Я иду, Чакотай (гет)

Кэтрин Джейнвэй по утрам была совершенно отвратительным человеком.

Возможно, дело было в том, что решительно всю свою жизнь она не высыпалась — однако, даже если представлялась такая возможность, тело всё равно по привычке негодовало. Голова ощущалась тяжёлым камнем, туловище не желало никаких активностей, а настроение было таким, что хотелось прибить всех окружающих.

Кэтрин могла бы сделать виноватой в этом старость, если бы не помнила, что такое состояние у неё началось ещё с первого курса академии.

Она пробовала разное. Заниматься зарядкой, начинать день с книги, просыпаться за час, чтобы взбодриться небольшой уборкой — однако единственным спасением женщины от самой себя оставался кофе.

Ей многие говорили, что у неё зависимость. На это Кэтрин неизменно отшучивалась, что у неё слишком много достоинств, хоть один недостаток же тоже должен быть?

Какой бы разбитой старой женщиной она ни просыпалась, после утренних процедур и нескольких глотков кофе она приходила в себя, становилась вполне довольной жизнью и готовой выслушивать доклады о происшествиях. Поэтому обычно после этого капитан шла в свой кабинет, куда вызывала Тувока. Офицер отчитывался с присущей ему монотонностью, что всегда немного её забавляло. Так что это событие завершало серию утренних ритуалов по превращению в доброго руководителя.

— Капитан, — как обычно, Тувок принёс отчёт службы безопасности. Женщина окинула старого друга улыбкой, прежде чем поблагодарить и погрузиться в прекрасный мир сводок, таблиц и прогнозов.

— Вынужден отметить падение боевого духа нескольких энсинов из инженерного. Лейтенант Торрес уже неоднократно докладывает мне об их опозданиях и небрежной работе. Полагаю, будет полезно установить наблюдение за ними и привести в исполнение комплекс мер альфа по классическому списку дисциплинарных сценариев.

— Что же, я рассчитываю на вас, Тувок, — кивнула женщина, откладывая планшет. — Я ознакомлюсь с отчётом, а пока вы можете быть свободны.

Вулканец кивнул и покинул кабинет. Женщина же погрузилась в великолепное структурированное множество букв.

Это было очередное, совершенно ничем не примечательное утро. Отчего-то ей совершенно не хотелось заниматься делами. Силой воли заставив себя ознакомиться со всеми имеющимися данными, она поднялась из-за стола, потянулась и подошла к иллюминатору. Оттуда из её кабинета открывался прекрасный вид, и множество далеких звёзд особенно радовали её в этот день. Однако ни на одной из них не получалось удержать взгляд — казалось, небо всё время перестраивалось и менялось.

«Что-то не так», — нахмурилась женщина. Подняв руку, Кэтрин прикоснулась к стеклу. Оно приятно холодило пальцы. Настолько, что женщина не удержалась и прислонилась к иллюминатору обеими руками. Казалось, что стекло затягивает её куда-то внутрь.

— Капитан?

Женщина резко оглянулась. Сердце забилось чаще от неожиданного оклика. К ней подошёл её старпом.

— Кэтрин, всё в порядке? — понизив голос спросил Чакотай. — На тебе лица нет. Мне пришлось воспользоваться своим кодом доступа, чтобы сюда попасть. Ты не отвечала.

— Прошу прощения, я не слышала, — женщина пару раз моргнула, стараясь привести мысли в порядок. — Я не знаю, Чакотай, но что-то не так. Понятия не имею, что именно меня беспокоит, но всё же…

— Возможно, ты плохо спала. Может быть, отдохнёшь?

— Может быть, позже. Вы хотели напомнить, что капитану пора явиться на мостик? — пошутила Кэтрин, постаравшись развеять напряжение. Старпом кивнул, всё ещё с заботой глядя на своего капитана.

— Экипаж нуждается в вас.

— Хорошо. Я иду, Чакотай.

Джейнвэй улыбнулась мужчине, прежде чем снова повернуться к иллюминатору. Там, среди звёзд дельта-квадранта, словно в насмешку, красовалась обычная земная луна.

— Я сплю… — неожиданно осознала она. — Чакотай, я…

Её старший помощник исчез. Женщина почувствовала назревающую панику. Заметив, что на столе появился новый планшет, она резко его подняла. На весь экран красовалась надпись:

«ПРОТОЗВЕЗДА» БЫЛА ЗАТЕРЯНА В КВАДРАНТЕ ДЕЛЬТА.

Осознание, перемешивающееся с нахлынувшими разом воспоминаниями, вызвало резкую головную боль. Мир начал терять свою чёткость.

— Чакотай… — прошептала женщина зажмурившись. В горле появился ком, на глаза навернулись слёзы.

Кэтрин Джейнвей по утрам была совершенно отвратительным человеком. И не было момента ей ненавистнее, чем тот, когда она окончательно осознавала, что спит. Возможно, потому, что она не желала просыпаться.

* * *

Рядом с кроватью разрывался от воя будильник. Кэтрин терпеть его не могла. Куда привычнее ей был спокойный голос компьютера. Она скучала по временам, когда просыпалась на борту корабля.

Раньше она бы всё отдала, лишь бы поваляться лишний часок в постели. Когда ты на корабле, твоё пробуждение по времени тесно связано с началом новой смены. Когда-то давно, кажется, в другой жизни, энсин Джейнвэй обожала ночные дежурства. И особенно — когда случалось что-то интересное, и смена гамма плавно перетекала в альфу. По молодости она могла долгое время находиться без сна, выживая на одном кофеине. И всё же порой она завидовала капитану, который даже мог не находиться всё время на мостике, всегда появляясь перед важным событием. Позже, уже на борту «Вояджера», она поняла, что быть капитаном — это вовсе не равно вставать по расписанию, делать свою работу и идти отдыхать. Капитан оставался капитаном независимо от времени суток. Неожиданный вызов на мостик отвлекал не только в моменты отдыха, но и от всё той же работы. Нередко она засиживалась до пяти утра, оставляя лишь пятнадцать минут на сон. Возможно, если бы не старпом, заботившийся о ней и нередко насильно заставлявший её поесть и поспать, женщина бы чаще попадала в медотсек не на своих ногах.

Сейчас она была адмиралом, чьё скучное существование прерывалось лишь редкими вызовами в штаб Звёздного Флота. Прошло всего несколько лет с того момента, как «Вояджер» вернулся домой, но Кэтрин уже ненавидела свою новую работу.

Когда Джейнвэй только получила повышение до адмирала, на неё свалилась масса работы. Раньше, будучи капитаном, она не могла понять, чем же эти адмиралы вечно занимаются. Ей казалось, что это нечто вроде пенсии для капитанов. Однако она была неправа — работы было много, и она была весьма отличной от того, к чему привыкал капитан на борту своего корабля. Да, ей приходилось постоянно контактировать с представителями всевозможных рас, улаживать конфликты, но в отличие от капитанов — у адмиралов не было чётких задач. Адмиралы всё время оценивали военное положение, угрозы извне, старались предотвращать неприятности до того, как они станут видны всем. При этом курировали различные проекты, носились в командировке на чужих кораблях по всему квадранту, а то и за его пределы. Уже спустя несколько месяцев Джейнвэй поняла, что у неё безумно болит голова от всевозможных звонков капитанам с сообщениями об их назначениях. И это всё не говоря уже о том, что параллельно шло разбирательство по поводу дела «Вояджера», и каждое решение, принятое ею на борту корабля, теперь тщательным образом рассматривалось. Будучи капитаном, она относилась к этой предстоящей процедуре весьма скептически. Она была уверена в собственном успехе. «Я следую внутреннему компасу, а потом решаю все вопросы на слушании с адмиралами, с которыми я давно на «ты», — как-то ответила она на вопрос одного инопланетянина в квадранте Дельта. Пожалуй, она недооценила всю мощь занудства адмиралов. Сытые и довольные жизнью, они с лёгкостью критиковали поступки, которые совершил экипаж, находившийся в чрезвычайном положении. Это вызывало у неё сильное раздражение.

Сначала ей пришлось нелегко. Как, впрочем, и многим членам экипажа. Далеко не каждый легко и быстро смог устроиться в новом мире. Джейнвэй сразу заявила — двери её дома открыты для всех. И так и было.

В первые несколько недель в её доме никогда не было пусто. Потерянные люди собирались, чтобы обсудить свою новую общую проблему — как жить дальше. Их не было семь лет, но, казалось, что целую жизнь. У кого-то успели скончаться родители, у кого-то — погибнуть друзья на войне с Доминионом. Об уничтоженном движении Маки было пролито немало слёз. Да, были письма, но осознать всё это, вернувшись, вовсе не было легко. Они пропустили так много… Не только у Кэтрин Джейнвэй жених успел обзавестись другой. Было множество малых и больших трагедий… Но каждый знал, что может прийти в гости к своему капитану. Ведь как и на «Вояджере», в её доме было крайне важно правило: «Места хватит всем».

Постепенно люди привыкали к новой жизни. Вечера становились все тише. Кэтрин всё чаще узнавала, что кого-то из них назначили на корабли, кто-то решил отправиться к себе на родину, кто-то — женился и в честь медового месяца улетел на курорт. Всё чаще шумные сборища у неё дома стали превращаться в тёплые и уютные посиделки. И она была крайне рада этому. Она искренне желала, чтобы все были счастливы.

Вскоре её стали навещать только старшие офицеры. Джейнвэй с интересом слушала, как Б’Еланну и Седьмую пригласили работать на Марсе над новым проектом корабля. Не удивительно — их знания были невероятно ценны. В то время как его деловая жена теперь активно командовала на новом месте, Пэрис вместе с маленькой Мирал осели дома. Том старался восстановить отношения с отцом, что, даже несмотря на такой перерыв, было совсем непросто. Поэтому своего рулевого Кэтрин встречала в гостиной почти каждый день. Сидя дома с ребёнком, Пэрис увлёкся разработкой голографических романов и, с учётом опыта на «Вояджере», быстро приобрёл невероятную популярность как автор. Джейнвэй прошла несколько новых работ — они были весьма хороши.

Тувок вернулся на Вулкан, где был счастлив наконец увидеть своих внуков. Перед отлётом он признался, что хотя он рад был служить под командованием старой подруги, теперь точно уйдёт на покой. И действительно — когда через несколько недель его рекомендовали на должность капитана на одном из хороших кораблей, Тувок отказался и официально сложил полномочия. Звёздный Флот потерял отличного офицера.

Гарри Киму не повезло. Его любовь так и не дождалась его. Однако он был настолько счастлив встретиться с родителями, что, честно говоря, ему было на это плевать. Тем более что его сразу же повысили до лейтенанта. Получив своё назначение, он, как поговаривают, настолько покорил нового капитана знаниями, что тот немедленно сделал его главой инженерного отсека. Так что теперь мистер Ким был на седьмом небе от счастья.

Доктор на долгое время превратился в предмет исследований многих инженеров на Юпитере. Никто и поверить не мог, что голограмма способна настолько развиться. При этом его долго не желали воспринимать как личность. Джейнвэй даже пришлось поучаствовать в суде, защищая его перед лицом Звёздного Флота. Позже говорили, что это слушанье было примерно настолько же революционным, как и знаменитый суд над Дейтой, когда капитан Пикард выступал в защиту андроида. В любом случае это, а также новые бунты голограмм в шахтах на нескольких планетах, заставили Звёздный Флот задуматься над этим вопросом.

И конечно же… Чакотай. Он надолго исчез почти сразу после возвращения «Вояджера». Зато, когда вернулся, Джейнвэй не помнила ни одного вечера, чтобы он не забегал к ней. И когда её дом опустел, гости перестали посещать её каждый день, вечера Кэтрин стали всё более напоминать их совместные ужины с Чакотаем на «Вояджере». И ей было хорошо.

Пожалуй, если бы не её дорогой друг, она бы сошла с ума от тоски. Нет, у неё тоже была мама, была дорогая сестра Фиби и её дети. Однако всё же ей не хватало её команды. Семь лет прожить бок о бок с экипажем — шутка ли? И она была невероятно благодарна их совместным ужинам, прогулкам. Всему, что когда-то поддерживало её за тысячи световых лет от дома.

Где-то спустя год после возвращения «Вояджера», когда Чакотай в очередной раз гостил у Кэтрин, они как-то вспоминали Доктора. Они давненько о нём ничего не слышали. Вспомнились и его достижения в роли голографического командира. Тогда Чакотай пошутил, что любой капитан мечтал бы о том, чтобы иметь у себя на борту не просто голограмму аварийного командования, а целостную личность великого капитана, такую, например, как Джейнвэй. Кэтрин тогда лишь посмеялась. Она ещё не знала, что эта идея запала Чакотаю в душу, и он вместе с Б’Еланной и их давним другом Реджинальдом Баркли всерьёз взялся за проект ГАК «Джейнвэй». Подстроили все лихо — Кэтрин поставили перед фактом, что будет использоваться её внешность, и это не обсуждается. Та, впрочем, не смогла противиться и сама с удовольствием стала участвовать в проекте.

Голографическая Джейнвэй оказалась тем ещё чудом. В отличие от Доктора, представляющим собой изначально просто комплекс медицинских алгоритмов с внешностью Циммермана, великолепную ГАК дополнили подпрограммами личности капитана Кэтрин Джейнвэй. О, это был сущий кошмар. Адмирал пришла в ужас, когда поняла, что они весьма ошиблись с этим: у голограммы, помимо достоинств, оказалось немало минусов. Во-первых, она была чертовски упряма. Без этого бы она не была голограммой Джейнвэй. За время разработки она жадно поглощала все знания, которые в неё загружали создатели. Во-вторых, она, как и оригинал, оказалась весьма двойственна. При показной самоуверенности, она близко к сердцу принимала проблемы. Не зря втайне ото всех Чакотай тестировал её на симуляциях реальных ситуаций «Вояджера». Голограмма стала почти совершенной Джейнвэй — она поступала также в девяносто девяти процентах случаев. Исключением оказались только ситуации, касающиеся голограмм, — и её можно было понять. Но главное — она долго не могла принять, что в обычной ситуации является лишь помощником, а не полноценной заменой капитану. Над этим создателям пришлось поработать отдельно.

Кэтрин, глядя на голограмму, была в ужасе. Это была полная голографическая копия.

А потом Чакотай сообщил своему капитану, что устал сидеть на месте и хочет вернуться из запаса в космос. Офицер обратился к ней как к адмиралу с просьбой о корабле. С горечью, но Кэтрин выполнила его желание. Она организовала ему лучший корабль, недавно спроектированный Б’Еланной и Седьмой. И дала миссию — вернуться в Дельта-квадрант, исследовать там пару сотен световых лет и доставить новые данные. В конце концов, «Вояджер» почти не исследовал территорию, близкую к границе. Чакотай тогда пошутил, что не отправится в Дельта-квадрант без своего капитана. Так, с бывшим старшим помощником на корабле полетела голографическая Джейнвэй.

Это не должно было занять более полугода. Но закончилось тем, что «Протозвезда» пропала без вести.

Кэтрин ненавидела себя за то, что отдала приказ о назначении Чакотая. Как она могла забыть, что Дельта-квадрант — это чрезвычайно опасное место? Почему не отправила его на какую-нибудь штатную миссию?

Пожалуй, потому что слишком его ценила. И знала, что он достоин большего, чем какая-нибудь перевозка инопланетян из пункта А в пункт Б.

Звёздный Флот бросил все силы на то, чтобы найти пропавший корабль. Однако, казалось, что «Протозвезды» словно никогда и не существовало. Несколько посланных по следу кораблей вернулись вскоре ни с чем. Они утверждали, что граница весьма явная — там была найдена ранее неисследованную туманность, как оказалось, состоящая из убийственного набора веществ, в котором стандартная обшивка плавилась спустя несколько недель полёта. Не было ни малейшего шанса для корабля без дополнительного оснащения пройти неповрежденным.

На этом поиски свернули. Как бы адмирал ни пыталась их возобновить, ей отвечали, что сейчас у флота нет таких средств. Возможно, когда они разработают ещё один корабль…

Она спорила с коллегами-адмиралами снова и снова. Пока ей ласково не намекнули, что ей давно пора бы взять отпуск. Тогда Кэтрин поняла, что она, вполне возможно, вскоре будет уволена, если не угомонится. И решила сыграть по их правилам.

Последним адмиральским указом она перевела на постройку нового современного корабля, способного пройти через туманность, Б’Еланну с Седьмой. А после ушла в бессрочный отпуск.

Её милый дом теперь казался ужасно пустым. Сейчас к ней редко кто захаживал из экипажа. У всех была новая, прекрасная жизнь. И Джейнвэй столкнулась с невероятным одиночеством — такого она не ощущала никогда. Даже на «Вояджере».

Поэтому однажды она решила перебраться к своей матери на ферму в Индиане. Та встретила дочь со всей возможной любовью. А Кэтрин постаралась расслабиться в родных стенах. Получалось ужасно.

Она помнила, как здесь же, на ферме, много лет назад, она поддерживала мать, когда погиб отец. Тогда Джейнвэй казалось, что родной дом опустел. Фиби ещё училась в художественной академии Трилла, и не сразу смогла приехать. Кэтрин помнила свою ярость, что сестра бросила их в такой тяжёлый момент, и бессилие, поскольку не знала, как поддержать маму. Однако Гретхен не сдалась. Спустя несколько месяцев она стала понемногу восстанавливаться. Фиби всё же вырвалась, Кэтрин взяла бессрочный отпуск на службе, благо, капитан Пэрис, на корабле которого она тогда служила, очень хорошо к ней относился. Втроём они смогли пережить это горе. Но слишком врезался в память момент жуткого одиночества.

Спустя много лет, Кэтрин казалось, что ситуация повторилась. Только она скорбела не по отцу, а по своему лучшему другу. И теперь Гретхен всячески старалась поддержать дочь. Они часто беседовали вечерами обо всём, Кэтрин рассказывала своей матери о событиях на «Вояджере». Конечно, тех, что не были засекречены Звёздным Флотом. Гретхен жалела, что так и не познакомилась с Чакотаем, ведь, по рассказам дочери, он о ней сильно заботился.

— Мама, как ты справилась со столькими потерями? Со смертью отца, с моим исчезновением… — спросила Кэтрин однажды. Гретхен лишь грустно улыбнулась.

— Я знала, что рано или поздно Эдвард может погибнуть. Это риск, на который ты сознательно идёшь, связывая себя с офицером Звёздного Флота. И я знала, что в душе мой муж всегда предпочёл бы погибнуть на службе, а не от старости на ферме. Так что, вполне возможно, он был счастлив такому раскладу. Что же касается тебя… Не было ни дня, когда бы я отчаялась. Я всегда верила, что моя дорогая девочка вернётся домой. Возможно, нескоро, возможно, ей придётся пройти через невероятные сложности. Но ведь Дороти Гейл нашла способ вернуться в Канзас. Значит, и моя крошка Кэти справится с этой задачей.

Кэтрин почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Да, её мать была права. Она обязана надеяться, верить и ждать.

В конце концов, разве было возможно, чтобы её дорогой старпом, с которым рука об руку они прошли тысячи световых лет, пропал на границе с Бета-квадрантом? Нет! Это просто смешно.

«Не забывай, Кэтрин, ты всё ещё рядом с ним», — утешалась Джейнвэй в моменты сожалений. — «Я достойно воспитала свою голограмму, чтобы она заботилась о нём».

К несчастью, время шло, а вестей не появлялось. Женщина осталась одна. Её экипаж нашёл своё место в квадранте альфа. Семья Кэтрин была всегда рада поддержать её, но всё же и у сестрицы Фиби, и у матери были свои дела и заботы.

Когда терпеть одиночество стало невыносимо, Джейнвэй, чтобы развеяться, отправилась на соседнюю ферму, раньше принадлежавшую бабушке и дедушке по материнской линии. К сожалению, теперь небольшой уютный домик стоял в запустении. Лишь иногда туда приезжали погостить бабушка и дедушка по линии отца. Но всё же, как и раньше, они были исключительно городскими жителями.

Обойдя старенький дом, Кэтрин заметила нечто странное, выбивающееся из её детских воспоминаний. Рядом с почерневшим стволом дуба, в который когда-то давным-давно попала молния, росло, стремясь ввысь, уже достаточно взрослое дерево. Оно плотно приникло к обгоревшему родителю, отчего казалось, что это старый дуб пустил новые ветви. Когда-то давно маленькая Кэти обожала лазить по этому могучему гиганту. А однажды она ужасно испугалась, когда молния ударила в него, расколов прямо посередине. Теперь же, глядя, как спустя многие годы на изувеченном стволе красуются молодые листья, Джейнвэй не смогла сдержать улыбку.

Уже вернувшись домой, она долго размышляла. Ей казалось, что она, словно дуб, многие годы боролась со стихией, пока однажды её не настигла молния. Кэтрин готова была пройти всевозможные испытания сама, но тяжелее всего ей было осознавать, что дорогой ей человек находится в опасности. И это её почти погубило. Она тратила время, ломала карьеру, упиваясь своим отчаянием. Где же была та молодая пробивная Джейнвэй, которую не могли удержать никакие трудности?

В размышлениях она случайно взглянула в зеркало, и увиденное ей не понравилось. Она никогда не выглядела на свой возраст, сейчас же всё в ней выдавало, что ей уже было пятьдесят. Особенно — её глаза. Даже в самые тяжёлые моменты глаза Джейнвэй горели ярким огнём. Сейчас же, казалось, от того яркого пламени не осталось и следа.

Пожалуй, ей пора было снова начать действовать.