Дракон Севера (джен)

Новый мир, это я,

Я пришёл, чтобы понять,

Чтобы смотреть шторму в лицо.

Видишь, звёзды горят,

Бесконечностью объят

Каждый их вздох — имя твоё.

(Арда — Новый мир)

В какой-то миг тьма отступила, превратившись в колеблющуюся серую муть, словно очень густой туман. Он совсем не был похож на бредовое видение — напротив, казался таким же реальным, как боль.

Боль… раз он чувствует ее, значит, все еще жив.

Эта мысль, первая внятная мысль после того разговора с невидимым собеседником, словно вернула Муртага к реальности.

Реальности ли?..

Но боль постепенно ослабевала, исчезая. Словно ее не было. Тем не менее, свое тело юноша ощущал. Опустив голову, он оглядел себя — босого и обнаженного по пояс, увидел многочисленные порезы и синяки, стертую кожу на запястьях. Муртаг попробовал шагнуть вперед — и у него получилось. Не похоже на сон. Все-таки морок? Пленители решили всерьез взяться за его разум? Что ж, пусть попробуют. Им его не сломать.

Серый туман немного отступил, когда впереди забрезжил свет. Юноша слегка сощурил глаза — напротив него завис появившийся откуда-то сгусток яркого чистого сияния, подобный миниатюрному солнцу.

— Что ты здесь делаешь, дитя? — женский голос, властный, несмотря на едва заметные в нем нотки удивления, словно шел отовсюду. — Уходи, пока тебя не обнаружили другие!

Муртаг не успел ни ответить, ни даже толком изумиться — что-то будто с силой дернуло его куда-то в сторону. Серая мгла завертелась вокруг него — и вновь отступила.

Сын Проклятого осмотрелся, все больше убеждаясь в том, что происходящее является иллюзией. Теперь он находился в каком-то темном коридоре со сводчатым потолком. Стены его были сложены из черного камня с зелеными прожилками, источников света рядом не наблюдалось, но что-то не давало погрузиться этому помещению в полную темноту — под его сводами царил всего лишь полумрак.

— Эй, долго ты еще собираешься стоять столбом? — раздался вдруг за спиной ворчливый голос. Муртаг резко обернулся, пытаясь найти говорившего взглядом, но, похоже, коридор был пуст. — Глаза опусти, умник!

Юноша удивленно вскинул брови: на полу коридора расселся большой лохматый пес. Зверь часто дышал, высунув язык, словно запыхавшись. Никого, кроме этой собаки, рядом не было, но… не мог же тот голос принадлежать ей! Тем более, что Муртаг готов был поклясться в том, что несколькими мгновениями ранее это место абсолютно точно пустовало. Иллюзия? Иллюзия!

«Я брежу. Или все-таки эти ублюдки сменили тактику».

Он отскочил к противоположной стене, рефлекторно потянувшись к отсутствующему оружию. Естественно, ни меча, ни кинжала, ни даже вилки не наблюдалось — откуда же им взяться? И что теперь делать? Пожалуй, стоит начать с того, чтобы просто успокоиться и трезво оценить ситуацию, несмотря на то, что сам мир вокруг явно немного пьян. Это ведь всего лишь собака. Или не все так просто? Возможно, лучше отступить? Интересно, куда ведёт вон тот коридор?

— Так, а ну, немедленно прекрати это! — зарычал пес, глядя на юношу с явным недовольством, словно каким-то невероятным образом прочитал его мысли. — Лучше слушай, что тебе говорят, пока тебя не нашел кто-нибудь другой! Иначе хозяин мне устроит… — последние слова зверь произнес почти неслышно, скорее, для себя самого.

На пару секунд Муртаг лишился дара речи. То, что он только что увидел, больше всего походило на какой-то безумный сон.

— Чего уставился? — осведомился пес сердито, окончательно уверив пленника в нереальности происходящего. — Не глупи, давай-ка разберемся с одним делом и уберемся отсюда.

Юноша не отвечал, все так же глядя на болтливое животное. Все это выглядело слишком безумно даже для иллюзий, созданных истязателями.

«Нет, похоже, я все-таки брежу…»

Пес наклонил голову вбок и испустил тяжелый вздох, совершенно не звериный — с такой тоской вздыхают только люди. Не дождавшись хоть какой-то реакции, он поднялся, и, подойдя к Муртагу, пригляделся, словно примериваясь, к его руке, а затем вдруг весьма ощутимо укусил за пальцы.

— Ау! — парень от неожиданности отдернул руку и попятился назад.

— Вот так всегда! — недовольно, даже почти обиженно проговорила назойливая галлюцинация. — Послушай, у тебя обнаружился младший брат, который оказался драконьим Всадником, ты заключил сделку с моим хозяином, и тот убил твоих мучителей и вытащил тебя из темницы, и теперь ты находишься… скажем, так, где-то между мирами… И после всего этого тебя удивляет всего-навсего говорящая собака?

— Кто ты? — справившись с эмоциями, все же спросил Муртаг, хотя с языка рвался другой вопрос: «Что ты такое?».

— Я — Барбас, — ворчливым голосом ответил пес. — А ты — болван. Мало того, что заключил сделку с моим хозяином, так еще и мне теперь приходится с тобой возиться, словно с беспомощным щенком! Некогда болтать, пошли, мы не у моего хозяина дома. Иди за мной, пока нас не обнаружили.

«Минуту… Что значит — нахожусь где-то между мирами? Какими еще мирами?»

— Нашел время спрашивать! — рыкнул Барбас, вот только Муртаг готов был побиться об заклад, что не задавал вопроса вслух. Неужели эта псина так легко пробилась сквозь его мысленные барьеры, а он этого даже не почувствовал? — Делай, что говорят, если не хочешь помереть, или что еще похуже! Тебе еще надо дожить до выполнения своей части сделки!

— Какой еще сделки? — успел спросить Муртаг прежде, чем пес бодрой рысцой направился куда-то во мрак коридора. Выбор был невелик — остаться на месте, не зная, где он даже находится, юноша счел не слишком здравой мыслью. Пришлось последовать за болтливым животным.

«Как видишь, свою часть договора я выполнил. О твоей же части сделки мы поговорим позже», — всплыли в памяти слова неизвестного, которые Муртаг услышал перед тем, как попасть сюда. И что это было? Чей голос звучал в его голове? О подобном юноше никогда не доводилось слышать. Наверняка все происходящее — иллюзия, или просто бредовый сон, но что, если нет? С кем он тогда случайно заключил сделку, и, самое главное, каковы ее условия? Излишней наивностью Муртаг не страдал, так что прекрасно осознавал, что неизвестный, кем бы он ни был, убил Двойников и вытащил его из темницы вовсе не из-за внезапного приступа доброты. Если здесь и сейчас реальность, то это существо должно быть очень могущественно. Вероятно, даже сильнее Гальбаторикса.

Но… Возможно ли такое? А ведь он слышал разговор двух незнакомцев, один из которых позже убил Двойников. Он назвал короля марионеткой. А другой явно намекнул на то, что манипулировал им.

Кто они? Маги? Шейды? Или что-то еще? Что-то, о чем мало кто слышал? «Они все здесь давно забыли о нас, а потому им и в головы не приходит что-то заподозрить!» — кажется, именно так сказал один из этих двоих. Значит… нечто забытое, древнее, могущественное?..

«Проклятье! Во что я снова вляпался?»

Меж тем пес прибавил скорости, и Муртагу волей-неволей пришлось перейти на бег. Хорошо, что он не чувствовал ни боли, ни усталости — иначе наверняка вряд ли сумел бы подняться с пола. Пусть вся боль, что он перенес в последние дни, и не поколебала его решимости, а лишь закалила ее, юноша прекрасно знал, что сила духа не равна силе тела. Тем не менее, последствия пыток никуда не делись, это он сам видел. Но почему он тогда ощущал себя так, будто после славного отдыха рано утречком поднялся на прогулку?

«Так не бывает».

— Бывает, — буркнул Барбас, не оборачиваясь. — Пора бы тебе уже начать привыкать. Тебе и так не повезло — увильнуть от сделки ты не сможешь. Хотя, смотря с какой стороны на все это смотреть — можно считать и везением…

Пожалуй, стоило бы расспросить пса о сделке и ее условиях, а заодно и о некоем хозяине, которого четвероногий проводник упоминал… Вот только при мысли о том, что болтливый коврик для блох нагло лезет ему в голову, Муртаг почувствовал нарастающую злость.

— Хватит читать мои мысли! — раздраженно процедил он сквозь зубы, остановившись. Пес тоже остановился, обернулся к ведомому и фыркнул с явным пренебрежением:

— Оставь свои мудрые помыслы себе. Лучше просто молчи и иди за мной. И, кстати, сам ты коврик для блох.

Пришлось проглотить обиду — все же Барбас явно был прав, Муртаг понятия не имел о том, что делать и куда идти. Значит, оставалось довериться блохастому и молча следовать за ним. Расклад совершенно не устраивал юношу, но выбирать был не из чего. Следующие несколько минут — или часов? — прошли в тишине. Коридор перешел в тонущую во мраке широкую галерею со стенами и полукруглым сводом, сложенными из того же черно-зеленого камня. Впрочем, стыков между каменными блоками заметно не было — словно стены, потолок и пол представляли собой единое целое, вырубленное в глыбе того же камня. Кем бы ни были создавшие это зодчие, они потрудились на славу. Наверняка при постройке всего этого не обошлось без колдовства. В стенах имелись ниши, часть из которых занимали скульптуры, весьма, надо сказать, своеобразные.

Во всем этом присутствовала мрачная красота, и одновременно с ней — что-то зловещее. И дело было не только в темноте и тяжелом, словно бы давящем своде. Все это выглядело нереальным, чуждым человеку, и Муртаг осознавал, что ему явно не место здесь, где бы ни находились эти зловещие залы. Пожалуй, лучше действительно было следовать за болтливой собакой, независимо от того, бред все это или реальность. Юноша привык доверять, за редким исключением, только себе, а теперь его жизнь находилась в руках (точнее, в лапах) Барбаса. И пришлось смириться с этим — отсюда нужно выбраться во что бы то ни стало.

Стоило об этом подумать, как пес остановился, как вкопанный, с явной тревогой прислушиваясь и принюхиваясь. Шерсть на загривке вздыбилась, из пасти вырвался едва слышный низкий рык.

— Сюда, быстрее!

Возражать времени не было, слишком явной, почти осязаемой, оказалась тревога пса, так что Муртаг бросился вслед за ним прятаться за статуей, изображавшей совершенно точно нечеловеческое существо. Даже взгляда мельком хватало, чтобы понять, что ничего подобного он не видел, но рассматривать было некогда. Если честно, все это больше напоминало детскую игру в прятки, а не попытку скрыться от врага.

— И что… — начал было юноша, но был самым бесцеремонным образом перебит:

— Положи руку мне на загривок, а дальше молчи и не шевелись! Тогда, возможно, нас не заметят…

Он замер, стараясь дышать как можно тише. Потекли минуты томительного ожидания, но ничего не происходило. Когда Муртаг собрался было, вопреки указаниям говорящей собаки, спросить, в чем дело, его слуха коснулось эхо тяжелой поступи.

Шаги приближались. Юноша затаил дыхание, опасаясь выдать себя. Не то, чтобы его пугала сама вероятность схватки, но Муртаг никогда не принадлежал к числу тех, кто рвется в бой, даже не зная, кто противник и чего хотя бы предположительно от него можно ждать. Суровая школа жизни научила его осторожности, и, учитывая предостережения Барбаса и само место, явно не предназначенное для простых смертных, искать лишние неприятности точно не стоило.

Вскоре неизвестный появился в поле зрения. Мрак мешал рассмотреть его, но было ясно, что это мужчина. Точнее — рослый воин в полном боевом облачении, но без оружия. Было в его облике что-то неправильное, и через пару мгновений Муртаг понял, что именно: фигура воина, словно окутанная ореолом тьмы, была полупрозрачной. Как будто он был призраком.

«Проклятье, да что это за колдовство?»

Укрытие выглядело совсем ненадежным — если призрак почует незваных гостей, то легко их обнаружит.

Словно подслушав мысли Муртага, призрачный воин вдруг резко остановился и повернул голову в сторону ниши. Несколько секунд он стоял неподвижно, то ли всматриваясь в темноту, то ли прислушиваясь, а затем медленно направился к ненадежному укрытию.

Их обнаружили! И что делать теперь? Сражаться? Для такого дела неплохо бы заиметь что-то хотя бы издали похожее на оружие. Впрочем, враг тоже безоружен с виду, но вид порой бывает обманчив. Да и как вообще сражаться с призраком? Это… это ведь даже не шейд, который, пусть и почти неуязвим, но все-таки обладает материальной оболочкой, которую можно разрушить и на время избавиться от смертельно опасного противника. У Муртага один раз вышло, по крайней мере. Более того, его брат лишний раз доказал, что этих тварей вполне можно убить. Очень тяжело, но возможно. А что делать с призраком? Как его сразить?

Тем более, голыми руками.

Но призрак вдруг остановился, вновь приглядываясь, словно ожидая, когда незваные гости сами выдадут себя. Или не приглядывался — трудно было сказать, рассмотреть его лицо Муртагу не удалось. Воин сделал еще один шаг к нише, поднимая голову, вновь застыл, и юноше показалось, что призрак смотрит прямо на него. Но тот, простояв пару мгновений, резко развернулся и направился дальше, в сторону коридора, откуда пришли Муртаг и Барбас.

Последние очень натурально изображали статуи еще несколько минут, пока не стихло эхо шагов. Поле чего пес шумно выдохнул:

— Уф… еще немного, и он бы нас увидел. Так, лучше подожди здесь, сиди тихо и не высовывайся.

— Кто это был?

— Скорее всего, он еще при жизни служил… — пес запнулся на мгновение. — Служил хозяину этого места. Вот и после смерти ему служит. И не спрашивай меня, что это за место, кто его хозяин и кто мой хозяин, — вдруг прорычал Барбас, опять словно прочитав мысли. — Узнаешь, когда будет надо! А пока молчи и делай, что говорю я. То есть, пока сиди здесь и делай вид, что тебя нет. Скоро вернусь. — С этими словами он выбрался из ниши и бодро потрусил дальше по галерее.

Муртаг проводил его взглядом. Он что-то увидел в тот момент, когда призрак почти заметил их. Было ли это на самом деле, или ему показалось, но на долю секунды ему удалось разглядеть глаза призрачного воина. Юноша не обратил внимания на само лицо, или вовсе не смог его рассмотреть, но пронизывающий взгляд разноцветных глаз словно отпечатался в памяти. Почти забытый, но знакомый.

Он потряс головой. Скорее всего, ему просто показалось. Его отец, которого отцом-то называть не хотелось, давно уже мертв. Это всего лишь иллюзия. Или бред, порождение пошатнувшегося разума. Но не правда, никак не правда, Муртаг не позволит этому быть правдой, даже казаться — не позволит.

«Они все здесь давно забыли о нас».

Муртаг крепко зажмурил глаза, но, открыв их, снова увидел ту же темную галерею. Гладкий черно-зеленый камень холодил босые ступни, а раны по-прежнему не напоминали о себе. Он решительно ткнул пальцем в сплошную ссадину, опоясывающую запястье, но не почувствовал боли. Так не бывает. Эти мрачные залы, говорящая собака, разноглазый призрак, а теперь еще и это… Это всё больше и больше походило на бредовый сон, но сон этот никак не заканчивался. И никто не желал объяснять Муртагу, что вообще происходит. Юноша, на миг забыв об опасностях, испустил тяжелый вздох. Да, теперь он отлично понимал Эрагона — брат как-то посетовал на то, что его втянули в водоворот опасных событий, не спеша полностью посвящать в происходящее. Интересно, что с ним теперь? Главное — чтобы был жив. И не угодил в загребущие руки короля.

«И не влез в какую-нибудь сомнительную сделку».

А сам Муртаг — что его ждало теперь? Он подозревал, что ничего хорошего. Что потребует взамен хозяин болтливой собаки? И зачем Барбас водит его по этим коридорам?

В одном юноша был уверен точно: это место — не просто какой-то замок или катакомбы. Тот, кому подчинялся говорящий пес — не просто какой-то маг, пусть даже и очень могущественный. И Барбас — не просто говорящая собака.

«…давно забыли о нас».

Неужели существуют какие-то древние силы, о которых никто до этого дня и не подозревал? Кто они? Забытые боги? Или что-то иное?..

Если все это все-таки не сон и не морок, то… неужели Муртаг столкнулся с теми, о ком не знал даже король? Но если это так, то в дальнейшем следовало рассчитывать только на себя — вряд ли кто-то даст совет, что в таком случае делать. Впрочем, ему не привыкать.

Он снова потряс головой. Не стоит пытаться разрешить загадку прямо сейчас, подумать над сложившейся ситуацией можно будет и в более спокойном месте… если, конечно, юноша вообще сможет теперь найти такое место. Но проблемы все же следует решать по мере их поступления.

В полумраке мелькнула приземистая тень, и Муртаг напрягся, готовый, если придется, продать свою жизнь подороже, но через секунду увидел, что это всего лишь вернувшийся откуда-то Барбас. В отличие от воина-призрака, перемещался говорящий пес совершенно бесшумно.

А еще невозможно было не заметить книгу, которую Барбас нес в зубах. Достигнув ниши, пес аккуратно, насколько мог, положил на пол ветхий фолиант в потрепанной кожаной обложке.

— Вот! — рыкнул он. — Бери его, и убираемся отсюда, нас учуяли.

Муртаг бережно поднял книгу, отметив мимоходом, что на и без того потрепанном переплете теперь красовались еще и отметины от собачьих зубов. Вот ведь блохастый варвар: книга наверняка очень старая, с ней стоило бы обходиться осторожнее. Но… выходит, они здесь ради этой книги? Значит, она действительно ценна.

— Нашел время думать не о том! — Барбас вновь зарычал. — Не спи, хватай меня за загривок и сматываемся!

Под сводами галереи вновь заметалось эхо тяжелых шагов, и Муртаг счел верным поступить так, как велел ему проводник. Снова, как в тот момент, когда они прятались от призрака, юноша положил ладонь на загривок собаки, и…

…исчезли темнота и черный с зелеными прожилками камень. Вокруг снова закружилась серая мгла. Еще миг — и она расступилась, явив взору скалистую местность. Повеяло холодом.

— Промахнулись, — совсем тихо, с явной досадой сообщил Барбас. — Подожди немного, мне тяжело таскать с собой кого-то еще. Но здесь нам точно нечего делать.

Место, где они очутились, с первого же взгляда показалось Муртагу таким же мрачным и чуждым, как и те залы. Хотя здесь, в отличие от коридора и галереи, можно было видеть небо, но это небо совсем не походило на то, к которому он привык. Оно горело — словно жидкий огонь разлился по небосклону, но воздух, как ни странно, был обжигающе холоден. А устремляющиеся вверх скалы выглядели не менее зловещими, чем мрак и гладкий черный мрамор с зелеными прожилками.

Неожиданное чувство хлестнуло по разуму порывом ледяного ветра: здесь был кто-то еще, и этот кто-то явно видел их. Может, среди простого люда подобная подозрительность и могла вызвать недоумение, а то и вовсе смех, но Муртаг был воином, а воин рано или поздно учится доверять своим ощущениям. По крайней мере, развитая интуиция спасла не одну жизнь.

И вот сейчас эта самая интуиция буквально кричала о том, что где-то в этих скалах затаился кто-то, наблюдавший за ним. Кто-то очень опасный.

Он видел незваных гостей, столь нахально влезших сюда, в дом его истинного повелителя. Может быть, эта встреча и была неожиданной, но один из этих чужаков явно даже не подозревал, чего можно ожидать. Какая неосмотрительность.

Этот темноволосый юнец казался знакомым. Пока что существо не могло вспомнить его, потому что границы между разумами еще не стерлись. Жаль, ему придется еще некоторое время провести здесь, прежде, чем он сможет вернуться в один из миров смертных. Он ненавидел это состояние, когда память еще не восстанавливалась до конца, хотя и, справедливости ради стоит заметить, переживал он подобное совсем нечасто. Но убить одного из чужаков — крепко потрепанного с виду темноволосого парня — он вполне бы смог.

Что-то шевельнулось в памяти. Нет. Нужен был не он. Другой человек, как-то с ним связанный. Но на худой конец сойдет и этот чужак. Наблюдатель знал его — однажды тот ему помешал. Впервые за много лет причинил боль. И теперь поплатится за это — а заодно и за поражение, которое наблюдатель потерпел от рук приятеля этого нахального чужака, тоже.

Барбас явно тоже заметил слежку — как и тогда, при приближении призрака, он вздыбил шерсть. Муртаг резко обернулся, но никого не увидел. Только все те же скалы. Ощущение опасности никуда не исчезло — наоборот, лишь стало сильнее. Знать бы еще, кто за ними следил. И чего от неизвестного врага следует ждать.

— Хватайся, — а до этого момента Муртаг и не подозревал о том, что собаки умеют шипеть. Но иначе описать звук, изданный проводником, не получалось. — Была ни была!

Вновь их ненадолго отступила уже знакомая мгла. Назойливое ощущение чьего-то пристального взгляда исчезло, но Муртаг не спешил ослаблять бдительность. Может быть, неизвестная угроза не потеряла их след. К тому же, он не знал, с чем мог еще столкнуться впереди.

— Вот. — Пес часто дышал, высунув язык — запыхался, бедняга. — Здесь у нас есть несколько минут на передышку, — и добавил ворчливо: — все было бы проще, если бы хозяин позволил переместиться в его владения.

— И кто этот твой хозяин? — осведомился Муртаг, осматриваясь. Они стояли на тропе, извивающейся среди старых деревьев и серых валунов, совсем не мрачных, в отличие от недавних скал. Где-то в стороне журчал ручей, над землей стелился туман, вдоль тропы можно было заметить небольшие стеклянные фонари. Иными словами, это место выглядело спокойным и тихим, но, как и два предыдущих, явно не предназначалось для смертных, поэтому юноша не спешил обманываться мирным пейзажем.

— Сказано же тебе было — не спрашивай. Хозяин запретил мне рассказывать тебе обо всем этом, узнаешь, когда надо будет. А что касается сделки — он сам тебя найдет. А теперь читай книгу. Пора уже заканчивать с этой прогулкой, тебе здесь не место. У здешних обитателей есть занятия и поинтереснее, чем поиски незваных гостей, но это пока что. Слышишь?

Откуда-то действительно доносились музыка и голоса — похоже, где-то рядом проводилось какое-то празднество.

— То есть, я должен прочитать эту книгу? — Не поверил своим ушам Муртаг, оценивая взглядом толщину фолианта. — На это явно уйдет не одна неделя.

Пес вновь насмешливо фыркнул:

— Это не просто какая-то книжонка из твоего мира. Или я, по-твоему, зря ее украл? Так ты будешь понимать язык, он отличается от вашего. И знания. Кое-что ты будешь вспоминать, когда понадобится — и так тебе проще станет принять все, что ты услышишь. Постой, — добавил Барбас спешно, — как только ты прочтешь книгу, ты окажешься там, куда тебя решил отправить мой хозяин. Еще один мир смертных, он чем-то похож на тот, откуда пришел ты. И лучше на первое время притворись, что ничего не помнишь. Все, не задавай вопросов! — вновь зарычал он, явно поняв, что Муртаг собрался узнать, что это за миры такие, и зачем ему туда отправляться. — Давай, быстро!

Юноша пожал плечами и раскрыл книгу. В первый миг он подумал, что это чья-то злая шутка: страницы были пусты. Но раньше, чем он успел что-то сказать по этому поводу, на пергаменте проступили символы, совершенно незнакомые Муртагу, и ему показалось, что какая-то сила словно волной прошла сквозь него. Знаки на миг вспыхнули, будто пламя, а затем уже в который раз все исчезло. Опять закружился серый туман, но очень быстро на смену ему пришла непроницаемая чернота.

* * *

Зима в их краях в этом году выдалась довольно промозглой. Истинное наказание: лучше сильный мороз без ветра, чем довольно слабый мороз, но с порывами сырого ветра и снегом с дождем. Мало того, зима отчаянно не желала уходить, и несмотря на то, что весна перевалила за середину, продолжал валить мокрый снег. Давненько на памяти старого целителя не случалось такой пакости.

Впрочем, к холодам Антоний Валериус давно уже привык. Как-никак, а большую часть своей сознательной жизни он провел здесь, в Скайриме. Много лет назад, когда совсем еще молодой Антоний стал учеником знаменитой Коллегии Винтерхолда, он нередко скучал по мягкому климату Сиродила, но рано или поздно живые существа привыкают ко всему.

Прошли годы, и Антоний повстерчал будущую супругу, нордку по имени Гудхильд. Норды обычно ценили силу, храбрость и боевые навыки, а на магов посматривали с предубеждением, нередко считая их попросту слабаками, но вот Гудхильд так явно не думала. Когда она была совсем юна, ее родичей скосил мор, как и половину жителей деревни, в которой она жила. После этого девушка пожелала стать целительницей, дабы сделать все, чтобы никто и никогда более не пережил подобной напасти.

…А потом, спустя много лет, и Антоний, и Гудхильд покинули Коллегию, в которой набирали мощь интриги. Они оба изучали искусство целительства вовсе не для того, чтобы вечно отсиживаться за каменными стенами. В конце концов они осели здесь, в доме неподалеку от Айварстеда. Жители всех ближайших к их жилищу селений знали и уважали их — на счету Антония и Гудхильд было немало спасенных жизней. Если кто-то болел или покалечился, или еще что случалось, всегда звали их. Может, это и было хлопотно, но старики не жаловались: в конце концов, они для того и поселились здесь, чтобы помогать тем, кто в этом нуждался. Тем более что и бедствовать не приходилось, благодарные люди не забывали про целителей. Антоний и его жена в роскоши не купались, да и не нужно им это было, но и не голодали и на оборванцев не походили. А так — что еще нужно?

В котелке над очагом булькала горячая похлебка, именно то, что так необходимо после весьма прохладного дня. Сегодня целители, наконец, вернулись домой из деревеньки, в которой стали вдруг хворать дети. Послали бы кого сразу — болезнь, может, и удалось бы остановить быстрее. А так им пришлось провести в деревне почти неделю. Но хворь перестала распространяться, дети выздоравливали — стало быть, можно было и домой возвращаться. Антоний договорился в деревне, что если вдруг кому станет хуже, за ними пошлют немедля.

— И все-таки не нравятся мне эти слухи, муж. — Гудхильд покачала головой, разливая по двум плошкам похлебку. — И у нас, чувствую, работы прибавится.

— Да уж, жена. Восстание-то, похоже, и не собирается успокаиваться. — Антоний принял из рук супруги плошку. — А ведь пытались нас уже Братья Бури с места согнать.

— Братья Бури! — Женщина презрительно покривила губы. — По мне, так они просто шайка разбойников, прикрывшаяся благородными целями. А на деле они только разоряют нашу страну!

Гражданская война, вспыхнувшая в Скайриме после убийства ярлом Виндхельма Верховного Короля Торуга, и не думала утихать со временем. Повстанцы, называвшие себя Братьями Бури, сражались за отделение Скайрима от Империи, и немало нордов поддерживали их. Вот только Гудхильд хоть и была нордкой, умела видеть дальше красивых речей. Восстание явно обречено на провал, да и цели его, если копнуть поглубже, не были столь благородными — скорее, кто-то просто захотел власти. Кроме того, до Рифта уже доползли слухи о том, что Верховный Король погиб вовсе не в честном поединке, как говорили Братья Бури, а был подло убит их предводителем…

А еще этим повстанцам до всего было дело. Особенно до чужестранцев, даже если те жили в Скайриме на протяжении нескольких поколений. К Антонию и его жене тоже уже цеплялись не раз: Братьям Бури достаточно было уже того, что Антоний — имперец, а Гудхильд — жена имперца. По мнению этих остолопов, тем самым женщина предала свой народ. Несколько раз особо радикальные повстанцы открыто угрожали Антонию, требуя убираться отсюда. Им не было дела до того, что старики просто жили в доме в лесу и помогали всем, кто об этом просил.

Надо сказать, людям в деревнях такое поведение повстанцев тоже не нравилось. Чем им лекари-то не угодили? Подумаешь, имперец! Главное, что дело свое знает и денег не требует. Так считал простой народ, но стали бы его слушать эти самые Братья Бури? Тем более, Антоний и сам знал, что у многих деревенских сыновья, а то и дочери, присоединялись к восстанию. А ведь говорили им, что войны между ярлами не для простых крестьян. Да вот только они разве слушали? Юность…

Да, толпу несложно зажечь красивыми и убедительными речами. Нужно только знать, о чем говорить. И то, как говорить.

Слухи, бродившие в деревеньке, в которой Антоний и Гудхильд провели последние несколько дней, откровенно не радовали. Обстановка в провинции становилась все более напряженной с каждым днем. Как бы и в самом деле не пришлось съезжать с привычного места… За себя Антоний не боялся, но жизнь его жены имела в его глазах совсем другой статус. Мужчина взглянул на Гудхильд — та выглядела усталой. Антоний понимал, каково ей видеть, как ее родину раздирает на части война.

Вдруг в дверь с силой забарабанили.

— Хозяева! — позвал с той стороны знакомый мужской голос. — Есть кто дома?

— И поесть-то не дадут спокойно, — привычно заворчала Гудхильд, отодвигая свою плошку. Она, как и ее муж, понимала, что вряд ли их кто-то решил побеспокоить просто так. Неужто опять та же хворь? Надо было все-таки задержаться в деревне…

За дверью стоял рыжеволосый норд средних лет, которого Антоний и Гудхильд неплохо знали. Эрик, охотник из той самой деревеньки. Значит, придется возвращаться? Или… Антоний не сразу обратил внимание на спину лошади, которую норд вел под уздцы. Поперек седла лежал человек, закутанный в теплый плащ охотника. Кто-то из товарищей Эрика?

— А я-то опасался, что вас не застану, — произнес охотник. — Нашел его в лесу, не оставлять же как есть? Не по-людски это.

Найденного Эриком человека перенесли в дом. Теперь Антоний видел, что он очень молод — наверно, не больше двадцати лет. Судя по чертам лица, имперец, хотя это и просто предположение. Темные, почти черные волосы спутались, да и в целом выглядел юноша очень изможденным. Из одежды на нем имелись только штаны, даже обуви нет. Кто же тут в таком виде ходить будет? И даже на первый взгляд очень много порезов и ожогов. Глубокие порезы вдоль ребер. Стертая кожа на запястьях. Антоний дураком не был и сразу понял, что все это значит.

— Пленник. — Целитель обернулся к охотнику: — Где ты его нашел, Эрик?

— Неподалеку от старой медвежьей берлоги. И рядом никого, даже следов не было, хотя сам он там явно после снегопада оказался — замерзнуть не успел, да и сам снегом не присыпан. Будто из воздуха появился. Может, и пленник, мало ли сейчас в наших краях всякой бандитской швали? А теперь с войной разбойников еще больше станет, — мужчина вздохнул. — То-то люди все удивляются, как ты здесь один с женой жить не боишься.

— У нас брать, считай, нечего. А место все знают, для логова не сгодится.

Про разбойников Антоний прекрасно знал. Знал и о том, что они похищали людей. Места эти вообще не были самыми безопасными, тем более, что в лесах водилось немало хищников. Встречались и тролли. Но и сам Антоний, и его жена когда-то обучались не только целительной магии — владели и боевой. Пусть и не настолько хорошо, чтобы сражаться с опытными магами, но на то, чтобы защититься от грабителей или зверей, вполне хватало.

— Ты бы взял припасов, — к мужчинам подошла Гудхильд, — У нас всего и так с избытком, а у тебя теперь, выходит, охота сорвалась. Тебе ведь семью кормить еще.

— Успею еще поохотиться, — ответил Эрик. — А вы бы поосторожнее. Сегодня, как вы ушли, опять эти, — он поморщился, — у нас ошивались. Нам-то все равно, а вот молодые… Сын чуть ли не в рот им заглядывает. Попробует удрать — не посмотрю, что он почти взрослый, выпорю так, что неделю сесть не сможет! Не для простых людей эта война.

Несмотря на то, что восстание набирало силу, даже в подконтрольных Братьям Бури владениях не каждый им симпатизировал. Да, таких людей было меньшинство, но они все же существовали, и Эрик был одним из них.

У охотника не было причин задерживаться, и потому тот вскоре отбыл, нагруженный целебными снадобьями, которые варила Гудхильд. Отпустить старого знакомого с пустыми руками супруги не могли. Раз уж от припасов тот отказался, то снадобья ему или семье его пригодятся.

— Его допрашивали, — с уверенностью заявила Гудхильд, уже осматривавшая раненого. — Или, может, еще подбивали на предательство — заслать обратно или принудить встать на свою сторону.

— С чего ты так решила? — Антоний приблизился к жене и тоже склонился над бессознательным юношей. Женщина в ответ хмыкнула:

— А ты сам посмотри. Кто бы это ни был, но паренька они, хоть и пытали, но старались не покалечить. Значит, нужен был живым и здоровым. Ну… насколько возможно.

— Я тебя понял, — кивнул мужчина. — Может, сам расскажет, как в себя придет. Эрик сказал, что следов с ним рядом не было, хотя и замести их никак не могло. Хотел бы я знать, что все это значит.

* * *

Первое, что Муртаг почувствовал, — тепло. Словно в хорошо натопленном доме. Он уже и почти забыл, как это, — хотя, должно быть, прошло не так много времени. Но дни, проведенные в темнице, казались вечностью.

Он лежал на чем-то мягком и был чем-то укрыт. Пахло дымом, какими-то травами и чем-то съестным. Выходит, все это было сном? И путешествие в компании говорящей собаки, и темница?..

Темница!

Первым порывом было открыть глаза и встать, но Муртаг не стал этого делать. Он даже не знал, где находится, хотя мог быть уверен в том, что не в камере пыток. И все же — темница Урубаена сном точно не была. Тогда почему пытки закончились? Или его мучители решили сделать перерыв, дабы не угробить пленника раньше времени?

Всё верно… Смена обстановки еще не значила, что Муртаг не среди врагов. Пока он не разберется с тем, где он находится и кто его окружает, не следовало показывать, что он очнулся. Сперва нужно хоть что-то понять.

Первым делом юноша прислушался. Ничего подозрительного, только потрескивает где-то неподалеку пламя. Что-то булькает и позвякивает. По первому впечатлению все это больше походило на обиталище лекаря, чем на тюрьму.

Все-таки решили подлатать? Или его вытащили из Урубаена? Нет, вряд ли. Кто смог бы это сделать?

«Надеюсь, братец, ты не полез в это гнездо шершней, — отстранено подумал он. — От мертвого героя пользы не будет».

Решив рискнуть, Муртаг медленно, осторожно приоткрыл глаза. Повезло, что свет в помещении был неярким, иначе ему бы долго пришлось привыкать… Деревянные стены, на них отсветы от пламени. Факелы? Нет, скорее, очаг. И, кажется, рядом никого нет. Открыв глаза и поморгав, чтобы привыкнуть, юноша осторожно повернул голову и окинул помещение взглядом. Похоже на маленький дом, разделенный на две половины грубо сработанной перегородкой. Та часть, в которой находился Муртаг, по-видимому, служила хозяевам кухней. Прямо посреди помещения дымил очаг в земляном полу. Неудивительно, жилище явно топилось по-черному. На приколоченных к стене полках расположились съестные припасы, к потолку вперемешку с пучками трав были подвешены тушки каких-то животных. Скосив глаза, Муртаг заметил, что самого его кто-то устроил на лежанке возле стены и укрыл пушистой шкурой. Все это мало походило на быт жителей столицы, скорее, на жилище какого-то отшельника…

Что находилось на другой половине дома, Муртаг разглядеть не мог. Рядом по-прежнему никого не было. Узнать бы, как и куда он попал…

Но стоило ему попытаться приподняться, как тело напомнило о том, что в темнице с ним вели не задушевные разговоры. Пронзило болью ребра, засаднило запястья. Плечи и спина просто противно ныли, намекая, что дергаться явно не стоит, да и вообще, куда он лезет-то, относительно цел, жив, вот и пусть успокоится! Пришлось вновь откинуться на лежанку, издав болезненное шипение. Едва слышное позвякивание на другой половине дома прекратилось, а затем из-за перегородки вышла, по-видимому, хозяйка.

Она оказалась пожилой, но отличалась высоким ростом и, несмотря на возраст, сохранила осанку. Женщина была облачена в видавшее виды серое платье, седые волосы она заплела в косу. Должно быть, в молодости она была весьма хороша собой, но и сейчас ее сложно было назвать дряхлой развалиной — она держалась едва ли не с королевской статью.

— Наконец-то проснулся, — произнесла она. Голос у нее был довольно приятный, в нем почти не чувствовалось старческого дребезжания. — Подожди пока вставать, нагуляешься ещё.

Хозяйка присела на край лежанки и, приподняв голову юноши, поднесла к его губам глиняную кружку с пахнущей травами жидкостью. Может, это и какая-нибудь колдовская дрянь, но Муртаг был совершенно не в том состоянии, чтобы сопротивляться чему-либо. Да и вряд ли эта старая женщина решила его отравить. К чему такие сложности? Есть множество гораздо более простых способов отправить кого-то на тот свет, особенно если этот кто-то в таком премерзком состоянии, как Муртаг.

Снадобье в кружке оказалось горьковатым на вкус. Вскоре проклюнувшаяся боль поутихла, да и в голове прояснилось окончательно.

— Вот теперь и поговорить можно, — сказала женщина, поставив кружку на стол, за которым, должно быть, хозяева дома ели. — Вижу, нелегко тебе пришлось, — добавила она с сочувствием.

— Что… — Голос звучал непривычно хрипло. — Что это за место? Где я нахожусь?

— Ты в нашем с моим мужем доме, неподалеку от Айварстеда. Владение Рифт, — названия, произнесенные старой женщиной, Муртаг абсолютно точно никогда не слышал. Или он каким-то образом оказался где-то за пределами Алагейзии?

«Как только ты прочтешь книгу, ты окажешься там, куда тебя решил отправить мой хозяин. Еще один мир смертных, он чем-то похож на тот, откуда пришел ты. И лучше на первое время притворись, что ничего не помнишь», — всплыли вдруг в памяти слова говорящей собаки из бредового сна. Или не сна? Те названия, что прозвучали в речи женщины, были юноше незнакомы. Все сходилось. Но не могло же такого произойти на самом деле!

Кажется, тогда, в темнице, Муртаг пожелал оказаться подальше от того места. В какой-то мере это желание исполнилось, вот только теперь он не имел ни малейшего понятия о том, где вообще находится.

«В следующий раз, видимо, придется яснее выражать свои пожелания», — подумал он с мрачной иронией. Женщина же, похоже, заметила его реакцию.

— Это в Скайриме, — добавила она осторожно. Видимо, подозревала, что юноша повредился разумом. Но ведь не рассказывать же о том, что с ним приключилось! Вряд ли ему поверят. А если и поверят — неизвестно, как к этому отнесутся. Вот уж где не знаешь, что хуже!

— Увы, я не могу вспомнить, где это, — так же осторожно ответил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал достаточно растерянно. — Кажется… кажется, я вообще ничего не помню.

— Неудивительно, — пробормотала женщина себе под нос, после чего спросила, обращаясь к юноше: — Свое имя-то вспомнить можешь?

— Да. Меня зовут… — Тут он сделал театральную паузу, добавляя в голос отчаяния, — Муртаг.

— Хороший знак. — Хозяйка улыбнулась. — Значит, и остальное, скорее всего, вспомнишь. Я Гудхильд, а моего мужа зовут Антоний. Скоро он вернется. Мы целители, живем здесь отдельно ото всех.

— Как я здесь оказался? — не мог же он просто появиться в доме целителей из ниоткуда! — И… сколько времени прошло?

— Тебя нашел один охотник и принес к нам. Два дня назад это было, — ответила Гудхильд. — Отдыхай пока, рано тебе еще вскакивать. Поговорить успеем еще.

* * *

Похоже, происходящее все-таки было реальностью. В этом Муртагу пришлось убедиться на второй день — сон не спешил заканчиваться. Была, конечно, вероятность иллюзии, но… Смысла гадать уже просто не было, какая вообще разница, что происходит, если его не режут на кусочки и не вырывают ногти? Если это морок, то на удивление приятный по сравнению с недавней его жизнью, так что пусть продолжается сколько угодно.

На третий день юноша уже поднялся на ноги. Жаль, нормально поесть пока что было нельзя. Впрочем, он и сам знал о последствиях обжорства после длительного голодания…

Ему пришлось смириться с мыслью о том, что находится он даже не за пределами Алагейзии, а бесконечно далеко от своего мира. В этом мире, как Муртаг уже успел узнать, было то ли три, то ли четыре материка, не считая одного, ушедшего под воду. На территории одного из них — Тамриэля, — он сейчас и находился. Некогда все народы, населявшие его, были частями единого государства, которое, впрочем, раскололось около двух веков назад, и всё еще продолжало потихоньку разваливаться. Или это было не вполне верно, или даже совсем неверно, но Муртаг понял это примерно так. Сложно усвоить огромный кусок чужой истории за столь краткое время.

Скайрим был северной провинцией Империи. Окутанные туманами заснеженные горы и огромные равнины, снежные пустоши и густые леса, скалы и бурные горные реки — вот что представляла собой эта земля. Скайрим был разделен на девять владений, которыми правили ярлы, но все они подчинялись Верховному Королю. Но сейчас правитель был убит, а провинцию раздирала на части гражданская война.

Войну, как усвоил себе Муртаг, начал правитель одного из владений. Формально поводом для восстания послужил запрет на поклонение одному из божеств — Талосу, Тайберу Септиму, обожествленному герою людей, когда-то покорившему все народы Тамриэля и создавшему Империю. Поклонение мертвому человеку Муртаг самозабвенно и непреодолимо считал глупостью, как и вообще любое поклонение кому угодно, а войну из-за вымышленного друга, которого, вполне вероятно, вообще не существует, глупостью еще более глобальной. После войны с эльфами, в которой Империя потерпела поражение, почитание этого Талоса оказалось под запретом — таким было одно из условий победителей, у которых, очевидно, имелись свои взгляды на вымышленных друзей.

С удивлением Муртаг узнал, что здесь эльфы были отнюдь не мудры, прекрасны и справедливы. Точнее, мудрости у них наверняка было не отнять, но вот остальное… И они явно отличались коварством и мстительностью. В Скайриме эльфов недолюбливали исстари, впрочем, и они не питали любви к людям — тут уж всё как в Алагейзии, хоть к этому привыкать не надо.

Видимо, эльфам поперек горла оказалось поклонение обожествленному человеку, хотя какое им, собственно дело? Теперь официально в Империи поклонялись Восьми богам вместо Девяти. Норды, коренные жители Скайрима, восприняли это едва ли не как личное оскорбление (ведь считалось, что родиной Талоса был Скайрим), но помалкивали, тихо бурча себе под нос проклятия. Война началась лишь тогда, когда предводитель восстания начал баламутить народ, а потом взял и убил Верховного Короля.

Антоний Валериус, муж Гудхильд, считал, что он лишь желал власти. Погубив Верховного Короля, он явно рассчитывал рано или поздно занять его место сам. Того же мнения придерживалась и Гудхильд.

Сам Антоний был родом из Сиродила, центральной провинции Империи, граничащей со Скайримом на юге. Впрочем, большую часть своей жизни он провел в северных землях, и потому редко вспоминал свою родину. Его дом был здесь. Похоже, мужчина был старше жены на несколько лет, но держался ничуть не хуже.

Оказалось, что в доме пожилой четы хранилось немало книг. Читать их не возбранялось, и потому Муртаг, уже не удивляясь тому, что даже не видит разницы в языках, принялся за чтение. Раз уж он здесь оказался, стоило узнать как можно больше об этом месте.

А потом произошло то, чего он не ожидал: его раскусили. Конечно, юноша понимал, что не сможет изображать потерю памяти вечно, но и того, что его раскроют так быстро, он тоже не ждал.

— Ты ведь не отсюда, — однажды уверенным тоном произнес Антоний, пристально глядя на гостя. Тот сперва даже растерялся, но все-таки ответил:

— Если я имперец, то, должно быть, я из Сиродила.

Но целитель только отмахнулся:

— Я не о том, и ты это понимаешь. А я понимаю, что ты утаиваешь это не из злого умысла. Ты ведь считаешь, что я тебе не поверю?

Похоже, теперь отпираться было бессмысленно. Значит, стоило отвечать честно.

— Да, — кивнул Муртаг. — Но…

— …Откуда мне это известно? — Антоний беззлобно усмехнулся. — Не забывай, что я немало лет провел в Коллегии Винтерхолда. А там самая большая библиотека во всем Скайриме. То, что где-то есть еще один мир, не такой уж и секрет. Для некоторых магов, по крайней мере. Были те, кто отправлялся в твой мир или приходил из него. Правда, никто не знает, как именно они это делали. Так значит, ты пришел оттуда?

— Да. Но я сам не знаю, как это получилось.

Антоний задумался, после чего предложил:

— Может, попытаешься вспомнить, что этому предшествовало? — В ответ юноша болезненно покривился. Пусть его раны уже и почти зажили, воспоминания о пытках никуда не делись.

— В таком случае мне, наверно, придется рассказать все — иначе вряд ли что-то из этого будет понятно.

Обычно недоверчивый, сейчас Муртаг был уверен в том, что этим людям можно было рассказать свою историю. Интуитивно он чувствовал, что от Антония и Гудхильд он не получит ножа в спину, неважно, в прямом или образном смысле.

Хозяева время от времени перебивали гостя, выражая свое мнение о тех или иных событиях или задавая вопросы.

— Так значит, тебя попрекали тем, какой у тебя был отец? — искренне возмущалась Гудхильд. — Можно подумать, ты сам его выбирал! И чем они думали все? А я шрам твой сразу заприметила, все думала, откуда. И как можно думать, что по стопам такого папаши захочешь пойти?

Муртаг благодарно улыбнулся в ответ. Все-таки были люди, судившие о человеке по его делам, а не делам его родственников. Хотя, возможно, Гудхильд и ее муж просто никогда не видели того, что творили Проклятые… И, возможно, не так уж и плохо, что Муртаг попал сюда. По крайней мере, происхождение юноши здесь не станет для него клеймом.

А вот Антония очень заинтересовали драконьи Всадники. Увы, Муртаг мало что знал об этом, но, похоже, мужчина готов был довольствоваться и этими крохами сведений. Ученый во всем — что тут сказать?

А Муртаг с неожиданной тоской вспомнил брата. Интересно, как он, жив ли? Не может быть, что нет. Хотелось бы сейчас оказаться рядом с ним, чтобы вновь сражаться плечом к плечу. Антоний говорил, что были те, кто попадал из мира в мир. Наверняка существовал способ сделать это осознанно!

Подробный рассказ занял два дня. И все же Муртаг не стал говорить о таинственном голосе и своем путешествии в компании собаки. Чувствовал, что об этом лучше промолчать.

— Вижу, что жизнь у тебя была непростая, — произнес, наконец, Антоний. — Ты правильно поступил, не рассказав нам сразу о том, что ты не из этого мира. Лучше не говори об этом больше никому. А пока что сделаем так. Тебе все равно придется остаться у нас на какое-то время. Люди к нам заходят нередко, так что говори им, что ты мой родич, решил ко мне в ученики податься. Из, скажем, Анвила. Этот город далеко на юге, половина местных никогда там не была, а другая половина вообще слабо представляет, где это, так что легенда подходящая. А потом… Там видно будет. Пожалуй, тебе стоит отправиться в Коллегию.

* * *

Еще через день Муртаг наткнулся на изображение дракона на вложенном в книгу листе хорошего пергамента. Никакой подписи не обнаружилось. Возможно, это был всего лишь ничего не значащий рисунок, но дракон невольно напомнил юноше о родине и младшем брате. В последнее время он вообще часто вспоминал Эрагона — и от всей души надеялся, что тот не пытался его отыскать. Пусть лучше считает пока, что старший брат мертв, и не пытается прорваться в Урубаен. Ничем хорошим для него это точно не закончится.

Невольно ему стало интересно, обитали ли драконы в Тамриэле? Ни Антоний, ни Гудхильд не упоминали о них, но, возможно, стоит расспросить?

— В наше время многие считают драконов мифом, — покачал головой хозяин дома. — Но, тем не менее, они существовали на самом деле. До нас дошли сведения о Войне Драконов, в которой смертные народы избавились от их власти. До того миром правили драконы. Сейчас вряд ли кто-то из них уцелел… Хотя иногда мне думается, что это к лучшему.

— Говорят, убить дракона нельзя. То есть, конечно, можно, но считается, что и мертвый дракон однажды может вернуться к жизни, — добавляла Гудхильд. У ее народа с этими созданиями было связано множество древних легенд. — Потому-то, говорят, драконы и боялись Довакинов. Те убивали драконов и крали их силу, тем самым лишая этих чудовищ возможности вернуться к жизни.

— Довакинов? — переспросил Муртаг, услышав незнакомое слово. Крали силы драконов? И кто это были такие? Маги? Или кто-то вроде Всадников?

— Говоря по-человечески, Драконорожденных, — пояснила женщина, которой, судя по тону, нравилась тема разговора. — Говорят, что это смертные, что родились с кровью дракона в жилах. Как сам Талос. Они были великими героями, которым не было равных в битвах.

— Спроси норда об этой легенде… — негромко рассмеялся Антоний. Его жена ответила ему притворно-сердитым взглядом. — Если разобраться, то не только героями… Но это уже не легенда.

— Эти предания действительно много значат для моего народа. — Гудхильд безошибочно вытянула какую-то книгу, по размерам меньше остальных, и зашелестела страницами. — Сохранилось даже одно пророчество о Драконорожденном, записанное на языке драконов. Переписывание нескольких старинных книг из библиотеки Коллегии нам дорого обошлось, но мы не жалеем об этом.

Язык драконов? Так называли здесь Древний Язык? Или это что-то другое? Меж тем хозяйка дома отыскала нужную страницу и передала книгу Муртагу:

— Вот оно!

Тот принял книгу из рук хозяйки — и его взгляд скользнул по строкам, написанным на неизвестном языке:

Довакин, Довакин, наль ок зин лос варин,

уа деин вокуль мафаерак аст валь!

Арк фин норок паль гран фон нуст хон зиндро зан,

Довакин, фа хин коган му драль!

Хузра ну, куль до од, уа ан бок лингра вод,

арк финт тей, бозик фун, до фин геин!

Уо лост фрон уа ней дов, арк фин рейлик до йуль,

вот ан сулейк уа ронит фа креин!

Арк фин зуль, рок дрей код, нау тол морокеи фрод,

руль лот Тазокан мотад вот кеин!

Сарот ту’ум, нед ан туз, вей зеин хокорон па,

ол фин Довакин комейт ок реин!

Арк фин Кел лост прода, до вед винг ко фин гра,

тол фод зейма уин кеин мейз фрундеин!

Алдуин, фейн до йун, крузик вокун стаднау,

вот ан балок уа дивон фид леин!

Нуз ан суль, фент алок, фод фид вуль дова нок,

фен кос налот мафаерак арк руз!

Паз Кейзаль фен кос стин нол беин Алдуин йот,

Довакин кос фин савик до муз!

Нет, определенно, эти слова не имели никакого отношения к Древнему Языку. Не сказать, чтобы Муртаг знал его, но некоторые слова слышал. Драконий язык же был совсем другим. Резкий, несколько рычащий, но необыкновенно красивый. Хотя, конечно, юноша и не мог знать, как правильно звучит то или иное слово.

— Перевод этой песни, — продолжила Гудхильд, заметив, что гость оторвался от чтения и вопросительно взглянул на нее, — приведен здесь же, на другой странице. Жаль, никто уже не знает, как ее петь.

Муртаг перевернул страницу и взглянул на перевод древнего предания.

Довакин, Довакин, козни зла пресеки,

ты вовек дал в том клятву свою!

И враги много бед слышат в кличе побед,

Довакин, поддержи нас в бою!

О вы, дети снегов, сказ далеких веков

вы услышьте о витязе том!

Кто и змею, и расам людей был родней, силы в ком,

как в светиле златом!

Гласом вооружен, к полю славы шел он в час,

когда Тамриэль жгла война!

Мощь ту’ума врагов, как мечом, всех секла,

Довакина так сила звучна!

В Свитках сказано так — когда брат брату враг,

взмоют в стуже два мрачных крыла!

Алдуин, Бич Монархов, тень давних веков,

жадность чья бы весь мир пожрала!

Но наступит пора, и дракона игра

станет прахом навек, и тогда

Скайрим гнет Алдуина утробы стряхнет,

Довакина прославят уста!

— Барды из Солитьюда теперь носы задрали, — проговорила Гудхильд ворчливо, — считают, что перевели ее первыми. Видать, кто-то все-таки докопался до библиотеки…

Что ж, это предание звучало, как… предание. Как одна из множества героических легенд, каких хватало и на родине Муртага. Хотя некоторые слова оказались ему незнакомы, но раньше, чем он успел поинтересоваться насчет них, Антоний задал свой вопрос.

— Ты сказал, в вашем мире драконов тоже почти не осталось? — уточнил мужчина. — Всего лишь двое?

— Тех, о которых я знаю, да.

— И они, судя по всему, отличаются от тех, что обитали здесь, — целитель словно рассуждал вслух. — Видишь ли, есть те, кого все это интересует не на шутку.

Гудхильд усмехнулась:

— Особенно придворный маг ярла Вайтрана — если то, что о нем рассказывали, не ложь.

— Все мы порой слишком увлекаемся, — со смешком ответил ей муж. Разговор постепенно перешел на другую тему, и Муртаг забыл о словах, про которые собирался спросить. В конце концов, это просто слова из древней легенды. Куда больше юношу заинтересовало другое: в этом мире магии мог научиться любой, кто обладал достаточным терпением и целеустремленностью. Он вспомнил о том, как наблюдал за творящим колдовство под строгим руководством Брома братом. Тогда все это вызывало восхищение и, пожалуй, зависть. Но что, если при желании Муртаг сможет так же?

В любом случае, Антоний сам говорил о том, что его гостю, как только он немного освоится, лучше будет отправиться в Коллегию Магов в Винтерхолд. Это место являлось главным хранилищем знаний в провинции, вот только чужаку туда путь был закрыт. Но если Муртаг хочет узнать хоть что-то о том, как вернуться в Алагейзию, ему придется попасть туда. А значит, нужно вступить в Коллегию. А для этого нужно хотя бы немного научиться местной магии.

К счастью, хотя бы с азами проблем не возникало — приютившие его супруги хоть и считали своим основным делом врачевание, умели и колдовать. К просьбе научить чему-то и его Антоний и Гудхильд отнеслись с пониманием, после чего порекомендовали запастись терпением. С первого раза, говорили они, редко у кого чего-то выходит. И со второго тоже, да и с десятого. Пришлось терпеливо относиться к первым неудачам. В конце концов, чем больше приложено усилий для достижения цели, тем больше ценится результат. Тем приятнее осознавать, что что-то, наконец, стало получаться.

Так проходили день за днем. Кроме учения Муртаг еще и помогал Антонию и Гудхильд по хозяйству — должен же он хоть как-то был отблагодарить их за гостеприимство и помощь! Чувствовать себя нахлебником юноша не любил.

Еще в один из первых дней хозяин дома отправился в ближайшее селение и вскоре вернулся в сопровождении какого-то человека, что помог ему донести ношу. Как оказалось, принес Антоний простую охотничью одежду для гостя, а заодно и лук и кинжал.

— Тебе должно подойти, — сказал он тогда. На вопросы Муртага о том, сколько он теперь должен за все это добро, целитель только отмахивался. — Не отпускать же человека без оружия и более-менее теплой одежды в таких-то краях!

Юноша такому альтруизму не на шутку удивился, но мысли свои оставил при себе.

Время от времени приходили люди — за помощью или по каким-то делам. Муртага не могли не заметить, но хозяева, как и обещали, представляли его как родственника Антония, который пошел к ним в ученики.

— Это внучатый племянник моего мужа, — говорила Гудхильд. — Родители его в этом году померли, а наследства почти и не осталось. Он и поехал к нам подучиться. Не знал вот только, какие у нас тут места, хорошо еще, что Эрик его нашел.

Местные жители эту версию приняли на удивление легко — может быть, потому, что подобное было не такой уж и редкостью, а может, они просто радовались тому, что старые целители готовили себе смену.

Творить магию уже понемногу получалось, и Муртаг первоначально испытывал почти детский восторг, глядя на то, как в воздухе, повинуясь его воле, плавает небольшой, с кулак, светящийся шар, или как в его ладони танцует пламя. Первое заклинание могло стать неплохим подспорьем для ночного путешествия, пользу второго же недооценить было сложно — и костер поджечь, и врага обратить в бегство. Антоний сразу определил, что его новоявленному ученику лучше, за редким исключением вроде тех же светящихся шаров, заняться изучением магии школы Разрушения. В целительство, то есть школу Восстановления, ему лучше было с его характером не соваться, зря только время потратит. Поразмыслив, Муртаг решил, что полностью солидарен с наставником в этом вопросе. Все-таки он воин, а значит, из магии ему полезней всего будут те ее разделы, что помогут в бою.

Конечно, как следует научиться магии на месте он и не планировал. Нет, ему нужно хотя бы освоить азы, а потом… Дальше его ждало опасное путешествие на самый север Скайрима. И если Муртаг хотел вернуться в свой мир, он должен был совершить его.

Так прошли несколько месяцев. Муртаг, будучи чужаком из другого мира, старался узнать о том, чего ожидать здесь, как можно больше, и потому не ленился расспрашивать хозяев. Практически все книги уже были им прочитаны, и юноша уже морально готовился к путешествию в Винтерхолд. Почти что в неизвестность. В свободное от учения время он занимался тем, что перерисовывал карту провинции — не отправляться же вслепую, а в памяти карту он все равно не удержит. Теперь самое главное — не заблудиться на местности. Еще Муртаг подумал, что лук и кинжал, к которым он уже успел привыкнуть, — это, конечно, неплохо, но стоило бы приобрести меч. Впрочем, денег на это все равно не хватало, так что пришлось довольствоваться тем, что есть.

Вскоре все было готово — через пару дней чужак собирался покинуть эти гостеприимные стены. По крайней мере, заплечный мешок был уже собран, а сам юноша надеялся, что через пару дней погода хоть немного улучшится — последние несколько суток дождь лил, как из ведра.

И именно в этот вечер произошло то, что резко поменяло планы Муртага, и, возможно, привело к тому, что пришлось ему пережить в следующие месяцы.

К ним пришел человек — раненый и измотанный. Похоже, что и на дом Антония и Гудхильд он набрел по чистой случайности. Ему определенно повезло — иначе он мог бы оказаться чьим-то поздним ужином. В лесах этого владения водилось немало хищников…

Этот пришлый едва ли был старше Муртага, иссеченное снаряжение выдавало в нем солдата тщетно пытающегося навести порядок во взбунтовавшейся провинции Имперского Легиона. Бедняге здорово досталось — он явно столкнулся с превосходящими силами противника. Значит, где-то поблизости его товарищи? Или ищущие беглеца бунтовщики? В любом случае, парень, видимо, уже плохо соображал, раз осмелился попросить помощи на вражеской территории. Ему повезло, что он набрел на жилище именно отшельников-целителей, а не чье-то еще. Но при виде старого имперца он облегченно выдохнул.

— Засада… Нужно предупредить… — только и смог произнести он, прежде, чем силы окончательно покинули его вместе с сознанием. Целители, не мешкая, занялись его ранами.

Муртаг вышел из дома и вгляделся в темноту. Дождь наконец-то прекратился, но воздух был сырым, и в каких-то десяти шагах от двери черные силуэты деревьев тонули в тумане. Лес шумел, капала с ветвей вода, исполняла свою зловещую песню какая-то ночная птица.

Но больше всего в этот момент Муртаг опасался увидеть людей, пришедших к этому дому. Скорее всего, это будут бунтовщики. А значит, в смертельной опасности окажутся все четверо — и хозяева, и раненый солдат, и сам Муртаг. Солдат — потому что врага не стоит оставлять в живых, целители — потому что помогали имперскому солдату, их гость и ученик — просто за компанию. К тому же, он уже не раз слышал, что очень похож на имперца.

Да, переговоры явно ни к чему не приведут — Антоний и Гудхильд не позволят убить раненого, к тому же, они говорили, что к ним не раз уже цеплялись. Значит, дело совсем плохо. Оставалось лишь надеяться, что повстанцы все-таки потеряли след и не заявятся сюда.

Похоже, не он один думал об этом: стоило юноше вернуться в дом, как к нему подошел Антоний. По лицу его было заметно, что он тревожится, и на то были причины.

— Не думал я, что так выйдет, — он говорил быстро и взволнованно, — но тебе теперь не стоит ждать послезавтра. Если заявятся повстанцы, тебе вряд ли удастся спастись. Плохо уходить в ночь, да еще и неизвестно, с какой стороны эти молодчики… Но лучше тебе поспешить.

Муртаг кивнул — это было логично. Конечно, сам-то он уйдет, а хозяева? Но те точно не покинут свой дом и уж тем более не бросят раненого на произвол судьбы. И если юноша останется, то чем поможет? Пожалуй, что ничем, разве что умрет молодым, хотя и прихватит кого-нибудь с собой. А подобное его совершенно не устраивало — ему куда больше нравилось быть живым. Не для того он как-то выбрался из тюрьмы Урубаена.

Тем более, что присутствие еще одного имперца может только сделать все еще хуже.

— Спасибо вам за все, — поблагодарил Муртаг хозяев, забирая свое кинжал, лук и колчан со стрелами. — Надеюсь, когда-нибудь смогу вернуть долг, — и направился к двери. Как же не хотелось покидать эти стены — тем более, сейчас, когда хозяевам угрожала опасность.

— Подожди! — остановил его Антоний. Обернувшись, Муртаг увидел, что тот протягивает ему ту самую книгу, древнюю песнь-пророчество из которой он читал, кажется, уже целую вечность назад. — Возьми и это и забудь о долгах. Свой долг выплатишь тем, что останешься жить. Удачи тебе.

Благо, книга вполне себе уместилась в заплечном мешке. Но не успел Муртаг сказать еще что-либо, когда в дверь саданули так, что она едва не слетела с петель. Целитель и его ученик едва успели податься назад.

Если бы Муртаг не успел отпереть засов перед тем, как Антоний окликнул его, чтобы отдать книгу, дверь, возможно, и выдержала бы — отшельничество в лесу подразумевает крепкие двери для защиты от зверей или лихих людей. Но как раз в этот момент эта самая дверь заперта не была, и потому распахнулась. Похоже, для незваных гостей это тоже оказалось сюрпризом — они-то явно полагали, что сейчас долго и упорно будут таранить кусок дерева.

В дом ввалился рослый крупный мужчина — при оружии и в зачем-то наброшенной поверх кольчуги медвежьей шкуре так, что голова зверя выполняла роль не то шлема, не то капюшона. Вторженец, к его чести, все-таки удержался на ногах и не растянулся на земляном полу. Мужчина выпрямился и прошел в дом так, будто был здесь хозяином. За ним следом влезли еще двое, правда, эти выглядели ничем непримечательно — стеганые куртки, простые кожаные штаны, сапоги и синие плащи. Видимо, шкура медведя означала более высокий статус. За дверью маячили еще двое, но это не значило, что неизвестных не больше. Часть их могла находиться и вне поля зрения.

— Так-так! Как мы и думали! — проговорил предводитель шайки низким голосом, сверля Антония недобрым взглядом. Бесцеремонно отодвинув целителя в сторону, он прошагал к лежанке, на которую уложили раненого имперца. Гудхильд, в это время перевязывавшая бедняге раны, резко встала и обернулась, встретив чужака испепеляющим взглядом.

— Вон, — коротко, отрывисто бросила она. Но главарь в медвежьей шкуре только ухмыльнулся:

— Сперва разберемся с этими имперскими отродьями. — Он подчеркнуто неторопливо достал из ножен кинжал. Муртаг напрягся, готовый схватиться за оружие в любой момент — он подозревал, что последует за этим. Но дальше события развивались слишком быстро.

Оттолкнув со своего пути старую нордку, как до того ее мужа, главарь занес кинжал над солдатом. Антоний бросился к нему, явно желая остановить, но один из незваных гостей среагировал быстрее — вскинув лук, он послал в спину целителя стрелу. Попал в затылок. В тот же миг сталь кинжала окрасилась кровью человека, которого хозяева дома пытались спасти.

Муртаг услышал, как Гудхильд испустила крик, полный отчаяния и ярости, но у него не было времени на то, чтобы обернуться: выхватив кинжал, он, не мешкая, атаковал того лучника, что стрелял в Антония. Все-таки эти ублюдки явились, чтобы устроить здесь бойню — значит, чтобы выбраться, придется их прикончить.

— Еще одна имперская собака! — Увернувшись от первого удара, противник отбросил лук и выхватил короткий меч. В стороне главарь заорал от боли, запахло паленым. Что там с ним случилось, Муртаг не знал. Противник теснил его к стене, но, как быстро убедился юноша, не был опытным бойцом. Муртаг успел мимоходом пожалеть о том, что земляной пол слишком хорошо утоптан — не выйдет швырнуть горсть врагу в глаза. Увернувшись от очередного удара, он резанул кинжалом по незащищенной кольчугой или перчаткой руке незваного гостя. Тот сбился с ритма, и Муртаг, не мешкая, нанес ему удар в горло. Бой не занял и десяти секунд.

— Провались в Обливион, старая ведьма! — выкрикнул второй бунтовщик, находившийся в доме: тетива его лука лопнула, едва он изготовился стрелять. Одновременно с этим в двери сунулся один из тех, кто остался снаружи. Четвертый, видимо, остался стоять на часах.

Муртаг бросил короткий взгляд в сторону хозяйки и главаря: последний пытался сбить с медвежьей шкуры пламя, но не так-то просто потушить колдовской огонь. Гудхильд, в этот момент больше похожая на грозную богиню возмездия, обернулась ко входу. В ее ладонях плясало пламя.

Это юноша успел заметить, уже сойдясь в ближнем бою с тем противником, что остался без лука — и этот явно обладал куда большим опытом в воинском деле. Еще через миг противников стало двое: тот, что явился снаружи, тоже атаковал Муртага. Впрочем, сгусток пламени, опаливший броню, отвлек его — хозяйка дома времени зря не теряла.

«Точно, магия!»

Пихнув под ноги первому противнику табуретку, Муртаг простер руку в сторону подпаленного Гудхильд бунтовщика. С его пальцев сорвалось пламя, ударившее в лицо врага. Тот с криком отшатнулся, давая юноше время прикончить первого, пока тот не успел подняться на ноги, и схватить с пола его меч. Нечестно? Может, и так. Но лучше схитрить в бою, но выжить, чем сдохнуть честным идиотом.

Часовой, видимо, почувствовал, что его товарищи терпят поражение, и сунулся следом за ними. Этот, к огорчению, оказался самым осторожным. Ну, хоть тот, которого Муртаг атаковал колдовским пламенем, пока что с криками катался по полу, прижав руки к лицу. Использовать еще раз магию без крайней на то необходимости Муртаг не торопился — после первой атаки он почувствовал усталость, к счастью, не ту, что валит с ног. Но все же пока что увлекаться не следовало, если он сам не желает упасть к ногам врагов.

— Шейд вас бы всех побрал! — уйти с линии атаки в этот раз было сложно, настолько быстрым оказался противник. Хорошо хоть, что он, разворачиваясь, споткнулся об пострадавшего товарища. Пара секунд — это тоже фора.

И в этот момент Муртаг обернулся к хозяйке дома. В ее руке вновь потрескивало пламя — Гудхильд явно собиралась нанести удар тому ловкачу, что остался на ногах. Но она, поглощенная горем и гневом, явно не замечала происходящего за ее спиной. Главарь этой шайки убийц успел избавиться от медвежьей шкуры, и теперь явно намеривался нанести обидчице удар в спину.

— Нет!.. — успел выкрикнуть Муртаг, но сделать ничего не успел — пришлось парировать атаку противника. Не успела защититься и Гудхильд — она успела лишь обернуться, прежде чем главарь обезглавил ее ударом меча.

Что ж, Муртаг остался один против двоих.

Сейчас ему не было времени думать о том, что только что погибли хорошие люди, которым он многим был обязан. В бою не место сантиментам, главная задача здесь — выжить и желательно в комплекте со всеми конечностями.

Главарь, обожженный, с перекошенным, изуродованным страшным ожогом лицом, направился к Муртагу и его противнику, вперив в юношу безумный взгляд. Похоже, этот тип сейчас практически берсерк, такого не остановят ни раны, ни боль. Его можно только убить. Да еще и ловкач мешается. И в доме совершенно не хватало места для маневра. Нужно выбираться, пока враги не зажали его в клещи.

Парировав нацеленный ему в живот удар, Муртаг отскочил в сторону, а затем, ужом проскочив под рукой противника, бросился вон из дома. Может, снаружи и присутствовали еще враги, но оставаться в здании было нельзя.

Выскочив наружу, юноша затравленно огляделся. На первый взгляд, в округе было тихо, и все же кто мог знать, сколько в лесу еще этих всеми богами проклятых бунтовщиков? Впрочем, разобраться бы сперва с этими двумя. И все же на миг Муртагу показалось, будто он увидел в тумане какое-то движение.

Враги не заставили себя ждать — выбежали из дома следом за, как они считали, имперцем. И теперь явно пытались атаковать вертлявого противника с двух сторон одновременно. Муртаг старался им такого шанса не предоставить. Сам он пока что избежал ранений, но и как следует зацепить бунтовщиков у него не выходило — удавалось лишь оставлять глубокие порезы, но их было слишком мало. Если бы удалось как следует пустить им кровь и измотать… И земля, как назло, после дождей размокла и превратилась в грязь. Впрочем, это проблема не только для Муртага, но и для его противников.

Уворот от удара главаря, отскок в сторону. Ловкач тут же подскочил с другой стороны, намереваясь укоротить юношу на голову, но тот успел контратаковать. Послышался металлический лязг — и меч бунтовщика, выбитый из рук, отлетел в сторону. Враг, рефлекторно отшатнувшись, не успел защититься — и пропустил нацеленный в шею удар. Глядя, как сталь клинка рвет горло ловкача, Муртаг мстительно улыбнулся. Пришел убивать? Так получай!

Но времени на то, чтобы праздновать победу, не было — оставался еще один противник. В этот раз уклониться от удара главаря не вышло. Юноша успел его блокировать, но каким же он был сильным! Повезло еще, что оружие в руках осталось. Противник, по-видимому, впал в полное неистовство и теперь желал лишь одного — разорвать похожего на имперца молодого воина, только что перебившего большую часть его товарищей.

Взревев не хуже разъяренного быка, главарь вновь пошел в атаку с неотвратимостью топора в руках палача. Муртаг приготовился отскочить влево — шансов выдержать бешеный натиск было крайне мало.

…Стрела, пропев в воздухе, вонзилась главарю в шею. Тот, споткнувшись, сделал еще один шаг вперед, не чувствуя боли. Вторая стрела угодила ему точно в глазницу, и бунтовщик, выронив из рук меч, завалился на размокшую землю.

Муртаг крепче сжал рукоять меча. Враг врага — далеко не всегда союзник. Тот, кто застрелил этого бунтовщика, не спас его самого, а просто убил его противника. Хотелось бы знать, кто вмешался в схватку и чего от него или них следует ожидать.

Похоже, в пылу схватки юноша просто не услышал стука копыт — к дому теперь уже покойных целителей подоспел конный отряд. Судя по характерным кирасам и шлемам, солдаты Имперского Легиона. Вот только как они отнесутся к Муртагу, тот ещё вопрос.

Несколько воинов спешились, и один из них, видимо, командир отряда, направился к застреленному главарю и все еще не опустившему меч чужаку.

— Отлично, с этим разобрались, — послышался женский голос. Только сейчас Муртаг разглядел, что командиром оказалась крепко сложенная темнокожая женщина с волевым, несколько грубоватым лицом. — А это еще кто? Один из них?

— Я похож на одного из этой бандитской шайки, миледи? — резче, чем, пожалуй, следовало, возразил Муртаг. Женщина нахмурилась — должно быть, тон, которым были сказаны эти слова, ей не понравился. А вот в отряде послышались одобрительные смешки:

— Верно сказал, а?

— Да ясно, что он не из этих, мы же видели, как он с ними рубился!

— Кости Шора! Постойте-ка! — Еще один человек спешился и быстрым шагом подошел к командирше. Муртаг не удивился, узнав в нем охотника Эрика. Должно быть, явно симпатизирующий в этой войне Империи и отлично знающий эти леса мужчина выполнял роль проводника. — Я его знаю, это родич Антония и Гудхильд. Он давно уже с ними живет.

— Их убили, — усталым тоном сообщил юноша. — Сюда за помощью пришел один из ваших людей, а вскоре вломилась и эта банда.

— А ведь я им говорил, чтобы были осторожней! — с горечью в голосе ответил Эрик. — Лучше бы они и вправду переехали в какое-нибудь владение поспокойнее. Куда ты теперь, парень? — спросил он негромко, подойдя ближе.

— Отправлюсь в Коллегию Магов. — Муртаг, наконец, опустил меч. Надо бы и ножны от него забрать, вместе с перевязью. И добавил на всякий случай: — Антоний настаивал, чтобы я продолжал учение.

— А вот с этим придется подождать! — встряла командирша. — Мы еще не выяснили, что именно здесь произошло. Откуда нам знать, что это не он привел сюда бунтовщиков?

— Помилуйте, капитан! — подал голос кто-то из воинов. — Мы же сами видели, что тут было!

Неизвестно, как долго могли бы продолжаться эти препирательства, если бы в это момент на сцене не появилось еще одно действующее лицо.

— Капитан! — верхом на взмыленной лошади на поляну возле дома ворвался еще один солдат Легиона. — Капитан, генерал приказывает всем нашим отрядам в Рифте немедленно выдвигаться в Хелген!

Соскочив с лошади, он протянул грозной командирше запечатанное послание. Та, развернув письмо, пробежала взглядом по строчкам и скомандовала:

— У нас новый приказ — прекращаем ловлю бунтовщиков по лесам и отправляемся в Хелген. Похоже, эта война вот-вот закончится, — добавила женщина, после чего смерила Муртага все таким же подозрительным взглядом: — Ты едешь с нами. Разберемся на месте.

— Но, капитан, какой смысл… — начал было один из ее подчиненных, но командирша не позволила ему закончить:

— Это приказ, солдат!

Муртагу даже подвели лошадь, хозяин которой, видимо, погиб в одной из стычек с бунтовщиками во время упомянутой командиршей облавы.

— Попробуешь сбежать — и тебе конец! — предупредила женщина. Что ж, в путь — значит, в путь. Оставалось лишь постараться сделать все, чтобы ситуация разрешилась благополучно, и его не записали в бунтовщики.

— Подожди. — Эрик успел остановить юношу, когда тот уже собирался запрыгнуть в седло. — Вот, возьми, — он протянул Муртагу весьма увесистый кошель. — Был за мной должок Антонию и его жене — они, когда всех хрипунец косил, выходили мою Вигдис, и детей тоже. Так что отдам тебе хоть это, раз ты их родич. Не люблю в должниках ходить.

— А они? — Муртаг кивнул в сторону разоренного дома. В ответ норд вздохнул:

— Понимаю тебя — даже проститься не дают. Не беспокойся, твоих родных похоронят как подобает. В ближайших деревнях их все уважали. А сам я теперь уеду и семью увезу, пока и к моим не нагрянули. В Вайтран или Фолкрит куда-нибудь, там сейчас спокойнее. И ты тоже, как разберешься, уезжай учиться. Последнюю волю родичей уважать надо. Удачи тебе. Да хранят тебя боги в битвах.

Вскоре окрестности дома отшельников-целителей, которыми ограничивался этот мир для Муртага с тех пор, как он в нем оказался, исчезли из виду. Сын Проклятого поглубже надвинул капюшон плаща. В дороге у него будет достаточно времени на то, чтобы как следует подумать над всем случившимся.