Правая Меза (джен)

Ян потоптался у двери, почти по-собачьи встряхивая совершенно мокрыми волосами. Погоду на островах будто прорвало. Ливень стоял сплошной серой стеной, мешал не только видимости, но и банальному перемещению с места на место.

Призрак высушил одежду, волосы зачесал с лица назад, и зашел в помещение. Дети сегодня выглядели помятыми, но здоровыми. И, по крайней мере, это радовало.

— Вечера, ласточки, — Янус Полуэктович щедро и приветливо улыбнулся. — Сегодня мне нужны будут все, кто способен колдовать и передвигаться.

Ян отошел к своему столу, откуда достал карту нижнего острова.

— Сегодня вы будете поделены на четыре группы. Три из них установят три части особых артефактов в трех местах Авалона, что образуют вокруг Жиж треугольник. Это центр Малых Небочесов, набережная Грязей и одна из опушек Волшебного Леса. Артефакты будут выглядеть странно, но вы не должны обращать на это внимание. Вам нужно их зарядить. Все три заряженных артефакта образуют над Жижами защитный купол. Он не позволит покинуть город.

Призрак присел на край стола.

— Четвертая группа пойдет в Жижи чинить Прытку. Со мной. После того, как купол встанет, мы встретимся и... объединим свои усилия. Кто из вас делал чудометры в этом году?

После того, как на вопрос отозвалось несколько ребят, он кивнул одной из девочек:

— Саш, ты возьмешь его с собой. Придется обойтись без палочки. Остальные могут оставить свои чудометры в Зале. Одним из свойств этого предмета является не только способность мерить чудеса, но и способность, конечно, их находить. И находить, что немаловажно, такие же чудометры. Ты идешь в моей группе, Саш. Если что-то случится — включи его. И через несколько часов — быстрее, увы, никак — нас смогут найти, как по маячку.

— Этот купол не позволит покинуть город кому? — эта часть монолога вицеарка особенно врезалась в сознание Джима. Быть может он упустил какую-то важную деталь похода и сейчас показывает себя с глупой стороны, быть может нет. Но купол не давал ему покоя.

— Тому, кто там может быть, Джим.

Ян потер ладони друг об друга и аккуратно сформировал по одному четыре портальных шара. Не смотря на то, что погода над островами сегодня была отвратительная, с колдовством было все нормально, как и с полетами, и всем прочим. Призрак повесил порталы в воздухе, и те разрослись до полноценных проходов в четыре места Авалона. Акса сделала бы их гораздо лучше. Но ее, слава богу, на островах не было.

— И ребят. Что бы вы ни увидели. Что бы вас ни удивило. Что бы ни напугало. Верьте только своему сердцу и своей интуиции. Я благодарен, что вы здесь.

* * *

Малые Небочесы * * *

Фенидия была в черном, потому что этот цвет, во-первых, помогает спрятаться в ночи, во-вторых, скрывает кровь, и, в-третьих, стройнит. Беспокойная душа поэта велела верить в лучшее, но готовиться к худшему. Тем более после недавних событий. Бедный Эрик. Еще недавно они беззаботно болтали о всяких алхимических глупостях, а теперь что там с ним вообще? И огни эти болотные. Однако лицо нельзя было терять и распускать горестные флюиды тоже. Миссис Грэм сверкнула золотым зубом и стала поджидать свою группу. А затем поправила кастет, который выглядел куда надежнее всяких волшебных палочек.

— Сегодня будет дождь. Но нам нужно остановить вредоносные волны этой... штуки. Которую мистер Вебер, боже, кто ожидал от него такого? — которую мистер Вебер и "создал". Я до сих пор в шоке. Итого, — Фенидия пошевелила пальцами. — Сперва нужно найти правильное место, где мы установим защиту. Что-то открытое и что-то, что всегда можно будет держать на виду. Сейчас лучше перестраховаться.

Фенидия медленно двинулась по площади, поманив детей за собой. Из-за природных аномалий и прочих выкрутасов Прытки, жители попрятались в домах и никто не смог бы помешать спасительной операции. В теории.

— По сторонам смотрите и под ноги, у меня свербит в районе позвоночника.

— Если позвоночник свербит, то это точно не к добру. — заверила мисс Феню Соля, скрепя сердце. Сегодня должно было случиться то, чего никто не ждал и не мог предугадать. И это пугало. Цапнув за руку Кики для моральной и просто поддержки, Белочка двинулась за мисс Феней. Ох и шалила погода, ох и шалила. Сегодня все было против их спасательной операции, даже сама Прытка. Над головой собирались тучи, а от них априори нельзя было ожидать чего-то хорошего.

— Что-то открытое, значит... Может быть, в самом центре площади? Идеальное ведь место по сути. А ещё там есть фонтаны, вроде как. — Белочка потянула носом и поморщилась. Где-то рядом была булочная, так как по улице носился аромат свежей выпечки. Чуть не споткнувшись, Ассоля ещё сильнее сжала руку Кики и решила больше не отвлекаться на незнакомые запахи.

— Мы установим здесь один из артефактов защитного купола, которым укроем Прытку от внешнего мира. И её от нас. И все Жижи. Думаю это устроит всех.

Феня осмотрелась. Кажется неработающий фонтан, как и думали девочки, с табличкой "На ремонте" отлично подойдет для одной из "основ" щита. Хотя и придется оставить эту табличку навечно. Фенидия хмыкнула.

— Придется немного замочить ноги, чтобы... это что за звук? Хм, короче говоря, чтобы укрепить здесь наш артефакт. Пока еще это просто предмет без магии, побрякушка или, — Феня вытащила из кармана прозрачный камень внутри которого была вмурована золотая лягушка. — Великий камень. Из учительской стащила. Чье-то пресс-папье, как думаете чье?

Девушка улыбнулась, на секунду позабыв о тяжелой ситуации и представила лицо владельца, кем бы он ни был.

— Давайте придумаем, как его установить и защитить, чтобы всякие детишки и прочие преступники не смогли это все отсюда выковырять.

Едва группа волшебников скучилась вместе и принялась обсуждать ситуацию, из-за каменного изваяния льва, которым был украшен фонтан послышался хриплый и очень радостный голосок.

— Пришли! А мы и не ждали. И делают тут. Что?

— Заткнись! — отозвался еще один глумливый голос. — Посмотрим еще кто тут будет камешками хвастаться. Нам и так хорошо! Никаких барьеров, поняли?

С диким визгом в иссохший фонтан прыгнул уродливый лепрекон в маленьких черных башмачках с блестящими пряжками. За ним еще один. И еще. Дюжина или чуть меньше хохочущих созданий, юрких и очень сильных.

— А что насчет этого? — крикнул один из них, кинулся на прозрачный камень и засунув его в рот, проглотил. — Установите теперь меня вместо артефакт? А?

Перекувыркнувшись через голову, лепрекон приземлился на голову кому-то и вцепился ему в волосы, выдирая целые клочки. Другой одним щелчком выудил из воздуха глиняный горшок, полный сверкающих монеток и стал разбрасывать их по сторонам. Необычные монеты, заостренные и тонкие, напоминали скорее оружие, а не средство оплаты счетов. В кого-то попало сразу несколько.

— Попробуйте золото лепреконов! И радуги никакой не нужно!

Маленькие коротышки разбежались по сторонам, стали кусать за ноги, резать острыми когтями лица и размахивать кулаками.

Кочерга с громким "бдыыыынь" обрушилась на голову одного из лепреконов. С перепугу забыв все боевые заклинания, Кики просто размахивала очень кстати прихваченной кочергой.

— Вот! Вам! Враги! Народа! — На каждое слово приходилось по удару.

Когда лепрекон проглотил камень, Фенидия была в таком шоке, что не смогла даже схватить этого коротышку. Она замахнулась рукой и, намереваясь влепить ему звонкую оплеуху, врезалась в каменное ограждение. Как хорошо, когда у тебя меткость 100% и как плохо, что ты не владеешь своими конечностями.

— Да чтоб ты десять лет в рекламе слабительного снимался! — Феня подула на отбитую руку. — Проклятье, он проглотил наш артефакт. Либо достаем его, либо давайте заменим чем-нибудь другим. Хоть кирпичом!

Волшебница погналась на умыкнувшим камень лепреконом, стараясь пнуть как можно больше других уродцев, но они были очень шустрые.

— Вороньи ползунки! — прокричал от неожиданного поворота событий Элаяз, и шмякнул своему обидчику носком в лицо.

Конечно, лепрекону это не очень понравилось. На время он отцепил руки и произнес что-то вроде "Фу. Какой ужасный запах". И вслед дал ему хвостовым бобром. Маленькое чудище не ожидало такого поворота, и плюхнулось на спину.

Парень, в свою же очередь, не потерял потерялку и шмякнул по рукам своим артефактом, приковав того к земле.

— Где остальные?! Кто съел мое печенье!!? За что ты напал на моего старшего брата в 1800 году!!?? — яро кричал парень, пытаясь вытащить информацию из карлика, сам того не понимая, зачем она ему нужна.

Один лепрекон свалился от удара кочерги. Другой от заклинания. Парочка получила по пинку, но не сдалась. Сразу трое кинулись пересчитывать жемчуг от порванных бус Эллен. Самого крупного задела Эльвина, своим заклятьем.

— А мы хотим, чтобы все так и оставалось, — сморщенное лицо "малютки" лепрекона появилось из стока бассейна. Он сосал огромный леденец и трогал липкими пальцами себя за живот. — Хорошо сейчас, все такие беззащитные. Хочешь воруй, хочешь пугай. Хочешь...

С этими словами он вывалился наружу и со всей силы всадил леденец на острой палочке в ногу ближайшей девушке.

— Не люблю ванильные, фуу, — высунув язык, лепрекон захохотал еще громче.

— Бейте их, бейте! Порвите пополам! — мысленно обратившись к Йоблю, октарину и мистеру Грэму, Фенидия черпнула ментальной силушки и почти дотянулась до убегающего лепрекона. Увы не до того, который сожрал артефакт.

Когда-то Фенидия случайно наткнулась на ведро урановых отходов и они так ее заинтересовали, что теперь единственной приобретенной в НУ способностью было распространение радиации. Преподавательница направила руки в сторону лепреконьих штанишек и разогретыми ладонями бахнула в него годовую дозу излучения, не позволяя радиации распространится дальше.

— Мама! — в ужасе от содеянного завопила Фенидия, побежала в сторону, споткнулась о чье-то тело и завалилась на бок.

— Я делаю дырку в фонтане, поберегите липкий леденец в ноге Эйш, и еще ей нужно помочь.

Собственно, в этом и заключалась идея Птицы — чистой воды вандализм, который останется с фонтаном навсегда. Девушка быстрым движением достала острие-веер и увеличила его в размерах. От этого оружие стало достаточно тяжелым. Подлетев к фонтану, метаморф выбрала допустимо высокую точку по расположению и прицелилась. Нужно было прикладывать немало сил, чтобы проделать дырку, более-менее напоминающую форму камня.

— Господи.

Руки ужасно болели, плечевые суставы ныли. Рутхперт хотелось отдышаться, но нельзя. Ещё этот дождь попадает на язык, лезет каплями в глаза и мочит пальцы рук, делая их скользкими.

— Готово. Давайте камень, киньте его сюда. Где он? Выпотрошите уже этого лепрекона. У вас же там кочерга. Что-нибудь.

— Попался! — Эллен в два прыжка, брызгая окружающих, доскачила до лепрекона и успела схватить того за ножку. Лепрекон обидно обозвал мисс Свиг и попытался ухватить ее за нос.

— Камень здесь! — Эллен с силой затрясла лепреконом, держа его уже за обе ноги вверх тормашками.

— Леденец! — крикнула Фенидия, словно это было слово "скальпель" в хирургическом отделении.

Покалеченная волшебница положила его в дыру, крякнула, плюнула и стала ждать, когда достанут камень из лепрекона.

— Держи его! — Лепрекон выглядел жутко и можно было понять, что сейчас вот его вырвет... И... Камень упал на пол. Липкий. Гадкий.

— Боже... — Подняла камень волшебница и вытерла своей же кофтой. Стала искать кому отдать данный предмет, но на глаза попалась лишь Гена:

— Лови камень, — крикнула Оливия и тут же кинула предмет в сторону Геннадии.

С громкими хлопками лепреконы пропадали из видимости. Те, кто мог исчезнуть так и сделали. Те, кто не мог лежали унылыми кучками.

Существа покинули город, затаившись где-то в своих ирландских убежищах. А погода, исковерканная нестабильным магическим фоном устроила настоящий кошмар спасателям. Ледяные потоки воды полились с небес, как и предвещал прогноз погоды. Острые иглы дождя врезались в кожу и оставляли на ней тонкие, почти невидимые порезы.

Однако камень был почти готов к использованию. Оставалось только собрать силы.

Кинув веер и ловко словив скользкими пальцами камень с лягушкой, Гена на секунду застыла, как будто представляла аплодисменты в свою сторону, как если бы она была на важной игре, где нужно ловить вещи. Леденец-клей уже был на месте, и Птица вставила его в проделанное отверстие, с силой впихнув поглубже в основание.

Кики вцепилась в руку мисс Фени левой рукой, а в руку Птицы правой. Повертев головой, девочка деловито осведомилась:

— Мы теперь должны заунывно запеть и принести в жертву комара?

— Мы встанем в круг. Адепты древних орденов часто так делали, знаете? Когда хотели собрать силы в одном месте. На самом деле это звучит банально, но именно круг более всего способствует концентрации. Вот и нам нужно сосредоточить всех себя в этом артефакте и передать энергию в щит, который спасет нас от Прытки и всего этого кошмара. Я думаю достаточно будет той магии, что у нас есть. Возьмемся за руки. И направим все свои мысли и все свои силы на камень.

Что девочки и сделали.

Дождь постепенно утихал, тучи расходились по сторонам и тонкие иглы перестали так больно царапать кожу. Даже среди самой страшной грозы есть надежда на луч солнца. И именно в то мгновение, когда все участники этого события стояли взявшись за руки, вокруг самого обыкновенного пресс-папье и думали каждый о своем, но в одном конкретном направлении, именно тогда закончился дождь и несколько лучей попали на руки и лица стоящих в кругу.

Концентрация силы, направленная на артефакт сработала. Где-то далеко две такие же точки энергии вспыхнули в тот же миг, когда и камень Малых Небочесов.

Пресс-папье из учительской. Побывавшее внутри лепрекона. Приклеенное на скользкий леденец в сломанном фонтане. Так и живут эти странные люди в этом странном королевстве.

"Великий артефакт" задрожал, засветился изнутри ярко-золотым светом и через пару мгновений яркий и стремительный столб света вырвался из камня и устремился к небо.

* * *

— Добро пожаловать в Большие Грязи, самый монарший город нашего королевства. Здесь вы можете попробовать жареных комаров, поболтать ногами в горячей грязи и обогатиться культурно, читая на стенах надписи, — хорошо поставленным лекторским тоном рассыпалась Ленка и похлопала улицу по мокрому от дождя поребрику, спрыгивая из портала. Там, где лежала ее рука, капли уже через секунду изрешетили камень и откололи от него кусок. Дождь над островами шел нехороший.

— Прежде чем начать нашу экскурсию, — девушка закашлялась в кулак и подняла раскрытую ладонь над головой, как будто защищалась от мелких камушков, — давайте посмотрим кусок из шоу Всадников.

Капли над головами маленькой группы медленно и неохотно зависли, дрожа в воздухе. Вверх идти было сложно, сопротивлялся основной массив воды. Ленка снова сдавленно закашлялась, поглядывая наверх, и медленно двинулась по мостовой, держа чашку из Большого Зала.

— Нам нужно установить то, что станет артефактом, на набережной Таллэ у реки Фо-Мойки, отсюда рукой подать. Ставим артефакт, беремся за руки, образуем магический круг, все просто. Если над нами снова пойдет дождь, то это сезонное обезмаживание. Поцарапаемся.

Звучало все просто и понятно. Дойти, поставить и подержаться за руки, даже петь не надо. Рико плюхал ногами по лужам и украдкой посматривал на брата, пытаясь понять его настроение. Все же, Никки иногда слишком долго хранил переживания. Младший же сегодня все порывался куда-то спешить, и даже сейчас иногда шагал быстрее, а потом сбавлял ход, понимая, что не знает дороги, и вперед куратора соваться не следует.

— А местные наверное в такую погоду вообще не выйдут на нас посмотреть. Такое шоу пропускают.

Мальчишка улыбнулся, поправил уже мокрый капюшон, и продолжил путь.

— Если царапины от дождя — будут моим единственным сегодняшним ранением, то все не так уж и страшно, — Фокс вспомнила, какими копчеными колбасками были вчера некоторые студенты, вернувшиеся из прошлого. Лично ей в таком состоянии возвращаться не хотелось. Хотя здесь, вроде, и взрываться нечему. Может, если повезет, лурейка будет в полном порядке. — Все ясно, босс. Показывайте дорогу. А этим самым артефактом будет эта чашка?

Грязи были унылыми в любое время года, но дождь делал их еще противнее, чем обычно. Шлепая сандалиями едва ли не по щиколотку в воде, Ленка очень скоро начала смутно ощущать собственные пальцы. Улицы у самой набережной были наклонные, ливневые системы не справлялись с постоянными осадками и работали из рук вон плохо.

— Как же я обожаю этот город, — мисс Лис запрокинула голову, трогая какую-то каплю пальцем, и рассеянно одернула пальцы, чтобы не уколоться. — Рабочего артефакта у нас нет, есть чашка. В принципе, сейчас подойдет что угодно — заколка, башмак, наручные часы, кусок кирпича, совершенно без разницы.

Почти проехав на подошвах последний метр, Лис выпрыгнула на берег реки и покачнулась. Расходясь полукругом, набережная Таллэ отличалась от прочих городских культурными композициями — вдоль парапетов выстроились позеленевшие медные статуи всех монархов, правивших на островах.

— Леа, — развернувшись, Ленка бросила ей чашку и на ходу расстегнула ремешки сандалий, чтобы разуться. — Ставь чашку между статуями, подальше от парапета. Лучше разуться. Кому-то... если нечего снимать, пусть будет так.

Когда идешь неизвестно куда с пиратом во главе, обычно готов ко всему. Грабить банки, воровать еду, добивать раненых, брать пленных, но это подло выходило за все его представления. Разуться? Взгляд наткнулся на нежную лурейскую девчонку, так что рот пришлось закрыть, так и не сказав этому миру, что он о нем думает в последние дни. Стиснув зубы, луреец стащил кеды, которые неосмотрительно натянул на босу ногу. Набережная была мокрой, холодной и, неожиданно, приятной. По крайней мере по прошествии пары минут. Палочка вновь отправилась в карман джинс. Держать чью-то руку без нее определенно удобнее.

— Мы не должны активировать все три части одновременно? И если да, то как мы узнаем, когда нужный момент?

— Поставьте под статую Агаты Второй, — боцман махнула рукой в сторону отлитой из меди женщины, подол платья которой закрывал от дождя часть мостовой, — если не хотите, чтобы они совсем вымокли. Хрен знает, как это уже поможет, честно говоря — обратно нам тоже плыть по колено в местной воде вместе с вымытой из реки хворюшкой. Извини.

Ленка улыбнулась девушке и поболтала босой ступней в какой-то прозрачной луже. Группы должны были двигаться оперативно — в Малых Небочесах вообще вряд ли могли возникнуть какие-то проблемы.

— Я надеюсь, что наши ребята уже подобрались к нужным местам с их артефактами. Порталы должны были перенести их в быстрой пешей досягаемости, по крайней мере. Идите сюда, возьмите меня за руки, друг друга тоже.

— Главное, чтобы мы сначала свою миссию выполнили благополучно, — заметила Иджи, небрежно отбрасывая промокшие насквозь ботинки в сторону.

Магический круг — очень древний ритуал. К нему прибегали, когда Буян падал в море — тогда все три артефакта были живыми и тоже держались за руки, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы Зал не рассыпался в труху от любого толчка. Соединяя руки, маги аккумулировали свою силу и направляли ее, питая определенный предмет. Для этого можно было использовать машины, но их эффективность на поверку оказывалась куда как меньше.

Когда руки волшебников соединились, на кончиках пальцев задрожал, пробегая по кругу разряд, но, вместо ожидаемого удара в чашку, вдруг сорвался с рук и врезался в грудь статуе, стоящей на самом берегу.

Правитель Островного Королевства, Рейнер Высокий, один из первых в династии Киррен вздрогнул и раскрыл каменные глаза. Его статую отлили гораздо раньше всех остальных — погибший во время битвы, в бронзе он застыл на вставшем на дыбы жеребце. С тихим хрустом памятник оторвался от постамента и опустился на землю, ворочая головой. Последним, что он видел в своей жизни, был вражеский отряд с островов, которые позже назовут Корги. И для него люди из этого отряда стояли прямо напротив.

С глухим ревом Рейнер пришпорил коня и бросился в самую гущу людей.

Реакция после скитаний по непролазным задницам мира сего, выработалась дай бог и индус вытянул верхнюю правую руку вверх, направляя кончики пальцев в сторону медного всадника.

— Прротего! — прорычал он.

Завидев Сардера, бронзовый конь поднялся на дыбы и понес, ощутимо тряхнув всадника и ударом каменного хвоста выбивая молодого человека из круга.

Правителей Блимм не узнавал в упор даже если они все повесили бы себе на грудь медную табличку с огромными буквами. Но несущиеся прямо на него воинственно настроенные кони ему уж точно не нравились.

— Бомбарда, — луреец выдернул палочку из кармана, едва не сломав, и нацелил куда-то в ноги животного, ближе к копытам.

Со всех сторон ворохом посыпались разрушающие заклинания.

Ржание бронзовой лошади походило больше на звук, с которым острым куском железа скребут по стеклу. Взвившись на дыбы, она дернулась от взрывной волны и тяжело опала на разрушенные ноги, выбрасывая всадника — тот проехал доспехами по брусчатке, чудом задевая только ногу мальчишки, а не устаскивая его за собой. С тяжелым звоном кольчуги рыцарь, потерявший руку и часть бедра, обрушился в Фо-Мойку. На мостовой тихо ржала лошадь. Плеск стих.

— Терпеть не могу рыцарей, — закашлялась Ленка, ударом ладони вбивая обратно в карман не понадобившуюся волшебную палочку. Дети реагировали почти мгновенно. Большинство из них уже видели, как взрывается город в прошлом, а сегодня устраивали взрывы самостоятельно. Бегло осмотрев всех ребят, боцман досадливо поморщилась и достала палочку, направляя на Сардера.

— Анестезио. Целы? Это вот... знакомьтесь, наш артефакт. Теперь он достаточно мертвый, чтобы его активировать.

Забыв про то, что кеды валяются рядом, а не на положенном месте, луреец пнул вроде бы уже безопасную лошадь в бронзовый бок и тихо взвыл, отбив пальцы. Мгновенная карма сработала безотказно.

— И как активируем? Так же?

— Вполне так же, — Лена странно посмотрела на лошадь, на взбеленившуюся пузырями воду в месте, где утонул Рейнер Высокий, и на ребят. — Вандалы. Активируем и бежим, нас арестует администрация города.

Фокс ошарашено смотрела на то место, где совсем еще недавно была ожившая статуя. А ведь она действительно могла их всех убить, действуй они чуть медленнее. Сжав в руке палочку так, что даже костяшки побелели, лурейка подошла поближе к теперь уже не такой смертоносной бронзовой лошади.

— Главное, не пробудить еще пару статуй, а то живыми нам отсюда точно не выбраться, — Лесс боязливо посмотрела на остальные мощные статуи неподалеку.

Кони, люди, взрывы и прочее веселье настроило на боевой лад. Рико едва удержался, чтобы не разбить вдобавок пару фонарей на набережной а то и окон в домах. Если уж начали громить город, надо делать это с размахом. Мальчишка даже почти забыл о первоначальной цели, пока не прозвучало предупреждение от мисс Лис. Дампиреныш со вздохом вернулся в круг, теперь уже пытаясь держать и палочку, и руку соседа. С одной стороны опять был Никки, что радовало хотя бы его наличием, с другой — все тот же лурейский парень, который не всегда был парнем.

— У нас есть портал в Зал. Но мне сейчас кажется, что с городской администрацией мы бы уладили конфликт более безболезненно, чем там, — безнадежно отмахнувшись, Лена вернулась на место и взяла Ника за мокрую ладонь, второй находя среди ребят Имоджин. Лошадь по-прежнему дергала уцелевшими ногами на мостовой и поматывала головой, переводя взгляд с одного человека на другого.

Ладоням было так горячо, как будто изнутри каждую жгла маленькая свечка. Сощурившись, Лис потянула стоящих рядом ребят чуть ближе и качнула руками, как будто пыталась направить то, что билось между их пальцев.

Молния, как правило, не бьет в одно место дважды, магия же наоборот, запоминает, куда была направлена. Сплетенные пальцы волшебников мягко засветились изнутри, как будто каждый сжал в кулаке фонарик, и сила мелкими разрядами побежала по земле к бьющейся лошади. Она беспомощно дернула копытами, ударила по земле и застыла, когда бронзовое тело прошила струя направленной магии. Внутри, где-то на месте брюха, металл почти раскалился — в статуе лошади что-то теплилось, пытаясь вырваться наружу. Вспышки света сверкнули в разбитых задних ногах — через отколотый часть крупа было отчетливо видно разгорающееся внутри зарево.

Лошадь в последний раз дернулась и всхрапнула перед тем, как разорваться вспышкой яркого света — луч ударил в небо и потек по нему в сторону Небочесов, вспарывая облака.

* * *

Милюля была откровенно больна, казалось, что очень серьезно: ни ветрянкой, ни волчанкой, а неведомой хворянкой.

Рыбодева являла собой зрелище абсолютно телесное. Буквально: её утонченная синева кожи утопленницы сменилась здоровым живым румянцем, а чешуя с серебристого хвоста осыпалась практически вся, и тонкая кожица под ней неприятно реагировала на холодную воду, царапалась обо все, а в соленой морской воде эти порезы пекло и щипало нещадно.

Так что размещалась сейчас русалка в озерке на опушке леса, подальше от перепадов солей и острых морских камней, сидела на влажном от ливня бережку и перебирала пальцами светло-русые волосы.

Русые!

А ранее они были белыми, как морская пена.

Яростно сверкая голубыми и абсолютно человеческими глазами, русалка поглядывала то на лесную опушку, то на небольшой островок в центре озера — совсем крошечный, трамвая в три-четыре в ширину, как было принято измерять у волшебников.

Там был закопан её — Милюли — клад. Ценный-ценный. Волшебный-волшебный.

Как ей и обещал мужчина-мертвец — не такой, как она, а разящий эктоплазмой за версту — в самом деле на опушке, один за одним, появлялись студенты-волшебники, и Милюля заметно воспряла духом, совсем уж по-девчачьи замахала детишкам рукой.

Она, нежить, сильно хворала из-за погодных аномалий. Кого-то эта неведомая штука, из-за которой все так носятся, делала меньше, чем есть — лешего, кого-то совершенно очеловечивала — русалок и мавок, а кого-то и в размерах увеличивала страшно.

— Здрави буди, добры молодцы, да девицы красные, — пропела-проворковала морская дева приятным человеческим, абсолютно не булькающим голосом, и сама себе смутилась. Не бывать такому: русалке человеком делаться. Русалка — она от того и русалка, что человеком не удалась, а нежитью ей справно живется, — Милюлей меня величают, и живу я здесь годочков много-много, да вот болезнь страшная меня сразила, как видишь. Человеком делаюсь. А все от Прытки вашей треклятой, как сказал мне тот призрак нынче. Так что интерес мой прямой: хочу снова стать красивой, синей да хладной, и буду вам сегодня во всем помогать. Вы знаете, что вам сделать надобно?

— Судя по всему, сделать нам надобно какой-то щит, дабы закрыть Жижи от внешнего мира, — ответил Томас русалке. — А чтобы сделать щит, нужен артефакт и зарядить его, соответственно.

— Есть у меня для вас артефакт, дивный и справный, специально для бед всяких его здесь схоронила, давным-давно, когда еще вампир одним из ваших факультетов правил. От него-то мне эта вещица и досталася. Но схоронено сокровище в шкатулке, а шкатулка в сундуке, а сундук в земле под камнем, а камень этот на острове, что посередь озера, что в лесу, что на острове посередь океана, — поделилась радостно Милюля и безбоязно в воду полезла, — Вот он, островочек этот. Плавать-то, девицы-молодцы, вам по силам? Али летать? Только низэнько, не любит нынче живность наша лесная летающих. Не жалует. Спускайтесь к воде, да полезайте. Теплая, всем советую. Одно с неба вода льется, все равно сухими не останетесь, — с этими словами Милюля нырнула в озеро с головой, и вынырнула уже у самого островка в центре, поодаль от студентов, и более её пока не было слышно.

Услышав, что нужно будет окунуться, Йора с подозрением посмотрела на озеро. Когда тебя в воду приглашает русалка, можно смело ожидать чего угодно, поэтому девушка решила не терять бдительности.

— Ну, раз летать тут не приветствуется, лучше действительно полезу в воду, — пожал плечами Томас и полез следом за Милюлей в озеро.

"А вода-то действительно теплая", — констатировал Джей, проходя дальше и толкаясь ото дна, перебираясь на гладь воды вниз животом.

— Хорошо, что хоть не в утке, утка не в зайце и так далее, — хмыкнула лурейка. — Летать не умеем, плавать можем.

Томас уже поплыл. Артур ступил на воду вслед за вампиром и Далилой. Именно НА воду. Воздушная прослойка, созданная под подошвами сапог, удерживала ирландца на поверхности. Он вышагивал по водной глади как по земле, с каждым шагом приближаясь к острову.

— Если кто-то не умеет плавать, то хватайтесь за меня. Что-что, но в вольном стиле я частенько практикую, — с этими словами Джим вошёл по колено в тёплое озеро и шагать дальше, пока земля чувствовалась под ногами. Ещё секунда и Джим перешёл от натужного шага к лёгкому, но быстрому плаванию, краем глаза замечая, как с ехидным выражением лица Артур шагает рядом.

Доплыв до конечной станции, оружейник выбрался на островок, посмотрел на раскинувшуюся здесь Милюлю и стал рефлекторно выжимать особенно промокшие участки кожаной брони.

— Ну и где камень, милейшая?

Прытка была артефактом непростым, не злым, не добрым — просто непростым. Аномалии свои сеяла, аки семена, в каждого её магия попадала, да дела свои творила. Разные. Русалку очеловечила почти до исходного лика, лешего сделала маленьким, с комара размером, водяного — с улитку, а полевика — с жука.

Однако, с существами неволшебными творила эта магия обратное.

Росли в размерах улитки, и жуки, и комары — будь они, треклятые, неладны трижды — увеличивались, да крепчали. И прочие тоже.

Ноги вампира коснулось что-то склизское и длинное, обогнуло её, да обернулось, вниз не тянуло, но словно бы держалось крепко. А деве рыжеволосой удалось рукой задеть, и тем внимание к себе привлечь: от нее поодаль две длинные тени в воде заизвивались. Оружейнику же, красивому да справному, заползло по ноге прямо на спину, и видно тогда стало, что наводнено озерцо это самыми настоящими пиявками. Недавно еще мелкими, чернявыми и тонкими, а ныне крупными, с руку человеческую толщиной и длиной, и присосками, с кулак. Такие же особи появились и возле Аниты, и у Флориан, и у ног Хейоры.

— Ох ты же, — почувствовав на ноге что-то чужеродное, воскликнул Томас, а затем, попытавшись оглянуться, заметил и сам повод беспокойства. Пиявка. Не совсем нормальных размеров, а скорее даже чудовищных, учитывая, что в маггловском мире те не длиннее указательного пальца взрослого человека.

Пытаться сбросить и привлечь к себе больше внимания, или же слегка поднажать до островка и там уже отдирать склизкое создание? Томас выбрал второе, и активнее загреб руками, перестав работать ногами для собственной безопасности. Хорошо, что на ногах были тяжелые сапоги, и чтобы прогрызть их потребуется время. Ровно как и штаны из джинсовой ткани так быстро не прогрызть.

Добравшись до островка, как это сделал Джим, Томас мигом схватился за создание на своей ноге и резко рванул в сторону, отцепляя препротивнейшее существо со своей нижней конечности. И выбросил подальше от плывущих навстречу ребят.

— Ну и мерзость здесь водится. В свободное время — сюда ни ногой даже.

Самое ужасное, что может случиться во время плавания — это наступить на что-то скользкое. Сейчас это самое скользкое активно хватало девочку за щиколотку, от чего Фло только успела широко округлить глаза. Палочкой воспользоваться в таком состоянии она не сможет, просто на поверхности не удержится, а скинуть её с себя не позволяло положение.

— Уйди, — взвизгнула девчонка и затрепыхалась в воде, стараясь скинуть пиявку с себя.

— Быстрее плывите к берегу! — чуть повысив тон, посоветовал Джим, подбегая ближе, чтобы подать руку, ногу, что угодно, лишь бы ребята без потерь переплыли озеро.

— Алановы копыта да Йоблев хвост, какого они такие огромные? — возмущенно выдохнула Далила, распластавшись на берегу.

Милюлю пиявки не трогали — ни большие, ни маленькие. Не было в ней, мертвой, кровообращения с гемоглобином, а потому русалка была кровососущим тварям без интереса, а вот о том, что теплокровные волшебники могут быть в гастрономическом вкусе озерной фауны, ундина откровенно не подумала. Впрочем, она никогда не считалась особо смышленной.

Подождав, пока прочие волшебники выберутся на берег, здоровые и мокрые, как сама она всю свою посмертную жизнь, Милюля продолжила вещать.

— Где-то там мой камень, один из тех валунов крупных. Раньше подтоплен было островок, так я к нему по озеру спокойно добиралась, а теперь, понимаете ли, ландшафты и геология всякая... Тьфу! Сыскать артефакт сможете? А камень сдвинуть, тот, что нужный? А без лопаты сундук из матушки-землицы добыть? А вскрыть замок? И чтобы без порчи! Имущество не казенное, моё личное. Иначе будете возмещать, — заявила рыбодева, на вампира поглядывая, так, словно бы возмещать предстояло ему лично, — Явите свою волшбу. Или грубую физическую силу...

— А грубую волшбу сойдет? — точно так же, как и на него посмотрела русалка, Томас уставился на водную нечисть, — и не волнуйтесь, сделаем в лучшем виде. Без взрывов и фейерверков.Только бы поточнее бы данные, что да куда двигать, мне то все равно, что подымать.

Впрочем, ждать указаний Джей не стал. Камни сдвинуть, землю раскопать. С землей, ему, конечно, придется туго, а вот камни подвинуть — запросто. Сжав пальцы, словно что-то хватает, Томас уставился на камень, и стал постепенно сдвигать его с места. Сначала в воздух, затем подальше в сторону, дабы не мешался. Отпустил он телекинетическую хватку быстро, и камень звучно ухнулся на землю.

Процесс был повторен с остальными. Для Тома это было несложно, только вот утомляло постоянно пальцы полусжатыми держать.

О'Рейли переключился на задание русалки, быстро решив, что Джим, Далила и Томас не дадут ребятам пропасть.

— Эх, ну на что только не пойдешь ради семьи, — проворчал он, стягивая пиджак и кидая его на землю.Вслед за пиджаком вниз отправилась кобура с пистоленем, ремень с ножнами, рядом острием в землю был воткнут сам меч. Посох также был аккуратно сложен рядом, а следом Артур снял себя рубашку, сапоги, штаны и даже исподнее, оставшись в костюме адама и являя всем присутствующим испещренное шрамами, местами татуированное тело.

Представление это О'Рейли завершил переворотом в анимагическую форму — волкодава.

Мир окрасился совершенно иначе. Теперь все ароматы были осязаемы. Немного рыбный и в тоже время горючий аромат ирландца. Совсем уж рыбный и нездоровый запах Милюли. Приторный, отдающий кровью, запах Томаса.

Каждый аромат тянулся для теперь уже пса, почти осязаемой и видимой дорожкой. Артур искал нечто иное. Аромат подгнившей от влаги и долгого пребывания под землей древесины и проржавевшего металла сундука и искрящийся запах волшебства.

Прислонив нос к земле, О'Рейли потрусил от одного к другому месту, где лежали камни, пока не остановился у того, где только что был камень, опрокинутый Джимом. В нос резко ударил яркий и сильный аромат, словно салют, словно искры. Дорожка запах текла перед глазами октариновым цветом.

Артур громко залаял, оповещая всех, и принялся рыть землю передними лапами.

— Мать моя женщина, — едва успев закрыть глаза, воскликнула Лила. — Ты бы хоть предупредил, нудист чертов!

Выждав для приличия минут 10, а так же просто полагаясь на слух, девушка дождалась, пока не прекратится шорох одежды, и лишь затем разомкнула веки. На острове теперь была собака. Класс. Это действительно было классное и простое решение проблемы. Пронаблюдав за действиями волкодава, светлячка хлопнула в ладоши:

— Сундучок найден. Мужчины — прошу, копайте! А мы вас посторожим, — с улыбкой объявила Лила.

— Взламывать мастера имеются? — похлопал Конланд по карманам кожаной брони, в надежде, что захватил с собой серебряные отмычки. Увы, но не захватил.

Внимательно оглядев остров и береговую линию, Хант убедилась, что все-таки нападения не ожидается, и подошла поближе. Сундук как сундук.

— Алохомора, — пропела волшебница, направив одну руку к замку и чувствуя, как энергия пробегает по пальцам и вырывается наружу. Раздался глухой щелчок и крышка сундука сама откинулась с противным скрипом. Внутри была небольшая шкатулка.

— Дайте-ка мне, у меня хоть руки чистые, а то замараете, а нам потом отвечать перед Милюлей, — попросила буфетчица и, наклонившись, достала искомый предмет. Шкатулка была довольно тяжелая, в голове светлячки замелькали идеи о том, каким же может быть этот самый артефакт.

— Ну что ж, открываю, — объявила Хант и еще раз буркнула заклинание вскрытия замков, а затем осторожно отворила крышечку.

... Вот и камень нашли, и сундук выкопали, и открыли, и шкатулку на свет вытащили старую.

А в шкатулке-то — диво-дивное, чудо-чудное.

Машинка для закрутки консервных банок — готического вида, из резной стали и рукоятью из слоновой кости, вот он, бесценный артефакт профессора Абсолема Поттера. Зачем он нужен был профессору, Милюля знать не знала, но догадывалась, что так даже лучше.

— Теперь вам нужно артефакт свой колдунский волшбой зарядить диковиной, дабы стал он не простой, а особенный.

— Нам необходимо окружить артефакт и взяться за руки, направляя коллективную мысль на машинку. Возьмемся за руки, друзья, и помолимся Янусу Полуэктовичу, — отозвалась со своего места лурейка. Машинка для закрутки консервных банок в виде артефакта. Анита закатила глаза от забавной иронии и ухватилась за чьи-то руки. — Чего затормозили?

— Боюсь, Янус Полуэктович нам сейчас не поможет, а приступ икоты от наших добрых слов его только отвлечет там, — где было это там, Фло не запомнила, но явно где-то на Авалоне.

Флориан подошла ближе к Лиле.

— А теперь думаем, как энергия течет через наши руки и тела в артефакт, — ощущая себя тренером по йоге, сказала Хант и сама сосредоточилась на этой цели.

Медленно внутри сформировались теплые потоки магии, которые начали тянуться к машинке для закатки.

Артефакт отреагировал на воздействие.

Сначала засветилась резная ручка аппарата, затем стальной пресс, а потом теплое свечение начало распространяться вокруг закаточной машинки и концентрироваться, пока не стало невыносимо ярким, таким, что на него и посмотреть-то было нельзя. Энергия ринулась вверх, в небо, единым золотистым лучом, врезалась в облака и ровно потянулась в сторону Жиж.

Одновременно с этим студентов настиг портал призрака, все это время следовавший за ними по пятам, и перенес обратно в Большой Зал.

Русалка, крайне довольная собой и своим положением, радостно хлопнула в розовые ладошки, выставила их вперед и принялась сидеть-высиживать, ждать, когда естественная трупная синева к ней, Милюле, вернется.

* * *

Ступив на разрушенную землю некогда Больших Небочёсов из портального зева, Марк первым делом осмотрелся. Теперь он видел это место новыми глазами, после всех рассказов взахлёб, после больших глаз светляков и ещё более огромных глаз сестры.

По камням, плечам и развалинам дробью стучал дождь, заливался за шиворот. Дубровский пожалел, что не захватил зонт, а пришёл так, с голыми руками. Одна волшебная палочка, и та на всякий случай. Идеальная погода для кульминации, в которую Марк без спроса ввалился с бухты барахты. Как всегда, говорят, планида такая.

— Надо было делать это сухим весенним утром, — недовольно прогундосил хронолог, припоминая, какими чарами можно спастись от настойчивых острых капель.

За последние пару дней Хейн был здесь уже третий раз, и, выйдя из портала, совершенно не удивился. Хотя ему казалось, что на сегодня способность удивляться он утратил вообще — новость об оставленном на болотах мальчике не могло переплюнуть уже ничто.

Одной рукой крепко сжимая Асину руку, другой — холодный металл керамбита в кармане, Уленшпигель мрачно осмотрелся по сторонам и в сердцах пнул подвернувшийся под ногу камень носком тяжелого ботинка. Камень с глухим стуком откатился и скрылся в завалах точно таких же камней, в конце своего путешествия булькнув в лужу.

Холодные потоки дождя обрушивались на голову, волосы неаккуратными прядями липли к лицу. Вокруг было мрачно, сыро и пусто. Развалины старого, некогда великолепно радостного города прекрасно отражали то, что сейчас творилось у Хейна в душе.

Ася колдовала руками, это было верно. Но, выпав из портала и попав под октариновый ветер с дождем, она чувствовала, как магия искрится на её щеках, и на макушке. Одна капля больно царапнула по носу. Плотнее запахнувшись в невесомое летнее пальто, к слову, уже промокшее, девушка намотала на левую ладонь держалку своей боевой авоськи. Правая — ведущая при колдовстве — рука должна была оставаться свободной, но пока — сжимала Хейнову.

Девушку бил озноб, не то чтобы из-за дождя, скорее от осознания важности момента. А ещё точнее — от осознания того, что права ошибиться у неё сегодня нет. Вообще-то такого шанса у неё не было почти никогда, но сегодня это ощущалось особенно.

— Опять, — лаконично выразил свои чувства Сева.

Ему не нравилось это место. С каждым разом первое впечатление только усиливалось. Если не считать, конечно, краткого пребывания в 1957-м году. Но теперь, после того, как он стал свидетелем локального конца света, в памяти яркая картинка ночной столицы выглядела издевательски кричащей открыткой.

В прочем, компания условно жизнерадостных незримовцев несколько скрашивала эти откровенно поганые прогулки.

— Давайте побыстрее закончим и уйдем. Мне здесь очень не нравится, — призналась Саша и прижала чашку к груди, старательно ее оберегая — раз уж от нее зависит их жизнь и возвращение в родной замок.

Ян вышел за студентами следом и огляделся, покуда это было возможно под дождем. Он любил каждый уголок Королевства, любил и Жижи, конечно, но предпочел бы никогда не приводить сюда детей и как можно реже появляться здесь сам.

— Прилетели все целиком? — призрак крепко переживал за те порталы, что сам создавал, так как порой они изымали у путешествующих клоки волос, а то и конечности. — Нам нужно подождать Милду, она должна придти. Я почти не ориентируюсь в этом городе, сегодня нами командует исключительно она.

Милда скакала по асфальту то на одной ноге, то на двух, приближаясь к студентам с висячего острова. Их сегодня было немного, и с ними был старший мужчина. Тот мертвяк. Девочка допрыгала до гостей, приземлилась на две ноги и выпрямилась.

— Здравствуйте! — обведя всех блестящими черными глазами, она помялась с ноги на ногу и быстро направилась вдоль по улице, — хорошо, что пришли. А я думала, вдруг не придете, чего же делать тогда.

Девочка двигалась на площадь уверено и скоро. Не терпелось скорее закончить с этим страшным делом. Ее отправили на верхний остров по одной причине — девочка, приносящая несчастья, была банально не очень-то нужна. Если бы ее убили на висячем острове, никто бы не хватился. Ну, почти никто. И если бы ей отказали в помощи, никто бы не удивился. Остальным идти в Незримый Университет было страшно и неприятно. Волшебников из него побаивались. Тем более, после того, как своих волшебников в Жижах почти и не осталось.

— Идете? — обернулась девочка. — Чего такие испуганные? У нас некому нападать, никого нет, кто мог бы.

Разбитый саркофаг над Прыткой принес за собой много смертей. Обычно хоть и своенравная, но подчиненная магия измененного октарина Жиж была под контролем, но, вырвавшись из-под него, жестоко наказала своих носителей. Многие мутировали, многие погибли, многие просто пропали — говорят, за полгода их голоса из старых разговоров часто слышали на улицах города. Но самих их больше никто не видел.

Площадь была та же, что и много лет назад. Широкая, с отполированной многочисленными шагами булыжной мостовой, некогда людная и шумная, но сейчас совершенно мертвая. Камни мостовой были кое-где покрыты черными разводами. Жители Жиж называли их тенями. Это и были тени. Силуэты волшебников, которые были в толпе зрителей и участников парада в тот день 1957 года.

Одна из теней располагалась смято и свернуто, будто обнимая то, что находилось чуть в стороне от центра площади. Видимо, этот волшебник до последней секунды хотел защитить ценный и могущественный механизм. Унять взрывную волну своим телом. Но, увы, это было невозможно.

Прибор Регулировки Транс-Климатических Аномалий, Прытка, как его прозвали те, кто пережил взрыв, их дети и дети их детей, коробочка не больше домашнего телефона, лежал немного косо и слабо мерцал.

По экранчику мерно и медленно бежал рваный сигнал — салатовая точка с мерцающим хвостом прорезала раз за разом монитор слева направо. Едва она скрывалась, площадь еле ощутимо вздрагивала и от Прытки исходил мерный импульс.

Неуничтожимый, хитро созданный механизм работал от островного октарина, изменял его и, по задумке мастеров, всего-лишь координировал погоду над волшебными островами. Но сейчас он, вздрагивая, изменял каждого рожденного в Больших Небочесах человека и каждого его потомка.

Ян приподнял воротник черной легкой куртки и, замыкая шествие, вышел на площадь. Он не был на островах, когда все случилось. И не был много лет после этого. Жижи формировались уже без него — улетев из Королевства, столица которого процветала в Больших Небочесах, Невструев вернулся в Королевство, столица которого процветала в Малых.

— Удивительная вещица, — заметил призрак. — Мы, видимо, первый раз столкнулись с ней несколько лет назад, только вот кто бы знал, что это она. Тогда у нас бушевала погода, и чуть не упал Буян, не удержавшись. Мы записали это на собственную совесть, якобы, превышали допустимые магические уровни силы. Тогда, несколько лет назад, все тоже началось в Жижах. С пожара.

Так вот оно что. В то время Тургеневой не только на островах, но даже в человеческом обличье не было, но она много слышала и о октариновом всплеске, и обо всем вообще.

— Вот такая же небольшенькая тютечка, а столько вреда, — Ася впервые видела подобие осциллографа вживую, в мыслях он представлялся ей на пару метров длиннее и выше. — Вот это сила научно-магического разума, конечно же.

Черные разводы под ногами были похожи на рисунки графитом по стенам — в одном из выпусков газеты Тургенева читала сказку о том, как от живых людей оставались только рисунки на стенах, или что-то в этом роде. Только вот рисунки, которые сейчас девушка видела под ногами, не смывал даже дождь, и, если взглянуть правде в глаза, рисунками скорее всего не были.

— Мы будем её чинить?

— Ага, — Хейн кивнул приборчику, как старому, но не особо хорошему знакомому, совершенно спокойно и даже как-то равнодушно. — Привет, Прытка, давно не виделись. Ты нисколько не изменилась за эти годы. Живешь все там же, даже не переехала.

В голове вихрем пронеслись образы живой праздничной площади, вызвав кольнувшее под ребра сожаление. Но, в отличие от многих, мальчишка не верил, что мог бы что-то изменить в 57 году.

— И что нам с ней делать? Ее даже взрывом не разнесло, — Уленгшпигель задумчиво смотрел на приборчик, перебирая в ладони Асины теплые пальцы и немного успокаиваясь. — Если ее нельзя сломать, то... может быть, нужно как-то починить?

Не знаешь — не догадаешься. Не подумаешь, что крохотная машинка — источник всех погодных аномалий, которые уже больше года охватывают острова. Марк обогнул тень на земле. Он не понимал, что это, лишь смутно догадывался, и прикасаться даже подошвой к тени родом из глубокого прошлого было страшно.

— Мы тогда были совсем рядом и даже не заподозрили ничего неладного? — невесело усмехнулся Дубровский.

Он помнил тот день, как вчера, пожар, горящую оранжерею. Аномальную жару, которая охватила тем летом Жижи. Могли ли они тогда сделать что-то, чтобы избегнуть продолжения истории?

— Мы можем как-то её починить? Чем-то? — Марк всё ещё путался в часовых механизмах, и перспектива трогать такой тонкий прибор вызывала дрожь под ложечкой.

Саша, выйдя на площадь, почти машинально отыскала глазами место, где, кажется, стояла она, где стоял Макс Вебер, а где — трамвай, в который они набились, убегая. Вокруг было множество темных пятен, происхождения которых девушка не знала и подозревала, что знать не хочет, хотя разум упрямо шептал, что вот точно такие же следы оставляли догорающие спички на белом камне монастыря, только меньше. Прежний опыт общения с НКВД подсказывал студентке, что могло их оставить здесь.

— Разве у магии есть какие-то допустимые уровни силы? — глядя на непонятную коробочку, немного рассеянно отозвалась Александра призраку — ее тогда еще не было на островах, и темная почти ничего не знала о том времени, кроме, конечно, того, что Буян попытался упасть, а замок — обрушиться студентам на голову. — Никогда не видела ничего подобного и, честно говоря, очень плохо разбираюсь в электронных штуках — скорее доломаю, чем, как предлагают ребята, починю.

Не дойдя до коробочки шагов пять, Сева остановился. Подходить к штуковине, пережившей нечто сопоставимое с ядерным терактом, не имея чёткого плана действий, категорически не хотелось. Тем более, от неё расходились ощутимы волны непонятной мощи, заставляющей дрожать землю так, как будто под площадью проходил тоннель метро.

— Ну, уничтожить эту вещь, как мне кажется, у нас не получится, — "тонко" подметил Одоевский и присел на корточки, стараясь разглядеть на коробочке какие-нибудь переключатели или трещины. — Что мы будем с ней делать? Чинить, увозить за сто морей, нести к огромному вулкану на каком-нибудь далёком континенте?

Зелёный огонёк на экране несколько завораживал. Как будто это был медицинский монитор, отображающий пульс самого острова. Или мира.

Милда обернулась к волшебникам и серьезно сказала:

— Не пугайтесь, пожалуйста. Для вас он безвреден.

Девочка отложила на мостовую мягкую игрушку, которую зачем-то приволокла с собой, и двинулась к прибору. При приближении ребенка, он замерцал сильнее и стал выдавать высокий звук, который, должно быть, распугивал в округе всех животных. Фигура девочки начала кое-где покрываться голубоватыми огоньками и всполохами. Она шла спиной к волшебникам, и они не могли видеть ее лица, но так как шаги ее не изменились, и силуэт не исказился, должно быть, голубой огонь не делал ей больно.

Милда подошла к Прытке совсем близко и обвела вокруг нее руками, показывая волшебникам, как раньше стоял защитный купол.

"Вот здесь", — голос девочки почему-то раздался не от нее, а будто со всех сторон сразу или в голове у каждого.

"Нужен небольшой щит, но сильный. Прямо по тени", — Милда отшагнула, указывая на обнимавшее механизм воспоминание о работнике Института.

С ее стороны раздалось тихое щелканье. Такое мог бы издать крупный богомол или какая-то рептилия. Милда пощелкала еще раз и повернулась к волшебникам.

Глаза у ребенка остались те же — черные и широко расставленные, по-детски честные и по-детски же печальные. Но все остальное лицо преобразилось до неузнаваемости. Огромный рот, прорезанный крестообразно, демонстрировал несколько рядов по кругу расположенных зубов. Со стороны обеих щек над губами поднимались острые мандибулы. Их подвижные кончики завершались опасно выглядящими навершиями, сейчас направленными вниз.

"Наверное, покажись я вам такой, без выпитого зелья", — девочка наклонила голову и стало ясно, что пощелкивание как раз вызвано движением жвал, — "вы бы сразу убили меня?"

Милда еще раз указала на Прытку, и в головах незримовцев снова раздался ее голос:

"Пожалуйста. Она боится, что ее поломают".

Едва с Милдой случились метаморфозы, вернувшие ее в настоящий облик, с которым девочка родилась на зараженной земле, Ян выхватил волшебную палочку и указал на ребенка:

— Протего Тоталум.

Светлый щит опутал девочку с ног до головы. Наличие у ребенка жвал, дополнительных челюстей и прочих непривычных глазу элементов Невструева не особо волновало. А вот то, что его собственные студенты, запуганные и раздраженные, могли бы начать обстрел, и пугало, и слегка беспокоило.

— Стой на месте, пожалуйста, пока ребята не закончат.

— Вашу ма-ать, — длинно и громко протянул Дубровский, он был искренне до глубины души поражён, что уж тут, девочка... просто чудо? — Красавица.

Последнее прозвучало сипло и как-то слабо. В Незримом Марк повидал многое, и счастлив был узнать, что сохранил способность удивляться. Девочка щёлкала жвалками, хлопала глазками и сидела где-то глубоко у хронолога в голове.

Слегка отойдя от первого удивления, Марк коротко рассмеялся и достал волшебную палочку из кармана. Волшебство. Оставалось надеяться, что они обезапасят прытку до того, как она изменит незримовцев до такого же состояния.

— Протего Тоталум.

Глаза Лотты прямо пропорционально появлению изменений на теле Милды увеличивались. Вытаращенная, она наблюдала за девочкой. Или уже не девочкой, а кем-то другим.

— Так это она о таких изменениях говорила. Ну, точно радиация, — вполголоса проговорила Лотта. Ей не было страшно, почему-то жалость к подобного рода существам вызывала лишь желание помочь, а не убить.

Следовало уже, наконец, воспользоваться палочкой. Донован посмотрела на Милду, затем на Януса и, переведя взгляд на конструкцию, кивнула.

— Протего Тоталум, — повторяла она за остальными, направив палочку на механизм. Щит накрывал предыдущие. Слой за слоем, как луковка. Хотелось верить, что это поможет.

Хейна дернуло и прошило острой иглой жалости. Он озадаченно моргнул, уставившись на преобразившуюся Милду, и моментально простил ей всё. Печальные глаза ребенка создавали убийственный контраст с жвалами, будто вырезанными из ужастика и неумело воткнутыми в реальный мир.

— Протего тоталум, — отпустив Асину руку, алкаросец направил заискрившиеся магией пальцы на Прытку.

Страшные картинки Хейна никогда не пугали. Его пугала смерть — особенно близких людей. Пугали попытки нападать и агрессия, пугала недосказанность и неопределенность, отсутствие четкого плана в критических ситуациях и предательство. В общем-то, Уленшпигель боялся много чего, но не криптовых девочек с грустным взглядом, которые искренне просят помощи.

Сева оказался достаточно близко к Милде в тот момент, когда она показала свой настоящий облик. Но он отреагировал достаточно спокойно. Так, дёрнул щекой и всё. А потом Янус Полуэктович поставил щит.

Он мог бы за этот краткий промежуток времени отреагировать эмоциональнее, но холодный разум возобладал. Он просто понял, что если бы Милда захотела бы что-нибудь вспороть ему своими острыми мандибулами, она бы это сделала гораздо быстрее.

— Ну, ты поступила разумно, Мильда. Хотя знаешь, в незримом учатся разные люди, — начал рассказывать Сева, пятясь от прибора и собеседницы. — Я помню одну девочку, дочь Кракены, у которой вырастали щупальца. По всему телу. Имя только запямятовал, но я не обманываю тебя.

Отойдя на дистанцию достаточную, чтоб поставить щит, Сева направил руки на Прытку и стал колдовать.

— Протего Тоталум, — он сместился на несколько шагов и повторил ещё раз. — Протего Тоталум. Не бойся нас. Мы не будем пытаться тебя уничтожить.

Он обращался не только и не столько к девочке с альтернативной внешностью, сколько к Прытке, которая, по утверждению Мильды, боится.

Поломанный прибор от заклинаний волшебников явственно забеспокоился. Из разбитого корпуса и так медленно текла голубая жижа, но от близости магов она пошла шипящими пузырями. По экранчику забегала синусоида, и в тот же момент притихнувший было дождь над островами грянул с новой силой. Ливень встал стеной, мгновенно прибил к земле пыль и взвесь ржавчины в воздухе, заливался в рот и нос. Так просто прытка быть снова запертой под щитами не хотела.

Ударившая в соседнюю крышу молния, сбила один из железных листов, который плавно и с металлическим грохотом полетела на ближайшую пару.

От неожиданного грохота Хейн вздрогнул, как от пощечины, и моментально пришел в себя. Аморфную тягучую задумчивость уничтожило вспышкой молнии, жахнувшей где-то совсем рядом. Взгляд метнулся в поисках источника звука.

Огромное металлическое нечто летело прямо на Асю. В сознании что-то щелкнуло, включая рефлексы.

Мальчишка, оттолкнувшись обеими ногами, сильно толкнул девушку, упираясь руками в лопатку и ребра. Ася от этого кульбита должна была отлететь куда-то в лужу на мостовой, разминувшись с траекторией полета железяки.

Сам же Хейн, упав и приземлившись на ладони, выпустил опасность из вину и в последний момент попытался откатиться куда-то в сторону.

От последних заклинаний прибор моргнул голубым и засветился. Сияние, выходя из него густыми и яркими лучами, упиралось в полусферу, образованную над ним колдовством. Сейчас — прямо в эту минуту — Прытка успокаивалась. Из-за заклинаний защиты никто не мог бы нанести ей вред. И она бы никому не могла.

Никто не знал, сколько времени такой магический барьер продержится. Может, месяц. Может, полгода. Может, десять лет. Но так надолго жители Жиж и не загадывали.

Требовалось так мало — всего-лишь несколько сильных магов, которые могли бы наложить на механизм несколько же заклинаний, которые бы сплелись в одно мощнейшее. Но и этого в Жижах было не достать без помощи.

Едва ПРТКА стабилизировался, ливень превратился в меленький дождик, который уже вряд ли бы доставил кому-то дискомфорт.

Со стоном Дубровский всплеснул мокрыми рукавами рубашки.

— Да неужели. Да чтобы я...

С остервенением, хронолог ворчал и оттягивал липкую влажную ткань от кожи, к которой та липла не хуже скотча. Тем не менее, геройство было сделано — Жижи спасены.

— Кто-нибудь помнит, как можно высушиться? Нам должны здесь поставить памятник. Здоровенный и медный, чтобы мы все сидели на конях, или держали в руках факела, и какая-нибудь пафосная подпись, вроде "Нашим спасителям". "Героям Жижей". "Победителям Прытки".

Встряхнувшись, как мокрый пёс, Марк провёл ладонями по мокрому лицу и по затылку, который щекотили бесконечные капельки дождя.

— То есть... Всё? — немного не поняла Саша. — Мы справились? Никто не будет нападать и пытаться убить нас немедленно? Где-то подвох, да?

Дождь перестал, Прытка, как теперь стало видно, успокоилась и больше активных признаков всех убить немедленно не подавала. Александра, настроившаяся, как обычно. что обратно в замок придется ползти, была несколько обескуражена.

Хотя сквозь удивление уже начинала просвечивать бурная радость. Впрочем, ее, как и прочие эмоции, студентка поспешила отложить — мало ли что, сначала попадет в замок, потом как следует все почувствует.

— На этом всё, — Шарлотта прикрыла рот рукой. — О-опс.

Обычно, после этой фразы все становилось только хуже. Самые проклятые слова всех ужастиков. В прочем, так же момент в фильмах, когда ливень и черные дегтем нависшие тучи расходились, превращаясь в приятный дождик, означал только счастливый конец.

— С хэппи эндом нас? Надеюсь.

— Ваша помощь оказалась очень ценной.

За спинами студентов будто прямо из воздуха соткался невысокий мужчина. Его белый костюм с остро торчащим воротником куртки выделялся на фоне тёмной улицы. Ни одна капля дождя до него не долетала. Светло-русые почти белокурые волосы лежали в стройном беспорядке. Мужчина не прятал рук, не проявлял агрессии, просто мягко изучал детей умными голубыми глазами.

— Натворили дел в прошлом, но с Прыткой блестяще справились. В одиночку я бы с ней не сладил, — он благодарно кивнул, от улыбки на его щеках появились ямочки. — Спасибо.

Дети были накручены, взволнованы и усталы после сражения с дождём и Прыткой, их могла спровоцировать любая мелочь. Потому человек, последние десять лет называвший себя Джоном Доу, не двигался с места. От своей неподвижности он не испытывал ровно никаких неудобств, всё, что было ему необходимо, Джон Доу видел, и всё, что было нужно, мог взять. Его голубые глаза отыскали Милду.

— Замечательная работа, ласточка. Можешь идти.

Девочка пару раз радостно щёлкнула мандибулами и убежала в тень. Её давно ждали дома. Взгляд Джона Доу скользнул дальше, по лицам студентов. Что за славные волшебники. Не так сильны как те, что были с ним в Возрождении, но способные на удивление.

— Ты воспитал хороших магов, папа. И очень верных, правда?

Нейтрально-тёплый вежливый вопрос был адресован Янусу.

— Здравствуй, Адам.

Ян говорил не громко, уверенный, что мальчик — а сколько бы ему лет не было, для призрака он все равно оставался спокойным вихрастым мальчишкой — слышит его отчетливо, будто рядом. Он неторопливо убрал волшебную палочку. Та ему, по сути, и не была нужна, но студентам не стоило видеть его сейчас с оружием в пальцах.

На самом деле, после всего случившегося и известного, сложить два и два, получив короткий и единственно верный ответ, не должно было составить труда. Особенно, если ты живешь не первый десяток лет. Особенно, если ты волшебник куда выше среднего уровня. Загвоздка была в том, что Ян наотрез отказывался складывать все эти двойки и верить в очевидное до тех пор, пока то не предстанет перед его глазами.

Наверное, в таких ситуациях нужно говорить что-то в стиле "как я скучал", "давай обнимемся, сынок", "надо же, как ты вырос", "девушка-то есть?" и прочую ласковую ерунду, которая у обычных людей скрывает смущение и желание говорить хоть о чем-то, лишь бы говорить.

— Отпусти моих студентов домой, пожалуйста, — сказал призрак.

— О... О господи, — Саша резко вспомнила, каким худым и молчаливым был Адам в прошлом, сопоставила его образ с настоящим, как подтвердил Янус Полуэктович, и не придумала, что еще на это можно сказать. Может, поклониться монаршей особе?

Поклониться-то в любом случае стоило старшему и незнакомому человеку, что ведьма незамедлительно и сделала.

— Эм... Здравствуйте. Не знаю точно, что происходит, но, правда, пожалуйста, отпустите нас, если Вы удерживаете, конечно. Если не удерживаете — то извините, пожалуйста. Вот.

Сцена встречи отца и блудного сына была донельзя трогательной, но что-то в речи вицеаркканцлера чертовски напрягало. Наверное последняя фраза. Отпусти? Как будто Сейчас Адам Янусович собирался мешать студентам вернуться домой. Вряд ли это слово подразумевает, что он сейчас попросит никого не расходиться, протянет Марку фотоаппарат и попросит сделать фото с отцом. Сева напрягся. И приготовился к... чему угодно. Но смолчал. И никаких действий предпринимать не стал.

Хейн, не отпуская Асю из объятий, повернул любопытную голову в сторону незнакомца и замер.

— Адам, — повторил он тихо и несколько удивленно. — Замечательно. Очень, э... неожиданно.

О том, что Адам и есть Джон Доу, алкаросец сейчас не задумывался и даже не догадывался. Его мысли завертелись в ином направлении.

— А Вы тоже уроженец Жиж, вроде того? Ну, то есть, вы же тут жили раньше? У Вас нет никаких щупалец там нигде? Крабовых палочек вместо, эм... ушей?

— Здравствуйте, — деревянными губами прошептал Дубровский.

— Мать твою же, боже мой, — скороговоркой сказала Лотта, увидев того, кого все боялись в последние дни, кого считали потенциальным маньяком.

— Дело в том, папа, — это слово Адам выделил особенно. — Что всё это затевалось ради них. Не ради тебя. Я не могу отпустить твоих учеников. Единственное, могу обещать, что ничего дурного с ними не случится. С тобой мы поговорим чуть позже, хорошо?

По дружелюбному красивому лицу невозможно было сказать — что думает Адам об отце, и думает ли что-нибудь. На Януса смотрели так же, как могли бы смотреть на незнакомца, или старого забытого друга. Только по пальцам, которые разглаживали белый чистый воротник, можно было судить о волнении. От детей посыпались вопросы. Забавно. Здоровались. Их воспитали хорошими вежливыми волшебниками. Они бы могли послужить Возрождению и сделать его снова сильным. Встать на место тех, кто погиб по ошибке.

— Мы немного прогуляемся, не пугайтесь, пожалуйста, — он легко, мечтательно улыбнулся.

Площадь охватило ярко-голубое сияющее кольцо, в воздухе сильно запахло озоном. От центра кольца под ногами студентов разбежались искры. Адам прищёлкнул пальцами. Через секунду на площади не осталась только помигивающая синими огнями успокоившаяся Прытка.

Портал перенёс детей прямо в центр столовой, столы были раздвинуты к стенам. Лампы под потолком затрещали и забрезжили тусклым электрическим светом. Адам взлохматил волосы и немного виновато посмотрел на студентов. Януса среди них не было. Им предстоял долгий разговор тет-а-тет в более уединённом месте и огромное множество вещей, которые нужно обсудить.

— Располагайтесь как вам удобно. Выходить из столовой не советую, здание всё ещё в аварийном состоянии. В остальном, чувствуйте себя как дома. Вам здесь никто не навредит. Кроме нас здесь всё равно никого нет.

Адам пристально осмотрел детей. Они были грязны, растеряны и им ещё ночь предстояло провести чёрти где. Очень хотелось избежать этого, но Кадмону нужны были сильные волшебники. Возрождение должно было жить и продолжать своё дело.

— Где-то там есть подносы-самобранки, вы умницы, сами с ними разберетесь, — он махнул рукой куда-то в сторону прилавка. — И, если пожелаете, можете уйти, я вас не держу. Но если хотите увидеть своего вицеаркканцлера, то оставайтесь. Нам с ним предстоит долгий разговор. Я предложу ему сделку, и после того, как он её примет, вы все вместе вернётесь в свой Университет.

Если он примет сделку, подумал Кадмон, из Мезы больше никто не выйдет. Ни одна живая душа. Покатав в пальцах замок куртки, он устало улыбнулся и отправился к двери. На пол-пути, хлопнув себя по лбу, остановился:

— Чуть не забыл, вам же здесь спать.

На пол опустилась гора подушек, одеял и спальников. Можно было подумать, что в столовой организовали лагерную ночевку. Все студенты вольны были уйти, некоторые наверняка сбегут, или попытаются геройствовать, но останутся и те, кто будут терпеливо ждать своего вицеаркканцлера. Верность — личный выбор каждого.

Оставив детей наедине с этим решением, Адам растворился в воздухе.

Сева сорвался с места и начал ходить из стороны в сторону разворачиваясь через каждые пять шагов. Ситуация была крайне неприятной, но швыряться стулями и лавками в том место, где минуту назад стоял Адам было бесполезно.

— Так. Так. Так. Так, — это была его вредная привычка, зацикливаться на этом слове и повторять его через каждые две секунды, когда колоссальное нервное напряжение было некуда выплеснуть. — Так.

Он замолчал, повернулся к ребятам и заговорил, взвешивая каждое слово.

— Послушайте меня, пожалуйста. Послушайте. Нам надо разделиться. Кто-то должен остаться здесь. А кто-то обязан, обязан открыть портал и рассказать всем остальным, что случилось. Есть возражения? Предложения?

— Вы знаете, ребята, я росла в довольно строгих условиях и не привыкла сквернословить, — очень церемонно начала Александра, пребывающая в состоянии абсолютного аффекта. — Но вот сейчас мне очень хочется сказать очень много нецензурных слов. Что это вообще было?

Старенькие Сашины кеды не были предназначены для испытаний сначала жижей Жиж, потом водой, а теперь еще и битого стекла. Оставалось надеяться, что они как-нибудь переживут эту явно долгую, долгую ночь. Девушка огляделась и приманила ближайшее одеяло. чтобы сесть, не боясь поранится.

Лично для нее вопрос верности не стоял — она собиралась ждать вицеаркканцлера столько, сколько понадобиться, и даже еще пару раз запечатать Прытку.

— Я не умею делать порталы, Всев. Но у меня есть чудометр. Янус Полуэктович говорил, что с него можно как-то отправить сигнал о помощи, но я не знаю как, честно.

— А мы где? — в воздух задала вопрос Ася уже после того, как Адам исчез. — Хейн, без разговоров укладывайся, будем проверять тебя на сотрясение. Вот на ту подушку.

Адам Кадмон. Адам Янусович. Интересное какое сочетание. Ещё более интересная получалась ситуация — они были пленниками. Ну, не совсем пленниками, но по крайней мере заложниками. Как бы там ни было — проблемы следовало решать по мере их поступления.

— Саш, его надо просто включить? Он у тебя как работает? Думаю, сейчас включить его — лучший вариант, чем куда-то ходить. Предполагаю, слова про аварийное состояние не были шуткой.

— Что за черт?

Хейн опустился на гору спальников.

— Нас отсюда, то есть, не собираются выпускать? Или собираются? Если честно, все это слегка похоже на шантаж.

Мальчишка почесал голову, оглядел ряды столов, подавил чувство дежавю, убедил себя, что на Гвидон это не похоже и выдохнул. Беспокойно поднявшись, он сцапал два спальника, пару одеял и подушек и Асю за руку и потащил все это добро в один из дальних углов столовой — куда с наименьшей вероятностью кто-нибудь забредет. В таких больших и новых для себя помещениях Хейн предпочитал сидеть поодаль и тихо осваиваться.

Кто-то говорил о зажигалке сегодня в зале, и Лотт машинально потянулась к карману, нащупывая сквозь тонкую ткань джинсовых шорт прямоугольный предмет. Она с прищуром смотрела куда-то в одну точку, перекатывая зажигалку в кармане, пока окончательно не поняла, что это именно оно. Портал. Но слова о чудомере заставили ее убрать руку от предмета.

— Нужно послать сигнал. Знать бы, как работает эта штука.

— Думаю, в него можно просто сунуть что-нибудь волшебное. Палочку, кольцо, кулончик с желанием, что угодно. Мои-то все вещи, к сожалению, обычные, как сибирский валенок.

Ведьма пожала плечами и выставила чашку вперед, предварительно выплеснув из нее попавшую во время борьбы с погодным устройством воду.

— Я не хочу никуда идти. Пожалуйста, давайте подождем. Снаружи может быть опасно, да и вицеаркканцлер... Я не могу его оставить. Извините.

— Включайте чудометры, — бледно сказал Марк.

Он большими глазами скользил по стенам. Советская романтика, мигающий свет, вместо дождя — сухое помещение и одеяла. Дубровский подцепил одно из них, из колючей шерсти, и вытер им мокрое лицо. Где они — чёрт его знает где.

— Не знаю, как вы, ребят, я из столовки ни на шаг. Он сказал, — можно ли было верить Его словам? — что предложит Янусу Полуэктовичу какую-то там сделку. И что он может не вернуться. Так что, если я заложник, то им и останусь.

Не так давно Марк изнывал от паранойи. Он ненавидел вицеаркканцлера вполне искренне, у них с сестрой были к нему счёты. Но теперь, когда был шанс никогда призрака не увидеть, от самой этой возможности стало жутко.

— Вы как хотите, а я устал.

Хейн зевнул, развернул в своем углу спальники и рухнул на подушку, подмяв под себя одеяло.

— Я имею в виду, чудометр спасет мир. Я никуда отсюда не уйду до утра.

— Ай, блин!

Сева наступил на что-то острое и едва успел одёрнуть ногу. Развернув ногу пяткой к себе он убедился, что пятку не проткнул. С шумом пропустив воздух сквозь зубы, он отошёл на свободное от острых предметов место и с жаром продолжил.

— Ребята, это не дело. У нас есть портал в БЗ. И им надо воспользоваться. Чудометр может не сработать. Адам поездил нам по ушам и хочет навязать нам нужный взгляд на ситуацию. Вы действительно думаете, что, уйдя в Зал, вы сбежите?

В этом месте он прикусил себе язык. Он так отчаянно хотел уговорить кого-то уйти за помощью именно потому, что сам категорически не хотел куда-то идти. Он хотел остаться здесь. Пытаться обследовать замок, сходить на разведку, готовиться к бою.

Но при этом он был твёрдо убеждён в своей правоте.

— Так сходи ты, — просто предложила Ася, обернувшись в сторону Севы, — а ты, герой, глаза не закрывай и следи за пальцами.

Боевая авоська была поставлена на пол, сама Тургенева присела на корточки и принялась водить пальцем у самых глаз Хейна туда-сюда, проверяя реакцию.

— Прости. Один глаз придется прикрыть, он меня совсем не слушается. Уже лет семь как.

Хейн послушно проследил взглядом за Асиным пальцем и усмехнулся. Сейчас, по какой-то иронии судьбы, ему было спокойней, чем за весь сегодняшний день вместе взятый, начиная с пробуждения в большом зале Незримого. Ася была здесь, в зоне прямой досягаемости, и мальчишка не намеревался больше отпускать ее от себя дальше расстояния прямой видимости. Во всяком случае, пока весь этот ад не закончится.

— Как ты собрался призвать на помощь, если понятия не имеешь где ты? Портал работает в одну сторону, сюда ты больше не вернешься. Если хочешь сбежать, я кину тебе зажигалку. Я не уйду, мы не знаем, что удумал Адам, и на что он вообще способен. Лучше перебдеть, — парировала Лотта холодным и продрогшим от всей этой дождливой котовасии голосом. Следовало все-таки послушаться Януса тогда и надеть кучу теплой одежды. А теперь ей предстоит в прожженной, вымокшей, жаль только медные трубы не прошедшей одежде находиться черт знает где. Но сколько бы не ныл ее внутренний голос, она не могла ради горячего какао с печеньками предать кого-либо. От возникшей перед глазами картины, друзьях и веселой обстановке большого зала засосало под ложечкой.

— Давайте поедим. Если не отравимся и не мутируем, конечно, — Шарлин подошла к подносу, вытерев то ли скатившуюся каплю успевшего намочить волосы дождя, то ли слезу от нахлынувших эмоций со щеки. Усталость и нестабильность всего происходящего за эти три дня навевали мысли о том, что это может никогда не кончиться теперь. Донован взяла поднос и брякнула его о стол.

— А я перед ним еще раскланивалась, — сквозь зубы прошипела волшебница, с той же злобой усаживаясь за стол. Есть совершенно не хотелось, аппетит отбило наотмашь.

— Ладно, я не знаю, будет ли кружка работать без меня, ладно? — расстроенно начала ведьма. — Я не уйду, кто-то в любом случае должен остаться и показать, где это место. И, уф, что, никто вообще здесь не колдует проводником? Ребят, нужно хоть попытаться подать сигнал.

Девушка огляделась и протянула руку к ближайшему осколку. Подцепив стекляшку кончиками пальцев и бросив ее в чашку, ведьма осторожно исследовала емкость на предмет нагрева и обнаружила прискорбное его отсутствие.

— Жаль, жаль, — Саша вытряхнула осколок из чашки и задумчиво огляделась в поисках чего-то чудесного.

Может, отломать кусок от подноса-самобранки?..

— Саш, можно палочку туда, в самом деле, и всех делов. Поставь чашку куда-нибудь на стол. Лотт, у тебя ведь была палочка? Сунь её в чашку. И потом, мы только что пережили опасное мероприятие, может у нас быть пара часов отдыха?

Помещение было старым и больше всего походило на Большой Зал, только...ну, более советского типа. Подносы, опять же. Наверное, они попали в одно из магических заведений огромного Авалона. Сколько их было на острове Ася не знала, но по иронии судьбы можно было предполагать, что попали они в то самое, о котором вчера они читали в папке. А может и нет.

Сашка нехотя встала и действительно поставила чашку на стол.

— Это, осторожней, пожалуйста, не уроните. Я уверена, что если она разобьется, то никакое Репаро не поможет, а зачаровывать заново долго, муторно и положение звезд для того колдовства совсем неподходящее.

Заодно ведьма стащила один из подносов и вернулась на одеяло. Есть она в принципе не хотела, но голод мог нагнать ее посреди ночи ли рано утром.

— Ах да. Фумо, — пробормотала ведьма, сушась. Только простуды из-за мокрой одежды ей и не хватало.

Шарлин моргнула пару раз, достала палочку из кармана и подошла к чашке.

— Да, прости, Саш. Совсем вылетело из головы, — она с шумом выдохнула и поставила внутрь волшебный предмет, помешивая невидимый чай. — Это как-то должно заработать?

Ло дотронулась до керамики. Чудомер, или попросту чашка, начал нагреваться, как от переносного кипятильника, в образе которого выступала палочка.

— Если чудометр действительно передаёт сигнал, по этому сигналу можно навесить портал. В Университете сейчас достаточно тех, кто способен это сделать, — твёрдо возразил Сева. — А ты хочешь тут есть и спать и ждать пока нас спасут? Пока Адам проводит с Янусом "долгий разговор". Без сомнений, это будет разговор с чаем, кофе и плюшками. Никто из вас не сомневается, я вижу!

Сева повышал голос, едва не переходя на крик. В нём закипала злость. Он злился и на ребят. За то что никто не хотел понимать того, что так ясно понимал он. Что с террористами переговоров не ведут. Их условия не принимают. Что заложников оставляют в живых в тех случаях, когда не могут дотянуться другим путём до руководства, а не в тех, когда это руководство само попало в заложники. Он злился и на себя. Потому то лично он не хотел возвращаться в Большой зал не под каким. Понимал, что если ребята здесь считают возвращение неприемлемым, то там он тоже будет выглядеть сбежавшим трусом в глазах всех. И сам будет считать себя трусом, бросившим ребят. Вопреки всем своим логическим умозаключениям. Одоевский аккуратно прошёл к спальникам, чтобы не ранить ноги, и аккуратно сел на один из них.

— Чтоб всех вас черти взяли. — прорычал Сева, — И меня тоже пусть черти возьмут! В любом случае, сначала надо попытаться включить эту штуку. Как понять, что она включена?

— Если нагрелась — значит, работает, — махнула рукой Сашка. — Нагрелся же? Я вроде проверяла, все работало.

Сидеть в сухой одежде было гораздо приятней, чем в холодной, кроме того, мелкий сквозняк, тянувший из разбитых окон, перестал доставлять столь ощутимые неудобства.

— Отставить чертей, Сева, — хрипло ответила Шарлин, гулко и глубоко зевнув. Она сидела рядом с чудомером, наблюдая, как тот продолжал нагреваться. Оставалось надеяться на лучшее, что это как-то сработает, покажет какой-то луч в небе в форме летучей мыши, или вроде того, спустя несколько часов, как и было обещано.

— Если останемся вместе, это будет в меньшей степени грозить кому-либо. Не хочешь попасть под оружие террориста, не стоит идти против его слов. А это его "вольны выбирать", как палка о двух концах. И нам не стоит ругаться, только нервы тратим, — веки уже обрамляли красным ободом глаза. Ужасно хотелось спать. Но предыдущий опыт 1935-го года показал, что пока ты спишь, успеют навесить клеймо, как какой-нибудь кобыле на скачках. А беготня уже сидела в глотке.

— Надо будет кому-то посидеть ночью, по очереди, возможно, — изрекла Ася серьезно, разглядывая надписи на столах, — и окна разбитые хотя бы завесить, одеялами или чем там.

— Я посижу, — отозвался Хейн. — Утром, как кто-то проснется, усну. Если до этого момента за нами никто не придет.

Мальчишка зевнул и потянулся, разминая спину. Валяться без сна он мог долго и подобная перспектива его ни сколько не пугала.

В бессилии Сева схватил с пола небольшой обломок тарелки и швырнул-таки в раздражающе шипящий громкоговоритель. Попал при этом в стенку в полуметре ниже.

— Давайте делать всё так как он хочет, конечно. Судя по всему, чудометр ещё не сработал, — ядовито добавил он.

Сейчас надо было сказать "Я лично готов идти, а вы все идите...". Но ещё не был к такому готов. Но и соглашаться с мнением остальных Всеволод не собирался. Внезапно он вскочил, и хлопнул себя по лбу.

— Курррва! Идиот босой, клять! Патронус! — заорал Сева, но быстро приглушил голос. — Можно отправить сообщение Патронусом. В портал или просто в окошко. У кого есть Патронус!

Саша аккуратно потрясла одеялом и накинула его на плечи, поднос удобно уместился в руках.

— Всев, даже если он сработал, они не ждут и не ищут сигнал. Они думают, что мы с Янусом и с нами все хорошо. Им кажется, что мы в безопасности, понимаешь? Они не ищут нас и не волнуются, так с чего бы им бросаться на помощь? Но я могу попробовать с Патронусом.

Ведьма сосредоточилась, вспоминая теплый летний день, склонившегося рядом друга, трескающееся яйцо. Заклятье Патронуса сорвалось с губ само собой. Девушка проследила взглядом за вылетевшим пингвинчиком и произнесла, стараясь как можно короче и четче описать ситуацию и надеясь, что этого будет достаточно:

— На помощь. Прытка запечатана. Януса с нами нет, — и, быстро обернувшись к ребятам, — что еще? Быстрее давайте, я вообще не в курсе, как это работает.

— Мы....

Сева вскочил и рванул поближе к доске объявлений.

— Указом ректора...

Быстроногой ланью, стараясь не наступать на осколки стекла он подбежал к столу преподавателей. Он опёрся рукой на один из стульев и нагнулся поближе к столу, чтобы прочитать табличку. Его чувствительно ударило током и он подпрыгнул на месте с криком

— Ёп!! Аййй.... Я в порядке, просто ток. Тут написано "Только для преподавателей и сотрудников класса-А"! — Сева радостно и громко добавил. — Скажи пингвину: мы в заброшенном магическом институте"!

— Все живы, нас кормят, не пытают и дали спальные мешки, — зевая, добавил Хейн. — Ждите сигнала чудометра. Всего вам доброго. Хорошего настроения и здоровья.

Ло потерла веки пальцами, буквально до боли вдавливая глаза внутрь. На миг потемнело в глазах, но спустя минуту пришло в норму. Лотт сидела рядом с чашкой, она кивнула ребятам, которые по очереди говорили что-то патронусу.

— Утра вечера мудренее. Лесса, корми моего енота, если я не вернусь!

Донован закончила и принялась грызть кожу с пальцев, понятия не имея, что обычно говорят в таких случаях, когда передают сигналы о помощи. Кроме "SOS" ничего в голову не приходило, но это могло бы подвигнуть ребят прямо сейчас рвануть к черту на куличики.

Ведьма выслушала все ценные указания, тихо хмыкнув на еноте, надиктовала их Защитнику и вгляделась в пингвинёнка — тот выглядел вполне довольным и уверенным, то есть, теоретически, послание донесет — и пустила его в одно из разбитых окон.

— Ну, теперь нам остается только ждать.

— Так, теперь я официально и полностью заявляю, что мы сделали всё. Не сказав ни слова про Адама, также известного как Джон Доу. Лаконично, без лишних спойлеров, — громко и жизнерадостно заключил Сева, не отходя от преподавательского стола.

Тот его заинтересовал, видите ли.

Ему просто надоело быть босым. Поэтому он аккуратно, походкой крадущегося тигра шёл вдоль опасных стульев. Наконец, он остановился около угла. Глубоко вдохнув, он напал на угол скатерти и побежал с ним в сторону. Схватил и побежал, напоминая самому себе енота, стащившего что-нибудь у туристов. Конечно, он получил бодрящий разряд тока в ягодицу от одного из угловых стульев. Но трофей оставался за ним.

С важной миной он протащил здоровенную скатерть до спальников. Торжественно улыбаясь (улыбка странно дёргалась, но это были последствия удара током) он расстелил её перед спальником и вытянул в её сторону руку, выставив указательный и средний палец.

— Это варварство. Она, скорее всего, самобранка. Но мне нужны портянки. Диффиндо! Диффиндо! — он направлял заклятия рукой, чтобы в итоге получить два куска ткани, пригодных для того, чтобы обмотать ими ноги, без вышитой каймы. — Диффиндо! Диффиндо!

В результате цель была достигнута. Но перед тем, как намотать портянки хорошо бы вымыть ноги. Одоевский отложил в сторону портянки и встал на скатерть, оставив на белом два чёрных следа.

— Агуаменти! — струя холодной воды из руки обдала натруженные ноги, как из шланга. — Экскуро!

Грязь исчезла. Конечно, можно было бы обойтись без воды. Другим заклятием. Но это было бы бездушно и сухо. А так Всеволод испытал райское наслаждение и, тщательно вытерев ноги многострадальной скатертью, с помощью психокинеза отправил её обратно на стол. Вспомнил он об этой своей способности.

И тщательно упаковал ноги в сухие и не по уставу толстые накрахмаленные портянки.

— Всё. Я доволен. Спать я лягу не скоро после этой шоковой терапии, поэтому могу подежурить, — Сева притянул себе стул из тех, что стояли у стен, и сел на него. — Всем, кто ложится спать, спокойного сна. Посмотрим, чем кончится эта история.

— Спасибо, но лично я собираюсь сгрызть ногти до локтей, переживая, долетел ли Патронус, — тихонько рассмеялась алкароска. — Ну и вообще какая-то нерасполагающая для сна обстановка, что ли? Я слышу, как что-то трещит и осыпается.

Девушка, поправив одеяло, осторожно дошла до участка стены, свободного от столов, и снова села, заворачиваясь в одеяло и становясь похожей на кокон какой-то экзотической бабочки. Поднос-самобранка был аккуратно уложен рядом.

За последние пару суток Саша проспала столько, что не смогла бы уснуть, даде если бы действительно захотела. Ну, то есть, не применяя на себе сонных чар — не смогла бы. Зато теперь освободилось время, чтобы обдумать ситуацию и решить, как вести себя дальше. В эти размышления ведьма и погрузилась, не забывая, впрочем, бдительно оглядывать помещение.

Отправлять патронус было неплохой идеей, но что-то в этом Асе не нравилось. Почему-то пароноидально ей казалось, что они сделали лишь хуже. С другой стороны — Адам разрешил уйти, это не он держал их здесь, а они сами. Очень умно, очень. Ася вздохнула.

— Ну что же, будем надеяться, что все пройдет без осложнений. Будет весьма неловко. Отличная обувка, Сев.

В желудке урчало, так что лурейка устало пододвинула к себе ближайший поднос и не менее устало принялась почесывать его по пластиковым бокам. В ответ на подносе появился пропыленный снаружи стакан с кефиром внутри, булочка с маком, ложка и тарелка с овсяной кашей.

— У нас есть ужин, парень, — маскируя усталость за веселым тоном, Ася, а с ней стакан и тарелка и все остальное отправились к Хейну. — И вам, кто ещё не спит, советую. Сами себя посадили, давайте сами себя накормите. Плакат вон на стене об этом глаголит.

Ночь предстояла длинная, и девушка планировала проспать её хотя бы наполовину. Вручив тарелку с кашей Хейну, Тургенева сопроводила её самым строгим из своих взглядов, и легла рядом, зажевывая булочку. Ей казался ужасно странным и любопытным тот факт, что они сами остались здесь, по собственному желанию. Из чувства...Ася была не уверена, как назвать это чувство, но без Яна уходить никуда не хотелось. Наверное, добрая половина из них отдала бы за вицеаркканцлера жизнь. Мысль была важная, но Тургенева всё никак не могла повернуть её в необходимое русло.

— Ненавижу овсянку, — улыбнулся Хейн, отставив тарелку обратно на поднос.

Он немного отпил из стакана, почувствовал, что наелся, и всучил Ася остальной кефир.

— Не жуй всухомятку, женщина.

Мальчишка в десятый раз зевнул и улегся на спину, положив ладонь на голову лежащей рядом девушки и слегка перебирая в пальцах ее волосы. Спать не особо хотелось, но обдумывать ситуацию и углубляться в темные мысли тоже не было ровно никакого желания. Слишком уж много этих темных мыслей накопилось в его голове за последние несколько дней. Так что, упрямо выкидывая из головы все, что касалось Прытки, взрывов, забытых детей, болот, заброшенных институтов, недальновидных художников и маленьких девочек, Хейн думал о том, что у него все хорошо. Просто потому что рядом лежит целая и невредимая Ася и жует булку с маком. Думал лениво и медленно, наслаждаясь каждым сантиметром этой простой мысли.