Шипами под рёбра (джен)

У Ёсано Акико на спине распускаются необычные двухцветные розы — серебристо-белая изнанка лепестков разбавлена кроваво-красным кантом. Они эффектно выглядят и источают сильный аромат со сладковато-тягучими нотками. Но ярко-изумрудные листья с зазубренными краями скрывают острые шипы, расположенные по всей длине извивающихся побегов.

Акико хмурится, стирает ладонью капли крови под рёбрами. Обрабатывает ранки антисептиком и заклеивает пластырем.

— Как красиво! — неуместно восхищается Дазай.

— Неудобно, — вдумчиво замечает Кёка.

— И больно, — сочувственно вздыхает Ацуши.

— Это ничего не значит, — убеждает себя Акико, комкая очередную испачканную в крови блузку.

Хотя глупо отрицать очевидное. Каждый с детства знает: врождённый рисунок на коже оживает, когда соулмейты впервые встречаются. И напоминает о себе движением до тех пор, пока родственные души не придут к пониманию.

Её рисунок — переплетение шипастых ветвей и плотно закрытых бутонов — расцвёл, когда Акико встретилась в тоннеле с представителем Портовой мафии. Она даже вздрогнула, ощутив слабое движение на спине: будто вспорхнувшие бабочки мазнули крылышками. И с каждым последующим шагом Акико чувствовала не только невесомое щекотание раскрывающихся бутонов, но и острые шипы, что реалистично впивались в кожу.

Вспоминая широкую ухмылку Чуи, когда тот сообщал, что мафия натравила Гильдию на Наоми и Харуно — обычных девчонок, работающих в офисе ВДА, — Ёсано не сомневалась: понимания достичь невозможно.

Дискомфорт можно перетерпеть. И она терпит.

Спину колет, гладит, щекочет, словно у неё там своя жизнь, тесно связанная с тем, о ком Акико предпочитает не думать. Пальцы касаются тонкого острия, впивающегося в кожу под рёбрами, давят до тех пор, пока тоже не оказываются проткнутыми.

Акико подносит руку к лицу — красное на коже ей не нравится. Розы ей не нравятся. Вообще никакие цветы.

* * *

Чуя раздражённо кривит губы, искоса глядит по сторонам и незаметно поправляет перчатки. Грёбаные лепестки, посмевшие выползти на запястья!

Где это видано, чтобы руки мужчины обвивали тонкие ростки с множеством мелких омерзительно-голубых цветочков. И название-то какое омерзительное — незабудки. Разве о таком забудешь?

Чую передёргивает от отвращения к самому себе.

За спиной сдавленно усмехается Тачихара и тут же спотыкается об неожиданно вздыбившийся асфальт. Его подхватывает Гин, Хироцу же лишь одобрительно хмыкает. Но Чуе плевать на мнение подчинённых — голова забита другим.

У цветочного ларька он выдёргивает из вазы большую бордовую розу и подносит к лицу. Просто проверить.

Ни-ху-я.

Не похоже на тот запах, что он уловил в тоннеле, когда докторша из ВДА пыталась снести ему башку огромным тесаком. Тот аромат был дразнящей смесью чувственности и страсти, от которой в венах закипала кровь. Этот — дешёвая подделка.

Ещё и голубые незабудки, щекочущие кожу, словно насмехаются над ним.

Чуя безжалостно стискивает розу и отшвыривает в сторону — раздавить бы докторшу, как этот цветок!

* * *

...— Значит, тот рыжий мафиози — твоя родственная душа? — спросил Рампо, когда Акико с Кенджи вернулись в укрытие. Хорошо хоть не при всех. Чувство такта у их ведущего детектива отсутствовало напрочь. — Ну, ничего, могло быть и хуже.

Куда уж хуже, Ёсано уточнять не стала. В тот момент опасность угрожала Наоми с Харуно и было не до того. А после — всё забылось. До вчерашнего дня.

— Ты шама не швоя пошледнее фремя, — ни с того ни с сего заявил Рампо, едва Ёсано вошла в офис Агентства.

Он как раз запихивал в рот большую шоколадную конфету, и от этого речь выходила невнятной.

— Просто устала, — соврала она.

Но пытаться обмануть Рампо — гиблое дело.

— Думаю, ты шлишком загоняешься, — продолжил он. — Тебе нужно развеяться. Вот, — Рампо протянул ей рекламную листовку с изображением кафе на набережной. — Отличное место. Тут каждую пятницу по вечерам устраивают экспресс-свидания. Завтра как раз очередное. Смотаешься в Токио подальше от знакомых, выпьешь, отдохнешь, пофлиртуешь. И плевать на всех соулмейтов.

Ёсано пристально посмотрела на него — тот улыбался в своей самоуверенной манере.

— Просто не спорь. Если я говорю, что ты отлично проведешь время, значит, так и будет...

* * *

— Моей родственной душой не может быть исполнитель Портовой мафии, — холодно возражает Ёсано.

Чуя Накахара сидит напротив, и первоначальное удивление в его прищуренных глазах сменяется мальчишеским озорством.

— Я тоже не в восторге, — нагло врёт он, почти дурея от витающего в воздухе того самого сладковато-тягучего аромата. — Тебе сколько вообще? Лет тридцать?

— Двадцать шесть, — сквозь зубы цедит Ёсано.

— Строгая одежда тебя старит.

У засранца — смешинки в глазах, и слегка дрожат уголки губ, явно пытаясь сдержать ухмылку. И он совершенно точно издевается: в мафии прекрасно знают всю подноготную каждого эспера ВДА.

Ёсано чертовски зла и ещё не прописала хук справа по наглой морде только потому, что уютное кафе в Синдзюку, где они сидят, полно посетителей. Она ругает себя последними словами за то, что повелась на уговоры Рампо и поехала в Токио. Но глядя на ухмыляющегося Чую, Ёсано со всей уверенностью может сказать: Рампо точно знал, что они тут встретятся. И от этого злится ещё сильнее.

— Если язвить — это всё, что ты можешь, тогда я ухожу.

— А что можешь ты? — из уст Чуи это звучит как вызов и предложение одновременно.

— Например, привязать тебя к операционному столу и посмотреть, что внутри, — голос Акико обманчиво ласков.

— Заманчиво, — Чуя наполняет бокалы вином и с ухмылкой протягивает ей один. — Предлагаю выпить и обсудить детали. И учти, ремни я предпочитаю кожаные.