Лоайре (джен)

Лоайре не хочет умирать, но понимает, что должен рискнуть. Ему нужно избавиться от плена и сделать так, чтобы этот маг, которому он попался, больше никому не навредил.

Лоайре не знает, прав ли он — быть может, его смерть никому и не помешает, — но другого выхода у него, кажется, нет. Он должен попытаться. Попытаться — и, возможно, наконец-то победить. Пусть сам Лоайре об этом никогда и не узнает.

Но это неважно. Ничего неважно, кроме желания отомстить, навредить, не позволить… и наконец-то ускользнуть в небытие, откуда его никто больше не достанет.

Поэтому Лоайре ждёт. И терпит. И надеется, что справится.

Ведь надежда — это всё, что у него осталось.

Лоайре не может улыбаться. Когда кто-то радостно приветствует его, он лишь слегка отворачивается, не в силах ответить. И немудрено — маг столько раз мучил его лицами друзей, искажая их, извращая, насколько это было возможно, что Лоайре не может пересилить себя. Ему всё кажется, что улыбка изменится, истает, спадёт с лица, обнажая под собой совсем другой облик, — тот, о котором Лоайре хотелось бы навсегда позабыть.

Но у него ничего не получается.

По ночам ему снятся кошмары, и Лоайре каждый раз просыпается, срывая горло криками или плача в подушку. А потом оглядывается — неверяще, не в силах поверить, что это только сон.

Всё ведь закончилось, правда? Так почему же ему до сих пор так плохо?..

Хорошо хоть теперь он не один. В первое время после освобождения рядом с ним обязательно ночует кто-то из друзей, и, когда Лоайре в очередной раз подскакивает, стряхивая марево сна, он чувствует на себе чьи-то руки. Руки друга — не этого проклятого мага! — который шепчет что-то, обнимая Лоайре, заставляет выпить успокаивающий отвар и сидит рядом, не отпуская его ладонь, пока он не заснет.

И Лоайре наконец-то становится легче.

Он понимает: на этот раз всё. Теперь ему больше нечего бояться.

Лоайре надеется, что так будет всегда.

Лоайре думает, что лучше бы он умер тогда. Если бы ему удалось осуществить свой замысел гораздо раньше, никто бы не погиб. Ни те трое, которые сбежали за перевал и поддались чарам мага, пленившего его, ни жители Луговины… Никто не умер бы. Кроме него.

Но когда Лоайре говорит об этом Арьену (он понимает, что делает глупость, но ему обязательно нужно поделиться с кем-нибудь своими мыслями!), тот неожиданно отвешивает ему крепкий подзатыльник (да такой, что Лоайре чуть не падает под его тяжестью) и резко разворачивает его к себе.

— Чтобы я этого больше не слышал, ясно?!

Ярость Арьена почти ощутимая, и Лоайре, понимая, что не может выдержать взгляд друга, против воли опускает глаза. Но Эннеари тут же берет его за подбородок и заставляет поднять голову.

— Посмотри на меня, — коротко и сухо говорит он, и Лоайре не может не подчиниться.

Это не просто просьба, а приказ. И Арьен, пусть и не любит такие штучки, легко ими пользуется, когда нужно.

Дождавшись, когда Лоайре послушается, Арьен произносит — уже не так гневно, но тем не менее очень строго.

— Ты ни в чем не виноват.

Лоайре хочет мотнуть головой, возразить, сделать что угодно, чтобы его поняли… но друг не дает ему такой возможности.

— Вина лежит на тех, кто сделал это, — и только на них. Не на тебе.

Он упрямо молчит и снова опускает взгляд. Арьен вздыхает.

— В таком случае я виноват не меньше тебя.

Лоайре изумленно вскидывает голову и хочет было возразить, но Арьен прерывает его повелительным жестом.

— Я виноват, что не понял, когда тебя подменили, и не заметил, что всё это время с нами был не ты. Я виноват, что попал в засаду на перевале и не сразу нашел остальных. Я виноват, что какое-то время вообще не искал их, не думая, что все так серьезно. Продолжать?

Лоайре закусывает губу. Когда Эннеари так говорит, кажется, что все его сомнения напрасны.

— Вывертень мог подменить собой любого из нас. Любого, Лоайре, слышишь? Неужели ты винил бы меня, Аркье или, скажем, Лэккеана?

Слова, которые хотел произнести Лоайре, так и замирают в горле. Нет, конечно же, он никого бы не винил — и они оба это понимают.

Арьен слегка сжимает его плечо.

— Ты ни в чем не виноват, — повторяет он, но так убежденно, что Лоайре ничего не остается, кроме как согласиться.

По мнению Лоайре, поездка в Найлисс была отличной идеей. Настолько отличной, что ее не могло испортить ничего: ни бурчание чем-то недовольного Арьена (Лоайре, конечно, понимал, что друг переживает, как пройдёт их первое посольство, но иногда, казалось, он слишком уж усердствует!), ни вечные шалости Аркье, Лэккеана и Ниеста, которые ухитрились куда-то запропаститься, ни остальные мелкие неприятности, которые подстерегли эльфов перед отъездом. В конце концов, подождать лишние полчаса или час не так-то трудно, зато потом можно наслаждаться окружающим видом и с нетерпением ждать, когда же перед ними предстанет Найлисс, прозванный Сухопутной жемчужиной. Наверняка ведь его так неспроста называют. Будет чем насладиться и Лоайре, и остальным эльфам. Насладиться — и, возможно, снова поймать вдохновение, которое за этот год навещало Лоайре не так чтобы редко, но и не настолько часто, как хотелось бы.

Именно для этого он и ехал в Найлисс. Лоайре нестерпимо хотелось повидать что-то новое, необычное, чудесное — что-то, что заставит его позабыть о произошедшем год назад. Потому что как бы ни уверял Лоайре друзей, что с ним всё в порядке, что он уже полностью оправился, на деле всё обстояло совсем иначе, и себе врать Лоайре не мог.

Он-то уж точно ничего не забыл. Не мог забыть.

Маг снова и снова приходил к нему во снах: пусть далеко не каждый день, как поначалу, и даже не каждую неделю, но и этого было довольно. Во всяком случае, для Лоайре.

И он не мог оставаться в доме, где всё — абсолютно всё — напоминало о том, что ему пришлось пережить.

Поэтому Лоайре вновь и вновь уходил за перевал (на этот раз, правда, ему никто не запрещал этого делать) и проводил как можно больше времени в поселениях людей, стараясь забыть. Вот только это было не так-то просто. Не будешь же весь год проводить в чужих краях. И, возвращаясь в пустой дом, который долгое время был ему тюрьмой, Лоайре в изнеможении падал на кровать и закрывал глаза. Как ни старайся, а от себя не убежишь. Воспоминания о прошлом находили его везде, а уж здесь, в Долине, они и не оставляли его.

И дело ведь не в доме — не только в доме! Лоайре легко мог перебраться к кому-то из друзей, но он прекрасно понимал, что покоя ему просто так не найти. А значит, нужно менять прежде всего себя. Нужно забыть, отринуть всё, отвлечься — и не на кратковременные вылазки, а на что-то большее; что-то такое, что скучать никак не даст. Вот только что? Лоайре не знал.

Не знал до того времени, как начали готовиться к поездке с посольством. Лоайре как услышал об этом, так и подхватился. Побывать в Найлиссе он давно мечтал — а тут такая возможность выпала! Теперь, главное, чтобы Арьен взял его с собой. Но волновался он напрасно: Эннеари в ответ на сбивчивые слова Лоайре лишь кивнул. Пусть Лоайре и старался не показывать никому своего состояния, но притворяться ему удавалось не всегда. И Арьен — ну конечно, он всё понимает; кому и понимать, как не ему — тоже хотел чем-то отвлечь Лоайре. Он надеялся, что эта поездка завершит начатое и заставит друга наконец-то прийти в себя. По-настоящему. И тогда всё будет хорошо. Разве может быть иначе?

Найлисс очаровал Лоайре с первой минуты. Сухопутная жемчужина, как она есть. Других слов, пожалуй, так сразу и не подберешь. Да и зачем пытаться, когда это прозвание пристало Найлиссу как нельзя лучше?

Во всяком случае, так считал Лоайре, а вместе с ним и остальные эльфы. Они послушно таскались вслед за ним по городу и внимали, когда Лоайре, припоминая множество книг по зодчеству, прочитанных им, рассказывал им обо всём, что только знал. И ему это нравилось. О Свет и Тьма, как же ему нравилось вот так вот беспечно бродить по городу и наслаждаться этим видом, совершенно новым для него и пока еще неизведанным.

И другим, как он надеялся, нравилось тоже. По крайней мере, участники посольства помалкивали и только во все глаза смотрели на многочисленные арки и своды. Как и сам Лоайре, собственно.

Найлисс заполнял собой его всего, и ему казалось, что больше он ничем удивить не сможет — а вот поди ж ты! Буквально за каждым поворотом открывалось что-то новое, и Лоайре бросался туда, восхищаясь архитектурными изысками.

Не забывал он, конечно, и об остальных эльфах. Те слушали его внимательно, хотя и несколько устало. Что ж, пожалуй, и в самом деле пора закругляться.

Лоайре вздохнул и медленно повернул назад, ко дворцу. Будет еще время насмотреться, а пока и правда довольно. Во всём нужно знать меру.

Укрываясь одеялом по самый подбородок, Лоайре подумал, что поездка в Найлисс и в самом деле была как нельзя более удачной. Целый месяц, а то и больше провести вдали от дома, вдали от близких и оттого пугающих мест, — он и думать о таком не смел.

И пусть в Найлиссе он был всего-то пару дней, но Лоайре казалось, что ему уже становилось лучше. Воспоминания, которые еще недавно мучили его, померкли, стали не такими четкими. И, быть может, когда-нибудь он позабудет о них совсем.