смутился юноша, пытаясь найти в одном из карманов указанную сумму.

— К счастью или к сожалению, таких как ты друзей у меня немного, — усмехнулся в ответ собеседник.

Элдрин смахнул лишний хлам, который валялся на красном кресле, что стояло у камина. Очаг приветливо манил отдохнуть от суеты, всех проблем и нерешённых вопросов. Юноша поддался зову. Расположившись в уютном мягком кресле, он откупорил бутылку со звонким хлопком, устроился поудобнее и… обнаружил, что не захватил бокал. Но встать уже было неимоверно сложно — тяжёлый день и поздняя ночь всё-таки начали брать своё.

Закрыв глаза на эту маленькую неудачу, парень без стеснения отпил вино прямо из горлышка. Сперва рот объял горько-кислый вкус, что заставил юношу поморщиться, но спустя пару мгновений он сменился приятным сладким букетом неведомых сортов винограда, который плавно перетекал в вишнёвый привкус, лишь в незначительном количестве сохраняя изначальную кислинку. И вот язык уже вновь чувствовал привычное нёбо, как неожиданно заиграло послевкусие. И это уже было сложно передать словами: цветы, тёплый ветер, закат… и аромат… аромат невиданных растений — вот всё, что приходило тогда в голову Элдрина. Недаром говорят, что эльфийское вино хранит в себе образы тех мест, где был собран виноград.

И словно проснувшись ото сна, юноша раскрыл глаза. Огонь в камине плавно пытался отплыть в сторону, вслед за пришедшими в движения очертаниями стен. Но они вновь возвращались на свои места, как только юнец пытался проследить за ними взглядом. Лишь спустя пару мгновений он пришёл в себя, избавившись от лёгкого головокружения. На тот момент прошло всего лишь пару мгновений, которые подарили парню целое путешествие в невиданные земли Арквилона.

— Превосходное вино, Камлан, — его голос дрожал, знаменуя о том, что тело ещё не успело отойти.

— Ты подтвердил уже всем известный факт, Элдрин, — усмехнулся трактирщик.

Юноша ещё продолжал смаковать это неестественно долгоиграющее послевкусие, внимательно разглядывая зеленоватую бутылку. Его мысли вертелись и уходили в несвойственном для него направлении.

— Послушай, ты ведь был знаком с моим отцом, — не отрывая взгляд от бутылки, произнёс юноша.

Трактирщик не мог не догадаться, кому был адресован этот вопрос.

— Ты никогда не спрашивал меня об этом, — поза корчмаря даже стала немного напряжённой.

— Я практически никогда и не думал об этом, но сейчас отчего-то захотелось.

— Я долгое время плавал с ним в одной команде.

Элдрин после продолжительного вздоха запрокинул бутылку, сделав пару внушительных глотков, и проговорил.

— Расскажи мне о нём…

Повисла достаточно продолжительная тишина, после чего Камлан заговорил.

— Я не был готов к такому вопросу… — замешкал трактирщик, будто подбирая осторожные слова. — Я не был знаком с этим человеком так близко, как мне хотелось, но не восхищаться Эдвардом-мореходом не могу. Его отличала особенная одержимость… в хорошем смысле этого слова. Он стремился во что бы то ни стало увидеть, что скрывается за синей гладью и тонкой линией горизонта…

Хоть Камлана и понесло на лирику, Элдрин слушал с замиранием сердца, ибо ранее этот вопрос он никогда и никому не задавал.

— Когда всех ещё пугали историями о морском змее, — продолжал трактирщик. — Твой отец мечтал бороздить просторы океана. Эдвард одним из первых поддержал первых кораблестроителей, пообещав своё участие. И с первым же плаванием море покорило его сердце.

Слушая Камлана, Элдрин пытался вспомнить своё детство, а именно своего отца в нём. Отчего-то на душе стало горько — юноша практически не помнил его в здравии. В голове всплывали разве что всевозможные матросские истории, которые неизменно напоминали об отце. И чтобы притупить душевную горечь, не было средства лучше того, что парень держал в руке.

— Где только он не побывал, — Камлан и сам пустился в воспоминания, обдавая каждое своё слово дружеским теплом. — Двухлетнее напрасное путешествие на запад, за которое его команду ещё долго бранили, пара заплывов вокруг Альдмара, с целью найти новый проход на остров, однажды он даже потерял свой первый корабль, «Геральди́ку», во время сильного шторма у западных берегов Королевства, когда огромные волны смыли с палубы весь экипаж… но самыми знаменитыми, конечно же, были экспедиции в южные земли, что лежали за Дор’Уталлой…

И вновь повисла тишина. Было ясно совершенно точно, что эта тема была трудной для обоих. Особенно, конечно же, для Элдрина.

— Тогда мы с ним и познакомились… Как и Эдвард, я был добровольцем в первую экспедицию на юг. Даже сейчас помню, как горели глаза твоего отца, когда мы впервые увидели Уталлу. Земля, изуродованная непонятной грязной силой… Но эта новая земля — то, о чём мечтал Эдвард весь свой жизненный путь.

Лёгкая тень улыбки вновь прорезала губы трактирщика. Было необычно слушать, как столь приятные воспоминания связаны со столь ужасными вещами.

— Каким был в то время отец? — прервал рассказ корчмаря Элдрин.

Взгляд трактирщика словно устремился в даль… В даль, давно минувшую и практически забытую.

— Как ещё описать человека, которого вдохновляет то, что остальных приводит в ужас? Нет, он не был плохим. Он был мечтатель. Юнец, что чуть старше тебя, которому Жизнь позволила мимолётно коснуться мечты. И это прикосновение пробудило в нём жажду не просто ощутить касание, но поймать её за хвост.

Элдрин старательно представлял, как юноша, похожий на него, гордо стоит в гнезде прекрасного корабля, одной рукой держась за канат, а другой прикрывая сверху карие глаза от яркого Света звезды, и внимательно смотрит вдаль, пытаясь первым заметить то, что ранее никто никогда и не видел.

— А я ведь совсем не помню отца таким…

— Это печально, ибо лучше б он предстал в твоей памяти именно таким — бодрым и целеустремлённым, ибо его последняя десятая экспедиция обернулась настоящей катастрофой. Иногда я даже жалею, что не отправился тогда с ним. Быть может, я смог бы уговорить его вовремя свернуть. Эдвард вознамерился причалить к берегам Уталлы, сойти на берег и пройти вглубь. Конечно, он не мог знать о Поветрии. Но я боюсь подумать — остановило бы это его? Тогда его руки в последний раз сжимали рукоятки штурвала. А что было дальше… Это ты, верно, помнишь.

Камлан закончил рассказ и тяжело вздохнул. Элдрин не торопился что-то отвечать. Они так и сидели вдвоём достаточно долгое время. Юноша смотрел на танцующее пламя, отражающееся на стенке полупустой бутылки. Отчего-то на душе у него было грустно. В его воспоминаниях вновь всплыли события прошедших лет, когда отец увядал с каждым днём. Тяжёлые серые дни, наполненные печалью и отчаянием. Под влиянием пьянящего вина они казались ещё более тёмными. И мама… Человек, что был с отцом от начала и до самого конца… до скорого и преждевременного… Хворь забрала их обоих.

Да, когда-то Элдрин считал, что родители предали его, оставив одного в этом всё менее приветливом мире, но долгие часы размышления не прошли бесследно впустую. Когда в одночасье лишаешься всего, начинаешь смотреть на время, отведённое Жизнью, совсем по-другому, и многое начинаешь понимать иначе.

Так и сидел он в полумраке и тишине, пока веки не отяжелели, прикрывая собою глаза, и погружая юношу в томную дрёму, незаметно для него самого.

Утро наступило так же неожиданно, как и нагрянувший сон.

Упавшая на пол практически пустая бутылка заставила Элдрина проснуться. Ещё не до конца осознавая происходящее, он огляделся. Лучи только что взошедшей Дневной Звезды уже просачивались в окно, падая на всё те же спящие тела, которые с ночи лишь немного поменяли свои положения. Напротив них, закутавшись в коричневый плед, похрапывал в кресле Камлан. Камин же всё так же уютно играл языками пламени.

— Камлан, — улыбаясь, проговорил юноша, представляя, как хозяин тихо крадётся в ночи, чтобы подпитать камин поленьями.

Но этому умиротворённому состоянию очень быстро пришёл конец, ибо парень вспомнил о процессии на Торговой Площади. Он быстро вскочил на ноги и, на ходу поправляя куртку, побежал в сторону выхода. У самой двери Элдрин остановился, вспомнив о подарке друга-трактирщика. Нащупав в кармане найденные вчера десять монет, парень положил их на прилавок и снова оглядел помещение. Полное умиротворение — все спят… Но как только хозяин проснётся — спасайся кто может.

Элдрин вышел на улицу. Хоть Дневная Звезда ещё и не успела полностью подняться над крышами домов, но город уже проснулся непривычно рано — вовсю суетились местные дворники, стараясь как можно быстрее привести улицы в идеально чистое состояние, уличные торгаши в спешке убирали с прилавков неприглядный товар, а жёлтые мундиры со скандалами заставляли местных хозяек убрать бельё, которое портило облик Бромора.

Накинув капюшон на голову и стараясь не привлекать излишнего внимания, юноша отправился к Торговой Площади, чтобы поглядеть на предстоящее зрелище… и не только. Хоть Бромор и ожил чуть пораньше, но улицы его были не столь многолюдны как обычно. Видимо, народ так же спешил на представление.

Старый добрый Нижний Город был неизменен уже очень давно. Неровные улочки, пойманные старенькими деревянными домами, что особняком встали по обе стороны; пыльная грязно-коричневая земля, на которой щедро были расставлены различные одинокие прилавки, владельцы которых не желали платить в казну за место на рынке; скамьи, в большем своём количестве поломанные; и, конечно же, суетящиеся люди, которые вдоволь пользуются всеми немногочисленными благами, что предоставляет им любимый Бромор. Да, похоже, что этот город был таким с самого своего основания.

Ещё задолго до места назначения, послышалось мощное гудение, издаваемое, скорее всего, скопившейся толпой. И чем ближе Элдрин приближался к его источнику, тем более явно оно переходило в рёв.

Издавать такой звук могло лишь огромное скопление народа. Так и оказалось. Видимо, шествие вот-вот уже должно было начаться, ибо люди стояли столь плотными рядами, что протиснуться между ними не представлялось возможным. Но Элдрину необходимо было видеть всю процессию, потому что, если тот таинственный вор и решится на столь дерзкое ограбление, то площадь, полная народа, идеально бы подошла для этого.

Чтобы обеспечить себе обзор, юноша вскарабкался на крышу дома, который стоял аккурат на той линии, где столпотворение начинало редеть. Благо, ко второму этажу вела каменная лестница с достаточно высокой стенкой-поручнем, от которой до черепицы было не более локтя высоты.

Зрелище, что открылось взору Элдрина, было трудно описать. Даже в Монетный День, когда местные торговцы отдают всё практически задарма, было в десятки меньше народа. Плотная группа людей растянулась на всё обозримое расстояние. Однако, дебри толпы рассекала достаточно широкая тропа, образованная местными стражниками. Видимо, готовят дорогу шествию.

Люд шумел и гудел, занимая хоть чем-то своё ожидание. Спасала, однако, небольшая актёрская труппа, которую жёлтые мундиры предусмотрительно пропустили, чтобы избежать беспорядков. По всей видимости, такая картина наблюдалась уже достаточно давно.

Невольно взгляд Элдрина приковался к этим актёрам на дороге, которые давали небольшое представление. Это были два человека — достаточно рослый и крепкий мужчина и девушка, чьей особенностью были неестественно красные волосы. Их лица скрывали цирковые маски, да и сами они, похоже, частые участники подобных представлений. Напарник рыжеволосой жонглировал пятью шарами разного цвета, периодически забрасывая один из них то себе на лоб, то на плечо. Его подельница в это время ходила вокруг него и выполняла различные гимнастические трюки. Затем она подобно ловкой обезьянке вскарабкалась на плечи к другу. После этого девушка взялась за них покрепче и перевернулась, встав на руки. Здоровяк начал подкидывать шары так высоко, что гимнастка едва могла коснуться их носками своих тоненьких ножек. Ими же она продолжала жонглирование, скидывая сферы в могучие ручища друга. Тот, в свою очередь, успевал доставать из кармана ещё шары. Шестой. Седьмой… И так до десяти. И с каждым новым предметом им приходилось жонглировать всё быстрее и быстрее. Они действовали столь слаженно, что эти десять шаров образовывали ровный овал своей траекторией!

Зрители аплодировали артистам. Будто вся эта толпа собралась посмотреть на них, а вовсе не на посланников из прекрасной столицы с великолепными дарами.

Наконец-то появился конвой — четыре коня, одетые в золотистые попоны, тянули огромную телегу, на которой стояла пара сундуков. Ещё четыре коня, на которых верхом восседали всадники, облачённые в походные плащи, образовывали кольцо вокруг обоза. На их спинах красовался герб Ильтура — золотая корона в белом обрамлении. То были стражи из великого города.

Но, не смотря на столь величественное и доселе невиданное зрелище, местная стража, позабыв о своей работе, заворожённо продолжала наслаждаться представлением, пока послы не приблизились к циркачам вплотную.

Толпа затихла. Посланники остановились, молчаливо выжидая. А местная стража с большим опозданием таки похватала свои дубины и, наконец-то, взялась за работу, торопливо приближаясь к артистам. Они пытались оттеснить нарушителей, но последние будто не замечали их — они задорно продолжали развлекать народ, который молча смотрел уже не за самими трюками, а за развитием событий.

Элдрин к этому моменту уже начал понимать, что всё это не спроста. Он бегло осматривал зрителей вокруг действа. Зеваки, торговцы, пара бездомных… Ничего, что могло бы насторо… А вот это уже интересно! Прямо напротив того места, где остановились послы, за спинами толпы был небольшой подъём на площадку с колонами, куда вели широкие, но низкие ступени. И вот как раз на самой вершине наблюдались любопытные движения. Одинокая фигура, облачённая в чёрную одежду, надевала на лицо что-то похожее на маску. После того, как личина этого, судя по всему, мужчины, и без того скрытая за тенью капюшона, была упрятана ещё сильнее, он поднял крепкую трость и, используя её как рычаг, столкнул заранее закреплённую полку с тремя бочками. Они с грохотом покатились вниз по направлению к эскорту, сбивая людей. Практически сразу же крышки на них отвалились, и изнутри в разные стороны вырвались облака сероватой пыли, которая была похожа на муку, смешанную с пеплом, но очень уж она хорошо разлеталась в разные стороны. Издалека она и вовсе выглядела, будто туман, пойманный в бочки.

— Ни те ли это похищенные накануне удобрения? — подумал Элдрин, с интересом наблюдая за развитием событий.

Бочки докатились до земли, доставив вздымающуюся субстанцию до самих посланцев. Обоз с сундуками мгновенно накрыло серой пылью, скрыв от поражённых глаз окружающих. Человек, сбросивший ранее бочки, мгновенно сорвался с места и по расчищенному пути бросился в самую гущу процессии.

От столь неожиданного развития событий жёлтые мундиры замешкали и долгое время попросту стояли с открытыми ртами, бессильно хлопая глазами.

Не растерялись только ильтурские стражи, которые тут же смекнули в чём дело и начали слазить с коней. Но не тут-то было, подельники, что скрывались под личиной артистов, поспешили на подмогу товарищу, опрокидывая бравых стражей, когда те только пытались спешиться.

Элдрин смекнул, что очень скоро расширившееся представление переместится в другое место, поэтому ему требовалась трибуна поближе. Протискиваться через поражённую толпу было бы глупо, к тому же рано или поздно стража стечётся к месту событий, поэтому перемещение по крышам соседних строений выглядело более привлекательно. Очень ловко и быстро юноша перепрыгивал с одного дома на другой, приближаясь к цели.

Тем временем жёлтые мундиры, наконец, пришли в себя и отправились на подмогу, но было уже поздно. Издав весьма примечательный свист, из тумана выпрыгнул тот самый вор, скативший бочки, и бросился бежать в западном направлении. В руках у него уже появилась с виду весьма увесистая сумка, которой он махал во все стороны, будто знаменем. Услышав сигнал, остальные грабители бросились следом.

За ними не отставал и Элдрин. Он старался не терять их из виду, сближаясь с каждым прыжком. Его неожиданно захватило волнение. Юноша едва мог сделать спокойный вдох — грудь распирало странное чувство. Но необходимо было сохранять концентрацию.

За похитителями была организована настоящая погоня. Протрубили рога, которые жёлтые мундиры использовали для призыва подкрепления. Теперь половина стражи Бромора знала примерно в каком районе случилось происшествие, а, судя по тому, сколько служителей порядка разом запросили помощь, можно было догадаться, что произошло что-то весьма важное.

Подельники поравнялись, продолжая движение маленькой плотной группкой. Надо отдать должное мундирам — в этот раз организовались они достаточно быстро, некоторые из них уже бросались наперерез ворам, пытаясь, если не сбить с ног, то, хотя бы, замедлить их продвижение. Но, разумеется, против тех, кто сумел умыкнуть золотой герб у столичной гвардии на глазах сотен людей, это было весьма малоэффективно — разбойники уклонялись, достаточно успешно отбивались, успевая помимо прочего перекидывать друг другу сумку, чтобы обезопасить добычу. Они бежали достаточно быстро — даже с виду неповоротливый здоровяк не отставал от них ни на шаг. А вот Элдрину приходилось прилагать немалые усилия, чтобы держать их в поле зрения, несмотря на отсутствие препятствий в виде хаотично двигающейся толпы и мешающих стражников.

Жёлтые мундиры выстроили на единственном пути живую баррикаду — десяток человек встали в ряд, пытаясь задержать беглецов. Но вторые вовсе и не собирались даже замедлять свой бег. Вместо этого похититель, вскрывший сундук, что-то торопливо выкрикнул, после чего здоровяк вырвался немного вперёд, а его товарищи переместились за его широкую спину. Тот в свою очередь начал постепенно набирать скорость. Поняв, что он уже не остановится, стражники в заграждении заволновались — некоторые даже отбежали в сторону. А вот тем, кто решил остаться на пути, повезло меньше — рослый разбойник подобно обезумевшему носорогу врезался в живую стену. Удар пришёлся аккурат между двумя стражниками, один из которых от столкновения круто развернулся, двинув локтем своему товарищу прямо в лицо. Оба упали на землю, как два разодетых бревна.

Череда строений, удобных для продвижения по крышам, закончилась, вынуждая Элдрина спрыгнуть на землю. Беглецы на какое-то время пропали из виду за всё ещё плотной толпой, некоторые из которых, похоже, не знали ни то что о погоне, а даже и о том, что в Бромор должны были прибыть такие гости.

Юноша бросился через людей, стараясь никого не сбить с ног. Выбежав на пыльную дорогу, он побежал вдогонку. Благо, для него у стражников было и так предостаточно забот, чтобы обращать внимание на неизвестного парня, присоединившегося к погоне.

Но Элдрин всё равно решил не привлекать излишнего внимания, учитывая вчерашнее происшествие, поэтому он перебежал дорогу и достиг противоположной стороны. Там так же были строения, вторые этажи которых считались уже частью Верхнего Города. На границе этих двух уровней был небольшой выступ, снизу выглядевший как навес, а сверху — как выступающий карниз. Видимо, сделано это было для эстетического спокойствия местных богатеев, не желающих утром лицезреть суету городского рынка. Юноша же нашёл ему более практичное применение — разбежавшись посильнее, затем сделав пару шагов прямо по старенькой стенке дома, а после оттолкнувшись от неё, он ухватился за край выступа, подтянулся и вскарабкался на него. А далее — снова вдогонку, ибо этот карниз удобно тянулся вдоль западной дороги, по которой уходили похитители, а также был достаточно широкий, чтобы бежать, не отвлекаясь на препятствия.

Тем временем перед похитителями встала неприятная дилемма — Верхний Город пересекал западную дорогу Торговой Площади достаточно продолжительным тоннелем. Рисковать добычей было бы глупо, и воры это осознавали. Рыжеволосая снова использовала свои акробатические способности, вскарабкавшись на спину здоровяка. Тот в свою очередь сомкнул могучие ручища, подставляя их под ногу сообщницы. Разбойница спрыгнула, наступив на широкие ладони товарища. Здоровяк вскинул руки, подбрасывая воровку вверх. С такой помощью она запрыгнула на верхний уровень, напугав сидевших там чаёвничавших аристократов. Человек, начавший похищение, перекинул ей сумку. А сами сообщники вбежали в тоннель.

Элдрин поторопился. Он ускорился, решив обежать здание, которое стояло напротив этого перехода в Верхнем Городе, чтобы девушка не заметила его. Бежать по дороге, вымощенной ровными булыжниками, было куда удобнее, чем по пыльным дорожкам Нижнего Города, да и медленно прогуливавшихся людей здесь было гораздо меньше. Выбежав из-за угла, юноша успел заметить лишь развязку. Налётчики показались из тоннеля. Как они и предполагали, внутри их ждала засада. Видимо, стража видела, что произошло с заслоном, поэтому здоровяк выбежал без каких-либо заметных проблем. А вот его менее рослого товарища мундиры таки смогли зацепить — едва ли не полдюжины человек пытались удержать его, колотя дубинами. Но рослый разбойник пришёл ему на помощь. Он схватил подельника за руку и что есть сил дёрнул на себя. Стражники повалились с ног в кучу, упуская преступника. Лишь один из них перед падением успел ухватиться за ногу вора и до последнего волочился за ним, замедляя движения. Но сверху на него неожиданно приземлилась рыжеволосая девушка, прибив того к земле. Его руки, разумеется, разомкнулись, выпуская желанную цель. Таким образом погоня продолжилась. Девушка вновь перебросила сумку освобождённому подельнику.

Элдрин, пока происходила вся эта череда действий, уже вырвался вперёд. Было видно, что воры начали выдыхаться. Если у них в рукаве не было какого-либо неожиданного сюрприза, то вскоре придётся им трудно. Юноша же добрался до небольшого поворота с основной улицей, за которым был тупик. И, не зная в какую сторону продолжится погоня, решил просто подождать.

А у беглецов уже начинались проблемы. И первая из них была в лице одного стражника, который бежал навстречу. Он первый, кто додумался швырнуть достаточно увесистую дубинку в преступников. Та угодила рыжеволосой в колено, вынудив достаточно жёстко упасть на землю. Завидев это, здоровяк начал разворачиваться, чтобы помочь. Его товарищ, который, вероятно, был лидером, окрикнул его, заставляя продолжать бежать. Хоть и нехотя, но он послушался.

— Они просто бросили её?! — чуть ли не вслух подумал Элдрин.

Осознав, что помощи не будет, девушка с трудом поднялась и снова побежала, правда, сейчас уже гораздо медленнее. Понимая, что в таком состоянии от преследования ей уже не оторваться, она смогла лишь забежать за тот самый угол, где остановился Элдрин. И жалость ли или сама Судьба заставила его тогда протянуть незнакомке руку.

— Хватайся! — крикнул парень.

Рыжеволосая быстро вскинула голову вверх. Понимая, что это может быть единственное её спасение, она, не мешкая ни мгновения, приняла помощь. Юноша затащил её на крышу, после чего они вместе откатились от края и замерли.

Только сейчас в этом переулке появились стражники. То, что они не застали тут беглянку, весьма серьёзно их озадачило.

— Идём! Она была без герба, — запыхавшись, приказал один из них, а после раздался звук удаляющихся быстрых шагов.

— Мерзкие уроды! — позабыв про травмированную ногу, воскликнула рыжеволосая и попыталась встать.

Опёршись на раненую конечность, она оступилась и едва не рухнула вниз с покатой крыши. Но Элдрин успел схватить её за руку.

— Тише ты, эти двое — не единственные стражники в округе, — сказал юноша.

Девушка села на черепицу и продолжила возмущения:

— Поверить не могу, что они бросили меня.

— Ну, в оправдание здоровяка могу сказать, что он хотел… — попытался то ли пошутить, то ли утешить парень.

— Да ты кто вообще? — огрызнулась воровка, осматривая повреждённое место на ноге. — Следишь за нами?

— Конечно, со вчера тут сижу, а вдруг кто пробежит… Я, вообще-то, только что спас тебя дважды.

— Я, вообще-то… — попыталась достаточно грубо передразнить его незнакомка, но, одумавшись, быстро переменила своё настроение. — Наверно, спасибо…

Повисло молчание. Когда их голоса затихли, помимо обыденных городских шумов, всё ещё были слышны какие-то недовольные голоса с рынка.

Девушка неожиданно для Элдрина торопливо сорвала маску с лица, с возгласом:

— Мерзость, в ней совершенно невозможно дышать…

Её светлая кожа, на которой проступали блестящие капельки пота, прекрасным контрастом сочеталась с алым цветом волос. Однако, взгляд зелёных глаз, отражавший абсолютное безразличие и направленный куда-то в небо, притуплял восхищение юноши.

— У тебя такая внешность… Будто ты всю свою Дорогу Жизни проводишь на сцене, — не скрыл своего любопытства к доселе невиданному зрелищу Элдрин.

— Ты же видел представление на рынке? Считается? — не поворачиваясь, ответила вопросом на вопрос воровка.

— Думаю, нет.

— Ну… Тогда всё равно да, — резко отрезала рыжеволосая.

— А не боишься ли ты, что я вдруг окажусь жёлтым мундиром?

Разбойница повернулась и посмотрела на него, как на умалишённого. Поняв, что она, вероятно, могла быть не местной, юноша поспешил объяснить:

— Стражник Бромора.

— Да брось, ты щупловат для такой работы, — ехидно улыбнулась рыжеволосая.

Элдрин испытал смешанные чувства.

— Ай, не принимай на свой счёт. Я исчезну через пару дней, так что, шансов на длительное совместное путешествие у нас чуть меньше, чем нисколько, да и болтать мне сейчас не очень-то хочется, — саркастично распланировала девушка.

— Тебе просто нужна была помощь. К твоему сведению, капитан стражи сейчас не в лучшем расположении духа… Нет, не смотри так, мы с ним не друзья, да и вряд ли ими станем, — не остался без выпада Элдрин.

— Ладно, эти твердолобы уже должны были оценить наш сюрприз, мне пора, — произнесла разбойница и принялась аккуратно слезать с крыши.

— Давай-ка я тебе помогу, — вызвался юноша.

— Послушай, это, конечно, очень мило, но я уже, вроде, весьма неоднозначно дала понять, что награды за спасение принцессы не последует, — упиралась воровка.

— Этой принцессе медведь-людоед сейчас не грозит, — вспомнил юноша старую сказку северных графств. — Девушке в беде нужна просто безвозмездная помощь.

Какое-то время рыжеволосая смотрела на него, скривив в ухмылке губы.

— А ты смешной… Хорошо, ты можешь проводить меня до дома.

— И где же ты живёшь? — спросил Элдрин, стараясь сохранять нейтральный тон.

Внутри у него сражались возмущение, смущение и заинтересованность.

— Мы с товарищами остановились на окраине, у такого примечательного уродливого холма.

— Курган Основателя? — с осторожностью спросил парень, помогая собеседнице спуститься на землю.

— Ууу… Нравится мне вот ваш городишко, — то ли с сарказмом, то ли с искренностью заключила разбойница, повязывая свои чудесные волосы чёрным платком, который она вытащила из кармана.

Однако, кончики её достаточно длинных неровных локонов всё равно выглядывали из-под ткани.

— Нда… Маячить перед стражниками всё равно не стоит… — заключил Элдрин, после чего они отправились к Кургану Основателя.

Улицы, по которым только что велась погоня уже начали приходить в изначальное состояние, наполняясь людьми. О том, что здесь что-то произошло, говорил лишь небольшой беспорядок — опрокинутые бочки с разбросанным содержимым, сорванная с верёвок одежда и запыхавшаяся местная стража, которая возвращалась в свои патрули.

— Вы, похоже, долго это планировали, — сказал Элдрин, осматривая обстановку.

— С того момента, когда прознали в Ильтуре об этих дарах… Кстати, это уже третий в нашей коллекции. Могли бы мы путешествовать быстрее, их было бы больше.

— Да вы прямо серьёзная гильдия воров! — с долей восхищения подметил юноша, а после добавил себе под нос. — Вот только отнимаете вы не у тех…

— На самом деле, мы — просто цирковая труппа, путешествующая по Королевству. Просто, наш маршрут так удачно проходит через поселения, в которые привозят гербы… Правда, нам пришлось его подправить… Но это так, мелочи, — сказала воровка и улыбнулась.

— И тебе нравится так жить? — спросил броморец. — Грабить, рисковать…

— Я смотрю на это с другой стороны. Путешествуя по Королевству, я посещаю множество деревень, и в каждой узнаю какие-нибудь истории. Свобода! Ты знал, что на Южном Берегу веруют аж в четырёх Творцов-братьев, называя это верой в Братию? — ответила девушка. — И я с радостью послушала бы про этот… Как ты его назвал? Курган Основателя?

— Там похоронен тот, кто основал Бромор. Умер он не так, чтоб памятник воздвигать. Он говорил, что стена испортит облик города. Мол, леса, горы и Бромор — прекрасная романтика… В итоге его загрыз волк как раз на том холме, где его и похоронили. С тех пор и говорят, что творится там какая-то ерунда, что в день, когда Смерть пришла к основателю, в полночь на кургане появляется его душа, прогоняя дух волка, который убил его. В течение недели возвели высокий забор.

Элдрин сделал паузу, пока пропускал прохожего, который прошёл между ним и его собеседницей, но после продолжил:

— Ну люди то уверовали. И теперь сами в ту ночь приходят туда и кричат о своих страхах в тёмное небо, в надежде избавиться от них. Даже назвали это событие Ночью Очищения.

— И что, помогает? — с улыбкой спросила разбойница.

— Не знаю, но в детстве мне нравилось кричать из леса им в ответ, хех.

Эта фраза заставила рыжеволосую засмеяться. Смех её был хоть и скромным, но очень приятным. Юноша тоже едва заметно улыбнулся.

Прогуливаясь по улицам Бромора, Элдрин заметил одну любопытную деталь — уже ни первый человек малоприятной наружности, встретившийся на пути, был одет в одну и ту же красную накидку с капюшонами. К тому же, выглядели эти одежды совсем новыми.

— Это тоже часть задумки нашего атамана, — холодно проговорила девушка.

В её голосе вновь отразились ноты безразличия, но на этот раз они были совсем иными.

Покидать город нужно было осторожно, не привлекая лишнего внимания, и точно не через Въездную Арку. Поэтому Элдрин предложил пройти через западный квартал, который в народе прозвали Стоки.

— Это тот район, где на поверхность выходит канализация? — остановившись, спросила девушка.

— Да. Боишься резкого душка? — попытался пошутить юноша.

— Не-ет, — протянула собеседница. — Просто, исходя из нашего плана, там лучше пару дней вообще не появляться.

Хоть парень и вопросительно посмотрел на неё, объяснений не дождался. Да и спрашивать не стал, а просто пожал плечами и молча свернул чуть раньше, чем планировалось, обходя этот квартал узкими закоулками. Хоть в сам район, где пролегали сточные трубы, они и не зашли, но зловоние, что расползалось в воздухе, чувствовалось даже здесь. Подхлёстываемые этим малоприятным фактором, пара поскорее добралась до городского забора, отделяющего Бромор от опасностей, что обитают в лесной чаще.

Преодолеть преграду, которая представляла из себя срубленные стволы ровных деревьев, закопанных в землю рядком и связанных толстыми верёвками, двум умелым ловкачам не составила особого труда — запрыгнуть на крышу дома, разбежаться и зацепиться за верхушку деревянного забора. Осложнилось всё лишь травмированным коленом девушки, но броморец решил эту проблему своей чуткой помощью на каждом этапе. Вот только же его спуск с другой стороны получился не самым приятным. Дело в том, что Бромор, как и многие небольшие поселения, был окаймлён канавой, куда как раз и стекали все городские нечистоты. И именно туда одной ногой попал Элдрин, не допрыгнув до края.

— Творец милосердный, теперь эта вонь будет преследовать меня несколько дней! — воскликнул юноша, интенсивно обтирая сапог об траву, после того, как словил даму.

Воровка лишь нетерпеливо наблюдала, скривив тонкие губы в ехидной ухмылке, а после недолгого ожидания, сказала:

— Закончил? Давай уже продолжим, тут небезопасно.

Хоть он ещё и не закончил, ему пришлось потерпеть. Пара продолжила свой путь вдоль опушки леса. Вонь от нечистот всё ещё преследовала их, но среди её мерзости уже можно было проследить прожилки влажного густого лесного запаха. Вдобавок к этому присоединились ещё и шелест листьев на ветру, что всё-таки немного скрашивало сложившуюся ситуацию.

Шли они не так уж и долго — сам городской периметр был не очень длинный, да и вышли разбойники недалеко от стоянки. Лагерь бродячих артистов стоял у самого леса с северо-западной стороны. Оттуда как раз был виден тот самый Курган Основателя. Вся же стоянка была представлена двумя соединёнными друг с другом повозками, разбросанными вокруг вещами и горящим костром, за которым сидело три человека.

— Дорогая! — резко встал один из них, когда увидел приближающихся людей.

— Вы бросили меня, подонки! — рыжеволосая быстрой хромающей походкой подошла к своему знакомому и достаточно грубо толкнула его в грудь.

— Ма́ркус обещал, что мы вернёмся за тобой, как только всё уляжется, — рискнул сказать второй, который по комплекции как раз подходил под подельника воровки, с которым они разыгрывали представление на площади.

— Ты — идиот, Ра́льф! Куда бы вернулись за мной? В темницу, полную стражи?! — переключилась на него девушка.

Здоровяк мигом поутих, опустив глаза в самую землю.

— Тише, милая, сейчас все стражники сбегутся, — ровным голосом с насмешливой интонацией медленно проговорил названный Маркус. — В итоге всё же получилось так, как мы и задумывали.

— На этот раз не твоими усилиями… — уже тише, но куда злобнее добавила воровка.

— Ты лучше скажи мне, — не замечая её возмущений, более твёрдо начал Маркус, — что за юношу ты привела сюда.

— Я — Элд… — поспешил прийти на помощь парень, но, судя по всему, лидер перебил его.

— Я не тебя спросил, кажется, — грубо и раздражённо сказал он.

Элдрина такая резкость ввела в ступор.

— Это он привёл меня, после того, как вы бросили меня на растерзание стражи, — фыркнула девушка.

— Дорогая, — прикрикнул Маркус, — лучше тебе не раздражать меня.

Несмотря на всю свою язвительность, разбойница покорно замолчала.

Всю эту щепетильную ситуацию разрядил ещё один подельник этой банды, который бежал откуда-то с северной стороны.

-Маркус… — кричал он, запыхавшись, — Маркус! Всё получилось!

Это был щуплый неприметный человечек, у которого не получалось даже ровно бежать. Подбежав к лагерю, он остановился у костра, упёрся в колени и стал глубоко дышать. Лидер ватаги нетерпеливо ждал пару мгновений, после чего спросил:

— Где герб, Ла́ри?

Продолжая задыхаться, пришелец достал из сумки, закреплённой под зелёной накидкой, то самое золотое древо.

— Так вы всего лишь отвлекали внимание? А этот проныра стащил герб, пока все погнались за вами! — невольно воскликнул Элдрин, глядя как Маркус жадно хватает добытый трофей.

— Не люблю попусту рисковать и полагаться на Удачу, — ответил атаман, а после добавил, презрительно взглянув в лицо юноши. — Вижу, у фокусника нашёлся внимательный зритель.

— Ты думаешь, что кто-то купит у тебя гербы, за которыми будет охотиться каждый стражник Королевства? — насмешливо спросил Элдрин, отвечая на столь же вызывающий намёк оппонента.

— Ты смотри, какой дерзкий, — после короткого замешательства произнёс Маркус, а затем, словно плюнув в лицо собеседника, развернулся спиной и продолжил уже разговор со своей шайкой. — Ребята, собирайте вещи. Скоро сюда нагрянут ряженые. А ты, милая, жди меня внутри, нас ждёт серьёзный разговор.

Незамедлительно его подельники бросились исполнять это задание, лишь рыжеволосая молча наблюдала ещё пару мгновений, а после побрела к одной из повозок.

— А мне казалось, что ты любишь свободу… — сказал ей вслед юноша.

Когда она развернулась, её встретил взгляд Элдрина, исполненный разочарования.

— Слушай, друг, мне кажется, ты уже достаточно потоптал тут травку, наверняка у тебя есть куда более важные дела, чем надоедать мне, — сказал Маркус

Несмотря на переполняющую его злость, юноше не оставалось ничего, кроме как попросту развернуться и пойти своей дорогой.

Юноша был откровенно раздосадован. Не такого он ждал от этой встречи. Вернее, Элдрин особо-то и не представлял, как всё пройдёт, но это один из наиболее отвратительных сценариев. Доволен ли он встречей? Определённо — нет. Хотел бы он встретиться с этим Маркусом вновь? Неизвестно.

В один момент Элдрин свернул в лес. Одному Творцу известны те скрытые метки, по которым юноша ориентировался, однако, зашёл он в цветущую чащу именно в нужном месте, несмотря на всю её однообразность.

Шаги по мягкой земле, покрытой скользким мхом, помогали отвлечься, а густой влажный воздух — расслабиться. Для юноши все противоречивые события этого дня остались за спиной, грузной ношей рухнув с его плеч.

Уже изведанными тропинками он вновь нашёл то самое дерево, под которым располагалось его убежище, открыл никем не замеченную «дверь» и вошёл внутрь. Лицо встретила знакомая прохлада. Предвкушая полноценный отдых, тело мгновенно пронзила усталость и слабость. Лёгкая ночная дрёма под песню алкоголя дала о себе знать. И, хотя сейчас была только середина дня, Элдрин успел только добраться до кровати и рухнуть на неё, заснув, кажется, ещё в падении.

Наверно, каждому знакомо то чувство, когда ложишься вздремнуть посреди дня, а после просыпаешься не пойми когда. То же самое испытал и Элдрин. Ощутив лёгкое головокружение, он встал с кровати. Первое, что почувствовалось, был навязчивый неприятный привкус во рту, который преследовал его ещё с утра, но тогда был не столь явным.

Съев уже заветренное яблоко и сделав все обыденные утренние дела, парень выбрался из своего убежища. Было уже темно, чувствовалась прохлада. В это время суток лес только оживал, наполняясь звуками. Ночное небо, местами прорывавшееся через густые кроны величественных деревьев, было усеяно мерцающими звёздами.

Десятки раз до этого Элдрин уже видел эту картину, но сегодня что-то было иначе. В Броморском Бору самой главной напастью всегда были волки. Но обитали они до недавнего времени лишь в глубокой чаще и очень редко выходили на окраины. Но в этот вечер юноша на всём пути буквально ощущал некое присутствие, от которого веяло какой-то дикой молчаливой яростью. Шорохи кустов, хруст засохших листьев и веток на земле, а иногда даже нетерпеливое дыхание. В один момент парню даже показалось, что меж двух мощных стволов блеснула пара зловещих глаз.

Юноше стало не по себе, он ускорил шаг. Пугающие звуки никак не отставали. Дыхание начало перехватывать. Элдрин всё чаще невольно оборачивался назад и глядел по сторонам.

Вот она, граница леса! Вдруг к враждебным шорохам добавился приглушённое агрессивное рычание, которое прервалось так же неожиданно, как и раздалось, после чего из кустов наперерез выпрыгнула огромная чёрная тень. В тот момент Элдрин мог поклясться чем угодно — он действительно увидел блеск жутких огромных клыков.

Казалось, сама Удача тогда взяла его за руку, ибо скорость реакции, которую он продемонстрировал в тот момент, ему более вряд ли когда-нибудь удастся повторить. Мгновенно сориентировавшись в обстановке, парень юркнул под лапы крупного зверя, перекувыркнулся и после вскочил на ноги, оставив хищника позади. А дальше что есть силы бежать к городу, ибо броморская стража была не так уж и страшна в сравнении с этим.

Хоть до черты леса оставалось совсем немного, Элдрин запыхался, будто оббежал Бромор по периметру. Но, когда блеск Ночной Звезды упал на его лицо, а деревья более не нависали над головой подобно крышке гроба, даже дышать стало легче. Отойдя на безопасное расстояние, он упёрся руками в колени, чтобы попросту перевести дух. В один момент он обернулся. В лесном сумраке ему напоследок вновь сверкнули зловещие глаза лишь на мгновение, после чего раздался пронзительный волчий вой, который тут же был подхвачен остальной стаей.

Хоть опасность и миновала, медлить всё равно не стоило. Элдрин после небольшой передышки быстро дошёл до того участка городской стены, где находились Стоки — массивные половинчатые брёвна, служившие неким аналогом труб, проходили через забор насквозь, вынося скопившиеся в городе нечистоты за его пределы. Это же было и единственным местом, через которое можно было бы проникнуть в сам Бромор, минуя Въездную Арку.

Элдрин вновь проделал уже отработанную десятки раз манипуляцию, так как частенько приходилось пользоваться этим лазом. Разбежаться, прыгнуть, оттолкнуться от выбитого в заборе углубления и ухватиться за край прорези для труб. А дальше ещё чуток усилий, и вот ты уже на другой стороне.

Ночь, видать, наступила уже достаточно давно, ибо улицы были совершенно пусты. А это значит, что «Фрегат» должен быть полон народу. Именно туда и направился юноша, обходя патрули, которых, само собой, сегодня было куда больше, чем обычно.

Насколько улицы были переполнены днём, настолько единственный трактир Нижнего Города был наполнен ночью. Стоило только распахнуть с виду новенькую недавно заменённую дверь, как тело тут же обдало приятным теплом, которое, к тому же, согревало ещё и душу.

Внутри, как всегда, играла музыка, было полно народа. От вчерашнего погрома не осталось и следа — лишь пару мужиков внешности местных «завсегдатаев» по углам чинили сломанные лавки и столы, мастерили рамы, изредка боязливо поглядывая в сторону прилавка, за коим находился Камлан, который под вечер был в приподнятом настроении.

Элдрин размеренным шагом прошёл к стойке, уклоняясь от уже разгорячённых танцующих посетителей. А стоит сказать, что их было предостаточно.

— Элдрин?! — не скрыл своего удивления трактирщик, когда тот, наконец, увидел его. — То нет тебя годами, то дважды за два дня!

Юноша присел на единственный стул у стойки, что был не занят.

— Добрый вечер, Камлан. Да столько случилось в последнее время.

— Ну да, уже слыхал я о гербе. Ты узнал, кто это был?

— Узнал. Но даже и не знаю, что об этом думать.

— Увидел не то, что ожидал? С этим сталкиваются ежедневно сотни людей. Сколько разочарований можно было избежать… Что же не так? — проговорил корчмарь с присущей ему манерой повествователя.

— Знаешь, а принеси-ка мне чего горячего, а то со вчера одно лишь яблоко в желудке, — попросил юноша, аккуратно положив на прилавок пару-тройку монет.

Хозяин заведения радушно улыбнулся и ушёл в соседнюю комнатушку, вход в которую был за его спиной. Пока он отсутствовал, парень решил оглядеть посетителей. Их сегодня было много — то ли скорбели по потери герба, то ли, наоборот, радовались. Работяги гуляли, выпивали, веселились. Но некоторые среди этой задорной толпы всё-таки выделялись.

Мужчина в богатом красном кафтане сидел за столом в самом центре помещения. За его спиной стояла пара прямо-таки дуболомов. Это был частый посетитель «Фрегата». Камлан говорил, что это один из приближённых графа. Каждую неделю этот человек приходит сюда, напивается вдрызг, после чего его утаскивают телохранители. Эту личность уже давно научились все обходить стороной, ибо в пылу пьянки попасть под горячую руку поддатого чиновника означало большие неприятности. Складывалось впечатления, что даже пьяные гуляки временно трезвели, проходя рядом с ним.

Недалеко от камина сидела интересная пара. Юноша и девушка будто сюда случайно зашли — ни на кого не обращали внимания, скромно разговаривали, да и было видно, что они далеки от всей этой задорной атмосферы. Возможно, эти два простых человека пришли сюда для того, чтобы попробовать наконец-то что-то покрепче кваса, ибо эти голубки морщась медленно отпивали из бокалов довольно неплохое вино из Нимленда.

В дальнем углу сидел очень мерзкий тип, от которого разило нечистотами вперемешку с перегаром. Элдрин чувствовал это, находясь в дальней части зала, несмотря на десятки других запахов между ним и этим бродягой. Он понял, что разит именно от него, ибо начинало вонять каждый раз, когда тот раскрывал свой рот, чтобы заглотнуть очередную порцию спирта. Этот мерзавец жадно смотрел на ту девушку у камина, облизываясь каждый раз, когда ловил взглядом любое её движение.

В тени недалеко от входа сидели три ещё более подозрительных личности. В чёрных капюшонах и чёрных плащах. Они пили только воду и перешёптывались, переводя взгляды с одного посетителя на другого. У одного из них из-под накидки был виден жёлтый мундир.

— И они тут… — подумал Элдрин, и в этот момент вернулся трактирщик с тарелкой тушенной картошки, которая одним своим пряным запахом могла пробудить аппетит в ком угодно.

— Приятного аппетита, мой друг, — радушно сказал Камлан, пододвигая ложку к тарелке.

Зачерпнув небольшую порцию и поместив её в рот, юноша еле смог проглотить её. Не потому, что слишком много, а потому что вкус был столь приятный для жутко голодного парня, что тот невольно для себя не желал от него избавляться.

— Камлан, ты знал, что тут ошивается стража? — сказал Элдрин, когда, наконец, смог ненадолго оторваться от еды.

— Тише, мальчишка. Переведи дух, поешь, отдохни. А потом уже поговорим, — ответил корчмарь.

Элдрин спорить и не стал, не спеша наслаждаясь вкуснейшей похлёбкой. Всё в этот момент отошло на второй план — плохие мысли притупились, все волнения затихли. Даже утреннее разочарование и вечернее потрясения уже не выглядели столь значимо, ибо их подавлял воспрянувший дух.

— Конечно, я знаю, кто посещает моё заведение, — начал трактирщик, учтиво дождавшись, пока его друг ложкой доскребёт остатки блюда со дна тарелки, — даже, если они пытаются скрыться тёмными накидками. Канарейка мне напела, что их приставили следить вон за тем товарищем.

Трактирщик указал на столик у стены. За ним сидел огромный здоровяк, который, видимо, очень уж хотел посидеть в одиночестве — стулья рядом были опрокинуты и, судя по всему, им же отброшены подальше. Перед этим человеком стояло две бутылки, одна из которых была пуста, а вторая — полна уже только наполовину. Никакой закуски — лишь стакан, который он опрокидывал себе в рот с завидной регулярностью. Элдрин узнал его не сразу, ибо сидел он поодаль в тени. И лишь когда здоровяк с грохотом поставил стакан на стол, по инерции накренившись вперёд, на его лицо попал Свет от огня в камине.

— Капитан?! — уронил ложку Элдрин в пустую тарелку.

— Видимо, в страже перестановки — не простил граф потерю статуэтки, — говорил Камлан, протирая полотенцем тарелку.

Из-за слабого освещения той части помещения, в которой сидел Медведь, было непонятно увидел ли он его или же ещё нет, из-за чего юноша стал чувствовать себя очень неуютно. В очередной раз обернувшись, Элдрин уже наверняка встретился взглядом с бывшим капитаном стражи Бромора. Эмоции всё из-за той же тени было не разглядеть, но Медведь в этот момент высоко поднял стакан, будто отсалютовав бывшему беглецу, а после залпом осушил его.

— Да не обращай ты внимания. Он уже полдня сидит там, поглощая бутылку за бутылкой. Ты б под его стол заглянул. Сейчас… Особенно сейчас ему совсем не до тебя, — поспешил успокоить юношу трактирщик.

— Ты как всегда прав, дружище. Как всегда, прав, — немного расслабился Элдрин.

— Так что же так тебя сегодня расстроило? Кто был тот дерзкий похититель?

— Это была весьма приметная компания, которую до сих пор никто и не приметил. Ты можешь представить, как цирковая труппа гастролирует по Королевству, проворачивая крупные ограбления?

— Элдрин, я познаю мир со слов поддатых пьяниц. Ещё и не такое мне тут наплетали.

— Да суть то даже и не в этом! Их лидер, Маркус, редкостный мерзавец. Высокомерный и бесчестный.

— Ну, не каждому посчастливилось стать высокоморальным дельцом, как ты, Элдрин…

— Камлан… Я не закончил, — начал откровенничать парень. — С ними девушка... И я просто чувствую, что она не хочет там находиться, но что-то неизвестное заставляет её быть с ними.

— А, может, ты просто увидел в ней себя? — ухмыльнулся Камлан.

— Что ты имеешь ввиду? — недоверчиво посмотрев, ответил вопросом на вопрос юноша.

— Брось юлить. Не спасение ли от этого ты надеялся найти в лице возможного единомышленника?

— Спасение от чего? — всё никак не хотел понимать Элдрин.

— От одиночества, парень! — раскрыл, наконец, все свои карты корчмарь. — Мы с тобой, конечно, дружны, но я не смогу отправиться с тобой в путешествие. А ты молод, полон сил и безрассуден. Тебе необходим такой же человек, Элдрин.

Юноша затих в раздумьях. Но ненадолго, ибо его почти сразу же прервал женский голос из-за спины.

— Элдрин? Значит, вот как тебя зовут.

Парень резко развернулся и увидел, что перед ним стояла та самая рыжеволосая!

— Ты? — опешил он. — Что ты здесь делаешь?

— Паром через реку жду… Корчмарь, плесни-ка винишка какого-нибудь южного, — сказала девушка, смотря на ошарашенного Элдрина. — К тебе, конечно же, пришла.

Камлан так же не ожидал такого внезапного выпада, поэтому пошёл за заказом с некоторым опозданием.

— Вижу, твоему колену уже гораздо лучше, — единственное, что смог выговорить парень. — Как ты меня нашла?

— За время своих путешествий я поняла, что лучший способ найти любого человека — это посетить местные питейные заведения. А единственное в вашем городе, куда меня пустили — это «Небесный Фрегат»! — совершенно невозмутимо тараторила рыжеволосая.

Корчмарь тем временем вернулся из подсобки с бутылкой первоклассного вина из Фамиата и налил его в изящный бокал. Девушка в прямо-таки мужицкой манере схватила утварь за чашу и осушила в один присест. Слегка поморщившись, она продолжила болтать:

— Ты, вероятно, хочешь спросить, для чего я тебя нашла? Всё дело в Маркусе… Я слышала тогда твои последние слова… Налей-ка ещё. И до края! Я тебе не какая-нибудь там кисейная дама.

Было заметно, что, несмотря на всю свою наигранную невозмутимость, говорить ей было трудно. Голос дрожал, будто она совсем недавно пережила какое-то потрясение.

Трактирщик исполнил желание девушки. Та снова попыталась выпить всё залпом, но слегка не рассчитала свои силы, едва не подавившись.

— В общем, я ушла из труппы…

— Вот так вот просто? — сказал всё ещё не пришедший в себя парень.

— Да, вот так просто! Вчерашний день очень многое изменил…

Элдрин было попытался улыбнуться, но разбойница мигом погубила все возможные зачатки.

— Но нашла я тебя не для того, чтобы заполнить образовавшуюся в сердце пустоту, подбери губу. Мне нужна помощь в одном деле. Тебе ведь Маркус тоже не нравится?

— Ну, если под «не нравится» ты подразумеваешь длительное совместное путешествие и отношения, то, думаю, что нет, — попытался, наконец, съязвить в ответ Элдрин.

— Ха-ха, — плеснула сарказмом девушка. — прощаться нужно красиво. И как настоящая леди, я хочу ему отомстить.

Юноша глянул на трактирщика, тот лишь пожал плечами.

— Пойду-ка выдам тумаков подрядчикам, — сказал Камлан и вразвалочку ушёл в зал.

— Хорошо, говори, — призвал юноша.

— Труппа уже задумала покинуть Бромор, но перед тем Маркус хочет получить здесь ещё кое-что. Какое-то ценное украшение или что-то вроде того, — рассказала воровка, уже самостоятельно наливая из оставленной бутылки.

— У него три статуэтки из чистого золота, зачем ему ещё и драгоценность? — засомневался парень.

— Это что-то особенное. В северном графстве он встретил какого-то эльфа, который и рассказал ему про освящённый драгоценный камень, который обладает необычайными свойствами, и что он дороже любого металла в этом мире, — пояснила рыжеволосая. — К тому же, Маркус откуда-то узнал, что хранится он где-то в том уродливом дворце наверху, и даже это его не остановило!

Осмелиться вломиться в резиденцию графа — это настоящее безумие. Всё дело в том, что правитель держит при себе знаменитую личную гвардию — Наблюдателей. Верные хладнокровные псы. Встретить их на улице было невозможно, они стояли неустанным дозором на вершине дворца, обозревая оттуда за всем Верхним Городом, и докладывали всё лично графу. Один их вид вызывал ужас и трепет — серые балахоны в пол, а лица полностью скрывают цельные зеркальные маски без глаз, рта и носа. Эти молчаливые вершители правосудия выходили в город лишь однажды — во время Заналогового Бунта. Тогда в мятеже принял участие капитан броморской стражи вместе с большей частью состава, а пару десятков Наблюдателей вышли только перед самым штурмом дворца, уладив силой все беспорядки. Так что с ними связываться не стоило.

— Ну так, а что же ты хочешь от меня? — всё ещё делал непонимающий вид Элдрин.

— Я хочу выкрасть его раньше, чем это сделает Маркус! — уверенно заявила девушка.

— А с чего ты решила, что я смогу тебе помочь? — вновь начал входить в состояние лёгкого потрясения юноша.

— Кончай уже, обычные торговцы не бегают по крышам в поисках девушки, попавшей в беду, — сыронизировала воровка, пропустив трату времени на наливание вина в бокал и отпивая уже непосредственно из самой бутылки.

— Даже если и так, каков шанс того, что на такую серьёзную просьбу откликнется тот, кого ты знаешь всего один день?

Под действием уже половины выпитой бутылки переживания девушки улетучились. Им на смену пришла тоска и грусть. Она сделала жадный глоток, приложив некоторые усилия, чтобы при этом не поморщиться, а после проговорила:

— А мне казалось, что ты любишь авантюры…

Девушка встала, слегка пошатнувшись. Прощупав карманы своей зелёной куртки, она улыбнулась и проговорила:

— Ой, а монеты то я не взяла… Запиши-ка на мой счёт корчмарь!

Камлан со вздохом глянул на юношу.

— Что? Я вижу её только второй раз. А вино-то недешёвое…

— Да Творец с этим вином! — воскликнул трактирщик. — Не об этом ли мы с тобой до этого говорили?

Элдрин призадумался. Ему действительно необходимо было что-то изменить. Сделать крутой поворот на Дороге Жизни. И ничто не подходит лучше, как необычная компания и возможность ограбить графа.

— Хорошо, я в деле, — после продолжительного вздоха проговорил парень. — Когда Маркус хочет пробраться во дворец?

— Этой ночью! — воспрянула духом рыжеволосая, схватила юношу и потянула ко входу. — Не будем терять времени!

Ошарашенный Элдрин не сразу поддался, но, взяв себя в руки, всё-таки встал на ноги. Но девушка вдруг остановилась.

— А знаешь… Монеты-то я всё же не забыла. Держи.

Она положила на стол горсть монет, даже не подсчитав нужной суммы, и вновь направилась к выходу.

— О, дружище, считай, сегодня она тебя угостила, — крикнул им вслед корчмарь, звеня драгоценным металлом.

У самой двери разбойница вновь остановилась.

— Кстати, меня зовут Искорка.

— Искорка? — удивлённо переспросил юноша.

— Да, потом расскажу… Сейчас не время и не место.

Оставив за спиной трактир, они отправились на дело. Их путь лежал в Верхний Город, куда попасть ловкачу было не так уж и трудно, несмотря на то что возможностей пройти туда было всего две — через Торговые Врата прямо на рынке и через сообщающиеся по средствам винтовой лестницы башни стражи там же. И всё в это время было уже закрыто. Но к счастью для пары воров взобраться на крышу дома, а с неё допрыгнуть до невысокой стены, не проблема. Так они и поступили. Правда, вино уже успело основательно ударить по Искорке, за счёт чего, так не кстати, её движения стали не такими ловкими, а походка слегка пошатывающейся.

— Это точно Бромор? — поразилась Искорка.

И правда. Ветхие деревянные дома-пристройки Нижнего Города сменялись изящными каменными двухэтажными строениями в два ряда, которые рассекали узкие мощённые улочки. Всюду ярко светили фонари, разливая своё сияние по мощённым улочкам и вычищенным стенам. И фонтаны… Хоть Элдрин и побывал на этом уровне пару раз, он никогда не видел этих сооружений. Наверняка, для здешних броморцев это было обыденностью, но для выходца с нижних трущоб — это было очень необычно. Юноша даже невольно остановился, засмотревшись на него.

— Ты что, фонтанов никогда не видел? — с какой-то обидно насмешливой интонацией спросила Искорка.

— Так вот как они называются… Вообще, нет. А знаешь ли, бездомные из Стоков нашли бы ему интересное применение!

— О, я и не сомневаюсь в этом, — скривив губки, ухмыльнулась девушка.

Шутки шутками, но из-за крыш уже виднелась верхушка дворца, а это значит, что новоиспечённые подельники были в зоне видимости Наблюдателей.

— Так, Искорка, какой же у тебя план? — спросил Элдрин, за руку оттаскивая её ближе к стене дома.

— Мы пробираемся во дворец, находим драгоценность и оставляем Маркуса с носом, — уверенно проговорила подвыпившая воровка.

Юноша ещё какое-то время ждал продолжения или, хотя бы, уточнения, но, поняв, что это и есть весь её план, решил задать сам наводящий вопрос:

— Хорошо, а где именно хранится добыча, да и как вообще выглядит?

— Ну, Маркус сказал, что как только её увидим, то сразу поймём. И нет, он не знает, где держат украшение, — честно ответила Искорка.

Парень выглянул из-за угла, всё ещё находясь в тени черепичной крыши. Сам дворец представлял собой трёхэтажное каменное здание, напоминающее широкую сужающуюся кверху башню, стены которой были покрыты глиной. Окна в его сводах были расположены в хаотичном порядке, придавая резиденции графа вид, более характерный для южной архитектуры. Вместо дверей в том строении красовались целые ворота с гербами города на створках. И на самом верхнем этаже располагалась небольшая обзорная площадка, где и несла свой непрерывный дозор элитная броморская гвардия.

— Там на втором этаже окно открыто. Повезло, — сказал Элдрин.

— Если только это не Маркус, — произнесла Искорка, надевая на голову капюшон. — Подсадишь?

— Только если руку подашь.

Проследив какое-то время за перемещением Наблюдателей на посту и подгадав удобный момент, пара выбежала из-за угла. Элдрин достиг стены быстрее чем его подельница, сложив для неё руки замком. Девушка набрала неплохую скорость, оттолкнулась в такт рывку юноши, взлетев высоко над землёй. Их совместных усилий как раз хватило на то, чтобы разбойница кончиками трёх пальцев дотянулась до карниза второго этажа.

— Зараза, сейчас отпущу, — проскрежетала Искорка сквозь зубы.

Парню не оставалось ничего, кроме как забраться на нижнее окно и, вытянувшись, подтолкнуть рукой ногу сообщницы. Это ей как раз и помогло. Она смогла уверенно ухватиться за выступ и подтянуться. После чего рыжеволосая подала руку Элдрину, который так же разбежался и подпрыгнул, оттолкнувшись от карниза первого этажа.

— Какой же ты тяжёлый, — продолжала жаловаться воровка, пока вытягивала подельника, упёршись ногами в раму.

И всё-таки пара воров была внутри. Интерьер поражал воображение. Элдрину показалось, что он за мгновение перенёсся в какую-нибудь усадьбу южного землевладельца. Он даже оглянулся, чтобы увидеть за окном всё тот же Верхний город, который в сравнении с этим убранством был похож на Стоки. Огромные картины, меха, бархаты, золотые подсвечники… Перечислять можно было очень долго. Тут даже фрукты стояли на каждом из трёх резных столов. Сложены они были в глубокие позолоченные блюда, и ни на одном из них не было следов несвежести.

— Если где-то и искать украшение, то именно здесь, — сказала Искорка, перебирая потрясающие совершенно новые платья. — Это, похоже, сокровищница!

И всё выглядело бы именно так, если бы ни несколько необычных для этого деталей, такие как аккуратно застеленная кровать, которые могли бы подсказать, что это жилая комната какого-то неприлично богатого человека. Но, точного местонахождения воры не знали, поэтому начали поиски отсюда. Однако, должным образом это задание выполнял только Элдрин, ибо Искорка сразу же отправилась к шкафу с нарядами и украшениями. И вместо беглого перебора, она примеряла их на себя, прислоняя к телу перед зеркалом.

Искать неизвестно что в комнате с тысячами предметов было непросто, в добавок ко всему прочему ещё постоянно нагнетал страх быть пойманными лучшими стражниками города.

Залезая в очередную тумбу, Элдрин почувствовал, что его кто-то схватил сзади за локоть. Мгновенно переведя взгляд на Искорку, он увидел её, занимающуюся всё той же примеркой. Дверь совершенно точно всё это время была закрыта. Юноша резко обернулся. Это было как в тех жутких историях про пробудившиеся скульптуры. За руку вора держала самая настоящая ожившая кукла — девушка в синем платье с длинными пышными светлыми волосами и с огромными голубыми глазами. И что самое необычное — в них не отражалось страха. Это создание смотрело с жутким спокойствием, демонстрируя полное отсутствие эмоций на лице.

Вор растерялся. Единственное, что пришло ему в голову — оттолкнуть её в сторону и бежать к окну, пока эта девушка не подняла тревогу. Но, словно прочитав его мысли, она прислонила указательный палец к своим губам, призывая к спокойствию. Но от этого Элдрину стало ещё более не по себе. Дальше хуже — эта странная девушка внезапно резко перевела взгляд на дверь и сказала негромко, но чётко:

— Они идут. Прячьтесь и не дышите!

Она тут же бросилась в сторону кровати, с поразительной ловкостью запрыгнув под одеяло.

Не сразу воры осознали ситуацию, но, однако, спустя пару мгновений всё-таки устремились к затенённым углам комнаты.

Дверь медленно распахнулось. Элдрину показалось, будто внутрь помещения заполз лёгкий холодок. Юношу пробрала дрожь. Послышались громоздкие шаги, которые старались казаться гораздо тише, чем есть. И в комнату вошло это. Серая ряса, зеркальная маска. Если бы не звук тяжёлых сапог, могло показаться, что этот силуэт просто парит над полом. Это был Наблюдатель. В такой близи он казался гораздо неприятнее. В его зеркальной маске отражались очертания интерьера и блеск Ночной Звезды, прорывающийся через открытое окно. В тот миг Элдрин впервые за многие годы вновь вспомнил о Творце.

Совершенно неожиданно его многоликая маска развернулась в сторону кровати, за которой пряталась Искорка. Оттуда пару мгновений назад действительно послышался шорох. Хотя сейчас всё стихло, Наблюдатель всё равно пристально всматривался в полумрак. Видимо, почувствовав это, голубоглазая незнакомка развернулась, будто во сне, и продолжительно выдохнула. Наблюдатель заострил своё внимание на ней.

Подождав ещё немного, он всё-таки развернулся и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Элдрин начал было выбираться из своего укрытия, но девушка из дворца резко направила к нему ладонь, останавливая его. Юноша замер. В неподвижном состоянии они находились ещё какое-то время, пока эта живая кукла не поднялась с кровати. Разбойник встал и неуверенно сказал шёпотом:

— Спасибо?

И эта благодарность звучала больше как вопрос. Который, однако, незнакомка оставила без ответа.

— Что вы здесь ищете? — абсолютно спокойно спросила она.

Её голос был тонким, как у ребёнка, но её уверенности и бесстрашию мог позавидовать любой взрослый человек.

— Один дядя рассказал нам, что где-то в этом дворце хранится очень ценная безделушка, — небрежно произнесла Искорка, кривляясь и очищая штаны от предполагаемой грязи.

— Ты можешь не отряхиваться — прислуга дважды в день делает влажную уборку, — сказала светловолосая, даже не поворачиваясь к воровке. — И не нужно говорить со мной, как с ребёнком. Фу, от тебя разит алкоголем!

Не дождавшись ожидаемой реакции от Искорки, Элдрин решил вставить своё слово:

— Ты нас совсем не боишься?

— Нет. Мой отец говорит, что бояться мне стоит только себя, — ответила она.

— Себя? И кто же твой отец? — спросила подошедшая Искорка.

— Ну, вы зовёте его граф. В данном случае он имел в виду именно меня, я думаю.

— Граф? — единственное, что услышал Элдрин.

— Да. Вы с ним поссорились? — будто насквозь читала его незнакомка, но, не дождавшись ответа, продолжила. — Значит, вам нужна Серьга Удачи?

— Может быть… Ты скажешь, где она? — снова вмешалась Искорка.

Но светловолосая не торопилась отвечать. Вместо этого она начала буравить взглядом подошедшую разбойницу. Её голубые глаза медленно и неспешно бегали из стороны в сторону, останавливая взгляд на красных волосах и светлой коже.

— Ты слышала? — теряла терпение воровка.

Но незнакомка даже и не думала отвечать на вопрос, пока не закончит свой странный осмотр.

— У меня есть условие. — неожиданно сказала она.

Подельники переглянулись.

— Какое? — спросил юноша.

— Вы заберёте меня с собой, — так же поразительно спокойно проговорила девушка.

Элдрин и Искорка снова переглянулись. Сама по себе ситуация и без того уже казалась им странной, но этот запрос просто невероятно задрал планку.

— И ты вот так просто расскажешь нам? — спросила воровка.

— А почему нет? — всё ещё не желая удостоить Искорку прямым взглядом. — Мой отец достаточно богат, чтобы купить ещё подобных безделушек.

Хоть у Элдрина и были неоднозначные мысли по поводу этой девушки, он лишь пожал плечами.

— Хорошо, мы согласны. Веди.

— Если эта вещь столь ценна, что пара воров решила дерзнуть забраться во дворец, то о её ценности наверняка должен знать и мой отец. Я отведу вас туда, где он хранит все свои самые ценные сокровища. Но нужно немного подождать.

Она неспешно подошла к открытому окну и начала глядеть на ночной город. Элдрин какое-то время разглядывал её. С виду обычный подросток из богатой семьи — ухоженные волосы, чистая одежда, какие-никакие манеры. Но было в ней что-то необъяснимое, до дрожи пугающее — в её взгляде, поведении, спокойствии.

— Так мы идём? — сгорала от нетерпения Искорка.

И понять её было можно. Она знала, что этой ночью Маркус начнёт действовать, чтобы к утру убраться из этого города навсегда. И эти совершенно ненужные промедления увеличивали шанс того, что он их обгонит. Но казалось, что светловолосая девушка будто чего-то ждёт. Таким образом вопрос воровки оставили без ответа.

Совершенно внезапно, в совершенно случайный момент, хозяйка комнаты резко развернулась и произнесла.

— Пора! Поспешим.

Она быстро прошагала через комнату, уверенно распахнув дверь, будто зная наверняка, что там не будет патрулирующих Наблюдателей. И действительно, снаружи перед ними предстал пустой тусклый коридор, освещаемый лишь редкими мерцающими лампами.

— У нас есть совсем немного времени, — сообщила голубоглазая.

Уже перестав искать смысл во всех появляющихся обстоятельствах, воры решили просто довериться девушке. Она уверенно вела их по длинному коридору, который словно огромная змея заворачивался вокруг центра здания. С одной его стороны красовались одинаковые богато украшенные двери, которые совершенно не привлекали внимание проводника, с другой — виднелись балконы, выходившие на огромный тронный зал.

Спустя какое-то время, светловолосая девушка резко остановилась, едва не вынудив разбойников врезаться себе в спину.

— Что-то не так, нужно уходить! — сказала она, вглядываясь в противоположную сторону коридора через балконные выходы.

Видимо, Искорка уже была натренирована на такую команду, потому что она моментально бросилась к первой попавшейся двери.

— Нет! — вновь заставила подпрыгнуть от неожиданности разбойников голубоглазая. — Туда нельзя! Зайдём сюда!

Она прошла ещё мимо трёх совершенно одинаковых дверей, быстро открыла замок на следующей маленьким ключиком, который достала из кармана на платье. Троица быстро, но тихо завалилась внутрь.

В этой комнате было совершенно темно, но было видно, что там всюду висели какие-то ткани.

Как только дверь захлопнулась все тут же затихли и притаились. И тут же снаружи послышались гулкие тяжёлые шаги. Элдрин заволновался — сердцебиение ускорилось, дыхание участилось. Вдруг звук в коридоре затих — некто остановился. Светловолосая вновь резко повернулась к Элдрину и прикрыла ладонью его губы. Удивительно, но этот жест немного успокоил его. Но девушка на этом не остановилась — этой же рукой она крепко зажала ему нос и рот, тем самым перекрыв дыхание. Спустя пару мгновений из коридора вновь послышались теперь уже удаляющиеся шаги. Вся троица спокойно выдохнула.

— Что это было? — спросил шёпотом юноша.

— Наблюдатель. За долгие годы я превосходно изучила маршрут их патрулей. Но эти тугодумы именно сегодня почему-то решили изменить его.

Долгие годы? Чем же являлась та чудесная комната? Уютной спальней или всё-таки темницей? Ведь до этого никто в Броморе даже и не слышал о том, что у графа есть дочь.

Когда всё окончательно утихло, троица вышла из укрытия. Свет, попавший в прореху закрывающейся двери, позволил Элдрину увидеть, что комната была вся увешана разнообразными женскими нарядами. И, судя по тому, что ключ от этой комнаты был у этой странной девушки, можно было бы подумать, что всё это принадлежит ей.

Они вновь оказались в сумрачном коридоре. И снова пошли вперёд, проходя мимо одинаковых дверей. Голубоглазая в этот раз продвигалась чуть помедленнее, видимо, опасаясь ещё одного незапланированного появления Наблюдателя.

Вдруг, наконец-то, эта однообразность закончилась, ибо впереди показалась дверь, которая отличалась от остальных. Она была выше, шире и, что удивительно, ещё богаче украшена — искусная резьба, отделка золотом и инкрустация различными драгоценными камнями.

— Это здесь, — произнесла девушка из дворца.

— Это сокровищница твоего отца? — спросил Элдрин.

— Ну, можно и так сказать. Забирайте, что вам нужно, и уходим отсюда. У нас не так уж много времени, до того, как Наблюдатели увидят, что меня нет на месте и не поднимут на уши весь город.

— Хорошо, Искорка, пошли.

Пара воров аккуратно приоткрыла дверь и вошли внутрь. Конечно, они ожидали там увидеть горы сокровищ, золото и драгоценности, но не тут-то было. Вернее, богатства там присутствовали, но вместе с тем было кое-что ещё — огромная кровать, на которой кто-то спал, наполняя помещение своим гулким храпом.

Элдрин и Искорка вновь переглянулись. От такого изобилия богатства девушка уже давно протрезвела, начав контролировать свои движения куда более умело. Юноша поджал губы, выражая недовольство ситуацией, но после чего качнул головой. Очень тихо и аккуратно они начали искать тот самый предмет.

Сколько же тут было всего. Весь Бромор в течение долгих лет трудился, чтобы эта комната пополнилась всевозможными богатствами. Золотая утварь, сундуки, доверху набитые монетами, жемчуга и дорогие ткани… На это состояние можно было бы выкупить целый город.

Элдрин мельком взглянул на свою подельницу и увидел нездоровый блеск в её глазах. Она, судя по всему, отодвинула их изначальную цель, начиная складывать в карманы вещи помельче, но по ценнее. Поэтому, полагаться ему стоило только на себя.

Элдрин избрал своей целью месть графу, поэтому протянуть свои цепкие руки к его богатству — было ещё вчера пределом его мечтаний. Но сейчас, глядя на эти горы сокровищ, он понял, что даже если они набьют все карманы золотом, то правитель Бромора может даже это не заметить. Поэтому парня ничего не отвлекало от поисков Серьги Удачи. К счастью, теперь было хотя бы известно, что они ищут.

Поиски в огромной комнате обещали быть долгими. Не трудно было догадаться, кому это всё принадлежит, и кто настолько жаден, что даже спит вместе со своим состоянием. И если подозрения Элдрина были верны, то и самые ценные вещи этот человек держит как можно ближе к себе. С этого и стоило начинать поиски.

Подобравшись поближе, юноша стал осматривать предметы, что находились подле кровати. Оценить, что из всего этого было дороже прочего, было непросто. Помня слова светловолосой девушки, ему стоило бы поторопиться, но любопытство в тот момент взяло верх — взгляд упал на спящего человека. Да, это был граф.

Подтверждение своих же подозрений всколыхнуло внутри множество чувств. Вот он, а вот рядом увесистая чаша. Парочка несложных усилий — и месть свершена.

— Вы посмотрите на этих голубков, — раздался зловещий шёпот за спиной.

Элдрин и Искорка мгновенно развернулись. Это был Маркус. Он стоял в полный рост в открытых дверях. В пальцах он вертел маленькую блестящую побрякушку с инкрустированным голубым камнем. Наверняка, это и была та самая Серьга.

— Ну, друг, как тебе общество этой маленькой предательницы? — продолжал шептать знакомый Искорки. — Согласись, она очаровательна. Но выше тебя всегда будут её личные интересы.

Элдрин взглянул на графа. Тот всё ещё крепко спал. Нельзя было допустить, чтобы он проснулся, ибо над его головой висел огромный и, наверняка, громкий колокол. А оказаться в здании вместе с парой десятков Наблюдателей, которые готовы живьём порвать за своего хозяина, как верные псы, было не самой приятной идеей.

Юноша сделал уверенный шаг в сторону двери, но Маркус поднял ладонь вверх, настойчиво призывая остановиться.

— Раз уж план этой рыжей потаскухи провалился, разрешите мне спокойно удалиться. Можешь оставить её к себе. Собака, укусившая единожды руку хозяина, будет ждать удобного момента, чтобы это повторить.

Тут уже вспылила Искорка. Она вскочила и побежала к провокатору. Но этот приём его не испугал.

— Ой, зря вы это, — уже сказал с обычной громкостью и свойственной себе злобой Маркус, после чего быстро покинул комнату, громко хлопнув дверью.

Понимая, чем это грозит, Элдрин сорвался с места и побежал к двери. Практически сразу его примеру последовала и Искорка. И не зря. Граф тут же проснулся, ударив в колокол рукой. И да, он оказался очень даже громким.

Выбежав из графской спальни, разбойники застали весьма любопытную картину: Маркус убежал недалеко, он лежал на полу в бессознательном состоянии. Его левая часть лица была залита кровью. Над ним стояла голубоглазая девушка с разбитым фонарём в руке, который она, наверняка, сняла со стены. Но эту картину должным образом рассмотреть не удалось, ибо по сигналу своего хозяина к троице приближалась пара Наблюдателей.

Искорка бросилась к Маркусу, видимо, пытаясь отыскать Серьгу. Но в руках у него её не оказалась, а обыскивать все карманы его одежды было бы слишком долго. Элдрин понял это, начав оттаскивать сопротивляющуюся девушку.

— Оно того не стоит, бежим! — крикнул юноша, буквально отодрав разбойницу от тела её бывшего атамана.

После чего они побежали по направлению к комнате светловолосой.

Наблюдатели стремительно приближались. Каким-то образом договорившись между собой, они разделились — один вбежал в спальню, чтобы проверить графа, второй же перепрыгнул тело Маркуса и бросился в погоню.

Девушка из дворца явно уступала разбойникам в скорости, поэтому вскоре начала от них отставать. Но в этом же, как оказалось, и заключалось её везение, ибо очень некстати впереди возник ещё один Наблюдатель.

Элдрии и Искорка даже и не думали останавливаться, надеясь, видимо, оббежать его с разных сторон. Так и случилось. Готовясь уклоняться, юноша зашёл слева, а девушка справа.

Но враг был не так прост. Каким-то образом он смог изловчиться и схватить обоих за горла. Оба разбойника беспомощно повисли в нечеловеческой хватке этого существа. Элдрин угодил в захват Наблюдателя на выдохе, поэтому невозможность вдохнуть заставила его паниковать.

К этому моменту подбежала светловолосая и прямо-таки закричала на стража дворца, срывая свой всё ещё детский голосок:

— Отпусти их, мерзкое чудовище!

Но что этот монстр сделал в ответ, просто не поддаётся объяснению.

Из-под зеркальной маски донёсся неестественный скрежещущий голос:

— Лежать, маленькая тварь!

Эти слова Наблюдатель подкрепил весьма увесистым пинком в живот. Бедную девушку мгновенно срубило. Она отлетела на пол, сделав кувырок назад, итогом которого стал удар головой.

Это действие вызвало в Элдрине волну животного гнева. Собрав в кулак все оставшиеся силы, будучи на грани потери сознания, он вывернулся, оттолкнувшись от стены. В его планах было ударить врага коленом в лицо, но и тут Наблюдатель умудрился удивить — словно предугадав его движение, он опустил голову вниз, увернувшись от удара. Тем не менее, это позволило разбойнику вырваться из мёртвой хватки этого существа. Искорка же тоже воспользовалась моментом, обхватив руку Наблюдателя и обеими ногами ударив его куда-то под рёбра. Пальцы, облачённые в грубые кожаные перчатки с металлическими вставками, начали разжиматься, освободив воровку, которая жёстко упала на пол. Но, превозмогая боль, она быстро поднялась и подскочила к голубоглазой, от которой уже практически ускользнуло сознание.

Наблюдатель слишком быстро пришёл в себя, поэтому Элдрину пришлось отвлекать его, чтобы дать девушкам время. Выходить один на один против такого соперника — не самая приятная вещь. Юноша не отличался особенным боевым мастерством, чего нельзя было сказать об его оппоненте. Хорошо поставленный удар разбойнику пришлось опробовать на себе не раз. Но это позволило девушкам обойти преследователя и немного вырваться вперёд.

Каким-то образом Элдрину всё-таки удалось оттолкнуть соперника, после чего он снова начал убегать.

Наконец-то троица добралась до той комнаты, через которую и проникла во дворец. Девушки забежали первыми. Искорка отпустила голубоглазую, после чего разбежалась посильнее и прыгнула во всё ещё открытое окно. Практически сразу же с улицы раздался её крик:

— Дерьмо! Моё колено!

Видимо, вчерашняя травма дала о себе знать.

Но осложнило ситуацию совсем другое. Вбежав в комнату, Элдрин увидел, что светловолосая попросту встала у окна не желая прыгать.

— Тут же высоко! — обернувшись прокричала она юноше.

Разбойник же, увидев неумолимо приближающегося Наблюдателя, подпёр спиною дверь.

— Прыгай! — крикнул он.

— Я не могу! — вновь воспротивилась она.

С другой стороны двери последовал мощный удар. Упор в пол Элдрина едва не сорвался, столь мощным оказался толчок.

— Творец милосердный, прыгай!

— Я высоты боюсь! — повысила тон голубоглазая. — Никогда выше, чем на кровать, не забиралась!

Дверь толкнули ещё раз. Судя по силе, с другой стороны на неё основательно прикладывались плечом.

Элдрин, понимая, что долго так не продержится, решился на отчаянный шаг. Он отошёл от двери и принялся ждать. Благо, ожидание долго не продлилось. Очередная атака на дверь стала для Наблюдателя неожиданностью. Он ввалился внутрь, потеряв равновесие и падая вперёд. Прямо на ход ему разбойник ударил ногой, попав куда-то в область предполагаемого уха. И, хоть удар прошёл вскользь, преследователь был выведен на какое-то время из строя. Но этого вполне хватило, чтобы Элдрин сорвался с места и сам побежал к окну. Недалеко от девушки из дворца, которая всё ещё бездейственно стояла у окна, он сделал впечатляющий прыжок вперёд, обхватив её талию руками. Вдвоём они вылетели в окно, едва не зацепив раму.

Хоть юноша и постарался максимально смягчить приземление, но это ему не удалось. Приземлившись на ноги, он всё-таки не смог удержать девушку. Она упала на землю и перекатилось. Видно, что ей было больно, но её эмоции не выдали этого. Чего нельзя было сказать об Искорке. Её лицо корчилось в гримасе боли. Она крепко сжимала травмированное вчера колено. Её нога беспомощно висела в руках.

Отойдя от падения, Элдрин подскочил, подхватив рыжеволосую разбойницу под руку, и они вместе с девушкой из дворца поспешили вперёд.

— Нужно отвести её моему другу, он поможет, — предложил уже запыхавшийся Элдрин. — Камлан вытаскивал меня ещё и не из таких ситуаций.

Юноша вспомнил случай, который произошёл с ним пару лет назад. Тогда он убегал от жёлтых мундиров по крышам рынка. Спрыгивая с одного из домов, незадачливый вор напоролся на торчавший из стены крюк для ведра. Этот крючок мало того, что распорол кожу, так ещё и пробороздил руку от предплечья до плеча. Если бы не Камлан, не прыгал бы столь резво он сейчас.

Они возвращались тем же путём, что и пришли сюда. Но повреждённое колено Искорки теперь осложняло всё дело. Благо, разбойница находила в себе силы, чтобы не кричать от боли, даже тогда, когда Элдрин спрыгивал с крыш и заборов с ней на руках. Даже Удача сегодня благоволила незадачливым ворам — по дороге к «Небесному Фрегату» им не встретился ни один стражник, что было удивительно, учитывая недавние события, а Наблюдатели не стали прыгать из окна, серьёзно отставая в преследовании.

Троица вломилась в заднюю дверь трактира. Через неё корчмарь обычно принимает продукты от поставщиков. Она же соединяла улицу со складским помещением, в котором Камлан тогда оперировал Элдрина.

Оставив воровку на мешках с мукой, юноша бросился в зал. Рассвет должен был начаться уже очень скоро, поэтому трактир был практически пуст, все постояльцы разошлись по комнатам. Осталась только пара завсегдатаев, которые сидели за столами, упёршись лицами в столешницы. Сам же хозяин сидел в своём кресле и глядел на огонь, о чём-то глубоко задумавшись.

— Камлан! Камлан! — закричал юноша через весь зал, оббегая мебель.

Трактирщик от неожиданности подпрыгнул на месте.

— Как ты напугал меня! — начал было он ругаться, но увидев потрёпанный вид своего друга, умерил свой гнев. — Что у тебя случилось на этот раз?

— Долго объяснять. Идём, Искорке нужна твоя помощь!

И, не удостоив корчмаря каким-либо пояснениями, побежал обратно. Камлан без лишних вопросов встал и последовал за ним, лишь недовольно бормоча под нос что-то в роде:

— Искорка? Это та рыжая девчонка? Во что ты снова вляпался, Элдрин…

Вернувшись на склад, они застали следующую картину. Искорка всё ещё лежала на том же месте, где её и оставили, а светловолосая в это время пыталась неподвижно удержать ногу извивающейся от боли девушка.

— Творец милосердный… Вы с верхней башни что ли прыгали?! — недовольно сказал хозяин заведения.

Разумеется, на ответ он и не рассчитывал. Вместо этого он подскочил к страдающей девушке и осмотрел её.

— Да у неё голень вывихнута… — заключил Камлан, увидев ногу, повёрнутую под неестественным углом. — Сейчас вернусь. А тебе, красавица, лучше не шевелиться.

— Надеюсь, он не за учебником по врачеванию пошёл, — попытался пошутить Элдрин, но сам же после осознал, что сейчас неподходящее для этого время.

Корчмарь вернулся быстро. В руках вместо вероятного учебника, он держал ту самую недопитую Искоркой бутылку вина.

— Держи, девочка, выпей это, — сказал Камлан.

Девушка послушалась и залпом отпила большую часть содержимого. Откинув бутылку, она прикрыла кулаком губы, сдерживая рвотный рефлекс.

— И как ты умудрилась это сделать? — будто строгий отец спросил Камлан у девушки.

— Долгая история, мораль в которой в том, чтобы не прыгать со второго этажа, если за день до этого тебе едва не выбили колено дубинкой… — с изрядной долей иронии ответила воровка.

— Простите, что из-за меня вам пришлось так рисковать собой, — тихо добавила девушка из дворца.

— Как тебя звать-то, кукла? — вдруг поинтересовался Камлан.

— Это, наверно, странно… — помедлив от неожиданности, всё же начала голубоглазая, — но я этого не знаю…

Остальная троица разом обернулась и посмотрела на неё. Даже Искорка на какое-то время позабыла о своей ноге.

— Дело в том, что я никогда ни с кем не общалась, кроме своего отца, Наблюдателей и служанки… — продолжила было она, но тут корчмарь перебил её.

— Наблюдателей? Откуда ж вы её приволокли? — поинтересовался Камлан.

И этот его вопрос не нуждался в ответе, потому что, вероятно, он и сам догадался.

Светловолосая пару мгновений ещё глядела на него, после чего добавила:

— Мой отец, граф, — на последнем слове она ещё раз взглянула на трактирщика, — всегда называл меня Рыбкой. С тех пор я и считаю это своим именем.

Юноша посмотрел на рыжеволосую разбойницу, как бы сам себе намекая, что сегодня это не первая девушка с необычным именем.

— Элдрин, придержи её, — сказал вдруг Камлан.

Его голос в этот раз был каким-то излишне сухим и строгим.

Парень послушался, подошёл к Искорке крепко обхватил её за плечи.

— Рыбка… — намеренно сделал паузу трактирщик после своего обращения, — а ты проследи за тем, чтобы она громко не кричала. Не хотелось бы увидеть на пороге незваных гостей.

Светловолосая встала, отряхнула уже изрядно испачканное платье и остановилась у лежащей воровки.

Корчмарь взял покрепче травмированную ногу Искорки. Хоть вино уже подействовало, но боль, созданная этим действием, заставила разбойницу взвыть. Рыбка тут же зажала ладонью рот воровки.

Не обращая внимания на страдания девушки, трактирщик продолжал. Он уверенно потянул на себя ногу, которая издала мерзкий хрустящий звук. После чего, удерживая её одной рукой, второй он надавил на область выступающего сустава и с усилием поставил его на исконное место. Выглядело это так, будто хозяин заведения выгибал металлический прут.

Почувствовав некоторое облегчение, но всё ещё заливаясь слезами, Искорка протяжно выдохнула. Камлан же в завершение этой операции, крепко перевязал колено девушки полотенцем, которое висело у него за поясом.

— Всё, отнесём её на второй этаж, там есть свободная комната, — выдохнул Камлан, стирая капельки пота со лба. — Только тише, не хочу разбудить постояльцев.

Элдрин молча подхватил Искорку под плечи, трактирщик же — аккуратно за бёдра. После чего они аккуратно вышли в зал и поднялись по лестнице на второй этаж. Девушка, побеждённая вином, уже в полусонном состоянии бормотала себе под нос что-то несвязанное.

— Сейчас она не чувствует боли, но утром лучше не давать ей спрыгнуть с кровати, — сказал корчмарь, когда они поднялись наверх.

Второй этаж «Фрегата» представлял из себя небольшой коридор с двумя дверями по обе стороны, и одной — по центру. Трактирщик скомандовал нести именно в дальнюю.

В той комнате было слабое освещение, но даже при нём были видны скромные элементы интерьера — кровать, тумба, стол, пара стульев. Было заметно, что это помещение по какой-то причине очень часто простаивало. Постель, однако, всё равно была бережно застелена. Друзья аккуратно положили на неё Искорку, после чего вышли в коридор.

— Камлан, спасибо тебе за всё, — неуверенно сказал Элдрин.

— Брось, друг! — ответил он, добавив немного погодя. — Но я всё-таки надеюсь, что и ты в будущем не оставишь меня в беде.

— Само собой, Камлан! Но у меня есть к тебе ещё одна просьба…

Явно смутившись, юноша замолк.

— Ой, да говори уже! Неужто ли я откажу! — улыбнулся трактирщик.

— Это светловолосая девушка… — всё ещё пытался подобрать слова Элдрин. — С ней тоже могут быть проблемы.

— А по мне так очень даже умная девчушка, — произнёс Камлан.

— Это дочь графа… И, вроде как, он может подумать, что мы её похитили, — выдохнул юноша.

Его друг удивлённо посмотрел на него.

— Ты вообще знаешь, кто на цепи у этого человека?

— Знаю… И не понаслышке. Они не обрадовались вторжению.

— Дело дрянь. Если дочурка хоть сколько-то дорога графу, Наблюдатели перевернут весь город вверх дном… Я не знаю, зачем вы вообще ввязались в это, но лучше уж ей сегодня переночевать в моей комнате. Не зная где она, её и не найти.

— Спасибо, мой друг, спасибо… Обещаю, как наступит рассвет, мы уйдём, забрав с собой свои проблемы.

— Да брось… — махнул рукой трактирщик. — Пойду поменяю постель. Не хочу, чтобы юная леди спала на стариковских простынях.

Элдрин улыбнулся и покачал головой. Сам же он решил немного подышать свежим воздухом. То, что творилось в последние дни было несвойственно ему, из-за чего разбойник чувствовал себя сейчас как выжатый лимон. Нужно было немного побыть одному, желательно, в тишине.

Пройдя через основной зал трактира, Элдрин вышел наружу. Оказывается, уже какое-то время шёл дождь. Крупные капли барабанили по навесам и крышам, создавая музыку, что была даже приятней тишины. В стекающих по стенам потоках воды отражалась просачивающаяся через тучи Ночная Звезда, облачая дома в серебристые переливающиеся одеяния. И ничто не могло помешать юноше наслаждаться этим блаженством. Ничто, кроме одного.

Из-за угла вывалил некий, вероятно, подвыпивший мужик. На его одежде висели увесистые комья грязи, которые даже дождь не мог размочить и сбросить. Скорее всего, это были следы от многочисленных падений.

Извергая поток всевозможных ругательств, он, насколько можно было в его состоянии, попёр на Элдрина. Сперва юноше это просто показалось, но, когда этот пьянчуга начал делать замах, всё стало окончательно однозначным.

Увернуться от удара ни с того, ни с сего озверевшего безумца, у ловкого разбойника не составило труда. Достаточно рослый бродяга пролетел дальше, остановившись лишь в нескольких шагах. В том месте, где он встал, край крыши трактира позволял блеску Ночной Звезды достичь земли. Этот Свет позволил разглядеть лицо нападавшего.

— Капитан?! — недоумённо воскликнул Элдрин, узнав своего не самого приятного знакомого.

— Маленький ублюдок, — или что-то на это похожее прорычал так называемый Медведь и вновь пошёл в атаку.

Но этот выпад так же не увенчался успехом.

— Ты что, с цепи сорвался? Успокойся! — крикнул своему оппоненту юноша.

— Труд всех прожитых лет… — продолжал сокрушаться бывший капитан, наступая на цель.

В этот раз ему удалось схватить Элдрина, сжав в удушающем объятии грудную клетку. Но хмель ослаблял его хватку, а грязь на одежде была достаточно скользкой, поэтому вору вновь удалось вырваться, да ещё и толкнуть ногой в спину. Здоровяк не удержался и упал лицом прямо в грязь. А вот из неё он так и не поднялся.

Элдрин стоял над поверженным соперником и просто смотрел на него сверху. Грязный, униженный, сломленный Жизнью. Он просто лежал, уткнувшись лицом в месиво, и толи уснул, толи просто не смел подняться. Очень грустно видеть, как столь сильный в прошлом человек опустился так низко.

Медведь пошевелился, встал на четвереньки и… заплакал. Он бил кулаком по земле, размётывая в стороны брызги грязи. А после просто лёг на бок на том же месте, положил голову и просто закрыл глаза.

Юноша наблюдал за этим с растерянностью и даже не знал, что делать. Поверженный враг, похоже, вовсе отошёл ко сну прямо на улице.

Дождь усиливался. Внутренний голос Элдрина говорит, что оставлять Медведя так нельзя. Глубоко вздохнув, он поднял его. Здоровяк даже не проснулся. Аккуратно шагая, юноша потащил его в трактир. Этот увалень был действительно тяжёлый, ещё и скользкая грязь под ногами мешала, сапог то и дело стремился проехаться по ней.

Кое-как зайдя в таверну, Элдрин бросил грузное тело на пол рядом с одним из столов, его владелец даже не перестал храпеть.

На шум обернулся хозяин.

— Только не говори, что ещё и графский сын, — проворчал он.

— Это бывший капитан стражи.

Из-под отвалившихся кусков грязи, наконец-то стал виднеться жёлтый мундир, который Медведь, видимо, решил оставить себе, а поверх него — плащ, в котором его и видел юноша днём ранее за столом.

— Ладно, пусть отоспится… Но утром сам за ним приберёшь, — сказал Камлан, затем развернулся и пошёл в сторону прилавка, но через пару шагов остановился. — И ради всего святого, перестань выходить на улицу, иначе приволочёшь ещё какого-нибудь оборванца.

Элдрин улыбнулся и пошёл за ним. Они подошли к стойке, где трактирщик разливал напитки. Хозяин достал маленький бочонок и вопросительно посмотрел на юношу.

— Нет, друг, этой ночью я хотел бы отдохнуть без алкоголя, — ответил на беззвучный вопрос Элдрин, присаживаясь на табурет. — Налей-ка лучше воды.

— Уверен? Я планирую закончить важный разговор, во время которого нас прервали, и, я думаю, оно может тебе пригодиться.

Камлан спокойно налил воду из графина в стакан и протянул его Элдрину, тот осушил всё залпом.

— О чём ты хотел поговорить?

— Последняя партия вина из Илонии, которую я получил прошлым утром, оказалась гораздо меньше предыдущей, да и куда дороже, чем раньше…

— Камлан, знаю я, что, когда происходит какая-нибудь ерунда, первым делом дорожает алкоголь. Ближе к делу.

— В общем, — задумался трактирщик, — паренёк, что привёз вино рассказал, что у эльфов случилась беда. Их земли граничат с этой Уталлой, а разделяли их раньше горы Дор’Уталла.

— Разделяли? — привстал с табурета юноша.

— Да. Пару недель назад там образовался проход, из которого волной повалили фёлды, — Камлан говорил и глядел в темноту.

— Это ужасно! Но как же эти бездумные создания смогли объединиться? — думал вслух парень.

— Непонятно. Но не это самое страшное. Они рубили эльфов огромными ножами. Мечами, как их кто-то прозвал.

— Резать эльфов? Дикость какая… Как такое вообще могло прийти кому-то в голову — действительно ужаснулся разбойник.

— Именно. Ничем хорошим это знание не обернётся. Фёлды с помощью этих мечей едва до Тиссарина не дошли.

— Фёлды — это чудовища без разума. Как они вообще могли додуматься до таких вещей?

— В их пустых головах долгие годы не рождалось ничего, кроме злобы и жестокости, — продолжал корчмарь, потягивая эль из того самого бочонка, который он чуть раньше поставил на прилавок. — Вопрос в другом — что ими движет?

— Именно, что вообще может интересовать таких чудовищ? — сказал Элдрин, вставая на ноги.

Камлан, облегчая раздумья щедрыми глотками, вдруг замер, оставив кружку у губ.

— Знаешь, — вновь сказал трактирщик задумчивым голосом, — на днях беседовал я с одним почтенным странным старцем с голосом юнца. Он, казалось, был в добром здравии, но с таким серьёзным видом говорил такую чепуху.

Корчмарь, наконец-то, отставил эль и опёрся локтями о стойку, скрестив пальцы.

— Мы с ним беседовали о мире. Он много путешествовал, побывал во всех королевствах, ночевал во всех крупных городах. Утверждал даже, что знался с Принцем. Я никогда не видел человека, столь неистово верующего в Творца. Этот старец искренне верил, что может говорить с ним.

Элдрин, внимательно слушая друга, расхаживал по помещению, выглядывая в каждое окно. На улице было всё ещё темно, и картина от прохода к проходу так и не поменялась. А Камлан продолжал свой рассказ:

— Тогда я не понимал, о чём он мне всё твердит. Ты знаешь, парень, как Творец создал Одрию?

— Конечно, истории о сотворении Одрии Пером учат ещё с раннего детства, — сказал всматривающийся в темноту за окном юноша.

— Он уверял, что этот артефакт каким-то образом покинул Небесные Чертоги, упав где-то в Одрии…

— Творец что-то потерял? — усмехнулся обернувшийся Элдрин. — Ничего глупее не слышал.

— Я согласен, — развёл руками Камлан, — и тем не менее, Перо Праотца вполне может привлечь таких созданий как фёлды. Если это действительно так, всё может обернуться ещё хуже…

Не успел хозяин закончить мысль, как со стороны входа раздался грохот. Друзья разом обернулись. Дверь с громким треском слетела с петель, а на пороге появился какой-то мужчина в сером плаще в пол, которого сопровождали два Наблюдателя. Он торопливо прошагал в центр помещения и, увидев Элдрина с Камланом, громко спросил:

— Девушка. Светлые волосы. Синее платье. Была здесь? — его голос был жутким, словно кто-то царапал вилкой посуду, и в конце каждой своей фразы он делал остановку, в течение которой, мог поклясться юноша, было слышно нервное постукивание зубами.

— Какая девушка?! Вы вломились… — рассвирепел было Камлан, но этот седоволосый пришелец в плаще кивнул головой в его сторону.

Мгновенно, будто пёс выжидающий приказ, один из Наблюдателей бросился на цель. Он приблизился к хозяину трактира, схватил его за одежду, поднял над землёй и прижал к задней стенке. Часть стеклянной посуды, стоявшей там, попадала на пол и разбилась.

— Я не повторяю своих вопросов. Но вот ответы на них, я получаю всегда, — вновь раскрыл свой рот этот человек.

— Да не было тут таких! — воскликнул Элдрин и оттолкнул Наблюдателя, чтобы тот отпустил его друга.

Тот, отступив, замер на месте, словно ожидая дальнейших указаний. Его хозяин высунул тощую руку из-под своего серого плаща и сделал ей самый обычный взмах в сторону.

Дрессировщик ещё не до конца успел завершить движение, как его зверьки уже зашагали по залу. Они навевали ужас, даже на заядлых пьяниц-драчунов, которые, уже проснувшись, выбегали на улицу, как только пропадали из их предполагаемой зоны видимости. Но Наблюдатели даже и не обращали на них внимания, имея конкретную цель.

Графские прихвостни, бегло оглядев основное помещение, разделились и разошлись. Один отправился на верхний этаж, а второй — на кухню и в подсобку. Элдрин, увидев поднимающегося по лестнице наверх Наблюдателя, вспомнил о том, что в одной из тех комнат спит Искорка. Он хотел было отправиться следом, но тут вновь возник этот мерзкий посетитель.

— А вот вам лучше оставаться на своих местах, — проскрежетал он.

Юноша остановился и посмотрел на него.

— Я что, похож на одну из твоих шавок? — насмешливо сказал он и продолжил движение.

Хозяина Наблюдателей аж передёрнуло. Он уже приготовил руки для возможного хлопка, видимо, чтобы подозвать своих марионеток. Но, судя по всему, вспомнив данный ему графом приказ, вовремя остановился.

Наблюдатели не отличались особой деликатностью, поэтому, поднявшись, разбойник увидел распахнутые настежь двери и услышал ругань разбуженных постояльцев. В одной из комнат послышался грохот мебели, следом — брань какого-то мужика, а затем звуки борьбы, которые стихли достаточно быстро. После этого из распахнутой двери вышел Наблюдатель. С его кожаной перчатки капала кровь. Словно не заметив Элдрина, он вошёл в последнюю комнату, где как раз находилась Искорка.

Юноша тут же пошёл следом. Графская ищейка уже переворачивала стол, вместо того чтобы заглянуть под него.

— Только попробуй разбудить её, — грозным шёпот прошипел Элдрин.

Но Наблюдатель, конечно же, даже не обернулся. Вместо этого он потянулся к кровати, чтобы перевернуть и её. Юноша вновь подлетел и оттолкнул незваного гостя. Но в этот раз он не замер в ожидании дальнейших инструкций, а весьма яростно принялся устранять препятствие, в виде неожиданно нагрянувшего Элдрина.

Уходить от размашистых ударов было трудно, но получить оплеуху тяжёлого кулака в перчатке с металлическими вставками было бы не сильно приятно. Занимаясь только защитой, юноша даже и подумать не мог об контратаке — столь яростным было наступление.

Почувствовав, что стена уже очень близко к спине, и не желая остаться в ловушке, разбойник, уклоняясь от очередного выпада, перекатился сопернику за спину, но тот успел-таки среагировать и зацепить его рукой. Парень потерял равновесие и в итоге закончил свой перекат лёжа на спине. Наблюдатель поспешил воспользоваться преимуществом и вновь перешёл в наступление. Но броморец смог отмахнуться ногой, оттолкнув нападающего назад к дверному проходу. Но, чтобы подняться на ноги, этого не хватило, ибо графский страж очень быстро приближался, уже замахиваясь для удара.

Спасение было очень уж неожиданным — в дверном проёме появился рослый силуэт. Он скрестил руки над головой и обрушил их на затылок Наблюдателя. Удар был очень тяжёлым. Раздался громкий хруст зеркальной маски, а нападавший мгновенно рухнул на пол как мешок с картошкой, не успев издать и звука.

Элдрин встал и всё ещё с опаской попытался разглядеть спасителя.

— Надеюсь, ты спас меня не для того, чтобы прибить самому, Медведь? — попытался усмехнуться юноша.

— Мне просто понравилась твоя подружка, — отрезал бывший капитан, развернулся и тяжело вышел из комнаты.

Элдрин ещё какое-то время просто стоял и таращился на распахнутую дверь, пытаясь отдышаться. Искорка спала крепким сном, несмотря на эту заварушку. Юноша, выйдя из оцепенения, даже повнимательнее пригляделся, дышит она или нет.

Как только тело юноши отошло от боя, он тут же почувствовал жуткую усталость и желание поспать. Элдрин с трудом дотащил бессознательного Наблюдателя до окна, распахнув его. Теперь юноша понял, почему эта комната была закрыта и использовалась только в самом крайнем случае — отсюда открывался вид на какую-то свалку, которая расположилась прямо у стены трактира. И, разумеется, сопровождал её соответствующий запах.

— Отлично, значит посадка будет мягкой, — подумал юноша, перевалил графского прихвостня через подоконник и попросту сбросил его.

Обмякшее тело приземлилось в груду мусора, зарывшись в него. Элдрин проводил его взглядом, закрыл окно и отправился в зал, помня ещё о двоих незваных гостях. Пошатываясь, он прошёл по коридору и спустился в основной зал.

Медведь уже спокойно сидел за барной стойкой, попивал пиво и о чём-то увлечённо беседовал с Камланом, совершенно не обращая внимания на пришельцев за спиной. А хозяин Наблюдателей в компании лишь одного стража энергично повторял одно и то же действие — хлопал в ладоши.

— Иди, забирай своего щенка за таверной — он там в окно вывалился, ему понадобится помощь папочки, — сказал Элдрин, опёршись о поручень на середине лестницы.

— Ты ответишь за это, маленький ублюдок, — пригрозил седоволосый, махнул головой в сторону выхода и покинул трактир вместе со своим питомцем.

— Не переживай, Камлан, они ещё долго не вернутся… По крайней мере, до тех пор, пока не отыщут Рыбку, — проговорил, прерываясь, юноша.

Последние его слова уже были едва слышны, ибо он говорил их уже тогда, когда возвращался обратно в комнату Искорки.

Там же всё было по-прежнему. Вымотанная девушка всё так же спала, разве что немного в другой позе. Сил у него осталось не так уж и много — недосып и насыщенное событиями времяпрепровождение всё же начинали сказываться. Поэтому юноша поднял опрокинутый стул, поставив его у подоконника, сел, сложив руки и положив на них голову, и отдался на волю сновидений.

Достаточно быстро заснув, Элдрин увидел странный сон. Ему приснилось мифическое Перо Праотца, что было упомянуто при нём лишь вскользь, но, однако, странным наваждением врезалось в его подсознание. Сам он стоит на вершине Каменного Замка и сжимает его в руках. Юноша одет как настоящий Принц — весь в золоте и драгоценных каменьях, в которых отражается и многократно преумножается Свет Дневной Звезды. И Элдрин сияет в величии своём ярче тысячи светил. Новообращённый Принц поднимает руки вверх над головой, и в тот же миг раздаются эйфорические крики — внизу ликует огромная толпа. Все народы Одрии, от мала до велика, растянувшиеся до горизонта и дальше, преклонили колени перед своим повелителем. Принцем Элдрином.

Тут всё вокруг закрутилось, завертелось, и время ускорило свой бег. Земной ландшафт стал изменяться на глазах, сперва изрезавшись глубокими рвами, словно шрамами, и лишаясь деревьев, а после обрастая каменными лесами Ильтура. За этим стал меняться сам Замок — выросши ещё на несколько этажей в небо, он стал ветшать и местами обваливаться. А люди, аллоры и эльфы, что стояли у его подножия, стремительно старели. Когда они умирали от старости, на их места приходили другие, на места тех — третьи. И так десятки поколений. Все они стояли на коленях, греясь в лучах нового светила.

И только Элдрин стоял неизменным — он оставался как прежде величественным и молодым, и ни морщины, ни седины не смели касаться его благородного лика. Неизменен он был, как его легендарное Перо.

Юноша неожиданно вскочил, жадно хватая прохладный смрадный воздух, прорвавшийся через приоткрывшееся окно. Его глаза безумно метались из стороны в сторону, постепенно разграничивая дивный сон и презренную, в сравнении с ним, реальность.

Так получилось, что именно после этой ночи Элдрин проснулся совсем другим человеком. Где-то в отдалённых закоулках его рассудка зародилось некое доселе невиданное чувство. Свербящая, вязкая тягота в груди.

— Какой интересный сон… — подумал Элдрин. — Перо Праотца…

Юноша ощутил необъяснимую жажду обладать этим артефактом, такую, что все остальные мысли отошли на второй план. И, если вчерашнее предположение Камлана окажется верным, он хотел бы прямо сейчас отправиться в путь на поиски. Ведь, коль уж в отдалённом Броморе известно об этой новости, то сотни прочих страждущих умов могли бы тоже возжелать Перо.

Отмахнувшись от уже навязчиво-безумных мыслей, Элдрин услышал неразборчивые звуки, которые доносились с первого этажа. За окном только-только начало светать, а в трактире, видимо, уже были посетители.

Поправив растрепавшийся хвост на затылке, юноша решил проверить, что происходит внизу. Пройдя мимо всё ещё спавшей Искорки, он вышел в коридор и спустился вниз. Там парень увидел интересную картину — в таверну действительно пришло уже с десяток постояльцев, которые, в основном, сосредоточились вокруг одного-единственного стола. Рядом с ним стояли как всегда улыбчивый Камлан, а чуть поодаль от него сидела Рыбка, выражение лица которой, на удивление, можно было даже назвать довольным. А за самим столом, на котором стояло четыре пустых пивных кружки, восседал Медведь, поглощавший содержимое пятой. Толпа громко подзадоривала бывшего капитана. Но это было лишним — здоровяк и без них справлялся превосходно.

И вот, умяв остаток кружки, он с грохотом поставил ёмкость на стол, да так, что стоявшая на нём посуда одновременно вся разом подпрыгнула. Однако, выражение лица Медведя осталось отнюдь не как у победителя. Казалось, будто выпитое рвётся наружу, а здоровяк всеми силами пытается удержать это всё внутри себя.

Толпа затихла, ожидая развязки. Повисла тишина, которую вскоре прервало некое гулкое рычание, доносившееся откуда-то изнутри капитана. В воздухе почувствовалось всеобщее напряжение. Но тут Медведь неожиданно плавно превратил свой рык в заводную песенку:

— Неси, трактирщик, больше пинт!

Бей в виски медовый хмель!

Всех чиновников на винт,

Графа — в галстук и на ель!

Все посетители тут же взорвались громкими овациями и радостными криками. Камлан же тоже расплылся в какой-то уж совсем довольной улыбке, что неудивительно, ибо Рыбка отдала ему пару монет, которые она, видимо, утаила в кармашке на платье. После всего этого выражение её лица вновь стало прежним.

— А я надеялась, что он свалится под стол, — вдруг раздался уже знакомый голос у самого плеча Элдрин.

Это была Искорка.

— Что? — вновь растерялся сперва юноша. — Как тихо ты подкрадываешься… Будь осторожнее с ногой, лучше на неё пока…

— Да брось, Элдрин, на удивление, я чувствую себя превосходно! — проговорила рыжеволосая, махая полотенцем в руках, которым ранее была перетянута её нога. — Идём к остальным.

Она начала спускаться вниз, юноша пошёл следом.

— Вот вы где! — воскликнул корчмарь, завидев их. — Вижу, тебе уже лучше, милая леди!

— Да, гораздо, — сказала Искорка, когда подошла ближе. — Спасибо тебе, добрый корчмарь.

У Элдрина же было куда менее радостное настроение, ибо он встретился взглядом с Медведем.

— Ну и тебе спасибо, отважный капитан, — наконец-то сказал юноша, когда молчаливое переглядывание стало уж совсем неловким.

— Некто Элдрин… — начал было проговаривать уже сказанную собой ранее фразу Медведь, да ещё и с достаточно схожей интонацией, — вот из-за таких как ты граф и лишил меня всех привилегий. Я не удивлюсь, если твои грязные ручонки ещё и герб на днях умыкнули.

Прежде юноша успел что-либо ответить на это заявление, вмешалась Искорка.

— Вообще, здоровячёк, это были мои друзья. И этот мальчик отношения к этому не имеет, — с какой-то странной мягкостью проговорила Искорка.

Медведь сурово перевёл на неё взгляд.

— А… Так вот, кто пустил дело всех моих прожитых лет бездомному под копчик… Что ж, приятно познакомиться. Можешь звать меня… Медведь, ныне безработный.

— Искорка, в прошлом циркачка странствующей труппы, — сделала какой-то необычный поклон девушка. — И, раз мы все, наконец-то, познакомились, давайте выпьем за это!

Разумеется, толпа такое предложение одобрила. Лишь Элдрин, вновь надевший маску задумчивости, предпочёл пока остаться в стороне. Вместо этого он через силу улыбнулся и сел у стойки. Камлан практически сразу подошёл к нему.

— А ты чего не отдыхаешь? — как всегда заботливо спросил он. — После вчерашнего, мне казалось, тебе это было бы в самый раз.

— Что-то не охота… — как-то грустно ответил юноша. — Я тут всё думаю о том, что ты мне рассказал вчера…

— Тебя так встревожила участь эльфов? — усмехнулся корчмарь.

— Я имею в виду Перо Праотца… Один предмет, способный вершить Судьбу целого мира. — размышлял вслух юноша. — Его нужно отыскать…

— Приключений вдруг захотелось?

— Вторжение фёлдов — это только начало. Ты наверняка слышал, что творится с лесными зверями. Я думаю, всё это как-то связано, — твердил Элдрин. — Да, и представь, что может случиться, если артефакт такой силы попадёт не в те руки!

— Вы поглядите на него! — раскинул руками Камлан. — Вот словно видение случилось! Смотрю на тебя и вижу твоего отца. Как и он рвёшься в путешествие, преследуя благородную цель!

Элдрин неуверенно улыбнулся, утаив свои истинные мотивы.

— В таком случае, мой мальчик, тебе не следует медлить! — едва ли не торжественно добавил корчмарь.

— Хах… Если бы всё было так просто…

— А что же тебя удерживает?

— Знал бы я ещё, с чего мне начинать. Одрия огромна, а Перо наверняка может уместиться в ладони.

— Хм… — тоже призадумался Камлан. — Есть такая поговорка, «любой ответ ты найдёшь в Сириа́те». И это действительно так! Говорят, что там находится самая большая в мире библиотека, в которую и новые, и старые книги пребывают каждодневно! И там ты найдёшь если не само Перо, то по крайней мере способ как отыскать его.

— Сириат, — ещё более тоскливо протянул юноша. — До него несколько недель пути. Каков шанс дойти туда одному?

— Ха! — громко усмехнулся трактирщик, взглянув куда-то за плечо своего собеседника. — Да разве ты один?

Элдрин обернулся.

— И знай, я имею ввиду не эту толпу грязных оборванцев, — на всякий случай решил добавить трактирщик.

На том столе, где ранее проходило некое соревнование, уже вовсю отплясывала Искорка, под ритмичные хлопки посетителей трактира. Громче же всех звучали огромные ладони Медведя. Хоть он больше и не был капитаном стражи Бромора, оный, судя по всему, всё-таки остался в нём, ибо, когда здоровяк заметил, как жутко облизывается один их частых завсегдатаев при виде танцующей девушки, сразу одарил его своим суровым взглядом. И этого было более чем достаточно, чтобы на корню подавить зачатки всех пошлых желаний, что могли зародиться в его воспалённом умишке.

— С чего бы им идти со мной? — покачал головой Элдрин.

— А что их тут удерживает? — вновь неожиданно для юноши раздался женский голос где-то совсем рядом.

На этот раз он принадлежал Рыбке, которая незаметно подсела в какой-то момент разговора.

— Что? — как всегда растерялся юноша.

— Чего тут непонятно? — продолжала говорить голубоглазая, не обращая внимания на увеличивающийся дискомфорт Элдрина. — Я не могу говорить за эту толпу пьяного мужичья, но, насколько я поняла, бездонный здоровяк только что лишился работы, которой ради, похоже, жил, смазливую воровку предали так называемые друзья, которые, в общем-то, её сюда привезли…

Элдрин слушал её, буквально ощущая нарастающую улыбку Камлана.

— А я… — продолжила девушка, — а я, наконец-то, вырвалась из золочёной клетки и готова отправиться на все четыре стороны.

Юноша посмотрел на трактирщика. Тот в ответ лишь пожал плечами и развёл руки.

— Да что ты ещё сомневаешься? — продолжала негодовать Рыбка, после чего резко развернулась и крикнула в сторону прочих посетителей, доводя неуверенность парня до предела. — Медведь, Искорка! Идите сюда, нужно поговорить!

Капитан и разбойница переглянулись, после чего первый подал руку, и девушка, приняв помощь, слезла со стола, и они вдвоём тоже прошагали к стойке. Скрыть разочарование окружавшей их толпы было трудно.

Когда они подошли к прилавку, Рыбка тут же выложила все карты на стол:

— Как насчёт небольшого приключения, друзья? Наш общий друг, Элдрин, предложил нам немного прогуляться в поисках некой вещицы. Правда?

— Эм… Если честно, я не очень люблю неожиданности, — пробубнил парень.

— Элдрин, неожиданности — это настоящие подарки Судьбы. Они позволяют не превратиться в комнатных пророков, знающих наверняка, что произойдёт завтра, послезавтра, через год… В итоге разочаровываясь в так называемой Дороге Жизни, — вмешавшись, объяснил Камлан.

Юноша ещё несколько мгновений просидел молча, одарённый несколькими выжидающими взглядами. После чего он выдохнул и сказал:

— Ты прав… Ты прав. Я знаю, что не могу вас просить, но я попробую. Мне предстоит долгое и неожиданное путешествие, — на этом моменте Элдрин снова взглянул на Камлана. — И в одиночку я могу попросту не справиться… Поэтому, мне нужна помощь. А по странному стечение обстоятельств, друзей в Броморе у меня-то и нет.

Первый ответ последовал от того, на кого разбойник надеялся в последнюю очередь.

— Это — отличная возможность посетить трактиры разных городов. Я в деле, — прогремел своим привычным басом Медведь.

— Ну, в Броморе я уже нагостилась, пора отправляться дальше. А, коль уж мои любимые друзья бросили меня, это будет отличная возможность, — присоединилась Искорка.

— Я уже высказалась, — спокойно сказала Рыбка, когда очередь дошла и до неё.

И в конце Элдрин посмотрел на Камлана.

— Ну уж нет, парень. На меня ваши щенячьи глазки не подействуют, — отмахнулся трактирщик. — Я уже слишком стар для подобных авантюр. Моё место здесь. Тут я нашёл уголок, в котором хочу остаться и дожить спокойно отведённые мне годы.

Хоть юноша всё прекрасно понимал, но огорчения своего не скрыл.

— Я буду присутствовать с вами иначе, хотя бы какое-то время. Соберу вам в дорогу припасов. Вам бы обоз какой отыскать бы.

— И я даже знаю где такой взять! — вдруг воскликнула Искорка. — Надеюсь, с Мо́ли всё в порядке.

— Моли? — переспросил Медведь.

— Да, так зовут нашу лошадку. Она сама небольшая, но очень сильная и выносливая… Ещё бы… Тащить на себе задницу Ральфа, — ответила рыжеволосая разбойница.

— Ну, в таком случае не будем терять время! Идёмте… друзья! — объявил Элдрин.

— Идите, — проговорил корчмарь, — а я вам тут пока продуктов наберу. Встретимся на дороге у Въездной Арки. Так, мужики, заканчиваем веселье, пришло время поработать. Но помните, что лучше не злить того, кто вас кормит и поит!

После последней фразы, трактирщик снял фартук, положил его на прилавок и отправился куда-то в подсобку. Постояльцы бодро зашагали следом.

Новоиспечённые товарищи же обменялись лёгкими улыбками и тоже направились к выходу.

На улице уже было достаточно светло, жители уже спешили по делам. Как же было приятно полной грудью вдохнуть свежий воздух после ночи в затхлом помещении, которое наполнял не самый приятный запах из свалки вперемешку с перегаром отвеселившихся постояльцев.

Во избежание неприятностей, Медведь отдал Рыбке свой огромный плащ, в котором та благополучно утопала, однако, хорошо скрывая свою личину от возможных нежеланных свидетелей. Сам же он остался в своём некогда дражайшем жёлтом мундире, который он по какой-то причине до сих пор не снял, правда, после вчерашней синей ямы одежда его была здорово перепачкана грязью и, вероятно, чем-то похуже.

В этот раз им не нужно было ухищряться и перелезать через высокие заборы — они покинули город через главный и, по сути, единственный выход. Пара стражников, охранявших его, хотели было бросить пару подозрительных взглядов в сторону незнакомой компании, но, завидев капитана, пусть даже бывшего, по старой привычке встали смирно и предпочли просто промолчать.

Элдрин помнил место стоянки труппы, поэтому уверенно шёл к нему. Недалеко от пункта назначения до ушей юноши донёсся некий звук. По мере приближения становилось ясно, что это было ржание лошади — громкое, неистовое.

— Моли? Обычно она спокойна… О, нет! Что-то случилось! — воскликнула Искорка и, позабыв про травмированную ногу, стремительно побежала вперёд.

Друзья так же ускорились. Очень скоро из-за поворота показалась стоянка… Зрелище, что предстало перед глазами могло повергнуть в шок любого. Огромный волк с седой серой шкурой, не уступавший ни локтя в размере крупному быку, исступлённо тряс из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, тело Ральфа. Казалось, ещё совсем немного и зверюга разорвёт его на части. Рядом же валялись тела ещё трёх подельников… Вернее, лежало то, что от них осталось — у кого-то не хватало руки, у кого-то головы. А привязанная лошадь в это время билась в агонии, пытаясь безуспешно сорваться с привязи. Если бы не подоспели друзья, ей оставалось бы лишь беспомощно ожидать своей участи.

Искорка пришла в настоящий ужас. Она встала как вкопанная, широко раскрыв глаза, и не могла пошевелиться. Любой, завидев такого монстра, предпочёл бы поскорее сбежать оттуда. Но что-то заставило в тот момент Элдрина подобрать увесистый камень с земли и швырнуть волку в голову. Зверюга мгновенно прекратила трепать бездыханное тело и выпустило его из пасти, оставив на нём огромные рваные раны.

Хищник обернулся. Его серая шерсть встала дыбом, ещё больше увеличив размеры животного, из жуткой оскаленной пасти выделялась бурлящая пена и стекала вязкая слюна, а в глазах, налитых кровью, отразилась дикая ненависть.

От всего этого зрелища даже Медведя бросило в дрожь, но хуже всего должен был себя чувствовать Элдрин, ибо зверь уставился прямо на него. Он смотрел, не отрываясь и даже не замечая заходящего ему в тыл здоровяка, будто пытался рассмотреть его душу, разглядеть в ней что-то необычное.

Странно, Элдрин не чувствовал страха, лишь какое-то странное чувство, пульсацией отозвавшееся где-то в животе. Он медленно, смотря зверю прямо в глаза, поднял с земли заострённый сколовшийся камень, после чего начал медленно и аккуратно шагать по широкой дуге.

Волк начал приближаться к нему, выходя на подходящее для прыжка расстояние. С каждым его шагом в юноше нарастало это странное уже пылающее чувство. Сам того не замечая, Элдрин разомкнул губы, тоже оскалив зубы. Его дыхание стало шумным и глубоким, вены на шее вздулись, а сердце молотом стало стучать по груди. Юноша буквально закипал от непонятно откуда взявшейся ярости. В тот момент было не совсем понятно, кто там являлся настоящим зверем.

И хищник почувствовал это. Сперва он сбавил шаг, а после и вовсе остановился. И вот уже Элдрин пошёл в наступление. Он уверенно делал шаг за шагом, всё сильнее сжимая камень. Волк стал пятиться назад!

Парень будто обезумел — глаза его налились яростью, а по губе текла тонкая струйка крови — видимо, столь сильно сжались его зубы, повредив губу. Но он этого даже не замечал.

Зверю уже было некуда отступать — за ним была канава, наполненная сточными нечистотами и ночным дождём. И поэтому он прыгнул вперёд прямо на человека, обнажив смертоносные клыки и когти.

Элдрин увернулся, попытавшись тут же атаковать в ответ. Он замахнулся камнем, но монстр оказался быстрее, совершив ещё один скачок, повалив юношу на землю и прижав его своим огромным весом.

Казалось, что даже волк не поверил в это, ещё раз взглянув на лежащего соперника, убеждаясь в победе. В это время на спасение пришёл Медведь, огрев хищника толстой палкой. Животное отвлеклось, ударив когтями капитана куда-то в плечо. Тот повалился на землю, выронив своё орудие.

Этой передышки хватило юноше, чтобы перебросить камень в освободившуюся руку и нанести удар зверю в грудь.

По запястью потекла тёплая вязкая кровь. Монстр, издав какое-то невнятное завывание, отпрянул назад. Парень тут же вскочил на ноги, слёту нанеся ещё один удар — в этот раз прямо в голову. Зверь упал и забился в судорогах, сменив завывание на щенячье скуление. Но это не остановило безумца, он продолжал яростно наносить удары, обагряясь волчьей кровью, пока что-то похожее на мольбы о пощаде его врага не утонуло в тяжёлом рычании человека, а тело зверя ни перестало подавать признаки дыхания.

Всё было, словно в алой дымке. Элдрин чувствовал, как из-за его безумной хватки камень всё глубже врезается в его ладонь, но боли не было. Он ощущал лишь жар в груди и тепло на лице. Кто-то одёрнул его за плечи и бросил на землю. Рука с орудием убийства, которым он впервые отнял дар Жизни, разжалась. То же самое тёплое чувство теперь возникло ещё и на руке. Это была кровь. Кровь самого Элдрина, сочившаяся из ран на ладони, оставленные камнем. Видимо, эти ощущения заглушали боль, которую он в своём порыве даже не ощущал. А теперь она почти ушла. И это было единственное, что удерживало частицы сознания юноши.