↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
... Пока студенты скребышали ручками, посудой и извилинами, Александр Эрикович порылся в ящике с ингредиентами, явно что-то не обнаруживая.
— Интересно, — он оглядел стол и рассеянно перевел взгляд на студентов. — Я, кажется, оставил в НИИ растениерост. Нам бы надо залить лоток с белым клевером, чтобы он поспел к концу занятия...
Он еще раз оглядел стол и кивнул:
— Схожу за ним. Вы все равно сегодня готовите сами. Поэтому напоминаю про технику безопасности. Все из вас знают, что у насоткрыт Нозодохиум, и если вы или же ваш товарищ отравитесь, промывать желудок он должен не у меня в кабинете на пол, а именно там?
Александр Эрикович обвел студентов глазами и направился к двери.
— Скоро вернусь. Пока разберитесь с травами. Не разрушьте кабинет, пока меня не будет, Янус милостливый, мне вас на каникулы отпускать скоро. Ремонтировать башню будет не с руки. Огнетушитель, если что, в углу за кадкой с подсолнухами.
Грэм поджал губы и поспешно вышел.
Через пару минут усердной работы студентов дверь кабинета тихонько скрипнула. Но на пороге вместо преподавателя появилась девочка лет семи. Она мялась в дверном проеме, ярко выражено стесняясь входить, и сжимала край подола простенького льняного платья. Таких девочек обычно принято учить сольфеджио и помогать бабушке на кухне с блинами, но уж никак не встречать их в учебных башнях магических университетов.
— Здравствуйте, — тихо прелепетала она.
Помолчав несколько секунд, девочка потянулась к первому же встречному студенту, казавшемуся ей достаточно приветливым:
— Я ищу волшебника-зельевара. Мама сказала, он в этом кабинете, — она недоверчиво посмотрела на окружавших ее людей, — мама сказала, у него белые кудри, — с вызовом добавила она. — Его нет?
Еще раз молча осмотрев всех присутствующих и убедившись, что под то описание, что дала мама, никто из них не попадает, девочка сжала подол платья кулачками и заметно раскраснелась. По всей видимости, за то, что профессор зельеварения останется не найденным, дома ребенка ждет большой нагоняй.
— Юная домнишоара ищет зельевара? — опустившись на корточки перед девочкой, алкаросец Мануш вопросительно уставился в ее глаза, — Он скоро будет, но нужно немного подождать. А мама знает, что ты ищешь его?
Присутствие незнакомой девочки заставило многих придвинуть ближе волшебные палочки и про себя начать вспоминать боевые заклинания. Дети были не самым добрым предзнаменованием. Тем более, когда воздух и так трещал от неразгаданных загадок.
— Меня зовут Милда, — странный и очень легкий акцент, заставивший ее произнести свое имя растянуто и оборвано: "Миллл-да", выдавал в девочке коренную авалончанку с севера или северо-востока острова. Деревеньки там были не слишком развитые, пересекались с большими городами только на ярмарках, поэтому и речь у северян была немного необычная, наполненная неудобными для слуха звуками и диалектными словами.
— У нас все там совсем плохо, — вдруг без перехода запричитал ребенок, — в последние две недели чего только не было. Град такой, с яйцо голубиное, побил все грядки. Перцы у нас вообще поплыли, личинки какие-то грызут корни у вишни, весь сад попадал, — девочка шмыгнула носом и затараторила быстрее, — и на корове толи чумка, толи что, второй день не встает. А у меня брат болеет. Молока-то где взять?
Милда вытерла глаза тыльной стороной ладошек и продолжила:
— Мама говорит: "Иди на висячий остров, там волшебники сильнее наших. Найдешь зельевара, уж если не с погодой справимся, то хоть корову выходим". Дала денег на лекарство, — добавила она извиняющимся тоном и звякнула маленьким кошельком на поясе. — Только вот зельевара-то у вас нет здесь?
Не успела девочка договорить, как от двери кабинета раздался тихий стеклянный хруст. Медленно из-под парты выкатилась бутылочка, сорванная этикетка которой заявляла, что в ней хранилось нечто под названием "...иерост".
В ту же секунду кабинет ощутимо вздрогнул. И так весь оплетенный травами и вьюнками из-за близкого соседства с оранжереями по травологии, он покрылся толстыми и шевелящимися стеблями растений, странно похожих побегами на огурцы. Толстые их усики цеплялись за мебель и с грохотом ее переворачивали, на ножках зрели огромные рыжие цветы, липко капающие на пол.
Милда рванулась к двери и выскочила за нее как раз в тот момент, когда очередной вьющийся побег не выдрал ее с корнем и не оплел весь выход из кабинета.
Девочка схватила ладонями за стебль кошмарного растения, разраставшегося все больше и больше, потянула за него и отступила, глядя на запертых в ловушке побегов, шипов и липкого сока студентов. Несколько раз моргнув, она шагнула к противоположной стене коридора и бросилась бежать к выходу из Большой Учебной Башни.
— Вот же коза, — в сердцах выдохнул Нани.
Вскочив и потянув за руку Веру ближе к центру аудитории, он оглядел бешено растущий огурец, грозящий задавить их, как одичалых под Винтерфеллом. Шарахнувшись в сторону и застыв посреди комнаты вместе с чайником в руке, Анита краем глаза заметила выбегающего ребенка, но тут же перевела взгляд на вздутые огурцы. Выглядели они гораздо больше огородных, употреблять их в пищу тем более не было желания.
Имоджин, не совсем крепко стоя на ногах, от неожиданного толчка свалилась на пол.
— Да что же, — договорить она не успела, замечая, что происходит в помещении. Удар пришелся на локти, поэтому Им встала на ноги без труда и сразу же вытащила из волос свою палочку, распуская локоны по плечам. Она подбежала к Тери и стала с ней рядом, на случай, если что случится с кем-то из них или еще что-то.
— Попробуем режущие заклинания? Эта штука все разрастается и разрастается, скоро пойдем как органическое удобрение, — предложила Саша.
В голове Хейна вертелись сотни изученных заклинаний и все казались бесполезными. Пока обухом по голове не шарахнуло воспоминание о недавней лекции по метаморфозам.
— Реноватио херба, так тебя растак, — буркнул мальчишка, направив палочку на заросшую агрессивными огурцами дверь.
— У кого-нибудь есть с собой мешок с медведками. Нет? Ну, зашибись теперь, — подняв сестру одним движением, Шарль заслонила ее собой. Достав палочку, новехонькую с пылью от сия свет Грэма, волшебница выставила вперед.
— Реноватио херба!
Два огурца, лопнув, обдали вереницей семян некоторых студентов, оставив на них по паре литров плохо отмывающейся слизи. Однако у дверей, куда попадали заклинания изменения возраста растений, огурцы качнулись и начали тихо сжиматься.
— Как хорошо, что я не гуляла Метаморфозы, — заметила Саша и, направив руку, за неимением проводника, в сторону бешено растущего огурца, воскликнула: — Реноватио херба!
Искренне надеясь, что это сработает, девушка поискала глазами темную первокурсницу и кивнула: ожог — это не смерть от удушья в лиане, хотя, конечно. руку потом нужно будет обработать.
— Реноватио херба! — присоединилась к другим голосам Ассоль, становясь в стойку как с палочкой. Пора было избавляться от сорняков, а другого способа даже не предвиделось. Очень надеясь на то, что за отсутствие в рядах студентов магические знания никуда не делись, Соля повторила заклинание ещё раз. Вскоре за ними начали повторять и другие студенты — где-то уже раненные, где-то испачканные липким соком. Сжимающиеся, ссыхающиеся и осыпающиеся огурцы со всех сторон плевались иголками. От общих заклинаний несчастные огурцы опали и ссыпались на пол. Кабинет был похож на огромную свалку после травяного базара. Но, что немаловажно, цел.
Последний раз дернувшись и выпустив в воздух ворох сухих семян, росток у двери закачался и упал, обдав ближайших студентов гнилой пылью. Выход из кабинета был свободен.
— Самое время сесть и ждать преподавателя с видом, будто ничего не произошло, — под нос пробормотал Патрик, очень осторожно пробираясь к двери, чтобы выглянуть за нее. Мало ли, вдруг там, снаружи, есть еще растения. Или есть девочка, которой они могли навредить.
— Пошли отсюда, — коротко кинул Хейн Сарду, и, не спеша прятать палочку, пулей вылетел из кабинета. Просто так их запереть не могли, а значит — надо было искать девчонку.
— Ну вот, а я лишь разогрелась, — со вздохом, Им положила голову на плечо Тери, рассматривая то, что осталось от помещения. — Кажется, Александр Эрикович в восторге от этого не будет. И как мы ему докажем, что это не мы виноваты?
Александр Эрикович выразительно кашлянул, появившись в дверях с пузырьком зелья.
— Что же, кабинет цел, — сдержанно заметил он.
Зелье, которое он принес, было другим — первое безвозвратно пропало. Грэм перешагнул через труп огурца, не меняя каменного выражения лица стряхнул с плеча зерно, размером с хорошего воробья, и заметил:
— Удивительно, что цела башня.
— Профессор, вы почти вовремя! — не сдержался Никки, проверяя, все ли студенты на месте. Отыскав Хейору, парень придирчиво осмотрел, все ли в порядке с подопечной, — Приходила девочка, искала вас. Говорил у нее в деревне ужасти всякие, спасу от них нет.
— Главное, чтобы эту девочку теперь не нашел я.
Грэм сдержанно чихнул, достал волшебную палочку и отправился открывать окна.
— Классная лекция. Так скучала по вашему предмету. — сказала Грасед под звук капающей с неё на пол слизи и вышла вслед за остальными.
Милда вбежала в Большой Зал Университета и застыла у стола, оглядываясь. Кажется, здесь она была в безопасности. Ну а взрослые маги в кабинете зельеварения сами могли за себя постоять. Девочке нужны были по-настоящему сильные волшебники. Не те, кого бы напугали бешеные огурцы.
Милда поправила платье и присела на первый же попавшийся стул. Ее интересовало все — скатерти, зазвеневшие посудой при ее приближении, гобелен в углу, портрет какого-то волшебника у книжного шкафа и вереница портретов на стене. Спрыгнув со стула, девочка подошла к картинам и внимательно их оглядела, покуда хватало глаз. Красивые лица представителей обоих династий правителей островов смотрели на нее с полотен хитро и чуть ласково. Самый нижний портрет, витьевато и длинно подписанный, отличался от остальных темными волосами и совсем бледной кожей. Юноша на изображении выглядел болезненно, но гордо, как подобает наследнику трона.
"Будущий Король", — поняла Милда.
Девочка погладила серебристую раму и вернулась к выбранному стулу. Сегодня она должна дождаться сильных волшебников. Ну или хотя бы обещания помощи от них.
— И что это было? — вертя в руках палочку и натянув на морду лица милую улыбку, Хейн подсел за стол к странной девчонке. — Можешь попросить у скатерти огуречный салат, если настолько страстно любишь овощи.
В Большой Зал начали подтягиваться буяновцы — и те, кто был на зельеварении, и те, кто услышал о происшествии. Новости в Университете разлетаются быстро.
— Так именно эта особа виной тому, что произошло на лекции? — сквозь боль цедил Джей, — Не в моих правилах обижать детей, но за такое ремня очно мало.
Девочка уставилась на первого вошедшего парня в ответ, болтая не достающими до пола ногами. У парня отчего-то не было одного глаза.
— Я тоже, — она кивнула и весело заулыбалась, продемонстрировав два ряда молочных зубов. Что "тоже", видимо, уточнить бы у нее не вышло, так как мысль у ребенка моментально ушла в другую сторону. — Я не устраивала погром, — заметно обиделась она. — У вас там какая-то бутылка пролилась. Я приходила не за бутылками.
— Не устраивала? А как можно еще объяснить то, что было во время учебного часа? — Том старался привыкнуть к тому, что у него теперь с неделю будет болеть грудная клетка и дышать будет трудновато. Получалось не очень.
— Я, — отрывисто сказала Милда, — ничего не роняла. А вот ты, если будешь много врать, сломаешь себе все ребра в другой раз.
— А зачем ты приходила? — спросила Чай у девочки, подсаживаясь за стол. — Ты авалончанка? — заметив северно-островной акцент, спросила Чайома, — Что-то случилось?
— Ну хэйо, воробьиная стая, налетели-то на девчонку. Она впервые в Незримом, а судите по ней, как по старожилу, которые и в 35 году побывал, — нахмурилась Анита, неуклюже завалившись в зал.
— А кто ж знает, Анит, может она и побывала в 35 году, — Хейн подозрительно сощурился на ребенка и перестал улыбаться. Внешности он не особо доверял, особенно когда перед тобой невинный маленький ребятенок, который творит неясную опасную фигню, а потом говорит мол "это не я" — и все ему верят. Ну правильно, как не поверить ребенку? Только вот ребенку ли?..
В памяти всплыл старый прикол про то, что "в НКВД работали дети. Или оборотни в виде детей. Или дети в виде оборотней". И именно сейчас это Хейну смешным не показалось.
Милда медленно повернулась на заговорившую с ней девушку и немного подалась вперед. Несколько секунд она посвятила разглядыванию, а потом кивнула:
— Я Милда. Случилось что-то, — она потянула себя за волосы и отодвинулась от предложенной скатертью еды, тут же переключившись на нее и не закончив говорить, — мама не разрешает брать еду у незнакомцев.
Она помолчала несколько секунд, так же весело улыбаясь и разглядывая парня, после чего заявила:
— Я вас обманула.
Девочка поджала ноги и поковыряла засохшую болячку на коленке. За окном над нижним островом ударила сухая гроза. Жара, царящая над королевством, грозила поджечь торф и подсохшие за июнь леса. Девочка боязненно обернулась на окно, откуда в Зал ворвался порыв горячего ветра.
— Я родилась недалеко от Прытки, — девочка потянула ноги вперед и покачалась туда-сюда. — Это в Жижах. От Прытки мы болеем. Всегда болели. Раньше она была в особом саркофаге, но тот разбили. И на нас рухнули беды. Погода, хвори, это все так. Самое страшное, что те, у кого в крови было хоть немного магии... изменились.
Милда обняла подушку, но тут же ее выпустила. То, как изменилась она сама, и изменилась ли вообще, она не сказала.
— Говорят, сильный волшебник может все вернуть на место. Я поэтому и пришла, искать среди вас сильных волшебников, которые закроют Прытку. Загонят ее на место.
— Ну вот, видите, она не хотела ничего плохого. Хейн, ты никогда не был ребенком? И потом, она пришла просить помощи. Давай выслушаем, потом будем колдовать. Я понимаю, к чему ты клонишь, но она еще не нападает, — Саша, крепко удерживая в руках чашку, чтобы не разлить, подобралась поближе к товарищу старосте. Ну просто потому, что ей с ним спокойнее, да.
— Самым сильным волшебником мне кажется Янус Полуэктович, — улыбнулась она Милде. — Но я понятия не имею, где он. Зельевара проще найти.
— Янус Полуэктович, — почти по слогам повторила Милда.
— Закрыть в каком смысле? У нас есть девушка, обладающая невероятно сильной магией воды, например, — Даша прикусила щеку изнутри, прикидывая, чем это все может обернуться.
— Как именно изменились волшебники? — прищурив глаза, спросила лурейка.
Хейн слушал девочку молча, никак не комментируя. Уточняющих вопросов хватало и без него, они сыпались со всех сторон от сердобольных студентов. Уленшпигель же просто молчал и пытался понять, верит ли он девчонке вообще, и если верит — то насколько сильно.
— Прямо-таки Чернобыль какой-то, только Прытка вместо АЭС, — Ло сжала свой локоть до боли, рассматривая девочку, выискивая какой-то подвох. Все выглядело так, словно тебе предлагают чай с глумливой ухмылочкой. Ты не знаешь, что там, ты не понимаешь, блеф это или чай и правда с чем-то противным на вкус. Ситуация буквально плясала на углях. В мыслях был только один сильный волшебник, которого не сыскать просто так. "Может присесть на его диван?" — подумалось Шарлин.
— Шумные такие, — потянула девочка и обернулась к окну. За окном грохотало. К голосам в зале прибавлялся сухой гром, Милда уставала и, кажется, хотела спать.
— Где Янус Полуэктович? — спросила она и ответила на чей-то вопрос: — Я с магией. Я приношу несчастья.
— Несчастья, — негромко повторил Хейн. — Ребят, вы точно уверены, что хотите помогать этой девчонке, и что самое главное — вообще оставлять ее сейчас на Буяне? А ну как рухнем вместе с замком, допомогаемся, блин.
— Янус Полуэктович везде. Никто не знает, где именно он сейчас, милая, — устало улыбнувшись, Им, хоть и не собиралась доверять ребенку полностью, все же обижать ее не хотела и грубить тоже. — Может, он и сейчас где-то здесь, следит за нами.
— Везде только Прытка, — Милда махнула рукой и вскочила со стула. Добравшись до подоконника, она вскарабкалась на него и пальцем указала на нижний остров. — Там всё. Мама, дом, брат. Магия, — шепотом добавила она. — Тут у вас, — она подняла обе руки, будто хотела обнять весь мир, — нет ни-че-го. Никакого волшебства нет. И вы не волшебники.
— Давайте выкинем ее обратно на Авалон? — Дарий с тоской посмотрел в сторону открытого балкона.
Девочка на коленях поднялась на подоконнике и прилипла носом к стеклу. Вопросы она непреднамерено игнорировала, так как очевидно путалась, на что надо отвечать.
— Но помочь, мама говорит, можете только вы. Сейчас ночь и я никуда не пойду. Где я буду спать?
— Что тогда в твоем понимании волшебство? Если мы не волшебники, — одним ухом услышав, что лепечет девочка, Лотт заинтересовалась таким заявлением. Она закончила любоваться занавеской и вновь пробилась сквозь толпу к Милде.
—Спать можешь здесь. Все же не думаю, что Незримый отказывал кому-либо в помощи, — ответил девочке Ольгерд.
— Мама читала мне историю про потерянный трамвай, — не оборачиваясь заявила Милда. — Волшебники тогда совершили великое дело. Они были героями, хорошими людьми. Волшебство — это не трусость.
Девочка слезла с подоконника и встала напротив всех волшебников одна. Молчание грозило затянуться надолго, но она шмыгнула носом и прямой походкой направилась к заваленному подушками полудиванчику.
— Меня выгнали из школы. Девочки сговорились против меня, — она уселась на диван и сбросила сандалии, — девочки всегда сговариваются. Как вы сейчас. Теперь меня учат дома. Все боятся, что у них молоко скиснет и бабочки съедят капусту, никто не хочет со мной дружить. Соседский мальчик даже, — Милда покачалась туда-сюда, — никто. А у меня, между прочим, новый мяч! — первый раз повысив голос, девочка снова вытерла глаза и поджала губы, чтобы не разреветься. — Ночью я никуда не пойду. И вам лучше ночью никуда не ходить. На Авалоне они темные, говорят, на болотах от Города до вашей столицы можно встретить банши. Они тоже приносят беды.
Милда зевнула и аккуратно легла на подушки, поджав кулак под щеку.
— Сторожить меня будете, да?
— Если тебе станет от этого легче, то в твой новый мяч я бы с тобой поиграла. Хоть и с кучей защитных щитов, но поиграла бы, — резко кивнув, Им вновь проследила взглядом за передвижениями Милды и понадеялась, что с диваном ничего не случится.
— Сторожить, не сторожить, но спать кто-то точно тут будет, я думаю. Мне вот не хочется топать к Озормону, а здесь тепло.
И в дополнение к своим словам, Иджи поджала под себя ноги и плотнее укуталась в кофте.
Жижи, Прытка, огурцы, несчастья — всё смешалось в комок ниток, завязалось узлами мыслей. Доминик тряхнул головой и задумался. Почему пришла маленькая девочка? Если они с семьей такие маги, о которых она высоко отзывается, почему сами не могут совладать со своей Прыткой? Не в первый год там живут. Милда казалась не просто странной, а очень-очень странной.
— А зачем был нужен травмай, мама тебе рассказывала? Это все для Прытки? — вопросы слетели с языка до того, как Ник сообразил. Теперь он сверлил малышку взглядом, — Если хочешь, можем посторожить.
— А что если мы прямо сейчас пойдем смотреть твою Прытку, а? Вот так внезапно, — хмыкнула Чай. — Или ты трусишь?
—Трамвай, — девочка зевнула, — был нужен хорошим волшебникам. Они должны были перевести особую вещь, чтобы все на нашем острове было так, как раньше. Чтобы бед не было. Но беды были, и трамвай не помог, — посмотрев на Чайому, она проговорила: — Главное, ты не трусь.
— Особая вещь, значит... Чтобы было как раньше, — Ник выпятил нижнюю губу и почесал грязный нос, размышляя, — Каждый раз, когда я слышу об особых вещах, которые могут изменить мир, во мне что-то щелкает. И я не понял один момент. Не помог трамвай как средство передвижения? Или особая вещь? Если трамвай, то вещь осталась на месте, не перевезенной?
Медленно моргнув, Милда вздохнула. Диван пах чем-то вкусным. Девочка нашарила взглядом стену с портретами всех королей и королев.
—Агата Первая, — сказала она самой себе и вздохнула, — Люрвин Бойкий. Агата Вторая. Рейнар Высокий, — взгляд скользил от портрета к портрету. Девочка повторяла имена правителей в том порядке, что учила мама. Заснуть она могла только так, — Джилиан Полосатый Зуб. Рикарда Пересмешница. Алия Последняя, — она зевнула и пробормотала, — королева Тин.
Глаза Милды пробуравили нижний портрет с красивым темноглазым юношей и закрылись.
— Это она сейчас чего, — Хейн озадаченно моргнул, — династию Киррен перечислила?
— А Марья Адамовна где? Марью Адамовну почему не назвала? Я читала конспекты, она тоже из династии Киррен, — нахмурилась Сашка и клацнула зубами о край чашки, обливаясь. — Ребята, я ни на что не намекаю и вот при вас стучу по дереву, но она точно вообще из этого времени? У меня после 35-ого года серьезные проблемы с доверием к временным петлям.
— История приобретает новые краски, — вслушиваясь в слова студентов, сам себе проговорил Томас, — девочка знает по именам всю династию Киррен, рассказывает странные истории про трамвай, который был когда-то давно и должен был чем-то помочь, но не помог. Ох, пахнет вся эта история гнильцой, как и пыль от огурцов.
Услышав имена великих волшебников прошлого, девушка подняла глаза на портреты, но перед глазами уже немного всё расплывалось. Засыпая, она всё же постаралась запомнить всё, что сказала девочка. И тут же голова совсем опустилась. Последней мыслью Хейоры было: "Так, может, мы не настоящие волшебники. Мы — волшебники будущего."
Руди не дожидался, пока все уснут. Просто бодрствовал тогда, когда все спали. В полутемном зале мрачная фигура последнего и единственного королевского наследника того рода, что должен исторически править островами, казалась вырезанной из угольного бархата и воткнутой в мир. Принц не был ярким и праздничным, как Королева Марья. Не был добрым и задумчивым, как Король Адам. И не был искрящимся и светлым, как Королева Тин. Он был похож на отца.
Быстрым шагом и ни на кого ни глядя Руди переместился к столу. Черным вопросительным знаком склонившись над скрючившейся на диване Януса девочкой, он замер на несколько долгих минут.
— Ты не спишь, — сказал он ей. — Я чувствую твой пульс, и ты не спишь. Зачем притащила сюда свои болячки?
Милда распахнула глаза и уставилась на принца снизу вверх. Странная внешность наследника рождала множество сплетен на нижнем острове. Никогда королевством не управляли некромаги. И многие бы не хотели, чтобы традиция эта менялась.
— Нам нужна помощь, — еле слышно прошептала девочка, разглядывая бледное лицо Рудольфа. Уж его-то имя она знала. — Я не желаю никому зла. Мы все не желаем. Помогите, и мы снова исчезнем, как будто нас и нет. Вы столько лет нас не видели. Да же?
Руди не хватало проницательности и магических сил, чтобы понимать, где именно ребенок врет. Милда испугалась — но уж точно не его.
— Завтра с тобой поговорят, — он выпрямился и еле заметно брезгливо скривил губы. — Утром слезешь с этого дивана, едва проснешься.
Рудольфу не нравилась вся ситуация и еще больше не нравилась девочка перед ним. Он никогда не видел тех, кто жил в Жижах. Он вообще не видел слишком многое в Королевстве, и только недавно, прочитав все архивы и записи в ратуше, понял, почему именно. И отношение к самому себе, как к последнему саблезубому тигру, принцу не нравилось.
— Завтра ты покинешь замок и никогда сюда больше не вернешься. Что бы не происходило. У вас есть свои волшебники. Да же?
Рудольф пробежал взглядом по спящим или просто притаившимся студентам Незримого, сгрудившимся вокруг ребенка с проклятым волшебным умением. Некоторые притащили с собой вещи, будто собираясь в веселый поход с ночевкой. Жаль, без гитар и волейбольных мячей.
Принц раздраженно приподнял брови и быстрым шагом вышел из Зала, держа путь к совятне.
— Не вернусь, уж будь спокоен, принц, — прошептала Милда вслед уходящему.
Рудольф напоминал черного ворона.
Девочку мелко трясло и, чтобы скрыть это, она пару раз глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Нужно было спать. Если начала притворяться, что спишь, надо притворяться до последнего.
Солнечные лучи давно уже играли на колоннах зала, разбегаясь жёлтыми зайчиками. Особо упрямые студенты прятали голову в плед, пытались укрыться воротом рубашки и досапывали с удовольствием последние мгновения. Да, так могли спать только представители студенческого братства. В любой позе, в любое время, при любой погоде, несмотря ни на что. Выдержка это или суперспособность? История умалчивала подробности.
Уснуть Милде удалось лишь под утро. Высоченные потолки и вообще масштабы комнаты напоминали храм, а не дом. В храмах спать девочка считала вообще невозможным.
Все вокруг еще спали. Милда опустила ноги на пол, с удивлением замечая, что ее сандали за ночь кто-то починил. Взяв одну из туфелек, она поднесла ее близко к лицу и удивленно начала ковырять место ремонта, которое было будто запаяно.
Наверное, момент починки девочка или проспала или просто не заметила.
Спрыгнув с дивана, она босиком пошла к книжному шкафу разглядывать корешки стоящих в нем томов. По таким было заметно, что картинками там даже и не пахнет.
— Там все скучно, — Лена Лис прижалась плечом к дверному косяку, медленно скользя взглядом по спине девочки. Детей в Незримом не было очень давно. К лучшему это или нет, сказать было сложно — обычно с их приходом становилось шумно, капризно и разбито. Долго расхлебывались последствия. Лена считала, что до пятнадцати лет приходить учиться волшебству просто незачем и проблем от этого появлялось больше, чем пользы, но девочка пришла к ним не учиться.
— Тебя сторожат, как золотую статую, — посмотрев на спящих вповалку студентов, Лис вытянула губы и издала звук между хмыканьем и глубокомысленным мычанием. — Безобразно как-то.
В Незримом такие мероприятия были достаточно многолюдными, но качественными на уровне семерых нянек, чей ребенок остался без глаза.
— Когда что-то сторожишь, чувствуешь себя главнее этого, — звонко ответила девочка, — и безопаснее, чем если ты бы это оставил без присмотра.
Милда уперла кулачки в бока и уставилась на вошедшую. Она была спокойнее остальных, но, возможно, это просто видимость. Как быть спокойным, когда живешь на летающем острове. Для многих такое место жительства ничем хорошим не заканчивалось.
— Здравствуйте, леди. Вы тоже пришли сказать, что лучше бы меня сбросить в океан или запереть в чулане со старыми котлами?
Ленка сощурилась на девочку и вдруг широко улыбнулась, потершись лохматым виском о дверной проем.
— Нет, я пират и пришла похитить какой-нибудь окорок, — нехотя отлепившись от дверей, боцман протиснулась в зал и махнула рукой поднимающимся головам. Все, что здесь происходило, напоминало привал во время крестового похода детей. Пленники были захвачены и не кормлены, рыцари спали. Постучав ладонью по столу, Лис опустилась на скамейку и чуть качнула головой.
— У нас скатерти не любят никого, но иногда любят детей. Здорово не уверена, что в твоем возрасте уже пьют молоко, а не выковыривают из него плевки, так что если хочешь позавтракать, самое время. Как тебя зовут?
Студенты начали постепенно просыпаться, разбуженные голосами. Кто-то занимался завтраком или отчищением одежды, кто-то просто наблюдал, кто-то собирался в родные башни.
— Милда. А тебя?
— Лена, — боцман подперла щеку ладонью, бегло осмотрела просыпающийся зал и поднялась, чтобы открыть двери на балкон. Пованивало гниющими огурцами, землей и пылью, как будто вчера вечером все хорошенько повалялись в удобренных черт те чем грядках.
Хорошенько подергав заедающую ручку, Лена распахнула двери и толкнула ближайшее к ним окно за подпаленными еще с позапрошлого турнира занавесками.
Со всех сторон Милду пытались накормить и сразу же расспросить обо всем на свете. Милда насупилась и поплелась к столу.
— Хороший день и странный, — нащупав взглядом вчерашнюю девчушку, Ник сдержанно улыбнулся, воскрешая в памяти разговоры, путанные мысли и планы, — Выспались, юная леди? Не составите ли компанию за завтраком?
На скатерти было много всего сладко пахнущего и выглядящего больше как игрушки, чем как еда. Пирожные и яблоки, ватрушки, цветные напитки в графинах. Девочка нашла длинную тарелку с соленой селедкой в масле, взяла ее за хвост и принялась обгладывать, начав с живота.
— Нет, — прошепелявила она, разбрызгивая масло и вытирая пальцы о подол, — у вас страшный принц. Я боялась, что проснусь ночью, а он висит над моей головой и смотрит.
Девочка очень достоверно изобразила взгляд Рудольфа, чуть прищурившись и замерев.
— Мне тоже иногда снятся плохие сны, — Доминик попытался утешить ребенка собственным примером, — Думаю, если бы мне приснился пристально смотрящий на меня принц, мне было тоже было боязно.
Стараясь не присматриваться к необычному методу питания девочки, мальчишка добрался к скатерти и выбрал обыкновенную кашу с салатом. Ломтик хлеба завершил приготовления к трапезе и готэмец замолчал на некоторое время, чтобы не смущать гостью навязчивостью и тщательно пережевывать. Однако, на долго его терпения не хватило.
— Ты любишь рыбу? Там, откуда ты родом, ее много, наверное...
— У нас там есть озера, — кивнула девочка, — некоторая рыба водится в фонтанах, ее ловят не удочкой, а бьют палками. Злая рыба, мне такую нельзя ловить, но иногда я все равно ловлю. Когда никто не видит.
С чавканьем Милда пальцами вытащила из селедки требуху и с аппетитом ее умяла, испачкав уголки рта черным. Видимо, за ночь девочка освоилась. Местные волшебники, как ей казалось, тоже стали поприветливее. Верно и правда, утро вечера мудренее.
— Я много про пиратов слышала, — заявила она со знанием дела. — У вас тут одно море, а у нас ближе другое. Холодное, но щедрое. И без монстров. Вы правда отдаете богам мальчиков? Мы в этих богов больше не верим, — Милда положила на тарелку обгрызанный плавник, — есть получше.
— Я люблю озера, — кивнул парнишка уминая свою кашу и стараясь не смотреть на процесс поедания селедки, — И море. И реки, родники, ручьи. Вообще все-все водное, даже фонтаны. А еще что-нибудь интересное у вас есть?
Услышав обращение Милды к зам. декану, Ник напихал полный рот хлеба и принялся его усиленно пережевывать, преследуя две цели. Первая — не заулыбаться, вторая — не комментировать лишнего. Неподалеку проходил процесс стирки, но готэмец не отвлекался, пытаясь поддержать диалог с их гостьей. Снующий по Большому залу аромат, его тоже вовсе не смущал.
— Много интересного, — Милда с ногами забралась на стул и обхватила коленки руками, — ну там, музей, всякие... дома. Животные разные и люди, — потянула она, — ржавое мочало иногда, где его не снимают. Если ходить по некоторым улицам, можно встретить тени. Сначала страшно, но они хорошие.
Девочка махнула рукой, мол, все очень обыденно. Она пальцами выловила из масла лук и сунула его в рот, с удовольствием прожевывая.
Лена медленно сморгнула и села на скамейку рядом, пока девочка потрошила рыбину.
— Мы отдаем мальчиков Кракене. Каждый год, в конце весны или в середине лета. Она монстр, не бог. Боги у нас другие.
— Но если вы не верите в богов, кто пришел им на смену? — закутавшись в плед, сказала Анита девочке, оперевшись на ручку от швабры.
— Боги получше тех, — сквозь жевание сообщила Милда местной работнице зала, как девочка поняла по швабре. — А у вас тут что, негде мыться?
Милда прыснула в кулачок, весело захихикав.
— Беднота, — покачала она головой и начала размазывать куском хлеба масло по тарелке.
— Музей? Это интересно. Я давно не был в музеях, раньше, когда я был такой как ты, мне было скучно ходить в музей. А сейчас я бы с удовольствием его навестил, просто поглазеть, ради любопытства. А ржавое мочало это что? У нас такого я не встречал, кажется, — юноша облизнул ложку и вернул опустевшую тарелку на стол, увлеченно выбирая прохладный напиток. Никакого повышенного интереса, обыденный разговор, — Знаешь, я когда-то видел не простые тени, которые будто бы сами по себе двигались. А оказалось, что ими руководили издали другие люди. Мне мама так объяснила.
— Значит, ты был в скучных музеях, — рассудила девочка.
Она наелась, уютно уселась на стуле, освоилась и вполне была готова к тому, что принц пообещал. Что с ней поговорят. Видно, днем в этом Университете дела не делались, и дожидаться придется если не заката, так послеобеденного времени точно. Но то и правильно — на островах царила невероятная по температуре жара, и идти куда-то в такую погоду было бы самоубийством.
— Ржавое мочало это... — Милда развела руки в стороны, — как мох. Или гриб. Оно иногда появляется, и лучше бы его сдирать, — она понизила голос до шепота. — А мальчишки вроде тебя его курят.
Собеседник казался Милде младше остальных, поэтому с ним и говорить было проще. Он, по крайней мере, не пугал ее кладовками и не хотел выкинуть вон.
То, что в одном помещении этого замка ели, спали и мылись, посчиталось Милдой странным. Но говорить она ничего не стала, потому что боялась, что к ней снова начнут приставать с глупыми допросами.
— Буду ждать, — заметила она, достала из мелкого кармана три блеклых мулине-нитки и усердно начала плести браслетик из узелков.
Погода, что лишала всех некротических существ волшебных сил, явно издевалась. Ну, или издевались те, кто эту погоду на островах создавал. Боги ли это были, иные высшие силы или обычные шутники с парочкой артефактов, Янус Полуэктович не знал. Но с удовольствием бы с ними познакомился, кем бы они не были.
Взбежав по лестнице, совершенно обезмаженный и чувствующий себя из-за этого живее всех живых, мужчина, которого призраком назвать бы язык не повернулся даже у владельцев самого богатого воображения королевства, зашел в Зал. Предчувствия о плохом Януса давно уже не тревожили. Проведя в замке на Буяне достаточное количество времени, о том, что что-то произойдет, учишься уже просто знать. Пока Ян был на нижнем острове, он знал, что что-то произошло. И сейчас это что-то сидело на стуле и вязало фенечку.
— В двух словах, Шарлотта, — обратился он к первой попавшейся волшебнице, не заговаривая пока с ребенком.
Два слова и Шарлотта мало когда были связаны хоть самой тонкой нитью. Донован совсем разомлела с этим купанием, не заметив даже вошедшего вицеарка. Услышав его голос, который ко всему прочему обращался к ней, Лотта резко встала из воды, вся в пене и с пузыристой прической, что пирамидкой тянулась ввысь.
— Здра-асте, Янус Полуэктович. Сейчас я все расскажу, значит, — и тут Лотта включила мексиканца из "Человека-муравья". — Короче говоря, мы вчера были на лекции, ну, знаете, у Грэма, он сказал по двое прийти. И вот пока мы готовили зелье с моей напарницей, Александр Эрикович ушел, и к нам пришла вот девочка, ее звать Милда. Она ищет сильного волшебника, у них там в Жижах есть какая-то Прытка, которая была в чем-то стеклянном, оно разбилось, и оттуда пошла эта дрянь, ну, Прытка, кото-орая стала приносить несчастья. И те, в ком была магия, изменились. Похоже, не в лучшую сторону, раз им понадобилась помощь. Я так понимаю, что Ваша. А еще Милда перечислила всех, кто висит на тех портретах на стене, начиная с Агаты Первой. Кажется, она многое знает о нас всех.
Шарлин пригладила волосы и закончила вещать, надеясь, что к концу ее монолога Янус не успеет сменить еще одно тело.
Милда же вскинула голову и отложила плетение. Кажется, разговоры про музеи и прочие развлечения с этой минуты прекращались. Сунув нитки в карман, Милда сложила руки на коленях и с интересом уставилась на вошедшего мужчину. Его портрет тоже был среди королевских, но не в дорогой драгоценной раме, а в обычной осиновой. Зачарованный портрет. И нарисован на нем был тот, кто прошел через Большой Портал с королевой Тин. Отец Короля Адама. Сильный волшебник.
— Вы мертвец, — сказала Милда вместо приветствия и покивала, будто разгадав чью-то загадку, — Вы по ту сторону, поэтому Вы волшебник. Здравствуйте, Янус Полуэктович.
Девочка почувствовала небывалое облегчение. Теперь она точно найдет хороших волшебников. Могущественных. Настоящих. Теперь ей помогут здесь и ее похвалят там.
— В стеклянном ничего не было, — девочка расправила на плече косичку и посмотрела на говорившую из бассейна, — было сокрыто.
Завидев вицеаркканцлера, Доминик выпрямился и опустил ноги на пол, а куртку, парадоксально защищающую от жары, одернул ровнее. Выбрав самое ангельское выражение лица, мальчишка изобразил готовность к сотрудничеству с администрацией и тихо пробормотал приветствие, стараясь не мешаться под горячую руку.
— День... относительно добрый, Янус Полуэктович, — выслушав доклад выпускницы, позволил себе дополнить, — Не в стеклянном, а в саркофаге. И теперь эта Прытка везде.
— Саркофаг, точно! — Лотт щелкнула пальцем пареньку и ушла под воду, смывая с себя остатки пены.
— Хорошо себя чувствуете? — Лена подняла брови, незаметно вытирая пальцы о края скатерти, с которой водила давние счеты. Вечер приобретал вполне ожидаемый оборот с появлением Януса Полуэктовича — можно было ожидать внезапных командировок и начала исследовательских операций. И к тому, и к другому, мисс Лис в последние лет пятнадцать была готова круглосуточно.
— Погода чудесная, — сказал Ян на все услышанное.
Подтянув к себе ближайший стул, он сел напротив Милды. Девочка была спокойна, как удав. А вот господин Невструев категорически нет.
На студентах Незримого лежал невидимый простому человеку гейс — помогать тем, кто просит помощи. Кто бы ее ни просил. Но кто ее просил сейчас, вицеаркканцлер Университета не мог понять. И о некой Прытке он не слышал ни слова. На Авалоне вообще и в Жижах в частности было много объектов, которые могли навредить прямым или косвенным образом. Но ни одного с таким названием.
— И если я пойду долиной смертной тени, не убоюсь я зла, ибо ты со мной, — процитировал вицеаркканцлер себе под нос, разглядывая Милду. Во всех самых банальных фильмах ужасов для того, чтобы выжить, необходимо было совершить лишь одно — точнее, не совершить. Не связываться с маленькими девочками. Но, в конце концов, они были и не в фильме ужасов.
Если бы у Яна сегодня оставалась хотя бы часть волшебных умений, если бы октарин не решил забастовать против природы своего носителя именно в этот день, должно быть, гостья ушла бы восвояси ни с чем. Иногда жертвовать своей безопасностью ради чужой было не совсем уместно. Но призрак отлично видел, какие черты взращивает в своих учениках, если пытается подсказывать им поступать так, как поступал бы сам. Причин отказывать не было.
— Одевайтесь теплее. Сегодняшняя жара хочет видеть вас убряхтанными в сто одежек.
Он встал и отошел от Милды, приблизившись к мисс Лис.
— Девочка что-нибудь ела? — тихо спросил он. — Она спала?
— Говорят, что да, — боцман потянула рукава рубашки, застегивая пуговицы на запястьях. — Когда я пришла, она уже пересматривала книги в шкафу, черт знает, что там вообще лежит. При мне выпотрошила и обглодала селедку в масле. Ночью сюда заходил Рудольф, она здорово перепугалась.
Лена плотно сжала губы и одернула рукава по очереди, поднимаясь с кресла. Последнюю неделю она чувствовала себя как Ян едва ли не постоянно — июль приходил к ней с резким скачком октаринового фона и обезмаживанием почти до конца лета. Перед ним постоянно противно тянуло в висках и под ложечкой, как будто магия из Лис вытекала медленно и целыми днями.
— Вы никогда не говорили, что за Жижами есть деревни. Говорили туда не лезть.
Янус потер переносицу кончиками пальцев, не отводя глаз от ребенка.
— То-то и оно, Лена. За Жижами нет никаких деревень.
Факт испуга девочки от встречи с Рудольфом не вызвал у него какой-то особой реакции. Свидания тет-а-тет с принцем заполночь и для человека подготовленного могут быть слишком впечатляющими.
— Девочка из Жиж, а не из деревни.
Призрак отошел к своему столу, доставая из ящика две зажигалки, которые за копейки продавались в маггловских магазинах.
— Это единичные порталы. Работают "туда" и "обратно". После этого утилизируются. Шарлотта, — он бросил одну зажигалку выпускнице, а вторую вложил в ладонь мисс Лис, — если почувствуете, что что-то не того — чиркаете и всей группой возвращаетесь сюда.
Он обернулся на Милду.
— Ты же знаешь, куда ведешь их?
Честно говоря, Лена готова была ехать в какую-то деревню на севере острова, смотреть на Прытку, на грязные реки и грязных людей. К Жижам она готова не была, как, должно быть, и вообще все здесь.
— Я надеюсь, они у вас сработают. И что не придется никого там оставлять.
— Давным давно, — сказала Милда, — жили были два волшебника. Левый и правый. Но жили они очень далеко друг от друга, и, не смотря на свое могущество и высокое положение, не могли видеться часто. У одного волшебника были луга и поля, огромное королевство. А у второго были механизмы и люди, слаженные мастерские. Волшебники решили, что нужно создать два портала. Создать при помощи людей второго волшебника, но на земле первого. Но порталы послужили совсем другой цели.
Девочка замолчала, встала на ноги и подошла к той, что была пиратом, намереваясь идти с ней.
— Я знаю, как найти первый. Но не могу направить туда ваши устройства, могу только довести сама. А второй, — она кивнула на Шарлотту, — в старой библиотеке на улице Бурого. В Жижах. Я не вру, — добавила она. — И там нет ничего опасного сейчас.
Это началось около месяца назад, может позже, может раньше, Касс не мог утверждать точно — когда вольный художник переехал из Небочесов в Жижи в поисках более нетипичный пейзажей, пришедшихся по вкусу его привередливой Музе.
Макс Вебер не был магом, и никаких изменений ни в магическом фоне, ни в полях, ни в токах Октарина он не чувствовал, не мог и не хотел. Но нежить стала попадаться ему, маглу от природы, на глаза всё чаще, хотя ранее они игнорировали существование друг друга, и в целом — в общем и целом — всё необъяснимо было внезапно не тем и ни таким. Максу было тошно от ощущения неправильности и периодической карикатурности всего того на Авалоне, что с магией связано, от гнетущего ощущения надвигающегося неприятельства, от духоты, словно бы на остров не дули свежие морские ветры, от избыточной соли, от жалоб старых приятелей-волшебников на слабость и все разом болезни, словно бы от одной из хворей волшебство их более не слушается. В городе его дядя — начальник воздушного порта — поговаривал, что все дело не в болезнях, а в Прытке, будто бы она, будто бы из-за нее, будто бы многие так думают.
Касс же был в этом убежден, как никто.
Он вырос в магическом сообществе, колдовство — такое прекрасное — окружало его всю его сознательную жизнь, однако, от слишком сильного волшебства с ним из раза в раз случались беды: его мучили кошмары о темном страшном доме, мертвой девочке и черном, как смола, октарине. Над его домом колесил огромный дирижабль со спятившим от стихийных аномалий сильфом на борту — едва не рухнул, едва не погубил все.
Да, так и есть: сильная и мало управляемая магия — как эта Прытка — всё губит, все разрушает.
В обществе своих нерадостных мыслей Макс Вебер бродил вдоль полуразрушенной стены в развалинах старого города, попинывая старые пыльные камни носом толстого кожаного ботинка — товарка утверждала, что из шкуры настоящего дракона, самого, что ни есть, огненного — и прокручивая в голове все то, что ему рассказывал в детстве дядя — родителей Касса рано не стало — о трамвае, об опасностях, о старом городе и о временах минувших. Художник хмурил светлые брови и раздраженно откидывал со лба опостылившие отросшие волосы, то и дело лезущие в глаза.
Ждать ему не нравилось. И ждать более он не намерен был.
К тому, что на этом острове тут и там может из воздуха свернуться портал, Макс уже порядком привык, означать такое явление могло только одно: из замка на летающем Буяне пожаловали студенты-волшебники. Странная, но приятная маглу братия, и завидев первых ступивших в развалины колдунов, Касс заметно воодушевился.
Ему не впервой было просить этих ребят о помощи, о делах, которые он сам совершить не мог, и никогда они не отказывали. Работа у них, что ли, такая, или условие получение диплома?...
— Здравствуйте, — пожалуй, даже излишне бодро поздоровался Касс и придвинулся к компании переместившихся волшебников. Не узрев среди их лиц ни единого знакомого, художник заметно замялся, однако, голос его остался ровным, — Наверное, меня из вас никто и не знает, но я знаю вашу школу. Меня зовут Макс, и я здесь живу. Ну, не прямо здесь, разумеется, — парень вщеперил растопыренную ладонь в свои светлые волосы на макушке и отстраненно рассмеялся, — Но в Жижах, — и смех его также тихо затих, — Мне ваша помощь нужна. Всем нужна.
С этими словами Касс повернулся в сторону одной из практически разрушенных улиц. Там, поодаль, виднелось габаритное старое здание с обветшалой вывеской на стене, состоящей из «Биб…иот..ка».
— Нам туда, — кивнул магл и зашагал по направлению, — Вы ведь в курсе того, что происходит? Вы бы просто так здесь не объявились.
Хейн настороженно щурился на местного парня: доверия он у мальчишки сейчас не вызывал ровным счетом никто. Однако пока что видимой угрозы тот не представлял, и Уленшпигель все больше вертел головой по сторонам, стараясь не упустить из виду любое движение и успеть вовремя среагировать. Ограниченный обзор из-за отсутствия глаза давал о себе знать, и сейчас Хейн очень четко осознавал, как люто он ненавидит ворон и все с ними связанное. А еще — радовался, что Ася осталась дома.
— Мы знаем о Прытке, и что от нее у вас всюду сплошные несчастья. А те, в ком была магия как-то изменились из-за нее, — Донован замешкалась, подбирая слова. Растирая влажные ладони о шорты, волшебница старалась не отставать от мужчины, и попутно присматривая за своими подопечными на сегодняшний день.
— У меня лично магии нет ни какой, я не волшебник ни на крупицу, наверное от того, что приезжий, — хмыкнул Касс, — Прытка — да черт вообще знает, что это, никто толком её не видел даже, но чертовина еще та. Вам все верно говорят, в ней все дело. Её — Прытки — вообще не должно было на островах появляться, хотели как лучше, а получили... сами видите. Она с вами, с колдунами, что-то дурное делает, и с Буяновскими, и с нашими, местными. Но я придумал, как все исправить, — воодушевленно поделился художник, оборачиваясь к светловолосой магессе, и, словно бы забывая на мгновение, о чем собирался вести речь, — Я... я тут поузнавал кое-то, пообщался со старыми жителями и кое-то раздобыл. Нам нужно в библиотеку. Вы слышали о трамваях? Знаете, что они делают?
— Это вид транспорта такой, — ответил Сева, сдержав усмешку. — Нечто вроде здоровенной крытой телеге на железных колёсах. Ездит по железным рельсам, а сверху цепляется двумя длинными шестами к проводам с электричеством. Их специально протягивают над рельсами и, собственно, благодаря им трамвай и может двигаться.
Все прозвучавшие подобные ответы Вебер выслушал не без доли интереса. Не каждый день он, магл, о магии знает чуть-чуть больше, чем волшебники.
— Это порталы. Ну, как железные трамваи, только порталы. Вы же любите порталы, кажется, у вас они везде... В общем, когда-то давно у мера старого города умыкнули один такой трамвай, Мерлин его представляет, как умудрились, но дело старое и темное. То ли в карты проиграл, то ли в самом деле стащили, да только мера того давно нет, а трамвай есть — вот в этой самой библиотеке он и стоит уже несколько десятилетий. Слышал, где-то еще один такой же видели, — Макс остановился у входа в библиотеку и обернулся к остальным, дожидаясь, — На болотах, что ли.
Пока волшебники подходили ближе, он полез во внутренние карманы сюртука, что-то там ища.
На двери старого-строго ветхого здания оказался весьма крепкий, кажется, даже новый — или просто зачарованный — кодовый замок со странными неясными символами и некоторым количеством небольших квадратных углублений.
— Не живет здесь никто, призраки одни живут. Но раньше здесь бывала одна организация. Давно уже, не помню, как называлась. Они библиотеку-то от чужих глаз запечатали, а на замок поставили шифр, — с этими словами Касс выудил наконец из кармана мелкие таблички с подобными повторяющимися символами и протянул их студентам Незримого, — Не умею этим пользоваться, сант.. что-то там... скрин? В общем, знаю только, что это шифр, и что символы могут повторяться, а еще что из транскрипции вроде как принято брать только первую букву. Должно выйти слово, или код. Наверное. Есть идеи?
Тяжело вздохнув, Сева стал брать таблички по одной, рассматривать их, а потом передавать остальным.
— Т-с-р-н-л-к-х-д-б-э, — проговорив ряд согласных с одной гласной в конце парень сплюнул и с превеликим трудом сдержал желание крепко выругаться. — Так, ребят, я пока в сторонке подумаю и на фишке постою. Чем чёрт не шутит, свалится на нас что-нибудь большое и сильно злобное?
С этими словами он передал последнюю табличку и отошёл на два шага, чтобы подышать свежим воздухом и не смущать остальных скрипом ржавых шестерней в голове.
Идей не было. То есть совсем никаких. В голове как-то сразу опустело, и Хейн тупо стоял и смотрел на эти символы, совершенно не представляя, что с ними делать.
— Сплошные согласные буквы, — наконец выдал он единственное вразумительное наблюдение. — Из согласных букв много слов не составишь. Но есть буква "а"... и что-то я не могу сообразить, о чем здесь. На слово вообще не похоже. Возможно, аббревиатура?
НКВД не подходило. ВВ ЗАДЕ — тоже нет. От тоски и безысходности мальчишка уже начал прокручивать в голове и пытаться составить какие-то бессмысленные лозунги, а-ля "Жижам — жить!" и "Большие Небочесы — лучший город Земли".
— Муть какая-то, — наконец заключил Хейн. — Давайте лучше проломим стену.
У Саши с организациями шла прямая ассоциация к НКВД. С теми ребятами они еще с прошлого раза не посчитались, и девушка мгновенно помрачнела. словно ее светлое, пытающееся остаться легким настроение отравили плохими воспоминаниями.
С другой стороны, попыталась успокоить себя ведьма, людей на свете полно и они все обожают устраивать всякие организации. Иногда даже — целые королевства... Давеча вот Милда, из-за которой они здесь все собрались, даже перечисляла имена одной из династий правителей...
Стоп.
Саша внимательно всмотрелась в таблички и припомнила вообще все, что смогла.
— Ребята, а что, если шифр как-то связан с династией Киррен? Она, помните, очень важна для жителей Жиж. Да и с этой неназванной организацией она наверняка связана... Может, шифр — первые буквы их имен? Только я вообще не помню их. Отвлеклась вчера, когда Милда перечисляла.
Шарлин кивнула Саше, неистово щелкая пальцами.
— Я запомнила, — ответила волшебница. Вчера ее этот момент настолько потряс, что Донован помнила каждое слово Милды, пока та сонно что-то бормотала. Она подошла к шифру, взяв эту кучу табличек в руки.
— А-Л-А-Р-Д-Р-А-Т, — шептала Лотта, приняв идею Саши. — Надеюсь, что верно, потому что последний портрет она не назвала.
Донован принялась вставлять одну за одной табличку, закончив буквой "Т". Ло сделала шаг назад в ожидании.
Замок трижды скрипнул и один раз щелкнул, таблички повернулись в углублениях вокруг своей оси, выстраиваясь в геометричный ряд, и, кажется, будто на одной из крайних мелькнула гравировка вороньего крыла.
Касс, крайне довольный, легко толкнул дверь, и та безропотно поддалась. Свет из дверного проема скользнул в темное здание, куда давным-давно не ступала нога человека. Возможно, от того, что ей — ноге — было где утонуть. Весь пол был улит какой-то неясной склизской массой, не густой и не жидкой, не то грязью, ни то слизью. Жиже этой, казалось, нет конца.
Вебер, совсем воодушевленный, смело шагнув в библиотеку первым, и маленький шажок для магла, большой — для магического мира, ознаменовался громким «чвоньк».
— Главное, чтобы она едкой не была, как рассказывают… — проговорил негромко художник, пошире раскрывая дверь изнутри и пропуская колдунов, — Свет бы совсем не помешал, как считаете?
Едва в здание проникли звуки «из-вне», как появились симметричные «изнутри». Где-то там, у потолка, встревожено зашевелились тени, некрупные, со сверкающими зеленью глазами. В зале пахло паленым пером.
— Я, собственно, вот что придумал, — вернулся тем временем Касс к наболевшей теме, — Прытку эту сейчас не изнечтожить. К ней не подобраться, её даже не отыскать толком… но это только сейчас. Тогда, в том году, когда она только появилась на островах, это сделать можно было легко и без проблем. Вы понимаете? — глаза магла заговорчески сверкали, — Зачем пытаться сделать невозможное сейчас, если можно вернуться во времени и сделать все тогда, легко и без потерь? Там, — художник указал вглубь библиотеки, туда, где завиднелись стеллажи с книгами, — Там стоит трамвай — портал в пятьдесят седьмой год. Мы сделаем все быстро, и когда вернемся, никакой Прытки уже не будет, и с вами, волшебниками, все будет хорошо, — взгляд его невольно снова задержался на Эйш. Может, тогда… — Со всеми. Давайте найдем трамвай.
Тени у потолка расправили крылья.
— Я могу показаться излишне категоричной, — пробормотала Саша, вступая в жижу, которая, какая ирония, находилась в библиотеке Жиж, — но я не в восторге от идеи снова ворошить прошлое. Во-первых, мы можем конкретно что-то попортить. Во-вторых, когда мы в прошлый раз полезли во временную петлю, парень с нашего факультета умер. Свет — можно. Люмос.
Идея с прошлым Саше очень не нравилась. Город тоже не нравился. Кеды промокли почти мгновенно. Слишком много видящие глаза заметили подозрительные тени. Чуйка снова проснулась и требовала уходить немедленно. В волосах появились зеленые полосы.
Ведьма, почти сразу это почуявшая, поспешила вытянуть перья и крепко сжать в ладони, чтобы потом где-нибудь выбросить тихонько.
— Опять машина времени, японский городовой. Пятьдесят седьмой, пятьдесят седьмой, — Сева шагнул внутрь и натянул воротник повыше. Политика меняется очень быстро и вполне может быть, что его татуировка с четырьмя прекрасными буквами несколько вышла из моды. Проще говоря, пособника НКВД могут очень быстро поставить к стенке и ликвидировать.
В мерное чавканье ботинок в жиже вмешался какой-то посторонний звук. Сева остановился и взглянул наверх.
"Может показалось?" — предательская мысль прозвучала в голове очень неуверенным и почти дрожащим голосом, а потому парень плавно освободил обе руки, приготовившись к худшему, отошёл чуть вбок и стал медленно и аккуратно идти вперёд спиной параллельно остальным. Файерболл в потолок был бы не мотивирован и потенциально опасен, а вот щиты...
— Именем Вивьена Кентервильского, — быстро пробормотал Сева и направил руку вперёд и вверх, прикрывая заднюю полусферу партии. — Протего! Ребята, посматривайте вверх, у меня крайне... Плохое предчувствие.
Подошвы тяжелых ботинок громко чавкнули в глухой тишине библиотеки, заставив нервы Хейна натянуться до предела. Здесь пахло затхлостью и опасностью, просто несло за версту.
Мальчишка не любил заброшки. Особенно — заброшки в заброшенных городах. И уж тем более — здания, черт пойми сколько лет назад закрытые какой-то тайной организацией не внушали Хейну совершенно никакого доверия.
— Люмос, — подняв левую руку к потолку, шепнул Уленшпигель, посылая вверх сноп яркого света. Правая рука сильно сжала ручку керамбита, ощущая приятную и обнадеживающую прохладу металла. Он достал нож из кармана и выставил перед собой.
Колени непроизвольно чуть подогнулись, принимая удобную для боя стойку.
Хейн слышал слабое шуршание, похожее на шелест птичьих крыльев, и очень надеялся, что ему кажется. Глаз, ослепленный ярким лучом люмоса, в первые секунды не мог уловить зеленые огоньки глаз на потолке, но отчетливое шевеление мальчишка заметил и сжал зубы, вскинув голову.
Чертыхнувшись четыре раза подряд, Лотта уперлась взглядом в Макса, медленно переводя на остальных ребят. Те уже во всю были не против, и ей пришлось отпустить свои страхи. Достав палочку, Ло произнесла заклинание.
— Люмос максима!
Склизская жижа на полу в самом деле оказалась едкой, не достаточно, чтобы растворить обувь, но ощутимая при попадании на кожу — после такой наверняка останутся долгие горящие пятна.
От чар в библиотеке появился свет и загнал тень в глубину.
Из глубины поднялся гул-шелест, и с одного оглушительного «Кар-р-р-р» началась пикировка. Птицы камнями валились на головы вошедших студентов, агрессивно расправляя мощные — избыточно, для простых ворон — крылья и выставляя вперед когти с совсем уж не вороньими когтями. Агрессия этих существ походила скорее на акт продуманной атаки, нежели на поведение перепуганных внезапным приближением человека птиц: они царапались, они клевали, стараясь подобраться к глазам и ко рту, они драли волосы и дрались между собой и с людьми, старались повались тех лицами в кислотную слизь.
Вороны, казалось, были везде и всюду, они были громкими, орущими, и они были… птицами.
— Убью, к чертям! — при звуках вороньего карканья у Севы просто упала планка. В таком состоянии он мог анализировать только как эффективно убить врага и не дать убить друга. Да и долго размышлять по-любому долго не получалось, ему летел ворон прямо на лицо. Не между пернатой тварью и собой Сева успел поставить руку. Не ощущая боли в раздираемой когтями ладони, он направил потоки собственной магии по руки и заорал не своим голосом.
— Сектумсемпра!
Студентка, неожиданно вспомнившая о том, что слишком поздно ставит щиты, снова опоздала. Ругаясь сквозь зубы и шипя, пытаясь хоть как-то защитить глаза и подняв к лицу руки, девушка прошипела "Секо!", и бросилась к Ольгерду, как к самому близкостоящему.
— Давай как-то попробуем от них защититься, а? — ведьма пока даже не пыталась зажать несколько серьезных царапин. из которых потихоньку начинала сочиться кровь. — Релассио не пойдет, просто не достанет... Колдферо! Ну и любимая моя, конечно, Бомбарда!
Ворон Сашка ненавидела лютой ненавистью, но мысль, что Запрещенные — нельзя, пока была слишком сильна. Кроме того, для птиц это было бы чрезмерной растратой сил.
— Нет, нет, нет! — орала Донован, пытаясь отбиться руками, но спутанные волосы мешали видеть. Она все кричала "нет", хотя должна бы бросаться заклинаниями в этих ужасных птиц. "Снова вороны", — подумала она. Снова это проклятье, доселе позабытое. Воспоминания наталкивались друг на друга, пытаясь подавить волшебницу изнутри. Шарль закрылась руками, крепко удерживая палочку в руке.
— Петрификус Тоталус! — Крикнула она в самую напористую птицу, что буквально норовила вырвать клок ее волос. Та должна была откинуть свои парализованные когтистые копыта. Исцарапанные руки то и дело взмахивали палочкой. Ярость росла с каждой секундой.
— Ульмен Артус! — крикнула она под конец, измотанная, разозлившаяся и, казалось, оглохшая. Кроме этого ужасного визга треклятых птиц, девушка не слышала ничего и никого. Свет в комнате превратился в тьму. Лотта не понимала, как она еще не упала в эту жижу, растворившись. Но силы ее не покидали, а клеймо на шее болело. Чертова тварь задела его когтем, украв прядь волос в своих острых когтях.
— Вашу ж машу, — тихо шикнул Хейн, скрипнув зубами.
Защищая лицо и особенно глаз левой рукой, которая уже через несколько секунд была вся исполосована десятками стальных когтей, и отмахиваясь от сдуревших птиц керамбитом, Хейн, спотыкаясь, отпрыгнул к стене и привалился к ней спиной.
— Сектусемпра! — выплюнул мальчишка, не глядя направив руку с керамбитом вверх, чтобы случайно не задеть своих. — Авада кедавра! Сектусемпра!
Дезориентированный и практически лишенный обзора, он швырял вверх заклинаниями, попутно размахивая ножом, но ворон будто бы не становилось меньше. Левая рука, которой мальчишка закрывал половину лица, уже не чувствовалась, половину волос повыдирали и продолжали выдирать остальное, открытая часть лица тоже была исполосовано в клочья. Хейн чувствовал, как его собственная кровь неправдоподобными ручьями льется за ворот футболки, жался к стене и рычал заклинания одно за другим.
Где-то у дверей, шокированный и напуганный, стоял опешевший художник, от которого сейчас не могло быть абсолютно никакой помощи. Но, в конце концов, вороны были просто птицами. Глупыми птицами. Как и прочие птицы, они шумели, и поддавались и панике, и страху.
Карканье сменило тональность, взмахи крыльев зазвучали выше, а потом отдалились совсем.
— Спокойно, — пробормотала Саша, пытаясь прогнать алый туман, вставший перед глазами. — Все будет хорошо. Анастезио. Вот так. Уже почти и не больно. Я почти в порядке. Если кому-то нужно, подходите, я обеспечу анестезию и заколдую легкие раны.
— Придурошные птицы... — вместе с собственной кровью выплюнув в вязкую жижу залетевшее в рот воронье перо, буркнул Хейн, и тихо и крайне непечатно выругался.
Исполосованная рука ныла и кровоточила, но в таком состоянии нервного напряжения Хейн боли почти не чувствовал. Зато прекрасно чувствовал уверенность, что впредь будет безжалостно убивать любую ворону, неосторожно встретившуюся на его пути.
— Люмос, — мальчишка вновь зажег свет и глубоко вдохнул, тут же закашлявшись от затхлого запаха библиотеки и металлического привкуса крови. — Если эти твари оставили меня лысым, я их всех со свету сживу.
Ольгерд, шатаясь, но все еще стоя на ногах, боялся убрать руки от лица, а еще больше боялся открыть глаза. Он не знал, что произошло с другими ребятами, но точно знал, что вороны отступали, то ли их смогли напугать, то ли чтобы вернуться с восстановленными силами.
Кожа головы, шеи и рук горела. Сердце бешено билось. Хотелось бежать от сюда, но бросать остальных было нельзя, тем более, птицы могли вернуться, а судя по голосам, остальным досталось еще больше, чем Герду.
— Все живы? — Спросил Лугвен, стирая рукавами кровь с лица. Это мало помогло, но так хотя бы можно открыть глаза. Оба мыли на месте. Парень обвел глазами присутствующих.
— Кому-то помощь нужна?
— Все в порядке, — улыбнулась Саша бледными губами и шатнулась. — Я буду в порядке. Эпискеи, надеюсь, оно сработало как надо, староста, и кровь остановится. Ох, сильна ж ты, Шарлотта, на молнии, но это ничего. Все будет в порядке.
Саша еще по прошлому походу знала, что самовнушение — великая сила, и старательно его использовала.
— Какого черта это было? — Касс, как оказалось, не сросся с дверью, и даже смог отступить от нее на пару шагов, пусть ноги его сейчас слабо гнулись, — Это что, были птицы? Ну дела. О таком меня точно не предупреждали.
Кажется, кто-то пострадал, и чудо, что ни в кого не угодило то убивающее, непростительное заклятие. А ведь чары свистели совсем рядом с людьми...
— Если кто-то действительно ранен, ему лучше дальше не идти. Я не знал, что здесь будут эти... Да что они, Мерлиновы портянки вам в компот, такое? Бешеные какие-то.
Макс брезгливо переступил через одну из оставшихся на склизском поле боя ворон, а та, вдруг яростно вскрикнув, кинулась на магла, обрызгивая того едкой жижей и упрямо пытаясь взлететь и добраться ближе. Вебер, чудом на вскрикнув, попятился назад.
На её "Кар-р-р-р" отозвались сородичи, но никто более не появился.
— Черти, — парень потер обожженную руку, стараясь стереть с себя припекающую грязь, — Держу пари, с ними это тоже из-за этой самой Прытки. Надо поторапливаться. Вы знаете какие нибудь обнаруживающие заклинания? Что-то для поиска сокрытого? Здесь не меньше десятка разных залов, я не знаю точно, куда нам идти.
— Акцио трамвай? — предположил Хейн, медленно приходя в себя.
Поток крови остановился. Мальчишка легким кивком поблагодарил Сашу и, бегло оглядев остальных и удостоверившись, что все живы и в процессе оказания друг другу первой медицинской помощи, отлип от стены.
— Макс, ты правда уверен, что нам так уж необходимо в... туда? Знаешь, временные трамваи мне никогда особо не нравились. Как и другие временные штуки, собственно. Но есть заклинание Гоменум Ревелио, оно вроде позволяет что-то искать. Или кого-то, я не совсем уверен. Плохо учился в школе, прогуливал...
Хейн попытался пошевелить пальцами онемевшей руки. В ответ последовал острый укол боли, прострельнувший от ладони вверх до самого плеча. Мальчишка поморщился и оставил пострадавшую руку в покое — пройдет сама.
Волшебница еще раз дернулась к карману, нащупав зажигалку на месте. Вечный страх что-то потерять даже в собственных карманах был один из тех страхов, которые постоянно преследовали Донован. Она взглянула на Макса.
— Куда мы впутываемся? — риторический вопрос прошипел над плечом Саши так, чтобы Вебер не услышал. — Ревелио, — уже громче сказала Шарлин, стискивая в руках палочку.
Заклинание прокатилось мягким светящимся магическим током по помещению, отразилось от стен и продвинулось дальше, туда, куда студенты со своим сопровождающим еще не дошли.
Прятать что-то большое и важное лучше у всех на виду — так надежнее, никто не будет искать то, во что может уткнуться носом.
Трамвай зарябил по своим невидимым контурам в соседней зале, виднеющейся поодаль от входа, проступил цветом и формой, а потом приобрел текстуру, окончательно скидывая с себя чары невидимости. Он оказался самым обычным трамваем, с раздвижными дверьми и металлическим корпусом. Внутри горел свет.
— Вы молодцы, — выдохнул Касс, в который раз поражаясь умениям волшебников. Самому ему такие вещи казались чистой воды чудесами, — Уничтожим Прытку — не будет больше этих диких ворон, обезопасите и себя, и своих друзей в будущем. Но пока они есть — давайте поспешим. Все могут идти? Все подлатались? — становилось все более заметно, что художнику отчасти совестно за то, что волшебники оказались с увечьями спустя недолгое время с момента их с ним знакомства, но, с другой стороны, без него они бы не попали в библиотеку.
Всё на благо. Он хочет только лучшего.
— Нормально все будет, идемте, — немного преувеличенно-бодро сказала Сашка и в доказательство потянулась к трамваю. — А он такой... Обычный. Я видела такие в городе, где жила в детстве. Они казались большими и живыми до странности.
Вблизи трамвай не стал выглядеть сколько-нибудь более странным, по крайней мере, пока. Мало ли что он скрывает внутри под видом света и самых обычных посадочных мест.
— Я правильно понимаю, ты тоже не знаешь, как выглядит Прытка? То есть, мы сейчас типа идем туда не знаю куда, чтобы уничтожить то не знаю что? Это так... очень по-Незримовски.
— Все живые и почти здоровые, — подтвердил Всеволод, невесело ухмыльнувшись, и пошёл к трамваю. — Ты с нами в прошлое, Макс? Или остаёшься?
Вопрос не на шутку волновал Севу. Не очень-то нравился ему этот парень. По крайней мере потому, что вороны на него не напали. Не доверял он Максу. Не хотел он, чтоб тот шёл дальше с группой. Хотя, с другой стороны, это просто могла быть профессиональная паранойя, поэтому высказывать свои подозрения Одоевский не спешил.
— Никто не умрет, — убежденно заявил Касс. Он был уверен в том, что они сейчас всё-всё делают верно.
"Бедолаги, как же вам в жизни досталось, что вы во всем видите смертельную опасность, но идете вперед вопреки."
Однако, замечание о том, что он, Макс, сам не знает, как выглядит искомое, заставило художника порядочно стушеваться.
— Ты прав, никто не знает. Это раньше было чем-то другим, потом изменилось — вот и все, что я знаю. Но, я думаю, там, в пятьдесят седьмом году, было не так много разной волшебной всячины, и мы с легкостью поймем, что это то, что нужно, — умолкнув, магл поджал губы и покачал головой, — Конечно я с вами, это же я вас сюда привел.
Ободряюще улыбнувшись отряду смельчаков, магл первым забрался в трамвай. Если там и поджидала какая-то напасть, то пусть уж лучше первым под огонь попадет он — эти ребята и без того много целительных чар сейчас применили.
Однако, внутри не оказалось ни ворон, ни чего-то еще, что могло бы выглядеть подозрительно или опасно. Кресла, проход, панель управления у водительской кабинки.
— Все нормально, можете заходить, — отозвался Вебер, направляясь прямиком к механизму, — Так, ровно пятьдесят девять лет назад. Должно сработать.
Отозвавшись на команды, заданные у панели управления, глухим механическим рычанием, трамвай мигнул фарами и мелко завибрировал. Звук мотора стал более мелодичным и плавным, в салоне заработала вытяжка, сам собой приоткрылся верхний люк и пара форточек. На табло неоновым зеленым высветилась дата отправления и дата прибытия.
Через запыленные окна проглядывали пейзажи библиотеки, что внутри оказалась необъяснимо больше, чем снаружи: неспроста поговаривают, что у жителей Жиж какая-то своя, особая магия.
Управлять транспортом Вебер умел, однако, не был уверен, что трамваем-порталом вообще следует управлять. Он — не волшебник. А магии в этом вагончике хватило бы на целый городок.
— Держитесь за поручни в салоне, — магл обернулся на побитых и поцарапанных волшебников за своей спиной, — Во избежание травм.
Рокот мотора усилился, а потом и вовсе стал приятным гулом: что ни говори, строили машину на совесть, пусть и очень давно.
Пейзаж за окном смазался и исчез в завихрениях пространственно-временного перемещения, корпус трамвая ярко засветился, прежде чем раствориться.
И стало тихо.
Когда-то давно здесь рос вереск. Сиреневые поля колыхались покуда хватало глаз, от края до края. Говорили, что мед из небочесовского вереска самый сладкий и тягучий. Нет, в соответствии со старой легендой, рецепт меда никуда не пропал. Пропал сам вереск.
Много лет уже на поле между Жижами и Малыми Небочесами ничего не цветет так ярко. Болота покрывают эти земли от края и до края. Редкие зверьки и птицы, забредающие сюда утром, вечером уже не находят дорогу домой — испарения путают самые ясные мысли.
Считается, что здесь водятся болотные огни, а порой и кое-что похуже. Не верите? Проверьте сами. Но не говорите потом, что вас не предупреждали. И не дай боже вам попасть сюда, когда в глубине горит торф.
Впрочем, один плюс от болот все же есть. Брусника здесь превосходная.
Милда обожала порталы. Появившись на пустошах с веселым хохотом, она попрыгала на месте, сбивая шапки болиголова. И огляделась. Студенты перемещаться не торопились.
Совсем скоро было то, ради чего все начиналось. Ради чего она приехала. Сильные маги так близко от ее дома, что сердце у девочки билось, как хвост ягненка.
Нужно было торопиться.
— И что здесь? Не за брусникой же мы пришли, — Дарий перевел взгляд на скачущую Милду. — Проведешь нас к своему дому?
— Не самое приятное местечко, — бурнула Тери, огляделась в поиске ребят.
Над вересковыми пустошами стояло колеблющееся марево. Торфяники начинали медленно тлеть в начале июля. Время еще было, но жар заставлял поверхность топей вздыбливаться пузырями и лопаться. Слушая тихое шипение метана, Лена думала о том, что не хотела бы сюда провалиться.
До сегодняшнего дня она не приближалась к этой части острова. Омнибусы и дирижабли обходили земли у старой столицы острова стороной. Ян всегда говорил, что искать здесь нечего, но они оба знали, что найти можно такое, от чего сложно потом оправиться. Совершенно что угодно. По крайней мере, если удастся перейти топи. Милда наверняка знала тропу, Лена — нет.
Похлопав себя по карманам, девушка проверила, на месте ли волшебная палочка, и по привычке тронула пустую кобуру. Ее пистоль остался у брата.
— Постарайтесь не сойти с тропы. Пока мы выдвинемся, до конца стемнеет, придется жечь свет. Здесь, на болотах, некоторые камни светятся, но так оступиться еще легче.
— На вашем-то месте я бы на светящиеся камни не наступала.
Милда знала эти места, как свои ладони. Тот, кто бывал здесь первый раз, мог заблудиться и навсегда пропасть. Ну как, пропасть. Многие бы знали, где он находится. Но вряд ли поделились бы этим знанием.
Девочка скакала по кочкам, как ни в чем не бывало.
— Если не дойдем до темноты, не ходите за огнями. И за незнакомцами не ходите. Нет здесь никого.
След в след за ребёнком — Блок старалась наступать в те же, или примерно в те же места, на те же самые кочки. И не тормозить, конечно, медлят в группе только дураки.
— Незнакомцев нет, но за ними не ходить? — взаимоисключающие параграфы, отлично. — Не будем ходить, что же.
МакАлистер уже примерно понял, как действовать в группе. Нужно просто идти, куда все, следить, не едят ли кого-то, и постараться не дать себя в обиду. Не то, чтобы это было легче, чем ходить одному, но имело определенные плюсы. Вот и теперь, не надо было самому выискивать дорогу и о чем-либо думать. Идти по тропе, следить, куда кто ставит ноги, чтобы не повторить ошибок, да рассматривать недружелюбное окружение. Глядя на местное однообразие, мальчишка пожалел, что белых камешков у него нет, да и не оправдавших себя хлебных крошек тоже.
— А комары тут водятся? Или их сожрал кто пострашнее?
— И тут вспомнились Мертвые топи Средиземья, — Фло прикусила губу и собралась с мыслями, запоминая информацию.
Лена только улыбнулась в спину ребятам и еще раз погладила волшебную палочку сквозь карман. Ей было очень даже страшно — она несколько лет собирала аномалии королевства и знала, чем чреваты болота. Все дети, которые шли сегодня, были под ее ответственности. И, честно говоря, этой ответственности она боялась больше всех аномалий и болот вместе взятых.
— Держите палочки наготове, — тихо бросила она и зашла на тропу последней, щурясь в сумраке.
На пустошах темнело за считанные минуты — солнце подходило к краю гор и скатывалось за него, погружая болото в темноту. Для тех, кто жил в скалистой местности, это было привычным. Для жителей Буяна — нет.
Горы за топями мягко осветились в темноте. Свет задрожал на вершинах и застелился по склонам, соскальзывая, как белое покрывало, пока где-то далеко не всколыхнулась трава. Снова стало темно.
— Прытка сейчас болеет, — заявила девочка на ходу, — но мы ей теперь обязательно поможем. Первый портал и второй портал работают вместе, надо просто выставить на экранчике и на циферблатах нужное время и перенестись в тот день, который нам нужен, и в то место. Я все знаю, — она обернулась и махнула рукой.
Казалось, что девочку не заботит ни тяжелый воздух, ни странный запах над болотами, ни комары, ни возможные опасности.
— Скоро, очень скоро, да, очень скоро, — нараспев заголосила девочка, — скоро все закон-чит-ся!
Пританцовывая, она неслась сквозь чавкающую грязь, и звонкий детский голос в клочьях тумана, казалось, раздавался со всех сторон сразу.
— Так-так-так. — на секунду Белочка остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть. Шагнуть куда-то не туда из-за банальной темноты не хотелось. Когда очертания окружающего мира более-менее стали появляться в глазах, Соля снова взглядом выхватила силуэт девочки. Инстинктивно потянувшись за палочкой в кармане, которая на все случаи была полезна, Ассоль выдохнула:
— Люмос. И зачем лишний раз зрение напрягать?
— Знаете, мы сейчас так здорово подсветили себя, — Ник вздохнул и закашлялся от едкого запаха болот. Быть одним из замыкающих неплохо, если есть уверенность в том, что никакая дрянь со спины не нападет. Так вот, таковой уверенности у Доминика не было. Он успевал смотреть под ноги и подчас бросал быстрые взгляд за спину, снова и снова пытаясь задействовать все органы чувств. Скользя по кочкам, юноша пару раз попадал ногой в воду и брезгливо отряхивался.
Слева раздался тихий хруст трескающейся земли, пронесся в ушах и повторился чуть впереди. Справа, гораздо ближе, промелькнула вереница горящих зеленым сполохов и исчезла в густой осоке. Там, где они коснулись земли, проступили травы и медленно потянулись вверх. Луговики. Осока. Полевичка. Перистощетинники.
Вынув по совету профессора волшебную палочку, Флори сжала её покрепче в ладони.
— Сейчас придут эти огоньки да? — стараясь не упускать из виду группу, алкароска старалась держаться недалеко от Тери и Ассоль. Рядом с ними было немного спокойнее.
Милда весело пела на все болото. Местным жителям, наверно, тут было как волшебникам в коридорах замка, но вот О'Рейли от поведения юной проводницы становилось не по себе.
— Я не знаю, кто сейчас придет, — нервно откликнулась Ленка, ускоряя шаг. Над болотом пахло метаном, сыростью и горячей жижей. — Если мы погасим палочки, то уйдем в трясину первыми. Светящиеся камни идут на дно. Из-за гор ничерта не видно. Не поджигайте ничего, мы все здесь взлетим на воздух. Слышите, как пахнет?
Некоторые ученые говорили, что Блуждающие Огоньки — галлюцинации, вызываемые горючим метаном. Радиацией. Биохимическим загрязнением. Лена отодвинула ладонью траву, щекочущую под грудью.
— Смотрите за Милдой.
У Жени колени завибрировали.
— Если огни мне померещились, не лучше ли отойти от них подальше?
Шаги Милды то ли прекратились, то ли их заглушал топот группы. Её голоса тоже не было слышно уже какое-то время, зато легенды о болотных огнях ничего хорошего не предвещали. В груди тревожно тянуло. Блок пыталась не отставать от руководителя группы.
— Мы можем как-то защищаться, если они на нас нападут?
Оборачиваться Соле не хотелось. Внутри вообще что-то творилось невообразимое, становилось то страшно, то приятно от того, что страшно, словом, ничего хорошего не происходило. Хруст был подозрительным. Все было подозрительным.
— Ты извини, — Белочка осторожно высвободила руку, — но мне кажется, вдвоем идти неудобно. Ещё вдвоем провалимся в топи эти чертовы. Держись сзади и не теряй мой огонек, ладно? Только держись сзади.
Огонек на конце палочки был единственным, кому Ассоль могла доверять. Четко обозначив себе место нахождения Милды, лурейка старалась не потерять его и не свернуть случайно к огонькам.
— Огоньки идут! Вот там, где трава прорастает! — прозрел Доминик, стоило ему заметить активный рост травы, в газете ясно было об этом сказано. Он отыскал взглядом профессора и задержался рядом с мисс Лис, готовясь вызвать вспышку из палочки, — Тёть Лен, осторожнее там! Я читал, что огоньки не любят яркий свет.
А еще в том же источнике мальчишка читал массу всяких ужасов и собирался держаться рядом с теми, кто мог бы засветить зеленым кострикам по полной.
— Что будем делать, если травы направятся к нам? А где Милда? — юноша потерял местную девчушку из поля зрения. Он был замыкающим, а она убежала вперед.
— Нам некуда отходить, — коротко отмахнулась Ленка, обходя ребят и всматриваясь в заросли осоки. Где-то в них пробиралась Милда, она видела это только по ряби на траве и тихом треске где-то впереди. — Что мы ищем, Милда?
Тропа была одна, идти по ней можно было либо вперед, либо назад. Напряженно оборачиваясь на каждый шорох, боцман сжимала в кулаке зажигалку. Она понимала, что если переправит всех обратно, они ничего не добьются — все это нужно будет пройти сначала. Было даже смешно, так бросаться в какие-то дикие топи почти без права на возвращение.
— Если появятся огоньки, помните о том, что они боятся яркого света и сухости. Здесь влажно, они плодятся.
— У нас полно трамвайных путей, — внезапно сказала девочка и указала себе под ноги, где в грязной траве блестел металл рельс. — По ним его сюда и пригнали, да. Хорошие волшебники. А теперь им воспользуемся мы.
Милда, казалось, никаких огоньков не боялась. Может, потому что их здесь никогда и не было, а может, потому что у нее были причины не бояться.
— О, он, должно быть, красный! — заявила она.
На болоте тихо и протяжно закричала выпь, так глухо, как будто припала к земле. Вопль всколыхнул траву и затих, звеня в повисшей тишине отголосками.
— Это не выпь, — тихо бросила Лена, доставая из кармана волшебную палочку. Она провела в архивах королевства несколько лет. За это время ей попадалось такое, что читать было тошно — писать об этом было не обязательно, так говорил ей Ян. Все то время, пока Лис искала аномалии королевства, он старательно уводил ее от истории Жиж. Это же просто руины пригорода Больших Небочесов. Маггловские высохшие руины.
— Это не выпь.
Нервно обернувшись, боцман выхватила взглядом мелькающие вдали сполохи и поморщилась от второго вопля, ударившего по ушам.
— Не давайте этому приблизиться к себе. Соберитесь плотнее.
Честно сказать, Женя готова была поспорить, что девочка давно ушла далеко вперёд. Так что её голос Блок почти удивил. Зато вопль выпи... Да, определённо напугал.
— Мы не можем высушить это место, мисс Елена. Только засветить. Может если все вместе — этого хватит, — с палочкой на изготовку, Женя ближе подошла к профессору и другим студентам, краем глаза пытаясь высмотреть рельс.
— Если это не выпь, то кто? — несколько сухо поинтересовалась Дана, осматриваясь по сторонам и стараясь быть наготове.
Девочка внезапно забралась на торчащую из гнили корягу, уперла руки в бока и посмотрела туда, откуда раздался птичий крик.
— Она идет, — сообщила волшебникам Милда так, будто разговор шел о буфетчице или пионервожатой, — быстро идет.
Казалось, ребенок видит тучу или кошку, какое-то погодное явление или доброго зверька — так по-свойски она смотрела на то, что колыхало высокую траву.
За осокой слышался настойчивый треск — она не знала, что это, огни или незнакомцы, с которыми нельзя ходить. То, что так кричало, не дотрагивалось до земли, всегда плыло чуть выше, едва задевая ее подолом. Оно выглядело как женщина, но никогда не было женщиной на самом деле.
Очень давно Лис уже встречала такое, но даже не знала, что авалонские пустоши кишат чем-то серьезнее красных колпаков.
— Это... — сморщившись от вопля, девушка прижала одну ладонь к уху и тряхнула головой. — Не называйте ее по имени. Не используйте боевые заклинания, я вообще не знаю, что можно против нее использовать. Хорошие воспоминания? Вы когда-нибудь пробовали общаться с существом, которое говорит вам, что вы умрете?
— Просто сказать ей "Не сегодня"? — Фло немного трясло. В голове было полным полно разных мыслей, но не было тех, что могли помочь выпутаться из ситуации, — засветить, отвлечь, не знаю. Ой, мамочки.
Осока впереди качнулась от порыва ветра. Совсем рядом кто-то с треском ломал стебли и низкий кустарник, заходясь от надсадных всхлипов. Кто-то рыдал и вырывал траву, падал с тихим хрустом и катался, разбрасывая комья мокрой земли.
Первыми смяло перистощетинники на тропе. Медленно, покачиваясь, за ними постепенно поднималось белое марево и шло рябью, принимая другие очертания. Из густых зарослей на детей смотрела белая женщина. Ее ноги задевали колосья, качающиеся над землей. Паря, она неспешно покачивала головой из стороны в сторону и переводила взгляд с одного на другого, как будто искала. Ее губы шевелились почти незаметно.
Лена сухо сглотнула и сделала шаг назад, озираясь. Тропа у них за спиной терялась в зарослях. Отступать туда спиной, пятясь, было нельзя — кто-угодно мог сорваться и утащить за собой остальных
— Не дайте ей закричать, — шаря в карманах в поисках чего-нибудь, чем можно было бы отвлечь существо, Лис судорожно пыталась понять, можно ли ее обойти. Она видела их, как на ладони — прятаться было поздно, уходить некуда.
— Если она откроет рот, заткните ее. Боевые заклятия не сработают, попробуйте отпугнуть. Просто не дайте ей заорать. Патронус. Ридикулус. Что угодно.
По имени их называть было нельзя. Там, где росла Милда, их звали мамами. Иносказательно, конечно, так как эти существа матерями быть не могли никому. Мамы бродили ночами и звали своих детей. А иногда шептали что-то прямо сзади над ухом. Порой что-то полезное. Порой что-то леденящее кровь.
Дыхание существа отдавало болотом, а прикосновения — касаниями камышей.
— Мама! — позвала Милда, — мама!
Волшебники испугались, и зря. Прогнать призрака-горевестника могли только те, кто помнил самое светлое. Наверное, поэтому Милда никогда их и не прогоняла.
Вскрикнув, Эли только через пару секунд поняла, что ее схватила зам.декана, а не какой-то чужак, который утащит на дно болота.
— Только не говорите мне, что это банши? Мдаам, не думала, что мне кто то будет говорить, что я вот вот умру. Кажется предсказание книжное сбывается, — бормотала себе под нос Тери, раздумываю на тему "Что делать? Как делать?" и экстренно вспоминая все самые славные моменты своей жизни.
— Она прямо моя маменька, — Женя криво улыбнулась, в ушах стоял тихий высокий звон. — Которая обещала мне смерть в одиночестве. Обычно в таких случаях я указывала ей дорогу.
От беспомощности на минуту захватило дух и похолодели руки. Но девочка, за которой Женя уже непроизвольно следила, действовала. Она точно знала, что делать. Если бы только со словом "мама" у Блок было связано что-то положительное.
— Мама, — тихо позвала алкароска, повторяя за Милдой. — Мама.
Женя попыталась улыбнуться. Вспомнить что-то хорошее, чашку кофе с дорогим человеком, шахматы, и улыбнуться маме.
— Экспекто Патронум! — Ник сконцентрировался на самом приятном и чарующем воспоминании, тыкая палочкой в сторону марева. Окрик преподавателя поддал ему должное ускорение и из кончика магического атрибута вырвался светлый луч, превращаясь с фигурку воробья.
Слабый, дрожащий но уверенный в себе, воробушек описал круг над группой студентов, потом еще один, увеличивая радиус полета. Атаковать птица счастья не спешила, слишком мало сил, чтобы справиться в одиночку.
Увидев патрнуса-воробья, Милда спрыгнула с коряги и бросилась к той, что их вела. Схватив девушку за руку, она ткнулась ей в бедро лицом и уставилась в заросли травы, мерно покачивающиеся над болотами.
Маму решили прогонять. Милда на такое смотреть не должна была.
— Кто это сейчас сказал? — очень тихо, очень разборчиво спросила Лена, поворачивая голову. Лица ребят поплыли перед глазами. Прижав одной рукой к себе Милду, девушка сжала губы и оглянулась на баньши, медленно переводящую взгляд с одного лица на другое.
Лена пыталась ухватиться за что-то счастливое, что она сама помнила — их с Вивом гамак, все те букеты, которые он оставлял у нее в изголовье, день, когда они с командой отплыли на Лэлэ, вино на улицах Небочесов.
— Экспекто Патронум, — тихо бросила девушка, закрывая глаза.
Она никогда раньше не вызывала патронуса. Серебристый альбатрос распахнул крылья и плавно спикировал, почти падая на женщину насыпей.
Мимо банши свистели вспышки заклинаний, едва задевая подол — чей-то патронус врезался прямо в грудь и тугими толчками прошел насквозь, оставляя за собой дыру в платье. Не отводя взгляда, она мягко улыбнулась и перевела взгляд на Тери. Баньши назвали по имени. Она закричала.
Звуковая волна смяла траву и взметнула волосы, ударив по лицам, как будто пощечиной. За ней раздался тихий треск палочки, сломавшейся пополам. Звук врезался в уши детей, едва ли не сваливал их на землю.
Женщина закрыла рот и прижала ладонь к прорехе в груди, так же мягко опадая в траву и растворяясь в ней, как густой туман.
— Я сказала. Оно само вырвалось, я не хотела правда, — прятаться з спинами ребят не хотелось, поэтому судорожно вспоминая хорошее Триноль вызывала себе патронуса.
Милда бросилась бежать в ту сторону, куда упала банши. Приземлившись на колени в грязную траву, она пошарила руками по глине.
— Прогнали, — обиженно сообщила девочка уже известное. — Кто-то умрет. Кто-то останется и станет маминым ребенком.
Милда обернулась на волшебников и сжала кулачки. Она не была великим магом, но знала, как уважительно относиться к магии.
— Болота отомстят, — прошептала она и быстро пошла вперед, грозясь скрыться в темноте.
— Ну ничего себе, черт подери. — Соля почему-то закашлялась, опуская руки от ушей. Звук был, мягко говоря, неприятным, но зато теперь можно смело говорить не только "я пережил 1935", а еще и "я пережил баньши". Она успела кое-как прикрыть уши, но была уверена: этаа оплошность ей аукнется ещё. Когда все более-менее восстановилось в глазах и ушах (что немаловажно) тоже, Белочка снова взглянула на Милду. От её слов по телу ползли мурашки. Ну еще чего не хватало, бродить привидением в качестве ребенка или попасть под месть болот. Ни того, ни другого не хотелось.
Эрику казалось, всё вокруг взорвалось. Всё стиралось, исчезало, меркло. Только звук. Крик. Боль. И... тишина. Почти абсолютная. Только тихий звон в ушах. Он усиливался. Он становился мощнее. Что-то тёплое и жидкое потекло из ушей. Мозги ли? Гром упал на землю и притронулся пальцем к уху. Кровь. Она самая. Но почему так тихо?
Рик поднял голову. Мадам исчезла в земле или просто растворилась, уже не важно. Дети лежат на земле и закрывают уши. А он. А ему уже всё равно. Он поднялся и попытался стереть кровь, он пытался услышать хоть что-то, но в ушах был лишь пронзительный звон.
— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — заорал Рик, уже сваливаясь наземь. Гром думал, что эта его глухота — это лёгкое наваждение, которое легко можно стереть с помощью хороших воспоминаний, как и говорила мисс Лис. Аист кружил вокруг Эрика, а потом растаял, как и банши.
Боцман молча посмотрела на обломок палочки у себя в руке и сжала губы, резким движением наклоняясь и вытаскивая второй кусок из трясины с противным чавканьем. Осока вокруг дрожала, как будто трясина начала покрываться мелкой рябью.
— Хрена с два, — Лена посмотрела в глаза Милде и нехорошо прищурилась. — Хрена с два.
Вопль мальчишки тогда, когда баньши растворилась в воздухе, заставил Лену вздрогнуть. Развернувшись на каблуках, она зачерпнула ботинком болотной жижи и бросилась к мальчишке.
— Эрик. Если ты меня слышишь, кивни. Эрик.
Лис несколько раз щелкнула пальцами у самого его уха.
— Выбирать не придется, — обернулась девочка, — ребенок уже выбран. Может, не сегодня, но он вернется к маме. От мамы не уйдешь даже на край острова.
Один из волшебников, кажется, оглох. Милда склонила голову к плечу, с любопытством разглядывая мальчика с цветными волосами.
— Но вы можете оставить кого-то и сами.
Эрик видел перед собой девушку-проводницу, она что-то говорила ему, но он не слышал. Он не знал что с ним такое. По глазам Елены Стэновны было видно, что-то случилось. И это далеко не пустяки. Он пытался различить по губам её слова. С трудом он понял, что она просила "кивни". Зачем? У него переломанный позвоночник? Она хочет это проверить? Он молча кивнул. А из ушей всё ещё шла кровь, заливала шею, текла на грудь и смачивала одежду. Рик чувствовал слабость. Он попытался что-то сказать, но не успел. Гром потерял сознание.
— Мальчик умрет. Хотите, чтобы он умер? — буднично спросила Милда. — Если да, идем дальше, нам нужно торопиться до ночи. Если нет, отдайте мне портал? Я верну его к вам на висячий остров.
Девочка сняла с шеи шнурок, на котором болтался ржавый ключ.
— Это чтобы завести трамвай. Вы понимаете? Он перевезет вас в нужное время, совсем недавно. И вы почините саркофаг или укрепите его, чтобы Прытка была цела.
Она протянула ключ провожатой и открыла ладонь для зажигалки.
— Баньши предупреждает, — обернувшись к ребятам, Лена качнула головой. — Теперь к нам придут. Идти нужно быстро и не сворачивая, делайте что угодно, только не останавливайтесь. Я не поведу раненых. Оглушенных мы не понесем. Эрик остается здесь.
Лис молча посмотрела на Милду и поднялась с корточек. Один из них должен был стать ребенком баньши — баньши выбрала. Глухого ребенка, который не будет слышать ее воплей. Эрик был блаженным человеком, которому никогда не смогут предречь смерть.
— Мы уходим, — спокойно бросила Лена и подняла глаза на ребят. — Милда, забери свой ключ.
Милда довольно кивнула и быстрым шагом пошла вперед. Ключ надежно спрятался за воротником старенького платья.
— Машина времени в виде трамвая? — мальчишка опасался подходить к Эрику, над ним и так хлопотали. Помочь он ничем не мог, поэтому сконцентрировал внимание на словах Милды, даром что трясся как осиновый лист на ветру. Палочку от по прежнему не опускал, сжимая ватными пальцами.
— Если ты уйдешь порталом, мы доберемся по рельсам? Нам нужен проводник, — рассудил студент, борясь с подступающей тошнотой. Когда профессор утрясла вопрос, готэмец осекся и внимательно посмотрел на выпускника. Он бы не смог принять подобное решение.
Женя смотрела на пострадавшего студента, имя вылетело из головы, с деревянным выражением лица. Из ушей парня кровь лилась так активно, как будто не перепонки лопнули, а что похуже. Они собирались оставить его болоту. Что за...
— Серьёзно? Если эта жертва спасёт мою жизнь, я в принципе не против, но сон вы мне подпортили, профессор Лис.
Она может оставить каждого из нас — с необычайной ясностью поняла Блок. Они не были в безопасности.
— Я могу его улучшить, Женя, — криво улыбнулась девушка и ускорила шаг. Ей было совсем не стыдно бросать мальчишку умирать на болоте, если этим они откупятся от чертовых обитателей Жиж. — Все только начинается. Вообще все.
Все началось слишком быстро. Болото редко вспыхивало огнями и гасло. С тихим шелестом что-то проносилось над самой трясиной, слишком низко и слишком далеко, чтобы разглядеть в глухих зарослях. Трава здесь во многих местах доходила до пояса. Луговики. Осока. Полевичка. С тихим треском что-то мелькнуло сзади и пропало еще до того, как кто-то успел повернуть голову.
Они выступали из трав неспешно, выкатывались и замирали — впереди и за спиной, зависали над тропой и трясиной. Их было немногим меньше сотни, по крайней мере, пока. Болотные огни шли к людям, слышали, как они говорят, как кричат, как творят заклинания. В Жижи так давно не приходили люди, что они почти отвыкли от их запаха. Огни обхватили группу плотным кольцом и замерли, не приближаясь — уже больше сотни. Со всех сторон к тропе стекались мерцающие сполохи, ковром выстилая топи.
Стало светло, как днем. Они слепили глаза и нервно вспыхивали, становясь ярче.
— Ну началось. — Белка зажмурилась, прикрывая свободной рукой глаза. Яркий свет был неприятен, к тому же она успела привыкнуть принимать местность в приглушенных тонах. План был один и тот же. Подождав пару секунд, Ассоль очень осторожно разлепила глаза и опустила взгляд от греха подальше.
— Ну и пусть начинается, не зря же я газеты-журналы читаю. Люмос максима! — лурейка подняла палочку вверх, с улыбкой замечая, как растет некогда маленький огонек в конце палочки. Яркий свет должен был отпугнуть не менее яркое свечение болотных огоньков. Если они не испугаются этого, тогда путь назад (да и вперед, чего уж) будет закрыт.
— Они все-таки пришли, — Ник зажмурился и прикрыл глаза ладонью, словно это могло ему помочь. Резкий переход из полутьмы к свету, — Люмос Максима!
Как говорят — дух захватило? Дух выбило напрочь, как будто его и не было. Руки опускаются? Они не двигаются вообще. Это был даже не испуг — ступор, и стоило Жене вздохнуть и немного осознать себя в пространстве, она почувствовала, как выходит из под контроля огонь, который в ней сидит. Он подступал к коже, и если пламя поднимется — сгорят все. Блок непроизвольно и сильно сжала плечо девушки одной рукой, вторую скрутила в кулак.
Сотворить люмос даже не пришло ей в голову. Одна мысль — не выпустить из себя огонь. К тому же. Поможет ли десяток люмосов против сотни огней? Бессмысленно, бред. Они все будут заражены ими.
Огни не любили свет и сухость. На болотах по ночам им было хорошо — влажный воздух напитывал их, давал им силу. Они раздувались, как маленькие шары. Они терлись о камни и болотные кочки, чтобы те светились в темноте и путники наступали на них, утопая в трясине.
Заклинание вязким маревом повисло между детьми и огнями. Они хлынули вперед, ударились о свет и отпрянули, рассыпаясь в сторону, ударились еще раз и глухо застонали, почти как живые.
Прежние говорили, что у огней есть разум. Закружив вокруг детей, сжимая и разжимая круг, они искали слабое звено — и они нашли. Качнувшись, болотные огни прорвались сквозь прореху в заклинании и устремились к девушке, замершей без движения. Они заслонили ее собой, ударяясь о кожу, просачиваясь в нее сквозь поры кожи, ноздри, глаза, затекали через рот и уши, заставляя давиться чистым светом. Огонь метнулся Эльвине с глухим гудением и скользнул в приоткрытый рот, обжигая нёбо. Медленно стелясь по земле, Остатки забились в ботинки юноше и ударили его по лицу, проникая под кожу.
Один за другим.
Друг за другом.
Схлынув, оставшиеся огни отпрянули и закружили вокруг, не приближаясь. Те были полны. Людям предстояло Восполниться — через неделю, год или всю жизнь.
Скривив рот, Ленка подхватила под руку покачнувшуюся Женьку и хлестнула ее по лицу ладонью, чтобы привести в чувство.
— Вашу же мать, слишком медленно. Давай. Вдохни. Не снимайте заклинания, нужно бежать, пока они не пришли снова. Бегом, бегом!
Милда смотрела за огнями со стороны. Она их не трогала, как и они ее. Девочка ускорила шаг и на ходу сняла ключ с шеи. За то, что она бы сама завела машину, ее бы наказали. Поэтому тот надо было отдать старшим.
— Не печальтесь, — сказала она в никуда и добавила, — сильные волшебники остаются.
В темноте болот трамвай было бы не различить, если бы девочка не знала, куда идти. И шла она к нему так быстро, как могла. Все же, волшебники должны были спасти ее маленький город. Это им труда не составит.
Голова Жени от пощёчины мотнулась. Одной ладонью Женя с хлопком зажала рот, второй — схватилась за горло. Хотелось схватиться за всё сразу, а ещё — расцарапать себя и достать изнутри огонь. Он чувствительно упал в желудок и как будто даже там шевелился. Из уголков глаз вытекли две скупые нежеланные слезины от зла и досады. Эти же чувства подхлестнули волю.
— Так бегите, — рявкнула она профессору Лис, оттолкнула её от себя. — Вы меня здесь не оставите, ясно? Я восполнюсь только у вас на глазах и определённо не сегодня. Бегите, раз сказали!
И Блок упрямо двинулась вперёд по путям. Теперь ей огни были не страшны, забейся в неё ещё хоть сотня — она уже неуязвима до самой смерти.
Свет отпугнул огни, но они не завались, он требовали еще жертв. Слова мисс Лис заставили встрепенутся и рвануть вперед за всеми. Им нужен был трамвай, значит надо бежать по путям. Отыскав ногой железяки, Дана вместе со всеми направилась вперед.
— Бегом!
Блимм рванул по рельсам, едва успевая удержаться на ногам, запинаясь об них в который раз. Где-то должен был быть трамвай. Грешные магистры, еще никогда он не хотел встретить его так сильно, как сейчас. Было сложно одновременно не терять из виду дорогу и следить, не потеряли ли они кого-то, например Элю, близкую к истерике. Еще не хватало забыть кого-то в этих болотах. Дыхание непривычного к бегу перехватывало, легкие начинали тлеть, хотя вряд ли так и было. Впереди замаячил трамвай. Резко затормозив за секунду до встречи с ним лбом, луреец влетел в приоткрытую дверь, ощутимо задевая ее плечом.
Трамвай показался из тумана так, будто только что подъехал. Ржавый, красный, похожий на мертвого кузнечика, он напоминал здесь, на болотах, не о магии, а о катастрофах. О том, как и почему здесь оказался.
Милда сунула ключ девушке в руку.
— Я не могу перемещаться. Я приношу несчастья.
Она приподняла подбородок. Было понятно, что девочка на самом деле опасается за жизни всей группы, и поэтому не полезет в машину.
— Приборная панель, там есть цифры. Выставите на седьмое февраля. Вернетесь обратно тоже через трамвайчик.
Милда кивнула и сжала губы в улыбке. Она не сомневалась в том, что все идет верно.
— Заходите в него, уже темнеет.
Транспорт не внушал ни страха, ни доверия. От него веяло старыми тайнами, а это разжигало интерес. Рико не пришлось уговаривать. Он заскочил в трамвай вместе со старшим, и сразу уставился в окно. Хотелось видеть, как же выглядит путешествие сквозь время. В фильмах их показывали довольно красочно.
— Хорошо, что билетики не проверяют. Хотя на такой трамвай я бы купил проездной...
Мальчишка не мог спокойно стоять на месте. А никак не мог убедить себя не трогать руками старые поручни, не колупать краску и ржавчину, и вообще, вести себя прилично.
— Ничего больше не будет, — Лена смотрела в спину Милде до тех пор, пока она не скрылась из виду в тумане и глухой траве. Эта девочка знала, как говорить с баньши и могла обойти болотные огни. Они не знали ничего из этого и им ничего больше не оставалось.
Запрыгнув в трамвай, девушка крутанулась вокруг поручня и с размаху вогнала ключ в замок зажигания.
— Итак, седьмое февраля этого года.
Ленкина рука замерла, занесенная над панелью. Панель была разбита.
Трамвай дрогнул — пол под ногами сдвинулся, заставив покачнуться и схватиться за поручни. Топи за лобовым стеклом осветились сотней блуждающих огней. Они стекались к трамваю со всего болота и бились о жестяной корпус и закрытые двери. Ни один из них не могу просочиться внутрь.
На секунду лобовое стекло озарилось яркой вспышкой света.
— Два трамвая, ну конечно.
Призрак перелистнул в руках старые газетные листы. История трамваев была мутная и неясная: зачем создавали порталы, кто украл один из них, что стало с обоими потом.
— Лишь бы не прошлое, — выдохнул Ян и сложил газету. То, что незримовцы могли сделать тогда, всегда имело последствия на всем, что происходило сейчас.
Мисс Шелест перестала гулять круги по Залу и подошла к окну. Внизу Авалон перемигивался жилыми огоньками, шумел морскими водами и издалека казался уютной жилой землей. Где-то там, вовсе не на веселых улицах Нью-Еха или уютных кафешках Небочесов, среди непонятных развалин и тухлых болот шли незримовцы, ведомые одной странной маленькой девочкой.
— Дерьмище, — едва слышно пробурчала декан и отошла от окна. Подойдя к скатерти, она потеребила полотняный край и перед ней сразу же возникла коробочка с кофе, пара кружек и чайник с кипящей водой. Как ни странно, все это возникло сразу и без проволочек со стороны сварливых скатертей.
— Не волнуйся, — призрак, от которого толку сейчас было меньше, чем от первокурсника в первый день после распределения, откинулся на спинку стула. Ставить эксперименты над студентами было не в его компетенции, но поход в Жижи ни на что иное, кроме как на жестокий эксперимент, не был похож.
— Если они опять перенесутся в тридцать пятый, они хотя бы знают, кого и где искать. Если, конечно, я их не перестреляю во второй-то раз. Нервный был. Куда как не сейчас.
Воздух в зале чуть не звенел от пустоты, что внезапно ощущалась очень остро. Даше было отчаянно некуда девать руки, глаза, некуда было смотреть, нечего говорить, раз уж не было и новостей. Мисс Триша нервничала, и её нервы передавались волшебнице.
— В первый не перестреляли, значит и во второй тоже. Да и старшие там есть.
Лурейка постучала по столу, что скатерть, похоже, восприняла как побуждение к действию, и из принципа не выдала ничего и сморщилась по краю. Дашка, пожав плечами, отвела глаза к небу, видневшемуся в окне.
— Их уже давно нет, да? По идее уже должны были вернуться? — спросила Анита, подойдя к столу и опустившись на скамейку.
— Нет, Анита.
Янус взял со стола десертный нож и перебрал его в пальцах, заставив прибор перейти от мизинца до большого. Задумываясь, вицеаркканцлер вспоминал настолько старые и ненужные привычки, что совсем их не контролировал.
— Они сегодня не вернутся. Найди какие-то медикаменты, лишним не будет. Чтобы потом не бегать.
Нож перепрыгнул от пальца к пальцу, Ян Полуэктович скользнул глазами по цветастой юбке мисс Шелест и покусал изнутри губу. Милда могла и не обманывать волшебников. Даже, скорее всего, она их и не обманывала. Только вот ее правда отличалась, верно, от той, к которой островитяне уже привыкли.
Когда что-то делаешь, то гнетущие мысли не так сильно давят на подкорку. Мисс Шелест молча уселась на лавку и начала заваривать кофе. В одну большую джезву, которая мгновенно оказалась под рукой, она налила воды и поставила на маленькую плитку, шнур которой терялся в темноте под скатертями. Не глядя сунув туда несколько ложек кофе, Триша потерла тыльной стороной ладони подбородок и принялась следить за нагревающимся металлом.
— Нит, захвати еще травы около тети Сары. Мы же травники, в конце концов.
Она подождала, пока шоколадно-бурая пенка появится над краем джезвы и сняла ее с плитки. Подождав пару секунд, поставила снова. Проделав так еще пару раз, она разлила кофе в несколько кружек и поставила все на скатерть, на самое видное место. Заусенец на большом пальце саднил нещадно, засыпанный еще и кофейной пылью, заставляя лишний раз его трогать и невозмутимо откусывать кусочки кожи.
Анита не сразу поняла, как сжала пальцы в кулак, все это время наблюдая за преподавателем и его спокойным лицом. Все шло по строго распланированному сюжету, в котором для каждого была обозначена своя роль. Девчонка никогда не умела выражать свои чувства напрямую, выражение "читать как открытую книгу" было не про нее. И все же она нервничала, переживала за тех ребят, которые шастали черт знает где. Из собственных мыслей ее вырвал голос декана и терпкий запах кофе.
— Хорошо, мисс Триша, — кивнула Анита преподавателям и быстрым шагом направилась в сторону дверей, на ходу надевая шлепки.
Полночь. Призрак потянул носом воздух и поднялся на ноги, устремляясь к окну. Все силы, что забрала погода дня, рухнули ему на плечи свинцовым грузом.
— Они оставили одного мальчика, — он на секунду нахмурился, будто пытаясь что-то расслышать, — Ричи Гром, его снова забыли.
Янус невесело усмехнулся и качнул головой. Грома и правда забывали каждый год, и каждый год со все более серьезными последствиями. Октарин вокруг нашептывал все то, что не успел показать за день, и от шума и образов в голове было почти болезненно неприятно.
— Он к нам больше не вернется. Остался на болотах.
Вицеаркканцлер медленно выдохнул и прикрыл глаза. Остальных на островах не было, ни живых, ни мертвых.
— Все-таки прошлое.
Призрак повернулся к Трише. Цветная юбка девушки действовала на него, как мандала. Второй год подряд на островах происходили страшные, трагические вещи, в которых он — сильнейший маг королевства — не помогал своим студентам.
Как только призрак пришел в движение, Триша следила за ним, напряженно шевеля пальцами. Заусенец уже давно перепачкал веселенькую футболку мелкими бурыми пятнами, но в минуты сильных нервов она никогда не обращала на это внимание.
От услышанного взгляд застекленел, в груди что-то ухнуло и пошло щипать мелкими иголками-колючками по нутру, раскрывая где-то под диафрагмой огромный нервный комок. От него перехватило дыхание и девушка медленно опустила локти на стол, сцепила пальцы в замок и опустила на них лоб. Некоторое время она молчала, пытаясь уложить в голове тот факт, что бОльшая часть студентов свалила на этот раз в дебри погуще последних. Детей они еще не теряли.
— Кто именно остался? Мы можем прислать мальчику помощь? — она не могла чувствовать октарин так ярко, как призрак, но ощущала кожей, позвонками, что островная магия болеет, нервничает и ведет себя не так, как в обычные дни.
— Нет, Триш, мальчику мы уже не поможем. Ему помогут там, на болотах. Знаешь, как бывает, — он вынул из ящика стола пачку старых газет, перевязанных грубой бечевкой, — некоторые существа или объекты, непривычные нам, пугают нас. Заставляют считать, что они задумали недоброе, что они должны быть уничтожены, так как воплощают собой зло, в нашем представлении. Например, банши. Болотные огни. Мавки.
Ян концом волшебной палочки разорвал бечевку и полистал газеты, отыскивая начало определенной даты.
— Но, на самом деле, — продолжил он, — эти пугающие существа плохи для нас только тем, что забирают жизнь. То есть, делают то же самое, что мы планируем сделать с ними. Для них, Беллатриша Валерьевна, мы такие же уродливые монстры.
Газеты послевоенного времени были хрупкие и желтоватые, как осенние листья. Призрак полистал верхнюю и поднял на декана светлых взгляд:
— Болота на нижнем острове не опаснее для нас, чем мы для них. Они просто есть, они живут своей жизнью и хотят того же, что и мы — и дальше жить своей жизнью. Эрик Гром остался там. Он не исчез и не умер, не стал монстром или ночным кошмаром. Просто остался там.
Триша скривилась от полного имени как от болезненного тычка под ребра. Цветной дым тонкими столбиками поднимался из пожеванных за ночь пальцев, просачиваясь в воздух сквозь заусенцы и мелкие ранки, как крупа через дыры в мешке.
— Было бы хорошо, Янус Полуэктович, — она встретилась взглядом с глазами призрака и нахмурилась, — хорошо, если так.
Ах, столица!
Живая и пестрая, яркая, как вечный праздник — она украшение двух островов, гордость архитекторов и магов!
Живые зеленые парки, широкие аллеи, магазины, похожие на драгоценные шкатулки, уютные кафе и теплые рыжие трамвайчики — все говорило о спокойствии, о счастье, о достатке горожан. Середина ХХ века дарила Большим Небочесам яркие, как конфеты, маггловские машины и недавний чемпионат по квиддичу, моду на прически коком и юбки солнце-клеш.
На главной площади развевались флаги. Она была чистой, как кукольный домик, и такой же сказочной. Фонари освещали мостовую, заливая ее янтарным светом. Откуда-то сверху, из динамиков, раздавалась тихая музыка.
Жителей не было — видно, вечер в середине недели намекал провести его с семьями, а не на прогулках.
Ночь была спокойной и нежной, как бывает только в конце июня.
После болот город казался райским уголком. Чистота, яркие фонари и общее спокойствие притягивало магнитом. Только одно не давало покоя.
— А где февраль? — уточнил Рико, оттягивая ворот куртки, которая неожиданно стала жаркой.
Место он не узнавал, что неудивительно. А в поисках ответов воззрился на старшего. Может, хоть его чувство времени поможет разобраться.
— Давайте здесь и останемся. К черту эти Прытки, Жижи и прочая, — огни в одном из еще не закрытых кафе манили Блимма уже больше, чем попытки поиграть в супергероев и спасать мир одной маленькой девочки. — Только вы уверены, что мы не перепутали место, время, жизнь? Где это жуткое место с нечистью и страшными существами?
— Это явно не февраль, товарищи. Ну или слишком аномальный февраль. Мы не туда попали, кажись, — протянула Триноль, любуясь площадью и прикидывая насколько они отличаются от местных.
Лотт держалась за поручни, на всякий случай, зажмурив глаза. После шумного полета, где за разбитыми стеклами кружили сплошные завихрени, они внезапно оказались вновь в тишине. Казалось, запахло летом, а не вонючей жижей, усыпанной перьями птиц, а на улице пели ночи свою трель сверчки.
Алхимик встала с места, рукой удерживаясь за поручень. Она обернулась на команду и проскользнула к выходу, по привычке подумав, что вот-вот, еще секунда, пульс участится, и она выкрикнет: "остановите на следующей!"
Лотта вышла из трамвая, встретив старых новых гостей взглядом.
— Что за...
— Добро пожаловать в пятидесятые. Вам будет предложена оттепель, осуждение репрессий тридцатых годов и реабилитация их жертв. Ну это если по аналогии с историей другого мира. А так я не знаю. Но на всякий случай, Шарлотта, советую тебя как-нибудь спрятать тату.
На всякий случай Всева сплёл иллюзию, которая меняла для любого зрителя клеймо "НКВД" на логотип группы "Rolling Stones".
— Мы прибыли в пункт назначения, я правильно понимаю, все? Можно выползать?
Не дожидаясь ответа, Хейн нехотя выбрался из удобного кресла. Кости болели, тело ныло, вставать не хотелось, но было необходимо.
— Ого, — выбравшись из трамвая, мальчишка оглядел присутствующих и обнаружил на месте прибытия гораздо больше незримовцев, чем на месте отправления. — Ну, либо мы размножаемся почкованием, либо вы тоже нашли трамвай. Привет.
Гостеприимная столица встречала усталых и замученных путников мелкой вывеской "Студенческий хостел Втихаря". Видимо, там можно было отдохнуть и переночевать, а может и принять душ. Возможно, даже поужинать. Такие хостелы были нормой для Небочесов, тем более, в последнее время, когда Институт города так часто проводил фестивали и дни открытых дверей. Молодежь тянулась в город не только со всего королевства, но и со всех близлежащих островов. И их, конечно, нужно было где-то размещать. Почему бы и не в центре столицы, в здании с видом на Институт и мэрию?
Тихая музыка над головами волшебников с щелчком затихла и сменилась новостями.
— А мы танцуем буги-вуги, — произнесла волшебница, прослушивая радио. Донован зажала уши на мгновение, когда помехи решили после визга птиц вновь проесть ей плешь на перепонках. Народу становилось еще больше, это пугало, но одновременно так становилось спокойнее. Но ночь, сомнений нет, сделает свое дело.
— И что же, господа присяжные заседатели, это вот в этом прекрасном месте, где Элвис правит миром, мы будем искать Прытку? Я бы сейчас выпила чего-нибудь и станцевала рок-н-ролл.
Касс вышел из трамвайчика последним. На дворе был красивенный пятидесятый год и Большие Небочесы во всем своем великолепии, и магл мог поклясться, что ничего более удивительного с ним еще никогда не случалось.
Шумело радио, и художник невольно прислушался к приятному голосу ведущей, выхватывая слова с нарастающей жадностью, и неясно меняясь в лице. Все здесь было в диковинку.
— Я думаю, всем лучше отдохнуть сегодня, и привести себя в порядок, — заговорил он, наконец, — Я вижу, мы стоим перед студенческим хостелом, я думаю, вас там примут. Там вы сможете подлечиться и отоспаться, а все прочее будем проворачивать уже завтра. Сейчас вечер, скоро совсем стемнеет... Что скажете?
Лена медленно спустилась на подножку и прикрыла лицо ладонью, заслоняясь от ярких огней площади. Оказавшись посреди незнакомого города после болот, она чувствовала себя не в порядке. Вымощенная булыжником дорога качалась перед глазами.
Лис сморгнула. Это был не февраль. Камни отдавали скопившееся за день тепло, жаря ступни сквозь подошвы сандалий. Город вокруг был совсем незнакомым — выучив каждый закуток Малых Небочесов, она могла точно сказать, что они попали куда-то не туда.
Резко отняв руки от лица, боцман заозиралась и глухо выругалась сквозь зубы. Перед ней стоял Макс Вебер, художник и пьяница из Небочесов. Он пришел с Шарлоттой и ее детьми, и он привел их к черту на кулички.
— Большие Небочесы, — сплюнула Лис, находя взглядом его взгляд. — Большииие Небочеееесы.
Дернувшись, девушка бросилась к Веберу и замахнулась, второй рукой сгребая его воротник.
— Зачем ты нас сюда притащил? Это, по твоему, смешно? Мы не на это подписывались.
— Я согласная, если там подадут что-нибудь алко... — Лотт отпрыгнула от Вебера, стоило Лене наброситься на него. Еще попадет, чего хуже, под горячую руку. Кажется, что ее опасения насчет этого чудака были весьма и весьма стоящими. Она устало сморгнула, почмокала иссохшими губами и перевела взгляд на дверь хостела.
— И все-таки, что Вы так волнуетесь, мисс Лис. Выпьем рому, где же кружка! — голова начинала ловить вертолеты, а веки буквально слипались на ходу. Дойти бы до порога, хотя бы.
Боевых женщин Касс, откровенно говоря, справедливо опасался, в кричащих женщин — двойне. Кричащая женщина, даже самая хрупкая и слабая, может оказаться трижды боевой и куда более травмоопасной, чем все те вороны из библиотеки.
Дернувшись и вырвавшись из нежной дамской хватки Елены, способной сейчас пальцем согнуть трамвайную рельсу, Макс отступил от волшебницы на шаг. На всякий случай. Эту преподавательницу из Незримого он уважал.
— А оставлять все таким, как было, это было смешно? — отозвался он, — Страдали, между прочим, не только колдуны с Буяна. На Авалоне тоже все стало совсем несладким. У меня есть друг-пиромант, он с детства с огнем на "ты", а сейчас он лежит в Нозодохиуме ни живой, ни мертвый, обгоревший в уголь, и дом свой спалил. Это, разумеется, смешнее не бывает, — Касс отошел еще на несколько шагов поодаль, — Если будем держаться вместе и все сделаем правильно — этой вашей Прытки не станет, и не станет всех тех бед, что из-за нее уже случились. Вот зачем я вас сюда попросил пойти со мной, — сделал акцент на слове "попросил".
Все, по его убеждению, происходило правильно.
— Отдыхайте и набирайтесь сил. Я здесь осмотрюсь, — пихнув руки в карманы, парень развернулся и направился вдоль по улице. По той самой улице, на которой виднелось здание с вывеской "Библиотека".
— У нас там, на болоте, остался мальчик, чтобы ты знал. Мы его бросили, чтобы пройти. Трое из наших ребят — ходячие инкубаторы для болотных огней. Чтоб ты знал. И это все, чтобы пройти и попасть в седьмое февраля. Что мы получаем в итоге? Большие Небочесы. Сейчас я хочу дать в морду ему, — Лис коротко кивнула на патлатого художника, ушедшего в сторону — а потом узнать, какого рожна здесь происходит. И если ударить я всегда успею — пока что — то узнать хочу прямо сейчас.
Сева не стал ни с чем спорить, просто ответил на поставленный вопрос.
— Макс считает, что Прытку удобнее уничтожить здесь и сейчас, потому что здесь и сейчас она появилась на островах. Тебе не кажется, что лучше сделать именно так? Гораздо лучше, чем оставить в нашем мире и в нашем времени то, из-за чего погибают наши люди.
Сева выпрямился. Больше сказать было абсолютно нечего. Он просто больше ничего не знал о происходящем вокруг.
— Прямо сейчас лучше действительно тогда всем отдохнуть, раненым и инкубаторным тоже, — ответила Лотт, скрестив руки на груди. В душе саднило от того, что та команда столкнулась с куда более опасным "зверем", чем они. Донован обернулась вслед уходящему Веберу, лунный свет с чистого неба падал на него фонарем.
— Надеюсь, он не учудит чего-нибудь еще, — с досадой Ло покачала головой. Хотелось кинуться и рвануть того за плечо, дабы он оставался под десятками пар глаз и не принес новых бед, но сил хватало только на постоять и поглазеть. Шарль окинула взглядом трамвай и перевела взор на усталых ребят.
— Он сказал "будем держаться вместе", и ушел. — нудно проворчал мальчишка, глядя, как мужчина уверенно двигается по улице. — А спать-то не хочется.
Рико все еще держался за палочку и оглядывался в поисках подвоха. Казалось, что весь город — одна иллюзия от ядовитого газа, и надо скорее просыпаться. МакАлистер даже ущипнул себя на всякий случай, поморщился и вздохнул.
— Макс считает, что Прытка, чем бы она ни была, причина аномалий, и если мы хотим избавиться от последствий, нужно уничтожить причину. Не знаю, насколько он прав, но вся эта история с возвращением в прошлое мне не нравится. Выглядит плохо. Кроме того, возможно, я нагнетаю, но мы наткнулись на группу чрезвычайно агрессивных и ворон по пути. Такие вот дела.
Ведьма зевнула, прикрыв рот рукой, и тоскливо глянула в сторону хостела. Спать хотелось немилосердно.
— Мне ничего сейчас не кажется, — устало ответила Ленка, опуская руки. Боевой задор, скорее помогавший не чокнуться, чем в чем-то еще, уступал место измотанности. — Что же. Значит, отдохнуть. Посмотрим завтра, что тут можно сделать и как вернуться домой. У нас разбита приборная панель в трамвае и, видимо, завязана на вашей.
Улыбнувшись светлякам и близнецам одними губами, боцман неопределенно кивнула куда-то в сторону хостела, который здесь принимал студентов со всего света.
— Пойдемте, почти полночь.
— А если уничтожив Прытку, мы не только спасем от ее последствий, а и нарушим еще ряд временных причинно-следственных связей? Одна мелочь, измененная в прошлом, может повлиять на все, что угодно. Большие Небочесы выстоят, Малые Небочесы никогда не появятся, наш университет тоже...
Ник заткнулся, понимая, что пошел вразнос. Усталость брала свое и, сколько бы мальчишка не крепился, осознание произошедшего на болотах наваливалось с новой силой. Выдавив кривую улыбку мисс Лис, Доминик поплыл следом за ней, хмуро глядя под ноги. Близнец, как он надеялся, не отставал.
— Этот Вебер будет должен мне новые сапоги, чертов пень, — Донован пнула какой-то камень и, нахмурив брови, прошагала к хостелу, оборачиваясь и зазывая всех своих рукой. Она скользнула внутрь, похлопав Ольгерда по плечу. После чего Ло прошла на верхний этаж, заняв одну из постелей самой первой комнаты.
— Пожалуй уничтожить Пытку сейчас это логичнее, но последствия уничтожения могут быть непредсказуемы. Мы можем сделать только хуже и аномалии только станут сильнее. Тем более мы не знаем, что есть Прытка. Плюсом мы можем сделать так, что история безвозвратно поменяет ход и в будущем может не быть того, что есть. Сначала надо просто узнать о Прытке, — высказала свое мне Тери, после того как пришла к своим каким то выводам. Ну а после думать особо не хотелось, приключения на болоте жутко утомили и хотелось спать, так что единственным выходом был хостел. Туда Триноль и отправилась, предварительно пожелав всем спокойной ночи и утянув с собой Женю.
— Утро вечера мудренее, — кивнула Фло на слова профессора и аккуратно потянула сонную Ассоль за собой. Сегодня все устали и некоторые спали почти на ходу, — доброй вам ночи, товарищи.
Студентка улыбнулась ребятам и направилась к хостелу. Надо выспаться перед завтрашним днем.
— Ваши засекреченные архивы такие засекреченные, — Руди ворвался в Зал, как ураган, и швырнул на стол три старых папки. Скатерть испугано попрятала все ножи и вилки, звякнула столовым серебром и еле успела убрать с пути папок тарелку пирогов с капустой.
С собранными и заколотыми волосами мрачный принц был похож на хорошенькую девушку, что при иных обстоятельствах могло бы казаться очень забавным. Но сейчас, судя по выражению его лица, шутки его вряд ли бы тронули.
— В Ратушу зайти, как в магазин. На все Небочесы ни одного полицейского, зато мне трижды предлагали пыльцу и сосиски на шпажках, дважды недорогих девушек и единожды парня странной расовой принадлежности на ужин.
Он чуть наклонился к возящемуся с газетами вицеаркканцлеру:
— Тебе бы посмотреть на Жижи чуть ближе, чем из окна мозаичного этажа. Я полетел бы сам, но не смогу вернуться из-за проблем с взлетами и солнца. Меня испепелит в бефстроганов.
Рудольф выпрямился и быстрым шагом направился к выходу из Зала, не удостоив студентов взглядом или приветствием.
Янус проводил наследника трона взглядом и ничего ему не ответил. То, что он вычитывал сегодня в газетах, проясняло слишком много обстоятельств тех лет, что призрак провел не на островах.
— Хорошо, — вицеаркканцлер поднялся от стола и отошел к папкам. Стоило ему взять их в руки, по верхней пробежала октариновая искра, ударив призрака по пальцам.
Ян удивленно положил бумаги обратно и наклонился к ним, почти упираясь в них носом и разглядывая.
— О, — заметил он. — О.
Распрямившись, Янус Полуэктович указал на принесенную информацию и обратился к детям:
— Здесь защита от нежити, если я постараюсь их открыть, они, скорее всего, сгорят вместе с моими руками. Так что на вас вся надежда. Будем по одной, тщательно изучая?
Он кивнул и отступил от стола, освобождая место.
Объект №:JZ-954
Класс объекта: Желтый
Описание: JZ-954 — Прибор Регулировки Транс-Климатических Аномалий (ПРТКА), выглядит как осциллограф модели С1-73 старого образца. Управление полностью ручное. Для обслуживания требуется квалифицированный сотрудник уровня допуска не ниже А.
JZ-954 отключенный от сети центрального питания
JZ-954 создан по технологиям института Святого Птолемея при поддержке организации "Возрождение". Прибор предназначен для генерации погодных аномалий над островами путем прямого воздействия на октариновое поле и перенаправления магических потоков в нижних слоях атмосферы. Тестирование прибора проводилось на закрытых полигонах островов Корги с уровнем доступа сотрудников Δ (младший научный персонал — с уровнем доступа не ниже А+).
JZ-954 транспортирован в Большие Небочесы и подготовлен для установки в ██████ ████ 30.06.57.
Ответственный за безопасность — сотрудник ██████.
Наименование: Народный Комиссариат Волшебных Дел (НКВД).
Основан: 1930 г.
Упразднен: 1940 г.
Деятельность: Пропаганда объединения волшебных сил в единый конгломерат. Объединение образовательных учреждений с магическим уклоном. Позже Комиссариат превышает собственные полномочия и выходит из-под контроля властей. Основная деятельность базируется на краже волшебников с уникальными способностями (в частности — детей из волшебных семей и образовательных организаций). НКВД проводит опыты над людьми с целью выявления гена, отвечающего за проявление определённого рода сил, и ставит эксперименты над близнецами.
По мере расширения научной базы Комиссариат начинает изымать и красть ценные артефакты. На островах распространяется политика выдачи магических преступников и Врагов Общественности. Под вышеперечисленных попадают магглы, сквибы, волшебники-повстанцы, позже — семьи с нечёткой гражданской позицией.
НКВД стремится найти источник вечной силы и ужесточает эксперименты над несовершеннолетними, т.к. именно в подростках магия достигает своего наивысшего пика.
В 1935 году Комиссариат приостанавливает работу интерната для одарённых детей "Гвидон" и снимает полномочия с администрации учреждения. Институт Святого Птолемея переходит под управление НКВД.
В 1940 году организация упраздняется в отсутствие идейного лидера, однако уже в 1941-м бывшие члены НКВД формируют общество "Возрождение". Общество существует подпольно. Сообщение членов общества ведётся через граффити на санскрите.
Институт Больших Небочёсов"██████ ████" был основан в 1920 году как исследовательская организация. Его цель — изучение магии островов, параллельных реальностей, а так же взаимодействия волшебства и маггловских технических изобретений!
Институт располагается на границе Больших Небочёсов и маггловского пригорода, поддерживает большое количество международных связей. После 40-х годов направленность Институтов под влиянием нового поколения сотрудников изменила свой ход: "Всё на благо молодёжи, всё на благо островов!" Направленность исследований стала более практической. Начались первые попытки преобразования флоры и фауны. На свет было произведено множество новых видов животных и растений. Следующим шагом должен стать контроль над своевольной погодой Островов.
Институт состоит из четырёх корпусов, в три этажа каждый. Так же в составе его владений несколько оранжерей и крупное общежитие для сотрудников и руководящего состава.
Поступай в Институт Больших Небочесов! Изучай магию!
Институт Святого Птолемея основан в 1920 году и назван в честь величайшего мага древности! Именно он — Святой Птолемей — завещал всем детям магомира учиться, становиться, колдовать!
Институт Святого Птолемея располагает крупнейшей международной научной базой и собственными испытательными полигонами на острове Корги. Если ты молод и амбициозен, хочешь посвятить свою жизнь науке и колдовству, стать волшебником мирового уровня — поступай в институт Святого Птолемея.
Только здесь ты сможешь следить за новейшими разработками и стать участником великой истории магомира.
Давайте создавать историю вместе!
После того, как коды на папках были вскрыты, со всех сторон посыпались обсуждения увиденного и прочитанного.
— Вот он, — Вив подался вперед, пробегая глазами по упоминаниям института святого Птолемея. Необычное место волновало его еще с прошлого года, когда Янус случайно упомянул его в разговоре. В 1935 году "беспризорников" этой школы на территории Королевства Таллэ отстреливали. Это у нас были волшебные острова — побратимы, получается. Печальная история.
— После 40-х годов направленность пошла на молодежь, — прочла Мика тихо, вспоминая прошлогоднее путешествие в 35-й.
— Острова Корги? Что-то очень знакомое. И что закрашено в первом объявлении? — разглядывая документацию, спросил Томас, пытаясь вспомнить разговоры об островах.
— По словам Гекса, от какого-то эксперимента они рухнули.
Вообще, Ася много чего спрашивала у Гекса, скорее от любви к обилию точек у него в ответах, чем от неуемного любопытства. Хотя от него тоже.
— Про Птолемея много нового написано, а в информации об Институте Небочесов пропуски. Удивительно, что именно в сороковых поменялось направление, кстати.
— И в один год основаны, — Чарли склонил голову. — Почти сто лет назад, и оба уже того. Первый, правда, ещё и с маггловскими штуками работал.
— А если второе закрашенное слово — это НКВД? Или уже совсем бред, теория заговора и масонских лож?
— НКВД — друзья народа. Слишком пафосно для такой организации, особенно после всего того, что они натворили, — сказала Анита и повела плечом в сторону, облокотившись другой рукой на стол. — Дашк, очень подходит, кстати. Учитывая, что их считали друзьями.
— А я была уверена, что аномальная погода не носит вот такого вот технического вмешательства. Это ж, умея управлять погодой, чего только можно натворить. Видимо, с момента запуска что-то и пошло не так. И сегодняшняя дата... — Эллен нахмурилась, усиленно соображая, что может быть в закрытых ячейках.
— А вот это уже интересно, — Лесс пробежалась глазами по новой информации в следующей папке. — Действительно, ПРТКА. Тогда не удивительно, что такая штука могла натворить столько бед для мага, если вышла из-под контроля. Интересно, кто же был таким хорошим ответственным за безопасность.
— Загадочный жёлтый класс объекта, — Чарли задумчиво скривил губы. — И та самая "Прытка", которая ПРТКА, — повторил он за Асей. — Тестирование проводилось, перевоз назначен. Интересно.
— Это же все вороны делали, — Вив потер лицо ладонями. — Это их институт и их прибор. Они смогли понравиться людям.
— Неубиваемые твари, — поморщилась Даша, пролистывая новую папку. — Вот откуда "Возрождение", вот откуда катастрофы и вот кому отошел университет Птолемея.
— Поразительно, — у Эллен от удивления округлились глаза. — Это как, "мафия бессмертна", "король умер, да здравствует новый король". И выходит, что наши коллеги по учебе в лапах этого самого Возрождения. А ведь в Сфинксе была эта символика, но мы толком ничего так и не поняли тогда.
— Они упразднили свою организацию. Создали другую, — Вив откинулся на спинку тахты. — Внедрились в институт. Создали прытку, чтобы контролировать погоду. Может, они правда хотели помочь? Черт их разберет.
— Сомневаюсь, что к созданию прытки их побудили высокие моральные цели. Просто желание тотального контроля королевства, может? — предположил Джим, почёсывая подлокотник дивана.
— Опыты... Интернат для одаренных детей, господи боже, — Лесска впервые столкнулась с информацией об НКВД лично и это просто повергало ее в шок. — Вот уж не подумала бы, что именно Институт Святого Птолемея был под управлением НКВД.
Тихо хохотнув, Джей приобщился к делу с рассмотрением документов.
— Вот... Одуреть можно. НКВД — теперь "Возрождение"? И создание аппарата для создания погодных аномалий. И ребята... Прытка явно не сломалась, как мне кажется. Она должна была сделать то, ради чего пришла Милда просить помощи.
— Неужели никто не заметил, куда пропадали их дети, что с ними происходило после этих интернатов? — Дашин голос чуть дрогнул, когда она вспомнила о друзьях, что сейчас в прошлом. -
— Интересно, вступали ли выпускники институтов в НКВД потом. К чему-то же их там готовили все же, — Иджи еще раз пересмотрела всю информацию, пытаясь найти хоть какие ответы.
— Там же сейчас Лена, твою же мать, — Вив ссутулился, упираясь локтями в колени и бездумно разглядывая пол. — Там пятнадцать человек сейчас.
— Получается, НКВД может до сих пор существовать? Только уже под именем "возрождения"? И, судя по вашей реакции, наших опять занесло в прошлое, — Кикс разом побледнела. — Что ж у нас за история такая жёсткая-то?! Как ж мы в живых-то до сих пор остались?
— Бросать ребят, конечно, не дело. Но как попасть туда, к ним? Помимо способа с временными порталами мисс Лейншер, конечно. Может, какое-то дело ко всему этому имеют трамваи, о которых наша маленькая гостья Милда слышала в сказках? — Томас высказал свое предположение, но точно не был уверен в нем.
— Вы никуда не будете прыгать, — подал голос призрак. Побледневший и разом осунувшийся, он, казалось, вспомнил или узнал что-то такое, что знать не хотел, отрицая всю возможность существования узнанного факта.
— Октарин бесится, — в полголоса заметил он. — Скоро все вернутся. Вам, думаю, будет, что им рассказать.
Чарльз поднял взгляд на вицеаркканцлера.
— Будем надеяться, что и правда все, — светляк обошёл стол и присел. Хотелось закурить от нервного ожидания чего-то неизвестного.
— Иногда я dас ненавижу, — обронил Вивьен и прикрыл глаза.
— Хорошо, что вернутся, — наконец-то подала голос Фокс. Она не могла сосредоточиться на разборе бумаг, когда ее сестра находилась в прошлом, причем в очень опасной ситуации. — Как же хочется не чувствовать себя такой бесполезной.
— Тогда надо готовить медицинскую помощь. Придут опять все израненные, лечить надо будет. Среди нас кто-то есть, кто умеет лечить, ну, за счет магии? Потому что я умею только перевязывать бинтами. Которых я тоже не вижу, у нас есть бинты?
От волнения на Асю находила назойливая болтовня, она до боли сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и еле сдерживалась, чтобы не начать кружить по помещению.
— Найдите лекарства, бестолочи, — призрак кивнул Асе и взял все три папки, раз за разом складывая в ужасающую мозайку все частички. — Хоть один из вас может лечить других, или вы только блины из воздуха доставать горазды?
— Продезенфицировать ранение, извлечь оттуда инородные предметы, промыть все и замотать бинтом, — отозвалась Нита. — Могу побыть медсестрой в кои-то веки. А все лекарства вон на столе лежат, дожидаются больных. Бинты, таблетки, даже шприцы. Только б дождаться всех.
— До Нозодохиума надо сбегать. Ребят много, а медикаментов точно на всех может не хватить, — подал идею Томас.
— Я могу слетать, — в подтверждение своих слов, из-под плаща Томаса показались остовы крыльев.
— Ты не взлетишь с нижнего острова, Том. Там сегодня невозможно оторваться от земли.
— Ладно, — Томас быстро перебрался к сумке с медицинским инвентарем. Уж чего-чего, а в маггловских средствах медицины он чуть-чуть, но разбирался, ибо не раз пользовался.
Руки ловко перебирали содержимое холщового мешка. Салфетки, бинты, пара ножниц, какие-то таблетки со стертыми названиями, но судя по названиям — обезболивающие. Литровые бутыли с перекисью.
"Замечательно", — подумал Том, видя все это, — "Салфетки и перекись — первичный гемостаз. Жгуты можно смотать из любой тряпки"
— Не помешают большие полотна ткани. И что-нибудь, вроде длинных палок, потверже. Шины как-то надо сделать, — отозвался Томас, не отвлекаясь от перебора мешка.
Призрак слабо качнул головой, глядя на приготовления детей, и отошел к окну, глядя на пестрое пятно Авалона на серой глади океана. Островок жил своей счастливой жизнью даже с раковой опухолью Жиж прямо в центре.
— Они все вернулись, — выдохнул Вив и указал за окно. — Подойдите и смотрите внимательно.
— Где? — Том забросил ковыряние в сумке и прильнул к окну, словно маленький мальчик, которому сказали, что вот-вот будут падать звезды.
Единственное, что смог увидеть Томас, это странные облака.
Чарльз вскочил с места и подбежал к окну. Зрение не позволяло хорошо видеть вдалеке, но сложенная из облаков надпись, бросающаяся в глаза, вызвала сначала ужас, а следом вздох облегчения.
— Они ведь подняться не могут, точно, — Чар понимал, что радоваться рановато, но решительность возрастала в геометрической прогрессии. — Мы идём за ними?
— Извините.
Вив вытащил из кармана портальную карту и, не предупреждая, исчез. Беседовать о том, как куда и с кем идти можно было бы, если бы на острове сейчас не торчала толпа ребят без возможности убежать.
— Ну, думаю, рисковать коврами теперь смысла нет? — Ян кивнул Чарли.
— Полагаю, нам незачем лететь, да, — застывший Чарльз всё ещё смотрел в ту точку, где недавно был Вивьен.
— Я дома. — успела выдохнуть Белочка, падая на первую же попавшуюся скамейку. Из портала вывалилась Шарлин, и Соля потянула её за собой, осторожно умащивая где-то рядом. Только сейчас Ассоль поняла, как же хорошо дышится дома, как приятно, когда нет дыма и огня, а ещё когда не нужно быстро бегать в надежде спастись.
— Ну всё, я в прошлое больше ни ногой. — заверила сама себя Солька, опуская голову. В волосах крутился неприятный запах дыма.
Хейн, с исцарапанным в кашу лицом и таким же руками, оглушенный и мрачный, явил свой лик большому залу и молча сел в первое подвернувшееся свободное кресло. Почему-то возвращение домой его сейчас радовало мало. В голове все еще яркими всполохами носились события сегодняшнего вечера, накрывая мальчишку волной апатии.
Вернулся. То есть, вернулись. Ася подхватила бинты, ватные тампоны и антисептики. Пора было работать медсестрой.
— Целый, — сообщила Ася мирозданию, выливая перекись водорода на ваты и хороженько обрабатывая Хейну лицо. — Ты приудрок, конечно. Всё на месте? — миролюбиво осведомилась она, промывая особо глубокую царапину спиртовым раствором.
— Все целы? Здоровы? Больше никто не умер? — Анита нервно бродила взглядом по появляющимся студентам, сжав пальцами палочку.
— А вот и первые пришедшие, — теперь уже Том полностью отпрянул от окна. Уверенно схватив сумку с лекарствами и прочим инвентарем, Джей подошел к месту, откуда выходили студенты.
— Все пострадавшие, ко мне! — чуть ли не скомандовал Томас, вытаскивая из мешка бинты, перекись и ножницы.
Близнецы появились в зале один за другим. На вид не пострадавшие, местами грязные после взрыва, явно уставшие. Тем не менее, Рико уже начинал осознавать, что они не сделали хуже, чем могло быть, и радовался хотя бы этому. Как сделать лучше, предстояло решать более осторожно и продуманно, без таких поспешных действий.
Оказавшись в Большом зале, Сева прошлёпал босыми ногами к дальней от входа стене и, опёршись о неё спиной, плавно сполз на пол. Изодранная вороньими когтями саднила. Совесть саднила от осознания парнем свой никчёмности в отдельно взятый день. Глаза бессмысленно уставились в пустое место на другом конце помещения.
— Вы бы знали, как я счастлив всех вас видеть! — Громко произнес Ольгерд и, отойдя чуть дальше, рухнул на пол, улыбаясь, как последний дурак, не в силах подняться, не слыша уже никого. Требовалась минута покоя, чтобы собрать мысли в кучку.
Протянув детям три свежеоткрытые папки, которые они еще не видели, Янус кивнул Томасу:
— Посмотри, чтобы все получили помощь, Том.
Он улыбнулся студенту, кивнул остальным, взмахом руки накладывая успокоительное заклинание, и пропал. Теперь в пару районов Жиж предстояло наведаться ему.
— Так точно, — кивнул алкаросец исчезнувшему призраку.
— Боже, Донован, — Лесска подбежала к сестре и оттащила ее подальше от Жени, которой самой нужны была медицинская помощь. Благодарный взгляд Блок, вероятно, не увидела, но, тем не менее, Фокс была рада, что сестра находилась здесь, рядом. — Эй. Ты жива? Скажи, что ты жива, господи!
Лурейка похлопала Шарлотту по щекам, пытаясь привести в чувство. Громкий судорожный вздох сестры убедил первокурсницу, что та жива. Покрепче ухватив девушку, Аля аккуратно усадила ее на мягкий диван и стала осматривать на предмет серьезных ранений.
Гаркнув черным дымом изо рта, словно дракону, что только собирался изрыгнуть пламя, влили в глотку воду, Лотта открыла один глаз. Сквозь пелену, она пробормотала что-то и схватила кого-то за руку.
— Где я? — хрипло спросила Донован сухими губами. Голова шла кругом, привкус гари во рту пробуждал жажду. В мыслях пронеслось что-то вроде "который сейчас год?" или "это и есть ад?", но изо рта послышался только короткий выдох со смешком. В любой непонятной ситуации — смейся. Это продлевает жизнь, в ее-то положении данный способ был как никогда кстати.
Фокс встрепенулась и резко приняла вертикальное положение. В глазах потемнело.
— Чума, ты что так пугаешь. Здесь ты, здесь. В Большом зале, то есть. Дома, считай, — девушка потерла виски, несколько раз глубоко вздохнула, а потом повернулась лицом к сестре и крепко прижала ее к себе. — Я боялась за тебя. Так страшно было представить, что я останусь здесь одна, без тебя, а ты погибнешь.
Лурейка шмыгнула носом и зарылась в волосы сестры.
— Пахнешь ты, конечно, так себе, — рассмеялась Лесска и, отстранившись от Донован, взяла ее за руки. — А хорошо тебя Таська подлатала, глянь-ка! Ни царапинки. Раз со здоровьем теперь все в порядке, давай рассказывай, что там было. Что ты вообще помнишь? Если помнишь вообще.
Лотт покряхтела еще несколько минут и, вроде как, пришла в себя, не считая запаха копчения и сожженных на руках волос. Но так даже лучше. Гладкая кожа четыре недели, мечта любой девушки.
— У меня ощущение... — она нахмурила брови и хлопнула по ним рукой, проверяя на наличие. Выдохнув и успокоившись, что те на месте, Шарлин попыталась подняться. Приняв сидячее положение, Ло кашлянула еще пару раз. Скопившийся дым не давал девушке в полной мере дышать нормально, однако, поступающий кислород приводил легкие Лотты в норму.
— Пустыня Сахара, черт, — хрипло прокомментировала Донован. — Я что помню? Я по-омню трамвай, какого-то алкоголика помню, запах машинного масла помню. Мы что были в трамвайном депо? — сорвав низкий голос, удивилась волшебница. Она откинулась на спинку и прикрыла веки. Внезапно Ло вытаращила глаза на Лессу, схватив ее за руку.
— Мы взорвали трамвайное депо!
Ян потоптался у двери, почти по-собачьи встряхивая совершенно мокрыми волосами. Погоду на островах будто прорвало. Ливень стоял сплошной серой стеной, мешал не только видимости, но и банальному перемещению с места на место.
Призрак высушил одежду, волосы зачесал с лица назад, и зашел в помещение. Дети сегодня выглядели помятыми, но здоровыми. И, по крайней мере, это радовало.
— Вечера, ласточки, — Янус Полуэктович щедро и приветливо улыбнулся. — Сегодня мне нужны будут все, кто способен колдовать и передвигаться.
Ян отошел к своему столу, откуда достал карту нижнего острова.
— Сегодня вы будете поделены на четыре группы. Три из них установят три части особых артефактов в трех местах Авалона, что образуют вокруг Жиж треугольник. Это центр Малых Небочесов, набережная Грязей и одна из опушек Волшебного Леса. Артефакты будут выглядеть странно, но вы не должны обращать на это внимание. Вам нужно их зарядить. Все три заряженных артефакта образуют над Жижами защитный купол. Он не позволит покинуть город.
Призрак присел на край стола.
— Четвертая группа пойдет в Жижи чинить Прытку. Со мной. После того, как купол встанет, мы встретимся и... объединим свои усилия. Кто из вас делал чудометры в этом году?
После того, как на вопрос отозвалось несколько ребят, он кивнул одной из девочек:
— Саш, ты возьмешь его с собой. Придется обойтись без палочки. Остальные могут оставить свои чудометры в Зале. Одним из свойств этого предмета является не только способность мерить чудеса, но и способность, конечно, их находить. И находить, что немаловажно, такие же чудометры. Ты идешь в моей группе, Саш. Если что-то случится — включи его. И через несколько часов — быстрее, увы, никак — нас смогут найти, как по маячку.
— Этот купол не позволит покинуть город кому? — эта часть монолога вицеарка особенно врезалась в сознание Джима. Быть может он упустил какую-то важную деталь похода и сейчас показывает себя с глупой стороны, быть может нет. Но купол не давал ему покоя.
— Тому, кто там может быть, Джим.
Ян потер ладони друг об друга и аккуратно сформировал по одному четыре портальных шара. Не смотря на то, что погода над островами сегодня была отвратительная, с колдовством было все нормально, как и с полетами, и всем прочим. Призрак повесил порталы в воздухе, и те разрослись до полноценных проходов в четыре места Авалона. Акса сделала бы их гораздо лучше. Но ее, слава богу, на островах не было.
— И ребят. Что бы вы ни увидели. Что бы вас ни удивило. Что бы ни напугало. Верьте только своему сердцу и своей интуиции. Я благодарен, что вы здесь.
* * *
Малые Небочесы * * *
Фенидия была в черном, потому что этот цвет, во-первых, помогает спрятаться в ночи, во-вторых, скрывает кровь, и, в-третьих, стройнит. Беспокойная душа поэта велела верить в лучшее, но готовиться к худшему. Тем более после недавних событий. Бедный Эрик. Еще недавно они беззаботно болтали о всяких алхимических глупостях, а теперь что там с ним вообще? И огни эти болотные. Однако лицо нельзя было терять и распускать горестные флюиды тоже. Миссис Грэм сверкнула золотым зубом и стала поджидать свою группу. А затем поправила кастет, который выглядел куда надежнее всяких волшебных палочек.
— Сегодня будет дождь. Но нам нужно остановить вредоносные волны этой... штуки. Которую мистер Вебер, боже, кто ожидал от него такого? — которую мистер Вебер и "создал". Я до сих пор в шоке. Итого, — Фенидия пошевелила пальцами. — Сперва нужно найти правильное место, где мы установим защиту. Что-то открытое и что-то, что всегда можно будет держать на виду. Сейчас лучше перестраховаться.
Фенидия медленно двинулась по площади, поманив детей за собой. Из-за природных аномалий и прочих выкрутасов Прытки, жители попрятались в домах и никто не смог бы помешать спасительной операции. В теории.
— По сторонам смотрите и под ноги, у меня свербит в районе позвоночника.
— Если позвоночник свербит, то это точно не к добру. — заверила мисс Феню Соля, скрепя сердце. Сегодня должно было случиться то, чего никто не ждал и не мог предугадать. И это пугало. Цапнув за руку Кики для моральной и просто поддержки, Белочка двинулась за мисс Феней. Ох и шалила погода, ох и шалила. Сегодня все было против их спасательной операции, даже сама Прытка. Над головой собирались тучи, а от них априори нельзя было ожидать чего-то хорошего.
— Что-то открытое, значит... Может быть, в самом центре площади? Идеальное ведь место по сути. А ещё там есть фонтаны, вроде как. — Белочка потянула носом и поморщилась. Где-то рядом была булочная, так как по улице носился аромат свежей выпечки. Чуть не споткнувшись, Ассоля ещё сильнее сжала руку Кики и решила больше не отвлекаться на незнакомые запахи.
— Мы установим здесь один из артефактов защитного купола, которым укроем Прытку от внешнего мира. И её от нас. И все Жижи. Думаю это устроит всех.
Феня осмотрелась. Кажется неработающий фонтан, как и думали девочки, с табличкой "На ремонте" отлично подойдет для одной из "основ" щита. Хотя и придется оставить эту табличку навечно. Фенидия хмыкнула.
— Придется немного замочить ноги, чтобы... это что за звук? Хм, короче говоря, чтобы укрепить здесь наш артефакт. Пока еще это просто предмет без магии, побрякушка или, — Феня вытащила из кармана прозрачный камень внутри которого была вмурована золотая лягушка. — Великий камень. Из учительской стащила. Чье-то пресс-папье, как думаете чье?
Девушка улыбнулась, на секунду позабыв о тяжелой ситуации и представила лицо владельца, кем бы он ни был.
— Давайте придумаем, как его установить и защитить, чтобы всякие детишки и прочие преступники не смогли это все отсюда выковырять.
Едва группа волшебников скучилась вместе и принялась обсуждать ситуацию, из-за каменного изваяния льва, которым был украшен фонтан послышался хриплый и очень радостный голосок.
— Пришли! А мы и не ждали. И делают тут. Что?
— Заткнись! — отозвался еще один глумливый голос. — Посмотрим еще кто тут будет камешками хвастаться. Нам и так хорошо! Никаких барьеров, поняли?
С диким визгом в иссохший фонтан прыгнул уродливый лепрекон в маленьких черных башмачках с блестящими пряжками. За ним еще один. И еще. Дюжина или чуть меньше хохочущих созданий, юрких и очень сильных.
— А что насчет этого? — крикнул один из них, кинулся на прозрачный камень и засунув его в рот, проглотил. — Установите теперь меня вместо артефакт? А?
Перекувыркнувшись через голову, лепрекон приземлился на голову кому-то и вцепился ему в волосы, выдирая целые клочки. Другой одним щелчком выудил из воздуха глиняный горшок, полный сверкающих монеток и стал разбрасывать их по сторонам. Необычные монеты, заостренные и тонкие, напоминали скорее оружие, а не средство оплаты счетов. В кого-то попало сразу несколько.
— Попробуйте золото лепреконов! И радуги никакой не нужно!
Маленькие коротышки разбежались по сторонам, стали кусать за ноги, резать острыми когтями лица и размахивать кулаками.
Кочерга с громким "бдыыыынь" обрушилась на голову одного из лепреконов. С перепугу забыв все боевые заклинания, Кики просто размахивала очень кстати прихваченной кочергой.
— Вот! Вам! Враги! Народа! — На каждое слово приходилось по удару.
Когда лепрекон проглотил камень, Фенидия была в таком шоке, что не смогла даже схватить этого коротышку. Она замахнулась рукой и, намереваясь влепить ему звонкую оплеуху, врезалась в каменное ограждение. Как хорошо, когда у тебя меткость 100% и как плохо, что ты не владеешь своими конечностями.
— Да чтоб ты десять лет в рекламе слабительного снимался! — Феня подула на отбитую руку. — Проклятье, он проглотил наш артефакт. Либо достаем его, либо давайте заменим чем-нибудь другим. Хоть кирпичом!
Волшебница погналась на умыкнувшим камень лепреконом, стараясь пнуть как можно больше других уродцев, но они были очень шустрые.
— Вороньи ползунки! — прокричал от неожиданного поворота событий Элаяз, и шмякнул своему обидчику носком в лицо.
Конечно, лепрекону это не очень понравилось. На время он отцепил руки и произнес что-то вроде "Фу. Какой ужасный запах". И вслед дал ему хвостовым бобром. Маленькое чудище не ожидало такого поворота, и плюхнулось на спину.
Парень, в свою же очередь, не потерял потерялку и шмякнул по рукам своим артефактом, приковав того к земле.
— Где остальные?! Кто съел мое печенье!!? За что ты напал на моего старшего брата в 1800 году!!?? — яро кричал парень, пытаясь вытащить информацию из карлика, сам того не понимая, зачем она ему нужна.
Один лепрекон свалился от удара кочерги. Другой от заклинания. Парочка получила по пинку, но не сдалась. Сразу трое кинулись пересчитывать жемчуг от порванных бус Эллен. Самого крупного задела Эльвина, своим заклятьем.
— А мы хотим, чтобы все так и оставалось, — сморщенное лицо "малютки" лепрекона появилось из стока бассейна. Он сосал огромный леденец и трогал липкими пальцами себя за живот. — Хорошо сейчас, все такие беззащитные. Хочешь воруй, хочешь пугай. Хочешь...
С этими словами он вывалился наружу и со всей силы всадил леденец на острой палочке в ногу ближайшей девушке.
— Не люблю ванильные, фуу, — высунув язык, лепрекон захохотал еще громче.
— Бейте их, бейте! Порвите пополам! — мысленно обратившись к Йоблю, октарину и мистеру Грэму, Фенидия черпнула ментальной силушки и почти дотянулась до убегающего лепрекона. Увы не до того, который сожрал артефакт.
Когда-то Фенидия случайно наткнулась на ведро урановых отходов и они так ее заинтересовали, что теперь единственной приобретенной в НУ способностью было распространение радиации. Преподавательница направила руки в сторону лепреконьих штанишек и разогретыми ладонями бахнула в него годовую дозу излучения, не позволяя радиации распространится дальше.
— Мама! — в ужасе от содеянного завопила Фенидия, побежала в сторону, споткнулась о чье-то тело и завалилась на бок.
— Я делаю дырку в фонтане, поберегите липкий леденец в ноге Эйш, и еще ей нужно помочь.
Собственно, в этом и заключалась идея Птицы — чистой воды вандализм, который останется с фонтаном навсегда. Девушка быстрым движением достала острие-веер и увеличила его в размерах. От этого оружие стало достаточно тяжелым. Подлетев к фонтану, метаморф выбрала допустимо высокую точку по расположению и прицелилась. Нужно было прикладывать немало сил, чтобы проделать дырку, более-менее напоминающую форму камня.
— Господи.
Руки ужасно болели, плечевые суставы ныли. Рутхперт хотелось отдышаться, но нельзя. Ещё этот дождь попадает на язык, лезет каплями в глаза и мочит пальцы рук, делая их скользкими.
— Готово. Давайте камень, киньте его сюда. Где он? Выпотрошите уже этого лепрекона. У вас же там кочерга. Что-нибудь.
— Попался! — Эллен в два прыжка, брызгая окружающих, доскачила до лепрекона и успела схватить того за ножку. Лепрекон обидно обозвал мисс Свиг и попытался ухватить ее за нос.
— Камень здесь! — Эллен с силой затрясла лепреконом, держа его уже за обе ноги вверх тормашками.
— Леденец! — крикнула Фенидия, словно это было слово "скальпель" в хирургическом отделении.
Покалеченная волшебница положила его в дыру, крякнула, плюнула и стала ждать, когда достанут камень из лепрекона.
— Держи его! — Лепрекон выглядел жутко и можно было понять, что сейчас вот его вырвет... И... Камень упал на пол. Липкий. Гадкий.
— Боже... — Подняла камень волшебница и вытерла своей же кофтой. Стала искать кому отдать данный предмет, но на глаза попалась лишь Гена:
— Лови камень, — крикнула Оливия и тут же кинула предмет в сторону Геннадии.
С громкими хлопками лепреконы пропадали из видимости. Те, кто мог исчезнуть так и сделали. Те, кто не мог лежали унылыми кучками.
Существа покинули город, затаившись где-то в своих ирландских убежищах. А погода, исковерканная нестабильным магическим фоном устроила настоящий кошмар спасателям. Ледяные потоки воды полились с небес, как и предвещал прогноз погоды. Острые иглы дождя врезались в кожу и оставляли на ней тонкие, почти невидимые порезы.
Однако камень был почти готов к использованию. Оставалось только собрать силы.
Кинув веер и ловко словив скользкими пальцами камень с лягушкой, Гена на секунду застыла, как будто представляла аплодисменты в свою сторону, как если бы она была на важной игре, где нужно ловить вещи. Леденец-клей уже был на месте, и Птица вставила его в проделанное отверстие, с силой впихнув поглубже в основание.
Кики вцепилась в руку мисс Фени левой рукой, а в руку Птицы правой. Повертев головой, девочка деловито осведомилась:
— Мы теперь должны заунывно запеть и принести в жертву комара?
— Мы встанем в круг. Адепты древних орденов часто так делали, знаете? Когда хотели собрать силы в одном месте. На самом деле это звучит банально, но именно круг более всего способствует концентрации. Вот и нам нужно сосредоточить всех себя в этом артефакте и передать энергию в щит, который спасет нас от Прытки и всего этого кошмара. Я думаю достаточно будет той магии, что у нас есть. Возьмемся за руки. И направим все свои мысли и все свои силы на камень.
Что девочки и сделали.
Дождь постепенно утихал, тучи расходились по сторонам и тонкие иглы перестали так больно царапать кожу. Даже среди самой страшной грозы есть надежда на луч солнца. И именно в то мгновение, когда все участники этого события стояли взявшись за руки, вокруг самого обыкновенного пресс-папье и думали каждый о своем, но в одном конкретном направлении, именно тогда закончился дождь и несколько лучей попали на руки и лица стоящих в кругу.
Концентрация силы, направленная на артефакт сработала. Где-то далеко две такие же точки энергии вспыхнули в тот же миг, когда и камень Малых Небочесов.
Пресс-папье из учительской. Побывавшее внутри лепрекона. Приклеенное на скользкий леденец в сломанном фонтане. Так и живут эти странные люди в этом странном королевстве.
"Великий артефакт" задрожал, засветился изнутри ярко-золотым светом и через пару мгновений яркий и стремительный столб света вырвался из камня и устремился к небо.
* * *
— Добро пожаловать в Большие Грязи, самый монарший город нашего королевства. Здесь вы можете попробовать жареных комаров, поболтать ногами в горячей грязи и обогатиться культурно, читая на стенах надписи, — хорошо поставленным лекторским тоном рассыпалась Ленка и похлопала улицу по мокрому от дождя поребрику, спрыгивая из портала. Там, где лежала ее рука, капли уже через секунду изрешетили камень и откололи от него кусок. Дождь над островами шел нехороший.
— Прежде чем начать нашу экскурсию, — девушка закашлялась в кулак и подняла раскрытую ладонь над головой, как будто защищалась от мелких камушков, — давайте посмотрим кусок из шоу Всадников.
Капли над головами маленькой группы медленно и неохотно зависли, дрожа в воздухе. Вверх идти было сложно, сопротивлялся основной массив воды. Ленка снова сдавленно закашлялась, поглядывая наверх, и медленно двинулась по мостовой, держа чашку из Большого Зала.
— Нам нужно установить то, что станет артефактом, на набережной Таллэ у реки Фо-Мойки, отсюда рукой подать. Ставим артефакт, беремся за руки, образуем магический круг, все просто. Если над нами снова пойдет дождь, то это сезонное обезмаживание. Поцарапаемся.
Звучало все просто и понятно. Дойти, поставить и подержаться за руки, даже петь не надо. Рико плюхал ногами по лужам и украдкой посматривал на брата, пытаясь понять его настроение. Все же, Никки иногда слишком долго хранил переживания. Младший же сегодня все порывался куда-то спешить, и даже сейчас иногда шагал быстрее, а потом сбавлял ход, понимая, что не знает дороги, и вперед куратора соваться не следует.
— А местные наверное в такую погоду вообще не выйдут на нас посмотреть. Такое шоу пропускают.
Мальчишка улыбнулся, поправил уже мокрый капюшон, и продолжил путь.
— Если царапины от дождя — будут моим единственным сегодняшним ранением, то все не так уж и страшно, — Фокс вспомнила, какими копчеными колбасками были вчера некоторые студенты, вернувшиеся из прошлого. Лично ей в таком состоянии возвращаться не хотелось. Хотя здесь, вроде, и взрываться нечему. Может, если повезет, лурейка будет в полном порядке. — Все ясно, босс. Показывайте дорогу. А этим самым артефактом будет эта чашка?
Грязи были унылыми в любое время года, но дождь делал их еще противнее, чем обычно. Шлепая сандалиями едва ли не по щиколотку в воде, Ленка очень скоро начала смутно ощущать собственные пальцы. Улицы у самой набережной были наклонные, ливневые системы не справлялись с постоянными осадками и работали из рук вон плохо.
— Как же я обожаю этот город, — мисс Лис запрокинула голову, трогая какую-то каплю пальцем, и рассеянно одернула пальцы, чтобы не уколоться. — Рабочего артефакта у нас нет, есть чашка. В принципе, сейчас подойдет что угодно — заколка, башмак, наручные часы, кусок кирпича, совершенно без разницы.
Почти проехав на подошвах последний метр, Лис выпрыгнула на берег реки и покачнулась. Расходясь полукругом, набережная Таллэ отличалась от прочих городских культурными композициями — вдоль парапетов выстроились позеленевшие медные статуи всех монархов, правивших на островах.
— Леа, — развернувшись, Ленка бросила ей чашку и на ходу расстегнула ремешки сандалий, чтобы разуться. — Ставь чашку между статуями, подальше от парапета. Лучше разуться. Кому-то... если нечего снимать, пусть будет так.
Когда идешь неизвестно куда с пиратом во главе, обычно готов ко всему. Грабить банки, воровать еду, добивать раненых, брать пленных, но это подло выходило за все его представления. Разуться? Взгляд наткнулся на нежную лурейскую девчонку, так что рот пришлось закрыть, так и не сказав этому миру, что он о нем думает в последние дни. Стиснув зубы, луреец стащил кеды, которые неосмотрительно натянул на босу ногу. Набережная была мокрой, холодной и, неожиданно, приятной. По крайней мере по прошествии пары минут. Палочка вновь отправилась в карман джинс. Держать чью-то руку без нее определенно удобнее.
— Мы не должны активировать все три части одновременно? И если да, то как мы узнаем, когда нужный момент?
— Поставьте под статую Агаты Второй, — боцман махнула рукой в сторону отлитой из меди женщины, подол платья которой закрывал от дождя часть мостовой, — если не хотите, чтобы они совсем вымокли. Хрен знает, как это уже поможет, честно говоря — обратно нам тоже плыть по колено в местной воде вместе с вымытой из реки хворюшкой. Извини.
Ленка улыбнулась девушке и поболтала босой ступней в какой-то прозрачной луже. Группы должны были двигаться оперативно — в Малых Небочесах вообще вряд ли могли возникнуть какие-то проблемы.
— Я надеюсь, что наши ребята уже подобрались к нужным местам с их артефактами. Порталы должны были перенести их в быстрой пешей досягаемости, по крайней мере. Идите сюда, возьмите меня за руки, друг друга тоже.
— Главное, чтобы мы сначала свою миссию выполнили благополучно, — заметила Иджи, небрежно отбрасывая промокшие насквозь ботинки в сторону.
Магический круг — очень древний ритуал. К нему прибегали, когда Буян падал в море — тогда все три артефакта были живыми и тоже держались за руки, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы Зал не рассыпался в труху от любого толчка. Соединяя руки, маги аккумулировали свою силу и направляли ее, питая определенный предмет. Для этого можно было использовать машины, но их эффективность на поверку оказывалась куда как меньше.
Когда руки волшебников соединились, на кончиках пальцев задрожал, пробегая по кругу разряд, но, вместо ожидаемого удара в чашку, вдруг сорвался с рук и врезался в грудь статуе, стоящей на самом берегу.
Правитель Островного Королевства, Рейнер Высокий, один из первых в династии Киррен вздрогнул и раскрыл каменные глаза. Его статую отлили гораздо раньше всех остальных — погибший во время битвы, в бронзе он застыл на вставшем на дыбы жеребце. С тихим хрустом памятник оторвался от постамента и опустился на землю, ворочая головой. Последним, что он видел в своей жизни, был вражеский отряд с островов, которые позже назовут Корги. И для него люди из этого отряда стояли прямо напротив.
С глухим ревом Рейнер пришпорил коня и бросился в самую гущу людей.
Реакция после скитаний по непролазным задницам мира сего, выработалась дай бог и индус вытянул верхнюю правую руку вверх, направляя кончики пальцев в сторону медного всадника.
— Прротего! — прорычал он.
Завидев Сардера, бронзовый конь поднялся на дыбы и понес, ощутимо тряхнув всадника и ударом каменного хвоста выбивая молодого человека из круга.
Правителей Блимм не узнавал в упор даже если они все повесили бы себе на грудь медную табличку с огромными буквами. Но несущиеся прямо на него воинственно настроенные кони ему уж точно не нравились.
— Бомбарда, — луреец выдернул палочку из кармана, едва не сломав, и нацелил куда-то в ноги животного, ближе к копытам.
Со всех сторон ворохом посыпались разрушающие заклинания.
Ржание бронзовой лошади походило больше на звук, с которым острым куском железа скребут по стеклу. Взвившись на дыбы, она дернулась от взрывной волны и тяжело опала на разрушенные ноги, выбрасывая всадника — тот проехал доспехами по брусчатке, чудом задевая только ногу мальчишки, а не устаскивая его за собой. С тяжелым звоном кольчуги рыцарь, потерявший руку и часть бедра, обрушился в Фо-Мойку. На мостовой тихо ржала лошадь. Плеск стих.
— Терпеть не могу рыцарей, — закашлялась Ленка, ударом ладони вбивая обратно в карман не понадобившуюся волшебную палочку. Дети реагировали почти мгновенно. Большинство из них уже видели, как взрывается город в прошлом, а сегодня устраивали взрывы самостоятельно. Бегло осмотрев всех ребят, боцман досадливо поморщилась и достала палочку, направляя на Сардера.
— Анестезио. Целы? Это вот... знакомьтесь, наш артефакт. Теперь он достаточно мертвый, чтобы его активировать.
Забыв про то, что кеды валяются рядом, а не на положенном месте, луреец пнул вроде бы уже безопасную лошадь в бронзовый бок и тихо взвыл, отбив пальцы. Мгновенная карма сработала безотказно.
— И как активируем? Так же?
— Вполне так же, — Лена странно посмотрела на лошадь, на взбеленившуюся пузырями воду в месте, где утонул Рейнер Высокий, и на ребят. — Вандалы. Активируем и бежим, нас арестует администрация города.
Фокс ошарашено смотрела на то место, где совсем еще недавно была ожившая статуя. А ведь она действительно могла их всех убить, действуй они чуть медленнее. Сжав в руке палочку так, что даже костяшки побелели, лурейка подошла поближе к теперь уже не такой смертоносной бронзовой лошади.
— Главное, не пробудить еще пару статуй, а то живыми нам отсюда точно не выбраться, — Лесс боязливо посмотрела на остальные мощные статуи неподалеку.
Кони, люди, взрывы и прочее веселье настроило на боевой лад. Рико едва удержался, чтобы не разбить вдобавок пару фонарей на набережной а то и окон в домах. Если уж начали громить город, надо делать это с размахом. Мальчишка даже почти забыл о первоначальной цели, пока не прозвучало предупреждение от мисс Лис. Дампиреныш со вздохом вернулся в круг, теперь уже пытаясь держать и палочку, и руку соседа. С одной стороны опять был Никки, что радовало хотя бы его наличием, с другой — все тот же лурейский парень, который не всегда был парнем.
— У нас есть портал в Зал. Но мне сейчас кажется, что с городской администрацией мы бы уладили конфликт более безболезненно, чем там, — безнадежно отмахнувшись, Лена вернулась на место и взяла Ника за мокрую ладонь, второй находя среди ребят Имоджин. Лошадь по-прежнему дергала уцелевшими ногами на мостовой и поматывала головой, переводя взгляд с одного человека на другого.
Ладоням было так горячо, как будто изнутри каждую жгла маленькая свечка. Сощурившись, Лис потянула стоящих рядом ребят чуть ближе и качнула руками, как будто пыталась направить то, что билось между их пальцев.
Молния, как правило, не бьет в одно место дважды, магия же наоборот, запоминает, куда была направлена. Сплетенные пальцы волшебников мягко засветились изнутри, как будто каждый сжал в кулаке фонарик, и сила мелкими разрядами побежала по земле к бьющейся лошади. Она беспомощно дернула копытами, ударила по земле и застыла, когда бронзовое тело прошила струя направленной магии. Внутри, где-то на месте брюха, металл почти раскалился — в статуе лошади что-то теплилось, пытаясь вырваться наружу. Вспышки света сверкнули в разбитых задних ногах — через отколотый часть крупа было отчетливо видно разгорающееся внутри зарево.
Лошадь в последний раз дернулась и всхрапнула перед тем, как разорваться вспышкой яркого света — луч ударил в небо и потек по нему в сторону Небочесов, вспарывая облака.
* * *
Милюля была откровенно больна, казалось, что очень серьезно: ни ветрянкой, ни волчанкой, а неведомой хворянкой.
Рыбодева являла собой зрелище абсолютно телесное. Буквально: её утонченная синева кожи утопленницы сменилась здоровым живым румянцем, а чешуя с серебристого хвоста осыпалась практически вся, и тонкая кожица под ней неприятно реагировала на холодную воду, царапалась обо все, а в соленой морской воде эти порезы пекло и щипало нещадно.
Так что размещалась сейчас русалка в озерке на опушке леса, подальше от перепадов солей и острых морских камней, сидела на влажном от ливня бережку и перебирала пальцами светло-русые волосы.
Русые!
А ранее они были белыми, как морская пена.
Яростно сверкая голубыми и абсолютно человеческими глазами, русалка поглядывала то на лесную опушку, то на небольшой островок в центре озера — совсем крошечный, трамвая в три-четыре в ширину, как было принято измерять у волшебников.
Там был закопан её — Милюли — клад. Ценный-ценный. Волшебный-волшебный.
Как ей и обещал мужчина-мертвец — не такой, как она, а разящий эктоплазмой за версту — в самом деле на опушке, один за одним, появлялись студенты-волшебники, и Милюля заметно воспряла духом, совсем уж по-девчачьи замахала детишкам рукой.
Она, нежить, сильно хворала из-за погодных аномалий. Кого-то эта неведомая штука, из-за которой все так носятся, делала меньше, чем есть — лешего, кого-то совершенно очеловечивала — русалок и мавок, а кого-то и в размерах увеличивала страшно.
— Здрави буди, добры молодцы, да девицы красные, — пропела-проворковала морская дева приятным человеческим, абсолютно не булькающим голосом, и сама себе смутилась. Не бывать такому: русалке человеком делаться. Русалка — она от того и русалка, что человеком не удалась, а нежитью ей справно живется, — Милюлей меня величают, и живу я здесь годочков много-много, да вот болезнь страшная меня сразила, как видишь. Человеком делаюсь. А все от Прытки вашей треклятой, как сказал мне тот призрак нынче. Так что интерес мой прямой: хочу снова стать красивой, синей да хладной, и буду вам сегодня во всем помогать. Вы знаете, что вам сделать надобно?
— Судя по всему, сделать нам надобно какой-то щит, дабы закрыть Жижи от внешнего мира, — ответил Томас русалке. — А чтобы сделать щит, нужен артефакт и зарядить его, соответственно.
— Есть у меня для вас артефакт, дивный и справный, специально для бед всяких его здесь схоронила, давным-давно, когда еще вампир одним из ваших факультетов правил. От него-то мне эта вещица и досталася. Но схоронено сокровище в шкатулке, а шкатулка в сундуке, а сундук в земле под камнем, а камень этот на острове, что посередь озера, что в лесу, что на острове посередь океана, — поделилась радостно Милюля и безбоязно в воду полезла, — Вот он, островочек этот. Плавать-то, девицы-молодцы, вам по силам? Али летать? Только низэнько, не любит нынче живность наша лесная летающих. Не жалует. Спускайтесь к воде, да полезайте. Теплая, всем советую. Одно с неба вода льется, все равно сухими не останетесь, — с этими словами Милюля нырнула в озеро с головой, и вынырнула уже у самого островка в центре, поодаль от студентов, и более её пока не было слышно.
Услышав, что нужно будет окунуться, Йора с подозрением посмотрела на озеро. Когда тебя в воду приглашает русалка, можно смело ожидать чего угодно, поэтому девушка решила не терять бдительности.
— Ну, раз летать тут не приветствуется, лучше действительно полезу в воду, — пожал плечами Томас и полез следом за Милюлей в озеро.
"А вода-то действительно теплая", — констатировал Джей, проходя дальше и толкаясь ото дна, перебираясь на гладь воды вниз животом.
— Хорошо, что хоть не в утке, утка не в зайце и так далее, — хмыкнула лурейка. — Летать не умеем, плавать можем.
Томас уже поплыл. Артур ступил на воду вслед за вампиром и Далилой. Именно НА воду. Воздушная прослойка, созданная под подошвами сапог, удерживала ирландца на поверхности. Он вышагивал по водной глади как по земле, с каждым шагом приближаясь к острову.
— Если кто-то не умеет плавать, то хватайтесь за меня. Что-что, но в вольном стиле я частенько практикую, — с этими словами Джим вошёл по колено в тёплое озеро и шагать дальше, пока земля чувствовалась под ногами. Ещё секунда и Джим перешёл от натужного шага к лёгкому, но быстрому плаванию, краем глаза замечая, как с ехидным выражением лица Артур шагает рядом.
Доплыв до конечной станции, оружейник выбрался на островок, посмотрел на раскинувшуюся здесь Милюлю и стал рефлекторно выжимать особенно промокшие участки кожаной брони.
— Ну и где камень, милейшая?
Прытка была артефактом непростым, не злым, не добрым — просто непростым. Аномалии свои сеяла, аки семена, в каждого её магия попадала, да дела свои творила. Разные. Русалку очеловечила почти до исходного лика, лешего сделала маленьким, с комара размером, водяного — с улитку, а полевика — с жука.
Однако, с существами неволшебными творила эта магия обратное.
Росли в размерах улитки, и жуки, и комары — будь они, треклятые, неладны трижды — увеличивались, да крепчали. И прочие тоже.
Ноги вампира коснулось что-то склизское и длинное, обогнуло её, да обернулось, вниз не тянуло, но словно бы держалось крепко. А деве рыжеволосой удалось рукой задеть, и тем внимание к себе привлечь: от нее поодаль две длинные тени в воде заизвивались. Оружейнику же, красивому да справному, заползло по ноге прямо на спину, и видно тогда стало, что наводнено озерцо это самыми настоящими пиявками. Недавно еще мелкими, чернявыми и тонкими, а ныне крупными, с руку человеческую толщиной и длиной, и присосками, с кулак. Такие же особи появились и возле Аниты, и у Флориан, и у ног Хейоры.
— Ох ты же, — почувствовав на ноге что-то чужеродное, воскликнул Томас, а затем, попытавшись оглянуться, заметил и сам повод беспокойства. Пиявка. Не совсем нормальных размеров, а скорее даже чудовищных, учитывая, что в маггловском мире те не длиннее указательного пальца взрослого человека.
Пытаться сбросить и привлечь к себе больше внимания, или же слегка поднажать до островка и там уже отдирать склизкое создание? Томас выбрал второе, и активнее загреб руками, перестав работать ногами для собственной безопасности. Хорошо, что на ногах были тяжелые сапоги, и чтобы прогрызть их потребуется время. Ровно как и штаны из джинсовой ткани так быстро не прогрызть.
Добравшись до островка, как это сделал Джим, Томас мигом схватился за создание на своей ноге и резко рванул в сторону, отцепляя препротивнейшее существо со своей нижней конечности. И выбросил подальше от плывущих навстречу ребят.
— Ну и мерзость здесь водится. В свободное время — сюда ни ногой даже.
Самое ужасное, что может случиться во время плавания — это наступить на что-то скользкое. Сейчас это самое скользкое активно хватало девочку за щиколотку, от чего Фло только успела широко округлить глаза. Палочкой воспользоваться в таком состоянии она не сможет, просто на поверхности не удержится, а скинуть её с себя не позволяло положение.
— Уйди, — взвизгнула девчонка и затрепыхалась в воде, стараясь скинуть пиявку с себя.
— Быстрее плывите к берегу! — чуть повысив тон, посоветовал Джим, подбегая ближе, чтобы подать руку, ногу, что угодно, лишь бы ребята без потерь переплыли озеро.
— Алановы копыта да Йоблев хвост, какого они такие огромные? — возмущенно выдохнула Далила, распластавшись на берегу.
Милюлю пиявки не трогали — ни большие, ни маленькие. Не было в ней, мертвой, кровообращения с гемоглобином, а потому русалка была кровососущим тварям без интереса, а вот о том, что теплокровные волшебники могут быть в гастрономическом вкусе озерной фауны, ундина откровенно не подумала. Впрочем, она никогда не считалась особо смышленной.
Подождав, пока прочие волшебники выберутся на берег, здоровые и мокрые, как сама она всю свою посмертную жизнь, Милюля продолжила вещать.
— Где-то там мой камень, один из тех валунов крупных. Раньше подтоплен было островок, так я к нему по озеру спокойно добиралась, а теперь, понимаете ли, ландшафты и геология всякая... Тьфу! Сыскать артефакт сможете? А камень сдвинуть, тот, что нужный? А без лопаты сундук из матушки-землицы добыть? А вскрыть замок? И чтобы без порчи! Имущество не казенное, моё личное. Иначе будете возмещать, — заявила рыбодева, на вампира поглядывая, так, словно бы возмещать предстояло ему лично, — Явите свою волшбу. Или грубую физическую силу...
— А грубую волшбу сойдет? — точно так же, как и на него посмотрела русалка, Томас уставился на водную нечисть, — и не волнуйтесь, сделаем в лучшем виде. Без взрывов и фейерверков.Только бы поточнее бы данные, что да куда двигать, мне то все равно, что подымать.
Впрочем, ждать указаний Джей не стал. Камни сдвинуть, землю раскопать. С землей, ему, конечно, придется туго, а вот камни подвинуть — запросто. Сжав пальцы, словно что-то хватает, Томас уставился на камень, и стал постепенно сдвигать его с места. Сначала в воздух, затем подальше в сторону, дабы не мешался. Отпустил он телекинетическую хватку быстро, и камень звучно ухнулся на землю.
Процесс был повторен с остальными. Для Тома это было несложно, только вот утомляло постоянно пальцы полусжатыми держать.
О'Рейли переключился на задание русалки, быстро решив, что Джим, Далила и Томас не дадут ребятам пропасть.
— Эх, ну на что только не пойдешь ради семьи, — проворчал он, стягивая пиджак и кидая его на землю.Вслед за пиджаком вниз отправилась кобура с пистоленем, ремень с ножнами, рядом острием в землю был воткнут сам меч. Посох также был аккуратно сложен рядом, а следом Артур снял себя рубашку, сапоги, штаны и даже исподнее, оставшись в костюме адама и являя всем присутствующим испещренное шрамами, местами татуированное тело.
Представление это О'Рейли завершил переворотом в анимагическую форму — волкодава.
Мир окрасился совершенно иначе. Теперь все ароматы были осязаемы. Немного рыбный и в тоже время горючий аромат ирландца. Совсем уж рыбный и нездоровый запах Милюли. Приторный, отдающий кровью, запах Томаса.
Каждый аромат тянулся для теперь уже пса, почти осязаемой и видимой дорожкой. Артур искал нечто иное. Аромат подгнившей от влаги и долгого пребывания под землей древесины и проржавевшего металла сундука и искрящийся запах волшебства.
Прислонив нос к земле, О'Рейли потрусил от одного к другому месту, где лежали камни, пока не остановился у того, где только что был камень, опрокинутый Джимом. В нос резко ударил яркий и сильный аромат, словно салют, словно искры. Дорожка запах текла перед глазами октариновым цветом.
Артур громко залаял, оповещая всех, и принялся рыть землю передними лапами.
— Мать моя женщина, — едва успев закрыть глаза, воскликнула Лила. — Ты бы хоть предупредил, нудист чертов!
Выждав для приличия минут 10, а так же просто полагаясь на слух, девушка дождалась, пока не прекратится шорох одежды, и лишь затем разомкнула веки. На острове теперь была собака. Класс. Это действительно было классное и простое решение проблемы. Пронаблюдав за действиями волкодава, светлячка хлопнула в ладоши:
— Сундучок найден. Мужчины — прошу, копайте! А мы вас посторожим, — с улыбкой объявила Лила.
— Взламывать мастера имеются? — похлопал Конланд по карманам кожаной брони, в надежде, что захватил с собой серебряные отмычки. Увы, но не захватил.
Внимательно оглядев остров и береговую линию, Хант убедилась, что все-таки нападения не ожидается, и подошла поближе. Сундук как сундук.
— Алохомора, — пропела волшебница, направив одну руку к замку и чувствуя, как энергия пробегает по пальцам и вырывается наружу. Раздался глухой щелчок и крышка сундука сама откинулась с противным скрипом. Внутри была небольшая шкатулка.
— Дайте-ка мне, у меня хоть руки чистые, а то замараете, а нам потом отвечать перед Милюлей, — попросила буфетчица и, наклонившись, достала искомый предмет. Шкатулка была довольно тяжелая, в голове светлячки замелькали идеи о том, каким же может быть этот самый артефакт.
— Ну что ж, открываю, — объявила Хант и еще раз буркнула заклинание вскрытия замков, а затем осторожно отворила крышечку.
... Вот и камень нашли, и сундук выкопали, и открыли, и шкатулку на свет вытащили старую.
А в шкатулке-то — диво-дивное, чудо-чудное.
Машинка для закрутки консервных банок — готического вида, из резной стали и рукоятью из слоновой кости, вот он, бесценный артефакт профессора Абсолема Поттера. Зачем он нужен был профессору, Милюля знать не знала, но догадывалась, что так даже лучше.
— Теперь вам нужно артефакт свой колдунский волшбой зарядить диковиной, дабы стал он не простой, а особенный.
— Нам необходимо окружить артефакт и взяться за руки, направляя коллективную мысль на машинку. Возьмемся за руки, друзья, и помолимся Янусу Полуэктовичу, — отозвалась со своего места лурейка. Машинка для закрутки консервных банок в виде артефакта. Анита закатила глаза от забавной иронии и ухватилась за чьи-то руки. — Чего затормозили?
— Боюсь, Янус Полуэктович нам сейчас не поможет, а приступ икоты от наших добрых слов его только отвлечет там, — где было это там, Фло не запомнила, но явно где-то на Авалоне.
Флориан подошла ближе к Лиле.
— А теперь думаем, как энергия течет через наши руки и тела в артефакт, — ощущая себя тренером по йоге, сказала Хант и сама сосредоточилась на этой цели.
Медленно внутри сформировались теплые потоки магии, которые начали тянуться к машинке для закатки.
Артефакт отреагировал на воздействие.
Сначала засветилась резная ручка аппарата, затем стальной пресс, а потом теплое свечение начало распространяться вокруг закаточной машинки и концентрироваться, пока не стало невыносимо ярким, таким, что на него и посмотреть-то было нельзя. Энергия ринулась вверх, в небо, единым золотистым лучом, врезалась в облака и ровно потянулась в сторону Жиж.
Одновременно с этим студентов настиг портал призрака, все это время следовавший за ними по пятам, и перенес обратно в Большой Зал.
Русалка, крайне довольная собой и своим положением, радостно хлопнула в розовые ладошки, выставила их вперед и принялась сидеть-высиживать, ждать, когда естественная трупная синева к ней, Милюле, вернется.
* * *
Ступив на разрушенную землю некогда Больших Небочёсов из портального зева, Марк первым делом осмотрелся. Теперь он видел это место новыми глазами, после всех рассказов взахлёб, после больших глаз светляков и ещё более огромных глаз сестры.
По камням, плечам и развалинам дробью стучал дождь, заливался за шиворот. Дубровский пожалел, что не захватил зонт, а пришёл так, с голыми руками. Одна волшебная палочка, и та на всякий случай. Идеальная погода для кульминации, в которую Марк без спроса ввалился с бухты барахты. Как всегда, говорят, планида такая.
— Надо было делать это сухим весенним утром, — недовольно прогундосил хронолог, припоминая, какими чарами можно спастись от настойчивых острых капель.
За последние пару дней Хейн был здесь уже третий раз, и, выйдя из портала, совершенно не удивился. Хотя ему казалось, что на сегодня способность удивляться он утратил вообще — новость об оставленном на болотах мальчике не могло переплюнуть уже ничто.
Одной рукой крепко сжимая Асину руку, другой — холодный металл керамбита в кармане, Уленшпигель мрачно осмотрелся по сторонам и в сердцах пнул подвернувшийся под ногу камень носком тяжелого ботинка. Камень с глухим стуком откатился и скрылся в завалах точно таких же камней, в конце своего путешествия булькнув в лужу.
Холодные потоки дождя обрушивались на голову, волосы неаккуратными прядями липли к лицу. Вокруг было мрачно, сыро и пусто. Развалины старого, некогда великолепно радостного города прекрасно отражали то, что сейчас творилось у Хейна в душе.
Ася колдовала руками, это было верно. Но, выпав из портала и попав под октариновый ветер с дождем, она чувствовала, как магия искрится на её щеках, и на макушке. Одна капля больно царапнула по носу. Плотнее запахнувшись в невесомое летнее пальто, к слову, уже промокшее, девушка намотала на левую ладонь держалку своей боевой авоськи. Правая — ведущая при колдовстве — рука должна была оставаться свободной, но пока — сжимала Хейнову.
Девушку бил озноб, не то чтобы из-за дождя, скорее от осознания важности момента. А ещё точнее — от осознания того, что права ошибиться у неё сегодня нет. Вообще-то такого шанса у неё не было почти никогда, но сегодня это ощущалось особенно.
— Опять, — лаконично выразил свои чувства Сева.
Ему не нравилось это место. С каждым разом первое впечатление только усиливалось. Если не считать, конечно, краткого пребывания в 1957-м году. Но теперь, после того, как он стал свидетелем локального конца света, в памяти яркая картинка ночной столицы выглядела издевательски кричащей открыткой.
В прочем, компания условно жизнерадостных незримовцев несколько скрашивала эти откровенно поганые прогулки.
— Давайте побыстрее закончим и уйдем. Мне здесь очень не нравится, — призналась Саша и прижала чашку к груди, старательно ее оберегая — раз уж от нее зависит их жизнь и возвращение в родной замок.
Ян вышел за студентами следом и огляделся, покуда это было возможно под дождем. Он любил каждый уголок Королевства, любил и Жижи, конечно, но предпочел бы никогда не приводить сюда детей и как можно реже появляться здесь сам.
— Прилетели все целиком? — призрак крепко переживал за те порталы, что сам создавал, так как порой они изымали у путешествующих клоки волос, а то и конечности. — Нам нужно подождать Милду, она должна придти. Я почти не ориентируюсь в этом городе, сегодня нами командует исключительно она.
Милда скакала по асфальту то на одной ноге, то на двух, приближаясь к студентам с висячего острова. Их сегодня было немного, и с ними был старший мужчина. Тот мертвяк. Девочка допрыгала до гостей, приземлилась на две ноги и выпрямилась.
— Здравствуйте! — обведя всех блестящими черными глазами, она помялась с ноги на ногу и быстро направилась вдоль по улице, — хорошо, что пришли. А я думала, вдруг не придете, чего же делать тогда.
Девочка двигалась на площадь уверено и скоро. Не терпелось скорее закончить с этим страшным делом. Ее отправили на верхний остров по одной причине — девочка, приносящая несчастья, была банально не очень-то нужна. Если бы ее убили на висячем острове, никто бы не хватился. Ну, почти никто. И если бы ей отказали в помощи, никто бы не удивился. Остальным идти в Незримый Университет было страшно и неприятно. Волшебников из него побаивались. Тем более, после того, как своих волшебников в Жижах почти и не осталось.
— Идете? — обернулась девочка. — Чего такие испуганные? У нас некому нападать, никого нет, кто мог бы.
Разбитый саркофаг над Прыткой принес за собой много смертей. Обычно хоть и своенравная, но подчиненная магия измененного октарина Жиж была под контролем, но, вырвавшись из-под него, жестоко наказала своих носителей. Многие мутировали, многие погибли, многие просто пропали — говорят, за полгода их голоса из старых разговоров часто слышали на улицах города. Но самих их больше никто не видел.
Площадь была та же, что и много лет назад. Широкая, с отполированной многочисленными шагами булыжной мостовой, некогда людная и шумная, но сейчас совершенно мертвая. Камни мостовой были кое-где покрыты черными разводами. Жители Жиж называли их тенями. Это и были тени. Силуэты волшебников, которые были в толпе зрителей и участников парада в тот день 1957 года.
Одна из теней располагалась смято и свернуто, будто обнимая то, что находилось чуть в стороне от центра площади. Видимо, этот волшебник до последней секунды хотел защитить ценный и могущественный механизм. Унять взрывную волну своим телом. Но, увы, это было невозможно.
Прибор Регулировки Транс-Климатических Аномалий, Прытка, как его прозвали те, кто пережил взрыв, их дети и дети их детей, коробочка не больше домашнего телефона, лежал немного косо и слабо мерцал.
По экранчику мерно и медленно бежал рваный сигнал — салатовая точка с мерцающим хвостом прорезала раз за разом монитор слева направо. Едва она скрывалась, площадь еле ощутимо вздрагивала и от Прытки исходил мерный импульс.
Неуничтожимый, хитро созданный механизм работал от островного октарина, изменял его и, по задумке мастеров, всего-лишь координировал погоду над волшебными островами. Но сейчас он, вздрагивая, изменял каждого рожденного в Больших Небочесах человека и каждого его потомка.
Ян приподнял воротник черной легкой куртки и, замыкая шествие, вышел на площадь. Он не был на островах, когда все случилось. И не был много лет после этого. Жижи формировались уже без него — улетев из Королевства, столица которого процветала в Больших Небочесах, Невструев вернулся в Королевство, столица которого процветала в Малых.
— Удивительная вещица, — заметил призрак. — Мы, видимо, первый раз столкнулись с ней несколько лет назад, только вот кто бы знал, что это она. Тогда у нас бушевала погода, и чуть не упал Буян, не удержавшись. Мы записали это на собственную совесть, якобы, превышали допустимые магические уровни силы. Тогда, несколько лет назад, все тоже началось в Жижах. С пожара.
Так вот оно что. В то время Тургеневой не только на островах, но даже в человеческом обличье не было, но она много слышала и о октариновом всплеске, и обо всем вообще.
— Вот такая же небольшенькая тютечка, а столько вреда, — Ася впервые видела подобие осциллографа вживую, в мыслях он представлялся ей на пару метров длиннее и выше. — Вот это сила научно-магического разума, конечно же.
Черные разводы под ногами были похожи на рисунки графитом по стенам — в одном из выпусков газеты Тургенева читала сказку о том, как от живых людей оставались только рисунки на стенах, или что-то в этом роде. Только вот рисунки, которые сейчас девушка видела под ногами, не смывал даже дождь, и, если взглянуть правде в глаза, рисунками скорее всего не были.
— Мы будем её чинить?
— Ага, — Хейн кивнул приборчику, как старому, но не особо хорошему знакомому, совершенно спокойно и даже как-то равнодушно. — Привет, Прытка, давно не виделись. Ты нисколько не изменилась за эти годы. Живешь все там же, даже не переехала.
В голове вихрем пронеслись образы живой праздничной площади, вызвав кольнувшее под ребра сожаление. Но, в отличие от многих, мальчишка не верил, что мог бы что-то изменить в 57 году.
— И что нам с ней делать? Ее даже взрывом не разнесло, — Уленгшпигель задумчиво смотрел на приборчик, перебирая в ладони Асины теплые пальцы и немного успокаиваясь. — Если ее нельзя сломать, то... может быть, нужно как-то починить?
Не знаешь — не догадаешься. Не подумаешь, что крохотная машинка — источник всех погодных аномалий, которые уже больше года охватывают острова. Марк обогнул тень на земле. Он не понимал, что это, лишь смутно догадывался, и прикасаться даже подошвой к тени родом из глубокого прошлого было страшно.
— Мы тогда были совсем рядом и даже не заподозрили ничего неладного? — невесело усмехнулся Дубровский.
Он помнил тот день, как вчера, пожар, горящую оранжерею. Аномальную жару, которая охватила тем летом Жижи. Могли ли они тогда сделать что-то, чтобы избегнуть продолжения истории?
— Мы можем как-то её починить? Чем-то? — Марк всё ещё путался в часовых механизмах, и перспектива трогать такой тонкий прибор вызывала дрожь под ложечкой.
Саша, выйдя на площадь, почти машинально отыскала глазами место, где, кажется, стояла она, где стоял Макс Вебер, а где — трамвай, в который они набились, убегая. Вокруг было множество темных пятен, происхождения которых девушка не знала и подозревала, что знать не хочет, хотя разум упрямо шептал, что вот точно такие же следы оставляли догорающие спички на белом камне монастыря, только меньше. Прежний опыт общения с НКВД подсказывал студентке, что могло их оставить здесь.
— Разве у магии есть какие-то допустимые уровни силы? — глядя на непонятную коробочку, немного рассеянно отозвалась Александра призраку — ее тогда еще не было на островах, и темная почти ничего не знала о том времени, кроме, конечно, того, что Буян попытался упасть, а замок — обрушиться студентам на голову. — Никогда не видела ничего подобного и, честно говоря, очень плохо разбираюсь в электронных штуках — скорее доломаю, чем, как предлагают ребята, починю.
Не дойдя до коробочки шагов пять, Сева остановился. Подходить к штуковине, пережившей нечто сопоставимое с ядерным терактом, не имея чёткого плана действий, категорически не хотелось. Тем более, от неё расходились ощутимы волны непонятной мощи, заставляющей дрожать землю так, как будто под площадью проходил тоннель метро.
— Ну, уничтожить эту вещь, как мне кажется, у нас не получится, — "тонко" подметил Одоевский и присел на корточки, стараясь разглядеть на коробочке какие-нибудь переключатели или трещины. — Что мы будем с ней делать? Чинить, увозить за сто морей, нести к огромному вулкану на каком-нибудь далёком континенте?
Зелёный огонёк на экране несколько завораживал. Как будто это был медицинский монитор, отображающий пульс самого острова. Или мира.
Милда обернулась к волшебникам и серьезно сказала:
— Не пугайтесь, пожалуйста. Для вас он безвреден.
Девочка отложила на мостовую мягкую игрушку, которую зачем-то приволокла с собой, и двинулась к прибору. При приближении ребенка, он замерцал сильнее и стал выдавать высокий звук, который, должно быть, распугивал в округе всех животных. Фигура девочки начала кое-где покрываться голубоватыми огоньками и всполохами. Она шла спиной к волшебникам, и они не могли видеть ее лица, но так как шаги ее не изменились, и силуэт не исказился, должно быть, голубой огонь не делал ей больно.
Милда подошла к Прытке совсем близко и обвела вокруг нее руками, показывая волшебникам, как раньше стоял защитный купол.
"Вот здесь", — голос девочки почему-то раздался не от нее, а будто со всех сторон сразу или в голове у каждого.
"Нужен небольшой щит, но сильный. Прямо по тени", — Милда отшагнула, указывая на обнимавшее механизм воспоминание о работнике Института.
С ее стороны раздалось тихое щелканье. Такое мог бы издать крупный богомол или какая-то рептилия. Милда пощелкала еще раз и повернулась к волшебникам.
Глаза у ребенка остались те же — черные и широко расставленные, по-детски честные и по-детски же печальные. Но все остальное лицо преобразилось до неузнаваемости. Огромный рот, прорезанный крестообразно, демонстрировал несколько рядов по кругу расположенных зубов. Со стороны обеих щек над губами поднимались острые мандибулы. Их подвижные кончики завершались опасно выглядящими навершиями, сейчас направленными вниз.
"Наверное, покажись я вам такой, без выпитого зелья", — девочка наклонила голову и стало ясно, что пощелкивание как раз вызвано движением жвал, — "вы бы сразу убили меня?"
Милда еще раз указала на Прытку, и в головах незримовцев снова раздался ее голос:
"Пожалуйста. Она боится, что ее поломают".
Едва с Милдой случились метаморфозы, вернувшие ее в настоящий облик, с которым девочка родилась на зараженной земле, Ян выхватил волшебную палочку и указал на ребенка:
— Протего Тоталум.
Светлый щит опутал девочку с ног до головы. Наличие у ребенка жвал, дополнительных челюстей и прочих непривычных глазу элементов Невструева не особо волновало. А вот то, что его собственные студенты, запуганные и раздраженные, могли бы начать обстрел, и пугало, и слегка беспокоило.
— Стой на месте, пожалуйста, пока ребята не закончат.
— Вашу ма-ать, — длинно и громко протянул Дубровский, он был искренне до глубины души поражён, что уж тут, девочка... просто чудо? — Красавица.
Последнее прозвучало сипло и как-то слабо. В Незримом Марк повидал многое, и счастлив был узнать, что сохранил способность удивляться. Девочка щёлкала жвалками, хлопала глазками и сидела где-то глубоко у хронолога в голове.
Слегка отойдя от первого удивления, Марк коротко рассмеялся и достал волшебную палочку из кармана. Волшебство. Оставалось надеяться, что они обезапасят прытку до того, как она изменит незримовцев до такого же состояния.
— Протего Тоталум.
Глаза Лотты прямо пропорционально появлению изменений на теле Милды увеличивались. Вытаращенная, она наблюдала за девочкой. Или уже не девочкой, а кем-то другим.
— Так это она о таких изменениях говорила. Ну, точно радиация, — вполголоса проговорила Лотта. Ей не было страшно, почему-то жалость к подобного рода существам вызывала лишь желание помочь, а не убить.
Следовало уже, наконец, воспользоваться палочкой. Донован посмотрела на Милду, затем на Януса и, переведя взгляд на конструкцию, кивнула.
— Протего Тоталум, — повторяла она за остальными, направив палочку на механизм. Щит накрывал предыдущие. Слой за слоем, как луковка. Хотелось верить, что это поможет.
Хейна дернуло и прошило острой иглой жалости. Он озадаченно моргнул, уставившись на преобразившуюся Милду, и моментально простил ей всё. Печальные глаза ребенка создавали убийственный контраст с жвалами, будто вырезанными из ужастика и неумело воткнутыми в реальный мир.
— Протего тоталум, — отпустив Асину руку, алкаросец направил заискрившиеся магией пальцы на Прытку.
Страшные картинки Хейна никогда не пугали. Его пугала смерть — особенно близких людей. Пугали попытки нападать и агрессия, пугала недосказанность и неопределенность, отсутствие четкого плана в критических ситуациях и предательство. В общем-то, Уленшпигель боялся много чего, но не криптовых девочек с грустным взглядом, которые искренне просят помощи.
Сева оказался достаточно близко к Милде в тот момент, когда она показала свой настоящий облик. Но он отреагировал достаточно спокойно. Так, дёрнул щекой и всё. А потом Янус Полуэктович поставил щит.
Он мог бы за этот краткий промежуток времени отреагировать эмоциональнее, но холодный разум возобладал. Он просто понял, что если бы Милда захотела бы что-нибудь вспороть ему своими острыми мандибулами, она бы это сделала гораздо быстрее.
— Ну, ты поступила разумно, Мильда. Хотя знаешь, в незримом учатся разные люди, — начал рассказывать Сева, пятясь от прибора и собеседницы. — Я помню одну девочку, дочь Кракены, у которой вырастали щупальца. По всему телу. Имя только запямятовал, но я не обманываю тебя.
Отойдя на дистанцию достаточную, чтоб поставить щит, Сева направил руки на Прытку и стал колдовать.
— Протего Тоталум, — он сместился на несколько шагов и повторил ещё раз. — Протего Тоталум. Не бойся нас. Мы не будем пытаться тебя уничтожить.
Он обращался не только и не столько к девочке с альтернативной внешностью, сколько к Прытке, которая, по утверждению Мильды, боится.
Поломанный прибор от заклинаний волшебников явственно забеспокоился. Из разбитого корпуса и так медленно текла голубая жижа, но от близости магов она пошла шипящими пузырями. По экранчику забегала синусоида, и в тот же момент притихнувший было дождь над островами грянул с новой силой. Ливень встал стеной, мгновенно прибил к земле пыль и взвесь ржавчины в воздухе, заливался в рот и нос. Так просто прытка быть снова запертой под щитами не хотела.
Ударившая в соседнюю крышу молния, сбила один из железных листов, который плавно и с металлическим грохотом полетела на ближайшую пару.
От неожиданного грохота Хейн вздрогнул, как от пощечины, и моментально пришел в себя. Аморфную тягучую задумчивость уничтожило вспышкой молнии, жахнувшей где-то совсем рядом. Взгляд метнулся в поисках источника звука.
Огромное металлическое нечто летело прямо на Асю. В сознании что-то щелкнуло, включая рефлексы.
Мальчишка, оттолкнувшись обеими ногами, сильно толкнул девушку, упираясь руками в лопатку и ребра. Ася от этого кульбита должна была отлететь куда-то в лужу на мостовой, разминувшись с траекторией полета железяки.
Сам же Хейн, упав и приземлившись на ладони, выпустил опасность из вину и в последний момент попытался откатиться куда-то в сторону.
От последних заклинаний прибор моргнул голубым и засветился. Сияние, выходя из него густыми и яркими лучами, упиралось в полусферу, образованную над ним колдовством. Сейчас — прямо в эту минуту — Прытка успокаивалась. Из-за заклинаний защиты никто не мог бы нанести ей вред. И она бы никому не могла.
Никто не знал, сколько времени такой магический барьер продержится. Может, месяц. Может, полгода. Может, десять лет. Но так надолго жители Жиж и не загадывали.
Требовалось так мало — всего-лишь несколько сильных магов, которые могли бы наложить на механизм несколько же заклинаний, которые бы сплелись в одно мощнейшее. Но и этого в Жижах было не достать без помощи.
Едва ПРТКА стабилизировался, ливень превратился в меленький дождик, который уже вряд ли бы доставил кому-то дискомфорт.
Со стоном Дубровский всплеснул мокрыми рукавами рубашки.
— Да неужели. Да чтобы я...
С остервенением, хронолог ворчал и оттягивал липкую влажную ткань от кожи, к которой та липла не хуже скотча. Тем не менее, геройство было сделано — Жижи спасены.
— Кто-нибудь помнит, как можно высушиться? Нам должны здесь поставить памятник. Здоровенный и медный, чтобы мы все сидели на конях, или держали в руках факела, и какая-нибудь пафосная подпись, вроде "Нашим спасителям". "Героям Жижей". "Победителям Прытки".
Встряхнувшись, как мокрый пёс, Марк провёл ладонями по мокрому лицу и по затылку, который щекотили бесконечные капельки дождя.
— То есть... Всё? — немного не поняла Саша. — Мы справились? Никто не будет нападать и пытаться убить нас немедленно? Где-то подвох, да?
Дождь перестал, Прытка, как теперь стало видно, успокоилась и больше активных признаков всех убить немедленно не подавала. Александра, настроившаяся, как обычно. что обратно в замок придется ползти, была несколько обескуражена.
Хотя сквозь удивление уже начинала просвечивать бурная радость. Впрочем, ее, как и прочие эмоции, студентка поспешила отложить — мало ли что, сначала попадет в замок, потом как следует все почувствует.
— На этом всё, — Шарлотта прикрыла рот рукой. — О-опс.
Обычно, после этой фразы все становилось только хуже. Самые проклятые слова всех ужастиков. В прочем, так же момент в фильмах, когда ливень и черные дегтем нависшие тучи расходились, превращаясь в приятный дождик, означал только счастливый конец.
— С хэппи эндом нас? Надеюсь.
— Ваша помощь оказалась очень ценной.
За спинами студентов будто прямо из воздуха соткался невысокий мужчина. Его белый костюм с остро торчащим воротником куртки выделялся на фоне тёмной улицы. Ни одна капля дождя до него не долетала. Светло-русые почти белокурые волосы лежали в стройном беспорядке. Мужчина не прятал рук, не проявлял агрессии, просто мягко изучал детей умными голубыми глазами.
— Натворили дел в прошлом, но с Прыткой блестяще справились. В одиночку я бы с ней не сладил, — он благодарно кивнул, от улыбки на его щеках появились ямочки. — Спасибо.
Дети были накручены, взволнованы и усталы после сражения с дождём и Прыткой, их могла спровоцировать любая мелочь. Потому человек, последние десять лет называвший себя Джоном Доу, не двигался с места. От своей неподвижности он не испытывал ровно никаких неудобств, всё, что было ему необходимо, Джон Доу видел, и всё, что было нужно, мог взять. Его голубые глаза отыскали Милду.
— Замечательная работа, ласточка. Можешь идти.
Девочка пару раз радостно щёлкнула мандибулами и убежала в тень. Её давно ждали дома. Взгляд Джона Доу скользнул дальше, по лицам студентов. Что за славные волшебники. Не так сильны как те, что были с ним в Возрождении, но способные на удивление.
— Ты воспитал хороших магов, папа. И очень верных, правда?
Нейтрально-тёплый вежливый вопрос был адресован Янусу.
— Здравствуй, Адам.
Ян говорил не громко, уверенный, что мальчик — а сколько бы ему лет не было, для призрака он все равно оставался спокойным вихрастым мальчишкой — слышит его отчетливо, будто рядом. Он неторопливо убрал волшебную палочку. Та ему, по сути, и не была нужна, но студентам не стоило видеть его сейчас с оружием в пальцах.
На самом деле, после всего случившегося и известного, сложить два и два, получив короткий и единственно верный ответ, не должно было составить труда. Особенно, если ты живешь не первый десяток лет. Особенно, если ты волшебник куда выше среднего уровня. Загвоздка была в том, что Ян наотрез отказывался складывать все эти двойки и верить в очевидное до тех пор, пока то не предстанет перед его глазами.
Наверное, в таких ситуациях нужно говорить что-то в стиле "как я скучал", "давай обнимемся, сынок", "надо же, как ты вырос", "девушка-то есть?" и прочую ласковую ерунду, которая у обычных людей скрывает смущение и желание говорить хоть о чем-то, лишь бы говорить.
— Отпусти моих студентов домой, пожалуйста, — сказал призрак.
— О... О господи, — Саша резко вспомнила, каким худым и молчаливым был Адам в прошлом, сопоставила его образ с настоящим, как подтвердил Янус Полуэктович, и не придумала, что еще на это можно сказать. Может, поклониться монаршей особе?
Поклониться-то в любом случае стоило старшему и незнакомому человеку, что ведьма незамедлительно и сделала.
— Эм... Здравствуйте. Не знаю точно, что происходит, но, правда, пожалуйста, отпустите нас, если Вы удерживаете, конечно. Если не удерживаете — то извините, пожалуйста. Вот.
Сцена встречи отца и блудного сына была донельзя трогательной, но что-то в речи вицеаркканцлера чертовски напрягало. Наверное последняя фраза. Отпусти? Как будто Сейчас Адам Янусович собирался мешать студентам вернуться домой. Вряд ли это слово подразумевает, что он сейчас попросит никого не расходиться, протянет Марку фотоаппарат и попросит сделать фото с отцом. Сева напрягся. И приготовился к... чему угодно. Но смолчал. И никаких действий предпринимать не стал.
Хейн, не отпуская Асю из объятий, повернул любопытную голову в сторону незнакомца и замер.
— Адам, — повторил он тихо и несколько удивленно. — Замечательно. Очень, э... неожиданно.
О том, что Адам и есть Джон Доу, алкаросец сейчас не задумывался и даже не догадывался. Его мысли завертелись в ином направлении.
— А Вы тоже уроженец Жиж, вроде того? Ну, то есть, вы же тут жили раньше? У Вас нет никаких щупалец там нигде? Крабовых палочек вместо, эм... ушей?
— Здравствуйте, — деревянными губами прошептал Дубровский.
— Мать твою же, боже мой, — скороговоркой сказала Лотта, увидев того, кого все боялись в последние дни, кого считали потенциальным маньяком.
— Дело в том, папа, — это слово Адам выделил особенно. — Что всё это затевалось ради них. Не ради тебя. Я не могу отпустить твоих учеников. Единственное, могу обещать, что ничего дурного с ними не случится. С тобой мы поговорим чуть позже, хорошо?
По дружелюбному красивому лицу невозможно было сказать — что думает Адам об отце, и думает ли что-нибудь. На Януса смотрели так же, как могли бы смотреть на незнакомца, или старого забытого друга. Только по пальцам, которые разглаживали белый чистый воротник, можно было судить о волнении. От детей посыпались вопросы. Забавно. Здоровались. Их воспитали хорошими вежливыми волшебниками. Они бы могли послужить Возрождению и сделать его снова сильным. Встать на место тех, кто погиб по ошибке.
— Мы немного прогуляемся, не пугайтесь, пожалуйста, — он легко, мечтательно улыбнулся.
Площадь охватило ярко-голубое сияющее кольцо, в воздухе сильно запахло озоном. От центра кольца под ногами студентов разбежались искры. Адам прищёлкнул пальцами. Через секунду на площади не осталась только помигивающая синими огнями успокоившаяся Прытка.
Портал перенёс детей прямо в центр столовой, столы были раздвинуты к стенам. Лампы под потолком затрещали и забрезжили тусклым электрическим светом. Адам взлохматил волосы и немного виновато посмотрел на студентов. Януса среди них не было. Им предстоял долгий разговор тет-а-тет в более уединённом месте и огромное множество вещей, которые нужно обсудить.
— Располагайтесь как вам удобно. Выходить из столовой не советую, здание всё ещё в аварийном состоянии. В остальном, чувствуйте себя как дома. Вам здесь никто не навредит. Кроме нас здесь всё равно никого нет.
Адам пристально осмотрел детей. Они были грязны, растеряны и им ещё ночь предстояло провести чёрти где. Очень хотелось избежать этого, но Кадмону нужны были сильные волшебники. Возрождение должно было жить и продолжать своё дело.
— Где-то там есть подносы-самобранки, вы умницы, сами с ними разберетесь, — он махнул рукой куда-то в сторону прилавка. — И, если пожелаете, можете уйти, я вас не держу. Но если хотите увидеть своего вицеаркканцлера, то оставайтесь. Нам с ним предстоит долгий разговор. Я предложу ему сделку, и после того, как он её примет, вы все вместе вернётесь в свой Университет.
Если он примет сделку, подумал Кадмон, из Мезы больше никто не выйдет. Ни одна живая душа. Покатав в пальцах замок куртки, он устало улыбнулся и отправился к двери. На пол-пути, хлопнув себя по лбу, остановился:
— Чуть не забыл, вам же здесь спать.
На пол опустилась гора подушек, одеял и спальников. Можно было подумать, что в столовой организовали лагерную ночевку. Все студенты вольны были уйти, некоторые наверняка сбегут, или попытаются геройствовать, но останутся и те, кто будут терпеливо ждать своего вицеаркканцлера. Верность — личный выбор каждого.
Оставив детей наедине с этим решением, Адам растворился в воздухе.
Сева сорвался с места и начал ходить из стороны в сторону разворачиваясь через каждые пять шагов. Ситуация была крайне неприятной, но швыряться стулями и лавками в том место, где минуту назад стоял Адам было бесполезно.
— Так. Так. Так. Так, — это была его вредная привычка, зацикливаться на этом слове и повторять его через каждые две секунды, когда колоссальное нервное напряжение было некуда выплеснуть. — Так.
Он замолчал, повернулся к ребятам и заговорил, взвешивая каждое слово.
— Послушайте меня, пожалуйста. Послушайте. Нам надо разделиться. Кто-то должен остаться здесь. А кто-то обязан, обязан открыть портал и рассказать всем остальным, что случилось. Есть возражения? Предложения?
— Вы знаете, ребята, я росла в довольно строгих условиях и не привыкла сквернословить, — очень церемонно начала Александра, пребывающая в состоянии абсолютного аффекта. — Но вот сейчас мне очень хочется сказать очень много нецензурных слов. Что это вообще было?
Старенькие Сашины кеды не были предназначены для испытаний сначала жижей Жиж, потом водой, а теперь еще и битого стекла. Оставалось надеяться, что они как-нибудь переживут эту явно долгую, долгую ночь. Девушка огляделась и приманила ближайшее одеяло. чтобы сесть, не боясь поранится.
Лично для нее вопрос верности не стоял — она собиралась ждать вицеаркканцлера столько, сколько понадобиться, и даже еще пару раз запечатать Прытку.
— Я не умею делать порталы, Всев. Но у меня есть чудометр. Янус Полуэктович говорил, что с него можно как-то отправить сигнал о помощи, но я не знаю как, честно.
— А мы где? — в воздух задала вопрос Ася уже после того, как Адам исчез. — Хейн, без разговоров укладывайся, будем проверять тебя на сотрясение. Вот на ту подушку.
Адам Кадмон. Адам Янусович. Интересное какое сочетание. Ещё более интересная получалась ситуация — они были пленниками. Ну, не совсем пленниками, но по крайней мере заложниками. Как бы там ни было — проблемы следовало решать по мере их поступления.
— Саш, его надо просто включить? Он у тебя как работает? Думаю, сейчас включить его — лучший вариант, чем куда-то ходить. Предполагаю, слова про аварийное состояние не были шуткой.
— Что за черт?
Хейн опустился на гору спальников.
— Нас отсюда, то есть, не собираются выпускать? Или собираются? Если честно, все это слегка похоже на шантаж.
Мальчишка почесал голову, оглядел ряды столов, подавил чувство дежавю, убедил себя, что на Гвидон это не похоже и выдохнул. Беспокойно поднявшись, он сцапал два спальника, пару одеял и подушек и Асю за руку и потащил все это добро в один из дальних углов столовой — куда с наименьшей вероятностью кто-нибудь забредет. В таких больших и новых для себя помещениях Хейн предпочитал сидеть поодаль и тихо осваиваться.
Кто-то говорил о зажигалке сегодня в зале, и Лотт машинально потянулась к карману, нащупывая сквозь тонкую ткань джинсовых шорт прямоугольный предмет. Она с прищуром смотрела куда-то в одну точку, перекатывая зажигалку в кармане, пока окончательно не поняла, что это именно оно. Портал. Но слова о чудомере заставили ее убрать руку от предмета.
— Нужно послать сигнал. Знать бы, как работает эта штука.
— Думаю, в него можно просто сунуть что-нибудь волшебное. Палочку, кольцо, кулончик с желанием, что угодно. Мои-то все вещи, к сожалению, обычные, как сибирский валенок.
Ведьма пожала плечами и выставила чашку вперед, предварительно выплеснув из нее попавшую во время борьбы с погодным устройством воду.
— Я не хочу никуда идти. Пожалуйста, давайте подождем. Снаружи может быть опасно, да и вицеаркканцлер... Я не могу его оставить. Извините.
— Включайте чудометры, — бледно сказал Марк.
Он большими глазами скользил по стенам. Советская романтика, мигающий свет, вместо дождя — сухое помещение и одеяла. Дубровский подцепил одно из них, из колючей шерсти, и вытер им мокрое лицо. Где они — чёрт его знает где.
— Не знаю, как вы, ребят, я из столовки ни на шаг. Он сказал, — можно ли было верить Его словам? — что предложит Янусу Полуэктовичу какую-то там сделку. И что он может не вернуться. Так что, если я заложник, то им и останусь.
Не так давно Марк изнывал от паранойи. Он ненавидел вицеаркканцлера вполне искренне, у них с сестрой были к нему счёты. Но теперь, когда был шанс никогда призрака не увидеть, от самой этой возможности стало жутко.
— Вы как хотите, а я устал.
Хейн зевнул, развернул в своем углу спальники и рухнул на подушку, подмяв под себя одеяло.
— Я имею в виду, чудометр спасет мир. Я никуда отсюда не уйду до утра.
— Ай, блин!
Сева наступил на что-то острое и едва успел одёрнуть ногу. Развернув ногу пяткой к себе он убедился, что пятку не проткнул. С шумом пропустив воздух сквозь зубы, он отошёл на свободное от острых предметов место и с жаром продолжил.
— Ребята, это не дело. У нас есть портал в БЗ. И им надо воспользоваться. Чудометр может не сработать. Адам поездил нам по ушам и хочет навязать нам нужный взгляд на ситуацию. Вы действительно думаете, что, уйдя в Зал, вы сбежите?
В этом месте он прикусил себе язык. Он так отчаянно хотел уговорить кого-то уйти за помощью именно потому, что сам категорически не хотел куда-то идти. Он хотел остаться здесь. Пытаться обследовать замок, сходить на разведку, готовиться к бою.
Но при этом он был твёрдо убеждён в своей правоте.
— Так сходи ты, — просто предложила Ася, обернувшись в сторону Севы, — а ты, герой, глаза не закрывай и следи за пальцами.
Боевая авоська была поставлена на пол, сама Тургенева присела на корточки и принялась водить пальцем у самых глаз Хейна туда-сюда, проверяя реакцию.
— Прости. Один глаз придется прикрыть, он меня совсем не слушается. Уже лет семь как.
Хейн послушно проследил взглядом за Асиным пальцем и усмехнулся. Сейчас, по какой-то иронии судьбы, ему было спокойней, чем за весь сегодняшний день вместе взятый, начиная с пробуждения в большом зале Незримого. Ася была здесь, в зоне прямой досягаемости, и мальчишка не намеревался больше отпускать ее от себя дальше расстояния прямой видимости. Во всяком случае, пока весь этот ад не закончится.
— Как ты собрался призвать на помощь, если понятия не имеешь где ты? Портал работает в одну сторону, сюда ты больше не вернешься. Если хочешь сбежать, я кину тебе зажигалку. Я не уйду, мы не знаем, что удумал Адам, и на что он вообще способен. Лучше перебдеть, — парировала Лотта холодным и продрогшим от всей этой дождливой котовасии голосом. Следовало все-таки послушаться Януса тогда и надеть кучу теплой одежды. А теперь ей предстоит в прожженной, вымокшей, жаль только медные трубы не прошедшей одежде находиться черт знает где. Но сколько бы не ныл ее внутренний голос, она не могла ради горячего какао с печеньками предать кого-либо. От возникшей перед глазами картины, друзьях и веселой обстановке большого зала засосало под ложечкой.
— Давайте поедим. Если не отравимся и не мутируем, конечно, — Шарлин подошла к подносу, вытерев то ли скатившуюся каплю успевшего намочить волосы дождя, то ли слезу от нахлынувших эмоций со щеки. Усталость и нестабильность всего происходящего за эти три дня навевали мысли о том, что это может никогда не кончиться теперь. Донован взяла поднос и брякнула его о стол.
— А я перед ним еще раскланивалась, — сквозь зубы прошипела волшебница, с той же злобой усаживаясь за стол. Есть совершенно не хотелось, аппетит отбило наотмашь.
— Ладно, я не знаю, будет ли кружка работать без меня, ладно? — расстроенно начала ведьма. — Я не уйду, кто-то в любом случае должен остаться и показать, где это место. И, уф, что, никто вообще здесь не колдует проводником? Ребят, нужно хоть попытаться подать сигнал.
Девушка огляделась и протянула руку к ближайшему осколку. Подцепив стекляшку кончиками пальцев и бросив ее в чашку, ведьма осторожно исследовала емкость на предмет нагрева и обнаружила прискорбное его отсутствие.
— Жаль, жаль, — Саша вытряхнула осколок из чашки и задумчиво огляделась в поисках чего-то чудесного.
Может, отломать кусок от подноса-самобранки?..
— Саш, можно палочку туда, в самом деле, и всех делов. Поставь чашку куда-нибудь на стол. Лотт, у тебя ведь была палочка? Сунь её в чашку. И потом, мы только что пережили опасное мероприятие, может у нас быть пара часов отдыха?
Помещение было старым и больше всего походило на Большой Зал, только...ну, более советского типа. Подносы, опять же. Наверное, они попали в одно из магических заведений огромного Авалона. Сколько их было на острове Ася не знала, но по иронии судьбы можно было предполагать, что попали они в то самое, о котором вчера они читали в папке. А может и нет.
Сашка нехотя встала и действительно поставила чашку на стол.
— Это, осторожней, пожалуйста, не уроните. Я уверена, что если она разобьется, то никакое Репаро не поможет, а зачаровывать заново долго, муторно и положение звезд для того колдовства совсем неподходящее.
Заодно ведьма стащила один из подносов и вернулась на одеяло. Есть она в принципе не хотела, но голод мог нагнать ее посреди ночи ли рано утром.
— Ах да. Фумо, — пробормотала ведьма, сушась. Только простуды из-за мокрой одежды ей и не хватало.
Шарлин моргнула пару раз, достала палочку из кармана и подошла к чашке.
— Да, прости, Саш. Совсем вылетело из головы, — она с шумом выдохнула и поставила внутрь волшебный предмет, помешивая невидимый чай. — Это как-то должно заработать?
Ло дотронулась до керамики. Чудомер, или попросту чашка, начал нагреваться, как от переносного кипятильника, в образе которого выступала палочка.
— Если чудометр действительно передаёт сигнал, по этому сигналу можно навесить портал. В Университете сейчас достаточно тех, кто способен это сделать, — твёрдо возразил Сева. — А ты хочешь тут есть и спать и ждать пока нас спасут? Пока Адам проводит с Янусом "долгий разговор". Без сомнений, это будет разговор с чаем, кофе и плюшками. Никто из вас не сомневается, я вижу!
Сева повышал голос, едва не переходя на крик. В нём закипала злость. Он злился и на ребят. За то что никто не хотел понимать того, что так ясно понимал он. Что с террористами переговоров не ведут. Их условия не принимают. Что заложников оставляют в живых в тех случаях, когда не могут дотянуться другим путём до руководства, а не в тех, когда это руководство само попало в заложники. Он злился и на себя. Потому то лично он не хотел возвращаться в Большой зал не под каким. Понимал, что если ребята здесь считают возвращение неприемлемым, то там он тоже будет выглядеть сбежавшим трусом в глазах всех. И сам будет считать себя трусом, бросившим ребят. Вопреки всем своим логическим умозаключениям. Одоевский аккуратно прошёл к спальникам, чтобы не ранить ноги, и аккуратно сел на один из них.
— Чтоб всех вас черти взяли. — прорычал Сева, — И меня тоже пусть черти возьмут! В любом случае, сначала надо попытаться включить эту штуку. Как понять, что она включена?
— Если нагрелась — значит, работает, — махнула рукой Сашка. — Нагрелся же? Я вроде проверяла, все работало.
Сидеть в сухой одежде было гораздо приятней, чем в холодной, кроме того, мелкий сквозняк, тянувший из разбитых окон, перестал доставлять столь ощутимые неудобства.
— Отставить чертей, Сева, — хрипло ответила Шарлин, гулко и глубоко зевнув. Она сидела рядом с чудомером, наблюдая, как тот продолжал нагреваться. Оставалось надеяться на лучшее, что это как-то сработает, покажет какой-то луч в небе в форме летучей мыши, или вроде того, спустя несколько часов, как и было обещано.
— Если останемся вместе, это будет в меньшей степени грозить кому-либо. Не хочешь попасть под оружие террориста, не стоит идти против его слов. А это его "вольны выбирать", как палка о двух концах. И нам не стоит ругаться, только нервы тратим, — веки уже обрамляли красным ободом глаза. Ужасно хотелось спать. Но предыдущий опыт 1935-го года показал, что пока ты спишь, успеют навесить клеймо, как какой-нибудь кобыле на скачках. А беготня уже сидела в глотке.
— Надо будет кому-то посидеть ночью, по очереди, возможно, — изрекла Ася серьезно, разглядывая надписи на столах, — и окна разбитые хотя бы завесить, одеялами или чем там.
— Я посижу, — отозвался Хейн. — Утром, как кто-то проснется, усну. Если до этого момента за нами никто не придет.
Мальчишка зевнул и потянулся, разминая спину. Валяться без сна он мог долго и подобная перспектива его ни сколько не пугала.
В бессилии Сева схватил с пола небольшой обломок тарелки и швырнул-таки в раздражающе шипящий громкоговоритель. Попал при этом в стенку в полуметре ниже.
— Давайте делать всё так как он хочет, конечно. Судя по всему, чудометр ещё не сработал, — ядовито добавил он.
Сейчас надо было сказать "Я лично готов идти, а вы все идите...". Но ещё не был к такому готов. Но и соглашаться с мнением остальных Всеволод не собирался. Внезапно он вскочил, и хлопнул себя по лбу.
— Курррва! Идиот босой, клять! Патронус! — заорал Сева, но быстро приглушил голос. — Можно отправить сообщение Патронусом. В портал или просто в окошко. У кого есть Патронус!
Саша аккуратно потрясла одеялом и накинула его на плечи, поднос удобно уместился в руках.
— Всев, даже если он сработал, они не ждут и не ищут сигнал. Они думают, что мы с Янусом и с нами все хорошо. Им кажется, что мы в безопасности, понимаешь? Они не ищут нас и не волнуются, так с чего бы им бросаться на помощь? Но я могу попробовать с Патронусом.
Ведьма сосредоточилась, вспоминая теплый летний день, склонившегося рядом друга, трескающееся яйцо. Заклятье Патронуса сорвалось с губ само собой. Девушка проследила взглядом за вылетевшим пингвинчиком и произнесла, стараясь как можно короче и четче описать ситуацию и надеясь, что этого будет достаточно:
— На помощь. Прытка запечатана. Януса с нами нет, — и, быстро обернувшись к ребятам, — что еще? Быстрее давайте, я вообще не в курсе, как это работает.
— Мы....
Сева вскочил и рванул поближе к доске объявлений.
— Указом ректора...
Быстроногой ланью, стараясь не наступать на осколки стекла он подбежал к столу преподавателей. Он опёрся рукой на один из стульев и нагнулся поближе к столу, чтобы прочитать табличку. Его чувствительно ударило током и он подпрыгнул на месте с криком
— Ёп!! Аййй.... Я в порядке, просто ток. Тут написано "Только для преподавателей и сотрудников класса-А"! — Сева радостно и громко добавил. — Скажи пингвину: мы в заброшенном магическом институте"!
— Все живы, нас кормят, не пытают и дали спальные мешки, — зевая, добавил Хейн. — Ждите сигнала чудометра. Всего вам доброго. Хорошего настроения и здоровья.
Ло потерла веки пальцами, буквально до боли вдавливая глаза внутрь. На миг потемнело в глазах, но спустя минуту пришло в норму. Лотт сидела рядом с чашкой, она кивнула ребятам, которые по очереди говорили что-то патронусу.
— Утра вечера мудренее. Лесса, корми моего енота, если я не вернусь!
Донован закончила и принялась грызть кожу с пальцев, понятия не имея, что обычно говорят в таких случаях, когда передают сигналы о помощи. Кроме "SOS" ничего в голову не приходило, но это могло бы подвигнуть ребят прямо сейчас рвануть к черту на куличики.
Ведьма выслушала все ценные указания, тихо хмыкнув на еноте, надиктовала их Защитнику и вгляделась в пингвинёнка — тот выглядел вполне довольным и уверенным, то есть, теоретически, послание донесет — и пустила его в одно из разбитых окон.
— Ну, теперь нам остается только ждать.
— Так, теперь я официально и полностью заявляю, что мы сделали всё. Не сказав ни слова про Адама, также известного как Джон Доу. Лаконично, без лишних спойлеров, — громко и жизнерадостно заключил Сева, не отходя от преподавательского стола.
Тот его заинтересовал, видите ли.
Ему просто надоело быть босым. Поэтому он аккуратно, походкой крадущегося тигра шёл вдоль опасных стульев. Наконец, он остановился около угла. Глубоко вдохнув, он напал на угол скатерти и побежал с ним в сторону. Схватил и побежал, напоминая самому себе енота, стащившего что-нибудь у туристов. Конечно, он получил бодрящий разряд тока в ягодицу от одного из угловых стульев. Но трофей оставался за ним.
С важной миной он протащил здоровенную скатерть до спальников. Торжественно улыбаясь (улыбка странно дёргалась, но это были последствия удара током) он расстелил её перед спальником и вытянул в её сторону руку, выставив указательный и средний палец.
— Это варварство. Она, скорее всего, самобранка. Но мне нужны портянки. Диффиндо! Диффиндо! — он направлял заклятия рукой, чтобы в итоге получить два куска ткани, пригодных для того, чтобы обмотать ими ноги, без вышитой каймы. — Диффиндо! Диффиндо!
В результате цель была достигнута. Но перед тем, как намотать портянки хорошо бы вымыть ноги. Одоевский отложил в сторону портянки и встал на скатерть, оставив на белом два чёрных следа.
— Агуаменти! — струя холодной воды из руки обдала натруженные ноги, как из шланга. — Экскуро!
Грязь исчезла. Конечно, можно было бы обойтись без воды. Другим заклятием. Но это было бы бездушно и сухо. А так Всеволод испытал райское наслаждение и, тщательно вытерев ноги многострадальной скатертью, с помощью психокинеза отправил её обратно на стол. Вспомнил он об этой своей способности.
И тщательно упаковал ноги в сухие и не по уставу толстые накрахмаленные портянки.
— Всё. Я доволен. Спать я лягу не скоро после этой шоковой терапии, поэтому могу подежурить, — Сева притянул себе стул из тех, что стояли у стен, и сел на него. — Всем, кто ложится спать, спокойного сна. Посмотрим, чем кончится эта история.
— Спасибо, но лично я собираюсь сгрызть ногти до локтей, переживая, долетел ли Патронус, — тихонько рассмеялась алкароска. — Ну и вообще какая-то нерасполагающая для сна обстановка, что ли? Я слышу, как что-то трещит и осыпается.
Девушка, поправив одеяло, осторожно дошла до участка стены, свободного от столов, и снова села, заворачиваясь в одеяло и становясь похожей на кокон какой-то экзотической бабочки. Поднос-самобранка был аккуратно уложен рядом.
За последние пару суток Саша проспала столько, что не смогла бы уснуть, даде если бы действительно захотела. Ну, то есть, не применяя на себе сонных чар — не смогла бы. Зато теперь освободилось время, чтобы обдумать ситуацию и решить, как вести себя дальше. В эти размышления ведьма и погрузилась, не забывая, впрочем, бдительно оглядывать помещение.
Отправлять патронус было неплохой идеей, но что-то в этом Асе не нравилось. Почему-то пароноидально ей казалось, что они сделали лишь хуже. С другой стороны — Адам разрешил уйти, это не он держал их здесь, а они сами. Очень умно, очень. Ася вздохнула.
— Ну что же, будем надеяться, что все пройдет без осложнений. Будет весьма неловко. Отличная обувка, Сев.
В желудке урчало, так что лурейка устало пододвинула к себе ближайший поднос и не менее устало принялась почесывать его по пластиковым бокам. В ответ на подносе появился пропыленный снаружи стакан с кефиром внутри, булочка с маком, ложка и тарелка с овсяной кашей.
— У нас есть ужин, парень, — маскируя усталость за веселым тоном, Ася, а с ней стакан и тарелка и все остальное отправились к Хейну. — И вам, кто ещё не спит, советую. Сами себя посадили, давайте сами себя накормите. Плакат вон на стене об этом глаголит.
Ночь предстояла длинная, и девушка планировала проспать её хотя бы наполовину. Вручив тарелку с кашей Хейну, Тургенева сопроводила её самым строгим из своих взглядов, и легла рядом, зажевывая булочку. Ей казался ужасно странным и любопытным тот факт, что они сами остались здесь, по собственному желанию. Из чувства...Ася была не уверена, как назвать это чувство, но без Яна уходить никуда не хотелось. Наверное, добрая половина из них отдала бы за вицеаркканцлера жизнь. Мысль была важная, но Тургенева всё никак не могла повернуть её в необходимое русло.
— Ненавижу овсянку, — улыбнулся Хейн, отставив тарелку обратно на поднос.
Он немного отпил из стакана, почувствовал, что наелся, и всучил Ася остальной кефир.
— Не жуй всухомятку, женщина.
Мальчишка в десятый раз зевнул и улегся на спину, положив ладонь на голову лежащей рядом девушки и слегка перебирая в пальцах ее волосы. Спать не особо хотелось, но обдумывать ситуацию и углубляться в темные мысли тоже не было ровно никакого желания. Слишком уж много этих темных мыслей накопилось в его голове за последние несколько дней. Так что, упрямо выкидывая из головы все, что касалось Прытки, взрывов, забытых детей, болот, заброшенных институтов, недальновидных художников и маленьких девочек, Хейн думал о том, что у него все хорошо. Просто потому что рядом лежит целая и невредимая Ася и жует булку с маком. Думал лениво и медленно, наслаждаясь каждым сантиметром этой простой мысли.
— Эм? — открыв глаза, Томас обнаружил себя сидящим на полу, — Все? Мы смогли зарядить? Вот радость какая, — поднимаясь с пола, Джей слегка отряхнулся от грязи на своих штанах и мигом рванул к скатерти, выпрашивая выпечку с мясом. После концентрации его жуть как потянуло на съестное.
— Ждем остальных? И греемся! — Фло стянула промокшую кофту и бросила её на пол, — чай, чай, чай.
— Кажется, духи были к нам благосклонны сегодня. Хоть бы они сохранили и остальных, — Хейора села поближе к колонне и погрузилась в благодарственную медитацию. Стоило успокоиться и восстановить силы, потраченные на подзарядку артефакта.
— А где остальные? — взволнованно спросила Аня, встав с колен и подойдя к балкону. Дождь прекратился, но теперь на Нижнем острове светился купол. А ребят все не было.
Вернувшись с полей сражений, Фенидия первым делом бросилась смотреть в окно.
— Получилось.
Купол выглядел в точности так, как и представлялось.
— Кстати, а что у нас получилось? — Томас обернулся к окну, и заметил, как над частью Авалона искрился щит. — Ох ты, какая прелесть. Значит, точно наши усилия были не напрасны. Только, зачем этот щит? От кого он? Кого он не должен выпустить, или впустить? Опять куча вопросов. Дождаться бы Януса Полуэктовича, может, он что-то нам разъяснит. Надеюсь, у той группы все вышло точно так же хорошо, как и у нас.
— Ребят, — Фло сползла на диван, перекинув ноги через пса и укуталась плотнее в плед, — а вас не напрягает, что одна группа не вернулась?
— Не вернулась? — Хант удивленно распахнула глаза и внимательно оглядела зал. Да, кажется, многих не хватало, но сама волшебница толком не успела разглядеть все группы, ведь пришла в зал перед самым отправлением на задание.
— Хотя бы по одному представителю из трех групп с артефактами вернулись. А вот те, что пошли с Янусом Полуэктовичем... — алкароска посмотрела на Лилу и поджала губы. Произносить жуткие догадки не стоило. Тем более на весь Зал.
— Ну, они же с Янусом. Значит, все хорошо, — сказала Лесс, услышав слова одной девушки. — Наверное... Они должны прийти. Скоро. Все хорошо.
Фокс отставила уже пустую кружку в сторону и, теперь уже заметно высохшая, забралась на диван прямо с ногами. Думать о группе с не вернувшимися ребятами думать не хотелось. В голову лезли только самые пугающие мысли, и Лесс пыталась отбиться от них как от назойливых мух. В той группе была ее сестра. Если с ней что-нибудь случится...
— Нет, не будем о плохом! — Лурейка хлопнула себя по ногам, чтобы привести себя в чувство и отвлечься.
— Ох уж этот Янус Полуэктович. Мне его еще поджигать надо. Так что ему лучше вернуться, — стараясь обратить мрачное настроение младшей девочки в шутку, ответила светлячка. — Давай просто подождем. С ними был Марик, я уверена, его я видела точно. Значит не пропадут, он надежный парень.
Подойдя к скатерти, Хант взяла кружку с горячим чаем и принесла его малышке.
— Вот, согрейся. Все будет хорошо.
— С ними Янус Полуэктович, а он не позволит издеваться над своими студентами каким-то непредвиденным обстоятельствам. Это его привилегия. Если бы с ним что-то случилось, то замок бы на это отреагировал, он же насквозь пропитан эктоплазмой. Так что все с ними в порядке. Вернутся, — уверенно говорил Блимм, надеясь как никогда, что так и есть. В конце концов, они еще не поженили нормально своих старост. Они не имеют права не вернуться.
Луреец напряженно вцепился в подставленную скатертью кружку кофе.
— Не эктоплазмой, а октарином. А Ян — ходячий его источник, но да, ты прав, — поправила Далила, возвращаясь к друзьям. Хант залпом допила своё какао и покатала на языке полурасстаявшие маршмеллоу. В зале было так уютно и спокойна, она как обычно беседовала с друзьями об их боевых похождениях, но тревога засела где-то глубоко в груди. Шутки-шутками, но явно что-то шло не так.
— А чудомеры? Что нам про них говорили? Там какие-то сигналы. Мы можем связаться?
— Сигнал чудомера может дойти до нас не сразу. Что уж там, их могли отправить в прошлое, какой там сигнал, — со звонким "щурп" Анита отхлебнула еще какао, после чего недовольно поежилась на подлокотнике кресла и сжала губы. Какао был слишком горячим и обжег лурейке язык. — Чудомеры, я видела домашку по ним, но не вдавалась в подробности. Вообще этот год пролетел черте как. Старшенькие и облаками учились управлять.
— Так тут есть хоть один? Он включен? Не говорите мне, что все кто с ними разобрался в той самой группе.
— Если они и послали нам сигнал чудомером, то мы еще не скоро его получим. Не самая скоростная магия, — Блимм поставил чашку и осмотрелся. Сумка нашлась быстро. Покопавшись в ней, луреец вытащил ожерелье, но то никаких сигналов и признаков жизни не подавало. — Он обязательно должен быть в работающем состоянии?
Выбрав жертву, Блимм подошел к креслу Ниты со спины, убрал девчонке волосы с шеи и застегнул на ней свой чудомер. Тот послушно зажегся несколькими камнями.
— Посмотрим, что будет.
Патронус-пингвин, влетевший в так и не закрытое с утра окно, заговорил четким голосом Саши:
— На помощь. Прытка запечатана. Януса с нами нет. Что еще? Быстрее давайте, я вообще не в курсе, как это работает.
Дальше пошли помехи, и откуда-то будто издалека послышалось сбивчивое Севино:
— Мы... Указом ректора... Ёп!! Аййй.... Я в порядке, просто ток. Тут написано "Только для преподавателей и сотрудников класса-А"! Скажи пингвину: мы в заброшенном магическом институте"!
Недолгое молчание сменилось ленивым голосом Хейна:
— Все живы, нас кормят, не пытают и дали спальные мешки. Ждите сигнала чудометра. Всего вам доброго. Хорошего настроения и здоровья.
Пингвин, уже растворяясь, подвел итог усталым голосом Лотты:
— Утра вечера мудренее. Лесса, корми моего енота, если я не вернусь!
И легкой дымкой растворился в воздухе.
"Дождалась" — мрачно подумала Лил, выслушивая сообщение Патронуса. Получалось, что кто-то взял ребят в своеобразные заложники, находятся они в заброшенной магшколе, а Яна с ними нет. Сказали бы хоть, кто их туда притащил, чтобы будущий спасательный отряд подготовился морально и физически.
— Они живы... Судя по тону Хейна, они и правда готовятся спать, — Фло облегченно вздохнула и посмотрела уже на ребят, — что за заброшенный магический институт?
— Итак, они живы, относительно здоровы, им не причиняют вреда. Уже хорошая новость, — Лила сцепила руки в замок и начала нервно поглаживать большие пальцы друг о друга. — У них с собой чудометр, они, скорее всего, его активировали, а значит через некоторое время мы получим сигнал. Тогда и можно уже думать о создании порталов. Но перед этим все равно нужно набраться сил и проработать хоть какой-то план. Может быть, вы в прошлые дни находили какую-нибудь информацию?
— Черт, хоть идти будить всех и выдвигаться, — Фло спрыгнула на пол, вышагивая босиком от дивана к дивану. Спокойно сидеть после всего она не могла.
— Фло, не надо, не буди. Мы все равно не знаем, куда идти. Плюс, все устали. От отдохнувших ребят пользы будет намного больше, — покачала головой лурейка, с сочувствием наблюдая за девчушкой. — Спешка нам не подруга. Уверена, с ними не сделают ничего плохо. Возможно, Ян сейчас как раз пробирается к ним. В любом случае, я уверена, что он не оставил их полностью. Это же наш призрак.
Буфетчица улыбнулась и поглядела на других бодрствующих. Бедняги уже несколько дней попадают в переделки, это она тут самая "свежая" для подвигов, скажем так, и, возможно, именно это помогало рассуждать более-менее здраво и спокойно.
— Флош, если сигнал поступит, я это сразу почувствую. А там можно будет и портал за ними открывать. Но они пошли спать, нам тоже не мешало бы. Все будет хорошо. Плохим все никогда не заканчивалось, — ободряюще улыбнулась Анита, спиной чуть облокотившись на спинку кресла, на подлокотнике которого и сидела. Казалось, что не спали и болтали только эти четверо.
— Значит никуда не бежим? — Фло потерла ладонью глаза. Усталость понемногу накатывала и организм требовал отдыха.
— Не бежим, все завтра.
С этими словами буфетчица устроилась поудобнее среди подушек и прижала к себе Фло, укрывая обеих пледом. Сон медленно накрыл светлячку цветастым покрывалом образов, звуков и запахов, в которое она зарылась с головой, быстро засыпая.
Совершенно бесшумно в кабинете появилось две фигуры — Адам и его отец, совсем не похожие внешне, но что-то неуловимо общее в них сквозило. Адам это знал, и это ему не нравилось.
Он вжикнул молнией, куртку откинул на тяжёлый канцелярский стол и опустился на диван. На то, что диван был ужасно пыльным, он, кажется, не обратил внимания. Тускло горел торшер.
— Присаживайся, — Кадмон не улыбался, но его лицо, тем не менее, оставалось приветливым.
Сесть в кабинете можно было на канцелярский стол, либо на диван рядом с Адамом. Это было загадкой, разгадка которой добавит к полному и подробному портрету отца несколько уточняющих черт. Впервые в жизни они общались лицом к лицу. Адам опёрся о подлокотник и положил подбородок на ладонь, чтобы удобнее было смотреть.
— С твоими детьми всё в порядке, я их не держу. Но они не уйдут без тебя, правда? Ты их хорошо воспитал, — нужно было обсудить дела, но спешить не стоило, подмога прибудет не скоро, а Кадмону хотелось посмотреть и поговорить. — Они тебя любят.
В красивом выразительном лице промелькнуло удивление. Странно любить человека, которого совершенно не знаешь. Адам Януса знал, поэтому имел право любить или не любить его. Он его не любил. В отличие от матери. Молодой человек задумчиво провёл пальцами по губам.
— Как твои дела? — спросил он неожиданно с жаром, как будто действительно хотел узнать ответ во всех возможных подробностях.
Ян сел рядом с сыном, автоматически продублировав его позу. Если бы вицеаркканцлер был бы жив, тогда, с первого своего тела, скорее всего, сходство между ним и Адамом было бы разительное. Сейчас их сильно роднила привычка себя держать и, почему-то, интонации — что было странным, так как не виделись они большую часть сознательной жизни Адама, и перенять поведенческие манеры было невозможно.
Светлоглазый, светловолосый, красивый мальчуган, которого Янус помнил семилетним, превратился в привлекательного мужчину. Возраст у него не угадывался. И из-за прыжков во времени, должно быть, вычислялся с провалами.
Янус сцепил пальцы в замок на колене и скользил взглядом по лицу сына, пытаясь угадать, что в Адаме было от него самого. Где-то на задворках понимания Ян не без удовольствия отметил его нос — машинально.
— Дети любят Незримый Университет, — призрак улыбнулся, — я являюсь его основной руководящей силой, поэтому, конечно, они переживают за мое положение в данной... истории.
Адам был мощнейшим волшебником. Ян чувствовал, как в нем переливается октарин, как тот мелкими искрами скользит у сына во взгляде. В нем он был чуть искаженный — видимо, от долгой жизни вблизи аномалий, но от этого не менее слабый, чем в самом Янусе.
— У тебя здесь тоже свой институт, — призрак приподнял и опустил ладони, уважительно кивнув. Все это выглядело достаточно страшной карикатурой на адекватные отношения между ребенком и родителем, когда кроха-сын показывает отцу удачно выстроенный шалаш из одеял или домик на дереве.
— Здесь немного пусто, ты только обустраиваешься или уже со всем закончил?
Вопрос про дела Ян пропустил, так как посчитал его не совсем уместным в текущей ситуации.
Адам коротко заразительно рассмеялся.
— Здесь немного одиноко, ты прав! Ни одной живой души, и не слишком уютно. Мы успели только немного почистить главный корпус, обустроить кабинеты тут и там, а потом... — он сжал и разжал кулак, изобразив тем самым подобие взрыва.
Говорить вслух и подробно о самом тяжелом разочаровании последних десяти лет упорного труда было все еще досадно. Адам на минуту замолчал, преодолевая себя.
А ведь он сел рядом, не на стол, удовлетворенно заметил он. Не стал садиться выше. Хорошо.
— Я потерял людей, — из уголков глаз разлетелись улыбчивые морщинки. — Всех до единого, когда был сломан саркофаг. Это были талантливые и сильные люди, преданные, они любили Возрождение. Я немного опечален.
Ни следа печали на чистом лице разглядеть было невозможно. Все было привычно спрятано за голубизной глаз и разлетом бровей. Таким же, как у настоящего тела отца, если верить рассказам мамы. Адам привык делить ее слова натрое. Теперь у отца другое лицо, совсем новое, запах тления был едва уловим. Только Адам и смог бы почувствовать его. Некрасивое, но интересное лицо с маленькими внимательными глазами.
Он бы никогда не подумал, что после неудачи ему придется идти к отцу. Обычно свои сломанные игрушки он чинил сам. Именно поэтому, в конце концов, Янус хорошо ему задолжал.
— Мне нужна замена, — доверительно сказал он отцу. — Умные способные колдуны. Я возьму их из твоей школы.
Это не было похоже на сделку или предложение об обмене, Адам сообщил факт, специально умолчав, что он готов дать взамен. Цена за человеческие жизни должна быть высока и равнозначна. Он ждал вопроса.
Янус весело заулыбался. Тест на ДНК бы не дал лучших результатов, чем этот короткий диалог. Одним эмоциональным диапазоном парень отвергал все возможные сомнения в родстве.
— Да что ты говоришь, — он откинулся на спинку пыльного дивана, — прям как ценные активы какие выдаю или рассаду огурцов. Так понимаю, что я, как твой любящий папка и распоследний засранец королевства по совместительству, выдам тебе блок студентов со своих скамей на твои скамьи, снабдив их ценными указаниями — лишний раз не нервировать моего мальчика, потому что он в свободное от лепки кукол и преподавания время людям кишки выпускает? — Янус дернул бровью, не прекратив улыбаться. — Сделаешь мне кофе?
История о том, что у Адама вышел из-под контроля эксперимент, выглядела крайне правдоподобной. Здание Института — а это, без сомнений, был побратим "Птолемея", стоящий в Жижах — располагалось совсем недалеко от площади, где голубым сиянием Прытка деформировала октарин под нужды жителей городка. Конечно, саркофаг над ней взрывом мог бы снести во второй раз часть городского массива и покосить жизни волшебникам, что работали у Адама под началом. Видимо, все были уроженцы Жиж. Совершенно непродуманно было брать на работу местных колдунов с их-то зависимостью от метео-прибора. Но да, наверное, у сына это был первый опыт. В другой раз будет умнее.
Поймав себя на том, что уже и правда задумывается о том, как Адам будет работать в дальнейшем, Ян удивленно и не без восхищения посмотрел на собеседника. Легиллимент он был первоклассный. Должно быть, был бы лидером, о котором многие бы только мечтали. Отличным аркканцлером, например.
Призрак невесело усмехнулся и кивнул на стол:
— Тебе нужен будет еще один, этого мало. У входа, куда ученики складывали бы заявления. Учитывая твой возраст и внешность, идти они будут вперемешку с романтическими письмами. Тебе должно хватать ума на последние не отвечать.
"И не вздумать заводить детей", — подумал Янус так громко, что не удивился бы улыбке сына.
— Ума не приложу, если честно, что тебе надо мне предложить, чтобы я задумался о твоей идее перевода моих волшебников в Жижи всерьез.
— Я не хочу детей, я хочу учеников, — ответил Адам на громкую мысль.
Легко поднявшись, он подошёл к канцелярскому столу и погрузил руку в одну из многочисленных тумбочек. Оттуда он извлёк чашку свежего горячего кофе на расписном блюдце и, вернувшись на диван, гостеприимно передал её Янусу.
— Так все и будет, ты можешь снабдить своих студентов любыми указаниями, и они останутся здесь. Ты сможешь их навещать, если захочешь. И если они захотят тебя видеть после того, как ты их продашь мне, городскому убийце, любителю повыпускать кишки.
Адам не гордился своими поступками, но и не стыдился их. Он убивал ради эксперимента, или чтобы сохранить своё инкогнито, из нужды. Указывать на это со стороны отца было лицемерным, и не мало. Каждому сильному магу рано или поздно приходится убивать людей, он тоже убивал. Поэтому Янус ехидничал. К сожалению, они были очень похожи, даже больше, чем думал Адам поначалу.
— Пожалуй, шесть человек для начала хватит, — он серьёзно что-то подсчитывал в уме. — И вашего принца Рудольфа я тоже заберу, это будет не слишком большой потерей. У тебя останется второй сын, а с его любовью ходить по борделям даже странно, что по Авалону уже не бегает десяток потенциальных наследников престола. Авалону не нужен король-мертвяк.
В детстве мама всегда объясняла маленькому Кадмону, что не быть монархом большое счастье, и как хорошо, что под именем Адама скрывается кто-то другой. Но разве можно оценить, хорошо это или плохо, не попробовав? Адам несколько лет стоял во главе Возрождения, пробовал силы. Кажется, он провалил проверку на хорошего правителя. Ему не нужен был престол. Но допустить на него мертвеца было страшной ошибкой. Его не примут жители и магия островов будет отравлена. В Мезе Рудольфу будет лучше, отец с его врождённой дальновидностью должен был это понимать.
Адам, подперев щеку, жадно на него смотрел.
— Моё предложение тебе понравится, — сказал он и сверкнул ровными зубами. — Так вышло, я достаточно могущественный волшебник, твой родной сын, к тому же, одна кровь. — Сделав паузу, Адам приподнёс, как подарок, — я могу сделать тебя смертным человеком.
Ян приподнял брови. Такого он не ожидал. Мечта, даже не мечта — цель. Возможность умереть, как живой человек. Не как оболочка. Не от заклинаний. Не заставляя стрелять себе в голову. Не экспериментируя с мыслью "Вот бы получилось". Просто уйти.
— Мне радостно слышать, что не смотря на все, ты так хорошо меня знаешь. И радостно видеть, что мы так похожи.
Он не кривил душой и не преувеличивал — от встречи с Адамом он чувствовал болезненное, редкое для себя, злое удовольствие, какое, наверное, мог бы испытывать охотник, который встретил последнего в своей жизни хищника и понял, что ему с ним не справиться.
— Расскажи мне про Возрождение, — кофе в чашке был первоклассным, Ян с удовольствием прищурил глаза, — Тин знает, чем ты занимаешься?
Тин не знала. Ян был у нее несколько дней назад, и отставная королева за чашкой лавандового чая поделилась, что мальчик на севере островов изучает аномалии. Что после того, как его кукольный театр сгорел, он занялся волшебством плотнее. Что вырос похож на них обоих, но больше, конечно, на отца. Ян улыбнулся тогда и не поверил. Зря.
— Королева Марья в добром здравии, сынок, — Янус мягко отставил чашку, — и пробудет в нем еще долго. Принц занят самообразованием. Как и ты. Не время думать о том, каким королем он будет. Не тебе думать об этом. И не мне. Как и не мне решать судьбы моих студентов, они не отара овец.
— Теперь тебе интересно, правда? — относилось это замечание к вопросу о Возрождении или о предложенной цене, понять было сложно, наверное, ко всему сразу.
— Возрождение, — Адам задумчиво потер висок пальцем, прикидывая, о чем можно говорить, а о чем упоминать не стоит, если он хочет получить сотрудников на замену. Цена была крайне заманчивой, но Янус не примет ее, если его детям будет угрожать хоть малая опасность. — Мы хотели сделать острова лучше. Как думаешь, кто установил первый саркофаг? Мы собирались восстановить Институт. Хорошее было бы место для сильных колдунов, очень много материала для исследований. Я правда хотел сделать все честно. Но честность, это не про нашу семью.
Отвечать на вопрос, ответ на который всем известен, Кадмон не посчитал нужным. Конечно, мама ни о чём не знала, и лучше бы так оставалось впредь. Его деятельность была достаточно неоднозначной, чтобы её осуждать. А Тин не смотря ни на что Адам очень любил и не хотел огорчать. Пожалуй, она была единственным дорогим ему человеком, умной женщиной, хорошей волшебницей. Она всегда мечтала о настоящей семье, о совместных обедах и пикниках, а получила лишь редкие чаепития тет-а-тет, тщательно скрываемые от ребёнка. Королева была достойна большего, чем дал ей Янус.
— Госпожа Марья Дабалюевна слишком мало интересуется судьбой королевства. Долго ли пройдёт, когда жители зададутся вопросом где она, с кем она, чья она дочь. Рано или поздно, Авалону понадобится новый король, и я бы предпочёл, чтобы новый правитель был достойнее предыдущего. Что же к вопросу об отаре овец... — Адам усмехнулся. — Я не прошу тебя об овцах, эти дети в столовой достаточно умны, чтобы не быть стадом баранов. Но твоё слово для них важнее всех прочих. Со мной им плохо не будет.
Шутки отошли в сторону. Теперь они оба говорили о том, чего действительно хотели. Янус хотел умереть человеком. Адам хотел построить новый кукольный театр.
— Все мои игрушки горят, папа, — с тенью растерянности на светлом лице прошептал он. — Я так стараюсь, но они всё равно горят. Поэтому я прошу учеников у тебя, а не ищу их. Из тебя получился более удачливый кукловод.
Адам был прав. Больше всего на свете Ян хотел жизни. Настоящей, полной, с дыханием и сердцебиением, без возможности ходить сквозь стены и воровать свежеумершие тела. Жизни и, как красивое завершение, смерти.
Он был прав — шестеро детей, оставшихся в столовой Мезы, не ушли и не сбежали, имея портал, который мог бы перенести их домой. Они оставались, потому что здесь оставался вицеаркканцлер их Университета. И после всех событий, что им пришлось пережить, пожалуй, только ему они поверили бы, скажи он им сделать что угодно. Например, остаться у Джона Доу. Скажи он им, что тот занимается действительно ценными исследованиями.
Он был прав — исследования "Возрождения" были ценны. Аномалии островов, геном волшебства, артефакты, магия городских массивов были куда важнее для современности, чем прорицания и какое-нибудь узмс. После НКВД осталась масса ценного материала. Маги "Возрождения" были величайшими магами Королевства. Поработать у них надо было разве что над методикой. Студенты и выпускники Незримого не стали бы выдирать оборотням клыки или жечь магов клеймами. Они бы работали иначе.
Адам был прав и в том, что Руди не смог бы быть королем островов. Болезненный принц со смешанной расой с трудом говорил с женщинами, не отличался дипломатичностью и был некромагом. Красношапинск, Нью-Ех и Малые Небочесы никогда не приняли бы такого правителя. Рудольф был бесперспективен на троне. И если королева Марья снимет с себя полномочия, острова, скорее всего, будут раздроблены и анархичны.
Правда так же была и в том, что кукловодом Янус Полуэктович, действительно, был, как говорится, от Бога.
— Ты должен быть аккуратнее.
Предостережение прозвучало тихо и почти ласково. Ян тронул сына за длинные худые пальцы.
И понял, что изменения в октариновом фоне Жиж Адам не чувствует так, как чувствует он сам.
— Отведи меня к детям. Мне есть, что им сказать, — вицеаркканцлер Незримого поднялся на ноги и встал напротив ректора Мезы. Они были одного роста, одного телосложения, одного характера и совершенно одной силы. И отличались сейчас, пожалуй, лишь цветом одежды — снежно-белой у Адама и траурно-черной у Яна.
Лицо Адама ничуть не изменилось, но что-то в нём заметно просияло. Он почти видел как мысль за мыслью отец признаёт его правоту. Это внушало опасное ощущение торжества, Кадмон поспешил его утихомирить. Согласие всё ещё легко могло оказаться обманом, как бы Янус ни хотел свободы от бессмертия. Правда или ложь, эта игра станет их любимой.
Пронзительные голубые глаза долго вгляделись в зелёные, как в зеркало, будто ловили обман на самом их донышке, не прячется ли он за радужкой, зрачком и сетчаткой. То, что Адам в них увидел, кажется, его удовлетворило. Он улыбнулся и кивнул, соглашаясь.
— Спасибо, — произнёс он с неподдельной благодарностью.
Этот короткий разговор с глазу на глаз оказался даже более значим, чем можно было подумать. В их случае тихая беседа с чашкой кофе заменяла сражение. Всё, что можно было сказать дуэльными заклинаниями и колдовством, они сказали умалчивая и изучая друг друга. Портрет Януса Невструева пополнился несколькими ценными, но незначительными чертами.
Адам взял отца за руку и они исчезли в голубоватом сиянии.
Привычка просыпаться в одном месте со временем превращается в стабильность, к которой быстро привыкаешь. Третий день подряд Анита открывала глаза и видела вокруг гору цветастых подушек и пледов. Третий день просыпалась от бряцания посуды и голосов ребят.
— Добрый вечер, ребят, — лурейка лениво повела плечом в сторону и опустила взгляд на ожерелье, потянувшись пальцем до жемчужин. Но тут же отдернула руку. От артефакта исходил слабый свет, который формировался в тоненький пучок. — Сработало!
Анита от эмоций даже подскочила на подлокотнике кресла, на котором и провела всю ночь. Как и обещали ребята, два чудомера отыскали друг друга.
— Итак, что мы имеем? Что за сигнал? Ты можешь понять, откуда он идет?
— От них сейчас так тепло. Как будто твой друг вызвал патронуса, а ты прикоснулась к нему, — сказала Аня осипшим голосом. — Он указывает куда-то в сторону купола, не знаю.
Выслушав Аниту, Далила поглядела в указанном направлении и вздохнула. Они знают, что ребята в каком-то заброшенном магическом институте, но про заброшенные Хант знала еще меньше, чем про действующие.
— А более конкретно не знаешь? Хотя бы какой рядом город? — она с надеждой поглядела на Геллер.
— У нас заметно сужается круг поиска. Вчера Янус Полуэктович указал на три точки: центр Малых Небочесов. Набережная Грязей. Опушка Волшебного Леса. Купол был установлен при контактировании этих трех точек между собой. Как раз точно над Жижами. Чудомер указывает на купол и скрывается под этим куполом. Только меня беспокоит фраза Вицеаркканцлера, что купол не позволит выйти оттуда, — раздалось щурпанье какао, прерванное шумным вздохом Ани. — Мы попадем туда, но можем застрять вместе с ними.
— То есть, мы собственноручно заперли ребят? — растерянно спросила Лила, опустив кружку с чаем на колени.
Слова подруги прозвучали как гром среди ясного неба, и теперь давили тяжестью на плечи. Она-то думала, что барьер был нужен для усмирения погоды и Прытки.
— Но.... как же мы тогда оттуда выбрались? Нет, тут что-то не так. Наверняка есть возможность вернуться из-за купола, — Хант снова нахмурилась и посмотрела на Ника. — Мы знаем, что ребята живы, они в относительно безопасном месте, их не пытают, но Вицеаркка с ними нет. А еще они сказали, что находятся в заброшенном магическом институте. Вы что-нибудь об этом слышали?
Светлячка сделала глоток уже подостывшего напитка и поморщилась. Вскочив на ноги, она быстро дошла до скатерти и с громким стуком поставила кружку на стол. Девушка начинала волноваться, а ведь время шло, и возможно у них остаются считанные часы на принятие окончательного решения.
— Открыть портал не составит труда, дырявить пространство мне не в первой. По поводу этого я даже не переживаю, — сказала Анита голосом не приветствующим возражений. Просто знала, что ничто не должно помешать. Нити порталов были постоянными спутниками девчонки и подвести в такой момент не могли. — Мы сможем прорвать пространство, перенестись к границам купола. За пределы купола не ручаюсь, не знаю, как именно он отреагирует. Впрочем, рвануть можно хоть сейчас. За нами не придет Вицеарк, он где-то рядом с четвертой группой, думаю. Как же все сложно.
Анита повела плечом и поставила пустую кружку на стол. Тепло, исходящее от артефакта на шее, порядком нагрел кожу шелки, а пальцы то и дело тянулись к нему, норовя снять. Но связь могла нарушиться и прерваться и такого Анита себе не простила бы.
— Можно попытаться создать портал самим, настроиться на сигнал из чудометра, помолиться всем покровителям факультета и пойти в неизвестность, — не испытывая особой радости от этой идеи, высказалась Хант. — Мы можем разделиться. Одна группа будет уничтожать артефакт, вторая — отправится спасать наших товарищей. И хотя я не уверена, что нам хватит сил дезактивировать купол, но почему бы не попробовать? — высказалась выпускница, оглядывая всех присутствующих, про себя думая, что это позволит обезопасить хотя бы часть из них. — Нита, тогда ты обеспечишь нас порталом. Постарайся кинуть нас как можно ближе к источнику сигнала. Я буду в спасательной команде. Итого нас уже двое. Еще двое человек с нами, а трое будят остальных и отправляются к артефактам. Такой план устраивает?
— Может не стоит артефакты трогать? Мало ли что мы натворим. Тогда всему Авалону крышка. Уж лучше всем идти спасть, ведь подумайте, Янус не вернулся, а значит его задерживают там. А разве сможет это сделать слабый волшебник, — Флориан накинула кофту на плечи и быстро застегнула молнию, — лучше уж больше сил бросить на спасение.
— А что мы планируем? Куда идем? Зачем идем? — пытаясь вникнуть в ситуацию поинтересовалась Триноль. — Я готова в добровольцы записаться, да. Мне определенно не хватило прошлых дней!
— Я пойду, — Ник дожевал свой поздний обед и подбоченившись, подобрался ближе к Лиле, — В конце концов, мы уже четвертый день мытарствуем с этими Жижами. Надо найти наших ребят.
Парень быстро застегнул рубашку на три пуговицы и проверил наличие волшебной палочки в чехле. Анита осмотрела просыпающихся ребят, собирающихся идти на спасение друзей.
— Всем привет. С кем не знакома — меня зовут Анита, еще только на втором курсе Луреи, но все же. На данный момент мы имеем заработавший чудомер, который связался с чудомером четвертой группы. Пучок света указывает на купол, именно около границ купола я и открою портал. Но точное местонахождение ребят неизвестно. Оттуда и направимся следом за светом чудомера. Сейчас пучок скрывается за куполом, я не вижу, куда он идет дальше. Но это однозначно Жижи. Именно над ними мы установили купол. Когда открою портал, не паникуйте. Просто ступайте в свечение, но будьте осторожны при выходе. Там нас может ожидать все, что угодно, — громко заговорила девчонка, схватив в руки кожаную куртку.
Отвернувшись от ребят и полностью отключившись от царившего здесь гомона, Анита вытянула руки перед собой на манер Ванды. Движение пальцев в воздухе — и тоненькие нити портала начали появляться прямо в воздухе. Движение в сторону — и вот в пространстве начинается появляться дыра. Октарин не оставался безучастным свидетелем всего происходящего. Став продолжением путеводного пучка чудомера, он еле слышно указал на потрепанное здание. Такое старое, что напоминало большу заброшку. А дыра в пространстве разрасталась все больше, пока не застыла.
— Все по одному. И умоляю, побыстрей, — лурейка головой мотнув в сторону серебристого свечения, сдерживая портал и не давая ему захлопнуться. Лучик чудомера, что висел на шее шелки, указывал строго в портал.
Проснувшись, Ася какое-то время посвятила разглядыванию пейзажных негативов, пытаясь угадать, кому и зачем пришло в голову сделать именно такую арт-выставку.
Солнце уже давно взошло, полдень миновал, но все ребята видимо спали, а от Януса или Доу-Адама не было никаких вестей. Молчаливая, гнетущая неизвестность не давала Асе заснуть снова. О чем можно так долго разговаривать? И разговаривать ли вообще? Пошевелив пальцами на ладонях, девушка поморщилась — вчера она даже не обратила внимание, что содрала кожу на ладонях.
— Впрочем, ничего страшного, — тихий шепот ударился о ближайшую стену и, вместо того, чтобы отозваться эхом, пропал.
Больше лежать Ася не могла, ей казалось кощунственным, что их просто оставили ждать. Они могли искать выход, который даже и не прятали, могли есть булки, могли подмести зал. По сути им предоставили полную свободу действий, вынуждая тем самым не делать вообще ничего. Только ждать — Януса, ребят или собственной смерти, чего угодно. Зря Сева говорил, что никто не понимает. Лурейка много думала об этом прежде чем уснула. Но мысль о возможности ухода она даже не рассматривала.
Обходя помещение кругом, Ася старалась не шуметь и отодвигала осколки, которые попадались ей на пути, ближе к центру, чтобы все могли их увидеть. Большой стол, как Сева вчера выяснил, преподавательский, там, где не был покрыт скатерть, не был покрыт и рисунками и надписями как остальные. Девчонка погладила его исцарапанной ладонью, и, кажется, стол был теплым наощупь.
Бах!
На самом деле не очень-то и "бах!", но звук, с которым Ася поставила на один из столов все найденные ей подносы-самобранки, показался ей довольно громким.
— Обустраиваешься? — Сева мгновенно отреагировал на громкий звук. Всё это время он не спал, но находился в состоянии полудрёмы, в которой чутко реагировал на любое раздражение. Нет, он, конечно, заснул бы на посту, если б постоянно не прокручивал недавние события у себя в голове. Всю ночь он анализировал произошедшее и пытался понять смысл действий Адама и среднесрочные перспективы компании похищенных студентов. Вариантов больная фантазия родила множество, но ни на одном из них не хотелось останавливаться мыслью надолго. Да и не нужно это было.
Он погрузился в эти мысли исключительно для того, чтоб не дать себе заснуть.
А теперь пришло новое солнце и принесло новый день. Одоевский встал со стула и потянулся всеми костями, с наслаждением разгоняя кровь по затёкшим из-за ночного бдения на стуле мышцам. Суставы жизнерадостно защёлкали.
— А вот теперь всё будет решаться. В активе у нас.... Во-первых, Янус. Старый и хитрый лис, который даст сто очков вперёд любому магу королевства. Во-вторых, Незримый предупреждён о происходящем. Криво, конечно, туманно, но предупреждён. Я надеюсь. В пассиве у нас мы. Мы являемся здесь чем угодно, но только не фактором, который хоть как-то влияет на ход событий. Объект не субъект. А ещё мы, как и Янус, находимся на территории Адама. Это есть его главное и жирное преимущество.
Под такой вот монолог Сева подошёл к преподавательскому столу и направил на него руку. Взглянув на попранную скатерть, он испытал некие муки совести.
— Тергео. — произнёс Сева и след вопиющего надругательства были удалены. Он сейчас вряд ли бы смог сказать, почему он так поступил. Просто... Это, разумеется, логово врага... Но оно могло бы стать хорошим домом. Ему нравилась вся это обстановка, от гранённых стаканов и до штукатурки. Дух этого места.
Заматываясь вчера вечером в одеяла и спальник, Дубровский был уверен, что никакой он ему не светит. Что всю ночь он будет ворочаться, шугаться каждого звука и думать-думать о том, куда и зачем перенёс Адам Януса Полуэктовича. Но на деле оказалось — без проблем, Марк отрубился, как будто его отключили от розетки, проспал практически весь день, и последние пару часов находился в полудрёме. Лежал с закрытыми глазами, то уплывая в сон, то слушая тихие разговоры ребят.
Когда сил валяться уже не осталось, Марк выбрался из кома одеял.
— Вечер близится, чую, скоро они там договорят уже, — пробубнил он. — Чё как, ребят? Что-нибудь слышно? Видно? Наши не идут пока?
Лурейская староста вытащила на божий свет подносы-самобранки, о которых упоминало Янусово чадо, хронолог повертел в руках один из них и, была не была, пожелал себе хотя бы котлету. И, о чудо, котлета появилась, правда без тарелки и вилки, но где наша не пропадала. Дубровский взял котлету в кулак и принялся её кусать.
— Глухо, как в танке, — радостно сообщила Ася, покивав проснувшимся Севе и Марку. — А тут, знаете, не так уж и плохо. Убрать битую посуду — так вообще отлично. Приятного аппетита.
Сама девушка изучала осколок битой тарелки. Вроде самая обычная. Но Адам тоже казался самым обычным. А он вон, не обычный.
— Видно стол, там вот таблички какие-то. Через окна видно только не самую лучшую погоду. Вы вчерашнее отправление патронуса застали или уже заснули?
С наступлением утра место пребывания похищенных студентов стало меньше походить на клетку с открытой дверцей, которой оно являлось. Сева действительно увидел в нём чей-то дом. Просто чей-то дом, ну немного разрушенный. Ну да, такой, где традиции гостеприимства достаточно специфические. Но если провести небольшой ремонт и наладить общий язык с....
Сева мотнул головой, отгоняя наваждение. К чёрту. Они тут не в гостях, но... Это не повод отказаться от бесплатных плюшек. Сева подошёл к тому столу, около которого собрались двое из трёх его лурейских старост.
— Интересно идут переговоры, мне кажется, — ответил он Дубровскому. — Видимо, действительно есть что обсудить, есть над какими пунктами поработать. А наших нет. Наблюдая скорость развития событий, я даже не уверен теперь, стоит ли им вообще сюда приходить.
Сева взял поднос с Асиной стопки и подтащил его к себе с жестяным скрежетом.
— Какой же родной звук, — пробурчал себе под нос Сева, взял с подноса гранённый стакан чёрного чая с лимоном, и отпил большой глоток.
— Битая посуда придаёт этому месту особую атмосферу разрухи, — нравоучительно подняв палец, сообщил Дубровский. — Про патронуса что-то слышал уже в полусне, это был жираф? Или козодой? Что-то экзотическое в общем. Что ж, раз отправили, молодцы, по крайней мере, без подмоги не останемся. Если что, будем ждать вицеаркканцлера в большой компании.
Поднос, видимо ужаснувшись, что некий вьюнош всухомятку как варвар пожирает котлету, ещё и без помощи вилки, подсунул ему кружку с компотом и кусок хлеба. Это вам не капризные скатерти, это вам надёжные мужицкие подносы.
— Учитывая сколько они не виделись, Сев, они могут болтать целую вечность.
Хейн учуял запах котлеты и открыл глаз. Голова гудела от ворохов мыслей, которые все же настигли мальчишку ночью, как бы он от них ни отмахивался. Шевелиться не хотелось. Но, как оказалось, хотелось есть, и поэтому Хейн нехотя выпутался из одеяла и побрел к столу, где собирались проснувшиеся ребята.
— Мне не кажется, что если за нами придут, из этого выйдет что-то хорошее, — мимоходом выдал он одно из цепочки ночных умозаключений. — Потому что нас здесь никто не держит, так ведь? Мы сами тут тусуемся, хотим домой и не идем домой. Как бы ребята в ловушку не попали, когда найдут нас.
Уленшпигель утянул из стопки поднос и затребовал мяса. Поднос выплюнул одну за другой две холодные котлеты и кусок хлеба.
— Неплохой улов, хотя бы не овсянка, — удовлетворенно заключил Хейн и практически моментально одну котлету зажевал.
— Пингвин это был. Магический автоответчик какой-то. Вы посмотрите, он даже не кидается в вас посудой, — кивнула Ася, которая вообще в последнее время кивала всем и по каждому поводу, словно китайский болванчик. — Котлеты на завтрак, варвары вы, а не приверженцы правильного питания!
Закончив с разглядыванием осколков, Ася снизошла до того, чтобы позавтракать-ужинать самой. Поднос выдал ей тарелку с салатом из помидоров и огурцов, вилку и стакан с водой. Жаловаться не приходилось.
— Нет, разговоры по душам это, конечно, здорово, но всё ж таки, надо и нам чем-то заняться. А то в лучших традициях пришли в главный зал магической школы, и едим. И едим, и спим, и снова едим. Интересно, во что превращаются насмерть заснувшие здесь студенты? В советские талончики на еду?
— Это был пингвин. Эдакий Гантер. Вэнк-вэнк, — снова ответил Сева, развернувшись и сев на стол. — Тоже что ли котлету взять... Вкусно кушаете, товарищи.
Сева несколько отодвинулся от горы подносов, чтоб не смущать остальных наличием своей пятой точки в критической близости от посуды, и подтянул к себе свой поднос. Чёрная и плоская говяжья котлета не заставила себя долго ждать. Силой мысли Одоевский подвесил её в воздухе прямо пред собой и откусил кусок, не используя руки.
— Я волком бы выгрыз бюрократизм, Ася, — продекламировал парень, прожевав кусок. — Можно сразу в еду.
— Пингвины говорят кьджья-кьджья, — заметила Сашка, отрываясь от созерцания стен и битого стекла, на которое потратила последние почти-сутки, прерываясь на пятиминутный сон раз в три часа. — Просто чтоб вы знали. Мало ли что, вдруг пойдете в разведку и условитесь кричать, как пингвины, а из кустов — вэнг-вэнг.
Лежащий рядом поднос-самобранка пришелся чрезвычайно кстати — ведьма затребовала от него стакан кофе черного, как ее душа, и мягких коричных булок. Этот дураций день, родившийся из дурацкой ночи, должен был принести ей хоть что-то хорошее. Почему бы не мягкие коричные булки.
— Я думаю, дети превратились в осколки стекла. Глядите, сколько их тут. Бедненькие, кристаллизировались...
— Спасибо за ликбез, Саш. Ты перевернула моё представление об этих зверьках, — удивлённо заметил парень, но подумал в этот момент о другом.
Сева в своё время слышал о таком магловском оружии, как термобарический боеприпас. После взрыва такого верхний слой почвы превращался в корку типа стекла. Имея также представление о мощи октариновых аномалий и богатое воображение, ему ничего не стоило представить процесс превращения в стекло пары десятков незнакомых студентов.
Покачав головой, Одоевский запил эту картинку двумя глотками чая.
— Пожалуйста, — пожала плечами ведьма и наткнулась взглядом, которым обводила помещение, на свой чуть светящийся чудометр. — О, глядите-ка! Эта штука заработала. Еще и лучик из нее какой-то. Думаю, нас уже засекли и скоро пойдут спасать.
Поскольку никак повлиять на это девушка не могла, она просто запустила зубы в одну из своих булок. Та оказалась совершенно безвкусной — или так показалось потому, что общая обстановка была довольно угнетающей и, в общем-то, было не до еды.
Вилка с противным скрежетом царапнула по поверхности тарелки, Ася сморщилась и отставила салат подальше от себя. То, что чудомер заработал, было прекрасно. Даже, Ася бы не побоялась этого слова, замечательно.
— Ну, — наклонившись, девушка подобрала с пола один осколок и сунула его в карман, так, на всякий случай. — Теперь можно что-нибудь поделать. Ну или не поделать.
Одернув рубашку, Ася подошла к окну и выглянула, пытаясь увидеть ребят, которые, без всякого сомнения, уже были на подступах.
Марк икнул с котлетой в зубах, когда из чудометра начал во все стороны шарашить свет.
— Ну что, я считаю, это успех!
В честь этого события он щедро глотнул компота. Слова Саши о том, что осколки, щедро разбросанные под ногами, могут оказаться разбитыми детишками, не на шутку напугало Марка и он отошёл от них в сторону. Теперь мысль убрать их и выкинуть в мусор теперь казалась жутко варварской.4
— Ребят. А вас не смущает купол? — Хейн, дожевывая вторую котлету, подошел к окну и проследил взглядом направление луча чудометра. — Который они вчера пошли ставить, помните? Когда мы пошли сюда.
Алкаросцу что-то неуловимо не нравилось во всей этой ситуации. Где-то в глубине души засело скверное чувство, что и своим патронусом, и чудометром они подставляют своих товарищей и ведут их в ловушку.
— Янус, вроде, говорил, что этот купол не позволит никому выйти, а мы сейчас наверняка где-то в Жижах и, значит, под куполом. А войти-то он позволяет, или ограничение только на выход работает?
— Теперь будем ждать. Интересно, кто здесь появится раньше, Ян с Адамом или спасатели? — Сева выпил залпом остатки чая, прожевав заодно лимонную дольку. — Красивый фонарик получился, нечего сказать.
Парень вертел опустевший стакан в опущенный руках. Почему-то было чертовски приятно ощущать грани в ладонях, из стакана вышел эдакий массажёр анти-стресс. Такое бессмысленное действо помогало замять в собственном сознании маленькую неточность последнего своего вопроса, в котором не было варианта, где Адам возвращается сюда без Януса.
— Если всё не закончится до завтра, имеет смысл здесь закрепится. Ну знаете, там, — Одоевский оглянулся, прикидывая фронт работ. — Убрать осколки, починить битые тарелки, заделать окна, построить зиккурат, учредить правительство, раздать министерские портфели, создать отряды сталкеров, которые будут бегать по лабиринту коридоров в поисках ценных артефактов или выхода.
— Если нам понадобится выход, мы можем просто доломать какое-нибудь окно, — предложила ведьма. — Честно говоря, Хейн, я понятия не имею, как работает установленный купол. Но, в крайнем случае, я надеюсь, что Шарлотта не использовала тот портал, который Янус Полуэктович дал ей... Господи, кажется, целую вечность назад, и мы все вместе сможем выбраться.
Булки вместе с кофе кончились до обидного быстро, но студентка решила не испытывать судьбу снова — ей вдруг вспомнились все те истории, в которых, если съесть что-то из Загробного мира, в подлунный мир уже не вернуться. Для студентов Незримого не есть — страшное ограничение, в голове Саши еда была равна безопасности, но риск все равно был.
— Ну чего ты, нормально же общались, — недовольно буркнул Севка в ответ на замечания Хейна, не поднимая на того взгляд. — Я помнил про купол. Просто пока ты о нём не упоминал, можно было спокойно делать вид, что мы занимались всё это время чем-то кроме спанья, приёма пищи и имитации бурной деятельности.
С самым суровым выражением лица Далила вышла из дыры-портала. За спиной угадывались очертания большого зала, родного и теперь ужасно далекого. Крепче сжав в руках аптечку, светлячка огляделась и с облегчением выдохнула, увидев живых ребят.
— А мы за вами. Кому нужна первая медицинская помощь? — с улыбкой объявила Хант, слегка помахав белым ящичком с рисунком красного креста на боку. Девушка прошла чуть вперед, чтобы никто не врезался ей в спину из остального отряда спасателей.
— Хей-хо, Большеног, мы пришли вас спаса-а-а-ать! — С громким криком из портала вывалилась Кики. В руках лурейка сжимала кочергу, готовую обрушиться на любого, что посмеет хоть как-нибудь угрожать нубчанам. Однако, убивать пока никто никого не собирался и самым страшным было то, что кто-нибудь наступит на осколки, которых тут была уйма.
Один за одним из портала выскакивали незримовцы. Их было так много,ч то, казалось, Буян сам оказался пустынным на этот вечер. В столовой моментально стало шумно и куда уютнее, почти как в родном Большом Зале. Вот только разговоры слышались совсем не радостные, да и общий вид волшебников не говорил о небольшой заварушке в коридорах замка.
От вида такого громадного десанта по спасению утопающих, которые собственно и сами могли спастись, но этого не пожелали, на душе у Дубровского потеплело.
— А вы тут ждём. Сидим, едим, ожидаем. Янус Полуэктович временно канул, но нам обещали его вернуть. Теперь будем ждать вместе. В компании, как-никак, веселей.
— И что теперь? — мрачно улыбнулся Хейн.
Ребята выходили из портала один за другим. Целая толпа взволнованных, взъерошенных студентов. Пришли за ними. Вытаскивать их из беды. И все было бы прекрасно, если бы не одно "но" — пленники сами могли уйти отсюда в любой момент, их по сути никто не держал.
— Добро пожаловать, что ж. Располагайтесь. Подносы дают еду. В спальниках можно спать, если вдруг кто устал. И аккуратней, не наступайте на осколки. Они, заразы, острые.
— Марк, насколько временно он канул? — осторожно ступая по разбитому стеклу, спросила Лила, выруливая к старому другу. — Тебе йодовую сеточку не надо? Нашатыря там понюхать? Аскорбинку пососать? У меня есть.
Лила внимательно оглядела Дубровского.
— Да, нас никто, в общем-то, не держит. Только совесть. Кислорода очень много, профессор, окна разбиты, отсюда и осколки. Располагайтесь, пожалуйста.
Саша стукнула по подносу, и тот послушно выдал тарелку пирожков, по виду и на запах — с мясом. Девушка дружелюбно толкнула его вперед, предлагая угоститься местными блюдами.
— Собственно, да, мы живы и здоровы, — растерянно отозвался Сева на прибытие армии незримовцев.
Внезапно у Севы похолодело где-то в груди. Случился тот вариант, которого он больше всего боялся.
Ребята совершенно искренне примчались на помощь. Толпа ребят, твёрдо уверенная в том, что она способна сокрушить любого врага. Любого, потому что в сигнале СОС не было ни слова о том, кто стоит за всем произошедшим.
И пришла не команда спасателей, имеющая твёрдый план действий и всё такое прочее.
Пришло пополнение заложников.
Потому что никто, абсолютно никто из находящихся в помещении, не знал куда идти и что делать.
— Уже сутки, Даля. А теперь, самое важное, — Сева немного прокашлялся и усилил свой голос иллюзией, чтобы слышали все. — Джон Доу является Адамом, сыном Януса Полуэктовича. Именно он увёл нашего вицеаркканцлера в неизвестном направлении. Нас здесь никто не удерживал, но Адам дал нам добрый совет не покидать это место, если мы хотим увидеть Яна живым.
С каждой минутой солнце садилось все ниже, отдавая последние лучи сквозь пробитое окно столовой. Помещение тут же пошло теплыми рыжими пятнами, осветившими стол, гору осколков, встревоженных студентов. От закатного света разбегались тени и некоторые из них вели себя более чем осмысленно и передвигались специально так, чтобы оказаться как можно дальше от солнечных лучей.
Чем бледнее становился закат, тем гуще, жирнее и подвижнее становилась чернота в углах. Она судорожно бугрилась, шла волнами и едва слышно вздыхала, стоило подвижным теням слиться с ней в одну массу.
Угольно-черная, она выглядела как пятно, закрашенное на картинке перманентным маркером. Как только последние лучи солнца скрылись за горизонтом, погружая пыльную столовую в уютный полумрак, тень шевельнулась и пропала.
Тускло замерцали желтым светом плафоны под потолком.
— Оно боится света, — обычно невнимательная Мика, увлеченно наблюдала за побегом тени от луча солнца до самого заката.
Марк захлопал по карманам в поисках волшебной палочки.
— Люмос Максима, — просто на всякий случай, выкрикнул он, вызывая шар света вместо ненадёжных плафонов, что-то приближалось. Нет, что-то уже было здесь. — Он же говорил, что нам здесь ничего не грозит!
Пятно мрака могло, конечно, оказаться мирным местным жителем, но что-то вряд ли.
— Ого. Я не помню, ребята, они вчера мелькали или нет? — уточнила Саша, следя за лампами. Внутренне девушка ликовала — судя по словам прибывших, ее пингвин долетел, куда надо, и все рассказал. Осталось только до конца выяснить механизм — каким голосом он говорил и имеется ли лимит по словам? — но это уже потом.
— Там, кстати, на стене написано, что могут быть всякие аномалии. Аккуратными надо быть, хотя за ночь вроде ничего не случилось.
Артур выслушал внимательно Всеволода и резюмировал:
— Ну вообще похоже на засаду. Мы тут как крысы в бочке...
Темнота в углах привлекла внимание оружейника. Сердце ёкнуло. Что-то определенно было там. Даже близорукий О'Рейли отчетливо различил движение.
— Люмос солем, — произнес не долго думая ведьмак и направил посох в один из углов.
Из пасти дракона на конце посоха вырвался солнечный свет. Может Артуру всего лишь померещилось, но стоило лишний раз убедиться в том, что в углу не притаилась какая-нибудь тварь.
— Глядите-ка, теням не нравится свет плафонов, — полукровка снова повернулся к щиту, указывая на надпись " "В случае отключения электроэнергии — стучать два раза", — Если свет потухнет, это поможет, как думаете?
Сбиваться в толпу особого смысла не было, их и так было слишком много для одной столовой. Тем более, Доминик предпочитал свободу маневра, поэтому остался дежурить у стены, подальше от окон, которые казались слишком ненадежной защитой. Волшебную палочку готэмец поднял и направил поверх голов студентов, чтобы никого не ослепить случайно своим заклинанием.
— Осторожно, не насвечивайте друг другу в глаза, — голос потонул в общем гомоне.
Тени исчезли также неожиданно, как и появились. Никто не нападал и вообще не занимался в отношение столпившихся ребят чертовщиной. Света и правда было уже слишком много, как и паники.
— Нокс, — одно лишь слово Лилы, но свет моментально исчез. — Кто хочет чай или кофе? Давайте чайовничать вместе с Яном Полуэктовичем и Доу. Ну не поворачивается у меня язык называть его сыном Вицеаркканцлера.
Столько лет…
Где..где, где тут? Мы знаем?
Да, стоят, они здесь, наконец-то!
Долг!
Мы видим, мы все сделаем, да-да-да.
Левее, ближе, еще быстрее, нет-нет, туда.
Прямо к ногам, за спинами…
За головами, в тенях…быстрее!
Да!
Не было эффектных вспышек или разрядов молний. Будто лопнуло невидимое терпение, с едва ощутимым удовлетворением человека, которому наконец-то выпала возможность исполнить обещанное. Первых стоявших снесло ударной волной, прямо на битую посуду, камни и стекло. Острые края были как раз под коленками парня, стоявшая рядом девочка от удара приложилась виском к ржавой ножке советского стола. Многоголосый шепот проникал, казалось, сквозь подкорку,давил на глаза, мозг, задавливал, закрывал собой сознание каждого из присутствующих, ломая память и чувство ориентации в пространстве.
Еле слышно прошелестели голоса и новая волна снесла стол, который врезался в троих студентов, стоявших слишком близко друг к другу.
— Патронусов зовите, у кого есть, — очень громко заявила Ася, отбегая прямо под плафоны, — Протего! Протего!
Хорошо, что Асина авоська осталась лежать на полу — кажется сейчас она ничем не помогла. Девушка стремилась укрыться магическим щитом сама и укрыть других, но голоса заползали и в её голову, путая право и лево, заставляя девушку шататься, как на сильном ветру и тереть левой рукой висок. Лурейка не была уверена, что щит поможет против тварей, которых она не могла даже увидеть.
— Ч-... Что? — Саша немного присела, с почти физической, настоящей болью слыша голоса, давящие прямо в голове. Мозг словно сдавило, виски прострелило болью, перед глазами замелькали картинки, виденные девушкой недавно и давно.
— Что происходит? Помогите! Кто-нибудь, на помощь! — отчаянно воскликнула ведьма, пытаясь перекричать зазвеневшую в ушах пустоту, обычно предшествующая обмороку. — Анастезио! Анастезио, давай же, работай!
Боль, показалось студентке, немного притупилась, но и не думала проходить. Перед глазами поплыло окончательно, Александра рухнула на пол, прорывая джинсы осколками и царапая колени.
Это было неожиданно и очень больно. Лила судорожно выдохнула, боясь пошевелиться. Голова раскалывалась, перед глазами плыли черные круги. Сознание едва не ускользнуло от волшебницы, но она держалась, делая глубокие вдохи. Прошептав с третьей попытки заклинание обезболивания, она закрыла глаза, досчитала до пяти и снова открыла их. В лежачем положении было трудно понять, что случилось и каковы последствия. Взявшись рукой за ножку, кажется, стола, Лил медленно села. По щеке стекало что-то теплое.
— Х-хорошо же приложило, — прошептала Хант и так же негромко повторила за Асей, чей голос доносился как через подушку. — Протего.
В первые секунды Всеволод Одоевский удивился, что устоял на ногах. Других эмоций не пришло. Он совершенно не понимал, что происходи. Вокруг падали друзья, где-то пролилась кровь. Кромешный ад. В голове звучал шёпот. Чужой.
Когда парень думал, что после взрыва в пятьдесят седьмом году мало что способно его напугать, он немного лукавил.
Сейчас ему оставалось только стоять и ждать, когда какой-нибудь обломок стола прилетит ему в висок. Или делать хоть что-то.
"Бессилие... Опять... Я не могу ничего сделать", — эти первые после атаки свои мысли, прозвучавшие в собственной же голове, вызвали только гнев. Всепоглощающий гнев, заливающий сознание горячей волной. Жар шёл к глазам, к рукам, накапливался в груди, вокруг солнечного сплетения.
Стиснув зубы, чтобы не заорать, Сева чуть согнул ноги в коленях, приподнял руки и оглянулся. Благодаря тому, что многие ребята упали на землю, обзор был лучше.
— Протего тоталум! — крикнул Сева, направив руку на группу из, троих, студентов, которые упали рядом. Их удобно было накрыть щитом вместе. — Протего тоталум!
Выпускник светлого факультета ожидал всякого: появление каких-нибудь чудовищ теневых, галлюцинации и иже с ними, но ударная волна, против которой нет приёма, порядком подпортила уверенность в своих силах. Сильный выброс адреналина в кровь основательно заглушил боль от неудобного приземления и от порезов на голени. Повезло, что острые края стёкол не задели сухожилий, а всего лишь рассекли кожу, оставляя глубокие кровоточащие раны. На благо, в способностях ирландца маячила неестественно быстрая регенерация, позволяющая быстро справиться с небольшими ушибами, с коими Джим столкнулся в данной ситуации. Не сказать, что раны мгновенно затянулись, но процесс заживления уже пошёл.
— Все целы? — на подсознательном уровне обратился к остальным луреец, поднимаясь на ноги и занимая боевую позу и чувствуя дикую, нестерпимую головную боль. Что-то тяжелое давило на виски, заполоняя сознание неизвестным шепотом. Накрыв уши ладонями, Джимми изо всех сил боролся с голосами, ментально прогоняя их из своей головы. Щит Севы оказался как нельзя кстати, помогая избавиться от чужеродного проникновения в черепную коробку.
Отец и сын бесшумно появились у самого входа в зал, как будто просто открыли двери и вошли. Голубые глаза Адама окинули происходящий в столовой разгром почти печально. Глупые дети позвали друзей. Это было большой ошибкой. Они разбудили живущие в Мезе тени с той стороны.
— Я обещал, что они не пострадают, но о других волшебниках разговора не было, — как будто даже виновато, Адам посмотрел на отца. — Но они отлично справляются, это удивительно.
С нескрываемым интересом он посмотрел на забывшихся в пылу сражения студентов. Глубоко внутри, он мог признаться себе, что ощущал восторг. В Незримом Университете были очень сильные волшебники с впечатляющей волей.
— Ты остановишь их, или мы просто посмотрим?
Марк заметил их сразу, белый костюм на фоне теней и страха особенно бросился в глаза. И улыбка особенно. Адам Кадмон стоял рядом с вицеаркканцлером и улыбался, оба были в полном порядке, выглядели спокойными и наблюдали. Неужели, Янус всё же принял сделку. Не удивительно, спелись. А теперь наблюдали, как студенты чуть ли не погибают в бою с неизвестной тьмой.
Бывает, что гнев и ужас ударяют в голову. У Марка от них ослепли глаза.
— Остолбеней! — крикнул он.
Заклинание стрелой полетело в Джона Доу.
— Протего.
Едва от Марка ударило заклинание, направленное на Адама, призрак дернулся к сыну. Этого нельзя было допустить ни в коем случае.
Без палочки Янус колдовал руками и, за неимением какого бы то ни было предмета, который мог бы принять заклинание на себя, мазнул по нему ладонью. "Остолбеней" хлопнуло кирпичом по пальцам, делая их на время почти не послушными, и отлетело обратно в Дубровского.
— Твою же мать, солнышко, — в сердцах процедил Ян в сторону Марка. — Почему опять ты торопишься.
С трудом открыв глаза, Анита посмотрела в упор на двух мужчин. Почему Янус Полуэктович защитил... Доу? Нет, она не верила своим глазам.
Что? Что еще мы знаем?
Вдруг этого мало?
Больше!
СИЛЬНЕЕ
Осколки огромной массой взвились в воздух: отбитые края граненых стаканов, фарфоровые ручки заварочных чайников с острыми поломанными краями, куски тарелок, ржавые вилки — все это с отчетливым хрустом понеслось к остолбеневшим волшебникам. Посудный мусор ранил лицо, со свистом пролетал мимо висков и ушей, отрезая кому-то мочки, или целясь прямо в глаза. Особо крупные осколки чайных блюдцев кружили около запястий или лодыжек, пытаясь подрезать сухожилия.
Сева не знал, как остановить вмешательство в собственное сознание, голову сдавливало отчаянно, челюстные мышцы сводило. Чужие слова в голове не давали сосредоточиться на заклятиях. Единственное, что парень придумал сделать с этим, это забить чужую волю своими помехами.
"Так, так, так," — заорал он в собственной голове. Слова постепенно превратились в бой барабанов, а потом Одоевский, рыча от отчаяния и неспособности нормально анализировать окружающую обстановку, стал прыгать на месте, разворачиваясь из стороны в стороны, пытаясь разглядеть врага. Где угодно. В ком угодно.
Он нашёлся. В голове у Севки не было ничего кроме боя барабанов... Он даже не успел понять, кто отразил луч, летящий в Адама.
Ни одно заклинание в голову не приходило. Вокруг летало бесконечное количество осколков. Полубезумный уже юноша сделал свой ход.
Он подхватил силой мысли один из стоящих вдоль стены столов и вложив максимум энергии, разгоняя кусок дерева до огромной скорости, запустил им в размытое белое пятно, в которое превратился враг.
Кем бы ни был враг, он задался целью покалечить пришельцев. Даже несмотря на появление начальства, которому Рик и обрадоваться-то не успел. Мальчишка заслонился уплотненным воздухом, не имея другой поддержки и защиты. Щит выходил слабым и местами дырявым, но хоть что-то, да задержал.
— Какого черта? — Рико стиснул зубы, убеждаясь, что помощи ждать неоткуда.
Кажется, идти на пойманный сигнал все же было слишком опасно.
— Цео Арум! — Дампир выдохнул уже знакомое заклинание, пытаясь поймать битую посуду в вихрь, и стирая рукавом кровь с рассеченного лба, чтобы не заливала глаза. Повреждения на теле пока не стоили такого внимания.
Лила заметила опасность в последний момент. Точнее, лишь тогда, когда самые мелкие и самые легкие осколочки вонзились в тело, вызывая новые импульсы боли. Не слишком мелодично насвистывая мелодию, выпускница представила, как перед ней и Кики сгущается воздух, становится плотным и твердым, не пропуская опасные "снаряды". Щит едва держался, пропуская некоторую мелочь, что снова и снова царапала и резала кожу. Хант продолжала свистеть, призывая все силы, потому что голоса в голове ужасно отвлекали.
зы.
— Протего! — Ася крутила головой по сторонам, почти не осознавая, что магический щит кжется не работал против предметов, — Анестезио, инацессибилис!
Правая ладонь дрожала от огромного количества заклинаний, которые Ася применяла одно за другим.
Ян витьевато выругался на старо-валлийском. Дети не учились ничему.
Приподняв ладонь, он в воздухе остановил стол и обрушил его вниз, стараясь не задеть студентов.
— Протего Тоталум.
Светлый щит прикрыл их с Адамом и Ян качнул головой, глядя в голубые глаза сына:
— Останови это, я не могу убивать своих же учеников.
"А не учеников?" — пронеслось в голове Мики, краем уха выхватившей знакомый голос Януса Полуэктовича. Впрочем, размышлять было некогда. Лурейка последовала совету Аси и принялась колдовать себе щиты:
— Инацессибилис! Анестезио, — второе заклинание она направила уже на себя, чтобы неприятная боль не отвлекала. Попутно она кивнула попавшей в поле зрения Лене, благодаря за помощь и что добивать не стала.
Тени стукнулись о защитные чары и в удивленном выпаде мгновенно вытянулись вверх, отыскивая в куполе слабые места. Им уже очень давно никто не сопротивлялся. Они отвыкли встречать сильных жертв.
Густая, жирная и совершенно глухая по цвету субстанция начала обтекать тех, кто успел наложить на себя и других чары защиты.
Некоторая чернота стекала с защитного купола к земле и, немного повозившись, перед студентами вставали сутулые фигуры. Те же тени, приняв свою первичную форму, теперь стояли полукругом вокруг каждого блока защиты и ладонями с тонкими и гибкими пальцами, пытались вслепую нащупать бреши.
Им уже давно никто не сопротивлялся. И до губительного рассвета у них еще полно времени.
— Кики, используй Люмос, — с трудом велела Лила, переключаясь на другую магию — магию огня. Ох, сколько раз она говорила себе, что нужно развивать все свои природные навыки? Много. Огонь разгорался меж ладоней, затем пламя вырвалось и сформировало круг, своим светом отпугивая противников. Хант почти не приходилось контролировать силу огня — его языки жадно набрасывались на раскинутый на полу мусор, подпитываясь им. Нужно было только не подпускать его к себе и девочке.
"Пережить бы все это", — подумала лурейка, ощущая предательскую дрожь в ногах и непрекращающуюся боль в голове. Она сопротивлялась чужому вмешательству в ее сознание, и все больше слабела. Но упрямство было у нее в крови, так что выпускница снова начала насвистывать, восстанавливая барьер.
— Люмос Солем, — выпалил Хейн, указывая окровавленной рукой на восставшие тени.
Руки он чувствовал слабо, как и все тело сейчас, и где-то в глубине души удивлялся, как это тело его вообще слушается. Но оно слушалось, даже не смотря на пульсирующую боль и оставшуюся еще дезориентацию.
Луч солнечного света, сорвавшись с руки мальчишки, устремился к теням.
— Так ты согласен на сделку? Посмотри на них, они же погибнут, если ты не согласишься. Заметь, я их тоже убивать не собираюсь. Как и ты.
Адам подошёл к отцу почти вплотную, и так как были они практически одного роста, легко заглянул ему в глаза. Это было похоже на внушение, но было всего лишь обычной сделкой. Моральным выбором — да или нет. Партией игры в правду или ложь.
Ольгерд все же смог подняться на ноги, хоть это и стоило ему больших усилий. Такие ситуации то ли портили ему нервы, психику и здоровье, то ли закаляли характер. О результатах алкаросец пока решил не думать. А смысл думать, если он может не вернуться обратно в БЗ? Юноша вздрогнул. Нужен был способ защититься самим и защитить раненых. Лугвен нашел глазами Ассоль и подобрался к ней, помогая держать щит.
— Янус Полуэктович, я не знаю, что он предлагает, но не соглашайтесь!
— Янус Полуэктович, — крикнул Артур, — не знаю как тут, а в Ирландии не ведут переговоры с террористами.
В перерывах между боевыми действиями ведьмак устремлял все свое внимание на эти две фигуры.
— Мы справимся, тут easy.
Сгустки, явственно шипя, рванули в разные стороны от потоков света. Пытаясь пробиться к жертвам, они верещали и визжали в головах так, что от ушей расползалась по шее нехорошая, теплая влага, а голос дрожал, не в силах сказать заклинание.
Одна тень все-таки успела за долю секунды пробиться к девушке, сбивая ее с ног и закрывая всей массой тело. Другая метнула в парня осколок чайника, тот с ужасной скоростью попал ему прямо в руку, держащую волшебную палочку. Чары света помогали, но от этого ослабевшие тени начали наступать только яростнее. Как животное, загнанное в угол и уже подстреленное, истекающее кровью. Они знали, что волшебный и солнечный свет губителен для них. И знали, что нарушителей надо наказывать со всей силой.
— Ян Полуэктович, мы пока держимся, вы главное этому человеку в светлом нас не отдавайте и сами ни на что не соглашайтесь! Не доверяйте ему! Мы держимся! — Вдруг завопила Ки, осознав, что им может грозить, если вицеаркканцлек всё-таки согласится на то, что ему предлагает этот, видимо, Джон Доу.
Из последних сил, пробиваясь сквозь слизкий поток ненужных мыслей, навеянных чужими голосами, Джимми поднял палочку, тряхнул головой и аккуратно прицелился в окружившую их купол кучку теней, боясь ненароком задеть дружественных вампиров и тому подобных.
Внезапная атака смутила оружейника и он не успел отдёрнуть руку. Осколок чайника действительно развил немалую скорость, отчего после тяжелого удара луреец услышал вполне ожидаемый хруст, а затем и треск кости. Сдержанно возопив, он выронил палочку, стиснул зубы и пошатнулся на месте.
— Изи катка вообще, — процедил сквозь зубы Конланд, посматривая на свою покалеченную кисть. Обернувшись на рядом стоящую лурейку, ирландец тяжело выдохнул и взглядом указал на руку.
— Эпискеи используй, чтобы кость срослась. Я её сейчас на место вставлю, — парень сильно зажмурился, невнятно дёрнулся и вновь вскрикнул. Кость должна была встать на место, о чем говорил не совсем приятный хруст.
— Нас тут много, Многоуважаемый! Мы потянем вам время. Не соглашайтесь, не знаю, с чем уж там. Просто не надо. Снегг тоже согласился, и что с ним стало, — причитала Микаэлла, снимая на свой страх и риск заклинание щита. Но рука оружейника, обещавшего ей подарок, была важней. Посему выпускница направила палочку Джимму на проблемное место и "Эпискеи" спокойно, на удивление, произнесла.
Ян оглянулся на своих студентов. Ребята, как могли, отбивались от теней и чар, что порождал Институт. Сражались, как в последний раз.
Призрак посмотрел на сына. У него выйдет отличный Институт. Но не прямо сейчас.
— Я мог бы любить тебя, как никого, — сказал он ему сквозь грохот заклинаний.
Ян протянул правую руку к студентам, а левую поднял вверх, будто нашаривая где-то там, в воздухе, невидимый шнур или рычаг.
Да, Адам был очень похож на него. У них были схожие мысли, схожая внешность и схожие идеологии. Разница была простой: у Яна были ученики, которые на многое пошли бы ради своего Университета. По крайней мере, разрешения у них спрашивать Ян точно не собирался.
От детей в ладонь Януса потянулся слабый октариновый свет. От кого-то желтоватый, от кого-то кофейно-бежевый, от кого-то лазурный, от каждого он был со своим оттенком и характером. Призраку нужны были они все. Поток становился все шире, и в обратной ему зависимости студенты становились все слабее.
Слабые и пораненные должны были бы сейчас потерять сознание. Большинство — временно растерять магические умения.
К левой ладони Яна сверху потянулось золотистое свечение. Если бы кто-то выглянул в этот момент в окно, он увидел бы, как небо Жиж, затянутое золотым заклинанием от трех артефактов, покрывается мелкими молниями и начинает скручиваться в спираль над зданием Института. Нужно было просто подождать, пока артефакты окончательно сплетутся.
Он сказал детям, что это щит.
Ни один щит не пропустил бы патронуса.
Золотистое заклинание, сформированное над городом, медленно втягивалось в ладонь призрака. Октариновые всполохи, высасывающие силы из его студентов, втягивались во вторую.
Янус Полуэктович был отличным проводником и накопителем. Старое тело развалилось бы на части. Новое, казалось, в жизни своей выдерживало и не такое.
Вены на левой руке вицеаркканцлера засветились огнем, просвечивая через черную рубашку. Выдержала бы совесть, от сломанного тела, по крайней мере, можно избавиться.
Призрак свел ладони вместе, высекая из двух входящих в них лучей сноп пестрых искр.
Свел и ударил искрящим шаром по Адаму. Заклинание взорвалось в груди мага и окатило его октариновым светом, после чего разлилось по всему помещению, добивая последние тени.
Рико ощутил слабость, остался без щита и сжал в нитку губы, сдерживая неподходящие почти взрослому уже парню слезы. Это было несправедливо, и куда больнее, чем все предыдущие атаки теней. Теперь сражаться было нельзя. Только если отбиваться палочкой, лишь бы не сдаваться. Заливающий помещение свет показался тем самым, который должен оказаться в конце тоннеля. Правда, для мертвого, мальчишка слишком явно ощущал полученные синяки и порезы, все еще не понимая, что произошло.
Ася сморгнула и отпустила щит, но не успела даже испугаться этого. Колени подкосились так резко, что Ася не успела бы не то что испугаться, но даже подумать о том, чтобы прийти в ужас. В сознании она оставалась, хватаясь за одну-единственную мысль — если она сейчас упадет, кто позаботится о лурейцах.
Вставать не получалось. Даже пальцами онемевших рук пошевелить было сложно, так что девчонка просто смотрела, как Янус разбирается с собственным сыном, тенями, мировым злом и всем остальным. И ждала, когда беспамятство или резервный запас сил соизволят включиться.
Соля опустила палочку, понимая, что уже не выдерживает щит. В ногах почувствовалась слабость, но она удержалась. Магия ушла, навсегда ли, надолго? Какая разница. В этот раз ей повезло, она могла досмотреть действие до конца. И она смотрела, беззащитно сжимая палочку в руках и иногда жмурясь от яркого света. Впрочем, это тоже не было страшным, за таким большим количеством люмусов глаза привыкли.
— Лекари есть? Помогайте им, — мальчишку трясло от вида крови других ребят, но он упорно хватался за свою палочку, чтобы держать светлую оборону. Ровно до тех пор, пока его сила не начала утекать, смешиваясь в разноцветный клубок других энергий. Непонимающе, он воззрился на вицеаркканцлера и волшебная палочка едва не выпала из ослабевших пальцев.
Первыми подогнулись колени. Еще секунда, чтобы плавно смигнуть, попытаться понять происходящее. Юноша мигнул и мешком свалился на пол. Чернявая голова ударилась о битое стекло.
Триноль завороженно следила за действиями вицеаркканцлера. Это поистине было невероятно, да и такой силы студентка не видела еще ни разу в своей жизни. От студентов тянулись нити силы, а Янус Полуэктович впитывал их. Тери которая еще пряталась под щитом почувствовала как силы медленно, но верно покидают свою хозяйку, а щит спадает. Да и нужды в нем уже не было — тени были уничтожены и они были в некой безопасности.
— Обалдеть, — протянула алкароска и обперлась об стенку, дабы немного отдохнуть.
Александра, приподнявшаяся было с пола, краем глаза заметила тянущуюся от нее к неожиданно светящемуся Янусу нить, почему-то точно такого цвета, как ее перья. Потом в голове словно ударил набат, стало еще больнее, хотя, казалось, куда уж, в глазах стало совсем черно, и девушка снова рухнула, судя по ощущениям — в лужу собственной крови.
"Ну что, вот и смерть?" — ещё успела мелькнуть в окончательно погасшем разуме мысль, после чего темная затихла совсем.
Анита все это время в упор смотрела на двух сильнейших волшебников островов. Золотистое свечение, появившееся ниоткуда, завораживало и в тоже время лишало последних сил. Волшебница вновь покачнулась и упала на колени рядом с Эльвиной, из последних сил подхватив вампира. Ее чересчур бледную руку лурейка закинула себе на плечо, тем самым просто не давая вампиру упасть. Взгляд был прикован к ним, а слабость все больше давила на плечи вместе с навалившимся вампиром.
Микаэлла попыталась наколдовать себе щит, когда поняла, что магия из нее непонятно-перламутровым свечением куда-то в руку Януса уплывает. Ускользающее из ослабевшего тела сознание на своей периферии подкинуло мысль, что начинка в виде пыльцы с обезмаженного, пусть и единственного в своем роде, Рыжего, была довольно опасной вещью. Возможно, Мика теперь колдовать сможет через раз. Зато мастерски бить бутылки розочкой и грызться с Тэмом — это да. Еще бы оно было ей нужно.
Из последних сил, парень поднял взгляд от собственной руки, почувствовав, что происходит нечто весьма важное. Он увидел в углу бесконечно, бесконечно яркий свет, ослепляющий его к чертям. Он почувствовал, как отдаёт этому свету часть себя, как что-то из его груди тянется ему на встречу... Ну, этому "чему-то" очевидно лучше там, чем внутри Одоевского, лежащего на полу, наподобие сосиски с лопнувшей в нескольких местах кожицей.
— Красиво, — прошептал он пересохшими губами. А потом разноцветные зайчики заслонили всё. Мозг, убедившись в том, что, кроме криков, ему больше никакой интересной информации не доходит, с облегчением отключился.
О'Рейли внезапно ощутил, как в солнечном сплетении что-то скрутило, потянуло. Луч, исходивший из посоха, задребезжал, потерял стабильность. Моргнул раз, второй, а после и вовсе потух. Ведьмак с удивлением обнаружил, как из его груди вьется нить света октарина с оттенками пурпура. Он мигом проследил путь нити до руки Януса.
Магия покидала оружейника. Мужчина не понимал, что происходит. Силы вытекали из него быстро. Он не понимал, что происходит.
"Неужели предал?"
И в этом отчаянном непонимании он навел Пистолень на вицеарканцлера. Яркая вспышка тут же заставила убрать оружие и закрыть глаза руками. А когда Артур отрыл их, тени исчезли. Темные глаза увидели лежащего на полу парня.
"Нет. Все таки я не ошибся в Вицеаркканцлере", — с облегчением выдохнул О'Рейли.
В конечностях не было сил. По спине под короткой рубашкой струйками тек холодный пот. Ноги были ватными и колени дрожали, но ирландец не сел и не упал. Не позволил себе показать усталость и слабость при таком то скоплении народа.
На мгновение все силы Адама как будто выкачали, не только магические, но и физические тоже. Руки беспомощно обвисли, дыхание сбилось. Ударом заклинания его отбросило на пол столовой.
Он упал тяжело, если бы не плотная куртка — расшиб бы локти. В груди что-то заныло и Адам почувствовал, как из уголка губ на подбородок сбегает солоноватая кровь. И падает красивой каплей на белую ткань одежды.
На живом лице удивлённо поднялись брови. Кадмон взглянул на свою бледную ладонь, она тряслась, и улыбнулся плотно сжатыми губами.
Заклинание — что это было? — прибивало Адама к полу и лишало возможности колдовать. Не выходило даже высечь искру из пальцев. Это не пугало, нет. Интересовало, да. Любая магия, в первую очередь, была объектом изучения. И если под эксперимент попадал ты сам, это лишь давало повод изучить произошедшее ближе.
— Ты всё таки замечательный кукольник, — он поднял глаза на отца. — Лучший из тех, кого я знаю. Но я всё же надеюсь, что каждый раз, когда ты закрываешь глаза, ты будешь видеть моё лицо.
Едва заклинание подействовало, Ян, не глядя на студентов, опустился возле упавшего Адама на колени и приподнял его за плечи.
— Я видел твое лицо уже почти семьдесят лет. Удиви меня чем пострашнее, чем смазливая физиономия, являющаяся почти копией моей собственной.
Профессор Невструев перевел взгляд на Столовую. Помещение было как из худших корпусов "Черной жемчужины". Прежде, чем открывать Институт, Адаму придется научиться неплохо штукатурить.
— Мои послушные дети купили тебе страховку, — он стер кровь с губ Адама и на секунду приподнял бровь. — Но жив ты остаешься не из-за этого, а потому что я так решил.
Призрак смахнул со лба сына светлые волосы. Слишком похож.
— Ты талантливый. Ты великий маг. Твои исследования по-настоящему важны, а Институт почти совершенен — если окна вставить. Но пока ты один, ты пустое место, Снежок. Я не хочу, чтобы ты был таким, тем более, сейчас, когда я узнал о тебе все, что должен был. Я дам тебе, что ты хочешь, Адам, но и ты дашь мне кое-что. Заклинание привязывает тебя к Мезе. Ты не выйдешь из здания, не взлетишь и не телепортируешься. Ты в его стенах, пока жив. Мои дети купили тебе страховку жизни. В этих стенах ты будешь вечно.
Он с видимым сожалением отпустил сына и поднялся на ноги.
— Вы все целы?
— Мы тут частями целы, частями не очень, частями вообще не целы... — полепетала что-то совсем непонятное Соля, завороженная этим зрелищем. Словно проснувшись, она осторожно подвинулась ближе к ребятам, что были в состоянии говорить, и вздохнула.
— Почти, как новенькие, — устало улыбнулся Джимми, поднявшись с прохладного пола и притянув за собой волшебную палочку, что выронил во время пылкого сражения. Стоять всё ещё было тяжело, сил практически не осталось, но выпускник старался не упасть в грязь лицом, отчего держался молодцом.
— Целы мы, целы, — слабо отозвалась Ася, раздраженно дернув пальцами на руках, — давайте отсюда выбираться. Если хорошо подумать, я даже сейчас сяду.
И Ася хорошо подумала. И даже через пару минут села, придерживаясь за пол руками, чтобы не раскачиваться.
— У кого-то тут была зажигалка-телепортер? Она вроде должна всех пере-е-енести.
МакАлистер с трудом понимал, что творится, но вера в светлое, доброе и вечное опять просыпалась. Мальчишка убедился, что старший рядом, и ощущается живым, оглядел место побоища, и решительно кивнул, чувствуя, как движение отдается в голове.
— Все хорошо. Готовы повторить, если требуется. — Хрипло, но бодро ответил туманный.
Хотелось еще попросить прощения. Все же, Рико усомнился в Янусе, пусть и в последний момент. За это было стыдно. Но младший промолчал.
Адам прикрыл глаза. Один бой не целая война.
— Страховка жизни, надо же, — прошептал он больше самому себе, чем отцу. Похоже, что в стенах Незримого Университета и без игр и обмена были люди, способные видеть интерес в необычном. Они все знали, что Доу убийца. Они видели его следы. Они уже обо всем догадывались, но, не смотря на это, почему-то симпатизировали человеку, который работал в булочной, а в свободное время чистил Малые Небочесы от ненужного, собирая кусочки истории и магии. Пусть, порой и не без жертв.
Эти дети теперь сами придут к нему в Институт.
С пола было не подняться. Конечно, эта часть заклинания со временем спадет, и встать он сможет. Но сейчас приходилось смотреть на отца снизу вверх. Почти, как в детстве.
— Я мог помочь тебе! — крикнул Адам, и добавил, уже привычным тёплым голосом, — Больше не помогу.
— У вас была ручка, которая не использована Шарлоттой.
Ян потер нос краем ладони. Он не выглядел счастливым или, наоборот, расстроенным. Просто очень усталым.
— Я мог бы открыть вам портал, но, скорее всего, перекину вас куда-нибудь в Пандемониум или просто расщеплю в фарш. Так что сами. Без меня.
Призрак отошел от Адама, на всякий случай прикрыв его щитовыми чарами. В мальчишке было слишком много амбиций. Кому, как не Яну, знать.
Подойдя к отключившемуся Дубровскому, Ян присел возле него на корточки и прижал пальцы к его шее, проверяя, жив ли тот.
— Собирайтесь, если тут есть еще кто-то живой, вас разметают в кашицу.
— Собираемся, — ворчливо согласилась Ася, неловко поднялась на ноги и медленно пошла к Хейну. Тот был весь в крови, но по крайней мере живой. Уже неплохо.
— Ты, — девушка ткнула дрожащим указательным пальцем Хейну в грудь, — пойдешь со мной. Вляпался все-таки в историю.
Преимущество быть девушкой-домом — физическая сила. Закинув руку мальчишки к себе на плечи, лурейка сама ухватилась за Хейнову рубаху и медленно, но уверенно пошла по направлению к Шарлотте.
— Зажигалка! — среагировала Лотт. Она уже предвкушала чай с печеньками, оставленный с пенной водой бассейн и теплые пледы. Донован осмотрела раненых и здоровых, у нее самой еще были силы, хоть их и отняли, словно высосали новеньким пылесосом от Bosch. Но это еще малая часть того, что могло бы отключить волшебницу на долгое время. Силы — не кровь, шоколадки есть и сладкий чай пить не придется, просто отдых.
Донован наблюдала, как все собираются вокруг нее. Снова превратившись в маму-утку, Лотт старалась пересчитать всех по головам и заодно те тела, за чьи головы схватились другие.
— Все в сборе? Тогда погнали. Пора выбираться из этой дыры, — Шарль достала зажигалку из кармана. В глазах даже поплыло от счастья, и алхимик нервно хохотнула, рассматривая портал, который прямо сейчас доставит их в родной Большой зал. Она обернулась на разбитые окна и ожидала спустя миг увидеть целехонькие.
— Ну, что же. Всем понравится моя авиакомпания "Доновоняша". Пристегните ремни, зажмурьте глаза и выключите мобильные телефоны, мы взлетаем, — щелкнув зажигалкой, Ло отправила всех, кто был на достаточном расстоянии с ней, обратно в университет.
Дождавшись, пока все незримовцы исчезнут из Мезы, Янус Полуэктович прошелся от Марка до Адама и обратно. Под ногами вкусно хрустели стекляшки. В разбитые окна врывался бодрый радиоактивный ветер. Чудесный вечер в чудесной компании.
Адам, конечно, был в сознании. Наверное, просто не хотел ничего говорить, думал, и планировал стратегию дальнейшего поведения. Под таким заклинанием, под которое он попал, ему теперь понадобится много глаз, ушей и рук по всему Королевству.
Ян обещал помочь. Обещания он выполнял всегда.
Пинками отправив в стороны самые крупные осколки с дороги, Ян вернулся к Марику, насвистывая немудренный мотив Follow Me up to Carlow. Мальчишка был без сознания. Но, в свете последних событий и данных, что о нем стали известны, Невструев был уверен, что очнется он здоровым и полным сил. Дубровский, золотко, любимый студент. Мертвый мальчик, который сможет почувствовать все аномалии. Сильный волшебник, которому те не повредят. Единственный, пожалуй, во всем Незримом, которому он доверил бы присмотреть за безумным сыном.
Призрак с удовольствием закурил, выпустив в потолок клуб дыма. Что за отличная ночь.
— Адам, — он обернулся, — это твой новый друг.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|