О прынцах да царевичах (джен)

Две пары глаза внимательно изучали друг друга. В одной из них читалось явное разочарование, вперемешку с недоумением. Да уж, удружил ей дорогой тятенька, нечего сказать.

— Замаяла, — говорит, — ты меня, дочка, от женихов отмахиваться! Тот тебе не этот, этот тебе не тот, третий вовсе нехорош. Вот тебе лук, стрела, да и иди себе в чистое поле. Натянешь там тетиву и стреляй себе на здоровье! Куда попадёшь, там себе жениха и сыщешь.

Нет, ну вы представляете, а? Вот такие нравы у них в царстве пошли! Чуть что, так сразу лук в зубы и милости просим, вон отседава! Жениха им, видите ли, подавай! А ей теперь мучайся, думай, что с этим недоразумением делать.

— Да, — раздался сбоку мурчащий голос Баюна, — знал я, конечно, что у нас в прудах да болотах с экологией не ахти, но, чтобы настолько всё плохо было…

— А ну, цыц! — шикнула на кота Марья, обращая взор на зелёное существо, сжимавшее в склизких лапках её золотую стрелу. — Ты чьих будешь, чудо лесное?

Нет, она, естественно, была в шоке, когда эта квакуха «bonjour» ни с того, ни с сего ляпнула, но удивляться всё же было странно — это же Тридевятое! Тут один Серый Волк — экскурсовод и Змей Горыныч по вызову чего стоили!

— Я — Принц Луи! — напыщенно квакнул жаб и прижал стрелу покрепче к груди.

— О, иноземец! — с интересом протянул Баюн. — Из Заморья, не иначе!

— А тут-то тебе чего надобно, в русских-то землях, тем более сказочных?

— О, это есть большой трагедия! — проникновенно заговорил несчастный. — Сначала меня заколдовать злой колдунья за то, что я к неё есть домогаться, а потом большой и противный цапля хватать мой королевский особа и нести далеко-далеко! Но я сбежаль, и теперь я сидеть в этом грязном и вонючем болото! Я хочу есть и душ, я не могу так больше жить!

— И сколько же ты тутова находисся, бедный? — ехидно поинтересовался Баюн.

— О, мой дорогой друг, я здесь находиться уже десять часов! — шмыгнул носом принц.

— Бедняжка! — с фальшивым сочувствием щёлкнула языком Марья. — И что же мне с тобой тапереча делать прикажешь?

— О, я читать русский народный сказки: «Колобок», «Маша и Медведи», «Царевна-лягушка»! Я ждать прекрасный принцесса, который меня будет расколдовать.

— Ну, допустим, что я царевна! — важно подбоченилась Марья.

— То бишь прынцесса по-вашенскому, да! — мурлыкнул Баюн.

— И что тапереча делать будем, принц ты мой залётный, в самом прямом разумении этого слова?

— О, так целовать же меня скорее! — воодушевился жаб, протягивая к поморщившейся Марье одну из своих лапок. — О, прекрасный царевна, я брать тебя в свой просторный замок в сам Париж. Там ты будешь мне готовить лучший блюда французский кухня, стирать и гладить мой панталон, рожать мне очень много дети и быть вечно безмерно благодарной за то, что тебя взять в жёны сам принц Луи четвёртый!

— Бери, бери тебе говорят! — яростно зашипел Марье кот. — Вон какая акция интекуресная! Возьми прынца сегодня и получи горку панталонов в подарок уже завтрева! Потомство идет оптом!

— А что же не взять? Возьмём, чай мы не гордые! Царевне одно только и должно, что мужа ублажать, да деток малых плодить.

— О, так целовать же меня!

— Ты погоди лобзаться! Царевну ежели желаешь, нужно испытание пройти.

— Я есть на всё готовый ради любовь!

— Вот и славно! — хмыкнула Марья, перемигиваясь с Баюном.

* * *

В этот же вечер, по приказу царевны, царские холопы выставили на самом большом балконе во дворце ломившийся от яств стол. Напротив друг друга расположились два высоких резных стула для царевны и её спутника.

— Нет, ну хоть убей меня, не понимаю я этой европейской кухни! — без энтузиазма жевала Марья. — А говорят, что французы — гурманы! Тьфу!

— А я тебе говорил, со сметанкой запекать было надобно, — промурлыкал уплетавший заветный кисломолочный продукт Баюн, восседая на противоположном стуле. — Со сметанкой оно завсегда смачнее.

— Лучше в пиве замариновать, нежнее будет, — недовольно буркнула царевна, запивая трапезу вином. — Ну до чего же жилистые эти лапки!

— Да, не те нонче зачарованные прынцы пошли — ни духу, ни мяса!

— И не говори, Баюн, даже квакнуть не успел! Курятина оно, конечно, повкуснее будет, — удручённо вздохнула Марья и бросила косточку на блюдце. — И где же хорошего царевича-то взять? Может, Горыныча позвать?

— Да ну его! — фыркнул кот. — Опять его бошки спорить начнут, что первым скидавать: рубаху али портки? Стриптизёр несчастный! Уж лучше тридцать трёх богатырей позови.

— Да знаю я их, снова будут подвигами бахвалиться, а дела так и не сотворят. Ещё и Черномор бурей прилетит, раскричится. Да и зачем мне все эти женихи, когда у меня такой чудесный кот есть?

— И то верно! — довольно мурлыкнул Баюн. — Я для такой хозяйки и направо песню заведу, и налево…

— А налево пойдёшь, я тебя к ветеринару сведу, — многозначительно щёлкнула пальчиками Марья. — Чтобы сказки кому попало не рассказывал.

— Да что ты, что ты, как можно? Что-то меня так в сон потянуло! Пойду, пожалуй!

Мгновенно расправившись со сметаной, Баюн юркнул прочь. Царевна с грустью посмотрела на одиноко лежавшие на блюдце косточки и обречённо махнула рукой. Уходя с балкона, она ещё раз обернулась и тяжко вздохнула. Ну не виновата она, что не осталось на белом свете истинных царевичей, жабы одни.