Коллекционер (джен)

Какое-то время спустя после того, как колдомедики из Мунго вытащили его с того света, Северус осознает, что прежним он уже никогда не станет. Человек, который пытался угодить двум сумасшедшим и не угодить на тот свет раньше подходящего времени, умер в Визжащей хижине. И вместе с ним умер всякий интерес к реальности. Реальность существует параллельно с ним, но никак с его жизнью не пересекается, кроме как в некоторых важных точках. Например, приходится притворяться чудаковатым художником, ежемесячно покупая красную и синюю краску. Или увлеченным парикмахером, в очередной раз скупая рыжий оттенок новой линейки "Шварцкопфа". Опять-таки зелье и заклинания требуют дополнительных сложных ингредиентов, и чтобы их купить, Северус совершенно нелегально и так же невозмутимо продает рецепты из-под полы, а при необходимости доставляет определенные настойки по определенному адресу.

Зато его коллекция пополняется достаточно регулярно, правда совершенства он так и не достиг, над этим придется работать, и работать еще долгое время, но некоторые успехи радуют. Например, на прошлой неделе Лили под номером двенадцать назвала его "Мой Северус", и он всерьез считает, что следующая Лили уже станет больше похожа на некое подобие живого существа с сознанием, чем на ходячую куклу.

Два года назад Северус увлекся магией переселения душ.

Старый дом в Паучьем тупике теперь испещрен изнутри знаками вдоль и поперек и похож на огромного идола с нанесенными ритуальными символами.

— Время пришло, Господи! — зловеще поет старая пластинка. — Из пепла, из этих цепей, из дома дьявола...

Северус осторожно выбирает девушек. Обычно это или сироты, на которых обществу и полиции плевать, или небогатые студентки, пробивающие себе дорогу в мир Лондона и оставившие родных в богом забытых городках. Разумеется, ни одна из них не похожа на Лили настолько, чтобы минимизировать преображение. Приходится чуть подрезать губы, укорачивать или удлинять пальцы, приводить к нужному размеру грудь, красить волосы — с последним он возится дольше всего. К сожалению, настоящий рыжий встречается редко, а краситель ложится по-разному, да и структура волос чрезвычайно индивидуальна. Если бы любую внешность можно было исправить с помощью заклинаний и взмахов палочки!

Северус старается не повторяться: с помощью оборотного зелья он находит общий язык с будущими Лили, притворяясь то привлекательным барменом, то разговорчивым почтальоном, то любопытным журналистом. Главное — раствориться в толпе, быть одним из тысяч: неприметным, неинтересным, безликим. И иметь десятки лиц.

Подцепить девушку на крючок проще простого: в юном возрасте практически все они нежны и ранимы и страдают от нескольких однообразных вещей: деспотичные родители, проблемы с учебой или поиском работы, несчастная любовь — в возрасте от семнадцати до двадцати такие сложности у каждой второй. Если Северусу кажется, что девушка чувствует некое сомнение, он сразу исчезает из ее поля зрения. Риски ему не нужны. Ему нужна Лили. Сначала он добьется идеального совпадения внешности при общей живости сознания, а следом уже будет экспериментировать над вызовом ее души. Плевать, где она обитает: в Раю или в Аду. На прошлой неделе он беседовал со специалистом по магии худу, скрываясь под обликом студента-религиоведа, и узнал достаточно полезной информации. На стенах появились дополнительные ритуальные знаки, и именно благодаря им двенадцатая Лили стала называть его по имени.

Лили номер тринадцать живет через две улицы от него: опасно, но ее внешность удачна, много изменений вносить не придется, а Северус уже несколько утомился подрезать губы, уши и выравнивать носы ритуальным кинжалом. Все его Лили чуточку отличаются друг от друга, что вызывает в нем приступы негодования и даже ярости. Три первых Лили не двигаются, шевелятся только их глаза и что-то шепчут губы. Северусу иногда слышится "Помогите!" в этих неразборчивых звуках. Четыре следующих бесцельно бродят по дому, натыкаясь на углы, отчего их лица и руки покрыты желтовато-багряными синяками. Пятеро Лили, включая последнюю, постоянно разговаривают, создавая шумовой фон.

Новая Лили, о которой он узнал от продавщицы красок, работает официанткой в крошечной забегаловке на углу Черч- и Солсбери-стрит. Владельцы который год борются за желание превратить забегаловку в мало-мальски приличный бар, но конкуренция в районе слишком высока.

У нее есть поклонник — неприятный тип из магазина обуви напротив, обуреваемый желанием побыстрее затащить Лили в постель. Северус такой цели не имеет — во всяком случае, любовные утехи не стоят на первом месте, но, в общем, он не откажется и от них; главное, чтобы перед ним оказалась настоящая Лили.

Сперва Северус пытается устроиться барменом, но место оказывается занято, и тогда он соглашается на роль подсобного рабочего, опередив своего конкурента на десять минут. О, убеждать он умеет отлично. И угадывать, что хочет собеседник, — тоже. Годы шпионства только пошли ему на пользу: Северус умеет читать лица.

Новая Лили оказывается достаточно общительной и в некотором роде бойкой, но приятно доверчивой. Стоило Северусу сказать, держа коробку с дешевой ветчиной, что парень из обувного отвратительно гнусавит, как Лили звонко рассмеялась и спросила:

— Вы тоже заметили? Такой назойливый тип!

Каждое утро в течение следующей недели Северус перекидывается с Лили номер тринадцать незначительными фразами, делая вид, что поболтать не против, но и работу бросить не может. Таким образом у нее создается впечатление, что он нормальный и самодостаточный и что общение с хорошенькой девушкой для него приятно, но не является основной целью его существования. Кроме того, Северус ворует волосы одного из соседей, привлекательного рабочего Тома, за которым на заводе выстраивается очередь из женщин.

В воскресенье Северус решает, что Лили готова к полноценной встрече, и не ошибается. Он предлагает сходить в кафе-мороженое: обычно девушки такого достатка редко могут позволить себе сладкое и с удовольствием соглашаются отведать разноцветные шарики. Сам Северус предпочитает фисташковое.

— Чем думаете заняться, когда подкопите денег на нашей тяжелой работенке?

Они садятся напротив друг друга за маленький круглый столик из дешевого пластика. Лили номер тринадцать ковыряет ложечкой шоколадный шарик.

— Уеду в Париж. Хочу стать художницей или киноактрисой. Лондон чересчур чопорный.

— Я бы уехал в Эдинбург. Шотландия, знаете, — вересковые пустоши, Вальтер Скотт, Стивенсон...

Лили номер тринадцать изучает его с любопытством. Глаза у нее не зеленые, скорее серо-голубые, но это можно исправить настойкой ядовитого плюща.

— Вы любите читать?

— Когда найду время после работы и ухода за больной матерью. Она плохо видит.

Год назад Северус пробовал прочесть "Айвенго" и в конце концов с раздражением сжег его в камине.

На лице Лили проступает сочувствие.

— Я вот никогда не питала любви к чтению. Совсем не понимаю поэзию. Зато я понимаю живопись, это своего рода поэма в красках. Вы были в Национальной галерее?

Разумеется, ноги Северуса там не было: скучная мазня, часто лишенная смысла, его не привлекает и утомляет. Портреты бесполезны, потому что стремятся угодить, пейзажи навевают сон, да и английские пейзажи унылы, натюрморты безжизненны, библейские и мифологические сюжеты отвратительны в своих детальных изображениях нагих тел.

— Несколько раз, — произносит он не моргнув. — Дома у меня висят две картины — старинные портреты; я бы пригласил вас взглянуть прямо сегодня, но не уверен, что матери это понравится. Она старомодна и любит, когда с ней договариваются.

Лили облизывает ложку. Губы у нее замечательные, практически не отличить от оригинала. Северусу даже хочется их поцеловать.

— Как думаете, сколько им лет?

— Сто или больше. Я в этом плохо разбираюсь. Дед купил их у знакомого художника.

— Я бы с радостью на них взглянула, — произносит Лили. — Давайте прогуляемся? Погода удивительно хорошая для осени.

Три встречи спустя Лили номер тринадцать уже сама напрашивается к нему в гости, захватив с собой венок из осенних листьев: она считает, что пожилым женщинам такие очень нравятся и поднимают настроение. Лили, у которой родных нет, непременно хочется понравиться матери человека, которым она уже слегка увлеклась. Сироты — самый податливый материал.

Едва переступив порог, Лили растерянно осматривает комнату. Северус предусмотрительно уносит и уводит других Лили в спальню, освобождая гостиную, но знаки ритуалов и символы худу все еще испещряют стены и потолок.

— Вы говорили, у вас есть портреты. Они, наверное, в другой комнате?

У каждой жертвы есть секунда на побег. И каждая ее упускает.

Северус подходит к проигрывателю и ставит пластинку. Мужской голос громко пропевает:

— Время пришло, Господи...

Да, время пришло. Оно приходит к любому из живущих.

— Остолбеней! — произносит Северус холодно и жестко, направив палочку на испуганную девушку, уронившую осенний венок.

Лили номер тринадцать валится на пол, и Северус спокойно принимается за процедуру ритуала, подпевая словам заклинания. В этот раз ему повезет, в этот раз его Лили — настоящая Лили — вернется, узнает его и протянет к нему руки.

Тогда Северус снова станет самым счастливым человеком на свете.